Апелляционное определение СК по уголовным делам Московского городского суда от 06 марта 2017 г. по делу N 10-2027/2017

Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда в составе:

председательствующего - судьи

Алисова И.Б.,

судей

Никишиной Н.В. и

Откина М.К.,

при секретаре

Бокарёве А.С.,

с участием:

прокурора апелляционного отдела уголовно-судебного управления прокуратуры города Москвы

Хрипунова А.,

потерпевшего

В ... и его представителя адвоката

Кадовик Е.,

представившей *******************

осужденного

Агеева М. и его защитника - адвоката

Бурлаченко С., представившего ****************************

рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционные жалобы потерпевшего В.., осужденного Агеева М. и защитника - адвоката Бурлаченко С. на приговор Тимирязевского районного суда города Москвы от 22 ноября 2016 года, которым

Агеев М. , **********************

осужден по ч. 2 ст. 162 УК РФ к лишению свободы на срок 4 года и 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Срок отбывания наказания Агееву М. постановленоисчислять с 22 ноября 2016 года. В срок отбытия наказания зачтено время задержания с 14 по 16 апреля 2016 года.

Мера пресечения в отношении Агеева М. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении до вступления приговора в законную силу изменена на заключение под стражу. Взят под стражу в зале суда.

Гражданский иск потерпевшего В. удовлетворен частично и в его пользу с Агеева М. взыскано 150 тыс. рублей в порядке компенсации морального вреда. За потерпевшим В. признано право на удовлетворение гражданского иска о взыскании материального ущерба, а вопрос о размере возмещения передан на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

Разрешен вопрос о судьбе вещественных доказательств.

Заслушав доклад судьи Алисова И.Б., изложившего существо приговора, доводы апелляционных жалоб, выслушав выступления осужденного Агеева М. и защитника - адвоката Бурлаченко С., поддержавших доводы своих апелляционных жалоб и возражавших против удовлетворения апелляционной жалобы потерпевшего, выступления потерпевшего В. и его представителя адвоката Кадовик Е., поддержавших доводы апелляционной жалобы потерпевшего и возражавших против удовлетворения апелляционных жалоб осужденного и защитника, мнение прокурора Хрипунова А. полагавшего приговор законным, обоснованным, мотивированным и справедливым, судебная коллегия

установила:

Агеев признан виновным в разбое, то есть нападении в целях хищения чужого имущества, совершенном с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, и с применением предмета, используемого в качестве оружия.

Преступление совершено *********** при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

В своей апелляционной жалобе потерпевший В., выражая несогласие с приговором, считает его необоснованным, незаконным и подлежащим отмене в связи с несоответствием изложенных в нем выводов суда установленным фактическим обстоятельствам уголовного дела, неправильным применением уголовного закона, а также несправедливостью.

В обоснование этого потерпевший, ссылаясь на пункт 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 года N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое", считает, что из обвинения Агеева необоснованно исключен квалифицирующий признак "группой лиц по предварительному сговору", поскольку, по его мнению, данный вывод сделан без должной оценки представленных доказательств, а также без учета того, что содеянное в отношении Величко, который не был знаком с подсудимым и не имел с ним каких-либо взаимоотношений, было тщательно спланировано, в том числе по распределению ролей, выбору места, времени и способа нападения, проведению подготовительных операций, что свидетельствует о причастности к содеянному других лиц, при том, что непосредственное нападение мог совершить и один из соучастников - Агеев, который до начала осуществления преступных действий достиг соглашения с неустановленными лицами, действовал совместно и согласованно с ними в целях достижения единого преступного результата - разбойного нападения на потерпевшего.

Кроме того, потерпевший считает назначенное Агееву наказание чрезмерно мягким. При этом полагает, что судом были переоценены данные о личности Агеева, ряд из которых, в частности, о нахождение на его иждивении матери, имеющей рядом хронических заболеваний, не был подтвержден, а характер и степень общественной опасности содеянного им, непризнание вины, отсутствие раскаяния и невозмещение причиненного вреда в должной степени не оценены.

Также потерпевший считает несоразмерным содеянному и несправедливым размер присужденной денежной компенсации морального вреда, поскольку, по его мнению, суд не учел степень вины Агеева, характер причиненных повреждений , создававших реальную опасность для жизни и здоровья потерпевшего, повлекших несколько сложных операций, от которых он длительное время испытывал физическую боль и нравственные страдания, что негативным образом отразилось на его состоянии здоровья, душевном состоянии, а также на карьере.

Кроме того, потерпевший выражает несогласие и принятым решением о передаче вопроса возмещения материального ущерба на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства, поскольку, по его мнению, все необходимые расчеты были им произведены на основании платежных документов, оформленных в установленном порядке, и представлены суду; его исковые требования были поддержаны прокурором.

С учетом приведенных доводов, потерпевший просит по результатам апелляционного рассмотрения приговор в отношении Агеева отменить.

В апелляционных жалобах защитник - адвокат Бурлаченко С. и осужденный Агеев М. , приводя по существу аналогичные доводы, считают приговор незаконным, необоснованным и подлежащим отмене в связи с несоответствием изложенных в нем выводов установленным фактическим обстоятельствам уголовного дела, нарушениями уголовно-процессуального закона и неправильным применением уголовного закона, приводя в обоснование следующие доводы.

Так, авторы жалоб обращают внимание, что выводы суда о виновности Агеева в разбое основаны только на показаниях потерпевшего Величко и производных от них доказательствах. При этом защитник и осужденный указывают, что судом не проверена версия потерпевшего о том, что нападение на него было обусловлено финансовым спором между организациями, в которых работают В. и свидетель М., а последний поддерживает дружеские связи с Агеевым, что могло быть основанием для оговора последнего потерпевшим.

Кроме того, авторы жалоб обращают внимание на противоречивость и непоследовательность показаний потерпевшего в части описания лица, напавшего на него, которые не подтверждаются видеозаписью, просмотренной в судебном заседании.

Также защитник и осужденный указывают на незаконность проведенного опознания потерпевшим Агеева. При этом они обращают внимание, что после задержания Агеева 14 апреля 2016 года к нему было применено насилие, в связи с чем у него имелось телесное повреждение на лице, подтвержденное соответствующим медицинским документом , а участвующие при опознании статисты не имели таких повреждений, что повлекло предвзятость данного следственного действия, а, кроме того, Агеев в ходе опознания находился в наручниках, что, по мнению стороны защиты, предопределило выбор потерпевшего. Более того, указывается в жалобах, на момент опознания и последующих следственных действий, в том числе очной ставки между В. и Агеевым, последний участвовал в качестве свидетеля, в связи с чем был лишен права полноценно защищать свои права. Данные обстоятельства, по мнению защитника и осужденного, не получили должной оценки суда в приговоре, в связи с чем они полагают, что приговор построен на недопустимых доказательствах.

Оценивая заключение судебно-медицинского эксперта, авторы жалоб считают, что оно также не могло быть положено в основу приговора, поскольку не в полной мере соответствует требованиям относимости предъявляемым к доказательствам по делу, так как, по их мнению, из него невозможно сделать вывод о наличии связи фактических данных, используемых в качестве доказательств, с расследуемыми событиями и действиями. При этом авторы жалоб обращают внимание, что эксперт не ответил на вопрос постановления о возможности образования выявленных у В. повреждений при обстоятельствах, указанных в установочной части постановления, а также указал в заключении телесные повреждения у Величко, не выявленные при первоначальном обследовании того в медицинских учреждениях, в ходе которых потерпевший заявлял о том, что был избит неизвестными лицами, точные обстоятельства получения травмы не помнит. Данные обстоятельства, по мнению стороны защиты, также были оставлены без внимания суда.

Кроме того, авторы жалоб указывают, что суд не дал должной оценки и показаниям свидетелей Я. и Я., являющихся оперативными сотрудниками УВД САО города Москвы, не сопоставил их с иными материалами дела, поскольку их показания о том, что Агеев длительное время до 26 января 2016 года не находился в этом районе, не подтверждены исследованными в судебном заседании оперативными материалами и голословны, однако суд, безоговорочно поверив данным свидетелям и отказав стороне защиты в исследовании опровергающих их показания доказательств, проявил обвинительный уклон при рассмотрении уголовного дела. Более того, указывается в жалобах, суд не дал должной оценки позиции стороны защиты и приведенным ею доводам о том, что в момент нападения на В. Агеев, как следует из собственного анализа защитника и осужденного исследованных в судебном заседании видеозаписи момента нападения и информации о зафиксированных телефонных соединениях его мобильного телефона, мог находиться в другом месте.

Также защитник, в том числе и в дополнениях к апелляционной жалобе, обращает внимание, что судом не выполнено требование закона о необходимости толкования неустранимых сомнений в пользу подсудимого. При этом, ссылаясь на разъяснения Пленума Верховного Суда РФ в постановлении от 27 декабря 2002 года N29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое", защитник полагает, что выводы суда о наличии в действиях Агеева квалифицирующего признака разбоя - с применением предмета, используемого в качестве оружия, не нашли своего объективного подтверждения, поскольку характеристики неустановленного предмета следствием не установлены и в обвинении не приведены, сам предмет на месте преступления не обнаружен и не осмотрен, экспертных заключений о его свойствах не имеется. Показания же потерпевшего о данном предмете, по мнению адвоката, не конкретизированы, в связи с чем считает выводы суда об использовании Агеевым данного предмета в целях утяжеления удара основанными на предположениях.

Также, по мнению защитника, судом фактически не установлен и характер примененного к потерпевшему насилия, поскольку в приговоре указано как о применении насилия, опасного для жизни или здоровья, а также о применении насилия опасного для жизни и здоровья, что, по его мнению, свидетельствует об увеличении объема обвинения, а, кроме того, не дал должной оценки показаниям потерпевшего о том, что нанесенными ему ударами ему были выбиты зубы, что не нашло своего объективного подтверждения и выходит за рамки предъявленного обвинения.

С учетом приведенных доводов, полагая, что данный приговор не соответствует требованиям ст. 302 УПК РФ, защитник и осужденный просят по результатам апелляционного рассмотрения его отменить и вынести в отношении Агеева оправдательный приговор.

В возражениях на апелляционные жалобы государственный обвинитель А. Булкин считает приведенные в них доводы несостоятельными и не основанными на материалах уголовного дела; виновность Агеева в совершении преступления полагает доказанной исследованными в судебном заседании доказательствами, которые полно и правильно изложены в приговоре и получили надлежащую оценку; квалификацию действий осужденного считает правильной; наказание Агееву полагает назначенным с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, данных о его личности, смягчающих обстоятельств и справедливым.

Изучив уголовное дело, проверив доводы апелляционных жалоб, заслушав стороны, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Выводы суда о виновности Агеева в совершении инкриминированных деяний соответствуют установленным фактическим обстоятельствам дела, являются не предположениями, а анализом и оценкой исследованных в судебном заседании и изложенных в приговоре доказательств.

Суд оценил и проанализировал все исследованные в суде доказательства, представленные стороной обвинения и стороной защиты, в их совокупности. Все изложенные в приговоре доказательства суд, в соответствии с требованиями ст. ст. 87, 88 УПК РФ, проверил, сопоставив их между собой, и каждому из них дал оценку с точки зрения относимости, допустимости и достоверности.

В частности, из показаний потерпевшего Величко следует, что 26 января 2016 года он возвращался с работы домой, припарковал свой автомобиль, направился в сторону своего подъезда и в этот момент ему навстречу вышел мужчина, который внезапно нанес ему удар в голову, от которого он упал, а мужчина нанес ему еще несколько ударов в лицо слева, в результате чего он перестал оказывать сопротивление. При этом, показывал потерпевший, он заметил в правой руке напавшего предмет металлического цвета, цилиндрической формы. Мужчина угрожал ему и из левого внутреннего кармана куртки вынул денежные средства в сумме **** рублей.

Объективно показания потерпевшего об обстоятельствах нападении подтверждены непосредственно исследованной судом видеозаписью камеры наружного наблюдения, установленной на подъезде ****************, то есть в непосредственной близости к месту совершения преступления, из которой следует, что ****************** в дворовой территории появляется транспортное средство белого цвета, останавливается и из автомобиля выходит мужчина, в котором потерпевший опознал себя; *************** в кадре появляется второй мужчина, которого потерпевший опознал как Агеева; потерпевший направляется к дому; навстречу ему двигается Агеев, который, проходя мимо, резко разворачивается и начинает наносить потерпевшему удары в область головы и лица, после чего убегает.

Согласно протоколу осмотра детализации соединений абонентского номера ****************, принадлежащего Агееву, *************** года в период ***************** базовыми станциями, находящимися по адресам ******************* зафиксированы его разговоры, смс-сообщения и GPRS сессии; **************** базовой станцией на улице ****************** зафиксирован его разговор.

Как видно из протокола потерпевший В. в присутствии понятых опознал Агеева, как человека, напавшего на него *********************, по адресу: **************** и похитившего денежные средства в сумме ************* рублей.

По заключению судебно-медицинского эксперта у В. при обращении за медицинской помощью выявлены следующие повреждения: закрытая черепно-лицевая травма: гематома окологлазничной (околоорбитальной) области слева, закрытый оскольчатый перелом наружной, нижней и внутренней стенок левой орбиты, верхней, передней и наружной стенок левой верхнечелюстной пазухи, фрагментарный перелом костей носа, задне-латеральной стенки левой верхнечелюстной пазухи, левой скуловой дуги, гемосинус слева, экзофтальм слева, сотрясение головного мозга, которые образовались от ударного (ударных) воздействия (воздействий) тупого твердого предмета (предметов), индивидуальные особенности которого не отобразились, с точкой приложения травмирующего воздействия (воздействий) в область глаза и скуловую область слева; клиническая картина травмы и состояние повреждений не исключает возможности их образования *************** в срок и при обстоятельствах указанных потерпевшим при судебно-медицинском обследовании; указанные повреждения причинили средней тяжести вред здоровью Величко по признаку длительности расстройства здоровью продолжительностью свыше 3 недель.

Совокупность данных, а также иных исследованных в судебном заседании и изложенных в приговоре доказательств. Обоснованно признана судом достаточной для обоснования виновности Агеева в инкриминируемых деяниях.

При этом, вопреки доводам жалоб, допустимость данных доказательств сомнений не вызывает.

Так, показания потерпевшего обоснованно признаны судом достоверными и положены в основу приговора, поскольку они логичны, последовательны как на предварительном следствии, так и в судебном заседании, согласуются с другими доказательствами по делу. Кроме того, каких-либо данных о возможности оговора осужденного потерпевшим не имеется. Заявления осужденного и защитника о том, что суд не проверил возможность нападения на Величко в связи с финансовыми проблемами между компанией, в которой он работал, и иным лицом, беспредметны, поскольку данные обстоятельства выходят за пределы предъявленного Агееву обвинения и, соответственно, пределы судебного разбирательства.

Доводы осужденного и защитника о недопустимости как доказательства протокола опознания Агеева не основаны на материалах уголовного дела, поскольку данное следственное действие проведено в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, в присутствии статистов и двух понятых, которым были разъяснены их права и обязанности; опознание Агеева потерпевшим было категорично, что подтвердил допрошенный в судебном заседании понятой - свидетель Г., в связи с чем наличие у Агеева повреждения на лице, наручников не являлось определяющим, так как потерпевший указал иные явные признаки, по которым он опознал данное лицо, как напавшее на него.

Также несостоятельны и доводы стороны защиты о нарушении права Агеева на защиту, поскольку, как видно из материалов уголовного дела, оно было возбуждено в отношении неустановленного лица, а после получения достаточных данных, подтверждающих обоснованность подозрения Агеева, в том числе и после его опознания потерпевшим, следственные действия с его участием были проведены с участием защитника.

Оспаривание же защитником и осужденным данных базовых станций и возможности нахождения по ним Агеева в различных местах бездоказательны и голословны. При этом, сам Агеев не исключал возможность нахождения в зоне действия указанных базовых станций, находящихся в непосредственной близости к месту преступления, однако его версия была тщательно проверена судом первой инстанции и обоснованно отвергнута как нелогичная и бездоказательная.

Также, вопреки мнениям осужденного и защитника, суд первой инстанции обоснованно признал достоверными и допустимыми показания свидетелей Я ... и Я. - сотрудников 4 отдела 3 ОРЧ "И" ОУР УВД по САО ГУ МВД по г. Москве, об обстоятельствах установления Агеева, поскольку они основаны на анализе их собственной оперативной деятельности и подтверждены в установленном уголовно-процессуальным законом порядке.

Заключение судебно-медицинского эксперта также обоснованно положено судом в основу приговора, поскольку оно дано высококвалифицированным специалистом государственного экспертного учреждения, предупрежденным об уголовной ответственности за дачу ложного заключения, по результатам непосредственного освидетельствования потерпевшего и анализа медицинской документации. При этом, в судебном заседании суда апелляционной инстанции проводивший эту экспертизу судебно-медицинский эксперт С., подтвердив свои выводы в заключении, указал, что выявленные у В. повреждения по своим характеру и локализации соответствовали тому механизму их причинения, о котором последний пояснял в ходе допросов и при освидетельствовании. Также эксперт подтвердил, что потерпевший указывал на наличие в руке нападавшего предмета, однако ввиду того, что его характеристики и индивидуальные признаки не отразились в выявленных повреждениях, он указал об этом в заключении, однако не исключает возможность причинения потерпевшему телесных повреждений с использованием данного предмета. Кроме того, эксперт подтвердил наличие у Величко повреждений зубов. Вместе с тем, поскольку причинение данных повреждений не инкриминировано Агееву, ссылка защитника на данное обстоятельство беспредметна.

Таким образом, суд первой инстанции, проверив в судебном заседании все представленные доказательства и дав им надлежащую оценку, привел в приговоре достаточные и убедительные мотивы того, почему одни доказательства положены в основу приговора, а другие отвергнуты.

Не согласиться с данными выводами судебная коллегия оснований не усматривает.

Каких-либо неустранимых сомнений в виновности Агеева, так и данных, свидетельствующих об искусственном создании доказательств его причастности к совершению преступления, не имеется.

Судом первой инстанции дело рассмотрено с соблюдением требований уголовно-процессуального законодательства РФ, в соответствии с принципами состязательности и равноправия сторон, заявленные ходатайства разрешены в строгом соответствии с требованиями закона, решения по ним в достаточной степени мотивированы.

С учетом изложенного, правильно установив фактические обстоятельства дела, и с учетом позиции государственного обвинителя суд правильно квалифицировал действия Агеева по ч. 2 ст. 162 УК РФ.

Квалифицирующие признаки совершенного им разбоя - с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, и с применением предмета, используемого в качестве оружия, нашли свое объективное подтверждение, а мотивы, по которым суд первой инстанции признал их наличие, с достаточной полнотой приведены в приговоре. При этом, суд правильно указал, что причинение потерпевшему средней тяжести вреда здоровью расценивается как применение насилия, опасного для жизни или здоровья, а применение предмета, используемого в качестве оружия, подтверждено показаниями потерпевшего, оснований не доверять которым не имеется, согласующимися с заключением судебно-медицинского эксперта.

Вместе тем, утверждение потерпевшего о незаконности исключения из обвинения Агеева квалифицирующего признака разбоя - группой лиц по предварительному сговору, не основано на нормах уголовного закона, поскольку непосредственные действия по нападению на потерпевшего осуществлял именно Агеев, а действия иного неустановленного лица не являются соисполнительством.

Назначенное осужденному наказание соответствует принципам законности и справедливости, в соответствии с которыми мера наказания, применяемая к лицу, совершившему преступление, должна быть соразмерной характеру и степени общественной опасности преступления, соответствовать обстоятельствам его совершения и личности виновного.

Решая вопрос о виде и мере наказания, суд исследовал доказательства, содержащие сведения о личности осужденного, его семейном положении, и принял их во внимание, указав об этом в приговоре.

При этом суд первой инстанции обоснованно признал смягчающими наказание обстоятельствами наличие у Агеева малолетнего ребенка, состояние его здоровья, наличие со слов на иждивении матери, имеющей ряд хронических заболеваний.

Выводы суда о необходимости назначения Агееву наказания, связанного с изоляцией от общества, об отсутствии оснований для применения положения ст.ст. 15, 64, 73 УК РФ в приговоре мотивированы, не согласиться с ними оснований не имеется, в связи с чем назначенное осужденному наказание судебная коллегия считает справедливым, а доводы о его как чрезмерной мягкости, так и суровости несостоятельны.

Гражданский иск потерпевшего, вопреки доводам последнего в жалобе, разрешен судом правильно, в соответствии с требованиями закона.

При этом, суд правильно признал за потерпевшим право на удовлетворение гражданского иска о возмещении материального ущерба, а вопрос о размере возмещения материального ущерба передал для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства, поскольку имеется необходимость в производстве дополнительных расчетов.

Определенный судом размер компенсации морального вреда также соответствует требованиям ст.ст. ст.ст.151, 1100-1101 ГК РФ, и оснований признать его несправедливым или неразумным не имеется.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.28 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

Приговор Тимирязевского районного суда города Москвы от 22 ноября 2016 года в отношении

Агеева М. оставить без изменения, а апелляционные жалобы потерпевшего В., осужденного Агеева М. и защитника - адвоката Бурлаченко С. - без удовлетворения.

Председательствующий:

Судьи: