Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 ноября 2010 г. Дело "Сахновский против России" [Sakhnovskiy v. Russia] (жалоба N 21272/03) (Большая Палата)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Полата)

Дело "Сахновский (Sakhnovskiy)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 21272/03)

Постановление Суда

Страсбург, 2 ноября 2010 г.

По делу "Сахновский против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе:

Жан-Поля Коста, Председателя,

Николаса Братцы,

Пэра Лоренсена,

Франсуазы Тюлькенс,

Йозепа Касадеваля,

Иренеу Кабрал Баррето,

Бошьяна Цупанчича,

Анатолия Ковлера,

Давида Тора Бъоргвинссона,

Дануты Йочиене,

Драголюба Поповича,

Марка Виллигера,

Изабель Берро-Лефевр,

Пяиви Хирвеля,

Мирьяны Лазаровы Трайковской,

Леди Бианку,

Энн Пауэр, судей,

а также при участии Майкла О'Бойла, Заместителя Секретаря,

заседая за закрытыми дверями 20 января 2010 г. и 22 сентября 2010 г.,

вынес следующее Постановление в последнюю указанную дату:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 21272/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Сергеем Вениаминовичем Сахновским (далее - заявитель) 18 апреля 2003 г.

2. В разбирательстве дела Палатой заявителю было разрешено представлять свои интересы самостоятельно. В разбирательстве дела Большой Палатой заявителю была предоставлена юридическая помощь. Его интересы представляли K. Москаленко и O. Преображенская, адвокаты, практикующие в г. Москве, и Н. Лисман, адвокат, практикующий в г. Бостоне (Соединенные Штаты). Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук, а впоследствии - Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что уголовное дело против него рассматривалось в нарушение пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, указывая, что на кассационной стадии он не мог пользоваться бесплатной юридической помощью и, кроме того, не мог эффективно защищать себя сам, поскольку участвовал в заседании суда кассационной инстанции посредством видеосвязи.

4. Жалоба была передана в Первую Секцию Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В рамках этой Секции была создана Палата для рассмотрения дела (бывший пункт 1 статьи 27 Конвенции, ныне статья 26 Конвенции) в соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента Суда.

5. 15 января 2009 г. Палата этой Секции в составе следующих судей: Христоса Розакиса, Анатолия Ковлера, Элизабет Штейнер, Дина Шпильманна, Сверре-Эрика Йебенса, Джорджио Малинверни, Георга Николау, при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда, рассмотрела данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу (бывший пункт 3 статьи 29 Конвенции, ныне пункт 1 статьи 29 Конвенции). Палата отложила до рассмотрения существа жалобы возражение властей Российской Федерации относительно наличия у заявителя статуса жертвы, признала жалобу на нарушение статьи 6 Конвенции приемлемой и единогласно постановила, что имело место нарушение пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции в части неполучения заявителем эффективной юридической помощи на кассационной стадии рассмотрения уголовного дела. Она присудила компенсацию морального вреда. В остальной части жалоба была объявлена неприемлемой. Судьи Розакис, Шпильманн и Малинверни представили совместное совпадающее особое мнение, которое было приложено к Постановлению.

6. 4 мая 2009 г. власти Российской Федерации ходатайствовали о передаче дела на рассмотрение Большой Палаты на основании статьи 43 Конвенции и правила 73 Регламента Суда. 14 сентября 2009 г. комитет Большой Палаты удовлетворил это ходатайство.

7. Состав Большой Палаты был определен в соответствии с положениями пунктов 2 и 3 статьи 27 (ныне пункты 4 и 5 статьи 26) Конвенции и правила 24 Регламента Суда. На стадии итогового совещания запасная судья Энн Пауэр заменила Ренате Йегер, лишившуюся возможности участвовать в дальнейшем рассмотрении дела (пункт 3 правила 24 Регламента Суда).

8. Заявитель и власти Российской Федерации подали письменные объяснения по существу жалобы.

9. Открытое слушание состоялось во Дворце прав человека в Страсбурге 20 января 20010 г. (пункт 3 правила 59 Регламента Суда).

В Европейский Суд явились:

(a) от властей Российской Федерации Н. Михайлов, заместитель руководителя Аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, агент, Т. Королькова, Ю. Цимбалова, консультанты;

(b) от заявителя

K. Москаленко,

Н. Лисман, адвокат,

O. Преображенская, консультант.

Европейский Суд заслушал речи Москаленко, Лисман и Михайлова.

Факты

I. Обстоятельства дела

10. Заявитель родился в 1979 году. В настоящее время он отбывает наказание в Новосибирской области.

A. Первая часть разбирательства

11. 30 апреля 2001 г. заявитель был задержан по подозрению в убийстве своих отца и дяди. Заявитель подал письменное ходатайство о назначении адвоката. В тот же день были назначены экспертиза отпечатков пальцев и судебно-медицинская экспертиза, и 3 мая 2001 г. заявитель был заключен под стражу.

12. 4 мая 2001 г. адвокат П. была назначена защитником заявителя, 10 мая 2001 г. ему было предъявлено обвинение в убийстве при отягчающих вину обстоятельствах.

13. С мая по сентябрь были проведены несколько экспертиз. Впоследствии заявитель получал копии постановлений о назначении таких экспертиз. Он подписывал их, подтверждая их получение, и указывал, что не имеет замечаний или ходатайств.

14. 30 сентября 2001 г. постановление о заключении под стражу было отменено и заменено подпиской о невыезде.

15. В октябре 2001 г. бывший сокамерник заявителя по изолятору Ж. показал, что заявитель в подробностях рассказал ему о том, как он убил своего отца и еще одного человека.

16. В неустановленную дату друг заявителя Р. дал свидетельские показания о том, что заявитель попросил его убить отца заявителя, а когда Р. отказался, заявитель, по-видимому, решил сделать это сам.

17. 5 ноября 2001 г. заявитель снова был заключен под стражу и помещен в изолятор.

18. 20 декабря 2001 г. в Новосибирском областном суде рассматривалось уголовное дело против заявителя. Заявитель не признал себя виновным. Суд заслушал показания 17 свидетелей, включая Ж. и Р., признал заявителя виновным в убийстве двух человек и приговорил его к 18 годам лишения свободы. В приговоре суд сослался на показания свидетелей, заключение судебно-медицинской экспертизы и вещественные доказательства.

19. Заявитель и его защитник подали кассационную жалобу, в которой указывали, что Ж. и Р. давали свои показания под давлением милиции, и утверждали, что расследование проводилось с многочисленными нарушениями права заявителя на защиту. Они также жаловались на несвоевременное получение постановлений о назначении экспертизы.

20. 12 мая и 29 июля 2002 г. заявитель ходатайствовал о назначении ему другого адвоката для представления его интересов во время рассмотрения жалобы, так как П. не имела возможности присутствовать на слушании, поскольку участвовала в другом процессе.

21. В неустановленную дату заявитель был уведомлен о том, что его участие в заседании суда кассационной инстанции будет обеспечено посредством видеосвязи. 26 и 30 июля 2002 г. он просил разрешения присутствовать на заседании лично, поскольку считал, что видеосвязь не обеспечит ему достаточную возможность участвовать в слушании.

22. 16 октября 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации распорядился, чтобы следственный изолятор ИЗ-77/3 г. Москвы обеспечил участие заявителя в заседании суда кассационной инстанции, назначенном на 31 октября 2002 г., посредством видеосвязи.

23. 31 октября 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации рассмотрел кассационную жалобу заявителя. Заявитель участвовал в заседании посредством видеосвязи. На заседании он не был представлен адвокатом. Суд отклонил жалобу заявителя, установив отсутствие доказательств того, что показания Ж. и П. были ложными. Что касается предполагаемого нарушения его права на защиту, суд нашел жалобу необоснованной.

24. В последующие месяцы заявитель подал несколько кассационных жалоб. Письмами от 24 апреля и 19 ноября 2003 г. прокуратура г. Новосибирска и генеральная прокуратура проинформировали заявителя об отказе в удовлетворении его жалоб. Прокуратура г. Новосибирска отметила, в частности, что право заявителя на участие в кассационном разбирательстве было полностью соблюдено. 2 июля 2003 г. судья Верховного Суда Р. отказал в удовлетворении надзорной жалобы заявителя. Это решение было поддержано председателем Верховного Суда 5 декабря 2003 г. 4 февраля 2004 г. другая надзорная жалоба заявителя была возвращена без рассмотрения со ссылкой на принятые ранее решения.

B. Пересмотр дела и вторая часть разбирательства

25. 26 марта 2007 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. 4 июля 2007 г. Президиум Верховного Суда удовлетворил надзорное представление заместителя Генерального прокурора и отменил определение Верховного Суда от 31 октября 2002 г., вынесенное по кассационной жалобе. Президиум установил, что в суде кассационной инстанции было нарушено право заявителя на юридическую помощь, и направил дело на новое рассмотрение в суд кассационной инстанции.

26. Заявитель просил разрешения принять участие в заседании суда кассационной инстанции лично. 10 августа 2007 г. Верховный Суд в составе трех судей дал согласие на личное присутствие заявителя и распорядился доставить его временно из тюрьмы в Новосибирской области в изолятор в г. Новосибирске (около 3 000 км от г. Москвы), очевидно, чтобы предоставить ему возможность участвовать в слушании посредством видеосвязи.

27. 20 августа 2007 г. заявитель подал новую кассационную жалобу. Он просил Верховный Суд рассмотреть только новую жалобу и просил разрешить присутствовать на заседании лично, а не посредством видеосвязи.

28. 29 ноября 2007 г. Верховный Суд, заседая в г. Москве, рассмотрел дело. Вначале он рассмотрел обращение заявителя от 20 августа 2007 г. В отдельном определении по процессуальным вопросам он указал на отсутствие оснований для принятия новой жалобы заявителя и решил рассмотреть дело на основании жалобы, поданной бывшим адвокатом заявителя в 2002 году. Он также отклонил ходатайство заявителя о личном присутствии, найдя, что видеосвязи будет достаточно для того, чтобы обеспечить заявителю возможность участвовать в слушании и выдвигать возражения или другие доводы, и что эта форма участия будет не менее эффективной, чем его личное присутствие в зале суда. Верховный Суд затем представил заявителя его новому адвокату А., которая присутствовала в Верховном Суде, а впоследствии предоставил им 15 минут конфиденциальной беседы посредством видеосвязи до начала слушаний. Все лица, и в зале суда, и в изоляторе, покинули на это время соответствующие помещения.

29. Заявитель отказался от услуг А. на том основании, что ему необходимо встретиться с ней лично. Верховный Суд, отметив, что заявитель не указывал на расхождения с А. во взглядах на защиту, не просил заменить ее другим адвокатом по назначению, не принял предложение суда о привлечении адвоката по своему выбору и, принимая во внимание отмену предыдущего определения по кассационной жалобе из-за неоказания юридической помощи заявителю, отклонил возражения заявителя против назначения адвоката. Соответственно, А. представляла интересы заявителя на заседании суда кассационной инстанции.

30. В тот же день Верховный Суд рассмотрел дело по существу. Он оставил в силе приговор Новосибирского областного суда от 20 декабря 2001 г., сделав одно изменение в тексте и исключив один пункт доказательств. Существенные выводы и мера наказания, назначенного заявителю, остались без изменений.

II. Применимое национальное право и практика

A. Уголовно-процессуальный кодекс

31. Статья 51 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (действующего с 1 июля 2002 г.) предусматривает обязательное участие защитника в уголовном судопроизводстве, если подозреваемому или обвиняемому предъявлено серьезное обвинение*  (* Буквально "лицо обвиняется в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание..." (прим. переводчика).) в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 15 лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь. Если защитник не приглашен самим обвиняемым, то следователь, прокурор или суд*  (* Буквально "дознаватель, следователь или суд..." (прим. переводчика).) обеспечивают участие защитника в уголовном судопроизводстве. Статья 52 Кодекса предусматривает, что обвиняемый вправе отказаться от помощи защитника, однако такой отказ должен заявляться в письменной форме. Отказ от защитника может быть отозван в любой момент.

32. Статья 373 Кодекса предусматривает, что суд кассационной инстанции проверяет по кассационным жалобам законность, обоснованность и справедливость приговора. В соответствии с частями 4 и 5 статьи 377 Кодекса, он может непосредственно исследовать доказательства, включая дополнительные материалы, представленные сторонами.

33. Статья 402 Кодекса ("Право обжалования вступивших в законную силу приговора, определения, постановления суда") предусматривает:

"1. Осужденный, оправданный... а также прокурор вправе ходатайствовать о пересмотре вступившего в законную силу приговора... в порядке, установленном настоящей главой.

2. Ходатайство прокурора именуется надзорным представлением. Ходатайства остальных участников именуются надзорными жалобами".

34. Статья 406 Кодекса ("Порядок рассмотрения надзорных жалобы или представления") предусматривает:

"1. Надзорные жалоба или представление рассматриваются судом надзорной инстанции в течение 30 суток со дня их поступления.

2. В необходимых случаях судья, рассматривающий надзорные жалобу или представление, вправе истребовать... любое уголовное дело...

3. Изучив надзорные жалобу или представление, судья выносит одно из следующих постановлений:

(1) об отказе в удовлетворении надзорных жалобы или представления;

(2) о возбуждении надзорного производства и передаче надзорных жалобы или представления на рассмотрение суда надзорной инстанции...

4. Председатель [компетентного] суда вправе не согласиться с решением судьи об отказе в удовлетворении надзорных жалобы или представления. В этом случае он отменяет такое решение и выносит постановление, предусмотренное пунктом 2 части 3 настоящей статьи".

35. Статья 412 Кодекса ("Внесение повторных надзорных жалоб или представлений") предусматривает:

"1. Внесение повторных надзорных жалоб или представлений в суд надзорной инстанции, ранее оставивший их без удовлетворения, не допускается.

2. Надзорные жалоба или представление на приговор, определение или постановление суда, вынесенные после отмены предыдущих решений в кассационном порядке или в порядке надзора, могут быть внесены в порядке, установленном настоящей главой, независимо от мотивов, по которым были отменены первоначальные приговор, определение или постановление суда".

Статья 413 Кодекса, предусматривающая порядок возобновления производства по уголовному делу, предусматривает в соответствующей части следующее:

"1. Вступившие в законную силу приговор, определение и постановление суда могут быть отменены, и производство по уголовному делу возобновлено ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств...

4. Новыми обстоятельствами являются...

(2) установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связанное с:

(a) применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

(б) иными нарушениями положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод..."

B. Практика Конституционного Суда и Верховного Суда Российской Федерации

36. Рассмотрев вопрос о соответствии Конституции статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса, Конституционный Суд указал следующее (определение N 497-O от 18 декабря 2003 г.):

"Часть первая статьи 51 УПК Российской Федерации, устанавливая случаи обязательного участия в уголовном деле защитника, не содержит каких-либо указаний на то, что ее положения не подлежат применению в стадии кассационного производства, в связи с чем может быть ограничено право осужденного на помощь адвоката (защитника)".

37. Эта позиция была впоследствии подтверждена и развита семью определениями, вынесенными Конституционным Судом 8 февраля 2007 г. Он установил, что бесплатная юридическая помощь на кассационной стадии предоставляется на тех же условиях, что и на более ранних стадиях разбирательства, и является обязательной в случаях, перечисленных в статье 51. Он также подчеркнул обязанность судов обеспечивать участие защитника при рассмотрении дел в кассационном порядке.

38. 18 декабря 2003 г. Конституционный Суд Российской Федерации отказал в принятии к рассмотрению жалобы Р. как не отвечающей требованиям, в соответствии с которыми жалоба признается допустимой. В своем определении Конституционный Суд, в частности, пришел к выводу, что статья 51 Уголовно-процессуального кодекса, которая устанавливает случаи обязательного участия защитника в уголовном деле, также применяется в стадии кассационного производства.

39. В ряде дел (постановления 13 октября 2004 г. и 26 января, 6 апреля, 15 июня и 21 декабря 2005 г., 24 мая и 18 октября 2006 г., 17 января 2007 г., 3 сентября и 15 октября 2008 г.) Президиум Верховного Суда Российской Федерации отменял определения судов кассационной инстанции и возвращал дела на новое рассмотрение на том основании, что суды не обеспечили участие защитника в рассмотрении кассационных жалоб, хотя его участие являлось обязательным. Этот подход был также подтвержден Президиумом Верховного Суда в обзоре судебной практики за третий квартал 2005 года (постановление Президиума Верховного Суда от 23 ноября 2005 г.) и постановлении Пленума Верховного Суда от 23 декабря 2008 г. в редакции от 30 июня 2009 г. В последнем документе Верховный Суд подчеркнул, что обвиняемый может отказаться от права на защитника только в письменной форме и что этот отказ не является обязательным для суда.

Право

I. Предварительные возражения властей Российской Федерации

A. Что касается предполагаемого неисчерпания внутренних средств правовой защиты

40. В своем ходатайстве о передаче дела власти Российской Федерации выдвинули два предварительных возражения. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, что касается его жалобы в отношении второго кассационного разбирательства. В частности, он не подавал надзорную жалобу на определение суда кассационной инстанции от 29 ноября 2007 г. В подтверждение своей позиции власти Российской Федерации сослались на акты Конституционного Суда и Президиума Верховного Суда Российской Федерации по другим делам, в которых подсудимым было отказано в юридической помощи в суде кассационной инстанции (см. §§ 38 - 39 настоящего Постановления).

41. Заявитель утверждал, что использование этого средства правовой защиты (надзорной жалобы) представляло собой практически бесконечный процесс и что по этой причине Европейский Суд не считал ее "эффективным средством правовой защиты". Далее, он указал, что его собственные попытки добиться пересмотра в надзорном порядке первого приговора (2002 года) были тщетными до тех пор, пока Генеральная прокуратура не сочла необходимым вмешаться после уведомления о том, что заявитель обратился за возмещением в Европейский Суд.

42. Европейский Суд подтверждает, что он последовательно отказывался признавать надзорную жалобу "эффективным средством правовой защиты" для целей статьи 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Бердзенишвили против Российской Федерации" (Berdzenishvili v. Russia), жалоба N 31697/03, ECHR 2004-II (извлечения); Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Шулепов против Российской Федерации" (Shulepov v. Russia), жалоба N 15435/03, § 23*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2009.); Постановление Европейского Суда от 8 октября 2009 г. "Аджигович против Российской Федерации" (Adzhigovich v. Russia), жалоба N 23202/05, § 21*  (* Там же. N 4/2010.); и Постановление Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. по делу "Шилбергс против Российской Федерации" (Shilbergs v. Russia), жалоба N 20075/03, § 118*  (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2010.)). Этот подход в значительной степени основан на процессуальной особенности надзорного производства в российском уголовно-процессуальном праве, которое не устанавливает предельных сроков для предъявления такого требования. В деле Бердзенишвили Европейский Суд отметил, что в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом надзорные жалобы могут подаваться в любой момент после вступления приговора в силу, даже спустя годы. Европейский Суд пришел к выводу, что "если надзорное производство в соответствии с [данным Кодексом] будет рассматриваться в качестве средства правовой защиты, подлежащего исчерпанию, неопределенность, создаваемая в результате, сделает бессмысленным правило шестимесячного срока".

43. Национальная практика, на которую ссылались власти Российской Федерации, не могла подтвердить их довод о том, что надзорная жалоба является эффективным средством внутренней защиты. Даже если она приносила результат в некоторых иных делах, она все-таки имела процессуальные особенности, которые заставили Европейский Суд признать ее экстраординарным средством правовой защиты, а не частью нормального процесса исчерпания. Ни одно из решений, на которые ссылались власти Российской Федерации, не могло привести к автоматическому возобновлению дела заявителя; доступ к Президиуму Верховного Суда по-прежнему зависел бы от усмотрения судей или должностных лиц прокуратуры и оставался бы, как определил его заявитель, "практически бесконечным процессом" в связи с отсутствием предельных сроков.

44. Наконец, Европейский Суд отмечает, что проблема, которую рассматривали Конституционный Суд и Президиум Верховного Суда, не была аналогична вопросу в настоящем деле. Решения, процитированные властями Российской Федерации, касались отказа в назначении защитника в рамках кассационного разбирательства. Европейский Суд отмечает, что довод властей Российской Федерации о неисчерпании касается второго кассационного разбирательства, в котором заявителю был назначен защитник для представления его интересов. Основной вопрос, который стоит перед Европейском Судом в отношении заседания 29 ноября 2007 г., касается не отсутствия защитника, а отсутствия эффективной юридической помощи с ее стороны. Ни одно из дел, на которые ссылались власти Российской Федерации, не касалось этого вопроса, и заявитель, соответственно, не мог ссылаться на них в своих надзорных жалобах.

45. В итоге Европейский Суд приходит к выводу, что надзорная жалоба на определение суда кассационной инстанции от 29 ноября 2007 г. не являлась эффективным средством правовой защиты для целей исчерпания в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции. Таким образом, возражение властей Российской Федерации подлежит отклонению.

B. Что касается наличия у заявителя статуса жертвы

46. Власти Российской Федерации утверждали, что в связи с возобновлением дела заявителя в 2007 году заявитель утратил статус жертвы в отношении его первоначальной жалобы, на что они уже указывали в рамках разбирательства в Палате. Соответственно, любые последующие события не могли относиться к сфере настоящего разбирательства и представляли собой новое дело.

47. Большая Палата отмечает, что это возражение было рассмотрено Палатой в ее Постановлении от 15 января 2009 г. Палата сочла, что оно тесно связано с существом жалоб заявителя на основании статьи 6 Конвенции. Большая Палата не усматривает оснований для неприменения этого подхода. Действительно, оценка статуса жертвы в значительной степени зависит от правовой квалификации второго разбирательства как отдельного дела или, напротив, как части того же самого уголовного дела. Это представляется основным спорным вопросом. Европейский Суд, соответственно, принимает решение присоединить возражение властей Российской Федерации относительно статуса жертвы к существу жалобы и рассмотреть его при рассмотрении дела по существу.

II. Предполагаемое нарушение пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции

48. Заявитель жаловался, что уголовное разбирательство в его отношении было несправедливым. В частности, на слушании в суде кассационной инстанции в 2002 году ему не была предоставлена юридическая помощь, и он не присутствовал в зале суда лично, а только использовал средства видеосвязи. Далее заявитель жаловался на то, что в новом разбирательстве в 2007 году после отмены определения его права не были восстановлены. В частности, он не был доставлен в зал судебного заседания, несмотря на его ходатайство, и он был лишен эффективного взаимодействия с назначенным судом адвокатом. Заявитель ссылался на пункт 1 и подпункт "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, которые предусматривают следующее:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела... судом...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника..."

A. Постановление Палаты

49. Основные выводы Палаты, которые содержатся в ее Постановлении от 15 января 2009 г., могут быть изложены следующим образом. Как признали власти Российской Федерации и подтвердила Палата, первый этап уголовного разбирательства, который закончился 31 октября 2002 г., не обеспечил гарантий юридической помощи заявителю (см. § 47 Постановления). Далее, что касается заседания суда кассационной инстанции от 29 ноября 2007 г., Палата пришла к выводу, что "отсутствие личного контакта с заявителем во время слушания и отсутствие какого-либо обсуждения накануне слушания в сочетании с тем фактом, что она должна была выступать в суде на основании положений кассационной жалобы, поданной за пять лет до этого другим адвокатом, свели присутствие А. на слушании в суде кассационной инстанции к простой формальности" (см. § 50 Постановления). Недовольство заявителя способом, которым была организована юридическая помощь, было в достаточной степени разъяснено Верховному Суду, и при данных обстоятельствах было разумным и оправданным. Палата пришла к выводу, что заявитель по-прежнему мог считаться жертвой в значении статьи 34 Конвенции, поскольку "Верховный Суд не обеспечил эффективное представление интересов заявителя в суде кассационной инстанции 29 ноября 2007 г., так же как и в предыдущем судебном разбирательстве" (§ 52). В резолютивной части Постановления Палаты указано, что "имело место нарушение пункта 1 и подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, поскольку заявитель не получил эффективной юридической помощи во время слушания в суде кассационной инстанции".

B. Доводы сторон

50. Доводы сторон, представленные в письменной форме, а также изложенные в устной форме 20 января 2010 г., могут быть изложены следующим образом:

1. Власти Российской Федерации

(a) Утрата статуса жертвы

51. Основной довод властей Российской Федерации заключался в том, что отмена судебного акта и факт нового судебного разбирательства как таковые являлись "достаточным возмещением" в связи с нарушением, о котором шла речь в первоначальной жалобе. В подтверждение они сослались на ряд российских дел: "Понюшков против Российской Федерации" (Ponushkov v. Russia), жалоба N 30209/04, Постановление Европейского Суда от 6 ноября 2008 г.*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2009.); "Рябов против Российской Федерации" (Ryabov v. Russia), жалоба N 3896/04, Постановление Европейского Суда от 31 января 2008 г.*  (* Там же. N 2/2009.); "Давидчук против Российской Федерации" (Davidchuk v. Russia), жалоба N 37041/03, Решение Европейского Суда от 1 апреля 2008 г.; "Михаил Бринзевич против Российской Федерации" (Mikhail Brinzevich v. Russia), жалоба N 6822/04, Решение Европейского Суда от 11 декабря 2007 г.; "Бабунидзе против Российской Федерации" (Babunidze v. Russia), жалоба N 3040/03, Решение Европейского Суда от 15 мая 2007 г.; "Федосов против Российской Федерации" (Fedosov v. Russia), жалоба N 42237/02, Решение Европейского Суда от 25 января 2007 г.; "Никишина против Российской Федерации" (Nikishina v. Russia), жалоба N 45665/99, Решение Европейского Суда от 12 сентября 2000 г.; и "Вон против Люксембурга" (Wong v. Luxemburg), жалоба N 38871/02, Решение Европейского Суда от 30 августа 2005 г.

52. Что касается второго разбирательства (заседание 29 ноября 2007 г.), власти Российской Федерации утверждали, что даже если обжалуемые обстоятельства представляли собой нарушение статьи 6 Конвенции, эти новые события не имели отношения к настоящему делу и должны были быть представлены заявителем в новой жалобе и коммуницированы властям Российской Федерации в рамках отдельного дела. Власти Российской Федерации утверждали, что они не могли комментировать эти новые доводы.

(b) Отказ от юридической помощи

53. Власти Российской Федерации утверждали, что права заявителя, предусмотренные подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, не были нарушены в заседании суда кассационной инстанции 29 ноября 2007 г. На государство не может возлагаться ответственность за каждое упущение со стороны защитника по назначению. Власти Российской Федерации предположили, что на заявителя должны возлагаться последствия действий A. (защитника по назначению) в разбирательстве, а именно ее уклонения от подачи письменного ходатайства о замене защитника или об отложении разбирательства. Власти Российской Федерации также утверждали, что заявитель не просил о личной встрече со своим защитником в своей дополнительной кассационной жалобе или дополнительных ходатайствах, которые он подавал в Верховный Суд до начала заседания. Он не просил Верховный Суд о замене его защитника и не выражал желание быть представленным защитником по его выбору. Представляется, что власти Российской Федерации утверждали, что для того чтобы воспользоваться услугами адвоката по назначению, он должен был просить о другом защитнике, которому он доверял. Не сделав этого, заявитель отказался от своего права на юридическую помощь.

(c) Эффективная юридическая помощь

54. Власти Российской Федерации утверждали, что сама A. не считала, что личная встреча между ней и заявителем была необходима. Она отнеслась к своему назначению достаточно серьезно: она предварительно ознакомилась с делом и беседовала с заявителем наедине до начала заседания. Она не просила о личной встрече с заявителем; однако власти не могут указывать адвокатам, каким образом защищать их клиентов и необходима ли личная встреча.

55. Власти Российской Федерации также утверждали, что жалоба заявителя была надуманной. A. была в достаточной степени знакома с делом, и заявитель не выражал несогласие с ее позицией по юридическим вопросам. Верховному Суду он заявил, что желал узнать ее "как человека". Однако "личные отношения не имели большого значения для эффективной и адекватной юридической помощи". A. имела необходимую юридическую квалификацию, чтобы защищать заявителя.

(d) Личное присутствие

56. Последние доводы, выдвинутые властями Российской Федерации, касались заседания 29 ноября 2007 г. как такового. Власти Российской Федерации признали важность права обвиняемого эффективно участвовать в защите. Однако они отметили, что в Конвенции и прецедентной практике Европейского Суда не конкретизирован способ, которым это право должно осуществляться. Участие в разбирательстве посредством видеосвязи являлось приемлемой формой участия (см. Постановление Европейского Суда по делу "Марчелло Виола против Италии" (Marcello Viola v. Italy), жалоба N 45106/04, ECHR 2006-XI (извлечения); и Решение Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по делу "Голубев против Российской Федерации" (Golubev v. Russia), жалоба N 26260/02). Транспортировка заключенного из Новосибирской области в Москву является продолжительной и дорогостоящей процедурой; кроме того, она причинила бы заявителю много неудобств. Власти Российской Федерации также утверждали, что заявитель не жаловался на качество видеосвязи и что это не ограничивало его способность участвовать в разбирательстве любым другим способом.

2. Заявитель

(a) Утрата статуса жертвы

57. Как утверждал заявитель, довод властей Российской Федерации, в соответствии с которым Европейский Суд должен был признать надзорное постановление как таковое исчерпывающим и адекватным средством правовой защиты, без учета последующего нового слушания, прямо противоречил принципам, провозглашенным в прецедентной практике Европейского Суда. Решение вышестоящего суда о новом рассмотрении дела представляло собой не более чем обещание исправить нарушение, но результат - действительное исправление - мог быть достигнут лишь в рамках последующего разбирательства.

58. По мнению заявителя, толкование прецедентной практики Европейского Суда властями Российской Федерации было неверным. Ни одно из дел, приведенных властями Российской Федерации, не подтверждало их довода о том, что решение о новом рассмотрении дела само по себе являлось достаточным возмещением. Напротив, постановления или решения по пяти вышеуказанным делам (Понюшкова, Федосова, Бабунидзе, Гавриловой и Вона) находились в противоречии с позицией властей Российской Федерации, тогда как оставшиеся три дела (Рябова, Давидчука и Никишиной) настолько отличались с точки зрения фактических обстоятельств от настоящего дела, что были к нему неприменимы.

59. Палата правомерно признала второе разбирательство частью возмещения на уровне страны в связи с признанным нарушением его права на справедливое разбирательство дела в первоначальном разбирательстве. Это соответствовало предыдущей прецедентной практике Европейского Суда, в частности, по делу Скордино, в котором Большая Палата постановила, что "[в]опрос о том, могло ли лицо по-прежнему считаться жертвой предполагаемого нарушения Конвенции, преимущественно влечет со стороны Европейского Суда последующее исследование его или ее ситуации", включая, в частности, исследование "эффективности средств правовой защиты", предоставленных национальными властями (см. Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, §§ 180-182, ECHR 2006-V). Последующее исследование Европейским Судом ситуации должно сосредотачиваться на практических результатах фактического использования средства правовой защиты. Так, например, если заявленное средство правовой защиты против чрезмерной длительности судебного разбирательства представляет собой последующий иск о компенсации, Европейский Суд обязан оценить не только доступность такого иска по законодательству страны, но также и своевременность рассмотрения такого иска, поскольку "чрезмерные задержки в рассмотрении иска о компенсации сделали бы средство правовой защиты неадекватным" (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кокьярелла против Италии" (Cocchiarella v. Italy), жалоба N 64886/01, § 86, ECHR 2006-V).

60. Как утверждал заявитель, позиция властей Российской Федерации по делу - согласно которой жалобы заявителя, касающиеся нового рассмотрения дела, могли исследоваться не в рамках текущего дела, а исключительно на основании новой жалобы - по существу представляла собой способ избежать проверки Европейским Судом первоначальных и повторных нарушений прав заявителя. Если бы заявитель подал новую жалобу в отношении нового рассмотрения дела, власти Российской Федерации настаивали бы на новом круге мер по исчерпанию внутренних средств правовой защиты и новой "возможности рассмотреть жалобы заявителя и устранить нарушение прав, гарантированных Конвенцией". Такая возможность затем могла быть использована для вынесения другого решения, идентичного постановлению Президиума от 4 июля 2007 г., которое власти Российской Федерации вновь представили бы как лишающее само по себе заявителя статуса жертвы, и этот цикл мог продолжаться бесконечно.

(b) Отказ от юридической помощи

61. Заявитель отрицал, что он отказывался от каких-либо прав, гарантированных статьей 6 Конвенции. Отсутствуют доказательства того, что заявитель прямо решил отказаться от данных прав или совершил какое-либо действие, из которого явно следовал бы такой отказ. Напротив, он подал недвусмысленные письменные ходатайства о предоставлении ему защитника в кассационном разбирательстве и значимой возможности встретиться со своим защитником наедине, а также сообщил Верховному Суду о сбоях видеосвязи. Заявитель заключил, что ответственность за несоблюдение его прав в связи с новым слушанием лежала исключительно на властях.

(c) Эффективная юридическая помощь

62. Заявитель утверждал, что, несмотря на тот факт, что Верховный Суд назначил защитника для представления его интересов в новом разбирательстве, он сделал это таким способом, что лишил защитника возможности обеспечить эффективную юридическую помощь. У заявителя сложилось впечатление, что участие A. в разбирательстве было особенно неэффективным, поскольку она лишь частично ознакомилась с делом.

63. Тот факт, что защитник была назначена и представлена ему в последнюю минуту, в сочетании с тем фактом, что они располагали лишь 15 минутами, чтобы связаться по видеосвязи, исключил любую возможность ее участия в деле в качестве защитника помимо номинального участия. Поэтому указание Верховного Суда на то, что заявитель должен был пригласить другого защитника, высказанное в ответ на возражение заявителя, было лишено существа: он не имел каких-либо возражений против А. лично, хотя и не был знаком с ней ранее, но обратил внимание на тот факт, что они были лишены возможности установить даже подобие содержательных рабочих отношений защитника и клиента.

64. Два дополнительных факта подтверждают вывод Палаты, помимо тех, которые изложены в ее Постановлении. Во-первых, учитывая обстановку, в которой он был вынужден разговаривать со своим защитником, заявитель не чувствовал, что он может откровенно и открыто беседовать с ней. Сравнение Европейским Судом этих мер с такими альтернативами, как телефонная связь, защищенная от любой попытки перехвата (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Марчелло Виола против Италии", § 41), указывало на то, что чувства заявителя вполне можно было понять. Во-вторых, поскольку заявитель не имел контактов с защитником до нового слушания, он был предоставлен самому себе в отношении ходатайств, предшествующих заседанию, которые Верховный Суд в конечном счете полностью отклонил. Учитывая, что причиной возвращения дела в Верховный Суд на новое рассмотрение было нарушение права заявителя на юридическую помощь в первоначальном слушании, и учитывая серьезность обвинений, которые должны были рассматриваться на новом слушании (двойное убийство), речь, несомненно, шла о деле, в котором Верховный Суд должен был приложить все усилия, чтобы обеспечить эффективное представление интересов заявителя.

(d) Личное присутствие

65. Заявитель утверждал, что он не был обеспечен эффективным юридическим представительством и возможностью наедине совещаться с защитником, его возможность активно участвовать и следить за разбирательством в зале суда была подорвана техническими сбоями видеотрансляции. Он пытался опровергнуть перед судом кассационной инстанции показания определенных свидетелей, полученные в первоначальном разбирательстве, в связи с чем возникал вопрос о его способности внушать доверие, так что его личное присутствие было особенно важным при таких обстоятельствах. Наконец, он не мог представить свое дело в тех же условиях, что и обвинение: обвинитель присутствовал в зале суда, тогда как заявитель участвовал посредством видеосвязи.

C. Анализ Европейского Суда

1. Утратил ли заявитель статус жертвы после возобновления разбирательства

(a) Общие принципы прецедентной практики Европейского Суда: понятие "возмещения"

66. Европейским Судом разработаны два направления прецедентной практики в отношении статуса жертвы заявителя на основании статьи 34 Конвенции. Первое направление касается характера и пределов условий для утверждения о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции при подаче жалобы в Европейский Суд, а именно может ли лицо считаться прямо затронутым оспариваемой мерой (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Берден против Соединенного Королевства" (Burden v. United Kingdom), жалоба N 13378/05, § 33, ECHR 2008-...). Вторая часть дел касается вопроса о том, могли ли последующие события привести к утрате статуса жертвы, если предполагаемое нарушение уже имело место (см. Решение Большой Палаты по делу "Компания "Сенатор лайнс ГмбХ" против Австрии, Бельгии, Дании, Финляндии, Франции, Германии, Греции, Ирландии, Италии, Люксембурга, Нидерландов, Португалии, Испании, Швеции и Соединенного Королевства" (Senator Lines GmbH v. Austria, Belgium, Denmark, Finland, France, Germany, Greece, Ireland, Italy, Luxembourg, the Netherlands, Portugal, Spain, Sweden and the United Kingdom), жалоба N 56672/00, ECHR 2004-IV). Наличие и утрата статуса жертвы являются двумя различными ситуациями, хотя и то и другое основано на понятии "жертвы".

67. В прецедентной практике Европейского Суда установился принцип, согласно которому заявитель может утратить статус жертвы при наличии двух условий: во-первых, власти страны должны признать нарушение Конвенции прямо или по существу; и, во-вторых, они должны предоставить возмещение в связи с ним (см., в числе многих примеров, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии" (N 1), § 180). Лишь в случае соблюдения этих условий субсидиарный характер защитного механизма Конвенции препятствует рассмотрению жалобы (см. Постановление Европейского Суда от 10 ноября 2009 г. по делу "Арат против Турции" (Arat v. Turkey), жалоба N 10309/03, § 46). Предполагаемая утрата заявителем статуса жертвы требует исследования характера затронутого права, оснований, выдвинутых национальными властями в их решении, и сохранения негативных последствий для заявителя после решения (см. Постановление Европейского Суда от 9 февраля 2006 г. по делу "Фрейманис и Лидумс против Латвии" (Freimanis and Lоdums v. Latvia), жалобы N 73443/01 и 74860/01, § 68).

68. Ясно, что в настоящем деле власти признали первоначальное нарушение прав заявителя, предусмотренных статьей 6 Конвенции, по крайней мере, что касается отсутствия надлежащей юридической помощи в кассационном разбирательстве в 2002 году. Таким образом, Европейский Суд должен сосредоточить внимание на вопросе о том, соблюдена ли ими обязанность "предоставить возмещение" в связи с ним.

69. В упоминавшемся выше деле Скордино Большая Палата сформулировала требования к возмещению в связи с чрезмерно длительным разбирательством по гражданскому делу. В частности, Европейский Суд постановил, что чрезмерные задержки при рассмотрении иска о компенсации могут сделать средство правовой защиты неэффективным (§ 195). Кроме того, доступу к компенсаторному средству правовой защиты не должна препятствовать высокая государственная пошлина (§ 201). Европейский Суд также исследовал вопрос о том, было ли денежное возмещение достаточным с количественной точки зрения.

70. Европейский Суд отмечает, что вышеизложенные принципы касались компенсаторного средства правовой защиты в связи с нарушением крайне специфической гарантии пункта 1 статьи 6 Конвенции - требования о "разумном сроке". Нарушение иных положений Конвенции может требовать иных видов возмещения, к которым логика дела Скордино не может применяться в обязательном порядке. Европейский Суд также напоминает в этой связи, что различные виды средств правовой защиты могут обеспечивать надлежащее средство правовой защиты в связи с нарушением (см., с необходимыми изменениями, анализ Европейского Суда с точки зрения статьи 13 Конвенции в Постановлении Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 154-55, ECHR 2000-XI). Пригодность и достаточность возмещения зависят от характера нарушения, обжалуемого заявителем.

71. В контексте уголовно-правовых гарантий статьи 6 Конвенции полное оправдание или прекращение производства по делу в отношении заявителя рассматривалось как надлежащее возмещение (см., например, Решение Европейского Суда от 12 февраля 2004 г. по делу "Карбони против Италии" (Carboni v. Italy), жалоба N 51554/99; Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Юстюн против Турции" (Ustun v. Turkey), жалоба N 37685/02, § 24; и Решение Европейского Суда от 16 июня 2009 г. по делу "Олексий против Польши" (Oleksy v. Poland), жалоба N 1379/06). Однако это тот случай, когда заявитель более не затронут оспариваемой мерой и освобожден от любых неблагоприятных последствий. Заявитель может сохранить свой статус жертвы, если он уже отбыл наказание полностью или частично, и за предполагаемое нарушение не было предложено компенсации или она недоступна (см., например, Решение Европейского Суда от 21 октября 2003 г. по делу "Хупер против Соединенного Королевства" (Hooper v. United Kingdom), жалоба N 42317/98; Решение Европейского Суда от 15 января 2004 г. по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Арат против Турции", §§ 46-47). В упоминавшемся выше деле "Фрейманис и Лидумс против Латвии", которое касалось вопроса о том, было ли дело рассмотрено "судом, созданным на основании закона", Европейский Суд принял во внимание сохранение негативных последствий для заявителей после решения об отмене обвинительного приговора и направлении дела на новое рассмотрение (§ 68). Европейский Суд отметил (в §§ 71-72), что заявители не жаловались на несправедливость нового разбирательства, и дело было заново рассмотрено вновь сформированным судом, который на этот раз был создан в соответствии с законом. При таких обстоятельствах Европейский Суд пришел к выводу, что дефекты предыдущего разбирательства были устранены после возобновления дела.

(b) Прецедентная практика Европейского Суда по российским делам

72. Имеются две группы дел, касающихся России, в которых по-разному рассматривается вопрос "статуса жертвы" в рамках уголовного дела. В первой группе Европейский Суд признает возобновление уголовного дела как таковое в качестве формы возмещения. Так, власти Российской Федерации сослались на упоминавшееся выше дело Понюшкова, в котором Европейский Суд постановил в аналогичной ситуации следующее:

"70. В настоящем деле Президиум Верховного Суда прямо признал нарушение права заявителя на бесплатную юридическую помощь на заседании суда кассационной инстанции, отменил кассационное определение от 29 января 2004 г. и возвратил дело на новое рассмотрение в суд кассационной инстанции.

71. Таким образом, принимая во внимание содержание постановления Президиума от 1 марта 2006 г., Европейский Суд приходит к выводу, что власти страны признали и затем предоставили возмещение в связи с предполагаемым нарушением Конвенции".

Аналогичная мотивировка была использована Европейским Судом в упоминавшемся выше деле Рябова, в котором он постановил:

"51. ...С учетом постановления Президиума Верховного Суда от 1 марта 2006 г. и определения суда кассационной инстанции от 19 июля 2006 г. о направлении дела на новое рассмотрение Европейский Суд находит, что власти страны признали и затем предоставили возмещение в связи с предполагаемым нарушением Конвенции".

Европейский Суд пришел к этому выводу, хотя производство по делу заявителя все еще продолжалось и отсутствовала уверенность в том, что обжалуемый дефект будет устранен во время нового рассмотрения.

73. Вторая группа дел согласуется с выводами Палаты по настоящему делу. Например, дело Федосова, на которое ссылались власти Российской Федерации в подтверждение своих объяснений, отражает позицию Палаты по настоящему делу. В том деле Европейский Суд принял во внимание второе разбирательство:

"Учитывая содержание постановления от 28 сентября 2005 г. [суда надзорной инстанции], последующее разбирательство в Троицком городском суде и смягчение наказания, Европейский Суд находит, что власти страны признали и затем предоставили возмещение в связи с предполагаемым нарушением Конвенции".

Это Решение предполагает, что помимо нового рассмотрения дела, совместимого со всеми требованиями статьи 6 Конвенции, заявитель должен получить что-то еще - например, смягчение наказания.

74. Другим делом этой группы является упоминавшееся выше дело Бабунидзе, на которое ссылались обе стороны. В этом деле заявитель жаловался, что он не мог участвовать в заседаниях как до, так и после отмены Верховным Судом решения по гражданскому делу, в котором он выступал ответчиком. В том деле стороны не оспаривали, что Верховный Суд признал нарушение прав заявителя в результате его ненадлежащего извещения районным судом о заседании 19 марта 2002 г. Однако заявитель утверждал, что в ходе нового рассмотрения дела районный и областной суды вновь не обеспечили его эффективное участие в заседаниях. Европейский Суд признал, что вопрос возмещения требовал исследования того, "был ли заявитель обеспечен возможностью эффективно участвовать в новом рассмотрении его дела". Учитывая, что при обстоятельствах дела заявителю была предоставлена надлежащая возможность участвовать в заседаниях при новом рассмотрении дела, Европейский Суд пришел к следующему выводу:

"Таким образом, принимая во внимание содержание постановления Верховного Суда от 14 октября 2003 г. и последующее новое рассмотрение дела заявителя, в ходе которого ему была предоставлена эффективная возможность участвовать в судебных заседаниях и представлять свои доводы, Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации признали и затем предоставили возмещение в связи с предполагаемым нарушением Конвенции в результате ненадлежащего извещения заявителя о судебном заседании, назначенном на 19 марта 2002 г..."

75. Европейский Суд отмечает, с учетом этих предпосылок, что его прецедентная практика, касающаяся последствий возобновления разбирательства для статуса жертвы заявителя, требует прояснения.

(c) Применение в настоящем деле

76. Прежде всего Европейский Суд напоминает, что европейская система защиты прав человека основана на принципе субсидиарности. Государствам должна быть предоставлена возможность исправить допущенные нарушения до рассмотрения жалобы Европейским Судом; однако "принцип субсидиарности не означает отказа от контроля результатов, полученных за счет использования внутренних средств правовой защиты" (см. Постановление Большой Палаты от 29 марта 2006 г. по делу "Джузеппе Мостаччуоло против Италии" (Giuseppe Mostacciuolo v. Italy) (N 2), жалоба N 65102/01, § 81). Кроме того, принцип субсидиарности не может толковаться как позволяющий государствам избегать юрисдикции Европейского Суда.

77. Действительно, обвиняемый по уголовному делу не может утверждать, что является жертвой нарушения пункта 3 статьи 6 Конвенции до его осуждения (см. Решение Комиссии по правам человека от 13 марта 1980 г. по делу "Х против Соединенного Королевства" (X v. United Kingdom), жалоба N 8083/77, Decisions and Reports 19, p. 223; Решение Комиссии по правам человека от 21 октября 1998 г. по делу "Эйинлиолу против Турции" (Eginlioglu v. Turkey), жалоба N 31312/96, опубликовано не было; Решение Европейского Суда от 4 сентября 2003 г. по делу "Османов и Хуссейнов против Болгарии" (Osmanov and Husseinov v. Bulgaria), жалобы N 54178/00 и 59901/00; и Решение Европейского Суда от 3 февраля 2003 г. по делу "Витковский против Польши" (Witkowski v. Poland), жалоба N 53804/00). Это применимо к большинству гарантий, предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции (с некоторыми исключениями, касающимися, например, требования о разумной длительности разбирательства, доступа к суду и так далее - см., например, Постановление Европейского Суда от 19 марта 2009 г. по делу "Полонский против Российской Федерации" (Polonskiy v. Russia), жалоба N 30033/05, § 160 и последующие*  (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.); Постановление Большой Палаты от 3 декабря 2009 г. по делу "Карт против Турции" (Kart v. Turkey), жалоба N 8917/05, § 71 и последующие; см. также, в контексте гражданских разбирательств, Постановление Европейского Суда от 7 июля 2005 г. по делу "Михайлович против Хорватии" (Mihajlovic v. Croatia), жалоба N 21752/02, § 26 и последующие). Может создаваться впечатление, что возобновление разбирательства по делу "возвращает" заявителя в ситуацию, существовавшую до того, как он стал жертвой, и восстанавливает первоначальное положение.

78. Однако, по мнению Европейского Суда, этот подход неприемлем в настоящем деле. Приобретение и утрата статуса жертвы необязательно регулируются одними и теми же правилами (см. § 66 настоящего Постановления). Ясно, что заявитель по настоящему делу стал жертвой до подачи жалобы в Европейский Суд. Государство было обязано обеспечить заявителя адекватным и достаточным возмещением в отношении этой жалобы в надлежащий срок, то есть до рассмотрения дела Европейским Судом (см., с необходимыми изменениями, критерии, установленные в деле Скордино, приведенные в § 69 настоящего Постановления).

79. По мнению Европейского Суда, одного лишь возобновления дела не было достаточно, чтобы заявитель утратил статус жертвы. Эта позиция тесно связана с особенностями российской системы пересмотра дел в порядке надзора, действовавшей в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. §§ 42-45 настоящего Постановления). Во-первых, отсутствовали ограничения по количеству раз и по обстоятельствам, при которых дело могло быть возобновлено. Во-вторых, возобновление зависело от усмотрения прокурора или судьи, который принимал решение о том, подлежала ли надзорная жалоба или представление рассмотрению по существу. Шла ли речь о прокуроре, подающем надзорное представление, или о председателе суда, отменяющем решение судьи об отказе в удовлетворении надзорной жалобы, решение могло быть принято по собственной инициативе. Это делало возможным для государства-ответчика избежать независимого контроля со стороны Европейского Суда путем постоянного возобновления разбирательства по делу.

80. Такая возможность не была чисто теоретической. В ряде российских дел рассмотрение уголовных дел возобновлялось вскоре после коммуницирования жалобы властям Российской Федерации, но спустя много месяцев или даже лет после завершения первоначального дела - см., в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда от 16 ноября 2006 г. по делу "Зайцев против Российской Федерации" (Zaytsev v. Russia), жалоба N 22644/02, §§ 9-11*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2008.); Постановление Европейского Суда от 8 января 2009 г. по делу "Ларягин и Аристов против Российской Федерации" (Laryagin and Aristov v. Russia), жалобы N 38697/02 и 14711/03, §§ 18-19*  (* Там же. N 12/2009.); Постановление Европейского Суда от 23 апреля 2009 г. по делу "Сибгатуллин против Российской Федерации" (Sibgatullin v. Russia), жалоба N 32165/02, § 13*  (* Там же. N 1/2010.); Решение Европейского Суда от 6 мая 2003 г. по делу "Бакланов против Российской Федерации" (Baklanov v. Russia), жалоба N 68443/01; Решение Европейского Суда от 3 мая 2005 г. по делу "Микадзе против Российской Федерации" (Mikadze v. Russia), жалоба N 52697/99; Решение Европейского Суда от 3 мая 2005 г. по делу "Городничев против Российской Федерации" (Gorodnichev v. Russia), жалоба N 52058/99; Решение Европейского Суда от 6 октября 2005 г. по делу "Федоров против Российской Федерации" (Fedorov v. Russia), жалоба N 63997/00; упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Федосов против Российской Федерации"; и Решение Европейского Суда от 1 октября 2009 г. по делу "Махкягин против Российской Федерации"*  (* Фамилия заявителя по данному делу - Махлягин (прим. переводчика).) (Makhkyagin v. Russia), жалоба N 39537/03. Аналогичные примеры могут быть обнаружены в прецедентной практике, касающейся использования надзорной процедуры в гражданских делах (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Рябых против Российской Федерации" (Ryabykh v. Russia), жалоба N 52854/99, ECHR 2003-IX*  (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год".), и последующие дела). Эти дела демонстрировали прямую связь между коммуницированием и возобновлением разбирательства по делу.

81. Далее, в определенных делах связь между коммуницированием и возобновлением дела была даже еще более очевидной. Так, в деле "Нурмагомедов против Российской Федерации" (Nurmagomedov v. Russia), жалоба N 30138/02, Решение Европейского Суда от 16 сентября 2004 г.) только после вмешательства Европейского Суда прокурор обратился с представлением о пересмотре в порядке надзора постановления суда, тогда как ранее тот же прокурор отклонил жалобу заявителя на то же самое постановление, указав, что оно было "обоснованным и законным". В упоминавшемся выше деле Аджигович (§§ 11 и 12) надзорные жалобы заявительницы несколько раз отклонялись до коммуницирования дела, при том, что те же жалобы были приняты к рассмотрению после коммуницирования дела государству-ответчику. Наконец, в настоящем деле собственные попытки заявителя добиться пересмотра в порядке надзора первого кассационного определения были тщетными, пока Генеральная прокуратура не сочла необходимым вмешаться после уведомления о том, что заявитель обратился за возмещением в Европейский Суд (см. §§ 24 и 25 настоящего Постановления).

82. На основании этих предпосылок Европейский Суд пришел к следующему выводу. Разбирательства на уровне страны часто возобновляются по инициативе российских властей, когда они узнают, что дело принято к рассмотрению в Страсбурге. Иногда это помогает заявителю, и в этом случае возобновление служит полезной цели. Однако, учитывая легкость, с которой власти Российской Федерации используют эту процедуру, также имеется риск злоупотреблений. Если Европейский Суд безусловно признает, что сам факт возобновления разбирательства по делу имеет автоматический эффект лишения заявителя статуса жертвы, государство-ответчик будет иметь возможность препятствовать рассмотрению любого продолжающегося дела путем неоднократного использования надзорной процедуры, вместо того чтобы устранять допущенные нарушения, обеспечивая заявителю справедливое судебное разбирательство.

83. Европейский Суд полагает, что само по себе возобновление разбирательства по делу не может автоматически рассматриваться как достаточное возмещение, способное лишить заявителя статуса жертвы. Чтобы оценить, сохранил ли заявитель статус жертвы, Европейский Суд будет рассматривать разбирательство в целом, включая разбирательство, которое последовало за возобновлением дела. Этот подход позволяет достичь равновесия между принципом субсидиарности и эффективностью конвенционного механизма. С одной стороны, он позволяет государствам возобновлять и заново рассматривать уголовные дела с целью устранения допущенных нарушений статьи 6 Конвенции. С другой стороны, новое разбирательство должно быть проведено быстро и в соответствии с гарантиями статьи 6 Конвенции. При таком подходе пересмотр дела в порядке надзора больше не будет использоваться как средство уклонения от контроля со стороны Европейского Суда, что защищает эффективность права индивидуальной жалобы.

84. В итоге Европейский Суд находит, что одно лишь возобновление разбирательства посредством надзорной процедуры не обеспечило заявителю надлежащее и достаточное возмещение. Таким образом, он по-прежнему может считаться жертвой в значении статьи 34 Конвенции. Европейский Суд, соответственно, отклоняет возражения властей Российской Федерации по данному основанию. Теперь он должен рассмотреть вопрос о том, было ли заседание 29 ноября 2007 г. совместимо с требованием справедливости.

2. Должно ли дело рекоммуницироваться властям Российской Федерации

85. Довод властей Российской Федерации об утрате заявителем статуса жертвы также имел процессуальный аспект. Они утверждали, что Палата должна рекоммуницировать им жалобы заявителя после получения информации о втором кассационном разбирательстве.

86. Европейский Суд отмечает, что заявитель жаловался в отношении заседания 29 ноября 2007 г. в своих дополнительных объяснениях от марта 2008 г. Эти объяснения были приобщены председателем Первой Секции к материалам дела для рассмотрения Европейским Судом, а их копия была направлена властям Российской Федерации. Последним прямо не предлагалось прокомментировать их; однако ничто не препятствовало им сделать это. Власти Российской Федерации располагали достаточным временем для представления дополнительных комментариев (более девяти месяцев), и если бы Европейский Суд получил их, он несомненно рассмотрел бы их совместно с первыми и вторыми объяснениями, представленными властями Российской Федерации в июне и октябре 2007 г. соответственно.

87. Кроме того, следует отметить, что информация, на которую ссылался заявитель в своих дополнительных объяснениях, была хорошо известна властям Российской Федерации, и они могли узнать о ней из других источников. В любом случае, удовлетворяя ходатайство властей Российской Федерации о передаче дела в Большую Палату, Европейский Суд дал властям Российской Федерации дополнительную возможность представить свою позицию по данному вопросу. В этой связи Большая Палата напоминает, что даже после того как Палата приняла решение о признании жалобы приемлемой, она может при необходимости рассматривать вопросы, касающиеся ее приемлемости, например, на основании последней части пункта 4 статьи 35 Конвенции, в соответствии с которой Европейский Суд вправе "отклонить любую жалобу, которую сочтет неприемлемой... на любой стадии разбирательства", а также в делах, где такие вопросы были присоединены к существу жалобы, или если они по каким-либо другим основаниям имеют значение на стадии рассмотрения существа жалобы (см. Постановление Большой Палаты по делу "К. и Т. против Финляндии" (K. and T. v. Finland), жалоба N 25702/94, §§ 140-141, ECHR 2001-VII; и Постановление Большой Палаты по делу "Перна против Италии" (Perna v. Italy), жалоба N 48898/99, §§ 23-24, ECHR 2003-V). Рассматривая страсбургское разбирательство в целом, Европейский Суд не считает, что власти Российской Федерации были поставлены по сравнению с заявителем в невыгодное положение. Наконец, Европейский Суд заинтересован в том, чтобы разбирательство не затягивалось без необходимости.

88. Европейский Суд заключает, что власти Российской Федерации могли представить свою позицию по делу в полном объеме. Таким образом, он может продолжить рассмотрение дела.

3. Отказался ли заявитель от своего права на юридическую помощь

89. Власти Российской Федерации полагали, что заявитель отказался от права, предусмотренного подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Они полагали, что А. должна рассматриваться в качестве представителя заявителя с момента ее назначения Верховным Судом. Власти Российской Федерации утверждали, что в качестве представителя заявителя A. должна была ходатайствовать о замене защитника или о встрече наедине с заявителем, но она не сделала этого. Они рассматривали это как подразумеваемый отказ от права.

90. Европейский Суд напоминает, что ни буква, ни дух статьи 6 Конвенции не препятствуют лицу в свободном отказе, прямом или подразумеваемом, от использования гарантий справедливого судебного разбирательства (см. Постановление Европейского Суда от 27 марта 2007 г. по делу "Талат Тунч против Турции" (Talat Tunc v. Turkey), жалоба N 32432/96, § 59). Однако такой отказ должен быть недвусмысленно выражен и не должен противоречить какому-либо существенному публичному интересу (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сейдович против Италии" (Sejdovic v. Italy), жалоба N 56581/00, § 86, ECHR 2006-II).

91. Европейский Суд отмечает, что заявитель не являлся профессионалом и не имел юридического образования (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2000 г. по делу "Кук против Австрии" (Cooke v. Austria), жалоба N 25878/94, § 43, с дополнительными отсылками к Постановлению Европейского Суда от 21 сентября 1993 г. по делу "Кремзов против Австрии" (Kremzow v. Austria), Series A, N 268-B). Он не был осведомлен о назначении A. и впоследствии отказался от ее услуг лишь по той причине, что воспринимал ее участие в разбирательстве как простую формальность. Он, как сумел, уведомил о своей позиции Верховный Суд. На заявителя не должны возлагаться негативные последствия пассивного отношения со стороны A., поскольку один из ключевых элементов его жалобы прямо касается ее пассивности. Соответственно, бездействие A. не может рассматриваться как отказ от права.

92. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявитель отказался принять услуги A., но не просил назначить другое лицо в качестве защитника. Также он не просил о дополнительном времени, чтобы встретиться с защитником, назначенным судом, или пригласить защитника по собственному выбору. Европейский Суд повторно отмечает в этом контексте, что от заявителя нельзя было ожидать принятия процессуальных мер, которые обычно требуют определенных юридических познаний и навыков. Заявитель поступил так, как поступил бы обычный человек в его ситуации: он выразил недовольство способом, которым Верховный Суд организовал юридическую помощь. При таких обстоятельствах отсутствие более конкретных требований со стороны заявителя также не может рассматриваться как отказ от права.

93. Европейский Суд, как и Палата (см. § 51 Постановления), находит, что поведение заявителя, а также бездействие A. не освобождали власти от их обязанности принять дальнейшие меры, гарантирующие эффективность защиты.

4. Получил ли заявитель достаточную юридическую помощь в заседании 29 ноября 2007 г.

(a) Общие принципы

94. Требования подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции являются особыми аспектами права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции, и жалобы заявителя на нарушение пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции должны рассматриваться совместно (см. Постановление Европейского Суда от 17 декабря 1996 г. по делу "Ваше против Франции" (Vacher v. France), § 22, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI).

95. Европейский Суд напоминает, что хотя подпункт "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции предоставляет каждому, кому было предъявлено обвинение в уголовном преступлении, право "защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника...", он не раскрывает средства осуществления этого права. Таким образом, он оставляет за Договаривающимися Сторонами выбор средств обеспечения его соблюдения в их судебных системах, и в задачу Европейского Суда входит только удостовериться, что способ, который они выбрали, соответствует требованию справедливости судебного разбирательства (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 1991 г. по делу "Каранта против Швейцарии" (Quaranta v. Switzerland), § 30, Series A, N 205). В этой связи необходимо иметь в виду, что Конвенция должна "гарантировать не теоретические или иллюзорные, а практические и эффективные права" и что назначение адвоката само по себе еще не гарантирует результативной юридической помощи, которую он может ему или ей оказать (см. Постановление Европейского Суда от 13 мая 1980 г. по делу "Артико против Италии" (Artico v. Italy), § 33, Series A, N 37; Постановление Европейского Суда от 24 ноября 1993 г. по делу "Имбриоша против Швейцарии" (Imbrioscia v. Switzerland), § 38, Series A, N 275).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Здесь и далее по тексту имеется в виду "Судебное решение Европейского Суда от 13 мая 1980 г. по делу "Артико против Италии" (Artico v. Italy)"

96. Лицо, обвиняемое в преступлении, в качестве общего принципа, основанного на понятии справедливого судебного разбирательства, должно присутствовать на слушаниях в суде первой инстанции. Тем не менее личное присутствие подзащитного не так обязательно в суде кассационной инстанции. В самом деле, даже если суд кассационной инстанции имеет все полномочия рассмотреть дело с точки зрения фактов и права, статья 6 Конвенции необязательно предполагает личное присутствие обвиняемого. При рассмотрении этого вопроса должны, в частности, учитываться особенности конкретного судебного разбирательства и то, насколько интересы защиты представлены и гарантированы в суде кассационной инстанции, особенно с учетом разрешаемых вопросов и их значения для лица, обжалующего приговор (см. Постановление Европейского Суда от 29 октября 1991 г. по делу "Хельмерс против Швеции" (Helmers v. Sweden), §§ 31-32, Series A, N 212-A; Постановление Европейского Суда от 25 марта 1998 г. по делу "Бельзюк против Польши" (Belziuk v. Poland), § 37, Reports 1998-II; Постановление Европейского Суда от 3 октября 2000 г. по делу "Поборникофф против Австрии" (Pobornikoff v. Austria), жалоба N 28501/95, § 24; и Постановление Европейского Суда от 3 октября 2002 г. по делу "Кучера против Австрии" (Kucera v. Austria), жалоба N 40072/98, § 25).

97. Право обвиняемого на общение со своим адвокатом без риска быть услышанным третьим лицом является частью базовых требований о справедливом судебном разбирательстве в демократическом обществе и вытекает из подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 13 марта 2007 г. по делу "Кастравец против Молдавии" (Castravet v. Moldova), жалоба N 23393/05, § 49). Если адвокат не может совещаться со своим клиентом и получать от него конфиденциальные инструкции без такого наблюдения, его помощь теряет значительную часть пользы, в то время как Конвенция предназначена для того, чтобы гарантировать практические и эффективные права (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Артико против Италии", § 33).

98. Что касается применения видеосвязи, Европейский Суд напоминает, что эта форма участия в судебном процессе не является неприемлемой в соответствии с понятием справедливого и публичного разбирательства, но должна гарантировать возможность для заявителя участвовать в процессе и быть выслушанным без технических препятствий, а также обеспечивать эффективное общение с адвокатом без свидетелей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Марчелло Виола против Италии").

(b) Применение в настоящем деле

99. Властями Российской Федерации не оспаривается, что первое кассационное разбирательство (в 2002 году) не обеспечило требований подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Однако они утверждали, что сделали все возможное, чтобы при пересмотре дела в 2007 году заявитель получил юридическую помощь. Соответственно, Европейский Суд сосредоточится на втором кассационном разбирательстве.

100. Европейский Суд отмечает, что Президиум Верховного Суда отменил в 2007 году вступивший в силу приговор именно на том основании, что заявитель был лишен соответствующей юридической помощи. Таким образом, ясно, что с точки зрения властей дело было достаточно сложным, чтобы требовать помощи профессионального адвоката. Учитывая это, а также собственную оценку сложности вопросов, поставленных перед судом кассационной инстанции, Европейский Суд приходит к выводу, что заявителю во время второго кассационного разбирательства была необходима помощь адвоката.

101. Европейский Суд рассмотрел доводы властей Российской Федерации в поддержку их позиции и признает, что А. являлась компетентным адвокатом и не было явных разногласий между ней и заявителем по существу дела или линии его защиты. В то время как установлено, что А. знакомилась с материалами дела, неясно, сколько времени было на это затрачено, и власти Российской Федерации не представили никакой информации по этому вопросу. Она представлялась подготовленной к защите заявителя, и это, без сомнения, существенный фактор. Тем не менее эти доводы не имеют решающего значения; Европейский Суд должен установить, не нарушала ли организация разбирательства и, в частности, контакты А. с заявителем, право на защиту.

102. Европейский Суд подчеркивает, что отношения между защитником и клиентом должны строиться на взаимном доверии и понимании. Разумеется, государство не всегда имеет возможность способствовать таким отношениям: имеются неизбежные ограничения по времени и месту для встреч лица, находящегося под стражей, с защитником. Кроме того, в исключительных обстоятельствах государство может ограничивать конфиденциальные контакты с защитником лица, находящегося под стражей (см. Решение Европейского Суда от 27 февраля 1997 г. по делу "Кемперс против Австрии" (Kempers v. Austria), жалоба N 21842/03, или Постановление Европейского Суда от 31 января 2002 г. по делу "Ланц против Австрии" (Lanz v. Austria), жалоба N 24430/94, § 52). Тем не менее любое ограничение отношений между клиентами и защитниками, неизбежное или намеренное, не должно мешать эффективной юридической помощи, на которую имеет право подсудимый. Несмотря на возможные сложности или ограничения, значение права на защиту таково, что право на эффективную юридическую помощь должно соблюдаться при любых обстоятельствах.

103. Заявитель по настоящему делу имел возможность беседовать со вновь назначенным защитником в течение 15 минут сразу после начала заседания. Европейский Суд считает, что с учетом сложности и серьезности дела предоставленного времени явно недостаточно для заявителя, чтобы обсудить материалы дела и убедиться в том, что знание материалов дела и правовая позиция А. являлись приемлемыми.

104. Кроме того, спорным является вопрос о том, обеспечивала ли видеосвязь достаточный уровень конфиденциальности. Европейский Суд отмечает, что в упоминавшемся выше деле "Марчелло Виола против Италии" (§§ 41 и 75 настоящего Постановления) заявитель мог разговаривать со своим защитником посредством телефонной линии, защищенной от любых попыток перехвата. В рассматриваемом деле заявитель был вынужден использовать систему для видеоконференций, установленную и управляемую государством. Европейский Суд полагает, что заявитель обоснованно мог испытывать дискомфорт при обсуждении дела с A.

105. Кроме того, в упоминавшемся выше деле "Марчелло Виола против Италии" защитник обвиняемого мог направить заменяющего адвоката в комнату видеоконференции или, наоборот, лично посетить своего клиента и поручить адвокату, заменяющему его, защиту клиента в суде. Аналогичный вывод был сделан в упоминавшемся выше деле Голубева, где Европейский Суд не усмотрел нарушения статьи 6 Конвенции в связи с проведением заседания посредством видеосвязи, поскольку, в частности, "два защитника заявителя присутствовали на заседании суда кассационной инстанции [в зале суда] и могли поддерживать или развивать доводы защиты... Заявитель мог консультироваться со своим защитником до заседания. Кроме того, поскольку у заявителя было два защитника, он мог избрать одного из них для оказания ему помощи в следственном изоляторе во время заседания суда и консультироваться с ним наедине". Заявитель по настоящему делу не располагал ни одной из описанных выше возможностей. Напротив, заявителю оставалось либо принять услуги защитника, который был ему только что представлен, либо обходиться в дальнейшем без защитника.

106. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не пояснили, почему отсутствовала возможность по-другому организовать юридическую помощь заявителю. Он признает, что транспортировка заявителя из Новосибирска в Москву для встречи с защитником была бы длительным и дорогостоящим мероприятием (см. § 26 настоящего Постановления). Подчеркивая основополагающую важность эффективной юридической помощи, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, приняло ли государство-ответчик меры с учетом данного географического препятствия, которые в достаточной степени компенсировали ограничения прав заявителя. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что ничто не препятствовало властям в организации как минимум телефонного разговора между заявителем и A. за больший промежуток времени до заседания. Ничто не препятствовало им назначить адвоката из Новосибирска, который мог посетить заявителя в следственном изоляторе и находиться с ним во время заседания. Кроме того, неясно, почему Верховный Суд не поручил представление интересов заявителя адвокату, которые уже защищал его в суде первой инстанции и подготовил первоначальную кассационную жалобу. Наконец, Верховный Суд мог отложить заседание по собственной инициативе, чтобы предоставить заявителю достаточное время для обсуждения дела с A.

107. Европейский Суд заключает, что подготовительные мероприятия, проведенные Верховным Судом, были недостаточными, и он не обеспечил эффективное представление интересов заявителя в суде кассационной инстанции.

5. Совместимо ли участие заявителя в разбирательстве посредством видеосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции

108. Заявитель жаловался, что не мог адекватно представлять свое дело, поскольку участвовал в заседании суда кассационной инстанции посредством видеосвязи, а не лично. Европейский Суд полагает, что, принимая во внимание вышеприведенные выводы с точки зрения подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, отсутствует необходимость обособленного рассмотрения вопроса о том, отвечало ли требованиям статьи 6 Конвенции при обстоятельствах настоящего дела участие заявителя в заседании суда кассационной инстанции посредством видеосвязи (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 6 октября 2009 г. по делу "Ёзджан Чолак против Турции" (Ozcan Colak v. Turkey), жалоба N 30235/03, §§ 51-53).

6. Заключение

109. Европейский Суд заключает, что заседание суда 29 ноября 2007 г. не соответствовало требованиям подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Соответственно, второе кассационное разбирательство не устранило дефектов первого кассационного разбирательства: ни в 2002 году, ни в 2007 году заявитель не получил эффективной юридической помощи. Европейский Суд заключает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции в рамках всего разбирательства, которое закончилось решением от 29 ноября 2007 г.

III. Применение статьи 41 Конвенции

110. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

111. Заявитель требовал 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Заявитель также требовал 300 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных им в Палате. Власти Российской Федерации считали, что требование о компенсации морального вреда является чрезмерным и необоснованным. Что касается судебных расходов и издержек, власти Российской Федерации оспорили требования, указав, что заявитель представил квитанции только в отношении 4 189 рублей.

112. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле установлено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Поскольку требования заявителя относятся к установлению этих нарушений, Европейский Суд напоминает, что если заявитель осужден, несмотря на потенциальное нарушение его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, он должен быть, насколько это возможно, поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы требования этого положения не были нарушены, и что наиболее целесообразной формой возмещения было бы в принципе новое рассмотрение дела или возобновление производства по нему, при наличии такого требования (см. Постановление Большой Палаты по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 210, последняя часть, ECHR 2005-IV; Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, § 264*  (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.)). В этой связи Европейский Суд отмечает, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса России предусматривает, что производство по уголовному делу может быть возобновлено ввиду установления Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции (см. § 35 настоящего Постановления).

113. Что касается требований заявителя в отношении морального вреда, Большая Палата полностью согласна с выводами Палаты в отношении статьи 41 Конвенции: соответственно, она считает, что заявителю был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован одним лишь установлением факта нарушения. Справедливо оценивая указанные обстоятельства, Европейский Суд присуждает заявителю 2 000 евро по данному основанию и 120 евро в качестве судебных расходов и издержек, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанные суммы.

114. Кроме того, заявитель предъявил требование в отношении неоплаченных судебных расходов и издержек, имеющих отношение к разбирательству в Большой Палате, в размере 1 400 рублей (почтовые расходы) и 750 рублей (издержки, связанные с переводом). В подтверждение своих требований он представил документы. Власти Российской Федерации признали это требование. С учетом представленных ему материалов, Европейский Суд, соответственно, присуждает заявителю 54 евро в качестве дополнительных судебных расходов и издержек, понесенных при разбирательстве в Большой Палате, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

115. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты;

2) отложил до рассмотрения существа жалобы предварительное возражение властей Российской Федерации относительно статуса жертвы заявителя;

3) постановил, что заявитель имеет статус "жертвы" для целей статьи 34 Конвенции, что касается его первоначальной жалобы на несправедливость кассационного разбирательства в 2002 году, и отклонил предварительное возражение властей Российской Федерации в этом отношении;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктом "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции в отношении всего разбирательства, которое окончилось решением от 29 ноября 2007 г.;

5) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу выплатить заявителю 2 000 евро (две тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу выплатить заявителю 174 евро (сто семьдесят четыре евро) в качестве компенсации расходов и издержек, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму; и

(c) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском и французском языках и вынесено на открытом слушании 2 ноября 2010 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Майкл O'Бойл Заместитель Секретаря Секции Суда

Жан Поль Коста Председатель Палаты Суда