Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 июля 2005 г. Дело "Трубников (Trubnikov) против Российской Федерации" (жалоба N 49790/99) (Вторая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Вторая секция)

Дело "Трубников (Trubnikov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 49790/99)

Постановление Суда

Страсбург, 5 июля 2005 г.

По делу "Трубников против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Вторая секция), заседая Палатой в составе:

Ж.-П. Коста, Председателя Палаты,

И. Кабрала Баррето,

Р. Тюрмена,

В. Буткевича,

М. Угрехилидзе,

А. Ковлера,

Д. Йочиене, судей,

а также при участии С. Долле, Секретаря Секции Суда,

заседая 14 июня 2005 г. за закрытыми дверями,

вынес следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (N 49790/99), поданной в Европейский Суд по правам человека против Российской Федерации гражданином Российской Федерации Владимиром Григорьевичем Трубниковым в соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, в Европейском Суде представляла Каринна Москаленко, юрист из г. Москвы.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П. Лаптевым.

3. Заявитель утверждал, что власти Российской Федерации были ответственны за смерть его сына Виктора Трубникова в штрафном изоляторе исправительной колонии. Он также утверждал, что власти Российской Федерации не провели расследования обстоятельств смерти его сына. Он ссылался на статью 2 Конвенции.

4. Жалоба была передана на рассмотрение во Вторую секцию Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Европейского Суда). В рамках данной секции Палата, рассматривающая дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции), была сформирована в соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента Суда. 1 ноября 2001 г. и 1 ноября 2004 г. Европейский Суд изменил состав своих секций (пункт 1 правила 25 Регламента Европейского Суда). Настоящее дело было передано на рассмотрение во Вторую секцию в новом составе (пункт 1 правила 52 Регламента Европейского Суда).

5. Решением от 14 октября 2003 г. Европейский Суд объявил жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу.

6. Заявители и власти Российской Федерации представили замечания по существу дела (пункт 1 Правила 59 Регламента). Проведя консультации со сторонами, Палата приняла решение о том, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 правила 59 Регламента Европейского Суда in fine), стороны представили письменные возражения на доводы друг друга.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель родился в 1940 году и живет в поселке Хохольский Воронежской области. Он является отцом Виктора Трубникова, который был обнаружен мертвым 13 сентября 1998 г. в штрафном изоляторе колонии, в которой он отбывал свое наказание. Он умер от асфиксии, причиной которой явилось повешение. На момент смерти Виктору Трубникову было 26 лет, и умер он за 21 день до своего освобождения.

8. Обстоятельства дела, как они представлены сторонами, могут быть изложены следующим образом.

9. 8 июля 1993 г. Виктор Трубников был заключен под стражу в связи с предъявлением ему обвинения в совершении уголовного преступления.

10. 30 августа 1993 г. Виктор Трубников был признан виновным в непредумышленном убийстве и осужден к лишению свободы сроком на семь лет. Он отбывал свое наказание в исправительно-трудовой колонии ОЗХ 118/8 в Россошь, Воронежской области. Он ожидал, что его освободят условно-досрочно 4 октября 1998 г.

11. В соответствии с документами, предоставленными властями Российской Федерации, три раза в 1994 - 1995 году Виктор Трубников был обнаружен в состоянии алкогольного опьянения и помещен в штрафной изолятор. Во время своего второго дисциплинарного водворения в штрафной изолятор Виктор Трубников нанес себе телесные повреждения, а во время третьего дисциплинарного водворения в штрафной изолятор он пытался покончить с собой (см. раздел "Медицинские документы").

12. В связи с попыткой самоубийства Виктор Трубников был помещен под регулярное психиатрическое наблюдение.

13. 13 сентября 1998 г. футбольная команда колонии, членом которой являлся Виктор Трубников, принимала участие в матче вне колонии.

14. По возвращении в колонию после матча было установлено, что Виктор Трубников находится в состоянии алкогольного опьянения. В 19:15 сотрудник колонии поместил его в штрафной изолятор, в котором он должен был находиться в одиночном заключении до осмотра его надзирателем на следующее утро. В 20:20 Виктор Трубников был обнаружен мертвым, повешенным на рукаве собственной куртки, а другой рукав куртки был привязан к водосточной трубе.

15. В тот же вечер начальник колонии провел дознание. Он исследовал шесть документов: (i) приказ о водворении Виктора Трубникова в штрафной изолятор, (ii) рапорт о дисциплинарном проступке, (iii) рапорт, составленный по обнаружении Виктора Трубникова мертвым, (iv) рапорт об осмотре места происшествия, (v) план места происшествия, и (vi) заключение post mortem. На основании данных материалов он констатировал, что Виктор Трубников повесился сам, использовав рукав собственной куртки, и постановил, что уголовное дело возбуждать не следует, поскольку нет данных, указывающих на то, что было совершено преступление. Также была сделана ссылка на его попытку самоубийства в июне 1995 года, и было констатировано, что он имел склонность к самоубийству.

16. 15 сентября 1998 г. было произведено вскрытие тела. В октябре 1998 года было составлено заключение post mortem, в соответствии с которым синяки и ссадины были обнаружены на носу, руке, предплечье и локте. Эксперт пришел к заключению, что смерть произошла в результате давления на шею в результате повешения.

17. Заявителю было устно сообщено, что его сын совершил самоубийство. Он просил администрацию колонии возбудить производство по уголовному делу. Администрация колонии не проинформировала его, что уже было принято решение не делать этого.

18. В марте 1999 года заявитель обратился в прокуратуру Воронежской области с заявлением о предоставлении ему информации об обстоятельствах смерти его сына. Его заявление было передано в Специальную прокуратуру г. Воронежа по надзору за соблюдением законодательства в исправительных учреждениях.

19. 8 апреля 1999 г. Специальная прокуратура г. Воронежа по надзору за соблюдением законодательства в исправительных учреждениях, проинформировала заявителя о решении не расследовать в порядке уголовного судопроизводства обстоятельства смерти Виктора Трубникова. Заявитель был проинформирован, что в личном деле осужденного отмечено хорошее поведение его сына, он несколько раз поощрялся, и что каких-либо конфликтов между ним и другими заключенными или администрацией колонии не зафиксировано. Ему было также сообщено, что в данных обстоятельствах решение об отказе в возбуждении уголовного дела было законным и обоснованным.

20. 16 апреля 1999 г. прокуратура Воронежской области проинформировала заявителя об отказе в возбуждении уголовного дела и предложила ему 30 апреля 1999 г. ознакомиться с материалами дела, касающимися смерти его сына.

21. 30 апреля 1999 г. заявитель прибыл в прокуратуру за постановлением об ознакомлении с материалами дела, но соответствующий сотрудник прокуратуры отсутствовал, и он не смог получить доступ к материалам дела.

22. 26 июня 1999 г. заявитель получил копию решения начальника колонии от 13 сентября 1998 г.

23. 18 сентября 2000 г. заявитель обратился в Россошанский районный суд Воронежской области с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении смерти его сына. Однако 2 октября 2000 г. суд отказал в принятии заявления, в связи с не подведомственностью. Он указал, что институт расследования уголовных дел находится в компетенции прокуратуры.

24. После того, как о деле были извещены власти Российской Федерации Европейским Судом, прокуратура Воронежской области 5 февраля 2002 г. отменила свое решение от 13 сентября 1998 г. и возбудила производство по уголовному делу по факту смерти Виктора Трубникова.

25. 23 марта 2001 г. заявитель подал заявление в тот же районный суд о признании незаконным отказа начальника колонии возбудить производство по уголовному делу.

26. 23 марта 2002 г. Россошанский районный суд Воронежской области установил, что решение от 13 сентября 1998 г. было незаконным. В тоже время он прекратил дальнейшее рассмотрение жалобы заявителя в связи с отсутствием такой необходимости с учетом решения прокуратуры от 5 февраля 2002 г. по данному вопросу.

27. В июне 2002 г. состоялись две судебные экспертизы. Во-первых, были назначены эксперты для повторного вскрытия тела. Во-вторых, другая группа экспертов проводила посмертную экспертизу психиатрического и психологического состояния Виктора Трубникова.

28. Вскрытие дало те же результаты, что и первое заключение post mortem, а именно, что причиной смерти стала механическая асфиксия (более конкретный термин - дросселирование) и установила средний уровень алкогольной интоксикации в момент смерти.

29. 27 июня 2002 г. было представлено заключение посмертной психиатрической экспертизы. Эксперты сделали вывод, что в момент смерти Виктор Трубников не был предрасположен к суициду в связи с каким-либо продолжительным или краткосрочным психическим расстройством. Однако они пришли к заключению, что он находился под влиянием алкоголя, и это могло стать причиной его решения совершить самоубийство.

30. В ходе расследования были допрошены следующие свидетели, которые дали следующие показания:

(i) Шестеро сотрудников, которые были на дежурстве на входе в колонию, когда Виктор Трубников вернулся в колонию после футбольного матча, подтвердили, что он находился в состоянии алкогольного опьянения и вел себя агрессивно. Поэтому он был водворен в штрафной изолятор. Все они утверждали, что сила к нему ни применялась.

(ii) Два заключенных, которые состояли в той же футбольной команде, показали, что Виктор Трубников находился в состоянии алкогольного опьянения по их возвращении с матча, и поэтому он был остановлен надзирателями на входе в колонию. Они утверждали, что не было угроз или применения силы на входе в колонию.

(iii) Три других заключенных, которые знали Виктора Трубникова хорошо, показали, что у него были хорошие отношения с другими заключенными и надзирателями, и между ним и администрацией колонии не было конфликта.

(iv) Шестеро сотрудников, которые были на дежурстве в штрафном изоляторе, когда Виктор Трубников умер, показали, что он был водворен в штрафной изолятор около 19:30 и был обнаружен мертвым во время обхода надзирателей в 20:15. Они утверждали, что первая помощь была оказана, но было слишком поздно.

(v) Заключенные Л. и М. показали, что они были водворены в штрафной изолятор после Виктора Трубникова. М. заявил, что вначале они общались через стену, но потом Виктора Трубникова стало неслышно. Никто из них не слышал никакого шума или криков.

(vii) Двое сотрудников показали, что они были свидетелями предыдущей попытки суицида Виктора Трубникова в 1995 году и оказали ему первую помощь. Они полагали, что та попытка не была настоящим суицидом, а он просто пытался привлечь внимание и продемонстрировать свою независимость.

(viii) Гражданка К., психиатр, которая наблюдала Виктора Трубникова, показала, что его первая попытка суицида была демонстративной и не отражала действительного желания умереть. Она также полагала на основании своих наблюдений, что он вполне вероятно может совершить новую попытку, также демонстративную и не имеющую целью умереть, и что вероятность такого поведения возрастает под влиянием алкоголя.

31. 10 октября 2002 г. Специальная прокуратура г. Воронежа по надзору за соблюдением законодательства в исправительных учреждениях прекратила производство по уголовному делу, установив, что Виктор Трубников совершил самоубийство.

32. 3 марта 2003 г. заявитель получил копию постановления о прекращении производства по делу от 10 октября 2002 г.

II. Медицинские документы

33. Власти Российской Федерации представили ряд медицинских документов, касающихся состояния Виктора Трубникова во время его содержания в колонии. Насколько копии этих документов разборчивы, они имеют следующие имеющие отношение к делу записи.

34. 13 июля 1993 г. при аресте Виктор Трубников был обследован психиатром и признан здоровым.

35. 10 сентября 1994 г. тест на алкоголь выявил, что Виктор Трубников находился в состоянии алкогольного опьянения. Он был водворен в штрафной изолятор.

36. 21 марта 1995 г. тест на алкоголь показал, что Виктор Трубников находился в состоянии алкогольного опьянения. Он был водворен в штрафной изолятор, где нанес себе телесные повреждения, зафиксированные следующим образом:

"В качестве протеста против водворения его в штрафной изолятор (Виктор Трубников) нанес себе три горизонтальных пореза в районе брюшной полости: размерами 10х2 см., 8х2 см. и 6х1 см., каждый глубиной 1,5 см. Незначительное кровотечение..."

37. С 21 по 27 марта 1995 г. Виктор Трубников содержался в медицинской части на лечении ранений, нанесенных самому себе.

38. 22 июня 1995 г. тест на алкоголь показал, что Виктор Трубников находился в состоянии алкогольного опьянения. Он был водворен в штрафной изолятор, где предпринял попытку повеситься, зафиксированную следующим образом:

"Экстренный вызов по факту попытки суицида. Трубников, водворен в штрафной изолятор N 22, пытался повеситься с помощью веревки, прикрепленной к водосточной трубе... Требуется консультация психиатра".

39. После этого инцидента Виктор Трубников наблюдался у психиатра К., которая сделала следующие записи в медицинских документах.

23 июня 1995 г.:

"Жалобы на депрессию, нежелание жить, слабость, бессонницу, раздражительность. Психологически (устойчивый). Идет на контакт. Ориентация во времени и пространстве в отношении собственной личности нормальное. Общая подавленность. Мышление последовательное. Память и рассудок не затронуты. На момент обследования острых психиатрических симптомов не выявлено. Диагноз: краткосрочная депрессивная реакция; попытка суицида. (i) (медикаменты) (ii) психотерапия".

24(29) июня 1995 г.:

"Заключение. Идет на контакт. Подавлен. Мышление последовательное. Демонстративное поведение. Объясняет попытку суицида словами, что он "наелся такой жизни". Отношение к попытке суицида не самокритичное. Память и рассудок не затронуты. Не патологическое психиатрическое состояние. Диагноз: краткосрочная депрессивная реакция. Попытка суицида. Фиксация поведения. Продолжение лечения".

30 июня 1995 г.:

"Не имеет медицинских жалоб. Его настроение устойчивое и позитивное. Интересуется спортом. Мышление последовательное. Память и рассудок не затронуты. Острых психиатрических симптомов не выявлено. Предписана рациональная психотерапия. Следующее посещение запланировано на 25 декабря 1995 г.".

25 декабря 1995 г.:

"Не имеет медицинских жалоб. Настроение устойчивое. Демонстративное поведение. Мышление последовательное. Память и рассудок не затронуты. Острых психиатрических симптомов не выявлено. Диагноз: фиксация поведения. Предписана рациональная психотерапия. Следующее посещение запланировано на 25 июня

1996 г.".

25 июня 1996 г.:

"Жалобы на депрессию, слабость, раздражительность, бессонницу, неспособность работать. Мышление последовательное. Память и рассудок не затронуты. Острых психиатрических симптомов не выявлено. Диагноз: гипостеническая форма неврастении".

25 декабря 1996 г.:

"Не имеет медицинских жалоб. Его настроение устойчивое. Мышление последовательное. Самокритичное отношение к попытке суицида в прошлом. Память и рассудок не затронуты. Демонстративное поведение. Диагноз: гипостеническая форма неврастении. Следующее посещение запланировано на 25 июня 1997 г.".

25 июня 1997 г.:

"Настроение неустойчивое. Мышление последовательное. Самокритичное отношение к попытке суицида в прошлом. Острых психиатрических симптомов не выявлено. Диагноз: гипостеническая форма неврастении. Следующее посещение запланировано на 25 декабря 1997 г.".

25 декабря 1997 г.:

"Жалобы на депрессию, слабость, бессонницу, раздражительность. Подавлен. Следующее посещение запланировано на 25 июня 1997 г.".

Следующее посещение датировано 25 июня 1997 г., хотя оно следует сразу после вышеуказанной записи 25 декабря 1997 г.:

"Состояние улучшилось. Настроение стабилизировалось. Мышление последовательное. Память и рассудок не затронуты. Острых психиатрических симптомов не выявлено. Диагноз: тот же. Следующее посещение запланировано на 25 декабря 1998 г.".

Следующее посещение датировано 17 февраля 1997 г., хотя оно следует сразу после вышеуказанной записи 25 июня 1997 г.:

"Не имеет медицинских жалоб. Настроение устойчивое, подавленное. Острых психиатрических симптомов не выявлено. Диагноз: депрессивная реакция. Попытка суицида в прошлом. На момент обследования никаких жалоб. (Фиксация). Следующее посещение запланировано на 17 августа 1998 г. Рациональная психотерапия".

40. 8 августа 1998 г. психологический тест выявил, inter alia, потенциальное психиатрическое состояние, тенденцию к импульсивным реакциям и, возможно, тенденцию к конфликтам с другими людьми.

41. Последняя запись при жизни Виктора Трубникова была сделана 17 августа 1998 г.:

"Жалобы на депрессию, слабость, бессонницу, раздражительность. Идет на контакт. Ориентация корректная. Подавлен. Мышление последовательное. Острых психиатрических симптомов не выявлено. Никаких суицидальных мыслей. Диагноз: краткосрочный депрессивный синдром. Следующее посещение запланировано на (неразборчиво)".

42. 20 февраля 2002 г. заместитель надзирателя колонии, отвечающего за медицинскую часть, выдал справку о том, что Виктор Трубников находился под постоянным психиатрическим наблюдением, был поставлен диагноз, и что он страдает от неврастении и психопатического состояния с депрессивными реакциями.

III. Применимое национальное законодательство

А. Наблюдение за заключенными с суицидальными тенденциями.

43. Статья 20 Конституции Российской Федерации гарантирует право на жизнь.

44. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. определяют, что лица, отбывающие наказание в местах лишения свободы имеют право на получение медицинской помощи, в необходимых случаях в учреждениях публичной системы здравоохранения за счет государства (статья 29).

45. Закон Российской Федерации от 21 июля 1993 г.  "Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы" определяет, что учреждения, исполняющие наказания, обеспечивают безопасность заключенных и охрану их здоровья (статья 13).

46. Статья 18 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации 1997 года в редакции, действовавшей на тот момент, определяла, что к осужденным к лишению свободы, страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, применяются принудительные меры медицинского характера в учреждениях исполнения наказаний. Для такого лечения требуется решение компетентного суда.

После внесения изменений в указанную статью, соответствующая норма стала определять, что к таким осужденным относятся осужденные, страдающие психическим расстройством, которое связано с опасностью для себя и других. Ныне действующие нормы требуют, чтобы администрация учреждения, исполняющего наказания, выявляла таких заключенных и направляла в суд представление о применении к ним принудительного лечения.

В. Процедура дознания

47. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 года, действовавший в тот момент, требовал, чтобы компетентный орган возбудил производство по уголовному делу, если есть признаки преступления. Этот орган обязан предпринять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления, лиц, виновных в совершении преступления, и к их наказанию. Решение о том, возбуждать производство по уголовному делу или нет, должно быть принято в трехдневный срок с момента первого сообщения о соответствующих фактах (статьи 3, 108 - 109).

48. Производство по уголовному делу не может быть возбуждено за отсутствием состава преступления (статья 5). Если орган следствия откажет в возбуждении или прекратит производство по уголовному делу, он должен вынести мотивированное постановление. Такое постановление может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд (статьи 113 и 209).

49. В ходе производства по уголовному делу лицам, признанным потерпевшими от преступления должны представляться доказательства и письменные заявления, а также полный доступ к материалам дела, когда следствие по делу будет завершено, они могут оспаривать назначения и обжаловать постановления и решения по делу. На следствии близкие родственники погибшего должны получить статус потерпевших от преступления (статья 53).

Право

I. Оценка Европейским Судом доказательств и установление фактов

А. Оценка медицинских документов

50. Европейский Суд должен установить выявляют ли факты настоящего дела на способность властей Российской Федерации защитить право заявителя на жизнь и выполнить обязанности, возложенные на них статьей 2 Конвенции, - провести адекватное и эффективное расследование инцидента. С целью получить оценку состояния Виктора Трубникова перед смертью и исследовать адекватность медицинского наблюдения за ним, Европейский Суд запросил у властей Российской Федерации его медицинскую карту.

51. Власти Российской Федерации представили фотокопию того, что по их утверждению являлось психиатрическими записями, сделанными при жизни Виктора Трубникова. Они не уточнили, являлось ли это копией медицинской книжки как таковой или выдержками из нее. В связи с плохим качеством копии, нарушенной хронологией записей, в частности, относящихся к периоду 1997 - 1998 годов, отсутствием нумерации страниц невозможно проследить записи или установить, являются ли они выдержками, кто их сделал и когда.

52. Европейский Суд поэтому запросил, чтобы власти Российской Федерации представили оригинал медицинской книжки. Власти Российской Федерации отказали на том основании, что изымать их из архива колонии, где они хранились, опасно. Европейский Суд повторил свой запрос, гарантировав, что оригинал будет возвращен властям Российской Федерации по окончании рассмотрения дела Европейским Судом. Однако власти Российской Федерации все же отказались удовлетворить запрос Европейского Суда.

53. В свете вышесказанного Европейский Суд решил исследовать дело по существу на основании существующих элементов дела, даже, несмотря на то, что фрагментарные медицинские записи оставляют некоторые факты неясными.

В. Рассмотрение Европейский Судом в соответствии с подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции.

54. Подпункт "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет жалобу приемлемой, он:

а) продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон и, если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для эффективного проведения которого заинтересованные государства создают все необходимые условия..."

55. Европейский Суд напомнил, что это имеет крайне важное значение для эффективного функционирования системы индивидуальных обращений, созданной статьей 34 Конвенции, чтобы государства создавали все необходимые условия, чтобы сделать возможным надлежащее и эффективное рассмотрение жалоб (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94, §266, и Постановление Европейского Суда по делу "Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, §70, ECHR 1999-IV). Процедурам по делам данной природы, когда индивидуальный заявитель обвиняет органы власти государства в нарушении прав по Конвенции, неотъемлемо присуще, что в определенных инстанциях только власти государства-ответчика имеют доступ к информации, способной подтвердить или отклонить эти заявления. Не предоставление властями государства-ответчика такой информации, находящейся у них в руках, без удовлетворительных объяснений, может не только заставить прийти к выводу относительно обоснованности утверждений заявителя, но также может негативно отразиться на уровне соблюдения государством обязанностей в соответствии с подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v.Turkey), жалоба N 23531/94, §§66 и 70, ECHR 2000-VI). То же относится к задержкам со стороны властей государства-ответчика в предоставлении информации, что создает препятствие в установлении фактов по делу (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", §266).

56. В свете вышеуказанных принципов и принимая во внимание обязанность властей государства-ответчика по подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции Европейский Суд рассмотрел действия властей Российской Федерации по настоящему делу с особым вниманием к непредставлению ими оригинала медицинской карты, касающейся психиатрического наблюдения за Виктором Трубниковым до его смерти.

57. Европейский Суд приходит к заключению, что власти Российской Федерации не предоставили каких-либо убедительных объяснений своего отказа сделать это. Поэтому Европейский Суд полагает, что он может сделать выводы из поведения властей Российской Федерации по данному делу (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", §274). Принимая во внимание трудности, возникшие при установлении фактов по настоящему делу и в виду важности сотрудничества государства-ответчика при конвенционных процедурах, Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации не создали все необходимые условия для Европейского Суда в его задаче установления фактов для целей подпункта "а", пункта 1 статьи 38 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

58. Первое предложение статьи 2 Конвенции гласит:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом..."

59. Заявитель жаловался, что власти не защитили жизнь его сына и ответственны за его смерть. Он также жаловался, что расследование смерти его сына не было адекватным и эффективным, как того требует процедурная обязанность, возложенная на государство статьей 2 Конвенции.

А. В отношении позитивной обязанности защитить жизнь

1. Доводы сторон

(а) Заявитель

60. Заявитель утверждал, что имело место нарушение позитивной обязанности, возложенной на власти Российской Федерации защитить жизнь его сына. Во-первых, он утверждал, что власти знали о суицидальных тенденциях Виктора Трубникова, поскольку он совершил попытку суицида в 1995 году и эти тенденции подтверждались последующим наблюдением за ним психиатра места лишения свободы.

61. Далее заявитель утверждал, что даже если власти опровергают, что они об этом знали, на основании имеющейся у них информации они должны были, по меньшей мере, знать о существовании реальной и непосредственной угрозы о том, что он может попытаться совершить суицид.

62. Заявитель также замечал, что заключения следователя относительно состояния Виктора Трубникова были неясными и необоснованными. Он ссылался на медицинскую карту, утверждая, что из ее содержания невозможно сделать вывод с достаточной уверенностью о том, был ли Виктор Трубников умственно стабильным. Он также оспаривал заключение посмертной психолого-психиатрической экспертизы, как несовместимое с оценкой, данной психиатром места лишения свободы в ходе обычного наблюдения. Он указывал на противоречие в том, что последнее показало, что Виктор Трубников был эмоциональным, импульсивным и невменяемым, но стабильным одновременно, в то время как посмертное заключение однозначно утверждало, что он не страдал ни от каких психических расстройств и в целом был здоров. Заявитель утверждал, что поскольку никакое четкое заключение не может быть достигнуто о состоянии Виктора Трубникова на основании его медицинской карты, должен быть сделан вывод, что его поведение менялось с течением времени. При таких обстоятельствах, даже если реальная и непосредственная угроза не присутствовала постоянно, власти должны были отслеживать его состояние внимательно в случае внезапного ухудшения. В любом случае заявитель имел затруднение с признанием утверждения, что состояние Виктора Трубникова было нормальным и стабильным, поскольку власти не предложили каких-либо иных объяснений его суицида, таким образом, усиливая сомнения, был ли это на самом деле суицид. Сам заявитель не мог исключить возможность, что его сын на самом деле был убит сокамерником или надзирателем.

63. В общем, заявитель полагал, что власти не предприняли действий по предотвращению смерти Виктора Трубникова как в результате самоубийства, так и действий другого лица и что это влечет их ответственность по статье 2 Конвенции.

(b) Власти Российской Федерации

64. Власти Российской Федерации утверждали, что администрация колонии не могла предвидеть суицид Виктора Трубникова.

65. Они признавали, что Виктор Трубников имел диагноз "неврастения" и имел психопатическую личность с депрессивными реакциями, а также имели места причинением им вреда своему здоровью при водворении его в штрафной изолятор. Власти Российской Федерации, однако, полагали, что водворение его в штрафной изолятор было обоснованно безопасным, поскольку он никогда не имел истинного намерения покончить с собой, и его предыдущая попытка суицида была просто "демонстративной". Расследование, проведенное в 2002 году пришло к заключению, что Виктор Трубников, вероятно, мог предпринять новую попытку суицида, но это был бы не более чем просто новый "демонстративный" акт, не имеющий своей целью его смерть. Было установлено, что суицидальное поведение Виктора Трубникова было всего лишь попыткой манипулировать администрацией колонии, чтобы избежать водворения в штрафной изолятор. Они ссылались на посмертное психиатрическое заключение 2002 года, в соответствии с которым возможность такого поведения возрастала под влиянием алкоголя.

66. Власти Российской Федерации утверждали, что дежурный сотрудник действовал законно и адекватно в тех обстоятельствах, поскольку он никоим образом не мог знать о какой-либо реальной или непосредственной угрозе жизни Виктора Трубникова при предыдущем водворении его в штрафной изолятор. Они утверждали, что никакой медицинский персонал не присутствовал в колонии на тот момент, поскольку соответствующие правила не требуют его присутствия во время выходных. Однако в качестве общей превентивной меры в отношении суицида, у Виктора Трубникова перед водворением его в штрафной изолятор были изъяты шнурки и ремень брюк. Штрафной изолятор также был под наблюдением; однако, поскольку Виктор Трубников провел в штрафном изоляторе короткое время (около часа) это не было эффективным.

2. Мнение Европейского Суда

(а) Общие принципы

67. Европейский Суд напомнил, что статья 2 Конвенции, которая гарантирует право на жизнь, является одним из фундаментальных положений Конвенции. Вместе со статьей 3 Конвенции она гарантирует одну из основных ценностей демократических обществ, создавших Совет Европы. Цель и предназначение Конвенции как инструмента защиты индивидуальной жизни человека, требуют, чтобы статья 2 Конвенции толковалась и применялась так, чтобы ее гарантии были конкретными и эффективными (см. Постановление Европейского Суда по делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series А, N 324, рр. 45-46, §§146-147).

68. Первое предложение пункта 1 статьи 2 Конвенции предписывает государствам не только воздерживаться от умышленного и незаконного лишения жизни, но также предпринимать надлежащие шаги для сохранения жизней тех, кто находится под их юрисдикцией (см. Постановление по делу "L.C.B. против Соединенного Королевства" (L.C.B. v. United Kingdom) от 9 июня 1998 г., Reports 1998-III, р. 1403, §36). В отношении заключенных Европейский Суд имел ранее возможность подчеркнуть, что лица в заключении находятся в уязвимом положении и власти обязаны защищать их. Обязанностью государства является оценивать любые повреждения, полученные в заключении, эта обязанность особенно усиливается в случае смерти человека (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, ECHR 2000-VII, §99).

69. Принимая во внимание трудности в полицейской охране современных обществ, невозможность прогнозирования человеческих поступков и оперативных решений, которые должны быть приняты в исчислении приоритетов и ресурсов, рамки позитивных обязанностей должны толковаться таким образом, чтобы не налагать неисполнимое или диспропорциональное бремя на власти. Соответственно, не каждая заявленная угроза для жизни может повлечь для властей государства-ответчика требование предпринять оперативные меры для предотвращения этой угрозы от реализации. Для того чтобы позитивная обязанность возникла в отношении заключенного с суицидальными тенденциями, должно быть установлено, что власти знали или должны были знать в тот момент о существовании реальной и непосредственной угрозы для жизни конкретного лица, а если так, то что они не предприняли меры в рамках своих полномочий, которых от них обоснованно можно было ожидать для того, чтобы избежать этой угрозы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кинан против Соединенного Королевства" (Keenan v. United Kingdom), жалоба N 27229/95, §§89 и 92, ECHR 2001-II).

70. Европейский Суд признает, что администрация колонии должна исполнять свои обязанности таким образом, чтобы это было совместимо с правами и свободами соответствующих отдельных заключенных. Есть общие меры и предосторожности, которые должны быть доступны для снижения возможностей для причинения вреда своему здоровью без нарушения личной автономии. Необходимы ли более строгие меры в отношении заключенного, обоснованно ли их применение зависит от обстоятельств дела (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Кинан против Соединенного Королевства" (Keenan v. United Kingdom), §91).

(b) Применение в настоящем деле

71. В свете вышесказанного Европейский Суд выяснял, знали ли власти Российской Федерации или должны ли были они знать, что Виктор Трубников находится перед реальной и непосредственной угрозой суицида и если так, сделали ли они все, что от них можно было реально ожидать для предотвращения этой угрозы.

72. Европейский Суд отметил, что Виктор Трубников отбывал свое наказание при общем режиме, хотя и был признан лицом, имеющим определенные психологические проблемы. В течение первых лет своего заключения он продемонстрировал тенденцию к причинению вреда собственному здоровью в ответ на применяемые к нему дисциплинарные наказания, когда он находился под влиянием алкоголя, а в 1995 году более чем за три года до рассматриваемых событий, он пытался совершить самоубийство. Его попытка была оценена как "крик о помощи", а не реальная попытка покончить с собой. После этого инцидента он получил медицинское лечение и наблюдение, его психическое состояние проверялось с интервалами в шесть месяцев.

73. Европейский Суд отметил, что состояние Виктора Трубникова не было настолько серьезным, чтобы потребовать судебного вмешательства и применения принудительного психиатрического лечения. Его медицинские записи, сделанные в колонии, указывают, что он не проявлял острых психических симптомов даже после попытки суицида в 1995 году. Скорее они демонстрируют тревожную личность и поведенческие рецидивы, которые очевидно не достигали порога психического заболевания (см, для сравнения, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кинан против Соединенного Королевства", §§94-95).

74. Соответственно, не было установлено, что поведение Виктора Трубникова ассоциировалось с опасным психическим состоянием. Более того, никогда не высказывалось мнение, как психиатром Виктора Трубникова, так и другими должностными лицам, участвовавшими в наблюдении за ним, что Виктор Трубников, вероятно, может совершить серьезную попытку суицида или причинения вреда собственному здоровью в будущем. Соответственно, не было формального осознания, которое должно было привести Европейский Суд к заключению, что власти знали о непосредственной угрозе жизни Виктора Трубникова.

75. Что касается вопроса о том, должны ли были власти знать об угрозе, Европейский Суд отметил, что, по меньшей мере, три года жизни Виктора Трубникова, когда он находился под психиатрическим наблюдением, он не демонстрировал каких-либо опасных симптомов, таких как устойчивость его суицидальной тенденции. Напротив, записи демонстрируют определенное улучшение в его отношении к предыдущей попытке суицида. Психическое и эмоциональное состояние Виктора Трубникова в целом, очевидно, стабилизировалось после первоначального интенсивного лечения, которое он получил в 1995 году и оставалось неизменным более чем три года. В течение этого периода никаких существенных изменений не было зафиксировано и состояние Виктора Трубникова последовательно описывалось как стабильное. При таком исходном положении Европейский Суд соглашается, что было бы трудно спрогнозировать какое-либо быстрое и резкое ухудшение, которое привело бы к суициду Виктора Трубникова.

76. На этих основаниях Европейский Суд не находит, а данных обстоятельствах, что власти могли обоснованно предвидеть решение Виктора Трубникова повеситься. Не находит Европейский Суд и какое-либо заметное упущение со стороны национальных властей в предоставлении медицинской помощи или в наблюдении за психическим и эмоциональным состоянием Виктора Трубникова в период его заключения, которое помещало им правильно оценить ситуацию.

77. Однако Европейский Суд полагает, что история Виктора Трубникова должна была стать тревожным сигналом для властей, указав, что сочетание его состояния опьянения с дисциплинарным водворением в изолятор содержало в себе определенную угрозу для его состояния. Тот факт, что Виктор Трубников имел возможность получить доступ к алкоголю в роковой день, беспокоит Европейский Суд. Тем не менее, Европейский Суд не находит этот недосмотр существенным, чтобы возлагать на национальные власти всецелую ответственность за смерть Виктора Трубникова.

78. С учетом вышесказанного Европейский Суд не находит, что при обстоятельствах настоящего дела власти Российской Федерации не предотвратили реальную и непосредственную угрозу суицида или что они иным образом действовали в нарушение их позитивной обязанности гарантировать право на жизнь.

79. Соответственно, статья 2 Конвенции не была нарушена.

В. Процессуальная обязанность провести эффективное расследование

1. Доводы сторон

(а) Заявитель

80. Заявитель утверждал, что расследование, проведенное после смерти его сына в штрафном изоляторе колонии, не было эффективным, как того требует прецедентное право Европейского Суда в соответствии со статьей 2 Конвенции.

81. Во-первых, он утверждал, что оно не было проведено немедленно. Он отмечал, что Виктор Трубников умер 13 сентября 1998 г., но производство по уголовному делу было возбуждено только 5 февраля 2002 г., после того, как о настоящей желобе было сообщено властям Российской Федерации. Он утверждал, что задержка более чем в три года не отвечает критерию быстроты или разумной скорости расследования.

82. Во-вторых, он оспаривал доказательства, собранные после того, как производство было возбуждено. Он утверждал, что все свидетели, кроме одного были пристрастны, либо из-за личной вовлеченности в дело (сотрудники колонии и медицинский персонал) или в силу своей зависимости от администрации колонии (заключенные, до сих пор отбывающие свое наказание). Он также оспаривал записи психиатра и посмертную судебную экспертизу психологического и психического состояния Виктора Трубникова как противоречивые и в целом дающие основания для оспаривания. Более того, он утверждал, что некоторые доказательства не могли быть получены в силу продолжительности времени, прошедшего с момента инцидента.

83. Наконец, заявитель утверждал, что расследование не было публичным. Он утверждал, что первоначальное дознание не было прозрачным настолько, что семье даже не было сообщено о постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела. Точно также в 2002 году ни он, ни кто-либо еще из членов семьи не принимали участие в расследовании и даже не были проинформированы о продвижении или прекращении производства по делу.

(b) Власти Российской Федерации

84. Власти Российской Федерации полагали, что расследование по факту смерти Виктора Трубникова было тщательным и полным. В первую очередь они ссылались на внутреннее дознание в колонии, проведенное сразу после его смерти, и, во-вторых, на расследование по уголовному делу в 2002 году. Они подчеркивали, что в целом следствие по факту смерти Виктора Трубникова было эффективным.

2. Мнение Европейского Суда

(а) Общие принципы

85. Европейский Суд напомнил, что если жизнь была потеряна при обстоятельствах, потенциально влекущих ответственность государства, статья 2 Конвенции налагает обязанность для государства обеспечить, всеми имеющимися в его распоряжении средствами, адекватную ответственность, судебную или иную, чтобы законодательные и административные рамки, гарантирующие защиту права на жизнь, применялись надлежащим образом и любые нарушения этого права преследовались и наказывались (см. Постановление Европейского Суда по делу "Онерйылдыз против Турции" (Oneryildiz v. Turkey), жалоба N 48939/99, §91, ECHR 2004, и, mutatis mutandis, Постановление Европейского Суд по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, §54, ECHR-II).

86. В связи с этим Европейский Суд решал, что если нарушение права на жизнь или физическую неприкосновенность совершено не умышленно, позитивная обязанность создавать "эффективную судебную систему" не обязательно требует уголовного судопроизводства в каждом случае и может ограничиться гражданско-правовыми, административными и даже дисциплинарными мерами, если они приемлемы для жертв (см, например, Постановление Европейского Суда по делу "Во против Франции" (Vo v. France), жалоба N 53924/00, §90, ECHR 2004-VII; Постановление Европейского Суда по делу "Калвелли и Чильо против Италии" (Calvelli and Ciglio v. Italy), жалоба N 32967/96, §51, ECHR 2002-I; Постановление Европейского Суда по делу "Мастроматтео против Италии" (Mastromatteo v. Italy), жалоба N 37703/97, §§90, 94 и 95, ECHR 2002-VIII). Однако минимальное требование для такой системы, что лица, отвечающие за проведение расследования должны не зависеть от тех лиц, которые принимали участие в событиях. Это означает иерархическую или институциональную независимость, а также практическую независимость (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), §70, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мастроматтео против Италии" (Mastromatteo v. Italy), §91).

87. Европейский Суд далее повторяет, что в случае убийства толкование статьи 2 Конвенции, как влекущее обязанность провести официальное расследование, оправдано не только потому, что любые заявления о таком преступлении нормально приводят к уголовной ответственности, но так же поскольку часто на практике истинные обстоятельства смерти во многом ограничены знанием государственных должностных лиц или органов или так может быть. Поэтому применимые принципы скорее могут быть найдены среди тех, которые Европейский Суд уже имел возможность развивать особенно в отношении использования законной силы, принципов, которые сами по себе приспособлены для применения в других категориях дел (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Онерилдиз против Турции", §93).

88. Соответственно, когда речь идет о позитивной обязанности охранять жизнь лиц, находящихся в заключении, система, требуемая статьей 2 Конвенции, должна обеспечивать независимое и объективное официальное расследование, которое отвечает определенным минимальным стандартам эффективности. Таким образом, компетентные органы должны действовать с исключительным усердием и расторопностью и должны по собственной инициативе возбуждать производство по делу, которое должно позволить, во-первых, установить обстоятельства, при которых событие имело место, и любые недостатки в функционировании управленческой системы и, во-вторых, выявить государственных должностных лиц или органов, причастных к событию. Требование общественного контроля также уместно в данном контексте (см, например, Постановление Европейского Суда по делу "Гюлеч против Турции" (Gьleз v. Turkey) от 27 июля 1998 г., Reports 1998-IV, р. 1733, §§81-82; Постановление Европейского Суда по делу "Огур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21954/93, §§88 и 91 - 92, ECHR 1999-III; Постановление Европейского Суда по делу "Хью Джордан против Соединенного Королевства" (Hugh Jordan v. United Kingdom) от 4 мая 2001 г., жалоба N 24746/94, §120; Постановление Европейского Суда по делу "Келли и другие против Соединенного Королевства" (Kelly and Others v. United Kingdom) от 4 мая 2001 г., жалоба N 30054/96, §114; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства", §161; Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайя против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, §§106-107, ECHR 2000-III; Постановление Европейского Суда по делу "Ильхан против Турции" (Ilhan v. Turkey), жалоба N 22277/93, §63, ECHR 2000-VII; Постановление Европейского Суда по делу "МакКерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom), жалоба N 28883/95, §148, ECHR 2001-III).

(b) Применение в настоящем деле

89. Европейский Суд находит, что возникла процедурная обязанность расследовать обстоятельства смерти Виктора Трубникова. Он был заключенным, находясь под опекой и ответственностью властей, когда он умер, предположительно, в результате суицида. Расследование было необходимо, чтобы установить, во-первых, причину смерти для того, чтобы исключить, что это был несчастный случай или убийство и, во-вторых, поскольку был установлен факт суицида, были ли власти каким-либо образом ответственны за то, что не предотвратили его. Следствие должно было отвечать требованиям, указанным выше (см. выше §88).

90. Европейский Суд отмечает, что первоначальное дознание по факту смерти было проведено сразу, в течение нескольких дней после инцидента. Однако оно не отвечало минимальным требованиям независимости, поскольку орган, проводивший расследование, - начальник колонии - представлял заинтересованный орган. Предсказуемо, что рамки этого расследования были ограничены установлением факта смерти от повешения; вопрос о возможной ответственности властей колонии не рассматривался. Более того, это дознание сделало мало для удовлетворения общественного контроля. Не вызывает сомнений, что семья даже не была проинформирована о формальном отказе в возбуждении уголовного дела. Наконец, национальный суд признал это расследование ненадлежащим и отказ в возбуждении уголовного дела незаконным. С учетом всего вышесказанного Европейский Суд не может согласиться, что первоначальное дознание является эффективным расследованием в значении прецедентного права Европейского Суда.

91. Европейский Суд теперь рассмотрит расследование, проведенное в 2002 году на предмет его соответствия тем же требованиям.

92. Прежде всего, Европейский Суд отмечает, что оно было проведено только после того, когда о настоящей жалобе было сообщено Европейским Судом властям Российской Федерации, то есть более чем три года спустя после инцидента. Европейский Суд повторяет, что крайне важно в делах о гибели при спорных обстоятельствах, чтобы расследование было проведено быстро. Прошествие времени неизбежно уменьшает количество и ухудшает качество доступных доказательств, и появление недостатка усердия будет вызывать сомнения в добросовестности проведения расследования, а также растянет испытание для членов семьи (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства", §86). Такая существенная задержка, необъяснимая в настоящем деле, не только демонстрирует, что власти не действовали по собственной инициативе, но также составляет нарушение обязанности действовать с исключительным усердием и расторопностью.

93. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что в ходе следствия заявитель и прочие члены семьи были полностью исключены из процесса. В противоречии с обычной практикой по национальному законодательству, они не были официально признаны потерпевшими по уголовному делу, то есть не получили процессуального статуса, которые давал бы им право вмешиваться в ход следствия. Даже при условии, что участие семьи могло быть гарантировано иными способами, чего не было в данном случае. Сроки их доступа к материалам дела не были определены. Они никогда не информировались относительно каких-либо предложенных доказательств или свидетелей, включая назначение экспертов для проведения посмертной психолого-психиатрической экспертизы, и с ними не консультировались по данным вопросам, поэтому они не могли проинструктировать экспертов. Заявитель не получил никакой информации о движении производства по делу и о том, что оно было прекращено 10 октября 2002 г. ему было сообщено только пять месяцев спустя. Соответственно, расследование не обеспечило надлежащей подотчетности общественности хода расследования и его результатов; не гарантировало оно и интересов ближайших родственников.

94. Европейский Суд отмечает, что власти предприняли ряд важных мер для установления истины в отношении обстоятельств гибели Виктора Трубникова, таких как допрос ключевых свидетелей и назначение экспертов для проведения посмертной психолого-психиатрической экспертизы. Однако, установив, что следствие мало отвечало таким существенным требованиям, как быстрота, исключительное усердие, инициатива со стороны властей и общественный контроль, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать его рамки и приходит к выводу, что расследование не отвечало минимальным стандартам эффективности.

95. Европейский Суд приходит к заключению, что имело место нарушение государством-ответчиком обязанности по пункту 1 статьи 2 Конвенции в отношении проведения эффективного расследования по факту смерти Виктора Трубникова.

III. Применение статьи 41 Конвенции

96. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

97. Заявитель потребовал 8 000 евро в качестве компенсации нематериального ущерба тех горя и страданий, которые он пережил в результате смерти его сына, а также мучений из-за того, что власти не провели эффективное расследование.

98. Власти Российской Федерации полагали, что эта сумма является чрезмерной и необоснованной. Они подчеркнули, что если Европейский Суд вынесет решение в пользу заявителя, установление факта нарушения будет совершенно справедливой компенсацией по данному делу.

99. Европейский Суд замечает, что он установил выше, что власти Российской Федерации не защитили жизнь Виктора Трубникова и не провели быстрого и публичного расследования, отвечающего требованиям статьи 2 Конвенции. Заявитель должен был испытывать страдания и горе от обстоятельств смерти его сына и его неспособности получить эффективное расследование по этому факту. В этих обстоятельствах Европейский Суд находит, что требование заявителя является обоснованным и поэтому присуждает лично ему 8 000 евро в качестве компенсации нематериального ущерба.

В. Судебные расходы и издержки

100. Заявитель потребовал 3000 евро, за исключением, уже выплаченной за правовую помощь, в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных в ходе производства в национальных органах и в Европейском Суде в его пользу и его правовым консультантам. Он утверждал, что он заплатил 30 000 рублей (около 1000 евро) за представительство его дела в национальных судах, но что остальная работа для него была сделана pro bono и он хочет оплатить юристам их консультации и представительство в национальных процедурах и перед Европейским Судом.

101. Власти Российской Федерации не согласились с указанной суммой, как с необоснованной. Они полагали, что в удовлетворении требования должно быть отказано полностью.

102. Европейский Суд отмечает, что заявителю была предоставлена правовая помощь в соответствии со схемой правовой помощи Европейского Суда, в соответствии с которой сумма 685 евро была выплачена юристу заявителя для покрытия представления замечаний заявителя по вопросу приемлемости жалобы и по существу. Подача дополнительных замечаний не было покрыто этой суммой.

103. Европейский Суд замечает, что в соответствии со статьей 41 Конвенции, возмещены могут быть только судебные расходы и издержки, понесенные фактически и с необходимостью и в разумных размерах. Он отмечает, что это дело включало в себя комплекс вопросов факта и права, которые требовали оказание квалифицированной юридической помощи по представлению заявителя в Европейском Суде, в производстве в национальных инстанциях, и которые привели к подготовке двух этапов письменных замечаний.

104. Исходя из указанной позиции, Европейский Суд находит требование заявителя обоснованным и поэтому присуждает ему 3000 евро в качестве возмещения судебных расходов и издержек, за исключением 685 евро, полученными в качестве правовой помощи от Совета Европы, плюс сумму налогов, которые могут быть начислены на эту сумму.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

105. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

На этих основаниях Суд единогласно:

1) постановил, что статья 2 Конвенции в отношении позитивной обязанности властей Российской Федерации защищать право на жизнь не была нарушена;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в той части, в какой власти Российской Федерации не обеспечили проведения эффективного расследования;

3) постановил, что власти Российской Федерации не соблюли свою обязанность в соответствии с подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции;

4) постановил:

(а) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, которые подлежат пересчету в национальную валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 8000 (восемь тысяч) евро в возмещение морального вреда;

(ii) 2315 (две тысячи триста пятнадцать) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(iii) любой налог, начисляемый на вышеуказанные суммы;

(b) что простые проценты по предельным годовым ставкам по займам Европейского центрального банка плюс три процента подлежат выплате по истечении вышеупомянутых трех месяцев и до момента выплаты;

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 июля 2005 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Секретарь Секции Суда

С. Долле

Председатель Палаты

Ж.-П. Коста