Кассационное определение СК по уголовным делам Омского областного суда от 17 января 2013 г. по делу N 22-141/13

Судебная коллегия по уголовным делам Омского областного суда в составе:

Председательствующего Плахина Ю.Н.,

судей Лопарева А.Г., Смирновой Ж.И.,

при секретаре Захаровой Т.Н.,

рассмотрела в открытом судебном заседании 17 января 2013 года уголовное дело по кассационному представлению государственного обвинителя Пономаренко О.Н., кассационной жалобе потерпевшего К-о на приговор Ленинского районного суда г. Омска от 22 ноября 2012 года, которым

Г., ранее не судимый,

оправдан по ч. 1 ст. 286, ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ за отсутствием в его действиях составов преступлений, признано право на реабилитацию.

Заслушав: доклад судьи Лопарева А.Г.; выступление прокурора Пономаренко О.Н., поддержавшей доводы кассационного представления; мнение адвоката Кайгародовой Ю.Е., оправданного Г., потерпевшего Б-о, полагавших оправдательный приговор оставить без изменения, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Согласно приговору, Г. оправдан по предъявленному обвинению в совершении действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан, а также охраняемых законом интересов общества и государства, а также в покушении на мошенничество, то есть хищение чужого имущества путем обмана, с использованием своего служебного положения.

В кассационной жалобе потерпевший К. выразил несогласие с приговором суда. Излагая собственную версию произошедших событий, настаивает на виновности Г. в покушении на хищение * рублей путем обмана. Оспаривает вывод суда о наличии провокации в его действиях по отношении к Г., отмечая, что ранее всегда сам оплачивал штрафы. Делает вывод, что суд решил, что если Г. получил деньги не в своем кабинете, то нет состава преступления, полагая, что это не может являться основанием для освобождения от уголовной ответственности. Ссылаясь на аудиозаписи телефонных разговоров с Г. указывает, что последний желал знать у него когда он принесет деньги. Кроме того, он не был уведомлен о дне вынесения приговора, чем были нарушены его права. Просит пересмотреть дело, признать Г. виновным.

В кассационном представлении государственный обвинитель Пономаренко О.Н. также находит приговор суда незаконным в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела, нарушениями уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Полагает, что нарушены нормы, предусмотренные ст. 297 и п. 4 ст. 305 УПК РФ, поскольку часть доказательств обвинения в приговоре не отражена и не указаны мотивы, по которым суд отверг эти доказательств, а часть доказательств изложены избирательно.

Излагая фабулу предъявленного органами следствия обвинения, считает доказанной вину Г. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 286 УК РФ, поскольку по материалу в отношении Б-о он принял заведомо незаконное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. При этом ссылается на возбуждение 07.12.2011 г. уголовного дела по факту причинения телесных повреждений Б-о. Считает, что суд не в полной мере привел доказательства обвинения, а также доводы их опровергающие и доказательства подтверждающие вину Г. Выводы суда не подтверждаются доказательствами исследованными в ходе судебного заседания.

Не соглашается с выводами суда о необходимости оправдания Г. в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ. Указывает, что при постановлении приговора суд фактически положил в основу только показания Г., не приведя убедительных аргументов, обосновывающих сомнения суда в достоверности фактов, на которые ссылается сторона обвинения. Тем самым судом был нарушен принцип состязательности сторон. При этом суд основывался только на противоречивой позиции Г., признав результаты ОРМ недопустимыми доказательствами, и необоснованно отвергнуты показания потерпевшего и свидетелей обвинения.

Приводит собственный анализ доказательств, содержащихся в материалах уголовного дела о ходе и результатах проведенных ОРМ. Делает вывод, что К. самостоятельно принял решение обратиться в УСБ, а перед этим записать разговор с Г., которую он и предоставил в правоохранительные органы. Оспаривает выводы суда о признании аудиозаписи разговора К. и Г. недопустимым доказательством, поскольку она получена не в результате оперативно-розыскной деятельности, а приобщена по инициативе потерпевшего, а так как информация подтвердилась, то аудиозапись обоснованно с иными материалами передана следователю.

Кроме того, считает, что ОРМ - оперативный эксперимент, проведены с соблюдением требований ФЗ "Об ОРД". При этом в постановлении указано о применении технических средств, а проведение ОРМ возможно и в отношении неустановленного лица. В связи с чем, не соглашается с выводом суда о том, что отсутствие в заявлении К. указания на фамилию сотрудника полиции делает результаты ОРМ ничтожными.

Обращает внимание, что в ходе подготовки к проведению мероприятия на телефон К. поступил звонок от Г. и с согласия потерпевшего разговор записан. Диск с записью разговора предоставлен следователю, а в ходе дальнейших разговоров К. утверждал, что разговор был именно с Г. Указанные обстоятельства подтвердил Ш-в. Суд необоснованно подверг сомнению указанное доказательство на том основании, что не установлено при каких обстоятельствах запись была получена.

Оспаривает вывод суда о признании аудио и видео записи недопустимым доказательством указывая, что оформление технических средств производилось в соответствии с законодательством об ОРД, а не уголовно-процессуальным законом и данные сведения составляют государственную тайну и вручение К. специальных технических средств производилось в отсутствии посторонних лиц.

Полагает, что суду надлежало оценить все доказательства - показания понятых, оперативных сотрудников, показания самого Г. Излагая показания К., данные видеозаписи в той части как это видит сторона обвинения, делает вывод, что показания Г. противоречат всем обстоятельствам, установленным в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства. Вместе с тем судом необоснованно отказано в проведении фоноскопической экспертизы. Также в приговоре отсутствует оценка заключению служебной проверки в отношении Г., а детализация телефонных переговоров подтверждает последовательную позицию потерпевшего К. о том, что инициатором части звонков являлся сам Г.

Кроме того, излагая сведения о движении административного протокола в отношении К., делает вывод, что Г. знал содержание материала и умышленно вводил потерпевшего в заблуждение. Ссылается при этом на то, что Г. выписывал повестку, не привлек К. к административной ответственности.

Не соглашается с выводами суда о недоказанности вины Г. в инкриминируемом ему деянии в связи с не установлением передачи денежных средств ему лично в руки, а также ссылки на то обстоятельство, что кабинет, в котором К. оставил деньги, не закреплен за Г. Указывает, что принадлежность кабинета Г. или иному лицу не исключает возможности совершения в нем преступления. Кроме того, из показаний Г. следует, что разговор между ним и потерпевшим происходил именно в указанном кабинете.

Также в ходе судебного заседания были представлены сведения о том, что в отношении Г. в службу УСБ поступала информация о его причастности к противоправным действиям. Данные сведения подтверждаются ответом на запрос суда и секретными документами, которые были представлены стороной обвинения. Вместе с тем, суд, ознакомившись с данными документами единолично, в нарушение требований ст. 305 УПК РФ в своем решении не дал оценки данным доказательствам, не мотивировал причины, по которым эти доказательства не принял во внимание.

Считает, что со стороны К. и оперативных сотрудников отсутствовала провокация, т.к. инициатива на передачу денежных средств исходила от Г.

Судом не дано надлежащей оценки показаниям свидетелей Б-й и К-й, которые полностью подтверждают позицию потерпевшего К..

Кроме того, оспаривает выводы суда о признании недопустимыми таких доказательств как протоколы осмотра и изъятия денежных средств и административного материала в отношении К., поскольку в судебном заседании установлено, что никаких нарушений при их производстве, а также осмотре Г. допущено не было, т.к. осмотры проводились в соответствии с законом об ОРД.

Таким образом, оценка в совокупности доказательств судом в оправдательном приговоре не дана, мотивы по которым суд отверг показания, доказывающие непосредственную причастность Г. к совершенному преступлению не отражены. Считает, что суд при вынесении приговора односторонне и неполно исследовал имеющиеся по делу доказательства.

Просит приговор Ленинского районного суда г. Омска от 22.11.2012 г. в отношении Г. отменить, дело направить на новое судебное разбирательство.

В возражениях адвокат Кайгародова Ю.Е. просит кассационную жалобу потерпевшего К. и кассационное представление государственного обвинителя Пономаренко О.Н. оставить без удовлетворения. В своих возражениях потерпевший Б-о выразил согласие с приговором.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационного представления, кассационной жалобы потерпевшего, возражения на них, судебная коллегия не усматривает оснований к их удовлетворению и находит выводы суда о невиновности Г. в инкриминируемых ему преступлениях, основанными на доказательствах, всесторонне, полно и объективно исследованных в судебном заседании и получивших оценку суда в соответствии с правилами ст. 88 УПК РФ.

Надлежащее исследование и оценка всех проверенных в судебном заседании материалов, позволили суду прийти к обоснованному выводу о том, что стороной обвинения не представлено допустимых и достоверных доказательств, достаточных для обоснования выдвинутого против Г. обвинения.

Так органами следствия Г. обвинялся в том, что умышленно, явно выходя за пределы своих полномочий, с целью укрытия преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 112 УК РФ принял заведомо незаконное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 27.08.2011 г., что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов потерпевшего Б-о и нарушение охраняемых интересов общества и государства. 07.12.2011 г. зам. прокурора округа отменил постановление об отказе в возбуждения уголовного дела.

Г. в судебном заседании вину не признал и показал, что считает возбуждение уголовного дела незаконным, поскольку согласно материалам проверки не были установлены обстоятельства, свидетельствующие о совершении преступления. Решение принималось им по материалам собранным сотрудниками СК и полиции. Он уверен в законности вынесенного им решения. Кроме того, принятое им решение проверялось его руководством, а также прокуратура его не отменяла.

Потерпевший Б-о подтвердил, что действительно у его отца после смерти были обнаружены телесные повреждения. Отец злоупотреблял спиртными напитками и часто падал, тогда и мог получить телесные повреждения. Каких-либо претензий к Г. не имеет.

Свидетели Н-в и Б-ь - сотрудники полиции показали, что также считают принятое Г. решение законным и обоснованным.

С учетом представленных стороной обвинения доказательств суд пришел к правильному выводу, что не нашло своего подтверждения утверждение следственных органов о том, что по материалу имелись явные признаки преступления и основания для возбуждения уголовного дела. Кроме того, не доказано, что в результате действий Г. наступили последствия в виде существенного нарушения прав и законных интересов потерпевшего Б-о, что следует в том числе и из его показаний, а также не нарушены охраняемые интересы общества и государства.

Государственный обвинитель оспаривает выводы суда, однако каких-либо доводов в обоснование своего несогласия в представлении не приводит. С учетом изложенного судебная коллегия находит решение суда в части оправдания Г. законным и обоснованным, а доводы государственного обвинителя не соответствующими установленным судом обстоятельствам.

Кроме того, органами следствия Г. обвинялся также в том, что умышленно, из корыстных побуждений, используя свое служебное положение, с целью хищения денег К., путем обмана ввел последнего в заблуждение относительно возможности способствовать избежанию последнего административного наказания в виде административного ареста. При этом Г. осознавая, что фактически не сможет выполнить взятые на себя обязательства, незаконно получил от К. деньги в сумме * рублей. Однако довести до конца свои действия не смог по независящим от него обстоятельствам, т.к. был задержан сотрудниками ОРЧ СБ.

Из материалов дела усматривается, что действительно в отношении К. сотрудниками ОБППСМ УМВД России по г. Тюмени был составлен административный протокол по факту распития им алкогольных напитков на детской площадке по ч. 1 ст. 20.20 КоАП РФ. В дальнейшем материал был направлен по заявлению К. по месту его жительства в г. Омск и 15.08.2011 г. поступил в ОП N 5 УВД по г. Омску. Согласно протоколу осмотра предметов (том 2 л.д. 31-42) следователем осмотрен журнал учета входящей корреспонденции, последняя запись которого датирована 12.09.2011 г., в котором указано, что вх. 3886 - протокол на К. отписан УУП С-ш.

Суду свидетель Б-ь пояснил, что Г. в тот период времени негласно осуществлял обязанности старшего участкового. По материалу в отношении К. он должен был составить протокол и направить в мировой суд. При этом он мог передать материал иному участковому, либо оставить себе. Н-в показал, что он действительно работал по материалу в отношении К., выходил на его адрес, звонил матери, но потом был переведен на другой участок и не успел материал исполнить, оставил в одном из кабинетов, кто его исполнял не знает, кажется он был у С-ш. Кроме того, говорил Г., что нужно составлять протокол по ст. 20.25 КоАП РФ. С-ш, чьи показания оглашены в судебном заседании отрицала, что у нее на исполнении находился материал по К., заявив, что в тот период времени работала в помещении ОП N 5 и материалы с административного участка не получала.

Таким образом, материалами дела не подтвержден вывод следствия о том, что материал в отношении К. находился на исполнении именно у Г. и тот его изучал. При этом доводы Г. в той части, что он лишь разъяснял К. положения ст. 20.25 КоАП РФ не опровергнуты. Показания Г. в данной части нашли свое объективное подтверждение, поскольку из показаний Н-а, Б-ь следует, что по их мнению по материалу необходимо было составлять в отношении К. протокол по ст. 20.25 КоАП РФ, о чем Н-в и говорил Г. В том числе сам К. не отрицает, что говорил Г., а ранее и М-у, что совершал административное правонарушение и штраф не оплатил. С учетом представленных доказательств оснований полагать, что Г. достоверно знал о том, что К. не был привлечен к административной ответственности по ст. 20.20 КоАП РФ на момент разговора с последним получено не было. Указанное в том числе подтверждается и заключением служебной проверки, согласно которой Ч-н и Б-ь - зам. начальника ОП и начальник отделения УУП, привлечены к дисциплинарной ответственности за необоснованное направление материала в отношении К. Г., поскольку последний в силу положений закона не был уполномочен принимать решение. В том числе факт работы Г. по материалу на нашел своего подтверждения, поскольку из показаний Н-а следует, что именно он звонил матери К. и выходил по месту его жительства, повестку приносил домой к последнему также не Г., о чем дала показания мать К. Б-а. Факт указания на повестки телефона Г. не свидетельствует об этом, т.к. по данному обстоятельству тот дал подробные показания.

Таким образом из анализа представленных доказательств следует, что Г. добросовестно заблуждался о необходимости составления в отношении К. протокола об административном правонарушении, предусмотренном ст. 20.25 КоАП РФ. Доказательств того, что он вводил в заблуждение К. относительно своей возможности помочь последнему избежать административной ответственности в виде административного ареста, что ему вменено органами следствия, стороной обвинения суду не представлено.

Так К. показал, что со слов матери знает, что на него пришел штраф, который он не оплатил. 14.09.2011 г. он пришел на опорный пункт, Г. не было, М-в ему разъяснил, что поскольку он не оплатил штраф, то будет его оплачивать в 10 кратном размере и 15 суток ареста, предложил обратиться к Г., чтобы тот оплатил штраф и договорился с судьей. Он решил обратиться в УСБ и 15.09.2011 г. написал заявление о вымогательстве у него денег. Когда он пришел к Г., то решил разговор записать на диктофон. Г. стал ему объяснять, что его нужно вести к судье, что ему грозит 15 суток ареста, но сказал, что можно штраф оплатить лично ему, а он уже сам оплатит штраф и договорится с судьей, показал что это стоит * рублей. Он ответил, что у него нет денег, и сможет дать ему их только на следующий день. С этой записью он пошел в УСБ, или он сам, или оперативный сотрудник переписали запись разговора на диск.

Сам Г. в судебном заседании отрицал пояснения К. указанные выше, указывая, что материал в отношении К. не изучал, а также отрицал разговор о передаче денежных средств за не привлечение к административной ответственности. Вместе с тем, показания К. противоречат в том числе и стенограмме разговора с неизвестным сотрудником полиции, из которой усматривается, что между собеседниками речь идет об обстоятельствах совершения административного протокола, после чего разъясняется порядок уплаты штрафа и о имеющей место просрочке. Затем "К." предлагает урегулировать вопрос, а собеседник разъясняет невозможность этого, на что "К." неоднократно просит решить вопрос, собеседник говорит о минимальном аресте, на что "К." вновь не соглашается. В том числе собеседник разъясняет размеры наказания и порядок назначения штрафа судьей. "К." вновь ссылаясь на "капитана" просит решить вопрос. В окончании разговора договариваются о встрече на следующий день. Содержание стенограммы, позволяет сделать вывод о том, что, собеседник К. дает ему ответы, которые, не могут уличить его в преступной деятельности, так как являются малоинформативными с точки зрения интересов доказывания инкриминируемых деяний.

С учетом установленных данных, суд пришел к обоснованному выводу о том, что действия К. носили провокационный характер с целью избежать административной ответственности, что и произошло.

Таким образом, из материалов дела усматривается, что вывод органа предварительного расследования о том, что Г. вводил в заблуждение К. относительно наличия у него возможности способствовать избежанию административного наказания в виде административного ареста, основан на показаниях самого К. и иными доказательствами не подтвержден. Более того, из аудиозаписи разговора записанного К. указанных им обстоятельств не следует, поскольку именно последний неоднократно и настойчиво просил собеседника решить вопрос, в том числе путем личной уплаты штрафа, каких-либо данных о вымогательстве денег не установлено.

Довод стороны обвинения о том, что показания К. по сути носят исключительный характер, в силу его осведомленности о преступной деятельности Г., как правильно указано в приговоре, противоречит положению закона о том, что никакое доказательство не может иметь заранее установленной силы.

Показания свидетелей - родственников К. и оперативных сотрудников о том, что со слов последнего с него вымогали деньги за не привлечение к административной ответственности, с учетом перечисленных обстоятельств, обоснованно признаны судом недостаточными для обоснования предъявленного Г. обвинения.

Учитывая конституционное положение о том, что неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого, суд при наличии к тому оснований признал недоказанным то обстоятельство, что инициатива в получении денег исходила от Г.

Более того, как следует из показаний К-й - гражданской жены К., со слов последнего ей известно, что тот ходил в опорный пункт и сотрудник полиции сказал, что штраф платить поздно, что нужно дать * рублей чтобы не дали административный арест (то есть фактически излагая версию К. о разговоре с М-м). Она посоветовала ему обратиться в УСБ, ездила вместе с ним, сотрудники УСБ советовали тянуть время. При этом К. добавил, что после разговора с М-м он позвонил в УСБ, там ему сказали прийти утром и написать заявление, что он и сделал. Разговор с Г. записывал после обращения в УСБ, т.к. он думал, что у него будут вымогать деньги, а в ОРЧ УСБ сказали, что если будут вымогать, то чтобы обратился к ним. То есть его контакты с УСБ начались до встречи с Г. Встречу с последним также инициативно записал на диктофон. Сотрудниками УСБ эта встреча не контролировалась. Из стенограммы разговора составленного о/у Ш-м следует, что указанный выше разговор состоялся между К. и УУП М-м.

С учетом указанных обстоятельств, а также в связи с тем, что в судебном заседании не представилось возможным установить каким образом запись разговора предположительно от 15.09.2011 г., представленная К. была переписана на диск, где и при каких обстоятельствах запись произведена, между кем состоялся разговор, суд признал аудиозапись недопустимым доказательством. Кроме того, из материалов дела невозможно определить на какое звукозаписывающее устройство производилась запись, поскольку из объяснений К. следует, что он записывал разговор на телефон марки "Сони-Эриксон к550", при допросах уже пояснял, что записал на телефон "Нокиа 8800", а при личном досмотре у него находился телефон "Нокиа 1280".

С учетом выявленных противоречий, а также того, что в материалах дела отсутствуют какие-либо процессуальные документы, которые могли бы обосновать факт появления аудиозаписи разговора 15.09.2011 г. в деле, суд пришел к правильному выводу о том, что данные вещественные доказательства (диск с записью разговора) получены с нарушением требований уголовно-процессуального закона, на основании ст. 75 УПК РФ не имеют юридической силы и, следовательно, не могут быть использованы для доказывания по делу.

Также суд обоснованно признал недопустимым доказательством аудиозапись телефонного разговора от 16.09.2011 г., поскольку запись произведена в нарушение требований ст. 8 ФЗ "Об ОРД" и ст. 186 УПК РФ. Доводы стороны обвинения о том, что она производилась с согласия К., выводов суда не опровергает. Более того, и данная запись противоречит показаниям К., поскольку именно последний говорил о том, что получил заработную плату, а не собеседник интересовался этим вопросом.

Таким образом, показания К. в части разговоров с Г. объективного подтверждения не нашли.

Анализируя приведенные данные в совокупности с другими представленными стороной обвинения материалами, суд пришел к обоснованному выводу о том, что по делу отсутствуют какие-либо доказательства того, что до вмешательства К. у сотрудников УСБ были основания подозревать Г. в незаконном получении денег. Заявление в суде сотрудника УСБ Ш-а о том, что до обращения К. служба располагала оперативной информацией о преступной деятельности сотрудников УПП N 1 ОП N 5, обоснованно не принята судом во внимание, поскольку стороной обвинения суду какая-либо достоверная информация не предоставлена. Такое решение суда по указанному вопросу согласуется и с правовой позицией ЕСПЧ, поскольку у суда должна существовать возможность проверить любую информацию на которую опирались правоохранительные органы.

С учетом изложенного следует признать, что суд пришел к обоснованному выводу о том, что орган, занимающийся оперативно-розыскной деятельностью не ограничился фиксированием предполагаемой преступной деятельности Г., а инициировал проведение ОРМ с участием К. хотя ничего не предполагало, что противоправное деяние было бы совершено без его вмешательства.

Сторона обвинения в качестве доказательств привела в судебном заседании результаты проведенного 16.09.2011 г. оперативно-розыскного мероприятия, которые представляют собой аудио и видеоконтроль разговоров Г. и К., протоколы вручения К. денежных купюр, копии которых имеются в деле, видеозапись встречи Г. и К., датированную 16.09.2011 г.

При этом протоколы вручения К. аудио и видеоаппаратуры (а также ее изъятия), в материалах деле отсутствуют и как пояснили сотрудники полиции и сам К. они не составлялись, что не оспаривается стороной обвинения. Данные обстоятельства учтены судом при оценке доказательств, а также результатов ОРМ.

При таких обстоятельствах суд обоснованно отнес представленные аудио и видеозаписи к недопустимым доказательствам, полученным с нарушением требований закона. В связи с этим, суд не принял во внимание фактические данные, содержащиеся в этих источниках.

Ссылки в кассационном представлении на то, что законом не предусмотрено составление протоколов вручения и изъятия технических средств и достаточно указание об этом в постановлении о проведении "оперативного эксперимента", не влияют на оценку данную судом результатам ОРМ, поскольку противоречат положениям закона. С учетом перечисленных обстоятельств, суд обоснованно признал недопустимыми эти аудио и видеозаписи, обосновав свое решение тем, что не может строить свои выводы, основываясь на подобных результатах ОРД, поскольку не может достоверно установить время, обстоятельства, а следовательно и законность их производства.

С учетом вывода суда о провоцирующих действиях К., а также того, что при проведении ОРМ были допущены нарушения закона, следует признать также правильными выводы суда о том, что результаты ОРМ и производные от них доказательства, на которые ссылается сторона обвинения, необходимо признать недопустимыми.

Оценивая приведенные обстоятельства в совокупности, суд обоснованно также признал не доказанным факт передачи К. денег Г. и осведомленность последнего об оставлении их в кабинете. В уголовном деле также не имеется доказательств того, что между ними состоялась предварительная договоренность о принятии Г. денег и обман со стороны последнего в части желания присвоить их себе. Не приводится доказательств тому и в кассационном представлении государственного обвинителя.

Свои выводы по указанному вопросу суд в приговоре мотивировал, оснований не согласиться с приведенными мотивами у судебной коллегии не имеется.

Судом тщательно исследованы и проанализированы данные, содержащиеся в представленных стороной обвинения доказательствах: протоколах осмотров изъятия от 16.09.2011 г., в ходе которых были изъяты переданные К. деньги, а также материал. Признавая их составленными с нарушением требований закона суд, пришел к правильному выводу о том, что такие документы также являются недопустимыми доказательствами. Г. по факту изъятия денег показал суду, что обнаружение в стопке бумаг на столе денег явилось для него неожиданностью, полагает, что деньги были подложены в кабинет К., а материал он после поиска по просьбе сотрудников УСБ обнаружил в другом кабинете. При этом свидетель К-н подтвердил показания Г. в данной части.

С учетом изложенного, принятое судом решение об оправдании Г. в инкриминируемых ему преступлениях на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления, следует признать законным и обоснованным.

Выводы суда об отсутствии в действиях Г. составов преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 286, ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ в приговоре мотивированы, и, по мнению судебной коллегии, являются правильными. Указанных в ст.ст. 379, 380 УПК РФ оснований, влекущих отмену или изменение судебного решения в кассационном порядке, судебной коллегией не установлено.

Предусмотренных ст. 381 УПК РФ нарушений уголовно-процессуального закона, свидетельствующих о лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдении процедуры судопроизводства или иных обстоятельств, которые повлияли либо могли повлиять на постановление законного и справедливого приговора, судебной коллегией при рассмотрении дела не выявлено.

С учетом изложенного, судебная коллегия не может согласиться с доводами кассационного представления о том, что суд не дал в приговоре оценки, исследованным в судебном заседании доказательствам, не привел в приговоре мотивы, по которым отверг доказательства, положенные в основу обвинения.

В силу ст. 17 УПК РФ оценка доказательств осуществляется судьей по его внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, исходя из того, что никакие доказательства не имеют заранее установленной силы. При этом все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в его пользу, поскольку до полного опровержения его невиновности обвиняемый продолжает считаться невиновным (части 1 и 3 ст. 14 УПК РФ).

Данные правила повторяют закрепленные в Конституции РФ принципы, в соответствии с которыми каждый обвиняемый считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда; неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого (статья 49, части 1 и 3). Следуя этим предписаниям, УПК РФ устанавливает более строгие требования именно к доказыванию виновности лица, поскольку презумпция невиновности диктует признание судом всех фактов, свидетельствующих в пользу обвиняемого, - пока они не опровергнуты стороной обвинения в должной процессуальной форме.

С учетом изложенного выше, судебная коллегия признает оправдательный приговор в отношении Г. законным и обоснованным.

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 377, 378, 388 УПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Оправдательный приговор Ленинского районного суда г. Омска от 22 ноября 2012 года в отношении Г. оставить без изменения, кассационное представление прокурора и кассационную жалобу потерпевшего К. - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи