Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 мая 2010 г. Дело "Ходжаев (Khodzhayev) против Российской Федерации" (жалоба N 52466/08) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Ходжаев (Khodzhayev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 52466/08)

Постановление Суда

Страсбург, 12 мая 2010 г.

По делу "Ходжаев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Джорджио Малинверни, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 22 апреля 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 52466/08, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Таджикистана Зикруллохоном Исматуллоевичем Ходжаевым (далее - заявитель) 31 октября 2008 г.

2. Интересы заявителя представлял Д. Ломакин, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. 3 ноября 2008 г. председатель Первой Секции решил применить правило 39 Регламента Суда, указав властям Российской Федерации на то, что заявитель не должен быть выдан Таджикистану* (* Для уголовного преследования (прим. переводчика).) до дополнительного уведомления.

4. 17 декабря 2008 г. председатель Первой Секции решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке, а также коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1977 году и проживает в г. Худжанд (Таджикистан). В настоящее время он проживает в г. Москве.

A. Описание события заявителем

1. Предварительная информация

6. Заявитель является мусульманином. Он утверждает, что не принадлежит к каким-либо политическим организациям, включая "Хизб ут-Тахрир" (далее - ХТ), исламскую организацию, запрещенную в России, Германии и некоторых республиках Средней Азии, но, тем не менее, преследовался властями Таджикистана из-за предполагаемого членства в указанной организации.

7. Постановлением Министерства безопасности Таджикистана от 22 июня 2000 г. в отношении заявителя было возбуждено уголовное дело в связи с его членством в "незаконной религиозно-экстремистской партии "Хизб ут-Тахрир"". В постановлении указано, что заявитель совершил несколько тяжких и особо тяжких преступлений, а именно призывал к свержению политического строя Таджикистана и распространял материалы, содержащие призывы к религиозной вражде. В тот же день Министерство безопасности Таджикистана объявило заявителя в розыск, вынесло постановление о его задержании и приостановило расследование, так как местонахождение заявителя не было известно.

8. Заявитель прибыл в Москву в 2001 году.

9. В период с 27 октября по 7 декабря 2001 г. заявитель содержался под стражей в России для обеспечения возможной выдачи. Впоследствии его освободили, так как не было получено официального требования о его выдаче.

10. Заявитель оформил регистрацию по месту жительства на территории России в компетентном органе.

2. Разбирательство по поводу выдачи

11. 28 ноября 2007 г. заявитель был задержан сотрудниками Управления Федеральной службы безопасности по г. Москве и сотрудниками милиции Одинцовского района Московской области.

12. Утром 30 ноября 2007 г. заявителя допросили в отсутствие адвоката. Сотрудники, проводившие допрос, угрожали заявителю применением силы против него и членов его семьи, если он не согласится добровольно уехать из России в Таджикистан. В ходе допроса, по словам заявителя, он не был проинформирован о причинах задержания. Кроме того, в течение двух последующих недель содержания под стражей ему не была предоставлена возможность связаться с адвокатом.

13. 30 ноября 2007 г. Одинцовский городской суд Московской области (далее - городской суд) принял постановление о заключении заявителя под стражу для обеспечения возможной выдачи. Срок содержания под стражей определен не был.

14. В период с 30 ноября 2007 г. по 30 января 2008 г. заявитель содержался в изоляторе временного содержания управления внутренних дел по Одинцовскому району Московской области. В это же время его жена была выслана в Таджикистан.

15. 21 декабря 2007 г. генеральный прокурор республики Таджикистан направил генеральному прокурору Российской Федерации требование о выдаче заявителя с приложением копии постановления от 22 июня 2000 г., на основании которого заявитель обвинялся в принадлежности к запрещенной организации, а также копий постановлений о его розыске и задержании.

16. 4 июня 2008 г. заместитель генерального прокурора Российской Федерации принял решение о выдаче заявителя в Таджикистан для уголовного преследования. В соответствии с решением, заявитель обвинялся в принадлежности к запрещенной религиозно-экстремистской организации и распространении материалов, содержащих призывы к религиозной вражде.

17. Заявитель оспорил решение о выдаче от 4 июня 2008 г. в суде.

18. 22 августа 2008 г. Московский городской суд оставил решение от 4 июня 2008 г. без изменения. Он мотивировал свое решение отсутствием законных оснований, препятствующих выдаче заявителя в Таджикистан, поскольку заявитель был гражданином Таджикистана и его ходатайство о предоставлении политического убежища было отклонено. Утверждения заявителя о том, что он не был виновен во вменяемых ему преступлениях, были исследованы и отклонены "на том основании, что вопросы фальсификации обвинений правоохранительными органами Таджикистана [не были] предметом рассмотрения в [этом] судебном заседании". Далее он указал, что заявления о преследовании по религиозным соображениям не были подтверждены надлежащими доказательствами, и заключил:

"Ходжаев не обладает статусом беженца в Российской Федерации, не подвергался и не подвергается преследованию по признаку расы, религии, гражданства, национальности или принадлежности к определенной группе [и] не обращался за предоставлением российского гражданства или политического убежища".

19. 28 октября 2008 г. Верховный Суд Российской Федерации рассмотрел жалобу заявителя на решение от 22 августа 2008 г. и отклонил ее, дословно воспроизведя мотивировку Московского городского суда.

3. Разбирательство по поводу предоставления убежища

20. 11 января 2008 г. заявитель подал в Управление Федеральной миграционной службы по г. Москве (далее - УФМС по г. Москве) ходатайство о предоставлении политического убежища.

21. 11 января 2008 г. заявитель попросил защиты у Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев в Российской Федерации (далее - УВКБ ООН). Представляется, что сотрудникам УВКБ ООН не разрешалось посещать заявителя в течение следующих месяцев.

22. 16 мая 2008 г. УФМС по г. Москве отказало заявителю в предоставлении политического убежища. В неустановленную дату это решение было доведено до сведения заявителя.

23. Заявитель оспорил решение УФМС по г. Москве от 16 мая 2008 г. в суде. В неустановленную дату Замоскворецкий районный суд г. Москвы оставил без движения заявление на том основании, что заявитель не оплатил государственную пошлину за рассмотрение дела. Заявитель подал жалобу.

24. 18 ноября 2008 г. Московский городской суд отменил определение Замоскворецкого районного суда г. Москвы и обязал его принять заявление без оплаты заявителем государственной пошлины. В настоящее время дело об оспаривании решения УФМС по г. Москве находится на рассмотрении в Замоскворецком районном суде г. Москвы.

25. 26 ноября 2008 г. сотрудник УВКБ ООН опросил заявителя.

B. Описание событий властями Российской Федерации

1. Предварительная информация

26. 22 июня 2000 г. следователь Министерства безопасности Таджикистана, получив санкцию прокурора, вынес постановление о задержании заявителя.

27. В июле 2001 г. заявитель нелегально прибыл в Россию в поисках хорошо оплачиваемой работы. В течение следующих шести лет заявитель не обращался в целях регистрации своего временного проживания в миграционную службу России. Также он не обращался с ходатайством о предоставлении убежища. Заявитель не имеет миграционной карты.

28. 27 октября 2001 г. заявитель был задержан в Москве на основании статьи 61 Минской конвенции как лицо, объявленное в международный розыск.

29. 7 декабря 2001 г. заявитель был освобожден из-под стражи, так как не было получено требование о его выдаче.

30. 19 февраля 2002 г. Генеральная прокуратура Таджикистана направила в Генеральную прокуратуру Российской Федерации требование о выдаче заявителя.

31. 27 февраля 2002 г. российская милиция получила указание о розыске заявителя.

2. Разбирательство по поводу выдачи

32. 28 ноября 2007 г. заявитель был задержан сотрудниками ФСБ и милиции.

33. В ту же дату следователями прокуратуры Одинцовского района был проведен допрос заявителя. В письменных показаниях, подписанных заявителем, удостоверен тот факт, что он свободно владеет русским языком и не нуждается в услугах переводчика. В соответствующей части показания предусматривают:

"...Я уведомлен о том, что мое имя было занесено в список людей, разыскиваемых органами Республики Таджикистан. Я не могу представить какие-либо сведения об уголовном деле, возбужденном в отношении меня в Таджикистане. Документы из Таджикистана, собранные в процессе проведения расследования, с содержанием которых я был ознакомлен, содержат мои анкетные данные, но преступлений, перечисленных в них, я не совершал. Я не могу представить более подробной информации по существу возбужденного в отношении меня уголовного дела.

...На территории Таджикистана меня не преследовали по политическим мотивам. Я гражданин Таджикистана и не обращался за предоставлением политического убежища или статуса беженца в какие-либо органы, консульства, посольства или представительства".

34. 30 ноября 2007 г. в городском суде состоялось заседание, в ходе которого было рассмотрено ходатайство прокуратуры Одинцовского района Московской области о заключении заявителя под стражу для обеспечения возможной выдачи. Ходатайство, в котором содержалась ссылка на тот факт, что заявитель подозревается в совершении тяжких и особо тяжких преступлений на территории Таджикистана, было оглашено в зале суда. В документе, озаглавленном как "постановление о применении меры пресечения в виде заключения под стражу", городской суд отметил, что заявитель подозревался в создании преступной организации, возбуждении национальной и религиозной вражды и призывах к свержению конституционного строя Таджикистана, и постановил заключить заявителя под стражу в соответствии с положениями Минской конвенции и статьей 108 Уголовно-процессуального кодекса. Городской суд исходил из того, что заявитель являлся гражданином иностранного государства, не имел постоянного места работы или жительства и в случае неприменения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу мог скрыться, продолжить преступную деятельность или воспрепятствовать производству по уголовному делу. Заявителю было разъяснено его право обжаловать указанное постановление в Московский областной суд в течение трех дней.

35. 24 декабря 2007 г. Генеральная прокуратура Таджикистана направила в Генеральную прокуратуру Российской Федерации требование о выдаче заявителя как лица, обвиненного в преступлениях, связанных с терроризмом.

36. 28 декабря 2007 г. городской суд в соответствии со статьями 108 и 466 УПК принял постановление о заключении заявителя под стражу для обеспечения возможной выдачи. Документ был озаглавлен как "постановление о применении меры пресечения в виде заключения под стражу". Заявителю было разъяснено его право обжаловать указанное постановление в Московский областной суд в течение трех дней.

37. Заявитель не обжаловал постановления городского суда от 30 ноября и 28 декабря 2007 г.

38. 11 января 2008 г. заявитель в своих обращениях в УВКБ ООН и УФМС по г. Москве впервые заявил о том, что в Таджикистане его преследовали по политическим мотивам.

39. 4 июня 2008 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации удовлетворил требование Генеральной прокуратуры Таджикистана и принял решение о выдаче заявителя. Заявителю было разъяснено его право обжаловать решение в течение десяти дней.

40. 28 июля 2008 г. заявитель обжаловал решение о выдаче.

41. 5 августа 2008 г. УФМС по г. Москве получило ходатайство заявителя о предоставлении временного убежища.

42. 22 августа 2008 г. Московский городской суд отклонил жалобу заявителя на решение о выдаче.

43. 27 августа 2008 г. заявитель обжаловал решение от 22 августа 2008 г.

44. 28 октября 2008 г. Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобу заявителя и оставил решение от 22 августа 2008 г. без изменения. 13 ноября 2008 г. заявителю было вручено кассационное определение.

3. Разбирательство по поводу предоставления убежища

45. 24 января 2008 г. в Генеральную прокуратуру Российской Федерации поступило ходатайство адвоката заявителя о разрешении сотруднику УВКБ ООН посетить заявителя. Ходатайство УВКБ ООН было получено Генеральной прокуратурой Российской Федерации только 23 июля 2008 г. В указанном ходатайстве не были указаны анкетные данные соответствующего сотрудника УВКБ ООН. Как только УВКБ ООН сообщило эти сведения, Генеральная прокуратура Российской Федерации выдала разрешение на посещение заявителя.

46. В неустановленную дату УВКБ ООН проинформировало Прокуратуру г. Москвы о том, что заявитель имеет право на международную защиту.

47. 26 февраля 2008 г. заявитель направил в УФМС по г. Москве ходатайство о предоставлении ему статуса беженца.

48. 20 марта 2008 г. должностные лица УФМС по г. Москве посетили заявителя в следственном изоляторе и опросили его.

49. Заявителю было предоставлено достаточно возможностей подтвердить свои опасения по поводу преследований в Таджикистане. Должностные лица неоднократно опрашивали заявителя по данному вопросу.

50. 16 мая 2008 г. УФМС по г. Москве, тщательно изучив ходатайство заявителя, отклонило его и отказало заявителю в присвоении статуса беженца. Заявитель оспорил указанное решение.

51. 3 июля 2008 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы оставил заявление об оспаривании решения УФМС по г. Москве от 16 мая 2008 г. без движения и предложил заявителю устранить недостатки в срок до 18 июля 2008 г.

52. 25 августа 2008 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы принял определение о возвращении заявления об оспаривании решения УФМС по г. Москве, так как заявитель не устранил недостатки, на которые суд указал в определении от 3 июля 2008 г.

53. 26 ноября 2008 г. ходатайство заявителя о предоставлении временного убежища было отклонено.

54. 18 ноября 2008 г. Московский городской суд отменил определение от 25 августа 2008 г. и передал вопрос на новое рассмотрение суда первой инстанции.

55. 12 марта 2009 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы отказал в удовлетворении заявления об оспаривании решения УФМС по г. Москве от 16 мая 2008 г.

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Уголовно-процессуальный кодекс (УПК)

56. Глава 13 УПК регулирует применение мер пресечения. Содержание под стражей представляет собой меру пресечения, применяемую по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (часть 1 статьи 108). Ходатайство о заключении под стражу возбуждается прокурором (или следователем или дознавателем с предварительного одобрения прокурора)* (* Точнее такое ходатайство возбуждает "следователь с согласия руководителя следственного органа, а также дознаватель с согласия прокурора" (прим. переводчика).) (часть 3 статьи 108). Постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу подлежит рассмотрению судьей районного суда или военного суда соответствующего уровня (часть 4 статьи 108). Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения (часть 11 статьи 108). Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать двух месяцев (часть 1 статьи 109), но этот срок может быть продлен до шести месяцев судьей районного суда или военным судом соответствующего уровня по ходатайству прокурора (или следователя или дознавателя с предварительного одобрения прокурора) (часть 2 статьи 109). В дальнейшем срок содержания под стражей может быть продлен прокурором Российской Федерации только в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких* (* Буквально "срок содержания под стражей свыше 12 месяцев может быть продлен лишь в исключительных случаях в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений" (прим. переводчика).) и особо тяжких преступлений (часть 3 статьи 109).

57. Глава 16 устанавливает порядок обжалования решений и действий суда или должностных лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве. Решения, принятые дознавателем милиции, следователем, прокурором или судом, могут быть обжалованы "участниками уголовного судопроизводства" или "иными лицами, в той части, в которой [данные] действия и решения затрагивают их интересы" (статья 123). Эти действия или бездействие могут быть обжалованы прокурору (статья 124). Решения, принятые следователями милиции или прокуратуры или прокурорами об отказе в возбуждении уголовного дела или о его прекращении, или иные решения или бездействие, способные причинить ущерб правам участников уголовного судопроизводства либо затрудняющие доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в суд (статья 125).

58. При получении от иностранного государства запроса о выдаче лица, если при этом не представлено решение судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, генеральный прокурор или его заместитель в целях обеспечения возможности выдачи лица решает вопрос о необходимости избрания ему меры пресечения. Мера пресечения применяется в соответствии с установленным порядком (часть 1 статьи 466).

B. Практика Конституционного Суда России

1. Определение Конституционного Суда Российской Федерации N 101-O от 4 апреля 2006 г.

59. Конституционный Суд рассмотрел вопрос о соответствии Конституции части 1 статьи 466 УПК и напомнил свою постоянную позицию о том, что избыточное, произвольное, не ограниченное по продолжительности содержание под стражей без надлежащей проверки не соответствует статье 22 Конституции Российской Федерации и пункту 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах во всех делах, включая дела о выдаче.

60. По мнению Конституционного Суда, гарантии права на свободу и личную неприкосновенность, предусмотренные в статье 22 и главе 2 Конституции, а также нормами главы 13 УПК о мерах пресечения, полностью распространяются на уголовное судопроизводство, в том числе содержание под стражей с целью выдачи. Соответственно, статья 466 УПК не позволяет властям применять меру пресечения в виде содержания под стражей без соблюдения порядка, установленного УПК, или с нарушением сроков, предусмотренных им.

2. Определение Конституционного Суда N 158-O по ходатайству Генерального прокурора о разъяснении

61. Генеральный прокурор обратился в Конституционный Суд с ходатайством об официальном разъяснении Определения N 101-O от 4 апреля 2006 г. (см. выше) с целью, в частности, получения ответа на вопрос, в каком порядке должно осуществляться продление сроков содержания под стражей лиц, к которым содержание под стражей как мера пресечения применено в целях обеспечения их возможной выдачи.

62. Конституционный Суд отклонил ходатайство, установив, что он не имеет полномочий по определению конкретных положений уголовного закона, регулирующих процедуру или сроки содержания лица под стражей с целью выдачи. Этот вопрос относился к компетенции судов общей юрисдикции.

3. Определение Конституционного Суда N 333-О-П от 1 марта 2007 г.

63. В этом определении Конституционный Суд напомнил, что статья 466 УПК не предполагает возможности содержания лица под стражей с целью выдачи без соблюдения сроков, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством.

C. Решение Верховного Суда

64. Решением от 14 февраля 2003 г. Верховный Суд Российской Федерации удовлетворил заявление Генерального прокурора и признал ряд международных и региональных организаций террористическими, включая ХТ (также известную как Партия исламского освобождения), и запретил их деятельность на территории России. Он указал в отношении ХТ, что она направлена на свержение неисламистских правительств и создание "исламистского руководства в международном масштабе путем возрождения всемирного исламского халифата", в первую очередь в регионах с преобладающим мусульманским населением, включая Россию и других участников Содружества Независимых Государств.

III. Международные акты и иные документы

A. Совет Европы

65. Рекомендация N R (98) 13 Комитета министров Совета Европы государствам-участникам о праве искателей убежища, ходатайства которых отклонены, на эффективное средство правовой защиты против решений о высылке в контексте статьи 3 Конвенции о защите прав человека предусматривает следующее:

"Без ущерба для осуществления любого права искателей убежища, ходатайства которых отклонены, на обжалование отрицательного решения по их ходатайству о предоставлении убежища, которое, в частности, рекомендуется в Рекомендации Совета Европы N R (81) 16 Комитета министров...

1. Эффективное средство правовой защиты в национальном органе предоставляется каждому искателю убежища, ходатайство которого о предоставлении статуса беженца отклонено и который подлежит высылке в страну, в отношении которой это лицо представляет доказуемое утверждение о том, что он или она подвергнется пытке или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.

2. При применении пункта 1 настоящей рекомендации средство правовой защиты в национальном органе считается эффективным, если...

2.2. этот орган обладает компетенцией для разрешения вопроса о наличии условий, предусмотренных статьей 3 Конвенции, и предоставления соответствующего возмещения...

2.4. исполнение решения о высылке приостанавливается до принятия решения, в соответствии с пунктом 2.2".

66. Комиссар Совета Европы по правам человека издал Рекомендацию (CommDH(2001)19) от 19 сентября 2001 г. о правах иностранцев, желающих въехать в государство-участника Совета Европы, и исполнении решений о высылке, которая в соответствующей части предусматривает следующее:

"11. Важно, чтобы право на судебное средство правовой защиты в значении статьи 13 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод не только гарантировалось законом, но также обеспечивалось бы на практике, если лицо утверждает, что компетентные органы нарушают или могут нарушить права, гарантированные Европейской Конвенцией. Право на эффективное средство правовой защиты должно быть гарантировано каждому желающему оспорить постановление о выдворении или высылке. Оно должно иметь приостанавливающее действие по отношению к постановлению о высылке, по крайней мере, в тех случаях, когда предполагается нарушение статей 2 и 3 Европейской Конвенции".

67. Иные относимые документы см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Гебремезин [Габермазин] против Франции" (Gebremedhin [Gaberamadhien] v. France), жалоба N 25389/05, §§ 36-38, ECHR 2007-...

B. Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Минская конвенция)

68. При исполнении поручения об оказании правовой помощи согласно Минской Конвенции, сторонами которой являются Россия и Таджикистан, запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны (пункт 1 статьи 8).

69. По получении требования о выдаче запрашиваемая Договаривающаяся Сторона немедленно принимает меры к розыску и взятию под стражу лица, выдача которого требуется, за исключением случаев, когда выдача не может быть произведена (статья 60).

70. Лицо, выдача которого требуется, по ходатайству может быть взято под стражу и до получения требования о выдаче. В ходатайстве должны содержаться ссылка на постановление о взятии под стражу и указание на то, что требование о выдаче будет представлено дополнительно (пункт 1 статьи 61). О взятии под стражу или задержании до получения требования о выдаче необходимо немедленно уведомить другую Договаривающуюся Сторону (пункт 3 статьи 61).

71. Лицо, взятое под стражу согласно пункту 1 статьи 61 Минской конвенции, должно быть освобождено, если требование о выдаче со всеми приложенными к нему документами не будет получено запрашиваемой Договаривающейся Стороной в течение 40 дней со дня взятия под стражу (пункт 1 статьи 62).

C. Доклады о Таджикистане

72. Выводы и рекомендации о Таджикистане, изданные Комитетом ООН против пыток 7 декабря 2006 г. (CAT/C/TJK/CO/1), указывают на следующие проблемы в сфере прав человека, существующие в этой стране:

"Определение пыток в национальном законодательстве... не полностью соответствует определению, содержащемуся в статье 1 Конвенции, особенно что касается целей применения пыток и его распространения на всех должностных лиц государства и других лиц, действующих в официальном качестве...

Поступают многочисленные сведения о широком распространении пыток и жестокого обращения со стороны правоприменительных и следственных органов, в частности для получения признаний и использования их в ходе уголовного преследования. Кроме того, не принимаются профилактические меры для обеспечения эффективной защиты всех членов общества от пыток и жестокого обращения...

Комитет также озабочен следующим:

(a) отсутствие в законе обязанности регистрировать лиц сразу после лишения их свободы, в том числе до официального задержания и предъявления обвинения, отсутствие оформленных протоколов задержания и заключения под стражу и отсутствие регулярных и независимых медицинских осмотров;

(b) многочисленные и непрекращающиеся сообщения о воспрепятствовании в доступе к помощи защитника, независимой медицинской экспертизе и в контактах с родственниками сразу же после задержания в соответствии с действующим законодательством и практикой, которые допускают отсрочку до регистрации задержания и ставят доступ в зависимость от разрешения или ходатайства должностных лиц;

(c) сообщения о незаконном ограничении доступа защитников, врачей и членов семьи со стороны государственных представителей не расследуются, и виновные не несут надлежащего наказания;

(d) отсутствие основных гарантий для обеспечения судебного надзора над заключением под стражу, поскольку прокуратура также вправе осуществлять такой контроль;

(e) широкое распространение практики предварительного заключения, продолжительность которого может достигать 15 месяцев; и

(f) большое количество случаев гибели лиц, содержащихся под стражей...

Постоянно поступают достоверные сведения о частом использовании должностными лицами правоохранительных и следственных органов...

Имеются сообщения об отсутствии систематического обследования всех мест содержания под стражей национальными или международными наблюдательными организациями, и о том, что регулярный в отсутствие уведомления доступ к таким местам запрещен".

73. Организация "Международная Амнистия" в своем докладе "Центральная Азия: краткий обзор проблем в сфере прав человека, март 2007 г. - март 2008 г." описывает ситуацию в области свободы религии в Таджикистане следующим образом:

"Представители религиозных меньшинств и правозащитники озабочены тем, что решения, принимаемые органами власти, ограничивали свободу религии и вероисповедания. В течение второй половины 2007 года в столице, городе Душанбе, были закрыты или разрушены незарегистрированные мечети...Предложенный законопроект порождает опасения по поводу того, что незарегистрированная религиозная деятельность будет запрещена. Законопроект вводит строгие требования для регистрации, которые осложняют регистрацию или перерегистрацию для религиозных меньшинств. В проекте также предполагается ограничить количество зарегистрированных мечетей и запретить миссионерскую деятельность. В ожидании принятия нового закона правительство не принимало заявления от вновь созданных религиозных групп для регистрации их правового статуса...

В ноябре [2007 года] специальный докладчик ООН по вопросу о свободе религии или вероисповедания Асма Джахангир опубликовала доклад о своем визите в Таджикистан в этом году. В выводах докладчика подчеркивалась "необходимость в разработке образовательной политики, направленной на усиление продвижения и защиты прав человека и искоренение предрассудков, которые несовместимы со свободой религии или вероисповедания". В выводах также отмечалось, что процедура регистрации религиозных групп должна быть простой и понятной, и "регистрация не должна быть условием для исповедания веры". Специальный докладчик рекомендовала таджикским властям обеспечить "принятие мер по противодействию террористической деятельности в соответствии со своими обязательствами, предусмотренными международным правом, законодательством о беженцах и гуманитарным правом". Она подчеркнула, что "независимая, нейтральная и беспристрастная судебная власть и незамедлительный доступ к помощи адвоката крайне важны для обеспечения свободы религии или вероисповедания всем лицам и религиозным сообществам".

74. Глава Всемирного доклада о Таджикистане организации "Хьюман райтс уотч", изданного в январе 2009 г., описывает ситуацию в сфере прав человека в этой стране следующим образом:

"Свобода религии

До настоящего времени власти еще не представили в парламент противоречивый законопроект о религии, который подвергся острой критике в 2007 году. Согласно законопроекту, все религиозные группы должны перерегистрироваться и исполнить такие обременительные условия, как предоставление адреса лица, которое на протяжении последних 10 лет непрерывно являлось членом. Проект также запрещает иностранцам руководить религиозными организациями...

Действия во имя борьбы с терроризмом и экстремизмом

По заявлению Генерального прокурора, Верховный суд Таджикистана признал экстремистской организацией "Хизб ут-Тахрир", группу, поддерживающую мирными средствами воссоздание халифата, или исламского государства. Власти продолжают задерживать предполагаемых членов "Хизб ут-Тахрир" и осуждать их за подстрекательство к расовой, национальной или религиозной розни, часто за одно лишь владение листовками организациями...

Пытки и гибель людей в период пребывания под стражей

Используемое Таджикистаном определение пытки не полностью совпадает с рекомендациями Комитета ООН против пыток, данными этому государству в декабре 2006 г. Позитивным шагом является изменение в марте 2008 г. Уголовно-процессуального кодекса, в соответствии с которым доказательства, полученные под пыткой, признаются недопустимыми в судебном разбирательстве.

Эксперты выразили согласие с тем, что в большинстве случаев пытки в Таджикистане являются безнаказанными. В одном из нескольких дел, переданных в суд, двое милиционеров в провинции Хатлон осуждены в августе 2008 г. за жестокое обращение с несовершеннолетними; один из них был осужден к четырем годам лишения свободы, а другой был осужден условно.

Неправительственные организации и местные средства массовой информации сообщают по меньшей мере о трех случаях гибели людей под стражей в 2008 году, включая смерть от рака бывшего заместителя председателя партии исламского возрождения Шамсиддина Шамсиддинова. Партия утверждала, что его задержание в 2003 году являлось политически мотивированным и что его жизнь могла быть спасена, если бы ему было разрешено хирургическое вмешательство.

1 апреля 2008 г. Комитет ООН по правам человека в деле "Рахматов и другие против Таджикистана" (Rakhmatov et al. v. Tajikistan) установил, что Таджикистан нарушил права (включая право не подвергаться пытке) пяти заявителей, в том числе двух, в момент задержания являвшихся несовершеннолетними. Таджикистан уклонился от сотрудничества с комитетом при рассмотрении жалобы. Аналогичные нарушения были установлены в решении от 30 октября 2008 г. по делу "Хусейнов и Бутаев против Таджикистана" (Khuseynov and Butaev v. Tajikistan)".

75. Доклад государственного департамента США за 2008 год о практике в сфере прав человека в странах мира, изданный 25 февраля 2009 г., содержит следующую информацию в отношении Таджикистана:

"Таджикистан... является авторитарным государством, в политической жизни доминирует президент Эмомали Рахмон и его сторонники...

Деятельность правительства в сфере прав человека остается неудовлетворительной, и коррупция продолжает препятствовать демократическим и социальным реформам. Отмечены следующие проблемы прав человека: ...пытки и издевательства над заключенными и иными лицами со стороны сил безопасности; безнаказанность сил безопасности; длительное предварительное заключение отказ в праве на справедливое судебное разбирательство; суровые и угрожающие жизни условия пребывания в тюрьмах; запрет доступа международных наблюдателей в тюрьмы... ограничения свободы религии, включая свободу богослужений...

Закон запрещает... практику [пыток и иного жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания]; однако должностные лица сил безопасности, как сообщается, используют их. Должностные лица не предоставляют достаточный доступ к информации, который позволил бы правозащитным организациям расследовать утверждения о пытках.

Должностные лица сил безопасности, особенно из Министерства внутренних дел (МВД), продолжают применять побои или иные формы принуждения для обеспечения признаний во время допросов. Побои и иное ненадлежащее обращение широко практикуется в изоляторах. Исследование 2008 года Бюро по правам человека и верховенству закона, местной неправительственной организации, достоверно установило необъективность системы криминальной юстиции по отношению к должностным лицам правоохранительных органов, принуждающих задержанных к признанию. Статьи Уголовного кодекса прямо не определяют пытку, и правоохранительные органы страны не разработали эффективных методов расследования возможных нарушений...

Министерство юстиции (МЮ) продолжало отказывать в доступе в тюрьмы или изоляторы представителем международного сообщества и гражданского общества, стремящимся расследовать утверждения о суровом обращении или условия. Некоторые иностранные дипломатические миссии и неправительственные организации получили доступ для осуществления программ помощи или исполнения консульских функций, но их представители были ограничены административными или медицинскими частями и их сопровождал персонал министерства юстиции. Правительство не подписало соглашение с Международным комитетом Красного Креста (МККК), обеспечивающее беспрепятственный доступ в тюрьмы и изоляторы, и персонал международного мониторинга МККК не вернулся в страну после отъезда в 2007 году.

В течение года арестованные и заключенные жаловались на суровые и угрожающие жизни условия, включая переполненность и антисанитарию. Болезни и голод представляли собой серьезные проблемы, но внешние наблюдатели не имели возможности точно оценить пределы проблем из-за отсутствия доступа в тюрьмы. Организации, связанные с тюремными вопросами, сообщают, что распространение туберкулеза и ВИЧ является значительным и что качество медицинского обслуживания является недостаточным...

Правительство не внесло существенных изменений в Уголовно-процессуальный кодекс с советских времен, и система криминальной юстиции не защищает лиц от произвольного задержания или ареста. Полномочия прокуратуры и милиции по осуществлению задержаний ограничены незначительно...

Потерпевшие от милицейского произвола могут подавать письменные жалобы вышестоящему должностному лицу. Однако большинство потерпевших предпочитают не подавать их, опасаясь возмездия со стороны властей...

Прокуроры наделены правом выдавать ордера на арест, и требование о судебной санкции на ордер о предварительном заключении отсутствует. При определенных обстоятельствах закон позволяет милиции задерживать подозреваемого без ордера, однако прокурор должен быть уведомлен в течение 24 часов с момента задержания. Предварительное заключение может продолжаться при исключительных обстоятельствах до 15 месяцев. Местные прокуроры могут давать санкцию на предварительное заключение сроком до двух месяцев; последующие продления этого срока санкционируются вышестоящими прокурорами. Обвиняемый может ходатайствовать о судебной проверке ордера на арест. Однако судьи редко ставят под сомнение решения о заключении под стражу, и обозреватели рассматривают эту проверку как формальность.

Лица имеют право на помощь защитника при задержании, и власти должны назначать защитников тем, кто не имеет возможности привлечь их самостоятельно. На практике власти не всегда предоставляют защитников, а те, кого они предоставляют, обычно служат интересам властей, а не их клиента. Система залога отсутствует, хотя арестованные по уголовным делам могут быть освобождены условно при условии проживания по месту жительства в период судебного разбирательства. Согласно закону члены семьи имеют право на свидания с арестованными только после их осуждения; должностные лица обычно отказывают защитникам и членам семьи в свиданиях с арестованными. Власти содержат многих арестованных в изоляции от внешнего мира в течение длительных периодов, не предъявляя им формальных обвинений...

Хотя закон предусматривает независимость судебной власти, на практике исполнительная власть и криминальные круги оказывают давление на прокуроров и судей. Коррупция и неэффективность составляют значительные проблемы.

[Уголовно-процессуальный кодекс] дает прокурору непропорциональные полномочия по сравнению с судьями и защитниками. Эти полномочия включают контроль над формальным следствием и общий надзор за разбирательством дела. "Надзорные полномочия", предусмотренные законом, позволяют прокурорам опротестовывать судебное решение помимо обычной процедуры обжалования. Прокуроры могут требовать отмены судебных решений и пересмотра дел в течение неопределенного периода после истечения срока на обжалование. Эти полномочия являются препятствием для создания независимого судейства.

Президент вправе назначать и увольнять судей и прокуроров с согласия парламента. Судьи на всех уровнях часто имеют недостаточную подготовку и крайне ограниченный доступ к юридическим справочным материалам. Низкая оплата труда судей и прокуроров делает их уязвимым перед взятками, которые широко распространены. Судьи подвержены политическому влиянию.

Судебные разбирательства являются открытыми, за исключением дел, относящихся к национальной безопасности. Власти беспричинно отказывают в доступе к судебным процессам организациям, осуществляющим мониторинг. Вопросы виновности или невиновности решает состав из председательствующего судьи и двух "народных заседателей". Требования к заседателям и порядок их отбора неясны, но их роль является пассивной, и председательствующий доминирует в процессе.

Согласно закону, дела должны передаваться судье в течение 28 дней после предъявления обвинения; однако большинство дел задерживаются на многие месяцы. В соответствии с законом, суды назначают защитников за государственный счет; однако на практике власти часто отказывают задержанным в помощи защитника.

Те, кому предъявлены обвинения, неизменно признаются виновными. Судьи часто принимают неподтвержденные показания сотрудников правоохранительных органов, особенно сотрудников [Министерства безопасности], и часто не учитывают отсутствие вещественных доказательств.

Согласно закону, обвиняемые и защитники имеют право знакомиться со всеми доказательствами, представленными властями, иметь очные ставки со свидетелями и допрашивать их, представлять доказательства и давать показания. Никаким категориям лиц не запрещено давать показания и, в принципе, все показания должны рассматриваться одинаково. Закон предусматривает право на обжалование. Закон распространяет права обвиняемых в уголовном процессе на всех граждан...

Конституция предусматривает свободу религии; однако на практике власти продолжают устанавливать ограничения, и ситуация с уважением религиозной свободы продолжает ухудшаться.

Совет улемов, комитет исламского духовенства, дает толкования религиозной практики, которым должны следовать имамы по всей стране. Хотя официально совет представляет собой независимый религиозный орган, на практике власти оказывают на него сильное влияние. Департамент религиозных дел (ДРД) Министерства культуры несет ответственность за общее регулирование всех религиозных организаций. ДРД, по согласованию с местными органами власти, регистрирует и утверждает все места религиозного поклонения. Для мусульман ДРД контролирует все аспекты участия в хадже, включая отбор участников. В истекшем году президент Рахмон учредил центр исламских исследований для руководства религиозной политикой.

Власти продолжают ограничивать личное поведение и деятельность религиозных групп, которые рассматривают как "угрозу национальной безопасности"... Должностные лица правительства регулярно посещали мечети для контроля их деятельности, следили за посещающими мечети и рассматривали аудио- и видеоматериалы для выявления экстремистских и антиправительственных материалов. ДРД продолжал тестировать имамов в отношении их религиозных знаний для обеспечения соблюдения ими официальной позиции по религиозным вопросам...

Обеспокоенность правительства иностранным влиянием проявляется в ограничительных мерах против религиозных меньшинств. Власти сохраняют запрет ХТ [Хизб ут-Тахрир], которая рассматривается как экстремистское исламское политическое движение, и власти ввели ограничительные меры против другой исламской группы, салафитов..."

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

76. Заявитель жаловался на то, что в случае выдачи в Таджикистан он подвергнется жестокому обращению, в нарушение статьи 3 Конвенции. Он также утверждал, что российские власти не оценили угрозу жестокого обращения, которой он подвергнется в запрашивающем государстве. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

77. Власти Российской Федерации оспаривали доводы заявителя.

78. В соответствии с их объяснениями, власти Таджикистана утверждали, что в 1998-2000 годах заявитель входил в состав нелегальной преступной группы, созданной в целях насильственного свержения конституционного строя Таджикистана и в качестве члена "Хизб ут-Тахрир" распространял информацию, призванную возбуждать национальную и религиозную вражду, и привлекал в нелегальную группу новых членов.

79. 14 февраля 2003 г. Верховный Суд Российской Федерации признал "Хизб ут-Тахрир" террористической организацией и запретил ее деятельность на территории Российской Федерации.

80. Когда заявителю во время первого допроса в прокуратуре Одинцовского района 28 ноября 2007 г. был задан вопрос о том, преследовался ли он по политическим мотивам, заявитель отвечал отрицательно и сообщил, что приехал в Россию, чтобы найти работу.

81. 20 марта 2008 г. заявитель сообщил, что покинул Таджикистан, поскольку он преследовался Министерством безопасности Таджикистана, но не представил доказательств в подтверждение своего высказывания. Вместо этого он заявил, что его брат был приговорен к девяти годам лишения свободы, поскольку он был членом "Хизб ут-Тахрир". По мнению властей Российской Федерации, заявитель должен был знать о деятельности "Хизб ут-Тахрир".

82. Заявитель не мог преследоваться за исполнение своих религиозных обрядов, поскольку ислам является официальной религией Таджикистана. Кроме того, ни одна из многочисленных религиозных групп в Таджикистане не преследовалась.

83. Заявитель не обращался за предоставлением ему статуса беженца сразу по прибытии в Российскую Федерацию или на протяжении последующих шести лет. УФМС по г. Москве после тщательного рассмотрения дела пришло к выводу, что заявитель не удовлетворял критериям, позволяющим признать лицо беженцем. Они исследовали политическую и экономическую ситуацию в Таджикистане, уделяя особое внимание функционированию судебной и пенитенциарной систем и отношению властей Таджикистана к мусульманам.

84. Генеральная прокуратура Таджикистана дала дипломатические гарантии того, что заявитель будет преследоваться лишь за преступления, указанные в требовании о выдаче, что он сможет свободно покинуть Таджикистан, после того как предстанет перед судом и отбудет наказание, что он не будет выслан, передан или подвергнут экстрадиции в третью страну без согласия российских властей. В соответствии с Уголовным кодексом Таджикистана, его задачей являлась защита прав человека; и наказание, примененное к преступнику, не могло преследовать цель причинения ему или ей физических страданий или унижения достоинства данного лица.

85. Министерство иностранных дел Российской Федерации сообщило Генеральной прокуратуре Российской Федерации, что отсутствовали основания для отказа в выдаче заявителя, поскольку Таджикистан, член ООН, обязался соблюдать Всеобщую декларацию прав человека, и в Таджикистане была учреждена должность уполномоченного по правам человека. Таджикистан ратифицировал Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 года, Конвенцию о статусе беженцев 1989 года, Конвенцию против пыток 1984 года и иные договора. Российские власти официально признали, что Таджикистан является светским демократическим государством.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату названной Конвенции о статусе беженцев следует читать как "28 июля 1951 г."

86. Утверждения заявителя об угрозе жестокого обращения в Таджикистане не были доказаны. Соответственно, его выдача не будет являться обращением, запрещенным статьей 3 Конвенции.

2. Заявитель

87. Заявитель сообщил российским властям, что он опасался преследований в связи с его предполагаемой причастностью к деятельности "Хизб ут-Тахрир". В частности, 22 августа 2008 г. он сообщил Московскому городскому суду, что в 2001 году он был уведомлен о том, что после его возвращения в Таджикистан он будет задержан. Заявитель находился в розыске с 2001 года, что подтверждалось тем фактом, что 27 октября 2001 г. он был заключен под стражу для обеспечения возможной выдачи как лицо, разыскиваемое в Таджикистане. Заявитель утверждал, что при его допросе Московским городским судом 22 августа 2008 г. он не пользовался услугами защитника, в связи с чем не мог понимать юридические последствия своего заявления о том, что он прибыл в Россию в поисках работы. Он также настаивал на том, что имел право обратиться за предоставлением статуса беженца в любое время, а не только непосредственно после прибытия в Россию. Заявитель сомневался в действительности дипломатических гарантий, данных по его делу. В итоге заявитель утверждал, что его выдача в Таджикистан будет являться нарушением статьи 3 Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

88. Европейский Суд отмечает, что жалоба на основании статьи 3 Конвенции не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

89. Европейский Суд напоминает прежде всего, что жестокое обращение должно достигать минимального уровня суровости, чтобы попадать в сферу действия статьи 3 Конвенции. Оценка этого минимума, естественно, носит относительный характер; она зависит от всех обстоятельств дела, таких как характер и контекст обращения или наказания, манера и метод его применения, его длительность, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Постановление Большой Палаты от 16 декабря 1999 г. по делу "Т. против Соединенного Королевства" (T. v. United Kingdom), жалоба N 24724/94, § 68). Утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены достаточными доказательствами. При оценке этих доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения", однако добавляет, что доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. Постановление Большой Палаты по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 67, ECHR 2006-IX).

90. Европейский Суд далее напоминает, что осуществление государством-участником выдачи лица может повлечь возникновение вопроса по статье 3 Конвенции и, таким образом, обусловить ответственность указанного государства, согласно Конвенции, если имеются серьезные основания полагать, что данное лицо в случае выдачи будет подвергаться в принимающем государстве реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Установление такой ответственности в обязательном порядке включает оценку условий в запрашивающем государстве с точки зрения стандартов статьи 3 Конвенции. Тем не менее вопросы вынесения решения в отношении ответственности принимающего государства или установления такой ответственности на основании международного права в целом, Конвенции или иным образом не рассматриваются (см. Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Сёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom), § 91, Series A, N 161).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду "Судебное решение от 7 июля 1989 г. "Сёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom)"

91. При определении того, доказано ли наличие реального риска подвергнуться в случае выдачи обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, Европейский Суд оценивает вопрос в свете всех материалов, представленных ему, или, в случае необходимости, полученных по собственной инициативе (см. Постановление Европейского Суда от 29 апреля 1997 г. по делу "H.L.R. против Франции" (H.L.R. v. France), § 37, Reports of Judgments and Decisions 1997-III). Поскольку характер ответственности государств-участников по статье 3 Конвенции в делах данного вида обусловлен деянием, подвергающим лицо угрозе жестокого обращения, наличие риска должно оцениваться преимущественно с учетом фактов, которые государство-участник знало или должно было знать на момент выдачи (см. Постановление Европейского Суда от 20 марта 1991 г. по делу "Крус Варас и другие против Швеции" (Cruz Varas and Others v. Sweden), §§ 75-76, Series A, N 201; и Постановление Европейского Суда от 30 октября 1991 г. по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom), § 107, Series A, N 215). Однако если заявитель не выдан или не депортирован, когда Европейский Суд рассматривает дело, оценка должна производиться на момент рассмотрения дела Европейским Судом (см. Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), §§ 85-86, Reports 1996-V).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Здесь и далее по тексту имеется в виду "Судебное решение от 15 ноября 1996 г. "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom)"

92. Чтобы определить, имеется ли угроза жестокого обращения, Европейский Суд должен исследовать предсказуемые последствия выдачи заявителя принимающему государству, учитывая общую ситуацию в указанном государстве и его личные обстоятельства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 108, последняя часть). В принципе, заявитель обязан представить доказательства, подтверждающие наличие серьезных оснований полагать, что в случае исполнения оспариваемой меры он подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2005 г. по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland), жалоба N 38885/02, § 167). Если такие доказательства представлены, государство-ответчик обязано рассеять любые сомнения в связи с ними (см. Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Рябикин против Российской Федерации" (Ryabikin v. Russia), жалоба N 8320/04, § 112* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.)).

93. Что касается общей ситуации в конкретной стране, Европейский Суд полагает, что можно придавать значение информации из недавних докладов независимых международных правозащитных организаций, таких как "Международная амнистия", или из государственных источников, включая госдепартамент США (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", §§ 99-100; Постановление Европейского Суда от 26 апреля 2005 г. по делу "Мюслим против Турции" (Muslim v. Turkey), жалоба N 53566/99, § 67; Постановление Европейского Суда от 5 июля 2005 г. по делу "Саид против Нидерландов" (Said v. Netherlands), жалоба N 2345/02, § 54, и Решение Европейского Суда от 20 февраля 2007 г. по делу "Аль-Моаяд против Германии" (Al-Moayad v. Germany), жалоба N 35865/03, §§ 65-66). В то же время одна лишь возможность жестокого обращения вследствие нестабильной ситуации в принимающем государстве не свидетельствует о нарушении статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 111; и Решение Европейского Суда от 31 мая 2001 г. по делу "Фатган Катани и другие против Германии" (Fatgan Katani and Others v. Germany), жалоба N 67679/01). Если доступные Европейскому Суду источники описывают общую ситуацию, конкретные утверждения заявителя по делу должны подтверждаться иными доказательствами (см. Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы N 46827/99 и 46951/99, § 73, ECHR 2005-I).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату названного Постановления Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов" (Said v. Netherlands), жалоба N 2345/02 следует читать как "5 июня 2005 г."

(b) Применение вышеприведенных принципов в настоящем деле

94. В соответствии с вышеупомянутой прецедентной практикой, необходимо исследовать вопрос о том, требовалась ли защита статьи 3 Конвенции с учетом предсказуемых последствий выдачи заявителя в Таджикистан. Поскольку он еще не был выдан в связи с указанием Европейским Судом предварительной меры на основании правила 39 Регламента Суда, оценка данной угрозы должна производиться на дату рассмотрения дела Европейским Судом.

95. В соответствии с объяснениями заявителя его опасения, касающиеся возможности жестокого обращения в Таджикистане, оправданы двумя факторами. Во-первых, ссылаясь на ряд докладов, заявитель утверждал, что общая ситуация с правами человека в принимающем государстве неудовлетворительна. Во-вторых, по его мнению, лично он подвергся бы большему риску жестокого обращения, чем любое другое лицо, заключенное под стражу в Таджикистане, поскольку власти Таджикистана подозревали его в участии в деятельности "Хизб ут-Тахрир".

96. Таким образом, Европейский Суд, во-первых, рассмотрит вопрос о том, мог ли общий политический климат в Таджикистане дать основания для предположения о том, что заявитель подвергнется жестокому обращению в принимающей стране. Он отмечает в этом отношении, что согласно доводам властей Российской Федерации Таджикистан соблюдал основные права человека. Однако Европейский Суд напоминает, что в делах, касающихся иностранцев, которым угрожает высылка или выдача, Европейский Суд имеет право сопоставить материалы, представленные государством-ответчиком, с материалами из иных надежных и объективных источников (см. Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов" (Salah Sheekh v. Netherlands), жалоба N 1948/04, § 136, ECHR 2007-... (извлечения); и Постановление Большой Палаты от 28 февраля 2008 г. по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 131).

97. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что доказательства из различных объективных источников, несомненно, свидетельствуют о том, что общая ситуация с правами человека в Таджикистане вызывает серьезные опасения. Например, Комитет против пыток подчеркивал, что законодательство Таджикистана о запрещении пыток не полностью соответствует Конвенции против пыток, что само по себе может вызывать сомнения относительно уровня защиты, предоставляемой лицам, жалующимся на жестокое обращение. Комитет также подчеркивал, что заключенные часто подвергаются незарегистрированному содержанию под стражей без доступа к адвокату или медицинской помощи и что постоянно используются методы допроса, запрещенные Конвенцией против пыток (см. § 72 настоящего Постановления). Организация "Международная Амнистия" сообщала о том, что власти государства устанавливали ограничения свободы религии в Таджикистане (см. § 73 настоящего Постановления). Организации "Хьюман райтс уотч" отмечала, что безнаказанность должностных лиц, виновных в жестоких пытках, являлась обычной практикой (см. § 74 настоящего Постановления). Государственный департамент США также сообщал о частом применении пыток должностными лицами органов безопасности и подчеркивал, что государственные органы препятствовали свободному доступу в следственные изоляторы независимых наблюдателей, включая сотрудников Международного комитета Красного Креста (см. § 75 настоящего Постановления).

98. Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации, согласно которому один лишь факт ратификации Таджикистаном основных договоров в сфере прав человека исключает возможность того, что заявитель подвергнется угрозе жестокого обращения в запрашивающем государстве. Наличие национального законодательства и присоединение к международным договорам, гарантирующим уважение основных прав, в принципе, сами по себе недостаточны, чтобы обеспечить адекватную защиту против угрозы жестокого обращения, если надежные источники сообщают о практиках, применяемых или допускаемых властями, которые явно противоречат принципам Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 147, последняя часть). Принимая во внимание, что власти Российской Федерации не смогли убедительно доказать, что ситуация с правами человека в Таджикистане радикально улучшилась по сравнению с ситуацией, описанной в вышеперечисленных докладах авторитетных организаций, Европейский Суд готов признать, что жестокое обращение с заключенными является постоянной проблемой в Таджикистане.

99. Тем не менее Европейский Суд отмечает, что вышеизложенные выводы, характеризующие общую ситуацию в стране назначения, должны дополняться конкретными утверждениями и требуют подтверждения иными доказательствами (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", § 73). В том же контексте Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, была ли оценена властями угроза жестокого обращения до принятия решения о выдаче (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рябикин против Российской Федерации", § 117).

100. Главный довод, выдвинутый заявителем по статье 3 Конвенции, касается угрозы жестокого обращения в Таджикистане, усугубленной характером преступления, в котором он обвинялся. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что он обвинялся в причастности к деятельности "Хизб ут-Тахрир", международной исламской организации. Он напоминает, что в делах, где заявитель утверждает о своей принадлежности к группе, которая систематически подвергается жестокому обращению, защита статьи 3 Конвенции действует, если заявитель докажет, при необходимости на основе информации, содержащейся в последних докладах независимых правозащитных организаций или государственных источников, что имеются серьезные основания верить в существование такой практики, а также свою принадлежность к указанной группе (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 132). При таких обстоятельствах Европейский Суд не будет затем требовать, чтобы заявитель дополнительно продемонстрировал наличие особых характерных деталей, если это сделает иллюзорной защиту, которую предоставляет статья 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 11 декабря 2008 г. по делу "Муминов против Российской Федерации" (Muminov v. Russia), жалоба N 42502/06, § 95; и Постановление Европейского Суда от 17 июля 2008 г. по делу "NA. против Соединенного Королевства" (NA. v. United Kingdom), жалоба N 25904/07, § 116).

101. Заявитель разыскивался властями Таджикистана в связи с его предполагаемой причастностью к деятельности "Хизб ут-Тахрир", которую он последовательно отрицал. Принимая во внимание доклады авторитетных организаций (см., в частности, §§ 73 и 75 настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что имеются серьезные основания верить в существование практики преследования членов или сторонников данной организации, основные цели которой, как представляется, носят религиозный и политический характер. Ссылка властей Российской Федерации на тот факт, что заявитель не обратился за предоставлением политического убежища сразу по прибытии в Россию, не опровергает с необходимостью утверждения заявителя об угрозе жестокого обращения, поскольку защита, предоставляемая статьей 3 Конвенции, в любом случае шире защиты, в соответствии со статьями 32 и 33 Конвенции ООН о статусе беженцев 1951 года (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 138).

102. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что были продемонстрированы существенные основания, позволяющие заключить, что заявитель столкнется с реальной угрозой обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции, в случае его выдачи в Таджикистан.

103. Европейский Суд отмечает, что Генеральная прокуратура Таджикистана гарантировала властям Российской Федерации, что заявитель не будет подвергаться там жестокому обращению (см. § 84 настоящего Постановления). В этой связи он подчеркивает, что уполномочен исследовать вопрос о том, предоставляли ли дипломатические заверения в их практическом применении достаточную гарантию того, что заявитель будет защищен от угрозы обращения, запрещенного Конвенцией. Европейский Суд отмечает, что рассматриваемые гарантии были весьма неопределенными и неточными; соответственно, он вынужден поставить под сомнение их ценность. Европейский Суд также напоминает, что дипломатические гарантии сами по себе недостаточны, чтобы обеспечить адекватную защиту против угрозы жестокого обращения, если надежные источники сообщают о практиках, применяемых или допускаемых властями, которые явно противоречат принципам Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", §§ 147-148).

104. Наконец, Европейский Суд рассмотрит довод заявителя, согласно которому российские власти не провели серьезного расследования возможности жестокого обращения в запрашивающей стране. Власти Российской Федерации признали, что 11 января 2008 г., то есть почти за пять месяцев до удовлетворения требования о выдаче, заявитель сообщил российскому миграционному органу, что он преследовался в Таджикистане по политическим мотивам (см. § 38 настоящего Постановления). Однако при рассмотрении жалоб на решение о выдаче Московский городской суд и Верховный Суд Российской Федерации лишь постановили, что ходатайство заявителя о предоставлении убежища было отклонено и что его утверждения о преследовании по религиозным мотивам в Таджикистане являлись необоснованными (см. §§ 18 и 19 настоящего Постановления). Европейский Суд, таким образом, не может заключить, что российские власти надлежащим образом рассмотрели опасения заявителя в отношении статьи 3 Конвенции в рамках национального разбирательства по поводу выдачи.

105. Европейский Суд находит, таким образом, что исполнение решения о выдаче заявителя нарушило бы статью 3 Конвенции.

II. Предполагаемые нарушения статьи 5 Конвенции

106. Заявитель жаловался на основании подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции на то, что его продолжающееся содержание под стражей для обеспечения возможной выдачи было "незаконным": во-первых, до 21 декабря 2007 г. он содержался под стражей в отсутствие официального требования о выдаче; во-вторых, срок его содержания под стражей не продлевался судами страны. Он также ссылался на пункт 2 статьи 5 Конвенции, жалуясь на то, что ему не были незамедлительно сообщены причины его задержания. Наконец, он ссылался на пункт 4 статьи 5 Конвенции, утверждая, во-первых, что его содержание под стражей не сопровождалось никаким судебным контролем, и, во-вторых, что он был лишен права на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу по причине невозможности связаться с адвокатом в первые две недели содержания под стражей.

107. Статья 5 Конвенции в соответствующей части предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче.

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение...

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

108. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении его жалобы на основании статьи 5 Конвенции, поскольку он не жаловался в прокуратуру или в суд на предположительную незаконность или длительность его содержания под стражей для обеспечения возможной выдачи. Они также утверждали, что заявитель не обжаловал постановления от 30 ноября и 28 декабря 2007 г.

109. Власти Российской Федерации далее отметили, что содержание заявителя под стражей было необходимым для обеспечения его выдачи в Таджикистан и законным с точки зрения как российского законодательства, так и международных правовых стандартов. Вопрос о выдаче был рассмотрен быстро и надлежащим образом.

110. 28 ноября 2007 г. должностное лицо прокуратуры Одинцовского района сообщило заявителю причины его задержания; во время допроса заявитель ясно сообщил в письменной форме, что не преследовался по политическим мотивам и не являлся беженцем. В течение последующих двух недель заявитель не просил о встрече с адвокатом.

111. Срок содержания заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи был совместим с требованиями статьи 109 УПК, которая была применима к делу заявителя в силу определения Конституционного Суда от 4 апреля 2006 г. Срок содержания под стражей лиц, обвиняемых в тяжких преступлениях, не может превышать 12 месяцев; содержание заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи продолжалось 10 месяцев. Срок содержания заявителя под стражей, хотя и не был установлен постановлением городского суда от 28 декабря 2007 г., определялся статьей 62 Минской конвенции и статьей 109 УПК; таким образом, согласно объяснениям властей Российской Федерации, заявитель мог содержаться под стражей в течение 40 дней до получения требования о выдаче и до 12 месяцев в период рассмотрения требования о выдаче. Заявитель воспользовался процедурой, позволяющей ему оспаривать законность содержания под стражей* (* Последний довод властей Российской Федерации не совсем ясен, поскольку из раздела "Обстоятельства дела" не следует, что заявитель обжаловал постановления о заключении под стражу или ходатайствовал об изменении или отмене избранной ему меры пресечения (прим. переводчика).

2. Заявитель

112. Заявитель утверждал, что его содержание под стражей было незаконным, поскольку оно не продлевалось судами страны. Он также поддержал свои жалобы на основании пунктов 2 и 4 статьи 5 Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

(a) Пункт 2 статьи 5 Конвенции

113. Европейский Суд принимает к сведению возражение властей Российской Федерации относительно неисчерпания заявителем внутренних средств правовой защиты, что касается жалобы на основании пункта 2 статьи 5 Конвенции. Однако он не считает необходимым рассматривать этот вопрос по следующим основаниям.

114. Европейский Суд напоминает, что пункт 2 статьи 5 Конвенции содержит элементарную гарантию, в соответствии с которой любое арестованное лицо должно знать, по какой причине оно лишено свободы. Это положение является неотъемлемой частью системы защиты, предусмотренной статьей 5 Конвенции: в силу пункта 2 любому арестованному лицу должны быть сообщены в простых, неспециальных выражениях, на языке, понятном ему, основные юридические и фактические основания его ареста, с тем чтобы оно могло, если сочтет нужным, обратиться в суд для рассмотрения его правомерности, в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции. Поскольку эта информация должна быть сообщена "незамедлительно", она не должна передаваться полностью сотрудником, осуществляющим арест, в момент самого ареста. Вопрос о том, были ли достаточными содержание и своевременность сообщенной информации, подлежит оценке в каждом деле с учетом его особенностей (см. Постановление Европейского Суда от 30 августа 1990 г. по делу "Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства" (Fox, Campbell and Heartley v. United Kingdom), § 40, Series A, N 182).

115. Европейский Суд также напоминает, что если лицо арестовано по подозрению в совершении преступления, пункт 2 статьи 5 Конвенции не требует сообщения информации в определенной форме или полного списка обвинений, выдвинутых против арестованного лица (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Бордовский против Российской Федерации" (Bordovskiy v. Russia), жалоба N 49491/99, § 56). В то время как недостаточность информации об обвинениях, выдвинутых в отношении арестованного лица, действительно может иметь значение для права на справедливое разбирательство дела, согласно статье 6 Конвенции, применительно к лицам, арестованным в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, это не относится к аресту для обеспечения возможной выдачи, поскольку соответствующее разбирательство не связано с предъявлением уголовного обвинения (см. Решение Комиссии по правам человека от 5 июля 1984 г. по делу "К. против Бельгии" (K. v. Belgium), жалоба N 10819/84, Decisions and Reports (DR) 38, p. 230).

116. Европейский Суд отмечает в этой связи, что, как можно увидеть из письменных показаний, подписанных заявителем, в день задержания он ознакомился, по меньшей мере, с некоторыми следственными документами, касающимися уголовного дела, возбужденного против него в Таджикистане, и утверждал, что он не совершал преступления, в которых обвинялся (см. § 33 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что информация, представленная заявителю российскими властями, была достаточной для исполнения их обязательства, предусмотренного пунктом 2 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 26 февраля 2009 г. по делу "Эминбейли против Российской Федерации" (Eminbeyli v. Russia), жалоба N 42443/02, § 57* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.); и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бордовский против Российской Федерации", § 57).

117. Следовательно, жалоба в данной части является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и подлежит отклонению, в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

(b) Пункты 1 и 4 статьи 5 Конвенции

118. Что касается довода властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты, Европейский Суд полагает, что вопрос исчерпания тесно связан с существом жалобы заявителя на основании пункта 4 статьи 5 Конвенции, и считает необходимым рассмотреть возражение властей Российской Федерации одновременно с существом жалобы.

119. Европейский Суд далее отмечает, что жалоба на основании пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Пункт 4 статьи 5 Конвенции

120. Европейский Суд сначала рассмотрит жалобу заявителя на основании пункта 4 статьи 5 Конвенции.

121. Европейский Суд напоминает, что цель пункта 4 статьи 5 Конвенции заключается в обеспечении задержанным и арестованным права на судебную проверку законности меры, которой они подверглись (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 18 июня 1971 г. по делу "Де Вилде, Омс и Версип против Бельгии" (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium), Series A, N 12, § 76). В период содержания лица под стражей оно должно иметь средство правовой защиты, позволяющее обеспечить безотлагательную судебную проверку законности содержания под стражей. Эта проверка должна быть способна повлечь, при наличии оснований, освобождение. Существование средства правовой защиты, предусмотренного пунктом 4 статьи 5 Конвенции, должно быть достаточно определенным, в противном случае отсутствуют доступность и эффективность, требуемые для целей этого положения (см. Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2004 г. по делу "Талат Тепе против Турции" (Talat Tepe v. Turkey), жалоба N 31247/96, § 72).

122. Европейский Суд отмечает прежде всего, что власти Российской Федерации не представили подробной информации о способах оспаривания законности содержания заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи, но лишь сослались на возможность жалобы в прокуратуру или суд. Они также утверждали, что заявитель мог обжаловать постановления от 30 ноября и 28 декабря 2007 г.

123. Европейский Суд отмечает, что постановления от 30 ноября и 28 декабря 2007 г. были озаглавлены "постановление о применении меры пресечения в виде заключения под стражу" и указывали в качестве правового основания статью 108 УПК. Также было указано, что постановления могли быть обжалованы в Московский областной суд в течение трех дней с момента вынесения (см. §§ 34 и 36 настоящего Постановления).

124. Европейский Суд готов признать, что часть 11 статьи 108 УПК предоставляла заявителю возможность обжаловать первоначальное постановление о заключении под стражу, то есть постановление от 30 ноября 2007 г. Однако власти Российской Федерации не представили какого-либо объяснения тому факту, что постановление от 28 декабря 2007 г. не продлевало срок содержания заявителя под стражей, но вновь санкционировало применение меры пресечения, несмотря на то что постановление от 30 ноября 2007 г. не было отменено, а мера пресечения, избранная в отношении заявителя, не была изменена. Европейский Суд отмечает, что национальное законодательство не предусматривает возможных способов обжалования второго последовательного постановления о заключении под стражу, и полагает, что при таких обстоятельствах от заявителя нельзя требовать обжалования постановления от 28 декабря 2007 г.

125. В любом случае, даже допуская, что заявитель действительно не исчерпал доступные внутренние средства правовой защиты, что касается постановлений от 30 ноября и 28 декабря 2007 г., Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривается факт содержания заявителя под стражей в ходе разбирательства по поводу выдачи в течение более чем 10 месяцев. Он полагает, что в течение этого периода могли возникнуть новые вопросы, влияющие на правомерность содержания под стражей, и что, соответственно, в силу пункта 4 статьи 5 Конвенции он имел право обратиться в "суд", уполномоченный "безотлагательно" рассматривать вопрос о том, стало ли лишение заявителя свободы незаконным в свете новых факторов, которые возникли после вынесения первоначального постановления о его заключении под стражу (см. Постановление Европейского Суда от 24 апреля 2008 г. по делу "Исмоилов и другие против Российской Федерации" (Ismoilov and Others v. Russia), жалоба N 2947/06, § 146* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)).

126. Власти Российской Федерации лишь указали, что заявитель мог обратиться в суд или к прокурору в целях проверки правомерности его содержания под стражей, не ссылаясь на конкретные положения национального законодательства. В этой связи Европейский Суд напоминает, что власти Российской Федерации, ссылаясь на неисчерпание внутренних средств правовой защиты, обязаны доказать Европейскому Суду, что средство правовой защиты было эффективным, существовало теоретически и практически в период, относящийся к обстоятельствам дела, то есть было доступным, могло обеспечить возмещение в связи с жалобами заявителя и имело разумные шансы на успех (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 76, ECHR 1999-V; и Решение Европейского Суда по делу "Мифсуд против Франции" (Mifsud v. France), жалоба N 57220/00, § 15, ECHR 2002-VIII). Европейский Суд далее напоминает, что внутренние средства правовой защиты должны быть "эффективными" в смысле предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения либо предоставления адекватного возмещения за уже произошедшее нарушение (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudfa v. Poland), жалоба N 30210/96, § 158, ECHR-XI).

127. В любом случае, не затрагивая вопрос о том, указали ли власти Российской Федерации, какой именно конкретный вид жалобы прокурору или в суд мог обеспечить превентивное или компенсаторное возмещение в связи с предполагаемыми нарушениями статьи 5 Конвенции, Европейский Суд подчеркивает, что он уже неоднократно приходил к выводу о том, что статьи 108 и 109 УПК не позволяли лицам, содержащимся под стражей для обеспечения возможной выдачи, возбудить разбирательство для проверки правомерности содержания под стражей в отсутствие ходатайства прокурора о продлении срока содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Российской Федерации" (Nasrulloyev v. Russia), жалоба N 656/06, § 88* (* Там же. N 3/2008.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исмоилов и другие против Российской Федерации", § 151; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Муминов против Российской Федерации", § 114). Кроме того, Европейский Суд сомневается, что положения главы 16 УПК, позволяющие "участникам уголовного судопроизводства" обжаловать решения, принятые в ходе предварительного расследования, прокурору (статья 124 УПК) или в суд (статья 125 УПК), могли применяться в деле заявителя, поскольку ничто не указывает на то, что он был участником уголовного судопроизводства в значении, придаваемом данному выражению российскими судами (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Муминов против Российской Федерации", § 115).

128. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден, что положения национального законодательства обеспечивали право заявителя возбудить разбирательство, посредством которого суд произвел бы проверку правомерности его содержания под стражей.

129. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что власти Российской Федерации не продемонстрировали, что существование средств правовой защиты, на которые они ссылались, было достаточно определенным как в теории, так и на практике. Следовательно, указанные средства правовой защиты не обладали необходимыми доступностью и эффективностью (см. Постановление Европейского Суда от 31 мая 2007 г. по делу "А. и Э. Рийс против Норвегии" (A. and E. Riis v. Norway), жалоба N 9042/04, § 41; и Постановление Европейского Суда от 20 февраля 1991 г. по делу "Вернийо против Франции" (Vernillo v. France), § 27, Series A, N 198). Возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты, соответственно, подлежит отклонению.

130. Отсюда следует, что на протяжении всего периода содержания заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи он не располагал возможностью судебной проверки законности своего заключения. При таких обстоятельствах Европейскому Суду нет необходимости отдельно рассматривать дополнительный довод заявителя, касающийся невозможности связаться с адвокатом в течение первых двух недель содержания под стражей.

131. Следовательно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

(b) Пункт 1 статьи 5 Конвенции

132. Статья 5 Конвенции воплощает фундаментальное право человека, а именно защиту лица от произвольного вмешательства государства в его право на свободу (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 76, Reports 1996-VI). Текст статьи 5 Конвенции делает очевидным, что содержащиеся в ней гарантии применимы к "каждому" (см. Постановление Большой Палаты по делу "A. и другие против Соединенного Королевства" (A. and Others v. United Kingdom), жалоба N 3455/05, § 162, ECHR 2009-...). Подпункты "a"-"f" пункта 1 статьи 5 Конвенции содержат исчерпывающий перечень допустимых оснований, по которым лица могут быть лишены свободы, и лишение свободы может быть законным, только если подпадает под одно из этих оснований (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "A. и другие против Соединенного Королевства", § 163).

133. Сторонами не оспаривается, что заявитель содержался под стражей в качестве лица, "против которого принимаются меры по его... выдаче", и что его содержание под стражей подпадало под действие подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Однако стороны не пришли к согласию относительно того, было ли его содержание под стражей "законным" в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции.

134. Если возникает вопрос о законности содержания под стражей, включая вопрос о том, был ли соблюден "порядок, установленный законом", Конвенция в значительной степени отсылает к национальному законодательству и устанавливает обязанность соблюдения его материальных и процессуальных норм. Однако соблюдение национального законодательства не является достаточным: пункт 1 статьи 5 Конвенции дополнительно требует, чтобы любое лишение свободы учитывало цель защиты лица от произвола (см. Постановление Европейского Суда от 2 сентября 1998 г. по делу "Эркало против Нидерландов" (Erkalo v. Netherlands), § 52, Reports 1998-VI; и Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1998 г. по делу "Стил и другие против Соединенного Королевства" (Steel and Others v. United Kingdom), § 54, Reports 1998-VII).

135. Хотя толковать и применять национальное законодательство должны в первую очередь национальные органы, особенно судебные, согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции, несоблюдение законодательства страны влечет нарушение Конвенции, и Европейский Суд, следовательно, может и должен проверять соблюдение указанного законодательства (см. Постановление Европейского Суда от 10 июня 1996 г. по делу "Бенем против Соединенного Королевства" (Benham v. United Kingdom), § 41, Reports 1996-III; Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы" (Jecius v. Lithuania), жалоба N 34578/97, § 68, ECHR 2000-IX; и Постановление Европейского Суда по делу "Ладан против Польши" (Ladent v. Poland), жалоба N 11036/03, § 47, ECHR 2008-... (извлечения)).

136. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что требование о выдаче заявителя сопровождалось постановлением о задержании, вынесенным таджикским следователем, а не решением суда Таджикистана. Заключение заявителя под стражу было первоначально санкционировано 30 ноября 2007 г. российском судом на основании статьи 108 УПК и положений Минской конвенции, регулирующих меры, связанные с лишением свободы.

137. Европейский Суд принимает к сведению утверждение властей Российской Федерации о том, что заключение заявителя под стражу регулировалось пунктом 1 статьи 62 Минской конвенции, и отмечает, что данное положение допускало заключение под стражу на срок до 40 дней до получения официального требования о выдаче из запрашивающей страны (см. § 71 настоящего Постановления). Срок с момента задержания заявителя до направления Таджикистаном требования о выдаче составил 24 дня. При таких обстоятельствах Европейский Суд не имеет оснований для вывода о том, что содержание заявителя под стражей до получения официального требования о выдаче от властей Таджикистана, то есть с 27 ноября по 21 декабря 2007 г., было "незаконным" лишь по причине отсутствия официального требования о выдаче.

138. Однако возникает вопрос о том, было ли постановление о заключении заявителя под стражу, вынесенное городским судом 30 ноября 2007 г., достаточным для содержания заявителя под стражей на протяжении любого срока - не важно, насколько длительного, - до принятия решения по требованию о выдаче, или этот вопрос должен был пересматриваться через определенные промежутки времени (см. Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Российской Федерации" (Nasrulloyev v. Russia), жалоба N 656/06, § 73).

139. В соответствии с объяснениями властей Российской Федерации, срок содержания заявителя под стражей регулировался статьей 109 УПК, которая разрешает содержание под стражей в течение не более 12 месяцев по делам о тяжких преступлениях. Европейский Суд в то же время отмечает, что содержание под стражей, превышающее два месяца, требует дополнительного судебного решения, чтобы считаться "законным" в значении части 2 статьи 109 УПК (см. § 56 настоящего Постановления).

140. Как указывали власти Российской Федерации, заключение заявителя под стражу было санкционировано городским судом в соответствии со статьей 108 УПК 30 ноября 2007 г. и затем повторно 28 декабря 2007 г (см. §§ 34 и 36 настоящего Постановления). Европейский Суд озадачен тем фактом, что один и тот же суд избрал одинаковую меру пресечения в отношении заявителя два раза в течение 28 дней, хотя заявитель не был освобожден из-под стражи в этот период. Тем не менее, даже допуская, что 28 декабря 2007 г. городской суд ошибочно сослался на статью 108 УПК, регулирующую первоначальное заключение под стражу, а не продление срока содержания под стражей, и фактически продлил срок содержания заявителя под стражей до истечения двух месяцев, как того требует часть 2 статьи 109 УПК, отсутствовали последующие судебные решения о дальнейшем продлении срока содержания под стражей.

141. В отсутствие решения суда страны о продлении срока содержания заявителя под стражей Европейский Суд вынужден заключить, что после 29 мая 2008 г., то есть по истечении шести месяцев после его заключения под стражу, заявитель содержался под стражей в нарушение части 2 статьи 109 УПК. Таким образом, он приходит к заключению, что содержание заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи не может считаться "законным" для целей пункта 1 статьи 5 Конвенции.

142. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

143. Заявитель, кроме того, жаловался, что уголовное разбирательство в его отношении в Таджикистане не будет справедливым, и в случае выдачи он подвергнется угрозе вопиющего отказа в правосудии. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части предусматривает:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела... независимым и беспристрастным судом..."

144. Власти Российской Федерации оспорили этот довод.

145. Заявитель поддержал свою жалобу.

A. Приемлемость жалобы

146. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

147. Европейский Суд напоминает свой вывод, согласно которому выдача заявителя в Таджикистан составила бы нарушение статьи 3 Конвенции (см. § 105 настоящего Постановления). Не имея оснований сомневаться в том, что государство-ответчик исполнит настоящее Постановление, он полагает, что отсутствует необходимость разрешать гипотетический вопрос о том, будет ли допущено также нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в случае выдачи заявителя в Таджикистан (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 160).

IV. Предполагаемые нарушения статьи 13 Конвенции

148. Заявитель настаивал на том, что он не располагал эффективными средствами правовой защиты в отношении его жалоб на основании статей 3 и 5 Конвенции в нарушение статьи 13 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

149. Власти Российской Федерации возражали против доводов заявителя, настаивая на том, что заявителю были доступны эффективные средства правовой защиты в отношении его жалоб.

150. Заявитель поддержал свою жалобу.

151. Что касается жалобы на отсутствие эффективных средств правовой защиты против угрозы жестокого обращения, которой заявитель подвергся бы в Таджикистане, Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя на основании данной статьи уже была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции. Учитывая его изложенные выше выводы (см. § 104 настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что хотя жалоба на основании статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции является приемлемой, отсутствует необходимость обособленного рассмотрения этой жалобы по существу (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского суда от 6 ноября 2008 г. по делу "Шаипова и другие против Российской Федерации" (Shaipova and Others v. Russia), жалоба N 10796/04, § 124; Постановление Большой Палаты по делу "Макарадзис против Греции" (Makaratzis v. Greece), жалоба N 50385/99, §§ 84-86, ECHR 2004-XI).

152. Что касается жалобы на основании статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции, Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его устойчивой прецедентной практикой более конкретные гарантии пунктов 4 и 5 статьи 5 Конвенции, являясь специальным законом по отношению к статье 13 Конвенции, поглощают ее требования. С учетом вышеизложенного вывода о нарушении пункта 4 статьи 5 Конвенции Европейский Суд полагает, что обособленный вопрос в части статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции не возникает.

V. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

153. Ссылаясь на пункт 2 статьи 6 Конвенции, заявитель жаловался, что в решении от 4 июня 2008 г. заместитель генерального прокурора Российской Федерации указал в утвердительных выражениях, что заявитель совершил преступления, до того как какой-либо суд признал его виновным.

154. Принимая во внимание представленные материалы, и постольку, поскольку предмет жалоб находится в его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

155. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

156. Заявитель требовал 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

157. Власти Российской Федерации полагали, что требуемая сумма является чрезмерной.

158. Европейский Суд отмечает, что установил в настоящем деле совокупность нарушений, и признает, что заявителю был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован одним лишь фактом установления нарушений. Таким образом, Европейский Суд считает необходимым присудить заявителю 15 000 евро в отношении морального вреда.

B. Процентная ставка при просрочке платежей

159. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил рассмотреть возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты в отношении жалоб заявителя на основании статьи 5 Конвенции одновременно с существом жалобы и отклонил их;

2) признал жалобу приемлемой, что касается статьи 3, пунктов 1 и 4 статьи 5, пункта 1 статьи 6 и статьи 13 Конвенции, а в остальной части неприемлемой;

3) постановил, что исполнение решения о выдаче заявителя повлекло бы нарушение статьи 3 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

6) постановил, что отсутствует необходимость рассмотрения вопроса о том, повлечет ли выдача заявителя также нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

7) постановил, что обособленный вопрос по поводу нарушения статьи 13 Конвенции, что касается предполагаемых нарушений статей 3 и 5 Конвенции, не возникает;

8) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 мая 2010 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда