Постановление Президиума Новосибирского областного суда от 15 апреля 2016 г. по делу N 4Г-599/2016

Президиум Новосибирского областного суда в составе:

председательствующего Шатовкиной Р.В.,

членов президиума Дроня Ю.И., Рытиковой Т.А., Билюковой Л.Р.,

Гилмтдиновой О.М., Галаевой Л.Н., Козеевой Е.В.,

при участии прокурора Медведева С.В.

при секретаре Левицкой В.В.

рассмотрел в открытом судебном заседании кассационную жалобу представителя АО " С" К на решение Искитимского районного суда Новосибирской области от 19 июня 2015 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Новосибирского областного суда от 01 сентября 2015 года по гражданскому делу по иску Г к АО " С" о взыскании компенсации морального вреда, причиненного профессиональным заболеванием на производстве.

Заслушав доклад судьи Слядневой И.В., объяснения представителя Г А, заключение прокурора Медведева С.В.,

президиум

установил:

Г обратилась в суд с указанным иском.

В обоснование иска указала, что в декабре 2011 года Территориальным отделом Управления Роспотребнадзора Новосибирской области в Искитимском районе проведено расследование случая профессионального заболевания истца, работающего в АО " С" контролером продукции обогащения 3 разряда. В результате составлен и утвержден акт о случае профессионального заболевания N от ДД.ММ.ГГГГг. об установлении у истца профессионального заболевания " "данные изъяты"".

Пунктом 18 акта определена причина заболевания истца - длительное воздействие на организм человека вредных производственных факторов: работа в течение 19 лет и 11 месяцев в условиях воздействия на организм истца концентраций пыли углерода от 9,44 до 14,49 мг/м куб. при ПДК =6,0, одиннадцатичасовой рабочий день с работой в ночные смены. Время воздействия вредных производственных факторов продолжалось до 80 % времени рабочей смены. Общая оценка условий труда на рабочем месте машиниста автогрейдера - класс 3.3. (вредный).

Пунктом 19 акта установлено, что вины истца в профессиональном заболевании нет, а в пункте 15 указано, что у него ранее не имелось профессионального заболевания.

В результате наступления у истца профессионального заболевания органами МСЭ установлена степень утраты профессиональной трудоспособности в размере 10 % на срок до 01.02.2017г. Истцу противопоказан труд в условиях воздействия пыли, токсических веществ, неблагоприятного микроклимата.

Истец испытывала и продолжает испытывать чувство физической боли и связанные с этим эмоциональные стрессы. Просила взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в размере "данные изъяты" руб., судебные расходы за услуги представителя в размере "данные изъяты" руб. и расходы на оформление нотариальной доверенности на представителя в размере "данные изъяты" руб.

Решением Искитимского районного суда Новосибирской области от 19 июня 2015 года иск удовлетворен частично. Взыскано с АО " С" в пользу Г "данные изъяты" руб. в счет компенсации морального вреда, причиненного профессиональным заболеванием, "данные изъяты" руб. - в счет оплаты услуг представителя и оформления нотариальной доверенности на представителя, а всего "данные изъяты" рублей. С ответчика также взыскана государственная пошлина в доход местного бюджета в сумме "данные изъяты" рублей.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Новосибирского областного суда от 01 сентября 2015 года решение суда оставлено без изменения.

В кассационной жалобе поставлен вопрос об отмене судебных постановлений.

Определением судьи Новосибирского областного суда от 22 марта 2016 года дело истребовано в Новосибирский областной суд, определением того же судьи от 01 апреля 2016 года кассационная жалоба с делом передана для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции.

Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального права или норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов (ст. 387 ГПК РФ).

Такие нарушения были допущены судами обеих инстанций.

Как следует из материалов дела, Г с декабря 1991 года принята на работу в шахтоуправление " Л", которое в последующем было переименовано в АООТ " С", а в 1998г - в ОАО " С", откуда истец в связи с ликвидацией ОАО по решению суда переведена на работу в ЗАО " У", впоследствии переименованного в ЗАО (ныне АО) " С". Там она работала в качестве машиниста установок обогащения 3разряда, машиниста установок обогащения и брикетирования 3 разряда, а также контролером продукции обогащения 3 разряда до 14 марта 2012 года (до дня своего увольнения по пункту 8 части 1 статьи 77 Трудового кодекса РФ).

В период работы в ЗАО " С" в декабре 2011 года у истца было выявлено профессиональное заболевание, причиной которого стал длительный стаж работы в условиях воздействия на организм вредных производственных факторов, о чем был составлен акт о случае профессионального заболевания от 19 декабря 2011года.

Заключением медико-социальной экспертизы (справка МСЭ на л.д. 22) Г определена степень утраты трудоспособности в результате вышеозначенных профессиональных заболеваний в размере 10% на период с 29.01.2015г. по 01.02.2017г.

До подачи в суд искового заявления истец к ответчику с заявлением о возмещении морального вреда не обращалась, выплаты ей в связи с этим не производились.

Обратившись в суд с настоящим иском, истец в обоснование своих требований ссылалась на положения статей 212 и 219 Трудового кодекса Российской Федерации, предусматривающих обязанность работодателя обеспечить безопасные условия труда и право работника на труд в условиях, отвечающих требованиям охраны труда. По мнению истца, ответчик не обеспечил безопасные условия ее труда, что повлекло повреждение ее здоровья и частичную утрату ею профессиональной трудоспособности. В связи с этим она имеет право на компенсацию морального вреда в соответствии с п. 3 ст. 8 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний".

Разрешая спор и частично удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что между имеющимся у истца профессиональным заболеванием и негативным воздействием на ее организм вредных производственных факторов во время работы у ответчика имеется причинно-следственная связь, поскольку ответчик не создал истцу безопасных условий труда. Тем самым истцу в результате профессионального заболевания причинен моральный вред, который должен быть возмещен ответчиком на основании п. 3 ст. 8 Федерального закона от 24 июля 1998г. N125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний".

При этом суд первой инстанции пришел к выводу, что размер компенсации морального вреда подлежит определению без учета положений пункта 9.11 коллективного договора. По его мнению, в коллективном договоре нет указания о том, что пособие, выплачиваемое в соответствии с этим пунктом по заранее согласованной сторонами коллективного договора формуле, относится к компенсации морального вреда. Статьями 41, 147 Трудового кодекса РФ предусмотрена возможность установления в коллективном договоре дополнительных пособий, льгот и преимуществ для работников, более благоприятных по сравнению с установленными законами или соглашениями (в том числе отраслевыми). В данном случае пунктом 9.11 коллективного договора, по которому ответчик предлагает рассчитывать компенсацию, предусматривалась, по мнению суда, именно такая дополнительная льгота, а не выплата в возмещение морального вреда. Поэтому истец вправе требовать взыскания с ответчика в соответствии с пунктом 3 статьи 8 Федерального закона от 24 июля 1998г. N 125-ФЗ компенсации морального вреда, причиненного истцу профессиональным заболеванием, помимо выплаты, которая предусмотрена вышеозначенным пунктом коллективного договора. Соответственно, размер компенсации суд вправе определять не по формуле, указанной ответчиком, а исходя из критериев, предусмотренных законом, по своему усмотрению.

Исходя из этого суд определилко взысканию с ответчика в пользу истца в качестве компенсации морального вреда "данные изъяты" рублей.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции, указав в том числе, что предусмотренная локальным нормативным актом и п. 9.11 коллективного договора выплата является единовременным пособием, а не компенсацией морального вреда, причиненного профессиональным заболеванием, поэтому формула ее расчета не может быть применена при разрешении настоящего спора.

Заявитель кассационной жалобы полагает, что выводы судов первой и апелляционной инстанций о наличии оснований для взыскания в пользу истца компенсации морального вреда в произвольной форме, а не в соответствии с правилами, предусмотренными отраслевым соглашением и коллективным договором, основаны на неправильном толковании и применении норм материального права.

В силу абзаца второго п. 3 ст. 8 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаях на производстве и профессиональных заболеваний" возмещение застрахованному морального вреда, причиненного в связи с несчастным случаем на производстве или профессиональным заболеванием, осуществляется причинителем вреда.

Частью 1 ст. 21 Федерального закона от 20 июня 1996 г. N 81- ФЗ "О государственном регулировании в области добычи и использования угля, об особенностях социальной защиты работников организаций угольной промышленности" определено, что социальная поддержка для работников и пенсионеров организаций по добыче (переработке) угля (горючих сланцев) устанавливается в соответствии с законодательством Российской Федерации, соглашениями, коллективными договорами за счет средств этих организаций.

В соответствии с ч. 1 ст. 45 Трудового кодекса Российской Федерации соглашение - правовой акт, регулирующий социально-трудовые отношения и устанавливающий общие принципы регулирования связанных с ними экономических отношений, заключаемый между полномочными представителями работников и работодателей на федеральном, межрегиональном, региональном, отраслевом (межотраслевом) и территориальном уровнях социального партнерства в пределах их компетенции.

Отраслевое (межотраслевое) соглашение устанавливает общие условия оплаты труда, гарантии, компенсации и льготы работникам отрасли (отраслей). Отраслевое (межотраслевое) соглашение может заключаться на федеральном, межрегиональном, региональном, территориальном уровнях социального партнерства (ч.8 ст.45 Трудового кодекса Российской Федерации).

Согласно ст. 46 Трудового кодекса Российской Федерации в соглашение могут включаться взаимные обязательства сторон, в том числе по вопросам гарантий, компенсаций и льгот работникам.

Пунктом 1.1 Федерального отраслевого соглашения по угольной промышленности Российской Федерации предусмотрено, что оно является правовым актом, регулирующим социально-трудовые отношения и устанавливающим общие принципы регулирования связанных с ними экономических отношений в организациях угольной промышленности, а также в иных организациях независимо от их организационно-правовых форм и видов собственности, осуществляющих деятельность в угольной промышленности и подписавших или присоединившихся к отраслевому соглашению после его заключения.

Отраслевое соглашение распространяется на работодателей, заключивших отраслевое соглашение, работодателей, присоединившихся к отраслевому соглашению после его заключения, всех работников, состоящих в трудовых отношениях с названными работодателями (п. 1.4 отраслевого соглашения).

Факт присоединения ЗАО " С" к отраслевому соглашению сторонами не оспаривался.

Пунктом 5.4 отраслевого соглашения определено, что в случае установления впервые работнику, занятому в организациях, осуществляющих добычу (переработку) угля (сланца), утраты профессиональной трудоспособности вследствие производственной травмы или профессионального заболевания в счет возмещения морального вреда работодатель обеспечивает выплату единовременной компенсации из расчета не менее 20% среднемесячного заработка за каждый процент утраты профессиональной трудоспособности (с учетом суммы единовременного пособия, выплачиваемого из Фонда социального страхования Российской Федерации) в порядке, оговоренном в коллективном договоре, соглашении или локальном нормативном акте, принятом по согласованию с соответствующим органом профсоюза.

В п.9.11 коллективного договора, заключенного между ЗАО " С" и работниками ЗАО " С" на 2014-2017 годы, указано, что в случае установления впервые работнику, занятому в организациях, осуществляющих добычу (переработку) угля, профессиональной трудоспособности вследствие производственной травмы или профессионального заболевания работодатель в счет компенсации морального вреда работнику осуществляет единовременную выплату из расчета не менее 20 % среднемесячного заработка за каждый процент утраты профессиональной трудоспособности (с учетом суммы единовременной страховой выплаты, выплачиваемой из Фонда социального страхования Российской Федерации).

Аналогичное по смыслу правило содержалось в пункте 9.11 коллективного договора на 2010-2012гг, действие которого было продлено до августа 2014г., что участниками дела не оспаривалось.

Таким образом, в отраслевых соглашениях и коллективных договорах могут устанавливаться условия оплаты труда, гарантии, компенсации и льготы работникам конкретной отрасли, в данном случае - угольной промышленности, подлежащие применению работодателями при возникновении обстоятельств, оговоренных в отраслевом соглашении и коллективном договоре.

По мнению заявителя кассационной жалобы, порядок выплаты работникам угольной промышленности компенсации морального вреда в связи с выявлением у них профессиональных заболеваний и определения ее размера установлены в отраслевом соглашении и коллективном договоре, заключенном между работниками ЗАО " С" и ответчиком. Право работников ЗАО " С" на получение единовременного пособия именно в качестве компенсации морального вреда, причиненного вследствие утраты работником профессиональной трудоспособности в связи с профессиональным заболеванием, предусмотрено п. 9.11 коллективного договора и п. 5.4 отраслевого соглашения. Таким образом, стороны трудовых отношений пришли к соглашению о конкретном размере компенсации морального вреда, причиненного профессиональным заболеванием на производстве, что не противоречит закону.

В связи с этим, как указывает заявитель кассационной жалобы, у суда не имелось оснований для взыскания компенсации морального вреда без учета положений локальных актов, действующих в угольной промышленности.

С учетом изложенного президиум Новосибирского областного суда находит, что доводы кассационной жалобы представителя АО " С" заслуживают внимания, а постановления судов первой и апелляционной инстанций подлежат отмене с направлением дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Руководствуясь ст.387, 390 ГПК РФ, президиум

постановил:

решение Искитимского районного суда Новосибирской области от 19 июня 2015 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Новосибирского областного суда от 01 сентября 2015 года по гражданскому делу по иску Г к АО " С" о взыскании компенсации морального вреда, причиненного профессиональным заболеванием на производстве, отменить.

Дело направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Кассационную жалобу АО " С" удовлетворить.

Председательствующий: