Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 октября 2010 г. Дело "А.Б. (A.B.) против Российской Федерации" (жалоба N 1439/06) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "А.Б. (A.B.)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 1439/06)

Постановление Суда

Страсбург, 14 октября 2010 г.

По делу "А.Б. против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса, судей,

а также при участии Андре Вампаша, Заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 23 сентября 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 1439/06, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации А.Б. (далее - заявитель) 14 ноября 2005 г.

2. Интересы заявителя представляла М. Белинская, адвокат, практикующий в г. Санкт-Петербурге. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. 18 апреля 2006 г. Европейский Суд принял решение применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке.

4. 20 февраля 2007 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражение властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1963 году и проживает в г. Санкт-Петербурге. В момент подачи жалобы он находился в следственном изоляторе ИЗ-47/1 г. Санкт-Петербурга.

A. Предварительное следствие

7. 18 мая 2004 г. в отношении заявителя и еще трех лиц было возбуждено уголовное дело по обвинению в покушении на мошенничество. В 21.10 того же дня заявитель был задержан. Он был помещен в изолятор временного содержания Невского района Санкт-Петербурга.

8. 20 мая 2004 г. Невский районный суд г. Санкт-Петербурга (далее - суд первой инстанции) заключил заявителя под стражу. Он был переведен в следственный изолятор ИЗ-47/1 г. Санкт-Петербурга (далее - следственный изолятор). Суд постановил, что заявитель обвиняется в совершении тяжкого преступления, имеет склонность к совершению преступлений и, находясь на свободе, может продолжить заниматься преступной деятельностью. Постановление суда не было обжаловано.

9. 15 июля 2004 г. Куйбышевский районный суд г. Санкт-Петербурга удовлетворил ходатайство следователя и продлил срок содержания заявителя под стражей до 26 августа 2004 г., установив, что следственные мероприятия не могут быть произведены ранее этой даты. Постановление суда не было обжаловано.

10. 23 августа 2004 г. Смольнинский районный суд г. Санкт-Петербурга продлил содержание заявителя под стражей до 26 октября 2004 г.

11. 25 октября 2004 г. Куйбышевский районный суд г. Санкт-Петербурга продлил содержание заявителя под стражей до 26 декабря 2004 г.

12. 24 декабря 2004 г. было подготовлено обвинительное заключение, и уголовное дело передано в суд первой инстанции.

13. 4 февраля 2005 г. суд первой инстанции назначил слушание на 25 марта 2005 г. Вопрос о применении меры пресечения в отношении заявителя не разрешался, согласно статье 236*(* Статья 236 УПК затрагивает виды решений, принимаемых на предварительном слушании (прим. переводчика).) Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее - УПК).

14. На предварительном слушании 24 марта 2005 г. суд первой инстанции со ссылкой на статью 237 УПК возвратил дело в прокуратуру из-за ряда процессуальных нарушений. В частности, некоторые страницы уголовного дела были неправильно пронумерованы, и обвиняемым не была предоставлена возможность ознакомиться с частью документов. Cуд первой инстанции далее отметил, что ходатайство об изменении меры пресечения не было подано. Cуд первой инстанции установил, что избранная мера пресечения соответствовала закону, тяжести обвинения и информации об обвиняемых, и оставил ее без изменения. Cуд первой инстанции указал, что решение может быть обжаловано в Санкт-Петербургский городской суд в течение 10 дней со дня его получения. Заявитель и его защитник Н. присутствовали на слушании.

15. Постановление от 24 марта 2005 г. не было обжаловано и вступило в силу 4 апреля 2005 г. 5 апреля 2005 г. уголовное дело было передано в прокуратуру.

16. 7 апреля 2005 г. прокурор возвратил дело следователю для проведения дополнительных следственных мероприятий. С согласия прокурора г. Санкт-Петербурга следователь ходатайствовал перед судом о продлении содержания заявителя под стражей на месяц, до 5 мая 2005 г., соответственно общий срок содержания его под стражей увеличивался до восьми месяцев и пяти дней. Он указал, что этот срок необходим для производства необходимых следственных действий и соблюдения требований суда первой инстанции.

17. 8 апреля 2005 г. Куйбышевский районный суд г. Санкт-Петербурга, руководствуясь статьей 109 УПК, удовлетворил ходатайство следователя и продлил срок содержания заявителя под стражей на "один месяц, в общей сложности до восьми месяцев и пяти дней, то есть до 5 мая 2005 г.". Заявитель и его защитник М. присутствовали на слушании. Его защитник М. возражал, указывая, что заявитель имеет постоянное местожительство, не имеет намерения скрыться, - напротив, он активно сотрудничает со следствием - и что состояние его здоровья ухудшается. Суд постановил, что ходатайство следователя подлежит удовлетворению и что в изменении меры пресечения нет необходимости, поскольку обстоятельства, послужившие основаниями для ее применения, не изменились. Заявитель обвинялся в совершении тяжкого преступления, не имел постоянного места работы и имущества. Кроме того, он подозревался в попытке совершения нового преступления, аналогичного предыдущему. Таким образом, в случае освобождения он мог скрыться, воспрепятствовать уголовному расследованию и продолжить заниматься преступной деятельностью. Кроме того, до передачи дела в суд необходимо было провести соответствующие следственные действия. Суд также установил, что доводы защитника заявителя относительно личности заявителя и его состояния здоровья не являются достаточными основаниями для отказа в удовлетворении ходатайства следователя. В частности, не было представлено никаких медицинских документов, доказывающих, что помещение в следственный изолятор повредило здоровью заявителя.

18. Заявитель обжаловал постановление суда от 8 апреля 2005 г., указывая, что статья 109 УПК не позволяет продлевать срок содержания под стражей в период дополнительного расследования.

19. В неустановленную дату заявитель просил Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга установить факт неполучения прокурором уголовного дела из суда первой инстанции, как это предусматривалось постановлением от 24 марта 2005 г.

20. 26 апреля 2005 г. Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга провел слушание по жалобе, в ходе которого заявитель был уведомлен, что уголовное дело уже было передано прокурору. После этого заявитель подал новую жалобу на действия прокурора между 5 и 8 апреля 2004 г., утверждая, что тот не предпринял требуемых мер для освобождения заявителя из-под стражи. Суд отклонил жалобу, признав действия прокурора законными и указав, что постановление может быть обжаловано в Санкт-Петербургский городской суд в течение 10 дней со времени его получения.

21. Из объяснений сторон следует, что заявитель не обжаловал постановление от 26 апреля 2005 г.

22. 5 мая 2005 г. Куйбышевский районный суд г. Санкт-Петербурга удовлетворил жалобу прокурора г. Санкт-Петербурга и продлил срок содержания заявителя под стражей до 5 июня 2005 г., и, таким образом, общий срок содержания его под стражей увеличился до девяти месяцев и пяти дней. Заявитель и его защитник П. возражали, ссылаясь на то, что суд не имел доказательств намерений заявителя скрыться или продолжать заниматься преступной деятельностью. Суд отклонил возражения и продлил срок содержания заявителя под стражей на тех же основаниях, что и в постановлении от 8 апреля 2005 г. Защитник заявителя П. был адвокатом, назначенным судом. В начале слушания заявитель ходатайствовал перед судом об отводе адвоката, поскольку он хотел, чтобы его представлял его собственный адвокат Б., которая не была уведомлена о слушании. Суд установил, что адвокат Б. была уведомлена телефонным звонком о слушании, которое было назначено на 4 мая 2005 г. Тем не менее она не явилась в суд и не предоставила каких-либо документов, оправдывающих ее отсутствие. Слушание было отложено на 5 мая 2005 г., и адвокат Б. была уведомлена соответственно. Тем не менее она сообщила, что не может присутствовать на слушании в связи с участием в других уголовных делах. Однако она не предоставила никаких подтверждающих документов. Заявитель обжаловал постановление.

23. 12 мая 2005 г. было подготовлено окончательное обвинительное заключение.

24. 13 мая 2005 г. дело было направлено в суд первой инстанции.

25. 14 мая 2005 г. суд первой инстанции получил материалы дела.

26. 27 мая 2005 г. суд первой инстанции назначил слушание на 5 июля 2005 г. Он также постановил, что мера пресечения в отношении заявителя оставлена без изменения.

27. 15 июня 2005 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил жалобу заявителя на постановление от 8 апреля 2005 г. Суд кассационной инстанции постановил, что после возвращения дела прокурору устанавливаются новые сроки для следствия, и решение о мере пресечения принимается соответственно. Он также поддержал выводы суда первой инстанции о том, что в случае освобождения из-под стражи заявитель может скрыться или продолжать заниматься преступной деятельностью.

28. 12 июля 2005 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил жалобу заявителя на постановление суда первой инстанции от 5 мая 2005 г. Суд кассационной инстанции поддержал заключение суда первой инстанции о том, что в случае освобождения заявитель может скрыться, продолжать заниматься преступной деятельностью и воспрепятствовать следствию. Он также установил, что адвокат Б. была надлежащим образом уведомлена о слушании 5 мая 2005 г. Тем не менее она не явилась в суд и не представила оправдательных документов.

29. 22 ноября 2005 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил жалобу заявителя на постановление от 14 мая 2005 г.

30. 10 октября 2006 г. суд первой инстанции приговорил заявителя к пяти годам и двум месяцам тюремного заключения.

31. 19 февраля 2007 г. приговор, вынесенный заявителю, вступил в силу.

32. 4 апреля 2007 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил жалобу заявителя на решение Октябрьского районного суда от 26 апреля 2005 г. относительно его жалобы на бездействие прокурора. Он установил, в частности, что прокурор ходатайствовал о содержании заявителя под стражей в течение периода, включавшего и те дни, которые предшествовали постановлению суда, то есть между 5 и 8 апреля 2005 г. Он отклонил довод заявителя о том, что его содержание под стражей в этот период было незаконным, поскольку "существовало судебное решение о продлении срока содержания под стражей в течение периода с 5 по 8 апреля 2005 г.". Суд не указал судебное решение, которое санкционировало содержание под стражей в этот период.

B. Состояние здоровья заявителя и условия его содержания под стражей

1. Оценка заявителя

33. 30 апреля 1997 г. заявителю был поставлен диагноз "гепатит C". Он проходил лечение с 30 апреля по 26 мая 1997 г. и впоследствии ему был поставлен диагноз "хронический гепатит C".

34. 20 мая 2004 г., при его поступлении в следственный изолятор ИЗ 47/1, заявителю был поставлен диагноз ВИЧ-инфицированного после стандартной процедуры анализа крови.

35. По словам заявителя, состояние его здоровья ухудшалось с октября 2004 г. У него обнаружились симптомы иммунодефицита и он испытывал тяжелые приступы его хронических заболеваний. Заявитель обращался в медицинскую часть следственного изолятора для поддержания его иммунной системы. В ответ ему предлагали принимать аспирин, папаверин и анальгетики. Когда заявитель стал настаивать, что его лечение будет очевидно недостаточным, ему пригрозили содержанием в одиночной камере.

36. 29 октября 2004 г. заявитель был помещен в одиночную камеру N 129 в крыле 2/1 с ограничением доступа. Крыло предназначалось для содержания заключенных, приговоренных к пожизненному заключению.

37. 19 января 2005 г. заявитель был переведен в одиночную камеру N 123 в крыле 2/1 с ограничением доступа. По словам заявителя, камера представляла собой карцер. При этом он никогда не просил перевести его в одиночную камеру, и для его содержания там не имелось никаких оснований, так как он не нарушал правил внутреннего распорядка. Камера находилась в подвале, где отсутствовало центральное отопление, а зимой температура составляла около +7...+10°C.

38. В связи с условиями его содержания в одиночной камере состояние здоровья заявителя продолжало ухудшаться. Ему был назначен специальный рацион питания, включавший дополнительную дневную порцию маргарина и сахара. Несмотря на его регулярные просьбы, его не обеспечивали ни противовирусным лечением, ни лекарствами, стимулирующими функции печени, а предлагали только жаропонижающее и анальгетики. Медицинские сотрудники сообщали ему, что не имеют лекарств для ВИЧ-инфицированных из-за недостатка средств.

39. Заявитель требовал своего перевода в больницу в августе и сентябре 2004 г. Тем не менее ему было отказано на основании того, что в больнице следственного изолятора ИЗ-47/1 находилось слишком много ВИЧ-инфицированных при недостатке свободных мест. Ему было отказано также в переводе в больницу Федеральной службы исполнения наказания, поскольку это медицинское учреждение было предназначено только для заключенных и не имело статуса следственного изолятора.

40. Заявитель подал множество жалоб на недостаточное медицинское обслуживание. Тем не менее он не получил ни официальных ответов, ни официального отказа в переводе его в больницу. Ответы, которые он получал, поступали в процессе частных бесед. Также он не получал каких-либо документов, подтверждавших, что его жалобы направлялись соответствующим должностным лицам. По словам заявителя, сотрудники следственного изолятора направляли только корреспонденцию, касавшуюся его уголовного дела, и не передавали его представителю Б. медицинских документов, находившихся в его личном деле.

2. Версия властей Российской Федерации

(a) Медицинское обслуживание заявителя

41. Во время содержания в следственном изоляторе ИЗ-47/1 заявитель несколько раз находился на приеме у врачей-специалистов и терапевтов.

42. 21 мая 2004 г. заявитель был обследован медицинской комиссией, состоявшей из терапевта, хирурга, психиатра и дерматолога. Он не выдвигал никаких жалоб на состояние своего здоровья.

43. 22 мая 2004 г. заявителю была сделана флюорография. Никаких патологий обнаружено не было.

44. 25 мая 2004 г. анализ крови заявителя оказался ВИЧ-положительным.

45. 3 июня 2004 г. заявитель прошел комплексное медицинское обследование в Боткинской городской клинической больнице г. Санкт-Петербурга, где ему был поставлен диагноз "стадия 2Б ВИЧ-инфекции".

46. 24 июня 2004 г. заявитель был осмотрен инфекционистом. Он также был зарегистрирован как носитель ВИЧ-инфекции в больнице ИЗ-47/1, и ему была назначена специальная диета.

47. Между 24 июня и 12 июля 2004 г. заявитель проходил лечение у дерматолога из-за острой кожной болезни (паразитический дерматит) и был излечен.

48. В августе - сентябре 2004 г. заявитель не просил перевести его в больницу.

49. 30 сентября 2004 г. заявитель прошел стандартный осмотр у терапевта. Он не жаловался на здоровье.

50. 26 июля и 25 ноября 2004 г. заявитель прошел флюорографию, которая не выявила патологий.

51. 11 января и 27 июля 2005 г. заявитель осматривался терапевтом, который установил удовлетворительное состояние здоровья. От заявителя не поступало никаких жалоб.

52. 26 февраля 2006 г. терапевт осматривал заявителя и не усмотрел медицинских показаний, свидетельствовавших о развитии ВИЧ-инфекции.

53. 15 марта и 20 октября 2006 г. и 19 марта 2007 г. заявитель проходил флюорографию, которая не выявила патологий.

54. 22 октября 2006 г. и 12 апреля 2007 г. заявитель был осмотрен терапевтом. Общий анализ крови от 12 апреля 2007 г. не выявил патологических изменений.

55. ВИЧ-инфекция у заявителя клинически не проявлялась. Заявитель не требовал антиретровирусной терапии.

56. В соответствии со справкой администрации следственного изолятора от 19 апреля 2007 г., состояние здоровья заявителя не ухудшалось с 21 мая 2004 г., он не терял в весе, а его лимфатические железы не расширялись.

(b) Условия содержания в следственном изоляторе

57. В следственном изоляторе ИЗ-47/1 заявитель содержался в камерах NN 781, 170, 226, 188, 749 и 123. Камера N 781 имела размер 9,8 кв. м; остальные камеры - 7,5 кв. м.

58. Власти Российской Федерации не смогли представить информацию о числе сокамерников заявителя, ссылаясь на уничтожение регистрационных журналов.

59. Все камеры, в которых содержался заявитель, были оборудованы унитазом, смывным бачком и раковиной, которые были отгорожены от жилой зоны занавеской. Камеры получали проточную горячую и холодную воду из городской системы водоснабжения.

60. Заявитель и его сокамерники мылись и заменяли постельные принадлежности раз в неделю.

61. Все камеры, в которых содержался заявитель, имели доступ к дневному освещению за счет окон; также камеры были оборудованы лампами. Все камеры имели системы естественной и искусственной вентиляции. В камерах имелись столы, скамьи и необходимая посуда. Окна были застеклены и имели воздуховоды. Тепло в камеры поступало за счет системы центрального отопления из котельной следственного изолятора. Средняя температура в камерах колебалась от +18°C (зимой) до +22°C (летом).

62. Заявитель все время его содержания под стражей имел личное спальное место и постельные принадлежности.

63. В следственном изоляторе заявитель получал питание трижды в день. С 26 июня 2004 г. он получал особый рацион. Питание заявителя соответствовало установленным стандартам и правилам.

64. Заявитель имел возможность совершать ежедневную прогулку в течение часа, во время которой он мог заниматься физическими упражнениями.

65. Камеры регулярно убирались и дезинфицировались.

66. 29 октября 2004 г. заявитель был помещен в камеру N 123, одиночное содержание в которой обеспечивало его безопасность. Камера отапливалась котельной следственного изолятора.

67. В соответствии со справкой об измерении микроклимата, представленной властями Российской Федерации, 2 декабря 2004 г., когда уличная температура составляла -1°C, уровень влажности в камере N 123 составлял 75% (норма 50%), температура в камере составляла +17°C (норма +19°C...+21°C) и уровень освещения составлял 40 лк (норма 90 лк).

68. Согласно справке от 19 апреля 2007 г. администрации следственного изолятора, измерения микроклимата проводились в следственном изоляторе ежемесячно; средняя температура в камерах зимой составляла +18°C, летом +22°C.

69. Согласно справке о санитарных условиях в камере N 123, 14 декабря 2004 г. камера находилась в удовлетворительном состоянии. Она была оборудована раковиной и унитазом, сантехническое оборудование было в порядке. Имелись горячая и холодная проточная вода, естественная вентиляция, центральное отопление, естественное обеспечение и одна лампочка. Камера имела размер 216 см (ширина) на 354 см (длина) на 230 см (высота). Камера была рассчитана на четырех человек. В камере было окно размером 108 на 110 см. В ноябре 2003 г. в камере был выполнен ремонт.

70. Заявитель не жаловался на условия его содержания под стражей администрации следственного изолятора или в прокуратуру.

3. Письменные показания сокамерников заявителя

71. Заявитель предоставил письменные показания своих сокамерников A.M. и Н.M.

72. A.M., приговоренный к пожизненному заключению, содержался в камерах NN 120, 122, 126, 128 и 141 в крыле 2/1 следственного изолятора в период с июня 2004 г. по июль 2007 г. Согласно его показаниям, крыло 2/1 предназначалось для приговоренных к пожизненному заключению судом первой инстанции, ожидавших рассмотрения их кассационных жалоб. Условия содержания в камерах были приблизительно одинаковыми. В камерах не было стульев и столов. Кровати были сделаны из бетона. Камеры находились в плачевном состоянии. Влажность была высокой. Не было ни горячей воды, ни отопления. Температура в камерах была такой же низкой, как и на улице. Искусственная вентиляция отсутствовала. Унитазы не были отгорожены от жилой зоны. Все заключенные в крыле 2/1 содержались в отдельных камерах. Доступ в крыло был ограничен. Медицинские работники иногда посещали крыло, но утверждали, что у них нет лекарств. Однажды в 2005 году A.M. мельком наблюдал камеру N 123 и убедился, что она ничем не отличается от остальных, за исключением того, что там была железная кровать, а не бетонная. Он также часто слышал, как заявитель обращался к медицинским работникам за лекарствами.

73. Н.M. был приговорен к пожизненному заключению. Он содержался в камере N 121 в крыле 2/1 следственного изолятора. По его показаниям, все камеры в крыле были примерно одинаковыми. В камерах не было мебели. Температура в камерах зимой держалась на уровне +3°C. Горячей воды не было. В камерах была такая влажность, что стены покрывались плесенью. Унитазы не были отделены. Еда была низкого качества. Медицинские работники изредка посещали крыло и не имели эффективных лекарств. Н.M. слышал о неоднократных жалобах заявителя администрации следственного изолятора на состояние его здоровья. Первоначально заявитель был помещен в камеру N 129, а в январе 2005 г. был перемещен в камеру N 123.

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Уголовно-процессуальный кодекс

74. После задержания подозреваемый содержится под стражей "за следствием"*(* Понятия содержания под стражей "за следствием" или "за судом" широко используются в быту, но в процессуальном законодательстве эти термины не применяются (прим. переводчика).). Содержание под стражей "за следствием" не может превышать два месяца (часть 1 статьи 109 УПК), но этот срок может быть продлен судьей районного или военного суда соответствующего уровня по ходатайству прокурора (или следователя или дознавателя с предварительного одобрения прокурора (часть 2 статьи 109 УПК). В дальнейшем продление срока до 12 месяцев допускается по ходатайству следователя, одобренному прокурором Российской Федерации, только в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких*(* Часть 3 ст. 109 УПК РФ регулирует продление срока содержания под стражей свыше 12 месяцев, которое допускается в исключительных случаях и только в отношении лиц, "обвиняемых в совершении особо тяжких", а не тяжких преступлений. Продление срока содержания под стражей на срок до 12 месяцев регулируется частью 2 той же статьи (прим. переводчика).) и особо тяжких преступлений (часть 3 статьи 109). Срок содержания под стражей "в период предварительного следствия" исчисляется до направления прокурором уголовного дела в суд (часть 9 статьи 109).

75. С момента направления дела в суд первой инстанции подсудимый считается содержащимся под стражей "за судом". Срок его содержания под стражей "за судом" исчисляется до вынесения приговора. Как правило, он не может превышать шести месяцев, но по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях суд может продлить его каждый раз не более чем на три месяца (части 2 и 3 статьи 255).

76. Судья может возвратить уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, например, если в обвинительном заключении усматриваются серьезные недостатки или копия обвинительного заключения не была вручена обвиняемому. Судья может обязать прокурора устранить недостатки в течение пяти дней (часть 2 статьи 237) и должен также решить вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого (часть 3 статьи 237). Федеральным законом N 226-ФЗ от 2 декабря 2008 г. статья 237 была изменена в том смысле, что при необходимости судья продлевает срок содержания обвиняемого под стражей с учетом сроков, предусмотренных статьей 109 Кодекса.

B. Федеральный закон N 38-ФЗ от 30 марта 1995 г. "О предупреждении распространения в Российской Федерации заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекции)"

77. ВИЧ-инфицированным оказываются на общих основаниях все виды медицинской помощи по клиническим показаниям, при этом они пользуются всеми правами, предусмотренными законодательством Российской Федерации об охране здоровья граждан (статья 14).

C. Судебная практика Конституционного Суда Российской Федерации

78. 22 марта 2005 г. Конституционный Суд Российской Федерации принял постановление N 4-П по жалобе группы лиц относительно фактического продления срока содержания под стражей после направления прокурором уголовного дела в суд первой инстанции. В пункте 3.2 постановления Конституционный Суд указал:

"Конституция Российской Федерации, ее статья 22 (часть 2), предусматривает, что... содержание под стражей допускается только по судебному решению... Соответственно, если определенный судебным решением срок содержания под стражей истекает, суд принимает решение о продлении этого срока либо обвиняемый должен быть освобожден из-под стражи...

Названные правила являются общими для всех этапов уголовного судопроизводства, в том числе при переходе от одной стадии процесса к другой... Переход от одной процессуальной стадии к другой не влечет автоматического прекращения действия примененной на предыдущих стадиях меры пресечения".

D. Стандарт медицинской помощи больным болезнью, вызванной вирусом ВИЧ

79. Приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации N 474 от 9 июля 2007 г. утвержден стандарт медицинской помощи больным болезнью, вызванной вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ), который рекомендован к использованию государственным и муниципальным медицинским организациям.

80. Согласно стандарту, взрослые больные болезнью ВИЧ в стадиях 2A, 2Б, 2В, 3, 4А, 4Б и 4В требуют тестирования CD4*(* В приказе упоминается "исследование CD4 лимфоцитов" (прим. переводчика).) в качестве диагностической меры каждые 12 месяцев.

III. Применимые международные документы

A. Содержание под стражей ВИЧ-инфицированных

81. Соответствующие извлечения из 11-го Общего доклада [CPT/Inf (2001) 16], подготовленного Европейским комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП), по поводу трансмиссивных заболеваний устанавливают следующее:

"31. Распространение заразных болезней и, в частности, туберкулеза, гепатита и ВИЧ/СПИД стало большой проблемой здравоохранения в ряде европейских стран...

...лишение лица свободы всегда влечет за собой обязанность заботы о нем...

Использование современных методов диагностики, регулярное снабжение медикаментами... являются важнейшими элементами эффективной стратегии... обеспечения соответствующего ухода за данными заключенными.

...[б]ольные заключенные не должны отделяться от остальных, за исключением тех случаев, когда в этом есть строгая необходимость по медицинским или другим основаниям. В этой связи ЕКПП хотел бы подчеркнуть, в частности, то, что не существует медицинских показаний для отдельного содержания лиц, лишенных свободы, только на том основании, что они являются ВИЧ-инфицированными".

82. Соответствующие извлечения из Приложения к Рекомендации N R (98) 7 Комитета министров Совета Европы, которые касаются этических и организационных вопросов охраны здоровья в местах лишения свободы, устанавливают следующее:

"38. Изоляция инфекционного пациента может быть оправдана только при условии, если такие же меры были бы приняты и за пределами исправительного учреждения, по тем же медицинским причинам.

39. Недопустимо применение каких-либо методов изоляции к лицу с положительным анализом на антитела к ВИЧ, за исключением случаев, описанных в параграфе 40.

40. Лица с тяжелыми заболеваниями, связанными со СПИДом, должны проходить лечение в медицинском отделе исправительного учреждения, без обязательного применения полной изоляции. Пациенты, нуждающиеся в защите от инфекций, распространяемых другими больными, должны быть изолированы только в случае угрозы заражения, особенно при серьезном ослаблении иммунной системы...""

83. В 1993 году Всемирная организация здравоохранения издала Руководящие принципы по проблемам ВИЧ-инфекции и СПИДу в тюрьмах, которые в соответствующей части предусматривали следующее:

"27. Поскольку отделение, изоляция и ограничения в работе и занятиях, спорте и отдыхе не считаются полезными или существенными в отношении ВИЧ-инфицированных лиц в обществе, эта же точка зрения должна приниматься и в отношении ВИЧ-инфицированных заключенных. Решения об изоляции по состоянию здоровья должны приниматься только медицинскими работниками и по тем же основаниям, которые существуют и для общества в целом, в соответствии с общественными стандартами и правилами. Права заключенных не должны ограничиваться больше, чем это строго необходимо по медицинским основаниям, и только так, как это предусмотрено стандартами и правилами общественного здравоохранения...

28. Изоляция на ограниченный срок может быть необходимой только по медицинским основаниям для ВИЧ-инфицированных заключенных, страдающих легочным туберкулезом в инфекционной стадии. Изоляция в профилактических целях может также потребоваться для заключенных с ослабленным иммунитетом, связанным со СПИДом, но должна проводиться только при информированном согласии заключенного. Решения о необходимости изоляции или отдельного содержания заключенных (включая ВИЧ-инфицированных) должны приниматься только по медицинским показаниям и только медицинскими работниками и не должны находиться под влиянием со стороны администрации исправительного учреждения...

32. Информация относительно статуса ВИЧ-инфицированного может быть раскрыта администрации исправительного учреждения только в том случае, если медицинские работники сочтут... что это необходимо для обеспечения безопасности и благополучия заключенных и персонала..."

B. Применение антиретровирусной терапии

84. 30 ноября 2009 г. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) опубликовала документ под названием "Быстрая консультация: антиретровирусная терапия для ВИЧ-инфицированных взрослых и подростков". Рекомендации относительно начала лечения заключаются в следующем. Настоятельно рекомендуется начинать антиретровирусное лечение всех пациентов с ВИЧ, которые имеют показатель CD4 ниже, чем 350 клеток на 1 независимо от клинических симптомов. Требуется тестирование CD4 для установления того, нуждаются ли ВИЧ-положительные пациенты клинической стадии 1 или 2 ВОЗ в начале антиретровирусного лечения. Кроме того, настоятельно рекомендуется начинать антиретровирусное лечение всех пациентов ВИЧ в клинической стадии 3 или 4 ВОЗ, независимо от показателя CD4.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя

85. Заявитель жаловался на неудовлетворительные условия содержания его под стражей в крыле 2/1 следственного изолятора ИЗ-47/1 и на то обстоятельство, что он содержался в одиночной камере и, соответственно, в изоляции от общества. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

86. Власти Российской Федерации оспорили доводы заявителя. Они утверждали, что заявитель содержался в приемлемых условиях во всех камерах, в которых он находился в следственном изоляторе. Его помещение в одиночную камеру было вызвано тем обстоятельством, что правоохранительные органы проинформировали администрацию следственного изолятора об угрозах его жизни и здоровью со стороны сообщников заявителя. Администрация проверила информацию правоохранительных органов и решила 29 октября 2004 г., что заявитель должен быть помещен в одиночную камеру в целях обеспечения его безопасности.

87. Заявитель не жаловался на условия его содержания ни администрации следственного изолятора, ни прокурору. Он не подавал жалобы относительно его водворения в камеру N 123. Более того, заявитель не затрагивал вопрос о предполагаемой недостаточности медицинского обслуживания перед администрацией следственного изолятора.

2. Заявитель

88. Заявитель поддержал свою жалобу относительно содержания в крыле 2/1. Он настаивал, что неоднократно жаловался на условия на национальном уровне, в частности в 2004 году, когда находился в камере N 129, но безрезультатно. Он неоднократно просил перевести его из крыла для приговоренных к пожизненному заключению в общую камеру. Заявитель не был предупрежден о решении от 29 октября 2004 г. о его переводе в одиночную камеру и, таким образом, не имел возможности жаловаться на это. Кроме того, заявитель сообщил, что в его показаниях от 10 апреля 2007 г., на которые ссылались власти Российской Федерации в своих доводах, он отметил свои неоднократные устные жалобы и подчеркнул, что заявление было написано под контролем сотрудника следственного изолятора. Сотрудник настаивал на том, чтобы заявитель указал, что не подавал никаких письменных жалоб.

89. Заявитель далее оспорил довод властей Российской Федерации, что его помещение в одиночную камеру было оправдано угрозами со стороны его сообщников. Его единственный сообвиняемый был его близким другом и не находился в предварительном заключении. Никаких других сообщников в ходе следствия не было установлено. Заявитель заключил, что администрация следственного изолятора поместила его в одиночную камеру без особых причин.

90. Крыло 2/1, в котором находились камеры N 123 и 129, никогда не подвергалось надлежащей уборке. Расписание уборки помещений, предоставленное властями Российской Федерации, не включало в себя крыло 2/1 и, следовательно, не могло служить доказательством, опровергающим доводы заявителя. Камеры N 123 и 129 не были оборудованы принудительной вентиляцией. Полы в камерах были бетонными, а не деревянными. Санитарный инспектор никогда не посещал камеры, в которых содержался заявитель; посещение камеры N 123 14 декабря 2004 г. имело место, когда заявитель содержался в камере N 129. Доводы властей Российской Федерации относительно температуры в камере N 123 были неверными.

91. Заявитель заключил, что его права, гарантированные статьей 3 Конвенции, были нарушены.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

(a) Хронологические рамки дела

92. Европейский Суд отмечает, что в течение всего рассмотрения дела заявитель жаловался на условия содержания в крыле 2/1. Европейский Суд в этой связи обращает внимание на то, что стороны оспаривают, в какую камеру был переведен заявитель из общей камеры - в камеру N 123 или в камеру N 129. Тем не менее Европейский Суд не считает необходимым устанавливать, в какую из этих камер был переведен заявитель 29 октября 2004 г., учитывая, что они обе находились в одном и том же крыле с особым доступом и что условия содержания под стражей в каждой из них были одинаковыми.

93. Европейский Суд, таким образом, рассмотрит жалобу заявителя относительно условий его содержания в период, который начался 29 октября 2004 г., когда он был помещен в крыло 2/1.

(b) Исчерпание внутренних средств правовой защиты

94. Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания внутренних средств правовой защиты, упомянутых в пункте 1 статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей использовать средства правовой защиты, которые обычно доступны и достаточны в национальной правовой системе для получения возмещения в связи с предполагаемыми нарушениями прав человека. Существование средств правовой защиты должно быть достаточно определенным с точки зрения теории и практики, так как в противном случае они не будут обладать требуемой доступностью и эффективностью. Пункт 1 статьи 35 Конвенции также требует, чтобы жалоба, с которой впоследствии планируется обратиться в Европейский Суд, была представлена в соответствующий национальный орган хотя бы по сути, с соблюдением формальных требований, установленных законодательством страны (см. Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Гулиев против Российской Федерации" (Guliyev v. Russia), жалоба N 24650/02, § 51, с дополнительными отсылками*(* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)).

95. Европейский Суд напоминает, что государство-ответчик, ссылающееся на неисчерпание внутренних средств правовой защиты, обязано доказать Европейскому Суду, что средство правовой защиты было эффективным, доступным теоретически и практически в соответствующий период, то есть было доступным, могло обеспечить возмещение в связи с жалобами заявителя и имело разумные шансы на успех (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 76, ECHR 1999-V; и Решение Европейского Суда по делу "Мифсуд против Франции" (Mifsud v. France), жалоба N 57220/00, § 15, ECHR 2002-VIII). Европейский Суд далее напоминает, что внутренние средства правовой защиты должны быть "эффективными" в смысле предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения либо предоставления адекватного возмещения за уже произошедшее нарушение (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 158, ECHR-XI).

96. Европейский Суд принимает во внимание довод властей Российской Федерации о том, что заявитель не жаловался администрации следственного изолятора или прокурору на предполагаемые ужасающие условия его содержания под стражей в крыле 2/1 и что он вообще не жаловался на факт его одиночного содержания. Однако они не уточнили, какое требование или жалоба, по их мнению, являлись бы эффективным средством правовой защиты, и не представили иной информации о том, как такое средство могло предотвратить предполагаемое нарушение или его продолжение либо обеспечить заявителю адекватное возмещение. В отсутствие таких доказательств и принимая во внимание вышеизложенные принципы, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не обосновали свое утверждение о том, что средства правовой защиты, которые заявитель предположительно не исчерпал, были эффективными (см., в числе других примеров, Постановление Европейского Суда от 17 февраля 2004 г. по делу "Кранз против Польши" (Kranz v. Poland), жалоба N 6214/02, § 23; и Решение Европейского Суда от 4 марта 2003 г. по делу "Скавинская против Польши" (Skawinska v. Poland), жалоба N 42096/98).

97. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании национальных средств правовой защиты.

(c) Обоснованность жалобы

98. Европейский Суд полагает, что жалоба заявителя относительно помещения его в одиночную камеру и физических условий его содержания в крыле 2/1 не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Она не является неприемлемой по любым другим основаниям и, следовательно, должна быть признана приемлемой.

2. Существо жалобы

99. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, ECHR 2000-IV, § 119). Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, p. 65, § 162; и Постановление Большой Палаты по делу "Гефген против Германии" (Gefgen v. Germany), жалоба N 22978/05, § 88, ECHR 2010-...). Хотя цель такого обращения является фактором, который должен быть принят во внимание, в частности, существовало ли намерение унизить или оскорбить жертву, отсутствие такой цели еще не означает, что по делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, § 74, ECHR 2001-III).

100. Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением той или иной формы правомерного обращения или наказания (см. Постановление Большой Палаты "Энеа против Италии" (Enea v. Italy), жалоба N 74912/01, § 56, ECHR 2009-...). Меры лишения свободы часто включают элемент страдания и унижения. Тем не менее государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, чтобы порядок и способ исполнения такой меры не подвергали лицо переживаниям и трудностям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страдания, присущий содержанию под стражей, и чтобы с учетом практических потребностей, вытекающих из лишения лица свободы, его здоровье и благополучие обеспечивались бы надлежащим образом (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" и Постановление Европейского Суда по делу "Ценбауэр против Хорватии" (Cenbauer v. Croatia), жалоба N 73786/01, § 44, ECHR 2006-III).

101. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что решение администрации следственного изолятора от 29 октября 2004 г. предписывало, что заявитель должен провести неустановленный срок своего содержания под стражей в условиях одиночного содержания.

102. Европейский Суд прежде всего напоминает, что запрет контактов с другими заключенными для целей безопасности, дисциплинарного взыскания или защиты сам по себе не составляет бесчеловечное обращение или наказание (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Оджалан против Турции" (Odgalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 191, ECHR 2005-IV). Во многих государствах-участниках Конвенции существуют более строгие меры безопасности, которые направлены на предотвращение побега, нападений или волнений тюремной общественности со стороны опасных преступников (см. Постановление Большой Палаты по делу "Рамирес Санчес против Франции" (Ramirez Sanchez v. France), жалоба N 59450/00, § 138, ECHR 2006-IX). Хотя продолжительная изоляция от общения с другими заключенными нежелательна, ответ на вопрос о том, относится ли подобная мера к сфере действия статьи 3 Конвенции, зависит от конкретных условий, строгости меры, ее длительности, преследуемых целей и ее влияния на конкретную личность (см. Постановление Европейского Суда от 21 июля 2005 г. по делу "Роде против Дании" (Rohde v. Denmark), жалоба N 69332/01, § 93).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату названного Постановления Европейского Суда по делу "Роде против Дании" (Rohde v. Denmark), жалоба N 69332/01следует читать как "30 июня 2005 г."

103. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что из показаний сторон не ясно, был ли заявитель переведен обратно из крыла 2/1 следственного изолятора. Тем не менее из рассуждений заявителя о приемлемости и существе жалобы следует, что 1 ноября 2007 г. он все еще находился там. Отсюда следует, что заявитель провел по крайней мере три года в одиночной камере.

104. Европейский Суд полагает, что одиночное содержание является одной из наиболее серьезных мер пресечения, которые могут быть применены в исправительном учреждении. С учетом тяжести этой меры на национальные власти возложена обязанность оценки всех значимых факторов в деле заключенного перед помещением его в одиночную камеру (см. Постановление Европейского Суда от 27 января 2009 г. по делу "Рамишвили и Кохреидзе против Грузии" (Ramishvili and Kokhreidze v. Georgia), жалоба N 1704/06, § 83; и Постановление Европейского Суда от 7 января 2010 г. по делу "Онуфриу против Кипра" (Onoufriou v. Cyprus), жалоба N 24407/04, § 71).

105. Заявитель подозревался в ненасильственном экономическом преступлении и не был замечен в поведении, нарушавшем порядок в следственном изоляторе. Заслуживает внимания, что власти Российской Федерации не утверждали, что заявитель был в какой-либо мере опасен, для себя или для других (см., в качестве противоположного примера, Решение Европейского Суда по делу "Мессина против Италии" (Messina v. Italy), жалоба N 25498/94, ECHR 1999-V). По словам властей Российской Федерации, единственной причиной его помещения в одиночную камеру была защита его от серьезного риска его жизни и здоровью.

106. Заявитель, в свою очередь, утверждал, что его отделили от других сокамерников под ложным предлогом наличия опасности его жизни. Из слов заявителя следует, что он не был надлежащим образом проинформирован о причинах его перевода в крыло 2/1. Более того, сотрудники следственного изолятора не объяснили ему, с какой опасностью, с их точки зрения, он мог столкнуться, если бы остался в общей камере. Европейский Суд глубоко озабочен тем обстоятельством, что лицо может быть помещено в одиночную камеру, предназначенную для приговоренных к пожизненному заключению, без объяснения, как минимум, причин такой изоляции. Ситуация становится еще более тревожной с учетом того, что 29 октября 2004 г. заявитель еще не был осужден и, следовательно, должен был считаться невиновным.

107. Поскольку власти Российской Федерации не представили подробные сведения по существу вопроса, Европейский Суд не считает необходимым оценивать, имела ли администрация следственного изолятора веские основания подозревать третьих лиц в намерении причинить вред заявителю. Однако учитывая довод о том, что администрация следственного изолятора действительно имела серьезные основания полагать, что жизнь заявителя находилась в опасности перед его переводом в крыло 2/1, Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, имелась ли у них обязанность заново оценить по истечении такого срока необходимость продолжения изоляции.

108. Европейский Суд в этой связи напоминает, что с целью избежания риска произвола при продлении длительного срока одиночного заключения должны быть выдвинуты веские причины. Решение, таким образом, должно предполагать, что должностные лица провели переоценку, приняв во внимание любые изменения в обстоятельствах заключенного, ситуации или поведении. Обоснование причин должно быть тем более подробным и убедительным после истечения значительного срока. Кроме того, подобные меры, которые являются формой "лишения свободы заключенного", должны применяться только в исключительных случаях и после принятия всевозможных предосторожностей. Также должна существовать система регулярного мониторинга физического и психического состояния заключенных с целью убедиться в их готовности к одиночному содержанию (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Рамирес Санчес против Франции", § 139; и упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Онуфриу против Кипра", § 71).

109. Европейский Суд не без удивления отмечает, что в настоящем деле администрация следственного изолятора в течение трех лет не делала никаких попыток обосновать длительное одиночное содержание заявителя, несмотря на его продление. Из доводов властей Российской Федерации не следует, что какие бы то ни было меры - хотя бы формальные или поверхностные - когда-либо принимались для проверки того, сохраняется ли предполагаемый риск жизни заявителя. Более того, стороны не оспаривали того факта, что физическая или психологическая готовность заявителя к продолжительной изоляции медицинским работником не оценивалась.

110. Европейский Суд также принимает во внимание тот факт, что власти Российской Федерации не представили никакой информации, опровергающей доводы заявителя, что он содержался практически в полной социальной изоляции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохде против Дании", § 97).

111. Наконец, Европейский Суд считает необходимым подчеркнуть значение того, что заключенный должен иметь возможность пересмотра независимым судебным органом сущности и причин продолжительного одиночного содержания (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Рамирес Санчес против Франции", § 145). Из доводов властей Российской Федерации не следует, что национальное законодательство наделяло заявителя возможностью возбуждения такой процедуры.

112. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что продолжительное одиночное заключение являлось бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, противоречащим статье 3 Конвенции. При таких обстоятельствах Европейский Суд не считает необходимым рассматривать отдельно доводы заявителя относительно физических условий его содержания под стражей.

113. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части одиночного содержания заявителя под стражей.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части неадекватной медицинской помощи, доступной заявителю в следственном изоляторе

114. Заявитель жаловался на основании статьи 2 и статьи 3 Конвенции, что ему не было обеспечено адекватное медицинское обслуживание в следственном изоляторе ИЗ-47/1. Европейский Суд полагает, что эта жалоба должна быть рассмотрена с точки зрения статьи 3 Конвенции.

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

115. Власти Российской Федерации настаивали на том, что заявитель получал адекватную медицинскую помощь в следственном изоляторе.

116. Он регулярно осматривался терапевтом и также проходил обследование у специалистов. Заявитель прошел множество медицинских обследований, как, например, общий анализ крови, которых было вполне достаточно, чтобы оценить состояние его здоровья. Он получал лечение, соответствовавшее состоянию его здоровья.

117. Клинические показания для проведения антиретровирусной терапии заявителя отсутствовали.

118. Заявитель не жаловался на состояние его здоровья администрации следственного изолятора, а также не просил назначить ему лечение.

2. Заявитель

119. Заявитель утверждал, что не был обеспечен адекватным медицинским обслуживанием во время его содержания под стражей.

120. С июня 2004 г. он не проходил осмотра у специалиста по ВИЧ-инфекциям. Обследования у терапевта дважды в год были недостаточными, учитывая природу его заболевания. Терапевт назначал ему только анальгин и папаверин.

121. Жалобы заявителя относительно болей печени были внесены в его медицинскую карту только после того как жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

122. Утверждения властей Российской Федерации о том, что 3 июня 2004 г. заявитель прошел обследование в Боткинской городской клинической больнице, были неправдой, поскольку заявитель не направлялся ни в какую больницу ни в этот, ни в какой другой день.

123. Далее он утверждал, ссылаясь на постановления от 15 июля и 25 октября 2004 г., а также на постановления от 8 апреля и 5 мая 2005 г., что в Куйбышевском районном суде г. Санкт-Петербурга он ставил вопрос о недостаточной медицинской помощи в следственном изоляторе.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

124. Поскольку, по мнению властей Российской Федерации, заявитель не жаловался администрации следственного изолятора на состояние своего здоровья, что может быть воспринято как довод о несоблюдении правила о неисчерпании, Европейский Суд, еще раз напоминает, что принципы, изложенные в § 95 настоящего Постановления, предполагают, что власти Российской Федерации не смогли обосновать свое мнение о том, что средства правовой защиты являлись эффективными. Кроме того, для заявителя, пациента без медицинского образования, в отсутствие предписания врачей не должно быть очевидным, что ему необходимо специфическое обслуживание. Таким образом, возражение властей Российской Федерации в этом отношении подлежит отклонению.

125. Европейский Суд далее полагает, что медицинское состояние заявителя позволяет говорить о длящейся ситуации и что он вправе рассмотреть жалобу относительно неадекватной медицинской помощи в течение периода с 20 мая 2004 г., когда заявителю поставили диагноз "ВИЧ-инфекция".

126. Европейский Суд находит, что жалоба заявителя на предполагаемую неадекватность медицинского обслуживания в следственном изоляторе не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Она не является неприемлемой по любым другим основаниям и, следовательно, должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

127. В дополнение к изложенным выше общим принципам относительно недопустимости жестокого обращения (см. § 99 настоящего Постановления) Европейский Суд также напоминает, что хотя статья 3 Конвенции не может быть истолкована как возлагающая обязанность освободить заключенного по состоянию его здоровья, иначе как в исключительных случаях (см. Решение Европейского Суда по делу "Папон против Франции" (Papon v. France) (N 1), жалоба N 64666/01, ECHR 2001-VI; и Решение Европейского Суда от 5 апреля 2001 г. по делу "Прибке против Италии" (Priebke v. Italy), жалоба N 48799/99), отсутствие целесообразного медицинского обслуживания в тюремном заведении может само по себе нарушать статью 3 Конвенцию, даже если состояние здоровья заявителя не требует его немедленного освобождения. Государство-ответчик должно обеспечить с учетом практических требований содержания под стражей надлежащую охрану здоровья и благополучия заключенного путем предоставления ему, в частности, необходимой медицинской помощи (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", §§ 93-94).

128. Чтобы установить, получал ли заявитель необходимую медицинскую помощь в период его содержания под стражей, необходимо определить, обеспечили ли национальные власти ему минимальный уровень медицинского наблюдения для своевременного диагноза и лечения его заболевания (см. Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, § 211*(* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.); и Постановление Европейского Суда от 7 февраля 2008 г. по делу "Меченков против Российской Федерации" (Mechenkov v. Russia), жалоба N 35421/05, § 102).

129. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель оспорил довод властей Российской Федерации о том, что он проходил обследование в Боткинской городской клинической больнице. Тем не менее Европейский Суд не видит необходимости устанавливать, имел ли он действительно доступ к указанному медицинскому учреждению, поскольку это не является решающим фактором.

130. Главным основанием несогласия сторон являлся вопрос, требовалось ли назначить заявителю антиретровирусное лечение, пока он находился под стражей. Европейский Суд прежде всего считает, что представленная ему информация относительно медицинской помощи заявителю в следственном изоляторе является недостаточной. Далее он отмечает, что с учетом субсидиарного характера функции Европейского Суда он должен с осторожностью принимать обязанности суда первой инстанции, устанавливающего факты, в тех случаях, когда это не является неизбежным при обстоятельствах конкретного дела (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2004 г. по делу "Алтун против Турции" (Altun v. Turkey), жалоба N 24561/94, § 42). Однако Европейский Суд не будет устанавливать, действительно ли заявитель нуждался в антиретровирусном лечении, поскольку в его задачу не входит рассмотрение вопросов, относящихся исключительно к сфере компетенции медицинских специалистов. Вместо этого с целью установления соблюдения статьи 3 Конвенции Европейский Суд сосредоточит внимание на вопросе, обеспечили ли национальные власти заявителю минимальный уровень медицинского наблюдения, чтобы обеспечить ему своевременное начало необходимого лечения.

131. Европейский Суд принимает во внимание довод властей Российской Федерации о том, что заявитель регулярно проходил общий анализ крови (см. § 116 настоящего Постановления). Согласно собственной информации Европейского Суда, общий анализ крови является стандартным обследованием, дающим информацию о белых кровяных тельцах (лейкоциты), красных кровяных тельцах (эритроциты) и кровяных пластинках (тромбоциты) в крови пациента. Тем не менее такое обследование не позволяет обнаружить ВИЧ-инфекцию и, следовательно, неэффективно для наблюдения состояния ВИЧ-положительного пациента.

132. Согласно рекомендациям Всемирной организации здравоохранения, необходимо особое обследование крови - подсчет CD4+ лимфоцитов - чтобы определить, нуждаются ли ВИЧ-положительные пациенты 1 или 2 стадии в начале антиретровирусного лечения (см. § 84 настоящего Постановления). Стандарты, установленные на национальном уровне, также требуют подсчета CD4+ лимфоцитов у ВИЧ-положительных пациентов по крайней мере один раз в год (см. § 80 настоящего Постановления). По сведениям властей Российской Федерации, заявителю поставили диагноз "ВИЧ-инфекция" в клинической стадии 2 по классификации ВОЗ не позднее июня 2004 г. (см. § 45 настоящего Постановления). Тем не менее в материалах, находящихся в распоряжении Европейского Суда, нет никаких указаний на то, что заявитель проходил обследование на подсчет CD4+ лимфоцитов с того времени.

133. Европейский Суд глубоко озабочен утверждением властей Российской Федерации о том, что клинические показания не требовали, чтобы заявителю было назначено антиретровирусное лечение (см. § 117 настоящего Постановления), поскольку никаких требуемых диагностических мер по подсчету CD4+ лимфоцитов не было произведено, хотя это является первейшей информацией для решения данного вопроса. Подобная ошибка при мониторинге состояния здоровья заявителя в течение шести лет заслуживает сожаления.

134. Учитывая вышесказанное, Европейский Суд устанавливает, что заявитель не был обеспечен минимальным уровнем медицинского наблюдения для своевременного лечения его ВИЧ-инфекции во время содержания под стражей и, таким образом, не получал адекватную его состоянию медицинскую помощь, то есть находился в ситуации бесчеловечного и унижающего достоинство обращения.

135. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части неадекватной медицинской помощи, доступной заявителю во время содержания под стражей.

III. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

136. В формуляре жалобы заявитель указывал, что его содержание под стражей с 24 марта по 12 мая 2005 г. не соответствовало "порядку, установленному законом". Он ссылался на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения..."

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

137. Власти Российской Федерации оспорили доводы заявителя. Длительное содержание заявителя под стражей было надлежащим образом санкционировано компетентным судом в соответствии с процедурами, установленными национальным законодательством. Заявитель имел защитника и мог обжаловать решения суда первой инстанции.

138. Заявитель не обжаловал решения суда первой инстанции о заключении его под стражу и продлении срока его содержания под стражей в вышестоящие суды. Кроме того, он не обжаловал решение от 24 марта 2005 г. о возвращении дела прокурору в вышестоящий суд и, таким образом, не исчерпал национальные средства правовой защиты в этом отношении.

139. Ссылаясь на постановление Конституционного Суда от 22 марта 2005 г., власти Российской Федерации утверждали, что правовые нормы, регулирующие содержание под стражей, являются общими для всех стадий уголовного процесса, и, следовательно, статья 109 УПК была применима при возвращении уголовного дела прокурору.

140. По мнению властей Российской Федерации, содержание заявителя под стражей не было санкционировано задним числом решением от 8 апреля 2005 г., поскольку между 24 марта и 8 апреля 2005 г. заявитель находился под стражей на основании решения от 24 марта 2005 г. о сохранении меры пресечения.

2. Заявитель

141. Заявитель жаловался на то, что после решения суда первой инстанции от 24 марта 2005 г. о возвращении его дела прокурору его содержание под стражей не соответствовало "порядку, предусмотренному законом". Он утверждал, что статья 237 УПК, устанавливавшая, что если судья возвращает дело прокурору, тот должен устранить указанные ему недостатки в течение пяти дней. Тем не менее прокурор возвратил дело следователю спустя две недели после постановления от 24 марта 2005 г., и дело находилось у следователя более месяца.

142. Решение Куйбышевского районного суда от 8 апреля 2005 г. о продлении срока предварительного содержания под стражей являлось незаконным, потому что суд ссылался на статью 109 Уголовно-процессуального кодекса, которая неприменима к случаям возвращения дела судом следственным органам. Кроме того, постановлением от 8 апреля 2005 г. суд удовлетворил ходатайство прокурора о продлении срока содержания заявителя на один месяц, до 5 мая 2005 г. Следовательно, суд задним числом санкционировал содержание заявителя под стражей 5-8 апреля 2005 г. в нарушение национальных процедур.

143. В своих объяснениях от 17 августа 2007 г. по поводу приемлемости и существу жалобы заявитель впервые указал, что незаконными являлись два периода его содержания под стражей с 26 декабря 2004 г. по 24 марта 2005 г. и с 12 по 27 мая 2005 г.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

(a) Содержание под стражей с 26 декабря 2004 г. по 24 марта 2005 г. и с 12 по 27 мая 2005 г.

144. Европейский Суд отмечает, что заявитель впервые выдвинул по существу доводы относительно обоих периодов его содержания под стражей только 17 августа 2007 г. (см. § 143 настоящего Постановления), и, следовательно, они не могут соответствовать правилу шестимесячного срока.

145. Отсюда следует, что в этой части жалоба подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

(b) Содержание под стражей с 24 марта по 5 апреля 2005 г.

146. Европейский Суд прежде всего отмечает, что если доводы заявителя можно понять как ссылку на незаконность решения от 24 марта 2005 г., он не обжаловал в вышестоящий суд решение суда первой инстанции, хотя имел для этого возможность (см. § 14 настоящего Постановления). Следовательно, возражение властей Российской Федерации о неисчерпании средств правовой защиты должно быть принято.

147. Следовательно, жалоба подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции, в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.

(c) Содержание под стражей с 5 по 8 апреля 2005 г.

148. Европейский Суд считает, с учетом доводов сторон, что в этой части жалоба затрагивает серьезные вопросы факта и права, относящиеся к сфере действия Конвенции, разрешение которых требует рассмотрения по существу. Иных оснований для признания ее неприемлемой не установлено. Европейский Суд заключает, таким образом, что эта жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции.

(d) Содержание под стражей с 8 апреля по 12 мая 2005 г.

149. Европейский Суд напоминает, что если возникает вопрос о законности содержания под стражей, включая вопрос о том, был ли соблюден "порядок, установленный законом", Конвенция в значительной степени отсылает к национальному законодательству и устанавливает обязанность соблюдения его материальных и процессуальных норм. Однако соблюдение национального законодательства не является достаточным: пункт 1 статьи 5 Конвенции дополнительно требует, чтобы любое лишение свободы учитывало цель защиты лица от произвола (см. Постановление Европейского Суда от 2 сентября 1998 г. по делу "Эркало против Нидерландов" (Erkalo v. the Netherlands), § 52, Reports 1998-VI; Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1998 г. по делу "Стил и другие против Соединенного Королевства" (Steel and Others v. United Kingdom), § 54, Reports 1998-VII; и Постановление Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. по делу "Джураев против Российской Федерации" (Dzhurayev v. Russia), жалоба N 38124/07, § 66).

150. Европейский Суд, кроме того, должен проверить, соответствовало ли национальное законодательство Конвенции, включая общие принципы, выраженные в ней или подразумеваемые. Что касается последних, Европейский Суд подчеркивает, что в делах, затрагивающих лишение свободы, особенно важно соблюдение общего принципа правовой определенности. Следовательно, важно, чтобы условия лишения свободы были ясно определены в национальном законодательстве, и само законодательство было предсказуемым с точки зрения его применения и отвечало стандарту "законности", установленному Конвенцией, который требует, чтобы все законы были достаточно точными для того, чтобы любое лицо - при необходимости с помощью соответствующей консультации - могло предвидеть в степени, разумной при данных обстоятельствах, последствия, которые может повлечь такое действие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы" (Jechus v. Lithuania), жалоба N 34578/97, § 56, ECHR 2000-IX; Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, § 50-52, ECHR 2000-III).

151. Учитывая вышеизложенные принципы, Европейский Суд рассмотрит далее довод заявителя о том, что на основании статьи 237 УПК прокурор должен был устранить недостатки следствия, обнаруженные судом первой инстанции в течение пяти дней, в отсутствие чего содержание под стражей заявителя в течение периода дополнительного следствия было незаконным.

152. С точки зрения Европейского Суда формулировка статьи 237 УПК не позволяет делать вывод, что пятидневный срок на устранение недостатков, установленный в части 2 этой статьи, должен приниматься во внимание, когда устанавливаются сроки содержания под стражей в процессе дополнительного расследования. Единственное упоминание о содержании под стражей в части 3 статьи 237 УПК заключается в том, что суд должен разрешить вопрос о мере пресечении при возвращении дела для дополнительного расследования, и не устанавливает каких-то сроков для содержания под стражей в процессе дополнительного расследования. При таких обстоятельствах Европейский Суд не может заключить, что содержание под стражей в процессе дополнительного расследования более пяти дней было само по себе незаконным и нарушающим части 2 статьи 237 УПК.

153. Европейский Суд далее отмечает, что он уже неоднократно рассматривал специфические черты российской правовой системы относительно содержания под стражей "за следствием" и содержания под стражей "за судом", и соответствующие методы подсчета периодов содержания под стражей. В этой системе некоторые периоды, не следующие друг за другом, в течение одной серии уголовного процесса могут быть квалифицированы как "за следствием" или как "за судом" (см. Постановление Европейского Суда от 18 июня 2009 г. по делу "Штейн против Российской Федерации" (Shteyn (Stein) v. Russia), жалоба N 23691/06, § 91).

154. Европейский Суд считает, что Куйбышевский районный суд, принимая решение о продлении срока содержания заявителя под стражей, в основном ссылался на статью 109 УПК (см. § 17 настоящего Постановления), что находилось в полном соответствии с прецедентной практикой Конституционного Суда Российской Федерации (см. § 78 настоящего Постановления). Европейский Суд, таким образом, не видит никаких причин сомневаться в том, что сроки для содержания под стражей за следствием установлены в статье 109 УПК. Тот факт, что заявитель не согласен с тем, что эта правовая норма была применима в настоящем деле, еще не означает, что национальные суды ошиблись в толковании и применении национального права.

155. С целью определения того, соответствовало ли содержание заявителя под стражей с 8 апреля по 13 мая 2005 г. требованиям статьи 109 УПК, Европейский Суд далее установит, были ли условия содержания под стражей "за следствием" соблюдены в настоящем деле.

156. Содержание заявителя под стражей "за следствием" состояло из двух периодов. Первый начался 18 мая 2004 г., когда заявитель был заключен под стражу, и закончился 24 декабря 2004 г., когда его уголовное дело было передано в суд первой инстанции. Этот период продолжался семь месяцев и семь дней. Согласно записи в деле, сделанной в суде первой инстанции, заявитель находился под стражей в "предварительном заключении" в соответствии со статьей 255 УПК. Второй период содержания заявителя под стражей "за следствием" начался 5 апреля 2005 г., когда дело было передано прокурору, и закончился 13 мая 2005 г., когда дело было получено судом первой инстанции. Этот период, таким образом, длился один месяц и семь дней. Общий период содержания заявителя под стражей "за следствием", таким образом, равнялся восьми месяцам и 14 дням.

157. Часть 2 статьи 109 УПК допускает продление срока для содержания под стражей "за следствием" до 12 месяцев при условии, что лицо обвиняется в особо тяжком преступлении и что прокурор субъекта Российской Федерации поддерживает ходатайство о таком продлении. Оба условия в деле заявителя были достигнуты, поскольку он обвинялся в покушении на мошенничество, тяжком преступлении по национальной классификации, и ходатайство о продлении срока содержания под стражей, рассмотренное Куйбышевским районным судом 8 апреля и 5 мая 2005 г., было одобрено городским прокурором Санкт-Петербурга.

158. При таких обстоятельствах Европейский Суд не находит оснований заключить, что содержание заявителя под стражей "за следствием" превышало сроки, установленные национальным законодательством, и, таким образом, не может признать их незаконными. Соответственно, Европейский Суд согласен, что национальное законодательство в данном случае было соблюдено.

159. Отсюда следует, что эта жалоба является явно необоснованной, подлежит отклонению на основании пункта 3 статьи 35 Конвенции и, таким образом, должна быть признана неприемлемой.

2. Существо жалобы

160. Европейский Суд прежде всего напоминает, что статья 5 Конвенции гарантирует право на свободу и личную безопасность. Это право имеет первостепенное значение "в демократическом обществе" в значении Конвенции (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 18 июня 1971 г. по делу "Де Вилде, Омс и Версип против Бельгии" (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium), § 65, Series A, N 12; Постановление Большой Палаты по делу "Ассанидзе против Грузии" (Assanidze v. Georgia), жалоба N 71503/01, § 169, ECHR 2004-II; и Постановление Европейского Суда по делу "Ладент против Польши" (Ladent v. Poland), жалоба N 11036/03, § 45, ECHR 2008-...).

161. Этим правом, то есть не быть лишенными свободы или не оставаться под стражей, наделены все лица с оговорками, установленными в пункте 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "Медведев и другие против Франции" (Medvedyev and Others v. France), жалоба N 3394/03, § 77, ECHR 2010-...). Если возникает вопрос о законности содержания под стражей, включая вопрос о том, был ли соблюден "порядок, установленный законом", Конвенция в значительной степени отсылает к национальному законодательству. Дополнительно она требует, чтобы любое лишение свободы учитывало цель статьи 5 Конвенции, которая заключается в защите лица от произвола (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1986 г. по делу "Боцано против Франции" (Bozano v. France), § 54, Series A, N 111; и Постановление Большой Палаты по делу "Кафкарис против Кипра" (Kafkaris v. Cyprus), жалоба N 21906/04, § 116, ECHR 2008-.).

162. Произвольное заключение под стражу не может быть совместимым с пунктом 1 статьи 5 Конвенции, понятие "произвол" в этом контексте не означает несоответствие национальному законодательству. Хотя Европейский Суд прежде не формулировал универсальное определение того, какие виды действия могут составлять "произвол" в смысле пункта 1 статьи 5 Конвенции, ключевые принципы были выработаны в прецедентной практике. Более того, понятие произвола в контексте статьи 5 Конвенции отличается в зависимости от вида рассматриваемого содержания (см. Постановление Большой Палаты по делу "Морен против Германии" (Mooren v. Germany), жалоба N 11364/03, § 77, ECHR 2009-...).

163. Возвращаясь к вопросу законности содержания под стражей заявителя с 5 по 8 апреля 2005 г., Европейский Суд напоминает, что он не может рассматривать существо жалобы заявителя относительно содержания под стражей, санкционированного решением от 24 марта 2005 г. в связи с тем, что заявитель не исчерпал все доступные национальные средства правовой защиты (см. § 146 настоящего Постановления). Тем не менее не оценивая законность решения от 24 марта 2005 г., Европейский Суд полагает, что оно не устанавливало каких-либо сроков содержания заявителя под стражей. При таких обстоятельствах для Европейского Суда важно установить, в какой день решение Куйбышевского районного суда перестало быть достаточным для оправдания содержания под стражей, и потребовалось принятие нового судебного решения для оставления заявителя под стражей.

164. Европейский Суд озадачен тем обстоятельством, что 8 апреля 2005 г. содержание под стражей заявителя было продлено на "один месяц, в общей сложности до восьми месяцев и пяти дней, то есть до 5 мая 2005 г." (см. § 17 настоящего Постановления). Очевидно, что если месячный период исчислялся с 8 апреля 2005 г., он должен был закончиться 8 мая 2005 г., а не тремя днями ранее. Европейский Суд сомневается, что национальный суд продолжал ссылаться на дату 5 мая 2005 г. в течение всего уголовного разбирательства, просто повторяя счетную ошибку.

165. Европейский Суд подчеркивает, что статья 109 УПК, на основании которой Куйбышевский районный суд выносил свое решение, не допускает санкционирование "предварительного заключения" задним числом (см. § 74 настоящего Постановления). Тем не менее из решения суда кассационной инстанции Санкт-Петербургского городского суда от 4 апреля 2007 г. следует, что прокурор был уведомлен о том обстоятельстве, что содержание под стражей заявителя после 5 апреля 2005 г. нужно было санкционировать новым судебным решением (см. § 32 настоящего Постановления). Таким образом, логично предположить, что с точки зрения Куйбышевского районного суда срок действия предыдущей санкции на содержание заявителя под стражей "за следствием" истек 5 апреля 2005 г.

166. Европейский Суд находит сложным понять, как национальные власти рассчитывали момент, когда расследование дела заявителя требовало продления, и поражен тем обстоятельством, что Куйбышевский районный суд явно не смог объяснить, почему он продлил содержание под стражей на 27 дней, когда ссылался на период в "один месяц". Учитывая, что правовые основания для содержания заявителя под стражей с 5 по 8 апреля 2005 г. были неопределенными, Европейский Суд вынужден заключить, что в течение этого периода заявитель был лишен свободы произвольно.

167. С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей с 5 по 8 апреля 2005 г.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

168. В своей первоначальной жалобе заявитель со ссылкой на подпункты "b" и "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции обращал внимание на отказ Куйбышевского районного суда в замене его защитника на заседании 5 мая 2005 г. В своих объяснениях от 1 ноября 2007 г. о приемлемости и существе жалобы он на основании пункта 4 статьи 5 Конвенции жаловался, что кассационная жалоба на постановление от 26 апреля 2005 г. была рассмотрена 4 апреля 2007 г.

169. С учетом всех представленных ему материалов и поскольку жалоба относится к его юрисдикции, Европейский Суд полагает, что доводы заявителя не обнаруживают признаков нарушения прав и свобод, установленных в Конвенции или ее протоколах. Отсюда следует, что жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в значении пунктов 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

170. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

171. Заявитель требовал 150 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

172. Власти Российской Федерации возражали, что это требование чрезмерно и что установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией.

173. Европейский Суд отмечает, что он установил несколько нарушений Конвенции. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и чувство неудовлетворенности заявителя не могут быть компенсированы только установлением факта нарушения. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 27 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

174. Заявитель требовал в общей сложности 350 000 рублей (10 091 евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, которые он понес в национальных судах и в Европейском Суде. Он предоставил счета, подтверждающие, что эти суммы должны быть уплачены адвокату. Заявитель также требовал возмещения расходов на переводчика в связи с его перепиской с Европейским Судом; однако он не представил никаких доказательств того, что эти расходы он действительно понес.

175. Власти Российской Федерации настаивали, что требуемые суммы являются чрезмерными и что эта часть требований не подтверждена достаточными доказательствами.

176. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая информацию, находящуюся в его распоряжении, и вышеизложенные критерии, Европейский Суд полагает обоснованным присудить сумму в 10 091 евро в качестве компенсации всех видов расходов.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

177. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу на нарушение статьи 3 Конвенции в части одиночного содержания заявителя и отсутствия адекватной медицинской помощи, доступной ему в следственном изоляторе ИЗ-47/1, а также на нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания его под стражей с 5 по 8 апреля 2005 г. приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части одиночного содержания заявителя;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части отсутствия адекватной медицинской помощи, доступной заявителю в период его содержания под стражей;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей с 5 по 8 апреля 2005 г.;

5) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю 27 000 евро (двадцать семь тысяч евро), а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда, а также 10 091 евро (десять тысяч девяносто один евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 14 октября 2010 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре ВАМПАШ Заместитель Секретаря Секции Суда

Христос РОЗАКИС Председатель Палаты Суда