Частный интерес в уголовном процессе защищен не в полной мере (Н. Петрова, "Российская юстиция", N 6, июнь 2001 г.)

Частный интерес в уголовном процессе
защищен не в полной мере

С принятием Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР" от 7 августа 2000 г. в российском уголовном процессе появилось немало новых правовых институтов. Некоторые из них свидетельствуют о принципиальных изменениях в системе уголовного судопроизводства России. В этой связи особое внимание привлекает фигура частного обвинителя, которая вновь получила официальное признание в отечественном законодательстве.

Однако, несмотря на прогрессивное значение законодательных новелл, практические вопросы осуществления частными лицами обвинительной деятельности вынуждают говорить о противоречивости новых норм УПК, а также их половинчатом характере.

Прежде всего обращает на себя внимание вопрос о том, в какой форме должно протекать досудебное производство по делам частного обвинения. Практике и законодательству известны такие формы досудебной подготовки уголовных дел указанной категории: производимая самим частным обвинителем (ч.4 ст.109 УПК), протокольная форма (ст.414), дознание и предварительное следствие (ч.3 ст.27, ст.468). При этом не вполне ясно, от чего зависит применение того или иного порядка производства. Четко этот вопрос урегулирован только в отношении проведения предварительного следствия, которое по этой категории дел имеет место при возбуждении уголовного дела прокурором в случаях, когда потерпевший в силу беспомощного состояния или по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы (ст.468 УПК). Относительно иных форм досудебного производства в законодательстве нет четких указаний. Резонно предположить, что законодатель, основывая процессуальный статус частного обвинителя на принципе диспозитивности, отдал на его усмотрение решение вопроса о форме досудебного производства, предоставив возможность выбрать, стоит ли готовить доказательственную базу самому или же целесообразнее обратиться за помощью к государственным органам уголовного преследования. Однако во избежание ошибочного толкования воли законодателя было бы нелишним дополнить уголовно-процессуальный закон нормой соответствующего содержания. Регламентация этого вопроса особенно важна в связи с тем, что по известной категории дел частный обвинитель получил право самостоятельного собирания доказательств. Таким образом, традиционно спорный вопрос о возможности предоставления частным лицам права собирать доказательства получил положительное решение в законе. Однако это противоречит устоявшимся в отечественной теории взглядам на допустимость доказательств, согласно которым допустимыми являются только доказательства, полученные специально уполномоченным должностным лицом. Данное противоречие столь существенно, что установленный ч.5 ст.109 УПК порядок производства, который до принятия Закона от 7 августа 2000 г. считался основным по делам частного обвинения, на практике применялся крайне редко. При изучении 100 дел частного обвинения было обнаружено только 7 случаев ведения производства в указанном порядке. По всем остальным делам органы предварительного расследования так или иначе принимали участие в досудебной подготовке материалов. В 16% случаев досудебное производство велось в протокольной форме, 57% составляют дела частного обвинения, по которым было проведено дознание. В остальных случаях (20%) органы дознания, не возбуждая производства, в порядке доследственной проверки собрали материалы (объяснения свидетелей, справки, характеристики и т.п.) и, приложив их к заявлению потерпевшего, направили в суд.

Как видно, существующая практика досудебного производства по делам частного обвинения не отличается единообразием и не всегда обеспечивает доброкачественность доказательственного материала. Необходимо внести в уголовно-процессуальный закон норму, четко определяющую право частного обвинителя собирать доказательства, устанавливающую полный перечень его полномочий и процедуру их предоставления. Также целесообразно предусмотреть для частного обвинителя возможность вне рамок дознания, предварительного следствия или протокольной формы досудебной подготовки материалов обратиться к государственным органам уголовного преследования за содействием в собирании доказательств.

Думаю, что серьезную практическую проблему представляет вопрос о зависимости процессуальных прав частного обвинителя от квалификации преступления. Изучение правоприменительной практики по делам частного обвинения, проведенное в судах Самарской и Саратовской областей и Республике Башкортостан, показало, что около одной трети всех дел частного обвинения первоначально возбуждались в общем порядке, так как соответствующие деяния квалифицировались по статьям УК, не предусматривающим частное обвинение, таким, например, как хулиганство (ч.1 ст.213 УК РФ). Изменение квалификации происходило уже в судебном заседании, причем нередко только при вынесении приговора. Нетрудно заметить, что в результате одна треть всех потерпевших была лишена процессуальной возможности выступить в качестве частных обвинителей.

Парадоксально и то, что наибольший объем процессуальных полномочий предоставлен лишь потерпевшим от самых малозначительных преступлений. Получается, что потерпевший, получивший легкое телесное повреждение, имеет возможность на равных с обвиняемым условиях отстаивать свои права в суде, а потерпевший, ставший в результате преступления инвалидом, может в лучшем случае пассивно наблюдать за ходом уголовного судопроизводства, в худшем - вообще остается без уголовно-правовой защиты. На практике нередки случаи необоснованного прекращения и отказа в возбуждении уголовных дел, что существенно затрудняет для потерпевших доступ к правосудию. Причем даже возможность судебного обжалования постановления о прекращении уголовного дела, установленная постановлением Конституционного Суда РФ от 13 ноября 1995 г. N 13-П по делу о проверке конституционности ч.5 ст.209 УПК РСФСР, не снимает всех проблем. По данным опроса членов коллегий адвокатов Самарской области и Республики Башкортостан, 31% опрошенных указали, что им приходилось участвовать в рассмотрении подобных жалоб судом, однако все они невысоко оценили результативность такого обжалования, 63% опрошенных назвали формальным характер рассмотрения таких жалоб формальным, не позволяющим представлять новые доказательства.

Незащищенность потерпевшего усугубляется также его неравноправным положением с обвиняемым, которое особенно заметно на досудебных стадиях процесса. Потерпевший не обладает возможностью своевременно знать о формулировке обвинения, о принятых по делу процессуальных решениях, участвовать в назначении экспертизы и т.д. Это нередко приводит к тому, что не только потерпевший испытывает серьезные затруднения в деле восстановления нарушенных преступлением прав, но и у правоохранительных органов существенно сужаются возможности установления истины по делу. Так, автор этих строк участвовал в уголовном деле по обвинению С. в причинении смерти Д. по неосторожности. Отсутствие у правопреемника потерпевшего возможности участвовать в назначении экспертизы на предварительном следствии и ознакомиться с ее результатами привело к тому, что заключение проведенной судебно-медицинской экспертизы было неполным и содержало противоречивые суждения о механизме образования телесных повреждений, ставших причиной смерти. В связи с этим в судебном заседании по ходатайству представителя правопреемницы потерпевшего была назначена дополнительная судебно-медицинская экспертиза. Однако ко времени рассмотрения дела в суде материальные объекты, подлежащие исследованию, были утрачены, поэтому установить истину по делу не удалось.

Самостоятельную проблему представляет также уголовно-правовая защита интересов юридических лиц, пострадавших от преступления. Действующее законодательство предоставляет им возможность участвовать в уголовном процессе только в качестве гражданских истцов без права обсуждать вопросы, не связанные с гражданско-правовыми требованиями. Однако такое правило не отвечает потребностям практики. По результатам опроса членов коллегий адвокатов Самарской области и Республики Башкортостан, 15% от общего числа опрошенных отметили, что им приходилось оказывать юридическим лицам, пострадавшим от преступления, помощь не только в обосновании гражданского иска, но и в доказывании обвинения.

Таким образом, следует признать, что частный интерес в уголовном процессе защищен не в полной мере. Решению обозначенных проблем будет способствовать предоставление частным лицам, пострадавшим от любого преступления, возможности самостоятельно осуществлять уголовное преследование, особенно в тех случаях, когда правоохранительные органы от него отказались. Поэтому Закон от 7 августа 2000 г. следует рассматривать как первый, но не единственный шаг на пути становления частного обвинения в отечественном судопроизводстве. Полагаю, что последовательное расширение прав частных лиц на осуществление обвинения не только полнее защитит их законные интересы, но будет способствовать более эффективной реализации уголовного преследования.

Н. Петрова,

адвокат, кандидат юридических наук (г. Самара)

"Российская юстиция", N 6, июнь 2001 г.