Частичное решение Европейского Суда по правам человека от 2 марта 2006 г. по вопросу приемлемости жалобы N 1606/02 "Сергей Юрьевич Попов (Sergey Yuryevich Popov) и Вадим Геннадиевич Воробьев (Vadim Gennadyevich Vorobyev) против Российской Федерации" (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

"Сергей Юрьевич Попов (Sergey Yuryevich Popov) и Вадим Геннадиевич Воробьев
(Vadim Gennadyevich Vorobyev) против Российской Федерации"
(Жалоба N 1606/02)

Частичное решение по вопросу приемлемости*

(* По данной жалобе Европейский Суд по правам человека принял решение коммуницировать дело властям РФ, предложив представить доводы по вопросу приемлемости и существу жалобы. По результатам рассмотрения доводов сторон Европейский Суд по правам человека вынесет постановление по существу дела (прим. переводчика).)

Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая 2 марта 2006 г. Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

С. Ботучаровой,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С.Е. Йебенса, судей,

а также С. Кесады, Заместителя Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание жалобу, поданную 11 июля 2001 г.,

посовещавшись, принял следующее решение:

Факты

Заявители, Попов Сергей Юрьевич и Воробьев Вадим Геннадиевич - граждане Российской Федерации, 1964 и 1963 годов рождения соответственно, проживают в г. Владивостоке. В Европейском Суде интересы заявителей представляет Золотарь Татьяна, адвокат, практикующая в г. Владивостоке.

А. Обстоятельства дела

Весной 1999 г. первый заявитель - сотрудник органов внутренних дел - и второй заявитель - бывший сотрудник органов внутренних дел - были избраны соответственно председателем и заместителем председателя профсоюза работников правоохранительных органов г. Владивостока.

1. Предварительное расследование

(а) События, предшествовавшие задержанию заявителей

28 октября 1999 г. сотрудники управления внутренних дел Приморского края и Федеральной службы безопасности Российской Федерации* (* Здесь и далее, по всей видимости, имеется в виду Управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Приморскому краю (прим. переводчика).) обнаружили два взрывных устройства и патроны по месту жительства третьего лица К. По данному факту было возбуждено уголовное дело на основании пункта 1 статьи 222 Уголовного кодекса Российской Федерации ("незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств").

6 декабря 1999 г. сотрудники Федеральной службы безопасности Российской Федерации допросили М., подозреваемого по делу, который в своих показаниях возложил вину на заявителей.

11 января 2000 г. председатель Приморского краевого суда санкционировал изъятие распечаток пейджинговых сообщений заявителей.

(b) Задержание заявителей и содержание их под стражей с 14 по 24 января 2000 г.

14 января 2000 г. заявители были задержаны в соответствии со статьей 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Расследующий дело следователь составил протоколы задержания стандартной формы, содержащие напечатанный перечень допустимых оснований и причин задержания на основании статьи 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Следователь сослался на часть 1 статьи 222 Уголовного кодекса Российской Федерации и указал имена и личные данные заявителей, не внеся в перечень каких-либо определенных оснований или причин их задержания. Первый заявитель сделал запись в протоколе задержания, в которой отрицал свою причастность к совершению каких-либо преступлений. Второй заявитель отметил, что ему были неясны причины его задержания, и что у него не было намерения скрыться от следствия и суда или каким-либо образом помешать следствию. По всей видимости* (* Так в тексте (прим. переводчика)), ни первый, ни второй заявители не обжаловали действия следователя в суд.

В тот же день следователь провел допрос заявителей, которые воспользовались своим правом хранить молчание. После этого они были взяты под стражу.

15 января 2000 г. следователь сообщил прокурору Приморского края о задержании первого заявителя, ссылаясь на показания некоторых очевидцев как на основание задержания первого заявителя. Видимо* (* Так в тексте (прим. переводчика)), прокурор Приморского края не был проинформирован относительно задержания второго заявителя.

17 января 2000 г. прокурор Приморского края вынес постановление об аресте заявителей* (* Так в тексте (прим. переводчика)). Заявители, вероятно* (* Так в тексте (прим. переводчика)), данное постановление не обжаловали.

24 января 2000 г. заявителям было предъявлено формальное обвинение в приобретении, хранении и перевозке взрывных устройств, а также в заведомо ложном доносе на К. о совершении им преступления с искусственным созданием доказательств обвинения. В тот же день заявители были доставлены в следственный изолятор ИЗ-20/1 г. Владивостока.

(с) Обыски

14 января 2000 г., приблизительно в 9 часов, сотрудники милиции произвели обыск по месту жительства первого заявителя в присутствии двоих понятых. Обыск был произведен на основании постановления следователя по делу, но без санкции прокурора Приморского края. В тот же день следователь сообщил прокурору Приморского края о том, что санкция последнего не была получена вследствие того, что обыск производился рано утром.

14 января 2000 г., между 11.00 и 11.30, сотрудники милиции произвели обыск по месту жительства второго заявителя в присутствии двоих понятых. Обыск производился на основании постановления следователя и не был санкционирован прокурором Приморского края. Каких-либо обоснований отсутствия санкции прокурора представлено не было.

В тот же день, между 19.00 и 20.30, был произведен обыск машины второго заявителя, санкции на который, по всей видимости* (* Так в тексте (прим. переводчика)), выдано не было. Следователь составил протокол осмотра места происшествия, в котором были отражены результаты обыска.

15 января 2000 г* (* В материалах дела имеется ссылка на протокол обыска в гараже первого заявителя от 14 января 2000 г. (прим. переводчика).), между 15.00 и 15.30, был произведен обыск гаража первого заявителя в присутствии двоих понятых. Обыск производился на основании постановления следователя и не был санкционирован прокурором Приморского края. В тот же день следователь сообщил прокурору Приморского края, что обыск был произведен без санкции последнего по причине необходимости безотлагательного проведения обыска и поскольку 15 января 2000 г. было субботой* (* Так в тексте (прим. переводчика).).

Далее 15 января 2000 г., между 15.30 и 16.00* (* Так в тексте (прим. переводчика).), сотрудники милиции произвели обыск в служебном кабинете первого заявителя. При обыске присутствовали двое понятых и первый заявитель. Обыск производился на основании постановления следователя и не был санкционирован прокурором Приморского края. Каких-либо обоснований отсутствия санкции прокурора представлено не было.

16 января 2000 г., между 10.20 и 12.00, был произведен обыск в другом служебном кабинете, где раньше работал первый заявитель. При обыске присутствовали двое понятых. Обыск производился на основании постановления следователя и не был санкционирован прокурором Приморского края. В тот же день следователь сообщил прокурору Приморского края, что обыск был произведен без санкции последнего по причине необходимости безотлагательного проведения обыска и поскольку 16 января 2000 г. было воскресеньем.

17 января 2000 г., между 11.30 и 12.00, сотрудники милиции произвели обыск в гараже первого заявителя. Этот обыск также не был санкционирован прокурором Приморского края. В своей объяснительной записке прокурору Приморского края следователь вновь сослался на причину необходимости безотлагательного проведения обыска, без каких-либо дополнительных объяснений.

По всей видимости* (* Так в тексте (прим. переводчика).), заявители не обжаловали в суд законность данных обысков.

(d) Содержание заявителей под стражей в период с 25 января 2000 г. по 20 февраля 2001 г.

28 апреля 2000 г. Ленинский районный суд г. Владивостока рассмотрел ходатайство первого заявителя об освобождении его до суда. Во время рассмотрения данного ходатайства адвокат первого заявителя утверждал, что первый заявитель не представлял опасности для общества, имел хорошие профессиональные рекомендации и семейные обязательства. Кроме того, следствие было практически завершено, доказательства были собраны, следовательно, первый заявитель не мог помешать следствию или скрыться. Не приняв во внимание эти доводы, Ленинский районный суд г. Владивостока отклонил данное ходатайство, сославшись на тяжесть обвинения и характеристику личности первого заявителя. Данное решение не было обжаловано первым заявителем.

13 июня 2000 г. следствие было завершено, и дело было направлено на рассмотрение во Фрунзенский районный суд г. Владивостока.

15 июня 2000 г. первый заявитель подал жалобу в прокуратуру г. Владивостока. Он утверждал, что обыски в его квартире и служебном кабинете были произведены в нарушение законодательства Российской Федерации, и ходатайствовал о прекращении его уголовного преследования. По всей видимости* (* Так в тексте (прим. переводчика).), его жалоба осталась без ответа.

29 октября 2000 г. первый заявитель обжаловал во Фрунзенский районный суд г. Владивостока условия его содержания под стражей и различные процессуальные нарушения, имевшие место в ходе следствия. Первый заявитель также отметил, что не скрылся бы от следствия и суда, если бы находился на свободе, и ходатайствовал о вынесении Фрунзенским районным судом г. Владивостока постановления о его освобождении до суда. По всей видимости* (* Так в тексте (прим. переводчика).), Фрунзенский районный суд г. Владивостока оставил данное ходатайство без рассмотрения.

В письмах от 10 ноября 2000 г. первый заявитель обратился к Генеральному прокурору Российской Федерации и к Президенту Российской Федерации, обжалуя длительность его предварительного заключения и допущенные в ходе следствия нарушения, однако его обращения не принесли результата.

16 ноября и 12 декабря 2000 г., 23 января и 20 февраля 2001 г. второй заявитель обращался во Фрунзенский районный суд г. Владивостока с ходатайством об освобождении его и избрании в отношении его другой меры пресечения. Он обжаловал длительность своего предварительного содержания и ссылался на плохое состояние здоровья, положительные профессиональные рекомендации, награды и семейные обязательства. В соответствии с утверждениями второго заявителя он не получил ответа на свои запросы.

3 января 2001 г. второй заявитель подал жалобу во Фрунзенский районный суд г. Владивостока, ходатайствуя о своем освобождении ввиду плохого состояния здоровья. Письмом от 12 января 2001 г. Фрунзенский районный суд г. Владивостока сообщил второму заявителю о том, что "оснований для изменения ему меры пресечения не усматривалось".

В тот же день первый заявитель обжаловал во Фрунзенский районный суд г. Владивостока неудовлетворительные условия содержания его под стражей. Он также ходатайствовал об освобождении его под залог, но не получил какого-либо ответа.

2. Осуждение заявителей в уголовном порядке и дальнейшее# событий#

20 февраля 2001 г., в первый день судебного разбирательства, председатель Фрунзенского районного суда г. Владивостока удалил из зала суда всю публику, никак не аргументировав своих действий. Председатель Фрунзенского районного суда г. Владивостока также оставил без удовлетворения ходатайство заявителей о проведении аудиозаписи судебного разбирательства.

На судебном разбирательстве один из сотрудников Федеральной службы безопасности Российской Федерации, принимавший участие в производстве предварительного расследования по делу - Я. - указал, что заявители и М., третий обвиняемый по делу заявителей, были знакомы друг с другом и общались, в частности, посредством пейджеров. Я. далее сообщил, что в ходе допроса М. 6 декабря 1999 г. он показал последнему "распечатки пейджинговых сообщений, и последний признал свою вину".

2 марта 2001 г. Фрунзенский районный суд г. Владивостока в составе судьи К. и народных заседателей Г. и Т. признал заявителей и М. виновными. Принимая во внимание тот факт, что заявители имели положительные рекомендации и не были ранее судимы, Фрунзенский районный суд г. Владивостока приговорил их к четырем годам лишения свободы условно. Заявители были освобождены в зале суда.

24 апреля 2001 г. судебная коллегия по уголовным делам Приморского краевого суда оставила без изменения приговор от 2 марта 2001 г. в ходе его кассационного рассмотрения, смягчив, однако, наказание заявителей до трех с половиной лет лишения свободы условно.

В 2001-2002 годах заявители безрезультатно ходатайствовали о пересмотре вынесенного в отношении их приговора в надзорном порядке. В своих ходатайствах заявители обжаловали, inter alia, законность их задержания 14 января 2000 г. и изъятия распечаток их пейджинговых сообщений.

Постановлением от 7 июня 2002 г. Первореченский районный суд г. Владивостока освободил первого заявителя от назначенного условного наказания и снял с него судимость.

6 сентября 2002 г. Ленинский районный суд г. Владивостока вынес аналогичное постановление в отношении второго заявителя.

15 февраля 2005 г. по ходатайству третьего обвиняемого по уголовному делу заявителей судья Верховного Суда Российской Федерации возбудил надзорное производство по делу заявителей на том основании, что в ходе судебного разбирательства двое народных заседателей принимали участие в рассмотрении данного дела в нарушение законодательства Российской Федерации, и, следовательно, состав суда был незаконным.

8 апреля 2005 г. президиум Приморского краевого суда признал указанные доводы обоснованными, отменил в ходе надзорного пересмотра дела приговор от 2 марта 2001 г. и постановление от 24 апреля 2001 г. и направил дело в суд первой инстанции для нового рассмотрения.

Письмом от 15 ноября 2005 г. заявители проинформировали Европейский Суд о том, что в период с мая по октябрь 2005 г. суд первой инстанции провел четыре судебных заседания по их делу. Производство по их делу еще не завершено.

3. Условия содержания под стражей

С 24 января 2000 г. по 2 марта 2001 г. заявители содержались в следственном изоляторе ИЗ-20/1 г. Владивостока.

Заявителей - сотрудника милиции и бывшего сотрудника милиции - содержали в камерах вместе с другими подозреваемыми и осужденными. В камерах, размер которых составлял восемь кв. метров, имелось по четыре койки. В то время как первый заявитель содержался в камере с четырьмя другими лицами, число содержащихся в камере совместно со вторым заявителем достигало шести-семи человек. Так, им приходилось спать по очереди.

Камеры были сырыми; на стенах и потолке была плесень. Из-за отсутствия воздушной вентиляции летом в камерах было жарко, а зимой - чрезвычайно холодно. Воздух был спертым и несвежим. Окна камер были покрыты металлическими решетками с "ресничками", то есть металлическими полосками, покрывающими решетки, которые не позволяли дневному свету проникать в камеры. Камера* (* Так в тексте (прим. переводчика).) освещалась одной лампочкой мощностью 60 ватт. Непредохраненная электропроводка висела на потолке и на стенах. Камера* (* Так в тексте (прим. переводчика).) кишела тараканами, кровососущими насекомыми и мышами, но администрация следственного изолятора ИЗ-20/1 г. Владивостока не предпринимала никаких попыток в целях их истребления, отказываясь даже предоставить хлорид для проведения дезинфекции.

Несмотря на многочисленные просьбы заявителей, им не выдавались постельное белье, посуда и кухонные принадлежности. Им также отказывали в выдаче туалетных принадлежностей: мыла, зубной щетки, набора для бритья, туалетной бумаги, - для поддержания личной гигиены. В соответствии с утверждениями заявителей они имели возможность принимать душ один или два раза в месяц и прогуливаться в течение 50 минут в день. Длительность прогулки иногда сокращалась до 20-30 минут. Несколько раз администрация следственного изолятора ИЗ-20/1 г. Владивостока заставляла заявителей выбирать между принятием душа и прогулкой. Еда была скудной и очень плохого качества.

Заявителям, страдавшим зубной болью и мочекаменной болезнью, не предоставлялось надлежащего лечения на основании "отсутствия специалистов и необходимых медикаментов". В ответ на жалобы первого заявителя на колики, сотрудник медицинской части дал ему лекарство, непригодное для использования, поскольку срок его хранения истек за три года до этого. Когда же второй заявитель пожаловался на острые колики, сотрудник медицинской части отказался сделать ему укол с использованием лекарства и шприца, ранее привезенных родственниками второго заявителя. Сотрудник медицинской части заявил, что он использует шприцы для лечения тяжело больных пациентов, каковых он на тот момент не видел. Лечение зубной боли ограничивалось удалением больного зуба без анестезии.

4. Утверждение заявителей о преследовании их Федеральной службой безопасности Российской Федерации

В соответствии с утверждением первого заявителя 7 марта 2001 г. он обнаружил в своей квартире подслушивающее устройство. Он представил Европейскому Суду фотографии данного устройства.

17 марта 2001 г. первый заявитель встретил в районе своего дома шесть - восемь сотрудников Федеральной службы безопасности Российской Федерации, включая Я. Первый заявитель утверждает, что Я. угрожал ему задержанием и требовал, чтобы он признался в совершении вменяемых ему преступлений в ходе кассационного рассмотрения дела.

18 апреля 2001 г. заявители обратились к прокурору Приморского края, обжалуя преследование их со стороны Федеральной службы безопасности Российской Федерации. В частности, первый заявитель утверждал, что подслушивающее устройство могло быть установлено только сотрудниками Федеральной службы безопасности Российской Федерации в период между 14 и 24 января 2000 г., когда ключи от его квартиры были изъяты следователями. Неясно* (* Так в тексте (прим. переводчика).), получили ли заявители ответ на свою жалобу.

23 апреля 2001 г. первый заявитель подал жалобу в военную прокуратуру Тихоокеанского флота. Он утверждал, что Федеральная служба безопасности Российской Федерации преследовала его и подслушивала его телефонные разговоры. Далее он ссылался на утверждение его соседа, который вскоре после задержания первого заявителя якобы видел, как незнакомый мужчина вошел в квартиру первого заявителя, открыв ее ключом.

20 мая 2001 г. первый заявитель также обжаловал в прокуратуру г. Владивостока законность обысков, произведенных в его квартире и служебном кабинете в январе 2000 г. По всей видимости* (* Так в тексте (прим. переводчика).), данная жалоба осталась без ответа.

В своем письме от 31 мая 2001 г. военная прокуратура Тихоокеанского флота проинформировала первого заявителя о том, что 17 апреля 2001 г. в районе места проживания первого заявителя Федеральная служба безопасности Российской Федерации проводила оперативные действия, не связанные с делом заявителя. Далее в письме указывалось, что после окончания следствия по делу заявителей Федеральная служба безопасности Российской Федерации никаких действий в отношении заявителей не осуществляла. Что касается устройства, якобы найденного первым заявителем в его квартире 7 апреля 2001 г., в письме было указано, что, как может быть установлено из фотографий, представленных первым заявителем, указанное устройство "могло быть подслушивающим". Однако для более точной оценки необходимо было исследовать само устройство, чего первый заявитель сделать не позволил. В письме далее отмечалось, что в инвентаре Приморского отдела Федеральной службы безопасности Российской Федерации таких устройств не имелось.

В письме от 7 июня 2001 г. (ошибочно датированном 7 мая 2001 г.) первый заявитель вновь обжаловал в военную прокуратуру Тихоокеанского флота установление в его квартире подслушивающего устройства и преследование его со стороны Федеральной службы безопасности Российской Федерации. Военная прокуратура Тихоокеанского флота ответила 20 июня 2001 г., что утверждения заявителя уже были рассмотрены и признаны необоснованными.

5. Жалобы первого заявителя на действия должностных лиц

4 февраля 2003 г. первый заявитель подал жалобу во Фрунзенскую районную прокуратуру г. Владивостока, ходатайствуя о возбуждении уголовного дела в отношении следователя, вынесшего постановление о его задержании 14 января 2000 г. Первый заявитель утверждал, что ссылка следователя на показания некоторых очевидцев как на основание его задержания была ложной, поскольку таких очевидцев не было.

Письмом от 12 марта 2003 г. прокуратура Приморского края проинформировала первого заявителя о том, что имелись достаточные основания для его задержания 14 января 2000 г., особенно показания М., подозреваемого по делу, и что действия следователя по делу полностью соответствовали требованиям законодательства Российской Федерации.

20 марта 2003 г. первый заявитель обратился в прокуратуру Приморского края с ходатайством о предоставлении ему доступа к материалам проверки, которая предположительно была проведена в связи с его жалобой от 4 февраля 2003 г.

В своем письме от 21 апреля 2003 г. прокуратура Приморского края указала, что в связи с утверждениями заявителя о нарушениях, имевших место в ходе предварительного расследования, никакого расследования не проводилось, поскольку все материалы его уголовного дела уже были рассмотрены судами в ходе возбужденного в отношении его уголовного производства, которое было завершено.

После этого первый заявитель обратился в Ленинский районный суд г. Владивостока с ходатайством о проведении прокуратурой Приморского края расследования в связи с его жалобой от 4 февраля 2003 г. и вынесении соответствующего процессуального решения.

16 сентября 2003 г. Ленинский районный суд г. Владивостока удовлетворил ходатайство первого заявителя и вынес решение, обязывающее прокуратуру Приморского края провести проверку по жалобе первого заявителя.

5 декабря 2003 г. президиум Приморского краевого суда отменил постановление от 16 сентября 2003 г. в ходе надзорного пересмотра дела и прекратил производство по делу. Президиум Приморского краевого суда отметил, что доводы заявителя, приведенные в его жалобе от 4 февраля 2003 г., уже были рассмотрены и отклонены судами в ходе судебных разбирательств. Кроме того, уголовное обвинение первого заявителя уже было определено, стало окончательным и не могло быть изменено вследствие отказа прокуратуры Приморского края произвести проверку в связи с его жалобой от 4 февраля 2003 г.

B. Относящееся к делу законодательство и судебная практика Российской Федерации

Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, действовавший в рассматриваемый период времени

В соответствии со статьей 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР орган дознания вправе задержать лицо, подозреваемое в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, только при наличии одного из следующих оснований:

1) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения;

2) когда очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо укажут на данное лицо, как на совершившее преступление;

3) когда на подозреваемом или на его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления.

О всяком случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, орган дознания обязан составить протокол с указанием оснований, мотивов, дня и часа, года и месяца, места задержания, объяснений задержанного, времени составления протокола и в течение 24 часов сделать письменное сообщение прокурору. В течение 48 часов с момента получения извещения о произведенном задержании прокурор обязан дать санкцию на заключение под стражу либо освободить задержанного.

Согласно статье 168 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР обыск производится по мотивированному постановлению следователя и только с санкции прокурора. Санкционирование обыска производится прокурором или его заместителем. В случаях, не терпящих отлагательства, обыск может быть произведен без санкции прокурора, но с последующим сообщением прокурору в суточный срок о произведенном обыске.

В соответствии со статьями 218 и 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР жалобы на действия следователя подаются следователю, который обязан в течение 24 часов направить поступившую жалобу соответствующему прокурору. Жалобы на действия и решения прокурора приносятся вышестоящему прокурору. 23 марта 1999 г. Конституционный Суд Российской Федерации признал данные статьи не соответствующими Конституции Российской Федерации, поскольку они исключают возможность судебного обжалования действий и решений органа дознания, следователя или прокурора, связанных с производством обыска, наложением ареста на имущество, приостановлением производства по уголовному делу и продлением срока предварительного расследования. С 23 марта 1999 г. решения следователя или прокурора, касающиеся указанных действий, могут быть обжалованы в суд. В соответствии с постановлением от 23 марта 1999 г. жалобы также могут подаваться непосредственно в суд, минуя надзирающего прокурора.

Статья 220.1 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР предусматривала, что лицо, содержащееся под стражей, его защитник или законный представитель могли принести в суд жалобу на применение органом дознания, следователем, прокурором заключения под стражу в качестве меры пресечения, а равно на продление срока содержания под стражей. 29 сентября 1994 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации постановил, что лицо, задержанное на основании статьи 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, также имело право обжаловать в суд законность и обоснованность его задержания.

Закон "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" (с изменениями и дополнениями, внесенными Федеральным законом от 14 декабря 1995 г.)

Каждый гражданин вправе обратиться с жалобой в суд, если считает, что неправомерными действиями (решениями) государственных органов, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и их объединений, общественных объединений или должностных лиц нарушены его права и свободы.

Гражданин вправе обратиться с жалобой на действия (решения), нарушающие его права и свободы, либо непосредственно в суд, либо к вышестоящему в порядке подчиненности государственному органу, органу местного самоуправления, учреждению, предприятию или объединению, общественному объединению, должностному лицу.

Вышестоящие в порядке подчиненности орган, объединение, должностное лицо обязаны рассмотреть жалобу в месячный срок. Если гражданину в удовлетворении жалобы отказано или он не получил ответа в течение месяца со дня ее подачи, он вправе обратиться с жалобой в суд.

Суть жалобы

1. Ссылаясь на статью 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция), заявители обжалуют неудовлетворительные условия содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-20/1 г. Владивостока.

2. Заявители ссылаются на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, утверждая, что основания их задержания не были указаны в протоколах задержания от 14 января 2000 г., и, следовательно, оно было незаконным. Они далее утверждают, что содержались под стражей в течение 14 месяцев, несмотря на отсутствие каких-либо оснований полагать, что они могут совершить преступление или скрыться от следствия и суда, принимая во внимание тот факт, что у них имелись семейные обязательства, положительные рекомендации с места работы и постоянное место жительства, а также что их ходатайства об освобождении оставались без ответа.

3. Ссылаясь на пункт 1 статьи 6 Конвенции, заявители обжалуют различные процессуальные нарушения, имевшие место в ходе производства по их уголовному делу. Во-первых, заявители обжалуют чрезмерную длительность уголовного производства и, в частности, ссылаются на длительность периода между прекращением предварительного расследования и началом судебного разбирательства. Заявители далее утверждают, что они были лишены права на открытое судебное разбирательство, поскольку председатель Фрунзенского районного суда г. Владивостока запретил проведение аудиозаписи в зале суда и 20 февраля 2001 г. удалил из зала суда всю публику. В этой связи заявители также утверждают, что приговор от 2 марта 2001 г. не был объявлен открыто. Далее заявители ссылаются на предвзятость суда первой инстанции и давление на него со стороны Федеральной службы безопасности Российской Федерации, а также на то, что данный суд толковал представленные доказательства не в пользу заявителей и оставлял без удовлетворения их ходатайства о представлении доказательства в их пользу. В этой связи заявители также утверждают, что суд первой инстанции не мог считаться "законным судом", поскольку, во-первых, председатель данного суда был назначен на свой пост Президентом Российской Федерации, а не избран путем общих выборов, и, во-вторых, двое народных заседателей участвовали в судебном разбирательстве в нарушение внутригосударственного законодательства.

4. Ссылаясь на статью 8 Конвенции, заявители утверждают, что многочисленные обыски в их квартирах в ходе предварительно расследования не были соответствующим образом санкционированы. Далее они заявляют, что, несмотря на то, что судебная санкция на изъятие распечаток их пейджинговых сообщений была получена только 11 января 2000 г., сотрудники Федеральной службы безопасности Российской Федерации имели данную распечатку в своем распоряжении 6 декабря 1999 г. Первый заявитель также обжалует факт обнаружения им подслушивающего устройства в своей квартире и утверждает, что оно было установлено сотрудниками Федеральной службы безопасности Российской Федерации в период между 14 и 25 января 2000 г., поскольку в этот период в квартире никто не проживал, а ключи от нее были изъяты следователями.

5. Заявители ссылаются на статью 11 Конвенции, утверждая, что их уголовное преследование являлось репрессалией за их деятельность в качестве руководителей профсоюза работников правоохранительных органов г. Владивостока. В этой связи заявители также приводят статью 18 Конвенции, поскольку, по их мнению, ограничение их прав имело место в других целях, нежели те, которые предусмотрены Конвенцией.

6. Наконец, заявители утверждают, что в результате многочисленных процессуальных нарушений, имевших место в ходе предварительного расследования, в частности, незаконных обысков, подделки доказательств органами следствия, а также отсутствия правомерных оснований задержания заявителей, были нарушены статьи 1 и 17 Конвенции.

Право

1. Заявители утверждают, что условия их предварительного заключения не соответствовали требованиям статьи 3 Конвенции. Данное положение предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Европейский Суд полагает, что не может, основываясь на материалах дела, принять решение о приемлемости данной жалобы, и, следовательно, в соответствии с подпунктом "b" пункта 2 правила 54 Регламента Европейского Суда необходимо уведомить власти Российской Федерации о данной части жалобы.

2. Ссылаясь на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, заявители обжалуют законность их задержания, отсутствие в протоколах задержания указаний на причины их задержания и отсутствие разумных оснований их задержания. В соответствующих частях статьи 5 Конвенции указано следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...".

Европейскому Суду сначала необходимо выяснить, было ли заявителями соблюдено требование об исчерпании всех внутригосударственных средств правовой защиты, как это предусмотрено в пункте 1 статьи 35 Конвенции.

Европейский Суд отмечает, что не было представлено каких-либо доказательств того, что заявители надлежащим образом обжаловали в суд их задержание 14 января 2000 г. и последующий арест 17 января 2000 г. в ходе производства по их уголовному делу. Далее Европейский Суд отмечает, что в первый раз заявители подняли вопрос о предполагаемой незаконности их задержания 14 января 2000 г. в своих ходатайствах о надзорном пересмотре дела после того, как их приговор был оставлен без изменения при кассационном рассмотрении дела. В этой связи Европейский Суд указывает, что данные ходатайства представляют собой исключительное средство правовой защиты, использование которого зависит от дискреционных полномочий соответствующих должностных лиц, и, следовательно, оно не является эффективным средством правовой защиты, подлежащим исчерпанию, по смыслу пункта 1 статьи 35 Конвенции (см. решение Европейского Суда по делу "Тумилович против Российской Федерации" (Tumilovich v. Russia) от 22 июня 1999 г., жалоба N 47033/99).

Отсюда следует, что данная часть жалобы подлежит отклонению вследствие неисчерпания заявителями внутригосударственных средств правовой защиты в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

3. Не ссылаясь на какие-либо определенные статьи Конвенции, заявители представляют жалобы, касающиеся по своей сути длительности их предварительного заключения и отсутствия судебного контроля в этом отношении. Эти жалобы подлежат рассмотрению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 5 Конвенции, которые предусматривают следующее:

"3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда...

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

Европейский Суд полагает, что принять решение о приемлемости данной части жалобы, основываясь на материалах дела, невозможно, и, следовательно, в соответствии с подпунктом "b" пункта 2 правила 54 Регламента Европейского Суда считает необходимым уведомить власти Российской Федерации о данной части жалобы.

4. Заявители ссылаются на пункт 1 статьи 6 Конвенции, утверждая, что производство по их уголовному делу было необоснованно продолжительным, что они были лишены права на открытое судебное разбирательство и открытое объявление приговора, что суд первой инстанции неверно оценил доказательства и отказался представить доказательства по выбору заявителей, и что состав суда был незаконным вследствие того, что председательствующий судья был назначен на свой пост Президентом Российской Федерации, а не посредством общих выборов, а также того, что двое народных заседателей принимали участие в судебном разбирательстве в нарушение внутригосударственного законодательства. Пункт 1 статьи 6 Конвенции в части, имеющей отношение к делу, предусматривает:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

а) Что касается жалобы на продолжительность производства по уголовному делу заявителей, Европейский Суд отмечает, что подлежащий рассмотрению период времени при определении продолжительности уголовного производства начинается в день "вынесения лицу обвинения" в пределах самостоятельного и реального смысла этого выражения и заканчивается в день окончательного определения обвинения или окончания производства по делу (см. среди прочих источников постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §124, ECHR 2002-VI). Кроме того, принимаются во внимание только те периоды времени, когда дело фактически находилось на рассмотрении суда, таким образом исключая периоды между принятием окончательного и связующих решений и их отменой в ходе исключительного производства по делу (см. решение Европейского Суда по делу "Маркин против Российской Федерации" (Markin v. Russia) от 16 сентября 2004 г., жалоба N 59502/00). Соответственно, в настоящем деле рассмотрению Европейским Судом подлежат только периоды времени с 14 января 2000 г., когда заявители были задержаны, по 24 апреля 2001 г., когда их приговор был оставлен без изменения при кассационном рассмотрении дела, а также - с 8 апреля 2005 г., когда президиум Приморского краевого суда возобновил дело посредством надзорного пересмотра, до настоящего времени.

Европейский Суд далее вновь повторяет, что разумность срока производства по делу должна оцениваться в свете обстоятельств дела и со ссылкой на критерии, установленные практикой Европейского Суда, в частности, на сложность дела, поведение заявителя и компетентных органов и на степень риска заявителя (см. среди прочих источников постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98, §129). Кроме того, только задержки по вине государства могут привести к решению о несоответствии требованию о "разумном сроке" (см. постановление Европейского Суда по делу "Педерсен и Баадсгаард против Дании" (Pedersen and Baadsgaard v. Denmark) от 19 июня 2003 г., жалоба N 49017/99, §44).

В настоящем деле производство в отношении заявителей длилось один год три месяца и 10 дней, в течение которых дело заявителей было рассмотрено в двух инстанциях. В то время как действительно после возобновления производства по делу 8 апреля 2005 г. обвинение, вынесенное в отношении заявителей, к настоящему времени еще не определено и производство по делу не завершено, из письма заявителей от 15 ноября 2005 г. следует, что в период с мая по октябрь 2005 г. было проведено по меньшей четыре судебных заседания по их делу.

При таких обстоятельствах Европейский Суд признает, что не имели места какие-либо существенные задержки по вине властей Российской Федерации, что касается периода с 14 января 2000 г. по 24 апреля 2001 г., и нет каких-либо доказательств того, что власти Российской Федерации затягивали производство по делу в период с 8 апреля 2005 г. до настоящего времени.

Следовательно, данная жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

b) Что касается остальной части жалобы заявителей на нарушение статьи 6 Конвенции, Европейский Суд отмечает, что окончательный приговор заявителей был отменен вследствие незаконного состава суда первой инстанции, и дело было направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Встает вопрос о том, должны ли заявители в соответствии со статьей 34 Конвенции все еще считаться "жертвами" предполагаемого нарушения статьи 6 Конвенции.

Европейский Суд напоминает, что при возобновлении производства по уголовному делу после того, как приговор становится окончательным, решение, на основании которого отменяется приговор, само по себе не является достаточным для непризнания далее лица "жертвой", за исключением тех случаев, когда федеральные власти прямо или фактически признали нарушение Конвенции и исправили его (см. среди прочих источников постановление Европейского Суда по делу "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania) от 28 сентября 1999 г., Reports of Judgments and Decisions, 1999-VI, §44).

В настоящем деле 8 апреля 2005 г. президиум Приморского краевого суда отменил приговор в отношении заявителей на том основании, что в ходе судебного разбирательства двое народных заседателей Фрунзенского районного суда г. Владивостока принимали участие в заседании суда в нарушение внутригосударственного законодательства. Европейский Суд полагает, что факт рассмотрения дела заявителей судом, состав которого не соответствовал требованиям законодательства, мог неблагоприятно сказаться на справедливости производства по делу в целом. Таким образом, можно предположить, что, отменив по указанной причине вынесенный в отношении заявителей приговор, президиум Приморского краевого суда фактически признал нарушение права заявителей на справедливое судебное разбирательство.

Далее Европейский Суд ссылается на тот факт, что вынесенный в отношении заявителей в 2001 году приговор не повлек за собой лишения их свободы и что 8 апреля 2005 г. президиум Приморского краевого суда не только отменил данный приговор, но направил дело заявителей на новое рассмотрение судом первой инстанции, то есть предоставил заявителям возможность нового определения предъявленных им обвинений. Новое рассмотрение дела в настоящее время находится в процессе. В данных обстоятельствах Европейский Суд признает, что постановление президиума Приморского краевого суда от 8 апреля 2005 г., взятое в совокупности с последующим производством по делу, может рассматриваться как достаточное устранение предполагаемого процессуального нарушения, имевшего место в ходе первоначального производства по данному делу. Таким образом, заявители перестали быть жертвами предполагаемого нарушения их прав, закрепленных в статье 6 Конвенции.

Следовательно, данная жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

5. Ссылаясь на статью 8 Конвенции, заявители обжалуют незаконность обысков и изъятия распечаток их пейджинговых сообщений в ходе предварительного расследования. Первый заявитель также утверждает, что во время его предварительного заключения сотрудники Федеральной службы безопасности Российской Федерации установили в его квартире подслушивающее устройство. Статья 8 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

Сначала необходимо выяснить, было ли заявителями соблюдено правило исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, как того требует пункт 1 статьи 35 Конвенции.

Европейский Суд отмечает, что заявители ссылались на указанные обстоятельства только в своих ходатайствах о надзорном пересмотре дела или в своих обращениях к прокурорам. Европейский Суд вновь повторяет, что такие ходатайства и обращения представляют собой исключительные средства правовой защиты, использование которых зависит от дискреционных полномочий соответствующих должностных лиц, и, следовательно, они не являются эффективными средствами правовой защиты, подлежащими исчерпанию, по смыслу пункта 1 статьи 35 Конвенции (см. упомянутое выше решение Европейского Суда по делу "Тумилович против Российской Федерации" (Tumilovich v. Russia), а также, mutatis mutandis, решение Европейского Суда по делу "Трубников против Российской Федерации" (Trubnikov v. Russia) от 14 октября 2003 г., жалоба N 49790/99, или постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece) от 6 марта 2001 г., Reports of Judgments and Decisions, 2000-II, §62). Далее Европейский Суд отмечает, что заявители в соответствии с Федеральным законом от 14 декабря 1995 г. могли обжаловать в суды Российской Федерации законность обысков, проводимых в ходе производства по их уголовному делу, а также предполагаемое должностное преступление сотрудников Федеральной службы безопасности Российской Федерации, однако заявители не воспользовались данным средством правовой защиты.

Отсюда следует, что данная часть жалобы подлежит отклонению вследствие неисчерпания заявителями внутригосударственных средств правовой защиты, как это предусмотрено пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

6. Наконец, Европейский Суд рассмотрел остальную часть жалобы заявителей так, как она была ими представлена. Однако, принимая во внимание все материалы дела, находящиеся в распоряжении Европейского Суда, Европейский Суд приходит к выводу, что данная часть жалобы не содержит доказательств наличия нарушения прав и свобод, закрепленных в Конвенции или Протоколах к ней. Следовательно, данная часть жалобы подлежит отклонению как явно необоснованная, как это предусмотрено пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

На этих основаниях Суд единогласно:

решил отложить рассмотрение жалобы заявителей относительно условий и длительности их предварительного заключения и отсутствия судебного контроля в отношении законности их содержания под стражей;

объявил остальную часть жалобы неприемлемой.

Заместитель Секретаря Секции Суда

Сантьяго Кесада

Председатель Палаты

Христос Розакис