Ильхан (Ilhan) против Турции (Жалоба N 22277/93). Постановление Европейского Суда по правам человека от 27 июня 2000 г.

Европейский Суд по правам человека

Ильхан (Ilhan) против Турции*(1).
(Жалоба N 22277/93)
(Страсбург, 27 июня 2000 г.)

ГАРАНТ:

См. комментарии к настоящему Постановлению

По делу "Ильхан против Турции" Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе:

Л.Вильдхабера, Председателя,

Ж.-П.Коста;

А.Пастор Ридруехо;

Л.Феррари Браво;

Дж.Бонелло;

Е.Макарчика;

П.Куриса;

Ф.Тюлькенс;

В.Буткевича;

Ж.Касадеваля;

Н.Ваич;

Х.С.Грев;

А.Бака;

Р.Марусте;

С.Ботучаровой;

М.Угрехилидзе, судей,

судьи ad hoc Ф.Гюльчюклю,

а также с участием М. де Сальвиа, Секретаря-канцлера Суда,

заседая 2 февраля, 29 марта и 30 мая 2000 г. за закрытыми дверями, вынес 30 мая 2000 г. следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было передано в Суд Европейской Комиссией по правам человека (далее - Комиссия) в соответствии с положениями, применимыми до вступления в силу Протокола N 11 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция)*(2) (пункт 4 Статьи 5 Протокола N 11 и бывшие статьи 47 и 48 Конвенции).

2. Дело было инициировано жалобой N 22277/93, поданной 24 июня 1993 г. в Комиссию против Турции гражданином Турции Назиром Ильханом (Nazir llhan, далее - заявитель) в соответствии с бывшей Статьей 25.

3. Заявитель утверждал, что его брат Абдуллатиф Ильхан (Abdullatif llhan) был жестоко избит жандармами при аресте в своей деревне, и что при угрожающих жизни повреждениях ему не было предоставлено необходимой медицинской помощи. Он также жаловался на недостаток эффективных средств защиты в таких случаях и на дискриминацию по отношению к брату из-за его курдского происхождения.

4. Решением от 22 мая 1995 г. Комиссия признала жалобу допустимой. В своем отчете от 23 апреля 1999 г. (бывшая Статья 31 Конвенции) она выразила мнение о том, что в данном случае имели место нарушения Статьи 2 Конвенции (27 голосов против 5), Статьи 3 Конвенции (единогласно), Статьи 13 Конвенции (29 голосов против 3) и не было нарушения Статьи 14 Конвенции (единогласно).

5. Интересы заявителя в Суде представляла Ф.Хэмпсон (Hampson), юрист, практикующий в Лондоне. Интересы Турции представлял Уполномоченный государства-ответчика, М.Озмен (Ozmen).

6. 20 сентября 1999 г. Коллегия Большой Палаты приняла решение о рассмотрении дела самой Большой Палатой Суда (пункт 4 Статьи 5 Протокола N 11 и пункт 1 Правила 100 и пункт 6 Правила 24 Регламента Суда). Состав Большой Палаты: ex officio Р.Тюрмен, судья, избранный от Турции (пункт 2 Статьи 27 Конвенции и пункт 4 Правила 24 Регламента Суда), Л.Вильдхабер, Председатель Суда, Э.Пальм, заместитель Председателя Суда, вместе с Ж.-П.Коста и М.Фишбахом, заместителями Председателей секций (пункт 3 Статьи 27 Конвенции и пункты 3 и 5(a) Правила 24 Регламента). Остальные назначенные члены Большой Палаты: А.Пастор Ридруехо, Дж.Бонелло, Е.Макарчик, П.Курис, Ф.Тюлькенс, В.Стражничка, П.Лоренцен, Ж.Касадеваль, В.Буткевич, А.Бака, Р.Марустэ и С.Ботучарова (пункт 3 Правила 24 и пункт 4 Правила 100 Регламента).

Впоследствии Р.Тюрмен, принимавший участие в рассмотрении дела Комиссией, отказался от участия в заседаниях Большой Палаты (Правило 28). 22 октября 1999 г. государство-ответчик назначило судью ad hoc Ф.Гюльчюклю (пункт 2 Статьи 27 Конвенции и пункт 1 Правила 29 Регламента Суда). М.Фишбах и В.Стражничка, которые не могли присутствовать на слушаниях, были заменены Н.Ваич и М.Угрехелидзе (подпункт b) пункта 5 Правила 24 Регламента Суда).

7. Заявитель и государство-ответчик представили Суду меморандумы. В своем меморандуме заявитель больше не ссылался на Статью 14 Конвенции в обоснование своих жалоб.

8. Открытое слушание состоялось в здании Суда в Страсбурге 2 февраля 2000 г.

В заседании Суда участвовали:

(a) от государства-ответчика:

М.Озмен, уполномоченный Турции

Й.Каяалп (Y.Kayaalp),

О.Зейрек (О.Zeyrek),

М.Гюльсен (М.Gulsen)

X.Четинкая (Н.Cetinkaya), советники

(б) от заявителей:

Ф.Хэмпсон, Представитель заявителя

А.Рейди (A.Reidy),

О.Бэйдемир (О.Baydemir),

Р.Ялчиндаг (R.Yalcindag),

М.Килавуз (М.Kilavuz), советники

Суд заслушал выступления Ф.Хэмпсон и М.Озмена.

9. 31 мая 2000 г. Э.Пальм, которая была не в состоянии принимать дальнейшее участие в рассмотрении дела, была заменена Л.Феррари Браво (подпункт b) пункта 5 Правила 24 и Правило 28 Регламента).

Факты

I. Обстоятельства дела

10. Факты дела, в особенности касающиеся событий, произошедших 26 и 27 декабря 1992 г., когда Абдуллатиф Ильхан, брат заявителя, был арестован жандармами в деревне Эйтепе (Aytepe) и обратился в больницу за срочной медицинской помощью из-за серьезных повреждений головы, стали предметом спора сторон. Комиссия, в соответствии с положениями пункт 1а бывшей Статьи 28 Конвенции, провела при содействии сторон расследование.

29-30 сентября 1997 г. и 4 мая 1998 г. в г. Анкаре представители Комиссии заслушали показания свидетелей, которыми являлись: заявитель, его брат Абдуллатиф Ильхам, Ибрахим Карахан (Ibrahim Karahan), житель деревни, который был задержан в ходе той же операции; Шереф Чакмак (Seref Cakmak), командир центральной жандармерии г. Мардин (Mardin), ответственный за операцию в деревне Эйтепе, Ахмет Курт (Ahmet Kurt), командир отделения жандармерии в Конакли (Konakli), Селим Уз (Selim Uz), жандарм, проходивший свою военную службу в Конакли, доктор Мехмет Айдоган# (Dr. Mehmet Aydoran#), врач, проводивший осмотр Абдуллатифа Ильхама в Государственной больнице г. Мардин; врач Омер Рахманли (Omer Rahmanli), который проводил лечение Абдуллатифа Ильхама в Государственной больнице г. Диярбакир (Diyarbakir); врач Селахаттин Варол (Selahattin Varol) из Государственной больницы г. Диярбакира; Абдулкадир Гунгерен (Abdulkadir Gungoren), прокурор г. Мардин и Нури Эй (Nuri Ay), военнослужащий-фельдшер (парамедик), служивший в г. Мардин.

11. Выводы Комиссии по установлению фактов, одобренные заявителем, содержатся в ее отчете от 1 марта 1999 г. и кратко изложены ниже (часть А). Соответствующие внутригосударственные процедуры и документы, касающиеся фактов дела, представленные властями Турции, также кратко изложены ниже (части В и С).

A. Выводы Комиссии по установлению фактов

12. Абдуллатиф Ильхан проживал в деревне Эйтепе на юго-востоке Турции, примерно в 60-70 км от г. Мардин, находящейся под юрисдикцией жандармерии этого города. Ближайшее отделение жандармерии было расположено в достаточно отдаленной деревне Конакли. Командир центральной жандармерии провинции Шереф Чакмак знал эту деревню. Он был проинформирован о том, что семья Ильхан сотрудничала с КРП (Курдская рабочая партия), которая вела в тот период активные действия в регионе. Он также подозревал, что житель деревни Ибрахим Карахан вовлечен в деятельность КРП.

13. Деревня Эйтепе была расположена на высокогорье, в холмистой местности. С юга, книзу от деревни, по описанию, располагались сады фруктовых деревьев и кустарников. Данные свидетелями представителям Комиссии описания этой территории отличались друг от друга. Все указывали, что довольно высоко в саду были каменные стены. К востоку и западу от этой территории протекали реки или ручьи.

14. 26 декабря 1992 г., незадолго до рассвета, жандармы г. Мардин под командованием Шерефа Чакмака при поддержке жандармов из отделения деревни Конакли провели операцию в деревне Эйтепе. В рапорте, подготовленном центральным командованием жандармерии провинции г. Мардин, указывалось на то, что разыскивался житель деревни Мехмет Коца (Mehmed Коса) за укрывание двух лиц, пособничавших и подстрекавших КРП. Стояла очень холодная погода, земля была покрыта снегом.

15. Абдуллатиф Ильхан и Ибрахим Карахан увидели солдат, приближающихся к деревне с холмов, окружающих деревню. Исходя из имеющегося у них предшествующего опыта, они испугались побоев и побежали в сады на юге деревни. Они не слышали, чтобы кто-нибудь кричал им вслед остановиться. Ахмет Курт, командир отделения деревни Конакли, увидел двух убегающих мужчин в бинокль. Командир операции Шереф Чакмак приказал ему схватить их. С командой из 17 человек он направился в сады.

16. Жандармы нашли обоих мужчин, прячущихся под кустами и деревьями на территории садов. Когда его нашли, Ибрахим Карахан не пытался убежать. Жандармы избили его. Увидев, что Абдуллатиф Ильхан прячется неподалеку, они собрались вокруг него. Ибрахим Карахан увидел, как они толкнули его на землю. Он также видел их поднимающиеся и опускающиеся ружья, как будто они избивали его прикладами. Однако он не видел, куда конкретно наносились удары. Абдуллатиф Ильхан помнил, что его пинали много раз, ударили в бок стволом ружья G3, который вертикальным рубцом разодрал ему кожу по всему телу. Также его ударили в правую половину головы прикладом ружья. Он потерял сознание и помнит немногое из того, что происходило в следующую неделю. Чтобы привести его в чувство, жандармы окунули его в близлежащую реку.

17. Комиссия отклонила как маловероятные и противоречивые свидетельства со стороны жандармов, касающиеся захвата двух человек. Ни Ахмет Курт, ни Шереф Чакмак не видели захвата Ибрахима Карахана и Абдуллатифа Ильхана, поэтому их показания были ненадежны. Селим Уз заявил, что это он нашел Абдуллатифа Ильхана, спрятавшегося в кустах, и что тот побежал прочь, упав два раза около реки. Тем не менее, Комиссия посчитала, что в важных моментах показаний он был непоследователен и что он дал их в очевидно оправдательной форме. В процессе детального допроса он также признал, что не мог отчетливо видеть всего происходившего. Поэтому Комиссия пришла к выводу, что государство-ответчик не представило ни одного свидетеля, который бы мог недвусмысленно заявить, что Абдуллатиф Ильхан действительно получил телесные повреждения в результате падения. Она признала заслуживающими доверия и убедительными показания Абдуллатифа Ильхана и Ибрахима Карахана.

18. Ибрахим Карахан и Абдуллатиф Ильхан были приведены к командующему операцией Шерефу Чакмаку, который удерживал их за пределами деревни до окончания операции. За пособничество и подстрекательство КРП был задержан третий мужчина, Вейсу Аксой (Veysu Aksoy). Комиссия не признала заслуживающим доверия то обстоятельство, что якобы был разведен огонь, чтобы Абдуллатиф Ильхан мог согреться. Ему не было принесено из деревни никакой сухой одежды. В тот момент было очевидно, что Абдуллатиф Ильхан был явно травмирован в голову, в частности, у него имелся кровоподтек вокруг левого глаза и кровоточащая рана с правой стороны головы. Тот факт, что он хромал, свидетельствовал о его поврежденной левой ноге. Также была заметна несвязность его речи во время допроса, проведенного в то же время Шерефом Чакмаком.

19. Составленный жандармами протокол об инциденте был датирован 26 декабря 1992 г. В нем говорилось, что Ибрахим Карахан и Абдуллатиф Ильхан не остановились по данному Чакмаком приказу и что Абдуллатиф Ильхан скатился с откоса, повредив себе левый глаз и ногу. Протокол был подписан Шерефом Чакмаком, Ахметом Куртом и Селимом Узом. Также на нем стояли подписи Ибрахима Карахана и Абдуллатифа Ильхана. Тем не менее, Абдуллатиф Ильхан, будучи неграмотным, был не в состоянии написать свое имя. Обычно он ставил на документы отпечаток пальца. Хотя протокол должен был быть составлен и подписан на месте в присутствии всех лиц, Комиссия отметила, что Ахмет Курт и Селим Уз поставили свои подписи позднее. Она также посчитала, что это был не вызывающий доверия ложный документ, при этом события, которые в нем были описаны, не совпадали с событиями, описанными жандармами устно.

20. После завершения операции в деревне Эйтепе жандармы возвратились в отделение деревни Конакли. Абдуллатиф Ильхан не мог идти. Ибрахим Карахан нес его до следующей деревни Ахметли (Ahmetli), где для этой цели был взят осел. Абдуллатиф Ильхан доехал до Конакли на осле, при этом удерживаться в седле ему помогал Ибрахим Карахан. Они прибыли между 15.30 и 16.00.

21. В отделении Ахмет Курт взял у них обоих показания. Абдуллатиф Ильхан был помещен в столовую, Ибрахим Карахан содержался в помещении для задержанных. Протокола об их содержании под стражей властями Турции представлено не было. Примерно между 21.00 и 21.30 жандармы г. Мардин на своих транспортных средствах вернулись в г. Мардин, забрав с собой Ибрахима Карахана и Абуллатифа Ильхана.

22. Жандармы прибыли в г. Мардин ночью, по дороге проехав мимо Государственной больницы г. Мардин. Абдуллатиф Ильхан и Ибрахим Карахан были помещены в кафетерий центрального отделения жандармерии провинции г. Мардин. Ибрахим Карахан вспомнил, что два человека в гражданском зашли в кафетерий, один из которых по одежде был похож на врача. Он взглянул на Абдуллатифа Ильхана, не осматривая его, и сказал, что тот притворяется. Шереф Чакмак свидетельствовал перед представителями Комиссии о том, что он вызвал врача и фельдшера, чтобы осмотреть Абдуллатифа Ильхана, и что врач сказал, уже после осмотра, что тот преувеличивает свои симптомы. Комиссия решила вызвать этих врача и фельдшера. Врач, который был найден Комиссией, давать показания не явился. Фельдшер явился, но не мог вспомнить, чтобы он когда-то вызывался на осмотр заключенного в вышеописанных обстоятельствах. Записей из лазарета или больницы, подтверждающих предоставление оказанной помощи, сделано не было. Комиссия не нашла никакой информации касательно тех, кто приходил осматривать Абдуллатифа Ильхана. Она выяснила, что, самое большее, ему была оказана примитивная первая медицинская помощь и что предполагаемый доктор игнорировал видимые признаки боли, не приняв никаких предупредительных мер в отношении очевидной травмы головы.

23. Шереф Чакмак получил еще два заявления от обоих мужчин в течение 27 декабря 1992 г. (предположительно между 17.00 и 17.30). Заявление Абдуллатифа Ильхана было скреплено отпечатком его пальца и содержало объяснение о том, что он не мог поставить свою подпись. Ибрахим Карахан описал состояние Абдуллатифа Ильхана на следующий день как ухудшившееся. Он не мог идти, его надо было поддерживать, и перед дачей показаний у него началось расстройство кишечника.

24. В 19.10 27 декабря 1992 г., через 36 часов после их ареста, Абдуллатифу Ильхану и Ибрахиму Карахану было разрешено обратиться за медицинской помощью в Государственную больницу г. Мардин. В документе, датированном 27 декабря 1992 г. и подписанном Шерефом Чакмаком, было сказано, что в лечении нуждаются оба по причине их падения и нанесения ими самим себе повреждений. В соответствии с медицинским заключением Ибрахиму Карахану был проведен курс лечения травмы правого уха. Заключение, датированное 27 декабря 1992 г. и подписанное врачом Айдоганом, свидетельствует, что Абдуллатиф Ильхан находился в состоянии средней тяжести, в сознании и был в состоянии отвечать на вопросы. Периорбитальная гемадермия левого глаза свидетельствовала о том, что у пациента был полупаралич левой части тела и что он находился в ситуации, угрожающей жизни.

25. В связи с наличием симптомов сотрясения мозга и левостороннего гемиплегиона Абдуллатиф Ильхан был помещен в Государственную больницу г. Диярбакир, где его состояние было признано удовлетворительным, хотя угроза его жизни еще оставалась. Заявитель 28 декабря 1992 г. прибыл в больницу, чтобы увидеться со своим братом, где заплатил за снимки компьютерной томографии. На основании этих снимков, которые показали, inter alia, отек мозга и левосторонний полупаралич, врач Рахманли решил, что в операции не было необходимости. Абдуллатиф Ильхан был подвергнут медикаментозному лечению и выписан из больницы 11 января 1993 г.

26. Абдуллатиф Ильхан являлся в больницу для осмотра каждые два месяца. 11 июня 1993 г. врачи Рахманли и Варол (Varol) записали, что он страдает потерей 60% функций левой стороны тела. Заявитель передал в Комииссию# недавние снимки его головного мозга, показывающие область атрофии мозга. Представители Комиссии, которые видели Абдуллатифа Ильхана 29 сентября 1997 г., отметили, что потеря функций с левой стороны тела оставалась заметной. Тем не менее, на основании свидетельства врачей, которые дали показания перед представителями Комиссии, последняя нашла, что задержка начала лечения значительно не ухудшила долгосрочные последствия повреждения головы.

B. Внутригосударственное разбирательство

27. Заявитель и его брат не подавали никакой жалобы прокурору г. Мардин, Абдулкадиру Гюнгорену. Однако прокурор был проинформирован Шерефом Чакмаком о том, что Абдуллатиф Ильхан пострадал в момент задержания, а также прокурору были переданы документы, составленные жандармами и касавшиеся задержания Абдуллатифа Ильхана и Ибрахима Карахана. В письменном докладе прокурору, датированном 27 декабря 1992 г., Шереф Чакмак заявил, что Абдуллатиф Ильхан и Ибрахим Карахан пытались совершить побег, несмотря на многочисленные приказы остановиться. Он утверждал, что оба оказали физическое сопротивление силам безопасности и упали со скал в процессе оказания сопротивления сотрудникам безопасности. Прокурор также связался по телефону с Шерефом Чакмаком и получил от него устные объяснения, inter alia, о том, что Ибрахим Карахан на самом деле прятался, а не пытался убежать прочь.

28. 11 февраля 1993 г. прокурор подписал решение об отказе в проведения# следствия. Кроме того, в решении указывалось, что причиненные травмы явились результатом несчастного случая, а не чьего-либо умысла или неосторожности. Перед вынесением решения он не допрашивал ни Абуллатифа Ильхана, ни Ибрахима Карахана, ни кого-либо из присутствовавших в момент заявленного инцидента.

29. В тот же день прокурор составил обвинительный акт, в котором Абдуллатиф Ильхан обвинялся в преступном сопротивлении офицерам в нарушение статьи 260 Уголовного кодекса Турции. В нем говорилось, что во время проведения операции Абдуллатиф Ильхан пытался скрыться от сил безопасности, не обращая внимания на их требования остановиться. Прокурор заявил представителям Комиссии, что он не обвинил Ибрахима Карахана в каком-либо преступлении исходя из устных объяснений, данных Шерефом Чакмаком.

30. 30 марта 1993 г. Абдуллатиф Ильхан предстал перед мировым судом г. Мардин. В протоколе было записано, что он согласился с обвинениями. В протокол были занесены его слова, что в день происшествия он не понял предупреждения сил безопасности. И хотя впоследствии он осознал его, он побежал прочь, боясь, что жандармы могли его покалечить. В решении от того же числа суд объявил доказанным факт признания Абдуллатифом Ильханом того, что он проигнорировал приказ остановиться и, таким образом, оказал сопротивление офицеру в нарушение статьи 260 Уголовного кодекса Турции. Он был приговорен к уплате штрафа в 35 000 турецких лир с отсрочкой исполнения приговора. Заявитель утверждал перед Комиссией, что ему не было позволено сопровождать брата в зал судебного заседания и что его брату, который владел только курдским языком, не был предоставлен переводчик. Протокол судебного заседания не содержит упоминания о том, что переводчик был предоставлен.

Замечания властей Турции по фактам дела

31. Государство-ответчик ссылается на протокол происшествия, составленный жандармерией, и на показания, взятые у Абдуллатифа Ильхана и Ибрахима Карахана жандармами, а также на устные показания офицеров жандармерии.

32. Жандармами, проводившими операцию в его деревне, Абдуллатифу Ильхану был дан приказ остановиться. Он пытался скрыться и на скользкой насыпи упал и повредил себе голову. Показания Ибрахима Карахана о том, что Абдуллатиф Ильхан был избит солдатами, являются ненадежными и противоречивыми, так как, inter alia, его сын является членом КРП. Оба подписали протокол, составленный на месте происшествия, и заявления, сделанные жандармами. Тот факт, что Абдуллатиф Ильхан был неграмотным, не означает, что он не мог, если хотел, подписывать документы.

33. После происшествия Абдуллатиф Ильхан не находился ни в угрожающем жизни состоянии, ни в коме. Он не терял сознания, как это было заявлено. Он был в состоянии давать показания жандармам и, таким образом, не показался Шерефу Чакмаку серьезно пострадавшим. Врачом Рахманли, который осматривал его в Государственной больнице г. Мардин, он был описан как находящийся в состоянии отвечать на вопросы. В любом случае Абдуллатифу Ильхану уделялось достаточно внимания, и он получил в больнице лечение всех своих повреждений. В отдаленной сельской местности, где произошел инцидент, такое лечение было недоступно.

34. Абдуллатиф Ильхан перед мировым судом г. Мардин признал, что он оказал сопротивление силам безопасности и у него не было проблем с дачей показаний.

II. Соответствующие внутригосударственные правовые нормы и правоприменительная практика

35. Принципы и процессуальные нормы, относящиеся к ответственности за действия в нарушение закона, могут быть кратко изложены следующим образом:

A. Уголовное преследование

36. В соответствии с Уголовным кодексом Турции (далее - УК Турции) все формы убийства (статьи 448-455) и покушения на убийство (статьи 61 и 62) являются уголовно наказуемыми деяниями. Также являются преступлениями пытки или плохое обращение, применяемые представителями государства (статья 243 в отношении пыток и статья 245 в отношении плохого обращения). Обязательства государственных властей в отношении проведения предварительного расследования потенциально преступных действий или бездействия, на которые обращено их внимание, закреплены в статьях 151-153 Уголовно-процессуального кодекса Турции (далее - УПК). О преступлениях может быть сообщено властям или силам безопасности, а также прокурорам. Жалобы могут быть поданы письменно или устно. В последнем случае органы власти должны их зарегистрировать (статья 151).

В соответствии со статьей 235 УК Турции любой представитель государства, который не заявит полиции или прокурору о преступлении, о котором он узнал в процессе исполнения своих обязанностей, может подвергнуться лишению свободы.

Прокурор, которому любым способом стало известно о ситуации, которая дает почву для подозрений в совершении преступления, обязан проверить факты для решения вопроса о необходимости проведения расследования (статья 153 УПК Турции).

37. В случае подозрения в совершении террористических актов полномочия прокурора переходят к отдельной системе прокуратуры и судов государственной безопасности, учрежденных на территории Турции.

38. Если подозреваемым в совершении преступления является гражданский служащий и если преступление было совершено во время исполнения им своих служебных обязанностей, предварительное расследование дела проводится в соответствии с Законом об уголовном преследовании гражданских служащих 1914 года, который ограничивает полномочия прокурора ratione personae на этой стадии расследования. В таких случаях проверка фактов проводится местным административным советом (района или провинции, в зависимости от должностного положения подозреваемого), и, следовательно, этот совет решает вопрос о проведении расследования. Как только решение осуществлять уголовное преследование принято, дело передается прокурору для проведения следствия.

На решение Совета может быть подана апелляция в Высший Административный Суд. Если принято решение не осуществлять уголовное преследование, дело передается в этот Суд автоматически.

39. В соответствии с § (i) статьи 4 Законодательного Декрета N 285 от 10 июля 1987 г. о полномочиях губернатора региона, где объявлено чрезвычайное положение, Закон 1914 года (см. выше § 38) также применяется к сотрудникам сил безопасности, находящимся под командованием губернатора.

40. Если подозреваемый является военнослужащим, применимое право определяется исходя из вида совершенного преступления. Так, если совершено "воинское преступление" по Воинскому Уголовному кодексу (Закон N 1632), уголовное преследование, в принципе, осуществляется в соответствии с Законом N 353 об учреждении военных судов и их регламентами. Если военнослужащий обвиняется в совершении обычного преступления, обычно применяются нормы УПК (см. § 1 статьи 145 Конституции и части 9-14 Закона N 353).

Воинский Уголовный кодекс предусматривает, что создание угрозы для жизни человека из-за неисполнения приказа (статья 89) является воинским преступлением. В таких случаях гражданские истцы могут подавать иски в порядке, установленном УПК Турции (см. выше § 36), или начальнику обвиняемого.

B. Гражданская и административная ответственность за уголовно наказуемые деяния

41. В соответствии с частью 13 Закона N 2577 об административном процессе любое лицо, которое понесло ущерб в результате действий органа власти, может в течение одного года после совершения вменяемого деяния потребовать от этого органа компенсацию. Если требование отклонено целиком или в части или если в течение 60 дней не был получен ответ, потерпевший может начать административный процесс.

42. Параграфы 1 и 7 статьи 125 Конституции Турции предусматривают:

"Судебный надзор осуществляется в отношении всех действий или решений органов власти... Органы власти возмещают весь ущерб, причиненный предпринимаемыми ими действиями или мерами".

Это положение устанавливает принцип строгой (объективной) ответственности государства, которая наступает, если доказано, что государство в обстоятельствах определенного дела не выполнило своих обязательств по поддержанию общественного порядка, охране общественной безопасности или защите жизни и собственности населения, без необходимости доказывать факт деликта, усматриваемый в действиях властей. В соответствии с этими нормами органы власти могут быть привлечены к гражданской ответственности с целью возмещения ущерба любому лицу, которое понесло убытки в результате действий, совершенных неустановленными лицами.

43. Статья 8 Законодательного Декрета N 430 от 16 декабря 1990 г., последнее предложение которого исходило из вышеупомянутых положений (см. выше § 42), в частности, предусматривает:

"Губернатор региона, в котором объявлено чрезвычайное положение, равно как и губернаторы провинций этого региона освобождаются от любой уголовной, финансовой или юридической ответственности в отношении принятых ими решений или совершенных ими действий во исполнение полномочий, возложенных на него настоящим законодательным декретом, и ни одно исковое заявление не должно подаваться в этой связи в какие-либо судебные инстанции. Это правило не препятствует реализации права граждан предъявлять государству исковые требования о возмещении ущерба, который оно причинило, не имея на то юридических оснований".

44. В соответствии с Обязательственным кодексом любое лицо, которому был причинен ущерб в результате неправомерного акта или деликта, вправе подать иск о возмещении ущерба (статьи 41-46) и нематериального вреда (статья 47). Гражданские суды не связаны определениями или вердиктами уголовных судов по вопросу о виновности обвиняемого (статья 53).

Тем не менее, в соответствии с частью 13 Закона N 657 о государственных служащих, любой, кто понес убытки в результате какого-либо акта, совершенного в процессе выполнения обязанностей, регулируемых публичным правом, вправе, в принципе, предъявить исковые требования только против органа власти, в котором работает государственный служащий, но не против самого гражданского служащего (см. 5 статьи 129 Конституции Турции и статьи 55 и 100 Обязательственного кодекса). Однако это не абсолютное правило. Когда акт признан противозаконным или квалифицирован как деликт и, следовательно, не является более "административным актом" или деянием, гражданский суд вправе принять к производству иск о возмещении вреда, заявленный против должностного лица, не лишая потерпевшего права возбудить исковое производство против органа власти на основании его солидарной ответственности как нанимателя этого должностного лица (статья 50 Обязательственного кодекса).

C. Преступления, относящиеся к оказанию сопротивления должностным лицам

45. Статья 258 УК Турции в своем первом параграфе предусматривает:

"Тот, кто посредством силы или угроз оказывает сопротивление публичному должностному лицу или его помощникам во время исполнения ими своих должностных обязанностей, наказывается лишением свободы сроком от 6 месяцев до 2 лет".

46. Статья 260 УК Турции предусматривает:

"Тот, кто оказывает давление или применяет силу с целью воспрепятствования исполнению каких-либо положений закона или иных нормативных актов, наказывается лишением свободы на срок до 1 года".

Право

I. Оценка фактов дела Судом

47. Европейский Суд вновь ссылается на собственную прецедентную практику, в соответствии с которой до 1 ноября 1998 г. конвенционная система относила вопрос установления и проверки фактов к компетенции Европейской Комиссии по правам человека (пункт 1 бывшей Статьи 28 и бывшая Статья 31). Несмотря на то что Суд не связан выводами Комиссии по вопросу установления фактов и он может сам проводить их оценку в свете всех представленных ему материалов, он осуществляет подобные полномочия только в исключительных обстоятельствах (см., среди других источников, Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, p. 1214, § 78).

48. Власти Турции заявляют, что Комиссия придала чрезмерное значение показаниям Абдуллатифа Ильхана и, в особенности, Ибрахима Карахана, которые, с точки зрения властей Турции, были ненадежны и противоречивы. Суд отмечает, что позиция государства-ответчика по этому вопросу в докладе Комиссии была принята во внимание. Комиссия выполнила свою задачу оценки показаний с необходимой тщательностью, представив детальное рассмотрение всех элементов, как свидетельствующих в пользу требований заявителя, так и вызывающих сомнения в их достоверности. Суд находит, что критика со стороны властей Турции не связана с каким-либо вопросом по существу, который мог бы дать Суду основание реализовать свои собственные полномочия по выяснению фактов по данному делу. В подобных обстоятельствах Суд принимает факты, установленные Комиссией (см. выше §§ 10-30).

II. Предварительные возражения властей Турции

A. Неприемлемость по критерию ratione personae

49. Власти Турции обратились с требованием о том, чтобы жалоба была отклонена как не соответствующая ratione personae, так как заявитель, Назир Ильхан, не является жертвой предполагаемых нарушений Конвенции. Также заявитель не может просить о возможности представлять своего брата Абдуллатифа Ильхана, так как в процессе перед конвенционными органами должны присутствовать юридические представители. Абдуллатиф Ильхан был также способен, по мнению властей Турции, заниматься данным делом самостоятельно. Если заявитель будет вовлечен в рассмотрение заявления, это неоправданно расширит круг лиц, в частности, родственников и друзей потерпевших, которые могут потребовать компенсации в том числе и самостоятельно. Соответственно, жалоба должна быть признана неправомерной и должна быть отклонена.

50. Комиссия, с мнением которой согласился заявитель, выяснила, что заявитель подал жалобу от имени своего брата, который находился в тяжелом физическом и моральном положении. Последний давал показания перед представителями Комиссии, в которых заявлял, что поддерживает жалобу, поэтому нарушений конвенционной системы в факте подачи заявителем такой жалобы не усматривается.

51. Суд ранее решил в контексте пункта 1 Статьи 35 (бывшей Статьи 26) Конвенции, что правила о приемлемости должны применяться с определенной степенью гибкости и без чрезмерного формализма (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кардо против Франции" (Cardot v. France) от 19 марта 1991 г., Серия А, N 200, p. 18, § 34). Внимание также должно быть обращено на объект и цель этих правил (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ворм против Австрии" (Worm v. Austria) от 29 августа 1997 г., Reports 1997-V, § 33) и Конвенции в целом, которая, как международный договор по коллективной защите прав человека и основных свобод, должна интерпретироваться и применяться таким образом, чтобы предоставлять практические и эффективные гарантии (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, § 64).

52. Система индивидуальных жалоб, предусмотренная Статьей 34 (бывшая Статья 25) Конвенции, исключает заявления, поданные путем actio popularis. Жалобы должны, соответственно, приноситься от их имени или самими лицами, которые считают себя жертвами нарушения одного или более положений Конвенции. Эти лица должны показать, что они были "прямо затронуты" обжалуемой мерой (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Оупен Доор энд Даблин Уэлл Вумэн против Ирландии" (Open Door and Dublin Well Woman v. Ireland) от 29 октября 1992 г., Серия А, N 246, § 44). Статус потерпевшего может быть признан также даже в случае отсутствия какого-либо причиненного вреда. Это применимо к ситуации со Статьей 41 (бывшая Статья 50) Конвенции, в соответствии с которой должен быть установлен материальный или моральный ущерб, причиненный нарушением (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Вассинк против Нидерландов" (Wassink v. The Netherlands) от 27 сентября 1990 г., Серия А, N 185, § 38).

53. В свете вышеизложенных аргументов, Суд отмечает, что вопрос о том, может или нет заявитель в соответствии со своими правами требовать возмещения убытков, отделен от вопроса о том, вправе ли он подать заявление. В настоящем деле Абдуллатиф Ильхан является непосредственной жертвой в ситуации предполагаемого насилия и плохого обращения. Из жалобы, поданной заявителем, также ясно, что он подает ее от имени своего брата, который вследствие состояния своего здоровья не мог сделать это самостоятельно. В данных обстоятельствах Суд замечает, что в большинстве случаев допустимо считать потерпевшего заявителем и выдавать разрешение другому члену семьи действовать от его или ее имени. Это гарантирует, что жалоба была подана с согласия потерпевшего от предполагаемого нарушения, и позволяет избежать жалоб, поданных путем actio popularis.

54. Суд, однако, не считает, что в данном случае тот факт, что Назир Ильхан называет заявителем себя, а не своего брата, нарушает положения Конвенции. Абдуллатиф Ильхан согласился на разбирательство дела и явился, чтобы дать показания представителям Комиссии. Никакого конфликта интересов из-за представления заявителем интересов своего брата не возникает. Наоборот, заявитель может сказать, что он был непосредственно затронут инцидентом. Он являлся членом семьи, который, как только узнал о ранении брата, немедленно прибыл в больницу и взял на себя ответственность за получение им необходимого лечения. Несмотря на то что власти Турции заявляют, что состояние здоровья Абуллатифа Ильхана не исключает его собственной ответственности за ведение дела перед судом, Суд считает, что особая ситуация возникает из-за того, что потерпевший от предполагаемых нарушений силами безопасности Статей 2 и 3 Конвенции все еще страдает от серьезных последствий причиненного его здоровью вреда.

55. Принимая во внимание все особые обстоятельства данного дела, в котором Абдуллатиф Ильхан вправе заявить, что он находится в особенно уязвимом положении, Суд приходит к выводу, что заявитель может считаться правомерно представившим жалобу от своего имени. Таким образом, Суд отклоняет предварительные возражения властей Турции по данному вопросу.

B. Исчерпание внутренних средств правовой защиты

56. Власти Турции заявляют, что заявитель не исчерпал все внутренние средства правовой защиты, как того требует Статья 35 Конвенции, путем надлежащего возбуждения уголовного расследования или путем заявления требований в гражданские или административные суды. В частности, государство-ответчик ссылается на тот факт, что ни Абдуллатиф Ильхан, ни заявитель не направляли жалобу прокурору и что Абдуллатиф Ильхан не подал никакой жалобы, когда предстал перед мировым судом г. Мардин 30 марта 1993 г.

57. Адвокат заявителя заявил на слушаниях в Европейском Суде, что прокурор г. Мардин был проинформирован о том, что Абдуллатиф Ильхан и Ибрахим Карахан были ранены в момент задержания их жандармами. Прокурор сообщил представителям Комиссии, что он был обеспокоен тем фактом, что Абдуллатиф Ильхан получил весьма серьезные травмы. В его решении от 11 февраля 1993 г. не возбуждать уголовное расследование Абдуллатиф Ильхан также описывается как раненый.

58. Суд вновь заявляет, что норма об исчерпании всех внутренних средств правовой защиты, содержащаяся в пункте 1 Статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей сначала использовать все доступные и приемлемые средства защиты внутригосударственной правовой системы, чтобы затем иметь возможность получить компенсацию за предполагаемые нарушения. Существование этих средств защиты должно быть достаточно очевидным, как на практике, так и в теории, без чего невозможны доступ к этим средствам и их необходимая эффективность. Пункт 1 Статьи 35 также требует, чтобы по меньшей мере сущность жалобы, которую впоследствии заявитель намеревается направить в Суд, должна совпадать с поданной сначала в соответствующий внутригосударственный орган, в соответствии с формальными требованиями, закрепленными в национальном праве, но заявитель при этом не должен сталкиваться с неадекватными и неэффективными методами защиты (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, pp. 2275-2276, §§ 51-52, и Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие..." (Akdivar and Others), упомянутое выше, p. 1210, §§ 65-67).

59. Суд подчеркивает, что при применении нормы об исчерпании всех внутренних средств правовой защиты должен надлежащим образом учитываться тот факт, что такое применение осуществляется в рамках механизма защиты прав человека, на создание которого согласились государства-участники Конвенции. Соответственно, он признает, что пункт 1 Статьи 35 должен применяться с определенной степенью гибкости и без чрезмерного формализма. Суд также признает, что норма об исчерпании не является ни абсолютной, ни применяемой автоматически; для того, чтобы проверить, была ли она соблюдена, необходимо обратиться к обстоятельствам конкретного дела. Это, в частности, означает, что Суд должен руководствоваться не только существованием формальных средств защиты в правовой системе государства-участника Конвенции, но также обстановкой, в которой они действуют, а также обстоятельствами жизни заявителя. Он должен также проверить, сделал ли в обстоятельствах данного дела заявитель все, что разумно могло от него или нее ожидаться, чтобы исчерпать все внутренние средства правовой защиты (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делу "Акдивар и другие..." (Akdivar and Others), p. 1211, § 69, и по делу "Аксой..." (Aksoy), p. 2276, §§ 53 и 54).

60. Суд отмечает, что турецкое право предусматривает административные, гражданские и уголовные средства правовой защиты от неправомерных или преступных действий, вменяемых государству или его представителям (см. выше § 57 и далее).

61. В отношении административно-правового иска в соответствии со статьей 125 Конституции Турции, устанавливающей для органов власти принцип строгой (объективной) ответственности (см. выше §§ 41-42), Суд напоминает, что обязательство государства-участника Конвенции в соответствии с ее Статьями 2 и 13 проводить расследование, ведущее к определению и наказанию ответственных за причинение вреда здоровью, оказалось бы иллюзорным, если в отношении жалобы по этим статьям заявитель был бы обязан исчерпать административно-правовые средства защиты, ведущие только к возмещению причиненного вреда (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, p. 2431, § 74). Этот подход применяется также в соответствии со Статьей 3 Конвенции к случаям пыток или серьезным случаям плохого обращения, когда пострадавший имеет основания чувствовать себя уязвимым, беззащитным и испытывает страх перед представителями государства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой..." (Aksoy), p. 2277, § 56). Следовательно, от заявителя в данном деле не требовалось возбуждать административный процесс, и предварительные возражения в этом отношении являются необоснованными.

62. В отношении гражданского иска о возмещении вреда, причиненного неправомерными актами или очевидно противозаконным поведением со стороны государственных органов (см. выше § 44), Суд отмечает, что, подавая такой иск, истец должен, в дополнение к установлению причинно-следственной связи между правонарушением и причиненным вредом, определить лицо, которое совершило данное правонарушение. В рассматриваемом деле прокурор не предпринял никаких шагов, чтобы установить, кто присутствовал в момент задержания Абдуллатифа Ильхана и когда он получил ранения. Ни один из документов, составленных жандармерией, не позволяет определить таких лиц. Личности исполнителей или возможных свидетелей, соответственно, не были известны заявителю. Более того, прокурор не предпринял никаких шагов, чтобы найти доказательства, подтверждающие или опровергающие заявления, сделанные жандармами, о предположительно случайном характере полученных ранений. В подобной ситуации наличие каких-либо оснований для решения дела в пользу Абдуллатифа Ильхана в случае подачи им гражданского иска не является очевидным.

63. В отношении уголовно-правовых средств защиты (см. §§ 36-40 выше) Суд отмечает, что прокурор г. Мардин был проинформирован о том, что Абдуллатиф Ильхан получил серьезные ранения в момент задержания его жандармами в своей деревне. Таким образом, он был обязан, в соответствии со статьей 153 УПК Турции, проверить, было ли действительно совершено преступление. Суд в данном случае удовлетворен тем фактом, что вопрос был должным образом передан на рассмотрение соответствующего органа власти. Принимая во внимание, что Абдуллатиф Ильхан в данных обстоятельствах имел основание чувствовать себя уязвимым, беспомощным и испытывать чувство страха по отношению к представителям государства, он имел также и основание ожидать, что необходимое расследование будет проведено без каких-либо дополнительных формальных жалоб со стороны его самого или его семьи. Прокурор, тем не менее, не провел никакого расследования обстоятельств, при которых были получены ранения.

64. Следовательно, Суд отклоняет также предварительные возражения Турции в отношении гражданско-правовых и уголовно-правовых средств защиты.

III. Предполагаемые нарушения Статьи 2 Конвенции

65. Заявитель утверждает, что его брат, Абдуллатиф Ильхан, подвергся угрожающему его жизни нападению со стороны жандармов и что властные органы не произвели необходимого адекватного и эффективного расследования этого нападения. Он заявляет, что была нарушена Статья 2 Конвенции, которая предусматривает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

66. Власти Турции оспорили данные утверждения заявителя. Комиссия большинством голосов выразила мнение, что нарушение Статьи 2 имело место и проявилось в нанесении Абдуллатифу Ильхану ранения, в промедлении его отправки в больницу и в отсутствии эффективного расследования. Меньшинство членов Комиссии считало, что Статья 2 не могла быть нарушена, так как не была причинена смерть, и в то же время отсутствовал умысел на причинение смерти.

A. Аргументы, представленные сторонами в ходе слушания в Суде

1. Заявитель

67. Заявитель утверждает, что Абдуллатиф Ильхан подвергся незаконному угрожающему его жизни нападению. По его мнению, применение Статьи 2 не ограничено ситуациями, когда употребление силы приводит к смертельному исходу, а именно, когда использование силы заведомо приведет к смерти. Статья 2 запрещает использование силы, помимо случаев, когда оно является "результатом абсолютно необходимого применения силы" для достижения одной из целей, перечисленных в пункте 2 Статьи 2. В данном случае Абдуллатиф Ильхан получил по меньшей мере один удар в голову прикладом ружья в ходе преднамеренного нападения с применением значительной силы. Подобный удар по голове, одной из наиболее уязвимых частей тела, являлся преднамеренным нападением, угрожающим жизни, и показывает явно пренебрежительное отношение к жизни потерпевшего. Поскольку Абдуллатиф Ильхан не оказывал сопротивления при аресте, то подобному применению силы нет оправдания.

68. Так как Конвенция касается только гражданской ответственности государства, а не уголовной ответственности непосредственных исполнителей, вопрос mens rea исполнителя не относится к данному делу. Непредоставление должной медицинской помощи отягчает данное правонарушение.

69. Заявитель утверждает, что власти Турции не выполнили также свои обязательства по защите его брата уголовно-правовыми методами и должным применением санкций, закрепленных в Статье 2 Конвенции. Дела, которые до этого находились на рассмотрении конвенционных органов, показывают, что поведение представителей сил безопасности и работников прокуратуры в юго-восточном регионе Турции в период приблизительно 1993 года выражалось в невыполнении государством своих обязанностей предотвращать и пресекать преступления против личности. Он ссылается на дела "Махмуд Кайя против Турции" и "Килич против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey) и (Kilic v. Turkey) (Постановления Европейского Суда от 28 марта 2000 г., Reports 2000).

70. Заявитель также утверждает, что органы власти нарушили свои обязательства по Статье 2 Конвенции в процессе осуществления расследования с использованием силы с предположительным умыслом на убийство. Он ссылается на выводы Комиссии о том, что, хотя прокурор был обеспокоен тем, что Абдуллатиф Ильхан получил ранения в момент задержания жандармами, в вынесении своего решения о том, что их причиной стал несчастный случай, он, однако, полагался исключительно на документы, представленные ему жандармерией. Его решение не осуществлять расследование было формальным исполнением своих обязанностей, осуществленным без малейшей попытки получить информацию от Абдуллатифа Ильхана или Ибрахима Карахана о происшедшем.

2. Власти Турции

71. Власти Турции утверждают, что Статья 2 не была нарушена, так как предполагаемый потерпевший, Абдуллатиф Ильхан, в настоящее время жив. Турция оспорила тот факт, что состояние Абдуллатифа Ильхана могло быть описано как угрожающее жизни. Он не находился ни в коме, ни в состоянии, близком к смерти, так как медицинские заключения свидетельствуют о том, что он мог говорить и слышать людей. В показаниях, данных Ибрахимом Караханом, его плохое состояние преувеличено. В том, как с Абдуллатифом Ильханом обращались жандармы или персонал больницы, не было признаков небрежности или недосмотра. В любом случае Абдуллатиф Ильхан не подтвердил, что подвергался плохому обращению со стороны жандармов.

72. Так как применение Статьи 2 Конвенции, таким образом, не может ставиться под сомнение в этом деле, обязательства компетентных органов власти по добросовестному проведению расследований не могут подвергаться рассмотрению в данном контексте.

B. Оценка Суда

1. Касательно ранений, нанесенных Абдуллатифу Ильхану

73. Статья 2, которая охраняет право на жизнь и перечисляет обстоятельства, при которых лишение жизни может быть оправдано, считается одним из наиболее фундаментальных положений Конвенции, из которой не может быть сделано никакого отступления. Вместе со Статьей 3 она также закрепляет одну из базовых ценностей демократических обществ государств, входящих в Совет Европы. Поэтому перечисление обстоятельств, при которых лишение жизни может быть оправдано, является исчерпывающим. Объект и цель Конвенции как инструмента защиты конкретного человеческого существа также требуют толкования и применения Статьи 2 таким образом, чтобы сделать эту защиту практически применимой и эффективной (см. Постановление Европейского Суда по делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. the United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Серия А, N 324, §§ 146-147).

74. Взятый в целом текст Статьи 2 демонстрирует, что ее смысл охватывает не только умышленное убийство, но также и ситуации, где позволяется "применение силы", которое может закончиться, пусть непреднамеренно, лишением человека жизни. Умышленное использование смертоносной силы является лишь одним из факторов, который необходимо принимать в расчет при оценке ее необходимости. Любое применение силы должно быть не более чем "абсолютно необходимым" для достижения одной или более целей, закрепленных в подпунктах "а"-"с" Статьи 2. Понятие "абсолютно необходимое" применение силы ориентирует на то, чтобы при оценке действий государства в такого рода ситуациях должен применяться более строгий и более убедительный критерий необходимости, чем тот, что обычно применяется при оценке действий государства как "необходимых в демократическом обществе" в соответствии с пунктом 2 Статей 8-11 Конвенции. Следовательно, применяемая сила должна быть строго пропорциональна достижению дозволенных целей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "МакКанн..." (МсСаnn), §§ 148-149).

75. Суд еще раз напоминает, что в настоящем деле сила, примененная против Абдуллатифа Ильхана, не привела к смертельному исходу. Это не исключает рассмотрение жалобы заявителя по Статье 2 Конвенции. Можно увидеть, что в трех предыдущих делах Суд рассмотрел жалобы по положениям данной статьи в ситуациях, где предполагаемые потерпевшие не погибли в результате оспариваемых действий.

В Постановлении Суда по делу "Осман против Соединенного Королевства" (Osman v. the United Kingdom) от 28 октября 1998 г. (Reports 1998-VIII, 115-122) заявитель Ахмед Осман от выстрела с близкого расстояния в него и его отца серьезно пострадал, а его отец скончался. Европейский Суд, рассматривая фактическую сторону данного дела, постановил, что власти Великобритании не нарушили какое-либо из позитивных обязательств по Статье 2 Конвенции и, в частности по защите права на жизнь по смыслу первого предложения Статьи 2. В деле "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) (Постановление Европейского Суда от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, 92-108), указано, что заявитель был обстрелян на улице неизвестным вооруженным лицом, в результате чего получил 8 пулевых ранений, но остался жив. Суд нашел, что органы государства исполнили свои обязательства по защите жизни заявителя, но, тем не менее, решил, что процессуальное обязательство провести эффективное расследование нападения в соответствии со Статьей 2 не было выполнено. В деле "Л.С.Б. против Соединенного Королевства" (L.C.B. v. the United Kingdom) (Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г., Reports 1998-III, p. 1403-1404, §§ 36-41) заявительница, страдающая лейкемией, являлась дочерью солдата, присутствовавшего на острове Рождества во время проведения там Великобританией ядерных испытаний. Суд отметил, что государство не имело умысла лишить ее или ее отца жизни, но, тем не менее, проверил в соответствии с положениями Статьи 2, сделало ли государство все, чтобы предотвратить ситуацию, в которой жизнь заявительницы подвергалась бы риску. Было установлено, что государство не выполнило этого обязательства.

76. Суд обращает внимание на то, что данные три дела касались позитивного обязательства государства защищать жизнь личности от посягательств третьих сторон или от риска заболевания в соответствии с первым предложением пункта 1 Статьи 2 Конвенции. Тем не менее, он считает, что плохое физическое обращение представителей государства, не повлекшее смерти, может являться нарушением Статьи 2 Конвенции только в исключительных обстоятельствах. То, что уголовная ответственность виновных в применении силы не подлежит рассмотрению в соответствии с положениями Конвенции, соответствует действительности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мак-Канн..." (МсСаnn...) § 173). В то же время, степень и вид применяемой силы и несомненный умысел или цель, скрывающиеся за этим применением, могут, среди других факторов, быть учтены при оценке того, должно ли рассматриваться в каждом конкретном деле применение силы представителями государства, не повлекшее смерть, как несовместимое с объектом и целями Статьи 2 Конвенции. Практически во всех случаях, когда лицо подвергается нападению или плохому обращению со стороны полиции или солдат, их жалобы скорее должны рассматриваться по Статье 3 Конвенции.

77. Суд еще раз отмечает, что по меньшей мере один удар по голове прикладом ружья, нанесенный жандармами, которым было приказано задержать Абдуллатифа Ильхана во время проведения ими операции, и которые избили его, когда нашли прячущимся в кустах, привел к повреждению головного мозга. Два медицинских заключения, которые были составлены в одно время, назвали это повреждение угрожающим жизни. Оно повлекло за собой долгосрочную потерю потерпевшим некоторых функций. Таким образом, серьезность ранения не вызывает никаких сомнений.

Тем не менее, Суд не уверен в том, что в обстоятельствах данного дела сила, примененная жандармами в момент задержания Абдуллатифа Ильхана, имела сущность или степень, достаточную, чтобы нарушить Статью 2 Конвенции. В данном контексте не возникает и отдельного мнения по поводу предполагаемого отсутствия должной медицинской помощи. Однако Суд проведет исследование этих аспектов далее, при рассмотрении ситуации в свете Статьи 3 Конвенции.

78. Таким образом, при нанесении повреждений Абдуллатифу Ильхану Статья 2 Конвенции не была нарушена.

2. Касательно позитивных и процессуальных обязательств по Статье 2 Конвенции

79. В свете вышеизложенного и принимая во внимание то, что обстоятельства данного дела отличаются от дел по убийствам неизвестными лицами, приводимые заявителем (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Кайя..." (Кауа) и "Килич..." (Кiliс)), Суд не считает необходимым рассматривать утверждения о невыполнении органами власти обязательства, закрепленного в Статье 2, по защите права Абдуллатифа Ильхана на жизнь или по проведению расследования применения силы.

IV. Предполагаемые нарушения Статьи 3 Конвенции

80. Заявитель подал жалобу на то, что Абдуллатиф Ильхан подвергся пыткам, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, и на то, что не было проведено адекватного и эффективного расследования подобного плохого обращения. В обоснование он сослался на Статью 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

1. Доводы сторон

81. Заявитель, соглашаясь с единогласным решением Комиссии, заявил, что Абдуллатиф Ильхан подвергся обращению, нарушающему Статью 3 Конвенции. Он ссылался как на серьезность травм, причиненных Абдуллатифу Ильхану ударами прикладами ружей и избиением ногами, так и на то, что он не был отправлен в больницу, несмотря на его очевидные ранения.

82. Заявитель также утверждает, что органы власти не провели эффективного и адекватного расследования по факту плохого обращения, которому был подвергнут его брат, в обоснование чего приводит Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов против Болгарии" (Assenov v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports 1998, §§ 102-103). Большинством голосов Комиссия признала, что это составило отдельное нарушение Статьи 3.

83. Власти Турции заявляют, что жалобы заявителя полностью необоснованны. Его ранения были вызваны случайным падением при попытке скрыться от сил безопасности. Со стороны прокурора нарушения обязательства провести расследование не было. Если бы у Абдуллатифа Ильхана были какие-либо жалобы, он бы мог обратить на них внимание прокурора или заявить об этом перед мировым судом г. Мардин. Тем не менее, он этого не сделал.

2. Оценка Суда

(a) Касательно предполагаемого плохого обращения

84. Суд еще раз обращает внимание на то, что плохое обращение, подразумеваемое по смыслу Статьи 3 Конвенции, предполагает минимальный уровень жестокости. Оценка этого минимума относительна: она зависит от всех обстоятельств дела, таких, как продолжительность плохого обращения, его физические и (или) психические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего (см., в числе других источников, Постановление Европейского Суда по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey), от 9 июня 1998 г., Reports 1998-IV, § 52).

85. Далее, в определении того, может ли конкретная форма плохого обращения квалифицироваться как пытка, должно быть проведено различие, вытекающее из положений Статьи 3, между этим понятием и понятием негуманного или унижающего достоинство обращения. Как отмечалось в предыдущих делах, очевидно, что изначальным намерением создателей Конвенции было выявление определенного критерия, по которому можно было бы определить бесчеловечное обращение, вызывающее очень серьезные и жестокие страдания (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. the United Kingdom), p. 66, § 167). В дополнение к жестокости обращения, в Конвенции ООН против пыток и другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, вступившей в силу 26 июня 1987 г., целенаправленно закреплено понятие пыток в смысле умышленного причинения сильной боли или страданий с целью, inter alia, получения информации, наложения наказания или запугивания (Статья 1 Конвенции ООН).

86. Суд соглашается с выводами Комиссии, касающимися нанесенных Абдуллатифу Ильхану повреждений, а именно, что он был избит ногами, и что ему по меньшей мере один раз был нанесен удар по голове ружьем G3. В результате этого он получил кровоподтек и две раны головы, которые вызвали повреждение мозга и долгосрочную утрату функций организма. Несмотря на видимые повреждения головы и очевидную для Абдуллатифа Ильхана трудность ходить и разговаривать, его 36 часов не отправляли в больницу.

87. Принимая во внимание уровень жестокости плохого обращения, которому подвергли Абдуллатифа Ильхана, и сопутствующие ему остальные обстоятельства дела, включая значительный разрыв во времени перед тем, как он получил соответствующую медицинскую помощь, Суд считает, что заявитель был подвергнут очень серьезному и жестокому страданию, которое может быть охарактеризовано как пытка (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France) от 28 июля 1999 г., Reports 1999-V, §§ 96-105).

88. Суд приходит к выводу, что в данном случае имело место нарушение Статьи 3 Конвенции.

(b) Касательно предполагаемого отсутствия эффективного расследования

89. В упоминавшемся выше деле "Ассенов против Болгарии" (Assenov v. Bulgaria) Суд нашел процессуальное нарушение Статьи 3 в форме проведения органами государственной власти неадекватного расследования жалоб заявителя о том, что он подвергался плохому обращению со стороны полиции. Он обратил внимание на важность того, чтобы соблюдение принципиального запрещения пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания эффективно выполнялось в государстве.

90. Тем не менее, в деле "Ассенов против Богарии#" (Assenov v. Bulgaria) Суд не смог прийти к однозначному заключению о том, были ли повреждения на самом деле нанесены заявителю полицией. Причиной невозможности сделать какие-либо окончательные выводы было отчасти то, что соответствующие внутригосударственные органы не среагировали эффективным образом и в соответствующие сроки на жалобу (см. также Постановление Европейского Суда "Лабита против Италии" (Labita v. Italy) от 6 апреля 2000 г., Reports 2000, § 131).

91. Процессуальные обязательства рассматривались Судом в различном контексте положений Конвенции. Он считал необходимым показать не теоретическую или иллюзорную, а практическую и эффективную природу прав, гарантированных Конвенцией. Обязательство провести эффективное расследование случая смерти, причиненной, inter alia, силами безопасности государства, подразумевается в Статье 2, которая гарантирует право на жизнь (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. The United Kingdom), §§ 157-164). Эта статья, тем не менее, содержит требование о том, что право на жизнь должно "охраняться законом". Это также может касаться ситуаций, когда инициатива расследования лежит на государстве по той практической причине, что потерпевший скончался, и обстоятельства его смерти могут быть в значительной степени известны только представителям государства.

92. Статья 3 в то же время изложена в субстантивной форме. Более того, хотя потерпевший от предполагаемого нарушения данной статьи может находиться в уязвимом положении, данная ситуация часто отличается от случаев применения насилия, приведшего к смерти, или случаев подозрительной смерти. Суд считает, что требование Статьи 13 о том, чтобы лицу, которое заявляет требование о нарушении Статьи 3, было предоставлено эффективное средство правовой защиты, в большинстве случаев будет предусматривать как компенсацию заявителю, так и необходимые процессуальные гарантии против нарушений со стороны представителей государства. В своих решениях, носящих прецедентный характер, Суд установил, что понятие эффективного средства правовой защиты в этом контексте включает обязанность осуществлять всестороннее и эффективное расследование, целью которого являются установление и наказание ответственных за плохое обращение и предоставление свободного доступа заявителя к процессу расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), p. 2287, § 98). Таким образом, возможность или необходимость признания процессуальных нарушений Статьи 3 будет в каждом случае зависеть от конкретных обстоятельств дела.

93. В рассматриваемом деле Суд постановил, что заявитель стал жертвой пыток со стороны сил безопасности. Его жалобы касательно неэффективного расследования государством причин ранений будут рассмотрены далее при анализе предполагаемых нарушений Статьи 13 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение Статьи 13 Конвенции

94. Заявитель подал жалобу на отсутствие эффективного средства правовой защиты, как того требует Статья 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

95. По утверждению заявителя, соотносящемуся с докладом Комиссии, принципиальные упущения в ходе расследования причин ранений, полученных его братом, стали следствием нарушения Статьи 13. Прокурор обосновывал свое решение исключительно и бесспорно на недостаточных и противоречивых документах и информации, предоставленной жандармами, не допросив Абдуллатифа Ильхана, Ибрахима Карахана или хотя бы одного из жандармов, который мог быть свидетелем их задержания. Он не предпринял никаких шагов, чтобы определить причину или степень повреждений, нанесенных Абдуллатифу Ильхану, путем опроса осматривавших его врачей. Медицинская запись, сделанная врачом Айдоганом, была краткой, не содержащей причин повреждений и фиксировала только легкие травмы Абдуллатифа Ильхана.

96. Власти Турции заявляют, что проведение расследования было адекватным и что Абдуллатиф Ильхан не заявлял никаких жалоб прокурору или мировому суду г. Мардин по поводу предполагаемого плохого с ним обращения.

97. Суд повторяет, что Статья 13 Конвенции гарантирует доступность эффективных средств реализации прав и свобод, закрепленных Конвенцией, на национальном уровне в любой форме, в которой они могут охраняться во внутригосударственной правовой системе. Действие Статьи 13, таким образом, требует от внутреннего средства правовой защиты быть связанным с "обоснованной жалобой" в соответствии с положениями Конвенции и гарантировать соответствующую помощь, хотя государства-участники Конвенции обладают некоторой свободой усмотрения в отношении определения способа исполнения своих обязательств по данной статье Конвенции. Сущность обязательства, закрепленного в Статье 13, различается в зависимости от существа жалобы заявителя. Тем не менее, средство правовой защиты, требуемое Статьей 13, должно быть "эффективным" с точки зрения не только права, но и практики, в особенности в том смысле, что ее исполнению не должны неоправданно мешать действия или бездействия властей государства-ответчика (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делу "Аксой..." (Aksoy...), p. 2286, § 95 и по делу "Кайа..." (Kaya...), pp. 329-330, § 106, и Постановление Европейского Суда по делу "Айдин против Турции" (Aydin v. Turkey) от 25 сентября 1997 г., pp. 1895-1896, § 103).

В случае, когда лицо заявляет, что подвергалось пыткам или жестокому обращению со стороны государства, понятие "эффективного средства" включает, помимо выплаты в необходимых случаях компенсации, полное и всестороннее расследование, результатом которого являются установление и наказание виновных и предоставление заявителю доступа к процессу расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Текин..." (Tekin...), § 66).

98. В настоящем деле Суд на основании представленных ему доказательств находит, что власти Турции несут ответственность в соответствии со Статьей 3 за плохое обращение с заявителем, приравниваемое к пытке. Жалобы заявителя в этой связи являются, соответственно, "обоснованными" в понимании Статьи 13 (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Шее v. The United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., Серия А, N 131, p. 23, § 52, и упоминавшиеся выше Постановления по делам "Кайа.." (Кауа...) и "Яша.." (Yasa...), § 104 и p. 2442, § 113 соответственно).

99. Таким образом, на государственных органах лежало обязательство провести эффективное расследование по факту нанесения травм Абдуллатифу Ильхану.

100. Прокурор заявил, что он был обеспокоен фактом получения ранения Абдуллатифом Ильханом и необходимостью его госпитализации. Угрожающий жизни характер нанесенных травм был очевиден из медицинского заключения, составленного врачом Айдоганом. Протокол с места происшествия и заявления, которые были получены от жандармов, свидетельствуют, что Абдуллатиф Ильхан получил данные травмы при падении при попытке скрыться. Тем не менее, помимо того факта, что настолько серьезные ранения были получены при задержании правоохранительными органами, в данных документах содержатся определенные данные, которые должны были заставить прокурора провести дальнейшее расследование. Эти данные включают в себя информацию о разнице во времени между моментом получения ранений и поступления Абдуллатифа Ильхана в Государственную больницу г. Мардин; о появлении подписи Абдуллатифа Ильхана на протоколе с места происшествия, тогда как свое заявление от 27 декабря 1992 г. он скрепил отпечатком пальца и приложил объяснение того, что не мог подписаться. Было также очевидно, что протокол с места происшествия является ненадежным источником информации. В нем говорилось, что Ибрахим Карахан не остановился по требованию жандармов. Тем не менее, прокурор не выдвинул против него обвинения, которое было выдвинуто против Абдуллатифа Ильхана, так как Шереф Чакмак устно сообщил ему, что на самом деле Ибрахим Карахан не пытался скрыться. Также значительные несоответствия можно обнаружить в том, что протокол с места происшествия не упоминает, что Ибрахим Карахан был ранен при задержании. В письменном направлении в больницу, составленном Шерефом Чакмаком, и в его письменном отчете прокурору от 27 декабря 1992 г. говорилось о том, что Ибрахим Карахан при задержании упал и получил травму. В последнем документе он также утверждал, что оба мужчины оказали физическое сопротивление жандармам и что они упали со скал во время драки с представителями сил безопасности, что не было отражено в предположительно составленном на месте происшествия протоколе. На самом деле, версии происшествия, высказанные жандармами, различаются в важных деталях.

101. Несмотря на все эти несоответствия, прокурор не предпринял никаких шагов по проведению независимого расследования. Он не выслушал версии происшествия от Абдуллатифа Ильхана или Ибрахима Карахана и не получил никаких разъяснений от соответствующих врачей о сущности и степени травм. Он также не увидел в данных показаниях предполагаемого несчастного случая, а положился на устные объяснения Шерефа Чакмака и на отчет о происшествии, подписанный Шерефом Чакмаком, Ахметом Куртом и Селимом Узом, которые, позднее, при даче показаний представителям Комиссии, не смогли вспомнить, что они видели падение Абдуллатифа Ильхана.

102. Более того, медицинское заключение, сделанное врачом Айдоганом по прибытии Абдуллатифа Ильхана в отделение скорой помощи, было недостаточным, поскольку не давало объяснения причине травмы, заявляемой потерпевшим, и не упоминало о других его травмах. Суд не уверен, что срочное обращение за помощью к специалистам в г. Диярбакир может служить удовлетворительным объяснением. В любом случае, это еще раз показывает важность адекватной проверки прокурором причины и степени нанесенных Абдуллатифу Ильхану повреждений.

103. По этим причинам Суд приходит к выводу, что эффективного уголовного расследования в соответствии со Статьей 13 проведено не было. Поэтому Суд считает, что не было предусмотрено эффективного средства правовой защиты в отношении травм, полученных Абдуллатифом Ильханом и, соответственно, доступ к другим доступным средствам защиты, включая требование компенсации, также был заблокирован.

Соответственно, в данном случае имело место нарушение Статьи 13 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение правоприменительной практикой властей Турции положений Статей 2, 3 и 13 Конвенции

104. Заявитель придерживается мнения о том, что в Турции распространена официально поддерживаемая практика неадекватных и неэффективных расследований неправомерных нападений, убийств и жестокого обращения в нарушение Статей 2, 3 и 13 Конвенции. Он ссылается на другие дела, касающиеся событий на юго-востоке Турции, в которых Комиссия и Суд также нашли нарушения данных положений Конвенции.

105. Приняв во внимание перечисленные выше выводы, Суд не видит необходимости в выяснении того, является ли неэффективность расследования в данном случае частью установившейся практики государственных органов Турции.

Применение Статьи 41 Конвенции

106. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

107. По утверждению заявителя, в результате нанесенных ему травм Абдуллатиф Ильхан понес расходы на лечение, которые к моменту рассмотрения дела составили 8 000 000 000 турецких лир (далее - TRL) в масштабе цен 1999 года. Он также заявляет, что дальнейшие расходы на лечение, по оценке врачей, составят 7 000 000 000 TRL. Эти суммы составляют 9 708,94 и 8 495,33 фунтов стерлингов (GВР) соответственно.

Заявитель также утверждал, что до этого случая Абдуллатиф Ильхан владел на своей ферме козами, овцами и занимался виноделием. Из-за полученных повреждений ему пришлось уехать из деревни, продать домашний скот, чтобы оплатить расходы на лечение, и он оказался не в состоянии заниматься своим прежним видом деятельности. Из расчета возраста на момент происшествия - 36 лет (среднестатистические данные о продолжительности жизни мужчины в Турции) и суммы, которую он зарабатывал в месяц, занимаясь фермерским хозяйством, - 339,81 GBP (TRL 280 000 000) в месяц в масштабе цен 1999 года, заявитель потребовал возмещения за упущенную выгоду в общей сумме 70 952,32 GВР.

Общая сумма требований по возмещению материального вреда составила 89 156,59 GВР.

108. Государство-ответчик не признало факта нарушений, за которые полагалась компенсация. Любая справедливая компенсация не должна превышать разумных пределов или вести к необоснованному обогащению.

109. Суд считает, что между повреждениями, которые, как установлено Судом, были нанесены Абдуллатифу Ильхану в нарушение Статьи 3, и понесенными расходами на лечение, а также упущенной выгодой, возмещения которых требует заявитель от имени своего брата, существует прямая причинная связь. Власти Турции не оспорили размер суммы, требуемой заявителем, помимо замечания, что эта сумма не должна быть необоснованной. Таким образом, приняв во внимание детализированные в этом отношении аргументы заявителя, которые включали вероятностные основы расчета приемлемой для выплаты общей суммы, отражающей потерю дохода вследствие понесенных Абдуллатифом Ильханом травм, Суд постановляет выплатить заявителю, действующему от имени Абдуллатифа Ильхана, сумму в размере 80 600,00 GBP. Он отклоняет просьбу о выплате денежной суммы в качестве компенсации расходов на лечение, которые будут понесены в будущем, в отношении которой не было предоставлено никаких детальных подтверждений, и которая, соответственно, рассматривается Судом как откровенно спекулятивная.

B. Моральный вред

110. Заявитель требует выплаты 40 000 GBP за причиненный Абдуллатифу Ильхану моральный вред и 2 500 GBP ему лично за нарушение Статьи 13, с последствиями которого он столкнулся. Он ссылается, inter alia, на серьезность нарушений и необходимость стимулирования соблюдения правовых стандартов, чтобы придать эффективность функции Суда по поддержанию публичного порядка в Европе.

111. Власти Турции представили заявление, что справедливая компенсация не должна выходить за обоснованные пределы или вести к необоснованному обогащению.

112. Выше в данном решении Суд признал, что жандармы нанесли заявителю тяжелое угрожающее жизни ранение, приравнивающееся к пытке, запрещенной Статьей 3 Конвенции. Он также нашел, что заявителю не было предоставлено эффективного средства правовой защиты в данной ситуации. Принимая во внимание присуждение денежных компенсаций в предыдущих делах, рассматривавшихся Судом и касавшихся событий на юго-востоке Турции (см., например, Постановления Европейского Суда, касающиеся нарушения Статьи 3 Конвенции: упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Аксой..." (Aksoy...), pp. 2289-2290, § 113; "Айдин..." (Aydin...), p. 1903, § 131; "Текин..." (Tekin...), pp. 1521-1522, § 77; Постановления Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Сakici v. Turkey) от 8 июля 1999 г., Reports 1999-IV, § 130, и по делу "Кайа против Турции" (Kaya v. Turkey) от 28 марта 2000 г., Reports 2000, § 138) и обстоятельства данного дела, Суд решил присудить к выплате заявителю, действующему от имени своего брата Абдуллатифа Ильхана, за причиненный последнему моральный вред общую сумму в размере 25 000 GBP.

113. В отношении самого заявителя, Суд обращает внимание на то, что жалоба была им подана от имени своего брата. Установленные Судом нарушения Статей 3 и 13 касаются Абдуллатифа Ильхана как жертвы. Суд не считает, что в данном деле имеются какие-либо основания для выплаты компенсации заявителю как "пострадавшей стороне", и, соответственно, отклоняет требование заявителя о причинении морального вреда ему лично.

C. Судебные издержки

114. Заявитель потребовал выплатить ему сумму в размере 23 922,61 GBP за вычетом полученной от Совета Европы юридической помощи в размере 11 300,00 французских франков (FRF). Эта сумма включает расходы и издержки, понесенные при даче показаний представителям Комиссии в процессе двух слушаний, состоявшихся в Анкаре, а также в связи с присутствием на слушаниях дела в Европейском Суде в Страсбурге. Сумма в размере 5 750,00 GBP была указана как расходы, понесенные в отношении Курдского проекта по правам человека (Kurdish Human Rights Project) - организацией, служившей посредником между группой юристов, находящейся в Великобритании, и юристами заявителя в Турции, а также 1 425,00 GBP за перевод с турецкого на английский язык.

115. Власти Турции заявили, что должны быть возмещены только суммы, подтвержденные документально, и что отсутствуют основания для выплаты сумм в отношении Курдского проекта по правам человека, чьи функции были незначительны. Власти Турции оспорили приемлемость выплаты высоких гонораров за расходы на услуги юристов, находящихся за пределами Турции.

116. За исключением расходов на услуги переводчиков, Суд считает, что расходы, заявленные в отношении Курдского проекта по правам человека, достаточно обоснованны. Принимая решение беспристрастно и на основании детализированных требований, представленных заявителем, Суд принимает решение присудить к выплате заявителю 17 000,00 GBP, включая налог на добавленную стоимость, который может быть начислен, за вычетом 11 300,00 FRF, полученных в качестве юридической помощи от Совета Европы. Эта сумма в фунтах стерлингов будет переведена на расчетный счет заявителя в Великобритании, в соответствии с его требованием о справедливой компенсации.

D. Процентная ставка по просроченному долгу

117. Суд считает возможным присудить к выплате установленную в Великобритании на момент вынесения настоящего Постановления процентную ставку, а именно, 7,5% годовых.

На основании вышеизложенного Суд

1. Единогласно отклонил предварительные возражения властей Турции.

2. Признал двенадцатью голосами против пяти, что Статья 2 Конвенции не была нарушена.

3. Единогласно признал нарушение Статьи 3 Конвенции.

4. Единогласно признал нарушение Статьи 13 Конвенции.

5. Признал шестнадцатью голосами против одного:

(a) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев следующие суммы, переведенные в турецкие лиры по курсу, применяемому на день осуществления выплат:

(i) 80 600,00 (восемьдесят тысяч шестьсот) фунтов стерлингов заявителю за причиненный его брату Абдуллатифу Ильхану материальный ущерб;

(ii) 25 000,00 (двадцать пять тысяч) фунтов стерлингов заявителю за причиненный его брату Абдуллатифу Ильхану моральный вред;

(b) что с момента просрочки установленных трех месяцев исполнения Постановления до момента платежа должны будут выплачиваться простые проценты в размере 7,5% годовых.

6. Признал шестнадцатью голосами против одного:

(a) что государство-ответчик должно выплатить заявителю в течение трех месяцев и перевести на банковский счет последнего в Великобритании 17 000,00 (семнадцать тысяч) фунтов стерлингов, а также налог на добавленную стоимость, которым эта сумма может облагаться, за вычетом 11 300,00 (одиннадцати тысяч трехсот) французских франков, переведенных в фунты стерлинги по курсу на день вынесения настоящего Постановления;

(b) что с момента просрочки установленных трех месяцев исполнения Постановления до момента платежа должны будут выплачиваться простые проценты в размере 7,5% годовых.

7. Единогласно отклонил остальные требования заявителя о справедливом возмещении.

Совершено на английском и французском языках и оглашено на открытом слушании во Дворце прав человека в Страсбурге, 27 июня 2000 г.

Секретарь-канцлер Суда

М. де Сальвиа

Председатель Суда

Л.Вильдхабер

В соответствии с пунктом 2 Статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Правила 74 Правил процедуры Суда к этому судебному решению прилагаются следующие особые мнения:

(a) частично несовпадающее совместное мнение судей Дж.Бонелло, Ф.Тюлькенс, Ж.Касадеваля, Н.Ваич и Х.С.Грев;

(б) особое мнение судьи Ф.Гюльчюклю.

Л.В. М.С.

Частично несовпадающее совместное мнение судей Дж.Бонелло, Ф.Тюлькенс, Ж.Касадеваля, Н.Ваич и Х.С.Грев

Мы не разделяем мнение большинства о том, что в данном деле не имело место нарушение Статьи 2 Конвенции по следующим основаниям:

1. В процессе рассмотрения предполагаемого нарушения Статьи 2 Конвенции Суд установил, что "практически во всех случаях, когда лицо подвергается нападению или плохому обращению,... их жалобы, скорее, должны рассматриваться по Статье 3 Конвенции" (см. § 76, in fine). Одновременно Суд не убежден в том, что в обстоятельствах данного дела "сила, примененная жандармами в момент задержания Абдуллатифа Ильхана, имела сущность или степень, достаточную, чтобы нарушить Статью 2 Конвенции" (см. второй подпараграф § 77).

Таким образом, Суд предполагает, что Статьи 2 и 3 Конвенции являются частью единого целого или, точнее, что их нормы отличаются друг от друга только степенью серьезности предусмотренного нарушения.

Даже если предположить совпадение или даже поглощение одного из этих двух положений Конвенции другим, мы считаем, что цели Статей 2 и 3 Конвенции различны и разделены: в первой - это жизнь, во второй - буквальная целостность личности, и эти цели должны быть исследованы как таковые.

2. В Постановлении по настоящему делу Суд на основании медицинских записей, сделанных сразу после происшествия, находит, что ранение, нанесенное Абдуллатифу Ильхану, который получил травму головного мозга вследствие ударов, нанесенных ему по голове жандармами, носило "угрожающий жизни характер" (см. § 76). Этот вывод, который также не противоречит докладу Комиссии (см. § 219), был, по нашему мнению, не только необходимым, но и достаточным для решения о том, что нарушение Статьи 2 Конвенции имело место.

3. В Постановлениях по делам "Осман против Соединенного Королевства" (Osman v. the United Kingdom) от 28 октября 1998 г. и "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентября 1998 г. Суд уже заявлял, что Статья 2 Конвенции применяется в случае, если заявитель является потерпевшим от насильственного нападения, которое подвергло его жизнь опасности, даже если он или она по случайности выжили.

Ссылаясь на данные дела, а также на Постановление Европейского Суда по делу "Л.С.Б. против Соединенного Королевства" (L.C.B. v. the United Kingdom) от 9 июня 1998 г., Суд отмечает "позитивное обязательство государства защищать жизнь личности от посягательств третьих сторон или от риска заболевания в соответствии с первым предложением пункта 1 Статьи 2 Конвенции". Он считает, тем не менее, что "плохое физическое обращение представителей государства, не повлекшее смерти, может являться нарушением Статьи 2 Конвенции только в исключительных обстоятельствах" (см. § 76). Удивляет, чем могли бы быть эти "исключительные обстоятельства", когда Суд, во-первых, принимает, что "два медицинских заключения, составленные в одно время, назвали эту травму угрожающей жизни", что "она повлекла за собой долгосрочную потерю им некоторых функций организма" и что "следовательно, серьезность ранения не вызывает никаких сомнений" (см. § 76), и, во-вторых, находит, "принимая во внимание жестокость плохого обращения", что брат заявителя оказался жертвой "очень серьезного и жестокого страдания, которое может быть охарактеризовано как пытка" (см. § 86).

4. В заключение, мы считаем, что Статья 2 Конвенции налагает на государства обязательство защищать право на жизнь от действий, способных поставить ее под угрозу, вне зависимости от того, кто ответствен за эти акты, и стали ли они результатом умысла, грубой неосторожности или небрежности. В рассматриваемом деле Абдуллатиф Ильхан получил удары по голове, которые были охарактеризованы врачами в момент происходивших событий как "угрожающие жизни", без явной видимости того, что данное применение силы было абсолютно необходимо по смыслу пункта 2 Статьи 2 Конвенции.

Особое мнение судьи Ф.Гюльчюклю

1. К моему глубочайшему сожалению, я не могу разделить мнение большинства членов Суда, в особенности в отношении отклонения предварительных возражений властей Турции по поводу отсутствия у Суда юрисдикции ratione personae и применения Статьи 41 Конвенции*(3).

2. Я целиком согласен с большинством судей, что система индивидуальных обращений, предусмотренная в Статье 34 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, исключает подачу жалоб путем actio popularis (см. § 57 Постановления Европейского Суда по данному делу). Тем не менее, Суд признал, что лица (в особенности близкие родственники), которые очень близки к реальному потерпевшему по смыслу Статьи 34, могут в исключительных случаях быть рассмотрены как "жертвы", если из практических соображений реальный потерпевший не может осуществлять свое право на индивидуальное обращение, например, если он мертв или не может этого сделать по какой-либо другой причине.

3. В настоящем деле брат заявителя, т.е. непосредственного потерпевшего по смыслу Статьи 34 Конвенции, не был мертв и мог осуществлять свое право на подачу заявления, так как был способен дать согласие на представление братом его интересов, и это согласие было признано Судом действительным (§ 53).

4. Я оспариваю признание принятого Судом определения "потерпевший по доверенности" (victim by proxy) (§ 54).

5. Суд не один раз четко определял понятие потерпевшего в соответствии со Статьей 34 (бывшая Статья 25) Конвенции, учитывая его роль в установленной системе контроля. "В соответствии с практикой Суда понятие "потерпевший" в контексте Статьи 25 означает лицо, которому непосредственно нанесен ущерб действием или бездействием..." (см. Постановление Европейского Суда по делу "Амюур против Франции" (Amuur v. France) от 25 июня 1996 г., Reports of Judgements and Decisions 1996-III, p. 846, § 36; см. также среди других источников Постановление Европейского Суда по делу "Люди против Швейцарии" (Ludi v. Switzerland) от 15 июня 1992 г., Серия А, N 238, p. 18, § 34).

Из этого определения логически следует, что:

(a) во-первых, только "жертва" по смыслу, указанному в Статье 34, имеет право обращаться к системе контроля, установленной Конвенцией. Конвенция не позволяет "жертве" делегировать это право кому-либо еще, независимо от того, насколько близким родственником является ему этот человек;

(b) поэтому факт получения согласия реального потерпевшего не имеет никакой юридической силы. Другими словами, реальный потерпевший не может своим согласием или по своей воле передать свое право третьему лицу. Все, что он может сделать, это назначить законного представителя, после того, как им была подана жалоба в Суд по установленной форме в качестве потерпевшего по смыслу Статьи 34;

(c) дело не в том, "должно ли имя заявителя быть заменено на имя Абдуллатифа Ильхана в целях рассмотрения данной жалобы" (как это рассматривала Комиссия и признал Суд) (§ 212). Не является юридически обоснованным и рассуждение о том, что "это одно и то же". Абдуллатиф Ильхан мог бы назначить своего брата Назира Ильхана своим законным представителем перед конвенционными органами после того, как тот подал жалобу в качестве жертвы нарушения своих прав.

6. Также я не согласен с заключением Суда по вопросам интерпретации понятия "жертва" в соответствии со Статьей 34. Я считаю, что расширительное толкование условий или определений (что имеет место в данном случае) Конвенции не должно дополнять Конвенцию новыми положениями.

7. В заключение отмечу, поскольку Конвенция не содержит понятия "потерпевший по доверенности", у Суда не было иного выхода, кроме как признать данную жалобу не подлежащей рассмотрению по существу.

8. Что же касается применения Статьи 41 Конвенции, я также не соглашусь с решением большинства, во-первых, в том, что касается справедливого возмещения, и во-вторых, что касается компенсации издержек, по следующим причинам.

9. Для начала - по вопросу о возмещении ущерба. В подавляющем большинстве случаев Суд указывал и четко определял спекулятивный и фиктивный характер материального ущерба, поскольку его размер в основном определялся "вероятностными расчетами". Поэтому соответствующие требования регулярно отклонялись.

10. В редких случаях, когда заявителю присуждали определенную сумму в качестве возмещения за материальный ущерб, Суд определял ее размер на беспристрастной основе, не выходя за пределы разумного, тем самым, избегая спекулятивных расчетов.

11. В данном случае Суд, игнорируя установившуюся практику, не только произвел спекулятивные "вероятностные расчеты", но также посчитал справедливым и разумным присудить заявителю беспрецедентную и более чем чрезмерную сумму (80 000 GBP). Она должна быть в пределах от 15 000 до 20 000 GBP. Я считаю, что надежность и убедительность судебных решений вытекают из последовательного и твердо соблюдаемого прецедентного права, а для этого требуется избегать крайностей.

Чтобы подтвердить все вышесказанное, я в качестве примеров сошлюсь на предыдущие Постановления Суда. Ниже привожу полные тексты соответствующих параграфов Постановлений.

Постановление Европейского Суда по делу "Курт..." (Kurt) от 25 мая 1998 г. (насильственное исчезновение - нарушение)

Требование заявителей

"171. Заявительница утверждает, что она и ее сын стали жертвами нарушений Конвенции, а также установившейся практики таковых нарушений со стороны властей. Она запросила Суд присудить возмещение общей суммой 70 000 фунтов стерлингов, которую она обосновала следующим образом: 30 000 фунтов стерлингов - ее сыну в отношении его исчезновения и отсутствия защиты и эффективных механизмов расследования в этом отношении; 10 000 фунтов стерлингов - ей самой как компенсацию за страдания, причиненные ей исчезновением сына и отказом предоставить эффективные средства его поиска; и 30 000 фунтов стерлингов как компенсация им обоим за то, что они стали жертвами практики "исчезновений" людей на юго-востоке Турции".

Решение Суда

"174. Суд еще раз заявляет, что в отношении сына заявительницы он признал нарушение государством-ответчиком Статьи 5 Конвенции. Принимая во внимание серьезность рассматриваемого нарушения, он считает, что в его пользу должна быть назначена компенсация. Суд присуждает компенсацию в размере 15 000 фунтов стерлингов, которые должны быть выплачены заявительнице в отношении нарушений ее прав и прав ее сына, а также их наследников".

Постановление Европейского Суда по делу "Текин..." (Tekin) от 9 июня 1998 г. (нарушение Статьи 3)

Требование заявителя и решение Суда

"75. Заявитель требует возмещения за причиненный ему моральный вред в размере 25 000 фунтов стерлингов и возмещения за особо тяжкий ущерб в размере 25 000 фунтов стерлингов".

"77. Суд считает, что возмещение должно быть произведено в отношении морального вреда, принимая в расчет свои выводы по нарушениям Статей 3 и 13 Конвенции. Принимая во внимание высокий уровень инфляции в Турции, Суд присуждает возмещение, выраженное в фунтах стерлингов, которые должны быть переведены в турецкие лиры по курсу на день выплаты (см. упоминавшееся выше Постановление по делу "Сельчук и Аскер..." (Selcuk and Asker), p. 917, § 115). Суд присуждает заявителю 10 000 фунтов стерлингов.

78. Суд отклоняет требование возмещения "за особо тяжкий ущерб" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сельчук и Аскер..." (Selcuk and Asker), p. 918, § 119)".

Постановление Европейского Суда по делу "Эрги..." (Ergi) от 28 июля 1998 г. (нарушение Статей 3 и 13 Конвенции)

Требование заявителя

"107. Заявитель утверждал, что он, его умершая к настоящему моменту сестра и дочь последней стали жертвами как нарушений в отношении их самих, так и жертвами практики подобных нарушений со стороны властей. Он потребовал 30 000 фунтов стерлингов как компенсацию за моральный ущерб. Также он требовал 10 000 фунтов стерлингов за особо тяжкий ущерб, ставший результатом сложившейся практики нарушения Статьи 2 и отказа в эффективных средствах правовой защиты на юго-востоке Турции от нарушений Статьи 13 Конвенции, совершаемых при отягчающих обстоятельствах".

Решение Суда

"110. Суд изначально отмечает, что первоначальная жалоба была представлена в Комиссию заявителем не только от своего собственного имени, но и от имени его сестры и племянницы, дочери Хаввы Эрги (Havva Ergi)... Принимая во внимание тяжесть совершенных нарушений (см. выше §§ 86 и 98) и беспристрастно рассмотрев обстоятельства дела, Суд присуждает 1 000 фунтов стерлингов заявителю и 5 000 фунтов стерлингов дочери Хаввы Эрги. Последняя сумма должна быть выплачена племяннице заявителя или ее опекуну в ее пользу.

111. С другой стороны, Суд отклоняет требование компенсации за причиненный особо тяжкий вред".

Постановление Европейского Суда по делу "Огюр..." (Ogur) от 20 мая 1999 г. (нарушение Статьи 2 Конвенции)

Требование заявительницы

"95. В отношении понесенного ею ущерба заявительница требует компенсации в размере 500 000 французских франков, из которых 400 000 французских франков за материальный ущерб и 100 000 французских франков - за моральный вред. Она указывает, что лишена средств и поддержки с момента смерти ее сына, который содержал семью, работая ночным сторожем".

Решение Суда

"98.... Принимая во внимание свои выводы в отношении утверждений о нарушении Статьи 2 и, учитывая тот факт, что рассматриваемые события произошли более восьми лет назад, Суд считает необходимым прокомментировать требование заявительницы о компенсации.

Что касается материального вреда, данное дело не содержит какой-либо информации о доходе сына заявительницы в период его работы ночным сторожем, размере денежной помощи, которую он оказывал, составе ее семьи или об иных относящихся к делу обстоятельствах. Поэтому Суд не может удовлетворить представленное таким образом требование о компенсации (пункт 2 Правила 60 Регламента Суда).

Относительно морального вреда, Суд считает, что двойным нарушением Статьи 2 заявительнице без сомнения были причинены страдания... Суд присуждает компенсацию за этот вред в размере 100 000 французских франков".

Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи..." (Cakici) от 8 июля 1999 г. (Большая Палата) (нарушение Статей 2, 3, 5 и 13)

A. Материальный ущерб

Требование заявителя

"123. Заявитель требует возмещения материального ущерба выжившим супруге и детям его брата, которых он представляет. Он требует сумму в размере 282,47 фунтов стерлингов, что составляет 4 700 000 турецких лир, которые, он полагает, были изъяты у Ахмета Чакичи (Ahmet Cakici) в момент его задержания первым лейтенантом, и 11 534,29 как упущенную выгоду, общая сумма вычислена исходя из ежемесячного дохода Ахмета Чакичи, составляющего 30 000 000 турецких лир".

Решение Суда

"125. Суд отмечает, что заявитель подал жалобу от своего имени и от имени своего брата. В этих обстоятельствах Суд может, если считает необходимым, присудить заявителю к выплате сумму, которой он будет распоряжаться в интересах семьи своего брата (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Курт..." (Kurt), p. 1195, § 174).

...

127. Касательно требования заявителя о компенсации упущенной выгоды, прецедентная практика Суда установила, что между ущербом, причиненным заявителю, и нарушением Конвенции должна быть ясная причинная связь, и что это может, в определенных случаях, повлечь компенсацию в отношении упущенной выгоды (см. например, Постановление Европейского Суда по делу "Барбэра, Мессеге и Хабардо против Испании" (Barbera, Messegue and Jabardo v. Spain) от 13 июня 1994 г. (Статья 50), Серия А, N 285-С, pp. 57-58, §§ 16-20). Суд нашел (см. выше § 85), что можно считать установленным факт смерти Ахмета Чакичи из-за преследования его силами безопасности и ответственности за это государства по Статье 2 Конвенции. В данном случае существует прямая причинная связь между нарушением Статьи 2 Конвенции и потерей его вдовой и детьми денежной поддержки, которую он им оказывал. Суд отмечает, что государство-ответчик не оспаривало размер суммы, требуемой заявителем. Принимая во внимание детальные аргументы заявителя касательно вероятностной основы исчисления общей суммы потери дохода вследствие смерти Ахмета Чакичи, Суд присуждает сумму в размере 11 534,29 фунтов стерлингов заявителю, действующему от имени выживших супруги и детей его брата".

B. Моральный вред

Требование заявителя

"128. Заявитель потребовал 40 000 фунтов стерлингов за причиненный его брату нарушением Конвенции моральный вред".

Решение Суда

"130. Суд еще раз отмечает, что в деле "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) (см. выше, p. 1195, §§ 174-175) сумма в размере 15 000 фунтов стерлингов за нарушение Статей 5 и 13 Конвенции в отношении исчезновения сына заявителя, находившегося под арестом, была присуждена заявительнице для ее сына и его семьи, и сама заявительница получила 10 000 фунтов стерлингов, так как обстоятельства дела привели Суд к констатации нарушений Статей 3 и 13 Конвенции. В данном деле Суд установил, что, в дополнение к нарушениям Статей 5 и 13, имело место нарушение права на жизнь, гарантированного Статьей 2, а также применялись пытки в нарушение Статьи 3. Отмечая Постановления Суда по предыдущим делам о ситуациях на юго-востоке Турции, затрагивающие эти же Статьи (см. касательно Статьи 3 приведенные выше Постановления Европейского Суда по делам "Аксой..." (Aksoy), pp. 2289-2290, § 113, "Айдин..." (Aydin), p. 1903, § 131, "Текин..." (Tekin), pp. 1521-1522, § 77; и, касательно Статьи 2 приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Кайа..." (Кауа), p. 333, § 122, Постановление Европейского Суда по делу "Гюлеч против Турции" (Guleс v. Turkey) от 27 июля 1998, Reports 1998-IV, p. 1734, § 88, Постановление Европейского Суда по делу "Эрги против Турции" (Ergi v. Turkey) от 28 июля 1998, Reports 1998-IV, p. 1785, § 110, приведенные выше Постановления Европейского Суда по делам "Яша..." (Yaсa), pp. 2444-2445, § 124, и "Огюр против Турции" (Ogur v. Turkey) от 20 мая 1999 г., Reports 1999, § 98), и учитывая обстоятельства дела, Суд решил присудить сумму в 25 000 фунтов стерлингов за моральный вред, которая будет выплачена заявителю на имя наследников брата".

Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа..." (Mahmut Кауа) от 28 марта 2000 г. (нарушение Статей 2, 3 и 13)

A. Материальный ущерб

Требования заявителя

"133. Заявитель потребовал возмещения в размере 42 000 фунтов стерлингов за материальный ущерб, который был причинен его ныне покойному брату. Он утверждал, что смерть его брата, которому на тот момент было 27 лет и который работал врачом и получал зарплату, эквивалентную 1 102 фунтам стерлингов в месяц, можно в сумме рассматривать как потерю дохода в размере 253 900,80 фунтов стерлингов. Однако, чтобы избежать неосновательного обогащения, заявитель потребовал возместить только 42 000 фунтов стерлингов".

Решение Суда

"135. Суд отмечает, что брат заявителя не был женат и не имел детей. Нигде не утверждалось, что заявитель каким-то образом зависел от брата. Это не исключает возмещение материального ущерба заявителю, который доказал, что близкий член семьи пострадал от нарушения Конвенции.... Однако в данном деле требования о возмещении материального ущерба вытекают из ущерба, причиненного смертью брата заявителя. Они не отражают действительного ущерба, причиненного или брату заявителя до его смерти, или самому заявителю после смерти брата. Суд в данном случае считает неуместным возмещать заявителю ущерб при таких условиях".

B. Моральный вред

Требования заявителя

"136. Заявитель потребовал, учитывая тяжесть и число нарушений прав, возмещения морального вреда в размере 50 000 фунтов стерлингов для своего брата и 2 500 фунтов стерлингов для себя".

Решение Суда

"138. Что касается требований о возмещении морального вреда за ныне покойного брата заявителя, Суд отмечает, что выплаты были произведены пережившему супругу и детям, а также, где это уместно, пережившим родителям и родным братьям и сестрам.... Суд отмечает, что в отношении нарушений Статей 2, 3 и 13 было установлено, что жизнь Хасана Кайа (Hasan Kaya) не была защищена государством.... Суд считает уместным при обстоятельствах данного дела присудить заявителю сумму в возмещение морального ущерба в размере 15 000 фунтов стерлингов, которые будут выплачены заявителю в пользу наследников его брата.

139. Суд согласен, что самому заявителю был нанесен моральный вред, который не может быть возмещен только доказательством совершенного преступления. Произведя беспристрастную оценку, Суд присуждает заявителю сумму в возмещение морального ущерба в размере 2 500 фунтов стерлингов, которая должна быть переведена в турецкие лиры по курсу на день выплаты".

Постановление Европейского Суда по делу "Килич..." (Kilic) от 28 марта 2000 г. (нарушение Статьи 2)

A. Материальный ущерб

Требования заявителя

"100. Заявитель потребовал возмещения в размере 30 000 фунтов стерлингов в качестве возмещения материального ущерба, который был причинен его ныне покойному брату. Он утверждал, что смерть его брата, которому на тот момент было 30 лет и который работал журналистом и получал зарплату, эквивалентную 1 000 фунтов стерлингов в месяц, можно в сумме рассматривать как упущенную выгоду в размере 182 000 фунтов стерлингов. Однако, чтобы избежать неосновательного обогащения, заявитель потребовал возместить только 30 000 фунтов стерлингов".

Решение Суда

"102. Суд отмечает, что брат заявителя не был женат и не имел детей. Нигде не утверждалось, что заявитель каким-то образом зависел от брата. Это не исключает возмещения материального ущерба заявителю, который доказал, что близкий член семьи пострадал от нарушения Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996, Reports 1996-VI, § 113), где требования заявителя о возмещении материального ущерба, вытекающего из потери заработка и затрат на медицинское лечение после ареста и применения к брату заявителя пыток перед его смертью, были приняты во внимание Судом при возмещении ущерба отцу заявителя, который выступил в качестве правопреемника заявителя по данной жалобе). Однако в данном деле требования о возмещении материального ущерба вытекают из ущерба, причиненного смертью брата заявителя. Они не отражают действительного ущерба, причиненного брату заявителя до его смерти или самому заявителю после смерти брата. Суд в данном случае считает неуместным возмещать заявителю ущерб при таких условиях".

B. Моральный вред

Требования заявителя

"103. Заявитель потребовал, учитывая тяжесть и число нарушений Конвенции, возмещения морального вред в размере 40 000 GBP для своего брата и 2 500 GBP для себя".

Решение Суда

"105. Что касается требований о возмещении морального вреда за ныне покойного брата заявителя, Суд отмечает, что выплаты производятся пережившему супругу и детям а также, где это уместно, пережившим родителям и родным братьям и сестрам.... Суд отмечает, что в отношении нарушений Статей 2 и 13 было установлено, что жизнь Кемаля Килича (Kemal Kilic) не была защищена государством, так как он умер мгновенно после короткой драки с неизвестным вооруженным лицом. Суд считает уместным при обстоятельствах данного дела присудить заявителю возмещение в размере 15 000 GBP, которые будут выплачены заявителю в пользу наследников его брата".

Постановление Европейского Суда по делу "Эртак..." (Ertak) от 28 марта 2000 г. (нарушение Статьи 2)

Требования заявителя

"146. Заявитель потребовал возмещения материального ущерба в размере 60 630,44 фунтов стерлингов, который образовался в результате потери дохода, исчисленного исходя из ежемесячного заработка Мехмета Эртака (Mehmet Ertak) в размере 180 000 000 TRL в действующем масштабе цен. Данная сумма должна быть выплачена, по мнению заявителя, вдове и четырем детям Эртака.

147. Заявитель требует 40 000 GBP в порядке возмещения морального ущерба, связанного с нарушениями Конвенции, жертвой которых является его сын, а также в связи с практикой подобных нарушений со стороны властей. Эта сумма должна быть перечислена ему для вдовы и четверых детей Мехмета Эртака плюс еще 2 500 GBP лично ему самому в связи с отсутствием возможности эффективной защиты его прав. Он ссылается на предыдущие постановления Европейского Суда по делам, связанным с незаконным задержанием, пытками и отсутствием эффективного расследования".

Решение Суда

"150. В отношении требований заявителя о возмещении недополученного дохода,... Суд констатировал (см. ниже § 155), что он может полагать установленным, что Мехмет Эртак скончался после его ареста правоохранительными органами и что государство несет за это ответственность в свете положений Статьи 2 Конвенции. В этих условиях имеется прямая причинная связь между фактом нарушения Статьи 2 и потерей вдовой и детьми М.Эртака финансовой поддержки, которую он им оказывал (см. выше Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи..." (Cakici), § 127). Суд присуждает заявителю в пользу вдовы и детей его сына сумму в размере 15 000 GBP.

151. Что касается вопроса о моральном вреде, то Суд, в частности, констатировал нарушение норм материального и процессуального характера Статьи 2 Конвенции. Учитывая ранее присужденные суммы компенсаций в делах, связанных с событиями на юго-востоке Турции (см. Постановления Европейского Суда по делу "Кайа..." (Kaya) (см. выше), p. 333, § 122; по делу "Гюлеч против Турции" (Gules v. Turkey) от 27 июля 1998 г., Reports 1998-1V, p. 1734, § 88; по делу "Эрги против Турции" (Ergi v. Turkey) от 28 июля 1998 г., Reports 1998-IV, p. 1785, § 110; по делу "Яша..." (Yasa) (см. выше), pp. 2444-2445, § 124 и по делу "Огюр против Турции" (Ogur v. Turkey) от 20 мая 1999 г., Reports 1999-III, § 98) и принимая во внимание конкретные обстоятельства дела, Суд решает присудить в порядке компенсации морального вреда сумму в размере 20 000 GBP, которую заявитель получит в пользу вдовы и четверых детей своего сына...".

12. И, наконец, я не могу согласиться с тем, что сумма издержек, возмещаемых в соответствии со Статьей 41, должна быть переведена заявителю на его "банковский счет в Великобритании".

Это условие является отправным для производства выплат по возмещению "судебных расходов и издержек". Чтобы пояснить, что я имею в виду, я обращусь к некоторым ранее упоминавшимся фактам и доказательствам.

Способ применения Статьи 50 (теперь Статьи 41) в отношении судебных издержек (включая затраты на адвоката) подробно обсуждался прежним составом Суда, так как адвокаты некоторых заявителей (обычно одни и те же) обычно настойчиво старались, чтобы издержки были уплачены непосредственно на их зарубежный банковский счет и в иностранной валюте. Суд обычно отклонял эти ходатайства, за исключением одного-двух случаев, когда Суд согласился произвести выплату в иностранной валюте (но всегда в стране государства-ответчика). После обсуждения Суд решил, что судебные издержки должны быть возмещены, во-первых, заявителю; во-вторых, в стране государства-ответчика; в-третьих, в валюте государства-ответчика (если сумма выражается в иностранной валюте по причине высокого темпа инфляции в государстве-ответчике, то она должна быть переведена в валюту государства по курсу на день платежа; см. Постановление Европейского Суда по делу "Текин..." (Tekin) от 9 июня 1998, § 77). В соответствии с этим решением все подобные заявления были категорически отклонены. Тогда адвокат заявителя потребовал, чтобы издержки были возмещены заявителю, гражданину государства-ответчика, который является резидентом этого государства, на его зарубежный банковский счет и в иностранной валюте, хотя подобные требования регулярно отклонялись Судом.

Несмотря на большое количество жалоб, содержащих требования подобного рода (исходящие всегда от одного и того же адвоката), еще ни одно такое требование не было удовлетворено.

Разве не удивительно, что почти все заявители, которые живут очень скромно в небольших деревнях в отдаленном районе юго-восточной Анатолии, должны иметь банковские счета в городах европейских государств?

13. Если у адвоката есть проблемы с его клиентом, это не является проблемой государства-ответчика, так как договор между адвокатом и клиентом носит индивидуальный характер, и государство не может быть стороной в их споре.

14. Я должен указать, что в системе, установленной Конвенцией, Суд не обладает компетенцией указывать Договаривающимся Государствам, каким образом должны выполняться его решения.

Я считаю, что любая выплата, в соответствии со Статьей 41, должна быть произведена заявителю, как и делалось перед этим, в заинтересованном государстве и в его валюте.

------------------------------

*(1) Перевод Ю.Берестнева.

*(2) Протокол N 11 вступил в силу в полном объеме с 1 ноября 1998 г.

*(3) Здесь и далее подчеркнуто судьей Ф.Гюльчюклю. - Прим. переводчика.