Определение СК по гражданским делам Ленинградского областного суда от 28 мая 2014 г. по делу N 33-2021/2014

Судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда в составе:

председательствующего Герман М.В.

судей Алексеевой Г.Ю. и Свирской О.Д.

при секретаре Шацких С.Г.

рассмотрела в судебном заседании дело по апелляционной жалобе Костюкевич И.Ф. на решение Всеволожского городского суда Ленинградской области от 25 февраля 2014 года, которым Костюкевич И.Ф. отказано в удовлетворении исковых требований к Черкасовой Д. Е. , Черкасовой В. Ф. о признании недействительными доверенности и договора дарения, применении последствий недействительности сделок, признании права собственности на квартиру в порядке наследования по закону.

Заслушав доклад судьи Ленинградского областного суда Герман М.В., объяснения представителя Костюкевич И.И.- Жилинской В.В., представителя Черкасовой В.Ф.- Зайцева АБ., судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда

УСТАНОВИЛА:

Костюкевич И.Ф. обратилась в суд с иском к Черкасовой Д.Е. , Черкасовой В.Ф. , в котором после уточнения и дополнения исковых требований в порядке ст. 39 ГПК РФ просила признать недействительной выданную Н.П. и удостоверенную нотариусом Н.И. ДД.ММ.ГГГГ доверенность на дарение квартиры, расположенной по адресу: "адрес" , признать недействительным заключенный между Н.П. и Черкасовой Д.Е. договор дарения указанной квартиры, признать за истицей право собственности на квартиру в порядке наследования.

В обоснование исковых требований Костюкевич И.Ф. указала, что является наследницей по закону после матери- Н.П. При жизни Н.П. выдала на имя Черкасовой В.Ф. доверенность, на основании которой Черкасова В.Ф. , действуя от имени Н.П. , заключила с Черкасовой Д.Е. договор дарения вышеуказанной квартиры. В момент совершения данных сделок ее мать Н.П. не понимала значения своих действий и не могла руководить ими, так как "данные изъяты" . Заключением экспертизы установлено, что Н.П. не способна понимать значение своих действий и руководить ими. Решением Всеволожского городского суда Ленинградской области от 27 мая 2010 года Н.П. признана недееспособной. ДД.ММ.ГГГГ над Н.П. установлена опека, истица назначена опекуном, все время ухаживала за ней, добросовестно выполняла свои опекунские обязанности. ДД.ММ.ГГГГ Н.П. умерла. Об отчуждении квартиры истице стало известно при оформлении наследственных прав ДД.ММ.ГГГГ из содержания выписки из ЕГРП. По мнению истицы, доверенность, выданная Н.П. , а также договор дарения квартиры, являются недействительными как совершенные лицом, не способным понимать значение своих действий и руководить ими. Кроме того, просила признать доверенность недействительной в связи с тем, что доверенность подписана не самой Н.П. , а иным лицом.

Ответчики Черкасова Д.Е. , Черкасова В.Ф. иск не признали. Заявили о пропуске истицей годичного срока исковой давности для оспаривания сделок.

Всеволожским городским судом постановлено указанное решение, которым Костюкевич И.Ф. отказано в удовлетворении исковых требований.

В апелляционной жалобе Костюкевич И.Ф. просит решение суда первой инстанции отменить, вынести решение об удовлетворении исковых требований в полном объеме. В обоснование жалобы указала, что при вынесении решения судом были грубо нарушены нормы процессуального права. Представителем ответчицы в предварительном судебном заседании было заявлено о применении исковой давности, суд отказал в применении этого срока, полагая, что он не пропущен. Однако в решении суд делает противоположный вывод. Указание суда об отсутствии нарушений правил производства судебных экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях не соответствует действительности. В заключении указано, что Н.П. при жизни на учете у психиатра не состояла, но в материалах дела имеется осмотр врача-психиатра, в соответствие с которым Н.П. не может понимать значение своих действий и руководить ими. Н.П. состояла на учете с ДД.ММ.ГГГГ , была признана недееспособной. Однако экспертами лишь перечислены заболевания, указанные в медицинской карте Н.П. , без развернутого клинико-функционального диагноза, основные синдромы, ограничивающие жизнедеятельность данного больного, их стойкость и степень выраженности. В заключении экспертизы отсутствуют ссылки на научные и практические данные. Данное заключение противоречит заключению того же экспертного учреждения от ДД.ММ.ГГГГ , но в назначении повторной экспертизы истице было необоснованно отказано. Истицей была представлена рецензия на заключение судебно-психиатрической экспертизы, в которой врач-психиатр, эксперт, с 15 летним стажем работы, указал на все ошибки заключения, на неправомерность выводов согласно сведениям, имеющимся в медицинской документации больной. Но суд необоснованно исключил представленную рецензию на заключение судебно-психиатрической экспертизы. Несмотря на то, что в материалах дела имеется решение о признании Н.П. недееспособной, суд его не прочитал и сделал необоснованный вывод о том, что Н.П. вообще никогда не страдала психическими заболеваниями, всегда отдавала отчет своим действиям и понимала их значение. Таким образом, судом при вынесении решения допущены нарушения норм процессуального права, установлены обстоятельства, которые прямо противоречат имеющимся в материалах дела доказательствам о том, что Н.П. всегда понимала значение своих действий и руководила ими, несмотря на признание ее недееспособной судом.

Проверив дело, обсудив доводы апелляционной жалобы, судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда приходит к следующему.

Судом установлено и из материалов дела следует, что Н.П. являлась собственником "данные изъяты" квартиры общей площадью "данные изъяты" м 2 , расположенной по адресу: "адрес" , в которой проживала до дня смерти.

ДД.ММ.ГГГГ в указанной квартире нотариусом Всеволожского нотариального округа Ленинградской области Н.Н. удостоверена доверенность, реестровый номер N , согласно которой Н.П. уполномочила Черкасову В.Ф. вести дело по оформлению ее наследственных прав на имущество, оставшееся после смерти Ф.Ф. , а также управлять и распоряжаться всем ее имуществом, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно не находилось, в соответствии с этим заключать все разрешенные законом сделки, в том числе подарить Черкасовой Д.Е. квартиру, находящуюся по адресу: "адрес" , определяя во всех случаях суммы, сроки и другие условия по своему усмотрению, а также с правом получать причитающееся Н.П. имущество и деньги, в том числе пенсию.

На основании указанной доверенности Черкасова В.Ф. ДД.ММ.ГГГГ заключила с Черкасовой Д.Е. договор дарения квартиры, на основании которого ДД.ММ.ГГГГ зарегистрировано право собственности Черкасовой Д.Е.

Решением Всеволожского городского суда Ленинградской области от 27 мая 2010 года, вступившим в законную силу 8 июня 2010 года, удовлетворено заявление Костюкевич И.Ф. о признании ее матери Н.П. недееспособной.

Постановлением МО "Всеволожский муниципальный район" Ленинградской области от ДД.ММ.ГГГГ N установлена опека над недееспособной Н.П. , ее опекуном назначена Костюкевич И.Ф. , являющаяся истицей по настоящему делу.

ДД.ММ.ГГГГ Н.П. умерла.

Наследниками Н.П. первой очереди по закону в силу п. 1 ст. 1142 ГК РФ являются ее дочери- Костюкевич И.Ф. и Черкасова В.Ф.

Истица приняла наследство путем подачи заявления нотариусу в установленный законом шестимесячный срок.

Доверенность от ДД.ММ.ГГГГ , выданная Н.П. на имя своей дочери Черкасовой В.Ф. , является односторонней сделкой.

В соответствии с ч. 1, 2 ст. 166 ГК РФ сделка недействительна по основаниям, установленным настоящим Кодексом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка). Требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено лицами, указанными в настоящем Кодексе.

В обоснование недействительности доверенности истица указывает на то, что ее мать Н.П. , выдавая доверенность, не понимала значения своих действий и не могла руководить ими.

Согласно п. 1 ст. 177 ГК РФ, сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.

Н.П. на дату выдачи доверенности от ДД.ММ.ГГГГ обладала дееспособностью в полном объеме, на учете в психоневрологическом диспансере не состояла, в психиатрических больницах не лечилась.

Согласно ответам ФГУП "Почта Россия" от ДД.ММ.ГГГГ и от ДД.ММ.ГГГГ , полученным по запросу суда, ДД.ММ.ГГГГ , ДД.ММ.ГГГГ , ДД.ММ.ГГГГ , ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ выплата пенсии произведена Н.П. , в остальное время выплата произведена Черкасовой В.Ф. по доверенности N от ДД.ММ.ГГГГ . Всеволожский почтамт не располагает сведениями о недееспособности Н.П.

Из полученных судом первой инстанции показаний свидетеля З.А. - соседки Н.П. , следует, что свидетель работает почтальоном, знает Н.П. с "данные изъяты" года. В "данные изъяты" году в течение "данные изъяты" она приносила пенсию Н.П. на дом, деньги отдавала только ей, Н.П. пересчитывала их, была общительна, спрашивала, из каких частей состоит пенсия, следила за ее размером и прибавками. Говорила Н.П. внятно и разборчиво. Она знала, что пенсию за нее получает по доверенности ее дочь Черкасова В.Ф. Н.П. любила свою внучку Д. , Д. фактически осуществляла уход за ней и жила с ней.

Свидетель Г.В. , врач-терапевт, наблюдавшая Н.П. с "данные изъяты" года, показала суду, что Н.П. до дня своей смерти психическими заболеваниями не страдала, была адекватна. Признаков слабоумия у нее не было. Диагноз " "данные изъяты" " ей не ставился и в медкарте он не прописан. Данный диагноз ставится только на основании обследования комиссией ВТЭК после компьютерной томографии, а Н.П. такое обследование не проводили. В период с "данные изъяты" года по "данные изъяты" год Н.П. говорила внятно и понятно. По своему психическому состоянию и мыслительным функциям она способна была самостоятельно себя обслуживать в быту, решать бытовые и иные имущественные вопросы. Нуждаемость Н.П. в постороннем уходе была связана только с нарушениями ее "данные изъяты" . К лечению Н.П. относилась положительно, при проведении лечения проблем с ней не возникало, все прописанные лекарства она хранила на своей тумбочке, принимала их самостоятельно, а во время осмотра правильно их называла и правильно воспроизводила, как их нужно принимать. О том, что Н.П. была признана недееспособной и что ее дочь является ее опекуном, свидетель не знала. Также свидетелю ничего не было известно о том, что Н.П. осматривал психиатр.

Свидетель М.А. подтвердила подлинность своей подписи и записей в письме от ДД.ММ.ГГГГ , в котором она указала, что при контакте с Н.П. она не обнаруживала признаков психического расстройства, оснований для назначения ей консультаций с психиатром, в том числе, в период с "данные изъяты" года по дату смерти ДД.ММ.ГГГГ , не возникло.

Свидетель К. , участковая медсестра, пояснила, что знакома с Н.П. с "данные изъяты" года, когда у той случился "данные изъяты" . Поначалу Н.П. была тяжелой пациенткой, но острый период прошел к "данные изъяты" году. Свидетель делала "данные изъяты" на дому, "данные изъяты" , иногда делала "данные изъяты" , "данные изъяты" , общалась, выслушивала ее жалобы на жизнь. Н.П. всегда нормально говорила с ней, задавала вопросы, рассказывала о своей жизни. Периодов, когда она не узнавала кого-то, неадекватно себя вела, не было, бредовых идей она не высказывала, на учете у психиатра не состояла. В "данные изъяты" году она делала Н.П. "данные изъяты" , об ее недееспособности ничего не знала. Нарушениями "данные изъяты" Н.П. не страдала, сама себя обслуживала. С поведением у нее все было хорошо, она понимала все, что происходило, была абсолютно адекватна. Н.П. говорила ей, что квартиру отдала внучке.

Судом не установлено оснований не доверять показаниям указанных свидетелей, поскольку их показания последовательны, непротиворечивы, свидетели не заинтересованы в исходе дела, не связаны со сторонами родственными или дружескими отношениями. При этом свидетели М.А. и К. по характеру своей работы длительное время наблюдали Н.П. до и после совершения оспариваемых сделок, имеют профессиональный опыт, позволяющий оценить состояние пациента, их показания полностью согласуются с записями в медицинской карте Н.П. о состоянии ее здоровья. Сведения об обстоятельствах, дающих основания полагать, что Н.П. не понимала значения своих действий и не могла руководить ими в момент выдачи доверенности и заключения договора дарения квартиры, в показаниях данных свидетелей отсутствуют.

Свидетель С.В. - невролог, показала, что Н.П. в "данные изъяты" году была "данные изъяты" , страдала "данные изъяты" , у нее была "данные изъяты" , "данные изъяты" , "данные изъяты" , затем на фоне этих заболеваний она получила "данные изъяты" , "данные изъяты" , "данные изъяты" . "данные изъяты" у Н.П. была "данные изъяты" . "данные изъяты" сторона полностью "данные изъяты" . Она была "данные изъяты" , не "данные изъяты" . Она не знала, "данные изъяты" . У нее была "данные изъяты" . У нее было "данные изъяты" , с "данные изъяты" года находилась в "данные изъяты" . Что происходит вокруг нее, она "данные изъяты" , что к ней приходит врач, она "данные изъяты" , была "данные изъяты" . Отказывалась разговаривать. Речь у нее была "данные изъяты" . Могла только "данные изъяты" . Также отвечала, "данные изъяты" или "данные изъяты" . Была "данные изъяты" . На вопросы не отвечала. Жалобы в медкарте записывались со слов дочери. Неактивность "данные изъяты" была ярко выражена. Врач-психиатр ей был не нужен, так как у нее были "данные изъяты" , в его консультациях она не нуждалась. В период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ Н.П. она не осматривала. О том, что Н.П. осматривал врач-психиатр, она не знала, ей никто об этом не говорил. Никаких бредовых идей от Н.П. она не слышала.

Суд первой инстанции обоснованно критически оценил показания указанного свидетеля, поскольку они не подтверждаются собственными записями свидетеля в медицинской карте Н.П. После "данные изъяты" , случившегося ДД.ММ.ГГГГ , Н.П. осматривалась неврологом на дому 7 раз ( ДД.ММ.ГГГГ , ДД.ММ.ГГГГ , ДД.ММ.ГГГГ , ДД.ММ.ГГГГ , ДД.ММ.ГГГГ , ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ ). В указанные даты записей о том, что Н.П. была неадекватна, и о тех симптомах, которые свидетель изложила в своих показаниях, не имеется.

Не приводится описания такого состояния у Н.П. и в медицинской документации врача-психиатра ЛОПНД от ДД.ММ.ГГГГ , где отмечено, что Н.П. в момент осмотра контакту доступна, ориентирована в собственной личности и в окружающем, обманов восприятия на момент осмотра не обнаруживает.

Согласно амбулаторной карте Н.П. после ДД.ММ.ГГГГ осматривалась неврологом С.Ф. только один раз, а именно: ДД.ММ.ГГГГ . Доказательств того, что в момент ее осмотра неврологом ДД.ММ.ГГГГ и после этого Н.П. обнаруживала признаки каких-либо психических расстройств, требующих консультаций с психиатром, а также того, что таковые назначались и проводились, в деле не имеется.

С учетом установленных обстоятельств суде первой инстанции правильно указал, что тяжесть перенесенных Н.П. "данные изъяты" и "данные изъяты" заболеваний сама по себе не свидетельствуют о том, что она не могла правильно воспринимать окружающую действительность, существо подписанной ею доверенности от ДД.ММ.ГГГГ и правильно выражать свою волю.

При выдаче доверенности Черкасовой В.Ф. на ведение наследственного дела, получение пенсии и дарение квартиры, личность Н.П. была установлена нотариусом, ее дееспособность проверена, то есть она не обнаруживала странностей поведения, вела себя соответственно ситуации, в которой находилась, ее осознание совершаемого действия не вызвало сомнений у нотариуса.

По ходатайству истицы была назначена посмертная судебно-психиатрическая экспертиза, согласно заключению которой от ДД.ММ.ГГГГ N , экспертное заключение о наличии или отсутствии у Н.П. хронического психического расстройства, достигающего слабоумия, в юридически значимый период, а именно ДД.ММ.ГГГГ , может носить лишь предположительный, вероятностный характер, так как достаточных свидетельств в пользу такого расстройства в материалах дела не содержится. В связи с отсутствием достаточных объективных данных о психическом состоянии Н.П. в юридически значимый период, решить экспертные вопросы не представляется возможным. Для решения экспертного вопроса по существу необходимо представить оригинал истории болезни из стационара "МУЗ Токсово", где подэкспертная в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ впервые была осмотрена психиатром, однако в выписке отсутствуют клинические описания психического состояния.

Эксперт-докладчик И.М. полностью подтвердила указанное заключение, пояснив, что комиссия экспертов, исследовав представленные судом материалы дела и медицинские документы, не смогла ответить на вопрос, могла ли Н.П. понимать значение своих действий и руководить ими на дату ДД.ММ.ГГГГ , так как отсутствуют объективные описания психической сферы Н.П. В медицинской документации не дано описание, в чем именно выражается "данные изъяты" , отсутствует клиническое описание интеллектуально-психических расстройств, не указана степень снижения памяти и интеллекта. Диагноз " "данные изъяты" ", поставленный врачом-психиатром при однократном осмотре Н.П. на дому, недостаточно обоснован. При производстве экспертизы эксперты исходят из презумпции того, что человек изначально является здоровым. Эксперт дала пояснения по всем вопросам, возникшим у представителя истицы и ответчицы.

Ходатайств об истребовании оригинала истории болезни из стационара "МУЗ Токсово", где Н.П. в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ впервые была осмотрена психиатром, сторонами не заявлялось.

В соответствии с п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 года N 23 "О судебном решении" заключение эксперта, равно как и другие доказательства по делу не являются исключительными средствами доказывания и должны оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами (ст. 67, ч. 3 ст. 86 ГПК РФ).

Суд оценивает экспертное заключение с точки зрения соблюдения процессуального порядка назначения экспертизы, соблюдения процессуальных прав лиц, участвующих в деле, соответствия заключения поставленным вопросам, его полноты, обоснованности и достоверности в сопоставлении с другими доказательствами по делу.

Заключение комиссии судебно-психиатрических экспертов ГКУЗ ЛОПНД от ДД.ММ.ГГГГ N составлено в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 86 ГПК РФ, в распоряжение экспертов были предоставлены все имеющиеся в материалах дела доказательства, которые им учитывались, что следует из текста заключения. Данное заключение подготовлено компетентными специалистами в соответствующей области медицины, которым были разъяснены их права и обязанности, предусмотренные ст. 85 ГПК РФ, и которые в установленном порядке предупреждены об уголовной ответственности. Выводы экспертов основаны на материалах гражданского дела, а также на первичной медицинской документации Н.П. Суд первой инстанции правильно исходил из того, что сомнений в правильности и обоснованности заключения экспертной комиссии не имеется, оно в полном объеме соответствует требованиям статей 55, 59-60 ГПК РФ.

Нарушений Закона РФ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" в ходе производства экспертизы не имеется.

Организация и проведение судебно-психиатрических экспертиз регулируется Инструкцией об организации производства судебно- психиатрических экспертиз в отделениях судебно-психиатрических учреждений, утвержденной Приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 30 мая 2005 года N 370.

Заключение комиссии судебно-психиатрических экспертов ГКУЗ ЛОПНД от ДД.ММ.ГГГГ N соответствует требованиям Инструкции.

Согласно п. 2 ст. 87 ГПК РФ основаниями для назначения по делу повторной экспертизы являются: сомнения в правильности или обоснованности ранее данного заключения, наличие противоречий в заключениях нескольких экспертов.

Письменное ходатайство представителя истицы о назначении повторной экспертизы не содержит каких-либо обстоятельств, указывающих на недостоверность проведенной экспертизы, либо ставящих под сомнение ее выводы, в судебном заседании представитель истицы несогласие с имеющимся заключением не мотивировала.

Принимая во внимание, что каких-либо сомнений в правильности, компетентности или обоснованности экспертного заключения от ДД.ММ.ГГГГ N не имеется, суд обоснованно не усмотрел оснований для назначения по делу повторной экспертизы.

В подтверждение факта психического заболевания Н.П. , которое, по мнению стороны истицы, имеет место и могло повлиять на достоверность и объективность заключения комиссии судебно- психиатрических экспертов ГКУЗ ЛОПНД от ДД.ММ.ГГГГ N , представитель истицы представила заключение специалиста психиатра Санкт-Петербургского ГУЗ "Городская психиатрическая больница N 6" от ДД.ММ.ГГГГ , полученного по запросу адвоката. При этом представитель истицы не обосновала законность получения указанного заключения специалиста (ч. 2 ст. 55 ГПК РФ) с точки зрения соблюдения требований ст. 23 Конституции РФ, ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации "Об охране здоровья граждан", а также ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании", согласно которым сведения о состоянии психического здоровья являются врачебной тайной и охраняются законом.

Поэтому суд обоснованно указал, что не вправе устанавливать какие-либо обстоятельства на основании вышеуказанного заключения и включать его в совокупность подлежащих оценке доказательств по делу.

Довод истицы о том, что согласно медкарте в "данные изъяты" году Н.П. был установлен диагноз " "данные изъяты" ", несостоятелен поскольку за "данные изъяты" год в медкарте Н.П. имеется только одна запись терапевта Г.В. от ДД.ММ.ГГГГ , которая указанного диагноза не ставила.

Суд также правильно указал, что ссылки истицы на решение Всеволожского городского суда Ленинградской области от 27 мая 2010 года по гражданскому делу N 2-2697/10 о признании Н.П. недееспособной не является основанием к признанию спорных сделок недействительным, так как оно вступило в законную силу лишь ДД.ММ.ГГГГ , тогда как доверенность Н.П. выдана ДД.ММ.ГГГГ , а сделка дарения была совершена ДД.ММ.ГГГГ , когда Н.П. не была лишена дееспособности.

Выводы в заключении проведенной в рамках указанного выше гражданского дела заочной судебно-психиатрической экспертизы от ДД.ММ.ГГГГ N о том, что Н.П. "данные изъяты" , не являются доказательством того, что Н.П. находилась в таком состоянии в на дату выдачи доверенности от ДД.ММ.ГГГГ и в момент заключения договора дарения ДД.ММ.ГГГГ .

При этом не опровергнуты доводы ответчиков о том, что ни лично Н.П. , ни ее дочь Черкасова В.Ф. , а также Черкасова Д.Е. , фактически осуществлявшая за ней каждодневный уход, психиатра для осмотра не вызывали и не были поставлены в известность о его визите. В консультациях психиатра Н.П. не нуждалась, никакого лечения как больной с диагнозом " "данные изъяты" " она не получала.

Судом правильно указано, что запись в медкарте амбулаторного больного Н.П. : "Согласна на освидетельствование на дому", не является надлежащим доказательством дачи согласия Н.П. на психиатрическое освидетельствование (профосмотр), поскольку слово "психиатрическое" в нем отсутствует, а также не указана дата выполнения данной записи.

Поскольку достоверно не доказано, что Н.П. давала согласие на проведение психиатрического освидетельствования, его проведение было исключено. Судом первой инстанции сделан правильный вывод о том, что данные осмотра психиатра от ДД.ММ.ГГГГ получены с нарушением п. 2 и 3 ст. 23 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании", в связи с чем не являются допустимыми доказательствами по настоящему делу.

Таким образом, в ходе исследования доказательств судом не было установлено обстоятельств, достоверно свидетельствующих о том, что Н.П. на момент выдачи доверенности от ДД.ММ.ГГГГ не была способна понимать значение своих действий и руководить ими, и что данная доверенность была удостоверена нотариусом Н.Н. в нарушение требований закона.

В соответствии со ст. 56 ГПК РФ, содержание которой следует рассматривать в контексте положений ч. 3 ст. 123 Конституции РФ и ст. 12 ГПК РФ, закрепляющих принципы состязательности гражданского судопроизводства и принципа равноправия сторон, каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. Бремя доказывания обстоятельств, предусмотренных ч. 1 ст. 177 ГК РФ, лежит на истце и является ее обязанностью в силу положений ст. 56 ГПК РФ.

С учетом изложенного, заключение посмертной судебно-психиатрической экспертизы ГКУЗ ЛОПНД от ДД.ММ.ГГГГ N правильно оценено судом первой инстанции в совокупности с другими доказательствами по делу. Суд пришел к обоснованному выводу о том, что Н.П. в момент выдачи доверенности ДД.ММ.ГГГГ находилась в состоянии, препятствующем ей понимать значение своих действий и руководить ими, не нашли своего подтверждения в процессе рассмотрения дела, поэтому оснований для признания указанной доверенности недействительной по п. 1 ст. 177 ГК РФ, не имеется.

Исковые требования о признании недействительным договора дарения квартиры, заключенного ДД.ММ.ГГГГ , применении последствий недействительности сделки, признании права собственности на квартиру за истицей также не подлежат удовлетворению, так как являются производными от искового требования о признании недействительной доверенности от ДД.ММ.ГГГГ , в удовлетворении которого судом отказано.

Довод о том, что Н.П. не подписывала доверенность от ДД.ММ.ГГГГ , также не нашел своего подтверждения в ходе рассмотрения дела. Согласно тексту доверенности от ДД.ММ.ГГГГ , ее подписала Н.П. в присутствии нотариуса в квартире по месту проживания. Доказательств, отвечающих требованиям относимости и допустимости, в подтверждение того, что оспариваемые сделки совершены Н.П. при таких обстоятельствах, которые влекут их ничтожность или являются основаниями для признания сделок недействительными, истицей не представлено.

Судебная коллегия также находит обоснованными выводы суда о применении к требованиям истицы исковой давности.

Согласно пункту 73 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 года N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" наследники вправе обратиться в суд после смерти наследодателя с иском о признании недействительной совершенной им сделки, в том числе по основаниям, предусмотренным ст. 177 ГК РФ, если наследодатель эту сделку при жизни не оспаривал, что не влечет изменения сроков исковой давности, а также порядка их исчисления.

Вопрос о начале течения срока исковой давности по требованиям об оспоримости сделки разрешается судом исходя из конкретных обстоятельств дела и с учетом того, когда наследодатель узнал или должен был узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.

Согласно п. 1 ст. 177, п. 1 ст. 110 ГК РФ с иском о признании оспоримой сделки недействительной может гражданин, совершивший сделку, или правопреемник этого гражданина, в частности наследник, но после смерти наследодателя и в пределах срока исковой давности, установленного п. 2 ст. 181 ГПК РФ и составляющего один год.

Судом первой инстанции правильно указано, что начало течения срока исковой давности по настоящему иску следует исчислять с ДД.ММ.ГГГГ , когда Н.П. , которая, как установлено судом, понимала значение своих действий и могла руководить ими, выдала оспариваемую доверенность и не оспаривала ее в дальнейшем.

С момента вступления 8 июня 2010 года в законную силу решения Всеволожского городского суда Ленинградской области по гражданскому делу N 2-2697/10 Н.П. являлась недееспособной, то есть, не обладала гражданской процессуальной дееспособностью. Однако с ДД.ММ.ГГГГ Костюкевич И.Ф. , назначенная опекуном Н.П. , являлась в силу ст. 52 ГПК РФ ее законным представителем. При этом обстоятельств, препятствующих опекуну оспорить доверенность, судом не установлено.

Довод Костюкевич И.Ф. о том, что об отчуждении квартиры ей стало известно только ДД.ММ.ГГГГ из содержания выписки из ЕГРЮЛ, суд обоснованно счел несостоятельным.

В силу ст. 18 Закона РФ "Об опеке и попечительстве" опекун обязан осуществлять охрану имущества подопечного, для чего необходимо принять имущество на хранение. Таким образом, при надлежащем исполнении обязанностей опекуна Костюкевич И.Ф. не могла не знать о том, что квартира выбыла из собственности Н.П. При этом сведения, содержащиеся в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним, являются открытыми и общедоступными.

Пунктом 4 ст. 18 Закона РФ "Об опеке и попечительстве" предусмотрено, что при необходимости, если этого требуют интересы подопечного, опекун незамедлительно обязан предъявить в суд иск об истребовании имущества подопечного из чужого незаконного владения или принять меры по защите имущественных прав подопечного.

Таким образом, срок исковой давности для восстановления имущественных прав Н.П. истек более чем за год до ее смерти, поэтому истица как наследник обратилась с иском о признании сделок недействительными за пределами срока исковой давности.

При таких обстоятельствах суд правильно применил последствия пропуска срока исковой давности, о применении которого было заявлено представителем ответчицы.

Довод апелляционной жалобы о нарушении процессуального законодательства при разрешении вопроса о применении исковой давности несостоятелен. Суд действительно оказал в удовлетворении ходатайства о применении исковой давности, однако указанное ходатайство было заявлено повторно после исследования всех имеющихся в деле доказательств и разрешено судом при вынесении решения.

При взыскании расходов по оплате услуг представителя судом правильно оценена соотносимость расходов с объектом судебной защиты и соблюден баланс процессуальных прав и обязанностей сторон.

Судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда находит, что доводы апелляционной жалобы правовых оснований к отмене решения суда не содержат, основаны на неправильном толковании норм материального и процессуального права, по существу сводятся к изложению обстоятельств, являвшихся предметом исследования и оценки суда первой инстанции.

Суд первой инстанции правильно определил юридически значимые для дела обстоятельства, оценил представленные доказательства в их совокупности по правилам ст. 67 ГПК РФ, и постановил решение в соответствии с нормами материального права, регулирующими спорные правоотношения, при точном соблюдении требований гражданского процессуального законодательства.

Ссылок на какие-либо процессуальные нарушения, являющиеся безусловным основанием для отмены правильного по существу решения суда, апелляционная жалоба не содержит. В силу ст. 327.1 ГПК РФ судебной коллегией проверена законность и обоснованность решения суда первой инстанции в пределах доводов, изложенных в апелляционных жалобе.

На основании изложенного, руководствуясь статьями 328, 329, 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда

ОПРЕДЕЛИЛА:

решение Всеволожского городского суда Ленинградской области от 25 февраля 2014 года оставить без изменения, апелляционную жалобу Костюкевич И.Ф. - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи

Судья Водопьянова О.А.