Апелляционное определение СК по административным делам Санкт-Петербургского городского суда от 30 мая 2016 г. по делу N 33а-10894/2016

Судебная коллегия по административным делам Санкт-Петербургского городского суда в составе

председательствующего

Ильичевой Е.В.

судей

Ивановой Ю.В., Бутковой Н.А.

при секретаре

З.Ю.О.

рассмотрела в открытом судебном заседании 30 мая 2016 года административное дело N 2а-1897/16 по апелляционной жалобе Алексеева Н. А., Непомнящего К.С., Михайловой С. А. на решение Смольнинского районного суда Санкт- Петербурга от 21 марта 2016 года по административному исковому заявлению Алексеева Н. А., Непомнящего К.С., Михайловой С. А. к Комитету по вопросам законности, правопорядка и безопасности Правительства Санкт-Петербурга о признании незаконными решений N ... от "дата", N ... от "дата" и N ... об отказе в согласовании проведения публичных мероприятий, обязании согласовать проведение заявленных публичных мероприятий.

Заслушав доклад судьи Ильичевой Е.В.,

Выслушав объяснения представителя административного ответчика Комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности Правительства Санкт-Петербурга - П.А.Ю., судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Алексеев Н.А., Непомнящий К.С., Михайлова С.А. обратились в Смольнинский районный суд Санкт - Петербурга с административным иском к Комитету по вопросам законности, правопорядка и безопасности, в котором просили признать незаконными решения от "дата" N ... , N ... и N ... об отказе в согласовании проведения публичных мероприятий в форме шествия и митингов.

В качестве мер по восстановлению нарушенного права, просили обязать административного ответчика согласовать проведение заявленных публичных мероприятий.

Решением Смольнинского районного суда Санкт - Петербурга от 21 марта 2016 года отказано в удовлетворении требований административного иска.

В апелляционной жалобе административные истцы ставят вопрос об отмене состоявшегося решения суда и принятии нового, полагают решение постановленным при неправильном применении норм права и оценке доказательств.

В заседание суда апелляционной инстанции административные истцы не явились, извещены судом заблаговременно и надлежащим образом о времени и месте судебного разбирательства, просили рассмотреть дело в свое отсутствие, в связи с чем судебная коллегия в порядке части 2 статьи 150 и статьи 307 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации считает возможным рассмотреть апелляционную жалобу в отсутствие Алексеева Н.А., Непомнящего К.С., Михайловой С.А.

Судебная коллегия, изучив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, выслушав представителя административного ответчика, приходит к следующему.

Как установлено судом и следует из материалов дела, "дата" в адрес Комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности Правительства Санкт-Петербурга поступили уведомления от Алексеева Н.А., подписанные также Непомнящим К.С., Михайловой С.А. о проведении публичных мероприятий:

- в форме митинга против гомофобии и трансфобии депутата Законодательного Собрания Санкт-Петербурга Виталия Милонова с целью осуждения гомофобного и трансфобного поведения и законотворческой деятельности депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга Виталия Милонова. Дата проведения - 22 марта 2016 года; место проведения: Исаакиевская площадь, заявленное количество участников до 50 человек, время начала и окончания мероприятия: с 13 до 14 часов;

- митинга в честь бисексуальности российского императора Петра Первого с целью распространения в обществе информации о бисексуальности российского императора Петра Первого с целью формирования толерантного отношения к геям, лесбиянкам, бисексуалам и трансгендерам в современной России. Дата проведения- 23 марта 2016 года, место проведения- Дворцовая площадь, количество заявленных участников до 50 человек, время проведения мероприятия с 13 часов до 14 часов;

-шествия Санкт-Петербургского гей-парада в поддержку толерантного отношения и соблюдения прав и свобод лиц гомосексуальной ориентации и гендерных меньшинств в России с целью привлечения внимания общества и власти к проблемам в области соблюдения прав человека лиц гомосексуальной ориентации и гендерных меньшинств, привлечения внимания общества и власти к существующей дискриминации лиц гомосексуальной ориентации и представителей гендерных меньшинств, гомофобии (ненависти к сексуальным меньшинствам), трансфобии (ненависти к гендерным меньшинствам), фашизму и ксенофобии. Дата проведения - 24 марта 2016 года с 13 часов до 15 часов от площади Восстания по Невскому проспекту до Дворцовой площади Санкт-Петербурга с количеством участников до 1000 человек.

По результатам рассмотрения уведомлений "дата" административным ответчиком в адрес административных истцов были направлены ответы Комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности, исходящие номера N ... , N ... , N ...

В данных ответах указано, что в соответствии со статьей 5-2 Закона Санкт-Петербурга от 21 июня 2011 года N 390-70 "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях в Санкт-Петербурге" проведение митингов на Исаакиевской площади, Дворцовой площади и Невском проспекте запрещено. В связи с этим, руководствуясь частью 3 статьи 12 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", Комитет отказывает в согласовании проведения заявленных публичных мероприятий.

Также в указанных ответах административный ответчик сослался на пункты 1, 2 статьи 14 Федерального закона от 24 июля 1998 года N124-ФЗ "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации", так как заявленные цели митингов, шествия нарушают запреты, предусмотренные пунктом 4 части 2 статьи 5 Федерального закона от 29 декабря 2010 года N436-Ф3 "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию".

При этом истцам разъяснено, что на основании части 2 статьи 12 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" организатор, а также иные участники публичного мероприятия в случае его проведения могут быть привлечены к административной ответственности согласно положениям статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об Административных правонарушениях.

Полагая данные отказы незаконными, истцы ссылались на то, что оспариваемые решения нарушают их конституционное право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование, гарантированное статьей 31 Конституции Российской Федерации, а также Федеральным законом "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях"

Также административные истцы, ссылаясь на положения указанного Федерального закона, а также Определения Конституционного Суда Российской Федерации N 484-О-П от 02 апреля 2009 года и N 705-О-О от 01 июня 2010 года указывали, что административный ответчик нарушил порядок согласования публичных мероприятий, так как не предложил организаторам публичных мероприятий альтернативных мест или времени проведения заявленных публичных мероприятий, тем самым, фактически лишив их возможности эффективно реализовать право на свободу собраний. Истцы, не отрицая реальной возможности физического противодействия со стороны неких третьих лиц, ссылались на то, что риск возможных столкновений между участниками публичных мероприятий и лицами, протестующими против их проведения, не имеет правового значения, поскольку проведение мероприятий с заявленными целями заведомо будет воспринято негативно частью общества, независимо от конкретного времени и места их проведения. Соответственно орган власти обязан обеспечить безопасность участников организованных заявителями публичных мероприятий и предотвращение беспорядков, что предусмотрено статьей 12 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", а также вытекает из требований статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Также административные истцы указали, что целью заявленных публичных мероприятии являлось привлечение внимания общества и власти к необходимости соблюдения прав лиц гомосексуальной ориентации и борьбы против существующей дискриминации представителей сексуальных меньшинств, что никоим образом не может нарушать требования нравственности. Полагали, что Россия, являясь членом Совета Европы, обязана соблюдать те ценности и принципы, которые закреплены в Уставе данной организации, а именно: признавать и защищать права граждан, принадлежащих к сексуальным меньшинствам. Ссылаясь на рекомендации Комитета Министров Совета Европы и Комитета ООН по правам человека, указывали на необходимость признания и защиты прав граждан, принадлежащих к сексуальным меньшинствам. Обосновывая правовые основания своих требований, истцы ссылались на решения Европейского Суда по правам человека, признающие недопустимость дискриминации по признаку сексуальной ориентации.

Истцы ссылались на то, что административным ответчиком при отказе в согласовании публичных мероприятий не учтено, что орган власти вправе отказать в согласовании проведения публичного мероприятия исключительно по мотивам несоответствия его целей или формы требованиям закона в том случае, если мероприятие по своей форме не является мирным, а также, если его целью не является свободное выражение и формирование мнений, а также выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны и вопросам внешней политики. Однако в данном случае организаторами публичных мероприятий таких нарушений не допущено.

Оспаривая правомерность ссылки стороны ответчика на положения Кодекса Российской Федерации об Административных правонарушениях, истцы ссылались на Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2014 года N 24-П по делу о проверке конституционности части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об Административных правонарушениях (пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних), из которого следует, что органы исполнительной власти не вправе отказывать со ссылкой на указанный запрет в согласовании проведения публичных мероприятий представителей сексменьшинств, прямым умыслом которых не является вовлечение в них несовершеннолетних лиц, а также цель которых прямо не адресована несовершеннолетним лицам.

Административные истцы в обоснование своих доводов также ссылались на то, что в поданных ими в Комитет уведомлениях о проведении публичных мероприятий они указывали на готовность изменить место и/или время их проведения по мотивированному предложению администрации, кроме того, подчеркивали, что организаторы и участники публичных мероприятий не будут нарушать нормы общественной нравственности, в том числе демонстрировать наготу и иные формы непристойностей. Считали, что основной причиной отказа Комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности Правительства Санкт-Петербурга в согласовании проведения шествия и митингов является неприятие целей публичных мероприятий.

В связи с вышеизложенным истцы считали, что оспариваемые ими решения Комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности Правительства Санкт-Петербурга об отказе в согласовании публичных мероприятий являются дискриминационными по признаку сексуальной ориентации участников публичных мероприятий и лиц, в поддержку которых планировалось их проведение.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд пришел к выводу, что поскольку истцы уведомляли о проведении публичных мероприятий в тех трех конкретных местах, которые прямо запрещены Законом Санкт-Петербурга от 08 июня 2011 года N 390-70, и заявленные цели мероприятий были сформулированы таким образом, что давали ответчику основания для предположения, что они не соответствуют положениям Конституции Российской Федерации и нарушают запреты, предусмотренные Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации, то возможно согласиться с возражениями Комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности Правительства Санкт-Петербурга о правомерности несогласования заявленных истцами мероприятий, а также об отсутствии в рассматриваемом случае обязанности у административного ответчика предложить истцам иные места для проведения публичных мероприятий. Судом установлено, что в рассматриваемом случае нет оснований для вывода о допущенной ответчиком дискриминации по отношению к истцам, поскольку законодательный запрет на нарушение прав несовершеннолетних детей относится ко всем, и истцы не представили доказательств того, что информацию о нетрадиционных сексуальных отношениях они были намерены распространять в допустимой нейтральной форме, а кроме того, истцы могли провести митинги в специально отведенном для этого месте, и без предварительного уведомления об этом соответствующего органа государственной власти. Оценивая доводы истцов, суд учел, что органом государственной власти организатору публичного мероприятия ответ был дан своевременно, тем самым истцам была предоставлена возможность провести публичное мероприятие после устранения несоответствия указанных в уведомлении целей действующим законодательным запретам.

Судебная коллегия полагает, что данные выводы суда основаны на правильном применении к рассматриваемым правоотношениям положений статьи 226 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, статей 31, 55 Конституции Российской Федерации, пунктов 3, 5 части 1 статьи 2, статьи 5, части 2.2 статьи 8 Федерального закона Российской Федерации "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", статей 1 и 5.2, части 2 статьи 12 Закона Санкт-Петербурга от 8 июня 2011 года N 390-70 "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях в Санкт-Петербурге", статьи 4, пунктов 1, 2 статьи 14 Федерального закона Российской Федерации от 24 июля 1998 года N 124-ФЗ "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации", пунктов 2, 4, 7 части 2, статьи 5, части 3 статьи 16 Федерального закона Российской Федерации от 29 декабря 2010 года N 436-ФЗ "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию", части 6 статьи 10 Федерального закона Российской Федерации от 27 июля 2006 года N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации", с учетом положений части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, что подтверждается представленными при рассмотрении спора доказательствами, которым судом первой инстанции дана полная и всесторонняя оценка в соответствии со статьями 59, 62, 63 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации.

Так, порядок реализации конституционного права граждан Российской Федерации собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование регламентирован Федеральным законом Российской Федерации от 19 июня 2004 года N 54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", согласно пункту 1 части 4 статьи 5 которого организатор публичного мероприятия обязан подать в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления уведомление о проведении публичного мероприятия в порядке, установленном статьей 7 настоящего Федерального закона

Часть 3 статьи 12 Федерального закона Российской Федерации от 19 июня 2004 года N 54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" предусматривает, что орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления отказывает в согласовании проведения публичного мероприятия только в случаях, если уведомление о его проведении подано лицом, которое в соответствии с настоящим Федеральным законом не вправе быть организатором публичного мероприятия, либо если в уведомлении в качестве места проведения публичного мероприятия указано место, в котором в соответствии с настоящим Федеральным законом или законом субъекта Российской Федерации проведение публичного мероприятия запрещается.

В соответствии со статьей 5-2 Закона Санкт-Петербурга от 21 июня 2011 года N 390-70 "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях в Санкт-Петербурге" проведение собраний, митингов, шествий, демонстраций на Дворцовой площади, Исаакиевской площади и Невском проспекте.

Таким образом, оспариваемые отказы в проведений публичных мероприятий соответствуют приведенным положениям Федерального закона и Закона Санкт-Петербурга.

В силу части 2 статьи 12 названного Федерального закона в случае, если информация, содержащаяся в тексте уведомления о проведении публичного мероприятия, и иные данные дают основания предположить, что цели запланированного публичного мероприятия и формы его проведения не соответствуют положениям Конституции Российской Федерации и (или) нарушают запреты, предусмотренные законодательством Российской Федерации об административных правонарушениях или уголовным законодательством Российской Федерации, орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления незамедлительно доводит до сведения организатора публичного мероприятия письменное мотивированное предупреждение о том, что организатор, а также иные участники публичного мероприятия в случае указанных несоответствия и (или) нарушения при проведении такого мероприятия могут быть привлечены к ответственности в установленном порядке.

Таким образом, данная норма предусматривает обязанность органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации при наличии у него обоснованных предположений, что цели запланированного публичного мероприятия и формы его проведения не соответствуют положениям Конституции Российской Федерации и (или) нарушают запреты, предусмотренные законодательством Российской Федерации об административных правонарушениях или уголовным законодательством Российской Федерации, предупредить организатора публичного мероприятия о том, что организатор, а также иные участники публичного мероприятия могут быть привлечены к ответственности в случае указанных несоответствия и (или) нарушения при проведении мероприятия

Обосновывая в суде первой инстанции возражения против доводов иска, представитель административного ответчика ссылался на то, что несоответствие целей проведения мероприятий требованиям законодательства об административных правонарушениях было усмотрено на основании приведенных в уведомлениях формулировок, заявляемых мест проведения, а также с учетом разъяснений, приведенных в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2014 года N 24-П. Также административным ответчиком было принято во внимание то, каким образом обычно проводятся и проходят мероприятия подобного рода с таким количеством участвующих лиц и в такое время. Представитель административного ответчика пояснила, что направленные истцам ответы не препятствовали им, в случае изменения целей проведения мероприятия, собраться в желаемое время в месте, которое специально отведено для этого в Санкт-Петербурге или в ином месте, прямо не запрещенном Законом Санкт-Петербурга от 21 июня 2011 года N 390-70.

При таких обстоятельствах, судебная коллегия полагает, что, отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции обоснованно исходил из того, что поскольку у административного ответчика имелись основания предполагать, что цели публичных мероприятий, запланированных истцами, направлены на пропаганду гомосексуализма, запрещенную в России среди несовершеннолетних, и могут ущемить права детей, то Комитет по вопросам законности, правопорядка и безопасности Санкт - Петербурга обязан был, в силу требований законодательства, принимать меры по защите детей от информации, наносящей вред их нравственному и духовному развитию, в связи с чем имел законные основания предупредить его организатора о привлечении к ответственности в случае их проведения.

Так, согласно преамбуле и подпункту "c" пункта 1 статьи 29 Конвенции о правах ребенка, для защиты и гармоничного развития ребенка важны традиции и культурные ценности его народа, а государство обязано обеспечить направленность образования на воспитание уважения к культурной самобытности и ценностям ребенка, к национальным ценностям страны, в которой ребенок проживает.

Таким образом, законные интересы несовершеннолетних составляют важную социальную ценность, при этом одной из целей государственной политики в интересах детей является защита их от факторов, негативно влияющих на их физическое, интеллектуальное, психическое, духовное и нравственное развитие.

Обязанность органов государственной власти Российской Федерации принимать меры по защите ребенка от информации, пропаганды и агитации, наносящих вред его здоровью, нравственному и духовному развитию, предусмотрена и пунктом 1 статьи 14 Федерального закона Российской Федерации N 124-ФЗ от 24 июля 1998 года "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации".

Так, указанной нормой права предусмотрено, что органы государственной власти Российской Федерации принимают меры по защите ребенка от информации, пропаганды и агитации, наносящих вред его здоровью, нравственному и духовному развитию, в том числе от национальной, классовой, социальной нетерпимости, от рекламы алкогольной продукции и табачных изделий, от пропаганды социального, расового, национального и религиозного неравенства, от информации порнографического характера, от информации, пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения, а также от распространения печатной продукции, аудио- и видеопродукции, пропагандирующей насилие и жестокость, наркоманию, токсикоманию, антиобщественное поведение.

При этом в силу пункта 4 части 2 статьи 5 Федерального закона Российской Федерации N 436-ФЗ от 29 декабря 2010 года "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию" к информации, причиняющей вред здоровью и (или) развитию детей, относится, в том числе, информация, отрицающая семейные ценности и пропагандирующая нетрадиционные сексуальные отношения, а в соответствии с пунктом 1 статьи 2 этого же Федерального закона под доступом детей к информации подразумевается любая возможность получения и использования детьми свободно распространяемой информации.

Часть 6 статьи 10 Федерального закона Российской Федерации N 149-ФЗ от 27 июля 2006 года "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" запрещает распространение информации, которая направлена на пропаганду войны, разжигание национальной, расовой или религиозной ненависти и вражды, а также иной информации, за распространение которой предусмотрена уголовная или административная ответственность.

В силу части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, выразившаяся в распространении информации, направленной на формирование у несовершеннолетних нетрадиционных сексуальных установок, привлекательности нетрадиционных сексуальных отношений, искаженного представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений, либо навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях, вызывающей интерес к таким отношениям, если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния, влечет административную ответственность.

Исходя из того, что любое публичное мероприятие является открытой, доступной каждому, акцией, имеющей целью свободное выражение и формирование мнений, а также выдвижение требований (статья 2 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях"), учитывая намерение истцов провести публичные мероприятия с заявленными выше целями в местах, расположенных в историческом центре Санкт - Петербурга, предполагающих присутствие большого количества людей, судебная коллегия соглашается с оценкой приведенной стороной ответчика в оспариваемых уведомлениях, что эти мероприятия несомненно окажут информационно-психологическое воздействие на неограниченный круг лиц, в том числе и несовершеннолетних, которые, принимая во внимание, что даты проведения митингов и шествия совпадают с датами весенних школьных каникул, очевидно будут находиться в местах их проведения, так как в тех местах, где истцы планировали провести публичные мероприятия сосредоточено большинство культурно-массовых учреждений (музеи, театры и т.п.) Санкт-Петербурга, посещаемых детьми в свободное от учебы время.

Так, пунктом 3 Распоряжения Комитета по образованию Правительства Санкт-Петербурга от 06 мая 2015 года N 2158-р "О формировании календарного учебного графика образовательных учреждений Санкт-Петербурга, реализующих основные общеобразовательные программы, в 2015/2016 учебном году" установлены следующие сроки и продолжительность каникул:

- осенние каникулы - с 31 октября 2015 года по 08 ноября 2015 года (9 дней);

- зимние каникулы - с 26 декабря 2015 года по 10 января 2016 года (16 дней);

- весенние каникулы - с 19 марта 2016 года по 27 марта 2016 года (9 дней).

Таким образом, поскольку семейное законодательство Российской Федерации исходит из необходимости укрепления традиционных семейных отношений - основанных на чувствах взаимной любви и уважения мужчины и женщины, их детей (статьи 1, 12, 47 Семейного кодекса Российской Федерации) и не предусматривает возможности воспитания детей в однополых семьях, то, принимая во внимание заявленное количество участников, формы проведения (парад, митинг) и тематику запланированных мероприятий (осуждение гомофобного поведения, распространение информации о бисексуальности), такое воздействие на несовершеннолетних следует признать нежелательным по причине его потенциальной угрозы для нравственного и духовного развития детей, сопряженным с формированием искаженных представлений о социально признанных моделях семейных отношений, соответствующих общепринятым в российском обществе (и разделяемым всеми традиционными религиозными конфессиями) нравственным ценностям и представлениям о браке, семье, материнстве, отцовстве, детстве, которые получили свое формально-юридическое закрепление в Конституции Российской Федерации (часть 2 статьи 7; часть 1 статьи 38; пункт "ж" части 1 статьи 72).

На основании изложенного, судебная коллегия полагает возможным согласиться с доводами административного ответчика и выводами суда первой инстанции, что цели заявленного публичного мероприятия направлены на пропаганду гомосексуализма и нарушают запреты, предусмотренные законодательством Российской Федерации об административных правонарушениях, а также Конституцией Российской Федерации.

С учетом изложенного суд первой инстанции, оценивая оспариваемые ответы Комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности Правительства Санкт - Петербурга применительно к приведенным выше нормам права, правомерно исходя из интересов несовершеннолетних, расценил их как принятые в защиту интересов детей от возможного негативного влияния на их развитие и признал их соответствующими требованиям части 2 статьи 12 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях".

Также, судебная коллегия полагает, что противоречие заявленных целей планируемых истцами публичных мероприятий законодательному запрету на пропаганду гомосексуализма среди детей, и отсутствие у организаторов этих мероприятий намерений устранить это несоответствие (в уведомлениях истцы заявили о согласии изменить только место проведения публичных мероприятий) исключали для уполномоченного органа Правительства Санкт - Петербурга необходимость предложения организаторам шествия и митингов иных альтернативных мест и времени их проведения, в связи с чем вывод суда о несостоятельности доводов истцов о нарушении исполнительным органом пункта 2 части 1 статьи 12 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", также является верным.

На основании представленных при рассмотрении дела доказательств, пояснений представителя Комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности судебная коллегия соглашается с выводом суда, что оспариваемое истцами усмотрение административного ответчика о противоречии заявленных целей планируемых заявителями публичных мероприятий законодательным запретам, и отсутствие сведений об устранении организаторами указанных публичных мероприятий этого несоответствия исключали необходимость предложения организаторам публичных мероприятий иных альтернативных мест и времени их проведения.

Доводы апелляционной жалобы, что судом не учтены многочисленные рекомендации Парламентской Ассамблеи и Комитета Министров Совета Европы, Комитета ООН по правам человека и решения Европейского суда по правам человека, а также акты Конституционного и Верховного Судов Российской Федерации, признающие недопустимость дискриминации по признаку сексуальной ориентации, не могут быть положены в основу отмены решения суда, поскольку противоречат содержанию мотивированного решения суда, а также судебного разбирательства. В ходе судебного разбирательства установлено, что несогласование публичных мероприятий обусловлено не дискриминационными мотивами, а законодательными запретами распространения среди несовершеннолетних информации, касающейся нетрадиционной сексуальной ориентации, способной причинить вред здоровому развитию детей, на защиту которого ориентировано не только российское, но и международное право.

При этом судебная коллегия учитывает, что доводы апелляционной жалобы не содержат указания на обстоятельства, которые свидетельствовали бы о том, что цели и формы публичных мероприятий, о которых уведомили административные истцы, могли быть реализованы путем распространения информации о гомосексуальных отношениях в допустимой нейтральной форме. Напротив, в жалобе не оспаривается вывод суда, согласно которому публичные мероприятия было запланированы в общественном месте, доступном для посещения детей, и преследовали целью пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, в том числе.

Таким образом, судебная коллегия полагает, что между сторонами отсутствует спор о классификации информационной продукции, предполагаемой организаторами к распространению в ходе публичных мероприятий, как способной причинить вред ребенку, в связи с чем, доводы о том, что оспариваемые ответы не основаны на праве, не допускающем, по мнению заявителей, подобных ограничений, не могут быть приняты во внимание судебной коллегией, поскольку основаны на неверном толковании норм права.

В соответствии со статьей 6 Федерального закона Российской Федерации от 24 июля 1998 года N 124-ФЗ "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации" ребенку от рождения принадлежат и гарантируются государством права и свободы человека и гражданина в соответствии с Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации, настоящим Федеральным законом, Семейным кодексом Российской Федерации и другими нормативными правовыми актами Российской Федерации.

Согласно пункту 2 статьи 5 названного Федерального закона к полномочиям органов государственной власти субъектов Российской Федерации на осуществление гарантий прав ребенка в Российской Федерации относятся реализация государственной политики в интересах детей.

В соответствии с пунктом 1 статьи 9 Федерального закона от 24 июля 1998 года N 124-ФЗ "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации" при осуществлении деятельности в области образования ребенка в семье или в организации, осуществляющей образовательную деятельность, не могут ущемляться права ребенка.

Названные нормы права также согласуются с Конвенцией о правах ребенка (Нью-Йорк, 20 ноября 1989 года).

Согласно статье 2 упомянутой Конвенции государства-участники уважают и обеспечивают все права, предусмотренные настоящей Конвенцией, за каждым ребенком, находящимся в пределах их юрисдикции, без какой-либо дискриминации, независимо от расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального, этнического или социального происхождения, имущественного положения, состояния здоровья и рождения ребенка, его родителей или законных опекунов или каких-либо иных обстоятельств.

Согласно статье 4 Конвенции о правах ребенка государства-участники принимают все необходимые законодательные, административные и другие меры для осуществления прав, признанных в настоящей Конвенции. В отношении экономических, социальных и культурных прав государства-участники принимают такие меры в максимальных рамках, имеющихся у них ресурсов и, в случае необходимости, в рамках международного сотрудничества.

Статьей 6 указанной Конвенции предусмотрено, что государства-участники обеспечивают в максимально возможной степени выживание и здоровое развитие ребенка.

Статьей 8 также данной Конвенции предусмотрено, что Государства-участники обязуются уважать право ребенка на сохранение своей индивидуальности, включая гражданство, имя и семейные связи, как предусматривается законом, не допуская противозаконного вмешательства. Если ребенок незаконно лишается части или всех элементов своей индивидуальности, государства-участники обеспечивают ему необходимую помощь и защиту для скорейшего восстановления его индивидуальности.

В соответствии со статьей 19 Конвенции о правах ребенка государства-участники принимают все необходимые законодательные, административные, социальные и просветительные меры с целью защиты ребенка от всех форм физического или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, отсутствия заботы или небрежного обращения, грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальное злоупотребление, со стороны родителей, законных опекунов или любого другого лица, заботящегося о ребенке. Такие меры защиты, в случае необходимости, включают эффективные процедуры для разработки социальных программ с целью предоставления необходимой поддержки ребенку и лицам, которые о нем заботятся, а также для осуществления других форм предупреждения и выявления, сообщения, передачи на рассмотрение, расследования, лечения и последующих мер в связи со случаями жестокого обращения с ребенком, указанными выше, а также, в случае необходимости, для возбуждения судебной процедуры.

Согласно статье 34 Конвенции о правах ребенка государства-участники обязуются защищать ребенка от всех форм сексуальной эксплуатации и сексуального совращения.

Кроме того, нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 года) (с изменениями и дополнениями от 21 сентября 1970 года, 20 декабря 1971 года, 1 января 1990 года, 6 ноября 1990 года, 11 мая 1994 года) и "Всеобщей декларации прав человека" (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года), о необходимости соблюдения которых заявлено в жалобе, должны соблюдаться и самими заявителями.

Так, в преамбуле Всеобщей декларации прав человека указано, что признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира.

Согласно статье 3 Всеобщей декларации прав человека каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность.

Согласно пункту 1 статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Уважение этих прав гарантировано другими нормами Всеобщей декларации прав человека и Конвенции, предусматривающими возможность ограничения иных прав и свобод в том случае, если они сводятся к злоупотреблению правом.

В соответствии с пунктом 2 статьи 29 Всеобщей декларация прав человека при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе.

В соответствии с пунктом 2 статьи 10 Конвенции осуществление свободы на выражение мнения, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Пунктом 2 статьи 11 Конвенции установлено, что осуществление права на свободу мирных собраний не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц.

Согласно статье 17 Конвенции ничто в настоящей Конвенции не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это предусматривается в Конвенции.

Поскольку применительно к названным законоположениям принцип уважения прав человека должен соблюдаться и самими истцами в случае выражения от имени российского сообщества геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров при проведении публичного мероприятия пропаганды своего образа жизни неопределенному кругу лиц, включая детей, организаторы такого рода публичного мероприятия правомерно получили предупреждение со стороны админисчтративного ответчика о создаваемой угрозе нарушения охраняемых законом прав и интересов детей.

С учетом изложенного заявленные цели публичного мероприятия, направленные на пропаганду нетрадиционной сексуальной ориентации, в том числе и среди детей, обоснованно были расценены судом в решении как ущемляющие права ребенка и с точки зрения общепризнанных европейских ценностей, охраняемых нормами международного права.

Свобода ассоциаций и собраний в интерпретации истцов, изложенной в апелляционной жалобе, означает отсутствие каких-либо запретов, что не соответствует положениям статьи 21 Международного пакта о гражданских и политических правах, устанавливающей, что пользование правом на мирные собрания не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые налагаются в соответствии с законом и которые необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, общественного порядка, охраны здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других лиц.

Установленные обстоятельства требовали от административного ответчика исполнить свою позитивную обязанность принять необходимые меры по защите прав детей от распространения вредоносной информации.

При этом судебная коллегия исходит из того, что пропагандой являются активные публичные действия по формированию в сознании установок и (или) стереотипов поведения либо деятельность, имеющую цель побудить или побуждающую лиц, которым она адресована, к совершению каких-либо действий или к воздержанию от их совершения.

Применительно к настоящему делу судебная коллегия соглашается с оценкой суда первой инстанции заявленных истцами целей публичных мероприятий, поскольку очевидно, что в многолюдном в дневное время месте пропаганда гомосексуализма будет носить навязчивый характер, о чем свидетельствуют намерения истцов проводить публичные мероприятия несколько дней подряд, в местах, которые являются открытыми для массового посещения несовершеннолетних в дни школьных каникул. Предполагаемые формы подачи истцами информации, распространяемой в общественных местах значительной по размеру группой людей (парад, демонстративное одобрение (осуждение) отношения к нетрадиционной сексуальной ориентации) давали административному ответчику основания предполагать, что цели мероприятий противоречат охраняемым действующим российским законодательством существующим в российском обществе моделям семейных отношений, выражают демонстративное отрицание выполняемой государством общественно-значимой функции по охране детей от информации, которая может причинить вред их здоровью.

Доводы апелляционной жалобы, что судом при рассмотрении спора не принято во внимание Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2014 года N 24-П по делу о проверке конституционности части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, не могут быть положены в основу отмены решения суда, поскольку не основаны на содержании текста судебного постановления, на неверном толковании норм права.

Так, Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2014 года N 24-П "По делу о проверке конституционности части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой граждан Н.А. Алексеева, Я.Н. Евтушенко и Д.А. Исакова" часть 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об Административных правонарушениях признана не противоречащей Конституции Российской Федерации, поскольку, по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования, она направлена на защиту таких конституционно значимых ценностей, как семья и детство, а также на предотвращение причинения вреда здоровью несовершеннолетних, их нравственному и духовному развитию и не предполагает вмешательства в сферу индивидуальной автономии, включая сексуальное самоопределение личности, не имеет целью запрещение или официальное порицание нетрадиционных сексуальных отношений, не препятствует беспристрастному публичному обсуждению вопросов правового статуса сексуальных меньшинств, а также использованию их представителями всех не запрещенных законом способов выражения своей позиции по этим вопросам и защиты своих прав и законных интересов, включая организацию и проведение публичных мероприятий, и - имея в виду, что противоправными могут признаваться только публичные действия, целью которых является распространение информации, популяризирующей среди несовершеннолетних или навязывающей им, в том числе исходя из обстоятельств совершения данного деяния, нетрадиционные сексуальные отношения, - не допускает расширительного понимания установленного ею запрета.

Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в названном Постановлении, цель, которую преследовал федеральный законодатель при установлении данной нормы, - оградить ребенка от воздействия информации, способной подтолкнуть его к нетрадиционным сексуальным отношениям, приверженность которым препятствует выстраиванию семейных отношений, как они традиционно понимаются в России и выражены в Конституции Российской Федерации. Конституционный Суд Российской Федерации признает, что возможность влияния соответствующей информации, даже поданной в навязчивой форме, на будущую жизнь ребенка не является безусловно доказанной.

Тем не менее, исходя из специфики общественных отношений, связанных с оказанием информационного воздействия на лиц, не достигших совершеннолетия и потому находящихся в уязвимом положении, федеральный законодатель в рамках правового регулирования распространения среди несовершеннолетних информации о нетрадиционных сексуальных отношениях вправе - имея в виду вытекающую из Конституции Российской Федерации в единстве с международно-правовыми актами приоритетную цель обеспечения прав ребенка и при достижении баланса конституционно защищаемых ценностей - использовать для оценки необходимости введения тех или иных ограничений критерии, основанные на презумпции наличия угрозы интересам ребенка, тем более что вводимые им ограничения касаются только адресной направленности соответствующей информации лицам определенной возрастной категории и потому не могут рассматриваться как исключающие возможность реализации конституционного права на свободу информации в этой сфере.

Запрет осуществления указанных в части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об Административных правонарушениях публичных действий в отношении несовершеннолетних призван предотвратить повышенную концентрацию их внимания на вопросах сексуальных отношений, способную при неблагоприятном стечении обстоятельств в значительной степени деформировать представления ребенка о таких конституционных ценностях, как семья, материнство, отцовство и детство, и негативно отразиться не только на его психологическом состоянии и развитии, но и на социальной адаптации.

Тот факт, что такой запрет не распространяется на случаи, связанные с пропагандой аморального поведения в рамках традиционных сексуальных отношений, которые также могут требовать государственного, в том числе административно-деликтного, реагирования, не дает оснований для признания данной нормы не соответствующей Конституции Российской Федерации с точки зрения нарушения принципов равенства применительно к защите конституционных ценностей, которые обеспечивают непрерывную смену поколений.

В указанном Постановлении отмечено, что рассматривая заявленные для обсуждения правоотношения, Конституционный Суд Российской Федерации исходит из того, что косвенным объектом защиты названной статьи 6.21 являются также социальные связи каждой конкретной личности, поскольку навязывание несовершеннолетним социальных установок, отличающихся от общепринятых в российском обществе, в том числе не разделяемых, а в ряде случаев воспринимаемых как неприемлемые, родителями, которые в приоритетном порядке несут ответственность за воспитание и развитие своих детей, обязаны заботиться об их здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии (статья 38, часть 2 Конституции Российской Федерации; пункт 1 статьи 63 Семейного кодекса Российской Федерации), может провоцировать социальное отчуждение ребенка и препятствовать его благополучному развитию в семейной среде, тем более если иметь в виду, что конституционное равноправие, предполагающее и равенство прав независимо от сексуальной ориентации, еще не предопределяет наличия фактически равнозначной оценки в общественном мнении лиц с различной сексуальной ориентацией, с чем могут быть сопряжены объективные трудности при стремлении избежать негативного отношения отдельных представителей общества к соответствующим лицам на бытовом уровне. Это касается и тех случаев, когда сама по себе информация, запрещенная к распространению в среде несовершеннолетних, может быть направлена, с точки зрения ее распространителя, на преодоление как такового негативного отношения к этим лицам.

Устанавливая специальный (ограничительный) правовой режим распространения информации, касающейся нетрадиционных сексуальных отношений, ее доступности для несовершеннолетних, федеральный законодатель принимал во внимание и социально-психологические особенности личности ребенка, связанные с восприятием такой информации. И хотя избранный им возрастной критерий также является в контексте неоднозначности экспертных оценок относительно возраста, в котором происходит окончательное формирование сексуальных предпочтений, в определенным смысле оценочным, он придает ограничению, предусмотренному частью 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об Административных правонарушениях, точечный, по существу, характер, что снимает проблему его соразмерности в указанном аспекте.

При этом сам по себе запрет пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений - как деятельности по целенаправленному и бесконтрольному распространению информации, способной нанести вред здоровью, нравственному и духовному развитию, в том числе сформировать искаженные представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений, - среди несовершеннолетних, которые в силу возраста не могут самостоятельно критически оценить полученные сведения, не исключает подачи соответствующей информации в нейтральном (просветительском, художественном, историческом) контексте.

Такое информирование, если оно лишено признаков пропаганды, то есть не направлено на формирование предпочтений, связанных с выбором нетрадиционных форм сексуальной идентичности, и обеспечивает индивидуализированный подход, учитывающий особенности психического и физиологического развития детей в той или иной возрастной группе, характер конкретного освещаемого вопроса, может осуществляться с привлечением специалистов - педагогов, медиков, психологов.

Таким образом, судебная коллегия приходит к выводу, что в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2014 года N 24-П "По делу о проверке конституционности части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой граждан Н.А. Алексеева, Я.Н. Евтушенко и Д.А. Исакова" указано, что поскольку одно из предназначений семьи - рождение и воспитание детей, в основе законодательного подхода к решению вопросов демографического и социального характера в области семейных отношений в Российской Федерации лежит понимание брака как союза мужчины и женщины, что в полной мере согласуется с предписаниями статей 7 и 38 Конституции Российской Федерации и не противоречит Международному пакту о гражданских и политических правах (статья 23) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (статья 12), предусматривающим возможность создания семьи в соответствии с национальным законодательством, регулирующим осуществление этого права.

Исходя из этого и учитывая, что ни из Конституции Российской Федерации, ни из принятых на себя Российской Федерацией международно-правовых обязательств не вытекает обязанность государства по созданию условий для пропаганды, поддержки и признания союзов лиц одного пола (Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 16 ноября 2006 года N 496-О и от 19 января 2010 года N 151-О-О), осуществляемое федеральным законодателем на основании статьи 71 (пункт "в") Конституции Российской Федерации регулирование свободы слова и свободы распространения информации не предполагает создание условий, способствующих формированию и утверждению в обществе в качестве равнозначных иных, отличных от общепризнанных, трактовок института семьи и сопряженных с ним социальных и правовых институтов.

Таким образом, предлагаемая к пропаганде информация не основана на традиционных представлениях о гуманизме в контексте особенностей национального и конфессионального состава российского общества, его социокультурных и иных исторических характеристик, в частности на сформировавшихся в качестве общепризнанных в российском обществе (и разделяемых всеми традиционными религиозными конфессиями) представлениях о браке, семье, материнстве, отцовстве, детстве, которые получили свое формально-юридическое закрепление в Конституции Российской Федерации, и об их особой ценности.

Соответственно, распространение лицом своих убеждений и предпочтений, касающихся сексуальной ориентации и конкретных форм сексуальных отношений не должно ущемлять достоинство других лиц и ставить под сомнение общественную нравственность в ее понимании, сложившемся в российском обществе, поскольку иное противоречило бы основам правопорядка.

Законодательный запрет к такой пропаганде, направленной на защиту здоровья детей, не может расцениваться как дискриминационный, поскольку в равной степени относится ко всем.

С учетом изложенного, судебная коллегия полагает, что препятствием к проведению заявленных мероприятий явились не оспариваемые решения органа государственной власти, а действия самих административных истцов, не воспользовавшихся предоставленной им возможностью исполнить законные предостережения, вынесенные в решения Комитета Правительства Санкт - Петербурга.

Суд, разрешая спор, правильно определилобстоятельства, имеющие значение для дела, дал им надлежащую правовую оценку и постановилзаконное и обоснованное решение. Выводы суда соответствуют обстоятельствам дела. Нарушений норм материального и процессуального права, влекущих отмену решения, судом допущено не было. Доводы жалобы не опровергают выводов решения суда и потому не могут служить основанием к отмене этого решения.

Доводы апелляционной жалобы, что судом при принятии решения не принято во внимание, что 31 октября 2012 года Комитет ООН по правам человека признал незаконным привлечение Ф.И. к административной ответственности за демонстрацию возле здания средней школы плакатов "Я горжусь своей гомосексуальностью" и "Гомосексуализм - это нормально", не могут быть приняты во внимание судебной коллегией, поскольку в указанном истцами случае Ф.И., выступая от своего имени, раскрывала перед окружающими подробности своей личной жизни, в то время как из материалов настоящего дела следует, что истцы были намерены последовательно организовать массовые мероприятия, с навязыванием окружающим своего личного мнения, связанного с пропагандой нетрадиционного сексуального поведения.

Кроме того, судебная коллегия принимает во внимание, что никто из административных истцов не указал обстоятельств, свидетельствующих о реальности проблем, обозначенных целями предлагаемых публичных мероприятий, а также данных о том, что истцы являются лицами, которых эта проблема непосредственно затрагивает. Судебная коллегия учитывает, что в уведомлениях истцы выбрали такие места для проведения публичных мероприятий, в которых их проведение прямо запрещено Законом Санкт-Петербурга, то есть публичные мероприятия в этих местах и не могли быть согласованы в силу прямого указания закона. При этом истцы, по существу, оспаривают не отказ в проведении мероприятий, а правомерность действий ответчика, который установив, что мероприятия с заявленными целями не отвечают положениям статьи 6.21 Кодекса об Административных правонарушениях, отказал в их проведении, не предложив иного места их проведения.

Судебная коллегия полагает, что в рассматриваемом деле административным ответчиком не допущено нарушений требований действующего законодательства (части 2 и 3 статьи 12 Федерального закона от 19 июня 2004 года N 54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях"), поскольку такая обязанность на ответчике не лежала, так как организатор мероприятия определили место и цель проведения публичных мероприятий в противоречие с положениями действующего законодательства.

Как разъяснил в Постановлении от 14 февраля 2013 года N 4-П Конституционный Суд Российской Федерации, убедившись в отсутствии обстоятельств, исключающих возможность проведения публичного мероприятия (часть 3 статьи 12 Федерального закона от 19 июня 2004 года N 54-ФЗ), соответствующий орган публичной власти должен предпринять все зависящие от него меры для того, чтобы оно состоялось в заявленном организатором месте и в запланированное время, и не пытаться под любым предлогом найти причины, которые могли бы оправдать необходимость отступлений от предложений организатора публичного мероприятия. При этом публичное мероприятие должно считаться согласованным не только после получения подтверждения органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления, но и в случае, если указанные органы в установленный законом срок не довели до организатора публичного мероприятия предложение об изменении места и (или) времени его проведения.

Вместе с тем, судебная коллегия полагает, что в рассматриваемом деле не установлено обстоятельств, свидетельствующих о необоснованности и незаконности оспариваемых ответов, поскольку представитель ответчика в судебных заседаниях пояснил конкретные причины и основания принятия оспариваемых решений. Эти причины учтены при принятии судебного постановления, оснований полагать их надуманными и голословными судебная коллегия не усматривает. Истцы в судебные заседания не явились, своих возражений относительно пояснений представителя ответчика не представили.

На основании изложенного судебная коллегия приходит к выводу, что доводы апелляционной жалобы, по существу, направлены на переоценку обстоятельств, установленных судом первой инстанции при вынесении обжалуемого решения, не содержат фактов, которые не были бы проверены и не учтены судом первой инстанции при рассмотрении дела и имели бы юридическое значение для вынесения судебного акта по существу, влияли на обоснованность и законность судебного решения, либо опровергали изложенные выводы и выводы суда первой инстанции, в связи с чем, признаются судом апелляционной инстанции несостоятельными, основанными на неправильном толковании норм материального права, и не могут служить основанием для отмены решения суда.

Обстоятельства, имеющие значение для дела, судом первой инстанции установлены правильно. Нарушений норм материального и процессуального права, повлекших вынесение незаконного решения, судом не допущено.

Выраженное в апелляционной жалобе несогласие административных истцов с выводами суда первой инстанции, не может само по себе являться основанием для отмены судебного решения.

При указанных обстоятельствах, судебная коллегия полагает, что решение суда первой инстанции является законным, обоснованным и не подлежит отмене по доводам апелляционной жалобы.

Руководствуясь статьей 309 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Смольнинского районного суда Санкт-Петербурга от 21 марта 2016 года оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Председательствующий:

Судьи: