О судебной экспертизе по уголовным делам: новые решения в Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 21 декабря 2010 г.

Отсутствие единой концепции института использования специальных знаний в уголовном судопроизводстве порождает неполную и подчас противоречивую регламентацию назначения и проведения судебной экспертизы по уголовным делам, применение иных форм использования специальных знаний в доказывании по уголовным делам. Почти сорок лет назад, а именно 16 марта 1971 года Пленум Верховного Суда СССР принял постановление N 1 "О судебной экспертизе по уголовным делам", действовавшее до недавних пор на территории Российской Федерации.

21 декабря 2010 года Пленум Верховного Суда Российской Федерации принял постановление N 28 "О судебной экспертизе по уголовным делам" (далее - Постановление), на которое возлагали большие надежды как практические работники, так и ученые, поскольку предполагалось, что в этом документе должны были быть разрешены важные вопросы судебной практики, возникающие при использовании специальных знаний в ходе расследования и рассмотрения уголовных дел. В этой связи интересно проследить преемственность института использования специальных знаний, которая проявляется в положениях этого постановления, и новые решения проблем, которые возникают в судебной практике при назначении и проведении экспертизы.

Вновь принятое Постановление во многом оправдало возлагаемые на него надежды, поскольку оно содержит широкий круг разъяснений, обеспечивающих правильное и единообразное применение действующего уголовно-процессуального законодательства об экспертизе.

В частности, в нем решен вопрос об определении негосударственных судебно-экспертных учреждений. Дано разъяснение, в соответствии с которым к экспертам, не работающим в государственных экспертных учреждениях, относятся эксперты негосударственных экспертных учреждений, а также лица, обладающие специальными знаниями и не работающие в экспертных учреждениях. Разъяснение этого вопроса диктовалось имеющими место случаями, когда суды при назначении экспертизы в качестве экспертного учреждения указывали высшие учебные заведения или иные организации и учреждения, не занимающиеся экспертной деятельностью как основной, не называя при этом конкретного эксперта, которому поручается исследование. В качестве примера таких ошибок можно привести постановление суда, которым в качестве государственного экспертного учреждения была назначена Челябинская государственная медицинская академия, не являющаяся экспертным учреждением.

Пленум обоснованно обращает внимание судей на то, что при поручении производства экспертизы лицу, не являющемуся государственным судебным экспертом, необходимо тщательно выяснять сведения, которые подтверждают его квалификацию, компетенцию, опыт работы. Это должно стать предметом исследования суда при назначении экспертизы и оценки заключения эксперта.

Правильным является разрешение вопроса о возможности назначения экспертизы в ином по территориальности государственном судебно-экспертном учреждении. Это особенно важно при расследовании и разрешении уголовных дел по преступлениям, совершаемым медицинскими работниками: как правило, в одном субъекте Российской Федерации действует одно бюро судебно-медицинской экспертизы, и тогда для объективности заключения возникает необходимость назначения экспертизы в аналогичном государственному экспертном учреждении иного субъекта Федерации.

Существенным образом расширит возможности использования специальных знаний поручение экспертизы сотрудникам научно-исследовательских учреждений и вузов. Немаловажным условием такого поручения является указанное в Постановлении наличие в распоряжении экспертов необходимого экспертного оборудования.

В пункте 3 Постановления Верховный Суд разъяснил вопрос о реализации права лица на отвод эксперта, интересы которого затрагиваются экспертизой, назначаемой в экспертном учреждении. Так, в данном пункте указывается, что по ходатайству заинтересованных лиц дознаватель, следователь и суд обязаны сообщать фамилию, имя, отчество эксперта, которому руководителем экспертного учреждения поручено производство экспертизы. Необходимо отметить, что данное правило ранее содержалось только в работах ученых в виде рекомендаций, которые на практике не получили своего широкого воплощения.

Важным является и разъяснение о правах потерпевшего и свидетеля в связи с назначением экспертизы, которое дано в пункте 8 Постановления. Полагаем, что реализация возможности ознакомления потерпевшего с постановлением о назначении экспертизы вне зависимости от ее вида и с заключением эксперта на практике будет способствовать укреплению принципа состязательности и защиты прав участников процесса как на стадии предварительного расследования, так и в ходе судебного разбирательства.

В Постановлении удачно разрешен вопрос и о присутствии участников судебного разбирательства при производстве экспертизы. Такое участие, действительно, не всегда целесообразно, поскольку может препятствовать быстрому и эффективному производству экспертизы. Но иногда обстоятельства дела или конкретная ситуация, складывающаяся в момент судебного следствия, требует такого присутствия. Например, в случаях назначения и производства судебно- медицинской экспертизы по делу, по которому подсудимым является врач. Именно эксперт может выступить инициатором запрета присутствия участников процесса в ходе производства экспертизы, а суд, исходя из обстоятельств дела, может определить целесообразность присутствия при производстве судебной экспертизы участников процесса. Решая данный вопрос, суд должен исходить из того, что присутствие участников уголовного процесса не помешает исследованию и не затруднит его, а подсудимый, защитник, обвинитель, потерпевший своим присутствием реализуют свои права и законные интересы.

Не менее актуален вопрос о необходимости ознакомления подозреваемого, обвиняемого и потерпевшего с постановлением о назначении экспертизы до ее производства. В юридической литературе неоднократно указывалось на необходимость осуществления этого действия, именно до производства экспертизы. Такое ознакомление имеет еще и важный познавательный аспект, поскольку при ознакомлении с постановлением о назначении экспертизы участники процесса могут поставить перед экспертом те вопросы, которые направлены на проверку версий защиты, а также иных обстоятельств, о которых следователь вопросы эксперту не поставил, что в последующем исключит ходатайства и назначение дополнительных и повторных экспертиз и будет способствовать соблюдению требования о разумности сроков уголовного судопроизводства.

В Постановлении обоснованно рассмотрены вопросы реализации повышенных гарантий прав лица, в отношении которого назначается судебно-психиатрическая экспертиза, в том числе при помещении его в медицинский стационар.

В частности, определен срок помещения лица в стационар до 30 дней. (Правда, с учетом регулирования исчисления сроков, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством, было бы правильным дать разъяснение об исчислении этого срока не в днях, а в сутках.) Предусмотрена возможность и процедура продления срока пребывания лица в медицинском стационаре для проведения в отношении этого лица судебно-психиатрической экспертизы.

В постановлении реализована. общая тенденция гуманизации уголовно-процессуального законодательства и усиления гарантий прав лиц, в отношении которых проводится стационарная судебно-психиатрическая или судебно-медицинская экспертиза, в частности, судам рекомендовано обеспечивать возможность участия этих лиц в судебном заседании при решении вопроса об их помещении в медицинский стационар или продлении срока пребывания в этом стационаре. Установлен предельный срок пребывания в стационаре - не более 90 дней.

Полагаем, что совершенно правильно разрешен вопрос о моменте возникновения процессуального статуса эксперта у лица, обладающего специальными знаниями.

Следует признать вполне обоснованными рекомендации Пленума о необходимости вынесения двух постановлений или определений в ситуации, когда в качестве эксперта по делу привлекается сведущее лицо, не обладающее статусом эксперта. Первое процессуальное решение - это решение о назначении экспертизы, в котором приводятся данные об эксперте, свидетельствующие о том, что эксперт вправе участвовать в исследовании обстоятельств дела, относящихся к предмету экспертизы, только после вынесения определения о назначении экспертизы, а второе процессуальное решение, выносимое после выполнения соответствующей процедуры, - это решение о постановке конкретных вопросов перед экспертом.

Верховный Суд России совершенно справедливо обращает внимание правоприменителя на основные правила оценки заключения эксперта, в соответствии с которыми оно не имеет заранее установленной силы и не обладает преимуществами перед другими доказательствами, а также на необходимость проверки квалификации эксперта, выяснения вопроса, были ли эксперту представлены достаточные материалы и надлежащие объекты исследования.

Несмотря на перечисленные выше достоинства, Постановление вызывает ряд замечаний и предложений по его совершенствованию, суть которых заключается в следующем.

1. Некоторые вопросы, которые разъясняются в Постановлении, явно выходят за пределы его названия (см. пункты 1, 4, 6, 19, 20 и др.). В связи с чем, на наш взгляд, правильно было бы назвать это Постановление так: "Об использовании специальных знаний при разрешении уголовных дел". О необходимости принятия постановления по более широкому кругу проблем свидетельствует также объективная необходимость разъяснения многих вопросов, которые связаны не только с судебной экспертизой, но и иными формами использования специальных знаний.

2. Изучение современной научной литературы позволяет утверждать, что определение специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла устарело. Следовательно, в пункте 1 Постановления было бы уместным дать разъяснение данного термина следующим образом:

Специальные знания - это система научно обоснованных и практически апробированных знаний теоретического и прикладного характера (исключая специальные знания в области права, связанные с уголовно-правовой оценкой обстоятельств уголовного дела и с принятием решений процессуального характера) и специальных умений, используемых в порядке и целей, установленных уголовно-процессуальным законом.

3. Полагаем, что Постановление должно было содержать разграничение компетенции эксперта и специалиста по уровню решаемых ими задач. Так, по нашему мнению, к компетенции специалиста могут быть отнесены вопросы, ответы на которые не предполагают исследования или предполагают исследование на уровне осмотра, оценку признаков внешнего состояния объекта и высказывание об этом суждения специалистом или сообщение им суммы готовых знаний. Другими словами, ответы на эти вопросы требуют эмпирического уровня познания.

Эксперт же, отвечая на вопросы следователя, суда, поставленные в рамках назначенной экспертизы, проводит глубокие исследования с использованием инструментальной базы и применяет не только эмпирический, но и теоретический, логический уровень познания.

Кроме того, поскольку "заключение эксперта" и "заключение специалиста" тесно связаны между собой, а статья 80 УПК РФ не дает разъяснений этих терминов в материально-правовом смысле, было бы уместно, на наш взгляд, использовать в Постановлении дефиниции, позволяющие разграничить одно понятие от другого.

Например, "Заключение эксперта - это процессуальный документ, содержащий глубокое научно-практическое исследование, проведенное с использованием инструментальной и лабораторной базы";

"Заключение специалиста - это процессуальный документ, содержащий выводы, сделанные на основе логического умозаключения".

4. В целом правильным представляется решение в Постановлении вопросов, связанных с невозможностью постановки перед экспертом правовых вопросов. Сложность разъяснения этого момента связана с отсутствием какого-либо легального определения термина "правовой вопрос". В связи с чем, на наш взгляд, было бы не лишним дать его развернутое определение в Постановлении, указав на то, что правовыми вопросами следует считать такие вопросы, ответы на которые требуют уголовно-правовой оценки обстоятельств дела или предопределяют принятие процессуально-правовых решений.

5. Не совсем удачным, на наш взгляд, является разъяснение, согласно которому специалист не проводит исследования вещественных доказательств и не формулирует выводы, а лишь высказывает суждение по вопросам, поставленным перед ним сторонами (п. 20 Постановления). Такое разъяснение не совсем согласуется со статьей 144 УПК РФ, где говорится о том, что "при проверке сообщения о преступлении дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа вправе требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов и привлекать к участию в этих проверках и ревизиях, исследованиях специалистов". Таким образом, из смысла статьи 144 УПК РФ следует, что именно специалист проводит исследования документов, предметов и трупов. Следует отметить, что вопрос о том, проводит ли специалист исследование или ограничивается только вынесением суждения, является предметом десятилетней дискуссии ученых, занимающихся проблемами института использования специальных знаний в уголовном судопроизводстве.*(1)

Кроме того, полагаем, что п. 20 Постановления противоречит разъяснению, данному в пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 14 от 15 июня 2006 года "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" (в редакции Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 31 от 23 декабря 2010 года), в котором указано, что для определения вида средств и веществ (наркотическое, психотропное или их аналоги, сильно-действующее и ядовитое), их размеров, названий и свойств, происхождения, способа изготовления, производства или переработки, а также для установления принадлежности растений к культурам, содержащим наркотические вещества, требуются специальные знания, а потому "суды должны располагать соответствующими заключениями экспертов или специалистов". Ответ на вопрос об отнесении вещества к наркотическому, психотропному или ядовитому, безусловно, требует исследования с использование методов спектрального анализа или хроматографии. Следует отметить, что в предыдущем постановлении Пленума Верховного Суда по наркотикам указывалось только на необходимость получения заключения эксперта.

6. Следует отметить, что и до принятия Постановления Верховный Суд выражал в решениях по конкретным делам свою правовую позицию в отношении заключения специалиста, представленного стороной защиты. Так, в кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 26 июля 2005 года указано: "Суд обоснованно отказал защите в приобщении к материалам уголовного дела заключения специалиста*(2) И., как полученного вне рамок уголовно-процессуального закона. Кроме того, специалист И. по ходатайству защиты был допрошен по интересовавшим ее вопросам, и присяжные заседатели имели возможность оценить показания данного специалиста" . В этой связи представляет интерес и другое кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации - от 08 февраля 2007 года: Санкт-Петербургским городским судом вынесено частное определение в адрес начальника военно-медицинской академии, в котором было обращено внимание, что специалистами военно-медицинской академии были допущены нарушения закона при даче ими заключения по запросу адвоката, что они вышли за пределы предоставленных им полномочий и по собственной инициативе провели эксперимент с использованием штык-ножа, который не относился к предмету доказывания. Однако Судебная коллегия признала данный вывод необоснованным, указав следующее: "Как следует из материалов дела, адвокат К., в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 53 УПК РФ, предоставляющим ему право собирать и представлять доказательства, обратился в военно-медицинскую академию с запросом, в котором просил дать ответы на вопросы о том, могли ли обнаруженные при исследовании трупа повреждения быть причинены штатным штык-ножом к автомату АКМ, АК-74, а также могли ли эти повреждения быть причинены путем нанесения левой рукой. Комиссия дала ответы на те вопросы, которые поставил адвокат. При этом, как правильно отмечалось в кассационной жалобе, высказывая свое суждение, специалисты вправе были сослаться на проведенные исследования и результаты эксперимента.

Между тем заключение комиссии не является допустимым доказательством. Оно дано по запросу стороны защиты, сделанному вне рамок предварительного следствия, а потому не может использоваться в качестве доказательств. Т. и И. до их допроса в судебном заседании в качестве специалистов участниками уголовного судопроизводства не являлись, в связи с чем ссылка суда на нарушение ими при даче заключения требований ст. 58 УПК РФ необоснованна. Допрошенные в качестве специалистов в судебном заседании, они сообщили о факте дачи ими заключения на запрос адвоката, подтвердили свои выводы о проведенных ими исследованиях, высказав свои суждения о механизме причинения Н. телесных повреждений, о невозможности их причинения штык-ножом. Они были допрошены с участием присяжных заседателей. И показания, данные ими в судебном заседании, признаны допустимыми доказательствами. С учетом этого суд не вправе был делать вывод о возможной фальсификации специалистами данного ими по запросу адвоката заключения 3".

Таким образом, судебная практика, формируемая Верховным Судом ранее, признавала заключение специалиста, представленное стороной защиты, полученным вне уголовно-процессуальных отношений, а значит заведомо недопустимым, и только допрос специалиста в суде и показания специалиста могли считаться допустимым доказательством по делу.

В Постановлении Пленума же высказывается несколько иная позиция в отношении доказательственного значения заключения специалиста, поскольку в пункте 6 говорится: "Указанные положения не препятствуют приобщению к материалам уголовного дела и использованию в процессе доказывания заключения специалиста, полученного в соответствии с частью 3 статьи 80 УПК РФ". Эта позиция в совокупности с позициями Верховного Суда, высказанными ранее, предполагает, что заключение специалиста подлежит приобщению к делу, только если оно получено стороной обвинения в процессе предварительного расследования.

Несмотря на то, что заключение специалиста изначально задумывалось как доказательство стороны защиты и представляет собой реальный механизм состязательного использования специальных знаний, в законе нет запрета для стороны обвинения - дознавателя, следователя - получать и приобщать к делу заключения специалиста.

7. Неправильным, на наш взгляд, является и то, что в Постановлении никак не решен вопрос о согласии подозреваемого и обвиняемого на производство в отношении них судебно-медицинской и (или) судебно-психиатрической экспертизы. Полагаем, что экспертиза, объектом которой является тело или психика подозреваемого, обвиняемого, свидетеля и потерпевшего, возможна только с их согласия (либо согласия их законного представителя или на основании судебного решения. Решение на производство принудительной экспертизы на стадии предварительного расследования необходимо давать в порядке статьи 165 УПК РФ. В предмет рассмотрения суда при этом должны входить значимость для уголовного дела обстоятельств, которые предполагается установить с помощью экспертизы, степень ограничения свободы подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего или свидетеля. При назначении психиатрической экспертизы необходимо обсудить методы медикаментозного исследования и их допустимость с точки зрения влияния на здоровье человека. Для этого в суде обязательно присутствие эксперта, которому поручается экспертиза. Кроме того, основанием для решения суда о назначении по делу стационарной экспертизы должно стать мнение специалиста (заключение специалиста) в области судебной медицины или судебной психиатрии.

8. Не совсем удачной представляется формулировка третьего абзаца пункта 13 Постановления, который следовало бы изложить в более развернутом виде: "Неполным является такое заключение эксперта, которое не разрешает какие-либо из поставленных вопросов или сужает их объем, если исследованы не все объекты, не исследованы или не учтены все обстоятельства, имеющие значение для решения поставленных вопросов, не применены все необходимые для данного случая методики (методы) исследования. Если неполнота заключения является результатом нарушения технологии исследования или эксперт при исследовании не учел всех обстоятельств, содержащихся в представленных ему материалах, то такое заключение является необоснованным и требует производства повторной экспертизы".

9. Полагаем, что и абзац второй пункта 15 Постановления должен содержать более детальное разъяснение: "Необоснованным следует считать такое заключение эксперта, которое вызывает сомнения в силу научной необоснованности, недостаточной аргументации выводов, при наличии нарушений методики проведения данного вида исследований, противоречия выводов эксперта иным доказательствам, имеющимся по делу, а также при нарушении процессуального порядка назначения и проведения экспертизы, включая невыполнение требований статей 198, 206 УПК РФ. Назначение повторной экспертизы может быть продиктовано получением новых данных в процессе судебного разбирательства, которые могут повлиять на выводы эксперта".

Все высказанные предложения носят дискуссионный характер и являются предметом для дальнейшего обсуждения.

Судья Челябинского областного суда, доктор юридических наук, профессор

А.В. Кудрявцева

-------------------------------------------

*(1) См. Винницкий Л. В., Мельник С. В. О судебной экспертизе по уголовным делам // Российская юстиция N 4, 2011. С. 27-29, Зайцева Е.А. Пленум Верховного Суда РФ: судебная экспертиза по уголовным делам // Законность N 4, 2011. С.12-16

*(2) БВС РФ, 2006, N 11. С. 29-31.