Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 октября 2008 г. Дело "Самойлов (Samoylov) против Российской Федерации" (жалоба N 64398/01) (Пятая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Пятая Секция)

Дело "Самойлов (Samoylov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 64398/01)

Постановление Суда

Страсбург, 2 октября 2008 г.

По делу "Самойлов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:

Пэра Лоренсена, Председателя Палаты,

Райт Марусте,

Владимира Буткевича,

Анатолия Ковлера,

Марка Виллигера,

Изабель Берро-Лефевр,

Мирьяны Лазаровы Трайковски, судей,

а также при участии Клаудии Вестердик, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 9 сентября 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 64398/01, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Леонидом Николаевичем Самойловым (далее - заявитель) 14 июня 2000 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляла К. Костромина, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым, а затем - новым Уполномоченным В.В. Милинчук.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он был подвергнут жестокому обращению милиционерами, и что эффективное расследование его жалоб в этой связи не осуществлялось.

4. Решением от 5 июня 2007 г. Европейский Суд признал жалобу приемлемой.

5. Заявитель и власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда). После консультаций со сторонами Палата решила, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 правила 59 Регламента Суда, последняя часть), стороны представили письменные возражения на объяснения друг друга.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1963 году и проживает в г. Зеленограде.

A. Предполагаемое жестокое обращение со стороны милиции

7. 5 февраля 1999 г. трое сотрудников УВД на Московском метрополитене, на Ленинградском вокзале в г. Москве, Л., С. и И., задержали заявителя и другое лицо, Р., по подозрению в краже. Они доставили их в отделение милиции по охране метрополитена на станции Комсомольская для допроса и убеждали заявителя сознаться. Заявитель отказался и просил предоставить ему адвоката. Рассерженные этим требованием милиционеры ударили заявителя по верхней части туловища и по голове.

8. Позднее милиционеры отправили заявителя в специальный отдел милиции* (*В структуру УВД на метрополитене входят несколько отделов по числу обслуживаемых линий. Они, в частности, осуществляют дознание и следствие, и туда доставляются задержанные из отделений милиции, организованных на станциях. Вероятно, в один из таких отделов был доставлен и заявитель (прим. переводчика).) по охране метрополитена для дальнейшего допроса. Как утверждает заявитель, после начала допроса милиционеры стали его избивать с целью заставить его подписать подготовленное ими признание. Заявитель отказался его подписать. Рассерженные отказом милиционеры надели заявителю наручники за спиной, повалили его на пол и применили к нему электрошоковое устройство, приложив его к шее, почкам и печени, а также к интимным местам. Они пинали заявителя в живот, сажали его на стул и били по голове папкой с документами, пока он не потерял сознание. Через 15 минут милиционеры сообщили заявителю, что передадут его сотрудникам ОВД "Сокол", поскольку кража была совершена в этом районе.

9. Сотрудники ОВД "Сокол" допросили заявителя и поместили его в изолятор временного содержания. Через три дня заявитель был переведен в следственный изолятор СИЗО-48/5* (*В литературе упоминается ИЗ-48/5 - следственный изолятор N 5 (прим. переводчика).).

10. По прибытии заявителя в этот изолятор дежурный врач отметил травмы на его теле. Он направил заявителя в пункт оказания первой помощи для фиксации травм.

11. 10 февраля 1999 г. персонал пункта оказания первой помощи зафиксировал следующие травмы заявителя: "Синяки на мягкой ткани левого уха, правом указательном пальце и правом локте, царапина на левой голени".

Заявитель пояснил, что эти травмы причинены жестоким обращением, которое он претерпел от милиционеров.

12. 22 февраля 1999 г. администрация изолятора предложила головинскому районному прокурору расследовать утверждения заявителя о жестоком обращении. Прокурор направил запрос прокурору Московского метрополитена, поскольку сотрудники милиции по охране метрополитена предположительно подвергли заявителя жестокому обращению.

B. Суд и первый этап расследования жестокого обращения

13. Уголовное дело заявителя было передано на рассмотрение в Головинский районный суд. При рассмотрении дела суд допросил в качестве свидетеля Л., милиционера, задержавшего заявителя, который утверждал, что не применял к нему физического насилия. Заявитель опознал в Л. сотрудника, который его избил. Суд запросил прокурора метрополитена о результатах прокурорской проверки предполагаемого жестокого обращения. 9 июня 1999 г. управление собственной безопасности московской милиции уведомило суд о том, что заявитель мог получить повреждения при перевозке в следственный изолятор.

14. 5 октября 1999 г. суд признал заявителя и Р. виновными в краже и приговорил их к четырем годам и четырем месяцам лишения свободы. Суд нашел утверждения заявителя о жестоком обращении необоснованными, указав:

"Применение физического давления [к заявителю и Р.] со стороны милиционеров не подтверждено результатами проведенной проверки".

15. 15 декабря 1999 г. Московский городской суд, рассмотрев жалобу заявителя, оставил приговор без изменения.

C. Второй этап расследования жестокого обращения

16. 26 июня 1999 г. прокурор Московского метрополитена отказал в возбуждении уголовного дела против предполагаемых участников избиения на том основании, что отсутствуют признаки состава преступления. 31 октября 1999 г. заявитель просил прокурора г. Москвы отменить постановление от 26 июня 1999 г.

17. 17 января 2000 г. прокурор г. Москвы отменил постановление от 26 июня 1999 г., вынесенное прокурором Московского метрополитена, и возвратил дело для дополнительного расследования.

D. Третий этап расследования жестокого обращения

18. 24 января 2000 г. прокурор Московского метрополитена вторично отказал в возбуждении уголовного дела против милиционеров.

19. 28 января 2004 г. заместитель прокурора г. Москвы отменил постановление от 24 января 2000 г., установив, что обстоятельства дела не расследованы. Он, в частности, отметил, что не была проведена медицинская экспертиза с целью установления способа причинения травм и их тяжести, а кроме того, не допрошены O. и Д., задержанные одновременно с заявителем и получившие аналогичные повреждения. Он возвратил дело для дополнительного расследования.

E. Четвертый этап расследования жестокого обращения

20. 5 марта 2004 г. заместитель прокурора Московского метрополитена в третий раз отказал в возбуждении уголовного дела против милиционеров на том основании, что отсутствуют признаки состава преступления. В постановлении указывалось, что милиционеры Л., С. и И., задержавшие заявителя, показали, что не применяли физического насилия по отношению к нему. Три других сотрудника милиции, К., З и Й., которые несли службу в отделении милиции 5 и 6 февраля 1999 г., также были допрошены. K. показал, что во время его смены заявитель в отделение милиции не доставлялся. З. и Й. утверждали, что 5 февраля 1999 г., примерно в 14.00, в отделение милиции было доставлено двое; однако физическая сила к ним не применялась, и никакие процессуальные действия в этот день не совершались. O. и Д., задержанные одновременно с заявителем, не могли быть допрошены, поскольку в Москве в настоящее время не проживают. Что касается травм, упомянутых в медицинском заключении от 10 февраля 1999 г., невозможно установить, когда и при каких обстоятельствах они причинены.

II. Применимое национальное законодательство

21. До 1 июля 2002 г. уголовный процесс в России регулировался Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР 1960 года (старым УПК). Согласно статье 113 старого УПК отказ в возбуждении уголовного дела мог быть обжалован прокурору или в суд общей юрисдикции. Согласно статье 220 отказ прокурора мог быть обжалован вышестоящему прокурору.

22. 1 июля 2002 г. старый кодекс был заменен Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (новым УПК). Статья 125 нового УПК предусматривает обжалование в суд постановлений следователей и прокуроров, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию.

Право

I. Предварительное возражение властей Российской Федерации

23. В первом комплекте своих объяснений власти Российской Федерации указывали, что расследование возобновлено и продолжается в настоящее время, и было бы преждевременно рассматривать жалобу по существу. Во втором комплекте объяснений они утверждали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, поскольку не обжаловал в суд постановление от 26 июня 1999 г. об отказе в возбуждении уголовного дела и не обжаловал в суд или вышестоящему прокурору постановление от 5 марта 2004 г. об отказе в возбуждении уголовного дела.

24. Заявитель утверждал, что факт продолжения расследования в течение более чем трех лет к моменту подачи им первого комплекта объяснений не означает преждевременности его жалобы, но подтверждает неадекватность расследования. Что касается последующих проверок результатов расследования, они были обречены на неудачу, поскольку представляется невозможным устранить недостатки расследования через четыре года после события.

25. Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания внутренних средств правовой защиты, установленное пунктом 1 статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей использовать, прежде всего, средства правовой защиты, которые обычно являются доступными и достаточными в национальной правовой системе для получения возмещения в связи с предполагаемыми нарушениями. Существование средств правовой защиты должно быть достаточно бесспорным на практике, так же как в теории, в противном случае они не будут обладать необходимой доступностью и эффективностью. Пункт 1 статьи 35 Конвенции также требует, чтобы жалоба, подаваемая в Европейский Суд, была представлена в соответствующий национальный орган хотя бы по сути, с соблюдением формальных требований и сроков, установленных законодательством страны, и чтобы были использованы процедурные средства, способные предотвратить нарушение Конвенции, однако не существует обязанности прибегать к средствам правовой защиты, которые неадекватны или неэффективны (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, pp. 2275-76, §§ 51-52; и Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), Reports 1996-IV, p. 1210, §§ 65-67). Также указывалось, что одного лишь сомнения относительно перспективы обжалования не достаточно для освобождения заявителя от подачи жалобы компетентному органу (см. Решение Европейского Суда от 7 марта 1994 г. по делу "Уайтсайд против Соединенного Королевства" (Whiteside v. United Kingdom), жалоба N 20357/92, DR 76, p. 80).

26. Европейский Суд также подчеркивает, что применение правила исчерпания должно в достаточной степени учитывать, что оно применяется в контексте механизма защиты прав человека, которые государства-участники договорились учредить. Соответственно, он признал, что статья 35 Конвенции должна применяться с определенной степенью гибкости и без излишнего формализма. Европейский Суд также указывал, что правило исчерпания не является абсолютным и не может применяться автоматически; при рассмотрении вопроса о том, было ли оно соблюдено, необходимо учитывать конкретные обстоятельства каждого индивидуального дела. Это означает, среди прочего, что Европейскому Суду требуется реально учитывать не только существование формальных средств правовой защиты в правовой системе государства-участника, но также общий контекст, в котором они применяются, а также личные обстоятельства заявителя. Он также должен проверить, совершил ли заявитель, с учетом всех обстоятельств дела, действия, которых можно было бы от него разумно ожидать для исчерпания внутренних средств правовой защиты (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции", p. 1211, § 69; и Постановление Европейского Суда от 2 сентября 1998 г. по делу "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey), Reports 1998-VI, p. 2432, § 77).

27. Европейский Суд отмечает, что следственные органы узнали об утверждении заявителя о жестоком обращении 22 февраля 1999 г., спустя несколько дней после того, как медицинское освидетельствование установило, что у заявителя были ушибы и ссадины, после чего началось расследование. Заявитель и власти Российской Федерации оспаривают эффективность этого расследования. Европейский Суд поэтому находит, что данный аспект предварительного возражения властей Российской Федерации затрагивает вопросы, которые тесно связаны с существом жалобы заявителя. Соответственно, Европейский Суд полагает необходимым отложить его рассмотрение до рассмотрения существа жалобы с точки зрения материально-правовых положений Конвенции (см. §§ 39-46 настоящего Постановления).

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

28. Ссылаясь на статью 3 Конвенции, заявитель жаловался на жестокое обращение со стороны милиции, и на то, что расследование по его делу было неэффективным. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

Статья 3 Конвенции

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

29. Заявитель утверждал, что его права, гарантированные статьей 3 Конвенции, были нарушены. Он особо отметил, что в ходе расследования предполагаемого жестокого обращения не была проведена медицинская экспертиза и лица, задержанные одновременно с ним, не были допрошены, что не оспаривалось властями Российской Федерации.

30. В первом комплекте своих объяснений власти Российской Федерации приняли версию событий заявителя, отметив, однако, что преждевременно оценивать существо жалобы. Во втором комплекте объяснений они утверждали, что с учетом постановления от 5 марта 2004 г. жалоба явно необоснованна.

B. Мнение Европейского Суда

1. Эффективность расследования

a. Общие принципы

31. Европейский Суд напоминает, что если лицо выступает с доказуемой жалобой на серьезное жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Обязательство расследовать это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть удачным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно, в принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Великобритании" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II; и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

32. Таким образом, расследование серьезных утверждений о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), Reports 1998-VIII, § 103 и последующие). Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы, и так далее (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции", § 106, ECHR 2000-VII; Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, ECHR 1999-IV, § 104 и последующие; и Постановление Европейского Суда по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N 22676/93, § 89, 14 декабря 2000 г.). Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта.

33. Расследование должно быть также безотлагательным. В делах, затрагивающих статьи 2 и 3 Конвенции, в которых ставится вопрос об эффективности официального расследования, Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 133 и последующие, ECHR 2000-IV). Учитывались начало расследования, задержки в получении показаний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 89, ECHR 2000-VI; и Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey), Reports 1998-IV, § 67) и продолжительность первоначального расследования (см. Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96, § 37).

b. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

i. Проведение расследования

34. Европейский Суд отмечает, что при поступлении заявителя в следственный изолятор N СИЗО-48/5 дежурный врач отметил повреждения на его теле и направил в пункт первой помощи для их фиксации. 10 февраля 1999 г. пункт первой помощи зафиксировал синяки и ссадины на его теле. Поскольку заявитель утверждал, что травмы были причинены милиционерами, подвергавшими его жестокому обращению, 22 февраля 1999 г. тюремная администрация предложила прокуратуре расследовать эти заявления. Следственные органы, таким образом, были осведомлены о жестоком обращении вскоре после того, как синяки на теле были зафиксированы в медицинском заключении. По данному вопросу проводилась милицейская проверка. После того как заявитель сослался на жестокое обращение в суде, рассматривавшем его дело, суд запросил результаты проверки. 9 июня 1999 г. Управление собственной безопасности московской милиции уведомило суд о том, что заявитель мог получить повреждения при перевозке в следственный изолятор. Европейскому Суду не представлена информация о том, какие меры были приняты для проверки версии заявителя.

35. Европейский Суд также отмечает, что прокурор метрополитена дважды, а именно 26 июня 1999 г. и 24 января 2000 г., отказывал в возбуждении уголовного дела в связи с утверждениями заявителя на том основании, что отсутствует состав преступления. По жалобам заявителя оба решения были отменены вышестоящим прокурором 17 января 2000 г. и 28 января 2004 г., соответственно. Европейскому Суду также не представлена информация о том, какие следственные действия проводились. Однако из постановления от 28 января 2004 г. следует, что даже простейшие меры не были приняты. В частности, усматривается, что следственные органы не провели медицинского обследования для установления тяжести повреждений и способа, которым они были причинены, а, кроме того, не допросили O. и Д., лиц, которые были задержаны одновременно с заявителем и претерпели аналогичные повреждения.

36. Однако 5 марта 2004 г. заместитель прокурора метрополитена снова отказался возбудить уголовное разбирательство на том основании, что милиционеры, которые задержали заявителя, утверждали, что физической силы к нему применено не было, что допросить O. и Д. не представлялось возможным, так как они больше не проживали в г. Москве, и что не было возможности определить, когда и при каких обстоятельствах были причинены повреждения, описанные в медицинском заключении от 10 февраля 1999 г.

37. Европейский Суд отмечает, что важнейшие следственные меры, такие как осмотр места, где, как утверждает заявитель, к нему было применено жестокое обращение, и медицинское освидетельствование, чтобы установить, когда и каким образом были причинены телесные повреждения заявителю, не были приняты. Одна только эта небрежность, в отношении которой Европейский Суд не получил никаких объяснений, достаточна для признания расследования неэффективным.

38. Кроме того, другие следственные действия совершались или с необъяснимой задержкой или не совершались вообще. В частности, представляется, что милиционеры, которые несли службу 5 февраля 1999 г., в дату ареста заявителя, были допрошены только в 2004 году. Что касается O. и Д., Европейскому Суду не было дано никаких объяснений относительно того, почему они не были допрошены до 2004 года. Кроме того, Европейский Суд не удовлетворен объяснением отказа допросить их в 2004 году или позднее, если даже ни один из них с тех пор не проживал в г. Москве, Европейский Суд не видит причины, почему московские следственные органы не могли обратиться к региональным органам для установления их места нахождения и допроса. Европейскому Суду не представлена информация о мерах, принятых в этом направлении. Наконец, он отмечает длительный период бездействия между отказом в возбуждении уголовного дела 24 января 2000 г. и решением возобновить расследование 28 января 2004 г.

ii. Первый аспект предварительного возражения властей Российской Федерации

39. Что касается аспекта предварительного возражения властей Российской Федерации о том, что расследование продолжается, Европейский Суд отмечает, что после того, как это возражение было выдвинуто, расследование было прекращено. Соответственно, Европейский Суд не находит необходимым рассматривать его.

iii. Второй аспект предварительного возражения властей Российской Федерации

40. Что касается аспекта предварительного возражения властей Российской Федерации о том, что заявитель не обжаловал в суд отказ в возбуждении уголовного дела от 26 июня 1999 г., Европейский Суд отмечает, что согласно статье 113 старого УПК отказ мог быть обжалован прокурору или в суд. Европейский Суд отмечает, что, хотя сам суд не имел полномочий для возбуждения уголовного дела, его право отменить решение об отказе в возбуждении уголовного дела и указать на недостатки, требовавшие устранения, являлось существенной гарантией против произвольного осуществления полномочий следственными органами (см. Решение Европейского Суда от 14 октября 2003 г. по делу "Трубников против Российской Федерации" (Trubnikov v. Russia), жалоба N 49790/99). Следовательно, при обычном развитии событий такая жалоба могла бы рассматриваться как возможное средство правовой защиты при отказе от рассмотрения заявления о жестоком обращении.

41. Европейский Суд отмечает, что хотя заявитель не обжаловал в суд постановление от 26 июня 1999 г., он ссылался на жестокое обращение в суде первой инстанции и, во-вторых, обжаловал постановление вышестоящему прокурору. Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, исполнил ли заявитель требование об исчерпании внутренних средств правовой защиты, прибегнув к этим способам.

42. Европейский Суд отмечает, что ссылка в суде на жестокое обращение не всегда составляет эффективное средство правовой защиты для жалоб на нарушение статьи 3 Конвенции. В частности, в Решении от 9 ноября 2006 г. по делу "Слюсарев против России" (Slyusarev v. Russia), жалоба N 60333/00), в котором заявитель затрагивал этот вопрос в суде, рассматривавшем уголовное дело, но не обжаловал в суде отдельно отказ прокурора в возбуждении уголовного дела, Европейский Суд заключил, что он не исчерпал внутренние средства правовой защиты. Европейский Суд пришел к этому выводу по следующим основаниям: (i) сам заявитель затронул этот вопрос лишь в контексте допустимости доказательств; (ii) он не ссылался в суде на то, что расследование его жалоб о жестоком обращении было неадекватным; и (iii) заявитель не жаловался на жестокое обращение врачу, который обследовал его через несколько часов после задержания, когда он был предположительно избит милиционерами, и соответствующая жалоба была подана властям через два месяца после предполагаемого события.

43. Европейский Суд считает, что настоящее дело следует отличать от дела Слюсарева по следующим основаниям: (i) заявитель не затрагивал вопрос о жестоком обращении в контексте допустимости доказательств, но подал жалобу по существу, и суд рассмотрел ее. В частности, суд допросил предполагаемого виновника Л., запросил результаты прокурорской предварительной проверки и отклонил утверждения заявителя как необоснованные; (ii) заявитель не мог ссылаться в суде на то, что расследование его жалоб о жестоком обращении не было адекватным, поскольку он узнал о результатах предварительной проверки только в суде; (iii) заявитель сообщил о жестоком обращении врачу, который осмотрел его вскоре после обжалуемых событий, и эти сведения были незамедлительно доведены до сведения властей.

44. Европейский Суд также отмечает, что после жалобы заявителя вышестоящему прокурору решение об отказе в возбуждении уголовного дела от 26 июня 1999 г. было отменено и дело направлено для дополнительного расследования. Затем в возбуждении уголовного дела было вновь отказано, и это решение было также отменено 28 января 2004 г. как необоснованное, вышестоящий прокурор указал на недостатки, подлежащие устранению. При таких обстоятельствах, когда ссылки на жестокое обращение были сделаны в суде и рассмотрены им по существу, и когда решения о возобновлении расследовании были приняты самими органами прокуратуры, жалоба в суд, по-видимому, не обеспечила бы заявителю какой-либо иной результат. Соответственно, Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах настоящего дела ссылка на жестокое обращение в суде первой инстанции и подача жалобы вышестоящему прокурора являлись достаточными для соблюдения требования об исчерпании внутренних средств правовой защиты. Таким образом, возражение властей Российской Федерации в данном аспекте отклоняется.

iv. Третий аспект предварительного возражения властей Российской Федерации

45. Что касается аспекта властей Российской Федерации предварительного возражения, связанного с тем, что заявитель не обжаловал в суд или вышестоящему прокурору отказ в возбуждении уголовного дела от 5 марта 2004 г., Европейский Суд отмечает, что в возбуждении уголовного дела было уже отказано дважды, и заявитель успешно обжаловал эти постановления. Однако следственные органы явно игнорировали указания вышестоящего прокурора и не расследовали утверждения заявителя надлежащим образом. По мнению Европейского Суда, требование о том, чтобы такой отказ был тем не менее вновь обжалован, было бы чрезмерно формальным и возлагало бы на заявителя чрезмерное бремя. Кроме того, в связи с истечением значительного срока после обжалуемых событий ряд следственных действий, которые следовало совершить намного раньше, такие как медицинское обследование и осмотр места происшествия, было уже невозможно совершить с полезным эффектом. Следовательно, новая отмена отказа в возбуждении уголовного дела не составляла бы эффективное средство правовой защиты в настоящем деле. Соответственно, Европейский Суд полагает, что при таких обстоятельствах заявитель освобождался от требования о новом обжаловании постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 5 марта 2004 г.

v. Вывод

46. С учетом вышеизложенного Европейский Суд отклоняет предварительное возражение властей Российской Федерации в части неисчерпания заявителем внутренних средств правовой защиты и находит, что власти не обеспечили проведение эффективного уголовного расследования утверждений заявителя о жестоком обращении. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в этой связи.

2. Жестокое обращение со стороны милиционеров

a. Общие принципы

47. Европейский Суд неоднократно указывал, что власти обязаны защищать физическую неприкосновенность лиц, содержащихся под стражей. Если лицо заключается под стражу здоровым, а при освобождении у него обнаруживаются повреждения, государство обязано представить убедительное объяснение того, как эти повреждения были получены (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 34; см. также, с необходимыми изменениями, Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII). При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, pp. 64-65, § 161). Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение (см. Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII; Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 34).

b. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

48. Европейский Суд отмечает, что 5 февраля 1999 г. заявитель был задержан милиционерами. Через несколько дней, при переводе из милицейского изолятора в следственный изолятор СИЗО-48/5, дежурный врач заметил повреждения на теле заявителя и направил его в пункт первой помощи. 10 февраля 1999 г. персонал пункта первой помощи зафиксировал синяки на мягкой ткани левого уха, правом указательном пальце и правом локте, а также ссадины на левой голени.

49. Как утверждает заявитель, травмы были причинены милиционерами, которые подвергли его жестокому обращению с целью принуждения к подписанию признания, подготовленного ими. В частности, они надели ему наручники за спиной, бросили на пол и применили электрошоковое устройство к шее, области почки и печени и интимным частям тела, пинали его в живот, сажали на стул и били по голове папкой с документами, пока он не потерял сознание.

50. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не только не оспаривали версию заявителя о жестоком обращении, которому он подвергся в отделении милиции, но в первом комплекте своих объяснений прямо признали ее. Европейский Суд принимает к сведению позднейший довод властей Российской Федерации о том, что с учетом постановления от 5 марта 2004 г. об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с утверждениями заявителя жалоба является явно необоснованной. Однако он отмечает, что через пять лет расследование на уровне страны прекращено в отсутствие каких-либо значимых результатов. Кроме того, в §§ 34-46 настоящего Постановления Европейский Суд признал расследование неэффективным в нарушение статьи 3 Конвенции.

51. Принимая к сведению последовательные и подробные утверждения заявителя, подкрепленные медицинским заключением, и в отсутствие убедительного объяснения происхождения повреждений, зафиксированных у заявителя при его поступлении в следственный изолятор СИЗО-48/5, Европейский Суд признает, что заявитель подвергся описанному выше жестокому обращению со стороны милиционеров.

52. Что касается серьезности актов жестокого обращения, Европейский Суд напоминает, что для определения того, должна ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, с учетом различия, предусмотренного статьей 3 Конвенции, следует отличать понятия пытки и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Представляется, что посредством этого различия Конвенция имела целью особо заклеймить умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее весьма серьезное и жестокое страдание. Европейский Суд ранее рассматривал дела, где устанавливал обращение, которое может характеризоваться только как пытка (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), Reports 1996-VI, p. 2279, § 64; Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдын против Турции" (Aydэn v. Turkey), Reports 1997-VI, pp. 1891-1892, §§ 83-84 и 86; Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 105, ECHR 1999-V; Постановление Европейского Суда по делу "Дикме против Турции" (Dikme v. Turkey), жалоба N 20869/92, §§ 94-96, ECHR 2000-VIII; и, в числе последних примеров, Постановление Европейского Суда по делу "Баты и другие против Турции" (Bati and Others v. Turkey), жалобы NN 33097/96 и 57834/00, § 116, ECHR 2004-IV (извлечения)). Обжалуемые действия могли вызвать у заявителя чувства страха, тоски и неполноценности, способные унизить и оскорбить его и, возможно, сломить его физическое и моральное сопротивление. В любом случае Европейский Суд напоминает, что в отношении лиц, лишенных свободы, применение физической силы, которое не было строго обязательно вследствие их собственного поведения, умаляет человеческое достоинство и в принципе представляет собой нарушение прав, предусмотренных статьей 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции", § 99).

53. Европейский Суд находит, что в настоящем деле наличие физической боли или страданий подтверждается медицинским обследованием и показаниями заявителя о жестоком обращении в отделении милиции. В частности, он утверждал, что подвергался пытке с помощью электродов, чего не отрицали власти Российской Федерации. Последовательность событий также свидетельствует о том, что боль и страдания причинялись ему намеренно, в частности, с целью получения от него признания в совершении преступления, в котором он подозревался.

54. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что взятое в целом и с учетом его цели и суровости указанное жестокое обращение составляло пытку в значении статьи 3 Конвенции.

55. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в этой связи.

III. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

56. Заявитель жаловался на то, что расследование его утверждений о жестоком обращении было неэффективным вопреки статье 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

57. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба затрагивает те же вопросы, которые были рассмотрены в §§ 34-46 настоящего Постановления с точки зрения статьи 3 Конвенции, и полагает необязательным рассматривать их отдельно с точки зрения статьи 13 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

58. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

59. Заявитель требовал 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда в связи с жестоким обращением милиционеров и отсутствием адекватного расследования данного дела на уровне страны.

60. Власти Российской Федерации охарактеризовали требование как необоснованное и чрезмерное.

61. Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции в связи с пытками со стороны милиционеров и отсутствием адекватного расследования данного дела на уровне страны. Европейский Суд, таким образом, признает, что заявителю был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован исключительно установлением нарушения. Он присуждает заявителю требуемую сумму, а также любые налоги, подлежащие начислению на нее.

B. Судебные расходы и издержки

62. Заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек, понесенных при разбирательстве в судах страны или Европейском Суде.

63. Соответственно, Европейский Суд не присуждает ему каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

64. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейкого центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил предварительное возражение властей Российской Федерации;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части уклонения от проведения эффективного расследования утверждений заявителя о жестоком обращении;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части жестокого обращения милиционеров по отношению к заявителю;

4) постановил, что нет необходимости исследовать отдельно жалобу заявителя с точки зрения статьи 13 Конвенции;

5) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 10 000 евро (десять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 2 октября 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Клаудия Вестердик Секретарь Секции Суда

Пэр Лоренсен Председатель Палаты Суда