Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 июня 2002 г. Дело "Орхан (Orhan) против Турции" (Жалоба N 25656/94) (Первая секция предыдущего состава)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция предыдущего состава)

Дело "Орхан (Orhan)
против Турции"
(Жалоба N 25656/94)

Постановление Суда

Страсбург, 18 июня 2002 г.

По делу "Орхан против Турции" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция предыдущего состава), рассматривая дело Палатой в составе:

Элизабет Пальм, Председателя Палаты,

Вильгельмины Томассен,

Луиджи Феррари Браво,

Йозепа Касадеваля,

Боштьяна Цупанчича,

Райта Марусте, судей,

Фэйяза Гюльчюклю, судьи ad hoc* (* Ad hoc (лат.) - для данного конкретного дела (примеч. переводчика).),

а также при участии Майкла О'Бойла, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 6 февраля и 15 мая 2001 г. и 27 мая 2002 г.,

вынес в последний указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 25656/94, поданной против Турции в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 25 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Турции Салихом Орханом (Salih Orhan) (далее - заявитель) 24 ноября 1994 г.

2. В Европейском Суде интересы заявителя, которому была оказана правовая помощь в апреле 2001 года, представляли Кевин Бойл (Kevin Boyle) и Франсуаза Хемпсон (Franoise Hampson), адвокаты, практикующие в Соединенном Королевстве, которые делегировали свои полномочия Тимоти Отти (Timothy Otty), барристеру. Указанные представители обратились за помощью к Филипу Личу (Philip Leach), юристу неправительственной организации "Курдский проект по правам человека", находящейся в г. Лондоне, и к юристам, практикующим в Турции. Власти Турции (далее - власти государства-ответчика) представлял главным образом Уполномоченный Турции Бахадыр Калели (Bahadir Kaleli).

3. Заявитель утверждал, в частности, что солдаты сожгли селение, в котором он жил на юго-востоке Турции, выселив его жителей, что солдаты задержали, а затем убили двух его братьев, Селима (Selim) и Хасана (Hasan), и его сына Джезайира (Cezayir) - "семья Орханов". Заявитель ссылался, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), на статьи 2, 3, 5, 8, 13 и 14 Конвенции в совокупности со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

4. 7 апреля 1997 г. Европейская Комиссия по правам человека объявила жалобу приемлемой для рассмотрения по существу, и 1 ноября 1999 г. дело было передано в Европейский Суд в соответствии с пунктом 3 (второе предложение) статьи 5 Протокола N 11 к Конвенции, поскольку Европейская Комиссия по правам человека не завершила рассмотрение дела до указанной даты.

5. Жалоба была передана в ведение предыдущего состава Первой Секции Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В рамках этой Секции в соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента Суда была создана Палата для рассмотрения дела (пункт 1 статьи 27 Конвенции). Избранный от Турции судья Риза Тюрмен отказался от участия в рассмотрении данного дела (правило 28 Регламента Суда). В связи с этим власти государства-ответчика назначили Фэйяза Гюльчюклю в качестве судьи ad hoc для участия в рассмотрении данного дела (пункт 2 статьи 27 Конвенции и пункт 1 правила 29 Регламента Суда).

6. Заявитель и власти государства-ответчика представили свои замечания по существу дела (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

7. Слушание по существу дела проходило в открытом судебном заседании во Дворце прав человека в г. Страсбурге 15 мая 2001 г. (пункт 2 правила 59 Регламента Суда).

В Европейском Суде выступили:

(a) со стороны властей государства-ответчика:

М. Ёзмен (M. zmen), Уполномоченный,

Х. Мутаф (H. Mutaf), советник;

(b) со стороны заявителя:

Т. Отти (T. Otty), советник,

Р. Йалчиндай (R. Yalinda), советник,

Ф. Лич (P. Leach), адвокат-солиситор.

8. Европейский Суд заслушал Т. Отти и Р. Йалчиндай, выступавших со стороны заявителя, и М. Ёзмена и Х. Мутафа - со стороны государства-ответчика.

Факты

I. Обстоятельства дела

9. В основном дело касается событий, произошедших в мае 1994 года в небольшом поселении Девебойу (Deveboyu) деревни Чалаян (Сaglayan)* (* Далее по тексту встречается равнозначное упоминание как поселения Девебойу, так и деревни Чалаян (иногда в противоречии с общим смыслом текста). Перевод осуществлялся согласно буквальному тексту Постановления: "village" - деревня, "Сaglayan" - деревня Чалаян и так далее (примеч. переводчика).) района Кулп (Kulp) провинции Диярбакыр (Diyarbakir) на юго-востоке Турции. Из деревни Чалаян дорога ведет в г. Зейрек (Zeyrek), где находится отделение жандармерии, к которому относятся деревня Чалаян и ее поселения. Город Зейрек находится на главной дороге, соединяющей города Кулп и Лидже (Lice).

Заявитель утверждает, что 6 мая 1994 г. военнослужащие государственных сил безопасности сожгли небольшое поселение Девебойу, заставив жителей покинуть это место, и что 24 мая 1994 г. те же солдаты вернулись в Девебойу, задержали братьев заявителя (Селима и Хасана Орханов) и его сына (Джезайира Орхана), после чего трое его родственников (далее также - Орханы) исчезли.

10. Поскольку стороны оспаривали факты, Европейская Комиссия по правам человека (далее - Комиссия) назначила делегатов, которые в период с 6 по 8 октября 1999 г. собирали доказательства по делу в г. Анкаре.

Они заслушали показания следующих свидетелей: заявителя, Аднана Орхана (Adnan Orhan) (сына Селима Орхана), Мехмета Эмре (двоюродного брата заявителя, проживавшего в соседнем поселении Гюмюшсуйу (Gumussuyu) деревни Эмалы (Emali), Мехмета Джана (Mehmet Can) (зятя Селима Орхана, проживавшего в Диябакыре в рассматриваемое время), Ахмета Поташа (Ahmet Potas) (начальника жандармерии г. Зейрека), Али Эргюльмеза (Ali Ergulmez) (начальника жандармерии района Кулп), Юмита Шеноджака (Umit Senocak) (заместителя начальника жандармерии района Кулп), Камиля Ташджи (Kamil Tasc) (начальника центральной жандармерии г. Кулп), Шахапа Йаралы (Sahap Yarali) (начальник жандармерии района Лидже), Хасана Чакыра (Hasan Cakir) (начальника центральной жандармерии г. Лидже), Азиза Йылдыза (Aziz Yildiz) (преемника Хасана Чакыра), Мустафу Атагюна (Mustafa Atagun) (прокурора из главной прокуратуры провинции Диярбакыр) и Мехмета Ёндера (Mehmet Yonder) (прокурора г. Кулп).

11. Расшифровка устных показаний вместе с документальными подтверждениями, предоставленными сторонами Комиссии, были переданы в Европейский Суд. Кроме того, стороны представили в Европейский Суд дополнительные материалы, которые были запрошены Комиссией.

Ниже кратко приведены сведения сторон относительно фактических обстоятельств дела (разделы А и B), предоставленные сторонами материалы (разделы С и D), имевшие отношение к делу материалы, предоставленные властями государства-ответчика по делу "Чичек против Турции" (Cicek v. Turkey) (жалоба N 25704/94, ECHR 2001, см. ниже раздел E), а также устные показаниями, собранными делегатами Комиссии (раздел F).

А. Обстоятельства дела в изложении заявителя

12. В период с 1992 по 1994 год на юго-востоке Турции имело место большое количество случаев исчезновений людей и нераскрытых убийств в контексте мер, проводившихся по борьбе с повстанцами Рабочей партии Курдистана. Особенно пострадали провинция Диярбакыр и ее районы Лидже и Кулп.

13. Заявитель Салих Орхан родился в 1955 году. Селим и Хасан Орханы (1954 года рождения) были его единственными братьями. Его старший сын Джезайир родился в 1977 году. В рассматриваемое время все они проживали в поселении Девебойу, заявитель и каждый из его братьев имели по собственному дому.

14. 20 апреля 1994 г. недалеко от поселения военнослужащие численностью от 300 до 400 человек, имевшие в своем распоряжении более 100 транспортных средств, разбили лагерь.

15. 6 мая 1994 г., примерно в 6.00, отряд солдат вошел в поселение. Имам* (* Имам - в исламе духовное лицо, которое заведует мечетью, совершает молитвы, наиболее почтенный и сведущий в богослужении человек (примеч. переводчика).) поселения сообщил, что командир солдат приказал жителям собраться перед мечетью, что они и сделали. Затем командир объявил, что деревня Чалаян (включая небольшое селение Девебойу) будет сожжена и он разрешает жителям забрать свое имущество. Заявитель вернулся в свой дом и начал собирать вещи. Пока он занимался этим, солдаты подожгли его дом и другие дома. После выполнения поставленной задачи и дав жителям три дня на то, чтобы покинуть поселение, солдаты ушли.

16. На следующий день заявитель вместе с остальными жителями поселения обратились в жандармерию района Кулп, чтобы сообщить о произошедшем, и просили разрешения остаться в указанной местности до сбора урожая. Начальник жандармерии Али Эргюльмез сказал заявителю, что солдаты приехали из г. Болу (Bolu) и что жители поселка могли оставаться в поселке до сбора урожая.

17. 24 мая 1994 г. еще большее количество солдат было замечено в окрестностях деревни. Семья Орханов занималась ремонтов домов и не заметила приближения солдат. Солдаты задержали всех троих мужчин. Один из солдат объяснил, что командир хочет их видеть и что солдаты не знают дороги и Орханы вернутся в поселение позднее. Они пошли пешком в горы. В тот же день, примерно в 16.30, солдат и семью Орханов видели в соседнем небольшом поселении Гюмюссуйу (Gmssuyu). Они курили сигареты и выглядели здоровыми.

18. 25 мая 1994 г. заявитель обратился в жандармерию г. Зейрека, чтобы узнать о местонахождении своих родственников. Ахмет Поташ сообщил ему, что Орханов увезли в г. Кулп* (* Здесь и далее по тексту Постановления упоминаются административно-территориальные наименования, которые обозначают как район, так и одноименный административный центр этого района в Турции: "Кулп", "Лидже", "Диярбакыр". В оригинальном тексте Постановления такое наименование часто указывается без уточняющих названий (район, город, провинция). В этих случаях возможный перевод осуществляется исходя из общего смысла соответствующего параграфа Постановления (примеч. переводчика).). Заявитель поехал в г. Кулп и обратился к Али Эргюльмезу.

19. Не получив какой-либо информации о местонахождении Орханов, заявитель подал официальные жалобы главному прокурору района Кулп, в суд государственной безопасности провинции Диярбакыр, региональному представителю по чрезвычайным ситуациям и в Верховное управление по охране общественного порядка в г. Диярбакыр.

20. Приблизительно через месяц после исчезновения Орханов с заявителем связался Рамазан Айчичек (Ramazan Aycicek). Последний содержался под стражей в школе-интернате в г. Лидже вместе с Орханами до того, как его перевели в тюрьму г. Лидже. Он видел Орханов и сказал заявителю, что трое его родственников, по-видимому, оказались "в тяжелом положении".

21. Заявитель не получал более ни известий об Орханах, ни каких-либо ответов на свои жалобы в связи с уничтожением в результате поджога небольшого поселения Девебойу.

B. Обстоятельства дела в изложении властей государства-ответчика

22. Власти государства-ответчика не оспаривали тот факт, что в указанное время в провинции Диярбакыр проводились многочисленные военные операции против повстанцев.

23. Тем не менее они оспаривали три главных обстоятельства. Во-первых, они настаивали на том, что в период с 6 по 24 мая 1994 г. в деревне Чалаян не проводилась военная операция, как описал ее заявитель, или она не проводилась вообще, и в этой связи они ссылались на журнал учета боевых действий, представленный в Европейский Суд в августе 2000 года (см. § 124 настоящего Постановления). Во-вторых, как следствие, члены семьи Орхан не задерживались. Они не разыскивались в связи с совершением какого-либо преступления. Военные не могут взять под стражу задерживаемых лиц. Военные обязаны передавать таких лиц сотрудникам жандармерии, а регистрационные журналы всех соответствующих отделений жандармерии подтверждали, что указанные лица задержаны не были. В-третьих, в связи с жалобами заявителя соответствующими органами власти были проведены расследования в полном объеме, по результатам которых власти пришли к выводу об отсутствии фактов, требовавших дальнейшего расследования, или преступления, подлежавшего судебному преследованию.

24. Исходя из этого власти государства-ответчика утверждали, что нельзя утверждать вне всякого разумного сомнения, что деревня Чалаян была сожжена или что члены семьи Орхан были задержаны сотрудниками сил безопасности. Следовательно, власти государства-ответчика считали, что не было доказано, что представители государства были бы причастны к какому-либо уничтожению имущества или исчезновению.

С. Письменные доказательства, представленные заявителем

1. Показания заявителя от 3 ноября 1994 г., сделанные в Диярбакырском отделении Ассоциации по правам человека

25. 20 апреля 1994 г. приблизительно 300 или 400 солдат подъехали на военных транспортных средствах к поселению Девебойу. Они расположились рядом с поселением. Вместе с остальными жителями заявитель переносил палатки для солдат, рюкзаки и другое оборудование. В это время Ахмет Поташ, начальник жандармерии г. Зейрека, и его подчиненные доставляли оборудование для солдат. Ранее Ахмет Поташ сообщил жителям поселка, что солдаты относятся к силам самообороны г. Болу, что каких-либо известий о лицах, которые были задержаны ранее этими военными, не поступало, а жители поселка должны стараться, чтобы их не задержали, и быть осторожными.

26. Солдаты простояли около поселка приблизительно три дня, затем они направились в округ Бингёль Муш (Bingl Mu) для проведения операции. 6 мая 1994 г., около 6.00, они вернулись в поселение, и несколько солдат построились на площади перед мечетью. Имам поселка объявил, что командир сил безопасности приказал жителям поселка собраться у мечети. Все жители собрались на площади перед мечетью. Затем командир солдат сказал им, чтобы они в течение часа собрали и вывезли свои имущество, так как селение будет сожжено. Жители пошли по своим домам, начали собирать и вывозить свои вещи, пока они занимались этим, солдаты начали поджигать дома. После того, как они сожгли поселок, солдаты дали жителям три дня, чтобы те покинули это место и уехали в направлении г. Кулп. Когда солдаты ушли, жителям поселка удалось спасти незначительную часть своего имущества, бльшая часть которого была повреждена огнем.

27. 7 мая 1994 г. жители поселка обратились в жандармерию района Кулп и сообщили о произошедшем. Они сказали, что солдаты прибыли из г. Болу. Жители поселка объяснили, что могли бы жить в палатках рядом с поселением до сбора урожая, и им выдали соответствующее разрешение. Они начали готовиться к сбору урожая и пытались восстановить дома, которые не были полностью уничтожены огнем. Солдаты все еще проводили операции в окрестностях поселения, и когда они приближались, жители были вынуждены прятаться за пределами поселения.

28. 24 мая 1994 г. солдаты появились в окрестностях поселения, и мужчины спрятались. Однако Орханы были заняты ремонтом домов и не увидели солдат. Женщины и дети, находившиеся в поселении, видели, как солдаты забрали семью Орханов. В тот день заявитель спрятался от солдат, но женщины и дети сказали ему, что Орханов забрали те же солдаты, которые сожгли поселок. Ранее никто из Орханов не задерживался, а Селим был почетным имамом. В тот же день, примерно в 16.30, солдаты и Орханы прибыли в поселение Гюмюшсуйу, и жители этого поселения видели Орханов вместе с солдатами. Они курили сигареты и хорошо выглядели.

29. 25 мая 1994 г. несколько жителей поселения пошли в жандармерию г. Зейрека и информировали о произошедшем Ахмета Поташу, который сообщил, что Орханов доставили в г. Кулп, и жители поехали туда. Однако начальник [жандармерии района]* (* Текст в скобках добавлен при переводе (примеч. переводчика).) Кулп сказал им, что он не располагает какой-либо информацией.

30. Вследствие этого заявитель подал, но без каких-либо результатов, жалобы главному прокурору района Кулп, прокурору суда государственной безопасности провинции Диярбакыр, региональному представителю по чрезвычайным ситуациям и Верховному командованию по охране общественного порядка в провинции Диярбакыр.

31. Через месяц заявитель услышал о том, что человек, называвшийся Рамазаном Айчичеком, который ранее содержался под стражей в школе-интернате в г. Лидже, был переведен в тюрьму г. Лидже. Заявитель встретился с ним, и Рамазан Айчичек сообщил ему, что видел Орханов, когда содержался под стражей в школе-интернате в г. Лидже и что они плохо выглядели.

2. Обращение к главному прокурору суда государственной безопасности провинции Диярбакыр от 16 июня 1994 г.

32. 24 мая 1994 г. Орханы были задержаны в поселении Девебойу в ходе проведения операции сотрудниками жандармерии, и с тех пор об их судьбе ничего не известно, несмотря на поданные жалобы. Заявитель обратился с ходатайством о предоставлении информации.

3. Обращение к региональному представителю по чрезвычайным ситуациям от 6 июля 1994 г., Диярбакыр

33. В ходе проведения военной операции в деревне Чалаян сотрудники подразделения сил безопасности забрали с собой Орханов, попросив их быть проводниками. С тех пор заявитель ничего не знает об их судьбе, и он ходатайствовал о помощи в получении информации о своих родственниках.

4. Отчеты, заявления и другие опубликованные документы

34. Заявитель также предоставил:

- публичное заявление по Турции Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, декабрь 1992 года;

- обобщающие результаты, касающиеся изучения ситуации в Турции, составленные Комитетом Организации Объединенных Наций против пыток, ноябрь 1993 года;

- всемирный отчет организации "Хьюман Райтс Вотч" (Human Rights Watch), 1994 год;

- отчет Ассоциации по правам человека Турции, 1994 год;

- доклад, озаглавленный "Защита прав и верховенство закона в Турции" ("Advocacy and the Rule of Law in Turkey"), неправительственной организации "Курдский проект по правам человека", организации "Медико Интернейшнл" (Medico International)* (* Международная организация, занимающаяся защитой права человека на охрану здоровья (примеч. переводчика).) и Комитета по правам человека коллегии адвокатов Англии и Уэльса, январь 1995 года;

- доклад организации "Международная амнистия", озаглавленный "Турция: матери пропавших без вести начинают действовать" ("Turkey: Mothers of disappeared take action"), май 1995 года;

- постановление Комитета против пыток по делу "Исмаил Аслан против Турции" (Ismail Aslan v. Turkey) от 8 мая 1996 г.;

- доклад неправительственной организации "Курдский проект по правам человека" и организации "Медико Интернейшнл", озаглавленный "Уничтожение деревень на юго-востоке Турции" ("The destruction of villages in South-East Turkey"), июнь 1996 года;

- публичное заявление по Турции Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, декабрь 1996 года;

- доклад неправительственной организации "Курдский проект по правам человека", озаглавленный "Доклад о пропавших без вести в Турции" ("A Report on Disappearances in Turkey"), ноябрь 1996 года;

- доклад рабочей группы Организации Объединенных Наций о пропавших без вести в Турции, 1996 год;

- доклад Комитета по правам человека в Европе* (* Так в тексте оригинала - "Committee on Human Rights in Europe". Возможно, речь может идти о докладе Комитета Организации Объединенных Наций по правам человека от  15 сентября 1998 г., А/53/40, принятом на 53-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций (примеч. переводчика).), сентябрь 1998 года;

- доклад Комитета по миграции, беженцам и демографии.

5. Показания заявителя от 5 января 1998 г., данные Ассоциации по правам человека

35. Заявитель подтвердил свое намерение придерживаться настоящей жалобы и содержания своего заявления от 3 ноября 1994 г.

36. 24 апреля 1995 г. сотрудники полиции Диярбакыра пришли к заявителю домой и сказали его жене, что заявителя хочет допросить прокурор. Несмотря на то, что у заявителя были сомнения, он поехал в главную прокуратуру Диярбакыра и дал подробные показания. Прокурор сердито спросил его, почему он подал жалобу в другой стране, и кто ему посоветовал сделать это. Заявитель не знал, что прокурор написал в протоколе допроса, поскольку ему не дали его прочитать. Его попросили подписать протокол, что он и сделал.

6. Показания Аднана Орхана от 6 октября 1999 г.

37. В 1994 году свидетелю было 12 лет. Он посещал школу-интернат г. Лидже с конца 1993 года по конец апреля 1994 года. В остальное время он проживал дома со своим отцом (Селимом Орханом) и семьей. Школа-интернат г. Лидже имела два основных здания: в одном задании проводились занятия и находилась администрация, а второе здание было предназначено для проживания. Здание военных находилось в 200 метрах от школьных общежитий.

38. Свидетель видел много военной техники, подъезжавшей к зданию военных. В неустановленную дату он увидел людей в гражданской одежде в одном из транспортных средств, свидетель и его товарищи решили, что эти люди были задержаны. Он также видел на территории школы-интерната несколько солдат в голубых головных уборах.

39. К концу апреля 1994 года из-за болезни свидетель вернулся в поселение Девебойу. В окрестностях поселения было много солдат, и на некоторых из них были голубые береты. Примерно через 15 дней 200-300 солдат вошли в поселок и подожгли его. Двое или трое солдат подожгли дом его отца с помощью сухой травы и какого-то порошка.

40. Через две недели, около 7.00-8.00, солдаты вернулись пешком в поселок. Свидетель находился в саду в 20-25 метрах от своего дома. Солдаты потребовали у его отца удостоверение, и он его предъявил. Когда они спросили, есть ли в поселке еще мужчины, вышли Хасан и Джезайир. Им приказали предъявить документы, удостоверяющие личности, что они и сделали. Когда солдаты попросили отца свидетеля пойти с ними, отец поинтересовался, зачем, после чего свидетель подошел ближе. Свидетель хотел узнать у своего отца, куда он идет, и тот сказал, что солдатам нужен проводник. Свидетель задал командиру вопрос о том, куда он уводит Орханов, и командир ответил, что их освободят.

41. В это время подошли его мать, братья и сестры, и все они пошли за солдатами, когда те уводили Орханов. Они плакали. Жена дяди свидетеля достала Коран и умоляла солдат не забирать Орханов. В это время свидетель услышал, как командир солдат разговаривал по радио и говорил, что указанные лица с ними, но их семьи мешают их забрать, и спрашивал, что делать. По радио ему приказали доставить Орханов во что бы то ни стало. Группа родственников следовала за Орханами до тех пор, пока командир не пригрозил, что им будет плохо, если они не прекратят следовать за ними. Это был последний раз, когда свидетель видел отца.

7. Показания Мехмета Кана от 6 октября 1999 г.

42. В мае 1994 года свидетель проживал в Диярбакыре. Однажды, когда он вернулся домой, его жена сообщила ему, что поселение Девебойу сожгли. На следующий день он поехал на своей машине в Девебойу, чтобы помочь жителям, в том числе и своим родственникам. По дороге он видел большое количество солдат в том районе, приблизительно 300 или 400 человек. Когда он приехал, поселок еще горел, и ему сказали, что солдаты подожгли поселок. Он помог примерно восьми семьям перевезти их имущество в Диярбакыр.

43. Примерно через 19 дней его жена сообщила ему, что ее отец (Селим) вместе с Хасаном и Джезайиром Орханами были задержаны. Он вместе с женой на его машине снова поехали в поселение Девебойу, и в поселении им рассказали, что Орханов забрали солдаты.

8. Показания Мехмета Эмре от 6 октября 1999 г.

44. В мае 1994 года свидетель проживал в поселении Гюмюшсуйу. Однажды он видел там Орханов, которых сопровождали несколько солдат. Вечером того же дня заявитель пришел в Гюмюшсуйу и спросил, видел ли кто-нибудь Орханов, и рассказал заявителю, что он видел.

45. На следующее утро свидетель пошел в жандармерию г. Зейрека вместе со стариком из поселения Гюмюшсуйу, чтобы узнать, что случилось с Орханами. Он обратился к Ахмету Поташу, который сообщил ему, что Орханов доставили в Кулп. После посещения жандармерии г. Зейрека он встретил заявителя и рассказал ему, что сказал Ахмет Поташ.

9. Копии фотографий Орханов

46. Копии фотографий были предоставлены делегатам в ходе сбора доказательств.

10. Схема школы-интерната г. Лидже

47. Схема школы-интерната была начерчена Аднаном Орханом, когда он давал показания делегатам.

D. Письменные доказательства, представленные властями государства-ответчика

1. Материалы первого расследования: дело N 1994/66, главный прокурор района Кулп, 1994-1995 годы

(а) Обращение заявителя от 8 июня 1994 г. к прокурору г. Кулп

48. В ходе военной операции, проводившейся в поселении Девебойу 24 мая 1994 г., родственники заявителя были уведены солдатами, которые сказали, что им нужен проводник и что командир солдат в любом случае собирался забрать их. Поскольку в течение 15 дней о судьбе этих лиц ничего не было известно, заявитель потребовал предоставления достоверной информации о местонахождении Орханов на тот момент.

(b) Показания заявителя от 8 июня 1994 г., которые он дал прокурору г. Кулп

49. 24 мая 1994 г. солдаты забрали Орханов из небольшого поселения Девебойу. Солдаты попросили их поработать проводниками и сказали им, что они все равно были нужны их командиру. С тех пор заявитель не имел каких-либо известий от Орханов и ходатайствовал о проведении расследования с целью определения их судьбы.

(с) Письмо прокурора г. Кулп в жандармерию района Кулп от 8 июня 1994 г.

50. Родственники Орханов из поселения Девебойу подали жалобу в связи с тем, что 24 мая 1994 г. солдаты забрали Орханов, и с тех пор о них не было каких-либо сведений. К получателю письма обращались с просьбой провести "расследование" и ответить в течение одной недели.

(d) Письмо прокурора г. Кулп главному прокурору района Лидже от 11 июля 1994 г.

51. Кроме того, упоминалась жалоба заявителя на задержание Орханов 24 мая 1994 г. и их последующее исчезновение. Было установлено, что в рассматриваемое время Орханы находились под стражей на территории военной части, дислоцированной в школе-интернате г. Лидже. Адресату надлежало расследовать, были ли задержаны Орханы в ходе проведения операции и содержались ли они на территории военной части, дислоцированной в школе-интернате, а также вела ли главная прокуратура какие-либо дела, касавшиеся Орханов.

(е) Письмо заместителя начальника жандармерии района Кулп (Юмита Шеночака) (Umit Senocak) главному прокурору района Кулп от 22 июля 1994 г.

52. После письма прокурора г. Кулп от 8 июня 1994 г. были проведены расследование и проверка. Было установлено, что Орханы не задерживались сотрудниками жандармерии района Кулп и указанные сотрудники не принимали участия в операции в названные даты. Розыск Орханов будет продолжен, и о дальнейшем развитии событий будет сообщено.

(f) Письмо прокурора г. Кулп в жандармерию района Кулп от 18 августа 1994 г.

53. Жандармерию района Кулп просили обеспечить в кратчайшие сроки явку заявителя и Камиля Атаклы (Kamil Atakl) (muhtar* (* Mukhtar (араб.) - староста деревни (примеч. переводчика). деревня Чалаян) в главную прокуратуру района Кулп.

(g) Показания заявителя от 22 августа 1994 г., полученные прокурором г. Кулп

54. Орханы были задержаны солдатами и содержались под стражей в течение ночи в г. Кулп, а затем в течение 20 дней в школе-интернате в г. Лидже. Заявитель ничего не знал об их судьбе. Он обращался, хотя и безрезультатно, к региональному представителю по чрезвычайным ситуациям провинции Диярбакыр, к губернатору провинции Диярбакыр, командованию бригады жандармерии провинции Диярбакыр, командованию центральной жандармерии г. Кулп. Солдаты пояснили, что против Орханов имела место "жалоба".

(h) Письмо прокурора г. Кулп главному прокурору суда государственной безопасности провинции Диярбакыр от 3 сентября 1994 г.

55. Получателя письма просили подтвердить, были ли направлены к нему Орханы для заключения под стражу.

(i) Показания старосты деревни Чалаян от 23 сентября 1994 г., полученные прокурором г. Кулп

56. Четыре месяца назад бригада войск специального назначения из г. Болу прибыла в поселение Девебойу для проведения операции. Старосте сообщили, что Орханов увели солдаты из этой бригады через несколько дней после проведения указанной операции. Ему рассказали, что дети задержанных шли за солдатами и Орханами в течение какого-то времени, но командующий офицер сказал им по радио, что Орханов освободят. Он пошел в отделение жандармерии г. Зейрек, где ему сообщили, что солдаты ушли в направлении г. Лидже для проведения операции и что с ними были гражданские лица.

(j) Показания заявителя от 23 сентября 1994 г., полученные прокурором г. Кулп

57. Заявитель уже обращался в прокуратуру (8 июня 1994 г.) и давал там показания (22 августа 1994 г.). Он все еще ничего не знал о судьбе Орханов и продолжал их розыск. Он ходатайствовал о том, чтобы Орханы были найдены, а лица, которые их задержали, понесли бы наказание.

(k) Письмо начальника жандармерии района Кулп Али Эргюльмеза главному прокурору района Кулп от 23 сентября 1994 г.

58. Лица, упомянутые в письме от 18 августа 1994 г., переехали.

(l) Письмо прокурора г. Кулп в отдел Управления по охране общественного порядка провинции Диярбакыр от 30 сентября 1994 г.

59. Получателя письма запрашивали о том, задерживали ли они Орханов. Штампы на письме руководителя администрации и Управления по предотвращению терроризма, датированные октябрем 1994 года, указывали, что Орханы не находились в розыске и не привлекались к уголовной ответственности.

(m) Письма прокурора г. Кулп главному прокурору суда государственной безопасности провинции Диярбакыр и главному прокурору провинции Диярбакыр от 3 октября 1994 г.

60. Получателей писем просили подтвердить в целях предварительного расследования, были ли переданы им Орханы для задержания или находились ли они под стражей. Штамп на первом упомянутом письме указывал, что главный прокурор суда государственной безопасности провинции Диярбакыр не нашел имен Орханов в регистрационных журналах.

(n) Письмо главного прокурора провинции Диярбакыр главному прокурору района Кулп от 3 октября 1994 г.

61. Проведенный на основании письма от 3 октября 1994 г. розыск с использованием компьютерных данных за 1993 и 1994 годы не установил наличие имен Орханов. Получателю письма рекомендовали обратиться к главному прокурору суда государственной безопасности провинции Диярбакыр.

(o) Письмо директора отдела по охране общественного порядка Управления безопасности, губернатора провинции Диярбакыр главному прокурору района Кулп от 20 октября 1994 г.

62. В соответствии с письмом главного прокурора района Кулп от 30 сентября 1994 г. была проведена проверка. Орханы не задерживались и не разыскивались Управлением безопасности.

(p) Письмо главного прокурора суда государственной безопасности провинции Диярбакыр главному прокурору района Кулп от 24 октября 1994 г.

63. Сведения о семье Орханов не содержались в архивах указанного суда.

(q) Письмо прокурора г. Кулп главному прокурору района Лидже от 6 апреля 1995 г.

64. Был запрошен ответ на неотвеченное письмо от 11 июля 1994 г.

(r) Показания заявителя от 2 мая 1995 г., полученные главным прокурором провинции Диярбакыр (Мустафой Атагюном)

65. Из протокола показаний следует, что в письме Министерства юстиции от 20 апреля 1995 г., которое было зачитано заявителю, упоминалась жалоба заявителя в г. Страсбург и содержалось требование в адрес главного прокурора провинции Диярбакыр обеспечить проведение расследования по делу главным прокурором района Лидже, а также получить показания заявителя. Заявителя также надлежало спросить о том, принадлежала ли ему подпись на доверенности британским юристам. В приоритетном порядке следовало рассмотреть необходимость определения того, должно ли было быть возбуждено уголовное дело на основании Указа N 285 или нет. Министерство юстиции необходимо было регулярно информировать. Затем заявителя попросили дать показания.

66. Вместе со своими братьями (Селимом и Хасаном) заявитель владел домом в поселении Девебойу. 6 мая 1994 г. от 300 до 400 солдат прибыли в поселение Девебойу. В это время заявитель был в поле. Он услышал, как по громкоговорителю в мечети сообщили, что жителям поселения приказано собраться около мечети, и побежал туда. Около мечети командир солдат приказал им забрать свое имущество из домов и покинуть поселение в течение часа. Дома начали поджигать в то время, когда жители пытались собрать свои вещи. Его дом и дома его братьев подожгли. Прежде, чем уйти, солдаты потребовали, чтобы жители ушли из поселка.

67. На следующий день жители поселка обратились в жандармерию района Кулп и сообщили о произошедшем. Они просили разрешить им остаться, чтобы собрать урожай, и начальник жандармерии дал свое согласие. Жители поставили палатки в своем поселении и ухаживали за домашним скотом и посевами. Они прятались, когда позже солдаты (два или три раза) подходили к поселению. Когда 24 мая 1994 г. солдаты пришли в поселение, заявитель находился в поле. Орханы ремонтировали свои дома. Солдаты сказали им, что командир хочет их видеть и они должны показать солдатам дорогу, после чего вернутся в поселение. Заявитель не видел, как его родственников увели, но когда он вернулся в поселок, ему рассказали о случившемся.

68. На следующий день староста поселка и несколько жителей пошли в жандармерию г. Зейрека, чтобы узнать о судьбе Орханов. Им сообщили, что Орханов доставили в г. Кулп. Через один или два дня заявитель обратился в жандармерию района Кулп. Он спросил начальника жандармерии о своих родственниках, Орханах, но тот ответил, что в данной местности проводились 50 операций и что Орханов не доставляли к ним в жандармерию.

69. После этого заявитель обратился к главному прокурору района Кулп и главному прокурору суда государственной безопасности провинции Диярбакыр, последний сказал заявителю, что Орханы не содержались под стражей. Затем заявитель подал обращение региональному представителю по чрезвычайным ситуациям, который направил заявителя к губернатору провинции Диярбакыр, который, в свою очередь, направил к командованию жандармерии провинции Диярбакыр. Сотрудники жандармерии провинции связались по телефону с "Лидже", но получили ответ, что Орханов там не было. Позвонить в "Кулп" было невозможно, поскольку была повреждена линия.

70. Приблизительно через месяц заявитель связался с Рамазаном Айчичеком, который был в тюрьме г. Лидже, и встретился с ним. Рамазан Айчичек рассказал ему, что его держали в школе-интернате г. Лидже вместе с Орханами до того, как перевели в тюрьму г. Лидже. К тому времени (май 1995 года) Рамазан Айчичек находился тюрьме г. Шанлиурфа (Sanliurfa)* (* Здесь и далее так в тексте оригинала. В Турции есть провинция и населенный пункт с названием anlurfa, который переводится как "Шанлыурфа" (примеч. переводчика).). Затем жандармерия района Лидже сообщила заявителю, что Орханов "там" не было.

71. Заявитель переехал в г. Диярбакыр. Узнав о том, что некоторые жители поселка обратились в Ассоциацию по правам человека, заявитель также обратился туда, и сотрудники Ассоциации взяли у него показания. Ему показали его заявление от 3 ноября 1994 г., и он подтвердил, что это были его показания и его подпись. Когда заявителю показали его доверенность о назначении британских юристов для представления его интересов, он сказал, что ему никто прямо не говорил о том, что Ассоциация по правам человека назначит британских юристов, что его только попросили подписать бумаги и он не знал о том, что подписывает доверенность. Заявителю сообщили только, что его показания направят в г. Анкару, но не сказали, куда именно в этом городе. Цель заявителя заключалась в том, чтобы найти Орханов, живых или мертвых, получить какую-нибудь информацию об их судьбе и получить компенсацию за ущерб, причиненный его имуществу. Он не инициировал ни в одном суде дела в связи с нанесением ущерба, несмотря на то, что староста поселка сообщил губернатору провинции о сожжении домов. В связи с этим заявитель обратился к губернатору провинции с ходатайством о постройке нового дома взамен того, который был сожжен. Заявитель хотел, чтобы власти Турции обеспечили его права, и не хотел рассмотрения дела в Европе.

72. Имеется запись того, что показания были зачитаны заявителю, который подтвердил их истинность, подписав их.

(s) Письмо прокурора провинции Диярбакыр (Мустафа Атагюн)* (* Так в тексте оригинала. Выше, в подпункте "r", Мустафа Атагюн назван главным прокурором провинции Диярбакыр (примеч. переводчика).) главному прокурору г. Кулп от 3 мая 1995 г.

73. Ссылаясь на письмо Министерства юстиции от 20 апреля 1995 г., Мустафа Атагюн ходатайствовал о проведении расследования в связи с жалобами заявителя, который дал подробные показания, и сообщить о результатах этой проверки до 1 июня 1995 г. для направления их в Министерство юстиции.

(t) Письмо прокурора г. Кулп главному прокурору провинции Диярбакыр от 16 мая 1995 г.

74. Уголовное дело было возбуждено, но Орханы так и не были найдены. Копии соответствующих следственных документов прилагались.

(u) Письмо прокурора г. Кулп в жандармерию района Лидже от 29 мая 1995 г.

75. Заявитель утверждал, что Орханы пропали 24 мая 1994 г. и содержались под стражей в военной части, дислоцировавшейся в школе-интернате г. Лидже. Получатель письма должен был расследовать, были ли Орханы задержаны, и сообщить о результатах.

(v) Письмо жандармерии района Лидже главному прокурору района Кулп от 29 мая 1995 г.

76. Жалоба в связи с исчезновением Орханов и их содержанием под стражей на территории школы-интерната уже была получена, и по ней было проведено расследование. Однако согласно содержащимся в указанной жандармерии записям Орханов не заключали под стражу, и их имен не было в соответствующих регистрах.

(w) Письмо жандармерии района Лидже главному прокурору района Лидже от 14 июня 1995 г.

77. Ссылаясь на письмо главного прокурора района Лидже от 29 мая 1995 г., жандармерией было проведено расследование. Поскольку имена Орханов отсутствовали в соответствующих списках жандармерии района Лидже, был сделан вывод о том, что указанные лица этой жандармерией не задерживались.

(x) Письмо главного прокурора провинции Диярбакыр (Мустафа Атагюн) главному прокурору района Кулп от 14 июля 1995 г.

78. Получатель письма был обязан предоставить информацию о предварительном расследовании, проведенном в связи с жалобами заявителя.

(y) Письмо прокурора г. Кулп главному прокурору провинции Диярбакыр от 26 июля 1995 г.

79. 26 июля 1995 г. главный прокурор района Кулп* (* Так в тексте оригинала. В заголовке подпункта "y" употреблено наименование "прокурор", а в тексте подпункта - "главный прокурор" (примеч. переводчика).) пришел к выводу об отсутствии юрисдикции для проведения расследования и передал дело губернатору района Кулп.

(z) Решение главного прокурора района Кулп об отсутствии юрисдикции от 26 июля 1995 г.

80. В решении упоминалась жалоба заявителя: сожжение его поселка и эвакуация жителей, произошедшие 6 мая 1994 г., задержание солдатами Орханов 24 мая 1994 г., их последующее исчезновение и сообщения о том, что они содержались под стражей в школе-интернате г. Лидже. В связи с тем, что данные события произошли при выполнении сотрудниками сил безопасности своих административных обязанностей, юрисдикцией по расследованию обладал Административный совет района Кулп, куда и были переданы материалы дела.

(аа) Показания Хасана Сумера (Hasan Sumer) (без даты), полученные прокурором г. Кулп

81. 24 мая 1994 г. отряд солдат специального назначения прибыли в деревню Чалаян. Свидетель видел, как солдаты забрали Орханов. С тех пор об их судьбе ничего не было известно.

(bb) Выписка из данных переписи населения в деревне Чалаян от 24 июня 1994 г.

82. Заявитель и Орханы были зарегистрированы как проживавшие в деревне Чалаян.

2. Материалы второго расследования: административный совет района Кулп, 1997 год

(а) Письмо заместителя губернатора провинции Диярбакыр административному совету района Кулп, губернатору района Кулп от 7 мая 1997 г.

83. Заявитель подал жалобу в Комиссию по правам человека, жалуясь на то, что 24 мая 1994 г. его родственники Орханы были задержаны сотрудниками сил безопасности, что впоследствии они исчезли, а их дома были сожжены. Получателю письма следовало подтвердить до 9 мая 1997 г., было ли административными советами провинции или района инициировано расследование. Если так, то необходимо было передать копии материалов дела.

(b) Письмо губернатора района Кулп губернатору провинции Диярбакыр от 9 мая 1997 г.

84. Материалы дела, расследовавшегося главным прокурором района Кулп, и решение о юрисдикции были направлены в административный совет района, который назначил Али Эргюльмеза надзирающим судьей. Али Эргюльмез был переведен на работу в другое место, и дело было приостановлено, прогресс достигнут не был. Губернатор района Кулп назначил нового судью, надзиравшего за следствием, расследование было возобновлено, и получатель письма будет извещен о результатах следствия.

(с) Письмо губернатора района Кулп в жандармерию района Кулпа от 9 мая 1997 г.

85. Камиля Кюндюза (Kamil Kndz) в качестве надзиравшего за следствием судьи просили провести расследование по жалобам (указанным в материалах дела главного прокурора района Кулп) в соответствии с нормами закона об уголовном преследовании государственных служащих и доложить о результатах расследования в течение трех месяцев.

(e) Отчет надзиравшего за следствием судьи (Камиля Кюндюза) от 15 мая 1997 г.

86. Поселение Девебойу и деревня Чалаян были брошены жителями, которые переехали в г. Диярбакыр в результате давления со стороны Рабочей партии Курдистана в 1993-1994 годах. Поскольку адреса их новых мест проживания не были установлены, получить дополнительную информацию об Орханах и их предполагаемом задержании и исчезновении не представлялось возможным. Заявитель не находился по своему адресу в г. Диярбакыр, поэтому было невозможно взять у него показания. Исследования регистрационных документов подтвердили, что Орханы не задерживались жандармерией района Кулп. В отсутствие каких-либо подозреваемых не было необходимости в проведении дальнейшего расследования.

(f) Письма жандармерии района Кулп губернатору района Кулп и письма губернатора района Кулп губернатору провинции Диярбакыр от 15 и 20 мая 1997 г. соответственно

87. Был предоставлен отчет о результатах расследования.

3. Материалы третьего расследования: административный совет района Кулп, 1999 год

88. В письме от 4 июня 1999 г. губернатор провинции Диярбакыр потребовал возобновить производство по делу и провести расследование. Данное письмо не было предоставлено.

(а) Примечание к документу, составленному губернатором района Кулп, от 7 июня 1999 г.

89. Расследование по жалобам заявителя должно было быть возобновлено в соответствии с нормами законодательства, касавшимися уголовного преследования государственных служащих, и отчет должен был быть представлен так скоро, как это возможно.

(b) Переписка между губернатором района Кулп и жандармерией района Кулп от 7 июня 1999 г.

90. Староста деревни Чалаян должен был быть направлен к губернатору района Кулп для дачи показаний, а жандармерия района Кулп подтвердила, что указанное лицо прибудет для дачи показаний.

(с) Письма губернатора района Кулп в жандармерию района Кулп от 7 июня 1999 г.

91. До 9 июня 1997 г. жандармерии района Кулп надлежало подтвердить, проводились ли в апреле-мае 1994 года какие-либо операции, и, если да, то проходили ли они в деревне Чалаян, участвовали ли в операциях сотрудники жандармерии и кто был ответственным за проведение операций. Также были затребованы журналы регистрации задержанных лиц за апрель - июль 1994 года из жандармерии г. Зейрека, а также из центральной жандармерии г. Кулп.

(d) Письмо жандармерии района Кулп губернатору района Кулп от 7 июня 1999 г.

92. После изучения регистрационных журналов жандармерии района Кулп было установлено, что в апреле - июле 1994 года проводились операции в районе Кулп, но не было выявлено какой-либо информации, документации или отчетов, подтверждавших проведение таких операций в деревне Чалаян. Прилагались выписки из журналов по вопросам безопасности и журналов регистрации задержанных жандармерии г. Зейрека. Записи, которые касались центральной жандармерии г. Кулп за 1994 год, были сданы в архив, и их можно было получить их архивного департамента провинции.

(e) Письмо губернатора района Кулп в жандармерию района Кулп от 7 июня 1999 г.

93. Получатель письма должен был обеспечить явку заявителя к губернатору района Кулп для дачи показаний.

(f) Письмо жандармерии района Кулп губернатору района Кулп от 7 июня 1999 г.

94. Адрес заявителя находился в г. Диярбакыр. Жители деревни Чалаян были эвакуированы, поэтому не представлялось возможным установить связь с заявителем.

(g) Письма губернатора района Кулп в жандармерию района Лидже от 7 июня 1999 г.

95. К 9 июня 1999 г. было необходимо предоставить журналы регистрации заключенных из жандармерии района Лидже за апрель - июль 1994 года.

(h) Письмо губернатора района Кулп главному прокурору района Лидже от 7 июня 1999 г.

96. Необходимо было предоставить журналы регистрации заключенных из тюрьмы г. Лидже за апрель - июль 1994 года.

(i) Письмо губернатора района Кулп губернатору провинции Диярбакыр от 8 июня 1999 г.

97. Заявитель должен быть вызван и направлен к губернатору района Кулп для дачи показаний.

(j) Показания старосты деревни Чалаян, полученные надзирающим за следствием судьей от 9 июня 1999 г.

98. Жители поселения Девебойу сообщили ему в 1994 году, что солдаты военной части, входящие в полк г. Болу, возглавляемые Али Эргюльмезом, забрали Орханов. Он спрашивал Ахмета Поташа об их судьбе, и последний ответил, что Орханов не было в отделении в г. Зейрек и что он ничего не знал о них.

(k) Письмо губернатора района Кулп главному прокурору района Шанлиурфа (Sanliurfa) от 10 июня 1999 г.

99. Принимая во внимание утверждения заявителя от 2 мая 1995 г., inter alia, о том, что Рамазан Айчичек видел Орханов во время содержания под стражей и что он находился в тюрьме г. Шанлиурфа, получателю письма следовало проверить, находился ли еще Рамазан Айчичек в указанной тюрьме, взять у него показания, если он находился там, и доложить к 15 июня 1999 г.

(l) Письмо начальника тюрьмы г. Шанлиурфа главному прокурору района Шанлиурфа от 11 июня 1999 г.

100. Имя Рамазана Айчичека не значилось в регистрационном журнале лиц, содержавшихся в тюрьме.

(m) Письмо губернатора района Кулп в жандармерию района Лидже от 17 июня 1999 г.

101. Принимая во внимание показания заявителя от 2 мая 1995 г., inter alia, что Рамазан Айчичек видел Орханов, находясь под стражей, а также тот факт, что он содержался в тюрьме г. Лидже, получатель письма был должен проверить, находился ли еще Рамазан Айчичек в указанной тюрьме, взять у него показания, если он находился там, и доложить к 21 июня 1999 г.

(n) Письмо губернатора района Кулп губернатору провинции Диярбакыр от 17 июня 1999 г.

102. В письме содержались ссылки на письма Министерства внутренних дел от 4 июня 1999 г., губернатора провинции Диярбакыр от 4 июня 1999 г. и губернатора района Кулп от 8 июня 1999 г. Необходимо было провести расследование с целью установить адрес заявителя на рассматриваемый момент, получить показания заявителя и представить их до 18 июня 1999 г.

(о) Документ, подписанный заявителем и датированный 22 июня 1999 г.

103. Заявитель признал, что был уведомлен о том, что ему было необходимо срочно явиться к губернатору района Кулп для дачи показаний.

(p) Письмо начальника тюрьмы г. Лидже в жандармерию района Лидже от 22 июня 1999 г.

104. Рамазан Айчичек был помещен под стражу по приговору уголовного суда общественного порядка г. Лидже от 10 июня 1994 г. за помощь и пособничество Рабочей партии Курдистана, и 25 июля 1994 г. он был переведен в режимную тюрьму типа "Е" г. Диярбакыр.

(q) Доклад Рамазана Айчичека, утвержденный жандармерией г. Лидже, от 22 июня 1999 г.

105. В докладе упоминалась информация, содержавшаяся в предыдущем параграфе, и было добавлено, что жители деревни, в которой проживал Рамазан Айчичек, были выселены в связи с террористическими актами и что его местожительство на тот момент было неизвестно. В связи с этим не представлялось возможным получить его показания.

(r) Показания заявителя от 23 июня 1999 г., полученные надзиравшим за следствием судьей Юнусом Гюнесом (Yunus Gnes)

106. За 19 дней до 24 мая 1994 г. представители военных частей заявили, что жители деревни должны были ее покинуть в течение трех дней. Жители деревни незамедлительно начали готовиться к выселению. Через три дня они обратились в жандармерию района Кулп, к Али Эргюльмезу, с тем, чтобы им разрешили остаться в поселке для сбора урожая. Разрешение было получено.

107. 24 мая 1994 г. заявителю сообщили, что солдаты, дислоцировавшиеся в окрестностях его поселения и действовавшие по приказу своего командира, увели Орханов в место Зиярет Тепе (Ziyaret Tepe). Он, как и другие жители поселка, видел, как солдаты уводили Орханов. В тот же день он узнал, что солдаты переместились в небольшое поселение Гюмюшсуйу деревни Эмалы. Когда наступил вечер, он пошел в Гюмюшсуйу и спросил Хаджи Хавину (Haci Havina)* (* Так в тексте оригинала. В § 136 Постановления говорится о проживающей в поселении Гюмюшсуйю тете заявителя - Хаджи Хевине (Hac Hevina) (примеч. переводчика).) (также известную как Хавине Эмре (Havine Emre) и тетя заявителя) (его тетю) и Хаджи Мехмета об Орханах. Они сказали, что не видели Орханов.

108. 25 мая 1995 г. Мехмет Эмре (сын Хаджи Хавины и двоюродный брат заявителя) и Хаджи Мехмет поехали в г. Зейрек и обратились к Ахмету Поташу, который сообщил, что вечером солдаты доставили Орханов в жандармерию района Кулп. 25 мая 1994 г. заявитель, Хасан Сумер, Сулейан Нергиз (Suleyman Nergiz) и Хусейн Джан (Huseyin Can) спросили Али Эргюльмеза о судьбе Орханов. Али Эргюльмез ответил, что в той местности проводились почти 50 операций и он не знал, кто именно забрал Орханов.

109. Позже заявитель обратился в жандармерию района Кулп, в жандармерию района Лидже и к главному прокурору района Кулп. Приблизительно через месяц после рассматриваемых событий заявитель находился в г. Диярбакыр и встретил Эсрефа (Esref) из района Инкая (Inkaya), у которого был магазин в г. Кулп. Он сказал, что Орханов содержали под стражей вместе с ним одну ночь в жандармерии района Кулп. Утром их на военном транспортном средстве увезли в жандармерию района Лидже, где Орханы и Эсреф содержались под стражей вместе в течение недели. К концу рассматриваемой недели Эсреф был освобожден.

110. Приблизительно через 35-40 дней после задержания Орханов Рамазан Айчичек из деревни Мехметил, район Лидже, послал заявителю записку с предложением встретиться. Заявитель поехал в тюрьму г. Лидже и встретился с Рамазаном Айчичеком. Последний рассказал ему, что под стражей в школе-интернате г. Лидже он одну неделю находился вместе с Орханами. В тот же день и неоднократно впоследствии заявитель обращался в жандармерию района Лидже, чтобы узнать о судьбе Орханов. Ему говорили, что Орханов не было в г. Лидже.

111. Приблизительно через 50 дней после задержания Орханов заявитель обратился к региональному представителю по чрезвычайным ситуациям. Данное обращение было передано губернатору провинции Диярбакыр, а оттуда, в свою очередь, в жандармерию провинции, откуда сержант-майор позвонил в жандармерию района Лидже. Жандармерия района Лидже ответила, что Орханов там не было.

(s) Письмо жандармерии района Лидже губернатору района Лидже от 25 июня 1999 г.

112. Прилагался отчет о нахождении Рамазана Айчичека в тюрьме г. Лидже.

(t) Письмо губернатора района Лидже губернатору района Кулпа от 28 июня 1999 г.

113. Были предоставлены журналы регистрации задержанных лиц жандармерии района Лидже за апрель - июль 1994 года.

(u) Письмо губернатора район Лидже губернатору провинции Диярбакыр от 28 июня 1999 г.

114. Прилагался отчет жандармерии района Лидже о Рамазане Айчичеке. Позже решением надзиравшего за следствием судьи (см. § 117 настоящего Постановления) были внесены уточнения в данный отчет: все жители деревни, в которой жил Рамазан Айчичек, были эвакуированы в результате террористических действий, и местонахождение Рамазана Айчичека было неизвестно.

(v) Письмо надзиравшего за следствием судьи губернатора района Кулп губернатору провинции Диярбакыр от 6 июля 1999 г.

115. Прилагался отчет надзиравшего за следствием судьи о проведенном им расследовании.

(w) Отчет надзиравшего за следствием судьи от 6 июля 1999 г.

116. Расследование проводилось в период с 7 июня по 5 июля 1999 г., и приложенные документы были датированы 7 июня - июлем 1999 года.

117. Надзиравший за следствием судья пришел к выводу, что не было необходимости в привлечении кого-либо к ответственности и в вынесении постановления. Во-первых, имена Орханов не значились в регистрационных журналах жандармерии г. Зейрек или жандармерий районов Кулп и Лидже. Во-вторых, имели место противоречия в показаниях заявителя от 2 мая 1995 г. и от 23 июня 1999 г. по вопросу о том, видел ли он лично, как уводили его братьев. В-третьих, староста деревни не являлся непосредственным свидетелем событий, ему рассказали жители поселка о том, что Орханов увели солдаты. В-четвертых, заявитель утверждал в своих показаниях от 2 мая 1995 г., что Рамазан Айчичек находился тюрьме г. Шанлиурфа, но следствием было установлено, что его там не было, жители его деревни были эвакуированы из-за террористической деятельности, и его местонахождение невозможно было установить. Возникало сомнение в том, встречался ли заявитель с Рамазаном Айчичеком. В-пятых, в жандармерии района Кулп отсутствовали документы, информация и отчеты относительно проведения каких-либо операций в апреле - июле 1994 года.

(x) Решение административного совета района Кулп, губернатора района Кулп от 7 июля 1999 г.

118. Были рассмотрены материалы следствия и отчет. В отсутствие какой-либо информации, документов или свидетелей, подтверждавших, что Орханы были задержаны служащими военных подразделений или сотрудниками жандармерий районов Лидже или Кулп, совет единогласно решил не возбуждать дело в соответствии с законодательством о привлечении к ответственности гражданских служащих.

4. Материалы дела, касающиеся Рамазана Айчичека

(а) Письмо жандармерии района Лидже губернатору района Лидже от 23 ноября 1999 г.

119. Рамазан Айчичек был задержан за хранение оружия, помощь и пособничество Рабочей партии Курдистана. 10 июня 1994 г. его дело было передано прокурору. В школе-интернате г. Лидже не было сотрудников жандармерии, которые обеспечивали бы содержание под стражей. Таким образом, Рамазан Айчичек, который был задержан сотрудниками жандармерии района Лидже 7 июня 1994 г., не мог видеть Орханов, как он утверждал, поскольку школа-интернат г. Лидже располагалась в двух километрах от жандармерии.

(b) Выписка из журнала регистраций задержанных лиц жандармерии района Лидже

120. Под номером N 43 в журнале значится имя Рамазана Айчичека как задержанного в связи с вышеуказанными обвинениями. В четвертой колонке отмечено, что его задержание было санкционировано жандармерией района, а в пятой колонке указано, что он был задержан 7 июня 1994 г., в 16.00. Запись переходит на вторую строку, где указано, что 10 июня 1994 г., в 14.00, Рамазан Айчичек был переведен из жандармерии района Лидже в связи с передачей его дела прокурору.

(с) Материалы расследования, касающиеся Рамазана Айчичека

121. В протоколе осмотра места происшествия от 7 июня 1994 г. было отмечено, что в тот день проводилась операция сотрудниками жандармерии, в доме Рамазана Айчичека была найдена винтовка и в тот день он был задержан. В показаниях от 9 июня 1994 г. Рамазан Айчичек утверждал, что сотрудничал с Рабочей партией Курдистана и что винтовка досталась ему по наследству.

122. В отличие от этих показаний в "протоколах допроса" от 10 июня 1994 г. было указано, что заявитель сообщил, что он был задержан приблизительно 22 мая 1994 г. в ходе проведения военной операции и доставлен "в район". Именно там он дал вышеприведенное показание, которое потом отрицал, заявив, что его заставили подписать документ, а он не знал о его содержании. 17 августа 1995 г. Государственный суд безопасности принял решение, что в деле отсутствовали достаточные доказательства помощи и пособничества Рабочей партии Курдистана, и санкционировал освобождение Рамазана Айчичека из-под стражи. Тем не менее вопрос о незаконном хранении огнестрельного оружия был оставлен для судебного разбирательства.

5. Протоколы задержания жандармерии: жандармерии г. Зейрек и жандармерии районов Лидже и Кулп

123. Протоколы жандармерии района Лидже датированы февралем - августом 1994 года, протоколы жандармерии г. Зейрек - мартом - ноябрем 1994 года, протоколы жандармерии района Кулп - февралем - декабрем 1994 года. В этих протоколах не упоминаются имена Орханов.

6. Записи о проведении военных операций в провинции Диярбакыр в мае 1994 года

124. Данная документация представляет собой таблицу, приведенную на одной странице, в которой обобщены данные о 30 военных операциях в провинции Диярбакыр, проводившихся в период со 2 по 31 мая 1994 г. Отсутствуют данные об операциях, проводившихся 6 мая 1994 г., однако много операций проводилось днем ранее и на день позже. Операции также проводились 23-25 мая 1994 г. В документах не упоминаются названия Девебойу, Чалаян или Гюмюшсуйу, но указаны две операции, проводившиеся и в районах Кулп (10 и 16 мая) и Лидже (11 и 13 мая).

E. Документы, предоставленные властями государства-ответчика по другой жалобе

125. По запросу делегатов в вышеупомянутом деле "Чичек против Турции" власти государства-ответчика предоставили планы здания школы-интерната г. Лидже. Планы составлены на трех листах, на каждом листе по одному этажу.

F. Устные показания

126. Делегаты заслушали приведенные ниже показания.

1. Салих Орхан

127. Салих Орхан родился в 1955 году. Селим и Хасан Орханы являются его старшими и единственными братьями, а Джезайир Орхан - его старшим сыном. В апреле-мае 1994 года он проживал в поселении Девебойу. Джезайир жил вместе с Салихом Орханом, и Салих Орхан, и его братья владели собственными домами в этом поселении.

128. 20 апреля 1994 г. от 300 до 400 военных прибыли в поселение, прошли через него и установили палатки чуть выше поселения. На следующий день военная техника доставила им запасы. Жители селения помогали военным размещать запасы в их палатках, перенося их либо на собственных спинах, либо используя вьючных животных. Заявитель сначала сказал, что среди военных были и жандармы, и солдаты регулярных войск пехоты, позже он заявил, что это были "обычные солдаты", а затем пояснил, что не мог отличить бойцов спецподразделений от жандармов. В любом случае все они были одеты в военную форму. Никого из них он не знал. Периодически представители совета поселения и староста посещали жандармерию г. Зейрек, где Ахмет Поташ сообщил им, что солдаты были приписаны к полку г. Болу.

129. Через одну или две недели солдаты направились в сторону границы между провинциями Бингёль и Муш (Bingol-Mus) для проведения операции. Они вернулись 6 мая 1994 г. днем и окружили деревню. Через громкоговоритель, установленный в мечети поселка, они призвали жителей деревни собраться у мечети. Жители деревни незамедлительно пришли к мечети. Командир солдат сказал, чтобы у жителей есть один час на то, чтобы собрать свое имущество, после чего деревня будет сожжена, а жителям будет необходимо покинуть это место.

130. Жители деревни незамедлительно отправились по своим домам, но когда они возвращались туда, солдаты уже начали поджигать дома. К каждому кварталу деревни был прикомандирован взвод солдат с командиром. Заявителю удалось вынести часть имущества, принадлежащего его семье, на улицу, прежде чем солдаты подожги его дом при помощи хранившегося у него сена. Его дом, дома его братьев, большая часть их имущества и большинство домов в деревне Чалаян были сожжены.

131. Солдаты остались в поселке на ночь, а утром ушли.

132. На следующее утро пятеро или шестеро жителей поселка (в том числе Селим Орхан и староста поселка) пошли в жандармерию г. Зейрек, чтобы получить разрешение остаться в поселке до сбора урожая. Ахмет Поташ сказал им, что не он, а начальник жандармерии района Кулп решает такие вопросы. В г. Кулп Али Эргюльмез дал жителям деревни запрашиваемое ими разрешение, поэтому они остались в сооруженных укрытиях в поселении Девебойю до сбора урожая.

133. Некоторые из жителей деревни начали восстанавливать свои дома в надежде, что когда-нибудь им разрешат вернуться. Каждые три или четыре дня солдаты проходили мимо поселения и уходили в горы.

134. 24 мая 1994 г., рано утром, солдаты вернулись в деревню. Заявитель ушел работать в поле, которое находилось на некотором расстоянии от поселка. Большинство мужчин уже уехали в город, но его братья и сын оставались и работали в своих домах. Когда группа солдат вошла в деревню, оставшиеся в ней мужчины спрятались в поле. Солдаты расспрашивали про Орханов и взяли их документы. Все, включая детей, были там, хотя было совпадением, что там находился Джезайир, поскольку он вернулся домой только за день до этого (на религиозный праздник) из университета Малатья Инёню (Malatya Inonu), где он работал штукатуром с подрядчиком.

135. Когда солдаты сказали, что заберут Орханов, женщины стали умолять их не делать этого, но они ответили, что их командир ждет выше в холмах, что Орханы должны дать показания и в любом случае они необходимы как проводники. Они будут освобождены позднее. Собралась толпа. Заявитель видел с того места, где он находился в поле, как Орханы в сопровождении солдат поднимались вверх в холмы в направлении поселения Гюмюшсуйу. Женщины и дети шли за ними следом примерно 50-100 метров, умоляя солдат не забирать Орханов.

136. Поселение Гюмюшсуйу располагается в 15 минутах ходьбы от поселения Девебойу по разбитой дороге для грузового транспорта. Жители поселения Гюмюшсуйу владели земельными участками в поселении Девебойу, поэтому жители обоих поселков хорошо знали друг друга. Тетя заявителя, Хаджи Хевина (Hac Hevina), проживает в поселении Гюмюшсуйу. Солдаты прибыли в поселение пешком вместе с Орханами. В тот же вечер заявитель пошел в поселение Гюмюшсуйу, чтобы узнать у жителей что-нибудь о судьбе Орханов. Он встретил Мехмета Эмре, который рассказал ему, что после того, как солдаты пришли в селение впервые, они оставили свои транспортные средства в поселении Гюмюшсуйу и оттуда пошли пешком в поселение Девебойу. На обратном пути через поселение Гюмюшсуйу они вели с собой Орханов, многие жители поселка видели их отдыхавшими, когда относили им воду. Казалось, что у Орханов всё было хорошо, они курили сигареты. Мехмет Эмре и старый житель поселения Хаджи Мехмет поговорили с Орханами. Хаджи Мехмет также спросил у солдат, что сделали Орханы, и командир пригрозил ему, что заберет его в тюрьму вместо них. Орханов посадили в военный транспорт и увезли в направлении г. Зейрек.

137. На следующее утро заявитель пошел в жандармерию г. Зейрек. По дороге он встретил Мемета Эмре и Хаджи Мехмета, которые возвращались из жандармерии. Они ходили к Ахмету Поташу, который сообщил им, что Орханы прошли через город в сопровождении солдат прошлым вечером и что их увезли в г. Кулп. После этого заявитель вместе со старостой и другими жителями поселка пошли в жандармерию г. Зейрек, чтобы узнать о судьбе Орханов. Ахмет Поташ сказал, что, вероятно, их доставили в г. Кулп.

138. Приблизительно 6 июня 1994 г. заявитель обратился в жандармерию района Кулп, где Али Эргюльмез сказал ему, что в то время одновременно проводились 50 операций, и он не знал, какое именно военное подразделение забрало Орханов, но он наведет справки и заявителю необходимо прийти через пару дней. Заявитель неоднократно возвращался, но не получал сведений о судьбе Орханов.

139. Заявитель признал обращения, которые он подавал в июне и июле 1994 года главному прокурору района Кулп, прокурору суда государственной безопасности провинции Диярбакыр и региональному представителю по чрезвычайным ситуациям.

140. Через некоторое время заявитель был в г. Диярбакыр и встретил там "Эшрефа". Он сказал, что его держали вместе с Орханами в жандармерии района Кулп в течение ночи. На следующее утро их увезли на военном транспорте в отделение "центрального района" Лидже, где их всех продержали в течение трех ночей. Эшрефа освободили, а Орханов оставили под стражей. Впоследствии заявитель не смог найти Эшрефа.

141. Примерно через месяц после того, как Орханы были задержаны, Рамазан Айчичек предложил заявителю встретиться с ним. Заявителю разрешили свидание с ним в тюрьме г. Лидже, так как он сказал сотрудникам тюрьмы, что Рамазан Айчичек являлся его близким родственником и он сообщил его о своих братьях и сыне. Рамазан Айчичек сообщил ему, что его вместе с Орханами держали в школе-интернате г. Лидже в течение нескольких дней, после чего его перевели в тюрьму. Орханы остались в школе-интернате. Заявитель подтвердил, что Рамазан Айчичек не сказал ему ничего о том, в каком состоянии находились Орханы. Заявитель понял, что Рамазана Айчичека перевели из г. Лидже в тюрьму г. Шанилурфа, где он отбывал наказание в течение года, а затем был освобожден, после чего он и его семья покинули свой дом. Заявителю не удалось установить его местонахождение. Это была последняя информация о судьбе Орханов, полученная заявителем.

142. Затем заявитель вернулся в жандармерию района Лидже, где ему сказали, что никто по имени Орхан в их жандармерии под стражей не содержался.

143. Жители остались в поселении Девебойу для сбора урожая. Все лето они строили временные жилища.

144. Получив повестку, 2 мая 1995 г. заявитель дал показания прокурору суда государственной безопасности провинции Диярбакыр. В комнате находились прокурор, заявитель и секретарь. Прокурор был очень рассержен и закричал, что удивлен тем, что государство может похищать людей и делать так, чтобы они исчезали, и что люди получают то наказание, которое они заслуживают. Заявитель сказал, что был расстроен, переживал и был опечален. Он сбился, смутился и дал показания в таком состоянии. Он не помнит, чтобы давал показания о том, что не намерен обращаться в Комиссию по правам человека.

145. Он предоставил делегатам копии фотографий Орханов. У него никогда не просили фотографий и не спрашивали имена тех, кто был свидетелем того, как забрали Орханов. Власти никогда не предоставляли ему информацию о ходе их расследований по фактам уничтожения небольшого поселения Девебойу и исчезновения Орханов.

146. Заявитель объяснил, что ему и семьям Орханов были причинены страдания и переживания, и подтвердил их желание найти Орханов живыми или мертвыми.

2. Аднан Орхан

147. Свидетель родился в 1982 году. Он является племянником заявителя и старшим сыном Селима Орхана. Свидетель живет в г. Диярбакыр вместе со своей семьей. Он, его братья и сестры были земледельцами.

148. В апреле 1994 года свидетель обучался первый год в средней школе школы-интерната г. Лидже, располагавшейся на окраине г. Лидже в 15-20 минутах ходьбы от центра города. Он начал посещать школу за пять месяцев до рассматриваемых событий. В школе было около 10-12 классов, в каждом от 70 до 80 учащихся. Школьный комплекс состоял из трех корпусов, в каждом по три этажа. В одном корпусе было общежитие, во втором корпусе располагались классы, а в третьем было жилье для военных. Комплекс охватывал большую территорию, окруженную колючей проволокой, с охранниками, проверявшими документы на входе. По просьбе делегатов свидетель начертил примерную схему трех зданий комплекса.

149. Свидетелю показали планы школы-интерната, предоставленные властями государства-ответчика по вышеупомянутому делу "Чичек против Турции". На планах были показаны три этажа учебного корпуса. В верхней части здания находились классы, а на нижнем этаже была школьная столовая (yemekhane) (вместе с библиотекой и администрацией). Следовательно, на планах не было указано здание, в котором располагалось жилье для военных.

150. Здание, в котором жили военные, не было отгорожено от остальных школьных зданий. Несмотря на то, что свидетель имел возможность зайти в это здание, он никогда не делал этого и не хотел это делать. Солдаты были размещены в здании на постоянной основе, они также свободно приезжали и уезжали. Военная техника (танки, бронетанковая техника и тому подобное) также свободно передвигалась по школьной территории и останавливалась в непосредственной близости от здания, где жили военные. Свидетель не разбирался в принадлежности различных военных форм. Всё, что он знал, это то, что данные люди были солдатами. За 15-20 дней до того, как свидетель уехал из школы, он в первый раз увидел солдат в голубых беретах. Однажды, когда свидетель сидел со своими друзьями, он видел военный транспорт, въезжавший в здание для военных. Свидетель удивился, что некоторые люди, сидевшие в транспорте, были одеты в гражданскую одежду. Поскольку он никогда не видел гражданских среди солдат, он спросил друга, который ответил, что, возможно, это были задержанные гражданские лица.

151. В апреле 1994 года он вернулся домой в поселение Девебойу, так как заболел. Через несколько дней от 250 до 300 солдат прибыли в поселение и прошли вверх в холмы. Они были одеты в обычную зеленую военную форму. Хотя первоначально свидетель заявлял, что солдаты были в голубых беретах, позже он утверждал, что не был в этом уверен.

152. Через несколько дней после этого солдаты вернулись в поселение Девебойу. Они вошли в поселение, подожгли дома, в том числе и дом свидетеля, дым был везде. Свидетель находился в доме отца, когда солдаты подожгли дом. Солдаты окружили дома, и двое или трое из них зашли внутрь, чтобы поджечь дома, однако свидетель не знал, как именно они подожгли его. Его семье удалось вытащить часть вещей на улицу до распространения огня. Другие дома также сгорели, и хотя дым не позволял разглядеть, сколько домов сгорело, дома свидетеля и заявителя сгорели. Дождавшись, когда дома догорят, солдаты покинули поселение. После этого свидетель и его семья жили в саду под навесами из нейлона и пластика, дожидаясь сбора урожая.

153. Через одну или две недели, на рассвете, солдаты спустились с холмов и подошли к навесам заявителя, Селима и Хасана Орханов, которые были расположены близко друг от друга. Солдаты остановились около навеса семьи свидетеля, который первым встретился им по пути. Командир увидел отца свидетеля (Селима), позвал его (не по имени) и приказали ему предъявить удостоверяющие личность документы. Солдаты спросили, кто еще из мужчин находился там, и отец свидетеля сказал им, что там были дядя свидетеля (Хасан) и его двоюродный брат (Джезайир). По приказу солдат отец свидетеля позвал их, после чего у них забрали документы. Орханам сказали, что они нужны в качестве проводников.

154. Свидетель зашел на короткое время под тент, а когда вышел, то увидел, что солдаты уводят Орханов в холмы. Его братья, мать, тетя и ее дети стали умолять солдат не забирать Орханов. Его тетя даже достала Коран и просила солдат, ради любви к Корану, не забирать Орханов. Но солдаты на это не обратили внимания и сказали, чтобы жители поселения не шли за ними. Орханов освободят, а если жители поселка пойдут за ними, будет плохо. Дальнейшие просьбы заставили командира связаться по рации со старшим по званию офицером. Он сказал, что "эти люди" были у него и спросил, нужно ли их доставлять. Старший по званию офицер приказал солдатам доставить Орханов. Солдаты и Орханы пешком пошли в холмы в направлении поселения Гюмюшсуйу, а жители поселения вернулись обратно. Холм был такой высокий, что группу можно было видеть из деревни и даже с земельных участков некоторых семей, куда заявитель ушел работать тем утром.

155. Свидетель больше никогда не видел своего отца. Он не смог вернуться в школу, о чем он очень сожалел, так как был старшим мужчиной в семье и стал главой семьи, он должен был работать, чтобы помогать своей семье.

3. Мехмет Джан

156. Свидетель родился в 1971 году. Он является зятем Селима Орхана. Поскольку он был рабочим-мигрантом, то никогда не проводил больше месяца в год в поселении Девебойу. У отца свидетеля был дом в поселении Девебойу. В поселении Девебойу дома заявителя, Селима и Хасана Орханов были расположены близко друг от друга. Джезайир Орхан жил вместе с заявителем.

157. В 1993 году были уничтожены деревни Гюльдикен (Guldiken) и Дереджик (Derecik). Зять и невестка свидетеля жили в поселении Гюльдикен, и когда поселение было уничтожено, они жили некоторое время с Селимом Орханом. Рабия и Махмут Кайа жили вместе с его отцом в течение года после того, как поселение Дереджик было уничтожено. Его жители говорили, что солдаты сожгли поселение, так как их жителей обвинили в пособничестве террористам. Свидетель считал, что это было просто вопросом времени, когда то же самое произойдет в деревне Чалаян, поэтому он и его жена переехали в г. Диярбакыр. В рассматриваемый период времени он жил в г. Диярбакыр.

158. Однажды вечером в апреле 1994 года, когда он вернулся с работы домой, его жена рассказала ему, что их деревня уничтожена солдатами. На следующее утро он встал рано, нанял грузовик и поехал в поселок. Он проехал через военный контрольно-пропускной пункт перед жандармерией г. Зейрек, где увидел множество танков, бронетанковой и другой военной техники.

159. По дороге в центр деревни Чалаян свидетель видел большое количество солдат (300-400 человек), которые шли по обочине дороге в направлении г. Зейрек. Они находились на расстоянии 20-30 метров друг от друга, и их колонна растянулась от г. Зейрека до деревни Чалаян. Это были пехотинцы и военные спецподразделений. Он не помнил, видел ли среди них жандармов. Они были одеты в форму регулярных войск. Форма солдат спецподразделений - светло-зеленого цвета, форма пехотинцев - темно-зеленого, форма жандармов - такая же, как у пехотинцев, за исключением того, что на ней имеются знаки на воротнике и плечах, отличающие ее от формы пехотинцев. Он не помнил, видел ли он эти знаки или какие-либо отличительные головные уборы. У солдат были обычное оружие G3s* (* Разновидность автоматической винтовки Heckler and Koch G3 (примеч. переводчика).), MG3s* (* Разновидность пулемета производства Германии (примеч. переводчика).), стандартные бомбы и тому подобное. Свидетель смог опознать военную форму и оружие, поскольку проходил военную службу в пехоте в районе Чукурджа (Cukurca) недалеко от границы с Ираком.

160. Когда свидетель прибыл, деревня, даже мечеть, были уже разрушены. Свидетель мог остаться там только на пару часов, так как должен был возвращаться, чтобы вернуться на работу. Из нескольких домов еще шел дым, в том числе из дома его отца.

161. В тот день свидетель не видел ни Селима, ни Хасана Орханов, поскольку занимался проблемами своей семьи. Фактически он не видел домов заявителя, Селима и Хасана Орханов тем утром: их дома находились в 10 минутах ходьбы, и вокруг них был фруктовый сад. Однако он видел дым, который шел с той стороны, где находились эти дома.

162. Отец свидетеля, его дядя и двоюродные братья рассказали ему, что накануне пришли солдаты, они приказали всем жителям собраться перед мечетью и сказали им, что у них есть один час, чтобы собрать вещи и покинуть свои дома, так как солдаты собирались сжечь поселок. Жители поселка вернулись в свои дома и увидели дым, который шел со стороны мечети еще до того, как солдаты начали поджигать их дома. Они спасли всё, что могли, но бльшая часть вещей сгорела.

163. Он погрузил в свой грузовик столько вещей, принадлежавших нескольким семьям, которые удалось спасти, сколько смог, и отвез их в г. Диярбакыр.

164. Через два или три дня свидетель вернулся в поселение Девебойу. Дома были непригодны для проживания. Жители деревни построили убежища из ткани, деревьев и листьев в виноградниках, огородах и садах, около дороги, на берегу реки и за пределами поселка в холмах. Свидетель также видел Селима и Хасана Орханов и говорил с их семьями. Они рассказали ему то же самое, что и члены его семьи, о том, как сожгли поселение. Свидетель пытался убедить Селима Орхана уйти, но тот хотел остаться, так как у них было разрешение на то, чтобы остаться до сбора урожая. 8 мая 1994 г. свидетель вернулся в г. Диярбакыр.

165. Через 10-15 дней после того, как деревня была сожжена, жена свидетеля сказала ему, что солдаты забрали Орханов. На следующее утро он и его жена поехали в поселок. Они оставались там два или три дня. Его мать и отец сказали, что солдаты забрали Орханов. Жена свидетеля не стала заходить в дом его отца, а сразу пошла к дому Селима Орхана. Жена Селима Орхана и его семья сообщили, что утром солдаты спустились с холмов, увели глав их семей, и что они шли за солдатами всю дорогу, пока те не стали подниматься в холмы, что один из солдат даже ударил маленькую девочку, которая шла за ними, и что солдаты не позволили им идти за ними дальше.

166. Во время своего пребывания в поселении Девебойу свидетель встретился с несколькими жителями из поселения Гюмюшсуйу: Хаджи Мехметом, стариком, которому было 70-75 лет, Мехметом Эмре и его матерью, Хаджи Хевиной. Они подтвердили тот факт, что многие жители поселка видели, как солдаты пришли с Орханами в поселение Гюмюшсуйу. Они дали им воды, те отдохнули 5-10 минут, после чего Орханов повели прямо в жандармерию г. Зейрек. В тот же вечер жителей поселения Девебойу проинформировали [об этом]* (* Текст в квадратных скобках добавлен при переводе (примеч. переводчика).). В тот же вечер или на следующее утро некоторые жители деревни (в том числе Мехмет Эмре и Хаджи Мехмет) обратились в жандармерию г. Зейрек, чтобы узнать о судьбе Орханов, и Ахмет Поташ сообщил им, что Орханов доставили в г. Кулп. На обратном пути из г. Зейрек они встретили заявителя и рассказали ему о том, что узнали.

167. Западнее или севернее деревни Чалаян не была сожжена ни одна деревня. Однако на востоке и юге за короткий промежуток времени были сожжены многие деревни, в том числе поселение Гюмюшсуйу, а также деревня Эмалы, к которой оно принадлежало. Деревня Демирли (Demirli) была также сожжена, как и небольшие поселения в Карпузлу (Karpuzlu) (Кафан и Сабан) (Kafan, Saban).

4. Мехмет Эмре

168. Свидетель родился в 1965 году. Он является двоюродным братом заявителя. В апреле-мае 1994 года он жил в небольшом поселении Гюмюшсуйу, в котором было 45 домов. В рассматриваемое время у заявителя, Селима и Хасана Орханов, которых свидетель знал, так как владел земельными участками в деревне Чалаян, у каждого был свой собственный дом в поселении Девебойу.

169. Сначала свидетель, по-видимому, перепутал последовательность событий (уничтожение деревни Чалаян и проход солдат и Орханов через поселение Гюмюшсуйу). Однако впоследствии он подтвердил, что сожжение деревни Чалаян произошло за 10-15 дней до того, как он видел Орханов с солдатами в поселении Гюмюшсуйу

170. В 1994 году свидетель видел дым, который распространялся со стороны домов поселения Девебойу. Он спросил нескольких военных офицеров, которые в то время находились в деревне, о том, что происходит и должна ли проводиться в поселении Гюмюшсуйу военная операция, чтобы жители могли покинуть его заблаговременно. Военные сказали, что прибыли с целью защитить жителей деревни. Позже жители поселения сообщили, что солдаты подожгли их дома в поселении Девебойу.

171. На следующий день после того, как было сожжено поселение Девебойу, солдаты также сожгли поселение Гюмюшсуйу. Сначала солдаты проверили документы жителей, а затем дали им один час, чтобы они собрали свои вещи, прежде чем подожгут их дома. Те вещи, которые можно было вынести, жители спасли, но остальные вещи сгорели. Свидетель спросил солдат, зачем они подожгли поселение, на что ему ответили, что это делалось с тем, чтобы Рабочая партия Курдистана не могла найти убежища в этом районе, что им всем государство предоставит новые места жительства и что, если кого-нибудь поймают в поселении, то его убьют. Жители поселения получили разрешение от своего местного отделения жандармерии остаться в поселении до сбора урожая, и все это время они жили во временных жилищах. Из-за военной формы свидетель думал, что указанные военные были обычными солдатами, а не жандармами. Староста поселка Элмалы рассказал свидетелю, что солдаты были из г. Болу, свидетель полагал, что такую информацию староста получил в жандармерии.

172. Приблизительно через 15-20 дней после сожжения поселения Гюмюшсуйу солдаты пришли пешком вместе с Орханами. Практически все жители поселка видели их. Группа остановилась для отдыха около кладбища поселения. Жители поселения дали Орханам и солдатам воды и сигарет. Орханы могли свободно передвигаться, на них не было наручников. Свидетель, Хаджи Мехмет и другие жители поселения разговаривали с ними. Орханы были расстроены, когда говорили, что солдаты забрали их. Они просили помочь им и сообщить их семьям. Пожилой мужчина, Хаджи Мехмет, спросил, почему забрали Орханов. Солдаты ответили, что заберут его вместо них. Отдохнув приблизительно 30 минут, солдаты посадили Орханов в военный транспорт и уехали. В тот же вечер заявитель пришел в поселение Гюмюшсуйу, и жители рассказали ему о том, что они видели. На следующее утро Хаджи Мехмет и свидетель спросили Ахмета Поташа из жандармерии г. Зейрек о том, что ему было известно. Он им ответил, что Орханов забрали в г. Кулп. На обратном пути из жандармерии они встретили заявителя и рассказали ему всё, что узнали.

173. Жители поселения покинули Гюмюшсуйу осенью. Государство так и не предоставило им новые места жительства, как обещали солдаты.

5. Ахмет Поташ

174. Свидетель, родившийся в 1965 году, в рассматриваемый период времени являлся начальником жандармерии г. Зейрек до июля 1994 года. Его отделение находилось в подчинении жандармерии района Кулп, то есть Али Эргюльмез был начальником свидетеля.

175. Деревня Чалаян была прикреплена к его жандармерии, он приезжал туда время от времени и хорошо знал ее. Деревня Чалаян и поселение Гюмюшсуйу находились в 15-20 минутах ходьбы друг от друга. Свидетель лично знал старосту деревни Чалаян, а также старост других поселений. Он не знал лично Салиха, Селима или Хасана Орханов. Он не помнил, была ли в то время особая проблема, связанная с терроризмом.

176. Первоначально свидетель заявил, что не помнит о том, чтобы получал жалобу или слышал о том, что деревня Чалаян была сожжена военнослужащими сил безопасности. Впоследствии он признал, что заявитель подавал ему такую жалобу в июле 1994 года, когда прокурор района Кулп потребовал от него обеспечить явку заявителя. Однако в связи с тем, что прокурор уже был в курсе данного вопроса, у свидетеля не было полномочий по проведению расследования. Он не мог вспомнить, был ли он в деревне Чалаян после мая 1994 года. Он не мог даже вспомнить, видел ли какое-либо сожженное поселение в данном регионе.

177. Он не мог вспомнить жалоб, связанных с задержанием Орханов и еще троих лиц военными и их последующим исчезновением. Он не помнил ни Хаджи Мехмета, ни Мехмета Эмре из Гюмюшсуйу, а также не помнил, чтобы разговаривал с ними.

178. Периодически в районе проводились операции военными подразделениями из других регионов, но жандармы не знали, какими именно. При проведении операций в регионе, который находился под юрисдикцией его отделения, командование жандармерии провинции Диярбакыр должно было предоставить координаты начальнику жандармерии района Кулп (Али Эргюльмезу), который должен был устно информировать свидетеля, чтобы жандармы его отделения избегали района проведения операции. Свидетеля не информировали о том, какие именно военные подразделения действовали в регионе, и не знал, было ли это известно начальнику жандармерии района. Поскольку его никогда не ставили в известность о том, какие подразделения принимали участие в операции, он не помнил операции, проводившейся 20 апреля 1994 г. подразделением из г. Болу, и, следовательно, не мог дать такую информацию старосте деревни Чалаян, как утверждалось.

179. Если в ходе проведения операций военные подразделения, не принадлежавшие данному региону, задерживали кого-либо, они были обязаны сдать его в отделение жандармерии, в юрисдикции которого находился регион, в котором они действовали. В связи с этим, если кто-то был задержан на территории, находившейся под юрисдикцией жандармерии г. Зейрек, задержанного необходимо было доставить в г. Зейрек или непосредственно в г. Кулп, где данное лицо в случае необходимости должно было быть передано прокурору. В жандармерии г. Зейрек была небольшая камера (рассчитанная на нахождение только двух или трех человек в течение одного или двух часов). Как правило, военное подразделение связывалось с жандармерией района Кулп, а не с жандармерией свидетеля. Он не помнил, чтобы с ним кто-либо связывался даже из подразделений, которые проходили через его жандармерию, и задержанных ему никогда не передавали. Свидетель сказал, что, если бы у него был какой-либо подобный контакт, он бы обязательно запомнил.

180. В журнале регистрации задержанных жандармерии должно было быть указано, кем и по чьему приказу человек был заключен под стражу. Следовательно, свидетель подтвердил, что изучение журналов регистрации заключенных жандармерии г. Зейрека за соответствующий период времени ответило бы на вопрос, передавали ли военные задержанных лиц. Сведения обо всех задержанных независимо от того, содержались ли они в камере или где-либо еще в жандармерии, должны были быть указаны в журнале регистрации задержанных. Свидетель подтвердил подлинность журналов регистрации задержанных его жандармерии за рассматриваемый период времени. Данные, указанные в журнале, включают дату и время, когда лицо было впервые задержано. Задержанные, которым не хватало места в камере в здании жандармерии района Кулп, должны были содержаться в столовой, которая находилась в том же здании. Представители военных подразделений не обратили бы внимания на тот факт, что камеры отделения были полностью заполнены.

181. Свидетель не помнил, задавал ли ему когда-либо прокурор какие-либо вопросы относительно жалоб, касавшихся исчезновения Орханов или уничтожения деревни Чалаян. Он не помнил, брал ли он показания у жителей деревни.

6. Али Эргюльмез

182. Свидетель родился в 1956 году. Он был начальником жандармерии района Кулп с 1993 по 1995 год. Жандармерия г. Зейрек находилась в его подчинении. Его жандармерия подчинялась жандармерии провинции Диярбакыр.

183. Свидетель знал деревню Чалаян: она была под юрисдикцией отделения жандармерии г. Зейрек. Деревня Чалаян находилась примерно в 50 километрах от г. Кулп и была одной из 52 деревень в районе Кулп. В рассматриваемый период времени существовала террористическая угроза во всем районе Кулп, во всех его деревнях и поселениях, без всякого исключения. Рабочая партия Курдистана угрожала местным жителям, чтобы добиться того, что она хотела. Свидетель признал, что у сил безопасности проблемы были не с местным населением, а с Рабочей партией Курдистана. Он не мог вспомнить заявителя или сколько домов было в деревне Чалаян.

184. Свидетель подтвердил тот факт, что в рассматриваемый период времени там находилось спецподразделение из г. Болу. Командование жандармерии провинции Диярбакыр было обязано поставить его в известность, как правило, в устной форме, что операция должна проводиться определенным образом и в определенный период времени. Жандармам приказывали не предпринимать собственных действий в этот период. Ни детали операции, ни даже названия военных подразделений, участвовавших в ней, не упоминались. Любые записи жандармерии о проведении военных операций должны были храниться в жандармерии провинции. Свидетель не помнил, было ли какое-либо крупное передвижение войск в деревне Чалаян или, более того, в ее районе в апреле-мае 1994 года.

185. Когда ему сообщили, что высказано утверждение о том, что Ахмед Поташ сказал старосте поселения, что соответствующие военные подразделения были из г. Болу, он заявил, что не верит, что Ахмет Поташ сделал такое заявление, и предложил провести очную ставку между ним и теми, кто делал подобные заявления, что он неоднократно повторял во время дачи показаний.

186. Свидетель не помнил ни о визите старосты 7 мая 1994 г., ни о каких-либо жалобах, связанных с тем, что деревня Чалаян была сожжена, ни о разрешении жителям остаться в поселении до сбора урожая. Он настаивал на том, что в период с 1993 по 1995 год в г. Кулп каждый день происходило множество инцидентов и невозможно было запомнить каждый.

187. Он не помнил никаких жалоб ни со стороны заявителя, ни со стороны других лиц в связи с задержанием Орханов 6 мая 1994 г., ни какую-либо жалобу заявителя, связанную с этим. Все это происходило очень давно, и он не мог запомнить каждую жалобу, поданную в его жандармерию: в течение двух лет, когда он находился на службе в жандармерии района Кулп, он разговаривал в день примерно со 100-150 лицами. Период с 1993 по 1995 год был периодом повышенной террористической активности, каждый думал, что пострадал от рук террористов, и просил о помощи.

188. Свидетель не помнил, связывался ли с ним когда-либо какой-либо прокурор в связи с исчезновением Орханов, и он отрицал, что знал о расследовании, несмотря на предъявленное письмо губернатора района Кулп губернатору провинции от 9 мая 1997 г. (см. § 84 настоящего Постановления). Он не вспомнил Юмита Шеноджака и тем более расследования, проводимого данным сотрудником, даже когда ему указали на то, что в соответствующее время Юмит Шеноджак являлся его заместителем в жандармерии района Кулп.

189. В жандармерии района Кулп были камеры для содержания задержанных лиц. Эти камеры были рассчитаны на двух или трех человек. Людей, которых заключали под стражу в связи с каким-либо преступлением, прежде всего обыскивали, а затем направляли к врачу для медицинского обследования и составления заключения. После составления медицинского заключения данные задержанного заносились в журнал регистрации лиц, содержавшихся в камерах, самим начальником отделения жандармерии. После завершения допроса задержанных передавали прокурору. Медицинское заключение передавалось прокурору, а ценные вещи задержанных - жандармам под расписку. Свидетель считал, что его записи в журнале регистрации были достаточно понятны. Если военные задерживали кого-либо и это требовало бы заключения под стражу, они были обязаны связаться с командованием жандармерии провинции.

190. Первоначально свидетель подтвердил тот факт, что данные о задержанных заносились в журнал регистрации, когда задержанные помещались в камеру. В ходе последующего допроса он пояснил, что в том случае, когда в камере не было места и задержанных размещали в других помещениях здания, их данные все равно необходимо было занести в журнал регистрации. Однако свидетель никогда не сталкивался с подобной ситуацией за время своей службы.

191. Свидетель согласился с тем, что, обобщая, если бы он узнал об уничтожении деревни подразделениями сил безопасности, то подумал бы, что за это несла ответственность Рабочая партия Курдистана и что жалоба была направлена на дискредитацию сил безопасности. Он привел один пример из многочисленных похожих случаев в его практике, о поселении Ислам в районе Кулп, которое было сожжено представителями Рабочей партии Курдистана примерно в 1992 году, а обвинили в этом государство. Разве неправда, что Рабочая партия Курдистана заявляла о себе и своей борьбе? Разве Рабочая партия Курдистана не достигла этой цели, убив 30 000 невинных людей? Разве Рабочая партия Курдистана не запугивала людей? Свидетель утверждал, что активисты Рабочей партии Курдистана сожгли тысячи поселков и убили тысячи людей.

192. Свидетель назвал утверждения заявителя "необоснованными наговорами", целью которых было исключительно соблюдение собственных интересов. Он допустил один шанс из тысячи, что представители государства уничтожили поселение. Что касается того, что представители сил безопасности задерживали граждан, убивали этих лиц и уничтожали их тела, то свидетель кричал, что он не допускал такую вероятность даже как один шанс из тысячи, поскольку военные никогда бы так не поступили.

7. Юмит Шеноджак

193. Свидетель родился в 1996 году. Он временно работал в жандармерии района Кулп приблизительно с середины июля по ноябрь 1994 года. В данный период времени он был заместителем начальника жандармерии Али Эргюльмеза в течение приблизительно 20 дней. Остальное время он принимал участие в операциях.

194. Свидетель особо подчеркивал это недолгое пребывание на должности в жандармерии района Кулп, чтобы объяснить свое незначительное участие в работе жандармерии и того, что он плохо помнил расследование в связи с исчезновением Орханов. Он согласился с тем фактом, что направлял письмо главному прокурору района Кулп, датированное 22 июля 1994 г.: это было всё, что он помнил по жалобе Орханов. Свидетель пояснил, что само его утверждение, что Орханы не задерживались "их отделением", подразумевало, что они не были задержаны сотрудниками отделений, находившимися в подчинении жандармерии района Кулп. Бльшая часть расследования в связи с этим письмом была проведена до того, как он прибыл в г. Кулп или была возложена на подчиненных, пока свидетель там работал. Следовательно, он не имел представления о конкретных действиях, которые были предприняты в ходе расследования, которое упомянуто в его письме. В действительности письмо, которое он подписал 22 июля 1994 г., было составлено его подчиненным, и он мог даже не посмотреть на письмо от 8 июня 1994 г., на которое была ссылка в его собственном письме. Свидетель не мог сказать, кто принимал решение о том, что являлось "необходимым расследованием" или должны были или могли ли быть запрошены и получены некоторые рекомендации из соответствующей прокуратуры. Он не мог описать последующие следственные действия, о которых говорилось в письме от 22 июля 1994 г.

195. Свидетель отметил, что военные подразделения, проводящие операции, как правило, не задерживают людей. Они так поступают только в том случае, когда, например, обнаружено незаконное хранение огнестрельного оружия. После задержания подозреваемый передается в соответствующую районную жандармерию, и она заключает подозреваемого под стражу.

196. Вначале свидетель утверждал: единственное, что можно было узнать из записей в журнале регистрации задержанных, это то, было ли лицо изначально задержано военными или жандармами. Однако при изучении данных журналов регистрации в присутствии делегатов он пришел к выводу, что фактически журналы регистрации не содержали подобной информации.

197. Свидетель не помнил, проводились ли когда-либо операции военными подразделениями из других регионов в его районе в период времени, когда он работал в г. Кулп. Он также подтвердил тот факт, что исходя из соображений безопасности жандармерия района в устной форме информировала отделения о координатах местности, где проводилась операция, и просила их не вмешиваться.

198. В отличие от Али Эргюльмеза свидетель не считал, что мог быть один шанс из тысячи, что военные несли ответственность за сожжение деревни и исчезновение лиц: по его мнению, это было просто невозможно. В 1994 году в районе городов Кулпа и Лидже активно действовали сторонники Рабочей партии Курдистана, и свидетель видел сожженные поселки после завершения операций в том регионе. Он считал, что за это были ответственны сторонники Рабочей партии Курдистана, поскольку его мнение было основано на личном опыте, когда он был свидетелем нападений представителей Рабочей партии Курдистана на две деревни.

8. Камиль Ташчи (Kamil Ta)

199. Свидетель родился в 1966 году. В рассматриваемый период времени он являлся начальником центральной жандармерии г. Кулп. Поскольку его отделение находилось в подчинении жандармерии района Кулп, Али Эргюльмез был его начальником.

200. Центральная жандармерия г. Кулп и жандармерия района Кулп располагались в одном здании. В этом здании была единственная камера, рассчитанная на содержание двух или трех человек, и она находилась в ведении центральной жандармерии. В случаях, если задержанных было больше, их содержали в других помещениях здания центральной жандармерии, но их данные обязательно заносились в журналы регистрации задержанных лиц. Ответственность за внесение данных в журналы регистрации задержанных лиц лежала на свидетеле, а в случае его отсутствия журналы заполнялись двумя его помощниками.

201. Свидетель знал деревню Чалаян только по названию, он никогда не был там. Он не мог вспомнить, проводились ли операции в апреле и мае 1994 года в окрестностях деревни Чалаян с участием военных подразделений из другого региона. В том регионе осуществлялось много операций, и свидетель не помнил точные даты и места их проведения. Поскольку им никогда не сообщали, какие части проводили операцию (только место проведения операции), свидетель не мог точно сказать, были ли там военные из г. Болу. Его подчиненные не проводили совместных операций с военными подразделениями из другого региона. Как правило, подразделения, проводившие операцию, базировались вне населенных территорий.

202. Свидетель не знал, где военные базировались в г. Лидже. Он знал, что в районе Лидже, как в любом другом, была школа-интернат. Он никогда не слышал, чтобы военные подразделения из другого региона дислоцировались в школе-интернате г. Лидже. Он никогда не слышал каких-либо заявлений о сожжении солдатами деревни Чалаян 6 мая 1994 г. Его единственным воспоминанием, связанным с жалобой на то, что Орханы были похищены военными и впоследствии исчезли, было смутное воспоминание о переписке с прокуратурой г. Кулп. Свидетель также подтвердил, что в случае, если в ходе операции военные задерживали кого-либо, они были обязаны передать задержанного жандармам: военные подразделения не имеют ни соответствующих помещений для содержания лиц под стражей, ни полномочий для заключения под стражу.

203. Свидетель не контактировал с задержанными лицами, направленными из жандармерии г. Зейрек в жандармерию района Кулп, так как жандармерия района была обязана передать задержанных прокурору, кроме тех случаев, когда подозреваемый мог быть доставлен прокурору только на следующий день, в этом случае центральная жандармерия содержала подозреваемого под стражей в камере до следующего дня.

204. Подтвердив вначале, что в журналы регистрации задержанных лиц не вносились данные о том, было ли первоначальное задержание произведено военными или жандармами, на перекрестном допросе свидетель признал, что подобная информация могла быть получена из графы "причины задержания" регистрационного журнала. Затем он занял свою первоначальную позицию, добавив, что крайне важным является причина задержания, а не то, кто произвел задержание лица. Поэтому он согласился с тем, что некоторые лица, указанные в журнале регистрации задержанных лиц, могли быть переданы ему военными подразделениями из другого региона без указания об этом в журнале регистрации задержанных лиц. Свидетель также согласился с тем, что это означало: записи в журнале регистрации задержанных лиц не являлись каким-либо документальным доказательством для лица, которое впоследствии обвинило бы тех, кто производил задержание, в жестоком обращении с ним до его передачи жандармам. Несмотря на то, что свидетель предположил, что последующее расследование позволило бы установить военное подразделение, которое первоначально задержало лицо, он не смог сослаться ни на одну запись в журнале регистрации задержанных лиц, которая могла бы как-то помочь при таком расследовании.

205. Подтвердив, что от него требовалось заполнение всех граф в журнале регистрации задержанных лиц, свидетель после демонстрации ему записей из журналов регистрации задержанных лиц из его жандармерии за соответствующий период времени согласился с тем, что в отношении шестерых задержанных не были указаны даты их освобождения. Следовательно, он согласился с тем, что нельзя было с уверенностью сказать на основании записей в журналах регистрации задержанных лиц, когда были освобождены эти шестеро человек. Удостовериться в том, что кто-либо был направлен к прокурору, можно было, проверив отчет о расследовании, составляемый жандармом и направляемый вместе с задержанным лицом к прокурору и хранящийся в материалах дела прокурора, а в случае, если кто-либо был освобожден, проверив медицинские заключения, поскольку при освобождении заключенные под стражу лица проходили медицинский осмотр.

9. Шахап Яралы (Sahap Yarali)

206. Свидетель являлся начальником жандармерии района Лидже с 1993 по 1995 год. Жандармерия располагалась в окрестностях города, недалеко от школы-интерната г. Лидже. К его жандармерии были прикреплены центральная жандармерия г. Лидже (которая располагалась в том же здании, и ее возглавлял Хасан Чакыр) и четыре удаленных отделения жандармерии. Имелась одна камера для задержанных, которую делили районная и центральная жандармерии, она находилась в центральной жандармерии.

207. Свидетель не помнил жалоб на то, что солдаты сожгли деревню Чалаян или в связи с исчезновением Орханов. Он не знал деревню Чалаян. Он не помнил даже, был ли причастен каким-либо образом к расследованию предполагаемого исчезновения Орханов или к переписке с жандармерией района Лидже в связи с каким-либо подобным расследованием.

208. Свидетель признал тот факт, что крупномасштабные военные операции много раз проводились, inter alia, подразделением из г. Болу в районах Лидже, Кулп и Шырнак в течение двух лет, пока свидетель там исполнял свои обязанности в жандармерии. Он не помнил какой-либо конкретной операции.

209. Командование жандармерии провинции информировало его начальство о координатах планировавшейся операции за день или за полдня до ее проведения. Жандармам рекомендовали не вторгаться на территорию проведения операции. Если операция планировалась заранее, такая информация передавалась в письменном виде на заранее подготовленном бланке, называемом "форма предварительного отчета" (в то время как о проведении срочных операций их извещали только устно). Форма предварительного отчета не предоставлялась рядовому составу жандармерии по соображениям конфиденциальности: ее получал только руководитель информационного центра и приносил свидетелю. Если было необходимо поставить в известность подчиненных, он это делал по телефону.

210. Свидетель также признал, что военные подразделения из другого региона базировались в школе-интернате г. Лидже и он знал эту школу. Учащиеся, учителя, военные подразделения и другие служащие жили в одних и тех же зданиях, находившихся на территории школы. При входе на территорию школы-интерната находился контрольно-пропускной пункт. На территории были три отдельных, почти одинаковых здания, в каждом было по три этажа. В первом корпусе находились классы, во втором корпусе были учебное общежитие, ванные комнаты и столовая (yemekhane).

211. Третий корпус был построен с учебными классами. Первоначально свидетель сказал, что корпус не использовался, пока военные подразделения начали там базироваться. Однако позднее он дал показания, что третий корпус не пустовал до проживания там военных, поскольку его первый этаж использовался администрацией школы и учащимися, а в учебных классах на втором и третьем этажах проживали военные (батальон из 700-800 человек максимум). Следовательно, третий корпус использовался совместно и военными, и учащимися, и учителями.

212. Первоначально свидетель утверждал, что на схематическом рисунке школы, предоставленном властями государства-ответчика в вышеупомянутом деле "Чичек против Турции", были изображены только два первых корпуса, которые использовались учащимися. Впоследствии он не был в этом уверен и затем подтвердил, что на этих планах, по-видимому, был изображен совместно используемый третий корпус школы.

213. Служебное положение военных было выше, поэтому с его стороны было бы профессионально неучтиво интересоваться тем, что происходило в школе-интернате г. Лидже. Однако "судейские обязанности" были исключением из этого правила. Следовательно, если лицо было задержано в ходе проведения операции военным подразделением (если таким подразделением был обнаружен подозреваемый в совершении преступления или кто-то, кого застали на месте преступления), то это лицо следовало передать жандармам. Акт о доставке составлялся и вносился в материалы дела, подготавливаемые жандармами, которые передавались прокурору. В данный акт должны были быть внесены записи о том, где и когда лицо, находившееся под стражей, было первоначально задержано.

214. Из журналов регистрации задержанных лиц центральной жандармерии г. Лидже невозможно определить, было ли указанное в журнале лицо первоначально задержано военными или жандармами, если только - и это было необязательно - об это не делали соответствующую отметку в графе "Комментарии". Соответственно, информацию о том, какое подразделение жандармов или военное подразделение первоначально задержало человека, невозможно было узнать из журналов регистрации задержанных лиц, как было, например, в случае с записью N 43 (Рамазан Айчичек).

215. В 1994 году наполняемость камеры в центральной жандармерии г. Лидже была семьвосемь человек. Все остальные задержанные должны были размещаться в приспособленном месте центрального корпуса, к ним приставлялся охранник, и данные о них заносились в журналы регистрации задержанных лиц, если их оставляли под стражей. Однако данные некоторых лиц, которых нельзя было сразу освободить (поскольку они оставались под стражей до проведения допроса), не всегда вносились в журнал регистрации задержанных лиц, если только не выносилось решение о заключении лица под стражу.

10. Хасан Чакыр

216. Свидетель родился в 1962 году. Он являлся начальником центральной жандармерии г. Лидже в период с 1992 по 1994 год. Его жандармерия была прикреплена и находилась в одном здании с жандармерией района Лидже, и, следовательно, Шахап Яралы был его начальником. Свидетель не знал о деревне Чалаян: его жандармерия не отвечала за эту деревню.

217. Свидетель знал школу-интернат г. Лидже, поскольку был там несколько раз. Когда ему напомнили, что в его показаниях по вышеупомянутому делу "Чичек против Турции" утверждалось, что в школе было только одно здание, он подтвердил, что в действительности там были три больших корпуса.

218. Однако показания свидетеля относительно расположения каждого корпуса неоднократно менялись за время дачи показаний, и последней версией является следующая.

219. В первом корпусе находились столовая (yemekhane), библиотека и кабинеты администрации вместе с учебными классами на первом и втором этажах. Во втором корпусе располагалось общежитие для учащихся.

220. Третий корпус был также построен как учебный, с учебными классами. Он не мог вспомнить, была ли там библиотека, но подтвердил, что на первом этаже была столовая (yemekhane), где солдаты могли есть горячие блюда. Учащиеся пользовались лавкой (kantin) (или кафетерием (kafeterya)) на первом этаже, где они могли покупать разные вещи. Некоторые кабинеты администрации, предназначавшиеся для работы учителей, также находились на первом этаже. Классы на втором и третьем этажах иногда использовались как общежитие для военных, и там мог разместиться батальон численностью 700-800 человек. Свидетель не согласился с тем, что было нецелесообразно селить солдат и учащихся в одном здании: были предприняты некоторые меры, и учащиеся и солдаты были в хороших отношениях.

221. Свидетелю показали схематический рисунок школы, который был предоставлен властями государства-ответчика по делу "Чичек против Турции". Первоначально свидетель заявил, что эти схемы относятся к первому корпусу, затем он сказал, что не уверен в этом, а впоследствии согласился с тем, что в любом случае это был не третий корпус.

222. У свидетеля не было полномочий или каких-либо обязанностей, касавшихся военных, размещенных в школе-интернате. Пока военные находились там, не было какого-либо контроля со стороны жандармов, и жандармы в школе не размещались. Свидетель согласился с тем, что имелась вероятность того, что военные могли содержать кого-нибудь под стражей в школе-интернате г. Лидже, и жандармы об этом ничего не знали.

223. Он признал, что военные подразделения из других регионов (в том числе подразделение из г. Болу) проводили операции в местности, находившейся в его ведении. Все сотрудники его жандармерии информировались о том, где проводилась операция. Они не должны были знать всех деталей операции, но общие сведения о том, откуда прибыло подразделение и куда направлялось, они знали. Перед проведением операций военному подразделению выдавался список подозреваемых лиц, и, если в ходе операции их задерживали, эти лица могли находиться в подразделении до возвращения подразделения с операции, когда их передавали жандармам.

224. Из показаний свидетеля было очевидно, что не представлялось возможным установить, исходя только из записей журнала регистрации задержанных лиц, было ли первоначальное задержание подозреваемых произведено жандармами или военными.

225. Свидетелю напомнили, что в деле "Чичек против Турции" его попросили объяснить, почему имена некоторых лиц, которые были занесены в журналы регистрации задержанных лиц в г. Диярбакыр как переведенные из центральной жандармерии г. Лидже, не были указаны в журнале регистрации задержанных лиц центральной жандармерии. Согласно объяснениям свидетеля по этому вопросу иногда в камере было "влажно", и задержанных содержали под стражей вне камеры, и в таком случае их данные не заносились в журнал регистрации задержанных лиц. Свидетель добавил, что лица, задержанные для последующего расследования, или те, которые были задержаны по обвинениям в совершении военных преступлений, могли содержаться вне камеры без внесения соответствующих записей в журнал регистрации задержанных лиц в течение нескольких часов, до завершения соответствующей процедуры и до передачи их соответствующему прокурору. Это означало, что имена некоторых лиц, которые не могли свободно покинуть жандармерию, могли быть не внесены в журнал регистрации задержанных лиц.

11. Азиз Йыдыз

226. Свидетель родился в 1967 году. Он стал преемником Хасана Шакыра на посту начальника центральной жандармерии г. Лидже в середине июля 1994 года и занимал эту должность в течение двух лет.

227. До дачи показаний свидетель никогда не слышал о жалобах в связи с сожжением деревни Чалаян или исчезновением Орханов. Он считал неправильным обсуждать такие жалобы, поскольку вооруженные силы находились в том регионе для охраны людей, и совершенно невероятно, чтобы какие-либо подобные события могли произойти.

228. Свидетель подтвердил, что, пока он был в г. Лидже, военные подразделения из другого региона беспрепятственно проводили операции в его регионе. Начальник жандармерии района Лидже (Шахап Яралы) в устной форме информировал его о том, что в определенной местности должны были проводиться операции, предоставляя ему координаты этого района и только иногда сообщая, какие военные подразделения будут принимать участие в операции. Многие военные подразделения прибывали для проведения операции, иногда это было подразделение из г. Болу.

229. Несмотря на тот факт, что свидетель не мог вспомнить конкретный случай, он утверждал, что военные не были уполномочены содержать лиц под стражей и были обязаны доставлять задержанных лиц из зоны проведения операции в свое военное подразделение и оттуда в жандармерию.

230. Свидетель подтвердил свою подпись в журнале регистрации задержанных лиц центральной жандармерии г. Лидже в июле 1994 года. Он согласился с тем, что журналы регистрации задержанных лиц не позволяли установить, кто (военные или жандармы) первоначально задержали то или иное лицо, однако другие записи, находившиеся в жандармерии и содержавшие эту информацию, должны были находиться в материалах дела у прокурора. В случае, если лицо не направлялось прокурору, дополнительные записи оставались в жандармерии.

231. Свидетель также признал тот факт, что лица могли содержаться в жандармерии и быть ограниченными в свободе передвижения и в то же время формально "не быть заключенными под стражу", и данные о них не вносились в журнал регистрации задержанных лиц (когда, например, документы расследования могли заполняться в течение нескольких часов).

232. Свидетель также утверждал, что военные подразделения часто размещались в свободных помещениях школы-интерната г. Лидже. Поскольку в тот период времени Рабочая партия Курдистана проявляла повышенную активность в том регионе, школа находилась под их юрисдикцией и контролем.

233. Свидетель посещал школу-интернат и, следовательно, мог приблизительно знать ее планировку.

234. Когда свидетеля спросили, с какой целью он посещал школу-интернат, сначала он ответил, что военные иногда обращались к его начальнику (начальнику жандармерии района) в случаях, когда они задерживали кого-либо в ходе операции, и в таком случае свидетель должен был идти в школу. Когда его попросили прояснить, должно ли было военное подразделение доставлять задержанных в школу-интернат, прежде чем передавать их жандармам, свидетель сказал, что он был обязан встречать военных на их пути в школу, но позже пояснил, что, как правило, военные подходили к его жандармерии, чтобы передать задержанных.

235. Действительно, для военного подразделения было "невозможно" содержать задержанных в школе-интернате. Когда свидетелю сообщили, что лицо, ранее занимавшее его должность в центральной жандармерии г. Лидже (Хасан Шакыр), сказал, что такое было возможно, свидетель ответил, что не было смысла в доставке задержанных в школу-интернат и он не знал, что Хасан Шакыр имел в виду.

236. Свидетель помнил три основных корпуса, рядом с которыми располагались несколько небольших жилых построек. В одном корпусе находились учебные классы, во втором были столовая для учащихся (yemekhane) и общежитие. Военные размещались в третьем корпусе, вероятно, в комнатах, первоначально спроектированных как учебные классы. Несколько учителей школы использовали административные кабинеты на первом этаже. Было также подвальное помещение, где учителя, учащиеся и солдаты играли вместе в настольный теннис. Библиотека также находилась в третьем корпусе, и, вероятно, в том же здании находилась столовая (yemekhane) для военных. Позже свидетель подтвердил, что это была лавка (kantin), которая находилась в третьем корпусе, где продавались еда и одежда для учащихся и военных.

237. Свидетель не мог сказать, какой корпус школы был изображен на схематичном рисунке школы-интерната, предоставленном властями государства-ответчика по вышеуказанному делу "Чичек против Турции".

12. Мустафа Атагюн

238. Свидетель родился в 1949 году и являлся прокурором в главной прокуратуре провинции Диярбакыр.

239. Всё, что он помнил о сожжении деревни Чалаян и исчезновении Орханов, и единственный случай, когда он был причастен к расследованию этих событий - это показания, взятые им у заявителя 2 мая 1995 г. в г. Диярбакыр, и последовавшее письмо от 3 мая 1995 г. в главную прокуратуру района Кулп.

240. Принимая во внимание расположение деревни Чалаян, судебное расследование должно было проводиться главным прокурором района Кулп. Свидетель не принимал участия в данном расследовании. Он взял показания у заявителя в связи с письмом из Министерства юстиции от 20 апреля 1995 г. Таким образом, он был посредником, через которого министерство направляло свои запросы подчиненным и соответствующим прокуратурам районов (в данном деле - района Кулп). Причина, по которой свидетель лично допросил заявителя, заключалась в том, что Министерство юстиции просило выяснить намерения заявителя и то, была ли подпись заявителя на доверенности британским юристам подлинной, и, выяснив всё это, установить, какие действия были предприняты в связи с жалобой заявителя. Исходя из показаний прокурор установил район, к которому имела отношение жалоба, объем и вид рассматривавшейся жалобы, а также то, какие документы и из какого района необходимо было запросить. После этого свидетель направил главному прокурору района Кулп письмо от 3 мая 1995 г.

241. Показания заявителя были приняты сотрудником в заполненном людьми зале секретариата в здании суда г. Диярбакыр, а не в отдельной комнате для допросов. Свидетеля допрашивали согласно стандартной процедуре для подобных вопросов: свидетель задавал вопросы, заявитель отвечал, свидетель слушал и диктовал ответ сотруднику, который записывал показания заявителя, пока заявитель слушал. Свидетель показал заявителю доверенность и спросил его, была ли это его подпись и знал ли он или нет о том, что она означала. Сотрудник напечатал ответы заявителя, громко продиктованные свидетелем. Свидетель убедился в том, что заявителю нечего добавить, прочитал показания заявителю, и все трое поставили свои подписи под показаниями. Заявитель рассказал свою историю честно, откровенно, не путаясь, и она была точно изложена в его показаниях. Свидетель не мог понять, почему позже заявитель передумал.

242. Свидетель отрицал, что был в тот момент рассержен, и отметил, что, если бы хотел оградить государство от критики, то не стал бы вносить в протокол допроса замечания заявителя, содержавшие критику государства.

13. Мехмет Ёндер

243. Свидетель, родившийся в 1969 году, был одним из двух прокуроров в главной прокуратуре района Кулп (январь 1995 года - октябрь 1996 года).

244. Два прокурора в г. Кулп делили между собой служебные обязанности. Когда прокурор, работавший с жалобой заявителя, находился в отпуске, свидетель просмотрел материалы дела и счел необходимым направить два письма: одно от 6 апреля 1995 г. (главному прокурору района Лидже), поскольку не был получен ответ на письмо главной прокуратуры района Кулп от 11 июля 1994 г., и второе письмо от 16 мая 1995 г. (главному прокурору провинции Диярбакыр).

245. Свидетель изучил материалы дела главного прокурора района Кулп до дачи показаний, и ему было задано несколько вопросов общего характера о ходе расследования.

246. Первоначально свидетель подтвердил, что было проведено детальное расследование как военными, так и гражданскими органами власти. Однако затем ему указали на протокол от 15 мая 1997 г., в котором упоминались несколько утверждений о том, что Орханы были задержаны военными из г. Болу, что в деле отсутствовали подтверждения какой-либо проверки в отношении данного военного подразделения, и свидетеля спросили, считалось ли такое положение дел удовлетворительным. Он ответил, что имела место "очевидная халатность при проведении расследования". Относительно того, почему в материалах дела были два отчета о проведении расследования (один от 15 мая 1997 г., подписанный Камилем Гюндюзом, и другой от 6 июля 1999 г., подписанный Йунусом Гюнешем), свидетель отметил, что председатель административного совета района мог решить по собственному усмотрению передать расследование второму следователю, если бы он посчитал, что первое расследование не было проведено надлежащим образом.

247. Свидетель также подтвердил, что посещение Рамазана Айчичека в тюрьме г. Лидже кем-либо, кроме его родственников, потребовало бы получения разрешения соответствующего прокурора.

248. В заключение свидетель подтвердил, что вопрос о том, сколько указаний прокурор обязан был дать жандармам, проводившим расследование, относился к области свободы усмотрения. Иногда не давалось никаких указаний. Свидетель также подтвердил, что в качестве общей практики обычно подателя жалобы уведомляли о решении прокурора об отсутствии юрисдикции.

II. Соответствующие внутригосударственное законодательство и правоприменительная практика

А. Чрезвычайное положение

249. Приблизительно с 1985 года начались серьезные столкновения на юго-востоке Турции между силами безопасности и членами Рабочей партии Курдистана. По данным властей государства-ответчика, это противостояние послужило причиной гибели тысяч мирных граждан и сотрудников сил безопасности. К 1996 году в результате применения насилия погибли 4 036 граждан и 3 884 сотрудника сил безопасности. С 1987 года в 10 из 11 провинций на юго-востоке Турции было введено чрезвычайное положение.

250. Два основных указа, регулирующих положение в юго-восточном регионе Турции, были приняты на основе Закона о чрезвычайном положении (Закон от 25 октября 1983 г. N 2935). Указ N 285 (от 10 июля 1987 г.) установил должность представителя по чрезвычайным ситуациям в 10 из 11 провинций на юго-востоке Турции. Согласно подпунктам "b" и "d" статьи 4 рассматриваемого указа все службы общественной безопасности и жандармерия по охране общественного порядка находятся в распоряжении представителя провинции по чрезвычайным ситуациям. Указ N 430 (от 16 декабря 1990 г.) расширил полномочия представителя по чрезвычайным ситуациям.

B. Уголовное законодательство и уголовный процесс

251. Согласно Уголовному кодексу Турции уголовными преступлениями признаются, inter alia:

- незаконное лишение кого-либо свободы (общие положения - статья 179, в отношении гражданских служащих - статья 181);

- применение пыток или жестокого обращения (статьи 243 и 245);

- совершение непреднамеренного убийства (статьи 453, 459), преднамеренного убийства (статья 248) и убийства при отягчающих обстоятельствах (статья 450);

- совершение поджога (статьи 369-372) или поджога при отягчающих обстоятельствах, угрожающих жизни лица (статья 382);

- совершение непреднамеренного поджога по халатности, неосторожности или неопытности (статья 383);

- преднамеренное уничтожение имущества других лиц (статьи 526 и последующие).

252. Обязательства властей в отношении проведения предварительного расследования относительно действий или бездействия, составляющих такие преступления, которые были доведены до сведения властей, регулируются статьями 151-153 Уголовно-процессуального кодекса Турции. Жалобы в связи с этими преступлениями могут быть поданы местным органам власти или представителям сил безопасности, а также в прокуратуру. Жалоба может быть подана в письменной или устной форме. Если она подается в устной форме, орган власти обязан сделать о ней запись (статья 151).

Если есть основания полагать, что смерть наступила в результате неестественных причин, сотрудники сил безопасности, которые были уведомлены о данном факте, обязаны информировать об этом прокурора или судью уголовного суда (статья 152). В соответствии со статьей 235 Уголовного кодекса Турции любое должностное лицо, которое не сообщает в полицию или прокурору о преступлении, о котором оно узнало в процессе исполнения своих служебных обязанностей, подлежит наказанию в виде заключения под стражу. Прокурор, который любым образом был проинформирован о ситуации, которая дает основания подозревать, что было совершено преступление, обязан провести расследование фактов, чтобы принять решение о том, возбуждать или нет уголовное дело (статья 153 Уголовно-процессуального кодекса Турции). Заявитель может обжаловать решение прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела.

253. В случае предполагаемых преступлений, связанных с террористическими действиями, прокурор лишается юрисдикции, которая переходит к отдельной системе прокуроров государственной безопасности и судов государственной безопасности, действующей на всей территории Турции.

254. В случае, если подозреваемый является гражданским служащим и если преступление совершено во время исполнения им служебных обязанностей, предварительное расследование по делу проводится в соответствии с Законом 1914 года о привлечении к ответственности государственных гражданских служащих, который на данном этапе рассмотрения дела ограничивает юрисдикцию прокурора ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - компетенция должностного лица "по кругу лиц", "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь" (примеч. переводчика).). Таким образом, прокурор, получивший жалобу на предполагаемые уголовно наказуемые действия со стороны сотрудников сил безопасности, должен вынести решение об отсутствии юрисдикции и передать материалы дела в соответствующий местный административный совет (района или провинции, в зависимости от статуса подозреваемого). Этот совет должен назначить надзирающего за следствием судью для проведения предварительного расследования, на основании которого совет должен вынести решение о том, возбуждать ли уголовное дело. В состав указанных советов входят государственные служащие, а возглавляет его губернатор. Если выносится решение о возбуждении уголовного дела, дело расследуется прокурором. Решения об отказе в возбуждении уголовного дела подлежат автоматическому обжалованию в Высший административный суд.

255. В соответствии с параграфом "i" статьи 4 Указа N 285 Закон 1914 года о привлечении к ответственности государственных гражданских служащих также распространяется на сотрудников сил безопасности, которые подчинены губернатору.

256. Если подозреваемый является служащим вооруженных сил, применимое законодательство определяется характером преступления. Так, если имело место "военное преступление", подпадающее под действие Военного уголовного кодекса (Закон N 1632), как правило, уголовное разбирательство проводится в соответствии с Законом N 353 о создании военно-полевых судов и их регламенте. В случае, если служащий вооруженных сил обвинен в совершении обычного преступления, то, как правило, действуют положения Уголовно-процессуального кодекса (см. пункт 1 статьи 145 Конституции и статьи 9-14 Закона N 353).

C. Гражданская и административная ответственности в связи с уголовными преступлениями

257. В соответствии со статьей 13 Закона N 2577 об административном процессе любой человек, которому причинен ущерб вследствие действий властей, может требовать выплаты компенсации в течение одного года после предполагаемых действий. Если жалоба отклонена полностью или частично или если ответ не будет получен в течение 60 дней, пострадавший может прибегнуть к административному процессу.

258. Пункты 1 и 7 статьи 125 Конституции Турции предусматривают следующее:

"Все действия и решения властей подлежат судебному контролю...

Органы власти несут ответственность за возмещение ущерба, причиненного их действиями или принятыми мерами...".

259. Данное положение устанавливает строгую ответственность государства, которая наступает в случае, если было доказано, что в обстоятельствах конкретного дела государство не выполнило своего обязательства по поддержанию общественного порядка, обеспечению общественной безопасности или защиты жизни лиц или их собственности, без необходимости доказывать, что причинившее вред действие было совершено властями. Таким образом, в соответствии с этими нормами власти могут привлекаться к ответственности с целью возмещения кому-либо ущерба, причиненного в результате действий неустановленных лиц.

260. Однако статья 8 Указа N 430 от 16 декабря 1990 г. предусматривает следующее:

"Ни уголовные, ни финансовые, ни правовые претензии не могут быть предъявлены... губернатору региона, в котором введено чрезвычайное положение, или губернаторам провинций этого региона в связи с принятыми ими решениями или совершением ими действий при осуществлении своих полномочий, возложенных на указанных лиц в соответствии с настоящим указом, и не допускается подача каких-либо жалоб в любые суды в этом отношении. Это не ущемляет права частных лиц требовать возмещения государством ущерба, который был им неоправданно причинен".

261. В соответствии с Кодексом об обязательствах любой, кому причинен ущерб в результате незаконных или причиняющих вред действий, может обратиться в суд за возмещением материального ущерба (статьи 41 и 46) и морального вреда (статья 47). Гражданские суды не связаны ни выводами, ни вердиктом уголовного суда относительно виновности подсудимого (статья 53).

262. Однако согласно статье 13 Закона N 657 о государственных служащих любой человек, которому был причинен ущерб в результате действия, совершенного при исполнении регулируемых публичным правом служебных обязанностей, в принципе может предъявить иск только в отношении органа власти, в котором работает соответствующий гражданский служащий, но не в отношении самого государственного гражданского служащего (пункт 5 статьи 129 Конституции и статьи 55 и 100 Кодекса об обязательствах). Тем не менее это не является абсолютной нормой. Если действие признано незаконным или причиняющим вред и, следовательно, не является более "административным действием" или деянием, гражданские суды могут принять к рассмотрению требование о возмещении ущерба в отношении государственного гражданского служащего, не ущемляя при этом право потерпевшего подать, исходя из положений о совместной ответственности, иск в отношении органа власти как работодателя государственного гражданского служащего (статья 50 Кодекса об обязательствах).

Право

I. Оценка Европейским Судом доказательств и установление фактов по делу

263. Заявитель утверждал, что он доказал, что поселение Девебойу было сожжено, а жители выселены, что Орханы были задержаны и впоследствии содержались под стражей сотрудниками сил безопасности без возможности общения с родственниками, что Орханы погибли во время нахождения под стражей и что в связи с этим властями не было проведено надлежащего расследования. Были выполнены как требования бремени доказывания "баланса вероятностей", так и бремени доказывания "вне всякого разумного сомнения", хотя утверждал, что должно рассматриваться только первое бремя доказывания. Власти государства-ответчика настаивали на том, что заявитель не доказал свои утверждения "вне всяких разумных сомнений", то есть в нарушение применимого стандарта доказывания. Действительно, принимая во внимание проявление особой активности Рабочей партии Курдистана в регионе в рассматриваемый период времени, нельзя исключить, что Рабочая партия Курдистана была ответственна за исчезновение Орханов или что Орханы остались в живых и вошли в состав Рабочей партии Курдистана.

А. Общие принципы

264. При оценке доказательств Европейский Суд руководствуется стандартом доказывания "вне всяких разумных сомнений" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, ECHR 2001-VII, § 282). Такое доказательство может следовать из совокупности достаточно веских, ясных и согласованных выводов или из аналогичных неопровержимых презумпций фактов. В этом отношении необходимо учитывать действия сторон при получении доказательств (см. Решение Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25, p. 65, § 161).

265. Европейский Суд осознает субсидиарный характер своих полномочий и признает, что не может необоснованно принимать на себя роль суда первой инстанции, рассматривающего факты по делу, если только такой шаг не является неизбежным в связи с обстоятельствами конкретного дела (см. в качестве примера Решение Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom) от 4 апреля 2000 г., жалоба N 28883/95). Однако если жалобы касаются нарушений статей 2 и 3 Конвенции, Европейский Суд должен проявить особое внимание (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., Series A, N 336, § 32, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции", § 283), даже если уже были проведены определенные процедуры и расследование на внутригосударственном уровне.

B. Подпункт "А" пункта 1 статьи 38 Конвенции и последующие выводы Европейского Суда

266. Важно отметить, что производство по жалобам на нарушение Конвенции, такой как настоящая жалоба, не во всех случаях характеризуется неуклонным применением принципа affirmanti incumbit probatio* (* Affirmanti incumbit probatio (лат.) - доказывание возлагается на утверждающего (примеч. переводчика).). Европейский Суд ранее постановил, что важнейшим элементом для эффективного функционирования системы индивидуальных жалоб, предусмотренной бывшей статьей 25 Конвенции (в настоящее время статья 34 Конвенции), является тот факт, что государства обязаны предоставить все необходимые средства, чтобы обеспечить надлежащее и эффективное рассмотрение жалоб (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, ECHR 1999-IV, § 70). Общей чертой при рассмотрении дел подобного рода, когда заявитель - индивидуальное лицо обвиняет представителей государства в нарушении своих предусмотренных Конвенцией прав, является то, что в определенных случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, способной подтвердить или опровергнуть утверждения заявления. Непредоставление государством-ответчиком такой информации, имеющейся в его распоряжении, без убедительного объяснения причин может не только привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя, но и негативным образом сказаться на степени соблюдения государством-ответчиком своих обязательств, предусмотренных подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, ECHR 2000-VI, §§ 66 и 70). Аналогичный подход применяется в случае задержек со стороны государства-ответчика в предоставлении информации, что препятствует установлению фактов по делу.

267. В этом отношении Европейский Суд с озабоченностью отметил три момента, касавшиеся ответа властей государства-ответчика на запросы конвенционных органов о предоставлении документов, информации и свидетелей.

268. Во-первых, после того, как власти государства-ответчика не дали ответа на запрос заявителя в январе 1998 года о журналах регистрации проведения военных операций в рассматриваемом регионе в мае 1994 года, письмом от 13 сентября 1999 г. властям государства-ответчика было предложено предоставить документы. Перед делегатами представители властей государства-ответчика первоначально утверждали, что они не имели в своем распоряжении журналов регистрации проведения военных операций, что журналы содержат конфиденциальную информацию, поэтому их сложно получить. В последний день дачи показаний делегаты напомнили о своем запросе о предоставлении указанных журналов. Затем властям государства-ответчика напомнили о необходимости предоставить журналы в письмах от 28 октября 1999 г. и 13 марта 2000 г. Поскольку замечания властей государства-ответчика, направленные в июне 2000 года, не содержали ссылок на рассматриваемые журналы, Европейский Суд направил дополнительные письменные напоминания 14 июня, 4 и 19 июля 2000 г. К письму властей государства-ответчика от 2 августа 2000 г. прилагался документ на одной странице, в котором в качестве причины задержки указывались "ошибки по вине человеческого фактора и проблемы взаимодействия".

269. Европейский Суд полагает, что официальное уведомление бывшей комиссией в феврале 1995 года о подробных показаниях заявителя означало, что с этой даты журналы регистрации проведения военных операций стали основополагающими для позиции властей государства-ответчика относительно обстоятельств настоящего дела. Следовательно, дополнительная задержка после конкретных запросов о предоставлении журналов регистрации военных операций не была достаточно убедительно объяснена властями государства-ответчика, а была только сделана краткая ссылка на ошибки по вине человеческого фактора и проблемы взаимодействия. Кроме того, документ достаточно краткий по содержанию и представляет собой таблицу на одной странице с описанием 30 военных операций, проводившихся в провинции Диярбакыр в период со 2 по 31 мая 1994 г. Кроме кратких ссылок на принимавшие участие в операциях военные подразделения, каких-либо данных о количественном составе этих подразделений, местах их дислокации или о целях и результатах проведения операций не приводилось. Принимая во внимание сделанные Европейским Судом в вышеуказанном деле "Чичек против Турции" (§ 132) выводы о том, что 10 мая 1994 г. военными подразделениями проводилась операция в деревне Дернек района Лидже, а также тот факт, что в предоставленных материалах не было упоминаний о проведении данной операции, Европейский Суд считает трудным прийти к иному заключению, кроме как то, что сведения журналов регистрации военных операций были неполными.

270. Во-вторых, комиссия направила в своем письме от 10 мая 1999 г. запрос о предоставлении личных данных и обеспечении явки на допрос ее делегатами командующего военными операциями в указанном регионе, предположительно из подразделения г. Болу. Ответ властей государства-ответчика от 9 августа 1999 г. не содержал упоминаний об этом запросе. Комиссия напоминала об этом властям государства-ответчика в письмах от 9 августа и 13 сентября 1999 года. В первый день дачи показаний делегатам комиссии (октябрь 1999 года) власти государства-ответчика указали, что у них не было информации, на следующий день они признали, что "офицер, ответственный за проведение операции в указанном регионе - это генерал Явуз Эртюрк (Yavuz Erturk)". Кроме того, власти государства-ответчика утверждали в ходе устных слушаний в Европейском Суде в мае 2001 года, что генерал Эртюрк являлся командующим военного подразделения г. Болу и что он не был допрошен делегатами, так как уже дал показания делегатам в рамках другого дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдениз и другие против Турции" (Akdeniz and Others v. Turkey) от 31 мая 2000 г., жалоба N 23954/94, не опубликовано* (* Так в тексте оригинала (примеч. редактора).)) и не имел дополнительной информации, поэтому в настоящем деле не имело смысла повторять перед делегатами предыдущие показания свидетеля.

271. Европейский Суд считает, что сам генерал Эртюрк и его показания должны были стать определяющими в формировании позиции властей государства-ответчика по фактам настоящего дела, о котором, как упоминалось выше, они были официально уведомлены в феврале 1995 года. Однако каких-либо объяснений относительно того, почему личность данного офицера не могла быть установлена до октября 1999 года в ходе дачи показаний, дано не было, и эта задержка уничтожила любую возможность заслушать показания свидетеля. В заключение и комиссия, и Европейский Суд должны были решить, был ли важен данный свидетель, и в какой степени, при оценке ими фактов по делу. Что касается последнего вопроса, Европейский Суд отмечает, что дело "Акдениз и другие против Турции" (Akdeniz and Others v. Turkey) касалось военной операции, проводившейся в другое время (октябрь 1993 года) и в другом месте (деревне Алака (Alaca)), чем в настоящем деле.

272. В-третьих, что еще важнее, 10 мая 1999 г. комиссия также направила запрос о предоставлении, среди прочего, личных данных военнослужащего, руководившего школой-интернатом г. Лидже, и о его явке на слушания с участием делегатов. Поскольку ответ властей государства-ответчика от 9 августа 1999 г. не содержал данную информацию, в августе и сентябре 1999 года комиссией были направлены письменные напоминания. После того, как в октябре 1999 года власти государства-ответчика сообщили, что они не располагали соответствующей информацией, им напомнили об этом нерешенном вопросе в письмах комиссии и Европейского Суда от 28 октября 1999 г. и 13 марта 2000 г. Замечания властей государства-ответчика от июня 2000 года не содержали ответа на вопрос, что привело к направлению трех последующих письменных напоминаний Европейского Суда в июне и июле 2000 года. В письме властей государства-ответчика от 2 августа 2000 г. была предоставлена определенная часть запрашивавшейся информации, но без ответа на рассматриваемый вопрос, что привело к дальнейшим письменным напоминаниям Европейского Суда в августе, сентябре и ноябре 2000 года. Поскольку вопрос оставался без ответа, в ходе устных слушаний по делу Европейский Суд потребовал от властей государства-ответчика объяснений относительно непредоставления требуемой информации. Власти государства-ответчика не дали ответа на поставленный вопрос.

273. Европейский Суд отмечает, что помимо краткого ответа делегатам власти государства-ответчика не признали, не говоря уже о том, чтобы ответить, давние и многочисленные устные и письменные запросы о предоставлении личных данных военнослужащего, командовавшего военными силами в школе-интернате г. Лидже. Очевидно, что это стало причиной его неявки на слушания с участием делегатов. Важность его показаний очевидна, принимая во внимание, что заявитель изначально постоянно утверждал, что Орханов содержали под стражей в указанной школе-интернате.

274. Европейский Суд приходит к выводу о том, что власти государства-ответчика не дали убедительных объяснений задержкам или игнорированию ответов на запросы комиссии и Европейского Суда о предоставлении имеющих отношение к делу документов, информации и свидетелей. Следовательно, Европейский Суд считает, что в связи с этим может сделать вывод из поведения властей государства-ответчика. Кроме того, и ссылаясь на важность сотрудничества властей государства-ответчика в конвенционных процедурах (см. § 266 настоящего Постановления), а также помня о трудностях, неизбежно возникающих при получении показаний такого рода (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" § 70), Европейский Суд считает, что власти государства-ответчика не выполнили своих обязательств, предусмотренных подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (ранее подпункт "а" пункта 1 статьи 28 Конвенции), по созданию всех необходимых условий для комиссии и Европейского Суда при выполнении ими поставленной задачи по установлению фактов по делу.

275. Жалоба заявителя, также сделанная в соответствии со статьей 38 Конвенции, на вызов к Мустафе Атагюну из главной прокуратуры провинции Диярбакыр была рассмотрена Европейским Судом в соответствии со статьей 34 Конвенции (см. §§ 403-411 настоящего Постановления).

С. Оценка Европейским Судом фактов по настоящему делу

276. Сторонами не оспаривается тот факт, что в апреле и мае 1994 года в провинции Диярбакыр активность Рабочей партии Курдистана была повышенной и что, следовательно, большое количество военных подразделений принимали в данной провинции участие в операциях против повстанцев.

1. Прибытие военных в апреле 1994 года, сожжение поселения Девебойу 6 мая 1994 г., задержание Орханов 24 мая 1994 г. и их присутствие в поселении Гюмюшсуйу также 24 мая 1994 г.

(а) Оценка Европейским Судом заявлений сторон и доказательств

277. Европейский Суд считает, что устные показания заявителя (см. §§ 126-146 настоящего Постановления) были убедительны в своих подробностях и не противоречили многим утверждениям, которые заявитель делал в течение ряда лет (3 ноября 1994 г. - Ассоциации по правам человека, 2 мая 1995 г. - Мустафе Атагюну и 23 июня 1999 г. - надзиравшему за следствием судье, см. §§ 25-31, 65-72 и 106-111 настоящего Постановления), а также его более кратким утверждениям и обращениям, которые относились к задержанию Орханов (показания и обращение от 8 июня к главному прокурору района Кулп в совокупности с его обращениями от 16 июня и 6 июля 1994 г. к главному прокурору суда государственной безопасности и региональному представителю по чрезвычайным ситуациям соответственно, см. §§ 32-33 и 48-49 настоящего Постановления).

278. Европейский Суд считает убедительными прямые и подробные показания заявителя о первоначальном прибытии военных 20 апреля 1994 г. в поселение Девебойу и поджоге поселения 6 мая 1994 г. Несмотря на то, что его более ранние показания незначительно изменялись относительно того, видел ли он, когда работал в поле, как солдаты уводили Орханов в горы в направлении поселения Гюмюшсуйу 24 мая 1994 г., его устные показания о том, что он был свидетелем этого, были ясными и достоверными в деталях, а также в некоторой степени подкреплены показаниями Аднана Орхана. Опять же, хотя ранние показания заявителя изменялись в отношении того, с какими именно лицами он разговаривал в поселении Гюмюшсуйу вечером 24 мая 1994 г., его устные показания о полученной им в тот день в поселении Гюмюшсуйу информации о том, что Орханы проследовали через поселок в сопровождении солдат, полностью совпадали с более поздними устными и прямыми показаниями Мехмета Эмре.

279. В заключение устные показания заявителя внесли некоторую ясность в его предыдущие показания о том, кто обращался в жандармерии городов Зейрек и Кулп после задержания троих членов семьи Орхан, и его показания полностью совпадали с показаниями Мехмета Эмре.

280. Аднан Орхан также дал подробные и четкие показания (см. §§ 147-155 настоящего Постановления). Кроме того, он дал прямые доказательства по ряду важных вопросов, касавшихся фактов дела: из-за болезни он не был в школе-интернате г. Лидже и был в поселении Девебойу, когда солдаты первоначально расположились недалеко от деревни Чалаян; он находился в доме своего отца, когда солдаты начали поджигать поселение; он видел, как солдаты сожгли его дом (дом Селима Орхана), и видел горящие дома заявителя и Хасана Орхана; он видел, что изначально солдаты задержали Орханов; он слышал переговоры военных по рации, в том числе запрос командира солдат об инструкциях относительно того, должен ли он забрать Орханов; он видел, как Орханы в сопровождении солдат пешком поднимались в холмы в направлении поселения Гюмюшсуйу; он видел детей и женщин из селения, которые шли за конвоем, упрашивая их освободить Орханов.

281. Устные показания Мехмета Эмре (см. §§ 168-173 настоящего Постановления) были четкими, подробными и убедительными. Крайне важно, что он предоставил прямые доказательства по четырем ключевым вопросам. Во-первых, он описал прибытие большого количества солдат в окрестности деревни Чалаян до сожжения поселений Девебойу и Гюмюшсуйу. Во-вторых, он видел дым, который шел со стороны поселения Девебойу за день до того, как поселение Гюмюшсуйу было также сожжено. В-третьих, он жил в поселении Гюмюшсуйу и разговаривал с Орханами, когда конвой остановился в Гюмюшсуйу: он описал, как дал Орханам воды и сигарет, как Орханы просили помочь, как Хаджи Мехмет просил солдат их отпустить, но те пригрозили ему, что задержат его, и как примерно через полчаса конвой уехал в направлении г. Зейрек. В-четвертых, свидетель дал прямые доказательства посещения на следующий день вместе с Хаджи Мехметом жандармерии г. Зейрек, где Ахмет Поташ сказал, что Орханов отвезли в г. Кулп.

282. Бльшая часть показаний Мехмета Кана (см.  156-167 настоящего Постановления) о первом и втором визитах солдат в деревню была показаниями с чужих слов, поскольку в указанное время свидетель там не находился. Тем не менее свидетель действительно приезжал через два-три дня после каждой операции. Он разговаривал со многими жителями деревни, и его косвенные показания полностью совпадают с прямыми показаниями заявителя, Аднана Орхана и Мехмета Эмре. К тому же свидетель был единственным человеком, способным определить род войск солдат (пехотные подразделения и спецподразделения), которые все еще находились в том регионе (на дороге из деревни Чалаян в г. Зейрек), когда он впервые прибыл в деревню Чалаян в начале мая, и он дал подробное описание соответствующей военной формы. Его показания о сожжении поселения можно рассматривать как прямые, поскольку, когда он прибыл в поселение в начале мая, и от нескольких домов все еще шел дым. Однако свидетель не указал в своих показаниях, что он обращался с заявителем в жандармерию района Кулп после задержания Орханов, несмотря на показания заявителя от 23 июня 1999 г., что свидетель принимал участие в этом обращении.

283. Для сравнения: Европейский Суд считает, что мотивация Ахмета Поташа (см. §§ 174-181 настоящего Постановления) и его начальника Али Эргюльмеза (см. §§ 182-192 настоящего Постановления), когда они давали показания, заключалась исключительно в доказательстве собственной невиновности. Хотя Ахмет Поташ заявил, что мало помнит рассматриваемые события, Европейскому Суду сложно поверить в то, что свидетель не мог вспомнить абсолютно ничего относившегося к делу. С одной стороны, свидетель признал, что являлся начальником жандармерии (г. Зейрека), к которой относилась деревня Чалаян, что он хорошо знал деревню Чалаян, был в хороших отношениях с ее жителями и лично знал старост каждой деревни. С другой стороны, свидетель утверждал, что не помнил существенных событий и фактов: была ли проблема с Рабочей партией Курдистана в деревне Чалаян, была ли деревня Чалаян сожжена сотрудниками сил безопасности, были ли поданы жалобы из-за сожжения деревни, подавались ли непосредственно ему жалобы в связи с задержанием сотрудниками сил безопасности трех жителей деревни или посещал ли он деревню Чалаян после того, как она была сожжена. Фактически свидетель не мог даже вспомнить, были ли вообще сожжены какие-либо деревни в подчиненном ему регионе в то время, когда он исполнял обязанности начальника жандармерии.

284. Али Эргюльмез также был настроен отрицать, что помнит что-либо относительно поставленных перед ним вопросов. Он зашел так далеко в своем отрицании, что утверждал, что не помнил имя человека, который был его заместителем в жандармерии района Кулп, даже когда ему назвали имя (Юмит Шеноджак), и утверждал, что ничего не помнил о расследовании в связи с исчезновением Орханов, хотя главная прокуратура района Кулп взаимодействовала с жандармерией района Кулпа в 1994 и 1995 годах, несмотря на то, что свидетель лично подписал письмо по данному вопросу 23 сентября 1994 г. и был назначен надзиравшим за следствием судьей для проведения второго расследования административным советом района. Таким образом, свидетель отрицал любую причастность сил безопасности к заявленным нарушениям, заявляя, что было менее одного шанса из тысячи, что сотрудники сил безопасности сожгли деревню, и еще меньше шансов, что эти сотрудники похитили жителей деревни: он согласился с тем, что полагал подобные обвинения вероятной пропагандой Рабочей партии Курдистана. Более того, свидетель сказал, что не помнил значительных операций, которые проводились в его регионе в апреле-мае 1994 года, хотя предоставленные журналы регистрации проведения военных операций подтверждали тот факт, что в мае 1994 года в провинции были проведены 30 операций, в том числе две из них - в районе Кулп.

285. При таких обстоятельствах Европейский Суд не считает, что предполагаемая неспособность указанных сотрудников вспомнить события, которые обжаловал заявитель, являлась бы каким-либо (не говоря уже о достаточном) опровержением слов заявителя.

286. Власти взяли только два неполных показания у жителей деревни Чалаян (у Хасана Сумера и старосты деревни Чалаян, см. §§ 56, 81, и 98 настоящего Постановления). Однако их прямые показания полностью соответствуют показаниям заявителя о предварительном задержании Орханов и последующем посещении жандармерии г. Зейрек.

287. В то же время отрицание властями государства-ответчика того, что в деревне Чалаян проводилась какая-либо военная операция, ослаблено выводами, сделанными Европейским Судом из задержек властей государства-ответчика при установлении как командующего военными операциями, так и участвовавших военных подразделений, а также при раскрытии данных, содержавшихся в журналах регистрации военных операций за тот период в указанной местности, которые Европейский Суд счел краткими и неполными.

288. На основании изложенного Европейский Суд считает, что нет оснований сомневаться в показаниях заявителя, Аднана Орхана, Мехмета Эмре и Мехмета Кана, чьи изложения событий являются ясными, достоверными и последовательными.

(b) Последующее установление фактов по делу Европейским Судом

289. Заявитель и его братья (Хасан и Селим Орханы, оба 1954 года рождения) владели домами и земельными участками в поселении Девебойу. Джезайир Орхан (1977 года рождения, сын Селима Орхана) был строителем и штукатуром и в рассматриваемый период времени работал в университете Инёню в провинции Малатья. Тем не менее дом отца оставался его домом, в котором он проводил отпуск в это время.

290. 20 апреля 1994 г. многочисленное военное подразделение расположилось в окрестностях деревни Чалаян. Вероятно, это были подразделения пехоты и военные спецподразделения. Не представлялось возможным определить, относились ли прибывшие солдаты к подразделению из г. Болу, как утверждалось, однако данное подразделение примерно в указанное время проводило операции в рассматриваемом регионе.

291. Солдаты ушли "в холмы" в направлении городов Бингёль-Муш для проведения операции. После их возвращения 6 мая 1994 г. они собрали жителей деревни перед мечетью и дали им час на то, чтобы жители покинули свои дома. Начав с мечети, солдаты почти сразу же начали поджигать дома в деревне, в том числе дома заявителя, Хасана и Селима Орханов, которые находились в небольшом поселении Девебойу. Заявителю удалось спасти небольшую часть своего имущества до того, как сгорел его дом. Солдаты приказали жителям покинуть деревню в течение трех дней и ушли.

292. 7 мая 1994 г. солдаты сожгли поселение Гюмюшсуйу. В тот же день заявитель, Камиль Атаклы (староста деревни) и Селим Орхан встретились с Ахметом Поташем, начальником жандармерии г. Зейрек и сообщили ему об уничтожении деревни, обратившись к нему с просьбой, если это было возможно, остаться в деревне до сбора урожая. Ахмет Поташ направил их в г. Кулп, где в тот же день они разговаривали с Али Эргюльмезом (начальником жандармерии района Кулп). Он разрешил жителям остаться в деревне до сбора урожая.

293. 24 мая 1994 г. солдаты вернулись в деревню. Большинство остававшихся мужчин в то время были или в поле, или ушли туда, как только увидели солдат, но Орханы оставались в поселении Девебойу и ремонтировали свои дома. Солдаты сказали Орханам, что их командир хочет их видеть и что в любом случае они им были нужны в качестве проводников. Орханы протестовали, как и многие женщины и дети, жившие в деревне, в том числе Аднан Орхан, которые следовали за военным подразделением, когда оно покидало поселок, но Орханы были обязаны сопровождать солдат. Из поля, на котором он находился, заявитель видел, как военные ушли в холмы по направлению к поселению Гюмюшсуйю.

294. В тот же вечер солдаты и Орханы прибыли в поселение Гюмюшсуйу, где они остановились и отдыхали приблизительно 30 минут. Многие жители поселка видели военных, а некоторые из них (в том числе Мехмет Эмре и Хаджи Мехмет) дали Орханам воду и сигареты и разговаривали с ними. Орханы просили о помощи. Военные ушли в направлении г. Зейрек.

295. В тот же вечер заявитель поехал в поселение Гюмюшсуйу и разговаривал там со многими жителями поселения, в том числе с Хаджи Хавином, Мехмедом Эмре и Хаджи Мехметом, которые подтвердили, что видели Орханов с солдатами.

296. 25 мая 1994 г. Мехмет Эмре и Хаджи Мехмет поехали в г. Зейрек и обратились с жалобой к Ахмету Поташу в связи с задержанием Орханов, и Ахмет Поташ сказал им, что Орханов доставили в г. Кулп. Они передали эту информацию заявителю, которого встретили по пути домой из жандармерии г. Зейрек. В тот же день заявитель и староста деревни пошли в жандармерию г. Зейрека, где Ахмет Поташ сообщил им ту же информацию. Затем заявитель вместе с другими жителями поселения Девебойу, в том числе с Хасаном Сумером, Сулейманом Нергизом и Хусейном Каном, обратился в жандармерию района Кулп к Али Эргюльмезу с жалобой на задержание Орханов. Али Эргюльмез сказал, что он не располагал информацией о данном инциденте. Заявитель неоднократно возвращался в г. Кулп, чтобы направить запросы о предоставлении соответствующей информации, но безрезультатно.

297. Заявитель остался в деревне до сбора урожая, но затем был вынужден покинуть ее в конце 1994 года.

298. В заключение Европейский Суд считает установленным, что дома и некоторое имущество заявителя, Селима и Хасана Орханов были преднамеренно уничтожены сотрудниками сил безопасности 6 мая 1994 г. и что впоследствии их деревню пришлось эвакуировать. Европейский Суд также считает установленным, что в последний раз Орханов видели живыми в небольшом поселении Гюмюшсуйу вечером 24 мая 1994 г., когда они находились под контролем сотрудников службы государственной безопасности.

2. Последующее содержание Орханов под стражей

299. Заявитель настаивал на том, что Рамазан Айчичек и "Эрсеф из района Инкая" сообщили ему, что впоследствии Орханов содержали под стражей всю ночь в жандармерии г. Кулп, а затем в жандармерии г. Лидже в течение нескольких дней до того, как перевели в школу-интернат г. Лидже. Власти государства-ответчика отрицали факт содержания Орханов под стражей.

(а) Оценка Европейским Судом заявлений сторон и доказательств

300. С самого начала заявитель упорно настаивал на том (показания от 22 августа и 3 ноября 1994 г., от 2 мая 1995 г. и 23 июня 1999 г.), что Орханы были доставлены в г. Кулп и что приблизительно через месяц после задержания Орханов Рамазан Айчичек, находившийся тогда в тюрьме г. Лидже, сказал заявителю, что его содержали вместе с Орханами в школе-интернате г. Лидже. Для сравнения: первое упоминание об Эрсефе в жалобах заявителя было в его показаниях Юнусу Гюнесу в июне 1999 года.

301. Прожив в школе-интернате г. Лидже шесть месяцев, до мая 1994 года, Аднан Орхан предоставил важные прямые доказательства, касавшиеся расположения зданий школьного комплекса, схему которого он нарисовал для делегатов. Он подтвердил наличие трех корпусов, в том числе отдельного армейского барака, что периодически туда доставлялись задержанные лица и что на планах школы, предоставленных властями государства-ответчика в вышеуказанном деле "Чичек против Турции", фактически отсутствовали сведения о военном корпусе.

302. Ни один из предоставленных жандармериями журналов регистрации задержанных лиц не содержал какой-либо записи об Орханах. Однако материалы расследования по делу Рамазана Айчичека доказывают, что он утверждал (в ходе допроса от 10 июня 1994 г.), что был задержан сотрудниками сил безопасности в конце мая 1994 года и что его имя не упоминалось в журналах регистрации задержанных лиц до 7 июня 1994 г. Это противоречило тому, что его содержали под стражей в школе-интернате г. Лидже до передачи жандармерии 7 июня 1994 г.

303. Европейский Суд считает показания соответствующих сотрудников жандармерии весьма уклончивыми и свидетельствующими о проявляемой ими чрезвычайной осторожности относительно, в частности, военной деятельности в школе-интернате г. Лидже. Кроме того, их показания усилили предыдущие выводы Европейского Суда относительно неточности данных в журналах жандармерии о регистрации задержанных лиц (см. в качестве примера упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", §§ 136-137).

304. Например, Камиль Ташчи столкнулся с трудностями при объяснении отсутствия определенных записей в журналах регистрации задержанных лиц в центральной жандармерии г. Кулп, внесение которых было обязанностью только его и двух его помощников. Признав в ходе перекрестного допроса, что из записей в журналах регистрации задержанных лиц нельзя понять, каким именно подразделением (военным или жандармерии) было произведено первоначальное задержание или какого числа были освобождены шестеро задержанных, свидетель явно противоречил своим предыдущим четким показаниям, в которых он утверждал обратное. Его показания о том, что он не знал о том, что военные подразделения (а именно, по меньшей мере, батальон составом 700-800 человек) размещались в школе-интернате г. Лидже, не вызывали доверия и были неубедительны.

305. Юмит Шеноджак избегал ответов на конкретные вопросы, сказав, что он в основном был на операциях, когда был в г. Кулп. Тем не менее данная позиция не соотносится с его более поздним заявлением о том, что он не мог вспомнить ни одной встречи с военным подразделением за пределами региона проведения операции, несмотря на то, что предоставленные в Европейский Суд журналы проведения операций содержат перечень из 30 операций, проводившихся только в мае 1994 года в провинции Диярбакыр, включая две операции в районе Кулп. Свидетель пошел дальше и полностью дистанцировался от расследования и выводов, изложенных в его письме от 22 июля 1994 г. главному прокурору района Кулп. По словам свидетеля, было невозможно, чтобы силы безопасности действовали подобным образом, как утверждал заявитель: эти утверждения являлись пропагандой Рабочей партии Курдистана - эта точка зрения свидетеля основывалась на опыте двух нападений Рабочей партии Курдистана на деревни.

306. Шахап Яралы подтвердил, что в рассматриваемое время в данном регионе проводились военные операции и что военные подразделения базировались в комплексе школы-интерната г. Лидже. Хотя он утверждал, что комплекс состоял из трех корпусов, его показания относительно схемы школьного комплекса были путанными, неохотными и противоречивыми. Первоначально свидетель подтвердил тот факт, что планы школы-интерната, представленные в деле "Чичек против Турции", не являлись планом военного корпуса, затем он не был в этом уверен, а позднее сказал, что, возможно, они относились к военному корпусу. Он неубедительно настаивал на том, что в третьем корпусе для военных также находился школьный персонал.

307. Показания Хасана Чакыра относительно плана зданий школы-интерната г. Лидже такие же расплывчатые, неточные и неубедительные, как и показания Шахапа Яралы. В лучшем случае его подробные показания в настоящем деле относительно плана расположения корпусов школьного комплекса сделали его показания по тому же вопросу в деле "Чичек против Турции" скупыми до такой степени, что их можно считать вводившими в заблуждение, учитывая, что утверждения о содержании под стражей в школе-интернате были аналогичными в обоих делах. Хотя предоставленное свидетелем в ходе дачи устных показаний по настоящему делу последнее описание каждого корпуса школьного комплекса зданий было достаточно подробным, в то же время он утверждал, что не был уверен в том, планы каких корпусов были предоставлены властями государства-ответчика в деле "Чичек против Турции". Если первоначально он подтвердил, что эти планы имели отношение к одному из школьных корпусов, то впоследствии он не был в этом уверен и в результате признал, что фактически планы не имели отношения к корпусу для военных. Свидетель согласился в соответствии со своими показаниями по делу "Чичек против Турции" с тем, что, если военные хотели содержать кого-либо под стражей в школе-интернате г. Лидже, то сотрудники жандармерии необязательно знали бы об этом.

308. Азиз Йылдыз начал свои показания с того, что заявил, что школа-интернат г. Лидже могла "использоваться для содержания лиц под стражей, поскольку там было много места" и что он должен был периодически заходить в школу-интернат, чтобы забирать лиц, задержанных сотрудниками сил безопасности. В ходе последующего допроса он изменил свои показания, сказав, что должен был забирать задержанных у сотрудников сил безопасности, "когда они шли в школу" или когда военные доставляли их к нему в отделение. Свидетель утверждал, что хорошо знал план школьного комплекса, несмотря на то, что не мог дать точные показания относительно расположения корпуса для военных. Он даже не был уверен в том, относились ли планы, предоставленные властями государства-ответчика по делу "Чичек против Турции", к зданию для военных или нет. В отличие от показаний других свидетелей его показания оставили такое впечатление, что задержание лиц сотрудниками сил безопасности не было чем-то необычным. Свидетель категорически отрицал предположение о том, что силы безопасности могли быть ответственными за уничтожение деревень.

309. В заключение в показаниях жандармов, касавшихся определенных вопросов, усматривалась некоторая договоренность. Ахмет Поташ, Юмит Шеноджак, Камиль Ташчи, Хасан Чакыр и Азиз Йылдыз - все согласились с тем, что на основании данных, содержавшихся в журналах регистрации задержанных лиц, невозможно было установить, было ли лицо первоначально задержано военными или нет. Хотя Али Эргюльмез не согласился, Шахап Яралы и Хасан Чакыр подтвердили (совпадает с их показаниями по делу "Чичек против Турции"), что по разным причинам было вполне вероятно, что человек мог находиться в жандармерии ограниченным в свободе передвижения, но без занесения его данных в журнал регистрации задержанных лиц. Азиз Йылдыз также подтвердил это в своих показаниях. Трое из последних указанных сотрудников жандармерии также отметили, что знали о том, что военное подразделение из г. Болу проводило операцию в регионе.

(b) Последующее установление Европейским Судом фактов по делу

310. По мнению Европейского Суда, не представляется возможным установить в соответствии с предусмотренным стандартом доказывания, где Орханов содержали под стражей после того, как их видели в поселении Гюмюшсуйу в сопровождении сотрудников сил безопасности.

311. Существуют несколько доказательств, подтверждающих, что Орханы содержались под стражей в жандармериях городов Кулпа и Лидже.

312. Европейский Суд установил, что Ахмет Поташ сказал, что Орханов доставили в г. Кулп, и заявитель утверждал, что Эсреф содержался под стражей вместе с Орханами в г. Кулп. Европейский Суд также считает, что соответствующие показания сотрудников жандармерии были уклончивыми и неубедительными (см. §§ 283 и 303 настоящего Постановления).

313. Европейский Суд также полагает, что недостатки, установленные в связи с заполнением журналов регистрации задержанных лиц, означают, что отсутствие в них данных Орханов не является решающим доказательством того, что их не было в соответствующих жандармериях. Во-первых, в предыдущих делах Европейский Суд установил недостатки, главным образом имеющие отношение к "неудовлетворительному и произвольному различному подходу", применявшемуся сотрудниками жандармерии к случаям заключения лица под стражу, когда его данные заносились в журнал регистрации задержанных лиц, и случаям задержания для наблюдения и/или допроса, когда записи в журнал регистрации задержанных лиц могли и не вноситься (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, ECHR 1999-IV, § 105, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", §§ 137-138). Эта практика подтверждалась в настоящем деле показаниями трех сотрудников жандармерии. Надежность записей в журналах регистрации задержанных лиц также поставлена под сомнение тем фактом, что из них нельзя сделать вывод о том, был ли человек первоначально задержан военными или нет (см. §§ 204 и 309 настоящего Постановления). Их точность также поставлена под вопрос отмеченным в данном деле случаем, когда в журнал регистрации задержанных лиц не были внесены записи об освобождении из-под стражи нескольких задержанных (см. § 304 настоящего Постановления).

314. Имеются дополнительные веские доказательства, которые заставляют предположить, что в определенное время Орханы содержались под стражей в школе-интернате г. Лидже.

315. Вполне возможно, что, несмотря на отрицания сотрудников жандармерии и отсутствие каких-либо имеющих отношение к школе-интернату записей в журнале регистрации задержанных лиц, иногда лица, задержанные военными подразделениями, содержались под стражей в школе-интернате до передачи их в центральную жандармерию г. Лидже. Это было установлено Европейским Судом в деле "Чичек против Турции" с помощью прямых доказательств, предоставленных жителями поселка, которых содержали в школе-интернате под стражей. Подтверждением данной точки зрения служат и показания Аднана Орхана по настоящему делу (см. §§ 38, 150, и 301 настоящего Постановления). Показания Рамазана Айчичека, полученные в ходе допроса, не противоречат тому, что он содержался под стражей вместе с Орханами в школе-интернате.

Кроме того, расплывчатость и противоречивость показаний сотрудников жандармерии относительно школы-интерната, по мнению Европейского Суда, демонстрируют особо чувствительный характер вопроса использования школы-интерната военными. Действительно, первоначально Азиз Йылдыз сказал до того, как изменил свои показания, что он ходил в школу-интернат, чтобы забирать задержанных, и Хасан Чакыр согласился с тем, что военные могли содержать под стражей лиц и жандармы необязательно знали об этом. Равным образом дававшие показания сотрудники жандармерии ясно дали понять, что с их стороны не осуществлялось какого-либо контроля за деятельностью военных в школе-интернате или где-либо еще. На основании показаний у Европейского Суда сложилось впечатление, что военные бльшей частью не несли ответственности за то, что происходило в школе-интернате. Важно, что Европейский Суд должен сделать негативные выводы из необъясненного отказа властей государства-ответчика сообщить в соответствии с многочисленными запросами комиссии и Европейского Суда имя офицера, ответственного за военный комплекс в школе-интернате г. Лидже.

316. Тем не менее остается фактом, что единственным подтверждением того, что Орханы фактически содержались под стражей в жандармериях городов Кулп или Лидже или в школе-интернате г. Лидже, являются показания с чужих слов. Европейский Суд не получил дополнительной информации об Эсрефе, и ни он, ни Рамазан Айчичек не выступили перед делегатами в качестве свидетелей. Это косвенное доказательство, несмотря на сильные сомнения, которое оно вызывает, является недостаточным для того, чтобы Европейский Суд мог сделать вне всяких разумных сомнений вывод о том, что Орханов содержали под стражей в вышеуказанных жандармериях или военном подразделении. То обстоятельство, что следственные органы не взяли показания у Рамазана Айчичека, когда его еще можно было найти (а именно в государственной тюрьме), будет рассмотрено ниже в соответствии со статьей 2 Конвенции в контексте надлежащего характера проведения расследования.

317. Следовательно, хотя Европейский Суд считает, что Орханов последний раз видели, когда они находились под контролем солдат в поселении Гюмюшсуйу, он не может сделать вне всяких разумных сомнений вывод о точном месте их содержания под стражей впоследствии, независимо от того, было ли это в жандармериях городов Кулпа и Лидже или в школе-интернате г. Лидже.

3. Жестокое обращение с Орханами во время содержания под стражей

318. Европейский Суд сталкивается с теми же трудностями при доказывании факта жестокого обращения с Орханами, подразумеваемого содержанием ранних показаний заявителя о своем разговоре с Рамазаном Айчичеком. Фактически позиция становится еще менее ясной, когда заявитель стал противоречить указанным ранее показаниям в своем устном выступлении перед делегатами, подтвердив, что Рамазан Айчичек ничего не говорил о состоянии здоровья Орханов.

319. Отсюда следует, что Европейский Суд не может установить с необходимой степенью определенности, какому обращению подверглись Орханы после того, как их видели в поселении Гюмюшсуйу.

4. Жалобы, поданные заявителем органам государственной власти

(а) Об уничтожении поселения Девебойу

320. Европейский Суд установил, что заявитель (и другие жители поселения) устно жаловались по факту сожжения поселения 7 мая 1994 г. Ахмету Поташу и Али Эргюльмезу. Власти государства-ответчика утверждали, что в июне 1995 года эти жалобы, в том числе административное ходатайство о предоставлении домов "тем, кто подвергся террористической атаке", были рассмотрены соответствующими органами государственной власти.

321. Европейский Суд отмечает, что, помимо устных жалоб, заявитель указывал в своих показаниях от 2 мая 1995 г., что он подал губернатору провинции ходатайство о предоставлении нового дома. Однако поскольку власти государства-ответчика не представили дополнительной информации в связи со своими краткими замечаниями в этом отношении и не предоставили каких-либо доказательств продолжавшегося расследования, на которое они ссылались, Европейский Суд не считает установленным, что было проведено какое-либо конкретное расследование по факту сожжения поселения Девебойу сотрудниками сил безопасности или что, ходатайствуя о предоставлении нового дома, заявитель считал, что его дом был уничтожен террористами, как утверждали власти государства-ответчика

(b) Об исчезновении Орханов

322. Заявитель устно жаловался в связи с исчезновением Орханов 25 мая 1994 г. Ахмету Поташу и впоследствии неоднократно Али Эргюльмезу. Он также подал письменные обращения главному прокурору района Кулп (от 8 июня 1994 г.) и главному прокурору суда государственной безопасности провинции Диярбакыр (от 16 июня 1994 г.), а также региональному представителю по чрезвычайным ситуациям (провинция Диярбакыр) (от 6 июля 1994 г.).

323. Несмотря на то, что власти государства-ответчика утверждали, что они запрашивали сотрудников сил безопасности и получили ответ, что никто не был задержан, это утверждение не было впоследствии подтверждено, не повторялось в последующих письменных и устных заявлениях властей государства-ответчика и, что важно, не было подкреплено какими-либо письменными доказательствами. Европейский Суд считает, что факт направления указанного предполагаемого запроса в органы сил безопасности является недоказанным.

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции в отношении орханов

324. Статья 2 Конвенции предусматривает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

А. Общие принципы

325. Статья 2 Конвенции, которая защищает право на жизнь и устанавливает обстоятельства, при которых лишение жизни может быть оправдано, является одним из основополагающих положений Конвенции, отступления от которого не допускаются. В совокупности со статьей 3 Конвенции она гарантирует одну из основных ценностей демократических обществ, составляющих Совет Европы. Следовательно, обстоятельства, при которых лишение жизни может быть оправдано, должны подвергаться ограничительному толкованию. Суть и цель Конвенции как инструмента защиты людей требуют, чтобы статья 2 толковалась и применялась таким образом, чтобы сделать ее гарантии применимыми на практике и эффективными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series A, N 324, §§ 146-147).

326. Учитывая важность гарантированной статьей 2 Конвенции защиты, Европейский Суд должен с особенной тщательностью рассматривать дела о лишении жизни, принимая во внимание не только действия представителей государства, но и все сопутствующие обстоятельства. Задержанные лица находятся в уязвимом положении, и власти обязаны защитить их. Следовательно, если при задержании лица оно было в хорошем физическом состоянии, а при его освобождении обнаруживаются телесные повреждения, обязанность государства заключается в том, чтобы предоставить убедительное объяснение того, каким образом были причинены эти телесные повреждения (см. среди других дел упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции", § 391). Особенно жестким обязательство властей дать объяснения в отношении обращения с задержанным лицом является в случаях, когда лицо умирает или исчезает после задержания.

327. Если рассматриваемые события в целом или в бльшей степени относятся к сфере исключительной компетенции органов государственной власти - как в случае содержания лиц под стражей под контролем властей - явная презумпция фактов возникает в отношении телесных повреждений, полученных во время такого содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представления удовлетворительного и убедительного объяснения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, ECHR 2000-VII, § 100, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV, § 85, Постановление Европейского Суда по делу "Эртак против Турции" (Ertak v. Turkey), жалоба N 20764/92, ECHR 2000-V, § 32, и Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, ECHR 2000-VI, § 82).

B. Могут ли орханы считаться погибшими

328. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 2 Конвенции, что после задержания Орханов сотрудниками сил безопасности они исчезли и, по-видимому, умерли, находясь под стражей. Власти государства-ответчика отрицали эти утверждения.

329. В упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" Европейский Суд указал следующее (в §§ 82-83):

"...Если при задержании лицо было в хорошем физическом состоянии, а при его освобождении у него обнаруживаются телесные повреждения, то на государстве-ответчике лежит обязанность дать убедительное объяснение того, каким образом были нанесены эти травмы, а если государство-ответчик не делает этого, то встает вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции... Аналогичным образом статья 5 Конвенции налагает на государство-ответчика обязательство предоставлять отчет о местонахождении каждого лица, заключенного под стражу и, таким образом, находящегося под контролем властей... Может ли непредоставление властями убедительных объяснений о судьбе задержанного при отсутствии его тела повлечь установление нарушения статьи 2 Конвенции, зависит от всех обстоятельств дела и, в частности, от наличия достаточных косвенных доказательств, основанных на конкретных элементах, из которых можно сделать вывод, в соответствии с требуемым стандартом доказывания, о том, что следует предположить, что заключенный умер во время содержания под стражей...

В этой связи период времени, прошедший с момента заключения лица под стражу, хотя сам по себе и не имеет решающего значения, является существенным фактором, который необходимо принимать во внимание. Следует согласиться с тем, что, чем больше проходит времени, в течение которого ничего неизвестно о судьбе задержанного, тем выше вероятность того, что его или ее нет в живых. Таким образом, продолжительность времени может в определенной степени влиять на значимость других элементов косвенных доказательств, прежде чем можно будет сделать вывод о том, что рассматриваемое лицо следует считать умершим. В связи с этим Европейский Суд считает, что подобная ситуация приводит к проблемам, которые выходят за рамки простого незаконного задержания в нарушение статьи 5 Конвенции. Данное толкование соответствует эффективной защите права на жизнь, закрепленного в статье 2 Конвенции, которая является одной из основополагающих положений Конвенции...".

330. Европейский Суд считает, что существует ряд признаков, отличающих настоящее дело от других дел, таких как "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) (Постановление Европейского Суда от 25 мая 1998 г., Reports of Judgments and Decisions 1998-III, § 108), в котором Европейский Суд пришел к выводу, что отсутствовали достаточные убедительные доказательства того, что сын заявителя умер в заключении. Юзейира Курта последний раз видели в его деревне в сопровождении солдат, в то время как Орханов последний раз видели, когда представители власти уводили их в неизвестное место, где их содержали под стражей, и за действия этих представителей власти несет ответственность государство. Кроме того, мало что определяло Юзейира Курта как лицо, подозреваемое властями в противоправной деятельности: в настоящем деле существует несколько прямых доказательств (показания Аднана Орхана, см. §§ 41 и 154 настоящего Постановления) того, что Орханы разыскивались властями. В общем контексте ситуации на юго-востоке Турции в 1994 году нельзя исключать того, что непризнанное задержание таких лиц могло угрожать их жизни (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 85, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 146). Необходимо напомнить, что Европейский Суд установил в предыдущих постановлениях, что недостатки, отрицательно сказывавшиеся на эффективности защиты в виде уголовного процесса на юго-востоке Турции в рассматриваемый период времени, относящийся также к настоящему делу, попустительствовали и способствовали безнаказанности сотрудников сил безопасности за совершенные ими действия (см. Постановление Европейского Суда по делу "Джемиль Кылыч против Турции" (Cemil Kilic v. Turkey), жалоба N 22492/93, ECHR 2000, § 75, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, ECHR 2000, § 98). Эта безответственность особенно проявилась в контексте настоящего дела, о чем свидетельствует тот факт, что сотрудники жандармерии мало знали о подробностях деятельности военнослужащих во время проведения операций, а также что сотрудники жандармерии не контролировали военных, их оперативную деятельность.

331. В связи с вышеуказанными причинами, а также принимая во внимание тот факт, что в течение почти восьми лет отсутствовала какая-либо информация о судьбе Орханов, Европейский Суд приходит к выводу о том, что Орханы должны быть признаны умершими после задержания сотрудниками сил безопасности, которое впоследствии не было признано. Следовательно, речь идет об ответственности властей государства-ответчика за смерть указанных лиц. Отмечая, что власти не предоставили объяснений относительно того, что произошло с Орханами после их задержания, и что власти не ссылаются ни на какие оправдывающие основания применения какой-либо силы с летальными последствиями представителями сил безопасности, следует, что ответственность за смерти Орханов должна быть возложена на власти государства-ответчика (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 86, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 147).

332. Следовательно, в этом отношении имело место нарушение статьи 2 Конвенции применительно к Орханам.

С. Предполагаемое ненадлежащее проведение расследования

333. Заявитель также утверждал, что предпринятое расследование не было проведено надлежащим образом, сделав неэффективными любые доступные теоретически средства правовой защиты. Власти государства-ответчика считали, что расследования были проведены тщательно и надлежащим образом: были запрошены все имевшиеся журналы регистрации задержанных лиц, были допрошены все имеющие отношение к делу свидетели и была запрошена информация у соответствующих органов власти о том, проводились ли операции в указанном регионе. Если полученные ответы не содержали информации о задержании и содержании под стражей Орханов органами государственной власти или представителями государства, то это потому, что Орханы не были задержаны и их не содержали под стражей.

334. Европейский Суд напоминает, что обязательство по защите жизни, предусмотренное статьей 2 Конвенции, в совокупности с общей обязанностью государства согласно статье 1 Конвенции "обеспечить каждому в пределах своей юрисдикции права и свободы, определенные в Конвенции", требует проведения эффективного официального расследования в случае, когда люди были убиты в результате применения силы (см. mutatis mutandis упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", § 161, и Постановление Европейского Суда по делу "Кайа против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-I, § 105). Основная цель такого расследования заключается в обеспечении эффективной реализации внутригосударственного законодательства, которое защищает право на жизнь, а в случаях участия представителей государства или государственных органов - в обеспечении привлечения к ответственности за смерти, произошедшие по их вине. Форма ведения расследования, которое способно достигнуть этих целей, может быть разной в зависимости от различных обстоятельств дела. Однако независимо от того, какая применяется форма, власти должны незамедлительно действовать по собственной инициативе, как только им на рассмотрение представляется соответствующий вопрос. Власти не могут перекладывать инициативу по подаче официальной жалобы на ближайших родственников или возлагать на них ответственность за проведение каких-либо следственных действий (см. в качестве примера mutatis mutandis Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ильхан против Турции" (lhan v. Turkey), жалоба  22277/93, ECHR 2000-VII, § 63).

335. Для того, чтобы расследование в связи с предполагаемым незаконным убийством человека представителями государства было эффективным, необходимо, чтобы лица, ответственные за ход расследования, были независимы от тех, кто принимал участие в событиях (см. в качестве примера Постановление Европейского Суда по делу "Гюлеч против Турции" (Gulec v. Turkey) от 27 июля 1998 г., Reports 1998-IV, §§ 81-82, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ёйур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21954/93, ECHR 1999-III, §§ 91-92). Расследование также должно быть эффективным в том смысле, что оно должно привести к установлению того, была ли примененная сила оправдана в сложившихся обстоятельствах или нет (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кайа против Турции", § 87), а также к установлению и наказанию виновных (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ёйур против Турции", § 88). Это обязательльство использования определенных средств, а не достижения определенного результата. Власти должны выполнить доступные им разумные действия для сохранения доказательств, касающихся происшествия, включая, inter alia, показания очевидцев (см. в качестве примера в отношении свидетелей упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции", § 109). Любой недостаток расследования, который снижает вероятность установления причины смерти или личности виновного лица, может привести к нарушению данного стандарта.

336. Также в этом контексте подразумевается требование незамедлительности и разумной длительности расследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентябряr 1998 г., Reports 1998-IV, §§ 102-104, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции", §§ 80, 87 и 106, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции", § 109, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции", §§ 106-107). Следует признать, что в определенной ситуации могут иметь место обстоятельства или трудности, препятствующие дальнейшему проведению расследования. Тем не менее незамедлительный ответ властей при расследовании дел в связи с применением летальной силы или исчезновением, как правило, может рассматриваться как важнейшее условие для сохранения общественного доверия к поддержанию властями принципа верховенства права и для предотвращения какого-либо проявления тайного сговора или терпимости по отношению к незаконным действиям (см. в целом упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства", §§ 108-115, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции", §§ 390-395). Незамедлительность расследования особенно важна, если заявлено об исчезновении лица во время содержания его под стражей.

337. Европейский Суд считает, что жалобы заявителя (см. §§ 322-323 настоящего Постановления) являлись незамедлительными, подробными и серьезными заявлениями, касавшимися задержания сотрудниками сил безопасности трех мужчин и их последующего исчезновения. Эти заявления были кратко изложены и переданы государству комиссией в феврале 1995 года.

338. По данным жалобам были проведены три расследования.

339. Что касается первого расследования, действия главного прокурора района Кулп не продвинулись дальше полученных им подтверждений того, что имена Орханов не упоминались в журналах регистрации задержанных лиц и в списках разыскиваемых лиц жандармерии района Кулп, суда государственной безопасности провинции Диярбакыр, подразделения управления по охране общественного порядка провинции Диярбакыр или жандармерии района Лидже.

340. Ответ жандармерии района Лидже показателен в связи с отсутствием тщательности и оперативности при проведении этого расследования: конкретная жалоба на содержание Орханов под стражей в школе-интернате г. Лидже была подана главному прокурору района Лидже в июле 1994 года. Какого-либо ответа на нее получено не было. Не был получен ответ также на напоминание, которое было направлено через девять месяцев, в апреле 1995 года. Когда запрос школы-интерната г. Лидже был перенаправлен в мае 1995 года в жандармерию района Лидже, там просто ответили, что в журналах регистрации задержанных лиц имена Орханов не упоминались. Сбор этой информации вместе с получением кратких показаний заявителя (8 июня, 22 августа и 23 сентября 1994 г.), старосты поселка и Хасана Шумера занял около одного года. Даже если задача данного расследования была бы ограничена только установлением того, относился ли вопрос к жандармам или вооруженным силам при исполнении "административных обязанностей", расследование было явно поверхностным и проводилось недостаточно оперативно.

341. Важно отметить, что в ходе данного расследования не была предпринята попытка получить показания Рамазана Айчичека, когда его можно было легко найти. Жалоба в отношении школы-интерната г. Лидже была подана еще в июле 1994 года, и государство было поставлено в известность о Рамазане Айчичеке и о жалобах, по-видимому, еще в феврале 1995 года, когда оно было официально уведомлено Комиссией о жалобе. На данный момент установлено, что Рамазан Айчичиек находился под стражей, по крайней мере, уже в июне 1994 года, и письмо властей государства-ответчика Комиссии от 6 октября 1999 г. подтвердило, что он находился в тюрьме г. Шанлиурфа до 17 августа 1995 г.

342. Второе расследование проводилось административным советом района Кулп также с целью определения роли сотрудников сил безопасности в этом вопросе. Однако Европейский Суд уже установил, что данный орган не мог считаться независимым, поскольку в его состав входили государственные гражданские служащие, иерархически зависимые от губернатора, исполнительного лица, связанного с теми же сотрудниками силами безопасности, в отношении которых велось расследование (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гюлэч против Турции", §§ 77-82, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ейур против Турции, §§ 85-93). Назначение этим советом Али Эргюльмеза в качестве надзиравшего за следствием судьи (в 1995 году, когда главный прокурор района Кулп передал дело) было еще более неуместно, учитывая жалобы заявителя на то, что Орханы содержались под стражей в центральной жандармерии г. Кулп или в жандармерии района Кулп, которые находились в подчинении Али Эргюльмеза. Кроме того, даже если какое-либо расследование было начато Али Эргюльмезом (нет доказательств, что это было сделано), оно было приостановлено, когда его перевели в другой регион. Расследование не возобновлялось до мая 1997 года, когда губернатор провинции Диярбакыр потребовал предоставить отчет о ходе расследования.

343. Данный запрос привел к назначению нового надзирающего за следствием судьи 15 мая 1997 г., и его отчет был подготовлен в течение недели. Учитывая серьезность поданных жалоб, расследование, проводившееся новым надзиравшим за следствием судьей, было подозрительно коротким. Вместе с тем его выводы свидетельствовали о крайне поверхностном рассмотрении дела: он считал, что деревня Чалаян была покинута жителями в результате деятельности Рабочей партии Курдистана, он ограничил свои запросы только заявителем, которого не было дома в г. Диярбакыр, когда его вызвали, и журналами регистрации задержанных лиц жандармерии района Кулп. Не были получены показания многих жителей поселений Девебойу и Гюмюшсуйу, которые являлись непосредственными свидетелями событий, как утверждал заявитель. Фактически в замечаниях властей государства-ответчика от сентября 1997 года отмечалось, что никто не видел, как Орханов уводили солдаты. Не были получены показания ни у Ахмета Поташа, ни у Али Эргюльмеза, к которым заявитель обращался с жалобами сразу после событий. Не было предпринято попытки получить фотографии Орханов.

344. Принимая во внимание цель проводившегося расследования, абсолютно непонятно, почему нет доказательств направления запроса в органы сил безопасности о предоставлении информации, касавшейся проведения силовых операций в указанное время в данном регионе или о деятельности представителей этих сил в школе-интернате г. Лидже. Это бездействие само по себе является достаточным для того, чтобы считать соответствующее расследование отмеченным серьезными нарушениями. Когда делегаты указали Мехмету Ёндеру на это бездействие, он ответил, что расследование имело "очевидные недостатки".

345. Третье расследование было инициировано письмом от 4 июня 1999 г. губернатора провинции Диярбакыр административному совету района Кулп. Оно проводилось через пять лет после рассматриваемых событий. Например, на тот момент журналы регистрации задержанных лиц жандармерии района Кулп за 1994 год были сданы в архив, и, как обнаружил надзиравший за следствием судья, было невозможно установить местонахождение Рамазана Айчичека. Как и в ходе второго расследования, не были допрошены сотрудники жандармерии, не были затребованы фотографии Орханов, не был допрошен никто из жителей, кто являлся свидетелем уничтожения поселения Девебойу или первоначального задержания Орханов, за исключением заявителя и старосты деревни, которые на тот момент уже дали ясные и подробные показания по этому вопросу. Действительно заявитель указал надзиравшим за следствием судье на дополнительных очевидцев событий (тех, кто сопровождал заявителя в жандармерию района Кулп 25 мая 1994 г., и Эсрефа), но не было предпринято ни одной попытки получить их показания. Несмотря на это в решении от 7 июля 1999 г. было указано, что очевидцев событий не было. Не были истребованы журналы регистрации проведения военных операций, а надзиравший за следствием судья просто отметил, что в жандармерии района Кулп отсутствуют документы, касающиеся проведения операций в апреле-мае 1994 года.

346. Кроме того, заявителя никогда не информировали о ходе проведения расследования и решениях, вынесенных в процессе расследований, хотя Мехмет Ёндер считал это нормальной практикой.

347. В заключение Европейский Суд отмечает, что некоторые расследования, которые были начаты, были приостановлены и остались незавершенными. В качестве примера Европейский Суд констатирует, что жандармерия района Кулп была определяющей исходной точкой в любом расследовании по жалобам заявителя в связи с исчезновением Орханов. Юмит Шеноджак, заместитель начальника жандармерии района Кулп, подписал письмо от 22 июля 1994 г., в котором подтверждалось, что его сотрудники не задерживали Орханов, и содержалось обещание, что розыск Орханов будет продолжен. В своих устных показаниях Юмит Шеноджак признал, что, возможно, он не завершил расследование, на которое ссылался в своем письме, но, вероятно, этим занимались его подчиненные, и они составили письмо от его имени. Он не помнил о проведении дальнейшего расследования. Таким образом, неудивительно, что, когда Юмит Шэноджак переехал из г. Кулп в ноябре 1994 года, жандармерия района Кулп не продолжила расследование, как было обещано в письме Юмита Шенождака от июля 1994 года. Действительно следующим моментом, когда жандармерия района Кулп участвовала в проведении расследования, было назначение Али Эргюльмеза надзиравшим за следствием судьей, которого впоследствии перевели в другое место, а по материалам расследования по делу не осуществлялось какой-либо работы до 1997 года, когда расследованием занялся новый назначенный надзирающий за следствием судья.

348. По вышеуказанным причинам Европейский Суд считает, что расследования, проводившиеся в связи с исчезновением Орханов, имели серьезные недостатки и нарушали процессуальные обязательства государства по защите права на жизнь. Следовательно, в этом отношении также имело место нарушение статьи 2 Конвенции применительно к Орханам.

D. Дополнительные жалобы в соответствии со статьей 2 Конвенции

349. Заявитель также утверждал, что планирование военных операций в районе деревни Чалаян в апреле-мае 1994 года не было надлежащим и что письменное оформление случаев задержания лиц в ходе таких операций отличалось недостатками. Европейский Суд полагает, что отсутствует необходимость, учитывая изложенные выше выводы, рассматривать первую жалобу, а вторую жалобу рассмотрит ниже в контексте статье 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

А. Общие принципы

350. Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

351. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из наиболее основополагающих ценностей демократического общества. Даже в наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом, Конвенция в абсолютных выражениях запрещает пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение или наказание. В отличие от других положений Конвенции и Протоколов к ней статья 3 Конвенции не предусматривает исключений и не разрешается отступление от ее положений в соответствии со статьей 15 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, § 62, Постановление Европейского Суда по делу "Дюлаш против Турции" (Dulas v. Turkey), жалоба N 25801/94, ECHR 2001, § 52, и Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции" (Selcuk and Asker v. Turkey) от 24 апреля 1998 г., Reports 1998-II, § 75).

352. Европейский Суд также напоминает, что, принимая во внимание строгие требования, применяемые при толковании статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно достигать минимального уровня жестокости, чтобы подпадать под действие данной статьи. Оценка минимального уровня суровости относительна и зависит от всех обстоятельств дела, в том числе от длительности обращения, его физических и психологических последствий и, в некоторых случаях, от возраста, пола и здоровья человека. Практика конвенционных органов требует соблюдения стандарта доказывания "вне всякого разумного сомнения" того, что жестокое обращение достигло именно такого уровня (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", §§ 161-162, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дюлаш против Турции", § 53, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 154).

B. В отношении орханов

353. Ссылаясь на доводы, приведенные в обоснование жалоб на нарушение статьи 2 Конвенции, заявитель настаивал на том, что власти государства-ответчика нарушили статью 3 Конвенции, поскольку содержание Орханов под стражей без права общаться с родственниками в течение значительного периода времени при лишении основных правовых средств защиты заставляет прийти к выводу о страданиях в виде последствий тяжелой психологической пытки. Кроме того, существуют доказательства того, что во время содержания под стражей Орханы подверглись жестокому обращению. Власти государства-ответчика настаивали на том, что жалобы заявителя были необоснованными.

354. Европейский Суд напоминает, что, когда исчезновение с явным применением насилия сопровождается полным отсутствием информации о том, живо лицо или нет, о последствиях, которые такое положение дел влечет для задержанного лица, можно только догадываться (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 154). Европейский Суд установил, что, когда задержанных видели в последний раз 24 мая 1994 г. в сопровождении сотрудников сил безопасности в поселении Гюмюшсуйу, они хорошо выглядели, и нельзя было установить с требуемой степенью определенности, что Орханы впоследствии подверглись жестокому обращению. Вместе с тем Европейский Суд напоминает, что сильная тревога, которую должны испытывать лица, содержащиеся под стражей без возможности общения с родственниками, без внесения их данных в журналы регистрации задержанных лиц, без необходимых судебных гарантий, является дополнительным и отягощающим аспектом для вопросов, возникающих в соответствии со статьей 5 Конвенции, который будет рассмотрен ниже в данном контексте (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции" § 115).

355. Европейский Суд приходит к выводу, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции в отношении содержания Орханов под стражей.

C. В отношении заявителя

356. Заявитель также жаловался на то, что исчезновение его старшего сына и двух его братьев причинило ему страдания в нарушение статьи 3 Конвенции. Власти государства-ответчика настаивали на том, что отсутствовало достоверное доказательство того, что Орханы содержались под стражей в обстоятельствах, указанных заявителем, или что они вообще находились под стражей.

357. Европейский Суд отмечает, что в вышеупоминавшемся деле "Курт против Турции", которое касалось исчезновения сына заявительницы во время содержания под стражей, которое впоследствии не было признано, Европейский Суд установил, что матери исчезнувшего лица при указанных обстоятельствах были причинены страдания, являвшиеся нарушением статьи 3 Конвенции. Европейский Суд ссылался, в частности, на тот факт, что она являлась матерью жертвы серьезных нарушений прав человека и сама стала жертвой равнодушия властей, проявленного ими к ее страданиям и переживаниям (см. §§ 130-134). Однако в деле "Курт против Турции" не установлено какого-либо общего принципа, который бы заключался в том, что член семьи "исчезнувшего лица" обязательно является жертвой обращения, нарушающего статью 3 Конвенции.

358. Вопрос о том, является ли член семьи такой жертвой, будет зависеть от наличия определенных факторов, которые придают страданиям заявителя степень и характер, отличные от эмоциональных переживаний, которое могут рассматриваться как неизбежно возникающие у родственников жертвы серьезного нарушения прав человека. Соответствующие элементы включают в себя степень близости семейных уз - в данном контексте определенную значимость имеют связи между родителями и детьми - особенности этих отношений, в какой степени член семьи являлся свидетелем рассматриваемых событий, участие членов семьи в попытках получить информацию о пропавшем без вести лице, а также то, как власти реагировали на эти обращения. Европейский Суд также должен подчеркнуть, что суть подобного нарушения заключается не в факте исчезновения члена семьи, а в реакции и отношении властей после того, как им стало известно о произошедшем. Именно в отношении последнего вопроса родственник исчезнувшего лица может утверждать, что является непосредственной жертвой поведения властей (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции", § 98).

359. В настоящем деле Европейский Суд установил, что старший сын заявителя и его единственные братья исчезли почти восемь лет назад. Как и в деле "Курт против Турции", заявитель являлся свидетелем событий и видел, как солдаты уводили Орханов в холмы в направлении поселения Гюмюшсуйу. В отличие от вышеупоминавшегося дела "Акдениз и другие против Турции" (§ 102) и кроме его первоначальных устных заявлений, когда его сопровождали другие жители деревни, заявитель нес бремя направления многочисленных запросов и обращений властям, которые приведены выше (§§ 322-323 настоящего Постановления). Вместе с тем Европейский Суд отмечает свои нижеизложенные выводы относительно влияния, которое оказал на заявителя вызов к властям для, inter alia, подтверждения назначения британских адвокатов для представления его интересов в связи с жалобой на нарушение Конвенции (см. §§ 408-409 настоящего Постановления). Более того, заявитель никогда не получал какой-либо информации или разъяснений от властей относительно того, что случилось с Орханами, и действительно имеется подтверждение того, что его даже не проинформировали о результатах проведенных расследований. Европейский Суд также считает, что вышеуказанные факторы оказали бы дополнительное воздействие на любого человека, который только что утратил свой дом и поселение, в котором он жил, как это произошло с заявителем.

360. Европейский Суд заключает, что неопределенность и состояние тревоги, пережитые заявителем в течение длительного периода времени, о которых он упомянул в своих устных показаниях, явно причинили ему тяжелые душевные переживания и страдания, являющимися бесчеловечным обращением в нарушение требований статьи 3 Конвенции. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что заявитель стал жертвой обращения, нарушающего статью 3 Конвенции.

D. В отношении заявителя и орханов

361. Заявитель также утверждал, что уничтожение их домов, деревни и сообщества само по себе являлось обращением с ним и Орханами, нарушающим статью 3 Конвенции. Кроме того, непроведение надлежащего расследования в связи с этими жалобами составляет отдельное нарушение данного положения.

362. Европейский Суд установил, что заявитель был свидетелем того, как солдаты сожгли его дом, деревню и большую часть его имущества и приказали жителям эвакуироваться. Однако даже допустив, что Орханы также являлись свидетелями произошедшего, Европейский Суд не считает, что конкретные обстоятельства таковы, чтобы можно установить согласно требуемому стандарту доказывания, что либо заявитель, либо Орханы пострадали бы от противоречащего статье 3 Конвенции обращения вследствие этих разрушений. В частности, в настоящем деле Европейский Суд не установил отличительных особенностей, касающихся возраста или состояния здоровья заявителя или Орханов или конкретного поведения солдат по отношению к этим лицам, которые могли бы привести к выводу о том, что они пострадали от обращения, нарушающего статью 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дулаш против Турции", §§ 53-54, и Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции" (Selcuk and Asker v. Turkey), § 75).

363. Следовательно, Европейский Суд не считает, что обстоятельства настоящего дела свидетельствуют о нарушении статьи 3 Конвенции в связи с уничтожением поселения Девебойу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, § 91, и Постановление Европейского Суда по делу "Ментеш и другие против Турции" (Mentes and Others v. Turkey) от 28 ноября 1997 г., Reports 1997-VIII, § 77).

364. Что касается жалобы на недостаточность средств правовой защиты в этом отношении, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать данную жалобу в свете статьи 3 Конвенции, учитывая рассмотрение Европейским Судом в соответствии со статьями 2, 5, и 13 Конвенции вопроса о надлежащем проведении расследования в связи с предполагаемой смертью Орханов во время содержания под стражей и уничтожением поселения Девебойу.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции в отношении орханов

365. Заявитель также утверждал, что незаконное содержание Орханов под стражей, которое впоследствии не было признано, без права общения с родственниками после их первоначального задержания сотрудниками сил безопасности и ненадлежащее проведение расследования впоследствии привели к многочисленным нарушениям статьи 5 Конвенции. Власти государства-ответчика повторно отрицали, что утверждения заявителя о фактических обстоятельствах дела соответствовали действительности.

366. Статья 5 Конвенции в соответствующих частях, предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

367. Европейский Суд постановил в вышеупоминавшемся деле "Курт против Турции" (§ 122) (см. также упоминавшиеся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции" § 104, Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" § 103, и Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 104) следующее:

"...основополагающая значимость содержащихся в статье 5 Конвенции гарантий по защите права каждого в демократическом обществе не подвергаться произвольному заключению под стражу властями. Именно по этой причине Европейский Суд постоянно делал акцент в своей прецедентной практике на то, что лишение свободы должно осуществляться не только в соответствии с материальными и процессуальными нормами внутригосударственного законодательства, но также должно соответствовать цели статьи 5 Конвенции, а именно защите каждого от произвола... Данное настойчивое требование защиты каждого от злоупотребления властью проявляется в том, что пункт 1 статьи 5 Конвенции ограничивает круг обстоятельств, при которых лицо может быть законно лишено свободы, и подчеркивая, что эти обстоятельства должны толковаться в узком смысле, принимая во внимание тот факт, что они являются исключениями из основополагающей гарантии свободы лица...".

368. Европейский Суд также отметил в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (§ 123):

"...авторы Конвенции закрепили защиту каждого от произвольного лишения его или ее свободы с помощью гарантирования комплекса материальных прав, которые призваны снизить до минимума вероятность произвола, устанавливая, что лишение свободы может подлежать независимому судебному рассмотрению, и закрепляя ответственность властей за такие действия. Предусмотренные пунктами 3 и 4 статьи 5 Конвенции требования, подчеркивающие необходимость незамедлительных действий и судебного контроля, приобретают определенную важность в данном контексте. Незамедлительное судебное вмешательство может привести к выявлению и предотвращению применения мер, угрожающих жизни, или жестокого обращения, нарушающих основополагающие гарантии, содержащиеся в статьях 2 и 3 Конвенции... Речь идет как о защите физической свободы каждого, так и о их личной безопасности при обстоятельствах, которые в отсутствие гарантий могут привести к нарушению принципа верховенства права и лишить задержанных самых элементарных форм правовой защиты...".

369. В связи с этим Европейский Суд указал, что содержание под стражей, которое впоследствии не было признано, является полным игнорированием указанных гарантий и наиболее серьезным нарушением статьи 5 Конвенции. Установив контроль над лицом, власти возлагают на себя ответственность за его или ее местонахождение. На этом основании статья 5 Конвенции должна рассматриваться как требующая от властей принятия эффективных мер по защите от риска исчезновений и незамедлительного проведения соответствующего расследования по обоснованной жалобе о том, что лицо было задержано, и с тех пор его никто не видел (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 103, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 164).

370. Европейский Суд установил, что Орханы были задержаны сотрудниками сил безопасности 24 мая 1994 г. в поселении Девебойу и последний раз их видели в сопровождении этих сотрудников в небольшом поселении Гюмюшсуйу.

371. Прежде всего факт задержания Орханов не был отражен в соответствующих журналах регистрации задержанных лиц жандармерий городов Зейрек, Лидже и Кулп. Каких-либо других записей (например, из военных подразделений) не было предоставлено, если они вообще существовали. Фактически нет официальных следов последующего местонахождения или дальнейшей судьбы Орханов. Само это обстоятельство должно рассматриваться как серьезное нарушение, поскольку позволяет лицам, ответственным за лишение свободы, скрыть свое участие в преступлении, уничтожить следы и избежать ответственности за судьбу задержанного лица. По мнению Европейского Суда, отсутствие информации о заключении под стражу, включая дату, время и место задержания, имя задержанного, а также причины задержания и имя лица, проводившего задержание, должно рассматриваться как несоответствующее самой цели статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 105, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции", § 105, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 165).

372. Кроме того, были отмечены серьезные недостатки в практике ведения записей в журналах регистрации задержанных лиц в жандармериях (см. § 313 настоящего Постановления). Первый выявленный недостаток запрещен внутригосударственным законодательством, а именно практика сотрудников жандармерии по содержанию лиц по разным причинам в здании жандармерии без внесения их данных в журналы регистрации задержанных лиц. Второй и третий недостатки еще более подчеркивают ненадежность записей журналов регистрации задержанных лиц, поскольку в этих журналах не указывается, было ли задержание произведено военными, и в них отсутствует дата освобождения лица из жандармерии. Эти три недостатка свидетельствуют об отсутствии эффективных мер, защищающих лицо от риска исчезновения во время содержания под стражей.

373. Европейский Суд отмечает свои изложенные в § 348 настоящего Постановления выводы, касающиеся ненадлежащего проведения расследования по своевременно поданным, обоснованным и серьезным жалобам заявителя в связи задержанием и содержанием под стражей Орханов сотрудниками сил безопасности и их последующим исчезновением (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 167).

374. На основании вышеизложенных причин Европейский Суд приходит к выводу о том, что Орханов подвергли непризнанному задержанию при полном отсутствии большинства основополагающих гарантий, предусмотренных статьей 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 168).

375. Следовательно, Европейский Суд заключает, что имело место нарушение права Орханов на свободу и личную неприкосновенность, гарантированное статьей 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении заявителя и орханов

376. Заявитель также жаловался в соответствии со статьей 8 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции на то, что уничтожение его дома, собственности, имущества и домов, собственности и имущества Орханов представляло собой серьезное нарушение их права на уважение личной и семейной жизни и их жилища, а также их права на уважение собственности. Он также утверждал, что его выселение из дома, деревни и местного сообщества являлось отдельным серьезным нарушением его прав, гарантированных указанными положениями. Власти государства-ответчика отрицали, что военная операция проводилась в поселении Девебойу, как утверждал заявитель, или что она вообще не имела место.

377. Статья 8 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

378. Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции гласит:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечить выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

379. Европейский Суд установил, что дома и часть имущества заявителя и Орханов были уничтожены сотрудниками сил безопасности. Дом заявителя оставался домом для Джезайира Орхана в поселении Девебойу. Кроме того, жителям деревни пришлось уехать после сбора урожая. Нет сомнений в том, что данные действия представляли собой особо тяжкие и противоправные вмешательства в право заявителя и Орханов на уважение их личной и семейной жизни и их жилища. Подобные действия также являлись серьезным и противоправным вмешательством в права заявителя, Хасана и Селима Орханов на уважение их собственности и имущества. Не было представлено каких-либо доказательств в отношении имущества или собственности Джезайира Орхана в поселении Девебойу (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции", § 88, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ментеш и другие против Турции", § 73, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дулаш против Турции", § 60, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции", § 86). Европейский Суд не считает необходимым рассматривать вопрос о том, является ли принудительное выселение жителей деревни само по себе достаточным, чтобы являться нарушением указанных статей.

380. Следовательно, Европейский Суд признает нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении заявителя, Селима и Хасана Орханов, а также нарушение только статьи 8 Конвенции в отношении Джезайира Орхана.

VI. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции в совокупности со статьями 2, 3, 5, 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении заявителя и орханов

А. Доводы сторон

381. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 13 Конвенции, что ни у него, ни у Орханов не было эффективного внутригосударственного средства правовой защиты в связи с исчезновением Орханов или в отношении уничтожения поселения Девебойу. Власти государства-ответчика ссылались на то, что по жалобам заявителя были проведены расследования. Они также утверждали, что заявитель мог прибегнуть к административным или гражданским процедурам для получения компенсации причиненного вреда или обратиться к прокурору с заявлением о возбуждении уголовного дела, что власти считали эффективными средствами правовой защиты по смыслу статьи 13 Конвенции.

382. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

B. Общие принципы

383. Европейский Суд отмечает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на внутригосударственном уровне средства правовой защиты, которое позволяет обжаловать нарушение прав и свобод, гарантированных Конвенцией, в какой бы форме они ни были закреплены во внутригосударственном правовом порядке. Таким образом, задачей статьи 13 Конвенции является обеспечение наличия внутригосударственного средства правовой защиты для рассмотрения по существу жалобы на нарушение Конвенции и для предоставления соответствующей компенсации, хотя Договаривающимся Государствам предоставлялась некоторая свобода усмотрения относительно способа, которым они будут соблюдать свои обязательства, предусмотренные указанным положением Конвенции. Объем предусмотренного статьей 13 Конвенции обязательства варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Тем не менее средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, в любом случае должно быть "эффективным" как на практике, так и с точки зрения законодательства, в частности, в том смысле, что его применение не должно быть необоснованно затруднено действиями или бездействием органов государственной власти государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, § 95, Постановление Европейского Суда по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey) от 25 сентября 1997 г., Reports 1997-VI, § 103, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции", § 89).

384. Кроме того, если родственники лица предъявляют подлежащую доказыванию жалобу на то, что лицо пропало без вести после его задержания властями, понятие эффективного средства правовой защиты в целях статьи 13 Конвенции предполагает - в дополнение к выплате компенсации, если это целесообразно - проведение всестороннего эффективного расследования, способного привести к установлению и наказанию виновных лиц и включающего в себя эффективный доступ родственников к процедуре расследования (см. mutatis mutandis упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", § 98, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Айдын против Турции", § 103, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции", §§ 106-107). Европейский Суд также напоминает, что требования статьи 13 Конвенции шире, чем обязательство Договаривающегося Государства согласно статье 2 Конвенции проводить эффективное расследование в связи с исчезновением лица после его задержания властями (см. Постановление Европейского Суда по делу "Килич против Турции" (Kilic v. Turkey), жалоба N 22492/93, ECHR 2000-III, § 93).

385. Аналогичный подход применяется в случае, когда лицо подает подлежащую доказыванию жалобу на то, что его дом и имущество были намеренно уничтожены представителями государства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ментес и другие против Турции", § 89* (* Так в тексте оригинала. Постановление Европейского Суда по делу "Ментес и другие против Турции" (Mentes and Others v. Turkey) упоминается в § 385 настоящего Постановления впервые (примеч. переводчика).)).

С. Мнение Европейского Суда

386. Что касается исчезновения Орханов, Европейский Суд установил, что сын заявителя и двое его братьев были задержаны сотрудниками сил безопасности, каких-либо записей о их последующем содержании под стражей властями не было сделано и они могут считаться погибшими (см. §§ 330-331 настоящего Постановления). Европейский Суд также постановил, что воздействие, которое оказал факт исчезновения Орханов на заявителя, и последующий розыск родственников, который заявитель предпринял после произошедшего, являлись бесчеловечным обращением. В связи с этим жалобы на нарушение статей 2, 3 и 5 Конвенции являются "подлежащими доказыванию" в целях статьи 13 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королества" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., Series A, N 131, § 52, в совокупности с упоминавшимся выше Постановлением Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции", § 107, и упоминавшимся выше Постановлением Европейского Суда по делу "Яша против Турции", § 113).

387. Таким образом, на властях лежала обязанность по проведению эффективного расследования в связи с исчезновением Орханов. По причинам, приведенным выше при рассмотрении статьи 2 Конвенции (см. § 348 настоящего Постановления), не было проведено эффективного уголовного расследования в соответствии с требованиями статьи 13 Конвенции, которые шире, чем обязательства по проведению расследования, предусмотренные статьей 2 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции", § 107, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции", §§ 108 и 114).

388. Что касается уничтожения поселения Девебойу, Европейский Суд постановил, что это являлось нарушением статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении заявителя, Селима и Хасана Орханов и являлось нарушением статьи 8 Конвенции в отношении Джезайира Орхана. Следовательно, эти жалобы также являются "подлежащими доказыванию" в целях статьи 13 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королества", § 52, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции", § 107, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дулаш против Турции", § 67).

389. Европейский Суд считает, что не было установлено с достаточной степенью определенности, что средства правовой защиты, на которые ссылались власти государства-ответчика (см. § 381 настоящего Постановления), предоставили бы в обстоятельствах настоящего дела какую-либо эффективную возможность получения возмещения в связи с уничтожением поселения Девебойу.

390. Прежде всего заявитель в устной форме пожаловался на сожжение поселения 7 мая 1994 г. Ахмету Поташу и Али Эргюльмезу. Несмотря на то, что последний признался в своих показаниях, что жалоба в отношении сожжения поселения была крайне серьезной, отсутствуют подтверждения того, что кто-либо из указанных должностных лиц возбудил бы расследование в связи с жалобой заявителя (см. § 320 настоящего Постановления).

391. Хотя Европейский Суд признает, что именно исчезновение Орханов, а не сожжение его деревни имело первостепенное значение для заявителя, в любом случае к февралю 1995 года жалоба заявителя, включая подробные показания относительно сожжения поселения Девебойу, была уже официально передана властям государства-ответчика. Последовали указания Мустафе Атагюну из Министерства юстиции (главная прокуратура провинции Диярбакыр), который вызвал заявителя (см. §§ 65-72 настоящего Постановления) и взял у него показания, в которых заявитель настаивал на своей жалобе, что деревня была уничтожена сотрудниками сил безопасности. Несмотря на то, что Мустафа Атагюн направил показания главному прокурору района Кулп, этим исчерпывалось его участие в расследовании, а ответ главного прокурора района Кулп (письмо от 16 мая 1995 г.) касалось только расследования по факту исчезновения Орханов. К июлю 1995 года главная прокуратура района Кулп уступила юрисдикцию в пользу административного совета района, и нет доказательств того, что после этого в ходе каких-либо расследований рассматривался бы вопрос об уничтожении поселения Девебойу сотрудниками сил безопасности.

392. Необходимо также принять во внимание ситуацию, которая сложилась на юго-востоке Турции во время обжалуемых заявителем событий, которая характеризовалась острой конфронтацией между силами безопасности и активистами Рабочей партией Курдистана (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ментес и другие против Турции", § 58). В такой ситуации, как Европейский Суд признавал в предыдущих делах, могли существовать препятствия для надлежащего функционирования системы отправления правосудия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции", § 70, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Джемиль Кылыч против Турции", §§ 71-75, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции", §§ 94-98).

393. Европейский Суд также напоминает, что, несмотря на значимость проблемы уничтожения деревни, по-видимому, нет ни одного примера присуждения компенсации в связи с заявлениями о намеренном уничтожении собственности жителей поселения сотрудниками сил безопасности или привлечения сотрудников сил безопасности к ответственности из-за указанных заявлений (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ментес и другие против Турции", § 59, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции", § 68).

394. Более того, Европейский Суд постоянно сталкивался с общим нежеланием со стороны властей признать, что подобные действия совершили сотрудники сил безопасности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции", § 68), и показания сотрудников жандармерии в настоящем деле не позволяют прийти к иному выводу. Напротив, устные показания сотрудников жандармерии в данном деле только подтверждают это нежелание: в ходе дачи устных показаний делегатам Али Эргюльмез предположил один шанс из тысячи, что сотрудники сил безопасности могли уничтожить деревню, Юмит Шеноджак отрицал даже такую маловероятную возможность, поскольку считал невозможным допустить, чтобы сотрудники сил безопасности сделали что-либо подобное, а Азиз Йылдыз утверждал, что было неправильно даже обсуждать такие невероятные заявления.

395. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что властями государства-ответчика не было доказано с достаточной определенностью, что существовали эффективные и доступные внутригосударственные средства правовой защиты в связи с жалобами, касавшимися уничтожения поселения Девебойу. Принимая во внимание обстоятельства, при которых дом заявителя, дома Орханов и жителей поселения Девебойу были уничтожены, Европейский Суд понимает, что заявитель и Орханы сочли бы бесполезным пытаться добиваться возмещения с помощью внутригосударственных правовых средств. Незащищенность и уязвимость жителей деревни после уничтожения их домов и деревни в целом также имеет некоторое отношение в данном контексте (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции", §§ 70-71).

396. Таким образом, Европейский Суд полагает, что отсутствовало доступное эффективное правовое средство защиты в связи с предполагаемой смертью Орханов во время содержания под стражей и уничтожением поселения Девебойу. Европейский Суд заключает, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в совокупности со статьями 2, 3, 5 и 8 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении заявителя и Орханов.

VII. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции в отношении заявителя и орханов

397. Ссылаясь на утверждения, касавшиеся отказа властей государства-ответчика предоставить необходимую и соответствующую информацию, на документы и показания свидетелей по данной жалобе, заявитель утверждал, что он был лишен возможности доказать истинные мотивы, которыми руководствовались сотрудники сил безопасности при уничтожении поселения Девебойу и задержании Орханов, которые носили дискриминационный характер, учитывая курдское происхождение заявителя и Орханов. Заявитель считал, что в настоящем и предыдущих делах в Европейский Суд было представлено достаточно доказательств, включая значительное количество печатных материалов о положении курдов на юго-востоке Турции, чтобы прийти к выводу о том, что мотивы или, по крайней мере, последствия оспариваемых действий носили явно дискриминационный характер. Власти государства-ответчика продолжали отрицать изложенные в жалобах факты.

398. Статья 14 Конвенции предусматривает следующее:

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

399. Европейский Суд отмечает свои выводы относительно нарушения статей 2, 3, 5, 8 и 13 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции по жалобам заявителя в связи с предполагаемой смертью Орханов во время их содержания под стражей и уничтожением поселения Девебойу и не считает необходимым рассматривать эти жалобы также в совокупности со статьей 14 Конвенции.

VIII. Предполагаемое нарушение статей 18 и 34 Конвенции

400. Статья 18 Конвенции гласит:

"Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

401. Статья 34 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, предусматривает следующее:

"Европейский Суд может принимать жалобы от любого физического лица... которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной их Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных настоящей Конвенцией или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

402. Во-первых, заявитель жаловался на то, что власти государства-ответчика не предоставили конвенционным органам необходимых и соответствующих свидетелей, информации и документов. Европейский Суд уже сделал определенные выводы в этом отношении в контексте статьи 38 Конвенции (см. § 274 настоящего Постановления) и не считает необходимым рассматривать эти вопросы согласно как статье 18, так и статье 34 Конвенции.

403. Во-вторых, заявитель жаловался, ссылаясь на статью 34 Конвенции, что он был вызван к Мустафе Атагюну в главную прокуратуру провинции Диярбакыр и что это являлось серьезным вмешательством в осуществление им своего права на подачу индивидуальной жалобы, гарантированного статьей 34 Конвенции.

404. Он утверждал, что цель его вызова в прокуратуру заключалась в том, чтобы допросить его в связи с жалобой в комиссию, и что протокол показаний, составленный Мустафой Атагюном, не отражал точные слова заявителя. Заявитель пояснил, что Мустафа Атагюн был очень сердит на него, заявитель был расстроен и потерял самообладание, а Мустафа Атагюн не зачитал ему его показания, поэтому в его показаниях от 2 мая 1995 г. содержались фразы, касавшиеся его жалобы в комиссию.

405. Власти государства-ответчика утверждали, что цель вызова заявителя к Мустафе Атагюну заключалась в том, чтобы допросить его о том, что он помнил о задержании Орханов, а также установить подлинность его подписи на доверенности, выданной британским юристам. Как Мустафа Атагюн объяснил делегатам комиссии, последняя из указанных задач была обусловлена тем фактом, что в различных других делах, представленных на рассмотрение конвенционных органов, было доказано, что показания заявителей и свидетелей были сфальсифицированы. Власти государства-ответчика также отмечали, что ничто не доказывало, что производство с участием соответствующего прокурора и его отношение к делу были бы такими, как их описывал заявитель.

406. Европейский Суд напоминает, что самым важным для эффективного функционирования системы подачи индивидуальных жалоб в соответствии со статьей 34 Конвенции является то, чтобы заявители или потенциальные заявители могли свободно обращаться в конвенционные органы, не испытывая давления со стороны властей с целью склонить их к отзыву своих жалоб или изменению их содержания (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции", § 105, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", § 105, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции", § 159, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции", § 130, и Постановление Европейского Суда по делу "Эрги против Турции" (Ergi v. Turkey) от 28 июля 1998 г., Reports 1998-IV, § 105). В данном контексте понятие "давление" подразумевает не только прямое принуждение и явные случаи запугивания заявителей, но и другие недопустимые косвенные действия или контакты, имеющие целью разубедить заявителей или вынудить их отказаться от обращения к конвенционным средствам правовой защиты (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции", § 159). Тот факт, что лицо действительно добилось рассмотрения своей жалобы, не препятствует возникновению вопросов в соответствии со статьей 34 Конвенции: если действия властей государства-ответчика затрудняют осуществление лицом его права на подачу обращения, это является "воспрепятствованием" осуществлению его прав, предусмотренных статьей 34 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции", §§ 105 и 254).

407. Кроме того, вопрос о том, являются ли контакты между властями и заявителем неприемлемыми с точки зрения бывшей статьи 34 Конвенции, должен решаться с учетом конкретных обстоятельств дела. В этой связи необходимо принимать во внимание уязвимое положение подателя жалобы и его или ее подверженность влиянию со стороны властей. В предыдущих делах Европейский Суд принимал во внимание уязвимое положение, в котором находились подавшие жалобу жители деревни, и реальную ситуацию на юго-востоке Турции, когда жалобы на действия властей влекли за собой вполне оправданные опасения применения карательных мер, и установил, что сам факт выяснения у заявителей содержания их жалобы в комиссию был равносилен противоправному и недопустимому давлению со стороны властей, препятствующему осуществлению права на подачу индивидуальной жалобы в нарушение бывшей статьи 25 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции", § 105, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции", § 160).

408. В настоящем деле нет необходимости оценивать тон и манеру общения Мустафы Атагюна, когда он брал показания у заявителя, принимая во внимание неоспоримость соответствующих фактов: полиция позвонила в дом заявителя в г. Диярбакыр, чтобы вызвать его на допрос к главному прокурору провинции Диярбакыр, поэтому заявитель прибыл в офис Мустафы Атагюна, который взял у него показания. Заявителю показали подписанную им копию доверенности британским юристам на представление его интересов при рассмотрении жалобы бывшей комиссией и предложили подтвердить, подписывал ли он данный документ или нет. Ссылаясь на обстоятельства, указанные в предыдущем пункте, заявитель мог, как он и утверждал, испугаться и почувствовать себя выведенным из равновесия вследствие таких событий.

409. Европейский Суд подчеркивает, что власти государства-ответчика не должны входить в прямой контакт с заявителем даже под предлогом подтверждения факта подписания им доверенности своим представителем для рассмотрения его жалобы комиссией или Европейским Судом. Если у властей государства-ответчика есть основания полагать, что в определенном деле допущено злоупотребление правом на подачу индивидуальной жалобы, с их стороны будет правильно предупредить об этом Европейский Суд и сообщить ему о своих опасениях (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции", § 131). Осуществление же таких действий, к которым прибегли власти государства-ответчика в настоящем деле, по мнению Европейского Суда, могло быть разумно истолковано заявителем как попытка запугать его.

410. Кроме того, Европейский Суд устанавливает, что власти государства-ответчика предприняли попытку поставить под сомнение истинность настоящей жалобы и, таким образом, заставить усомниться в правдивости заявителя. Данные действия могут быть истолкованы только как стремление попытаться воспрепятствовать успешному отстаиванию жалобы заявителем, что также является отрицанием самой сути права на подачу индивидуальной жалобы (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции", § 132).

411. Следовательно, Европейский Суд постановляет, что государство-ответчик не выполнило своих обязательств в соответствии со статьей 34 Конвенции.

IX. Применение статьи 41 Конвенции

412. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

413. Заявитель требовал 150 516 британских фунтов стерлингов от своего имени (если его дом не будет восстановлен) вместе с "надбавкой" в размере 50% в качестве штрафных санкций. Были затребованы по 299 323 британских фунта стерлингов от имени Селима и Хасана Орханов каждому и 279 522 британских фунта стерлингов от имени Джезайира Орхана вместе с дополнительными суммами в размере 50% в качестве штрафных санкций в отношении каждого. В заключение заявитель также требовал сумму в размере 40 800,52 британского фунта стерлингов в качестве компенсации судебных расходов и издержек.

414. Требования в британских фунтах стерлингов были основаны на обменном курсе валют, действовавшем в августе 2000 года, когда было предъявлено первое требования о справедливой компенсации, и с этой даты было затребовано применение процентной ставки в размере 8%. Любая присуждаемая компенсация должна быть выплачена в британских фунтах стерлингов (в связи с неустойчивым курсом турецкой лиры) и переведена на указанный заявителем счет в британских фунтах стерлингов, любые суммы, связанные с возмещением имущества Орханов, должны были быть переданы заявителю для доверительного хранения. Заявитель также потребовал, чтобы суммы, присужденные в качестве компенсации судебных расходов и издержек, были переведены на счет организации "Курдский проект по правам человека" в г. Лондоне.

415. Власти государства-ответчика оспорили требования заявителя и утверждали, что, поскольку отсутствовало нарушение Конвенции, справедливая компенсация не должна выплачиваться. Вместе с тем власти государства-ответчика оспорили основания присуждения компенсации, а также лиц, в отношении которых она была заявлена, равно как расчеты заявителя и обоснованность его требований. Власти государства-ответчика требовали, чтобы компенсация была выплачена заявителю в Турции и в турецких лирах. В любом случае власти государства-ответчика утверждали, что семьи Орханов не имеют оснований для обращения в Европейский Суд.

416. Европейский Суд отмечает, что, как было подтверждено представителем заявителя в ходе устных слушаний в Европейском Суде, заявитель подал настоящую жалобу от своего имени, от имен своего сына (Джезайира Орхана) и своих братьев (Селима Орхана и Хасана Орхана). Учитывая данные обстоятельства, Европейский Суд может, если сочтет необходимым, присудить компенсацию в связи с нарушениями Конвенции, жертвами которых стали Орханы, и такая компенсация должна быть передана заявителю в порядке доверительного управления применительно к имуществу Орханов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции", § 174, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции", § 125).

417. Что касается валюты, в которой должна быть выплачена компенсация, и места, куда должен быть переведен платеж, Европейский Суд отмечает, что британские представители заявителя в Европейском Суде прибегли к помощи других британских и турецких лиц и организаций и что на британских представителях лежит ответственность по оплате услуг лиц и организаций, которые им помогали. Следовательно, любая сумма компенсации расходов и издержек может быть выплачена в британских фунтах стерлингов на счет, указанный заявителем. Однако Европейский Суд полагает, что не было приведено ни одной причины, почему присужденная сумма компенсации ущерба не может быть оформлена в британских фунтах стерлингов с последующим переводом в турецкие лиры по курсу на день оплаты, поскольку такая конвертация связана только с одной указанной заявителем проблемой, а именно колебанием курса турецкой лиры.

А. Материальный ущерб

418. Заявитель требовал компенсации материального ущерба, причиненного ему и Орханам. Хотя эти требования превышают присужденные ранее суммы, заявитель полагал, что его требования подкреплены документально, обоснованы и справедливы. Власти государства-ответчика утверждали, что компенсация материального ущерба присуждалась в крайне редких случаях и только на справедливой основе, в разумных пределах, не допуская предположений.

1. Дома, земельные участки и другая собственность

419. От своего имени заявитель требовал 3 191,40 британского фунта стерлингов в качестве компенсации материального ущерба в связи с утратой своего дома (двухэтажного каменного здания, площадью 280 кв. м), урожая (две тонны пшеницы и 500 килограммов чечевицы), многочисленных предметов домашнего обхода (в том числе кровати, холодильника, телевизора, духовки, буфета и кухонной утвари, ковра, текстильных напольных изделий, дивана, стульев, стола, печки, занавесок, одежды, шкафа-витрины, двух полных сундуков "приданого") и скота (10 коров и 25 коз).

420. Заявитель требовал по 3 372 британских фунта стерлингов от имени каждого из Орханов в качестве компенсации материального ущерба. В отношении Селима Орхана была сделана ссылка на уничтожение и утрату его дома, имущества и домашнего скота (35 овец и пять коров). Представленное подробное описание принадлежавшей Хасану Орхану собственности включало его дом (двухэтажное каменное строение площадью 260 кв. м), уничтоженную домашнюю утварь (аналогичную той, что была перечислена заявителем) и домашний скот (пять коров и 20 коз). Не было предоставлено какой-либо информации относительно уничтоженного имущества или собственности Джезайира Орхана.

421. В обоснование своих требований заявитель предоставил заключение Палаты инженеров и архитекторов Турции, в котором были указаны опубликованные данные Министерства общественных работ и жилищного строительства Турции по затратам на восстановление зданий и стоимости домов. Показания заявителя, Аднана Орхана (сына Селима Орхана) и Ахмета Орхана (сына Хасана Орхана) подтверждали данные о площади земельных участков и количестве домашнего скота, находившихся во владении их отцов.

422. Власти государства-ответчика утверждали, что материалы, предоставленные заявителем, были нереалистичными и неполными. Заключение Палаты инженеров и архитекторов Турции, другие справки, в которых были указаны данные о стоимости и доходах от сельскохозяйственных земель и содержания домашнего скота, не были подтверждены документально или осмотром места событий.

423. С одной стороны, Европейский Суд установил, что дома заявителя, Селима и Хасана Орханов были разрушены. Принимая во внимание то время, которое было предоставлено жителям на сбор их имущества, Европейский Суд считает, что значительная часть вещей, находившихся в этих трех домах, была также уничтожена. Следовательно, должна быть присуждена некоторая компенсация. С другой стороны, не было предоставлено доказательств (например, независимых) о размере и характере уничтоженных или утраченных домов, имущества и собственности. Не было предоставлено каких-либо данных относительно того, что случилось с домашним скотом заявителя, Селима и Хасана Орханов. Тем не менее Европейский Суд отметил, что власти государства-ответчика, оспаривая позицию заявителя относительно принадлежавшей собственности и подчеркивая тот факт, что заявитель не предоставил заключения с осмотра места происшествия, сами не предприняли попыток предоставить какое-либо заключение, аналогичное тому, которое было в деле "Билгин против Турции" (Bilgin v. Turkey) (Постановление Европейского Суда от 16 ноября 2000 г., жалоба N 23819/94, § 142, неопубликованное, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу по делу "Дулаш против Турции", § 90).

424. Учитывая данные обстоятельства, оценка Европейского Суда о необходимости присуждения компенсации в силу необходимости должна быть ориентировочной и основываться на принципах справедливости (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции (статья 50)" (Akdivar and Others v. Turkey (Article 50)) от 1 апреля 1998 г., Reports 1998-II, § 18, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции", §§ 106, 108 и 110).

425. Европейский Суд присуждает по 2 500 британских фунтов стерлингов заявителю, Селиму и Хасану Орханам каждому. Однако и поскольку Джезайир Орхан не владел домом в поселении Девебойу и ничто не указывает на то, что у него была собственность, предположительно уничтоженная, Европейский Суд отклоняет требование, предъявленное по данному пункту от имени Джезайира Орхана.

2. Неполученные доходы и утрата будущих доходов

426. Заявитель требовал 42 566 британских фунтов стерлингов от своего имени и по 31 730 британских фунтов стерлингов от имени Селима и Хасана Орханов каждому в связи с утратой доходов от ведения фермерского хозяйства. Утверждалось, что всем троим принадлежали 10 акров орошаемых земель (для овощей) и 15 акров неорошаемых земель (для зерновых культур), заявитель также ссылался на владение садами и участками леса и рощи. В обоснование этих требований были предоставлены справка из Союза сельскохозяйственных рабочих Турции (с указанием годового дохода "с сотки" земли и от занятия животноводством), а также подробные таблицы с подсчетом доходов заявителя, Селима и Хасана Орханов. Были также потребованы 10 318 британских фунтов стерлингов от имени Джезайира Орхана, сумма была приведена из расчета прошлых заработков в размере 8,60 британского фунта в день в течение 200 рабочих дней в году, а также на основании таблицы по заработкам в строительной промышленности, подготовленной Министерством общественных работ.

427. Требование компенсации вследствие утраты будущих доходов Орханов было основано на Актуарных таблицах Огдена (Ogden)* (* Разработанные соответствующим департаментом Правительства Соединенного Королевства таблицы, используемые Европейским Судом для расчета денежного ущерба за случаи гибели или исчезновения (примеч. переводчика).) и на предположении, что указанные лица работали бы до достижения 65 лет. Исходя из этого в связи с утратой будущих доходов были потребованы по 37 018 британских фунтов стерлингов от имени Хасана и Селима Орханов каждому и 39 560 британских фунтов стерлингов от имени Джезайира Орхана.

428. Власти государства-ответчика утверждали, что актуарные расчеты были весьма приблизительны и могли использоваться для злоупотреблений теми, кто стремится к незаконному обогащению. Кроме того, власти государства-ответчика отметили, что не было предоставлено документов, подтверждавших реальные и соответствующие доходы заявителя, что означало, что любая оценка, основанная на их условных цифрах, не будет объективной. Власти государства-ответчика также утверждали, что требуемые заявителем суммы были чрезмерными.

429. Европейский Суд, пояснив, что отсутствуют какие-либо доказательства того, что земля, находившаяся в собственности заявителя, Селима и Хасана Орханов, фактически была отобрана, рассмотрел требования о компенсации из-за утраты земли как требования в связи с утратой дохода (неполученного и будущего) с этой земли.

430. Европейский Суд напоминает, что должна существовать четкая причинно-следственная связь между ущербом, компенсации которого требует заявитель, и нарушением положений Конвенции и что в соответствующем случае это может подразумевать компенсацию в результате утраты заработка (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бербера, Мессеге и Хабардо против Испании" (Barber, Messegu and Jabardo v. Spain) от 6 декабря 1988 г., Series A, N 146, §§ 16-20, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции", § 127, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции", § 112).

431. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что точный расчет сумм, необходимых для полного возмещения (restitutio in integrum* (* Restitutio in integrum (лат.) - восстановление положения, существовавшего до нарушения права, обязанность компенсировать последствия нарушения права таким образом, чтобы восстановить положение, имевшее место до этого нарушения (примеч. переводчика).)) понесенного заявителем материального ущерба, может быть затруднен присущим причиненному нарушением ущербу его неопределенным характером (см. Постановление Европейского Суда по делу "Янг, Джеймс и Вебстер против Соединенного Королевства" (Young, James and Webster v. United Kingdom) (бывшая статья 50) от 13 августа 1981 г., Series A, N 55, § 11). Компенсация может быть присуждена, несмотря на большое количество неопределенных составляющих, учитывающихся при оценке утраты будущего дохода, хотя, чем больше времени проходит, тем более неопределенной становится связь между нарушением и ущербом. Вопрос, который необходимо решить в таких делах, заключается в размере справедливой компенсации в отношении как прошлого, так и будущего материального ущерба, которую необходимо присудить заявителю, и этот вопрос остается на усмотрение Европейского Суда, принимая во внимание то, что он сочтет справедливым (см. Постановление Европейского Суда по делу "Санди Таймс против Соединенного Королевства" (Sunday Times v. United Kingdom) (бывшая статья 50) от 6 ноября 1989 г., Series A, N 38, p. 9, § 15, Постановление Европейского Суда по делу "Ластиг-Прин и Брекетт против Соединенного Королевства" (Lustig-Prean and Beckett v. United Kingdom) (справедливая компенсация), жалобы NN 31417/96 и 32377/96, ECHR 2000, §§ 22-23).

432. Европейский Суд постановил, что Орханы могут считаться погибшими в нарушение статьи 2 Конвенции, что дома заявителя, Селима и Хасана Орханов были уничтожены в нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, а также что их семьи были вынуждены покинуть поселение Девебойу. Учитывая данные обстоятельства, существовала причинно-следственная связь между установленными нарушениями Конвенции и утратой Орханами доходов, которые, по признанию Европейского Суда, использовались на поддержание семей и детей Селима и Хасана Орханов и на семью Джезайира Орхана (семья заявителя). Существует также причинно-следственная связь между установленными нарушениями положений Конвенции и сокращением доходов заявителя.

433. Таким образом, с одной стороны, Европейский Суд принимает во внимание подробные расчеты и доводы заявителя относительно общих сумм, представляющих собой требования компенсации утраченного в прошлом дохода и будущих доходов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Танли против Турции" (Tanli v. Turkey), жалоба N 26129/95, ECHR 2001, § 183, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции", § 127), а, с другой стороны, учитывает отсутствие каких-либо независимых доказательств относительно площади земельных участков, количества домашнего скота и дохода, который получали с них заявитель, Селим и Хасан Орхановы, или реального заработка Джезайира Орхана за соответствующий период времени и текущих заработков заявителя.

434. Основываясь на принципе справедливости (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции", § 201), Европейский Суд присуждает по данному пункту 2 500 британских фунтов стерлингов заявителю, по 5 000 фунтов Селиму и Хасану Орхановым каждому, а также 8 000 фунтов Джезайиру Орхану.

3. Аренда жилья и дополнительные расходы на проживание

435. Что касается ранее понесенных дополнительных расходов на аренду жилья и других расходов на проживание, заявитель также требовал 3 970 британских фунтов стерлингов от своего имени и от имени каждого из его братьев Орханов. Были предоставлены объяснения о том, что сельскохозяйственная продукция и топливо были бесплатными в поселении Девебойу, и также была сделана ссылка на неуточненные размеры дополнительных расходов на образование, электричество, воду и обогрев в г. Диярбакыр. Требования заявителя основывались на стоимости арендного жилья, которую он фактически платил в г. Диярбакыр. В показаниях сыновей Селима и Хасана Орханов отмечалось, что их семьи платили за аренду жилья в г. Диярбакыр по 50 000 000 и 40 000 000 турецких лир в месяц соответственно.

436. В отношении будущих дополнительных расходов заявитель также требовал при условии, что его дом не будет восстановлен и на основании Актуарных таблиц Огдена, 12 900 британских фунтов стерлингов в качестве компенсации расходов на аренду жилья, ссылаясь также на дополнительные расходы на продовольствие и топливо в г. Диярбакыр.

437. Европейский Суд напоминает, что данная жалоба подана заявителем от своего имени и от имени Орханов, в настоящее время признанными погибшими. Следовательно, единственная соответствующая причинно-следственная связь должна быть установлена между предполагаемыми нарушениями Конвенции в отношении Орханов и ущербом, понесенным ими* (* Курсив в тексте оригинала (примеч. редактора).), в связи с этим. Соответственно, поскольку Орханы более не могли зарабатывать, учитывая их предполагаемую смерть (и, следовательно, [оценивая соответствующим образом]* (* Текст в квадратных скобках добавлен при переводе (примеч. переводчика).) компенсацию в связи с утраченным доходом), было бы нелогично признать, что те, кто предположительно мертвы, впоследствии несли или должны были нести дополнительные расходы на аренду жилья или другие расходы на проживание.

438. Вместе с тем Европейский Суд установил, что дом заявителя был уничтожен и он был вынужден покинуть деревню в конце 1994 года в нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд также признал, что у заявителя должны были быть и были определенные хозяйственные расходы в г. Диярбакыр (например, на продовольствие и топливо), такие же или превышающие расходы при жизни в деревне. Следовательно, заявителю необходимо присудить определенную компенсацию в связи с расходами на аренду жилья и другими дополнительными расходами (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции", §§ 113-114). Однако, поскольку не было предоставлено независимого документального подтверждения в отношении оплаты заявителем аренды жилья в г. Диярбакыр или предполагаемых дополнительных хозяйственных расходов, оценка Европейским Судом необходимости присуждения компенсации вынужденно должна быть ориентировочной и основываться на принципах справедливости.

439. Соответственно, заявителю присуждается сумма в размере 2 000 британских фунтов стерлингов по данному пункту.

4. Материальный ущерб в связи с ненадлежащим проведением расследования

440. Заявитель утверждал, что надлежащее проведение расследования позволило бы ему установить ответственных лиц и получить компенсацию в Турции в отношении предполагаемой гибели Орханов и сожжения поселения Девебойу и утверждал, что в этой связи ему был причинен материальный ущерб. Однако Европейский Суд считает, что это равносильно требованию компенсации дважды по одним и тем же основаниям, поскольку Европейский Суд уже присудил компенсацию материального ущерба (и морального вреда, см. ниже) относительно нарушений положений Конвенции, которые связаны с предполагаемой смертью Орханов и уничтожением поселения Девебойу.

B. Моральный вред

441. Во-первых, в том, что касается предполагаемой смерти Орханов, заявитель требовал 40 000 британских фунтов стерлингов от имени каждого из своих братьев и 45 000 британских фунтов стерлингов от своего имени. Во-вторых, он требовал 20 000 фунтов от своего имени и от имени каждого из братьев Орханов, принимая во внимание намеренное уничтожение общины в поселении Девебойу и образа жизни, складывавшегося несколько поколений. В-третьих, он требовал 10 000 британских фунтов стерлингов от своего имени и от имени каждого из братьев Орханов в связи с ненадлежащей реакцией внутригосударственных органов власти на его жалобы.

442. Власти государства-ответчика настаивали на том, что эти требования не только чрезмерные, но и совершенно необоснованные. Подобная сумма не должна быть присуждена, учитывая отсутствие причинно-следственной связи между предполагаемыми нарушениями положений Конвенции и каким-либо ущербом. Требуемые суммы были завышены и не учитывали экономические условия в Турции и привели бы к необоснованному обогащению.

443. Европейский Суд установил, что предполагаемая смерть Орханов во время нахождения под стражей стала причиной нарушения статей 2, 5 и 13 Конвенции в отношении Орханов. Европейский Суд считает, что им должна быть присуждена компенсация, учитывая тяжесть установленных нарушений. Следовательно, Европейский Суд присуждает Селиму, Хасану и Джезайиру Орхановым по 12 400 евро каждому. Более того, предполагаемая смерть Орханов и реакция властей на их розыск заявителем являлись нарушением статей 3 и 13 Конвенции в отношении заявителя. Европейский Суд считает, что присуждение ему компенсации также явно обосновано. Следовательно, Европейский Суд присуждает заявителю сумму в размере 6 200 евро.

444. В заключение Европейский Суд пришел к выводу, что уничтожение поселения Девебойу являлось серьезным нарушением статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, взятых отдельно и в совокупности со статьей 13 Конвенции, в отношении заявителя, Селима и Хасана Орханов, и грубым нарушением статьи 8 Конвенции, взятой как отдельно, так и в совокупности со статьей 13 Конвенции, в отношении Джезайира Орхана.

445. Европейский Суд присуждает заявителю 6 200 евро, Селиму и Хасану Орхановым по 4 400 евро каждому, а также 2 500 евро - Джезайиру Орхану.

С. Перечень сумм компенсации материального ущерба и морального вреда

446. Следовательно, следующие суммы присуждаются в качестве справедливой компенсации причиненного материального ущерба и морального вреда, все суммы должны быть переведены в турецкие лиры по курсу, установленному на день выплаты:

1) заявителю 7 000 британских фунтов стерлингов (в качестве компенсации материального ущерба) и 12 400 евро (в качестве компенсации морального вреда);

2) в отношении Селима Орхана 7 500 британских фунтов стерлингов (в качестве компенсации материального ущерба) и 16 800 евро (в качестве компенсации морального вреда), подлежащие передаче заявителю в порядке доверительного управления;

3) в отношении Хасана Орхана 7 500 британских фунтов стерлингов (в качестве компенсации материального ущерба) и 16 800 евро (в качестве компенсации морального вреда), подлежащие передаче заявителю в порядке доверительного управления; и

4) в отношении Джезайира Орхана 8 000 британских фунтов стерлингов (в качестве компенсации материального ущерба) и 14 900 евро (в качестве компенсации морального вреда), подлежащие передаче заявителю в порядке доверительного управления.

D. Убытки, присуждаемые в порядке наказания, и увеличенная сумма убытков

447. Заявитель также утверждал от своего имени и от имени своих братьев, что нарушение статей 14, 18, 34 и 38 Конвенции и подразумеваемая этим недобросовестность означают, что его компенсация должна быть "увеличена" на 50%. Данная компенсация послужила бы проявлением неодобрения в адрес государства и наказанием за особо предосудительное поведение представителей государства. Хотя заявитель признал, что ранее Европейский Суд отказывался увеличить сумму убытков, он считал, что Европейский Суд не привел доводов в пользу своей позиции, что не было международного прецендента в этом отношении и присуждение такой компенсации было бы единственным способом для достижения целей Конвенции. Власти государства-ответчика оспорили данное утверждение.

448. Европейский Суд отмечает, что он неоднократно, в том числе недавно и в Большой Палате, отклонял требования заявителей о присуждении убытков в порядке наказания и штрафов (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кэйбл и другие против Соединенного Королевства" (Cable and Others v. United Kingdom) от 18 февраля 1999 г., жалобы NN 24436/94 и другие, § 30, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селчук и Аскер против Турции", § 119, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ластиг-Прин и Бекетт против Соединенного Королевства", §§ 22-23).

449. Следовательно, Европейский Суд отклоняет данное требование.

E. Обязательства по восстановлению поселения Девебойу и проведению расследования в связи с предполагаемой смертью орханов

450. Заявитель также утверждал, что Европейский Суд должен обязать государство-ответчика восстановить дома и деревню Чалаян таким же образом, которым он обязал государства вернуть соответствующую собственность в других делах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Папамихалопулос и другие против Греции" (Papamichalopoulos and Others v. Greece) (статья 50) от 31 октября 1995 г., Series A, N 330-B, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии" (Brumarescu v. Romania) (справедливая компенсация), жалоба N 28342/95, ECHR 2001). Вместе с данным утверждением заявитель призвал Европейский Суд установить для Комитета министров Совета Европы, что отсутствуют доказательства, позволяющие предположить, что было бы невозможно восстановить деревню, а для заявителя и выживших родственников - вернуться в свои дома. Заявитель также просил Европейский Суд потребовать проведения серьезного расследования для установления судьбы Орханов.

451. Европейский Суд напоминает, что решение, в котором было установлено нарушение Конвенции, накладывает на власти государства-ответчика правовое обязательство принять меры для прекращения данного нарушения и возместить его последствия таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, положение, существовавшее до этого нарушения (restitutio in integrum). Однако в том случае, если restitution in integrum на практике невозможно, власти государства-ответчика свободны выбирать средства, с помощью которых они будут исполнять постановление, в котором Европейский Суд установил нарушение Конвенции, и Европейский Суд не будет выносить приказов об исполнении постановлений и делать пояснительные заявления в этой связи. В данном отношении надзор за исполнением постановлений Европейского Суда возлагается на Комитет министров Совета Европы, действующий в соответствии со статьей 54 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Папамихалопулос и другие против Греции", § 34, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (статья 50), § 47, а в отношении приказов об исполнении постановлений - Постановление Европейского Суда по делу "Толстой Милославский против Соединенного Королевства" (Tolstoy Miloslavsky v. United Kingdom) от 13 июля 1995 г., Series A, N 316-B, §§ 69-72).

F. Судебные расходы и издержки

452. В заключение заявитель требовал, ссылаясь на таблицы и счета, 40 800,52 британского фунта стерлингов в качестве компенсации судебных расходов и издержек (без учета налога на добавленную стоимость в отношении британской части судебных издержек), которые распределены следующим образом:

- 14 500 британских фунтов стерлингов за правовую работу барристера (адвоката высшего ранга) (приблизительно 140 часов);

- 13 630 британских фунтов стерлингов для организации "Курдский проект по правам человека", которые включают 9 116 британских фунтов стерлингов за правовую работу (приблизительно 90 часов), 415 британских фунтов стерлингов за административные расходы, 1 529 британских фунтов стерлингов за услуги переводчика, 916,68 британских фунтов стерлингов на расходы, связанные с посещением слушаний с участием делегатов, и 933,84 британских фунтов стерлингов на расходы, связанные с участием в слушаниях в г. Страсбурге;

- 12 940 турецких лир за услуги турецких адвокатов, включая 12 030 британских фунтов стерлингов судебных расходов (приблизительно 200 часов работы).

453. Заявитель утверждал: почасовые ставки являются обоснованными, у него есть право на помощь иностранных юристов и помогавшим им юристов Турции, ненадлежащее проведение внутригосударственного расследования усложнило и затянуло правовую работу, разделение труда между юристами было эффективным и участие организации "Курдский проект по правам человека" было необходимо, inter alia, при проведении консультаций между британскими и турецкими представителями для перевода документов, контактов с заявителем и материально-технической и административной поддержек во время получения показаний в г. Анкаре в октябре 1999 года.

454. Власти государства-ответчика утверждали, что в то время как могут быть возмещены только те расходы и издержки, которые были понесены в действительности, не было получено каких-либо приемлемых документов или счетов с указанным налоговым номером. Кроме того, расходы и издержки были завышены, и не все они были понесены в действительности. В частности, власти государства-ответчика возражали против любой компенсации расходов и издержек, связанных с организацией "Курдский проект по правам человека".

455. Европейский Суд отмечает, что только необходимые и понесенные в действительности судебные расходы и издержки могут быть компенсированы в соответствии со статьей 41 Конвенции. Европейский Суд напоминает, что данное дело связано со сложными вопросами факта и права, требующими подробного рассмотрения, получения показаний у свидетелей в г. Анкаре и устного слушания в Европейском Суде. Тем не менее Европейский Суд считает чрезмерным общее количество часов правовой работы (более 430) британских и турецких юристов, стоимость которых заявитель требовал возместить, и полагает, что не было доказано, что данные судебные расходы были разумными и понесенными по необходимости.

Европейский Суд также считает разумными и необходимыми расходы британских и турецких юристов заявителя в связи с переводом документов и административной поддержкой, в связи с представительством перед делегатами (один турецкий юрист и один британский юрист) и представительством в Европейском Суде на устном слушании (двое британских юристов).

456. Следовательно, Европейский Суд присуждает 29 000 британских фунтов стерлингов, за исключением любого налога на добавленную стоимость, который может быть взыскан, за вычетом 2 455,29 евро, которые были получены в качестве правовой помощи от Совета Европы, конечная сумма в британских фунтах стерлингов подлежит зачислению на банковский счет в Соединенном Королевстве, указанный заявителем.

G. Процентная ставка при просрочке платежей

457. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из годовой ставки в размере 7,25% в отношении сумм, присужденных в евро, и годовой ставки в размере 7,5% в отношении сумм, присужденных в британских фунтах стерлингов.

На основании изложенного Суд:

1) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Селима, Хасана и Джезайира Орханов;

2) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителя;

3) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Селима, Хасана и Джезайира Орханов;

4) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении заявителя, Селима и Хасана Орханов;

5) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в отношении Джезайира Орхана;

6) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в совокупности со статьями 2, 3, 5 и 8 Конвенции, а также статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении заявителя, Селима, Хасана и Джезайира Орханов;

7) постановил единогласно, что отсутствует необходимость рассматривать жалобы согласно статье 14 Конвенции;

8) постановил единогласно, что отсутствует необходимость рассматривать жалобы согласно статье 18 Конвенции;

9) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место несоблюдение статьи 34 Конвенции;

10) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что:

государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в турецкие лиры по курсу, установленному на день оплаты:

(a) 7 000 британских фунтов стерлингов (семь тысяч британских фунтов стерлингов) в качестве компенсации материального ущерба и 12 400 евро (двенадцать тысяч четыреста евро) в качестве компенсации морального вреда в отношении заявителя;

(b) по 7 500 британских фунтов стерлингов (семь тысяч пятьсот британских фунтов стерлингов) в отношении Селима и Хасана Орханов в качестве компенсации материального ущерба и по 16 800 евро (шестнадцать тысяч восемьсот евро) в отношении Селима и Хасана Орханов в качестве компенсации морального вреда, данные суммы должны быть переданы заявителю в порядке доверительного управления;

(c) 8 000 британских фунтов стерлингов (восемь тысяч британских фунтов стерлингов) в качестве компенсации материального ущерба и 14 900 евро (четырнадцать тысяч девятьсот евро) в качестве компенсации морального вреда в отношении Джезайира Орхана, данные суммы должны быть переданы заявителю в порядке доверительного управления;

(d) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные сумму должен начисляться простой процент в размере годовой ставки, которая указана выше в § 457 настоящего Постановления;

11) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что:

(а) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу перевести на банковский счет в Соединенном Королевстве, указанный заявителем, следующие суммы в качестве компенсации судебных расходов и издержек: 29 000 британских фунтов стерлингов (двадцать девять тысяч британских фунтов стерлингов), за исключением любого налога на добавленную стоимость, который может быть взыскан с этой суммы, и 2 455,29 евро (две тысячи четыреста пятьдесят пять евро и двадцать девять евроцентов), подлежащие переводу в британские фунты стерлинги по курсу, установленному на день оплаты* (* Так в тексте оригинала (примеч. переводчика).)), полученных в качестве правовой помощи от Совета Европы;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанную сумму должны начисляться простые проценты в размере годовых ставок, указанных в § 457 настоящего Постановления;

12) отклонил единогласно оставшиеся требования заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 18 июня 2002 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Майкл О'Бойл Секретарь Секции Суда

Элизабет Пальм Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагается несовпадающее мнение судьи Фэйяза Гюльчюклю.

Несовпадающее мнение судьи Фэйяза Гюльчюклю
(перевод)

К моему большому сожалению, я не могу согласиться с некоторыми выводами большинства судей, которые непосредственно касаются существа дела.

I. Установление фактов и процессуальных мер

1. В параграфе 266 и последующих настоящего Постановления большинство судей подвергли критике, и я с сожалением должен отметить, в выражениях, как правило, не используемых Европейским Судом, отношение и поведение властей государства-ответчика в то время, когда конвенционные органы снимали показания по делу, и продолжили тем, что сделали на этом основании правовые выводы, касавшиеся существа дела. По мнению большинства судей, власти государства-ответчика не отреагировали так, как они должны были, то есть в надлежащей форме и в соответствии с пожеланиями конвенционных органов на неоднократные их запросы о предоставлении им документов, информации, обеспечении явки свидетелей и тому подобного. Например, власти государства-ответчика не предоставили полных, подробных материалов о проведении рассматриваемых военных операций с целью обеспечения состязательности процесса при рассмотрении данного дела. По мнению большинства судей, такое отношение было равносильно "признанию вины" и в то же время являлось обоснованием утверждений заявителя.

2. Во-первых, данное дело касалось необходимости противостоять широкомасштабному и бурному всплеску терроризма (как было отмечено самим большинством судей), а во многих делах подобного рода очень немногое можно предусмотреть заранее. Почти всё импровизируется в последнюю минуту в соответствии с требованиями сложившейся на тот момент ситуации и военной необходимостью, как правило, включающей "вопросы безопасности" и "военные тайны". Поэтому настоящее дело не является обычным и банальным. Не было "тщательно подготовленного сражения", проводившегося согласно заранее разработанному плану, подкрепленному "документальными доказательствами на каждый случай".

В ходе открытого слушания по делу уполномоченный ясно заявил, что власти государства-ответчика добровольно предоставили для рассмотрения конвенционными органами все находившиеся в их распоряжении доказательства и что, если что-то было утрачено, то это произошло в связи с трудностями, присущими такому виду дел, а также из-за длительного периода времени, который прошел с момента рассматриваемых событий.

Соответственно, уверены ли большинство судей в том, что власти государства-ответчика скрыли определенные факты по делу, которые могли быть истолкованы не в его пользу, и, таким образом, препятствовали установлению истины по делу?

Следовательно, я не могу согласиться с мнением большинства относительно установления фактов, с их толкованием и сделанными на их основе выводами.

II. Применение статьи 2 Конвенции

3. В параграфе 310 настоящего Постановления большинство судей пришли к следующему выводу о судьбе Орханов после того, как их видели в поселении Гюмюшсуйу: "По мнению Европейского Суда, не представляется возможным установить в соответствии с предусмотренным стандартом доказывания, где Орханов содержали под стражей после того, как их видели в поселении Гюмюшсуйу в сопровождении сотрудников сил безопасности". Это является гипотезой и необоснованным предположением со стороны большинства. Если изучить предыдущие параграфы, посвященные установлению фактов по делу, с вниманием, как они того заслуживают, в них не найдется ничего, что служило бы подтверждением данного вывода. Когда большинство говорит "не представляется возможным установить... где* (* Здесь и далее подчеркивание в тексте оригинала (примеч. редактора).) Орханов содержали под стражей после того, как их видели в поселении Гюмюшсуйу в сопровождении сотрудников сил безопасности", (выделено мною. - Ф.Г.), они необоснованно предполагают, что Орханов продолжали содержать под стражей впоследствии. Вопрос, требующий ответа, заключается не в том, где их содержали под стражей, а содержали ли их под стражей после того, как их видели в сопровождении сотрудников сил безопасности в поселении Гюмюшсуйу.

4. Противоречие между "оценкой Европейским Судом доводов и доказательств сторон" и выводом, к которому он пришел в вышеупомянутом § 310, является очевидным. Истина заключается в том, что "не представляется возможным установить в соответствии с предусмотренным стандартом доказывания, что произошло с Орханами после того, как их видели в Гюмюшсуйу". Действительно, это подтверждается изложенным в § 316 настоящего Постановления мнением самого большинства судей о том, что "остается фактом, что единственным подтверждением того, что Орханы фактически содержались под стражей в жандармериях городов Кулп или Лидже или в школе-интернате г. Лидже, являются показания с чужих слов. Европейский Суд не получил дополнительной информации об [Эсрефе]... Это косвенное доказательство, несмотря на сильные сомнения, которое оно вызывает, является недостаточным для того, чтобы Европейский Суд мог сделать вне всяких разумных сомнений вывод о том, что Орханов содержали под стражей в вышеуказанных жандармериях или военном подразделении..." (выделено мною. - Ф.Г.).

5. Если не было установлено, что Орханов содержали под стражей жандармы после того, как их видели последний раз в сопровождении солдат, как можно утверждать - что сделало большинство судей - что единственным предположением может быть то, что они умерли, когда сотрудники сил безопасности содержали их под стражей без последующего признания этого факта, и, таким образом, делать вывод о наличии нарушения статьи 2 Конвенции. По моему мнению, рассуждения подобного рода лишены элементарной логики, поэтому я не могу с ними согласиться.

6. В итоге данное дело связано не с чем иным, как с исчезновением, которое впоследствии не было признано, и к нему применима только статья 5 Конвенции согласно Постановлению Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., а не статья 2 Конвенции, как считает большинство. В Постановлении Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurta v. Turkey) от 13 июня 2000 г. Европейский Суд ошибочно применил статью 2 Конвенции на основании ряда предполагаемых различий между этим делом и делом "Курт против Турции" (таким образом, чтобы не быть обвиненным в отмене прецедента, четко установленного Постановлением Европейского Суда по делу "Курт против Турции") и введя понятие так называемой презумпции смерти. Дело Орхана аналогично делу "Курт против Турции", так же как и делу "Тимурташ против Турции" и делу "Акдениз и другие против Турции" (Akdeniz and Others v. Turkey). Хотя люди и места событий были другими, суть дела являлась той же. В целях применения статьи 2 Конвенции недостаточно одной лишь презумпции, которая рассматривается всего лишь предположением. Пока смерть указанного лица не доказана вне всяких разумных сомнений, как в настоящем деле, действует статья 5 Конвенции. В связи с этим я ссылаюсь на мое подробное несовпадающее мнение в вышеупомянутом Постановлении Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" и ограничусь здесь ссылками только на §§ 108 и 109 Постановления Европейского Суда по делу "Курт против Турции":

"С учетом изложенного необходимо отметить, что дело заявительницы целиком основывается на предположениях, сделанных на основании обстоятельств первоначального задержания ее сына, подкрепленных более общим анализом предположительно поддерживаемой в государстве-ответчике практики исчезновения людей, связанной с жестоким обращением с задержанными и случаями лишения задержанных жизни без приговора суда. Со своей стороны Европейский Суд считает, что эти доводы не являются сами по себе достаточными, чтобы восполнить отсутствие более веских доказательств того, что сын заявительницы действительно был лишен жизни, когда находился под стражей...

Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что утверждение заявительницы о том, что государство-ответчик не выполнило своих обязательств по защите жизни ее сына в указанных обстоятельствах, должно быть рассмотрено с точки зрения статьи 5 Конвенции".

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителя

7. В деле "Курт против Турции" Европейский Суд постановил, что в случаях непризнанных исчезновения людей безразличное отношение к жалобам заявителя, проявленное внутригосударственными властями, уполномоченными провести эффективное расследование, может при определенных обстоятельствах (см. также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции" (Cakici v. Turkey) от 7 июля 1999 г.) являться нарушением статьи 3 Конвенции в отношении заявителя, но без установления общего принципиального подхода к данному вопросу. Однако в недавнем Постановлении Европейского Суда по делу "Акдениз против Турции" (Akdeniz v. Turkey), которое практически аналогично делу Орхана (см. Постановление Европейского Суда от 31 мая 2001 г., § 102), Европейский Суд, не установив особых обстоятельств, постановил, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителей. Также и в настоящем деле, внутригосударственные органы власти, ответственные за расследование дела, не были настолько безразличны к жалобам заявителя, чтобы в отношении него можно было бы установить нарушение статьи 3 Конвенции.

IV. Что касается нарушения статьи 13 Конвенции

8. Я считаю, что в случае, когда Европейский Суд устанавливает нарушение процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции, что сделало большинство судей в настоящем деле, не возникает отдельного вопроса согласно статье 13 Конвенции, поскольку установление нарушения статьи 2 Конвенции подразумевает тот факт, что после инцидента не было ни эффективного расследования, ни процедуры предоставления возмещения. Для более подробного разбора данного вопроса я ссылаюсь на свое несовпадающее мнение в Постановлениях Европейского Суда по делам "Эрги против Турции" (Ergi v. Turkey), "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey) и "Таш против Турции" (Tas v. Turkey). Аналогичное обоснование должно применяться в отношении предполагаемого нарушения статьи 13 Конвенции в совокупности со статьями 3, 5 и 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, помимо вопроса об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

V. Применение статьи 41 Конвенции

9. Вышеизложенные рассуждения освобождают меня от рассмотрения применения статьи 41 Конвенции согласно ее различным аспектам. Однако я должен отметить, что данная часть Постановления далека от того, чтобы быть ясной и убедительной, и противоречит правовой логике. Некоторым людям, и заявитель один из них, присуждаются суммы по нескольким различным пунктам в связи с одними и теми же фактическими обстоятельствами в отношении их неженатых сыновей, которые "признаны предположительно погибшими".

10. Я также возражаю против выплат организации "Курдский проект по правам человека", находящейся в г. Лондоне, в отношении судебных расходов и издержек, связанных с их помощью в данном деле.

Кроме расходов на услуги переводчика, Европейский Суд до настоящего времени всегда отказывал в удовлетворении этих постоянно повторяющихся требований (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции", § 180, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey) от 27 июня 2000 г., § 143, Постановление Больщой Палаты Европейского Суда по делу "Ильхан против Турции" (Ilhan v. Turkey) от 27 июня 2000 г., § 116, Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции" (Cicek v. Turkey) от 27 февраля 2001 г., § 209, Постановление Европейского Суда по делу "Берктай против Турции" (Berktay v. Turkey) от 1 марта 2001 г., § 219, Постановление Европейского Суда по делу "Шарлы против Турции" (arl v. Turkey) от 21 мая 2001 г.,  93, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Таш против Турции", § 106, Постановление Европейского Суда по делу "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey) от 10 октября 2000 г., § 109, Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey) от 10 июля 2001 г., § 448). Обосновывая причины отказа, Европейский Суд ограничивался заявлением либо о том, что ему не были предоставлены подробности того, "в какой степени данная организация была вовлечена в подготовку дела" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу Курт против Турции"), либо что он не убежден в том, что "расходы, заявленные в отношении организации "Курдский проект по правам человека" [были] понесены по необходимости" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции"). Частичные объяснения по данному вопросу были действительно весьма уклончивыми. Европейский Суд должен был быть более требовательным по данному вопросу, так как осознавал, что организация, работающая в области прав человека, должна была оказывать свою помощь бесплатно. Кроме расходов на оплату услуг переводчика, расходы, понесенные данной организацией, не должны были включаться в общие судебные расходы, поскольку, таким образом, организация "Курдский проект по правам человека" признавалась стороной по делу. Отсюда следует, что Европейский Суд должен был открыто и недвусмысленно отклонить любое требование о возмещении расходов в отношении организации "Курдский проект по правам человека".