Апелляционное определение СК по гражданским делам Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики от 29 июня 2016 г. по делу N АПЛ-612/2016

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда Карачаево-Черкесской Республики в составе:

председательствующего: Матакаевой С.К.,

судей: Лайпанова А.И., Сыч О.А.,

при секретаре судебного заседания Баден И.Ю.,

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Мамчуева К.Н, к Министерству финансов Российской Федерации о взыскании компенсации морального вреда

по апелляционной жалобе истца Мамчуева К.Н, на решение Карачаевского районного суда от 13 мая 2016 года, которым в удовлетворении исковых требований отказано.

Заслушав доклад судьи Верховного суда Карачаево-Черкесской Республики Матакаевой С.К., судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Мамчуев К.Н. обратился в суд с иском к Министерству финансов Российской Федерации о взыскании компенсации морального вреда. Заявленные требования обосновал тем, что согласно справке о реабилитации N ... от 04.05.2001 года признан жертвой политических репрессий и на основании Закона РФ от 18.10.1991 года N 1761-1 был реабилитирован. По мнению истца, в отношении него была нарушена статья 1 Протокола N 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, поскольку у него имеется собственность в виде основанного на законе "О реабилитации жертв политических репрессий" и Конституции РФ правомерного ожидания возмещения ущерба, причиненного нравственными страданиями, связанными с незаконным ограничением свободы. С января 2005 года гарантия компенсации морального вреда из преамбулы Закона "О реабилитации жертв политических репрессий" исключена. Со ссылкой на правовую позицию Европейского суда по правам человека, изложенную в деле "Клаус и Юрий Киладзе против Грузии", истец просил суд взыскать в его пользу с Минфина РФ из средств казны Российской Федерации компенсацию в размере "данные изъяты" рублей в счет возмещения морального вреда, причиненного незаконными действиями органов государственной власти.

В судебном заседании истец "ФИО"1 просил удовлетворить его заявление.

Представитель Министерства финансов Российской Федерации в лице Управления Федерального казначейства по КЧР в судебное заседание не явился, был извещен надлежащим образом о времени и месте судебного разбирательства, о причинах неявки не сообщил, ходатайства об отложении дела не предоставил. Направил в суд письменные возражения с просьбой об отказе в удовлетворении заявленных требований.

Решением Карачаевского районного суда от 13 мая 2016 года в удовлетворении исковых требований Мамчуева К.Н. отказано.

В апелляционной жалобе Мамчуев К.Н., просит отменить решение суда первой инстанции, указывая, что судом не применены нормы гражданского законодательства, в соответствии с которыми он имеет право на компенсацию причиненного ему морального вреда, и принять по делу новое решение об удовлетворении исковых требований.

В судебное заседание суда апелляционной инстанции истец Мамчуев К.Н. не явился, был извещен надлежащим образом о времени и месте судебного разбирательства, в апелляционной жалобе просил рассмотреть дело в его отсутствие.

В судебное заседание суда апелляционной инстанции Представитель Министерства финансов Российской Федерации в лице Управления Федерального казначейства по КЧР не явился, был извещен надлежащим образом о времени и месте судебного разбирательства, о причинах неявки не сообщил, ходатайства об отложении дела не предоставил.

В соответствии с требованиями ст. 167, ч. 1 ст. 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации дело рассмотрено в отсутствие неявившихся лиц.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, выслушав мнение истца, судебная коллегия не находит оснований для отмены решения суда.

В соответствии с ч.1 и ч.2 ст.327.1 ГПК РФ, суд апелляционной инстанции проверяет законность и обоснованность решения суда первой инстанции в обжалуемой части исходя из доводов, изложенных в апелляционной жалобе и возражениях относительно жалобы.

Из материалов дела следует, что Мамчуев К.Н., 26.07.1952 года рождения, реабилитирован на основании пункта "в" ст. 3 и ст. 1.1 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 года "О реабилитации жертв политических репрессий" (справка о реабилитации N ... ).

Отказывая Мамчуеву К.Н. в удовлетворении иска, суд первой инстанции руководствовался Конституцией Российской Федерации, Законом РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" и исходил из того, что истец имеет право на льготы и меры социальной поддержки, установленные законодательством, которое не предусматривает возмещение ущерба в ином виде. Положения о взыскании компенсации морального вреда не распространяются на возникшие правоотношения, так как вред истцу причинен до введения в действие Гражданского кодекса РФ.

С таким выводом суда первой инстанции следует согласиться, поскольку суд правильно установили в достаточной степени исследовал имеющие значение для дела обстоятельства, дал им надлежащую оценку, сделал выводы, соответствующие установленным обстоятельствам и исследованным доказательствам, правильно истолковал и применил нормы материального права и не допустил существенных нарушений норм процессуального права.

Довод Мамчуева К.Н., о том, что исключение с 1 января 2005 г. из преамбулы Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" положения о компенсации морального ущерба означает фактически отказ государства от принятых на себя обязательств перед жертвами необоснованных репрессий, что противоречит Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не основан на законе.

В соответствии с Конституцией Российской Федерации права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом; государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (статья 52); каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (статья 53).

26 апреля 1991 г. был принят Закон РСФСР "О реабилитации репрессированных народов", согласно которому государство предусмотрело территориальную, политическую, социальную, культурную реабилитацию репрессированных народов, а также возмещение ущерба, причиненного репрессированным народам и отдельным гражданам со стороны государства в результате репрессий.

Заявляя требования о компенсации морального вреда, истец Мамчуев К.Н. ссылался на Закон Российской Федерации "О реабилитации жертв политических репрессий" от 18 октября 1991 года (действующий в редакции Федерального закона от 22 августа 2004 года ФЗ-122), из преамбулы которого следует, что его целью является реабилитация всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым на территории Российской Федерации с 25 октября (07 ноября) 1917 года, восстановление их в гражданских правах, устранение иных последствий произвола и обеспечение посильной в настоящее время компенсации материального ущерба, Закон направлен на реализацию приведенных конституционных положений в отношении лиц, пострадавших от необоснованных репрессий. Действительно, указанный Закон принимался в целях компенсации материального и морального вреда, причиненного репрессированным лицам, однако используемые в этом Законе специальные публично-правовые механизмы компенсации в отличие от гражданского законодательства не предусматривали разграничение форм возмещения материального и морального вреда.

Федеральным законом от 22 августа 2004 года N 122-ФЗ "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" из преамбулы Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 года "О реабилитации жертв политических репрессий" было исключено положение о компенсации морального ущерба (пункт 1 статья 6).

Конституционный Суд Российской Федерации в определении от 15 мая 2007 года N 383-О-П указал, что Закон Российской Федерации "О реабилитации жертв политических репрессий" принимался в целях компенсации материального и морального вреда, причиненного репрессированным лицам, однако используемые в нем специальные публично-правовые механизмы компенсации не предусматривают - в отличие от гражданского законодательства - разграничение форм материального и морального вреда.

Такое регулирование, предполагающее возмещение, в том числе неимущественного вреда, само по себе нельзя рассматривать как нарушение прав, вытекающих из статей 52 и 53 Конституции Российской Федерации.

Согласно преамбуле Закона РФ, его целью явилось обеспечение жертв политических репрессий посильной в настоящее время компенсацией материального и морального ущерба и в соответствии с задачами социального государства, закрепленными в статье 7 Конституции Российской Федерации, предусматривает комплекс мер, направленных на социальную защиту этой категории граждан. По своей правовой природе данные виды государственной социальной поддержки являются льготами, носящими компенсаторный характер, установление порядка предоставления которых законодателем возложено на Правительство Российской Федерации (статья 17). Право на такого рода льготы непосредственно из Конституции Российской Федерации не вытекает, поэтому определение правовых оснований их предоставления и круга субъектов, на которых они распространяются, входит в компетенцию законодателя.

Предоставление реабилитированным лицам и лицам, признанным пострадавшими от политических репрессий, льгот (именуемых теперь мерами социальной поддержки) было направлено на создание благоприятных условий для реализации прав и свобод названными категориями граждан и обеспечение их социальной защищенности.

Следовательно, льготы, которые устанавливались федеральным законодателем для реабилитированных лиц и лиц, признанных пострадавшими от политических репрессий, в их материальном (финансовом) выражении входят в признанный государством объем возмещения вреда, включая моральный вред.

Приведенная правовая позиция изложена в ряде сохраняющих свою силу Определений Конституционного Суда Российской Федерации (от 10 июля 2003 г. N 282-О, от 5 июля 2005 г. N 246-О, от 27 декабря 2005 г. N 527-О, от 17 октября 2006 г. N 397-О, от 15 мая 2007 г. N 383-О-П, от 24 июня 2008 г. N 620-О-П, от 16 декабря 2010 г. N 1627-О-О и др.).

Таким образом, федеральным законодателем в соответствии с требованиями статей 71 (пункт "в") и 76 (часть 1) Конституции Российской Федерации были установлены порядок и последствия реабилитации, определены формы, способы восстановления прав жертв политических репрессий, способы, формы и размеры возмещения государством вреда реабилитированным лицам и лицам, признанным пострадавшими от политических репрессий, в целях компенсации как материального, так и морального ущерба, общие принципы предоставления им мер социальной поддержки, а также гарантируемый минимальный (базовый) уровень такой поддержки.

В силу приведенных правовых позиций исключение с 1 января 2005 г. из преамбулы Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" положения о компенсации морального ущерба не может рассматриваться как имеющее целью ущемление конституционных прав репрессированных и допускающее отказ государства от государственной поддержки данной категории граждан, поскольку само по себе не исключает обязательств государства по защите законных интересов реабилитированных лиц.

Принимая во внимание приведенные выше нормы закона и сложившуюся правовую позицию, судебная коллегия считает, что признание государством необоснованности и незаконности указанных политических репрессий, принятие Закона РСФСР "О реабилитации репрессированных народов", Закона Российской Федерации "О реабилитации жертв политических репрессий", а также предоставление реабилитированным лицам соответствующих льгот в целях создания благоприятных условий для реализации прав и свобод названными категориями граждан и обеспечение их социальной защищенности являются формами возмещения вреда, причиненного реабилитированным лицам, включающего возмещение морального вреда.

Что касается денежной компенсации морального вреда, то указанными законами она не была предусмотрена, что согласуется с правом государства, исходя из финансовых возможностей, других социально-экономических факторов, определять виды выплат пострадавшим, которые следует рассматривать как посильную компенсацию причиненного ущерба с тем, чтобы ее размер соответствовал уже признанному государством объему возмещаемого им вреда.

Кроме того, на территории Российской Федерации впервые закон, предусматривающий возможность возмещения морального вреда, причиненного неправомерными виновными действиями причинителя вреда, присуждением в его возмещение денежной компенсации, был принят 31 мая 1991 года. Статьей 131 Основ законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 года было установлено, что моральный вред (физические или нравственные страдания), причиненный гражданину неправомерными действиями, возмещается причинителем вреда при наличии его вины.

Основы института компенсации морального вреда в Российской Федерации были заложены в статье 151 ГК РФ, часть первая которого введена в действие с 1 января 1995 года. В соответствии со статьей 5 Федерального закона РФ от 30 ноября 1994 года N 52-ФЗ "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", часть первая Гражданского кодекса применяется к правоотношениям, возникшим после введения ее в действие. По гражданским правоотношениям, возникшим до введения ее в действие, часть первая Кодекса применяется к тем правам и обязанностям, которые возникнут после введения ее в действие. В силу части 1 статьи 4 ГК РФ акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие.

Как следует из разъяснений, данных в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", если моральный вред причинен до введения в действие законодательного акта, предусматривающего право потерпевшего на его компенсацию, требования истца не подлежат удовлетворению, в том числе и в случае, когда истец после вступления этого акта в законную силу испытывает нравственные или физические страдания, поскольку на время причинения вреда такой вид ответственности не был установлен и по общему правилу действия закона во времени закон, усиливающий ответственность по сравнению с действовавшим на время совершения противоправных действий, не может иметь обратной силы (пункт 1 статья 54 Конституции РФ).

Как видно из материалов дела, вред истцу, а соответственно, и нравственные и физические страдания были причинены до 3 августа 1992 г., т.е. до введения в действие Основ гражданского законодательства Союза ССР, предусмотревших такой вид ответственности.

Согласно позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в Определении от 18 января 2005 года N 7-О, общим (основным) принципом действия закона во времени является распространение его на отношения, возникшие после его введения в действие, и только законодатель вправе распространить новые нормы на отношения, которые возникли до введения соответствующих норм в действие, то есть придать закону обратную силу.

Принимая во внимание изложенное, судебная коллегия соглашается с выводами суда первой инстанции о том, что положения о взыскании компенсации морального вреда не распространяются на возникшие правоотношения, так как вред истцу причинен до введения в действие Гражданского кодекса РФ.

Доводы, указанные в исковом заявлении, о нарушении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и на необходимость применения при разрешении заявленных требований правовой позиции Европейского Суда, изложенной в Постановлении от 02 февраля 2010 года по делу "Клаус и Юрий Киладзе против Грузии", судебная коллегия находит несостоятельными, поскольку данное Постановление акцентирует внимание на то, что присужденная в пользу Клаус и Юрия Киладзе денежная сумма являлась не компенсацией морального вреда за имевшие место репрессии, а компенсацией за нарушение их права на имущество по статье 1 Протокола N 1 к Конвенции, поскольку ответчик (государство) уклонялся от осуществления мер по принятию законодательства, позволяющего использовать гражданами, признанными жертвами политических репрессий, права, гарантированные государством.

Кроме того, у истца не возникло отдельного права на денежную компенсацию морального вреда, следовательно, оснований считать, что нарушены положения статьи Протокола N 1 к Конвенции о том, что каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности, никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права, не имеется, так как к имуществу, по смыслу статьи 1 Протокола N 1, Европейский Суд по правам человека, относит как наличное (реально существующее) имущество, так и имущество, получения которого мог "законно ожидать" заявитель.

При этом суд обоснованно исходил из того, что юридически значимые обстоятельства, подлежащие установлению в рамках настоящего дела, не совпадают с юридически значимыми обстоятельствами, которые подлежали установлению и были установлены при вынесении решения Европейским Судом по правам человека в рамках своей компетенции при рассмотрении дела по жалобе "Клаус и Юрий Киладзе против Грузии".

Так, присужденные заявителям Киладзе денежные суммы являются не компенсацией за политические репрессии, а компенсацией за нарушение их права на имущество по ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, поскольку в течение 11 лет государство уклонялось от осуществления мер по принятию законодательства, административных и бюджетных мер, чтобы лица, на которых распространяется действие статьи 9 Закона Грузии от 11 декабря 1997 г., могли эффективно использовать права, гарантированные данным положением.

Однако в Российской Федерации, как указано выше, имеется комплекс эффективных внутригосударственных средств правовой защиты в отношении жертв политических репрессий, к которым относится и истец.

С учетом изложенных обстоятельств оснований для отмены оспариваемого решения и удовлетворения апелляционной жалобы не имеется.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 328,329 ГПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Карачаевского районного суда от 13 мая 2016 года оставить без изменения, а апелляционную жалобу Мамчуева К.Н. - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи: