Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 декабря 2006 г. Дело "Тарариева (Tararieva) против Российской Федерации" (жалоба N 4353/03) (Пятая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Пятая секция)

Дело "Тарариева (Tararieva) против Российской Федерации"
(Жалоба N 4353/03)

Постановление Суда

Страсбург, 14 декабря 2006 г.

По делу "Тарариева против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:

П. Лоренсена, Председателя Палаты,

С. Ботучаровой,

К. Юнгвирта,

Р. Марусте,

А. Ковлера,

Х. Боррего Боррего,

Р. Йегер, судей,

а также при участии К. Вестердийк, Секретаря Секции Суда,

заседая 20 ноября 2006 г. за закрытыми дверями,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 4353/03, поданной в Европейский Суд по правам человека против Российской Федерации гражданкой Российской Федерации Тарариевой Надеждой Дмитриевной (далее - заявительница) 4 декабря 2002 г. в соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявительница обжаловала, в частности, нарушение права Тарариева Н.И. на жизнь в результате ненадлежащей медицинской помощи, отсутствие эффективного средства правовой защиты в связи с этим, а также нарушение гарантий против бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в отношении Тарариева Н.И.

4. Решением от 11 октября 2005 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу.

5. Заявитель и власти Российской Федерации представили по отдельности свои замечания по существу жалобы (пункт 1 правила 59 Регламента Европейского Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявительница, 1946 года рождения, проживает в Краснодарском крае. Она является матерью гражданина Российской Федерации Тарариева Николая Ивановича, 1976 года рождения, который умер 4 сентября 2002 г.

А. Уголовное дело в отношении Тарариева Н.И.

1. Первый приговор

7. 5 октября 1996 г. Тарариев Н.И., участвуя в драке, ударил молодого человека своей прежней девушки* (* Так в тексте (прим. переводчика.).). Этот человек, которому были причинены телесные повреждения, через три дня умер.

8. 8 октября 1996 г. против Тарариева Н.И. было возбуждено уголовное дело по подозрению в причинении умышленных тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, то есть в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи 108 Уголовного кодекса РСФСР.

9. 6 апреля 2000 г. Тарариев Н.И. был признан виновным в предъявленном ему обвинении и приговорен к лишению свободы сроком на шесть лет с отбыванием наказания в исправительной колонии. В тот же день Тарариев Н.И. был взят под стражу.

10. 17 мая 2000 г. судебная коллегия по уголовным делам Краснодарского краевого суда оставила без изменения приговор в отношении Тарариева Н.И.

2. Медицинское обеспечение в исправительном учреждении (колонии) УО-68/9 г. Хадыженска

11. Тарариев Н.И. был направлен для отбывания наказания в исправительное учреждение (колонию) УО-68/9 г. Хадыженска в Краснодарском крае (Хадыженская колония* (* Далее по тексту - учреждение УО-68/9 (прим. переводчика.).)).

12. 10 января 2001 г. Тарариев Н.И. был госпитализирован в стационар в связи с тяжелым состоянием здоровья. У него обнаружили синдром Морганьи-Адамса-Стокса и язвенную болезнь желудка в стадии обострения. Тарариеву Н.И. были предписаны строгий постельный режим и соответствующие лекарства.

16 января 2001 г. состояние здоровья Тарариева Н.И. немного улучшилось.

13. 22 января 2001 г. он был этапирован в лечебно-профилактическое учреждение N 14* (* Здесь и далее речь идет о лечебно-профилактическом учреждение N 5 (14) пос. Тлюстенхабль Республики Адыгея (прим. переводчика.).) (далее - лечебно-профилактическое учреждение), где он лечился с 1 по 12 февраля 2001 г.

14. 1 либо 2 марта 2001 г. Тарариев Н.И. с острым гландулярным гастритом был этапирован из лечебно-профилактического учреждения N 14 обратно в учреждение УО-68/9.

15. 6 марта 2001 г. он был обследован, и ему был поставлен диагноз - хронический гландулярный гастрит. Тарариеву Н.И. были назначены определенные лекарства и витамины.

3. Отмена приговора и новое судебное разбирательство

16. 2 августа 2001 г. президиум Краснодарского краевого суда при пересмотре дела в порядке надзора отменил судебные решения от 6 апреля и 17 мая 2000 г. и передал дело на новое судебное рассмотрение.

17. 22 сентября 2001 г. Тарариев Н.И. был переведен в следственный изолятор г. Краснодара.

18. 20 февраля 2002 г. во время судебного заседания в Северском районном суде Краснодарского края Тарариев Н.И. упал в обморок. Суд назначил судебно-медицинское освидетельствование в отношении Тарариева Н.И., поручив его проведение врачам следственного изолятора г. Краснодара и Афинской районной больницы. Суд поставил перед врачами вопрос о том, чем был болен Тарариев Н.И., нуждался ли он в стационарном лечении, и мог ли он содержаться в местах лишения свободы.

19. 22 февраля 2002 г. Афинская районная больница N 3 представила следующее заключение в Северский районный суд Краснодарского края, подписанное заместителем главного врача, заведующим отделения и лечащим врачом:

"Афинская районная больница N 3 отвечает, что Тарариев Н.И. находится в терапевтическом отделении на лечении по поводу заболевания сердца (миокардитом) и язвенной болезни 12-перстной кишки в стадии обострения.

Для лечения и дифференциальной диагностики больному необходимо находиться в отделении не менее 2-х недель. Находиться в ИВС и СИЗО не может".

20. Тарариев Н.И. был выписан из больницы в следственный изолятора г. Краснодара 1 марта 2002 г. 6 марта 2002 г. он обратился за медицинской помощью и получил амбулаторное лечение. Ему был поставлен диагноз - язва желудка и 12-перстной кишки, кардионевроз и хронический гландулярный гастрит.

21. 19 апреля 2002 г. Северский районный суд Краснодарского края постановил новый приговор по делу Татарева Н.И. и приговорил его к шести годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительном учреждении. 10 июля 2002 г. судебная коллегия по уголовным делам Краснодарского краевого суда оставила приговор без изменения.

В. Смерть Тарариева Н.И.

22. 31 июля 2002 г. Тарариев Н.И. был переведен в учреждение УО-68/9 г. Хадыженска. По словам заявителя, когда Тарариев Н.И. поступил в колонию, у него отобрали все лекарства, и никакая медицинская помощь ему не предоставлялась.

1. Ухудшение состояния здоровья Тарариева Н.И. и первая операция

23. 20 августа 2002 г. в 8 часов 30 минут Тарариев Н.И. обратился в медицинскую часть учреждения с жалобами на острую боль. Ему был поставлен диагноз - открытая язва 12-перстной кишки и перитонит. С учетом тяжелого состояния Тарариева Н.И. было принято решение о направлении Тарариева Н.И. в больницу государственной системы гражданского здравоохранения.

24. В тот же день в 13 часов Тарариеву Н.И. была сделана операция в Апшеронской центральной районной больнице (далее - Апшеронская районная больница).

25. По словам заявительницы, она посетила своего сына 21 и 22 августа 2002 г. и видела его прикованным за левую руку наручниками к больничной койке.

В подтверждение своих слов она представила письменные показания своей подруги Цыганковой А.Г., которая приходила вместе с ней 21 августа 2002 г. 

С разрешения заведующего реанимационным отделением заявительница осталась в отделении на ночь на свободной кровати. Тарариев Н.И. выдал заявительнице доверенность на то, чтобы она могла забрать его личные вещи.

26. 21 и 22 августа 2002 г. заявительница подала прокурору г. Апшерона, в прокуратуру Краснодарского края, председателю Краснодарского краевого суда и заместителю начальника учреждения УО-68/9 жалобы по поводу того, что ее сын был прикован наручниками к койке, и просила не отправлять его в лечебно-профилактическое учреждение, принимая во внимание состояние его здоровья.

2. Выписка Тарариева Н.И. из Апшеронской районной больницы и его перевозка в лечебно-профилактическое учреждение* (* Имеется в виду лечебно-профилактическое учреждение N 5 (14) пос. Тлюстенхабль Республики Адыгея (прим. переводчика.).)

27. 22 августа 2002 г. Тарариеву Н.И. был поставлен диагноз "несостоятельность швов на 12-перстной кишке, дуоденальная фистула и перитонит". Он был выписан из Апшеронской районной больницы и перевезен в лечебно-профилактическое учреждение, находившееся в 120 км от г. Апшерона.

28. Власти Российской Федерации утверждают, что Тарариева Н.И. перевозили "специальной машиной" в сопровождении опытной медсестры, в распоряжении которой имелся набор необходимого медицинского оборудования. Власти Российской Федерации представили письменные объяснения медсестры. Она утверждает, что во время поездки, она разговаривала с Тарариевым Н.И. о состоянии его здоровья и измеряла его кровяное давление, которое оставалось стабильным. Пациент никаких жалоб не высказывал. Перевозка осуществлялась в течение двух часов.

