Мировое соглашение при реструктуризации кредитных организаций (В.М. Бартош, "Законодательство", N 6, июнь 2001 г.)

Мировое соглашение при реструктуризации
кредитных организаций

Известные события августа 1998 г. нанесли сильнейший удар по банковской системе России, еще не успевшей к тому моменту стать вполне стабильной и выработать достаточную сопротивляемость в отношении не всегда корректных действий отдельных весьма влиятельных участников финансовых отношений. Последующая попытка Правительства РФ реконструировать финансово-кредитную систему государства показала, что в сфере правового регулирования соответствующих процессов имеется лишь один юридический инструмент - банкротство проблемных банков и иных кредитных организаций, что, естественно, никоим образом не могло способствовать достижению указанной цели. Поэтому реструктуризация банковской системы, направленная не на банкротство кредитных организаций, а на их оздоровление и восстановление платежеспособности, первоначально регулировалась единственным нормативным актом - спешно подготовленным совместным заявлением Правительства РФ и Центрального банка России от 21 ноября 1998 г. N 5580п-П13 "О реструктуризации кредитных организаций" (далее - Заявление). Этот документ установил цели, принципы, основные правила и порядок осуществления соответствующих мероприятий, круг их участников.

До вступления в силу Федерального закона от 8 июля 1999 г. N 144-ФЗ "О реструктуризации кредитных организаций"*(1) (далее - Закон о реструктуризации) сонаправленные действия Агентства по реструктуризации кредитных организаций (далее - Агентство) и реструктурируемых кредитных организаций осуществлялись на основании Заявления и заключаемых между ними договоров. Однако ввиду отсутствия необходимой законодательной базы, регулирующей именно процессы реструктуризации, реализация утвержденных указанными договорами планов реструктуризации конкретных кредитных организаций была существенно затруднена постоянно возникающими противоречиями с действовавшим в тот период гражданским законодательством России. Последнее было ориентировано либо на нормальный гражданско-правовой оборот, либо на банкротство должника. Реструктуризация же кредитных организаций, по плану Правительства РФ и Центрального банка России, должна была осуществляться в тех случаях, когда банкротство соответствующих кредитных организаций являлось неэффективным, а вести нормальную хозяйственную деятельность они не могли.

Вступивший в силу 13 июля 1999 г. Закон о реструктуризации был призван восполнить пробелы в нормативном регулировании указанных процессов, однако, как показала практика его применения (прежде всего судебная), разрешив одни вопросы, данный акт породил множество новых.

Первым из них (и наименее сложным, на наш взгляд) является отраслевая квалификация названного законодательного акта.

В отличие от Федерального закона от 8 января 1998 г. N 6-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)"*(2) (далее - Закон о несостоятельности (банкротстве)), признаваемого актом гражданского законодательства в силу прямого указания п.2 ст.3 и п.3 ст.65 ГК РФ, Закон о реструктуризации отнюдь не является правовым актом, относящимся полностью и исключительно к сфере гражданского законодательства.

Закон о реструктуризации охватывает своим регулированием помимо гражданско-правовых, в частности, и имущественные отношения, возникающие между реструктурируемыми кредитными организациями и публично-правовыми образованиями по вопросу о налоговых и иных обязательных платежах, подлежащих уплате указанными кредитными организациями в соответствующие бюджеты и внебюджетные фонды. Кроме того, данный закон содержит административно-правовые и процессуально-правовые нормы, регулирующие, например, порядок заключения и утверждения мирового соглашения, организацию и деятельность Агентства по реструктуризации кредитных организаций и некоторые иные вопросы, явно выходящие за рамки сферы действия гражданского права.

Все сказанное подтверждает, что Закон о реструктуризации является комплексным законодательным актом, регулирующим отношения как в сфере гражданского, так и публичного (финансового, административного и процессуального) права.

Ввиду этого для исключения ситуаций, при которых условия мирового соглашения противоречат нормам соответствующих законов и иных правовых актов, представляется крайне важным правильно квалифицировать отношения, возникающие между конкретными субъектами права в связи с реструктуризацией кредитных организаций, поскольку в основу публично-правовых и частно-правовых отношений положены различные принципы. Значение же последних переоценить невозможно. Особенно оно велико - и ситуация, складывающаяся в арбитражных судах при утверждении мировых соглашений рассматриваемого вида, это подтверждает - когда соответствующие отношения урегулированы недостаточно, что прямо касается и отношений, возникающих при реструктуризации кредитных организаций. Здесь уместно вспомнить высказывание на этот счет профессора В.Ф. Яковлева: "Когда имеется пробел в праве, нет сходной нормы и мы не можем применить аналогию закона, обращаемся к аналогии права. А это значит, что для регулирования конкретного отношения, не предусмотренного законом, мы применяем принципы"*(3).

Что же касается Закона о реструктуризации, то по указанной причине установленные п.1 ст.1 ГК РФ принципы, на которых основывается гражданское законодательство, определяют существо и смысл только тех положений указанного закона, которые относятся к сфере исключительно гражданского права. Это означает, что принципы гражданского права лежат в основе лишь тех правоотношений, которые носят гражданско-правовой характер и регулируются нормами названного закона, имеющими частно-правовую природу.

На момент написания настоящей статьи арбитражными судами Российской Федерации рассмотрены пять заявлений об утверждении мирового соглашения между ОАО "Банк Российский Кредит", ОАО "Банк "Воронеж"", ЗАО "Амурпромстройбанк", ОАО "Башпромбанк" и ОАО "Дальрыббанк" и их кредиторами.

Все мировые соглашения, представленные в соответствующие арбитражные суды, были утверждены, причем в первых четырех случаях судами первой инстанции (оставлены без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций), а в последнем - кассационной инстанцией Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа, которая отменила определение Арбитражного суда Приморского края, отказавшего в утверждении мирового соглашения между ОАО "Дальрыббанк" и его кредиторами.

Как показывает судебная практика, определенные сложности, в частности, у Арбитражного суда Приморского края, вызвал вопрос о том, к какой группе очередности должны относиться граждане - вкладчики кредитных организаций. Так, названный суд посчитал, что в данной ситуации следует применить ч.2 п.1 ст.64 ГК РФ, согласно которой при ликвидации банков или других кредитных учреждений, привлекающих средства граждан, в первую очередь удовлетворяются требования именно этой категории кредиторов.

Однако если обратиться к п.1 ст.2 Закона о реструктуризации, использующему понятие "реструктуризация кредитной организации", то можно установить, что реструктуризация кредитных организаций может осуществляться в двух видах, а именно: как комплекс мероприятий, направленных на преодоление финансовой неустойчивости кредитных организаций и восстановление их платежеспособности, а также как совокупность взаимообусловленных процедур, имеющих цель ликвидировать названные субъекты хозяйственной деятельности. При этом указанные виды реструктуризации являются взаимоисключающими, вследствие чего действия Агентства, направленные одновременно и на восстановление платежеспособности кредитной организации, и на ее ликвидацию, невозможны в принципе.

Мировое соглашение, заключаемое между кредитной организацией и ее кредиторами, согласно Закону о реструктуризации, является юридическим инструментом, позволяющим осуществить реструктуризацию обязательств соответствующей кредитной организации в целях восстановления ее платежеспособности. В силу данного обстоятельства любые попытки применить ч.2 п.1 ст.64 ГК РФ, равно как и ст.49 Федерального закона от 25 февраля 1999 г. N 40-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций", к определению состава кредиторов первой очереди нельзя признать обоснованными.

Результаты рассмотрения судами первых трех инстанций всех пяти заявлений об утверждении мировых соглашений позволяют сделать вывод о тенденции судебной практики, в соответствии с которой граждане - вкладчики кредитных организаций рассматриваются в качестве участников объединения кредиторов, для которых заключенное мировое соглашение является обязательным.

Изменить что-либо в данном подходе в настоящее время способны (если посчитают это необходимым) лишь Конституционный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ. Следует заметить, однако, что вопрос о составе первых двух очередей кредиторов, чьи требования подлежат удовлетворению до заключения мирового соглашения, не был включен в перечень проблем, вынесенных на рассмотрение заседания Президиума ВАС РФ 2 ноября 2000 г., которое было посвящено выработке рекомендаций по применению арбитражными судами Закона о реструктуризации. Данное обстоятельство, по-видимому, можно рассматривать как отсутствие у Президиума ВАС РФ по указанному вопросу точки зрения, отличной от мнения упомянутых ранее арбитражных судов Российской Федерации.

Более серьезным, на наш взгляд, является вопрос о правовой природе мирового соглашения, заключаемого в порядке реструктуризации кредитных организаций. Как следует из ст.23, 24 и 27 Закона о реструктуризации, для рассматриваемого соглашения характерны следующие особенности.

Во-первых, участниками мирового соглашения при реструктуризации кредитных организаций (как и в случае банкротства должника) являются, с одной стороны, должник - кредитная организация, с другой - ее кредиторы. При этом необходимо отметить, что в обоих случаях именно кредиторы в целом*(4) выступают как сторона договора рассматриваемого вида. Иной подход к определению сторон мирового соглашения в данной ситуации будет неминуемо входить в логическое противоречие с установленным порядком принятия кредиторами кредитной организации решения о его заключении и лишает смысла предусмотренную законом необходимость утверждения мирового соглашения арбитражным судом.

В связи с этим невозможно согласиться с точкой зрения Г.А. Тосуняна и А.Ю. Викулина, согласно которой мировое соглашение, заключаемое в процессе банкротства должника, является многосторонним гражданско-правовым договором, как нельзя признать состоятельной и попытку указанных авторов распространить данное толкование и на мировое соглашение, заключаемое в процессе реструктуризации кредитных организаций*(5).

Прежде всего, полагаем, принципиально неверно рассматривать мировое соглашение, заключаемое при реструктуризации кредитной организации, как сделку между субъектами гражданского права*(6), поскольку, например, налоговые и иные уполномоченные органы (организации), признаваемые в части требований по обязательным платежам согласно п.2 ст.23 и п.1 ст.24 Закона о реструктуризации в качестве кредиторов кредитной организации и участвующие в принятии решения о заключении мирового соглашения, субъектами гражданско-правовых отношений в данном случае не являются*(7).

Кроме того, из комментария Г.А. Тосуняна и А.Ю. Викулина к ст.23 Закона о реструктуризации следует, что авторы рассматривают каждого кредитора кредитной организации в качестве самостоятельной стороны (участника) мирового соглашения как гражданско-правовой сделки. Подобный вывод, с одной стороны, необоснованно упрощает юридическую природу мирового соглашения, заключаемого в порядке, предусмотренном как Законом о реструктуризации, так и Законом о несостоятельности (банкротстве), а с другой стороны, попросту игнорирует соответствующие положения указанных правовых актов.

Так, согласно п.2 ст.23 Закона о реструктуризации, решение о заключении мирового соглашения от имени кредиторов принимается объединением кредиторов (а не каждым из кредиторов в отдельности). При этом указанное решение принимается большинством голосов от общего числа кредиторов и считается принятым при условии, что за него проголосовали все кредиторы по обязательствам, обеспеченным залогом имущества кредитной организации. В случае принятия объединением кредиторов решения о заключении мирового соглашения оно является обязательным также и для тех кредиторов, которые не голосовали или голосовали против его принятия (п.5 ст.120 Закона о несостоятельности (банкротстве)).

Если же рассматривать мировое соглашение в качестве многостороннего гражданско-правового договора, а каждого кредитора кредитной организации - как самостоятельного его участника (сторону)*(8), то придется признать, что те из кредиторов, которые не голосовали или голосовали против принятия решения о заключении мирового соглашения, не могут быть его участниками, поскольку отсутствует их волеизъявление на совершение указанной сделки (п.3 ст.154, п.1 ст.420 ГК РФ). А это лишает смысла предусмотренную законом обязательность утверждения мирового соглашения арбитражным судом.

Во-вторых, реструктурируемая кредитная организация, хотя и выступает в качестве стороны в мировом соглашении, тем не менее лишена права решать, заключать ли ей мировое соглашение. Как следует из ч.2 п.2 ст.23 Закона о реструктуризации, это решение вместо нее принимает Агентство по реструктуризации кредитных организаций. Причем в данном случае Агентство действует не через органы управления кредитной организации, а от собственного имени, что допускается в соответствии с п.2 ст.14 Закона о реструктуризации. А это означает, что договор рассматриваемого вида кредитная организация обязана заключить в силу прямого указания закона*(9) и вне какой-либо зависимости от наличия или отсутствия на то воли соответствующих органов управления кредитной организации.

В-третьих, мировое соглашение является процессуальным договором.

В соответствии с законом мировое соглашение подлежит утверждению арбитражным судом и считается заключенным после такого утверждения. Следовательно, мировое соглашение представляет собой сделку (юридический факт) со сложным юридическим составом.

Признание мирового соглашения заключенным возможно только при наличии следующих обстоятельств: а) принятии объединением кредиторов решения о заключении мирового соглашения на условиях, одобренных на заседании объединения; б) принятии Агентством решения о заключении кредитной организацией мирового соглашения на условиях, одобренных объединением кредиторов; в) обращении объединения кредиторов в арбитражный суд с заявлением об утверждении мирового соглашения с соблюдением требований п.3 ст.123 Закона о несостоятельности; г) утверждении арбитражным судом мирового соглашения, оформленного определением арбитражного суда.

Кстати, данное обстоятельство подчеркивает, что устанавливающая порядок заключения гражданско-правовых многосторонних сделок (договоров) ст.432 ГК РФ неприменима для определения порядка и момента заключения процессуального договора.

В-четвертых, в некоторых случаях заключение мирового соглашения может повлечь независимо от воли на то кредиторов прекращение определенных гражданско-правовых отношений между ними и третьими лицами, не имеющими к указанному мировому соглашению никакого отношения.

Представим ситуацию, при которой риск неисполнения кредитной организацией своих обязательств перед ее конкретным кредитором застрахован. Отказ (или невозможность) кредитной организации исполнить обязательство перед указанным лицом означает для последнего, являющегося выгодоприобретателем по договору страхования, наступление страхового случая. Предположим далее, что до момента выплаты указанному кредитору страховой организацией причитающегося ему страхового возмещения против его воли собрание объединения кредиторов кредитной организации приняло решение о заключении мирового соглашения, в соответствии с условиями которого все старые обязательства кредитной организации перед ее кредиторами заменяются на новые, и это соглашение утверждено арбитражным судом. В результате указанный кредитор лишается возможности возместить за счет суммы страхового возмещения убытки, возникшие у него вследствие неисполнения кредитной организацией первоначального обязательства, на что он вправе был рассчитывать до момента заключения мирового соглашения.

Заметим, что таких последствий не могло бы быть, если бы рассматриваемое мировое соглашение имело частно-правовой характер.

Перечисленные особенности мирового соглашения позволяют утверждать, что оно не может рассматриваться как гражданско-правовой договор. Участие в рассматриваемом мировом соглашении субъектов публичного права как таковых; отношения субординации между Агентством и кредитной организацией при принятии решения о заключении мирового соглашения, а также между объединением кредиторов кредитной организации в целом и отдельными кредиторами, не голосовавшими или голосовавшими на заседании объединения кредиторов против принятия указанного решения; прекращение в связи с заключением мирового соглашения независимо от воли на то кредиторов определенных гражданско-правовых отношений между ними и третьими лицами - все это дает основания для того, чтобы рассматривать мировое соглашение в качестве административного договора*(10), попытки разработать теорию которого в доктрине российского права в последнее время делаются все настойчивее*(11).

Можно, конечно, ссылаясь на отсутствие прямого упоминания в законодательстве Российской Федерации об административном договоре, не согласиться с вышеизложенными выводами относительно правовой природы мирового соглашения, заключаемого при реструктуризации кредитных организаций. Но тогда надо будет признать не только факт противоречия соответствующих норм законов о несостоятельности (банкротстве) и о реструктуризации положениям Гражданского кодекса, регулирующим вопросы договорного права. В этом случае придется отказаться от самой мысли использования конструкции договора для разрешения тупиковых ситуаций, при которых нормальный хозяйственный оборот по тем или иным причинам становится невозможным.

В общем случае посредством заключения мирового соглашения могут быть прекращены имущественные споры в рамках гражданского (ст.165 ГПК РСФСР) или арбитражного (ст.121 АПК РФ) производства. Аналогично может быть прекращено и дело о банкротстве должника (ст.120 Закона о несостоятельности (банкротстве)). При этом обязательное предшествующее заключению мирового соглашения обращение заинтересованного лица (лиц) в соответствующий суд за защитой нарушенного или оспариваемого права является общей чертой, характерной для порядка и условий заключения мирового соглашения в вышеуказанных случаях.

Заявление же об утверждении мирового соглашения, заключаемого при реструктуризации кредитных организаций в порядке, установленном главой IV Закона о реструктуризации, рассматривается арбитражным судом вне какого-либо имущественного спора, переданного на его рассмотрение.

Установив такой порядок, законодатель фактически возложил на арбитражный суд функцию контроля за соответствием условий договора (мирового соглашения) закону и иным правовым актам и за отсутствием нарушений прав третьих лиц. Данное обстоятельство является весьма существенным, так как из него следует важный, на наш взгляд, вывод о том, что арбитражный суд при утверждении мирового соглашения не вправе рассматривать, в частности, вопросы о действительности и размере требований кредиторов кредитной организации к последней, а также любые иные вопросы, которые по своему характеру могут быть предметом спора о праве.

Особого внимания заслуживает установленный Законом о реструктуризации своеобразный правовой статус объединения кредиторов кредитной организации при принятии им решения о заключении мирового соглашения, предусматривающего реструктуризацию обязательств кредитной организации, а также при совершении направленных на реализацию данного решения необходимых практических действий. Рассмотрим содержание понятия "объединение кредиторов кредитной организации".

По смыслу главы IV Закона о реструктуризации объединение кредиторов кредитной организации, во-первых, никем не создается; во-вторых, юридическим лицом или общественным объединением, действующим без наделения его статусом юридического лица, не является; в-третьих, государственной регистрации не подлежит; наконец, в-четвертых, признается в силу закона существующим с момента перехода кредитной организации под управление Агентства. "Объединение кредиторов", таким образом, является не правовым понятием, а скорее юридическим термином, используемым в Законе о реструктуризации для обозначения множества (совокупности) кредиторов кредитной организации.

Здесь возникает вопрос о том, подпадает ли объединение кредиторов кредитной организации под понятие "объединение", используемое ст.30 Конституции РФ.

Представляется, что с точки зрения содержания названные понятия являются разноплановыми.

Как известно, ст.30 Конституции РФ опирается на ст.20 Всеобщей декларации прав человека, утвержденной и провозглашенной Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г.12, и ст.20 Декларации прав и свобод человека и гражданина*(13). Согласно указанным нормам, под объединениями понимаются ассоциации (т.е. добровольные объединения) граждан и юридических лиц, создаваемые с общественно-полезными целями. Именно таким образом раскрывается и содержание конституционного понятия "объединение" в российской доктрине Конституционного права*(14).

Однако объединение кредиторов кредитной организации, как было показано, ассоциацией не является, а значит, не подпадает под понятие объединения, используемого в ст.30 Конституции РФ.

Что касается проблемы правового статуса указанного объединения кредиторов, то специфика его заключается в том, что, не являясь юридическим лицом (или иным субъектом гражданско-правовых отношений), тем не менее в рассматриваемой ситуации в определенных законом пределах оно действует именно как субъект права. В данном случае имеется в виду, что объединению кредиторов кредитной организации присущи некоторые элементы правосубъектности юридического лица. Так, объединение кредиторов обладает свободной волей для принятия решения о заключении мирового соглашения с кредитной организацией о реструктуризации обязательств последней перед ее кредиторами, оно вправе сформировать орган для рассмотрения споров о размере требований кредиторов и утвердить порядок его создания и деятельности, а также наделено правом обращения в арбитражный суд с заявлением об утверждении мирового соглашения (соответственно п.2 ст.24 и п.3 ст.23 Закона о реструктуризации).

Поскольку объединение кредиторов кредитной организации не является субъектом права, за рамками прямо предоставленных ему законом правомочий оно не вправе совершать какие-либо действия, влекущие или могущие повлечь юридические последствия для его участников; иными словами, такие действия не могут быть признаны юридически значимыми.

Из данного вывода вытекает ряд частных, но тем не менее важных следствий.

Во-первых, объединение кредиторов не вправе изменять условия мирового соглашения после его утверждения арбитражным судом.

Правомочие совершать сделки (условно говоря, сделкоспособность) является одним из существенных элементов правоспособности субъектов гражданско-правовых отношений. Согласно ст.18, 22 и 49 ГК РФ, последние вправе совершать любые сделки, если это не противоречит закону, иным правовым актам или нормативным актам, устанавливающим в соответствии с законом правовой статус того или иного конкретного субъекта права.

Изменение условий мирового соглашения является сделкой иной, чем заключение мирового соглашения, и закон не наделяет объединение кредиторов соответствующим правомочием. Поэтому даже принятие объединением кредиторов соответствующего решения (т.е. наличие желания у объединения кредиторов внести изменения в условия мирового соглашения) не влечет правовых последствий ни для участвующих в нем кредиторов кредитной организации, ни для любых иных третьих лиц.

Во-вторых, объединение кредиторов не вправе инициировать расторжение заключенного им ранее мирового соглашения.

Основанием для данного утверждения является все то же отсутствие специального правомочия, данного законом объединению кредиторов.

Объединение кредиторов как сторона мирового соглашения является неким коллективным субъектом, не наделенным, однако, статусом (а значит, и правоспособностью) юридического лица. Таким образом, оно лишено такого важнейшего свойства, присущего только юридическим лицам, как "независимость существования юридического субъекта от смены или выбытия его отдельных членов"*(15). Поэтому объединение кредиторов кредитной организации не может рассматриваться*(16) в качестве стабильного (не зависящего от изменения состава участвующих в нем лиц) субъекта соответствующих отношений. Значит, последствия принятия им решений, направленных на отмену или изменение ранее принятых объединением кредиторов решений, критичны к изменению его состава относительно того, при котором принимались первоначальные решения*(17). Вследствие этого, по нашему мнению, правовой статус объединения кредиторов не позволяет в случае последующего обновления его состава принимать решение об изменении условий или о расторжении мирового соглашения со стороны кредиторов кредитной организации.

В качестве существенного недостатка Закона о реструктуризации следует отметить то, что, очертив путем отсылки к соответствующим нормам Закона о несостоятельности (банкротстве) содержание мирового соглашения, заключаемого в порядке реструктуризации кредитной организации, законодатель оставил без какого-либо разъяснения вопросы об основаниях и порядке прекращения, изменения и расторжения договора рассматриваемого вида.

Так, в судебной практике - по понятным причинам еще достаточно скудной - имеются дела, возникшие в связи с обращениями в арбитражные суды кредиторов реструктурируемых кредитных организаций с исками о расторжении мировых соглашений, заключенных между соответствующими кредитными организациями и их кредиторами. В качестве правового основания таких исковых заявлений заинтересованные лица ссылаются на ст.129 Закона о несостоятельности (банкротстве), предусматривающую возможность расторжения мирового соглашения, заключенного при банкротстве должника.

Суды в такой ситуации отказывают в удовлетворении искового требования, в частности, и на том основании, что бланкетная норма ч.2 п.1 ст.23 Закона о реструктуризации допускает применение к отношениям, связанным с заключением мирового соглашения в порядке реструктуризации кредитной организации, только тех норм Закона о несостоятельности (банкротстве), которые регулируют исключительно порядок его заключения и утверждения. Расторжение же мирового соглашения явно не входит в круг указанных вопросов. Кроме того, процессуальные последствия расторжения мирового соглашения, предусмотренные ст.128 Закона о несостоятельности (банкротстве), могут возникнуть только в случае, если договор указанного вида был заключен в порядке банкротства должника.

Разделяя указанную позицию, хотелось бы обратить внимание и на то обстоятельство, что с учетом природы мирового соглашения, заключенного в порядке, установленном Законом о реструктуризации, еще менее обоснованной была бы опирающаяся на нормы ГК РФ (в частности, его главы 29) попытка изменения или расторжения договоров такого рода. Но и исключать для сторон возможность расторжения мирового соглашения рассматриваемого вида по причине, например, неисполнения его условий или существенного изменения обстоятельств, было бы также ошибкой. Имеющийся здесь очевидный правовой пробел, на наш взгляд, настоятельно требует внесения соответствующих изменений и дополнений в Закон о реструктуризации.

Вопрос о признании недействительным любого утвержденного судом мирового соглашения в принципе (как процессуального договора) является серьезной правовой проблемой, до сих пор не нашедшей своего однозначного решения. Сложность ее была отмечена авторами многочисленных публикаций последних лет*(18), посвященных мировым соглашениям, заключаемым сторонами после возбуждения в судах соответствующих гражданских дел*(19). Однако, как и в случае расторжения мирового соглашения, заключенного в порядке реструктуризации кредитной организации, Закон о реструктуризации также оставил без разрешения вопрос о порядке, основаниях и последствиях признания его недействительным.

Представляется, что при отсутствии соответствующих правовых норм вышеперечисленные вопросы следует решать исходя из положений Конституции Российской Федерации, и в первую очередь из конституционного принципа свободы договора*(20).

В.М. Бартош,

начальник отдела правового обеспечения

инвестиционной деятельности юридического управления

ОАО "Банк Российский Кредит"

"Законодательство", N 6, июнь 2001 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) СЗ РФ. 1999. N 28. Ст.3477.

*(2) Там же. 1998. N 2. Ст.222.

*(3) Яковлев В.Ф. О некоторых вопросах применения части первой Гражданского кодекса // Вестник ВАС РФ. 1995. N 5. С.92.

*(4) Иными словами, объединение кредиторов в смысле ст.24 Закона о реструктуризации.

*(5) Тосунян Г.А., Викулин А.Ю. Общий и постатейный комментарий к Федеральному закону "О реструктуризации кредитных организаций": Учебно-практическое пособие. М., 2000. С.504.

*(6) Там же.

*(7) Отношения в сфере налогов и иных обязательных платежей, подлежащих перечислению в соответствующие бюджеты и внебюджетные фонды, носят публично правовой характер, и заключение гражданско-правовых договоров в данной области исключено, что подтверждают постановления Конституционного Суда РФ от 17 декабря 1996 г. N 20-П (п.3) и от 12 октября 1998 г. N 24-П (п.3).

В соответствии с п.3 ст.2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством. Как следует из смысла п.1, 2 ст.122 Закона о несостоятельности (банкротстве) (к которым в данном случае отсылает бланкетная норма ч.2 п.1 ст.23 Закона о реструктуризации), к содержанию мирового соглашения с участием налоговых и иных органов в части требований по обязательным платежам (т.е. к способам реструктуризации долгов кредитной организации) применяется гражданское законодательство. Однако это вовсе не означает, что правовой характер отношений между указанными органами и кредитной организацией меняется с публично-правового на гражданско-правовой. Напротив, властный характер отношений в связи с исполнением кредитной организацией реструктурированных обязательств перед соответствующими бюджетами и внебюджетными фондами сохраняется, а налоговые и иные уполномоченные органы как до, так и после заключения мирового соглашения сохраняют свой статус субъектов публично-правовых, а не гражданско-правовых отношений.

*(8) Именно такой подход предлагают Г.А. Тосунян и А.Ю. Викулин.

*(9) Такой подход согласуется и с ч.2 п.1 ст.421 ГК РФ.

*(10) Под административным договором в данном случае понимается соглашение между субъектами как гражданского, так и публичного права, содержание которого носит частно-правовой характер, но порядок заключения, изменения, расторжения или признания недействительным выходит или может выходить за рамки, установленные гражданским правом, и регулируется непосредственно соответствующим законом.

*(11) См., напр.: Демин А.В. Общие вопросы теории административного договора. Красноярск, 1998.

*(12) Права человека: Основные международные документы. М., 1989. С.134-142.

*(13) Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. 1991. N 52. Ст.1865.

*(14) См., напр.: Комментарий к Конституции Российской Федерации. М., 1996. С.117-121.

*(15) Ем В.С., Козлова Н.В., Селяков Н.Ю. Вступительная статья // Суворов Н.С. Об юридических лицах по римскому праву. М., 2000. С.8.

*(16) В тех пределах, в которых закон наделяет его отдельными элементами правоспособности юридического лица.

*(17) Здесь имеется в виду не всякое изменение состава объединения кредиторов кредитной организации, а лишь то, которое в соответствии с Законом о реструктуризации могло бы повлиять на принятие или непринятие объединением кредиторов первоначального решения.

*(18) См., напр.: Моисеев С. Мировое соглашение в арбитражном судопроизводстве // Российская юстиция. 1999. N 10; Лившиц Н. Мировое соглашение в деле о банкротстве // Бизнес-адвокат. 1998. N 22; Грось Г. Мировое соглашение в гражданском судопроизводстве // Российская юстиция. 1996. N 12.

*(19) То есть дела по имущественным спорам или дела о банкротстве должника.

*(20) Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации. М., 2000. Т.2. С.352.