Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 января 2009 г. Дело "Куимов (Kuimov) против Российской Федерации" (жалоба N 32147/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Куимов (Kuimov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 32147/04)

Постановление Суда

Страсбург, 8 января 2009 г.

По делу "Куимов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре Эрика Йебенса, судей,

а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 4 декабря 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 32147/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Сергеем Александровичем Куимовым (далее - заявитель) 27 июня 2004 г. Интересы заявителя в Европейском Суде представляли Д. Исаков и В. Агеев, адвокаты, практикующие в г. Кирове.

2. Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он был лишен доступа к своему приемному ребенку после его отобрания у него и его жены.

4. Решением от 15 мая 2007 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

5. Заявитель и власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1958 году и проживает в г. Кирове.

A. Разбирательство по поводу удочерения

7. 6 мая 2000 г. Ленинский районный суд Кировской области удовлетворил заявление об удочерении А., которая родилась 22 октября 1997 г., поданное заявителем и его женой Е.

8. В ту же дату районный суд обратил решение об удочерении к немедленному исполнению, сославшись на потребность ребенка в индивидуальной заботе.

9. На тот момент A. страдала незначительной задержкой в развитии речевой функции и систолическим шумом. Врачи признали ее практически здоровой.

B. Помещение в больницу и немедленное отобрание ребенка

10. Осенью 2003 года заявитель и E. заметили, что зрение девочки стало ухудшаться, и связались с Российской детской больницей г. Москвы* (* По-видимому, речь идет о Российской детской клинической больнице г. Москвы (прим. переводчика).). Больница предложила провести стационарное обследование, от которого родители отказались.

11. Родители A. обратились в Кировскую областную детскую больницу (далее - больница) 2 октября 2003 г. с жалобами на зрение ребенка, бледность кожи, рвоту, плохой аппетит и слабость.

12. Представляется, что до 2 октября 2003 г. A. проходила амбулаторное лечение в этой больнице в связи с анемией, которая подтвердилась при аспирации костного мозга 19 сентября 2003 г.

13. 9 октября 2003 г. был созван медицинский консилиум, который рекомендовал провести медицинское обследование A. В результате обследования возникло подозрение, что A. могла страдать заболеванием центральной нервной системы.

14. Впоследствии А. была направлена в Российскую детскую больницу г. Мо-
сквы, где 21 октября 2003 г. врачи диагностировали у нее острый рассеянный энцефаломиелит. Представляется, что заявитель и его жена, вопреки рекомендациям врачей, отказались дать разрешение на госпитализацию A.

15. 23 октября 2003 г. девочка, тем не менее, была помещена в больницу для лечения острого рассеянного энцефаломиелита. Жена заявителя находилась с ней.

16. Несколько раз медицинские работники встречались с заявителем и его женой, чтобы дать им пояснения о состоянии здоровья A. Ее медицинская карта содержит записи об этом.

17. 31 октября 2003 г. медицинские работники беседовали с E. относительно состояния A. и необходимости ее перевода в отделение интенсивной терапии.

18. 3, 4 и 5 ноября 2003 г. больница безуспешно повторила свои запросы.

19. Заявитель утверждал, что 5 ноября 2003 г. работник больницы и мужчина, который представился психотерапевтом, посетили E. и задали ей ряд вопросов. Представляется, что E. препятствовала медикам в принятии экстренных медицинских мер в отношении A., и что бездействие могло бы представлять серьезную угрозу жизни ребенка. Действия E. вызвали у медицинских работников подозрения относительно ее психического состояния, и разговор с ней был признан необходимым для защиты жизни A. После разговора психотерапевт заключил, что E. "не нуждалась в психиатрическом лечении".

20. Начиная с 3 ноября 2003 г. больница неоднократно сообщала заявителю и его жене о серьезности состояния A. и необходимости продолжения лечения в отделении интенсивной терапии больницы. Однако заявитель и его жена отклонили предложения.

21. 11 ноября 2003 г. администрация больницы сообщила родителям, что было принято решение о помещении A. в отделение интенсивной терапии без сопровождения E.

22. Администрация больницы также предупредила их, что если Е. откажется покидать больницу, они обратятся за содействием в местный орган опеки и попечительства (далее - орган опеки и попечительства) за содействием.

23. Заявитель утверждает, что это уведомление являлось реакцией на его вопросы о доступе персонала к медицинской карте A. и визите психотерапевта к его жене.

24. Согласно объяснениям государства-ответчика обращение в орган опеки и попечительства было оправдано необходимостью защиты здоровья A.

25. На следующий день заявитель направил в Департамент здравоохранения Кировской области жалобу на вмешательство в его личную жизнь и визит психотерапевта. Он также запрашивал, было ли необходимо помещение A. в отделение интенсивной терапии.

26. 9 декабря 2003 г. Департамент здравоохранения Кировской области сообщил заявителю, что специально созданная комиссия рассмотрела его жалобу от 12 ноября 2003 г. и отклонила его доводы как необоснованные.

27. Заявитель утверждает, что 5 декабря 2003 г. администрация больницы пригласила его на врачебный консилиум по поводу состояния здоровья A., назначенный 8 декабря 2003 г. с 11.30 до 12.30. Заявитель утверждает, что пришел в больницу в указанное время, но никого не обнаружил.

28. Заявитель утверждал, что на следующий день заведующий отделением интенсивной терапии сообщил в разговоре с ним, что не было необходимости в интенсивном лечении А., и что такая возможность могла обсуждаться лишь при ухудшении ее состояния.

29. Власти Российской Федерации утверждают, что 8 декабря 2003 г. не планировалось и не проводилось никакого консилиума врачей и, соответственно, заявитель не мог быть и не был приглашен.

30. 11 декабря 2003 г., примерно в 17 часов, главный врач больницы вместе с С., должностным лицом органа опеки и попечительства, и сотрудник милиции предложили заявителю и его жене поместить А. в отделение интенсивной терапии. Когда они отказались, С. вручил им распоряжение начальника управления образования администрации г. Кирова об отобрании малолетней А. Заявитель просил у С. объяснений и возможности ознакомиться с материалами, на которых было основано распоряжение об отобрании. С. отказался предоставить доступ к материалам и повторно предложил родителям уйти. Представляется, что после этого заявитель и его жена ушли.

31. Заявитель утверждал, что все ранее назначенные А. курсы лечения были отменены после ее перевода в отделение интенсивной терапии. Несколько раз заявитель предположительно просил администрацию больницы перевести A. в Российскую детскую больницу г. Москвы для обследования и лечения, предлагая взять на себя связанные с этим расходы. По всей видимости, администрация отклонила это предложение, поскольку необходимость такого лечения на тот момент отсутствовала.

32. Власти Российской Федерации утверждали, что материалы, на которых основывалось решение администрации, находились в Первомайском районном суде г. Кирова. Власти Российской Федерации отметили, что заявитель и его жена знали о причинах такого решения, поскольку больница неоднократно ставила этот вопрос ранее. Они также указали, что после перевода A. в отделение интенсивной терапии ее состояние значительно улучшилось.

C. Судебное разбирательство по поводу распоряжения о немедленном отобрании ребенка

33. В декабре 2003 г. заявитель обратился в суд с целью обжалования распоряжения об отобрании A.

34. Решением от 24 февраля 2004 г. Первомайский районный суд г. Кирова отклонил его требование, оставив в силе обжалуемое решение.

35. Суд установил, что 28 ноября 2003 г. начальник управления образования администрации г. Кирова получил заключение за подписью главного врача Кировской областной детской больницы. Заключение содержало информацию о плохом состоянии здоровья девочки и последовательных отказах родителей в разрешении на необходимое лечение, в частности, на ее помещение в отделение интенсивной терапии.

36. Суд далее установил, что медицинская карта A. подтверждала доводы главного врача, а именно тот факт, что E. не давала разрешение на лечение и возражала против помещения A. в отделение интенсивной терапии, а также не позволяла медицинским работникам заходить в палату.

37. Суд сослался на документ от 12 ноября 2003 г., устанавливающий, что родители возражают против помещения A. в отделение интенсивной терапии, от подписи которого они отказались. Он также сослался на дополнительное заключение главного врача от 10 декабря 2003 г., согласно которому врачебный консилиум подтвердил необходимость проведения интенсивной терапии в отношении A. Заключение содержало сведения о том, что E. повторно отказалась исполнять рекомендации врачей.

38. Учитывая изложенное и в соответствии со статьей 77 Семейного кодекса администрация г. Кирова приняла оспариваемое решение, и девочка была помещена в отделение интенсивной терапии. После перевода состояние A. улучшилось, что подтверждается медицинским заключением от 22 января 2004 г. и выводами врачебного консилиума от 19 февраля 2004 г.

39. На основе вышеуказанных доказательств суд оставил распоряжение в силе, постановив, что оно не нарушает действующее законодательство или права заявителя.

40. Заявитель обжаловал решение от 24 февраля 2004 г. Жалоба была рассмотрена и отклонена Кировским областным судом 1 апреля 2004 г.

D. Доступ к A. заявителя и E. после распоряжения об отобрании

41. После исполнения распоряжения об отобрании от 11 декабря 2003 г. Первомайский районный суд 9 февраля 2004 г. принял определение о временном возложении обязанностей опекуна A. на местный орган опеки и попечительства. Это определение было оставлено без изменения областным судом.

42. Представляется, что после отобрания A. и в течение 2004 года заявитель и его жена неоднократно пытались навестить A., чтобы передать продукты питания и игрушки, но администрация больницы и администрация г. Кирова запрещали такие контакты без указания причин.

43. В июне 2004 г. родители безуспешно обращались в суд с заявлениями об установлении запрещения в отношении больницы и местной администрации, с тем, чтобы ответчики не вмешивались в их право общаться с ребенком и участвовать в ее воспитании.

44. Определениями от 16 июня, 13 июля и 15 сентября 2004 г. Ленинский районный суд отклонил их заявления в связи с несоблюдением различных процессуальных требований, особенно в связи с неспособностью уточнить доводы и предоставить подтверждающие документы и информацию.

45. Представляется, что заявитель устранил нарушения, и разбирательство в конечном счете было возбуждено в неустановленную дату.

46. 22 сентября 2004 г. Первомайский районный суд удовлетворил ходатайство управления образования администрации г. Кирова о приостановлении разбирательства по делу о доступе к ребенку до разрешения вопроса об удочерении (см. ниже). Отсутствуют доказательства обжалования родителями этого определения.

E. Судебное разбирательство по поводу отмены удочерения

47. 17 декабря 2003 г. прокурор Первомайского районного суда г. Кирова* (* Так в тексте. Возможно, речь идет о прокуроре Первомайского района г. Кирова (прим. переводчика).) обратился в суд с целью отмены удочерения A.

48. В марте 2004 г. заявитель ходатайствовал в суде о назначении медицинской экспертизы лечения, которое А. получала в Кировской областной больнице.

49. Определением от 22 апреля 2004 г. суд удовлетворил ходатайство и обязал Российскую детскую больницу г. Москвы провести экспертизу правильности диагноза ребенка и адекватности лечения, полученного в Кировской областной больнице. Перед экспертами также был поставлен вопрос о том, имелась ли во время отобрания A. угроза ее жизни или здоровью, и было ли необходимо ее помещение в отделение интенсивной терапии.

50. Заявитель утверждал, что его ходатайство о присутствии на экспертизе было отклонено. Также представляется, что некоторые его вопросы не были включены в определение суда о назначении экспертизы.

51. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не обращался с ходатайством о присутствии на экспертизе и в любом случае не возражал против определения от 22 апреля 2004 г. в кассационной жалобе.

52. Далее они указали, что экспертиза была проведена 10 июня 2004 г. Эксперты заключили, что диагноз A. был правильным, и лечебные мероприятия, и лекарства полностью соответствовали ее диагнозу. Кроме того, они заключили, что перевод был полностью оправдан и отвечал интересам ребенка.

53. Решением от 18 ноября 2004 г. Первомайский районный суд отменил удочерение A. и назначил ее опекуном местный орган опеки и попечительства. Он указал следующее:

"...6 мая 2000 г. Ленинский районный суд удовлетворил заявление об удочерении A. ... и обратил решение к немедленному исполнению. На тот момент у заявителей уже было два удочеренных ребенка: K., родившаяся 28 мая 1995 г., и P., родившаяся 7 октября 1999 г., которая умерла после удочерения от заболевания, аналогичного тому, которым страдала A.* (* Из дальнейшего текста решения суда следует, что умерли оба удочеренных ребенка (прим. переводчика).). Кроме того, после удочерения A. заявители удочерили еще одну девочку, С., в отношении которой прокуратура также предъявила иск об отмене удочерения, поскольку родители не давали разрешение на оказание ей необходимой медицинской помощи. Помимо удочеренных детей, у заявителей двое родных сыновей: И., родившийся 22 июля 1986 г., и K., родившийся 8 апреля 1985 г. Они осуждены Ленинским районным судом и приговорены к 6 и 7 годам лишения свободы соответственно...

Жилищное и финансовое положение семьи удовлетворительное...

...Суд установил, что родители впервые обратились в Кировскую областную детскую больницу 2 октября 2003 г. с жалобами на ухудшение зрения A. 9 октября 2003 г. медицинский консилиум направил родителей и девочку в Российскую детскую больницу г. Москвы, где после обследования родителям было предложено госпитализировать A. Они отказались. 22 октября 2003 г. родителям было рекомендовано поместить ребенка в Кировскую областную детскую больницу в срочном порядке, однако они не давали согласия на это до 23 октября 2003 г.

Состояние девочки ухудшилось: конвульсии, рвота и высокая температура участились; произошло несколько угрожающих жизни приступов болезни.

На основе имеющихся свидетельских показаний медицинских работников суд установил, что E. препятствовала врачам обследовать А. В частности, она препятствовала измерению температуры, использованию капельницы или катетеров и приему лекарств. Несмотря на тот факт, что болезнь была атипичной, родители категорически отказывались разрешить помещение А. в отделение специальной терапии. Принимая во внимание особые обстоятельства, а именно смерти двух ранее удочеренных девочек, это могло считаться умышленным уклонением от помощи ребенку в угрожающей жизни ситуации.

[При таких обстоятельствах] администрация больницы была вынуждена обратиться к начальнику управления образования администрации г. Кирова в целях немедленного отобрания ребенка. A. была отобрана у родителей 11 декабря 2003 г.

Решением от 24 января 2004 г., оставленным без изменения судом кассационной инстанции, Первомайский районный суд признал действительность распоряжения о немедленном отобрании и отметил, что отобрание было произведено в ситуации, угрожающей жизни ребенка...

Согласно статье 77 Семейного кодекса при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью орган опеки и попечительства вправе немедленно отобрать ребенка у родителей или у других лиц, на попечении которых он находится.

Немедленное отобрание ребенка производится органом опеки и попечительства на основании акта местного органа.

Орган опеки и попечительства обязан незамедлительно уведомить прокурора
[о принятых мерах], обеспечить временное устройство ребенка и в течение следующих семи дней обратиться в суд с иском о лишении родителей родительских прав или об ограничении их родительских прав.

В соответствии с требованиями закона, не усматривая оснований для ограничения родительских прав [в настоящем деле] в соответствии со статьей 73 Семейного кодекса, прокурор... возбудил разбирательство об отмене удочерения.

...В соответствии с медицинской справкой, выданной психотерапевтом 10 ноября 2003 г., E. демонстрировала признаки шизоидного личностного расстройства. В этой связи и с согласия E. суд назначил в ее отношении судебно-психиатрическую экспертизу, однако она не явилась на нее...

...В соответствии со статьей 141 Семейного кодекса усыновление ребенка может быть отменено в случаях, если усыновители уклоняются от выполнения возложенных на них обязанностей родителей, злоупотребляют родительскими правами, жестоко обращаются с усыновленным ребенком, являются больными хроническим алкоголизмом или наркоманией...

...Семейный кодекс не содержит определения "злоупотребления родительскими правами". Оно установлено постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 1998 г. N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей". Постановление определяет данное понятие как "использование этих [родительских] прав в ущерб интересам детей, например, создание препятствий в обучении, склонение к попрошайничеству, воровству, проституции, употреблению спиртных напитков или наркотиков и т.п.". Перечень возможных неблагоприятных последствий злоупотребления родительскими правами не является закрытым, поскольку такие последствия могут быть различными. Однако, как усматривается из определения, злоупотребление родительскими правами представляет собой использование... [таких]... прав... во вред детям. Иными словами, это использование родительских прав, противоречащее их цели, определенной в статье 63 Семейного кодекса как обязанность родителей воспитывать детей, заботиться об их здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии и обеспечить их основные образовательные потребности.

При принятии решения суд признал, что воспрепятствованием оказанию медицинской помощи ребенку ответчики создали ситуацию, представляющую угрозу ее жизни и здоровью. После отобрания состояние здоровья ребенка улучшилось до выздоровления. Медицинской экспертизой, проведенной Российской детской больницей, лечение в Кировской областной детской больнице полностью соответствовало диагнозу и состоянию здоровья ребенка.

В соответствии с требованиями законодательства при принятии решения суд руководствовался наилучшими интересами ребенка, в частности, ее правом на жизнь, и принял во внимание особые обстоятельства дела. Доказательства, представленные суду, в частности заключение психологической экспертизы ребенка, подтверждают, что ее отобрание не повлекло негативных последствий для ее здоровья и эмоционального развития. Напротив, имеются признаки того, что она не хотела возвращаться домой.

Суд отменяет удочерение в отношении обоих ответчиков, поскольку они действовали сообща, что ими не оспаривается".

54. Заявитель обжаловал решение. В кассационной жалобе он утверждал, что суд первой инстанции неправильно установил обстоятельства, имеющие значение для дела, и что родители не проявляли небрежность вопреки выводам суда. Он также жаловался на принятие распоряжения об отобрании; необеспечение властями его участия в процессе принятия решений и отсутствие доступа к A., и ненадлежащую формулировку статьи 77 Семейного кодекса. Заявитель также ссылался на статью 8 Конвенции и прецедентные нормы Европейского Суда в обоснование своей жалобы.

55. Определением от 28 декабря 2004 г. Кировский областной суд частично отменил и частично изменил решение районного суда. В частности, суд отменил решение в части отмены удочерения, но оставил решение без изменения в части передачи A. на попечение местного органа опеки и попечительства. Суд также ограничил родительские права в соответствии со статьей 74 Семейного кодекса.

56. Суд постановил, в частности:

"...В своем решении суд первой инстанции подчеркнул, что ответчики создали угрожающую жизни ситуацию путем воспрепятствования оказанию ребенку медицинской помощи.

Как следует из материалов дела... A. не контактировала с усыновителями с момента ее отобрания 11 декабря 2003 г. С этой даты прошел год, и воспрепятствование оказанию ребенку медицинской помощи родителями более не является значимым обстоятельством для рассмотрения дела.

Кроме того, в соответствии с решением суда первой инстанции - которое основано на объяснениях главного врача больницы - лечение несовершеннолетней на настоящий момент завершено.

Суд не установил, что имелись доказательства умышленных действий усыновителей до 23 октября 2003 г. или после 11 декабря 2003 г., которые противоречили бы интересам ребенка.

Принимая это во внимание, суд находит, что отмена удочерения преждевременна, поскольку отсутствуют достаточные причины для этого.

Согласно пункту 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 1998 г. N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей"... когда при рассмотрении дела суд не может установить достаточных оснований для отмены усыновления, но полагает, что оставление ребенка у родителей опасно для него, он может вынести решение об отобрании ребенка и передаче его на попечение местного органа опеки и попечительства.

В соответствии со статьей 141 Семейного кодекса усыновление ребенка может быть отменено в случаях, если усыновители уклоняются от выполнения возложенных на них обязанностей родителей, злоупотребляют родительскими правами, жестоко обращаются с усыновленным ребенком, являются больными хроническим алкоголизмом или наркоманией.

В настоящем деле не могут быть установлены достаточные основания для отмены удочерения, но имеются основания для ограничения родительских прав [заявителей]".

57. Заявитель, управление образования администрации г. Кирова и кировская прокуратура просили о пересмотре в порядке надзора определения суда кассационной инстанции.

58. 1 марта 2005 г. судья Кировского областного суда в рамках надзорного производства вынес определение о передаче дела для рассмотрения в президиум Кировского областного суда.

59. Постановлением от 16 марта 2005 г. президиум Кировского областного суда оставил без изменения кассационное определение от 28 декабря 2004 г.

F. Последующее разбирательство по поводу доступа к A.

60. После принятия судебного решения от 18 ноября 2004 г. об отмене удочерения Первомайский районный суд Кировской области возобновил производство по делу, касающемуся доступа к А. (см. § 46 настоящего Постановления). 23 ноября 2004 г. районный суд вынес решение в пользу родителей. Мотивировка суда была следующей:

"...В соответствии со статьей 63 Семейного кодекса Российской Федерации родители имеют право и обязаны воспитывать своих детей.

В соответствии с пунктом 1 статьи 66 Семейного кодекса родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет права на общение с ребенком, участие в его воспитании и решении вопросов получения ребенком образования. Родитель, с которым проживает ребенок, не должен препятствовать общению ребенка с другим родителем, если такое общение не причиняет вред физическому, психическому и здоровью ребенка, его нравственному развитию.

Суд установил, что 11 декабря 2003 г. A. была отобрана у родителей в связи с непосредственной угрозой ее жизни и здоровью и передана на попечение кировского органа опеки и попечительства.

В настоящее время заявители лишены доступа к дочери, участия в ее воспитании и информации о ней...

...Суд принимает к сведению, что 18 ноября 2004 г. Первомайский районный суд отменил удочерение А. Однако это решение еще не вступило в законную силу. Соответственно, вопрос о лишении заявителей родительских прав не разрешен, поскольку небрежность с их стороны не была установлена...

...В настоящем деле суд не может прийти к выводу, что заявители умышленно причиняли вред физическому или психическому здоровью ребенка (статья 65 Семейного кодекса).

Суд считает установленным, что в течение всего периода пребывания A. в больнице заявители пытались навестить ее несколько раз в неделю, несмотря на то, что им не разрешалось видеть ее и не предоставлялась информация о ней. Они приносили ей продукты питания, одежду, игрушки и другие вещи. Принимая во внимание, что родители пользуются родительскими правами, пока иное не установлено вступившим в силу судебным решением, суд считает недопустимым отказ ответчиков обеспечить [заявителям] доступ к A. и участие в ее воспитании. Принимая во внимание интересы ребенка, суд считает необходимым предоставить заявителям реальную возможность пользоваться правом на участие в ее воспитании и общаться с ней".

61. Суд обязал ответчиков не вмешиваться в право родителей общаться с A. и участвовать в ее воспитании.

62. Администрация больницы обжаловала это решение. 25 января 2005 г. Кировский областной суд отклонил ее жалобу, оставив без изменения решение от 23 ноября 2004 г.

63. 26 января 2005 г. заместитель главы администрации г. Кирова представил заявителю график встреч с A. В соответствии с этим графиком родители могли навещать A. в течение одного часа каждые две недели. Заявителю также сообщили, что A. была выписана из больницы и помещена в детский дом семейного типа.

64. Представляется, что заявитель не обращался в суд с целью обжалования графика встреч.

65. 28 января 2005 г. заявитель посетил детский дом. Его руководитель не разрешила ему увидеться с A. или поговорить с ней по телефону.

66. Заявитель утверждает, что она также сказала ему, что он был отстранен от воспитания девочки.

67. Власти Российской Федерации утверждали, что 28 января 2005 г. заявитель и его адвокат посетили детский дом и беседовали с его руководителем. Разговор был записан.

68. 2 февраля 2005 г. судебный пристав-исполнитель возбудил исполнительное производство.

69. В соответствии с актом проверки исполнения исполнительного документа от 4 февраля 2005 г. администрация детского дома отказала заявителю в доступе к A., поскольку с 2 февраля 2005 г. действовал карантин по гриппу. Представляется, что заявитель мог разговаривать с A. по телефону. В акте также указывалось, что руководитель детского дома категорически отказалась допустить возможность участия заявителя в воспитании A.

70. Власти Российской Федерации утверждали, что 4 февраля 2005 г. заявитель, его адвокат и два судебных пристава посетили детский дом и беседовали с его руководителем. На протяжении всего посещения велась запись. Заявителю было разрешено сфотографировать A. через застекленное окно.

71. 11 февраля 2005 г. руководитель детского дома встретилась с заявителем и его адвокатом. Заявителю была предоставлена возможность сфотографировать A. через застекленное окно и увидеть, как она машет ему на прощание.

72. 14 февраля 2005 г. судебный пристав направила администрации г. Кирова требование об отмене графика встреч между заявителем и A. В частности, она указала, что встречи в течение часа раз в две недели явно не соответствовали надлежащему исполнению судебного решения.

73. Представляется, что в тот же день судебный пристав обратился в Первомайский районный суд с заявлением о разъяснении решения от 23 ноября 2004 г.

74. 17 февраля 2005 г. адвокат заявителя связался по телефону с детским домом с целью организовать встречу заявителя с A. 18 февраля. В ходе разговора руководитель детского дома сообщила ему, что организация такой встречи была невозможна, поскольку заявитель уже посетил детский дом четыре раза за этот месяц вместо двух раз, предусмотренных графиком встреч.

75. Власти Российской Федерации утверждали, что 18 февраля 2005 г. заявитель и его адвокат снова посетили детский дом. Заявитель имел возможность приветствовать свою дочь через застекленное окно и сфотографировать ее. Заявитель видел, как A. машет ему на прощание.

76. Путем специального предостережения от 18 февраля 2005 г. прокурор Первомайского района уведомил судебного пристава, что ее требование от 14 февраля 2005 г. может привести к нарушению закона. В частности, прокурор сослался на тот факт, что Кировский областной суд ограничил родительские права родителей своим определением от 28 декабря 2004 г. На основании статей 74 и 75 Семейного кодекса он далее подчеркнул, что контакты между родителями, чьи родительские права ограничены, и их детьми допускаются лишь с согласия лица, которому дети переданы на попечение, и при условии, что это не оказывает на ребенка вредного влияния. График встреч соответствовал внутренним правилам детского дома, регулирующим доступ родителей к детям. Наконец, судебный пристав был не вправе требовать отмены графика и оценивать адекватность таких встреч.

77. 25 февраля 2005 г. заявитель вновь посетил детский дом и имел возможность приветствовать A. через застекленное окно. Заявитель принес две игрушки и видел, как A. машет ему на прощание.

78. 28 февраля 2005 г. Первомайский районный суд отклонил заявление судебного пристава о разъяснении решения от 23 ноября 2004 г. В тот же день судебный пристав обжаловала в суд прокурорское предостережение, утверждая, что оно было произвольным и незаконным. В частности, она утверждала, что график встреч A. с родителями не соответствовал внутренним правилам детского дома в этом отношении. Не вызывало сомнений, что заявителю и его жене был предоставлен более ограниченный доступ к A., чем иным родителям. Результат рассмотрения этой жалобы неясен.

79. Заявитель и E. также обжаловали прокурорское предостережение. Определением от 10 марта 2005 г. Первомайский районный суд отклонил жалобу, указав, что предостережение не подлежало судебной проверке. Родители обжаловали указанное определение, но исход этого разбирательства неясен.

80. 2 марта 2005 г. заявитель и его адвокат посетили детский дом и беседовали с персоналом о состоянии здоровья A.

81. 4 марта 2005 г. заявитель и его адвокат вновь посетили детский дом. Заявитель имел возможность приветствовать A. через застекленное окно. Заявитель принес A. игрушку, и A. попросила альбом.

82. 11 и 18 марта 2005 г. заявитель нанес визит в детский дом и мог приветствовать свою дочь через окно.

83. Решением от 24 марта 2005 г. в детском доме был отменен карантин по гриппу. Представляется, что 25 марта 2005 г. заявитель мог видеть A. в детском доме в течение 20 минут. В апреле заявитель пять раз навестил A.: 1, 8, 15, 22 и 29 апреля 2005 г. В мае состоялись четыре встречи с A.: 6, 13, 20 и 27 мая 2005 г. В июне были четыре встречи с A.: 2, 10, 17 и 24 июня 2005 г. В июле заявитель и его жена могли видеть A. в следующие даты: 1, 8, 15, 22 и 29 июля 2005 г. В августе заявитель и его жена могли видеть A. пять раз: 5, 12, 19 и 26 августа 2005 г. В сентябре состоялись пять встреч A. с заявителем: 2, 9, 16, 23, 30 сентября 2005 г. Четыре встречи состоялись в октябре: 6, 14, 21 и 28 октября 2005 г.

84. Во время встреч, имевших место с 1 апреля по 28 октября 2005 г., заявитель и его адвокат (в некоторых случаях присутствовала также жена заявителя) могли видеть педиатра и воспитателя A., а также передавать сладости, одежду и другие вещи для А. Также они могли видеться с A. на протяжении примерно часа в каждый из визитов.

G. Разбирательство по поводу отмены ограничения родительских прав заявителя и его жены и возвращения A. на попечение родителей

85. Решением от 13 октября 2005 г. Первомайский районный суд удовлетворил требование заявителя и его жены об отмене ограничения родительских прав. Он также принял решение возвратить A. родителям. Суд отметил, что спорное ограничение перестало быть необходимым.

86. Решение вступило в силу 31 октября 2005 г.

87. 2 ноября 2005 г. A. была возвращена заявителю и его жене.

II. Применимое национальное законодательство

Статья 56 Семейного кодекса: Право ребенка на защиту

"1. Ребенок имеет право на защиту своих прав и законных интересов.

Защита прав и законных интересов ребенка осуществляется родителями (лицами, их заменяющими), а в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, органом опеки и попечительства, прокурором и судом. ...

2. Ребенок имеет право на защиту от злоупотреблений со стороны родителей (лиц, их заменяющих).

При нарушении прав и законных интересов ребенка, в том числе при невыполнении или при ненадлежащем выполнении родителями (одним из них) обязанностей по воспитанию, образованию ребенка либо при злоупотреблении родительскими правами, ребенок вправе самостоятельно обращаться за их защитой в орган опеки и попечительства, а по достижении возраста четырнадцати лет в суд.

3. Должностные лица организаций и иные граждане, которым станет известно об угрозе жизни или здоровью ребенка, о нарушении его прав и законных интересов, обязаны сообщить об этом в орган опеки и попечительства по месту фактического нахождения ребенка. При получении таких сведений орган опеки и попечительства обязан принять необходимые меры по защите прав и законных интересов ребенка".

Статья 74: Последствия ограничения родительских прав

"1. Родители, родительские права которых ограничены судом, утрачивают право на личное воспитание ребенка, а также право на льготы и государственные пособия, установленные для граждан, имеющих детей.

2. Ограничение родительских прав не освобождает родителей от обязанности по содержанию ребенка.

3. Ребенок, в отношении которого родители (один из них) ограничены в родительских правах, сохраняет право собственности на жилое помещение или право пользования жилым помещением, а также сохраняет имущественные права, основанные на факте родства с родителями и другими родственниками, в том числе право на получение наследства.

4. В случае ограничения родительских прав обоих родителей ребенок передается на попечение органа опеки и попечительства".

Статья 75: Контакты ребенка с родителями, родительские права которых ограничены судом

"Родителям, родительские права которых ограничены судом, могут быть разрешены контакты с ребенком, если это не оказывает на ребенка вредного влияния. Контакты родителей с ребенком допускаются с согласия органа опеки и попечительства либо с согласия опекуна (попечителя), приемных родителей ребенка или администрации организации, в котором находится ребенок".

Статья 76: Отмена ограничения родительских прав

"1. Если основания, в силу которых родители (один из них) были ограничены в родительских правах, отпали, суд по иску родителей (одного из них) может вынести решение о возвращении ребенка родителям (одному из них) и об отмене ограничений, предусмотренных статьей 74 настоящего Кодекса.

2. Суд с учетом мнения ребенка вправе отказать в удовлетворении иска, если возвращение ребенка родителям (одному из них) противоречит его интересам".

Статья 77: Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью

"1. При непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью орган опеки и попечительства вправе немедленно отобрать ребенка у родителей (одного из них) или у других лиц, на попечении которых он находится.

Немедленное отобрание ребенка производится органом опеки и попечительства на основании соответствующего акта органа местного самоуправления.

2. При отобрании ребенка орган опеки и попечительства обязан незамедлительно уведомить прокурора, обеспечить временное устройство ребенка и в течение семи дней после вынесения органом местного самоуправления акта об отобрании ребенка обратиться в суд с иском о лишении родителей родительских прав или об ограничении их родительских прав".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

88. Со ссылкой на статью 8 Конвенции заявитель жаловался, что власти отказывали ему в доступе к ребенку после ее отобрания, в период ее пребывания в больнице и в детском доме. Названное положение Конвенции в соответствующей части предусматривает:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Доводы сторон

89. В своих объяснениях по вопросу приемлемости власти Российской Федерации указали, что спорные ограничения были призваны защищать здоровье ребенка, что A. не выражала желание увидеть родителей, и что в феврале и марте 2005 г. доступ к ребенку был ограничен в связи с карантином по гриппу. В дополнительных объяснениях по существу дела власти Российской Федерации подчеркнули, что ограничение родительских прав заявителя и его жены было основано на законе и мотивировано, прежде всего, интересами ребенка. Что касается периода с 27 января по 18 марта 2005 г., встречи между заявителем, его женой и A. проводились "через окно" в связи с карантином по гриппу. С 25 марта по 2 ноября 2005 г. усыновители имели возможность видеть A. раз в неделю примерно по часу.

90. Заявитель поддержал первоначальную жалобу. Он утверждал, что без уважительной причины был лишен доступа к А. в течение двух лет.

B. Мнение Европейского Суда

1. Имело ли место вмешательство в семейную жизнь заявителя

91. Европейский Суд прежде всего напоминает, что взаимное общение родителя и ребенка друг с другом является основополагающим элементом семейной жизни, и, кроме того, семейные отношения не прекращаются в силу того факта, что ребенок помещен под опеку государства (см. Постановление Европейского Суда от 24 марта 1988 г. по делу "Ольссон против Швеции" (Olsson v. Sweden) (N 1), § 59, Series A, N 130). Европейский Суд счел, что ограничения доступа заявителя к A. с 11 декабря 2003 г., когда A. была отобрана у своих усыновителей для неотложного лечения, по 2 ноября 2005 г., когда A. была возвращена заявителю и его жене, представляли собой вмешательство в его право на уважение семейной жизни.

2. Было ли вмешательство "предусмотрено законом"

92. Чтобы вмешательство было оправданным с точки зрения пункта 2 статьи 8 Конвенции, должно быть доказано, что оно "предусмотрено законом", имеет цель или цели, предусмотренные этим пунктом, и является "необходимым в демократическом обществе" для достижения указанной цели или целей.

93. Что касается вопроса о том, была ли спорная мера "предусмотрена законом", Европейский Суд в первую очередь отмечает, что его полномочия проверять соблюдение национального права ограничены, и что толкование и применение такого права в первую очередь являются задачами национальных властей, особенно судов (см., например, Постановление Европейского Суда от 22 июня 1989 г. по делу "Эрикссон против Швеции" (Eriksson v. Sweden), § 62, Series A, N 156). Европейский Суд отмечает, что ограничения на доступ к A. рассматривались российскими судами (см. §§ 60-62 настоящего Постановления), и ничто в их решениях не свидетельствует о том, что они противоречили российскому законодательству (см. также статью 75 Семейного кодекса в разделе "Применимое национальное законодательство" настоящего Постановления).

94. Таким образом, спорное вмешательство было "предусмотрено законом".

3. Преследовало ли вмешательство "законную цель"

95. Европейский Суд не сомневается, что ограничения на доступ заявителя к A. были применены с законной целью защиты здоровья и прав A.

4. Было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе"

96. Также необходимо рассмотреть вопрос о том, можно ли признать спорные меры "необходимыми в демократическом обществе". Понятие необходимости предполагает, что вмешательство должно быть соразмерно преследуемой законной цели; при определении того, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе", Европейский Суд принимает во внимание свободу усмотрения, предоставленную государствам-участникам. В этом контексте Европейский Суд также напоминает, что распоряжение о передаче под опеку должно в принципе рассматриваться как временная мера, подлежащая прекращению, как только обязательства позволят это, и что любые меры, влекущие установление временной опеки, должны быть совместимы с конечной целью воссоединения родителей и ребенка (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ольссон против Швеции", § 81). Таким образом, существует особенно большая вероятность того, что строгие и постоянные ограничения доступа к ребенку, действующие в течение долгого времени, несоразмерны преследуемой законной цели (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эрикссон против Швеции", §§ 71 и 72).

97. Европейский Суд считает целесообразным отдельно рассмотреть жалобу заявителя в отношении следующих двух периодов: с 11 декабря 2003 г. по 25 января 2005 г.; и с 25 января по 2 ноября 2005 г.

(a) 11 декабря 2003 г. - 25 января 2005 г.

98. Европейский Суд отмечает, что A. была отобрана у родителей 11 декабря 2003 г. и, несмотря на ясные и многочисленные просьбы заявителя и его жены повидаться с дочерью (см. § 42 настоящего Постановления), власти не обеспечивали им такой возможности в течение одного года, одного месяца и 15 дней, до 25 января 2005 г., когда российские суды обязали власти не вмешиваться в право родителей общаться с A. и участвовать в ее воспитании.

99. Европейский Суд отмечает, что отобрание национальными властями A. у усыновителей в соответствии со статьей 77 Семейного кодекса повлекло ограничение, но не лишение заявителя его родительского права общаться с ребенком (см. §§ 30 и 39, а также раздел "Применимое национальное законодательство" настоящего Постановления).

100. Европейский Суд также принимает к сведению тот факт, что определением Кировского областного суда от 28 декабря 2004 г. A. была передана от усыновителей на попечение местного органа опеки и попечительства, а также были установлены ограничения на родительские права усыновителей в соответствии со статьей 74 Семейного кодекса. Европейский Суд отмечает, однако, что это определение также не лишило заявителя права общаться с ребенком, поскольку статья 75 Кодекса предусматривает право родителя поддерживать контакты с ребенком, если это не оказывает на ребенка вредного влияния. Это также было признано районным судом в решении от 23 ноября 2004 г., согласно которому "родители пользуются родительскими правами, пока иное не установлено вступившим в силу решением суда".

101. Европейский Суд не усматривает очевидных причин для отклонения просьб заявителя увидеться с дочерью до или после принятия определения от 28 декабря 2004 г., тем более что власти не указывали определенных причин для отказа (см. § 42 настоящего Постановления). В таком контексте Европейский Суд также признает имеющими значение для дела выводы Первомайского районного суда, который специально отметил отсутствие признаков того, что родители "умышленно причиняли вред физическому или психическому здоровью ребенка" (см. § 60 настоящего Постановления), и Кировского областного суда, который также упомянул, что суд "не установил" какие-либо "доказательства умышленных действий усыновителей до 23 октября 2003 г. или после 11 декабря 2003 г., которые противоречили бы интересам ребенка".

102. Учитывая вышеизложенное, несмотря на свободу усмотрения российских властей, Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции, что касается серьезных и неоправданных ограничений со стороны властей на доступ заявителя к A. с 11 декабря 2003 г. по 25 января 2005 г.

(b) 26 января - 2 ноября 2005 г.

103. Что касается предполагаемого отсутствия доступа к A. с 25 января по 25 марта 2005 г., Европейский Суд готов принять объяснение властей Российской Федерации, поскольку из материалов дела действительно следует, что доступ в детский дом был ограничен в связи с карантином по гриппу. Он не продолжался в течение необоснованного длительного периода, и, кроме того, заявителю было разрешено приходить и видеть A. через застекленное окно еженедельно на протяжении февраля и марта (он посетил детский дом 4, 11, 18, 25 февраля и 2, 4, 11 и 11 марта 2005 г.). Аналогично, с 25 марта, когда был отменен карантин по гриппу, по 2 ноября 2005 г., когда A. была возвращена заявителю и его жене, заявителю разрешалось посещать A. еженедельно примерно на час. Во время большей части этих посещений заявитель, иногда в сопровождении жены и адвоката, мог встретиться с педиатром и воспитателем A. и передать ей сладости, одежду и другие вещи.

104. При обстоятельствах настоящего дела, принимая во внимание свободу усмотрения государства, Европейский Суд приходит к выводу, что требования статьи 8 Конвенции нарушены не были, что касается ограничений со стороны властей на доступ заявителя к A. с 26 января по 2 ноября 2005 г.

II. Применение статьи 41 Конвенции

105. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Моральный вред

106. Заявитель требовал 750 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

107. Власти Российской Федерации возражали против этой суммы как чрезмерной и не соответствующей прецедентной практике Европейского Суда или принципу справедливости.

108. Европейский Суд отмечает, как указано выше, что им установлено нарушение прав заявителя, предусмотренных статьей 8 Конвенции, что касается ограничений, установленных властями на доступ заявителя к A. с 11 декабря 2003 г. по 25 января 2005 г. Европейский Суд счел, что заявителю несомненно был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован одним фактом установления нарушения. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, он присуждает заявителю 5 000 евро в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

109. Заявитель также требовал 14 000 евро в счет возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в судах страны и Европейском Суде. Он представил счета по договорам, заключенным заявителем с адвокатами, с указанием выплаченного вознаграждения.

110. Власти Российской Федерации не согласились с требуемой суммой, утверждая, что предполагаемые расходы не были доказаны, и, кроме того, некоторые из них были связаны с вознаграждениями, выплаченными в связи с разбирательствами в судах страны и, таким образом, не подлежали компенсации.

111. Европейский Суд напоминает, что для возмещения судебных расходов и издержек на основании статьи 41 Конвенции должно быть доказано, что они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру (см., например, Постановление Большой Палаты по делу "Нильсен и Йонсен против Норвегии" (Nilsen and Johnsen v. Norway), жалоба N 23118/93, § 62, ECHR 1999-VIII).

112. В настоящем деле, учитывая документы, представленные заявителем, указанные критерии и сложность дела, Европейский Суд присуждает 5 000 евро в счет возмещения судебных расходов и издержек.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

113. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение требований статьи 8 Конвенции, что касается периода с 11 декабря 2003 г. по 25 января 2005 г.;

2) постановил, что требования статьи 8 Конвенции нарушены не были, что касается периода с 26 января по 2 ноября 2005 г.;

3) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 5 000 евро (пять тысяч евро), а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, в счет компенсации морального вреда;

(ii) 5 000 (пять тысяч евро), а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, в счет возмещения судебных расходов и издержек;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 8 января 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда