Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 октября 2008 г. Дело "Хужин и другие против России" [Khuzhin and Others v. Russia] (жалоба N 13470/02) (I Секция)

Европейский Суд по правам человека
(I Секция)

Дело "Хужин и другие (Khuzhin и Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 13470/02)

Постановление Суда

Страсбург, 23 октября 2008 г.

По делу "Хужин и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Андре Вампаша, Заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 2 октября 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 13470/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) тремя гражданами Российской Федерации: Амиром Гилвановичем Хужиным, Дамиром Гилвановичем Хужиным и Маратом Гилвановичем Хужиным (далее - заявители), - 26 февраля 2002 г.

2. Интересы заявителей, которым была предоставлена юридическая помощь, представляли К. Москаленко и В. Бокарева, адвокаты Центра содействия международной защите, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. 1 марта 2005 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявители являются братьями. Амир и Дамир Хужины - близнецы, родившиеся в 1975 году, а Марат Хужин родился в 1970 году. Они проживают в г. Глазове Удмуртской Республики, в Российской Федерации. 19 июня 2006 г. Дамир Хужин погиб от несчастного случая.

A. Задержание заявителей

5. 14 апреля 1999 г. первый и второй заявители были задержаны по подозрению в похищении, совершенном по предварительному сговору. Дело было передано старшему следователю прокуратуры Удмуртской Республики Курбатову.

6. 12 мая 1999 г. следователь Курбатов допросил третьего заявителя в качестве свидетеля. В тот же день он был заключен под стражу. 14 мая 1999 г. следователь вынес формальное постановление о задержании третьего заявителя по подозрению в пособничестве и подстрекательстве к похищению.

7. 17 и 26 мая 1999 г. первому заявителю было разрешено свидание с его невестой Максимовой. По-видимому, в последнюю дату они вступили в брак, поскольку с 9 июня 1999 г. она посещала его в качестве жены и стала именоваться Хужиной. В последующий период она посещала первого заявителя на регулярной основе один или два раза в месяц.

8. 2 июня 1999 г. трем заявителям было предъявлено обвинение в похищении и пытках, преступлениях, предусмотренных статьями 117* (* По-видимому, Европейский Суд приравнивает пытки к истязаниям, предусмотренным статьей 117 Уголовного кодекса Российской Федерации, несмотря на то, что применение пытки считается отягчающим вину обстоятельством в части 2 указанной статьи (прим. переводчика).) и 126 Уголовного кодекса. Они обвинялись в похищении некоего В., бродяги без определенного места жительства, и принуждении его к физическому труду на принадлежащем им фруктовом складе за крайне низкую плату. Несколько раз В. пытался скрыться, но братья ловили его, подвергали побоям и пытали его путем приложения электрических проводов к различным частям тела.

9. 7 июня 1999 г. первый заявитель и его адвокат просили следователя организовать очную ставку с В. и свидетелем У. На следующий день следователь отклонил ходатайство, указав, что очная ставка "нежелательна, поскольку В. и У. ранее находились в финансовой зависимости от братьев Хужиных, и во время очной ставки Амир Хужин может оказать на них отрицательное влияние".

10. Третий заявитель и его адвокат просили следователя допросить свидетелей Г., Л. и А., которые предположительно могли показать, что В. имел возможность свободного передвижения, и что братья Хужины обращались с ним хорошо. 18 июня 1999 г. следователь отклонил ходатайство как необоснованное. Он отметил, что свобода передвижения В. действительно вначале не была ограничена, и братья Хужины ограничили ее "только впоследствии", и что имеется "достаточное количество показаний свидетелей и потерпевшего о том, что братья Хужины обращались с В. очень плохо и унижали его".

11. Представляется, что в неустановленную дату милиция явилась на склад, принадлежавший заявителям, и осмотрела его.

B. Освещение дела прессой

1. Телевизионная передача

12. 20 июля 1999 г. государственный телевизионный канал "Удмуртия" выпустил в эфир программу "Версия". Вторая часть программы была посвящена делу заявителей. В ней участвовали ведущая Темеева, глазовский городской прокурор Зинтереков, следователь Курбатов и начальник отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Удмуртской Республики Никитин, а также потерпевший В., лицо которого было скрыто.

13. В начале программы Зинтереков сделал следующее заявление:

"Братья Хужины по своей натуре жестокие, дерзкие и жадные; они хотели пользоваться дешевым или, точнее, бесплатным трудом. С другой стороны, потерпевший В., лицо без определенного места жительства, мягкий и тихий...".

14. Ведущая приступила к изложению истории порабощения В. Пока она говорила, черно-белые фотографии заявителей демонстрировались на весь экран.

15. Рассказ ведущей чередовался с выступлением потерпевшего В., который сообщал, как он подвергался жестокому обращению со стороны Хужиных и безуспешно пытался бежать. Ведущая спросила участников, можно ли назвать братьев Хужиных садистами.

16. Зинтереков ответил следующим образом:

"Мы, то есть прокуроры и милиция, знаем этих братьев с их малолетства... Мы расследовали дела, совершенные братьями, но их нельзя было привлечь к уголовной ответственности из-за их возраста. После того как они достигли возраста [совершеннолетия], они оказались на скамье подсудимых. Все трое были осуждены за хулиганство. По моему мнению, это преступление весьма характерно для всех братьев Хужиных своей жестокостью и бессмысленным зверством. Думаю, что к этому преступлению привели личные качества братьев Хужиных и [их] желание иметь бесплатную рабочую силу".

17. Участники впоследствии обсуждали вопрос о том, почему потерпевший не явился в милицию сразу после того, как начались побои, и комментировали правовые аспекты рассматриваемого уголовного дела:

"[Курбатов:] Знаете, когда [В.] обратился в правоохранительные органы в апреле 1999 г., наша следтвенная группа в Глазовской городской прокуратуре была шокирована жестокостью преступления. Когда лицо обращается за защитой в правоохранительные органы, следует его как следует осмотреть, послушать внимательно его рассказ. [В.] имел на теле более 187 травм. Естественно, приходит на ум Конвенция [по предупреждению] пыток* (* Следователь мог иметь в виду Конвенцию ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания или Европейскую конвенцию по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (прим. переводчика).).

[Ведущая:] Братья Хужины обвиняются по двум статьям Уголовного кодекса: статья 126 - похищение человека из корыстных побуждений, и статья  117 - истязания".

В продолжение ее выступления на экране демонстрировалась первая страница уголовного дела.

18. Другие участники выступили со следующими комментариями:

"[Зинтереков:] Прокуратура будет требовать лишения свободы как меры наказания для всех трех братьев... Например, часть 2 статьи 126 предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от пяти до 10 лет, статья 117 предусматривает от трех до семи лет лишения свободы. Выбор за судом...

[Никитин:] Бесстыдное преступление. Если кто-то знает о подобных фактах, сообщите о них в милицию, и преступники будут наказаны...

[Ведущая:] ... В сентябре Глазовский городской суд начинает рассмотрение этого уголовного дела. Трое братьев-бизнесменов, которым пришла порочная мысль стать рабовладельцами, получат заслуженное наказание".

19. Программа вновь транслировалась в августе 1999 г., 15 мая и 25 октября 2001 г.

2. Газетная публикация

20. 7 августа 1999 г. журналистка M. опубликовала статью под заголовком "Страна рабов" в местной газете "Калина красная". Она начиналась словами:

"Я твердо убеждена, что нижеследующий рассказ - это один лишь факт в мутных водах рыночных отношений. И национальных отношений также. Хотя я хотела бы быть беспристрастной по отношению к этим национальным отношениям - каждый народ имеет просвещенных ученых и жестоких убийц".

21. Журналистка изложила историю В., которого эксплуатировали и избивали братья Хужины. В статье упоминалось, что старший брат носил имя Марат, что двое других братьев были 24-летние близнецы, и что они торговали фруктами на местном рынке. Фамилии заявителей не были указаны. Приводилась фраза самого В. в пересказе его бывшего одноклассника, который приютил его: "у этих татар все схвачено". Последний абзац выглядел следующим образом:

"Много, много вопросов возникало у меня, когда я перечитывала материалы уголовного дела. Почему жизнь грязного поросенка ценится больше человеческой жизни? Почему множество русских, удмуртов и других числятся безработными, в то время как они не только находят работу для себя, но и эксплуатируют наемный труд! И почему каждый в городе знает о делах лучшего друга всех бродяг и остается равнодушным?".

3. Жалобы на освещение в прессе

22. Заявители подали несколько жалоб на освещение в прессе уголовного дела, возбужденного против них.

23. В письме от 23 марта 2000 г. Никитин ответил, что программа была подготовлена на основании информации, представленной отделом по расследованию особо важных дел прокуратуры Удмуртской Республики. В соответствии со статьей 139 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР прокуратура имеет право раскрывать материалы уголовного дела и передавать их журналистам.

24. В письме от 3 мая 2000 г. заместитель прокурора Удмуртской Республики ответил, что отсутствуют основания для привлечения должностных лиц Глазовской прокуратуры к уголовной ответственности за раскрытие материалов уголовного дела.

25. 25 августа 2000 г. Зинтереков ответил, что отсутствуют основания для привлечения к ответственности должностных лиц прокуратуры или журналистов, которые освещали разбирательство.

26. 18 декабря 2000 г. заместитель прокурора Удмуртской Республики ответил третьему заявителю, что Зинтереков не может быть привлечен к уголовной ответственности за свои высказывания.

27. В письме от 12 марта 2001 г. заместитель прокурора Удмуртской Республики подтвердил, что раскрытие материалов уголовного дела средствам массовой информации не противоречит статье 139 Уголовно-процессуального кодекса. Он также отметил, что глазовскому городскому прокурору (Зинтерекову) рекомендовано применять "более взвешенный подход при определении объема информации об уголовных делах, которая публикуется до вступления приговора в законную силу".

28. В использовавших аналогичные формулировки письмах от 25 июля и 15 августа 2001 г. заместители прокурора Удмуртской Республики уведомили первого и третьего заявителей о том, что нет оснований для возбуждения уголовного дела против производителя телевизионной программы, и что прокуратура не намерена поддерживать переписку по этому вопросу. Вместе с тем глазовскому городскому прокурору дано указание провести проверку по вопросу о наличии оснований для возбуждения уголовного дела в связи с публикацией статьи в газете "Калина красная".

29. 27 сентября 2001 г. следователь Глазовской городской прокуратуры вынес формальное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела о клевете против журналистки M., которой принадлежало авторство статьи "Страна рабов". В постановлении указывалось, что, по утверждению М., она получила от следователя Курбатова разрешение ознакомиться с уголовным делом, и что Курбатов утвердил проект статьи. Вместе с тем Курбатов отрицал, что давал разрешение на ознакомление с уголовным делом, и утверждал, что никогда не читал указанную статью. При этом он не отрицал, что разъяснял ведущей телевизионной программы подробности уголовного дела. Ссылаясь на осуждение заявителей приговором от 2 марта 2001 г. (см. ниже), следователь установил, что содержание статьи было в основном правдивым, и что M. не распространяла ложных сведений, порочивших достоинство или честь третьего заявителя.

C. Рассмотрение судом дела заявителей

30. 31 июля 2000 г. Глазовский городской суд провел распорядительное заседание и назначил начало рассмотрения дела на 10 августа 2000 г.

31. Рассмотрение дела продолжалось в конце 2000 года и начале 2001 года. Свидетели обвинения и защиты, а также потерпевший В. дали суду показания.

32. 2 марта 2001 г. Глазовский городской суд признал заявителей виновными в похищении человека и истязаниях в соответствии с частью 2 статьи 126 и частью 2 статьи 117 Уголовного кодекса Российской Федерации. Третий заявитель был приговорен к пяти годам и одному месяцу лишения свободы, а первый и второй заявители - к семи годам лишения свободы в колонии строгого режима.

33. Заявители обжаловали вынесенный им приговор. Они, в частности, ссылались в жалобе на предполагаемое нарушение принципа презумпции невиновности, которое вытекало из газетной публикации и телевизионной программы, упомянутых выше. Сторона обвинения также подала жалобу. Дело было направлено в Верховный суд Удмуртской Республики для рассмотрения жалобы.

34. 29 октября 2001 г. исполняющий обязанности председателя судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Удмуртской Республики возвратил уголовное дело в городской суд, поскольку рассматривавший дело судья не изучил замечания заявителей на протокол судебного заседания, не приложил предположительно отсутствующие документы и не направил заявителям копии жалобы стороны обвинения.

35. Определением от 1 ноября 2001 г. Глазовский городской суд частично утвердил и частично отклонил замечания заявителей на протокол судебного заседания.

36. 18 декабря 2001 г. Верховный суд Удмуртской Республики рассмотрел жалобы и оставил приговор от 2 марта 2001 г. без изменения. Суд оставил без внимания доводы заявителей о предполагаемом нарушении принципа презумпции невиновности.

D. Условия перевозки заявителей

37. После осуждения заявители по неизвестным причинам остались в изоляторе N ИЗ-18/2.

38. 21 октября 2002 г. администрация изолятора выдавала заключенным зимнюю одежду. Заявители отказались от нее. 13 ноября 2002 г. третий заявитель получил утепленную куртку, а второй заявитель - зимние ботинки.

39. 26 декабря 2002 г. заявители были назначены для этапирования из изолятора N ИЗ-18/2 в исправительные колонии. Как они утверждают, температура воздуха снаружи понизилась до -36°C; власти Российской Федерации представили справку из метеорологической службы, свидетельствующую, что температура ночью составляла -29,8°C.

40. Около 17.00 заявителей вывели в сборное помещение изолятора, где находилось 10-12 других заключенных, на них были надеты футболки и спортивные брюки. Надзиратели предложили им надеть зимние куртки и шапки, которые, как утверждают власти Российской Федерации, были приобретены за счет гуманитарной помощи, но были выстираны и имели удовлетворительное качество. Заявители утверждали, что эти вещи представляли собой "лохмотья", и отказались надеть их.

41. В 22.00 заявители вместе с другими заключенными были посажены в тюремный фургон и отправлены на вокзал г. Глазова для посадки на поезд сообщением Киров-Казань, который прибывал в 22.10. Расстояние между изолятором и вокзалом составляло 800 м, и поездка заняла менее пяти минут. В 22.05 фургон прибыл на вокзал, и заявители вышли из него без зимней одежды. Тюремный инспектор запрыгнул в фургон, собрал зимнюю одежду, которую оставили там заявители, и передал ее конвойному. Конвойный вновь предложил заявителям надеть эту одежду, но они отказались, сославшись на ее непригодность. Согласно утверждениям инспектора и конвойного одежда имела "удовлетворительное состояние".

42. Представляется, что спор продолжался от 10 до 15 минут. Начальник поездного конвоя отказался принять заявителей без соответствующей одежды, и персонал изолятора решил возвратить их в камеры.

43. В подтверждение своего мнения о "непригодности" одежды заявители представили в Европейский Суд письменные показания, подписанные пятью другими заключенными, которые содержались в то время в изоляторе N ИЗ-18/2.

44. 27 и 29 декабря 2002 г., 7 января и 11 апреля 2003 г. и другие даты заявители жаловались на то, что 26 декабря 2000 г. они были подвергнуты бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.

45. 28 февраля 2003 г. Зинтереков ответил им в следующих выражениях:

"Установлено, что вам была предложена зимняя одежда, и что вы находились на улице без одежды исключительно по причине того, что вы отказались ее надеть. Ваши доводы о том, что предложенная вам одежда не отвечала санитарно-гигиеническим нормам, не нашли объективного подтверждения; основания для привлечения должностных лиц к дисциплинарной ответственности отсутствуют".

E. Изъятие автомобиля третьего заявителя

46. 12 мая 1999 г. третий заявитель прибыл на своем грузовом автомобиле в Глазовский отдел милиции для допроса. В тот же день он был заключен под стражу (см. выше).

47. 13 мая 1999 г. следователь Курбатов изъял автомобиль и распорядился содержать его в гараже коммерческой организации. В постановлении об аресте не указывались основания его вынесения, но имелась ссылка на постановление следователя, вынесенное в ту же дату, копия которого не была представлена Европейскому Суду.

48. Третий заявитель систематически жаловался в различные органы на то, что его автомобиль незаконно конфискован. Он утверждал, что следователь использовал его для своих личных целей.

49. В письме от 14 апреля 2000 г. исполняющий обязанности глазовского прокурора сообщил третьему заявителю выводы проверки его жалоб. Он указывал следующее:

"12 мая 1999 г. Курбатов задержал вас... Однако автомобиль "ГАЗель", на котором вы прибыли, остался на улице вне территории Глазовского ОВД, и меры по его сохранности приняты не были. Автомобиль оставался там до 13 мая 1999 г., когда Курбатов задержал его... Он не выяснил состояние автомобиля, не предъявил его вам или понятым...

Задержанный автомобиль был передан Глазовским ОВД сотруднику ДПС, действующему по указаниям Курбатова, который разместил его на территории [коммерческой организации]. Автомобиль не был опечатан надлежащим образом...

Следует отметить, что не имелось законных оснований для изъятия транспортного средства, предусмотренных частью 1 статьи 175 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Согласно этому положению постановление об аресте могло быть вынесено в целях обеспечения гражданского иска или возможной конфискации имущества. Однако в настоящем деле гражданский иск не предъявлялся, и положения уголовного закона, в соответствии с которыми обвинялся [третий заявитель], не предусматривали конфискации как меры наказания.

Таким образом, Курбатов нарушил статьи 141, 142, 175 и 176 РСФСР Уголовно-процессуального кодекса, которые устанавливают требования к протоколу наложения ареста на имущество и порядку вынесения постановления об аресте, а также Инструкцию о порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств по уголовным делам, ценностей и иного имущества органами предварительного следствия, дознания и судами.

Впредь до внутреннего расследования прокурору Удмуртской Республики рекомендовано решить вопрос о дисциплинарной ответственности Курбатова".

50. 13 июня 2000 г. следователь Курбатов передал ключи и регистрационные документы на автомобиль в Глазовский городской суд.

51. Письмами от 19 июля и 18 декабря 2000 г. прокуратура Удмурской Республики уведомила третьего заявителя о том, что Курбатов привлечен к дисциплинарной ответственности за нарушение Инструкции о порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств по уголовным делам, ценностей и иного имущества органами предварительного следствия, дознания и судами и лишен премии за первый квартал 2000 года.

52. Представляется, что 4 июня 2002 г. Глазовский городской суд отменил постановление об аресте, и автомобиль третьего заявителя был возвращен Хужиной (жене его брата).

F. Гражданско-правовое разбирательство против следователя и журналистов

1. Иск к следователю и журналистке M.

53. В неустановленную дату третий заявитель предъявил следователю Курбатову иск о возмещении ущерба, причиненного необеспечением безопасного хранения его грузового автомобиля; все три заявителя также предъявили иск о защите чести и достоинства журналистки M., требуя компенсации морального вреда. Глазовский городской суд соединил оба иска в одном производстве и назначил их рассмотрение на 3 марта 2003 г.

54. В феврале 2003 г. заявители просили суд обеспечить возможность их участия в заседании. Хужина в качестве представителя первого заявителя просила суд обеспечить присутствие заявителей при рассмотрении дела.

55. 3 марта 2003 г. городской суд вынес несколько определений. Первым из них он отклонил ходатайство Хужиной об обеспечении присутствия заявителей, указав, что Уголовно-исполнительный кодекс не предусматривает возможности доставки осужденных из исправительного учреждения в местный следственный изолятор для целей участия в рассмотрении гражданского дела. Вторым определением суд принял к сведению, что журналистка M. и представитель газеты не явились, несмотря на то, что уведомлены о заседании, и указал, что дело будет рассматриваться в их отсутствие. По-видимому, Хужина покинула зал заседания в знак протеста против решения суда о рассмотрении дела в отсутствие первого заявителя. Третьим определением суд решил продолжать рассмотрение дела в ее отсутствие. Он дополнительно отклонил ходатайство заявителей об их доставке в суд по тем же основаниям, указав:

"...стороны имеют не только права, но и обязанности, в том числе [обязанность] давать объяснения суду в письменной форме и обосновать свои требования. Принимая во внимание тот факт, что права А. Хужина, Д. Хужина и М. Хужина не ограничены и могут осуществляться ими в полном объеме, не имеется законных оснований для обеспечения явки лиц, совершивших особо тяжкие, дерзкие преступления".

Кроме того, городской суд отклонил ходатайства заявителей о вызове свидетелей и ознакомления с протоколом судебного заседания, мотивировав отказ следующим образом:

"Основание иска Хужиных сводится к переоценке обстоятельств и выводов, содержащихся в приговоре по уголовному делу от 2 марта 2001 г. Заявления братьев Хужиных не являются мотивированными или обоснованными; они не представляют собой процессуальные ходатайства как таковые [обратить внимание!* (* Пометка "обратить внимание", по-видимому, принадлежит Европейскому Суду (прим. переводчика).)]; они неоднократно знакомились с материалами уголовного дела и могут знакомиться с ними впредь путем получения их копий; поскольку они осуждены к лишению свободы и отбывают наказание в исправительном учреждении, дело должно быть рассмотрено в их отсутствие".

56. 4 марта 2003 г. городской суд отказал по тем же причинам в удовлетворении ходатайства третьего заявителя о вызове свидетелей и эксперта. Он также решил продолжать рассмотрение дела в отсутствие представителей обеих сторон.

57. В тот же день городской суд отклонил все требования заявителей. В части защиты чести и достоинства он указал, что статья "Страна рабов" была основана на реальных фактах, которые впоследствии нашли свое подтверждение в приговоре по уголовному делу от 2 марта 2001 г. Что касается требования о возмещении ущерба, причиненного автомобилю третьего заявителя, было установлено, что транспортное средство было возвращено ему после того, как он уплатил потерпевшему компенсацию морального вреда, и что следователь действовал в пределах своих полномочий и не причинил при исполнении своих обязанностей какого-либо ущерба.

58. Заявители и Хужина обжаловали решение. Они, в частности, жаловались на нарушение принципа равенства сторон. Хужина дополнительно указала, что не являлась представителем Дамира или Марата Хужина.

59. 7 октября 2003 г. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда Удмуртской Республики рассмотрела жалобу. По-видимому, ни заявители, ни Хужина не присутствовали. Суд установил, что равенство сторон не было нарушено, поскольку заявители были надлежащим образом уведомлены о заседании и были информированы о своем праве назначить представителей. Второй и третий заявители не воспользовались своим правом, в то время как представитель первого заявителя Хужина отказалась участвовать в заседании. По мнению суда, соединение дел в одно производство также было законным и обоснованным, поскольку второй заявитель* (* Европейский Суд, вероятно, имеет в виду третьего заявителя (прим. переводчика).) был стороной обоих разбирательств.

60. Как указывалось в письме прокурора Удмуртской Республики второму заявителю от 30 апреля 2003 г., при рассмотрении гражданского дела суд определяет, необходимо ли присутствие заключенного. Второй заявитель мог быть доставлен в судебное заседание, если бы Глазовский городской суд вынес определение по этому поводу.

2. Иск третьего заявителя к прокурору

61. В неустановленную дату третий заявитель предъявил иск о защите чести и достоинства прокурору Зинтерекову. Он расценил как порочащие сделанные в телевизионной программе "Версия" заявления Зинтерекова о правонарушениях, совершенных заявителями в подростковом возрасте, дерзости и жадности.

62. 14 ноября 2003 г. Глазовский городской суд вынес решение. Зинтереков дал суду устные пояснения; третий заявитель не присутствовал и не был представлен. Отклоняя иск о защите чести и достоинства, суд счел имеющими значение для дела материалы уголовного дела против заявителей и, в частности, характеристику на второго заявителя, выданную в средней школе, в которой упоминались прогулы по неуважительным причинам и хулиганское поведение. Суд отметил, что факты, установленные приговором от 2 марта 2001 г., оправдывали оценку дерзости и жадности заявителей со стороны Зинтерекова.

63. 19 декабря 2003 г. и 22 января 2004 г. третий заявитель подал кассационную жалобу, ссылаясь, в частности, на нарушение принципа равенства сторон.

64. Европейскому Суду не представлена информация о рассмотрении кассационной жалобы.

II. Применимое национальное законодательство

65. Уголовный кодекс предусматривает, что истязания наказываются лишением свободы на срок до семи лет (часть 2 статьи 117), похищение человека - лишением свободы на срок до 20 лет (часть 3 статьи 126).

66. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (действовавший в период, относящийся к обстоятельствам дела) предусматривал следующее:

Статья 137. Признание гражданским истцом

"Следователь, усмотрев из дела, что совершенным преступлением причинен материальный ущерб гражданину, предприятию, учреждению или организации, разъясняет им или их представителям право предъявить гражданский иск...

В случае предъявления гражданского иска следователь обязан вынести мотивированное постановление о признании гражданским истцом или об отказе в этом...".

Статья 139. Недопустимость разглашения данных предварительного следствия

"Данные предварительного следствия могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя или прокурора и в том объеме, в каком они признают это возможным...".

Статья 175. Наложение ареста на имущество

"В целях обеспечения гражданского иска или возможной конфискации имущества следователь обязан наложить арест на имущество обвиняемого, подозреваемого... или иных лиц, у которых находится имущество, приобретенное преступным путем... При необходимости арестованное имущество может быть изъято..."* (* Европейский Суд, вероятно, имеет в виду часть 2 той же статьи, устанавливавшую, что "наложение ареста на имущество может быть произведено одновременно с выемкой или обыском либо самостоятельно" (прим. переводчика).).

67. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает, что граждане вправе вести свои дела в суде лично или через представителей (пункт 1 статьи 48). Суд может назначить адвоката в качестве представителя в случае отсутствия представителя у ответчика, место жительства которого неизвестно* (* Буквально "суд назначает" (прим. переводчика).) (статья 50). Федеральный закон "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ устанавливает, что юридическая помощь нуждающимся истцам оказывается бесплатно по рассматриваемым судами первой инстанции делам о взыскании алиментов, возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья, при составлении заявлений о назначении пенсий* (* Данная справка представляет собой выборочное извлечение из цитируемого пункта (прим. переводчика).) (пункт 1 статьи 26).

68. Уголовно-исполнительный кодекс устанавливает, что осужденные могут быть переведены из исправительной колонии в следственный изолятор при необходимости участия в определенных следственных действиях в качестве свидетеля, потерпевшего, подозреваемого* (* Буквально: "обвиняемого (подозреваемого)" (прим. переводчика).) (статья 77.1). Кодекс не предусматривает возможности участия осужденного в гражданском разбирательстве в качестве истца или ответчика.

69. В ряде случаев Конституционный Суд рассматривал жалобы осужденных, чьи ходатайства о доставлении в заседание суда по гражданским делам отклонялись судами. Он последовательно отказывал в принятии жалоб к рассмотрению, указывая, что оспариваемые положения Гражданского процессуального кодекса и Уголовно-исполнительного кодекса сами по себе не ограничивают доступ осужденного к правосудию. При этом он подчеркивал, что осужденному должна быть предоставлена возможность доведения до суда своей позиции по соответствующему делу путем допуска к участию в деле его представителей, а также иным предусмотренным законом способом. При необходимости судебное заседание может быть проведено по месту отбывания этим лицом наказания или суду, к подсудности которого относится исправительная колония, может быть поручено получить объяснения заявителя или совершить иные процессуальные действия (определения N 478-O от 16 октября 2003 г., N 335-O от 14 октября 2004 г. и N 94-O от 21 февраля 2008 г.).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "N 94-O от 21 февраля 2008 г." следует читать "N 94-O-О от 21 февраля 2008 г."

Право

I. Что касается правовых последствий смерти заявителя Дамира Хужина

70. После смерти второго заявителя 19 июня 2006 г. (см. § 4 настоящего Постановления) два других заявителя, его братья, уведомили Европейский Суд об их намерении добиваться рассмотрения поданной им жалобы в связи с нарушениями, на которые он ссылался.

71. Европейский Суд напоминает, что в ряде случаев, по причине смерти заявителя во время разбирательства он принимал во внимание обращения наследников или близких родственников заявителя, выражавших намерение добиваться рассмотрения поданной им жалобы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Карнер против Австрии" (Karner v. Austria), жалоба N 40016/98, §25, ECHR 2003-IX; и Постановление Большой Палаты по делу "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N 28114/95, §39, ECHR 1999-VI). В настоящем деле он отмечает, что жалобы, поданные тремя заявителями, аналогичны по содержанию, и ситуации, на которые они жаловались, затрагивали их в равной степени. Таким образом, он признает, что первый и третий заявители могут поддерживать жалобу в части, поданной покойным вторым заявителем.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

72. Заявители жаловались, ссылаясь на статью 3 Конвенции, что они подвергались унижению, запугиванию и давлению со стороны следователя. Они также жаловались, что 26 декабря 2000 г. их перевозили в бесчеловечных условиях. Кроме того, первый заявитель жаловался на унижающие достоинство условия его содержания под стражей с 22 апреля 1999 г. по 16 мая 2002 г. и с 26 июня 2002 г. по 16 января 2003 г. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

73. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что первый заявитель впервые подал жалобу на условия своего содержания под стражей в дополнении к формуляру жалобы, датированному 19 декабря 2003 г. Поскольку жалоба затрагивает период содержания под стражей, который закончился 16 января 2003 г., она подана за пределами шестимесячного срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

74. Европейский Суд также отмечает, что данные заявителей о предполагаемом запугивании и давлении со стороны следователя не раскрыты и не содержат описания предполагаемого жестокого обращения. Отсюда следует, что жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

75. Наконец, что касается жалобы на происшествие 26 декабря 2002 г., доводы сторон могут быть кратко изложены следующим образом.

76. Заявители утверждали, что подверглись бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, когда они были помещены в тюремный фургон в отсутствие зимней одежды, находились там в течение примерно 30 минут, доставлены на вокзал и затем возвращены обратно в изолятор. Утепленные куртки и зимние шапки были выданы им не до посадки в фургон, а только на вокзале. Они не могли их надеть, поскольку куртки уменьшились в размере после неоднократной стирки. Заявители указывали, что на посадку и высадку из фургона уходило не менее 20 минут, поскольку каждый заключенный должен был назвать свое полное имя, дату рождения, статью закона, в соответствии с которой он осужден, и длительность срока лишения свободы.

77. Власти Российской Федерации подчеркивали, что заявителям неоднократно предлагалась зимняя одежда, но они отказались ее надеть. Действительно, одежда ранее использовалась, однако она была чистой и удовлетворяла санитарно-гигиеническим требованиям. Появление заявителей на морозе без надлежащей одежды объяснялось их собственными действиями.

78. Европейский Суд отмечает, что обстоятельства происшествия 26 декабря 2002 г. в основном не оспариваются сторонами. В этот день заявители подлежали отправке в исправительную колонию поездом. Температура воздуха на улице была очень низкой. При отправке из изолятора персонал последнего предложил им зимнюю одежду, которую они отказались надеть. Конвой поезда отказался принять их без теплой одежды, и заявители были доставлены обратно в изолятор. Согласно всем описаниям заявители находились вне изолятора менее часа.

79. Единственное разногласие между сторонами заключается в пригодности предложенной одежды для использования. В своих первоначальных материалах заявители указывали, что она представляла собой "лохмотья" (см. § 40 настоящего Постановления), тогда как в своих объяснениях по существу жалобы они ссылались на то, что она уменьшилась в размерах после стирки. Однако Европейский Суд не убеждает последнее заявление, поскольку оно было впервые сделано только на более поздней стадии разбирательства. Власти Российской Федерации, со своей стороны, не отрицали, что одежда была не новой, вместе с тем указывали, что она была выстирана в соответствии с требованиями гигиены. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что заявителям была предложена хотя и не новая, но чистая одежда.

80. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §119, ECHR 2000-IV). Чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, §162).

81. В настоящем деле предполагаемое жестокое обращение состояло в оставлении заявителей при крайне низкой температуре без теплой одежды. Не оспаривалось сторонами, что это происшествие являлось следствием сознательного решения заявителей не надевать одежду, которую персонал изолятора неоднократно им предлагал.

82. Не утверждалось, что заявители были подвергнуты некоему особому обращению. В частности, не усматривается, что зимняя одежда, которая была им выдана, отличалась от той, которая выдавалась другим заключенным. Как ранее установил Европейский Суд, одежда не была новой и, возможно, была поношенной. Однако не имеется доказательств того, что ее состояние делало невозможным ее ношение. Также не указывалось, что она не обеспечивала достаточной защиты от холода. Таким образом, Европейский Суд не может заключить, что национальные власти не исполнили свою обязанность по обеспечению заявителей достаточной защитой от холода.

83. С учетом изложенных обстоятельств Европейский Суд находит, что обжалуемое обращение не вышло за пределы минимального уровня суровости. Отсюда следует, что жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

84. Заявители жаловались со ссылкой на статью 5 Конвенции, что постановления об их заключении под стражу не были достаточно мотивированными, и что они не были освобождены до суда, несмотря на них требования об этом.

85. Европейский Суд отмечает, что предварительное заключение заявителей окончилось с их осуждением 2 марта 2001 г., тогда как жалоба была подана 26 февраля 2002 г., более чем шесть месяцев спустя. Отсюда следует, что жалоба подана за пределами срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции при рассмотрении уголовного дела

86. Заявители жаловались, ссылаясь на пункт 1 и подпункты "a", "b" и "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, что они могли ознакомиться с материалами уголовного дела только в конце расследования, что они не имели возможности допросить свидетелей защиты и потерпевшего, и что рассматривавший дело судья был необъективным и отклонял отводы. Они также утверждали, что длительность уголовного разбирательства была чрезмерной. Наконец, они ссылались на нарушение принципа презумпции невинности, гарантированной пунктом 2 статьи 6 Конвенции, тесным сотрудничеством прокуратуры со средствами массовой информации во время судебного разбирательства. Соответствующие части статьи 6 Конвенции предусматривают следующее:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом...

2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор пока его виновность не будет установлена законным порядком.

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

а) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;

b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...".

A. Приемлемость жалобы

87. Европейский Суд отмечает, что уголовное разбирательство против заявителей продолжалось с 12 апреля 1999 г. по 18 декабря 2001 г., то есть два года и восемь месяцев. В течение этого срока предварительное следствие продолжалось один год и три месяца, а судебное разбирательство в первой инстанции продолжалось с 31 июля 2000 г. по 2 марта 2001 г. Задержка до начала кассационного производства была вызвана невыполнением городским судом определенных процессуальных действий, которые Верховный суд счел необходимыми (см. § 34 настоящего Постановления). Когда эти недостатки были устранены, жалобы были рассмотрены менее чем за два месяца. Европейский Суд напоминает, что тот факт, что заявители содержались под стражей, требовал от судов, рассматривавших дело, особой тщательности для безотлагательного отправления правосудия (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, §133* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2005.); и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §132, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".)). Тем не менее, отмечая, что отсутствовали значительные задержки, за которые несли ответственность власти, за исключением одной вышеупомянутой, и оценивая обстоятельства дела в целом, Европейский Суд не находит, что длительность разбирательства нарушала требование разумного срока, установленное пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "жалоба N 47095/99" следует читать "жалоба N 47095/991"

88. Что касается жалобы на предположительно недостаточный срок для подготовки защиты, Европейский Суд отмечает, что в российской правоохранительной системе является обычной практикой ознакомление обвиняемых с материалами уголовного дела по окончании предварительного следствия. Это само по себе не противоречит требованиям статьи 6 Конвенции. Заявители не жаловались на то, что срок на ознакомление с материалами уголовного дела был недостаточным, или что их право на изучение этих материалов было ограничено иным образом.

89. Европейский Суд также отмечает, что потерпевший В. давал устные показания в судебном заседании, и что заявители, следовательно, имели возможность задавать ему вопросы. Что касается свидетелей защиты, которых суд предположительно отказался вызвать, Европейский Суд отмечает, что суд первой инстанции заслушал некоторых свидетелей защиты. Заявители не указали других свидетелей, показания которых они считали важными, и не пояснили, в чем значение их показаний при данных обстоятельствах дела. Они также не обосновали свой довод о том, что рассматривавший дело судья был пристрастным. Отсюда следует, что в этой части жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

90. Наконец, Европейский Суд полагает с учетом всех доводов сторон, что жалоба в части предполагаемого ущерба презумпции невиновности заявителей затрагивает серьезные вопросы факта и права, относящиеся к сфере действия Конвенции, разрешение которых требует рассмотрения по существу. Соответственно, Европейский Суд заключает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

91. Заявители утверждали, что следователь Курбатов и другие сотрудники прокуратуры не только предоставили Темеевой неограниченный доступ к уголовному делу, но и активно участвовали в телевизионной передаче. Демонстрация обложки уголовного дела в начале передачи свидетельствовала о том, что журналисты имели к нему непосредственный доступ. Передача была записана до того, как дело было передано в суд; она широко рекламировалась под сенсационным заголовком "Рабство в Глазове в конце двадцатого века" и транслировалась в моменты, предшествовавшие заседаниям суда первой и второй инстанций. Статья 139 РСФСР Уголовно-процессуального кодекса не может быть истолкована как оправдывающая посягательство на презумпцию невиновности заявителей. Их право считаться невиновными до того, как суд признает их виновными, умалялось также высказываниями журналистки Темеевой, прокурора Зинтерекова, следователя Курбатова и прокурора Никитина, сделанными во время телевизионной передачи. Кроме того, обвинение предоставило доступ к уголовному делу также журналистке M., автору статьи "Страна рабов", причинившей значительный ущерб заявителям. Заявители настаивали на том, что широкое освещение в прессе их дела и заявлений высокопоставленных должностных лиц прокуратуры заставило общественность поверить в их виновность.

92. Власти Российской Федерации отрицали, что следователь Курбатов передал уголовное дело для ознакомления журналистке Темеевой. Они утверждали, что он в устной форме сообщил ей определенную информацию, которую считал возможным раскрыть в соответствии со статьей 139 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. К тому времени предварительное следствие было закончено и дело передано в суд. Власти Российской Федерации утверждали, что участники телевизионной программы "Версия" не допускали высказываний, которые могли нарушить презумпцию невиновности заявителей.

2. Мнение Европейского Суда

93. Европейский Суд напоминает, что пункт 2 статьи 6 Конвенции в соответствующем аспекте направлен на предупреждение ущерба справедливому рассмотрению уголовного дела заявлениями, сделанными в связи с этим разбирательством. Презумпция невиновности, предусмотренная пунктом 2 статьи 6 Конвенции, является одним из элементов справедливого рассмотрения уголовного дела, требуемого пунктом 1 той же статьи (см. Постановление Европейского Суда от 10 февраля 1995 г. по делу "Аллене де Рибмон против Франции" (Allenet de Ribemont v. France), Series A, N 308, §35). Она запрещает преждевременное выражение самим судом мнения о том, что лицо, обвиняемое в совершении преступления, виновно, до того, как это будет установлено в соответствии с законом (см. Постановление Европейского Суда от 25 марта 1983 г. по делу "Минелли против Швейцарии" (Minelli v. Switzerland), Series A, N 62), но также охватывает высказывания, допущенные иными должностными лицами по поводу рассматриваемого уголовного дела, которые внушают общественности представление о том, что подозреваемый виновен, и опережают оценку фактов компетентным судебным органом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аллене де Рибмон против Франции", §41; Постановление Европейского Суда по делу "Дактарас против Литвы" (Daktaras v. Lithuania), жалоба N 42095/98, §§41-43, ECHR 2000-X; и Постановление Европейского Суда по делу "Буткевичюс против Литвы" (Butkevicius v. Lithuania), жалоба N 48297/99, §49, ECHR 2002-II).

94. Последовательный подход Европейского Суда заключается в том, что презумпция невиновности нарушается, если судебный акт или заявление публичного должностного лица относительно обвиняемого в совершении преступления отражает мнение о том, что он виновен, до того, как его вина установлена в соответствии с законом. Даже в отсутствие формального вывода может быть достаточно указания в мотивировочной части, позволяющего предположить, что суд или должностное лицо считает обвиняемого виновным. Коренное различие должно отделять предположение о том, что некто лишь подозревается в совершении преступления, и прямое заявление, до признания виновности судом, о том, что лицо совершило указанное преступление. Европейский Суд последовательно подчеркивал важность выбора выражений публичными должностными лицами в их заявлениях, сделанных до того, как лицо осуждено и признано виновным в совершении конкретного преступления (см. Постановление Европейского Суда от 3 октября 2002 г. по делу "Бемер против Германии" (Behmer v. Germany), жалоба N 37568/97, §§54 и 56; и Постановление Европейского Суда от 27 февраля 2007 г. по делу "Нештяк против Словакии" (Nestak v. Slovakia), жалоба N 65559/01, §§88 и 89).

95. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что за несколько дней до начала рассмотрения судом дела заявителей государственный телевизионный канал организовал трансляцию телевизионной программы, в которой приняли участие следователь, ответственный за дело заявителей, городской прокурор и начальник отдела расследования особо важных дел региональной прокуратуры. Участники и в меньшей степени ведущая и предполагаемая жертва посягательства подробно обсуждали дело заявителей. Впоследствии программа вновь дважды транслировалась во время суда и один раз за несколько дней до рассмотрения кассационных жалоб.

96. Что касается содержания программы, Европейский Суд отмечает, что все три сотрудника прокуратуры охарактеризовали деяния, вменяемые в вину заявителям, как преступления, совершенные ими (см. их заявления в §§ 16, 17 и 18 настоящего Постановления). Их заявления не были ограничены описанием состояния продолжающегося разбирательства или "наличием подозрения" против заявителей, но преподносили в качестве установленного факта, без ограничений и оговорок, совершение ими преступления даже в отсутствие упоминания о том, что заявители отрицали это. Кроме того, городской прокурор Зинтереков ссылался на судимости заявителей, изображая их как закоренелых преступников, и утверждал, что совершение ими "преступления" было следствием их "личных качеств" - "жестокости и бессмысленного зверства". В заключительном заявлении он также указал, что суду остается только приговорить их к лишению свободы достаточной продолжительности, таким образом, представив осуждение заявителей в качестве единственного возможного исхода судебного разбирательства (см. §18 настоящего Постановления). Европейский Суд полагает, что эти заявления публичных должностных лиц представляли собой объявление заявителей виновными и опережали оценку фактов компетентным судебным органом. С учетом того, что эти должностные лица занимали высокие посты в городском и региональном органах прокуратуры, они должны были проявлять особую сдержанность в выборе выражений при описании продолжающегося уголовного разбирательства против заявителей. Однако с учетом содержания их заявлений, изложенных выше, Европейский Суд находит, что некоторые из них не могли не внушить общественности представление о том, что заявители виновны, до того, как их виновность была установлена в соответствии с законом. Европейский Суд находит, что было допущено нарушение презумпции невиновности заявителей. Этот вывод делает необязательным обособленное рассмотрение жалобы заявителей на то, что предоставление уголовного дела журналистам также нарушало презумпцию их невиновности.

97. Соответственно, имело место нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение cтатьи 6 Конвенции при рассмотрении гражданских дел

98. Заявители жаловались на нарушение принципа равенства сторон, вытекающего из пункта 1 статьи 6 Конвенции, в связи с тем, что суды страны, рассматривая их гражданские требования, не обеспечили их присутствие. Соответствующая часть статьи 6 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях ... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

A. Приемлемость жалобы

99. Европейский Суд отмечает, что не располагает сведениями об исходе разбирательства о защите чести и достоинства, возбужденного третьим заявителем против прокурора Зинтерекова (см. § 64 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах эта часть жалобы подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.

100. Что касается остальных доводов заявителей, Европейский Суд полагает, с учетом доводов сторон, что жалоба затрагивает серьезные вопросы факта и права, относящиеся к сфере действия Конвенции, разрешение которых требует рассмотрения по существу. Европейский Суд заключает, что жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Она также не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

101. Заявители утверждали, что в повестках упоминалось их право лично участвовать в заседании суда по гражданским делам. Однако, поскольку они были лишены свободы, это право зависело от определения суда об их доставке в местный следственный изолятор. Они указывали, что Хужина покинула суд в знак протеста против судебного решения об отказе в обеспечении их явки. Они утверждали, что принцип равенства сторон был нарушен, поскольку они не присутствовали и не были представлены в этом разбирательстве.

102. Власти Российской Федерации утверждали, что в соответствующий период заявители отбывали назначенное им наказание в исправительной колонии. Они были также надлежащим образом уведомлены о заседании и о праве представить письменные объяснения суду. Хужина, представитель первого заявителя, отказалась участвовать в заседании добровольно и без объяснения причин. Суд рассмотрел письменные материалы второго заявителя. Третий заявитель не назначил представителя, хотя ему было разъяснено его право сделать это. Власти Российской Федерации полагали, что по делу право заявителей на справедливое судебное разбирательство не было нарушено, поскольку они воспользовались правом давать объяснения суду в письменной форме или назначить представителя.

2. Мнение Европейского Суда

103. Европейский Суд напоминает, что принцип состязательности и равенства сторон, который является одним из признаков более широкого понятия справедливого судебного разбирательства, означает, что каждой стороне должна быть предоставлена разумная возможность знать позицию другой стороны и представленные ею доказательства и высказывать свое мнение о них, а также представлять свое дело в условиях, которые не ставят его в существенно неблагоприятное положение в отношении противной стороны (см. Постановление Европейского Суда от 3 марта 2000 г. по делу "Крчмарж и другие против Чехии" (Krcmar и Others v. Czech Republic), жалоба N 35376/97, §39; и Постановление Европейского Суда от 27 октября 1993 г. по делу "Домбо Бехер Б.В. против Нидерландов" (Dombo Beheer B.V. v. Netherlands), Series A, N 274, §33). Европейский Суд ранее устанавливал нарушение права на "публичное и справедливое судебное разбирательство" в нескольких делах против Российской Федерации, в котором сторона гражданского дела была лишена возможности участия в заседании из-за несвоевременной или ненадлежащей доставки повесток (см. Постановление Европейского Суда от 15 марта 2005 г. по делу "Яковлев против Российской Федерации" (Yakovlev v. Russia), жалоба N 72701/01, §§19 и последующие* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.); Постановление Европейского Суда от 20 октября 2005 г. по делу "Грошев против Российской Федерации" (Groshev v. Russia), жалоба N 69889/01, §§27 и последующие; и Постановление Европейского Суда от 5 октября 2006 г. по делу "Мокрушина против Российской Федерации" (Mokrushina v. Russia), жалоба N 23377/02* (* Там же. N 9/2007.)). Он также установил нарушение статьи 6 Конвенции в деле, в котором российский суд отказал в обеспечении явки заключенного истца, который желал дать объяснения в устной форме относительно своего утверждения о том, что он подвергся жестокому обращению со стороны милиции. Несмотря на то, что заявитель в этом деле был представлен женой, Европейский Суд счел имеющим значение, что его требование было в существенной степени основано на его личном опыте, и его объяснения могли, таким образом, стать "важной частью представления истцом своего дела и, по сути, единственным способом обеспечения состязательного разбирательства" (см. Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Ковалев против Российской Федерации" (Kovalev v. Russia), жалоба N 78145/01, §37* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2007.)).

104. Европейский Суд отмечает, что Гражданский процессуальный кодекс России предусматривает право истца на личное участие в рассмотрении судом его иска (см. § 67 настоящего Постановления). Однако ни Гражданский процессуальный кодекс, ни Уголовно-исполнительный кодекс не содержат специального положения об осуществлении этого права лицами, содержащимися под стражей, в предварительном заключении или при отбытии наказания. В настоящем деле ходатайства заявителей и их родственников об обеспечении их явки были отклонены на том основании, что национальное законодательство не предусматривает доставки осужденных из исправительных колоний в место рассмотрения их исков. Европейский Суд напоминает, что статья 6 Конвенции гарантирует не право на личное присутствие в суде по гражданским делам, а более общее право эффективно представлять свое дело в суде и находиться в равном положении по отношению к противной стороне. Пункт 1 статьи 6 Конвенции оставляет государствам свободный выбор средств для обеспечения этих прав сторонам гражданских дел (см. Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства" (Steel и# Morris v. United Kingdom), жалоба N 68416/01, §§59-60, ECHR 2005-II).

105. Вопрос об использовании заключенными своих процессуальных прав в гражданском деле несколько раз рассматривался Конституционным Судом России, который указал несколько способов обеспечения их прав (см. § 69 настоящего Постановления). Он последовательно указывал на представительство как на приемлемый выход в делах, в которых сторона не может явиться в суд по гражданским делам лично. С учетом очевидных сложностей перевозки осужденных из одной местности в другую Европейский Суд может в принципе согласиться с тем, что в делах, где требование не основано на личном опыте истца, как в упоминавшемся выше деле Ковалева, представительство заключенного адвокатом не нарушает принципа равенства сторон.

106. В настоящем деле заявители были уведомлены о своем праве назначить представителя в гражданском разбирательстве, и первый заявитель назначил Хужину своим представителем. Однако с учетом личного характера их иска о защите чести и достоинства они просили обеспечить возможность их явки в суд по гражданским делам, в чем им было отказано судьей 3 марта 2003 г. После того, как Хужина отказалась участвовать в рассмотрении дела в знак протеста против решения судьи и вышла из зала, судьей было определено продолжать рассмотрение дела в ее отсутствие, а также в отсутствие заявителей с указанием на то, что "не имеется правовых оснований для обеспечения явки лиц, совершивших особо тяжкие, дерзкие преступления". На следующий день суд отклонил требования заявителей в полном объеме.

107. Европейский Суд отмечает, что после того, как городской суд отказал заявителям в обеспечении их явки в выражениях, которые могут расцениваться как преюдициальные, он не рассмотрел правовых возможностей обеспечения их эффективного участия в разбирательстве. Кроме того, он не отложил разбирательства для обеспечения второму и третьему заявителям возможности после того, как они узнали об отказе в их участии в заседании, назначения представителя, а первому заявителю - рассмотрения вопроса о дальнейшем представительстве с Хужиной или о привлечении адвоката. Заявители явно не могли разработать дальнейший порядок действий для защиты их прав до того, как определение об отказе в их участии было им вручено. Однако это определение было им вручено одновременно с решением, которым их требования были отклонены по существу. Суд кассационной инстанции не принял никаких мер для урегулирования этой ситуации.

108. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит, что тот факт, что иск заявителей был рассмотрен в их отсутствие и без их представителей, лишил их возможности эффективно представить свое дело в суде.

109. Соответственно, в данном разбирательстве имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение cтатьи 8 Конвенции

110. Первый и второй заявители жаловались со ссылкой на статью 8 Конвенции, что следователь оказывал давление на их родственников. Кроме того, первый заявитель жаловался, ссылаясь на то же положение, на публикацию его фото и персональных данных в телевизионной передаче "Версия". Статья 8 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы

111. Европейский Суд отмечает, что заявители не сообщили подробностей давления, предположительно оказанного на их родственников. По-видимому, первому заявителю разрешались свидания с его невестой (позднее женой) на регулярной основе (см. § 7 настоящего Постановления), тогда как второй заявитель не выражал конкретного недовольства по поводу свиданий с семьей. При таких обстоятельствах Европейский Суд не усматривает вмешательства в право заявителей на уважение семейной жизни. Отсюда следует, что жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

112. Что касается предполагаемого вмешательства в право первого заявителя на уважение его личной жизни, Европейский Суд полагает, что жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

113. Первый заявитель утверждал, что черно-белая фотография с его изображением, показанная во время телевизионной передачи, воспроизведена из его паспорта, приобщенного к материалам уголовного дела. Это подтверждало получение ее от органов следствия. Он полагал, что публикация этой фотографии не преследовала какой-либо законной цели и нарушала статью 8 Конвенции.

114. Власти Российской Федерации в своих объяснениях обошли молчанием публикацию фотографий заявителей. Однако они, в частности, указывали, что согласно оценке Генеральной прокуратуры в отношении заявителей требования пункта 1 статьи 8 Конвенции нарушены не были.

2. Мнение Европейского Суда

115. Европейский Суд напоминает, что понятие личной жизни включает элементы, относящиеся к праву лица на его изображение, и что публикация фотографии относится к сфере его личной жизни (см. Постановление Европейского Суда от 17 октября 2006 г. по делу "Гургенидзе против Грузии" (Gurgenidze v. Georgia), жалоба N 71678/01, §55; Постановление Европейского Суда по делу "Шиакка против Италии" (Sciacca v. Italy), жалоба N 50774/99, §29, ECHR 2005-I; и Постановление Европейского Суда по делу "Фон Ханновер против Германии" (Von Hannover v. Germany), жалоба N 59320/00, §§50-53, ECHR 2004-VI). В делах Гургенидзе и фон Ханновера государство не обеспечило достаточную защиту заявителей от публикации их фотографий, сделанных журналистами, в то время как в деле Шиакки опубликованная фотография была выдана прессе полицией без ее согласия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шиакка против Италии", §§16, 26 и 28). Европейский Суд установил, что факт возбуждения против Шиакки уголовного дела не ограничивает пределов расширенной защиты ее личной жизни, на уважение которой она имела право в качестве "обычного лица" (§ 29).

116. Ситуация в настоящем деле была в сущности аналогичной той, которая сложилась в деле Шиакки. Без согласия первого заявителя его фотография из паспорта была изъята милицией из материалов уголовного дела и предоставлена журналистке, которая использовала ее в телевизионной передаче. Европейский Суд находит, что имело место вмешательство в право первого заявителя на уважение его личной жизни.

117. Что касается оправданности вмешательства, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации ее не обосновали. Европейский Суд полагает, что если фотография, опубликованная в контексте сообщения о рассмотрении уголовного дела, не имеет информационной значимости сама по себе, только существенные причины могут оправдать вмешательство в право обвиняемого на уважение его личной жизни (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Ньюс ферлагс ГмбХ и Ко.КГ" против Австрии" (News Verlags GmbH & Co.KG v. Austria), жалоба N 31457/96, §58 и другие, ECHR 2000-I). Даже если предположить, что статья 139 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР могла являться правовой основой для предоставления прессе доступа к материалам уголовного дела, в настоящем деле Европейский Суд не усматривает законной цели для вмешательства в право первого заявителя на уважение его личной жизни. Находясь в тот период под стражей, он не скрывался от правосудия, и демонстрация его фотографии не являлась необходимой для установления его места нахождения с помощью общественности. Она также не могла считаться отвечающей публичному характеру судебного разбирательства, поскольку во время записи и первой трансляции телевизионной передачи оно еще не началось. Соответственно, Европейский Суд находит, что при обстоятельствах настоящего дела предоставление прессе фотографии первого заявителя из уголовного дела не преследовало законной цели, предусмотренной пунктом 2 статьи 8 Конвенции.

118. Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции в отношении первого заявителя.

VII. Предполагаемое нарушение cтатьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

119. Заявители жаловались, ссылаясь на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции на незаконное изъятие и удержание автомобиля третьего заявителя. Они также указывали на нарушение этого положение в связи со вторжением милиции на склад, замки которого вследствие этого были повреждены. Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции предусматривает следующее:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

A. Приемлемость жалобы

120. Европейский Суд отмечает, что заявители не жаловались на предполагаемый ущерб складу в рамках национального разбирательства. Отсюда следует, что жалоба в этой части подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.

121. Не оспаривается, что третий заявитель был единственным собственником автомобиля. Соответственно, Европейский Суд полагает, что жалобы двух других заявителей по поводу автомобиля не совместимы ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь", критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) с положениями Конвенции в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и должны быть отклонены в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции. С другой стороны, жалоба третьего заявителя не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Поскольку жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям, она, следовательно, должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

122. Власти Российской Федерации утверждали, что автомобиль был возвращен Хужиной, которая не предъявляла претензий по поводу его состояния или отсутствующих частей. Иск третьего заявителя к следователю Курбатову был отклонен судами страны как необоснованный. Власти Российской Федерации утверждали, что его жалоба со ссылкой на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции была явно необоснованной, поскольку он уже воспользовался эффективными внутренними средствами правовой защиты.

123. Третий заявитель утверждал, что автомобиль хранился более трех лет на открытой стоянке, вследствие чего его стоимость уменьшилась, и качество в значительной степени ухудшилось. Поскольку он был возвращен Хужиной, а не его законному владельцу, третьему заявителю, она не имела возможности установить отсутствие частей или предметов. Кроме того, изъятие транспортного средства было незаконным: прокурор Удмуртской Республики признал, что следователь Курбатов действовал в отсутствие правовых оснований и в нарушение Инструкции о порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств по уголовным делам, ценностей и иного имущества органами предварительного следствия, дознания и судами. Однако право третьего заявителя на требование возмещения ущерба в гражданско-правовом порядке оказалось теоретическим, а не практическим и эффективным, как того требует Конвенция.

2. Мнение Европейского Суда

124. Европейский Суд отмечает, что "имуществом" в настоящем деле являлся автомобиль, законным владельцем которого был третий заявитель. Транспортное средство было изъято 12 мая 1999 г. и возвращено жене его брата 4 июня 2002 г. три года и почти один месяц спустя.

125. Стороны не разъяснили своей позиции по вопросу о том, с точки зрения какого именно правила статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции должно рассматриваться настоящее дело. Европейский Суд отмечает, что арест автомобиля представлял собой временное ограничение его использования и, таким образом, относится к сфере действия второго абзаца статьи 1 Конвенции, регулирующего "контроль за использованием собственности" (см. Постановление Европейского Суда от 5 мая 1995 г. по делу "Эйр Канада против Соединенного Королевства" (Air Canada v. United Kingdom), Series A, N 316-A, §34).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "второго абзаца статьи 1 Конвенции" следует читать "второго абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции"

126. Европейский Суд должен также определить, было ли вмешательство оправданным в соответствии с данным положением. В этой связи он напоминает, что первое и важнейшее требование статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции заключается в том, что любое вмешательство публичного органа в право беспрепятственного пользования имуществом должно быть "законным": второй абзац признает, что государство вправе осуществлять контроль за использованием собственности путем обеспечения выполнения "законов". Кроме того, верховенство права, один из фундаментальных принципов демократического общества, присуще всем положениям Конвенции. Вопрос о том, было ли установлено справедливое равновесие между требованиями общего интереса и требованиями защиты фундаментальных прав лица, возникает лишь в том случае, если установлено, что указанное вмешательство удовлетворяет требованиям законности и не является произвольным (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 9 июня 2005 г. по делу "Бакланов против Российской Федерации" (Baklanov v. Russia), жалоба N 68443/01, §39* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2006.); и Постановление Европейского Суда от 24 марта 2005 г. по делу "Фризен против Российской Федерации" (Frizen v. Russia), жалоба N 58254/00, §33, с дополнительными ссылками* (* Там же. N 10/2006.)).

127. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, действовавший в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривал две ситуации, в которых могло быть вынесено постановление об аресте имущества подозреваемого или обвиняемого (статья 175): во-первых, если преступление, в котором обвиняется лицо, могло повлечь конфискацию как дополнительную меру наказания; и, во-вторых, если постановление об аресте было необходимо для обеспечения гражданского иска в уголовном деле.

128. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что ни истязания, ни похищение человека, в которых обвинялся третий заявитель, не предусматривали конфискации как меры наказания (см. § 65 настоящего Постановления). Кроме того, во время вынесения следователем постановления об аресте, гражданский иск в уголовном деле не был предъявлен, и никто не был признан гражданским истцом мотивированным постановлением, как того требовала статья 137 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Отсюда следует, что ни одно из двух оснований не позволяло вынести постановление об аресте в отношении транспортного средства третьего заявителя. Отсутствие правовой основы оспариваемой меры было признано при проверке, проведенной надзирающим прокурором по жалобе третьего заявителя (см. § 49 настоящего Постановления). Прокурор, в частности, установил, что следователь действовал в нарушение статьи 175 Кодекса, поскольку изъял транспортное средство в отсутствие законных оснований. Рассмотрев иск третьего заявителя о возмещении ущерба, суды страны не разъяснили, почему они полагают, что при таких обстоятельствах следователь действовал в соответствии с применимыми положениями законодательства.

129. Соответственно, Европейский Суд находит, что вмешательство в права третьего заявителя, гарантированные статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, не отвечало требованию "законности". Соответственно, имело место нарушение этого положения.

VIII. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

130. Заявители также жаловались со ссылкой на статьи 9 и 14 Конвенции на дискриминацию по признаку их татарской национальности в статье журналистки M. Европейский Суд отмечает, что заявители не затрагивали вопрос о предполагаемой дискриминации в национальных разбирательствах, и оспариваемые заявления представляют личное мнение журналистки, за которое государственные органы не могут нести ответственность* (* Редакция глазовской городской газеты "Красное знамя", издающая, в частности, субботнее приложение "Калина красная", является муниципальным унитарным предприятием (прим. переводчика).). Отсюда следует, что эта часть жалобы подлежит отклонению в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты или как не совместимая ratione personae с положениями Конвенции.

131. Заявители жаловались на нарушение статьи 13 Конвенции в отношении вышеупомянутых требований. Европейский Суд отмечает, что они не указали сколько-нибудь подробно, почему они полагают, что им было отказано в эффективных внутренних средствах правовой защиты в связи с их претензиями. С учетом обстоятельств дела Европейский Суд находит, что жалоба в этой части бессодержательна. Соответственно, он отклоняет ее как явно необоснованную в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IX. Применение cтатьи 41 Конвенции

132. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

133. Заявители не предъявляли требований о компенсации. Однако 30 сентября 2005 г. Европейский Суд получил требование, подписанное Натальей Володиной, о компенсации материального ущерба и морального вреда, а также судебных расходов и издержек.

134. Власти Российской Федерации указывали, что требование подписано Володиной, которая не была уполномочена представлять интересы заявителей в Европейском Суде. Кроме того, имеются значительные противоречия между суммами, указанными Володиной в сопроводительном письме и приложенном к нему перечне требований. Требования о компенсации материального ущерба и судебных расходов и издержек не сопровождались какими-либо документами, а требование о компенсации морального вреда не было связано с предполагаемыми нарушениями Конвенции или было явно чрезмерным.

135. Европейский Суд отмечает, что требования о справедливой компенсации не были подписаны заявителями или одним из их двух представителей, Москаленко или Бокаревой. Они были подписаны Володиной, которая не была назначена представителем заявителей в Европейском Суде. Объяснения относительно статуса Володиной в разбирательстве или доверенность на право действовать от имени заявителей не были представлены. При таких обстоятельствах Европейский Суд не может считать, что требования предъявлены заявителями или их уполномоченным представителем. Таким образом, требования подлежат отклонению.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил, что первый и третий заявители могут поддерживать жалобу в части, поданной покойным вторым заявителем;

2) признал жалобу приемлемой в части предполагаемого нарушения презумпции невиновности заявителей, предполагаемого нарушения принципа равенства сторон в гражданском разбирательстве, предполагаемого нарушения права первого заявителя на уважение его личной жизни и предполагаемого нарушения права третьего заявителя на беспрепятственное пользование имуществом, а в остальной части неприемлемой;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении гражданского разбирательства;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в отношении первого заявителя;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении третьего заявителя;

7) отклонил требования о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 23 октября 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда