Апелляционное определение СК по гражданским делам Ставропольского краевого суда от 10 октября 2017 г. по делу N 33-6876/2017

Судебная коллегия по гражданским делам Ставропольского краевого суда в составе:

председательствующего Дубинина А.И.,

судей Калоевой З.А., Муратовой Н.И.,

при секретаре судебного заседания Богдановой Т.А.,

рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционную жалобу истца Середа Е.В. на решение Кировского районного суда Ставропольского края от 30 июня 2017 г. по гражданскому делу по иску Середа Е.В. к Управлению Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Ставропольскому краю, Ашихмину Г.А. о признании недействительным договора дарения 1/2 доли в праве собственности, незаключенным договора дарения 1/2 доли в праве собственности.

Заслушав доклад судьи Калоевой З.А., судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Середа Е.В. обратилась с иском к Управлению Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Ставропольскому краю (далее - Управление Росреестра по СК), Ашихмину Г.А. о признании недействительным договора дарения 1/2 доли в праве собственности, незаключенным договора дарения 1/2 доли в праве собственности, в обоснование которого указала следующее. На основании постановления главы МО Зольского сельского совета Кировского района Ставропольского края от 12.05.2003 N 138-П над А., признанным недееспособным решением Кировского районного суда Ставропольского края от 20.09.2004, была установлена опека, опекуном назначена его мать, А., после смерти которой 09.12.2012, постановлением главы администрации Кировского муниципального района N 322 от 09.04.2013 года назначена Середа Е.В ... А. и А. владели по 1/2 доле в праве собственности за каждым на жилой дом и земельный участок, расположенные по адресу: " ... ". 06.10.2012 на основании договора дарения А. подарила свою долю в праве общей собственности на дом и земельный участок Ашихмину Г.А, после чего он уехал и не появлялся 3 года. Осенью 2015 г. Ашихмин Г.А. вернулся и начал строить магазин в спорном домовладении. При этом Ашихмин Г.А. обратился в администрацию с просьбой освободить её от должности опекуна, в чем ему было отказано. В процессе рассмотрения обращения Ашихмина Г.А. её стало известно об имеющемся договоре дарения от 06.10.2012. Администрация рекомендовала обратиться в суд. Из полученных в УФРС по СК выписок из ЕГРП от 09.11.2015 ей стало известно, что отчуждение недвижимого имущества, принадлежащего умершей А. к Ашихмину А.Г. действительно имело место и было зарегистрировано 25.10.2012. Данную сделку считает недействительной по причине отсутствия записей в ЕГРП о недееспособности А., что привело к тому, что регистрация договора дарения от 06.10.1992 была произведена без учета его недееспособности и нахождения под опекой, без получения согласия органа опеки и попечительства, и как следствие, нарушения ч. 4 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации. А. на момент заключения и регистрации договора дарения от 06.12.2012 страдала тяжелыми заболеваниями, в силу своего физического состояния не могла выполнять рукописный текст, не имела физической возможности подписать договор дарения, с заявлением о его регистрации не обращалась, а, следовательно, орган государственной регистрации принял заявление от ненадлежащего лица и произвел регистрацию прав без заявления правообладателя. Кроме того, в договоре дарения от 06.10.2012 не определен предмет договора, отсутствуют как кадастровый номер того участка, который соответствует 1/2 даримой доле, и который передается в счет этой 1/2 доли, так и кадастровый номер того жилого помещения, которое соответствует 1/2 даримой доле и которое передается в счет этой 1/2 доли. Площадь земельного участка и жилого помещения не указана, их местоположение не определено, индивидуализировать их невозможно. При отсутствии этих данных договор считается не согласованным сторонами, а так как передачи и вручения недвижимого имущества (вещи) не было, то договор считаться заключенным не может. Просила суд: направить вступившее в законную силу решение суда от 20.04.2004 о признании А. недееспособным в Управление Росреестра по СК; возложить на Управление Росреестра по СК внести в ЕГРП сведения о подопечном недееспособном: А.; признать сделку - договор дарения доли от 06.10.2012, заключенную между А. и Ашихминым Г.А. и её регистрацию недействительной и применить к ней последствия недействительности сделки путем приведения сторон в первоначальное положение; включить 1/2 долю в состав наследства, открывшегося после смерти А., признать за Ашихминым И.А. право собственности на 1/2 долю в порядке наследования после смерти А.; возложить на Управление Росреестра по СК обязанность прекратить запись в ЕГРП о регистрации договора дарения от 06.10.2012; признать сделку - договор дарения доли от 06.10.2012 между А. и Ашихминым Г.А. незаключенным; прекратить право собственности Ашихмина Г.А. на 1/2 доли на дом и земельный участок; обязать Ашимина Г.А. прекратить пользоваться спорным домовладением и земельным участком.

Обжалуемым решением Кировского районного суда Ставропольского края от 30.06.2017 отказано в удовлетворении исковых требований Середа Е.В. в полном объеме.

В апелляционной жалобе Середа Е.В. просит отменить решение суда и принять по делу новое решение. Считает решение суда незаконным и необоснованным, поскольку оно принято с нарушением норм материального и процессуального права. Ссылается на то, что суд неправильно определилобстоятельств, имеющих значение для дела, исследовал и оценил представленные доказательства. Полагает, что суд пришел к выводу о заключенности договора в отсутствие подтверждающих доказательств действительности сделки, и не приняв во внимание юридически значимых обстоятельств подписания оспариваемого договора А., а именно - имеющихся у нее заболеваний, физическую возможность ее присутствия в регистрационной палате при совершении сделки, период, предшествующий моменту совершения сделки с момента выписки А. из медицинского учреждения, подлинности ее подписи в оспариваемом договоре дарения. Ссылается на то, что 13.09.2012 А. поступила в неврологическое отделение Кировской ЦРБ и была выписана 02.10.2012 с диагнозом " ... ". А уже 06.10.2012 подписала договор дарения, что невозможно, поскольку при сенсомоторной афазии больной утрачивает способность понимать обращенную к ней речь, письменный текст также теряет для него смысл, больной не понимает прочитанное. Суд предположил "возможность подписания договора в состоянии, когда она не могла понимать значение своих действий и руководить ими", то есть основанием в признании договора незаключенным является предположение суда. Между тем, предположения доказательствами не являются. Для того, чтобы согласовать договорные условия и заключить договор, сторона должна как минимум прочитать его, а А. не могла не только читать письменный текст, ни о не могла понимать его. Таким образом, суд не учел, что А. не могла понимать значение своих действий и руководить ими (ст. 177 Гражданского кодекса Российской Федерации). Также в решении суда не указаны факты и обстоятельства, подтверждающие достижение сторонами соглашения и исполнения договора. Опираясь на выводы судебной почерковедческой экспертизы от 09.11.2016, и делая ссылку на академические источники, считает, что выполнение подписи буквами печатного шрифта является видом умышленного изменения почерка А., в связи с чем, считает факт отсутствия ее подписи в спорном договоре доказанным, а договор - незаключенным. Суд не принял во внимание тот факт, что согласно п. 4 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации, если в жилом помещении проживают находящиеся под опекой члены семьи собственника данного жилого помещения, то законодатель прямо говорит об отчуждении жилого помещения, а не доли. При этом, отказывая в удовлетворении требования о признании договора незаключенным, суд не определилпредмет оспариваемого договора, между тем, подаренная доля не индивидуализирована, границ ее не существует, соответственно, предмет договора не согласован, а договор является незаключенным. Суд не указал норму материального права, согласно которой не требовалось согласия органа опеки на отчуждение доли, принадлежащей А. при совершении ею сделки и не установилюридически значимых обстоятельств принадлежности недееспособного А. к субъектам п. 4 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации. Суд вынес решение об отказе в признании сделки недействительной без учета того, что недееспособный А. является обременением, препятствующим отчуждению родителем принадлежащего ему жилого помещения. Ссылается на нарушение органом государственной регистрации внесения сведений в ЕГРП о недееспособности А., что привело к нарушению его прав на владение 1/2 доли дома и земельного участка, принадлежавших его матери А., а потому оспариваемая сделка не соответствует требованиям закона и является ничтожной (ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации). Не соглашаясь с выводом суда о применении трехлетнего срока исковой давности указывает, что по требованию о признании оспариваемой сделки недействительной применяются сроки исковой давности и правила их исчисления установленные положениями Гражданского кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 07.05.2013 N 100-ФЗ и составляет по заявленным требованиям 10 лет со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. Так как о нарушенном праве недееспособного истец узнала лишь после получения уведомления органа по государственной регистрации за N 26/001/304/2015-36 от 26.11.2015, то именно с этой даты начинает течь десятилетний срок исковой давности на оспаривание данной сделки. Кроме того, указывает, что заявление о применении исковой давности сделанное представителем ответчика Ашихмина Г.А. - Коробовой И.М. не распространяется на других соответчиков.

Возражения на апелляционную жалобу не поступали.

Выслушав представителя истца Середа Е.В. по доверенности Панкова М.А., поддержавшего доводы апелляционной жалобы и просившего отменить обжалуемое решение суда как незаконное и необоснованное. Обсудив доводы, изложенные в апелляционной жалобе, проверив законность и обоснованность решения суда в пределах доводов жалобы, судебная коллегия приходит к следующему.

В соответствии с ч. 1 ст. 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов, изложенных в апелляционной жалобе, возражениях относительно жалобы.

Судебная коллегия краевого суда в процессе проверки решения по доводам апелляционной жалобы установиласледующее.

А. приходится матерью А., " ... " г/р. (т. 1 л.д. 63).

Решением Кировского районного суда Ставропольского края от 20.09.2004 А. признан недееспособным (т. 1 л.д. 112-113).

Постановлением главы МО Зольского сельского совета Кировского района Ставропольского края от 12.05.2003 N 138-П мать А. - А. была назначена опекуном А. (т. 1 л.д. 128).

А., А., на основании свидетельства о праве на наследство по закону являются собственниками жилого дом и земельного участка, расположенных по адресу: " ... ", по 1/2 доле каждый (т. 1 л.д. 70-71, л.д. 131).

06.10.2012 между А. и Ашихминым Г.А. подписан договор дарения, согласно которому А. подарила Ашихмину Г.А. по 1/2 доле в праве общей долевой собственности на жилой дом и земельный участок, расположенные по вышеуказанному адресу, о чем 25.10.2012 сделана запись о государственной регистрации права " ... " (т. 1 л.д. 19-20, 22-23, 32-33).

" ... ".2012 А. умерла (т. 1 л.д. 67).

Постановления главы Кировского муниципального района Ставропольского края N 332 от 09.04.2013 Середа Е.В. назначена опекуном недееспособного А. (т. 1 л.д. 111).

Середа Е.В. обратилась в администрацию Кировского муниципального района Ставропольского края с заявлением о предоставлении копий документов: обращения А. в орган опеки и попечительства на получение согласие на совершение сделки по отчуждению принадлежащего ей имущества, а также согласия органа опеки и попечительства (т. 2 л.д. 245-246).

Письмом N 281 от 28.01.2016 администрация Кировского муниципального района Ставропольского края сообщила Середа Е.В. о том, что на учете в комиссии недееспособным А. не состоял. При передаче дел на лиц, находящихся под опекой в Кировском муниципальном районе Ставропольского края в 2009 г., дело А. передано не было (до 2009 г. полномочия по установлению опеки и попечительству находились у администрации поселений). О сделке по отчуждению недвижимого имущества А. Ашихмину Г.А. комиссии стало известно от Ашихмина Г.А., который в декабре 2012 г. предоставил договор дарения 1/2 доли в праве на спорное имущество от 06.10.2012, после переоформления долей указанного недвижимого имущества в свою собственность (т. 1 л.д. 25-26).

Разрешая настоящий спор, и отказывая в удовлетворении исковых требований о признании сделки незаключенной, суд первой инстанции, руководствуясь положениями ст.ст. 160, 420, 408, 422, 432, 434 Гражданского кодекса Российской Федерации, исходил из того, что стороны достигли соглашения по всем существенным условиям договора, при этом совершили действия, направленные на исполнение сделки, а именно, А. передала безвозмездно в дар, а Ашихмин А.Г. принял 1/2 долю спорного домовладения. Суд отказал в удовлетворении требований истца о направлении вступившего в законную силу решения суда от 20.04.2004 о признании А. недееспособным для внесения в ЕГРП, о возложении обязанности на Управление Росреестра внести соответствующие сведения, поскольку исходя из материалов дела правоустанавливающих документов, вышеуказанные сведения у органа государственной регистрации имеются в наличии. При этом приказ Минэкономразвития России от 22.03.2013 N 147 (в редакции от 03.07.2015) "Об утверждении форм документов, в виде которых предоставляются сведения, содержащиеся в ЕГРП", регламентирующий процедуру включения указанных сведений о недееспособности в настоящее время утратил силу.

Судебная коллегия соглашается с указанными выше выводами суда первой инстанции, поскольку они являются правильными, а доводы апелляционной жалобы в указанной части направлены на переоценку доказательств, которым судом первой инстанции дана надлежащая оценка в соответствии с требованиями ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в связи с чем, не могут быть приняты в качестве основания к отмене решения суда в указанной части.

Вместе с тем, разрешая возникший между сторонами спор, и отказывая в удовлетворении исковых требований о признании сделки недействительной, со ссылкой на положения ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд первой инстанции, исходил из что после отчуждения А. 1/2 доли в праве общей долевой собственности принадлежащей ей Ашихмину Г.А., уменьшение недвижимого имущества находящегося в собственности недееспособного А. не произошло. Согласие органа опеки и попечительства на отчуждение доли спорного домовладения, принадлежащего А., не требовалось. Какие-либо права и интересы недееспособного А. на момент заключения сделки - договора дарения от 06.10.2012 между А. и Ашихминым Г.А. не нарушены, так как его жилищные условия после заключения договора дарения ухудшены не были, жилого помещения и собственности А. не лишен и вправе распоряжаться имеющейся у него доли.

Судебная коллегия не соглашается с выводами суда в части отказа в признании сделки недействительной и применении последствий недействительности сделки, поскольку они не соответствуют обстоятельствам дела.

В соответствии со ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции, действовавшей на момент заключения договора дарения от 06.10.2012) сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения.

Согласно п. 4 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации отчуждение жилого помещения, в котором проживают находящиеся под опекой или попечительством члены семьи собственника данного жилого помещения либо оставшиеся без родительского попечения несовершеннолетние члены семьи собственника (о чем известно органу опеки и попечительства), если при этом затрагиваются права или охраняемые законом интересы указанных лиц, допускается с согласия органа опеки и попечительства.

В абзаце 2 п. 2 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 08.06.2010 N 13-П, указано на то, что применительно к реализации закрепленного ч. 1 ст. 40 Конституции Российской Федерации права на жилище, которое рассматривается международным сообществом в качестве одного из элементов права на достойный жизненный уровень (ст. 25 Всеобщей декларации прав человека, ст. 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах), правовое регулирование отношений по владению, пользованию и распоряжению объектами жилищного фонда должно обеспечивать каждому гарантированную ч. 1 ст. 45, ст. 46 Конституции Российской Федерации государственную, в том числе судебную, защиту данного конституционного права, которая должна быть полной и эффективной.

Регулирование прав на жилое помещение, в том числе при переходе права собственности на жилое помещение, должно осуществляться на основе баланса прав и охраняемых законом интересов всех участников соответствующих правоотношений; в тех случаях, когда имущественные права на спорную вещь имеют другие, помимо собственника, лица, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита их прав; при этом гарантии прав членов семьи собственника жилого помещения должны рассматриваться в общей системе действующего правового регулирования как получающие защиту наряду с конституционным правом собственности; признание приоритета прав собственника жилого помещения либо проживающих в этом помещении нанимателей, как и обеспечение взаимного учета их интересов зависят от установления и исследования фактических обстоятельств конкретного спора, т.е. не исключается необходимость учета особенностей конкретных жизненных ситуаций при разрешении соответствующих гражданских дел (абзац 7 п. 2 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 08.06.2010 N 13-П).

Вопрос о том, нарушен или не нарушен баланс интересов собственников жилого помещения и недееспособного лица, исходя из конституционной обязанности по государственной защите основных прав детей, возложен на органы опеки и попечительства.

В силу приведенных выше норм гражданского законодательства, с учетом разъяснений, изложенных в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 08.06.2010 N 13-П, возможность отчуждения либо не отчуждения доли в праве собственности на жилое помещение в котором проживает лицо, в отношении которого установлено попечительство, предполагает исследование каждого случая на предмет его исключительности. Однако данное требование не было осуществлено судом первой инстанции, принявшим во внимание совокупность обстоятельств, связанных как с личностью недееспособного А., так и наличием у него иного недвижимого имущества, обеспечивающего в полном объеме потребности для проживания.

Из материалов дела следует, что при заключении договора дарения 1/2 доли спорного недвижимого имущества, предусмотренного п. 4 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации разрешения органа опеки и попечительства получено не было.

Вместе с тем, ранее решением комиссии по делам опеки и попечительству в отношении лиц, признанных судом недееспособными вследствие психического расстройства в Кировском муниципальном районе Ставропольского края от 21.08.2015 Ашихмину Г.А. отказано в установлении опеки над А., с учетом отказа Ашихмина Г.А. от установления опеки над недееспособным в 2013 г. в связи с неприязненными отношениями; конфликты между Ашихминым Г.А. и недееспособным до настоящего времени; нежелание недееспособного быть под опекой у Ашихмина Г.А., что отражено в протоколе N 15 заседания комиссии от 21.08.2015 (т. 2 л.д. 104).

В судебном заседании суда апелляционной инстанции представитель истца Середа Е.В. по доверенности Панков М.А. пояснил, что в спорном домовладении Ашихмин Г.А. осуществляет предпринимательскую деятельность, допускает туда посторонних лиц.

Таким образом, для правильного разрешении исковых требований Середа Е.В. являлось выяснение вопроса о соблюдении при совершении сделки по отчуждению доли в праве собственности на домовладение жилищных прав недееспособного А., зарегистрированного и постоянно проживающего в спорном домовладении, учитывая, что в ходе рассмотрения дела по существу установлен факт того, что на момент совершения оспариваемой сделки в отношении недееспособного А. было установлено попечительство.

Судебная коллегия считает, что оспариваемая истцом сделка - договор дарения от 06.10.2012, привела к ухудшению жилищных условий недееспособного А., ранее пользовавшегося всем домовладением, вследствие того, что он со своей матерью А. проживал единой семьей. Принимая во внимание тот факт, что спорное домовладение имеет жилую площадь 38 кв.м., ответчик Ашихмин Г.А. не является членом семьи недееспособного А., с учетом отказа органа опеки и попечительства в установлении Ашихминым Г.А. опеки над недееспособным, совершение сделки по отчуждению доли является прямой предпосылкой понуждения недееспособного соседствовать в одном жилом помещении с лицом, членом его семьи не являющимся, и создания ситуации проживания в одной из комнат, что напрямую влечет жизненный дискомфорт недееспособного.

Таким образом, в результате совершения сделки по отчуждению доли спорного домовладения, в котором проживает недееспособный А., находящийся под опекой, и который изначально был вселен в указанное жилое помещение в качестве члена семьи его собственника, а в последующем являлся его сособственником, были нарушены его жилищные права.

Вопреки выводами суда первой инстанции, буквальное толкование п. 4 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации, с учетом позиции Конституционного Суда Российской Федерации, данной в вышеуказанном постановлении от 08.06.2010 N 13-П, позволяет сделать вывод о необходимости истребования согласия органов опеки на совершение оспариваемой сделки ввиду факта проживания в домовладении лица, в отношении которого установлено попечительство, независимо от того, в отношении всего жилого помещения заключен договор дарения либо доли в праве собственности на данное жилое помещение, учитывая, что до заключения оспариваемого договора ограничения в пользовании всем жилым помещением не было установлено.

Учитывая вышеизложенное, сделка - договор дарения от 1/2 доли от 06.10.2012, заключенный между А. и Ашихминым Г.А., подлежит признанию недействительным как противоречащий закону, поскольку отсутствовало согласие органа опеки и попечительства на совершение сделки, которое в данном случае в силу п. 4 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации являлось обязательным.

Кроме того, обращаясь с заявленными требованиями, Середа Е.В. ссылалась на положения ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, п. 4 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации, кроме того в обоснование иска фактически ссылалась также на совершение сделки лицом не способным понимать значение своих действий. Представленные, в обоснование заявленных исковых требований, доказательства, объяснения стороны истца, заявленное ходатайство о назначении по делу посмертной судебно-психиатрической экспертизы, со ссылкой на положения ст. 177 Гражданского кодекса Российской Федерации, также подтверждают то обстоятельство, что требования истца фактически основаны на положении ст. 177 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Вместе с тем, суд первой инстанции, назначив по данному гражданскому делу проведение двух посмертных судебно-психиатрических экспертизы, оценив заключение судебно-психиатрической комиссии экспертов, указал на то, что у истца не утрачена возможность признания сделки недействительной по основаниям, перечисленным в ст. 177 Гражданского кодекса Российской Федерации, путем предъявления соответствующего иска в отдельном производстве, поскольку исковых требований о признании оспариваемой сделки недействительной по основаниям её совершения гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими, истцом заявлено не было.

Указанный вывод суда первой инстанции, по мнению судебной коллегии, является неправильным.

Как следует из разъяснений, изложенных в п.п. 9, 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", статьей 12 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрен перечень способов защиты гражданских прав. Иные способы защиты гражданских прав могут быть установлены законом. Если при принятии искового заявления суд придет к выводу о том, что избранный истцом способ защиты права не может обеспечить его восстановление, данное обстоятельство не является основанием для отказа в принятии искового заявления, его возвращения либо оставления без движения. В соответствии со ст. 148 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд выносит на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения для определения того, какие нормы права подлежат применению при разрешении спора. По смыслу ч. 1 ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд определяет, какие нормы права следует применить к установленным обстоятельствам. Суд также указывает мотивы, по которым не применил нормы права, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В связи с этим ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования

Присущий гражданскому судопроизводству принцип диспозитивности означает, что процессуальные отношения в гражданском судопроизводстве возникают, изменяются и прекращаются главным образом по инициативе непосредственных участников спорного материального правоотношения, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться своими процессуальными правами, а также спорным материальным правом.

Судебная коллегия полагает, что ссылка истца на положение ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, не лишает ее права на защиту нарушенных прав, поскольку только суд определяет, какие нормы права следует применить при разрешении настоящего спора.

В соответствии с п. 1 ст. 177 Гражданского кодекса Российской Федерации, сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент её совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате её совершения.

По смыслу ст. 177 Гражданского кодекса Российской Федерации при рассмотрении данного дела юридически значимым является определение того обстоятельства, способна ли была А. осознавать характер своих действий и руководить ими в момент заключения оспариваемого договора.

При рассмотрении заявленного требования необходимо установить, имелось ли у А. на момент подписания договора дарения психическое расстройство, степень его тяжести, степень имеющихся нарушений интеллектуального и (или) волевого уровня.

В соответствии с ч. 1 ст. 79 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу.

Согласно ч. 1 ст. 85 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в случае, если поставленные вопросы выходят за пределы специальных знаний эксперта либо материалы и документы непригодны или недостаточны для проведения исследований и дачи заключения, эксперт обязан направить в суд, назначивший экспертизу, мотивированное сообщение в письменной форме о невозможности дать заключение.

В ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции истцом было заявлено ходатайство о проведении по делу посмертной судебно-психиатрической экспертизы для определения того, страдала ли А. в момент заключения договора дарения психическими, неврологическими и иными заболеваниями; могла ли в момент заключения договора дарения говорить и понимать устную речь, писать, понимать и читать письменный текст, считать; сопровождалось ли психическое расстройств недееспособностью А. к смысловой оценке сделки по дарению, осознанию юридических особенностей сделки и прогноза её последствий; способна ли была она на момент заключения договора дарения понимать значение своих действий и руководить ими (т. 1 л.д. 39-40).

Из заключения судебно-психиатрической комиссии экспертов от 17.02.2017 N 328 амбулаторного отделения судебно-психиатрических экспертиз при ГБУЗ СК "Ставропольская краевая клиническая специализированная психиатрическая больница N 1" следует, что А. при жизни обнаруживала признаки " ... ". Однако сделать вывод о выраженности имевшихся у неё изменений психики на момент оформления договора дарения не представляется возможным из-за недостаточности предоставленных объективных сведений о её состоянии на этот период времени. Из-за отсутствия амбулаторной карты А., а также в связи с тем, что судом не были опрошены врачи стационара Кировской ЦРБ и врачи поликлиники, оказывающие помощь А. (т. 2 л.д. 42-45).

Определением Кировского районного суда Ставропольского края от 03.05.2017 по делу была назначена повторная посмертная судебно-психиатрическая экспертиза (т. 2 л.д. 87-89).

Как следует из заключения судебно-психиатрической комиссии экспертов от 24.05.2017 N 1016 амбулаторного отделения судебно-психиатрических экспертиз при ГБУЗ СК "Ставропольская краевая клиническая специализированная психиатрическая больница N 1", на момент заключения договора дарения от 06.10.2012 А., обнаруживала признаки " ... ". Не могла понимать значение своих действий и руководить ими. Не могла связно говорить и понимать устную речь, не могла понимать и читать письменный текст, считать, осознанно писать какой-то текст (л.д. 94-98).

Таким образом, оценив доказательства по делу в их совокупности, в том числе заключение судебно-психиатрической комиссии экспертов от 24.05.2017 N 1016 амбулаторного отделения судебно-психиатрических экспертиз при ГБУЗ СК "Ставропольская краевая клиническая специализированная психиатрическая больница N 1" судебная коллегия приходит к выводу о том, что при совершении оспариваемой сделки А. не могла понимать значение своих действий и руководить ими, в связи с чем, договор дарения от 06.10.2012 является недействительным по основаниям п. 1 ст. 177 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Кроме того, в качестве основания для отказа в удовлетворении исковых требований Середа Е.В., суд первой инстанции указал на нарушение истцом срока исковой давности, о применении которого заявлено стороной ответчика.

В соответствии со ст. 181 Гражданского кодекса РФ (в редакции, действовавшей до 01.09.2013), срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки составляет три года. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня, когда началось исполнение этой сделки.

Срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности составляет один год. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка (п. 1 ст. 179 Гражданского кодекса Российской Федерации) либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.

В соответствии с п. 69 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.15 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", положения Гражданского кодекса Российской Федерации об основаниях и последствиях недействительности сделок в редакции Закона N 100-ФЗ применяются к сделкам, совершенным после дня вступления его в силу, то есть после 01.09.2013 (п. 6 ст. 3 Закона N 100-ФЗ). При этом согласно п. 9 ст. 3 Закона N 100-ФЗ сроки исковой давности и правила их исчисления, в том числе установленные ст. 181 Гражданского кодекса Российской Федерации, применяются к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 01.09.2013.

В соответствии с п. 2 ст. 199 Гражданского кодекса Российской Федерации, исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения.

Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.

Пунктом 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.09.2015 N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" разъяснено, что в случае нарушения прав физических лиц, не обладающих полной гражданской или гражданской процессуальной дееспособностью (например, малолетних детей, недееспособных граждан), срок исковой давности по требованию, связанному с таким нарушением, начинается со дня, когда об обстоятельствах, указанных в п. 1 ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, узнал или должен был узнать любой из их законных представителей, в том числе орган опеки и попечительства.

Судебная коллегия не соглашается с выводом суда первой инстанции о том, что исполнение по спорному договору дарения началось с момента государственной регистрации права собственности на долю Ашихмина Г.А., то есть с 25.10.2012, поскольку с учетом изложенного выше, срок исковой давности следует исчислять с момента, когда опекуну Середа Е.В. достоверно стало известно о нарушении права своего подопечного - недееспособного А. при получении выписки из Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним 09.11.2015, а не с момента начала исполнения оспариваемой сделки, как указано в обжалуемом решении.

По изложенным основаниям, судебная коллегия не соглашается с выводами суда первой инстанции об отказе в удовлетворении исковых требований Середа Е.В. в связи с истечением срока исковой давности.

В силу требований ст. 167 Гражданского кодекса Российской Федерации подлежат удовлетворению требования о применении последствий недействительной сделки о признании спорного имущества наследственной массой, так как последствиями недействительности сделки является возвращение каждой из сторон всего полученного в натуре, а возвращение имущества его собственнику - Ашихминой Т.Ф., невозможно в связи с её смертью.

Материалами дела установлено принятие недееспособным А. наследства после смерти матери А. способами, установленными ст. 1153 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку он совершил ряд действий, свидетельствующих о фактическом принятии наследства.

Учитывая включение спорной недвижимости в наследственную массу после умершей А., а также избранный способ защиты, судебная коллегия считает подлежащими удовлетворению требования о применении последствий недействительности сделки и прекращении права собственности А. на 1/2 долю спорного недвижимого имущества, прекращении записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним и признании за А. права собственности на 1/2 долю спорного недвижимого имущества.

Исковые требования Середа Е.В. о прекращении права пользования Ашихминым Г.А. спорным домовладением являются производными от требований о признании сделки недействительной, а так как исковые требования в этой части удовлетворены, право собственности недееспособного А. на указанное имущество восстановлено, то в силу ст. 209 Гражданского кодекса Российской Федерации право требовать прекращения права пользования Ашихминым Г.А. спорным домовладением подлежат удовлетворению.

В соответствии с ч. 2 ст. 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации по результатам рассмотрения апелляционной жалобы суд апелляционной инстанции вправе: отменить или изменить решение суда первой инстанции полностью или в части и принять по делу новое решение.

В силу п. 4 ч. 1 ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основанием для отмены или изменения решения суда в апелляционном порядке является нарушение или неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

По изложенным мотивам судебная коллегия приходит к выводу об отмене обжалуемого решения суда в части.

Руководствуясь ст.ст. 328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

решение Кировского районного суда Ставропольского края от 30 июня 2017 г. отменить в части отказа в удовлетворении исковых требований Середа Е.В. к Ашихмину Г.А.:

- о признании сделки - договора дарения доли от 06 октября 2012 г., заключенной между А. и Ашихминым Г.А. и её регистрации недействительной и в применении к ней последствий недействительности сделки путем приведения сторон в первоначальное положение;

- о включении 1/2 доли в состав наследства, открывшегося после смерти А., а также в признании за А. право собственности на 1/2 долю в порядке наследования после смерти А.;

- о прекращении права собственности Ашихмина Г.А. на 1/2 долю на дом и земельный участок;

- об обязании Ашихмина Г.А. прекратить пользоваться спорным домовладением и земельным участком.

Постановить по делу в указанной части новое решение, которым признать недействительной сделку - договор дарения от 06 октября 2012 г., заключенный между А. и Ашихминым Г.А..

Включить 1/2 долю в состав наследства, открывшегося после смерти А..

Признать за А. право собственности на 1/2 долю в порядке наследования после смерти А..

Решение суда является основанием для Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Ставропольскому краю для внесения записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним о регистрации договора дарения от 06 октября 2012 г.

Прекратить право собственности Ашихмина Г.А. на 1/2 долю в праве собственности на дом и земельный участок, расположенные по адресу: " ... ".

Прекратить право пользования Ашихмина Г.А. на 1/2 долю в праве собственности на дом и земельный участок, расположенные по адресу: " ... ".

В остальной части решение Кировского районного суда Ставропольского края от 30 июня 2017 г. оставить без изменения, апелляционную жалобу удовлетворить частично.

Председательствующий:

Судьи: