Решение Ивановского областного суда от 28 августа 2015 г. по делу N 12-115/2015

Судья Ивановского областного суда Матвеев Н.А.,

рассмотрев в открытом судебном заседании жалобу

Л. на постановление судьи Октябрьского районного суда г.Иваново от 20 июля 2015 года,

УСТАНОВИЛ:

Постановлением судьи Октябрьского районного суда г.Иваново от 20 июля 2015 года Л. был подвергнут административному наказанию в виде штрафа в размере 5000 рублей за совершение административного правонарушения, предусмотренного ч.1 ст.12.24 КоАП РФ.

Л. был признан виновным в том, что 21 ноября 2014 года он, управляя автомобилем ""1 ... "", при движении по второстепенной дороге ул.Мархлевского г.Иваново (со стороны ул.Зверева), в нарушение требований п.1.3, 1.5, 13.9 Правил дорожного движения (далее ПДД РФ) не уступил дорогу автомобилю ""2 ... "" под управлением Г., движущемуся по главной дороге ул.Кузнецова г.Иваново, что привело к столкновению транспортных средств, в результате которого Г. получила телесные повреждения, повлекшие легкий вред здоровью.

Не согласившись с постановлением судьи, Л. обжаловал его в Ивановский областной суд, указав в жалобе, что данное постановление является незаконным и подлежит отмене, поскольку 16 июля 2015 года суд без законных на то оснований рассмотрел дело и постановил решение в его отсутствие и отсутствие его защитника К., чем фактически лишил его права на судебную защиту. Однако 16 июля суду были предоставлены документы, подтверждающие уважительность причин отсутствия указанных лиц в связи с нахождением в медицинском учреждении. При этом ранее он заявил ходатайство об участии в деле как защитника Я., так и защитника К. Однако судья, в том числе посредством направления запроса в медицинское учреждение, установив факт его нахождения в медицинском учреждении, рассмотрел дело в его отсутствие.

Кроме того Л. в своей жалобе указывает на допущенные судом нарушения требований ст.ст. 24.1 и 26.11 КоАП РФ, поскольку:

- он нарушений ПДД РФ не допускал, доказательств того, что причиной ДТП явилась его невнимательность и крайняя небрежность, суду не представлено;

- между показаниями лиц, допрошенных по ходатайству Г., имеют место существенные противоречия, в том числе в части достоверности сведений, отображенных на схеме места ДТП и в протоколах.

В ходе судебного заседания, Л. и его защитник С. заявленную жалобу поддержали по всем изложенным доводам, представив в устной и письменной форме дополнения.

В части описания механизма ДТП и определения места столкновения автомобиля, Л. и его защитник С. приводят свое описание механизма ДТП. Как утверждает Л., автомобиль ""2 ... "" белого цвета двигался к указанному перекрестку со скоростью от 70 км/ч (из объяснений водителя Г.) до 90 км/ч. (по результатам производства по делу), а автомобиль ""1 ... "" черного цвета подъезжал к перекрестку со скоростью около 15-20 км/ч: быстрее не позволяет плохое состояние дорожного покрытия. Он начал проезд перекрестка после остановки, со скоростью 5-10 км/ч без использования педали акселератора, убедившись, что едущие слева по главной дороге автомобили его пропускают. Движущийся по главной дороге на большой скорости автомобиль ""2 ... "" он увидел при подъезде к середине перекрестка. Автомобиль ""2 ... "" на большой скорости пересекал пешеходный переход, объезжая пешеходов и автомобиль за переходом, резко сместился влево под острым углом в сторону сплошной разделительной полосы и автомобиля "1 ... ", при этом пересек сплошную полосу и оказался на встречной для него полосе движения. После столкновения автомобиль ""1 ... "" двигался по инерции около 4 метров вперед и чуть влево и остановился. Автомобиль ""2 ... "" на 0,7-1,0 метра отскочил назад и развернулся на 40-50 градусов по часовой стрелке от направления его движения в момент столкновения, его передняя часть находится на встречной полосе за сплошной разделительной линией на 50-80 см. Вопреки указанию О. место столкновения находится на встречной для автомобиля ""2 ... "" полосе движения, на расстоянии около 1,5 метров от разделительной полосы. Это подтверждается местом расположения осколков, осыпи грязи следов с автомобиля ""2 ... "", характером повреждений автомобилей, поскольку удар от столкновения пришелся автомобилю ""1 ... "" в район задней части колесной арки правого переднего крыла. Это обстоятельство подтверждено фотографиями, где отчетливо видны следы торможения автомобиля ""2 ... "", которые исходя из их окончания у колес автомобиля "2 ... " и соответствию расстояния между ними ширине шин и размеру колес данного автомобиля, принадлежат автомобилю Г. Им проводились эксперименты на автомобиле ""2 ... "" для установления длины тормозного пути. Было установлено, что длина тормозного пути от момента нажатия на педаль тормоза до упора и срабатывания системы АБС составила от 12 до 15 метров при скорости 60 км/ч. Из материалов дела, в частности его пояснений и показаний Л., следует, что Г. во время движения разговаривала по телефону и не выполнила предписания дорожных знаков и светофора перед пешеходным переходом.

В части действий участников ДТП и сотрудников правоохранительных органов после столкновения и в ходе производства по делу об административном правонарушении Л. указал, что после столкновения Г. в руках держала мобильный телефон, ремни безопасности на ее автомобиле были не пристегнуты, никаких признаков, указывающих на получение ею травм и ушибов не было. Прибывший на место врач "скорой помощи" сообщил Л., что с Г., все в порядке, она практически не пострадала, и выразил недоумение о причинах вызова скорой помощи, но под влиянием "отца Г.". Потерпевшую увезли в 7-ю городскую клиническую больницу и госпитализировали. На место ДТП прибыл человек, представившийся отцом Г., который таковым на самом деле не является, имеющий необходимые связи в правоохранительных и судебных органах и в подобных ситуациях оказывающий услуги, позволяющие избежать наказания за совершенные ДТП. Указанным лицом оказывалось воздействие на сотрудников ДПС ГИБДД с целью искажения сведений, которые должны быть отражены в документах о ДТП, в том числе протоколе осмотра места ДТП и схемы места правонарушения. Указанное лицо фактически вымогало у Л. так называемые "отступные за ДТП", угрожая привлечением к уголовной ответственности за нанесение тяжких телесных повреждений, поскольку у Г. якобы установлен перелом шейных позвонков. Инспектором О. в результате действий стороны Г. не был наложен арест на автомобиль ""2 ... "", не предпринято никаких мер по фиксации его технического состояния, в результате чего автомобиль был разобран, что лишило экспертов возможности исследовать характер его повреждений.

В части нарушений при составлении протокола осмотра места административного правонарушения и схемы места совершения правонарушения автор жалобы указывает следующее. В данных документах не указаны следы торможения автомобиля ""2 ... "", указывающие направление его движения непосредственно до столкновения, в том числе те, которые прямо видны на фотографиях. Инспектором не указано наличие розлива рабочей жидкости на дорожном полотне под автомобилем ""2 ... "", место осыпи грязи с кузова автомобиля ""1 ... "", что позволяет установить место столкновения. Не проверено состояние и исправность систем торможения и управления автомобилями, приборов освещения и сигнализации, стеклоочистителей. Не указаны повреждения автомобилей, не сделаны фотографии, позволяющие установить характер их повреждений. Кроме того, не отражен износ шин, их рисунок и повреждения колес, не определено и не указано давление в шинах колес, показания спидометра автомобиля ""2 ... "", отсутствие зеленых насаждений, ограничивающих обзор дороги на перекрестке; ФИО лиц, с которых взяты объяснения на месте ДТП, количество фотографий, остановка общественного транспорта, пешеходный переход с разметкой "зебра" и дорожные знаки 1.22 и 5.19.

Протокол осмотра составлен без участия потерпевших и понятых, К1 и К2 не принимали участия в процессуальных действиях, права и обязанности им не разъяснялись, следовательно, они были противоправно привлечены для подписей в качестве понятых, о чем свидетельствуют их показания в судебном заседании 06 июля 2015 года. Протокол осмотра был составлен спустя более 5 часов после происшествия в дежурной части ГИБДД и подписан капитаном Ш., который не был на месте ДТП и не принимал участия в его составлении. Допущенные нарушения свидетельствуют о существенных нарушениях, допущенных при получении указанных доказательств, однако суд необоснованно отнесся критично к показаниям К1 и К2, указав на формальное наличие подписей понятых, чем фактически установил иной порядок получения доказательств. Схема места ДТП была подписана Л. спустя более 5 часов после происшествия, в результате необоснованно затяжных действий сотрудников полиции уже не на месте ДТП, а в кабинете у капитана Ш.

Л. и его защитник указывают на существенные противоречия в показаниях свидетелей и ошибочную оценку свидетельских показаний. В частности, в своих показаниях О.-ву Г. указывает, что в момент столкновения была пристегнута ремнями безопасности, а при опросе врача скорой помощи говорит об обратном. Указания Г. на потерю сознания и рвоту не подтверждаются документами осмотра и медицинского освидетельствования на месте ДТП.

Показания С., исходя из сведений о скорости движения автомобиля С. (40 км/ч) и автомобиля Г. (70-90 км/ч) о расстоянии между его автомобилем и автомобилем Г., является ложным, поскольку скорость удаления автомобиля ""2 ... "" составила бы не менее 10 м/сек. Вывод С. об ударе автомобиля ""2 ... "" в среднюю стойку автомобиля ""1 ... "" опровергается материалам дела, в т.ч. фотографиями. С. к моменту столкновения не мог видеть факта наличия или отсутствия пешеходов на переходе в силу слишком большого расстояния между ним и перекрестком (с учетом скорости удаления 150-200 метров). Из показаний С.невозможно установить, о каком моменте и участке движения идет речь. Утверждение С. о том, что ""1 ... "" остановился только в момент удара, ложно, поскольку в дальнейшем он указывает, что автомобиль ""1 ... "" начал движение, когда ""2 ... "" выехал на пешеходный переход и через 1-3 секунды совершил с ним столкновение, однако, с учетом технических характеристик автомобиля ""1 ... "" остановиться через 1-3 секунды после резкого старта невозможно. Кроме того, данные показания опровергаются типичной картиной столкновения двух движущихся автомобилей, один из которых значительно тяжелее другого. В протоколе об административном правонарушении указаны лишь формальные ссылки на показания свидетелей Д., С., Г., которые не содержат сведений, доказывающих выводы О., или противоречат другим доказательствам по делу.

Судьей необоснованно отвергнуты как показания самого Л., имеющего исключительные характеристики и множество наград, отсутствие фактов привлечения к административной ответственности, так и показания его дочери, видевшей момент столкновения, и Р., в связи с их партнерством. О. не выяснил, при этом, характер их взаимоотношений и безосновательно пришел к выводу о наличии общих интересов.

Считает, что судья необоснованно доверяет показаниям Г., которая ничем положительным себя не зарекомендовала, неоднократно задерживалась за превышение скорости, за проезд на запрещающий сигнал светофора и управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения.

Л. и его защитник считают недопустимым доказательством заключение автотехнической экспертизы в связи с допущенными нарушениями при ее назначении и производстве. При этом указывается, что стороной Г. было оказано противоправное влияние на эксперта К. О назначении экспертизы Л.был извещен только 18 февраля 2015 года, т.е. менее чем за сутки, при этом в данный момент был болен гриппом, что подтверждается выпиской из истории болезни, однако в отложении проведения экспертизы ему было необоснованно отказано. Документы, подтверждающие квалификацию эксперта, в деле отсутствуют. Инспектор О. С.А. в значительной степени исказил фактические обстоятельства дела в пользу Г. в определении от 19 февраля 2015 года и письме от 25 марта 2015 года в адрес эксперта К., чем противоправно повлиял на выводы экспертизы и результат разбирательства по делу. В нарушение требований к производству экспертизы о непосредственности проведения исследований всех требующих установления обстоятельств, экспертом К. не было проведено никаких экспертных исследований, его выводы построены на искаженных сведениях и умозаключениях инспектора О ... В письме от 25 марта 2015 года О. указывает на необходимость рассматривать изложенный им механизм развития ДТП при ответе на поставленные вопросы, что является недопустимым сторонним вмешательством в проведение независимой объективной экспертизы. Его (Л.) доводы, изложенные в материалах дела, наличие существенных противоречий в показаниях свидетелей и исследуемых материалах дела, экспертом во внимание не принимались. Указанный во вступительной части факт выезда автомобиля ""1 ... "" на полосу движения автомобиля ""2 ... "" и установленное место столкновения транспортных средств не подтверждается фактическими обстоятельствами дела, инспектор О. и эксперт К. указанное противоречие не исследовали и объективные выводы не делали.

Эксперт не проверил достоверность сведений, изложенных в объяснениях свидетеля С., но использовал их при проведении экспертизы. Материалы дела, представленные К., не были сшиты, опечатаны и упакованы, перечень предоставляемых документов отсутствует, что не позволяет судить о полноте исследования всех обстоятельств дела. Эксперт оставил без внимания отсутствие фиксации в протоколе осмотра положения рулевого колеса и технического состояния проводки, а также свидетельские показания о скорости движения автомобиля ""2 ... "" и его выезде на нерегулируемый пешеходный переход. Эксперт смог ответить только на два вопроса из поставленных восьми, при этом два ответа не носят однозначного утвердительного характера, а сделаны с условием, что события происходили при обстоятельствах, изложенных О., от ответов на остальные он противоправно уклонился. Эксперт оставил без внимания сведения о том, что автомобиль ""2 ... "" на большой скорости выехал на пешеходный переход и был вынужден объезжать находившихся на нем пешеходов и стоящий за ним автомобиль.

В ходе исследования эксперт К. использует устаревшую справочно-методическую литературу, материалы которой не имеют юридической силы, а описывает существовавшие в 80-х годах 20 века методики и подходы к решению специальных технических задач. Он просит О. предоставить ему автомобили с фактическими повреждениями для осмотра, чего О. выполнить не смог, поскольку не принял необходимых обеспечительных мер, при этом исследовать автомобиль Л. не счел необходимым.

Эксперт не принял во внимание привлечение Л. специалистов экспертной организации для диагностики и составления объективной картины повреждений автомобиля и указанные повреждения не исследовал. Кроме того, эксперт отказался от ответа на вопросы N 6 и 7 в связи с ремонтом автомобиля ""2 ... "", при этом не воспользовался имеющимися фотографиями поврежденных автомобилей и не предпринял попыток получить такие материалы у специалистов организаций, проводивших обследование для установления компенсации по ОСАГО.

К. не принял во внимание движение автомобиля ""2 ... "" с превышением разрешенной скорости движения и невыполнении требований ПДД, предписывающих водителю снизить скорость при проезде нерегулируемого пешеходного перехода до минимально необходимой. Он также не обратил внимания на следы торможения от колес автомобиля ""2 ... "", установленные на фотографиях. При назначении и проведении экспертизы не были учтены данные эксперимента Л. по установлению тормозного пути автомобиля ""2 ... "" при движении на скорости 60 км./ч., данные общедоступных экспериментов по определению тормозного пути в различных условиях, которые показывают величину тормозного пути значительно ниже, чем установлена экспертом.

Расстояние от пешеходного перехода до места столкновения составляет не 25.7 м. а не менее 30 метров, в зависимости от точки отсчета; данные, полученные О., и методики их получения в материалах дела не отражены.

Для ответа на вопрос о наличии у Г. технической возможности предотвратить ДТП эффективнее и достовернее всего следовало запросить у официального дилера длину тормозного остановочного пути для автомобиля ""2 ... "", указав необходимые для этого исходные данные. Также не осуществлялись запросы производителю с целью установления скорости движения по характеру и величине повреждений, полученных при столкновении. Для проведения расчетов эксперт использует необоснованные исходные данные, в частности:

время реакция водителя - 1 сек. без учета дорожной ситуации и наличия пешеходного перехода, который требует повышенного внимания водителя, которые свидетельствуют о необходимости применения минимального показателя - 0,1 сек.;

время запаздывания срабатывания тормозного привода автомобиля ""2 ... "" -0,1 сек., время нарастания замедления автомобиля ""2 ... "" - 0,35 сек. и установившееся замедление автомобиля ""2 ... "" - 6,8 м./сек ничем не обоснованы. Методическая литература, которой пользовался эксперт, издана задолго до производства автомобиля ""2 ... "". Экспертом не был установлен режим работы светофоров в момент ДТП.

Л. и защитник указывают на недопустимость заключения судебно-медицинской экспертизы. При этом указывают, что судебно-медицинская экспертиза назначена определением от 25 декабря 2014 года, то есть спустя месяц после ДТП.

В нарушение требований закона, вопросы экспертизы со стороной Л. не были согласованы, о времени и месте ее проведения он не уведомлялся. Инспектором О. не были предоставлены на экспертизу документы, имеющие значение для установления обстоятельств дела, которые были заведены на Г. при госпитализации в 7-ю ГКБ, в том числе история болезни, статистический талон и др., отражающие состояние потерпевшей в первые дни после ДТП, экспертом М. указанные документы также не были запрошены и исследованы.

Документы, на которые ссылается эксперт М., в материалах дела отсутствуют, что лишает сторону Л. возможности ознакомиться с ними и дать свою оценку.

Экспертом указано, что упаковка, обеспечивающая сохранность документов, и опись документов, представленных на экспертизу, отсутствуют, что является грубым нарушением порядка и правил проведения судебно-медицинской экспертизы, однако эксперт М. противоправно приступил к ее проведению. Экспертиза была начата 29 января, а закончена 13 марта 2015 года, т.е. спустя четыре месяца после ДТП.

Проведенные в больнице медицинские обследования указывают на отсутствие у Г. каких-либо признаков травм тех частей тела, на которые она жалуется.

Диагноз потерпевшей Г., установленный врачами 7-ой ГКБ, основывается только на ее устных жалобах, т.к. в медицинских документах отсутствуют даже указания на ушибы. Через несколько дней после госпитализации Г. на длительное время отлучалась из больницы домой, а впоследствии была выписана из больницы, что свидетельствует об отсутствии каких-либо серьезных травм. Пояснения Г., данные эксперту, о потере сознания и многократной рвоте противоречат обстоятельствам дела. Это подтверждается отсутствием сведений о наличии рвотных масс на месте ДТП, свидетельскими показаниями, показаниями Г., данными сотруднику ГИБДД, в которых она не указывает, на свое плохое самочувствие, медицинскими документами, оформленными врачом СМП и документами 7-й ГКБ, которые не содержат указания на данные симптомы.

Из фотографий автомобиля ""2 ... "" следует, что в момент столкновения сработали подушки безопасности, в том числе на уровне Г. водителя, что говорит о надежной защите от переднего удара.

Эксперт М. в нарушение процессуальных норм не проверил достоверность объяснений Г. о полученных повреждениях в результате ДТП, не сопоставил их с другими доказательствами по делу, что привело к ошибочным выводам экспертизы. Из указанного в заключении эксперта срока давности повреждений следует, что они могли быть получены до ДТП, например, по месту работы Г. в ДЮСШОР г.Иваново. 19 апреля 2015 года Л. направил в адрес О. ходатайство о назначении повторной экспертизы в связи с выявленными фактами грубого нарушения закона, однако тот не принял его во внимание.

Л. и защитником указываются и иные процессуальные нарушения, допущенные при рассмотрении дела. Он (Л.) не был извещен о времени и месте составления протокола об административном правонарушении, телефонным звонком 15 апреля 2015 года не извещался, поскольку в это время находился за пределами территории РФ. Кроме того, права Л. на своевременное извещение о совершаемых процессуальных действиях неоднократно нарушались, поскольку он не был извещен о продлении срока административного расследования от 23 января 2015 года до 4 месяцев, о назначении экспертиз своевременно не уведомлялся, заключения экспертов получил только 17 апреля 2015 года. Судьей было нарушено право привлекаемого к административной ответственности лица на представление доказательств, в частности, отказано в удовлетворении следующих ходатайств: о назначении транспортно-трассологической экспертизы по делу на предмет определения места столкновения автомобилей и их взаимного места расположения перед столкновением (л.д. 122 тома 1, л.д.132 тома 1); о назначении повторной автотехнической экспертизы с целью устранения неполноты, необоснованности и необъективности экспертного заключения К. N3/59 (л.д.123-131 тома 1, л.д.132 тома 1); о вызове потерпевшей - Г. (л.д.58 тома 1,.л.д.17 тома 2); свидетелей П. Из объяснений данных свидетелем С. (л.д.51) Р. (л.д.161 тома 1, л.д.38 тома 2); об истребовании из ПАО "Вымпелком" детализации телефонных соединений, о назначении комплексной трассолого - автотехнической экспертизы (л.д.51-53 тома 2)

. При исследовании материалов дела судья неоднократно допускал лишь частичное оглашение письменных документов, упуская существенные моменты в содержании документов (л.д.20-21). Судом необоснованно отказано в принятии замечаний на протокол судебного заседания, поскольку за 3-5 дней изучить такой объемный протокол не представляется возможным.

Явившимся в судебное заседание Л., его защитнику С.М.А., представителю потерпевшей П.Д.С. и адвокату С.К.А. разъяснены процессуальные права. Отводов заявлено не было.

Л. и его защитником С.М.А. были заявлены ходатайства о допросе потерпевшей Г., свидетелей С., Ш.С.А., К.О.В., П.Е.Г., Р.Ю.Э., в удовлетворении которых отказано, поскольку они заявлялись в суде первой инстанции, и их существо фактически является доводами жалобы Л., которым будет дана оценка в решении. В удовлетворении ходатайств о допросе свидетелей П.А.А. и Р.И.А. судом отказано, поскольку явка в судебное заседание указанных лиц не была обеспечена. Ходатайство могло быть заявлено в первом судебном заседании, таким правом сторона защиты не воспользовалась. Удовлетворение ходатайства приведет к отложению рассмотрения жалобы, что приводит к затягиваю производства по делу и является злоупотреблением правом стороны защиты.

Ходатайства Л. и его защитника С.М.А. об истребовании сведений о допущенных Г. нарушениях ПДД, медицинской карты N 14346 из ГКБ N7 г.Иваново, карты амбулаторного больного Г. из поликлиники N1 г.Иваново, о проведении технического эксперимента оставлены без удовлетворения по мотивам, подробно изложенным в протоколе судебного заседания.

Кроме того, стороной защиты заявлялись ходатайства о назначении повторной автотехнической экспертизы и комплексной трассолого-автотехнической экспертизы. Как пояснила защитник С.М.А. в ходе судебного заседания, в суде первой инстанции стороной защиты заявлялись ходатайства о повторной автотехнической экспертизе, ходатайство о проведении комплексной трассолого-автотехнической экспертизы. В удовлетворении указанных ходатайств отказано, поскольку они были разрешены судом первой инстанции, являются фактически повторными. Законности отказа в удовлетворении ходатайств судом им будет дана оценка в решении.

В удовлетворении ходатайства защитника С.М.А. о проведении повторной судебно-медицинской экспертизы также отказано, поскольку оно связано с допустимостью заключения эксперта. Вопрос о допустимости указанного доказательства подлежит разрешению в решении.

Судом были удовлетворены ходатайства Л. и его защитника С.М.А., представителя потерпевшей адвоката С.К.А. о вызове экспертов К., М. и свидетеля ИДПС ОБ ДПС ГИБДД УМВД РФ по Ивановской области капитана полиции Ш.

Выслушав участников процесса, проверив материалы дела в полном объеме, прихожу к следующим выводам.

Доводы Л. о нарушении судьей его права на защиту тем, что постановление по делу было вынесено в его отсутствие и в отсутствие его защитника К. нахожу не заслуживающими внимания. Как видно из протокола судебного заседания ( т.2, л.д.47) 13 июля 2015 года судьей был объявлен перерыв в судебном заседании на 13 часов 30 минут 16 июля 2015 года, о чем Л. и его защитникам Я. и К. было объявлено. В назначенное время защитник К. не явился. Из материалов дела усматривается, что К. осуществлялись звонки в суд с сообщением о нахождении его на медицинском обследовании. Вместе с тем, документального подтверждения факт болезни защитника и нахождении его на медицинском обследовании не нашел. При таких обстоятельствах судья верно принял решение о продолжении судебного заседания в отсутствие адвоката К.

В соответствии с ч.2 ст.25.1 КоАП РФ дело об административном правонарушении рассматривается с участием лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении. В отсутствие указанного лица дело может быть рассмотрено лишь в случаях, предусмотренных частью 3 статьи 28.6 настоящего Кодекса, либо если имеются данные о надлежащем извещении лица о месте и времени рассмотрения дела и если от лица не поступило ходатайство об отложении рассмотрения дела либо если такое ходатайство оставлено без удовлетворения.

Лицо, в отношении которого возбуждено дело об административном правонарушении, должно добросовестно пользоваться предоставленными ему законом процессуальными правами, не допуская злоупотребления ими.

Как следует из справки врача "Клиники эстетической стоматологии" ХХ., 15 июля 2015 года Л. обратился с зубной болью и был записан на прием к врачу в 13 часов 30 минут 16 июля 2015 года (т.2 л.д.2). Зная о назначении на это же время судебного заседания, Л. не принял мер к обращению за медицинской помощью в другое стоматологическое учреждение.

Кроме того, ходатайство об отложении рассмотрения дела от Л. не поступило. Указанные обстоятельства позволяли судье принять решение о продолжении рассмотрения дела в отсутствие Л.

В соответствии с требованиями ч.1 ст. 12.24 КоАП РФ нарушение Правил дорожного движения или правил эксплуатации транспортного средства, повлекшее причинение легкого вреда здоровью потерпевшего, - влечет наложение административного штрафа в размере от двух тысяч пятисот до пяти тысяч рублей или лишение права управления транспортными средствами на срок от одного года до полутора лет.

Из материалов дела, в том числе из протокола об административном правонарушении, следует, что Л. вменено в вину нарушение требований п.13.9 ПДД РФ, в соответствии с которым на перекрестке неравнозначных дорог водитель транспортного средства, движущегося по второстепенной дороге, должен уступить дорогу транспортным средствам, приближающимся по главной, независимо от направления их дальнейшего движения.

При этом под требованием "уступить дорогу" в п.1.2 ПДД РФ понимается требование, означающее, что участник дорожного движения не должен начинать, возобновлять или продолжать движение, осуществлять какой-либо маневр, если это может вынудить других участников движения, имеющих по отношению к нему преимущество, изменить направление движения или скорость.

Факт движения на перекрестке ул.Кузнецова и ул.Мархлевского г.Иваново потерпевшей Г. по главной дороге и выезда Л. на данный перекресток, оснащенный соответствующими знаками приоритета, со второстепенной дороги, установлен судом первой инстанции правильно.

В указанной дорожной ситуации Л., выезжая на перекресток по второстепенной дороге, должен был уступить дорогу Г., которая двигалась по главной дороге в прямолинейном направлении, а именно остановиться перед проездом перекрестка или двигаться со скоростью, позволяющей не допустить пересечения их траекторий.

При этом, каких-либо сведений об отсутствии у Л. возможности своевременно обнаружить автомобиль ""2 ... "", судом не установлено. Довод стороны защиты о том, что в схеме места совершения административного правонарушения не были отражены зеленые насаждения на перекрестке, данный вывод не опровергает, поскольку из показаний Л. следует, что он увидел автомобиль ""2 ... "" на расстоянии 20-25 метров от себя, подъезжая к середине пересечения проезжих частей, при том, что другие автомобили его обзору не препятствовали.

Суд второй инстанции соглашается с механизмом ДТП, установленным инспектором О. Позиция Л. и его защитников о движении автомобиля ""2 ... "" по полосе встречного для него движения не подтверждается материалами дела. Согласно схемы места совершения административного правонарушения, автомобиль ""2 ... "" после столкновения находился за линией разметки на 40 и 20 см. задним левым и передним левым колесами соответственно, что с учетом расположения транспортных средств, зафиксированном на фотоматериалах, места их столкновения, согласно схеме расположенного непосредственно перед капотом автомобиля ""2 ... "" осколков стекла и пластмассы, свидетельствует о том, что в промежуток времени, непосредственно предшествующий столкновению, данный автомобиль большей частью корпуса находился на своей полосе движения.

При этом, вопреки доводам Л. дежурным ОБ ДПС Ш. расстояние до левых колес автомобиля ""2 ... "" обоснованно определялось от продолжения левой (по направлению движения автомобиля "2 ... ") границы проезжей части ул.Кузнецова до ул.Мархлевского, поскольку до въезда на перекресток Г. двигалась именно по данному участку дороги. С учетом того, что пересечение указанных улиц образует собой перекресток со смещением, иные размеры дорожной части ул.Кузнецова после перекрестка с ул.Мархлевского не имеют юридического значения в рассматриваемой ситуации и обоснованно не принимались во внимание при определении положения автомобилей после столкновения.

Как следует из схемы осмотра места ДТП, столкновение автомобилей произошло на полосе движения автомобиля ""2 ... "", что свидетельствует о невыполнении Л. требований п.13.9 ПДД. Незначительное нахождение левой части автомобиля ""2 ... "" перед столкновением на встречной полосе движения не влияет на юридическую квалификацию действий Л.

Указанные на схеме место столкновения транспортных средств, осыпь осколков стекла и пластмассы подтверждаются представленными фотоматериалами, на которых усматривается, что осколки располагаются непосредственно перед автомобилем ""2 ... "", между его капотом и правым бортом автомобиля ""1 ... "" с незначительным смещением по направлению движения последнего. Позиция Л. о расположении места столкновения на расстоянии около 1,5 метров от разделительной полосы является его субъективным мнением и материалами дела не подтверждается.

Вопреки доводам привлекаемого к административной ответственности лица, отображенные на представленных им цветных фотографиях следы торможения, не опровергают указанного на схеме места столкновения, поскольку исходя из расположения транспортных средств, зафиксированного на фотографиях, они не являются следами торможения автомобиля ""2 ... "".

Отсутствие в протоколе и схеме осмотра места совершения административного правонарушения следов транспортных средств и иных сведений, перечисленных Л. и его защитником С.М.А. в судебном заседании, не ставит под сомнение зафиксированные в данных процессуальных документах данные о месте дорожно-транспортного происшествия, включая расположение транспортных средств, места их столкновения и параметры проезжей части.

Доводы Л. и его защитников о наличии существенных процессуальных нарушений при составлении протокола осмотра места совершения административного правонарушения и схемы к нему, выразившиеся в их составлении без фактического участия понятых и разъяснения им процессуальных прав, были предметом обсуждения суда первой инстанции и обоснованно отклонены как несостоятельные.

При этом суд второй инстанции принимает во внимание, что Л., подписывая указанные процессуальные документы, на отсутствие понятых не ссылался, хотя не был лишен возможности указать свои возражения относительно данного обстоятельства. Показания понятых К1 и К2 судья оценил верно. Кроме того, в соответствии с ч. 2 ст. 25.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях понятой удостоверяет в протоколе своей подписью факт совершения в его присутствии процессуальных действий, их содержание и результаты. Следовательно, поставив свои подписи в протоколе и схеме места совершения административного правонарушения, понятые удостоверили правильность всех изложенных там сведений. Участие понятых в процессуальных действиях подтвердил в настоящем судебном заседании в качестве свидетеля Ш.

Протокол осмотра места совершения административного правонарушения и схема к нему были составлены дежурным ОБ ДПС Ш. 21 ноября 2014 года в 16 часов 20 минут, что подтверждается отметками в соответствующих графах данных документов, удостоверенных, в том числе Л., и показаниями Ш. в настоящем судебном заседании. Довод Л. о том, что они были составлены спустя 5 часов в помещении дежурной части ГИБДД, материалами дела не подтверждается.

Нарушение Л. требований п.13.9 ПДД РФ находится в причинно-следственной связи с наступившими последствиями в виде причинения легкого вреда здоровью потерпевшей. Несмотря на то, что Г. не применила в данной дорожной ситуации экстренного торможения, у нее отсутствовала техническая возможность избежать столкновения путем его применения.

Согласно заключению автотехнической экспертизы от 24 февраля 2015 года N 3/59, остановочный путь автомобиля ""2 ... "" в условиях рассматриваемого ДТП при движении с разрешенной скоростью движения 60 км/ч составил бы 41,6 м. Следовательно, если в момент возникновения опасности величина удаления автомобиля ""2 ... "" от автомобиля ""1 ... "" составляла 25.7 м., то Г. не располагала технической возможностью предотвратить столкновение с автомобилем ""1 ... "" путем применения экстренного торможения.

Данная экспертиза была произведена квалифицированным лицом-экспертом К., которому были разъяснены права и обязанности, предусмотренные ст.25.9 КоАП РФ, и положения ст.17.9 КоАП РФ. Квалификация эксперта подтверждена предоставленными в настоящее судебное заседание документами.

О назначении данной экспертизы Л. был своевременно уведомлен 18 февраля 2015 года, при этом отказ в отложении проведения экспертизы не нарушил его процессуальных прав, поскольку до вынесения определения о назначения экспертизы им было заявлено ходатайство по вопросу ее назначения с указанием необходимого перечня вопросов, которое было надлежащим образом разрешено определением от 19 февраля 2015 года.

Вопреки доводам жалобы, автотехническая экспертиза от 24 февраля 2015 года была проведена К. в соответствии с требованиями Федерального закона от 31 мая 2001 года N 73-ФЗ, с указанием необходимой аккредитованной справочно-методической литературы. Как следует из заключения эксперта и его пояснений в судебном заседании, все показатели, используемые в формуле при вычислении остановочного пути автомобиля, являются научно обоснованными и применялись экспертом в соответствии с требованиями указанных во вводной части справочников и методических рекомендаций. При этом использование справочно-методической литературы, изданной в последнем десятилетии 20 века, на обоснованность и объективность выводов эксперта не влияет.

Получение Л. меньшего остановочного пути при самостоятельном проведении эксперимента с автомобилем аналогичной марки выводов эксперта также не опровергает, поскольку указанный эксперимент не был закреплен надлежащей процессуальной формой, каких-либо сведений, о его проведении в условиях, аналогичных обстановке ДТП, суду не было представлено.

Рассчитываемые специалистами официального дилера и сторонними специалистами показатели тормозного пути автомобиля ""2 ... "" не имеют отношения к рассматриваемому делу, поскольку устанавливаются без учета конкретных условий обстановки рассмотренного ДТП.

Невозможность ответа на вопросы 2, 3, 4, 6, 7, 8 была надлежащим образом обоснована экспертом как в заключении N 3/59 от 24 февраля 2015 года, так и в ходе его допроса в судебном заседании. Оснований считать, что эксперт безосновательно устранился от ответов на поставленные вопросы, у суда не имеется.

Каких-либо иных сведений, которые могли быть предоставлены эксперту, в том числе указанных в жалобе, для проведения данной экспертизы не требовалось. Отсутствие отраженных в схеме следов колес и невозможность предоставления автомобиля ""2 ... "" в поврежденном состоянии не свидетельствует о нарушении экспертом возложенных на него обязанностей и не ставит под сомнение его выводы, изложенные в ответах на вопросы N 1 и N 5.

Предоставление эксперту материалов дела в неподшитом и непронумерованном виде данных выводов не опровергает, поскольку из заключения N 3-59 следует, что в распоряжение эксперта были предоставлены все необходимые сведения, необходимые для ответов на вопросы N1 и N5. Отсутствие иных сведений, необходимых для разрешения других вопросов, с неполнотой представленных эксперту материалов не связано, поскольку их получение к моменту назначения экспертизы не представлялось возможным.

В связи с отсутствием возможности предоставления на экспертизу автомобиля ""2 ... "", необходимость в исследовании повреждений автомобиля ""1 ... "", в том числе с помощью привлеченных Л. специалистов экспертной организации, отсутствовала, поскольку в соответствии с действующими методиками исследование автомобилей, поврежденных в ДТП, должно проходить одновременно.

Наличие на фотоматериалах следов торможения было обоснованно не принято во внимание экспертом, поскольку, как выше было установлено судом, они не принадлежат автомобилю ""2 ... "".

Доводы автора жалобы о том, что инспектор О. С.А. исказил фактические обстоятельства дела в пользу Г. и вмешался в деятельность эксперта посредством указания на механизм развития ДТП, являются необоснованными, поскольку из заключения N 3/59 следует, что для определения величины остановочного пути автомобиля ""2 ... "" эксперт использовал только данные о скорости его движения (со слов потерпевшей Г.) и сведения о моменте возникновения опасности (со слов свидетеля С.). Эксперт выполняет экспертизу исходя из представленных ему исходных данных. При этом оценка достоверности представленных инспектором доказательств в полномочия эксперта не входит.

Указание Л. о более значительном превышении Г. разрешенной скорости движения, нежели представленном эксперту, является его субъективной оценкой обстоятельств происшествия и материалами дела не подтверждается.

Вопреки доводам жалобы расстояние от пешеходного перехода до места столкновения (25,7 метров) было установлено инспектором О. в ходе дополнительного осмотра места происшествия от 23 марта 2015 года с участием понятых Ш.С.А. и К.О.В. посредством использования рулетки. В ходе данного осмотра было получено расстояние между концом разметки 1.14.1 ПДД РФ и линией пересечения улиц Кузнецова и Мархлевского - 21 метр. Расстояние от указанной линии до места столкновения отражено в схеме от 21 ноября 2014 года и составляет 4.7 метра. Оснований ставить под сомнение указанные измерения не имеется.

Вывод о том, что опасность для движения Г. возникла в момент ее выезда на пешеходный переход, основан на показаниях незаинтересованного свидетеля С., согласно которым автомобиль ""1 ... "" начал движение в прямом направлении в тот момент, когда автомобиль ""2 ... "" выехал на пешеходный переход. Указанные показания судом первой инстанции были оценены надлежащим образом.

Вопреки доводам жалобы у суда отсутствуют основания полагать, что у С. отсутствовала реальная возможность оценить обстоятельства произошедшего столкновения, поскольку он находился в автомобиле, двигавшемся за автомобилем ""2 ... "" на расстоянии 10-15 метров, за незначительный промежуток времени до столкновения. Каких-либо препятствий для обзора с учетом движения автомобилей по одной полосе у него не имелось, дорожная ситуация описывается им с достаточной степенью подробности. Приведенные Л. разница скоростей и расчеты удаления транспортных средств указанные показания свидетеля не опровергают. Указание С. на нанесение удара в среднюю стойку автомобиля ""1 ... "" является его добросовестным заблуждением, обусловленным стремительностью происходящих событий. Однако это вышеуказанных показаний о моменте возникновения опасности и об обстоятельствах проезда перекрестка не опровергает.

Позиция Л. и его защитников о том, что потерпевшей Г. были допущены нарушения требований ПДД РФ, в том, что она разговаривала по телефону во время движения, не выполнила предписания дорожных знаков и светофора перед пешеходным переходом, не пропустила пешеходов, а объехала их, не имеет отношения к рассматриваемому делу, поскольку не находится в причинно-следственной связи с причинением легкого вреда здоровью потерпевшей.

Указание Л. на тот факт, что Г. объезжала пешеходов и в связи с этим выехала на встречную полосу движения, опровергается материалами дела, в том числе его собственными показаниями в настоящем судебном заседании, согласно которым он увидел автомобиль ""2 ... "" в момент пересечения им пешеходного перехода на расстоянии 20-25 метров от него, при этом в момент пересечения перехода ""2 ... "" двигался по своей полосе.

Показания Л.Н.В. и Р.Ю.Э., с учетом их противоречия другим доказательствам по делу, наличия расхождений в объяснениях Р.Ю.Э. от 21 ноября и 11 декабря 2014 года относительно обстоятельств ДТП, были обоснованно отклонены районным судьей.

Оценка показаний потерпевшей, привлекаемого к административной ответственности лица, свидетелей была дана судьей в соответствии с требованиями ст.26.11 КоАП РФ. Вопросы нарушения Г. требований ПДД РФ в иной дорожной ситуации в другом моменте времени не являются предметом настоящего судебного заседания и не могут быть учтены при решении вопроса о достоверности ее показаний.

При этом суд второй инстанции считает необходимым отметить, что наличие вышеизложенных противоречий, критическая оценка судьи показаний указанных лиц, в том числе и показания Л., не свидетельствует об их заведомой ложности, а с учетом стрессовой ситуации, в которой находились участники ДТП в момент ДТП, быстротечности описываемых ими событий, являются их добросовестным заблуждением относительно обстоятельств произошедшего.

Вопреки доводам Л. и его защитников, получение Г. в результате рассматриваемого ДТП телесных повреждений, повлекших легкий вред здоровью, подтверждается материалами дела, в том числе заключением эксперта N 199 от 29 января 2015 года.

Данная экспертиза была произведена квалифицированным экспертом М., которому были разъяснены права и обязанности, предусмотренные ст.25.9 КоАП РФ, и положения ст.17.9 КоАП РФ. Квалификация эксперта надлежащим образом подтверждена и сомнений у суда не вызывает.

Выводы эксперта о причинах и характере телесных повреждений Г. основаны на объективном исследовании представленных для исследования объектов, в том числе опросе и непосредственном осмотре потерпевшей, изучении данных медицинской карты N 14346 стационарного больного ОБУЗ "7 ГКБ" и индивидуальной карты амбулаторного больного на имя Г. 1990 года рождения. При этом у эксперта отсутствовали основания сомневаться в достоверности предоставленных ему сведений.

Отсутствие на титульном листе индивидуальной карты амбулаторного больного Г. 1990 г.р. наименования лечебного учреждения не свидетельствует о недостоверности изложенных в ней сведений, поскольку в ней отражены необходимые записи о ходе заболевания с подписями врачей, лист уточненных диагнозов, осмотры врачей, проведенное обследование. Кроме того, в ходе экспертизы данная карта сопоставлялась с результатами исследования.

С учетом отсутствия у эксперта сомнений в достоверности документов и их достаточности для выводов о причинах и характере повреждений, направление материалов на экспертизу в отсутствии надлежащей упаковки и описи не является существенным процессуальным нарушением и не ставит под сомнение выводы эксперта. При этом КоАП РФ не содержит требований о приобщении к материалам дела всех объектов исследования эксперта в качестве вещественных доказательств.

Доводы Л. о постановке врачами ГКБ N7 диагноза Г. исключительно на ее устных жалобах является необоснованным и опровергается материалами дела. Так, в соответствии с содержанием медицинской карты, изложенном в заключении эксперта, потерпевшей проводилась рентгенография шейного отдела позвоночника, черепа, установлены локальные отклонения в шее, проводились обследования на предмет устойчивости в позе Ромберга, исследования походки, общий осмотр, в результате которого были установлены ушибы мягких тканей Г., травматический миозит шеи.

Вопреки позиции Л. поведение Г. после происшествия не свидетельствует об отсутствии у нее телесных повреждений, причинивших легкий вред здоровью. С учетом характера и степени тяжести данных повреждений к указанному выводу не приводит и тот факт, что через несколько дней после госпитализации потерпевшая находилась дома, а впоследствии была выписана. Отсутствие указаний на плохое самочувствие при получении объяснений дежурным ДПС Ш., следов рвоты на схеме места совершения административного правонарушения не свидетельствует о ложности ее пояснений, данных эксперту, поскольку получение объяснений Г. от 21 ноября 2014 года и составление схемы ставило целью установление механизма и обстановки ДТП, а не определение тяжести причиненных потерпевшей телесных повреждений.

Довод Л. о наличии существенных противоречий между медицинскими документами скорой медицинской помощи ( далее СМП) и заключением эксперта N 199 от 29 января 2015 года опровергается материалами дела, поскольку карта вызова СМП (л.д.3 т.1) содержит указание на наличие повреждений, аналогичных повреждениям, установленным экспертом.

Указание врача СМП на отсутствие у Г. повреждений, сделанное им в ходе личного разговора с Л. на месте происшествия является его первичным субъективным мнением, выраженным без надлежащего исследования состояния здоровья потерпевшей и опровергается материалами дела, в том числе вышеназванной картой вызова СМП.

Проведение экспертизы спустя более двух месяцев после происшествия не ставит под сомнение выводы эксперта, поскольку экспертиза проводилось с учетом предоставленной медицинской документации, в которой зафиксировано состояние потерпевшей через незначительный промежуток времени после ДТП, личный осмотр проводился с целью выявления остаточных явлений имевших место травм.

Проверка достоверности пояснений потерпевшей в ходе получения ею медицинской помощи после ДТП в компетенцию эксперта не входит, объектом исследования данной экспертизы не является. Сведения, которые были сообщены Г. непосредственно эксперту были надлежащим образом исследованы и отражены в заключении эксперта.

Из пояснений эксперта, данных в настоящем судебном заседании, следует, что наличие у Г. ушиба грудной клетки в 2013 году и иных заболеваний до происшествия не влияет на выводы о характере повреждений в виде ЗЧМТ и закрытой тупой травмы шеи и их происхождении в результате рассматриваемого ДТП. Установленный экспертом временной промежуток получения повреждений не ставит под сомнение факт наличия причинно-следственной связи между ДТП и полученными повреждениями. Указание на возможность их получения в результате осуществления Г. работы в ДЮСШ является субъективным мнением привлекаемого к административной ответственности лица и какими-либо объективными сведениями не подтверждается.

Сработавшие подушки безопасности автомобиля ""2 ... "" не свидетельствуют о невозможности получения Г. телесных повреждений в виде ЗЧМТ и закрытой тупой травмы шеи в результате столкновения автомобилей и не ставят под сомнения выводы эксперта.

Из материалов дела усматривается, что копия определения о назначении судебно-медицинской экспертизы была направлена Л. 26 декабря 2015 года исх.N 13/1-8934. Несмотря на тот факт, что ознакомление Л. с указанным определением после его направления в бюро судебно-медицинской экспертизы является нарушением требований ч.4 ст.26.4 КоАП РФ, данные действия не повлекли существенного ограничения прав Л., поскольку каких-либо ходатайств о постановке дополнительных вопросов эксперту им не заявлялось, право задать вопросы эксперту по существу заключения было им реализовано в ходе рассмотрения дела судом второй инстанции.

Вопреки доводам Л. и его защитников должностными лицами УМВД России по Ивановской области и судьей Октябрьского районного суда г.Иваново существенных нарушений требований КоАП РФ, ставящих под сомнения выводы суда о наличии виновности Л. в совершении правонарушения, предусмотренного ч.1 ст.12.24 КоАП РФ, допущено не было.

Ненаправление сторонам копии определения от 23 января 2015 года о продлении срока административного расследования до 4-х месяцев не является существенным нарушением их прав, поскольку Л. был надлежащим образом уведомлен о проведении всех процессуальных действий в указанный период, копия определения о продлении срока административного расследования до 6-ти месяцев от 24 марта 2015 года направлялась Л. в день его вынесения за исх.N 13/1-2308.

Получение Л. заключений экспертов 17 апреля 2015 года также не является существенным ограничением его прав, поскольку его позиция по данным исследованиям была надлежащим образом исследована и оценена районным судьей.

Оснований сомневаться в надлежащем извещении Л. о составлении протокола об административном правонарушении у суда не имеются, поскольку в материалах дела представлен рапорт, из которого следует, что 15 апреля 2015 года инспектором О. осуществлялся телефонный звонок Л. с целью уведомления о составлении протокола в помещении ОБ ДПС РФ 17 апреля 2015 года в 09 часов 30 минут. Сведений, подтверждающих нахождение Л. в указанное время за границей, в материалах дела не представлено.

Суд второй инстанции соглашается с доводами Л. о нарушении сотрудниками ГИБДД требований ч.1 ст.27.1 КоАП РФ, выразившихся в неприменении меры обеспечения в виде задержания транспортного средства ""2 ... "", поврежденного в результате данного ДТП. Поскольку собранных по делу доказательств, включая проведенную автотехническую экспертизу, достаточно для установления вины Л. в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч.1 ст.12.24 КоАП РФ, указанное нарушение требований КоАП РФ не является существенным и не влечет за собой отмену постановления судьи.

Отказ суда первой инстанции в назначении транспортно-трассологической экспертизы по делу на предмет определения места столкновения автомобилей и повторной автотехнической экспертизы с целью установления неполноты, необоснованности и необъективности заключения К., комплексной трассолого-автотехнической экспертизы является законным и обоснованным. Собранных по делу доказательств, в частности, схемы места совершения административного правонарушения, достаточно для определения как места столкновения автомобилей, так и их взаимного расположения перед таким столкновением. Признаков необъективности и необоснованности заключения автотехнической экспертизы судом второй инстанции не установлено, невозможность ответа на часть поставленных перед экспертом вопросов вызвана указанными выше объективными причинами и выходом части вопросов за пределы компетенции эксперта.

Вопреки доводам жалобы, судья обоснованно отказал в удовлетворении ходатайств Л. и его защитников о допросе потерпевшей Г., свидетелей С., Ш., К., П., Р., поскольку объяснений указанных лиц, полученных в ходе административного расследования, достаточно для вынесения законного и обоснованного решения по делу. Указанные лица в судебном заседании не присутствовали и обеспечение их участия могло повлечь необоснованное увеличение сроков рассмотрения дела. Всем противоречиям в показаниях указанных свидетелей была дана надлежащая оценка, в том числе в настоящем судебном заседании.

Ходатайство стороны защиты об истребовании из ПАО "Вымпелком" детализации телефонных соединений судом первой инстанции было обоснованно оставлено без удовлетворения, поскольку является излишним, не связано с установлением обстоятельств, подлежащих доказыванию в ходе производства по настоящему делу, и приведет к необоснованному затягиванию сроков рассмотрения дела.

Каких-либо сведений, свидетельствующих о заинтересованности сотрудников ГИБДД, материалы дела не содержат. Исполнение инспекторами ГИБДД своих служебных обязанностей и наличие отдельных нарушений требований КоАП РФ, не влекущих отмену обжалуемого постановления, само по себе, к такому выводу не приводит. Факт привлечения Г. посторонних лиц с целью оказания давления на сотрудников ГИБДД и суд в ходе рассмотрения жалобы своего подтверждения не нашел.

Отказ судьи в удовлетворении заявленных Л. и его защитниками ходатайств, критическая оценка показаний привлекаемого к административной ответственности лица и свидетелей Л.Н.Э. и Р., не свидетельствуют о наличии у него прямой, личной или иной заинтересованности в исходе дела.

Вопреки доводам жалобы, судом первой инстанции было обоснованно отказано в ходатайстве в восстановлении срока на подачу замечаний на протокол судебного заседания и оставлении замечаний Л. на протокол судебного заседания без рассмотрения. При этом судья обоснованно применил аналогию закона и исходил из установленного ст.231 ГПК РФ срока на принесение замечаний в течение пяти дней после его подписания. Отсутствие в КоАП РФ нормы, устанавливающей сроки подачи замечаний на протокол судебного заседания, не может служить основанием для подачи замечаний без учета разумных сроков, поскольку обратное может стать препятствием для проверки постановления судьи судом второй инстанции. Из материалов дела усматривается, что замечания на протокол судебного заседания были принесены Л. по истечению 12 дней после получения им копии протокола.

При этом, уважительных причин пропуска срока принесения замечаний на протокол судебного заседания заявителем не представлено. Объем протокола судебного заседания (60 страниц) не может считаться причиной для более чем двукратного пропуска вышеуказанного срока.

Обсуждая вопрос о виде и размере наказания за совершенное правонарушение, судьей были учтены все влияющие на это обстоятельства, в том числе указанные в жалобе.

Назначенное Л. наказание считаю справедливым.

На основании изложенного и, руководствуясь п.1 ч.1 ст.30.7 КоАП РФ,

РЕШИЛ:

Постановление судьи Октябрьского районного суда г.Иваново от 20 июля 2015 года о привлечении

Л. к административной ответственности по ч.1 ст.12.24 КоАП РФ оставить без изменения, жалобу Л., - без удовлетворения.

Судья Ивановского

областного суда: Матвеев Н.А.

Согласовано: ____________ Матвеев Н.А.

"___" ____________ 2015 г.

Размещено на сайте: ____________ Войкин А.А.

"___" ____________ 2015 г.