Постановление Европейского Суда по правам человека от 22 апреля 2010 г. Дело "Горощеня (Goroshchenya) против Российской Федерации" (жалоба N 38711/03) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Горощеня (Goroshchenya) против Российской Федерации"
(Жалоба N 38711/03)

Постановление Суда

Страсбург, 22 апреля 2010 г.

По делу "Горощеня против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре Эрика Йебенса, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 25 марта 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 38711/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Аркадием Юрьевичем Горощеней (далее - заявитель) 17 ноября 2003 г.

2. Интересы заявителя представлял Д. Григорьев, адвокат, практикующий в г. Омске. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он содержался в ужасающих условиях, что его содержание под стражей было необоснованно долгим, и что разбирательство по уголовному делу нарушало требование о "разумном сроке".

4. 21 мая 2007 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1967 году и проживал в г. Санкт-Петербурге до своего задержания. В настоящее время он отбывает наказание в исправительной колонии в г. Омске* (* Судя по § 31 настоящего Постановления, заявитель освобожден в 2007 году (прим. переводчика).).

A. Задержание и содержание под стражей в период следствия

6. 4 октября 1999 г. заявитель был задержан по подозрению в мошенничестве. Через два дня он был обвинен в грабеже при отягчающих вину обстоятельствах. На следующий день прокурор г. Санкт-Петербурга санкционировал его заключение под стражу, установив, что заявитель может продолжить заниматься преступной деятельностью, воспрепятствовать правосудию и скрыться, поскольку он обвинялся в особо тяжком преступлении, проживал без регистрации в г. Санкт-Петербурге и в 1995 году был объявлен в розыск в связи с тем, что скрывался от следствия по делу о мошенничестве при отягчающих вину обстоятельствах. Органы прокуратуры ссылались на те же основания при дальнейшем продлении срока содержания под стражей заявителя и восьми его сообвиняемых 25 октября и 17 декабря 1999 г. и 23 июня 2000 г.

7. 12 мая 2000 г. заявителю были предъявлены обвинения в создании преступной организации, 12 эпизодах грабежа, незаконном хранении оружия, хищении оружия, подделке документов, мошенничестве, краже при отягчающих вину обстоятельствах и умышленном уничтожении имущества. 7 сентября 2000 г. уголовное дело было передано в Санкт-Петербургский городской суд.

B. Судебное разбирательство и дальнейшее продление срока содержания под стражей

1. Постановление о содержании под стражей от 6 октября 2000 г. и разбирательство в суде первой инстанции

8. 6 октября 2000 г. Санкт-Петербургский городской суд назначил первое заседание на 24 октября 2001 г. и, не приведя никаких оснований, указал, что заявитель должен оставаться под стражей. Власти Российской Федерации со ссылкой на письмо исполняющего обязанности первого заместителя председателя Санкт-Петербургского городского суда подчеркнули, что назначить первое заседание на более ранний срок не представлялось возможным, поскольку судьи городского суда были перегружены. В частности, 20 судей рассматривали 502 дела.

9. Первое заседание, назначенное на 24 октября 2001 г., а также следующее, назначенное на 27 ноября 2001 г., были отложены, поскольку председательствующий судья участвовал в несвязанном разбирательстве. Заседание, назначенное на 10 января 2002 г., было отложено из-за болезни одного из подсудимых и неявки двух защитников. Заседание 25 января 2002 г. также не состоялось из-за отсутствия свободных залов судебных заседаний.

10. С 29 января по 18 марта 2002 г. городской суд провел 18 заседаний. Из четырех заседаний, назначенных с 18 марта по 25 сентября 2002 г., два были отложены, поскольку председательствующий участвовал в другом разбирательстве, и два назначены на другую дату, поскольку двое обвиняемых и защитник были больны.

2. Постановление о содержании под стражей от 1 июля 2002 г. (продление срока до 30 сентября 2002 г.)

11. 1 июля 2002 г. вступил в силу новый Уголовно-процессуальный кодекс. В тот же день Санкт-Петербургский городской суд продлил срок содержания заявителя и других подсудимых до 30 сентября 2002 г., установив, что они обвиняются в особо тяжких преступлениях и могут продолжить заниматься преступной деятельностью, воспрепятствовать правосудию и скрыться. Подсудимые и их защитники не присутствовали в заседании.

12. 7 октября 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил решение от 1 июля 2002 г., установив, что городской суд не уведомил о заседании подсудимых и их защитников.

13. На следующий день городской суд повторно рассмотрел вопрос о содержании под стражей и задним числом продлил срок содержания заявителя под стражей на три месяца - до 30 сентября 2002 г. Он указал, что заявитель и другие подсудимые обвиняются в тяжких преступлениях, и в случае освобождения они могут воспрепятствовать правосудию, продолжить заниматься преступной деятельностью или скрыться. Городской суд не сослался на фактические обстоятельства, подтверждающие его вывод о возможности воспрепятствования правосудию со стороны подсудимых, совершения ими других преступлений или того, что они скроются.

14. Два заседания, назначенных на 23 октября и 11 ноября 2002 г., были отложены из-за болезни защитника. Следующее заседание было назначено на 28 ноября 2002 г.

15. 23 декабря 2002 г. Верховный Суд отменил решение от 8 октября 2002 г. в отношении заявителя и направил дело о содержании под стражей на новое рассмотрение. Он указал, что защитник заявителя был уведомлен о заседании 8 октября 2002 г. Однако он был болен и не мог явиться в заседание. Верховный Суд, напомнив, что городской суд нашел причину неявки защитника уважительной, заключил, что при таких обстоятельствах следовало отложить рассмотрение этого вопроса в отношении заявителя.

16. Городской суд вновь рассмотрел вопрос о содержании под стражей 24 декабря 2002 г. и продлил задним числом срок содержания заявителя под стражей до 30 сентября 2002 г., сославшись на те же основания, что и в предыдущих постановлениях о содержании под стражей.

17. Заявитель и его защитники, включая привлеченного защитника Р., обжаловали решение от 24 декабря 2002 г.

18. 11 марта 2003 г. Верховный Суд отклонил жалобу заявителя на решение от 24 декабря 2002 г., поскольку нарушения процессуального или материального права допущены не были, и оставил без рассмотрения жалобу, поданную Р., поскольку последний не присутствовал при рассмотрении жалобы.

3. Постановления о содержании под стражей от 25 сентября и 26 декабря 2002 г. (продление срока содержания под стражей до 30 декабря 2002 г. и 30 марта 2003 г.)

19. Тем временем, 25 сентября и 26 декабря 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд продлил срок содержания совместно всем подсудимым, включая заявителя, до 30 декабря 2002 г. и 30 марта 2003 г., соответственно. Основания для продления были теми же, что и в предыдущих постановлениях о содержании под стражей. Оба постановления о содержании под стражей были оставлены без изменения Верховным Судом 9 декабря 2002 г. и 12 марта 2003 г., соответственно. Верховный Суд не установил нарушений материального и процессуального права.

20. С 28 ноября 2002 г. по 13 марта 2003 г. городской суд назначил 26 заседаний, шесть из которых были отложены для обеспечения явки свидетелей и потерпевших, семь были отложены из-за болезни или неявки защитника, четыре были назначены, поскольку подсудимые не были доставлены в суд из изолятора, и одно было назначено на более поздний срок, чтобы подсудимые могли ознакомиться с новыми материалами, представленными стороной обвинения.

4. Постановление о содержании под стражей от 13 марта 2003 г. (продление срока до 30 июня 2003 г.)

21. 13 марта 2003 г. Санкт-Петербургский городской суд продлил срок содержания заявителя и других подсудимых до 30 июня 2003 г. Он отметил, что подсудимые обвиняются в особо тяжких преступлениях, некоторые "эпизоды преступной деятельности" еще не были рассмотрены в открытом судебном заседании, и обвиняемые по-прежнему могли скрыться и воспрепятствовать правосудию. Заседание, назначенное на 13 марта 2003 г., было отложено на 2 апреля 2003 года. 26 мая 2003 г. Верховный Суд рассмотрел жалобу заявителя на решение от 13 марта 2003 г. и оставил его без изменения.

22. С 2 апреля по 24 июня 2003 г. городской суд назначил 29 заседаний, из которых два были отложены, поскольку подсудимые не были доставлены в суд, два были отложены из-за неявки прокурора или защитника и одно из-за неявки потерпевших и свидетелей.

5. Постановление о содержании под стражей от 24 июня 2003 г.

23. 24 июня 2003 г. Санкт-Петербургский городской суд продлил срок содержания под стражей заявителя и других подсудимых, установив, что они обвиняются в особо тяжких преступлениях и могут скрыться. По-видимому, в неустановленную дату постановление о содержании под стражей было оставлено без изменения Верховным Судом.

6. Осуждение

24. На заседании 25 июня 2003 г. заявитель безуспешно просил Санкт-Петербургский городской суд допустить лицо, состоящее с ним во внебрачных отношениях, в качестве "общественного защитника".

25. Из четырех заседаний, назначенных с 26 июня по 7 июля 2003 г., три были отложены из-за болезни защитника.

26. 7 июля 2003 г. Санкт-Петербургский городской суд принял решение о назначении другого защитника вместо часто болеющего. Новому защитнику было отведено 10 дней для ознакомления с материалами дела.

27. 14 июля 2003 г. заявитель жаловался в городской суд на то, что он подвергся жестокому обращению в следственном изоляторе. Городской суд направил жалобу прокурору г. Санкт-Петербурга, который 11 декабря 2003 г. отклонил ее как необоснованную и уведомил заявителя о его праве обжалования этого постановления вышестоящему прокурору или в суд. Постановление не было обжаловано.

28. Как утверждает заявитель, в день судебного заседания его будили в 5 или 6 часов утра. Заключенных доставляли в небольшую комнату, имевшую площадь 6 кв. м, где они содержались несколько часов. Зимой в помещении было холодно. Оно было грязным и плохо освещенным. Около 9.00 начиналась перевозка заключенных в суд. Заключенных сажали в переполненный фургон и перевозили в бесчеловечных условиях в течение нескольких часов; фургон объезжал по дороге несколько зданий суда, пока всех не доставляли по назначению. Заключенные не получали питания в течение всего дня.

29. 21 июля 2003 г. Санкт-Петербургский городской суд признал заявителя виновным в грабеже при отягчающих вину обстоятельствах и мошенничестве и приговорил его к 12 годам лишения свободы. Городской суд прекратил разбирательство в отношении оставшихся обвинений, поскольку от них отказалась прокуратура или в связи с истечением срока давности. 134-страничный приговор был основан на показаниях многочисленных свидетелей, потерпевших и подсудимых, которые были заслушаны в открытом судебном заседании, вещественных доказательствах и заключениях экспертиз. Городской суд с согласия заявителя огласил показания трех свидетелей, которые не были заслушаны в открытом судебном заседании. Эти показания были даны на предварительном следствии. Интересы заявителя представляли привлеченный им защитник, который оказывал ему помощь на протяжении всего уголовного разбирательства, и назначенный судом защитник.

30. 15 января 2004 г. Верховный Суд рассмотрел жалобы на приговор от 21 июля 2003 г. Он прекратил производство в отношении обвинений в мошенничестве в связи с истечением срока давности и оставил приговор в остальной части без изменения. Верховный Суд уменьшил срок наказания заявителя до 11 лет лишения свободы.

31. 21 июня 2007 г. Куйбышевский районный суд г. Омска, установив, что заявитель "бесповоротно встал на путь исправления", принял решение о его условно-досрочном освобождении. Управление исправительной колонии поддержало это заключение. Заявитель был освобожден 4 июля 2007 г., после того, как решение от 21 июня 2007 г. вступило в силу.

C. Условия содержания заявителя под стражей

32. С 14 октября по 10 декабря 1999 г. заявитель содержался в изоляторе N ИЗ-47/1 в г. Санкт-Петербурге, известном под бытовым названием "Кресты". 10 декабря 1999 г. он был переведен в изолятор N ИЗ-47/4 в г. Санкт-Петербурге, где он содержался до 3 апреля 2004 г.

33. Как утверждает заявитель, общие условия его содержания под стражей в этих изоляторах были аналогичны. Ссылаясь на письменные показания своих бывших сокамерников, он утверждал, что он содержался в трех различных камерах изолятора N ИЗ-47/1 и 10 различных камерах изолятора N ИЗ-47/4. Камеры имели шесть спальных мест и вмещали от 8 до 25 заключенных. В связи с нехваткой кроватей заключенные спали по очереди. Санитарные условия были неудовлетворительными. Унитаз не был отделен от остальной части камеры. Заключенные не могли находиться в полном уединении. Все, что делал заявитель - пользовался туалетом или спал, могли наблюдать надзиратели или заключенные. В камерах водились клопы и вши, но администрация не предоставляла инсектицид. Окна, имевшие площадь 0,6 кв. м, были закрыты толстыми металлическими прутьями, преграждавшими доступ естественному освещению и свежему воздуху. Прутья были демонтированы только в феврале 2003 г. Кроме того, только четыре камеры имели застекленные окна. Зимой было очень холодно, а летом жарко, душно и сыро. Искусственная вентиляция отсутствовала. Заключенные пользовались ежедневной часовой прогулкой. При поступлении в следственный изолятор он получил матрац и тонкое одеяло. Пища была неудовлетворительного качества. Заключенным разрешалось принимать душ три раза в месяц. Заявитель заразился несколькими инфекционными кожными заболеваниями. Медицинская помощь не оказывалась, поскольку изоляторы не имели необходимых лекарств, и родственникам заключенных предлагалось приобретать их за свой счет.

34. Власти Российской Федерации, ссылаясь на справки, выданные в июле 2007 г. начальниками следственных изоляторов, указывали, что в изоляторе N ИЗ-47/1 заявитель содержался в трех различных камерах, имевших площадь 7,6 кв. м и шесть спальных мест. В изоляторе N ИЗ-47/4 он находился в девяти различных камерах, имевших площадь от 6,6 до 30,5 кв. м. В дни, когда заявитель должен был доставляться в суд, он переводился в "сборные камеры", имевшие площадь 6,6 кв. м. Власти Российской Федерации не представили информации о количестве спальных мест в камерах, в которых заявитель содержался в изоляторе N ИЗ-47/4. Они также подчеркнули, что информация о числе заключенных в обоих изоляторах отсутствует, поскольку документы уничтожены. Однако власти Российской Федерации указали, что заявитель всегда имел отдельное спальное место.

35. Ссылаясь на информацию, предоставленную начальниками изоляторов, власти Российской Федерации также указывали, что камеры имели естественное освещение и вентиляцию за счет окон, которые были застеклены. Камеры в изоляторе N ИЗ-47/1 имели одно окно размером 1 м в ширину и 1,1 м в длину. Камеры меньших размеров в изоляторе N ИЗ-47/4 имели по одному окну, а большие камеры - по два, одинаковой площади 0,88 кв. м. По требованию заключенных в летнее время оконное стекло вынималось и возвращалось на место, когда температура воздуха понижалась. Окна были закрыты толстыми прутьями с "ресничками", то есть косыми пластинами, приваренными к металлическому экрану с интервалом примерно в 2 см. Во исполнение рекомендаций Министерства юстиции России от 25 ноября 2002 г. последняя конструкция была удалена с окон в неустановленную дату в 2003 году. Камеры имели вентиляционные шахты. Система отопления в обоих следственных изоляторах функционировала надлежащим образом. Камеры были оборудованы лампами, которые горели днем и ночью. В каждой камере имелись унитаз, раковина и резервуар с питьевой водой. Унитаз находился в 1,5 м от обеденного стола и был отделен от жилой зоны перегородкой. Заключенные могли принимать душ раз в неделю. Каждый заключенный мог принимать душ в течение как минимум 15 минут. Камеры подвергались дезинфекции. Власти Российской Федерации, ссылаясь на информацию начальника изолятора, также указывали, что заявитель получал питание "в соответствии с установленными нормами" три раза в день. Как следует из медицинских документов, представленных властями Российской Федерации, после поступления в следственный изолятор N ИЗ-47/4 заявитель набрал в весе 21 кг, он весил 85 кг в декабре 1999 г. и 106 кг в мае 2004 г. Как утверждали власти Российской Федерации, заключенные, в том числе заявитель, получали медицинскую помощь. Они проходили регулярные медосмотры, включая рентгеновские обследования, анализы крови и так далее. В ноябре 1999 г. заявитель обращался за медицинской помощью, жалуясь на боль в правом локте. Был поставлен предварительный диагноз: "остеоартрит". Однако дополнительные медицинские обследования и специальные анализы не подтвердили этот диагноз. Власти Российской Федерации также настаивали на том, что утверждения заявителя о заражении кожными заболеваниями не соответствуют действительности. Они приложили копию медицинской карты заявителя и различные медицинские справки.

II. Применимое национальное законодательство

A. Условия содержания под стражей

36. Статья 22 Федерального закона N 103-ФЗ от 15 июля 1995 г. "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" предусматривает, что подозреваемые и обвиняемые обеспечиваются бесплатным питанием, достаточным для поддержания здоровья и сил по нормам, определяемым Правительством Российской Федерации. Статья 23 предусматривает, что подозреваемым и обвиняемым создаются бытовые условия, которые отвечают требованиям гигиены и санитарии. Подозреваемым и обвиняемым предоставляется индивидуальное спальное место и выдаются постельные принадлежности, посуда и столовые приборы и туалетные принадлежности* (* Буквально - "туалетная бумага, а также по их просьбе в случае отсутствия на их лицевых счетах необходимых средств индивидуальные средства гигиены (как минимум мыло, зубная щетка, зубная паста (зубной порошок), одноразовая бритва (для мужчин), средства личной гигиены (для женщин)" (прим. переводчика).). Каждый заключенный должен располагать не менее чем 4 кв. м личного пространства в камере* (* Буквально - "норма санитарной площади в камере на одного человека устанавливается в размере четырех квадратных метров" (прим. переводчика).).

B. Заключение под стражу и содержание под стражей

37. До 1 июля 2002 г. вопросы уголовного процесса регулировались Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР (Закон от 27 октября 1960 г., далее - старый УПК). 1 июля 2002 г. прежний кодекс утратил силу в связи с введением в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (Закон N 174-ФЗ от 18 декабря 2001 г., далее - новый УПК).

1. Меры пресечения

38. Меры пресечения включали подписку о невыезде, личное поручительство, залог и заключение под стражу (статья 89 старого УПК, статья 98 нового УПК).

2. Органы, решающие вопрос о заключении под стражу

39. Конституция России от 12 декабря 1993 г. устанавливает, что для заключения обвиняемого под стражу или продления срока его содержания под стражей необходимо судебное решение (статья 22).

Согласно старому УПК решение о предварительном заключении под стражу могло быть принято прокурором или судом (статьи 11, 89 и 96).

Новый УПК требует вынесения решения районным или городским судом по мотивированному ходатайству прокурора при наличии соответствующих доказательств (части 1, 3-6 статьи 108).

3. Основания для заключения под стражу

40. При разрешении вопроса о заключении обвиняемого под стражу компетентный орган обязан установить, "имеются ли достаточные основания полагать", что обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда, или воспрепятствует установлению истины по уголовному делу, или будет заниматься преступной деятельностью* (* А также для обеспечения исполнения приговора (прим. переводчика).) (статья 89 старого УПК). При разрешении вопроса о необходимости применить меру пресечения он также должен был учитывать тяжесть предъявленного обвинения, личность обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное положение и другие обстоятельства (статья 91 старого УПК, статья 99 нового УПК).

41. До 14 марта 2001 г. заключение под стражу применялось по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года, или "при исключительных обстоятельствах"* (* Буквально "в исключительных случаях эта мера пресечения может быть применена по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы и на срок не свыше одного года" (прим. переводчика).) дела (статья 96). 14 марта 2001 г. в старый УПК были внесены изменения, допускавшие заключение обвиняемых под стражу по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, или если они нарушили ранее избранную им меру пресечения или не имеют постоянного места жительства в России или если их личность не может быть установлена. Поправками от 14 марта 2001 г. было также отменено положение, допускавшее содержание обвиняемых под стражей исключительно на основании общественной опасности совершенного преступления. Новый УПК воспроизвел измененные положения (часть 1 статьи 97 и часть 1 статьи 108), и в него были внесены положения о том, что обвиняемый не должен заключаться под стражу, если возможно применение более мягкой меры пресечения.

4. Сроки содержания под стражей

(a) Два вида содержания под стражей

42. Кодексы различают два вида содержания под стражей: во-первых, "за следствием"* (* Понятия содержания под стражей "за следствием" или "за судом" широко используются в практике правоохранительных органов, по крайней мере, с начала советского периода. Однако в процессуальном законодательстве эти выражения не применяются (прим. переводчика).), то есть в период, когда компетентный орган - милиция или прокуратура - расследует дело, и, во-вторых, "за судом" (или в период судебного разбирательства), на стадии рассмотрения дела судом. Хотя на практике между ними не было разницы (заключенный содержался в одном и том же изоляторе), исчисление сроков было различным.

(b) Сроки содержания под стражей "за следствием"

43. После задержания подозреваемый содержится под стражей "за следствием". Содержание под стражей "за следствием" не может превышать два месяца, но этот срок может быть продлен до 18 месяцев "при исключительных обстоятельствах". Согласно старому УПК срок продлевался вышестоящими прокурорами, но в настоящее время требуется разрешение вышестоящих судов (согласно новому УПК). Содержание под стражей "за следствием" свыше 18 месяцев не допускается (статья 97 старого УПК, часть 4 статьи 109 нового УПК).

44. Срок содержания под стражей "за следствием" исчисляется до направления прокурором уголовного дела в суд (статья 97 старого УПК, часть 9 статьи 109 нового УПК).

45. Материалы оконченного расследованием уголовного дела должны быть предъявлены для ознакомления обвиняемому не позднее чем за месяц до истечения предельного срока содержания под стражей (статья 97 старого УПК, часть 5 статьи 109 нового УПК). Если обвиняемому требуется больше времени для ознакомления с материалами дела, судья по ходатайству прокурора может продлить срок содержания под стражей до полного ознакомления с материалами дела и направления дела в суд (статья 97 старого УПК, пункт 1 части 8 статьи 109 нового УПК). Согласно старому УПК срок мог быть продлен не более чем на шесть месяцев.

46. Согласно старому УПК суд первой инстанции мог возвратить дело для "дополнительного расследования" при наличии процессуальных нарушений, которые не могли быть устранены в судебном заседании. В таких случаях содержание заявителя под стражей вновь квалифицировалось "за следствием", и продолжали применяться соответствующие сроки. Однако при возвращении судом на новое расследование дела, по которому срок содержания обвиняемого под стражей истек, а по обстоятельствам дела мера пресечения в виде содержания под стражей не могла быть изменена, продление срока содержания под стражей производилось прокурором, осуществляющим надзор за следствием, в пределах одного месяца с момента поступления к нему дела. Дальнейшее продление указанного срока производилось с учетом времени пребывания обвиняемого под стражей "за следствием"* (* Буквально "до направления дела в суд" (прим. переводчика).), если оно не превысило 18 месяцев (статья 97).

(c) Сроки содержания под стражей "за судом"/ "в период судебного разбирательства"

47. С момента направления прокурором дела в суд обвиняемый считался содержащимся под стражей "за судом" (или "в период судебного разбирательства").

48. До 15 июня* (* Ранее Европейский Суд указывал дату принятия поправки - 14 марта того же года (прим. переводчика).) 2001 г. УПК не предусматривал каких-либо сроков содержания под стражей "в период судебного разбирательства". 15 июня 2001 г. была введена новая статья 239-1, устанавливавшая, что содержание под стражей "в период судебного разбирательства"* (* Буквально "срок содержания под стражей лица, дело которого находится в производстве суда" (прим. переводчика).) не может, как правило, превышать шести месяцев с даты поступления дела в суд. Однако при наличии данных о том, что освобождение подсудимого из-под стражи существенно затруднит всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела, суд по собственной инициативе либо ходатайству прокурора мог продлить срок содержания подсудимого под стражей не более чем на три месяца. Эти положения не применялись к лицам, обвиняемым в совершении особо тяжких преступлений.

49. Новый УПК устанавливает, что срок содержания под стражей "за судом" исчисляется с даты поступления дела в суд до даты вынесения приговора. Период содержания под стражей "за судом" обычно не может превышать шести месяцев, но по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях он может продлеваться неоднократно, каждый раз не более чем на три месяца (части 2 и 3 статьи 255).

5. Судебная проверка законности содержания под стражей

(a) В период содержания под стражей "за следствием"

50. Согласно старому УПК жалобы на применение прокурором заключения под стражу в качестве меры пресечения, а равно на продление срока содержания под стражей приносились в суд лицом, содержащимся под стражей, его защитником или представителем. Судья проверял законность и обоснованность ареста или продления срока содержания под стражей не позднее трех суток со дня получения материалов, подтверждающих законность и обоснованность заключения под стражу в качестве меры пресечения. Судебная проверка законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей производилась в закрытом заседании с участием прокурора, защитника или представителя. Судья вызывал в заседание лицо, содержащееся под стражей, и заочное рассмотрение жалобы допускалось только при исключительных обстоятельствах, если заключенный добровольно отказался от своего права присутствия. Судья мог отменить меру пресечения в виде заключения под стражу и освободить лицо из-под стражи или оставить жалобу без удовлетворения (статья 220-1)* (* Европейский Суд пересказал также содержание статьи 220-2 УПК РСФСР (прим. переводчика).). Постановление судьи по уголовному делу могло быть обжаловано в вышестоящий суд. Жалоба рассматривалась в те же сроки, что и жалоба на приговор, вынесенный по существу предъявленного обвинения (см. § 96 настоящего Постановления) (последняя часть статьи 331).

51. Согласно новому УПК постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или продлении его срока может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения. Суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе или представлению не позднее чем через трое суток со дня их поступления (часть 10 статьи 108)* (* Европейский Суд имел в виду часть 11 той же статьи УПК Российской Федерации (прим. переводчика).).

(b) В период судебного разбирательства

52. При поступлении дела судья должен, в частности, выяснить, подлежит ли изменению или отмене избранная обвиняемому мера пресечения (часть 5 статьи 222 и статья 230 старого УПК, часть 3 статьи 228 и пункт 6 части 2 статьи 231 нового УПК), и разрешить ходатайства обвиняемого об изменении меры пресечения (статья 223 старого УПК). Если ходатайство отклонено, оно может быть возобновлено в судебном заседании (статья 223 старого УПК).

53. В любое время при рассмотрении дела суд может избрать, изменить или отменить меру пресечения в отношении подсудимого, включая содержание под стражей (статья 260 старого УПК, часть 1 статьи 255 нового УПК). Любое такое определение выносится судом в совещательной комнате и излагается в виде отдельного документа, подписываемого всем составом суда (статья 261 старого УПК, статья 256 нового УПК).

54. Жалоба на такое определение подается в вышестоящий суд. Она должна быть подана в 10-дневный срок и рассмотрена в те же сроки, что и приговор, вынесенный по существу предъявленного обвинения* (* Согласно УПК РСФСР в семидневный срок (прим. переводчика).) (статья 331 старого УПК, часть 4 статьи 255 нового УПК).

6. Сроки судебного разбирательства

55. Согласно старому УПК не позднее 14 суток со дня поступления уголовного дела в суд (если подсудимый находился под стражей) судья принимал одно из следующих решений: (1) о назначении судебного заседания; (2) о возвращении дела для производства дополнительного расследования; (3) о приостановлении или прекращении производства по делу; (4) о направлении дела по подсудности (статья 221). Новый УПК предусматривает право судьи на принятие в тот же срок следующих решений: (1) о направлении уголовного дела по подсудности; (2) о назначении предварительного слушания; (3) о назначении судебного заседания (статья 227). В последнем случае судебное разбирательство должно начаться не позднее чем через 14 дней после назначения судьей даты судебного заседания (статья 239 старого УПК, часть 1 статьи 233 нового УПК). Ограничения для назначения даты предварительного слушания отсутствуют.

56. Длительность судебного разбирательства не ограничена.

57. Согласно старому УПК суд кассационной инстанции должен был рассмотреть поступившее по кассационной жалобе или протесту дело не позднее чем через 10 суток со дня его поступления. При особой сложности дела или в других исключительных случаях или при рассмотрении дела Верховным Судом этот срок мог быть продлен до двух месяцев* (* Только при рассмотрении жалобы Верховным Судом. Региональные суды рассматривали жалобы не более чем 20 дней (прим. переводчика).) (статья 333). Дальнейшее продление срока не допускалось.

Новый УПК устанавливает, что суд кассационной инстанции должен начать рассмотрение жалобы не позднее чем через месяц со дня поступления дела (статья 374).

III. Применимые международные документы

Общие условия содержания под стражей

58. Делегация Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) посетила Российскую Федерацию в период со 2 по 17 декабря 2001 г. В разделе ее доклада Правительству России (CPT/Inf (2003) 30), относящемся к условиям содержания в изоляторах временного содержания и следственных изоляторах и процедурам жалоб, указано следующее:

"b) изоляторы временного содержания для подозреваемых в совершении преступлений (ИВС)

26. Согласно правилам внутреннего распорядка изоляторов временного содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел 1996 года* (* Утверждены приказом Министерства внутренних дел Российской Федерации от 26 января 1996 г. N 41 (прим. переводчика).) норма санитарной площади в камере на одного человека устанавливается в размере четырех квадратных метров. Эти правила также предусматривают, что задержанным должны предоставляться матрасы, постельное белье, мыло, туалетная бумага, газеты, игры, еда и т. д. Правила также устанавливают продолжительность прогулок не менее одного часа в день.

Реальные условия содержания в ИВС, проверенных в 2001 году, существенно различались...

45. Следует, прежде всего, подчеркнуть, что КПП с удовлетворением отметил прогресс в особо остром вопросе для российской пенитенциарной системы - перенаселенности.

Во время первого посещения КПП Российской Федерации в ноябре 1998 г. перенаселенность была обозначена как наиболее важная и неотложная проблема тюремной системы. В начале визита 2001 года делегацию проинформировали, что с 1 января 2000 г. численность содержащихся в следственных изоляторах уменьшилась на 30 000 человек. В качестве примера такой тенденции был приведен СИЗО N 1 г. Владивостока, где численность заключенных снизилась на 30% за три года...

КПП приветствует меры, принятые в последние годы российскими властями в отношении проблемы перенаселенности, в том числе инструкции, выпущенные Генеральной прокуратурой, направленные на более избирательное применение меры предварительного содержания под стражей. Тем не менее собранные делегацией Комитета сведения говорят о том, что многое еще предстоит сделать. В частности, перенаселенность по-прежнему остается серьезной, и меры, принимаемые властями, недостаточны. В этой связи КПП напоминает о рекомендациях из его предыдущих докладов (сравни §§ 25 и 30 доклада о посещении 1998 г., CPT (99) 26; §§ 48 и 50 доклада посещении 1999 г., CPT (2000) 7; § 52 доклада о посещении 2000 г., CPT (2001) 2)...

125. Как и во время предыдущих посещений, многие заключенные выражали скептицизм относительно процедуры обжалования. В частности, было высказано мнение, что невозможно конфиденциально пожаловаться во внешний орган. В действительности, все жалобы, независимо от адресата, регистрировались сотрудниками в специальной книге, где также были ссылки на характер жалобы. В колонии N 8 прокурор по надзору отметил, что во время его инспекций его обычно сопровождал старший сотрудник колонии, и заключенные, как правило, не обращались к нему с просьбой о личном приеме, "потому что они знают, что все жалобы обычно проходят через администрацию колонии".

В свете вышеизложенного КПП напоминает о своих рекомендациях о пересмотре российскими властями порядка подачи жалоб, желая быть уверенным, что они обрабатываются эффективно. При необходимости существующие правила должны быть изменены, чтобы гарантировать заключенным возможность обращаться во внешние органы на действительно конфиденциальной основе".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

59. Заявитель жаловался, что условия его содержания под стражей в следственных изоляторах N N ИЗ-47/1 и ИЗ-47/4 в г. Санкт-Петербурге не соответствовали статье 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

60. Власти Российской Федерации, отмечая явную необоснованность жалобы заявителя, в то же время признали, что национальная норма личного пространства в 4 кв. м на одного заключенного в следственном изоляторе N ИЗ-47/1 не соблюдалась. Что касается следственного изолятора N ИЗ-47/4, власти Российской Федерации указали, что жалобы заявителя не подкреплялись какими-либо доказательствами. Они также утверждали, что не только национальные власти несут ответственность за отсутствие информации о числе заключенных в следственных изоляторах. Заявитель также мог воспользоваться содействием национальных судов в сборе доказательств, подтверждающих его сообщение о плохих условиях содержания под стражей.

61. Заявитель настаивал, что условия его содержания под стражей были бесчеловечными и унижающими достоинство. Он также указал на то, что в отсутствие измерительных приборов он не имел возможности точно оценить размеры камер, в которых он содержался в обоих следственных изоляторах. Однако он был готов согласиться, что в этом отношении доводы властей Российской Федерации были верными. Кроме того, заявитель настаивал, что увеличение его веса было результатом крайне стесненных условий содержания под стражей, при которых отсутствие личного пространства сопровождалось отсутствием физических упражнений и низкокачественной высококалорийной пищей.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

62. Европейский Суд вначале отмечает, что, хотя заявитель содержался в двух различных следственных изоляторах, он, тем не менее, рассмотрит вопрос об условиях содержания заявителя под стражей с 14 октября 1999 г. по 3 апреля 2004 г., без разделения его на различные периоды, учитывая длительный характер содержания заявителя под стражей, представленные им одинаковые описания общих условий его содержания под стражей и утверждение о серьезной перегруженности камер как общей характеристике условий его содержания под стражей в обоих изоляторах (см. Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Гулиев против Российской Федерации" (Guliyev v. Russia), жалоба N 24650/02, §§ 31-33* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.); Постановление Европейского Суда от 15 октября 2009 г. по делу "Бужинаев против Российской Федерации" (Buzhinayev v. Russia), жалоба N 17679/03, § 23; и, в числе последних, Постановление Европейского Суда от 26 ноября 2009 г. по делу "Назаров против Российской Федерации" (Nazarov v. Russia), жалоба N 13591/05, § 78).

63. Европейский Суд также отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

64. Европейский Суд подчеркивает, что в настоящем деле стороны оспаривали некоторые аспекты условий содержания заявителя под стражей. Однако Европейскому Суду не обязательно устанавливать правдивость каждого утверждения, поскольку он усматривает признаки нарушения статьи 3 Конвенции на основании представленных фактов, которые государство-ответчик не опровергло.

65. Ключевым фактором, который должен быть оценен Европейским Судом, является жилое пространство, предоставленное заявителю в следственном изоляторе. Основной характеристикой, которая не оспаривается сторонами, является размер камер, в которых содержался заявитель. Вместе с тем заявитель утверждал, что число заключенных в камерах существенно превышало их проектную вместимость. Власти Российской Федерации не согласились с этим.

66. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации вследствие уничтожения соответствующих документов не смогли указать точное число заключенных, содержавшихся вместе с заявителем. Тем не менее, ссылаясь на справки начальников двух следственных изоляторов, которые были выданы спустя шесть лет и три года, соответственно, после окончания содержания заявителя под стражей в этих двух исправительных учреждениях, власти Российской Федерации указывали, что заявитель всегда имел индивидуальное спальное место. В этой связи Европейский Суд отмечает, что в некоторых случаях, когда власти Российской Федерации не предоставляли оригинальные источники, Европейский Суд устанавливал, что документы, подготовленные по истечении значительного срока, не могут считаться достаточно надежными с учетом длительности истекшего срока (см. в качестве недавнего примера Постановление Европейского Суда от 10 февраля 2009 г. по делу "Новинский против Российской Федерации" (Novinskiy v. Russia), жалоба N 11982/02, § 105* (* Там же. N 1/2010.); и Постановление Европейского Суда от 7 декабря 2009 г. по делу "Шилбергс против Российской Федерации" (Shilbergs v. Russia, жалоба N 20075/03, § 91* (* Там же. N 3/2010.)). Европейский Суд полагает, что эти соображения имеют значение для настоящего дела. Справки, подготовленные российскими властями более чем через три года после указанных событий, не могут считаться достаточно достоверным источником информации. Таким образом, Европейский Суд не убежден объяснениями властей Российской Федерации.

67. В этой связи Европейский Суд напоминает, что конвенционное разбирательство, как, например, по настоящей жалобе, не во всех случаях характеризуется строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio (доказывание возлагается на утверждающего), так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей жалобы на нарушение Конвенции. Непредставление государством-ответчиком такой информации без убедительного объяснения причин может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, § 426).

68. Принимая во внимание вышеупомянутые принципы, а также тот факт, что власти Российской Федерации не предоставили какой-либо убедительной информации, Европейский Суд принимает довод заявителя о том, что камеры в следственных изоляторах N N ИЗ-47/1 и ИЗ-47/4, где он содержался четыре с половиной года, были переполнены. В этой связи Европейский Суд также напоминает о признании властей Российской Федерации того, что национальные стандарты минимум в 4 кв. м на одного заключенного (см. § 36 настоящего Постановления) не соблюдались в следственном изоляторе N ИЗ-47/1, с учетом размеров камер и количества спальных мест. 

69. Независимо от причин переполненности Европейский Суд напоминает, что государство-ответчик несет обязанность по организации своей пенитенциарной системы таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства заключенных, какие бы финансовые или материально-технические затруднения ни возникали (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 63* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.)).

70. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением заключенных достаточным личным пространством (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 104 и последующие, ECHR 2005-Х (извлечения)* (* Там же. N 7/2006.); Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, § 44 и последующие* (* Там же. N 10/2005.); Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, § 41 и последующие* (* Там же. N 10/2005.); Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, § 39 и последующие* (* Там же. N 10/2005.); Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI, § 97 и последующие* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда за 2002 год".); и Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, § 69 и последующие, ECHR 2001-III). Более конкретно Европейский Суд напоминает, что недавно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в переполненных камерах того же следственного изолятора N ИЗ-47/1 (см. Постановление Европейского Суда от 29 марта 2007 г. по делу "Андрей Фролов против Российской Федерации" (Andrey Frolov v. Russia), жалоба N 205/02, §§ 3-51; Постановление Европейского Суда от 15 мая 2008 г. по делу "Гусев против Российской Федерации" (Gusev v. Russia), жалоба N 67542/01, §§ 51-61* (8 Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2008.); и Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Селезнев против Российской Федерации" (Seleznev v. Russia), жалоба N 15591/03, §§ 38-48* (* Там же. N 7/2009.)).

71. Европейский Суд отмечает, что ситуация заявителя, сложившаяся из-за недостатка личного пространства, также усугублялась тем фактом, что доступ в душевую ему не разрешался чаще, чем раз в неделю в течение всего периода содержания его под стражей. Кроме того, камеры, в которых содержался заявитель, не имели окон в строгом смысле этого слова. По крайней мере, до начала 2003 г. они были закрыты слоем тонких прутьев, так называемых ресничек. Это приспособление препятствовало доступу свежего воздуха, а также значительно уменьшало количество дневного света, проникавшего в камеры (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 12 марта 2009 г. по делу "Александр Макаров против Российской Федерации" (Aleksandr Makarov v. Russia), жалоба N 15217/07, § 96; и, в числе последних, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шилбергс против Российской Федерации", § 97).

72. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле не имеется указаний на то, что существовало реальное намерение унизить или оскорбить заявителя. Однако Европейский Суд полагает, что тот факт, что заявителю пришлось жить, спать и пользоваться туалетом в одной камере с таким числом заключенных, сам по себе являлся достаточным для того, чтобы причинить переживания или трудности в степени, превышающей неизбежный уровень страданий, присущий лишению свободы, и вызвать у заявителя чувства страха, страдания и неполноценности, которые могли оскорбить и унизить его.

73. Европейский Суд, соответственно, находит, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку заявитель подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению вследствие условий его содержания под стражей в следственных изоляторах N N ИЗ-47/1 и 47/4 в г. Санкт-Петербурге с 14 октября 1999 г. по 3 апреля 2004 г.

II. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

74. Заявитель жаловался, что длительность его предварительного заключения была необоснованной в нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

A. Доводы сторон

75. Власти Российской Федерации утверждали, что длительность содержания заявителя под стражей не была чрезмерной. Продления срока содержания под стражей были необходимыми в обстоятельствах дела, в частности, с учетом тяжести обвинений против заявителя и риска того, что он может воспрепятствовать уголовному разбирательству и скрыться в случае освобождения. Власти Российской Федерации отмечали, что органы следствия и правосудия действовали особенно старательно при осуществлении уголовного разбирательства по делу заявителя. Уголовное дело было чрезвычайно сложным, включало большое число обвиняемых, потерпевших и свидетелей и требовало большого количества следственных и судебных действий. Кроме того, власти Российской Федерации обратили внимание Европейского Суда на важные обстоятельства, на основании которых продлевался срок содержания заявителя под стражей, в частности, на отсутствие постоянного места жительства в г. Санкт-Петербурге и тот факт, что однажды он уже скрылся и был объявлен в розыск. Объявление в розыск было вызвано подозрением органов прокуратуры, что заявитель решил скрыться, поскольку он отсутствовал по месту жительства, и было невозможно установить его место нахождения.

76. Заявитель ответил на это, что национальные суды не представили доказательств, что он действительно был намерен продолжить заниматься преступной деятельностью, скрыться или воспрепятствовать правосудию. Единственным основанием для его длительного содержания под стражей была тяжесть обвинений, выдвинутых против него. Заявитель также подчеркивал, что ему не было известно об уголовных обвинениях против него, выдвинутых в 1995 г. Фактически он узнал о постановлении о заключении его под стражу, когда он был задержан в 1999 году. В то же время в 1994 году он и его семья не скрывали своего переезда из Омска в Санкт-Петербург. Кроме того, уголовное разбирательство, начатое против него в 1995 г., было прекращено в 2000 году по "реабилитирующим основаниям".

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

77. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Далее он отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

78. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда вопрос о том, какой период содержания под стражей может считаться разумным, не может быть разрешен отвлеченно. Обоснованность продления содержания обвиняемого под стражей должна определяться в каждом деле в соответствии с его особыми характеристиками. Продолжительное содержание под стражей в конкретном деле может быть оправдано только в том случае, если существует реальное требование публичного интереса, который, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивает принцип уважения личной свободы.

В первую очередь национальные судебные органы обязаны обеспечить, чтобы в конкретном деле предварительное заключение обвиняемого не превышало разумной продолжительности срока. В этих целях они должны исследовать все факты, свидетельствующие в пользу или против существования реального требования публичного интереса, оправдывающего, с надлежащим учетом принципа презумпции невиновности, отход от правила уважения личной свободы, и должны указать их в своих решениях об отклонении ходатайств об освобождении. Европейский Суд призван установить наличие или отсутствие нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции в основном на основании мотивов, приведенных в решениях национальных судов, и реальных фактов, указанных заявителем в своих жалобах (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 152, ECHR 2000-IV).

79. Доводы за и против освобождения не должны быть "общими и абстрактными" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Смирнова против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia), жалобы N N 46133/99 и 48183/99, § 63, ECHR 2003-IX). Если закон содержит презумпцию в пользу факторов, относимых к основаниям сохранения меры пресечения, существование конкретных фактов, перевешивающих правило уважения личной свободы, должно быть убедительно продемонстрировано (см. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, § 84, последняя часть).

80. Наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности содержания под стражей, однако по прошествии времени оно перестает быть достаточным. Европейский Суд должен в таких случаях установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что национальные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", § 153).

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

81. Европейский Суд отмечает, что период, который должен быть рассмотрен, начался 4 октября 1999 г., когда заявитель был задержан, и окончился 21 июля 2003 г., в день вынесения Санкт-Петербургским городским судом обвинительного приговора о совершении грабежа при отягчающих вину обстоятельствах и мошенничестве. Сторонами не оспаривалось, что первоначально заявитель был заключен под стражу в связи с обоснованным подозрением в том, что он участвовал в крупном мошенничестве. Европейский Суд напоминает, что наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности содержания под стражей. Национальные власти указывали на тяжесть обвинений и необходимость помешать заявителю скрыться и воспрепятствовать правосудию как на основания заключения его под стражу. На этой стадии судебного разбирательства подобные причины оправдывали содержание заявителя под стражей (см. Постановление Европейского Суда от 8 ноября 2005 г. по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 176, ECHR 2005-X (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.)). Однако по прошествии времени они перестают быть достаточными. В таких делах Европейский Суд должен установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что национальные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", §§ 152 и 153).

82. Европейский Суд отмечает, что власти продлевали срок содержания заявителя содержания под стражей несколько раз. В своих решениях они постоянно ссылались на тяжесть обвинений как на главное основание и на потенциальную опасность того, что заявитель скроется или воспрепятствует правосудию.

83. Что касается ссылки национальных властей на то, что тяжесть обвинений является решающим фактором, Европейский Суд систематически указывал, что тяжесть грозящего наказания не может сама по себе оправдывать длительные сроки содержания под стражей* (* Тем не менее в Постановлении Европейского Суда по делу Говорушко отмечалось, что "тяжесть грозящего наказания является значимым фактором в оценке риска воспрепятствования правосудию", хотя "необходимость в продолжении лишения свободы не может определяться умозрительно, с учетом только тяжести совершенного преступления" (прим. переводчика).) (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, § 102; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 81; и Постановление Европейского Суда от 30 октября 2003 г. по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland), жалоба N 38654/97, § 68). Это особенно важно для российской правовой системы, в которой квалификация деяния (и, таким образом, наказания, грозящего заявителю) осуществляется стороной обвинения без судебной проверки вопроса о том, подкрепляют ли представленные доказательства разумное подозрение в том, что заявитель совершил предполагаемое преступление (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 180).

84. Другими основаниями для продления содержания под стражей было наличие основания полагать, что заявитель может скрыться, воспрепятствовать правосудию и продолжить заниматься преступной деятельностью. Европейский Суд напоминает, что национальные власти обязаны установить существование конкретных фактов, имеющих отношение к основаниям длительного содержания под стражей. Переход бремени доказывания на заключенного в таких делах был бы равнозначен отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, признающего заключение под стражу исключительным отступлением от права на личную свободу, которое возможно в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), N 54071/00, § 67* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)). Остается удостовериться, представили ли национальные власти существование конкретных фактов в пользу своих выводов и убедительно ли их обосновали.

85. Европейский Суд отмечает, что национальные власти оценивали возможность того, что заявитель скроется, со ссылкой на то, что он обвинялся в тяжких преступлениях, и, таким образом, ему угрожал суровый приговор. В этой связи Европейский Суд напоминает, что, хотя суровость наказания, которое грозит обвиняемому, является существенным элементом при оценке угрозы того, что он скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения. Она должна быть исследована с учетом ряда других значимых факторов, которые могут подтвердить существование угрозы того, что обвиняемый скроется и продолжит заниматься преступной деятельностью, или она будет признана столь незначительной, что не способна оправдать содержания под стражей до суда (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 г. по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France), § 43, Series A, N 207; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 106).

86. В настоящем деле национальные власти ссылались в решениях о продлении содержания под стражей на отсутствие регистрации по месту жительства как на основание длительного содержания заявителя под стражей. Заявитель настаивал, что он имел постоянное место жительство в г. Санкт-Петербурге. Однако Европейскому Суду не требуется разрешать ситуацию с местом жительства заявителя, поскольку само по себе отсутствие постоянного места пребывания не создает угрозы того, что лицо скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Пшевечерский против Российской Федерации" (Pshevecherskiy v. Russia), жалоба N 28957/02, § 68* (* Там же. N 11/2007.)).

87. Другой довод, выдвинутый национальными властями, касался объявления заявителя в розыск в 1995 году. Европейский Суд признает, что этот фактор был значимым для оценки возможности того, что он скроется. Такая опасность, если она убедительно установлена, может вынудить судебные органы заключить подозреваемого под стражу и впоследствии продлевать срок его содержания там с целью пресечения любых попыток совершения новых преступлений. Однако в числе других условий необходимо, чтобы эта опасность была достоверной и мера целесообразной с учетом обстоятельств дела и особенно биографии и личности заинтересованного лица (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 30 июля 2009 г. по делу "Сергей Медведев против Российской Федерации" (Sergey Medvedev v. Russia), жалоба N 3194/08, § 52). С учетом этого принципа Европейский Суд особенно внимательно относится к доводам заявителя, которые не оспаривались властями Российской Федерации, что в 1994 году он открыто перевез семью из Омска в Санкт-Петербург, и что до 1999 года он не знал об уголовных обвинениях, выдвинутых против него в 1995 году (см. § 76 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации также не оспаривали того, что эти обвинения были сняты в 2000 году по "реабилитирующим основаниям". В этом отношении Европейский Суд учитывает, что ссылка на объявление заявителя в розыск содержалась в решениях о продлении срока содержания заявителя под стражей до октября 2000 г. Национальные суды, которые стремились обосновать содержание заявителя под стражей после октября 2000 г., никогда не указывали на его предполагаемую попытку скрыться от уголовного преследования в 1995 году. Европейский Суд, следовательно, не убежден, что при обстоятельствах, когда заявитель не был осведомлен об уголовных обвинениях против него, сама по себе невозможность следственных органов найти его по прежнему месту жительства в Омске, которая привела к объявлению его в розыск, оправдывает вывод о том, что он намерен скрыться, особенно после того, как эти обвинения были сняты по реабилитирующим основаниям в 2000 году.

88. Европейский Суд также отмечает, что национальные власти не привели никаких конкретных фактов, обосновывающих содержание заявителя под стражей. Они не указали никаких обстоятельств, позволяющих полагать, что в случае освобождения заявитель скроется, продолжит заниматься преступной деятельностью или иным образом повлияет на ход судебного разбирательства. Национальные суды просто повторяли один и тот же вывод относительно возможного сговора, не указывая, почему, несмотря на доводы заявителя в поддержку своих ходатайств об освобождении, они считали, что риск влияния на свидетелей и сбор доказательств существует и имеет решающее значение. Европейский Суд, следовательно, не убежден, что выводы национальных властей о том, что заявитель намеревался воспрепятствовать правосудию, продолжить заниматься преступной деятельностью или скрыться, имели под собой фактические основания.

89. Европейский Суд также подчеркивает, что при разрешении вопроса об освобождении лица из-под стражи власти с учетом пункта 3 статьи 5 Конвенции имеют обязательство рассмотрения альтернативных мер обеспечения его явки в суд (см. Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2005 г. по делу "Сулаоя против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia), жалоба N 55939/00, § 64; и Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблоньский против Польши" (Jablonski v. Poland, жалоба N 33492/96, § 83). В течение всего спорного периода власти не рассматривали возможности обеспечения явки заявителя с использованием иной "меры пресечения", такой как подписка о невыезде или залог, которые прямо предусмотрены российским законодательством для обеспечения надлежащего проведения уголовного разбирательства, и не предпринимали даже минимальных попыток мотивировать в своих решениях, почему такие альтернативные меры не обеспечат надлежащее осуществление производства по делу.

90. В итоге Европейский Суд находит, что решения национальных властей не были основаны на анализе всех относимых фактов. Они не приняли во внимание доводы в пользу освобождения заявителя на период судебного разбирательства. Также особую озабоченность Европейского Суда вызывает то, что российские власти, постоянно используя стереотипную краткую формулировку, одновременно продлевали срок содержания под стражей заявителя и его сообвиняемых. По мнению Европейского Суда, этот подход сам по себе не совместим с гарантиями, воплощенными в пункте 3 статьи 5 Конвенции, поскольку он допускает длительное содержание под стражей группы лиц без анализа конкретных оснований или проверки соблюдения требования "разумного срока" в отношении каждого члена этой группы (см. Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Долгова против Российской Федерации"* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2006.) (Dolgova v. Russia), жалоба N 11886/05, § 49).

91. Европейский Суд находит, что, не рассмотрев конкретные относимые факты или альтернативные меры пресечения, исходя исключительно из тяжести предъявленных обвинений, власти продлевали срок содержания заявителя под стражей по основаниям, которые не могут считаться "достаточными". Они, таким образом, не смогли обосновать длительность содержания заявителя под стражей в течение почти четырех лет. Таким образом, не обязательно исследовать вопрос о том, осуществлялось ли разбирательство в отношении заявителя с надлежащей тщательностью, поскольку столь длительный период при данных обстоятельствах не может считаться "разумным" в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Мишкеткуль и другие против Российской Федерации" (Mishketkul and Others v. Russia), жалоба N 36911/02, § 59, с дополнительными отсылками* (* Там же. N 1/2008.)).

92. Европейский Суд соответственно устанавливает нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

93. Заявитель жаловался, что длительность уголовного разбирательства не соответствовала требованию "разумного срока", установленному в пункте 1 статьи 6 Конвенции, которая гласит:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на... разбирательство дела в разумный срок... судом...".

A. Доводы сторон

94. Власти Российской Федерации полагали, что жалоба на чрезмерную длительность разбирательства является неприемлемой в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Они утверждали, что задержки в ходе разбирательства были вызваны объективными причинами: сложностью дела, неявкой потерпевших, свидетелей и адвокатов на слушания, болезнью соподсудимых и их представителей и большим объемом работы судьи и ее занятостью в других процессах.

95. Заявитель оспорил доводы властей Российской Федерации.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

96. Европейский Суд отмечает, что рассматриваемый период начался 4 октября 1999 г., когда заявитель был задержан. Этот период окончился 15 января 2004 г., когда Верховный Суд Российской Федерации вынес окончательное решение. Таким образом, он продолжался приблизительно четыре года и три месяца, когда дело рассматривали следственные органы и суды двух инстанций.

97. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

98. Европейский Суд напоминает, что разумность длительности судебных разбирательств подлежит оценке с учетом обстоятельств дела и следующих критериев: сложность дела и поведение заявителя и соответствующих должностных лиц (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Пелиссье и Сасси против Франции" (Pelissier and Sassi v. France), жалоба N 25444/94, § 67, ECHR 1999-II).

99. Европейский Суд признает, что указанное разбирательство было сложным. Однако Европейский Суд не может согласиться с тем, что сложность дела сама по себе оправдывает общую продолжительность производства. Европейский Суд также напоминает, что факт содержания заявителя под стражей в течение значительной части рассмотрения уголовного дела требовал особой тщательности со стороны следственных органов и судов для безотлагательного расследования и отправления правосудия (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, § 133; и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, § 132, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".)).

100. Что касается поведения заявителя, власти Российской Федерации указывали на то, что заявитель несет ответственность за перенос одного заседания, который произошел вследствие его болезни. В этой связи Европейский Суд отмечает, что согласно сводной таблице судебных заседаний, предоставленной властями Российской Федерации, этот перенос вызвал задержку слушаний на одну неделю. Таким образом, учитывая общую длительность разбирательства, Европейский Суд считает задержку, вызванную заявителем, незначительной.

101. Что касается поведения властей, Европейский Суд учитывает существенные периоды бездействия, по поводу которых власти Российской Федерации не предоставили каких-либо удовлетворительных объяснений, и ответственность за которые несут национальные органы. Европейский Суд напоминает о том, что дело рассматривалось в течение более чем двух лет и 10 месяцев в Санкт-Петербургском городском суде. В частности, следственным органам потребовалось меньше года, чтобы подготовить дело для рассмотрения судом первой инстанции (см. § 7 настоящего Постановления). Однако, хотя дело было передано в Санкт-Петербургский городской суд 7 сентября 2000 г., первое судебное слушание состоялось 24 октября 2001 г. (см. § 8 настоящего Постановления). Следующие два заседания были перенесены в связи с участием судьи в других судебных процессах, что вызвало дополнительные задержки еще на три месяца (см. § 9 настоящего Постановления). Дополнительная совокупная задержка общей продолжительностью более пяти месяцев была вызвана отсутствием свободных залов заседаний и участием судьи в других процессах (см. §§ 9 и 10 настоящего Постановления). Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации, касающийся большого объема работы судьи. Однако пункт 1 статьи 6 Конвенции возлагает на принявшие ее государства обязанность организовать судебную систему таким образом, чтобы их суды могли рассматривать дела в течение разумного срока (см., в частности, Постановление Европейского суда от 4 марта 2004 г. по делу "Лёффлер против Австрии" (Lоffler v. Austria), жалоба N 72159/01, § 57). Кроме того, Европейский Суд находит особенно странным, что шесть слушаний были перенесены из-за того, что национальные власти не смогли перевезти соподсудимых из следственных изоляторов в зал суда (см. §§ 20 и 22 настоящего Постановления).

102. Европейский Суд кроме того отмечает, что поведение потерпевших и свидетелей было одной из причин переноса слушаний. Европейский Суд напоминает, что за задержки, вызванные их неявкой как минимум на семь заседаний, и за неспособность городского суда обеспечить их присутствие несет ответственность государство (см. Постановление Европейского Суда от 21 сентября 2004 г. по делу "Кусьмерек против Польши" (Kusmierek v. Poland), жалоба N 10675/02, § 65; и Постановление Европейского Суда от 8 марта 2007 г. по делу "Сидоренко против Российской Федерации" (Sidorenko v. Russia), жалоба N 4459/03, § 34* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2008.)). Кроме того, Европейский Суд подчеркивает, что большое количество отложений заседаний было вызвано болезнью адвокатов. Европейский Суд напоминает, что за две недели до обвинительного приговора городской суд заменил защитника. Соответствующей задержки можно было бы избежать, если бы городской суд занял более активную позицию и отстранил адвоката ранее. Наконец, Европейский Суд учитывает то обстоятельство, что разбирательство длилось шесть месяцев в Верховном Суде Российской Федерации. Европейский Суд находит поразительным, что в течение этого периода Верховный Суд всего лишь назначил и провел одно заседание 15 января 2004 г., на котором и было вынесено судебное определение.

103. Рассмотрев все представленные материалы и принимая во внимание общую продолжительность разбирательства и его значение для заявителя и то обстоятельство, что в основном разбирательство проходило в суде первой инстанции без видимого развития, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле длительность уголовного разбирательства была чрезмерной и не отвечала требованиям "разумного срока". Соответственно имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

104. Наконец, заявитель жаловался на жестокое обращение в следственном изоляторе, на условия его перевозки в помещение суда и из него, различные процессуальные ошибки, предположительно допущенные следственными органами и национальными судами в ходе уголовного разбирательства против него, и вмешательства в его переписку с родственниками.

105. Принимая во внимание все материалы, находящиеся в его распоряжении, Европейский Суд полагает, что доказательства не обнаруживают нарушения прав и свобод, установленных Конвенцией и ее Протоколами. Следовательно, эта часть заявления должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

106. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

107. Заявитель требовал 51 500 евро в качестве компенсации материального вреда, представляющей собой стоимость имущества, предположительно изъятого в ходе уголовного разбирательства. Кроме того, он требовал 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

108. Власти Российской Федерации указывали, что требования заявителя о компенсации материального ущерба не подтверждены доказательствами. Они также отмечали, что требования о компенсации морального ущерба были явно необоснованными и не подлежали удовлетворению.

109. Европейский Суд не усматривает причинной связи между установленным нарушением и предполагаемым материальным ущербом (см. Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia, жалоба N 55669/00, § 102* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2006.)). Кроме того, заявитель не предоставил документов, подтверждающих расходы, которые он предположительно понес. Соответственно Европейский Суд не находит оснований присуждать заявителю какую-либо сумму в этой связи.

110. Что касается морального ущерба, Европейский Суд отмечает, что он установил совокупность нарушений в настоящем деле. Европейский Суд считает, что заявитель испытывал унижения и страдания из-за ужасающих условий содержания его под стражей в течение более чем четырех лет, чрезмерной длительности его содержания под стражей и уголовного разбирательства против него. При этих обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и чувство неудовлетворенности заявителя не могут быть компенсированы только установлением факта нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе и принимая во внимание, в частности, длительность содержания заявителя под стражей, Европейский Суд присуждает заявителю 20 000 евро в качестве компенсации морального ущерба, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

111. Заявитель также требовал 200 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде.

112. Власти Российской Федерации подчеркнули, что требование заявителя было необоснованным.

113. Европейский Суд напоминает, что в соответствии со статьей 41 Конвенции подлежат компенсации только те судебные расходы и издержки, которые были действительно и по необходимости понесены для предотвращения нарушения или нарушений Конвенции и являлись разумными по размеру (см., например, Постановление Большой Палаты по делу "Сахин против Германии" (Sahin v. Germany), жалоба N 30943/96, § 105, ECHR 2003-VIII). Европейский Суд отмечает, что заявитель не представил чеков или расписок, подтверждающих его расходы. Европейский Суд, следовательно, не может сделать вывод, что расходы, указанные заявителем, действительно были понесены в пределах этой суммы, и, таким образом, не присуждает ему каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

114. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу в части условий содержания заявителя под стражей в следственных изоляторах N N ИЗ-47/1 и ИЗ-47/4 в г. Санкт-Петербурге, чрезмерной длительности предварительного заключения и уголовного разбирательства против него приемлемой, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

5) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 20 000 евро (двадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 22 апреля 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда