Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 июля 2009 г. Дело "Генералов (Generalov) против Российской Федерации" (жалоба N 24325/03) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Генералов (Generalov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 24325/03)

Постановление Суда

Страсбург, 9 июля 2009 г.

По делу "Генералов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Андре Вампаша, Заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 18 июня 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 24325/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Юрием Михайловичем Генераловым (далее - заявитель) 23 октября 2002 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.

3. Заявитель, в частности, жаловался на нарушения статей 3 и 13 Конвенции в связи с условиями его содержания в исправительном учреждении, на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемым жестоким обращением, на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемым уклонением от диагностирования и лечения туберкулеза в период его содержания под стражей и на нарушение статьи 6 Конвенции в связи с отсутствием доступа к суду.

4. Решением от 15 ноября 2007 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

5. Власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда), а заявитель воздержался от этого.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1967 году и проживает в поселке Ферзиково Калужской области.

A. Общие условия содержания под стражей

7. С 24 августа 2001 г. по 27 декабря 2002 г. заявитель отбывал наказание за кражу в исправительном учреждении ЖХ-385/5* (* В прессе учреждение ЖХ-385/5 упоминается как колония строгого режима для бывших сотрудников правоохранительных органов (прим. переводчика).) (далее - ЖХ-385/5, или тюрьма) в поселке Леплей Республики Мордовия.

8. В период лишения свободы заявитель содержался в следующих блоках* (* Слово, переведенное как "блок", в постановлениях Европейского Суда иногда переводится как "отряд", подразделение заключенных, содержащихся в исправительном учреждении (прим. переводчика).) тюрьмы:

(i) с 24 августа 2001 г. по март 2002 г. в блоке N 6;

(ii) с марта по август 2002 г. в блоке особого режима;

(iii) с сентября по декабрь 2002 г. в блоке N 2.

9. Описание сторонами условий содержания в ЖХ-385/5 различается в ряде пунктов.

1. Версия заявителя

10. Заявитель утверждал, что блок N 6 имел площадь 336 кв. м, включал общежитие, склад, столовую и комнату общего пользования. В блоке находилось приблизительно 200 заключенных, и поскольку спальных мест не хватало, заявителю приходилось спать в комнате общего пользования на составленных табуретках. Блок имел только пять умывальников, в которых иногда не было воды.

11. Блок N 2 имел площадь 280 кв. м, включал общежитие, склад, столовую и комнату общего пользования. В блоке находилось приблизительно 200 заключенных, и поскольку спальных мест не хватало, заявителю вновь было отведено спальное место в комнате общего пользования на составленных табуретках. Блок имел только пять умывальников.

12. Туалетное помещение, состоявшее из пяти отсеков, использовалось четырьмя блоками (N 2, 6, 7 и 9), в которых содержалось в общей сложности около 700 заключенных.

13. В помещениях блоков, в которые имели доступ заключенные, отсутствовали возможности кипячения воды.

14. Вода в душе обычно была чуть теплой; заключенные вынуждены были часами ждать своей очереди для принятия душа. Заключенные не имели достаточного места для хранения личных вещей и должны были сушить выстиранные вещи в жилых помещениях, что вызывало постоянную духоту и неприятный запах. Жилыми помещениями и столовой пользовались заключенные, страдавшие туберкулезом, что вызывало распространение болезни. Власти не соблюдали тюремные правила о питании и предоставлении одежды и туалетных принадлежностей. Заключенные месяцами получали ячменную кашу три раза в сутки, но вообще не получали овощей, рыбы или мяса и иногда не получали чая неделями. Заявителю были выданы матрас, две простыни и свитер, но тюремная администрация не выдала ему одеяла, полотенец, белья, иной одежды, обуви или зубной пасты.

15. В период его содержания заявитель неоднократно водворялся в штрафной изолятор. В штрафном изоляторе ему еженедельно брили голову, и при входе надзирателя он был обязан вставать к стене с поднятыми руками и ладонями, повернутыми наружу.

16. Свою версию условий содержания в учреждении заявитель подтвердил рядом письменных показаний иных заключенных ЖХ-385/5, датированных 2-4 ноября 2002 г., которые были представлены в национальном разбирательстве (см. ниже, подраздел 3). Соответствующая часть этих показаний может быть изложена следующим образом.

17. Х. указывал, что начиная с декабря 2001 г. он содержался в блоке N 10. В блоке находилось 170 заключенных, часть которых, включая самого Х., была заражена туберкулезом; на каждого заключенного приходилось около 1,4 кв. м личного пространства. На всех заключенных блока приходилось только шесть умывальников; кухня имела площадь 2 кв. м; имелась комната общего пользования, но она также была превращена в общежитие из-за переполненности. Х. позднее отказался от этих показаний (см. его показания 2004 года в числе документов, представленных властями Российской Федерации, ниже, в подразделе 2).

18. И. утверждал, что блок N 7 был переполнен, уточняя, что на каждого заключенного приходилось не более 0,5 кв. м личного пространства.

19. Н., который содержался в блоке N 10, писал, что заключенные двух блоков (то есть в общей сложности около 320 человек) пользовались туалетными помещениями, состоящими из восьми отсеков, и что количество умывальников было недостаточным (около 40 заключенных на умывальник). Он также указывал на серьезную переполненность, наличие туберкулезных больных среди заключенных и неудовлетворительное снабжение.

20. Б. утверждал, что блок N 6, в котором находилось около 200 заключенных, имел только шесть умывальников. Заключенные блоков N 2, 6, 7 и 9 (в общей сложности около 600 человек) использовали туалетные помещения, состоящие всего из семи отсеков, что затрудняло доступ к ним. Он также указывал на переполненность в блоке N 6, утверждая, что на каждого заключенного приходилось не менее 1 кв. м личного пространства, и жаловался на крайне неудовлетворительное снабжение.

21. С., который содержался в блоке N 10, указывал на крайне неудовлетворительное снабжение, необеспеченность одеждой или обувью и нехватку туалетных принадлежностей. Он также ссылался на переполненность, утверждая, что на каждого заключенного приходилось около 1,4-1,5 кв. м личного пространства, и что среди заключенных находились туберкулезные больные. Он отмечал, что на блок, в котором содержалось свыше 170 заключенных, приходилось всего семь умывальников, и что туалетные помещения, отведенные на два блока (около 350 заключенных), состояли всего из восьми отсеков. Душевое оборудование также было недостаточным, поэтому пять или шесть заключенных должны были пользоваться одним душем одновременно. С. позднее отказался от этих показаний (см. его показания 2004 года в числе документов, представленных властями Российской Федерации, ниже, в подразделе 2).

2. Версия властей Российской Федерации

22. Власти Российской Федерации утверждали, что, по данным ЖХ-385/5, 24 августа 2001 г. заявитель был размещен в блоке N 6. Общежитие блока имело площадь 336 кв. м. Оно было рассчитано на 183 заключенных, но находилось там не более 180 заключенных. Согласно справке, выданной начальником тюрьмы в 2005 году, оно было оборудовано шестью кранами, и еще семь кранов имелись в отапливаемом умывальнике во дворе. В другой справке, выданной начальником тюрьмы в 2007 году, утверждалось, что блок оборудован 14 кранами.

23. С марта по август 2002 г. заявитель находился в блоке особого режима площадью 98 кв. м, рассчитанном на 49 заключенных. Однако содержался там только 21 заключенный.

24. С сентября по декабрь 2002 г. заявитель содержался в блоке N 2. Общежитие блока имело площадь 280 кв. м. Оно было рассчитано на 140 заключенных, однако содержалось там 125 заключенных; таким образом на каждого заключенного приходилось 2,24 кв. м. Согласно справке, выданной начальником тюрьмы в 2005 году, оно было оборудовано семью кранами, и еще семь кранов имелись в отапливаемом умывальнике во дворе. В другой справке, выданной начальником тюрьмы в 2007 году, утверждалось, что блок оборудован шестью кранами.

25. Водоснабжение осуществлялось из четырех артезианских скважин, поставлявших 120 кубических метров воды в час. Среднее потребление ЖХ-385/5 составляло 63,35 кубического метра воды в час. Холодная вода всегда имелась в наличии, за исключением трех случаев 25 июня, 20 июля и 21 октября 2002 г., когда она была отключена на несколько часов для технического обслуживания; в этот период питьевая вода доставлялась из иных источников.

26. Каждый блок имел оборудование для кипячения воды. Заключенные имели свободный доступ к этому оборудованию. Раз в неделю они принимали горячий душ. Блоки имели туалеты в отдельных постройках с выгребными ямами. Заключенные блоков N 2, 6 и 7 пользовались 13 туалетными отсеками.

27. Каждый блок имел помещение для сушки одежды и столовую с оборудованием для хранения пищи, столами и табуретками.

28. Заявитель всегда обеспечивался индивидуальной кроватью, постельными принадлежностями и одеждой в соответствии с тюремными правилами. Согласно тюремным документам 25 августа 2001 г. заявитель получил две простыни, подушку и наволочку, а 29 августа 2001 г. он получил матрац, зимнюю куртку и набор одежды. Ему также была предложена пара ботинок, но он подписал документ об отказе от них. Питание, которым обеспечивались заключенные, включало мясо, рыбу, молоко, крупы и овощи. Питательная ценность отвечала применимым стандартам. Тюремная администрация не получала жалоб на качество снабжения.

29. Заявитель никогда не содержался совместно с туберкулезными больными. Заключенные, проходившие лечение от туберкулеза, размещались обособленно в блоке N 10 и всегда питались отдельно.

30. В связи с многочисленными нарушениями тюремной дисциплины заявитель неоднократно водворялся в штрафной изолятор. В частности, он пребывал в штрафном изоляторе в декабре 2001 г., феврале и ноябре 2002 г. Согласно тюремным правилам, когда должностное лицо входит в штрафной изолятор, заключенный должен встать, сложив руки за спину. Поскольку заявитель считался склонным к причинению вреда своему здоровью, от него также требовалось держать ладони, повернутыми наружу с тем, чтобы проверяющий мог видеть, что в них не скрыты предметы, способные травмировать. Все заключенные были обязаны коротко стричься. Только тем, кто страдал от головных вшей, рекомендовалось брить головы. Однако к заявителю это не относилось, и он не был обязан брить голову.

31. 17 ноября 2004 г. власти Российской Федерации допросили С., который отказался от своих показаний 2002 года, утверждая, что он написал их по требованию заявителя, и что его показания о неудовлетворительных условиях содержания неверны. В тот же день они допросили Х., который утверждал, что не писал заявления, представленного заявителем и датированного 2002 годом, утверждая, что это не его почерк и подпись.

3. Национальное разбирательство

32. После своего освобождения 27 декабря 2002 г. заявитель направил 17 февраля 2003 г. жалобу в Главное управление исполнения наказаний Министерства юстиции Российской Федерации, в которой, в частности, указывал на недостатки условий содержания в ЖХ-385/5. Он также направил аналогичные жалобы генеральному прокурору и председателю Государственной Думы, которые были направлены в управление исполнения наказаний.

33. 26 марта и 5 мая 2003 г. управление исполнения наказаний направило ответы заявителю, отклонив его жалобы; однако оно признало, что имелись определенные недостатки в отношении условий содержания в ЖХ-385/5. В последнем ответе, в частности, указывалось, что "недостатки снабжения, нерегулярное водообеспечение блоков и нарушения санитарных правил объяснялись [внешними причинами], вызванными избыточным числом заключенных, и в настоящее время устранены".

34. 15 сентября 2003 г. заявитель возбудил разбирательство о возмещении ущерба против администрации ЖХ-385/5, ссылаясь на неудовлетворительные условия содержания в этом учреждении, незаконное применение дисциплинарных санкций и унижающее достоинство обращение в штрафном изоляторе, включая регулярное бритье головы; он также утверждал, что его здоровью причинен вред, и жаловался на отказ выдать одну из посылок в мае 2002 г. Зубово-Полянский районный суд назначил рассмотрение дела на 11 ноября 2003 г.

35. 1 ноября 2003 г. заявитель просил об отложении рассмотрения дела в связи с его болезнью. 12 ноября 2003 г. Зубово-Полянский районный суд приостановил разбирательство до выздоровления заявителя.

36. 12 февраля 2004 г. разбирательство по делу было вновь приостановлено в связи с неуплатой судебной пошлины или непредставлением документов, освобождающих от ее уплаты. Заявителю был предоставлен срок до 10 марта 2004 г. для уплаты пошлины или подачи ходатайства об освобождении от ее уплаты. Заявитель не требовал продолжения этого разбирательства.

B. Предполагаемое необеспечение установления диагноза и лечения заявителя от туберкулеза

1. Версия заявителя

37. Заявитель утверждал, что в период его содержания в ЖХ-385/5 он несколько раз подвергался осмотру врачей, которые не смогли диагностировать у него туберкулез.

38. Сразу после его освобождения 4 января 2003 г. заявитель прошел медицинское обследование в местной клинике. В числе других заболеваний ему был поставлен диагноз "инфильтративный туберкулез легких в деструктивной форме".

2. Версия властей Российской Федерации

39. Власти Российской Федерации утверждали, что 16 августа 2001 г. заявитель прошел рентгеновское обследование сердца и легких, которое не выявило аномалий.

40. По прибытии в ЖХ-385/5 заявитель подвергся медицинскому осмотру. Состояние его здоровья было признано удовлетворительным, проверки на туберкулез, кожные заболевания, паршу и вшей не выявили таких признаков.

41. 11 сентября 2001 г. Он прошел еще одно рентгеновское обследование сердца и легких, которое признало его здоровым.

42. 6 февраля 2002 г. было проведено еще одно рентгеновское обследование, и заявитель был направлен на медосмотр в связи с подозрениями на туберкулез. Еще одно рентгеновское обследование 26 февраля 2002 г. и клинические анализы 27 февраля 2002 г. выявили патологию в легких, однако специалист по туберкулезу не выявил этого заболевания. Он рекомендовал проверять состояние заявителя с помощью рентгена каждые шесть месяцев.

43. С 26 февраля по 12 марта 2002 г. заявитель был помещен в медицинское учреждение для заключенных для обследования на предмет туберкулеза и иных заболеваний.

44. 11 марта 2002 г. дополнительное рентгеновское обследование выявило изменения рисунка легких и утолщение плевры. Однако анализ мокроты не подтвердил подозрений на туберкулез.

45. С 13 марта по 3 апреля 2002 г. заявитель находился в санчасти ЖХ-385/5 для лечения язвы двенадцатиперстной кишки, гепатита, гастрита и фурункулеза.

46. 6 июня 2002 г. заявитель был направлен на плановый медосмотр с рентгеновским обследованием, которое дало результаты, аналогичные тем, что были получены в феврале 2002 г., не выявившие явных признаков туберкулеза. 14 июня 2002 г. специалист по туберкулезу заключил, что признаки туберкулеза отсутствуют.

47. 28 сентября 2002 г. анализ мокроты на туберкулез дал отрицательные результаты.

48. В декабре 2002 г. заявитель должен был пройти очередной медосмотр, но он был освобожден досрочно.

C. Предполагаемое жестокое обращение

1. Версия заявителя

49. Заявитель утверждал, что 28 декабря 2001 г. Он был водворен в штрафной изолятор. На его руки были надеты наручники за спиной и закреплены на водопроводной трубе на расстоянии около 40 см от пола. На следующий день он был избит дежурными. Его ходатайство о фиксировании травм медицинским персоналом было отклонено.

50. 6 февраля 2002 г., когда заявитель содержался в штрафном блоке, в ЖХ-385/5 проводился обыск. Заявитель утверждал, что для этой цели привлекался отряд специального назначения (ОМОН). Он был сильно избит во время обыска и предположительно получил травмы, включая синяки и царапины на левом боку. Однако сразу после происшествия заявителю было отказано в приеме у врача.

51. Заявитель также утверждает, что в его левом боку было выявлено инородное тело, которое позднее было извлечено.

52. Заявитель утверждал, что 10 февраля 2002 г. он подал жалобу в прокуратуру на побои, которые он претерпел во время обыска 6 февраля 2002 г. В феврале-марте 2002 г. другие заключенные ЖХ-385/5 написали заявления в прокуратуру в поддержку жалобы заявителя; их содержание может быть изложено следующим образом.

53. Л. указывал, что 10 февраля 2001 г. он видел в душевой синяки на левом боку заявителя, пояснице и ягодицах. Он также утверждал, что заявитель неоднократно просил тюремную администрацию зафиксировать данные следы побоев.

54. А. указывал, что в период обыска в дисциплинарном блоке 6 февраля 2002 г. он слышал крики и звуки, позволявшие заключить, что заявитель подвергается побоям. Он также утверждал, что 10 февраля 2001 г. он видел в душевой синяки на левом боку заявителя, пояснице и ягодицах. А. позднее отказался от этих показаний (см. его показания 2004 года в числе документов, представленных властями Российской Федерации, ниже, в подразделе 2).

55. К. указывал, что в этот день он видел заявителя в тюремной санчасти и отмечал следы побоев на его левом боку и следы наручников. Он также утверждал, что заявитель неоднократно просил медицинский персонал зафиксировать следы побоев. К. позднее отказался от этих показаний (см. его показания 2004 года в числе документов, представленных властями Российской Федерации, ниже, в подразделе b* (* Так в оригинале. Видимо, идет речь о подразделе 2 (прим. переводчика).)).

56. Г. указывал, что в тот же день он находился в штрафном изоляторе и видел у заявителя синяки и следы наручников.

57. Заявитель утверждал, что 11 ноября 2002 г., когда он вновь находился в штрафном изоляторе, он заболел и просил приема врача. Надзиратели вначале игнорировали это требование, но затем вошли в его камеру и стали его бить. Его ходатайство о медицинской помощи было отклонено, и его оставили в камере в наручниках.

58. 30 ноября 2002 г., находясь в штрафном изоляторе, заявитель отказался выйти на работу, поскольку не имел зимней обуви. Надзиратели угрожали ему, а затем избили в присутствии начальника медицинской части.

2. Версия властей Российской Федерации

59. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не подвергался побоям или иному жестокому обращению в ЖХ-385/5. Хотя он регулярно проходил осмотры и лечение в больнице в связи с различными заболеваниями, ни одно из них не было вызвано травмами, за исключением тех, что он причинил себе сам.

60. В связи с многочисленными нарушениями тюремного режима заявитель неоднократно водворялся в штрафной изолятор.

61. Наручники к заявителю применялись дважды, 28 декабря 2001 г. и 11 ноября 2002 г., при следующих обстоятельствах.

62. 28 декабря 2001 г., когда он был доставлен к должностному лицу тюрьмы в связи с нарушением тюремного режима, заявитель разбил окно и с помощью осколка стекла нанес несколько царапин на левое предплечье. В связи с этим к нему были применены наручники на три часа: с 15.00 до 18.00. После того, как наручники были сняты, он был водворен в штрафной изолятор. Начальник учреждения ЖХ-385/5 расследовал происшествие и заключил, что заявитель сам причинил себе повреждения, и они не являлись результатом какого-либо преступного действия. 4 января 2002 г. прокуратура оставила в силе решение об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с происшествием.

63. С 26 февраля по 12 марта 2002 г. заявитель содержался в медицинском учреждении для заключенных и был затем переведен до 3 апреля 2002 г. в санчасть ЖХ-385/5 для дальнейшего лечения язвы двенадцатиперстной кишки, гепатита, гастрита и фурункулеза. Данные о травмах, полученных в этот период, отсутствуют.

64. 18 мая 2002 г. заявитель нанес себе резаную рану на левое предплечье, и ему была оказана медицинская помощь.

65. 6 июня 2002 г. заявитель подвергся медицинскому осмотру в медицинском учреждении для заключенных. Ему был поставлен диагноз "грыжа", и он был госпитализирован в больницу. 5 июля 2002 г. заявитель перенес операцию по поводу грыжи. В то же время в его левом боку было выявлено и удалено инородное тело.

66. 11 ноября 2002 г., когда заявитель содержался в штрафном изоляторе, он написал заявление с угрозами причинить себе травмы в знак протеста против отказа администрации от его перевода в медицинское учреждение для лечения его "прогрессирующих расстройств". Во избежание этого надзиратель применил к нему наручники с 11.30 по 18.00. 13 ноября 2002 г. начальник учреждения ЖХ-385/5 расследовал происшествие и заключил, что при данных обстоятельствах применение наручников было законным и обоснованным.

67. 30 ноября 2002 г. заявитель находился в штрафном изоляторе. В этот день против него не применялись спецсредства или сила.

68. 17 ноября 2004 г. тюремная администрация допросила 13 заключенных ЖХ-385/5, отбывавших там наказание в то же время, что и заявитель, относительно актов жестокого обращения, на которые ссылался заявитель. На показания двоих из допрошенных заключенных, K. и A., ранее ссылался заявитель. Показания, представленные властями Российской Федерации, могут быть кратко изложены следующим образом.

69. С. указывал, что он знает заявитель лично, и что между ними были дружеские отношения. Заявитель часто выступал против тюремных правил и дисциплины. С. никогда не слышал о том, чтобы заявитель подвергался побоям в данном учреждении, или что иные заключенные подвергались жестокому обращению каким-либо образом.

70. К. утверждал, что он не писал заявления от 26 февраля 2002 г., и что почерк и подпись не его. Он никогда не видел травм у заявителя, хотя встречал его в санчасти, когда они содержались в одном блоке в течение одного дня.

71. Х. утверждал, что он не писал заявления, датированного 2002 годом, представленного заявителем, и что почерк и подпись не его. Он никогда не видел травм у заявителя.

72. А. указывал, что находится в дружеских отношениях с заявителем, и что последний часто не исполнял законные требования тюремной администрации и нарушал дисциплину. Заявитель водворялся в штрафной изолятор, но даже тогда продолжал неповиновение. В феврале 2002 г. А. содержался в штрафном изоляторе по соседству с заявителем, но он не слышал признаков совершаемых против него насильственных действий. В душевой он не наблюдал признаков побоев у заявителя. Он отказался от своих показаний 2002 года, указав, что он дал их по просьбе заявителя по причине их дружеских отношений.

73. Щ. указал, что в феврале 2002 г. он был водворен в дисциплинарный блок. В период его содержания там проводился обыск, но сила не применялась. Он не слышал криков или иных шумов, свидетельствующих о насилии, хотя слышимость в блоке была хорошей. Он встречал иных заключенных дисциплинарного блока во время прогулок, но никто не упоминал побоев или иного применения силы применения силы против заключенных. Он не знал заявителя лично.

74. Как утверждают власти Российской Федерации, аналогичные показания дал Я.; однако они не представили копии его заявления.

75. Ш. указывал, что он знал заявителя, но не поддерживал с ним отношений. В феврале 2002 г. он содержался в штрафном изоляторе по соседству с заявителем, но не слышал, чтобы его избивали, хотя слышимость в блоке была хорошей. В душевой он не наблюдал признаков побоев у заявителя. Он не слышал, чтобы заявитель жаловался на побои.

76. Как утверждают власти Российской Федерации, аналогичные показания дали Аб. и В.; однако они не представили копии их заявлений.

77. Власти Российской Федерации также ссылались на показания T. и Р., которые утверждали, что они не знали заявителя и не могут сообщить относящейся к делу информации, и Кр., который утверждал, что он знал заявителя, но не поддерживал с ним отношений. Копии этих заявлений не были представлены Европейскому Суду.

3. Национальное разбирательство

78. В неустановленную дату заявитель подал жалобу в Дубравную районную прокуратуру, ссылаясь на то, что 28-29 декабря 2001 г. он подвергся жестокому обращению. 10 февраля 2002 г. он также подал жалобу, в которой указывал, что был избит во время обыска 6 февраля 2002 г. К последней жалобе также прилагались заявления четырех лиц, содержавшихся вместе с ним, краткое изложение содержания которых приведено выше (см. §§ 52-56 настоящего Постановления).

79. 31 мая 2002 г. заявитель подал жалобу в Зубово-Полянский районный суд на предполагаемое жестокое обращение с ним и дисциплинарные взыскания, примененные к нему администрацией ЖХ-385/5. Он требовал возмещения ущерба в размере 45 000 рублей. Он подал в суд дополнительную жалобу 22 июня 2002 г. Жалобы были получены судом 10 июля 2002 г.

80. 16 июля 2002 г. Зубово-Полянский районный суд отказал в принятии жалоб заявителя, установив, что они поданы не по почте и не через уполномоченного представителя за пределами тюрьмы, и, следовательно, в нарушение статьи 91 Уголовно-исполнительного кодекса. Определение содержало ссылку на статью 129 Гражданского процессуального кодекса. Заявитель получил это определение 6 августа 2002 г., но не обжаловал его. Вместо этого он подавал многочисленные жалобы в различные судебные органы, требуя отмены определения от 16 июля 2002 г. в порядке надзора. Ни одна из жалоб не была удовлетворена.

81. 17 июля 2002 г. прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела по факту предполагаемого жестокого обращения 28-29 декабря 2001 г. и 6 февраля 2002 г., найдя жалобы необоснованными. В частности, указывалось, что в период его содержания в штрафном изоляторе с 28 декабря 2001 г. по 12 января 2002 г. заявитель не обращался в санчасть для фиксации травм. Что касается предполагаемого жестокого обращения 6 февраля 2002 г., прокуратура допросила троих заключенных (A., Л. и В.), которые содержались в том же дисциплинарном блоке, что и заявитель, и двух сотрудников тюрьмы. Все они утверждали, что "сотрудники ОМОН не угрожали [заявителю] убийством" во время обыска. В связи с этим прокуратура заключила, что утверждения заявителя о жестоком обращении не подкреплены доказательствами, и что продолжение проверки не требуется.

82. В неустановленную дату заявитель обжаловал постановление прокуратуры от 17 июля 2002 г., указав, что отказ от расследования событий 6 февраля 2002 г. являлся незаконным. Он приложил к своей жалобе письменные показания заключенных Л., Г., K. и A., подтверждавших, что в течение нескольких дней после обыска 6 февраля 2002 г. они видели синяки на его теле и ссадины, оставленные наручниками на его запястьях, и что заключенный A. слышал, как заявитель подвергался побоям и взывал о помощи.

83. В неустановленную дату заявитель обжаловал в прокуратуру предполагаемое жестокое обращение 30 ноября 2002 года. 13 февраля 2003 г. прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела, найдя заявление о жестоком обращении необоснованным.

84. 18 апреля 2003 г. Зубово-Полянский районный суд рассмотрел жалобу заявителя на постановление прокуратуры от 17 июля 2002 г. В заседании прокурор ссылался на проверку утверждений о жестоком обращении, которые оказались необоснованными, поскольку отсутствовали свидетели, и не имелось сведений о предполагаемом обращении заявителя за медицинской помощью или о его жалобах в этом отношении. Три заинтересованных должностных лица были допрошены в суде и отрицали эти утверждения. Были оглашены показания заключенных Л. и A., утверждавших, что они не писали никаких заявлений о предполагаемом избиении заявителя, и что они не видели синяков на его теле и не слышали никаких криков из его камеры в соответствующую дату. Ни заявитель, ни какие-либо иные заключенные не присутствовали в судебном заседании. Суд отклонил жалобу и признал решение об отказе в возбуждении уголовного дела законным и разумным. Заявитель не обжаловал это решение.

85. В неустановленную дату заявитель обжаловал в суд предполагаемое уклонение прокуратуры от регистрации его жалобы на жестокое обращение 30 ноября 2002 года. 20 февраля 2004 г. Зубово-Полянский районный суд рассмотрел его обращение и установил, что она не только была зарегистрирована в прокуратуре, но 13 февраля 2003 г. должностное лицо приняло решение об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с его заявлением. Заявитель не был уведомлен об этом. Отметив, что заявитель не обжаловал последнее решение по существу, суд отклонил жалобу. Решение не было обжаловано.

86. 26 августа 2004 г. заявитель возбудил новое разбирательство о возмещении ущерба против администрации ЖХ-385/5. Он ссылался на жестокое обращение в тюрьме и в штрафном изоляторе и жаловался на незаконное применение дисциплинарных взысканий и на вред, причиненный его здоровью.

87. 31 августа 2004 г. Зубово-Полянский районный суд приостановил разбирательство* (* Возможно, оставил без движения (прим. переводчика).) до 27 октября 2004 года. и предложил заявителю учесть требования законодательства и приложить подлинники или копии документов, на которые он ссылается, и уплатить судебную пошлину или указать основания, позволяющие освободить от ее уплаты. Заявитель не требовал продолжения разбирательства.

88. 19 ноября 2004 г. заявитель предъявил новое требование в Зубово-Полянский районный суд, аналогичное тому, что было предъявлено 31 августа 2004 года. 24 ноября 2004 г. суд приостановил разбирательство в связи с тем, что заявитель вновь не уплатил судебную пошлину или не представил ходатайство об освобождении от ее уплаты и не приложил копии соответствующих документов и необходимое количество копий своего обращения. Заявителю был дан срок до 13 декабря 2004 г. для устранения недостатков. Заявитель не требовал продолжения разбирательства. По-видимому, он предъявил новое требование аналогичного содержания, вновь не уплатив судебную пошлину или не представив ходатайство об освобождении от ее уплаты и не приложив требуемые копии. 11 января 2005 г. Зубово-Полянский районный суд приостановил разбирательство и дал заявителю срок до 10 февраля 2005 г. для устранения недостатков. Заявитель не требовал продолжения и этого разбирательства. Кроме того, он не обжаловал решений о приостановлении вышеупомянутых разбирательств.

II. Применимое национальное законодательство

A. Условия содержания под стражей

89. Часть 1 статьи 99 Уголовно-исполнительного кодекса от 8 января 1997 г. предусматривает минимальный стандарт жилой площади в 2 кв. м в исправительных колониях для осужденных-мужчин.

B. Уголовно-правовые средства правовой защиты от жестокого обращения

1. Применимый состав преступления

90. Превышение должностных полномочий, совершенное с применением насилия или причинившее тяжкие последствия, наказывается лишением свободы на срок до 10 лет (часть 3 статьи 286 Уголовного кодекса).

2. Расследование преступлений

91. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (действовавший до 1 июля 2002 г.) устанавливал, что поводами к возбуждению уголовного дела являются заявления граждан или непосредственное обнаружение следователем признаков преступления, и дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления (статьи 108 и 125). Прокурор осуществляет надзор за исполнением законов органами предварительного следствия (статьи 210 и 211)* (* Упомянутая в тесте статья 210 УПК РСФСР предусматривала право прокурора отменить постановление следователя о прекращении уголовного дела и возобновить производство по делу (прим. переводчика).). Он вправе давать письменные указания о производстве отдельных следственных действий, передавать дело от одного следователя другому, давать указания о производстве дополнительного расследования. В отсутствие оснований к возбуждению уголовного дела, а равно при наличии обстоятельств, исключающих производство по делу, прокурор или следователь отказывают в возбуждении уголовного дела. Об отказе в возбуждении уголовного дела выносится мотивированное постановление, о чем уведомляется лицо, от которого поступило заявление или сообщение. Отказ в возбуждении уголовного дела мог быть обжалован заявителем надлежащему прокурору или в суд общей юрисдикции (статья 113).

92. 29 апреля 1998 г. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что всякий, чьи права и законные интересы затронуты отказом в возбуждении уголовного дела, вправе обжаловать это решение в суд.

93. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (Закон N 174-ФЗ от 18 декабря 2001 г., действующий с 1 июля 2002 г.), устанавливает, что уголовное дело может быть возбуждено следователем или прокурором по заявлению лица (статьи 140 и 146). Не позднее трех суток со дня поступления сообщения о совершении преступления следователь или прокурор должны проверить его и принять по нему одно из следующих решений: (1) о возбуждении уголовного дела при наличии оснований полагать, что совершено преступление; (2) об отказе в возбуждении уголовного дела, если проверка установит, что основания для возбуждения уголовного дела отсутствуют; или (3) о передаче сообщения по подследственности. О принятом решении сообщается заявителю. Решение об отказе в возбуждении уголовного дела может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд общей юрисдикции (статьи 144, 145 и 148).

C. Доступ к суду

94. Гражданский процессуальный кодекс РСФСР (действовавший в период, относящийся к обстоятельствам дела) предусматривал следующее:

Статья 129. Принятие заявлений по гражданским делам

"Судья единолично разрешает вопрос о принятии заявления по гражданскому делу.

Судья отказывает в принятии заявления:

1) если заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства;

2) если заинтересованным лицом, обратившимся в суд, не соблюден установленный законом для данной категории дел порядок предварительного внесудебного разрешения дела;

3) если имеется вступившее в законную силу, вынесенное по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям решение суда или определение суда о принятии отказа истца от иска или об утверждении мирового соглашения сторон;

4) если в производстве суда имеется дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям;

5) если состоялось решение [товарищеского суда], принятое в пределах его компетенции, по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям;

6) если между сторонами заключен договор о передаче данного спора на разрешение третейского суда;

7) если дело неподсудно данному суду;

8) если заявление подано недееспособным лицом;

9) если заявление от имени заинтересованного лица подано лицом, не имеющим полномочий на ведение дела...".

95. Статья 91 Уголовно-исполнительного кодекса и пункт 12 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений (приказ N 224 Министерства юстиции от 30 июля 2001 г.) предусматривают, что вся получаемая и отправляемая осужденными корреспонденция подвергается цензуре со стороны администрации исправительного учреждения за исключением переписки осужденного с судом, прокуратурой, вышестоящим органом уголовно-исполнительной системы, а также с Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации. Письма опускаются в ящик или передаются должностным лицам в незапечатанных конвертах. Пункт 13 обязывает заключенных подавать все жалобы через должностных лиц колонии.

III. Применимые документы международных организаций

96. Делегация Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) посетила Российскую Федерацию в период со 2 по 17 декабря 2001 г. В разделе ее доклада Правительству России (CPT/Inf (2003) 30), относящемся к условиям содержания в изоляторах временного содержания и следственных изоляторах и процедурам жалоб, указано следующее:

"45. Следует, прежде всего, подчеркнуть, что КПП с удовлетворением отметил прогресс в особо остром вопросе для российской пенитенциарной системы - перенаселенности.

Во время первого посещения КПП Российской Федерации в ноябре 1998 г. перенаселенность была обозначена как наиболее важная и неотложная проблема тюремной системы. В начале визита 2001 года делегацию проинформировали, что с 1 января 2000 г. численность содержащихся в следственных изоляторах уменьшилась на 30 000 человек. В качестве примера такой тенденции был приведен СИЗО N 1 г. Владивостока, где численность заключенных снизилась на 30% за три года. ...

КПП приветствует меры, принятые в последние годы российскими властями в отношении проблемы перенаселенности, в том числе инструкции, выпущенные Генеральной прокуратурой, направленные на более избирательное применение меры предварительного содержания под стражей. Тем не менее собранные делегацией Комитета сведения говорят о том, что многое еще предстоит сделать. В частности, перенаселенность по-прежнему остается серьезной, и меры, принимаемые властями, недостаточны. В этой связи КПП напоминает о рекомендациях из его предыдущих докладов (сравни §§ 25 и 30 доклада о посещении 1998 г., CPT (99) 26; §§ 48 и 50 доклада посещении 1999 г., CPT (2000) 7; § 52 доклада о посещении 2000 г., CPT (2001) 2). ...

125. Как и во время предыдущих посещений, многие заключенные выражали скептицизм относительно процедуры обжалования. В частности, было высказано мнение, что невозможно конфиденциально пожаловаться во внешний орган. В действительности, все жалобы, независимо от адресата, регистрировались сотрудниками в специальной книге, где также были ссылки на характер жалобы. В колонии N 8 прокурор по надзору отметил, что во время его инспекций его обычно сопровождал старший сотрудник колонии, и заключенные, как правило, не обращались к нему с просьбой о личном приеме, "потому что они знают, что все жалобы обычно проходят через администрацию колонии".

В свете вышеизложенного КПП напоминает о своих рекомендациях о пересмотре российскими властями порядка подачи жалоб, желая быть уверенным, что они обрабатываются эффективно. При необходимости существующие правила должны быть изменены, чтобы гарантировать заключенным возможность обращаться во внешние органы на действительно конфиденциальной основе".

97. Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, принятые на первом Конгрессе Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, состоявшемся в Женеве в 1955 году, и одобренные Экономическим и Социальным Советом в резолюции 663 С (XXIV) от 31 июля 1957 г. и 2076 (XII) от 13 мая 1977 г., предусматривают, в частности, следующее:

"10. Все помещения, которыми пользуются заключенные, особенно все спальные помещения, должны отвечать всем санитарным требованиям, причем надлежащее внимание следует обращать на климатические условия, особенно на объем воздуха в этих помещениях, на минимальную площадь, на освещение, отопление и вентиляцию.

11. В помещениях, где живут и работают заключенные,

(a) окна должны быть достаточно велики для того, чтобы заключенные могли читать и работать при дневном свете, и сконструированы так, чтобы обеспечить доступ свежего воздуха, независимо от того, существует ли или нет искусственная система вентиляции;

(b) искусственное освещение должно быть достаточным для того, чтобы заключенные могли читать или работать без опасности для зрения.

12. Санитарные установки должны быть достаточными для того, чтобы каждый заключенный мог удовлетворять свои естественные потребности, когда ему это нужно, в условиях чистоты и пристойности.

13. Банные установки и количество душей должны быть достаточными для того, чтобы каждый заключенный мог и был обязан купаться или принимать душ при подходящей для каждого климата температуре и так часто, как того требуют условия общей гигиены, с учетом времени года и географического района, то есть во всяком случае хотя бы раз в неделю в умеренном климате.

14. Все части заведения, которыми заключенные пользуются регулярно, должны всегда содержаться в должном порядке и самой строгой чистоте...

15. От заключенных нужно требовать, чтобы они содержали себя в чистоте. Для этого их нужно снабжать водой и туалетными принадлежностями, необходимыми для поддержания чистоты и здоровья...

19. Каждому заключенному следует обеспечивать отдельную кровать в соответствии с национальными или местными нормами, снабженную отдельными спальными принадлежностями, которые должны быть чистыми в момент их выдачи, поддерживаться в исправности и меняться достаточно часто, чтобы обеспечивать их чистоту.

20. (1) Тюремное управление должно в обычные часы обеспечивать каждому заключенному пищу, достаточно питательную для поддержания его здоровья и сил, имеющую достаточно хорошее качество, хорошо приготовленную и поданную.

(2) Каждый заключенный должен иметь доступ к питьевой воде, когда он испытывает в ней потребность.

21. (1) Все заключенные, не занятые работой на свежем воздухе, имеют ежедневно право по крайней мере на час подходящих физических упражнений на дворе, если это позволяет погода...

45. (2) Перевозка заключенных в условиях недостаточной вентиляции или освещения или же в любых других физически излишне тяжелых условиях подлежит запрещению...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя

98. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции на его предположительно неудовлетворительные условия содержания под стражей в исправительном учреждении ЖХ-385/5. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

99. Власти Российской Федерации представили свою версию общих условий содержания в тюрьме ЖХ-385/5 (см. §§ 22-31 настоящего Постановления) и утверждали, что они являлись совместимыми с требованиями статьи 3 Конвенции. Они утверждали, что заявитель был всегда обеспечен индивидуальной кроватью, и что санитарное оборудование было удовлетворительным. Они представили подробные сведения о площади и оборудовании жилых помещений, питании и одежде и доступности санитарного оборудования. Что касается условий штрафного изолятора, они утверждали, что тюремные правила обязывали заявителя по соображениям безопасности стоять со сложенными за спиной руками, когда должностное лицо входит в камеру. Они отрицали, что заявителю когда-либо брили голову.

100. Власти Российской Федерации приложили заявления нескольких заключенных, которые подтвердили, что в жилых помещениях всегда имелась холодная вода, и что горячую воду можно было получать с помощью нагревательных устройств. Свою позицию они подтвердили заявлениями других заключенных, изложенными выше. Они также оспаривали свидетельские показания, первоначально представленные заявителем, на том основании, что некоторые лица, предположительно давшие их, впоследствии отказались от этих показаний. Они полагали, что жалобы заявителя были тщательно рассмотрены, как того требует статья 13 Конвенции.

101. Заявитель оспаривал версию властей Российской Федерации об условиях содержания в ЖХ-385/5, в частности, их сведения относительно переполненности, качества снабжения, обеспечения одеждой и постельными принадлежностями и санитарных условий, и их данные относительно практики выбривания голов заключенных, содержащихся в штрафном изоляторе. Подробное описание заявителем условий содержания в учреждении, сопровождавшееся показаниями иных заключенных, изложено в §§ 10-21 настоящего Постановления. Что касается ссылки властей Российской Федерации на свидетельские показания, противоречившие тем, которые были представлены заявителем, заявитель подчеркивал, что власти Российской Федерации получили заявления только тех лиц, которые до сих пор содержатся в местах лишения свободы и, следовательно, под контролем тюремной администрации, которая может оказывать на них давление.

102. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Однако для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 162, Series A, N 25). Европейский Суд отмечает, что, согласно его последовательной прецедентной практике, меры, лишающие лица свободы, часто могут содержать неизбежный элемент страдания и унижения. Тем не менее государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось в условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, чтобы способ и метод исполнения этой меры не подвергали его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и чтобы, учитывая практические требования меры, связанной с лишением свободы, его здоровье и благополучие адекватно охранялись (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, ECHR 2001-VIII, §§ 101-102).

103. Европейский Суд напоминает, что неоднократно устанавливал в делах против России нарушение статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением заключенных достаточным личным пространством в период предварительного заключения (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 104 и последующие, ECHR 2005-Х (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.); Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, § 44 и последующие* (* Там же. N 10/2005.); Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, § 41 и последующие* (* Там же.); Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, § 39 и последующие* (* Там же.); Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/991, ECHR 2002-VI, § 97 и последующие)* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда за 2002 год".). Он также устанавливал, что проблемы, сказанные с содержанием в российских следственных изоляторах, носят структурный характер (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 57* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.); и Решение Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00).

104. Следует различать вышеупомянутые дела об условиях содержания под стражей в следственных изоляторах и настоящую жалобу, поскольку Европейский Суд пока не устанавливал, что условия содержания в исправительных учреждениях указывают на структурную проблему с точки зрения статьи 3 Конвенции. В частности, утверждения о переполненности в исправительных учреждениях рассматривались с учетом того факта, что личное пространство в блоках должно оцениваться в контексте более широкой свободы передвижения, которой пользуются заключенные в исправительных колониях в дневное время, что обеспечивает им неограниченный доступ к естественному освещению и воздуху (см. Решение Европейского Суда от 16 сентября 2004 г. по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации" (Nurmagomedov v. Russia), жалоба N 30138/02; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы", §§ 103 и 107). Например, Европейский Суд признал явно необоснованной жалобу на условия содержания в исправительном учреждении, в котором заявитель располагал 3,5 кв. м личного пространства и не ссылался на то, что не имел индивидуальной кровати (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации").

105. Другая жалоба на условия содержания под стражей, отклоненная Европейским Судом в качестве явно необоснованной, касалась исправительного учреждения, в котором заявителю было отведено 2,17 кв. м личного пространства в спальном помещении и еще 1,16 кв. м в помещении общего пользования блока, и он был всегда обеспечен индивидуальной койкой (см. Решение Европейского Суда от 27 сентября 2007 г. по делу "Соловьев против Российской Федерации" (Solovyev v. Russia), жалоба N 76114/01).

106. С другой стороны, отсутствие индивидуального спального места в сочетании с недостатком личного пространства (2,04 кв. м личного пространства в общежитии) Европейским Суд признал составляющим бесчеловечное и унижающее достоинство обращение (см. Постановление Европейского Суда от 25 сентября 2008 г. по делу "Полуфакин и Чернышев против Российской Федерации" (Polufakin and Chernyshev v. Russia), жалоба N 30997/02, §§ 149-159* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2009.)). В последнем деле Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции в связи с индивидуальными обстоятельствами заявителя, не давая указаний о существовании структурной проблемы переполненности российских исправительных учреждений.

107. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что стороны не пришли к согласию относительно определенных аспектов условий содержания в ЖХ-385/5, в частности, наличия переполненности в блоках NN 6 и 2, где содержался заявитель. Власти Российской Федерации утверждали, что блок N 6 размером 336 кв. м вмещал 180 заключенных (то есть на одного человека приходилось 1,87 кв. м), и блок N 2, имевший площадь 280 кв. м, вмещал 125 заключенных (то есть на одного человека приходилось 2,24 кв. м), и что заявитель всегда имел индивидуальное спальное место. Как утверждает заявитель, блоки вмещали приблизительно 200 заключенных каждый и были переполнены до такой степени, что он не имел кровати и должен был спать в комнате общего пользования на нескольких составленных табуретках.

108. Что касается размера блоков, Европейский Суд отмечает, что цифры, указанные властями Российской Федерации (336 и 280 кв. м), по-видимому, относились только к площади общежитий. Однако, поскольку они не указали, имели ли заключенные доступ в любые другие помещения блоков, или общей полезной площади последних, Европейский Суд принимает толкование заявителя о том, что эти цифры включали все жилые помещения блоков.

109. Что касается числа заключенных, Европейский Суд отмечает, что их численность по данным заявителя значительно превышала заявленную властями Российской Федерации. Его объяснения относительно распределения личного пространства подтверждались показаниями нескольких заключенных, содержавшихся там совместно с ним. Даже если исключить тех (Х. и С.), кто позднее отказался от этих показаний, Европейский Суд полагает, что показания И., Н. и B., которые не были отозваны, в достаточной степени подтверждают сведения заявителя о переполненность. Заявление, представленное B., имеет особое значение, поскольку оно касается условий содержания в блоке N 6, одном из двух блоков, условия в котором обжаловались заявителем особо.

110. Европейский Суд также отмечает, что те же свидетельские показания содержат описание неудовлетворительных санитарных условий в блоках, трудностей доступа к водопроводным кранам и туалетным помещениям и недостаточного продовольственного снабжения, которое согласуется с описанием заявителя, представленным в Европейский Суд. Аналогичное описание содержалось в жалобах заявителя, поданных в различные органы в период, относящийся к обстоятельствам дела, включая адресованные в управление исполнения наказаний и суд.

111. Европейский Суд, кроме того, учитывает, что наличие переполненности в тюрьме было фактически признано официально. Управление исполнения наказаний ответило заявителю 5 мая 2003 г., подтвердив, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, тюрьма действительно вмещала "избыточное число заключенных", что являлось причиной "недостатков снабжения, нерегулярного водообеспечения блоков и нарушений санитарных правил" (см. § 33 настоящего Постановления). Отсюда следует, что, по крайней мере, в некоторые периоды, когда блоки вмещали большее число заключенных, чем то, на которое они были рассчитаны (183 - в блоке N 6 и 140 - в блоке N 2; см. объяснения властей Российской Федерации в §§ 22 и 24 настоящего Постановления), таким образом, не обеспечивался даже законодательный минимум в 2 кв. м личного пространства для заключенных-мужчин в исправительных колониях. При таких обстоятельствах Европейский Суд склонен согласиться с утверждением заявителя о том, что он не был обеспечен кроватью и должен был приспособить для сна мебель в комнате общего пользования.

112. Основываясь на объяснениях заявителя и его созаключенных во взаимосвязи с письмом управления исполнения наказаний от 5 мая 2003 г., Европейский Суд также находит установленным, что санитарное оборудование тюрьмы не соответствовало числу заключенных, содержавшихся в блоках, и что, в дополнение к сказанному, ситуация, по крайней мере, периодически усугублялась нерегулярной подачей воды и неадекватным снабжением.

113. Европейский Суд заключает, что сочетание переполненности, неудовлетворительного санитарного оборудования, отсутствия надлежащей постели для сна и неадекватного питания и водоснабжения составляют бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. С учетом этого вывода Европейский Суд не находит необходимым рассмотрение иных утверждений об условиях содержания заявителя под стражей.

114. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

115. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 13 Конвенции, что он не располагал эффективным средством правовой защиты в государственном органе, что касается неудовлетворительных условий его содержания под стражей в ЖХ-385/5. Статья 13 Конвенции предусматривает следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в_ Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

116. Власти Российской Федерации утверждали, что жалобы заявителя были тщательно рассмотрены, как того требует статья 13 Конвенции.

117. Заявитель поддержал свою жалобу.

118. Европейский Суд отмечает, что заявитель подал несколько жалоб на неудовлетворительные условия содержания в ЖХ-385/5, в частности, в орган исполнения наказаний, а затем в суд. 15 сентября 2003 г. его требование было получено Зубово-Полянским районным судом, и назначено судебное заседание. Требование к заявителю об уплате государственной пошлины или подаче ходатайства об освобождении от ее уплаты не лишало его возможности добиваться продолжения этого разбирательства, и в любом случае заявитель не утверждал противоположного. Он не представил объяснения относительно того, почему он не ходатайствовал об освобождении от уплаты пошлины и не требовал продолжения разбирательства. Соответственно, Европейский Суд не может установить, что за оставление без рассмотрения требования заявителя относительно условий его содержания под стражей несут ответственность власти.

119. В связи с этим Европейский Суд находит эту часть жалобы необоснованной. Он заключает, что требования статьи 13 Конвенции нарушены не были.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части отсутствия медицинской помощи

120. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции, что он заразился туберкулезом в ЖХ-385/5 и не получил адекватной медицинской помощи из-за неспособности диагностировать его болезнь во время пребывания в тюрьме.

121. Власти Российской Федерации представили описание медицинских осмотров заявителя на предмет туберкулеза в период его содержания в учреждении и приложили к нему копии соответствующих документов из истории его болезни (см. §§ 39-48 настоящего Постановления). Они утверждали, что заявитель систематически осматривался на предмет туберкулеза, и что все необходимые процедуры тщательно проводились.

122. Заявитель, с другой стороны, утверждал, что власти проявили небрежность, не выявив туберкулез на ранних стадиях, что повлекло развитие болезни, которая к моменту его освобождения достигла стадии "инфильтративного туберкулеза легких в деструктивной форме".

123. Европейский Суд отмечает, что согласно документам, представленным властями Российской Федерации, заявитель находился под постоянным медицинским наблюдением, и что в связи с подозрениями на туберкулез были проведены дополнительные анализы, которые их не подтвердили. Перечень процедур, представленный властями Российской Федерации, включал регулярные рентгеновские обследования, анализ мокроты, дополнительные клинические анализы и осмотры специалистом по туберкулезу.

124. Заявитель не отрицал того, что медицинское наблюдение и анализы осуществлялись в соответствии с описанием властей Российской Федерации.

125. Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации представили достаточные доказательства, позволяющие заключить, что заявитель получил комплексную медицинскую помощь в связи с подозрениями на туберкулез, и что неспособность диагностировать туберкулез не была вызвана небрежностью врачей.

126. Соответственно, требования статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемым необеспечением заявителю адекватной медицинской помощью в период его лишения свободы нарушены не были.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части жестокого обращения

127. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции, что он трижды подвергся жестокому обращению, а именно 28-29 декабря 2001 г., 6 февраля и 30 ноября 2002 г. Он также жаловался на то, что прокуратура не провела эффективного расследования его жалоб.

A. Предполагаемое жестокое обращение

128. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель никогда не подвергался жестокому обращению в период его лишения свободы в ЖХ-385/5 и никогда не обращался за медицинской помощью в связи с травмами, причиненными ему другими лицами. 28 декабря 2001 г. заявитель разбил окно и осколком стекла поцарапал себе левое предплечье. Последующим медицинским обследованием были выявлены царапина на левом предплечье и отсутствие следов предполагаемого избиения. Что касается утверждений заявителя о жестоком обращении 6 февраля и 30 ноября 2002 г., прокурор отказал в возбуждении уголовного дела, найдя утверждения необоснованными. Это постановление не было отменено судом. Наручники были законно применены к заявителю дважды и только на срок, необходимый для воспрепятствования причинения им травм самому себе.

129. Заявитель настаивал на своих объяснениях относительно предполагаемого жестокого обращения и утверждал, что медицинское обследование не было проведено своевременно для фиксации его травм.

130. Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены достаточными доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд обычно применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

131. Европейский Суд отмечает, что заявитель в настоящем деле ссылался на три не связанных между собой эпизода жестокости со стороны тюремных надзирателей, которые предположительно имели место в декабре 2001 г., феврале и ноябре 2002 г. Только в отношении одного из них, который предположительно имел место во время обыска 6 февраля 2002 г., заявитель представил Европейскому Суду достаточно подробное описание жестокого обращения, перенесенные им травмы, а также имена и показания свидетелей из числа его созаключенных. В отношении двух других эпизодов информация, которой располагает Европейский Суд, ограничена собственным, весьма неясным объяснением заявителя, которое не может считаться достаточным для целей установления жестокого обращения. Что касается указания заявителя на выявление инородного тела и последующее удаление последнего 5 июля 2002 г. (см. § 50 настоящего Постановления), Европейский Суд отмечает, что заявитель не указывал на связь с эпизодами жестокого обращения. В отсутствие дополнительной информации о природе указанного предмета или обстоятельств, при которых он был внедрен, Европейский Суд не может установить, что наличие инородного тела являлось следствием жестокого обращения.

132. Обращаясь к эпизоду 6 февраля 2002 г., Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации подтвердили, что в этот день сотрудники ОМОНа проводили обыск в камерах дисциплинарного блока. Европейский Суд ранее рассматривал жалобы на привлечение отрядов специального назначения для проведения обычных обысков в исправительных учреждениях (см. Постановление Европейского Суда от 15 мая 2008 г. по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации" (Dedovskiy and Others v. Russia), жалоба N 7178/03, §§ 74-79* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.)). В том деле Европейский Суд, рассмотрев подробные объяснения относительно обстоятельств таких операций, установил связь между способом применения силы против заключенных и травмами, которые претерпел заявитель. В настоящем деле, однако, Европейский Суд не располагает достаточной информацией об указанных событиях. В частности, ни заявитель, ни его созаключенные, давшие показания в подтверждение его жалобы, не представили Европейскому Суду такое описание. В частности, представляется, что Л., A., K. или Г. (заключенные, первоначально подтвердившие версию заявителя о жестоком обращении) не подвергались предполагаемому жестокому обращению и не были его свидетелями. Кроме того, материалы дела не содержат исчерпывающих доказательств происхождения синяков, которые видели на теле заявителя другие заключенные. Даже если Европейский Суд не учтет последующий отказ от своих показаний A. и K., четыре других первоначальных заявления 2002 года не содержат достаточных подробностей, которые позволили бы Европейскому Суду установить, что травмы были причинены 6 февраля 2002 г., или что заявитель просил о медосмотре, и ему было в нем отказано.

133. Соответственно, Европейский Суд заключает, что не может установить вне всякого разумного сомнения, что заявитель подвергся жестокому обращению 28 декабря 2001 г., 6 февраля или 30 ноября 2002 г.

134. Соответственно, требования статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте нарушены не были.

B. Предполагаемая неадекватность расследования

135. Власти Российской Федерации утверждали, что администрация провела проверку утверждений заявителя о жестоком обращении и не нашла доказательств этого.

136. Европейский Суд напоминает, что если лицо выступает с доказуемой жалобой на серьезное жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования.

137. Обязательство расследовать это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть успешным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно, в принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Великобритании" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II; и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III). В противном случае общий правовой запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, несмотря на его фундаментальное значение, останется неэффективным на практике, и в некоторых делах для представителей государства будет возможно нарушать права лиц, находящихся под их контролем, фактически безнаказанно (см. Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2007 г. по делу "Ясар против бывшей Югославской Республики Македония" (Jasar v. former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 69908/01, § 55; Постановление Европейского Суда от 2 ноября 2006 г. по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, § 84; Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 102, Reports 1998-VIII; и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", § 131).

138. Минимальный стандарт эффективности в соответствии с прецедентными нормами Европейского Суда включает требования того, чтобы расследование было независимым, беспристрастным и открытым для общественного контроля, и чтобы компетентные органы действовали с особой тщательностью и быстротой (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Исаева и другие против Российской Федерации" (Isayeva and Others v. Russia), жалобы NN 57947/00, 57948/00 и 57949/00, §§ 208-213, и Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00, § 67, ECHR 2006-...* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)).

139. Властями Российской Федерации не оспаривалось, что 10 февраля 2002 г., через четыре дня после предполагаемого жестокого обращения, заявитель подал жалобу в прокуратуру. Таким образом, жалоба была своевременно подана в компетентный орган в срок, когда от него можно было разумно ожидать расследования указанных обстоятельств. Утверждения заявителя, кроме того, поддерживали его созаключенные, показания которых прилагались к жалобе (см. §§ 52-56 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает в этой связи, что ни один из заключенных не отказался от этих показаний в период, относящийся к обстоятельствам дела: Л. и A. отказались от своих показаний в апреле 2003 г., и K. - в ноябре 2004 г. Жалоба заявителя, поданная в феврале 2002 г., следовательно, была "доказуемой", и национальные власти имели обязанность провести "тщательное и эффективное расследование, способное привести к установлению и наказанию виновных" (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Эгмез против Кипра" (Egmez v. Cyprus), жалоба N 30873/96, § 66, ECHR 2000-XII; и Постановлении Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Оzkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, §§ 358 и 359).

140. Из материалов дела следует, что прокуратура приняла решение об отказе в возбуждении уголовного дела 17 июля 2002 г., то есть через пять месяцев после предполагаемого случая жестокого обращения. Хотя в этом постановлении прямо не указывается, какие меры были приняты для проверки утверждений заявителя, представляется, что несколько сотрудников тюрьмы были допрошены о событиях декабря 2001 г. и февраля 2002 г. Единственными данными о допросе заключенных A., Л. и В. является ссылка на то, что они дали письменные показания о том, что 6 февраля "никто из ОМОН не угрожал убийством [заявителю]". Неясно, задавались ли им вопросы относительно двух эпизодов жестокого обращения, в частности, относительно травм, которые они, по их утверждению, видели на теле заявителя. Кроме того, постановление не содержит сведений о том, когда имел место допрос, и кто проводил его.

141. Европейский Суд отмечает, что проверка не включала медицинский осмотр заявителя в то время, когда наличие следов побоев все еще могло быть установлено, что позволило бы получить решающее доказательство по делу о жестоком обращении. Он также отмечает отсутствие подтверждаемых попыток допросить заявителя или заключенных, давших письменные показания в поддержку его жалобы на события ноября 2001 г. и февраля 2002 г. Эти недостатки не были отмечены или устранены при последующей судебной проверке. Зубово-Полянский районный суд 18 апреля 2003 г. оставил в силе постановление прокуратуры, не допросив заявителя или его созаключенных, несмотря на противоречивые показания заключенных Л. и A., на которые ссылался суд.

142. Кроме того, постановление прокуратуры от 13 февраля 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела по эпизоду предполагаемого жестокого обращения 30 ноября 2002 г., которое было вынесено более чем через два месяца после предполагаемого жестокого обращения, не указывало мер, принятых в ходе проверки.

143. Европейский Суд, соответственно, не имеет оснований заключить, что две проверки были безотлагательными или тщательными. Таким образом, он полагает, что в настоящем деле власти дважды уклонились от проведения эффективного расследования в соответствии с требованиями статьи 3 Конвенции.

144. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

V. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

145. Заявитель жаловался на отказ Зубово-Полянского районного суда от 16 июля 2002 г. в принятии его требований для рассмотрения. Он утверждал, что ему было отказано в доступе к суду в нарушение статьи 6 Конвенции которая в соответствующей части предусматривает следующее:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

146. Власти Российской Федерации ссылались на статью 91 Уголовно-исполнительного кодекса и утверждали, что корреспонденция заключенного, поступившая не по официальным каналам, может вызывать у получающих ее должностных лиц сомнения в личности отправителя. Кроме того, они полагали, что отсутствовала необходимость отправления заявителем корреспонденции по неофициальным каналам, поскольку он имел право отправить ее через почтовую службу тюрьмы. В своих объяснениях они утверждали, что ограничение доступа заявителя к суду был оправданным по следующим основаниям:

"Правила [внутреннего распорядка] [направлены на] регулирование и конкретизацию вопросов деятельности исправительных колоний, тюрем, изоляторов временного содержания с целью обеспечения условий и отбытия наказаний, изоляции, защиты прав и законных интересов осужденных и исполнения ими своих обязанностей.

Правила [внутреннего распорядка] являются обязательными для лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, и других лиц, посещающих такие учреждения. И если любой может нарушить эти правила, возникает вопрос о недостижении целей наказания. Суды вынуждены проверять авторство каждой жалобы и направлять запросы в исправительные учреждения, что затягивает сроки рассмотрения. ... Право заявителя, предусмотренное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, не было нарушено, поскольку жалоба заявителя была отклонена по формальным [основаниям]".

147. Заявитель поддержал свою жалобу.

148. Европейский Суд напоминает, что пункт 1 статьи 6 Конвенции гарантирует право каждого в случае спора о его гражданских правах и обязанностях на обращение в суд или иной орган правосудия. В этом смысле положение статьи воплощает "право на суд", одним из аспектов которого является и право на доступ к правосудию, то есть на возбуждение разбирательства в суде по гражданским делам (см. Постановление Европейского Суда от 21 февраля 1975 г. по делу "Гольдер против Соединенного Королевства" (Golder v. United Kingdom), §§ 35-36, Series A, N 18). Однако это право доступа не является абсолютным. Оно может подлежать ограничениям, например, содержащимся в правилах о сроках исковой давности, обеспечении распоряжений об издержках и положении несовершеннолетних и душевнобольных (см. Постановление Европейского Суда от 22 октября 1996 г. по делу "Стаббингс и другие против Соединенного Королевства" (Stubbings and Others v. United Kingdom), §§ 51-52, Reports 1996-IV; и Постановление Европейского Суда от 13 июля 1995 г. по делу "Толстой-Милославский против Соединенного Королевства" (Tolstoy Miloslavsky v. United Kingdom), §§ 62-67, Series A, N 316-B). Если доступ лица ограничен в силу закона или факта, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, умаляло ли установленное ограничение саму сущность этого права, и, в частности, преследовало ли оно законную цель, и существовала ли разумная связь пропорциональности между применяемыми средствами и преследуемой целью (см. Постановление Европейского Суда от 28 мая 1985 г. по делу "Ашингдейн против Соединенного Королевства" (Ashingdane v. United Kingdom), § 57, Series A, N 93).

149. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что 16 июля 2002 г. Зубово-Полянский районный суд отказал в принятии жалобы заявителя, поскольку заявитель направил их в суд, не представив их тюремной администрации, как того требовали Уголовно-исполнительный кодекс и Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений. Однако, он отмечает, что этот отказ не имел опоры на какое-либо из оснований, предусмотренных статьей 129 Гражданского процессуального кодекса, на которую суд сослался в качестве основания для отказа. Соответственно, его отказ не был основан на Гражданском процессуальном кодексе.

150. Что касается ссылки властей Российской Федерации на Уголовно-исполнительный кодекс и Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, эти положения могли служить основанием для применения дисциплинарных санкций к заключенным в этих учреждениях, но никоим образом не могли обосновать решение суда о принятии или отклонении гражданского требования. Гражданский процессуальный кодекс не предусматривает возможности применения иного законодательства для ограничения доступа к правосудию. Соответственно, не имелось законных оснований для отклонения требований заявителя. С учетом этого вывода отсутствует необходимость для рассмотрения Европейским Судом вопроса о том, преследовала ли указанная мера законную цель и была ли пропорциональной ей.

151. Отсюда следует, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с отказом в принятии районным судом требования заявителя для рассмотрения.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

152. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

153. Заявитель не выдвинул требований о справедливой компенсации. Соответственно, Европейский Суд полагает, что оснований для присуждения ему какой-либо суммы не имеется.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя;

2) постановил, что требования статьи 13 Конвенции, что касается предполагаемого отсутствия эффективного средства правовой защиты в связи с неудовлетворительными условиями содержания, нарушены не были;

3) постановил, что требования статьи 3 Конвенции в части предполагаемого отсутствия медицинской помощи нарушены не были;

4) постановил, что требования статьи 3 Конвенции в части предполагаемого жестокого обращения с заявителем нарушены не были;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части отсутствия эффективного расследования предполагаемого жестокого обращения;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 6 Конвенции;

7) постановил, что не имеется оснований для присуждения заявителю компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 9 июля 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда