Постановление Европейского Суда по правам человека от 22 декабря 2009 г. Дело "Макаренко (Makarenko) против Российской Федерации" (жалоба N 5962/03) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Макаренко (Makarenko)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 5962/03)

Постановление Суда

Страсбург, 22 декабря 2009 г.

По делу "Макаренко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 3 декабря 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 5962/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Анатолием Михайловичем Макаренко (далее - заявитель) 4 декабря 2002 г.

2. Интересы заявителя представляла Е. Липцер, адвокат Центра содействия международной защите в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.

3. Заявитель утверждал, в частности, что он был задержан незаконно, что длительность его предварительного заключения была чрезмерной, что суды страны не рассматривали либо несвоевременно рассматривали его ходатайства об освобождении или жалобы на решения о содержании под стражей, что ему было отказано в "справедливом разбирательстве" дела по обвинению в клевете и что его право на свободу выражения мнения было нарушено.

4. 22 июня 2006 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции, было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1949 году и проживал до задержания в г. Смоленске. Он является бывшим заместителем губернатора Смоленской области.

A. Уголовное дело по обвинению в мошенничестве, легализации доходов, полученных преступным путем, незаконном хранении боеприпасов и подделке документов

1. Задержание заявителя и принятие решения о его заключении под стражу

6. 24 октября 2002 г. в отношении ряда должностных лиц Администрации Смоленской области было возбуждено уголовное дело по подозрению в легализации доходов, полученных преступным путем, и мошенничестве.

7. 2 декабря 2002 г. заявитель был задержан в Прокуратуре Смоленской области, куда он был приглашен для допроса. Он был переведен в Управление Федеральной службы безопасности по Смоленской области (далее - ФСБ). В протоколе его задержания, составленном в 14 часов того же дня и представленном властями Российской Федерации, указано, что определенные документы были обнаружены и изъяты из рабочего кабинета заявителя. Указанные документы и иные доказательства, включая показания свидетелей, связывали заявителя с частными и государственными предприятиями, вовлеченными в легализацию доходов, полученных преступным путем, и мошеннические действия, или свидетельствовали о том, что он руководил такими предприятиями, и стали основой для подозрения в отношении заявителя в соучастии в мошенничестве при отягчающих вину обстоятельствах. Соответствующая часть протокола предусматривала:

"[Заявитель], который подозревается в совершении тяжкого преступления, задержан в соответствии с пунктами 1, 2 и 3 части 1 статьи 91 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а также по причине того, что органы предварительного следствия имеют достаточные основания полагать, что в случае освобождения он может скрыться... угрожать свидетелям, уничтожать доказательства или иным образом препятствовать производству по настоящему делу".

Заявитель подписал протокол, сделав рукописную пометку о несогласии с задержанием и обвинениями, выдвинутыми против него.

8. На следующий день старший следователь следственного отдела Управления ФСБ по Смоленской области, с согласия исполняющего обязанности прокурора Смоленской области, возбудил ходатайство перед Ленинским районным судом г. Смоленска о заключении заявителя под стражу. Ходатайство содержало объемное описание мошеннической деятельности ряда частных и государственных предприятий, в которую был предположительно вовлечен заявитель. Старший следователь также обращал внимание районного суда на иные обстоятельства, требующие заключения заявителя под стражу, а именно вероятность того, что он скроется и воспрепятствует производству по делу.

9. 3 декабря 2002 г. Ленинский районный суд принял решение о заключении заявителя под стражу, придя к выводу о том, что он обвинялся в совершении тяжкого преступления и что в случае освобождения он мог угрожать свидетелям, уничтожить доказательства и воспрепятствовать производству по делу.

10. Защитник заявителя обжаловала постановления о задержании и заключении под стражу. В частности, она утверждала, что отсутствуют доказательства, которые могли бы служить основанием для задержания заявителя, и что если такие доказательства существовали, они не были указаны в протоколе задержания заявителя. По мнению защитника, власти не представили доказательств, подтверждающих вывод о том, что заявитель мог скрыться или воспрепятствовать производству по делу.

11. 11 декабря 2002 г. Смоленский областной суд оставил постановление от 3 декабря 2002 г. без изменения, указав следующее:

"Принимая во внимание обстоятельства дела, информацию о личности обвиняемого, [суд находит, что] ходатайство следователя является обоснованным, поскольку [заявитель] мог угрожать свидетелям, уничтожить доказательства по делу и воспрепятствовать производству по делу".

12. Через две недели, 26 декабря 2002 г., Ленинский районный суд отклонил жалобу защитника на задержание заявителя, придя к выводу, что задержание было проведено в соответствии с частью 1 статьи 91 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

13. 6 февраля 2003 г. Смоленский областной суд, повторив мотивировку районного суда, оставил без изменения решение от 26 декабря 2002 г.

2. Продление срока содержания заявителя под стражей

(a) Постановление о продлении срока содержания под стражей от 31 января 2003 г.

14. 31 января 2003 г. Ленинский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 24 апреля 2003 г., постановив, что отсутствовали основания, требующие его освобождения.

15. Защитник заявителя обжаловала постановление. В частности, она утверждала, что районный суд не привел оснований, свидетельствующих о необходимости продления срока содержания заявителя под стражей.

16. В неустановленную дату Смоленский областной суд оставил без изменения постановление от 31 января 2003 г.

(b) Постановление о продлении срока содержания под стражей от 22 апреля 2003 г.

17. 22 апреля 2003 г. Ленинский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 1 июня 2003 г., указав, что для совершения определенных следственных действий требовалось дополнительное время. Районный суд также постановил следующее:

"[Заявитель] обвиняется в совершении тяжкого преступления; суд заключил его под стражу, поскольку он обвинялся в тяжком преступлении, соответственно, отсутствуют основания для изменения или отмены [меры пресечения].

Суд принимает во внимание тот факт, что срок содержания под стражей продлевается лишь на один месяц и восемь дней.

Суд принимает к сведению, что [у заявителя] имеется несовершеннолетний ребенок, однако при рассмотрении вопроса о продлении срока содержания под стражей суд должен учесть тот факт, что [заявитель] обвиняется в преступлении, предусмотренном пунктом "б" части 3 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, то есть в тяжком преступлении, минимальное наказание за которое составляет пять лет лишения свободы".

18. Постановление от 22 апреля 2003 г. было безуспешно обжаловано.

(c) Постановление о продлении срока содержания под стражей от 30 мая 2003 г.

19. 30 мая 2003 г. Ленинский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 1 сентября 2003 г., приведя те же основания, что и в постановлении от 22 апреля 2003 г.

20. 9 июня 2003 г. Смоленский областной суд оставил без изменения постановление от 30 мая 2003 г., согласившись с мотивировкой районного суда, согласно которой заявитель обвинялся в тяжких преступлениях, и следственным органам требовалось дополнительное время.

(d) Ходатайство об освобождении заявителя

21. 2 июля 2003 г. защитник заявителя обратилась с ходатайством об освобождении заявителя под подписку о невыезде из города. Защитник доказывала, что необходимость в содержании заявителя под стражей давно отпала, поскольку предварительное следствие было завершено. Защитник также отметила обстоятельства, исключающие возможность того, что заявитель скроется: у заявителя было трое несовершеннолетних детей, постоянное место жительства и работы; кроме того, до задержания следственные органы несколько раз вызывали его, и он каждый раз являлся.

22. 11 июля 2003 г. Ленинский районный суд отклонил ходатайство об освобождении. Он постановил, что заявитель обвинялся в мошенничестве при отягчающих обстоятельствах, легализации доходов, полученных преступным путем, незаконном хранении боеприпасов и подделке документов. Через месяц Смоленский областной суд оставил постановление без изменения, повторив выводы районного суда.

(e) Постановление от 25 сентября 2003 г.

23. 25 сентября 2003 г. Ленинский районный суд провел предварительное слушание по делу, на котором защитник заявителя ходатайствовала о его освобождении и прекращении уголовного преследования в его отношении. Районный суд отклонил ходатайство об освобождении, поскольку заявитель обвинялся в серьезных преступлениях и в случае освобождения мог скрыться или воспрепятствовать установлению истины. Районный суд назначил первое судебное заседание по делу на 8 октября 2003 г.

24. Защитники заявителя Липцер, Карлова и Кравчук обжаловали постановление.

25. 13 октября 2003 г. Ленинский районный суд вернул жалобу Липцер, сообщив, что заявитель отказался от ее услуг.

26. Через 10 дней заведующий юридической консультации N 10 Московской городской коллегии адвокатов сообщил районному суду, что Липцер и заявитель подписали соглашение, в соответствии с которым Липцер наделялась полномочиями для обжалования постановления от 25 сентября 2003 г. Жалоба Липцер на постановление от 25 сентября 2003 г. прилагалась.

27. 30 октября 2003 г. Ленинский районный суд принял жалобу Липцер к производству и направил ее в Смоленский областной суд. Пять дней спустя областной суд, заслушав Карлову и Кравчука, оставил постановление от 25 сентября 2003 г. без изменения. Жалоба Липцер была рассмотрена областным судом 30 декабря 2003 г. и отклонена как необоснованная.

(f) Ходатайство об освобождении заявителя и постановление от 8 октября 2003 г.

28. В судебном заседании 8 октября 2003 г. Ленинский районный суд отклонил ходатайство защитника заявителя о его освобождении.

29. Неделю спустя постановление районного суда было обжаловано защитником.

30. 18 ноября 2003 г. Смоленский областной суд со ссылкой на пункт 2 части 5 статьи 355 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации прекратил производство по жалобе, придя к выводу о том, что ходатайство об освобождении было рассмотрено и отклонено в судебном заседании и соответствующее постановление не подлежит обжалованию.

(g) Постановление от 13 ноября 2003 г.

31. 13 ноября 2003 г. Ленинский районный суд провел судебное заседание. На заседании защитник заявителя просила об освобождении заявителя под подписку. Районный суд отклонил ходатайство, отметив, что основания для освобождения отсутствовали.

32. Защитник заявителя, ссылаясь на пункт 3 статьи 5 Конвенции, обжаловала постановление от 13 ноября 2003 г.

33. 30 декабря 2003 г. Смоленский областной суд оставил без изменения постановление от 13 ноября 2003 г. Областной суд пришел к выводу, что основания, требующие содержания заявителя под стражей, не изменились, в связи с чем ходатайство отклонено законно.

(h) Постановление о содержании под стражей от 19 ноября 2003 г.

34. 19 ноября 2003 г. Ленинский районный суд отклонил еще одно ходатайство об освобождении заявителя. Он пришел к выводу, что новых оснований, требующих освобождения заявителя, установлено не было. Данное постановление было оставлено без изменения 30 декабря 2003 г. Смоленским областным судом, который повторил мотивировку районного суда.

(i) Ходатайства об освобождении от 24 ноября 2003 г. и постановления от 29 декабря 2003 г. и 30 января 2004 г.

35. 24 ноября 2003 г. защитник заявителя ходатайствовала об освобождении заявителя под подписку о невыезде из города. Ленинский районный суд отказал в рассмотрении ходатайства, заключив, что оно представляло собой простое повторение предыдущих ходатайств защитника об освобождении.

36. В судебном заседании 29 декабря 2003 г. заявитель безуспешно просил районный суд освободить его. 6 апреля 2004 г. Смоленский областной суд рассмотрел жалобу защитника на постановление от 29 декабря 2003 г. и оставил его без изменения как соответствующее закону. Областной суд подтвердил мнение районного суда о том, что основания для освобождения заявителя отсутствовали.

37. 30 января 2004 г. районный суд отложил разбирательство в связи с болезнью соподсудимого заявителя. Защитники безуспешно ходатайствовали об освобождении заявителя. 16 марта 2004 г. областной суд оставил постановление от 30 января 2004 г. без изменения, поскольку новые основания, требующие освобождения, отсутствовали.

(j) Постановление о продлении содержания под стражей от 26 февраля 2004 г.

38. 26 февраля 2004 г. Ленинский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 26 мая 2004 г. Постановление в соответствующей части предусматривало:

"[Заявитель] обвиняется в совершении умышленных корыстных тяжких преступлений. Обстоятельства, которые служили основанием для заключения [заявителя] под стражу, не изменились. Новые обстоятельства, требующие освобождения [заявителя]... не возникли.

Судебное следствие не окончено, [суд] продолжает исследовать доказательства. В случае освобождения подсудимый может воспрепятствовать установлению истины по делу, скрыться или совершить новые преступления".

39. 30 марта 2004 г. Смоленский областной суд повторил мотивировку, приведенную районным судом 26 февраля 2004 г., и оставил постановление без изменения.

(k) Постановление о продлении срока содержания под стражей от 26 мая 2004 г.

40. 26 мая 2004 г. Ленинский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 26 августа 2004 г. по тем же основаниям, которые были приведены в постановлении от 26 февраля 2004 г. Указанное постановление вступило в силу 6 июля 2004 г., когда областной суд оставил его без изменения, заключив, что районный суд принял во внимание все относимые факторы, включая личность заявителя, и законно продлил срок содержания под стражей.

3. Суд и обжалование приговора

41. 28 июня 2004 г. Ленинский районный суд признал заявителя виновным в мошенничестве при отягчающих обстоятельствах, незаконном владении боеприпасами и подделке документов и приговорил его к пяти годам лишения свободы.

42. 12 октября 2004 г. Смоленский областной суд изменил приговор от 28 июня 2004 г., прекратив производство по делу в части обвинения в мошенничестве по причине истечения установленного законом срока давности и уменьшив срок наказания на два месяца.

B. Уголовное дело по обвинению в клевете

43. Утром 16 мая 2002 г. в машину заявителя было произведено несколько выстрелов. В машине находились заявитель, его пятилетняя дочь, телохранитель и водитель. Заявитель был ранен, его телохранитель получил серьезную травму, а водитель был убит.

44. В тот же день заявитель дал пресс-конференцию, на которой он обвинил M., генерала ФСБ и кандидата на будущих выборах губернатора Смоленской области, в покушении на убийство.

45. M. обратился с жалобой в Прокуратуру Смоленской области, в результате чего 18 мая 2002 г. в отношении заявителя было возбуждено уголовное дело по обвинению в клевете.

46. 19 августа 2002 г. заявителю в присутствии защитника Карловой был вручен окончательный текст обвинительного заключения и он был допрошен в качестве обвиняемого. В тот же день Карлова начала ознакомление с материалами дела, в соответствии с требованиями статьи 53 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Через два дня заявитель и Карлова закончили ознакомление с материалами дела и сделали соответствующие рукописные пометки в деле.

47. 29 августа 2002 г. дело заявителя было передано мировому судье судебного участка N 7 г. Смоленска, который по ходатайству заявителя и Карловой назначил предварительное слушание на 19 ноября 2002 г.

48. В первом судебном заседании, которое состоялось 19 декабря 2002 г., мировой судья удовлетворил ходатайство заявителя об отложении разбирательства с целью ознакомления защитника с делом. 22 января 2003 г. мировой судья удовлетворил еще одно ходатайство заявителя о допуске двух других защитников, приглашенных заявителем для участия в разбирательстве.

49. С 22 января по 12 февраля 2003 г. суд провел ряд судебных заседаний, на которых интересы заявителя преимущественно представляла Карлова.

50. В судебном заседании 6 февраля 2003 г. заявитель сообщил мировому судье, что он более не намеревается участвовать в судебном разбирательстве и расторгает соглашения со всеми своими защитниками. В тот же день мировой судья решил продолжить разбирательство дела в отсутствие заявителя, отстранил от дела двух защитников заявителя и обязал третьего защитника заявителя, Карлову, продолжать представление его интересов. Мировой судья объявил перерыв в заседании до послеобеденного времени того же дня. После перерыва на обед Карлова зачитала повторный отказ заявителя от ее услуг и покинула зал суда, не дожидаясь реакции мирового судьи.

51. 7 февраля 2003 г. мировой судья постановил, что Карлова допустила неуважение к суду, поскольку она покинула зал суда без разрешения. Мировой судья также направил уведомление председателю Смоленской областной коллегии адвокатов относительно действий Карловой, прося его обеспечить ее участие в последующих заседаниях.

52. Карлова явилась в следующее судебное заседание. Она сообщила мировому судье, что отказывается предоставлять юридическую помощь заявителю, сославшись на то, что он отказался от ее услуг.

53. Карлова не явилась в следующее заседание 12 февраля 2003 г. Мировой судья вынес частное постановление и вновь уведомил Смоленскую областную коллегию адвокатов о действиях Карловой.

54. В тот же день мировой судья признал заявителя виновным в клевете при отягчающих обстоятельствах и приговорил его к одному году условно* (* Так в тексте Постановления. Согласно сообщениям в средствах массовой информации, заявителю было назначено наказание в виде одного года лишения свободы, при этом суд постановил считать приговор условным, с испытательным сроком на один год (прим. переводчика).). Мировой судья основал приговор на показаниях потерпевшего и четырех свидетелей, которые присутствовали на пресс-конференции заявителя, на письменном протоколе, аудиозаписи и видеозаписи пресс-конференции, письме Управления внутренних дел по Смоленской области, согласно которому отсутствует информация о причастности M. к каким-либо незаконным действиям, и протоколе допроса заявителя. Мировой судья постановил, в частности:

"...суд квалифицирует действия [заявителя]... как распространение ложных сведений, порочащих честь и достоинство иного лица и подрывающих его репутацию, связанное с обвинением данного лица в совершении особо тяжкого преступления, поскольку он, посредством устных высказываний, [адресованных] ряду лиц, распространил ложные сведения об организации M. покушения на убийство [заявителя]. Он распространил сведения в утвердительной, а не предположительной манере. Кроме того, [заявитель] знал, что M. является высокопоставленным должностным лицом, и на момент, когда были сделаны высказывания, участвует в качестве кандидата в выборах губернатора Смоленской области, соответственно, любая дискредитирующая информация могла в определенной степени подорвать его репутацию. Высказывания, с которыми выступил [заявитель], были ложными... необоснованными и неподтвержденными: на момент, когда высказывания [были сделаны], в отношении M. не было возбуждено уголовное дело и не предпринимались иные следственные действия правоохранительными органами; высказывание не содержало ссылок на заслуживающие доверия доказательства или документы, доказывающие соответствие высказывания действительности, или ссылок на источники информации, на основе которых [заявитель] заключил, что M. был причастен к преступлению, совершенному в его отношении. Нет сомнений, что [заявитель] осознавал это, но он публично и умышленно выступил с вышеупомянутым высказыванием в присутствии представителей средств массовой информации, обвиняя M. в совершении особо тяжкого преступления, тем самым опорочив потерпевшего, его честь и достоинство, и [заявитель], занимая должность заместителя губернатора Смоленской области, должен был знать об этом.

На заседании Администрации Смоленской области 16 мая 2002 г. [заявитель] представил лишь одно доказательство в подтверждение своего высказывания о причастности M. к покушению на убийство: за два дня до [покушения] генерал M. угрожал ему ([заявителю]) в присутствии заместителя председателя Смоленского областного суда A. и заместителя прокурора Смоленской области П. Это объяснение... было исследовано в ходе разбирательства, но не было доказано, поскольку A. и П., допрошенные в качестве свидетелей в открытом судебном заседании, не подтвердили его. Суд не усматривает причин не доверять этим свидетелям. Иных доказательств, подтверждающих действительность [высказывания заявителя], представлено не было.

Суд также отмечает, что [имеются доказательства] намерения подсудимого распространить ложные сведения публично (по каким бы то ни было причинам) и тем самым негативно повлиять на мнение людей о потерпевшем, чтобы подорвать его репутацию перед выборами: во-первых, утвердительный, а не предположительный характер высказывания; содержание выступления [заявителя] до и после клеветнического высказывания; распространение ложной информации на заседании Администрации Смоленской области, то есть лицам, которые не имели полномочий возбуждать уголовное дело и проверять высказывания; тот факт, что заявитель выступил с данным высказыванием несколько раз... после покушения на убийство... и в ходе предварительного следствия... Кроме того, ложный характер высказывания, с которым выступил [заявитель], подтверждается его признанием, сделанным на пресс-конференции 28 мая 2002 г., во время которой он подтвердил, что, насколько ему известно, M. не был причастен к покушению, и принес извинения".

55. Заявитель и три его защитника обжаловали приговор от 12 февраля 2003 г. В частности, они жаловались на то, что мировой судья продолжил рассмотрение дела после отказа заявителя участвовать в нем и что он принудил Карлову представлять заявителя, хотя тот отказался от помощи трех защитников, включая Карлову. Карлова также подала отдельную жалобу на частные постановления от 7 и 12 февраля 2003 г.

56. 21 ноября 2003 г. Ленинский районный суд г. Смоленска в присутствии заявителя и трех его защитников оставил без изменения приговор от 12 февраля 2003 г. Что касается жалобы заявителя в части его права на защиту, районный суд постановил, что в соответствии с российским законодательством защитник не может отказаться представлять подсудимого, если он уже принял на себя такое обязательство. Однако подсудимый может отказаться от юридической помощи. Такой отказ не является обязательным для суда, если подсудимый в то же время просит о рассмотрении дела в его отсутствие. Соответственно, мировой судья законно обязал Карлову продолжить преставление интересов заявителя, поскольку последний не желал участвовать в разбирательстве, отказался от помощи защитников и не просил суд назначить другого защитника.

57. В тот же день Ленинский районный суд оставил без изменения частные постановления от 7 и 12 февраля 2003 г.

58. 27 января 2004 г. Смоленский областной суд в последней инстанции оставил судебные акты от 12 февраля и 21 ноября 2003 г. и частные постановления от 7 и 12 февраля 2003 г. без изменения. Заявитель и его защитники участвовали в заседании.

II. Применимое национальное законодательство

59. До 1 июля 2002 г. вопросы уголовного права* (* Так в оригинале. По-видимому, имеются в виду вопросы уголовного судопроизводства (прим. переводчика).) регулировались Уголовно-процессуальным кодексом Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (Закон от 27 октября 1960 г., далее - старый УПК). С 1 июля 2002 г. старый УПК был заменен Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (Закон N 174-ФЗ от 18 декабря 2001 г., далее - новый УПК).

A. Вопросы содержания под стражей

1. Меры пресечения

60. Меры пресечения включали подписку о невыезде, личное поручительство, залог и заключение под стражу (статья 89 старого УПК, статья 98 нового УПК).

2. Органы, решающие вопрос о заключении под стражу

61. Конституция России от 12 декабря 1993 г. устанавливает, что для заключения обвиняемого под стражу или продления срока его или ее содержания под стражей необходимо судебное решение (статья 22)* (* Буквально - "Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению" (прим. переводчика).).

Согласно старому УПК, решение о заключении под стражу могло быть принято прокурором или судом (статьи 11, 89 и 96).

Новый УПК требует вынесения решения районным или городским судом по мотивированному ходатайству прокурора при наличии соответствующих доказательств (части 1, 3-6 статьи 108).

3. Основания для заключения под стражу

62. При разрешении вопроса о заключении обвиняемого под стражу компетентный орган обязан был установить, "имеются ли достаточные основания полагать", что он или она скроется от дознания, предварительного следствия или суда, воспрепятствует установлению истины по уголовному делу или будет заниматься преступной деятельностью* (* А также для обеспечения исполнения приговора (прим. переводчика).) (статья 89 старого УПК). Он также должен был учитывать тяжесть предъявленного обвинения, личность обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное положение и другие обстоятельства (статья 91 старого УПК, статья 99 нового УПК).

63. До 14 марта 2001 г. заключение под стражу применялось по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года, или "при исключительных обстоятельствах"* (* Буквально "в исключительных случаях эта мера пресечения может быть применена по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы и на срок не свыше одного года" (прим. переводчика).) дела (статья 96). 14 марта 2001 г. в старый УПК были внесены изменения, допускавшие заключение обвиняемых под стражу по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, или если они нарушили ранее избранную им меру пресечения или не имеют постоянного места жительства в России или если их личность не может быть установлена. Поправками от 14 марта 2001 г. было также отменено положение, допускавшее содержание обвиняемых под стражей исключительно на основании общественной опасности совершенного преступления. Новый УПК воспроизвел измененные положения (часть 1 статьи 97 и часть 1 статьи 108), и в него были внесены положения о том, что обвиняемый не должен заключаться под стражу, если возможно применение более мягкой меры пресечения.

4. Сроки содержания под стражей

(a) Два вида содержания под стражей

64. Кодексы различают два вида содержания под стражей: во-первых, "за следствием"* (* Понятия содержания под стражей "за следствием" или "за судом" широко используются в быту правоохранительных органов, по крайней мере, с начала советского периода. Однако в процессуальном законодательстве эти выражения не применяются (прим. переводчика).), то есть в период, когда компетентный орган - милиция или прокуратура - расследует дело, и, во-вторых, "за судом" (или в ходе судебного разбирательства), на стадии рассмотрения дела судом. Хотя на практике между ними не было разницы (заключенный содержался в одном и том же изоляторе), исчисление сроков было различным.

(b) Сроки содержания под стражей "за следствием"

65. После задержания подозреваемый содержится под стражей "за следствием". Содержание под стражей "за следствием" не может превышать два месяца, но этот срок может быть продлен до 18 месяцев "при исключительных обстоятельствах". Согласно старому УПК, срок продлевался вышестоящими прокурорами, но в настоящее время для этого требуются разрешения вышестоящих судов (согласно новому УПК). Содержание под стражей "за следствием" свыше 18 месяцев не допускается (статья 97 старого УПК, часть 4 статьи 109 нового УПК)

66. Срок содержания под стражей "за следствием" исчисляется до направления прокурором уголовного дела в суд (статья 97 старого УПК, часть 9 статьи 109 нового УПК) Срок содержания под стражей "за следствием" исчисляется до направления прокурором уголовного дела в суд (статья 97 старого УПК, часть 9 статьи 109 нового УПК).

67. Материалы оконченного расследованием уголовного дела должны быть предъявлены для ознакомления обвиняемому не позднее чем за месяц до истечения предельного срока содержания под стражей (статья 97 старого УПК, часть 5 статьи 109 нового УПК). Если обвиняемому требуется больше времени для ознакомления с материалами дела, судья по ходатайству прокурора может продлить срок содержания под стражей до полного ознакомления с материалами дела и направления дела в суд (статья 97 старого УПК, пункт 1 части 8 статьи 109 нового УПК). Согласно старому УПК, срок мог быть продлен не более чем на шесть месяцев.

68. Согласно старому УПК суд первой инстанции мог возвратить дело для "дополнительного расследования" при наличии процессуальных нарушений, которые не могли быть устранены в судебном заседании. В таких случаях содержание заявителя под стражей вновь квалифицировалось "за следствием", и продолжали применяться соответствующие сроки. Однако при возвращении судом на дополнительное расследование дела, по которому срок содержания обвиняемого под стражей "за следствием" истек, продление срока содержания под стражей производилось прокурором, осуществляющим надзор за следствием, в пределах одного месяца с момента поступления к нему дела. Дальнейшее продление указанного срока могло быть произведено лишь при условии, что время пребывания обвиняемого под стражей "за следствием" не превысило 18 месяцев (статья 97).

(c) Сроки содержания под стражей "за судом"/ "в ходе судебного разбирательства"

69. С момента направления прокурором дела в суд обвиняемый считался содержащимся под стражей "за судом" (или "в ходе судебного разбирательства").

70. До 15 июня 2001 г. старый УПК не предусматривал каких-либо сроков содержания под стражей "в ходе судебного разбирательства". 15 июня 2001 г. была введена новая статья 239-1, устанавливавшая, что содержание под стражей "в ходе судебного разбирательства"* (* Буквально "срок содержания под стражей лица, дело которого находится в производстве суда" (прим. переводчика).) не может, как правило, превышать шести месяцев с даты поступления дела в суд. Однако при наличии данных о том, что освобождение подсудимого из-под стражи существенно затруднит всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела, суд по собственной инициативе либо ходатайству прокурора мог продлить срок содержания подсудимого под стражей не более чем на три месяца. Эти положения не применялись к лицам, обвиняемым в совершении особо тяжких преступлений.

71. Новый УПК устанавливает, что срок содержания под стражей "за судом" исчисляется с даты поступления дела в суд до даты вынесения приговора. Период содержания под стражей "за судом" обычно не может превышать шести месяцев, но по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях он может продлеваться неоднократно, каждый раз не более чем на три месяца (части 2 и 3 статьи 255).

5. Судебная проверка законности содержания под стражей

(a) В период содержания под стражей "за следствием"

72. Согласно старому УПК, жалобы на применение прокурором заключения под стражу в качестве меры пресечения, а равно на продление срока содержания под стражей приносились в суд лицом, содержащимся под стражей, его защитником или представителем. Судья проверял законность и обоснованность решения о заключении под стражу или о продлении его срока не позднее трех суток со дня получения соответствующих материалов. Судебная проверка производилась в закрытом заседании с участием прокурора, защитника или представителя. Судья вызывал в заседание лицо, содержащееся под стражей, и заочное рассмотрение жалобы допускалось только при исключительных обстоятельствах, если заключенный добровольно отказался от своего права присутствия. Судья мог отменить меру пресечения в виде заключения под стражу и освободить лицо из-под стражи или оставить жалобу без удовлетворения (статья 220-1)* (* Европейский Суд пересказал также содержание статьи 220-2 УПК РСФСР (прим. переводчика).). Постановление судьи могло быть обжаловано в вышестоящий суд. Жалоба рассматривалась в те же сроки, что и жалоба на приговор, вынесенный по существу предъявленного обвинения (последняя часть статьи 331).

73. Согласно новому УПК, постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или продлении его срока может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения. Суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе или представлению не позднее чем через трое суток со дня их поступления (часть 10 статьи 108)* (* Европейский суд имел в виду часть 11 той же статьи УПК Российской Федерации (прим. переводчика).).

(b) В период судебного разбирательства

74. При поступлении дела судья должен, в частности, выяснить, подлежит ли изменению или отмене избранная обвиняемому мера пресечения (часть 5 статьи 222 и статья 230 старого УПК, пункт 3 статьи 228 и пункт 6 части 2 статьи 231 нового УПК), и разрешить ходатайства обвиняемого об изменении меры пресечения (статья 223 старого УПК).

75. В любое время при рассмотрении дела суд может избрать, изменить или отменить меру пресечения в отношении подсудимого, включая содержание под стражей (статья 260 старого УПК, часть 1 статьи 255 нового УПК). Любое такое постановление выносится судом в совещательной комнате и излагается в виде отдельного документа, подписываемого всем составом суда (статья 261 старого УПК, статья 256 нового УПК)

76. Жалоба на такое определение подается в вышестоящий суд. Она должна быть подана в 10-дневный срок и рассмотрена в те же сроки, что и жалоба на приговор, вынесенный по существу предъявленного обвинения* (* Согласно УПК РСФСР в семидневный срок (прим. переводчика).) (статья 331 старого УПК, часть 4 статьи 255 нового УПК).

6. Сроки судебного разбирательства

77. Согласно старому УПК, не позднее 14 суток со дня поступления уголовного дела в суд (если подсудимый находился под стражей) судья принимал одно из следующих решений: (1) о назначении судебного заседания; (2) о возвращении дела для производства дополнительного расследования; (3) о приостановлении или прекращении производства по делу; (4) о направлении дела по подсудности (статья 221). Новый УПК предусматривает право судьи на принятие в тот же срок следующих решений: (1) о направлении уголовного дела по подсудности; (2) о назначении предварительного слушания; (3) о назначении судебного заседания (статья 227). В этом последнем случае судебное разбирательство должно начаться не позднее чем через 14 дней после назначения судьей даты судебного заседания (статья 239 старого УПК, часть 1 статьи 233 нового УПК). Ограничения для назначения даты предварительного слушания отсутствуют.

78. Длительность судебного разбирательства не ограничена.

79. Согласно старому УПК, суд кассационной инстанции должен был рассмотреть поступившее по кассационной жалобе или протесту дело не позднее чем через 10 суток со дня его поступления. При особой сложности дела или в других исключительных случаях или при рассмотрении дела Верховным Судом этот срок мог быть продлен до двух месяцев* (* Только при рассмотрении жалобы Верховным Судом. Региональные суды рассматривали жалобы не более чем 20 дней (прим. переводчика).) (статья 333). Дальнейшее продление срока не допускалось

Новый УПК устанавливает, что суд кассационной инстанции должен начать рассмотрение жалобы не позднее чем через месяц со дня ее подачи (статья 374)* (* Буквально: "Рассмотрение уголовного дела судом кассационной инстанции должно быть начато не позднее одного месяца со дня его поступления в суд кассационной инстанции" (прим. переводчика).).

B. Участие защитника

80. Статья 51 нового УПК в соответствующей части предусматривает следующее:

"1. Участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если:

1) подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника в порядке, установленном статьей 52 настоящего Кодекса;

2) подозреваемый, обвиняемый является несовершеннолетним;

3) подозреваемый, обвиняемый в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту;

3.1) судебное разбирательство проводится [в отсутствие подсудимого] в соответствии с частью 5 статьи 247 настоящего Кодекса;

4) подозреваемый, обвиняемый не владеет языком, на котором ведется производство по уголовному делу;

5) подозреваемому или обвиняемому предъявлено серьезное обвинение* (* Буквально: "Лицо обвиняется в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание..." (прим. переводчика).) в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь;

6) уголовное дело подлежит рассмотрению судом с участием присяжных заседателей;

7) обвиняемый заявил ходатайство о рассмотрении уголовного дела [без проведения судебного разбирательства] в порядке, установленном главой 40 настоящего Кодекса;

2...

3. Если в случаях, предусмотренных частью первой настоящей статьи, защитник не приглашен самим подозреваемым, обвиняемым, его законным представителем, а также другими лицами по поручению или с согласия подозреваемого, обвиняемого, то дознаватель, следователь или суд обеспечивает участие защитника в уголовном судопроизводстве".

81. Статья 52 Кодекса предусматривает, что подозреваемый, обвиняемый вправе в любой момент производства по уголовному делу отказаться от помощи защитника. Такой отказ допускается только по инициативе подозреваемого или обвиняемого. Отказ от защитника заявляется в письменном виде и должен быть зафиксирован в соответствующем процессуальном акте. Отказ от защитника не лишает подозреваемого, обвиняемого права в дальнейшем ходатайствовать о допуске защитника к участию в производстве по уголовному делу. Допуск защитника не влечет за собой повторения процессуальных действий, которые к этому моменту уже были произведены

C. Участие подсудимого

82. Судебное разбирательство уголовного дела проводится при обязательном участии подсудимого, кроме случая, когда по уголовному делу о преступлении небольшой или средней тяжести подсудимый ходатайствует о рассмотрении данного уголовного дела в его отсутствие (части 1 и 4 статьи 247 нового УПК).

D. Рассмотрение жалоб на приговоры мировых судей

83. Главы 43-45 нового УПК регулируют порядок подачи и рассмотрения жалоб на приговоры, вынесенные мировыми судьями. В частности, статья 365 кодекса устанавливает, что районный суд, рассматривая апелляционную жалобу на приговор мирового судьи, проводит судебное следствие, в рамках которого суд заслушивает выступления сторон и исследует доказательства, включая показания свидетелей, экспертов и так далее. Районный суд может по ходатайству стороны заслушать показания новых свидетелей, назначить экспертизу и истребовать вещественные доказательства и документы, даже если мировой судья ранее отказал в осуществлении таких процессуальных действий. Районный суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства об исследовании нового доказательства на том основании, что оно не было удовлетворено мировым судьей.

Право

I. Предполагаемое нарушение подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции

84. Заявитель жаловался на основании подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции на то, что его задержание было незаконным, поскольку власти не имели оснований подозревать его в совершении какого-либо преступления. Статья 5 Конвенции в соответствующей части предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения..."

A. Доводы сторон

85. Власти Российской Федерации, ссылаясь на копию протокола задержания заявителя от 2 декабря 2002 г., утверждали, что задержание было осуществлено в соответствии с требованиями российского Уголовно-процессуального кодекса, на основе обоснованного подозрения в том, что заявитель совершил ряд тяжких преступлений. Власти Российской Федерации подчеркнули, что подозрение было основано на исчерпывающих доказательствах, включая показания свидетелей и документы, подтверждающие причастность заявителя к крупномасштабному мошенничеству и легализации доходов, полученных преступным путем.

86. Заявитель настаивал на том, что его задержание было незаконным, поскольку национальные власти не привели какие-либо основания, оправдывающие вывод о том, что он совершил преступление. Он также утверждал, что власти не сослались на исчерпывающий перечень оснований, предусмотренных статьей 91 российского Уголовно-процессуального кодекса, в протоколе его задержания.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

87. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

88. Европейский Суд прежде всего напоминает, что "обоснованность" подозрения, на котором должно быть основано задержание, представляет собой существенную часть гарантии от произвольного задержания и заключения под стражу, заложенной в подпункте "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Необходимо наличие определенных фактов или информации, которые бы убедили объективного наблюдателя в том, что заинтересованное лицо могло совершить преступление, при этом решение вопроса о том, что может считаться обоснованным, зависит от всех обстоятельств дела (см. Постановление Европейского Суда от 30 августа 1990 г. по делу "Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства" (Fox, Campbell and Hartley v. United Kingdom), Series A, N 182, p. 16, § 32).

89. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что заявитель был задержан органами уголовного преследования по подозрению в совершении мошенничества при отягчающих вину обстоятельствах. Протокол, составленный немедленно после задержания и подписанный заявителем, содержал описание обвинений против него и перечень доказательств, на которых основывалось подозрение. Органы следствия, в соответствии со статьей 91 российского Уголовно-процессуального кодекса, также сослались на возможность того, что заявитель скроется или воспрепятствует производству по уголовному делу, как на дополнительные основания, требующие его задержания (см. § 7 настоящего Постановления). Законность задержания оспаривалась заявителем в рамках национального разбирательства, в котором суды двух инстанций, исследовав утверждения заявителя о том, что его задержание не было оправдано подозрением, опирающимся на разумные основания, отклонили их как необоснованные (см. §§ 12 и 13 настоящего Постановления). В указанных разбирательствах следственные органы представили доказательства, касающиеся обстоятельств, приведших к задержанию, а заявителю была предоставлена возможность выступить с возражениями.

90. Что касается оснований для задержания заявителя, Европейский Суд отмечает, что национальные власти ссылались на документальные доказательства, изъятые из рабочего кабинета заявителя при обыске, и на свидетельские показания, подтверждающие причастность заявителя к крупномасштабным мошенническим действиям, в которые был вовлечен ряд частных и государственных предприятий. Европейский Суд принимает к сведению, что заявитель не оспаривал достоверность или последовательность документальных доказательств или свидетельских показаний (см. противоположный пример в Решении Комиссии по правам человека от 14 января 1997 г. по делу "Контрада против Италии" (Contrada v. Italy), жалоба N 27143/95, Decisions and Reports (DR) 88-A). Кроме того, он не отрицал свою связь с предприятиями, вовлеченными в предполагаемые преступные действия. Возражение заявителя носило скорее формальный характер. Он лишь утверждал, что власти были обязаны изложить подробное описание доказательств, подтверждающих каждое из оснований, приведенных в статье 91 российского Уголовно-процессуального кодекса.

91. В этой связи Европейский Суд напоминает, что обоснованное подозрение, о котором идет речь в подпункте "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции, не означает, что вина подозреваемого на этой стадии должна быть установлена и доказана, и нельзя требовать с целью обоснования задержания и заключения под стражу, чтобы было доказано совершение преступления, в котором обвиняется заинтересованное лицо. Несомненно, целью официального расследования и содержания под стражей является однозначное установление юридической квалификации и характера преступлений, в которых обвиняется лицо (см. Постановление Европейского Суда от 29 ноября 1988 г. по делу "Броган и другие против Соединенного Королевства" (Brogan and Others v. United Kingdom), Series A, N 145-B; и Постановление Европейского Суда от 28 октября 1994 г. по делу "Мюррей против Соединенного Королевства" (Murray v. United Kingdom), Series A, N 300-A).

92. При обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд полагает, что подозрение в отношении заявителя достигло требуемой степени, поскольку оно было основано на конкретной информации о его причастности к крупномасштабному мошенничеству. Европейский Суд также придает особое значение тому факту, что возражения заявителя относительно "обоснованности" подозрения в его отношении были рассмотрены национальными судами двух уровней судебной системы, и отклонение ими утверждений заявителя было основано на их знаниях и опыте в области национальной экономической деятельности (см. аналогичное обоснование в Решении Комиссии по правам человека от 13 декабря 1978 г. по делу "Х. против Германии" (X. v. Germany), жалоба N 8098/77, Decisions and Reports (DR) 16; и в более позднем Постановлении Европейского Суда по делу "О'Хара против Соединенного Королевства" (O'Hara v. United Kingdom), жалоба N 37555/97, §§ 37-38, ECHR 2001-X).

93. Соответственно, можно признать, что заявитель был задержан и заключен под стражу по "обоснованному подозрению" в совершении преступления в значении подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Следовательно, данное положение Конвенции нарушено не было.

II. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

94. Заявитель жаловался, что длительность его предварительного заключения была необоснованной в нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу, в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи, незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда".

A. Доводы сторон

95. Власти Российской Федерации утверждали, что длительность содержания заявителя под стражей не была чрезмерной. Неоднократное продление срока содержания под стражей было необходимо при обстоятельствах дела, в частности, принимая во внимание тяжесть обвинений в отношении заявителя и угрозу того, что в случае освобождения он воспрепятствует рассмотрению дела или скроется. Власти Российской Федерации подчеркнули, что следственные и судебные органы продемонстрировали особую тщательность при ведении уголовного разбирательства в отношении заявителя.

96. Заявитель утверждал в ответ, что суды страны не представили каких-либо доказательств того, что он действительно мог продолжить преступную деятельность, скрыться или воспрепятствовать производству по делу. Единственным основанием для его продолжительного содержания под стражей была тяжесть предъявленных ему обвинений. Заявитель также подчеркивал, что его поведение до задержания, в частности исполнение им предписаний прокуратуры, дополнительно доказывало безосновательность вывода судов страны о том, что он мог скрыться.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

97. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

98. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда вопрос о том, какой период содержания под стражей может считаться разумным, не может быть разрешен отвлеченно. Обоснованность продления содержания обвиняемого под стражей должна определяться в каждом случае в соответствии с его особенными характеристиками. Продолжительное содержание под стражей в конкретном деле может быть оправданным только в том случае, если существуют конкретные указания на реальное требование публичного интереса, которое, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивает принцип уважения личной свободы.

В первую очередь национальные судебные органы обязаны обеспечить, чтобы в конкретном деле срок предварительного заключения обвиняемого не выходил за рамки разумной длительности. В этих целях они должны исследовать все факты, свидетельствующие в пользу или против существования реального требования публичного интереса, оправдывающего, с надлежащим учетом принципа презумпции невиновности, отход от правила уважения личной свободы, и должны указать их в своих решениях об отклонении ходатайств об освобождении. Европейский Суд призван установить наличие или отсутствие нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции в основном на основании мотивов, приведенных в решениях национальных судов, и реальных фактов, указанных заявителем в своих жалобах (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 152, ECHR 2000-IV).

99. Доводы за и против освобождения не должны быть "общими и абстрактными" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Смирнова против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia), жалобы N 46133/99 и 48183/99, § 63, ECHR 2003-IX* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год".)). Если закон содержит презумпцию в пользу факторов, относимых к основаниям сохранения меры пресечения, существование конкретных фактов, перевешивающих правило уважения личной свободы, должно быть убедительно продемонстрировано (см. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, § 84, последняя часть).

100. Наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности содержания под стражей, однако по прошествии времени оно перестает быть достаточным. Европейский Суд должен в таких случаях установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что национальные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", § 153).

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

101. Европейский Суд находит, что период, который должен быть принят во внимание, начался 2 декабря 2002 г., когда заявитель был задержан, и завершился 28 июня 2004 г., когда он был признан виновным Ленинским районным судом по обвинениям в мошенничестве, незаконном хранении боеприпасов и подделке документов. Европейский Суд уже пришел к заключению, что содержание заявителя под стражей первоначально было обусловлено обоснованным подозрением в его причастности к крупномасштабному мошенничеству (см. § 93 настоящего Постановления). Национальные власти ссылались на тяжесть предъявленных заявителю обвинений и необходимость исключить возможность того, что заявитель скроется и воспрепятствует производству по делу, как на основания для его заключения под стражу. На указанной стадии разбирательства данные основания оправдывали содержание заявителя под стражей (см. Постановление Европейского Суда от 8 ноября 2005 г. по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 176, ECHR 2005-X (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.)). Однако по прошествии времени значение таких оснований неизбежно уменьшалось. Соответственно, власти были обязаны проанализировать личную ситуацию заявителя более подробно и привести конкретные основания для содержания его под стражей.

102. Европейский Суд отмечает, что власти продлевали срок содержания заявителя под стражей несколько раз. В своих решениях они последовательно ссылались на тяжесть обвинений как на основной фактор, а также на возможность того, что заявитель скроется или воспрепятствует производству по делу.

103. Что касается ссылки национальных властей на тяжесть обвинений как на решающий фактор, Европейский Суд систематически указывал, что тяжесть обвинений не может сама по себе оправдывать длительные сроки содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, § 102* (* Там же. N 9/2005.); Постановление Европейского Суда от 30 октября 2003 г. по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland), жалоба N 38654/97, § 68; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 81). Это особенно важно для российской правовой системы, в которой квалификация деяния (и, таким образом, наказания, грозящего заявителю) осуществляется стороной обвинения без судебной проверки вопроса о том, подкрепляют ли добытые доказательства разумное подозрение в том, что заявитель совершил предполагаемое преступление (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 180).

104. Иные основания длительного содержания заявителя под стражей заключались в выводах национальных властей о том, что заявитель мог скрыться и воспрепятствовать производству по уголовному делу. Европейский Суд напоминает, что национальные власти обязаны установить наличие конкретных фактов, имеющих отношение к основаниям длительного содержания под стражей. Переложение бремени доказывания на заключенного в таких делах было бы равнозначно отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, признающего заключение под стражу отступлением в исключительных случаях от права на личную свободу, которое допустимо в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 67* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)). Остается выяснить, установили ли национальные власти и убедительно ли продемонстрировали наличие конкретных фактов, подтверждающих их заключения.

105. Европейский Суд отмечает, что национальные власти обосновывали возможность того, что заявитель скроется, ссылкой на тот факт, что он обвинялся в тяжких преступлениях и, соответственно, ему грозило суровое наказание. В этой связи Европейский Суд напоминает, что, хотя тяжесть наказания, грозящего заявителю, является относимым элементом при оценке вероятности того, что он скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость продления срока содержания под стражей не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения. Она должна быть исследована со ссылкой на ряд других значимых факторов, которые могут либо подтвердить существование угрозы того, что обвиняемый скроется и продолжит заниматься преступной деятельностью, либо продемонстрировать незначительность такой угрозы, не позволяющую оправдать содержания под стражей до суда (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 г. по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France), § 43, Series A, N 207; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 106).

106. В настоящем деле, кроме общей ссылки на вероятность того, что заявитель будет угрожать свидетелям и уничтожит доказательства, национальные власти не привели конкретных фактов, требующих содержания заявителя под стражей по данному основанию. Они не указали какие-либо обстоятельства, позволяющие предположить, что после освобождения заявитель скроется, продолжит заниматься преступной деятельностью или иным образом воспрепятствует производству по делу. Национальные суды лишь повторяли одно и то же заключение, касающееся возможного сговора, не обосновывая, почему, несмотря на доводы, выдвигаемые заявителем в поддержку своих ходатайств об освобождении, они считали, что имеется угроза воздействия на свидетелей и доказательства, и такая угроза является решающим фактором. Кроме того, Европейский Суд не упускает из вида тот факт, что заявитель не содержался под стражей в течение определенного периода после возбуждения уголовного дела по обвинению в мошенничестве. Национальные суды не ссылались на ненадлежащее или незаконное поведение заявителя в этот период. Аналогично власти Российской Федерации не оспаривали утверждение заявителя, согласно которому он подчинялся распоряжениям прокуратуры и участвовал в следственных действиях всякий раз, когда его вызывали. Европейский Суд, таким образом, не убежден, что выводы национальных властей, согласно которым заявитель мог воспрепятствовать производству по делу или скрыться, имели достаточную фактическую основу.

107. Европейский Суд также подчеркивает, что при решении вопроса о необходимости освободить лицо или продолжить его содержание под стражей власти с учетом пункта 3 статьи 5 Конвенции имеют обязательство рассмотрения альтернативных мер обеспечения его явки в суд (см. Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2005 г. по делу "Сулаоя против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia), жалоба N 55939/00, § 64; и Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблоньский против Польши" (Jablonski v. Poland, жалоба N 33492/96, § 83). В течение всего рассматриваемого периода власти не рассматривали возможности обеспечения явки заявителя с использованием иной "меры пресечения", - такой, как подписка о невыезде или залог, - которые прямо предусмотрены российским законодательством для обеспечения надлежащего проведения уголовного разбирательства, и не предпринимали даже минимальных попыток мотивировать в своих решениях, почему такие альтернативные меры не обеспечат надлежащее осуществление производства по делу.

108. В итоге Европейский Суд приходит к выводу, что решения национальных властей не были основаны на анализе всех относящихся к делу фактов. Они не принимали во внимание доводы в пользу освобождения заявителя до суда, такие как его семейное положение и поведение до задержания. Особую обеспокоенность Европейского Суда вызывает то обстоятельство, что российские власти последовательно использовали стереотипные краткие формулировки в целях обоснования продления срока его содержания под стражей.

109. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что, не рассмотрев конкретные относимые факты или возможность применения альтернативных мер пресечения и исходя исключительно из тяжести предъявленных обвинений, власти продлевали срок содержания заявителя под стражей по основаниям, которые не могут считаться "достаточными". Они, следовательно, не обосновали продолжительное содержание заявителя под стражей в течение более чем полутора лет. При таких обстоятельствах нет необходимости рассматривать вопрос о том, осуществлялось ли разбирательство в этот период "с особой тщательностью", поскольку столь длительный период не мог при обстоятельствах дела рассматриваться как "обоснованный" в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Мишеткуль и другие против Российской Федерации" (Mishketkul and Others v. Russia), жалоба N 36911/02, § 59, с дополнительными отсылками* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2008.)).

110. Европейский Суд, соответственно, приходит к выводу, что по делу допущено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

111. Заявитель, ссылаясь на пункт 4 статьи 5 Конвенции, жаловался на то, что его жалоба на постановление от 8 октября 2003 г. и его ходатайство об освобождении, поданное 24 ноября 2003 г., не были рассмотрены. В дополнительном формуляре жалобы, поданном 26 июля 2004 г., он также жаловался, что национальные суды не рассмотрели незамедлительно его ходатайства об освобождении и его жалобы на постановления о содержании под стражей, принятые с ноября 2003 г. по июнь 2004 г. В своих объяснениях, поданных в Европейский Суд 29 декабря 2006 г., заявитель, кроме того, утверждал, что его жалоба на незаконность заключения под стражу в декабре 2002 г. не была безотлагательно рассмотрена национальными судами. Европейский Суд полагает, что данные жалобы подлежат рассмотрению с точки зрения пункта 4 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Доводы сторон

112. Что касается жалоб заявителя на нерассмотрение национальными судами его жалобы на постановление от 8 октября 2003 г. и ходатайства об освобождении, поданного 24 ноября 2003 г., власти Российской Федерации утверждали, что в силу постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 июля 1998 г. любое судебное решение, принятое по результатам рассмотрения ходатайств сторон об изменении меры пресечения, подлежит обжалованию, и суд кассационной инстанции обязан рассмотреть по существу соответствующую жалобу. Власти Российской Федерации подчеркнули, что жалобы заявителя на постановления о продлении срока содержания под стражей, кроме постановления от 8 октября 2003 г., были рассмотрены судом кассационной инстанции. Власти Российской Федерации, ссылаясь на статью 120 российского Уголовно-процессуального кодекса, также отметили, что Ленинский районный суд должен был рассмотреть по существу ходатайство заявителя об освобождении, поданное 24 ноября 2003 г., даже если новое ходатайство представляло собой лишь повторение ходатайства об освобождении, которое уже было отклонено районным судом.

113. Что касается безотлагательности рассмотрения судом вопросов, связанных с содержанием под стражей, власти Российской Федерации отметили, что районный и областной суды рассматривали ходатайства заявителя об освобождении и его жалобы в пределах сроков, установленных российским Уголовно-процессуальным кодексом.

114. Заявитель обратил внимание Европейского Суда на тот факт, что власти Российской Федерации по существу признали, что его право, предусмотренное пунктом 4 статьи 5 Конвенции, было нарушено отказом национальных судов рассматривать его жалобу на постановление от 8 октября 2003 г. и его ходатайство об освобождении, поданное 24 ноября 2003 г. Он поддержал свои жалобы на несвоевременное рассмотрение его ходатайств об освобождении и жалоб на постановления о продлении срока содержания под стражей.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

115. Европейский Суд в первую очередь отмечает, что жалоба, касающаяся предполагаемого отсутствия безотлагательности при рассмотрении национальными судами жалобы заявителя на задержание и заключение под стражу в декабре 2002 г., была впервые представлена заявителем в его объяснениях 29 декабря 2006 г. Данная жалоба была представлена за пределами срока, поскольку окончательное решение по данному вопросу было принято Смоленским областным судом 6 февраля 2003 г. (см. § 13 настоящего Постановления), то есть более чем за шесть месяцев до обращения заявителя с этой жалобой в Европейский Суд. Соответственно, эта жалоба подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

116. Европейский Суд также отмечает, что в формуляре жалобы, поданной 26 июля 2004 г., заявитель жаловался на несвоевременное рассмотрение вопросов, связанных с его содержанием под стражей, после ноября 2003 г. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что жалобы, касающиеся решений относительно содержания под стражей, которые были приняты в окончательной инстанции до 26 января 2004 г., также представлены за пределами шестимесячного срока и подлежат отклонению, в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

117. Европейский Суд отмечает, что оставшаяся часть жалобы заявителя на основании пункта 4 статьи 5 Конвенции не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, данная часть жалобы должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Безотлагательность рассмотрения

(i) Общие принципы

118. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции, гарантирующий арестованным или заключенным под стражу право на возбуждение разбирательства по проверке законности их заключения под стражу, также предусматривает после возбуждения такого разбирательства право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным. Хотя он не обязывает Высокие Договаривающиеся Стороны создавать второй уровень юрисдикции для проверки законности заключения под стражу, государство, учреждающее такую систему, должно в принципе обеспечивать заключенным при обжаловании те же гарантии, что и в суде первой инстанции (см. Постановление Европейского Суда от 23 ноября 1993 г. по делу "Наварра против Франции" (Navarra v. France), Series A, N 273-B, § 28; и Постановление Европейского Суда от 12 декабря 1991 г. по делу "Тот против Австрии" (Toth v. Austria), Series A, N 224, § 84). Требование о безотлагательности вынесения решения, безусловно, является одной из таких гарантий, и пункт 4 статьи 5 Конвенции, затрагивающий вопросы личной свободы, требует особой оперативности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хатчинсон Рейд против Соединенного Королевства" (Hutchison Reid v. United Kingdom), жалоба N 50272/99, § 79, ECHR 2003-IV). В этом контексте Европейский Суд также отмечает, что существует особая необходимость в срочном разрешении вопроса о законности содержания под стражей в случаях рассмотрения дел судом, поскольку обвиняемый должен иметь возможность извлекать выгоду из принципа презумпции невиновности в полном объеме (см. Постановление Европейского Суда от 4 октября 2001 г. по делу "Иловецкий против Польши" (Ilowiecki v. Poland), жалоба N 27504/95, § 76).

(ii) Применение общих принципов в настоящем деле

119. Европейский Суд отмечает, что национальным судам потребовалось примерно 98, 45, 33 и 40 дней для рассмотрения различных ходатайств заявителя об освобождении или жалоб на постановления о продлении срока содержания под стражей (см. §§ 36, 37, 38-39 и 40 настоящего Постановления). Ничто не свидетельствует о том, что задержки при рассмотрении ходатайств об освобождении или жалоб на постановления о продлении срока содержания под стражей были вызваны самим заявителем. Европейский Суд полагает, что указанные четыре периода не могут быть признаны совместимыми с требованием о "безотлагательности", предусмотренным пунктом 4 статьи 5 Конвенции, особенно принимая во внимание тот факт, что власти несли за них ответственность в полном объеме (см., например, Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 96* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", §§ 198 и 203; и Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, §§ 85-86, ECHR 2000-XII, где рассмотрение правомерности заключения под стражу в течение 23 дней не являлось "безотлагательным").

120. Соответственно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

(b) Жалоба на постановление от 8 октября 2003 г. и ходатайство об освобождении, поданное 24 ноября 2003 г.

(i) Общие принципы

121. Европейский Суд отмечает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции наделяет задержанное или заключенное под стражу лицо правом на судебное рассмотрение процессуальных и материально-правовых вопросов, которые являются существенными для определения "законности" лишения лица свободы по смыслу Конвенции. Это означает, что компетентный суд обязан проверить не только соблюдение процессуальных требований национального законодательства, но также обоснованность подозрения, в связи с которым произведено задержание, и правомерность цели, преследуемой задержанием и последующим содержанием под стражей (см. Постановление Европейского Суда от 10 октября 2000 г. по делу "Грауслис против Литвы" (Grauslys v. Lithuania), жалоба N 36743/97, § 53). В целях соблюдения требований пункта 4 статьи 5 Конвенции, "рассмотрение правомерности заключения заявителя под стражу" должно соответствовать материальным и процессуальным нормам национального законодательства и, кроме того, осуществляться в соответствии с целью статьи 5 Конвенции, которая состоит в защите лица от произвола (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 1990 г. по делу "Кёс против Нидерландов" (Keus v. Netherlands), § 24, Series A, N 185-C).

(ii) Применение общих принципов в настоящем деле

122. Европейский Суд напоминает, что 18 ноября 2003 г. Смоленский областной суд отказал в рассмотрении жалобы заявителя на постановление районного суда от 8 октября 2003 г., которым было отклонено его ходатайство об освобождении. Областной суд мотивировал это тем, что постановление не подлежало обжалованию, поскольку было принято в ходе судебного заседания (см. § 30 настоящего Постановления). 24 ноября 2003 г. Ленинский районный суд отказал в рассмотрении ходатайства заявителя об освобождении на том основании, что оно не содержало новых данных, требующих его освобождения (см. § 35 настоящего Постановления).

123. Европейский Суд отмечает, что, как следует из объяснений властей Российской Федерации, в обоих случаях, 18 и 24 ноября 2003 г., областной и районный суды соответственно приняли решения в нарушение национальных правовых норм. В обоих случаях они были обязаны рассмотреть обращения заявителя и принять решение по существу его требований (см. § 112 настоящего Постановления).

124. При таких обстоятельствах, учитывая прямые отказы национальных судов рассматривать вопрос продолжающегося содержания заявителя под стражей и принимать к сведению любые доводы в отношении законности его содержания под стражей, а также учитывая признание властей Российской Федерации, Европейский Суд полагает, что указанные решения не являлись адекватной судебной реакцией для целей пункта 4 статьи 5 Конвенции и что они нарушили право заявителя инициировать рассмотрение судом законности его содержания под стражей.

125. Следовательно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в части отказа в рассмотрении существа жалобы заявителя на постановление о продлении срока содержания под стражей и его ходатайства об освобождении, поданного 24 ноября 2003 г.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции в ходе разбирательства уголовного дела по обвинению в клевете

126. Заявитель жаловался, что его права были нарушены при разбирательстве уголовного дела по обвинению в клевете, поскольку он не участвовал в разбирательстве лично или через представителя. Он ссылался на пункт 1 и подпункт "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, которые предусматривают следующее:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права...

(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия".

A. Доводы сторон

127. Власти Российской Федерации подробно описали обстоятельства, сопровождавшие отказ заявителя от участия в разбирательстве и его решение об отстранении трех защитников от представления его интересов. Они также подчеркивали, что районный суд* (* Здесь и далее, по-видимому, имеется в виду мировой судья, который рассматривал в первой инстанции уголовное дело по обвинению заявителя в клевете (прим. переводчика).) предпринял все необходимые меры для обеспечения наилучшей защиты интересов заявителя, пытаясь обеспечить участие в заседаниях Карловой. Карлова была знакома с делом, поскольку представляла интересы заявителя с ранней стадии производства по уголовному делу. Однако усилия районного суда были безуспешны, поскольку Карлова неоднократно отказывалась действовать в качестве защитника заявителя. Таким образом, районный суд счел, что поведение заявителя было обусловлено тактикой защиты, и продолжил разбирательство в его отсутствие. В заключение власти Российской Федерации, ссылаясь на статью 247 российского Уголовно-процессуального кодекса, отметили, что решение районного суда о проведении разбирательства в отсутствие заявителя было законным, поскольку дело не было связано с обвинением в тяжком преступлении, и заявитель отказался участвовать в его рассмотрении.

128. Заявитель утверждал, что его отказ от услуг трех адвокатов был вызван опасением за их жизнь. Не представляя дополнительных подробностей, он настаивал на том, что, несмотря на его отказ от посещения заседаний и от услуг защитников, суд первой инстанции должен был обеспечить представление его интересов.

B. Доводы Европейского Суда*

(* Название раздела дано в соответствии с оригиналом (прим. переводчика).)

1. Приемлемость жалобы

129. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

130. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя на нарушение его прав включает два аспекта, затрагивая вопросы о том, что он не участвовал и не был представлен в разбирательстве. Поскольку требования пункта 3 статьи 6 Конвенции являются частными аспектами права на справедливое судебное разбирательство, гарантированное пунктом 1 указанной статьи, Европейский Суд рассмотрит жалобы с точки зрения обоих положений, взятых во взаимосвязи (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 23 ноября 1993 г. по делу "Пуатримоль против Франции" (Poitrimol v. France), § 29, Series A, N 277-A). Разрешая вопрос о том, было ли справедливым разбирательство в отношении заявителя, он также рассмотрит его в целом, включая решения вышестоящих судов (см. Постановление Европейского Суда от 16 декабря 1992 г. по делу "Эдвардс против Соединенного Королевства" (Edwards v. United Kingdom), § 34, Series A, N 247-A).

131. Европейский Суд напоминает, что в интересах справедливого и равноправного уголовного процесса первостепенное значение имеет участие обвиняемого в судебном разбирательстве по своему делу (см. Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1994 г. по делу "Лала против Нидерландов" (Lala v. Netherlands), § 33, Series A, N 297-A; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пуатримоль против Франции", § 35; и Решение Европейского Суда от 12 февраля 2004 г. по делу "Де Лоренцо против Италии" (De Lorenzo v. Italy), жалоба N 69264/01), и что обязанность обеспечить право обвиняемого по уголовному делу присутствовать в суде - как в течение разбирательства в суде первой инстанции, так и при новом рассмотрении дела - расценивается как одно из существенных требований статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 марта 2005 г. по делу "Стоичков против Болгарии" (Stoichkov v. Bulgaria), жалоба N 9808/02, § 56).

132. Хотя это прямо не отражено в пункте 1 статьи 6 Конвенции, объект и цель этой статьи, взятой в целом, свидетельствуют о том, что лицо, которому предъявлено уголовное обвинение, имеет право принимать участие в заседании суда. Кроме того, подпункты "c", "d" и "e" пункта 3 данной статьи гарантируют каждому при предъявлении уголовного обвинения право "защищать себя лично", "допрашивать свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены" и "пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке", и осуществление этих прав лицом, не участвующим в заседании, вряд ли возможно (см. Постановление Европейского Суда от 12 февраля 1985 г. по делу "Колоцца против Италии" (Colozza v. Italy), § 27, Series A, N 89; и Постановление Большой Палаты по делу "Сейдович против Италии" (Sejdovic v. Italy), жалоба N 56581/00, § 81, ECHR 2006-II).

133. Однако для справедливости системы уголовного правосудия также крайне важно, чтобы подсудимый пользовался адекватной защитой, как в первой инстанции, так и при обжаловании (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда "Лала против Нидерландов", § 33). Например, в ряде дел Европейский Суд уже пришел к выводу, что факт неявки в суд подсудимого, пусть и извещенного должным образом, не может - даже в отсутствие уважительной причины - оправдать лишение его права, предусмотренного подпунктом "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, на защиту посредством защитника (см. Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1994 г. по делу "Пелладоа против Нидерландов" (Pelladoah v. Netherlands), § 40, Series A, N 297-B). Суды были обязаны обеспечить, чтобы разбирательство было справедливым, и, соответственно, чтобы защитнику, который явился в заседание с явной целью защиты подсудимого в его отсутствие, была предоставлена возможность сделать это (там же, § 34 и § 41).

134. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд напоминает, и это не оспаривается сторонами, что заявитель и три защитника извещались о судебных заседаниях и эффективно участвовали в них до 6 февраля 2003 г. Однако 6 февраля 2003 г. заявитель сообщил суду первой инстанции о своем решении не являться в последующие заседания, а также отказаться от услуг трех своих защитников (см. § 50 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что в этом отношении настоящее дело отличается от ряда дел, в которых были установлены нарушения гарантий "справедливого разбирательства", поскольку заявитель по собственной воле решил не являться в суд и не пользоваться услугами защитника (см. Постановление Европейского Суда от 9 апреля 1984 г. по делу "Годи против Италии" (Goddi v. Italy), § 26, Series A, N 76; Постановление Европейского Суда от 12 февраля 1985 г. по делу "Колоцца против Италии" (Colozza v. Italy), § 28, Series A, N 89; Постановление Европейского Суда от 28 августа 1991 г. по делу "F.C.B. против Италии" (F.C.B. v. Italy), §§ 30-33, Series A, N 208-B; Постановление Европейского Суда от 12 октября 1992 г. по делу "Т. против Италии" (T. v. Italy), § 27, Series A, N 245-C; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лала против Нидерландов"; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пелладоа против Нидерландов").

135. В этой связи Европейский Суд отмечает, что ни буква, ни дух статьи 6 Конвенции не препятствуют лицу в добровольном отказе, прямом или подразумеваемом, от использования гарантий справедливого судебного разбирательства (см. Решение Европейского Суда от 30 ноября 2000 г. по делу "Квятковская против Италии" (Kwiatkowska v. Italy), жалоба N 52868/99). Однако для того, чтобы быть действительным для конвенционных целей, отказ от права должен быть недвусмысленно установлен и должен сопровождаться минимальными гарантиями, соизмеримыми с его значением (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сейдович против Италии" (Sejdovic v. Italy), жалоба N 56581/00, § 86, ECHR 2006-II; Постановление Европейского Суда от 2 августа 2005 г. по делу "Колу против Турции" (Kolu v. Turkey), жалоба N 35811/97, § 53; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Колоцца против Италии", § 28). Осуществляемый отказ от права должен быть не только добровольным, но также сознательным и разумным. Утверждение о том, что отказ обвиняемого от важного права, предусмотренного статьей 6 Конвенции, подразумевается в связи с его поведением, допустимо при условии, что подтверждено, что он мог разумно предвидеть последствия своего поведения (см. Постановление Европейского Суда от 27 марта 2007 г. по делу "Талат Тунч против Турции" (Talat Tunз v. Turkey), жалоба N 32432/96, § 59; и Решение Европейского Суда от 9 сентября 2003 г. по делу "Джонс против Соединенного Королевства" (Jones v. United Kingdom), жалоба N 30900/02).

136. С учетом обстоятельств настоящего дела Европейский Суд убежден, что заявитель сознательно, прямо и недвусмысленно отказался от права защищать себя лично или посредством защитника на суде. Ни в рамках национального разбирательства, ни перед Европейским Судом заявитель не оспаривал добровольный и информированный характер данного отказа. Обстоятельства, сопровождавшие неоднократный отказ Карловой представлять заявителя, несмотря на попытки суда первой инстанции дисциплинировать ее, дополнительно подтверждают вывод о том, что заявитель не являлся в суд и отказался от услуг защитника добровольно. Европейский Суд также полагает, что заявитель, который был первоначально представлен тремя избранными им защитниками, мог получить консультацию у своих защитников относительно последствий его отказа являться в судебные заседания и расторжения соглашений о представлении его интересов, и от него можно было ожидать понимания, что его неявка и отказ от приглашения защитника приведут к тому, что он будет судим и осужден в его отсутствие и без юридического представительства (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 25 февраля 1992 г. по делу "Пфейфер и Планкль против Австрии" (Pfeifer and Plankl v. Austria), § 38, Series A, N 227; и упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Джонс против Соединенного Королевства").

137. Тем не менее Европейский Суд не упускает из вида довод заявителя о том, что, несмотря на его отказ от права, решение мирового судьи продолжить разбирательство дела в отсутствие заявителя и/или его представителей противоречило гарантиям статьи 6 Конвенции. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что разбирательства в отсутствие подсудимого в принципе не являются несовместимыми с Конвенцией, если заинтересованное лицо может впоследствии добиться нового рассмотрения существа обвинения с точки зрения фактов и права судом, который заслушает его (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пуатримоль против Франции", § 31). Вопрос о том, применяется ли это последнее требование, когда обвиняемый отказался от своего права участвовать в разбирательстве и защищать себя лично или через защитника, остается открытым (там же). Однако Европейский Суд не должен разрешать этот вопрос в настоящем деле, поскольку он полагает, по основаниям, изложенным ниже, что заявитель в любом случае мог добиваться пересмотра своего осуждения.

138. Европейский Суд отмечает, что заявитель обжаловал приговор в Ленинский районный суд и затем в Смоленский областной суд. Он участвовал в заседаниях обоих вышестоящих судов и был представлен несколькими защитниками.

139. В соответствии с главой 44 нового УПК, заявитель мог ходатайствовать о представлении районному суду новых доказательств (см. § 83 настоящего Постановления). Он мог воспользоваться этим правом, если считал, что имелись вопросы, имеющие значение для его осуждения, которые не были приняты во внимание мировым судьей в связи с обстоятельствами, сопровождавшими разбирательство. Однако в материалах дела отсутствуют указания на то, что он ходатайствовал о принятии новых доказательств или давал объяснения, позволяющие предположить, что доказательства распространения им клеветы недостоверны или что в случае его участия в заседании лично или через представителя могли быть выдвинуты оправдывающие заявителя объяснения, касающиеся его выступления с высказываниями о M. или порождающие сомнения в квалификации судом первой инстанции высказываний как недостоверных и порочащих честь, достоинство и деловую репутацию потерпевшего.

140. Европейский Суд, таким образом, полагает, что, учитывая право районного суда исследовать новые доказательства, заявитель мог добиваться пересмотра своего осуждения, если бы располагал доказательствами, позволяющими оспаривать его (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Джонс против Соединенного Королевства"). На основании изложенного Европейский Суд приходит к выводу, что разбирательство в целом было справедливым.

141. Следовательно, требования подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции нарушены не были.

V. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

142. Заявитель жаловался, что его осуждение за клевету представляло собой неоправданное и несоразмерное ограничение его права на свободу выражения мнения, гарантированного статьей 10 Конвенции, которая в соответствующей части предусматривает:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в целях... защиты репутации или прав других лиц..."

A. Доводы сторон

143. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель умышленно распространил ложные сведения о M., обвиняя его в покушении на убийство, особо тяжком преступлении. Кроме того, власти Российской Федерации указали, что во время пресс-конференции 28 мая 2002 г. заявитель подтвердил, что сведения были ложными. Заявитель был осужден за клевету в соответствии со статьей 129 российского Уголовного Кодекса, которая предусматривала в качестве максимального наказания три года лишения свободы.

144. Заявитель утверждал, что он выступил с публичными высказываниями о M., обвиняя его в покушении на убийство, поскольку он имел все основания полагать, что M. участвовал в подготовке этого преступления. M. был соперником заявителя на выборах губернатора Смоленской области. M. угрожал жизни заявителя в ответ на публичные высказывания последнего, касающиеся участия M. в организованной преступной группе. Кроме того, заявитель утверждал, что он выразил личное мнение об участии M. в покушении на убийство и, следовательно, от него нельзя было ожидать проверки того, были ли сведения достоверными или ложными. В заключение заявитель, признавая, что вмешательство в его право на свободу выражения мнения преследовало "законную цель" защиты репутации и прав M., подчеркнул, что его высказывания являлись "оценочными суждениями" и было невозможно доказать соответствие действительности данного мнения. Он подчеркнул, что применение к нему уголовного наказания являлось неоправданной и несоразмерной мерой.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

145. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

146. Европейский Суд отмечает, что 12 февраля 2003 г. мировой судья осудил заявителя за клевету при отягчающих обстоятельствах и приговорил к одному году условно. Приговор был оставлен без изменения Ленинским районным судом и впоследствии Смоленским областным судом. Европейский Суд, таким образом, полагает, что осуждение представляло собой вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения. Остается рассмотреть вопрос о том, было ли такое вмешательство "предусмотрено законом", преследовало ли оно одну или более законных целей, предусмотренных пунктом 2 статьи 10 Конвенции, и было ли "необходимо в демократическом обществе" для достижения такой цели или целей (см. Постановление Европейского Суда от 8 июля 1986 г. по делу "Лингенс против Австрии" (Lingens v. Austria), §§ 34-37, Series A, N 103).

(a) "Предусмотрено законом"

147. Стороны не оспаривали, что вмешательство было основано на применении статьи 129 Уголовного кодекса Российской Федерации. Европейский Суд не усматривает оснований полагать, что вмешательство было незаконным и, таким образом, заключает, что вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было "предусмотрено законом" в значении пункта 2 статьи 10 Конвенции.

(b) Законная цель

148. Стороны не оспаривали, что вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было направлено на защиту прав и репутации иных лиц, а именно M. Европейский Суд также соглашается, что вмешательство имело законную цель.

(c) "Необходимо в демократическом обществе"

(i) Общие принципы

149. Европейский Суд напоминает, что свобода выражения мнения составляет одну из существенных основ демократического общества и одно из главных условий для его прогресса и самореализации каждого гражданина. С учетом пункта 2 статьи 10 Конвенции она распространяется не только на "информацию" или "идеи", которые благосклонно принимаются или считаются безвредными или нейтральными, но также на оскорбляющие, шокирующие или причиняющие беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых невозможно "демократическое общество". Данная свобода содержит ряд исключений, предусмотренных пунктом 2 статьи 10 Конвенции, который, однако, подлежат строгому толкованию (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 25 августа 1998 г. по делу "Хертель против Швейцарии" (Hertel v. Switzerland), § 46, Reports of Judgments and Decisions 1998-VI; Постановление Европейского Суда по делу "Таммер против Эстонии" (Tammer v. Estonia), жалоба N 41205/98, § 59, ECHR 2001-I; и Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства" (Steel and Morris v. United Kingdom), жалоба N 68416/01, § 87, ECHR 2005).

150. В своей практике Европейский Суд делает различие между утверждениями о факте и оценочными суждениями. В то время как существование фактов может быть доказано, достоверность оценочных суждений доказыванию не подлежит. Если высказывание представляет собой оценочное суждение, соразмерность вмешательства может зависеть от наличия достаточной фактической основы у спорного высказывания, поскольку даже оценочное суждение без какой-либо фактической основы может быть чрезмерным (см., например, Постановление Европейского Суда по делу ""Независимая инициатива по многообразию информации" против Австрии" (Unabhдngige Initiative Informationsvielfalt v. Austria), жалоба N 28525/95, §§ 39-40, ECHR 2002-I; и Постановление Большой Палаты по делу "Педерсен и Бодсгор против Дании" (Pedersen and Baadsgaard v. Denmark), жалоба N 49017/99, § 76, ECHR 2004-XI).

151. Понятие необходимости предполагает наличие настоятельной общественной потребности. Государства-участники пользуются в этом отношении определенной свободой усмотрения, однако данная свобода усмотрения сопровождается европейским надзором, сфера распространения которого может быть уже или шире в зависимости от обстоятельств. Оценивая с точки зрения статьи 10 Конвенции решения, принятые национальными органами в рамках своей свободы усмотрения, конвенционные органы должны установить в свете обстоятельств дела в целом, было ли рассматриваемое вмешательство "соразмерным" преследуемой законной цели и были ли мотивы, приведенные властями в оправдание вмешательства, "относимыми и достаточными" (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хертель против Швейцарии", § 46; упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Педерсен и Бодсгор против Дании", §§ 68-70; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства", § 87).

(ii) Применение принципов в настоящем деле

152. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд должен взвесить ряд факторов при оценке соразмерности оспариваемой меры. Во-первых, Европейский Суд убежден, что высказывание о том, что M. организовал покушение на убийство заявителя, явно представляло собой утверждение о факте и как таковое подлежало доказыванию (см., в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда по делу "Маквикар против Соединенного Королевства" (McVicar v. United Kingdom), жалоба N 46311/99, § 83, ECHR 2002-III; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства", §§ 90, последняя часть, и 94; и Решение Комиссии по правам человека от 3 декабря 1997 г. по делу "Панев против Болгарии" (Panev v. Bulgaria), жалоба N 35125/97, не публиковалось* (* Данное Решение не публиковалось в сборниках решений и докладов Комиссии по правам человека, однако размещено на интернет-сайте Европейского Суда (прим. переводчика).)). Данное высказывание, направленное конкретно и исключительно на M., устанавливало причинную связь между покушением на жизнь заявителя и действиями M. Это было прямо признано национальными судами (см. § 54 настоящего Постановления). Наличие или отсутствие такой причинной связи является не вопросом, допускающим предположения, но фактом, подлежащим доказыванию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пфейфер против Австрии" (Pfeifer v. Austria), жалоба N 12556/03, § 47, ECHR 2007-XII). Выступив со спорными высказываниями, заявитель нес ответственность за их достоверность (см. Постановление Европейского Суда от 14 февраля 2008 г. по делу "Румяна Иванова против Болгарии" (Rumyana Ivanova v. Bulgaria), жалоба N 36207/03, § 62).

153. Европейский Суд также напоминает свой вывод (см. § 140 настоящего Постановления), согласно которому в рамках последовавшего разбирательства заявитель мог представить доказательства достоверности своего утверждения (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда по делу "Коломбани и другие против Франции" (Colombani and Others v. France), жалоба N 51279/99, § 66, ECHR 2002-V). Учитывая характер утверждения, данная задача не была неразумной или неисполнимой (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 25 июня 1992 г. по делу "Торгейр Торгейрсон против Исландии" (Thorgeir Thorgeirson v. Iceland), § 65, последняя часть, Series A, N 239). Однако таких доказательств представлено не было. Единственный довод, выдвинутый заявителем, касающийся предполагаемых угроз, с которыми выступил M. за два дня до покушения на убийство, был отклонен как недостоверный, после того как предполагаемые свидетели угроз опровергли утверждения заявителя в открытом судебном заседании (см. § 54 настоящего Постановления). Европейский Суд не видит оснований ставить данный вывод под сомнение.

154. Европейский Суд также учитывает, что вскоре после пресс-конференции, на которой заявитель выступил с порочащими высказываниями, он провел другую пресс-конференцию с целью объявления о том, что утверждение о причастности M. к покушению на его жизнь было неправильным. Заявитель, кроме того, извинился (см. § 54 настоящего Постановления). Однако признание и последующие извинения не умаляют того факта, что первоначальные высказывания заявителя стали известны широкому кругу граждан, включая представителей средств массовой информации, их читателей и работников Администрации Смоленской области (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда по делу ""Радио Франс" и другие против Франции" (Radio France and Others v. France), жалоба N 53984/00, §§ 35 и 38, последняя часть, ECHR 2004-II). Кроме того, извинение, хотя и свидетельствовало о стремлении заявителя исправить ситуацию, не устранило в полной мере вред, причиненный репутации M. Высказывания заявителя на пресс-конференции могли привести к тяжким последствиям для лица, участвующего в выборах (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Маквикар против Соединенного Королевства", § 85). В любом случае данные события, которые имели место после того, как заявителю стало известно о возбуждении в его отношении дела в связи с клеветническим характером его высказываний, не доказывают, что заявитель был озабочен проверкой их соответствия действительности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Румяна Иванова против Болгарии", § 65, с дополнительными отсылками).

155. Оценивая необходимость вмешательства, необходимо также исследовать вопрос о том, каким образом суды страны рассматривали дело, в частности, применяли ли они стандарты, воплощенные в статье 10 Конвенции. Изучение судебных актов, вынесенных мировым судьей, Ленинским районным судом и Смоленским областным судом (см. §§ 54, 56 и 58 настоящего Постановления) свидетельствует о том, что они в полной мере признавали тот факт, что настоящее дело затрагивает конфликт между правом на свободу выражения мнения и защитой репутации или прав иных лиц, который был ими разрешен путем взвешивания относимых факторов.

156. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд убежден, что мотивы осуждения заявителя, приведенные судами страны, были относимыми и достаточными в значении его прецедентных норм. В этой связи Европейский Суд не может согласиться с доводом заявителя, согласно которому само применение уголовных наказаний в делах о диффамации является нарушением статьи 10 Конвенции. Принимая во внимание свободу усмотрения, предоставляемую государствам-участникам этим положением, мера уголовно-правового характера в связи с диффамацией не может как таковая считаться несоразмерной преследуемой цели (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Радио Франс" и другие против Франции", § 40; и Постановление Большой Палаты по делу "Лендон, Очаковски-Лоран и Жюли против Франции" (Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France), жалобы N 21279/02 и 36448/02, § 59, ECHR 2007-...). Аналогично Конвенции не противоречит предъявление подсудимому требования доказать, в соответствии с разумным стандартом, что его утверждения были по существу достоверными (см. § 153 настоящего Постановления). Также необходимо отметить, что дело было возбуждено по инициативе M., а не должностных лиц (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 20 апреля 2006 г. по делу "Райчинов против Болгарии" (Raichinov v. Bulgaria), жалоба N 47579/99, § 50, последняя часть).

157. Наконец, Европейский Суд должен убедиться, что наказание, назначенное заявителю, не нарушило справедливого равновесия между его свободой выражения мнения и необходимостью защиты репутации M. (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кумпэнэ и Мазэре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), жалоба N 33348/96, § 111, ECHR 2004-XI). Он полагает, что примененное наказание - один год условно - не выглядит чрезмерным при обстоятельствах настоящего дела. Европейский Суд придает особое значение тому факту, что мировой судья, признав заявителя виновным, воздержался от применения максимального наказания, предусмотренного статьей 129 Уголовного кодекса Российской Федерации (см. § 143 настоящего Постановления) и предпочел условное наказание реальному лишению свободы, приняв во внимание различные смягчающие обстоятельства (см. для сравнения противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты по делу "Кумпэнэ и Мазэре против Румынии", §§ 37, 112, 113, последняя часть, и 118). Суд первой инстанции привел убедительную мотивировку приговора в этой части, соответствующую прецедентной практике Европейского Суда, согласно которой необходимо установление разумного отношения соразмерности между уголовным наказанием за диффамацию и причиненным репутации вредом (см. Постановление Европейского Суда от 13 июля 1995 г. по делу "Толстой-Милославский против Соединенного Королевства" (Tolstoy Miloslavsky v. United Kingdom), § 49, Series A, N 316-B; Решение Европейского Суда от 20 марта 2003 г. по делу "Крутиль против Германии" (Krutil v. Germany), жалоба N 71750/01; Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу ""Индепендент ньюс энд медиа" и "Индепендент ньюспейперс Айрленд лимитед" против Ирландии" (Independent News and Media and Independent Newspapers Ireland Limited v. Ireland), жалоба N 55120/00, § 110; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства", § 96).

158. В итоге, принимая во внимание мотивы осуждения заявителя, приведенные национальными судами, и относительную мягкость примененного к нему наказания, Европейский Суд убежден, что власти не вышли за рамки своей свободы усмотрения.

159. Таким образом, требования статьи 10 Конвенции по делу нарушены не были.

VI. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

160. Наконец, заявитель жаловался на различные процессуальные нарушения, предположительно допущенные следственными органами и национальными судами в рамках производства по уголовному делу в его отношении.

161. Принимая во внимание представленные материалы, Европейский Суд приходит к выводу, что доказательства не выявляют признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VII. Применение статьи 41 Конвенции

162. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

163. Заявитель требовал 529 500 долларов США в отношении материального ущерба. Он утверждал, что данная сумма представляла собой материальные потери, понесенные во время содержания под стражей. Заявитель отметил, что не мог работать в ходе производства по уголовному делу, что его имущество и деньги были изъяты следственными органами во время обыска в его доме, что его родственники несли расходы, связанные с его содержанием под стражей и осуждением, а также были вынуждены оплачивать услуги телохранителей в целях защиты жизни заявителя и членов его семьи, и что здоровье заявителя существенно ухудшилось в период содержания под стражей. Кроме того, он требовал 50000000 долларов США в отношении морального вреда.

164. Власти Российской Федерации утверждали, что требования заявителя являлись необоснованными и чрезмерными. Они также оспорили наличие причинной связи между предполагаемым нарушением и материальным ущербом, на котором настаивал заявитель, поскольку решение о признании заявителя виновным не являлось предметом рассмотрения Европейского Суда в настоящем деле.

165. Европейский Суд соглашается с позицией властей Российской Федерации, согласно которой отсутствует причинная связь между установленными нарушениями и требуемой компенсацией материального ущерба (см. Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia), жалоба N 55669/00, § 102* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2006.)). Кроме того, заявитель не представил документов, подтверждающих расходы, которые он предположительно понес. Соответственно, Европейский Суд не усматривает оснований для присуждения заявителю каких-либо сумм в этой связи.

166. Что касается морального вреда, Европейский Суд отмечает, что по настоящему делу им установлена совокупность нарушений. Европейский Суд признает, что заявитель испытывал унижение и переживания в связи с чрезмерной длительностью содержания под стражей и неспособностью национальных властей эффективно и/или безотлагательно рассматривать его ходатайства об освобождении и жалобы на постановления о содержании под стражей. При таких обстоятельствах он полагает, что страдания и разочарование заявителя не могут быть компенсированы одним лишь установлением нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе и принимая во внимание, в частности, длительность содержания заявителя под стражей, он присуждает заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, которые могут начисляться на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

167. Заявитель также требовал 100 067 578 долларов США в качестве возмещения судебных расходов и издержек, понесенных им в разбирательствах в судах страны и в Европейском Суде, из которых 23 842 долларов США представляли почтовые расходы, стоимость канцелярских товаров и расходы на подготовку документов, а 100 043 736 долларов США представляли гонорары адвокатов и проценты в связи с частичной неуплатой адвокатам гонораров по причине его несостоятельности. Заявитель ссылался на соглашения со своими адвокатами, включая Липцер, и квитанции, подтверждающие, что он уплатил 50 000 рублей Липцер и 27 150 рублей двум другим адвокатам, которые представляли его в национальном разбирательстве.

168. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель может обосновать лишь требования в размере 50 000 рублей, которые он уплатил Липцер за помощь в подаче жалобы в Европейский Суд.

169. Европейский Суд напоминает, что на основании статьи 41 Конвенции заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру (см., например, Постановление Большой Палаты по делу "Сахин против Германии" (Sahin v. Germany), жалоба N 30943/96, § 105, ECHR 2003-VIII). Европейский Суд прежде всего отмечает, что заявитель не представил квитанции и чеки в подтверждение своих расходов на подготовку и пересылку документов. Европейский Суд, таким образом, не может установить, были ли расходы, на которые ссылался заявитель, фактически понесены в заявленном размере, и, соответственно, не присуждает каких-либо сумм по данному основанию.

170. Европейский Суд также отмечает, что заявитель был представлен несколькими адвокатами в национальных разбирательствах, связанных со сложными вопросами, в частности, обжалованием мотивов длительного содержания заявителя под стражей, которые требовали квалифицированной юридической помощи. Европейский Суд также отмечает, что в 2002 году заявитель выдал Липцер, адвокату Центра содействия международной защите в г. Москве, доверенность на представление его интересов в Европейском Суде по правам человека. Адвокат действовала как представитель заявителя на протяжении всего разбирательства. Объем и подробный характер состязательных бумаг, представленных заявителем, свидетельствуют о большой работе, проделанной в его интересах. Однако, принимая во внимание представленные ему документы, Европейский Суд приходит к выводу, что заявитель обосновал лишь часть требований в отношении адвокатских гонораров. Европейский Суд, таким образом, присуждает ему 1 730 евро по данному основанию, а также любые налоги, которые могут быть начислены ему на указанную сумму.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

171. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части незаконности задержания заявителя, чрезмерной длительности содержания заявителя под стражей, отказа национальных властей рассмотреть жалобу заявителя на постановление от 8 октября 2003 г. и его ходатайство об освобождении, поданное 24 ноября 2003 г., и их неспособности "безотлагательно" рассматривать правомерность содержания под стражей после 29 декабря 2003 г., отсутствия заявителя и его защитников на заседаниях суда, рассматривающего дело по обвинению заявителя в клевете, и неоправданного вмешательства в его права на свободу выражения мнения, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что требования подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции нарушены не были;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в части несвоевременного рассмотрения правомерности содержания заявителя под стражей после 29 декабря 2003 г. и отказа в рассмотрении существа жалобы заявителя на постановление от 8 октября 2003 г. и его ходатайства об освобождении, поданного 24 ноября 2003 г.;

5) постановил, что требования подпункта "c" пункта 3 статьи 6 во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции нарушены не были;

6) постановил, что требования статьи 10 Конвенции нарушены не были;

7) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 5 000 евро (пять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 1 730 евро (одну тысячу семьсот тридцать евро) в отношении судебных расходов и издержек;

(iii) любые налоги, которые могут начисляться на вышеуказанные суммы;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

8) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 22 декабря 2009 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Заместитель Секретаря Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда