Постановление Европейского Суда по правам человека от 26 мая 2009 г. Дело "Аманалакьоай против Румынии" [Amanalachioai v. Romania] (жалоба N 4023/04) (III Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(III Секция)

Дело "Аманалакьоай против Румынии"
[Amanalachioai v. Romania]
(Жалоба N 4023/04)

Постановление Суда от 26 мая 2009 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Жена заявителя скончалась в 1999 году. Их дочь D. продолжала проживать с отцом. В январе 2001 г. D. с согласия отца отправилась на каникулы к бабушке и деду по материнской линии, которые в дальнейшем уведомили заявителя в феврале 2001 г., что не намерены возвращать ему D. Он подал против них заявление о возбуждении уголовного дела. Он также обратился в суд первой инстанции с заявлением о вынесении приказа о возвращении дочери. Такой приказ был вынесен и оставлен без изменения окружным судом. Был предпринят ряд безуспешных попыток по исполнению приказа. Заявитель попытался отобрать D. самостоятельно, но вследствие возникшей ссоры с родственниками D. получила травмы и проходила лечение в течение 17 дней. Заявитель предъявил в суд первой инстанции иск к родственникам о возврате ребенка. Суд первой инстанции удовлетворил его иск, но окружной суд отклонил его по жалобе деда и бабушки, установив, что он не может обеспечить дочери такие материальные и психологические условия, обеспечиваемые ей родственниками, к которым ребенок привык. Его жалоба была отклонена Апелляционным судом, который, кроме того, установил, что "в настоящее время" проживание с дедом и бабушкой отвечает интересам ребенка, поскольку между сторонами продолжаются разбирательства относительно определения места жительства ребенка. Верховный суд отклонил жалобу заявителя об отмене решения. Иск деда и бабушки о передаче им ребенка под опеку был отклонен, и заявитель не был лишен родительских прав. Впоследствии он подал новое заявление о выдаче приказа относительно обеспечения возвращения D., но оно не было принято к рассмотрению. Кроме того, на него была возложена обязанность уплаты алиментов на содержание дочери.

Вопросы права

Решения и все обжалуемые разбирательства в связи с отказом деда и бабушки возвратить ребенка представляли собой "вмешательство" в значении пункта 2 статьи 8 Конвенции, поскольку они лишали заявителя возможности осуществления родительских прав и опеки над дочерью. В настоящем деле было применено положение Семейного кодекса с целью защиты интересов D. Оспариваемая мера, таким образом, преследовала законную цель, предусмотренную пунктом 2 статьи 8 Конвенции, а именно защиты прав и свобод других лиц.

Что касается необходимости этого вмешательства, интересы детей требуют, чтобы семейные связи нарушались только при "особо исключительных" обстоятельствах, и должны приниматься все меры для сохранения личных связей и, если это необходимо, для восстановления семьи. В этом отношении обращает на себя внимание, что все национальные суды согласились с тем, что заявитель обеспечивал D. нормальные условия жизни, и что его привязанность к ребенку была искренней. Однако, отказывая в возвращении D. заявителю, национальные суды ссылались в своих решениях на материальные условия, которые обеспечивал заявитель, и на его поведение, а также на потенциальную сложность интеграции ребенка в его новую семью и на интеграцию D. в окружение ее бабушки и деда, к которым она глубоко привязалась. Однако тот факт, что ребенок мог быть помещен в более благоприятную среду для его воспитания, сам по себе не оправдывает его удаление из-под опеки биологических родителей. В настоящем деле заявитель, как государственный служащий, имел постоянное жилье и нормальные материальные условия, как фактически признали национальные суды. Его образовательные и воспитательные способности не ставились под вопрос. Что касается утверждения о том, что он вел себя агрессивно, все решения содержат ссылку на единственный инцидент, который не повлек уголовного или специализированного расследования в целях оценки поведения заявителя.

Отклоняя требование заявителя о возвращении ребенка, национальные суды придали решающее значение доводу о том, что в последние годы D. была весьма привязана к деду и бабушке. Таким образом, суды исходили из того, что интересам D. отвечало пребывание в среде, в которой она ранее находилась. Такой довод может быть оценен с учетом способности ребенка к адаптации и того факта, что D. проживала с дедом и бабушкой с раннего возраста. Однако в настоящем деле причины, приведенные национальными судами для отказа D. в возвращении ее отцу, не могли считаться "особо исключительными" обстоятельствами, оправдывающими разрыв семейных связей. Хотя можно признать, что изменение фактических обстоятельств могло бы в виде исключения оправдать решение относительно опеки над ребенком, необходимо было удостовериться в том, что указанные существенные изменения не были следствием действия или бездействия со стороны государства, и что компетентные органы приняли меры для сохранения личных связей и, при необходимости, для восстановления семьи.

В делах о возвращении детей целесообразность меры должна оцениваться с учетом быстроты исполнения. При возникновении сложностей, обычно вследствие отказа лицу, с которым проживал ребенок, в исполнении решения о немедленном возвращении ребенка, компетентные органы обязаны принять целесообразные санкции в связи с отказом от сотрудничества и, хотя меры принуждения в отношении детей в этой деликатной сфере нежелательны, не должны исключаться наказания в случае явно незаконного поведения со стороны лица, с которым проживает ребенок. В настоящем деле попытки заявителя обязать деда и бабушку исполнить судебный приказ путем обращения к судебным приставам и возбуждения уголовного разбирательства оказались безрезультатными в основном из-за бездействия компетентных органов. Кроме того, окончательное решение в уголовном разбирательстве было вынесено через два с половиной года после подачи жалобы заявителя на действия деда и бабушки, которые отказывались исполнить окончательное судебное решение* (* По-видимому, во втором случае под окончательным решением следует понимать судебный приказ. Ранее указывалось, что в связи с неисполнением приказа отец предъявил иск к деду и бабушке (прим. переводчика).). Кроме того, органы опеки уклонялись от эффективного сотрудничества. В результате уклонение от безотлагательных действий властей способствовало интеграции D. в ее новое окружение и, соответственно, содействовало закреплению ситуации, нарушавшей права заявителя, гарантированные статьей 8 Конвенции. Кроме того, если национальные суды временно отказались от обеспечения возвращения ребенка отцу, родительские права которого не были ограничены, тем не менее было важно принять меры, устанавливающие и обеспечивающие справедливое равновесие между интересами ребенка и родителя, имевшего право осуществлять свои родительские права. Обязательство государства не ограничивается обеспечением возможности возвращения ребенка отцу, но распространяется также на все подготовительные меры, обеспечивающие достижение этого результата. Однако национальные суды не рассмотрели вопрос о возможности эффективного осуществления заявителем его родительских прав, которых он не был лишен. В этой связи вызывает сожаление то обстоятельство, что на протяжении столь длительного периода власти не проявили даже признаков озабоченности по поводу постепенного ослабления и даже разрыва отношений между D. и ее отцом и отсутствия реальных и эффективных контактов между ними. Таким образом, вместо того, чтобы принять меры по сохранению и, при необходимости, улучшению отношений между отцом и ребенком, национальные суды допустили истечение длительного срока, закрепляющего ситуацию, таким образом способствуя, с учетом возраста и отношения ребенка, угрозе растущего и постоянного отчуждения между ними, что, безусловно, не могло считаться отвечающим интересам ребенка. Национальные суды одобрили ситуацию, созданную неисполнением приказа властями.

Особенно достойно сожаления то, что хотя заявитель не был лишен родительских прав, и место жительства D. у деда и бабушки было определено только временно, ребенок явно не пользовался психологической поддержкой в сохранении и улучшении отношений с ее отцом и подготовке возвращения к совместной жизни с ним. Такие меры способствовали бы совмещению интересов заявителя и ребенка вместо их противопоставления, являющегося основой спора.

Европейский Суд полагает, что пассивность властей явилась причиной разрыва связей между ребенком и отцом. Соответственно, нельзя утверждать, что в настоящем деле право заявителя на уважение его семейной жизни было эффективно защищено, несмотря на его законное стремление к воссоединению его семьи, как предусмотрено статьей 8 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 20 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда. Европейский Суд счел, что интересам ребенка отвечало бы принятие национальными органами мер, направленных на постепенное восстановление отношений между заявителем и его дочерью.