29. Заявительница утверждает, что она возражала против выписки Тарариева Н.И. и его перевозки, однако заведующий реанимационным отделением Карпачев В.И. сказал ей, что перевозка была обязательна, поскольку Тарариев Н.И. был осужденным. Заявительница помогла медицинскому персоналу погрузить заявителя, завернув его в одеяло, на каталку и затем в автомобиль для перевозки заключенных на сложенные хлопковые матрасы.

3. Вторая операция и смерть Тарариева Н.И.

30. 24 августа 2002 г. следующая операция на брюшных органах была сделана Тарариеву Н.И. в лечебно-профилактическом учреждении.

31. 4 сентября 2002 г. заявительница пришла навестить своего сына и обнаружила, что он умер в 7 часов 35 минут этого дня.

32. Согласно свидетельству о смерти от 5 сентября 2002 г., вскрытие показало, что смерть наступила в результате острой анемии (потери крови), наступившей в результате обширного гастроинтестинального кровотечения. Несостоятельность швов на 12-перстной кишке была отмечена в качестве сопутствующего заболевания.

С. Расследование обстоятельств смерти Тарариева Н.И.

33. 7 сентября 2002 г. помощник Теучежского межрайонного прокурора сообщил заявительнице о своем решении не возбуждать уголовное дело в связи со смертью Тарариева Н.И.

34. 8 февраля 2003 г. прокурор Апшеронского района ответил заявительнице, что медицинские специалисты учреждения УО-68/9 г. Хадыженска приняли все возможные меры, чтобы спасти жизнь Тарариева Н.И., поскольку они направили его в Апшеронскую районную больницу, которая была оснащена необходимым хирургическим оборудованием.

35. 19 февраля 2003 г. прокурор Апшеронского района возбудил уголовное дело N 366214 в отношении медицинских специалистов Апшеронской районной больницы. Районному отделению милиции г. Апшерона было поручено провести предварительное расследование по части второй статьи 118 Уголовного кодекса Российской Федерации (причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности, совершенное вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей).

36. Между 3 и 26 марта 2003 г. следователи допросили врачей Дудкина Д.Л., Данилова А.М. и Карпачева В.И. из Апшеронской районной больницы, психолога Коняева из учреждения УО-68/9 и хирурга Давыдова А.В. из лечебно-профилактического учреждения. Хирург Давыдов А.В. показал следующее:

"... в день поступления Тарариев Н.И. находился в тяжелом состоянии, нетранспортабелен... Была произведена консервативная терапия... В ночь на 23 августа 2002 г. началось кровотечение, и мы стали обсуждать операцию... 4 сентября 2002 г. открылось новое кишечное кровотечение вследствие повреждения язвы... Учреждение N 5 не в состоянии осуществлять переливание крови, поскольку не заключило договор со службой переливания крови. По этой причине Тарариев Н.И. получал кровезаменители, которые не могли адекватно стабилизировать гемодинамику..."

37. 27 марта 2003 г. следователь назначил медицинскую экспертизу обстоятельств лечения и смерти Тарариева Н.И.

38. 1 апреля 2003 г. заявительница была признана потерпевшей по уголовному делу N 366214.

39. 29 апреля 2003 г. группа из трех медицинских специалистов вынесла следующее единогласное заключение:

"... 6. В связи с наличием язвенной болезни 12-перстной кишки, осложненной перфорацией (дефектом стенки полого органа), перевод Тарариева Н.И. из ИК-9 в Апшеронскую ЦРБ для проведения оперативного вмешательства был необходим по жизненным показаниям...

4.5 Обследование и лечение Тарариева Н.И. в Апшеронской ЦРБ в момент поступления было своевременным, так как его состояние требовало проведения оперативного вмешательства по экстренным показаниям.

Ввиду краткого и дефектного описания протокола операции, проведенной в Апшеронской ЦРБ (не отражено состояние желудка и других органов брюшной полости, нет представления о способе ушивания язвенного дефекта 12-перстной кишки, характере санации и дренирования брюшной полости), судить о правильности техники проведения операции не представляется возможным. Несостоятельность швов на месте ушивания язвенного дефекта отмечена на 2-е сутки, что ставит под сомнение качество ревизии органов брюшной полости и выполненной операции...

7.8. Больной Тарариев Н.И. необоснованно был переведен 22.08.2002 г. из Апшеронской ЦРБ в ЛПУ-5 п. Тлюстенхабль с диагнозом: "Несостоятельность швов 12-перстной кишки. Неполный несформированный свищ 12-перстной кишки, перитонит".

Больной находился в крайне тяжелом состоянии, был нетранспортабелен и нуждался в проведении повторной операции в экстренном порядке - релапаротомии, ревизии и санации органов брюшной полости с устранением свища 12-перстной кишки, что не было сделано ни врачами Апшеронской ЦРБ, ни врачами ЛПУ-5.

Транспортировка в ЛПУ-5 ухудшила состояние больного и послужила отсрочкой в оказании экстренной медицинской помощи. По неуказанным причинам в ЛПУ-5 операция была сделана с опозданием, на 2-е сутки от момента поступления.

9. Комиссия экспертов считает, что между действиями врачей ИК-9 и наступлением смерти Тарариева Н.И. не имеется причинной связи... дефекты оказания медицинской помощи Тарариеву Н.И. на этапах лечения в Апшеронской ЦРБ и ЛПУ-5 п. Тлюстенхабль в совокупности привели к смерти больного и состоят с ней в прямой причинно-следственной связи".

40. 21 мая 2003 г. следователь предъявил обвинение врачам Апшеронской центральной районной больницы и лечебно-профилактического учреждения N 5 п. Тлюстенхабль по части второй статьи 109 Уголовного кодекса Российской Федерации (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей).

41. 3 июня 2003 г. уголовное дело в отношении врачей лечебно-профилактического учреждения было направлено для расследования прокурору Краснодарского края.

42. 4 июня 2003 г. заявительница направила прокурору Апшеронского района ходатайство о постановке перед медицинскими экспертами дополнительных вопросов. В частности, она не согласилась с полученными выводами экспертов в части, в которой они оправдывали действия медицинских сотрудников учреждения УО-68/9 г. Хадыженска. Она утверждала, что они были виновны в обострении у ее сына язвенной болезни и перфорации язвы, потому что у Тарариева Н.И. отобрали все лекарства и ему приходилось собирать подорожник и одуванчики для самолечения. Заявительница не получила никакого ответа на свое ходатайство.

43. 6 июня 2003 г. следователь районной прокуратуры г. Апшерона назначил дополнительную медицинскую экспертизу, поручив экспертам определить, какие медицинские указания не были выполнены врачами Апшеронской районной больницы.

19 июня 2003 г. эксперты сообщили следующее:

"Комиссия экспертов считает, что операционная медицинская сестра Овчарук И.А., терапевт Хомякова Е.И., анестезиологи-реаниматологи Казанчанц В.В. и Щербаненко Н.В., заведующий отделением реанимации и анестезиологии Карпачев В.И. при оказании медицинской помощи Тарариеву Н.И. не нарушили каких-либо пунктов своих должностных инструкций...

Хирург Дудкин Д.Л. перед операцией не организовал консультацию врача-терапевта; операция была произведена с техническими погрешностями, что привело к несостоятельности швов ушитой язвы; несвоевременно вызвал заведующего хирургическим отделением (22.08.2002 г. - на вторые сутки), совместно с зав. отделением решал вопрос о переводе тяжелого, нетранспортабельного больного в другое медицинское учреждение; небрежно заполнил медицинскую документацию (при осмотре совместно с зав. отделением отсутствует его подпись), чем нарушил Модели оказания медицинской помощи по специальности "Хирургия общая" и пункты 1, 3, 8 II части Должностных инструкций врача-хирурга хирургического отделения.

Заведующий хирургическим отделением Данилов А.М. не проконтролировал действия врача Дудкина Д.Л.; ежедневно не осматривал тяжелого больного Тарариева Н.И.; согласно своих обязанностей он должен контролировать выписку тяжелого, нетранспортабельного больного (неверно выбрана хирургическая тактика - была показана экстренная повторная операция; не организован консилиум врачей перед выпиской - реаниматолога и терапевта), что явилось нарушением пунктов 1, 6 и 9 II части Должностных инструкций заведующего хирургическим отделением.

С учетом вышеизложенного комиссия экспертов считает, что необоснованная выписка тяжелого, нетранспортабельного больного Тарариева Н.И. из Апшеронской ЦРБ привела к позднему оказанию медицинской помощи, развитию осложнений и наступлению смерти, за что несет ответственность согласно Должностных инструкций заведующий хирургическим отделением".

ГАРАНТ:

Нумерация параграфов приводится в соответствии с источником

45. Постановлением от 21 июня 2003 г. старшим помощником прокурора Республики Адыгея было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников лечебно-профилактического учреждения N 5 за отсутствием события преступления. На основании объяснений хирурга Давыдова А.В. и заместителя руководителя терапевтического отделения было установлено, что медицинские записи, предоставленные Апшеронской районной больницей, не содержали информации о выполненной операции и послеоперационных осложнениях, таких как несостоятельность швов. Состояние Тарариева Н.И. было в дальнейшем ухудшено условиями его перевозки в автомобиле. Новая операция не была выполнена незамедлительно, потому что требовалось обследовать пациента. Согласно постановлению следователя об отказе в возбуждении уголовного дела сама длительность послеоперационного периода показала, что новая операция была выполнена правильно, и язвенный дефект, который, в конечном счете, вызвал смерть, не был ее последствием. 25 августа 2003 г. заявительница получила копию постановления.

46. 10 июля 2003 г. Данилову А.М., заведующему хирургическим отделением Апшеронской районной больницы, было предъявлено обвинение в преступлении, предусмотренном частью второй статьи 109 Уголовного кодекса Российской Федерации. В отношении других медицинских специалистов Апшеронской районной больницы производство по уголовному делу было прекращено. 22 августа 2003 г. дело было передано для рассмотрения в суд. Заявитель была допущена к производству по делу в качестве гражданского истца.

47. 30 сентября 2003 г. Апшеронский районный суд Краснодарского края оправдал Данилова А.М. на том основании, что ни одно из доказательств, представленных стороной обвинения, не подтвердило вину подсудимого. В частности, в заключении медицинских экспертов от 29 апреля 2003 г. была установлена лишь причинная связь между действиями врачей обеих больниц и смертью Тарариева Н.И., но это заключение прямо не подтверждало наличия вины в действиях Данилова А.М. На второе заключение от 19 июня 2003 г. не было возможности ссылаться, поскольку (по неясным причинам) должностные инструкции были признаны недопустимым доказательством. Основываясь на свидетельских показаниях Карпачева В.И., суд решил, что Данилов А.М. не мог обоснованно предвидеть смерть пациента, потому что состояние Тарариева Н.И. во время его выписки "улучшалось" и "позволяло его перевезти в [специальную больницу в п. Тлюстенхабль]". В приговоре не сообщалось о рассмотрении гражданского иска заявительницы.

48. Заявительница и сторона обвинения обжаловали оправдательный приговор. Заявительница утверждала, в частности, что Данилов А.М. послал ее сына на верную смерть, потому что разрешил его выписать в тяжелом состоянии и перевозить на расстояние более 100 км в автомобиле, непригодном для транспортировки пациентов. Суд не рассмотрел ее гражданский иск против Данилова А.М., а также отказался отложить рассмотрение дела на десять дней, потому что адвокат заявительницы был занят в Краснодарском краевом суде. Сторона обвинения обжаловала решения суда относительно допустимости и оценки доказательств.

49. 10 декабря 2003 г. судебная коллегия по уголовным делам Краснодарского краевого суда изучила кассационные жалобу и представление и оставила оправдательный приговор без изменения, поддержав доводы суда первой инстанции.

50. 5 ноября 2003 г. старший помощник прокурора Республики Адыгея сообщил заявительнице, что по ее жалобе в Генеральную прокуратуру Российской Федерации была проведена дополнительная проверка относительно действий медицинского персонала лечебно-профилактического учреждения N 5 п. Тлюстенхабль. Было установлено, что при подготовке к хирургической операции Тарариев Н.И. был помещен в отделение интенсивной терапии, получил интенсивное вливание и подвергся антибактериальной обработке в связи с предстоящей операцией. Поэтому отсутствуют основания для признания халатными действий сотрудников указанного учреждения.

51. 27 января 2004 г. и 2 марта 2004 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации сообщила заявительнице, что все проверки были проведены всесторонне и объективно и оснований для отмены принятых решений не имеется.

D. Соответствующая медицинская документация

52. Медицинская карта стационарного больного N 53, которая была открыта 1 февраля 2001 г. в связи с поступлением Тарариева Н.И. в лечебно-профилактическое учреждение N 5, содержит следующие данные:

"Предварительный диагноз: язва двенадцатиперстной кишки, рецидив хронического гастрита...

12 февраля 2001 г.: этапирован в колонию N 9 после улучшения. Были даны рекомендации..."

53. Копия не имеющей номера карты амбулаторного больного из учреждения УО-68/9:

"Поступил из [краснодарского] следственного изолятора без медицинской карты. 31 июля 2002 г.: здоров, жалоб не имеет. Кишечная язва в анамнезе. Туберкулезник: здоров. Интернист: здоров.

20 августа 2002 г. 8 часов 30 минут... Диагноз: перфорированная язва двенадцатиперстной кишки. Общий перитонит. Гиповолемический шок второй степени. Необходима срочная хирургическая операция. Медикаменты: ..."

54. Медицинская карта стационарного больного N 7377/1362, открытая на Тарариева Н.И. 20 августа 2002 г. в 11 часов 30 минут в хирургическом отделении Апшеронской больницы:

"... 20 августа 2002 г. 13 часов - 14 часов 35 минут хирургическая операция: лапаротомия. Наложение лигатуры на язву, дренаж брюшной полости...

22 августа 2002 г. 8 часов - 14 часов. Обследование заведующим отделения. Пациент в тяжелом состоянии вследствие раннего послеоперационного периода и несостоятельности швов в области язвы.

23 августа 2002 г.: выписан для перевода в специальную больницу."

55. Медицинская карта N 419, открытая на Тарариева Н.И. 22 августа 2002 г. в 5 часов 30 минут в хирургическом отделении лечебно-профилактического учреждения N 5:

"24 августа 2002 г. 3 часа утра, дежурный врач. Срочный вызов в палату реанимации... пациент в очень тяжелом состоянии... геморрагический шок. Приняты меры по реанимации. Лечение согласно возможностям больницы: недостаточное количество менадиона и аминокапроновой кислоты...

24 августа 2002 г. 7 часов 35 минут - 12 часов 35 минут операционная N 225: релапаротомия...

4 сентября 2002 г. 5 часов 50 минут, срочный вызов в палату, сильные боли в груди... В 7 часов 35 минут наступила смерть".

F. Допрос свидетеля Цыганковой А.Г.

56. 5 декабря 2005 г. заявительница пожаловалась в Европейский Суд на то обстоятельство, что 1 и 2 декабря 2005 г. сотрудники прокуратуры Северского района Краснодарского края официально допросили Цыганкову А.Г. о событиях, описанных в ее объяснениях (см. выше §25). По мнению заявительницы, такое поведение национальных властей было явно направлено на запугивание свидетельницы Тарариевой Н.Д.

57. 19 декабря 2005 г. власти Российской Федерации представили свои замечания по существу жалобы. В частности, они указывали на то, что:

"...утверждение заявительницы о том, что она посещала Тарариева Н.И. в реанимационном отделении Апшеронской центральной районной больницы... и якобы видела, что он пристегнут наручниками к кровати, не соответствует действительности и вводит Европейский Суд в заблуждение. Как сообщает Генеральная прокуратура Российской Федерации, по результатам повторно проведенной проверки установлено, что ни заявительница, ни другие лица, кроме медицинского персонала и конвоиров, не допускались к Тарариеву Н.И. в реанимационное отделение указанной больницы. ...Таким образом, ссылаясь на информацию из Федеральной службы исполнения наказаний и из Генеральной прокуратуры Российской Федерации, власти Российской Федерации настаивают, что во время нахождения Тарариева Н.И. на лечении в Апшеронской центральной районной больнице наручники к нему не применялись".

58. 19 декабря 2005 г. Европейский Суд обратился к властям Российской Федерации с запросом о том, была ли Цыганкова А.Г. допрошена, и если да, то с какой целью и на каком правовом основании был проведен допрос. Властям Российской Федерации было также предложено представить копии протоколов допросов.

59. 13 января 2006 г. власти Российской Федерации представили свои замечания. Они признали, что 30 ноября и 1 декабря 2005 г. Цыганкову А.Г. вызывали в прокуратуру Северского района с целью проверки обстоятельств поданной в Европейский Суд жалобы заявительницы, проведенной по запросу Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека от 12 ноября 2005 г. Власти Российской Федерации утверждали, что Цыганкову А.Г. не "допрашивали" по смыслу национального законодательства, а пригласили "дать объяснения" в соответствии со статьей 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации". Никакого давления на Цыганкову А.Г. не оказывалось. Ей было разъяснено ее конституционное право не свидетельствовать против себя. Власти Российской Федерации утверждали, что не было вмешательства в право заявительницы на подачу индивидуальной жалобы, гарантированное статьей 34 Конвенции.

60. Власти Российской Федерации представили копии двух машинописных объяснений, подписанных заместителем прокурора Северского района и Цыганковой А.Г. В объяснениях от 30 ноября 2005 г. было указано следующее:

"Я знаю Тарариеву Н.Д. с 1993 года, поскольку встречалась с ее сыном... Я знаю, что Тарариева Н.Д. обратилась в Европейский Суд и знаю предмет ее жалобы... Тарариева Н.Д. не просила меня подтверждать факты, которые не соответствовали бы действительности.

21 августа 2002 г. я пришла в Апшеронскую районную больницу, чтобы увидеть Тарариева Н.И., по просьбе его матери. Он был в отдельной палате в реанимационном отделении. ...В той же комнате был вооруженный сотрудник милиции с автоматом, а еще два сотрудника стояли на страже за дверью. Нас пустили в палату в присутствии заведующего отделением. Тарариев Н.И был в тяжелом состоянии... Он мог говорить, но с большим трудом. Его левая рука была пристегнута наручниками к металлическим перилам кровати. ... Я оставалась в палате от пяти до пятнадцати минут. К правой руке Тарариева Н.И. было присоединено несколько капельниц... Я была в Апшеронской районной больнице только один раз и больше Тарариева Н.И. не видела".

61. В объяснениях от 1 декабря 2005 г. было указано следующее:

"В ответ на дополнительный вопросы я подтверждаю, что я посещала Тарариева Н.И. в Апшеронской районной больнице 21 августа 2002 г. Тарариевой Н.Д. и мне пришлось приехать в Апшеронск вечером 20 августа 2002 г., но нас не пустили, поскольку Тарариеву Н.И. только сделали операцию... Я не могу сказать, охраняли ли Тарариева Н.И. сотрудники милиции. Это могли быть сотрудники конвоя; я не знаю их знаков отличия. На всех троих была зеленая камуфляжная форма. Сотрудник с автоматом, который находился в палате Тарариева Н.И., иногда садился на кровать или раскладушку, а иногда вставал и ходил вокруг. Я не помню лиц тех сотрудников, которые стояли за дверью, но я могу описать того, кто был в палате...".

II. Соответствующее национальное законодательство

А. Гражданский кодекс Российской Федерации

62. Общие положения о компенсации ущерба звучат следующим образом:

"Статья 1064. Общие основания ответственности за причинение вреда

1. Вред, причиненный личности или имуществу гражданина... подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.

2. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине..."

В. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

63. Если производство по уголовному делу прекращается на стадии предварительного следствия, потерпевшее лицо, допущенное к участию в деле в качестве гражданского истца, может подать отдельный гражданский иск, если только производство по делу не прекращено (а) за отсутствием события преступления или (б) за непричастностью подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления (часть четвертая статьи 213, пункт 1 части первой статьи 24 и пункт 1 части первой статьи 27 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

64. Если подсудимый оправдан судом за отсутствием события преступления или за непричастностью к совершению преступления, суд отклоняет гражданский иск. Если подсудимый оправдан за отсутствием состава преступления (пункт 2 части первой статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации), суд отклоняет гражданский иск, но этот иск может быть подан снова в рамках гражданского судопроизводства (часть вторая статьи 306 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

С. Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации"

65. Статья 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" закрепляет, что прокурор имеет право вызывать должностных лиц и граждан для объяснений по поводу нарушений законов.

D. Федеральный закон "Об учреждениях и органах, исполняющих наказание в виде лишения свободы"

66. Федеральный закон от 21 июля 1993 г. N 5473-I "Об учреждениях и органах, исполняющих наказание в виде лишения свободы" закрепляет, что наручники могут применяться к заключенным в целях пресечения массовых беспорядков или при конвоировании заключенных, которые своим поведением дают основания полагать, что они могут совершить побег или причинить вред себе или окружающим (пункты 2 и 4 статьи 30).

III. Соответствующие документы Совета Европы

67. В соответствующих положениях 3-го общего доклада [CPT/Inf(93) 12] Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения (ЕКПП) указано следующее:

"а. Доступ к врачу

...35. Медицинская служба в исправительном учреждении должна как минимум иметь возможность обеспечивать регулярные амбулаторные консультации и срочную медицинскую помощь (разумеется, в дополнение могут существовать и отделения больничного типа с кроватями). ...Кроме того, врач исправительного учреждения, должен иметь возможность обратиться к услугам специалистов. ...

За амбулаторным лечением должен наблюдать, если это необходимо, медицинский персонал. Часто для обеспечения реабилитационного лечения недостаточно полагаться на инициативу самого осужденного.

36. Должна быть обеспечена прямая поддержка со стороны полностью оборудованной больницы либо системы гражданского здравоохранения, либо уголовно-исполнительной системы. ...

37. Если осужденным необходимы госпитализация или осмотр специалиста в больнице, они должны быть доставлены в соответствующее учреждение с незамедлительностью, которую требует состояние их здоровья.

b. Равнозначность лечения

38. Служба здравоохранения уголовно-исполнительной системы должна иметь возможность обеспечивать медицинское лечение и уход... в условиях, сопоставимых с теми, которыми пользуются все остальные члены общества. Должны быть обеспечены соответствующий медицинский, медсестринский и технический персонал, а также помещения, установки и оборудование.

Должен осуществляться соответствующий контроль за аптеками и распространением лекарств. Кроме того, изготовление лекарств должно всегда доверяться квалифицированному персоналу (фармацевтам/медсестрам и т.д.).

39. На каждого пациента заводится медицинская карта, в которой содержатся сведения о диагнозе, об изменении состояния здоровья пациента и о проведенных ему особых обследованиях. В случае перевода медицинская карта передается врачам принимающего учреждения...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 2 и 13 Конвенции

68. Заявительница утверждала, что ее сын Тарариев Н.И. умер, отбывая наказание в виде лишения свободы, в результате ненадлежащей и неправильной медицинской помощи и что виновные в этом не были установлены и наказаны. Европейский Суд сначала рассмотрит эту жалобу с позиции статьи 2 Конвенции, в первом предложении которой закреплено:

"Право каждого лица на жизнь охраняется законом".

А. Предварительные возражения властей Российской Федерации относительно неисчерпания национальных средств правовой защиты

69. В своих замечаниях после вынесения Европейским Судом решения о приемлемости жалобы власти Российской Федерации указали, что заявительница не обжаловала в суд общей юрисдикции постановление прокурора от 21 июня 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников лечебно-профилактического учреждения.

70. Европейский Суд повторяет, что согласно правилу 55 Регламента Европейского Суда любое заявление о неприемлемости жалобы должно быть представлено властями государства-ответчика, насколько это позволяют характер замечаний и обстоятельства дела, в письменных или устных замечаниях по вопросу приемлемости жалобы (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Прокопович против Российской Федерации" от 18 ноября 2004 г., жалоба N 58255/00, §29). Доводы властей Российской Федерации относились к событиям, имевшим место до подачи заявительницей жалобы в Европейский Суд, и впоследствии не было каких-либо юридически значимых изменений. Отсутствуют какие-либо исключительные обстоятельства, которые бы освободили власти Российской Федерации от обязанности заявить свои предварительные возражения до вынесения Европейским Судом решения о приемлемости настоящей жалобы. Следовательно, на данной стадии производства по делу власти Российской Федерации лишены возможности представлять предварительные замечания по вопросу неисчерпания национальных средств правовой защиты.

В. Доводы сторон по существу жалобы

71. Власти Российской Федерации утверждали, что не имело место нарушение права Тарариева Н.И. на жизнь. Его смерть являлась не следствием ненадлежащих условий содержания под стражей или ненадлежащей медицинской помощи, а результатом непредсказуемого развития заболевания, приобретенного им до помещения под стражу. Следователи и национальные суды тщательно исследовали обстоятельства смерти Тарариева Н.И., оценили значительный объем доказательств, назначили медицинские экспертизы, допросили свидетелей и не установили вины в действиях медицинского персонала или иных лиц. Власти Российской Федерации также утверждали, что гражданский иск заявительницы о компенсации морального вреда был отклонен, поскольку врач Данилов А.М. был оправдан и законодательство Российской Федерации об ответственности за причинение вреда не закрепляло ответственности без вины в таком случае.

72. Заявительница настаивала, что ужасные условия отбывания ее сыном наказания в виде лишения свободы в исправительных учреждениях, отягощенные отсутствием надлежащей медицинской помощи, привели к рецидиву язвенного заболевания у Тарариева Н.И. 14 августа 2002 г., к перфорации язвы и другим осложнениям 20 августа 2002 г. и к его смерти 4 сентября 2002 г. Непосредственной причиной смерти Тарариева Н.И. была потеря крови, вызванная внутренним кровотечением. И медицинское заключение N 419, и показания врача Данилова А.М. свидетельствовали о том, что лечебно-профилактическое учреждение не располагало достаточным количеством кровоостанавливающих средств, а расследование по этому поводу проведено не было. Заявительница полагала, что расследование не было ни полным, ни надлежащим. После отклонения ее гражданского иска в уголовном процессе она не имела шансов на получение компенсации в рамках гражданского судопроизводства.

С. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы, применяемые к защите права на жизнь

73. Европейский Суд повторяет, что первое предложение статьи 2 Конвенции, которое является одним из основополагающих положений Конвенции и закрепляет одну из основных ценностей демократических сообществ, составляющих Совет Европы, требует от государства не только воздерживаться от "умышленного" лишения жизни, но также предпринимать соответствующие действия, направленные на сохранение жизни тех, кто находит под его властью (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Кинан против Соединенного Королевства" (Keenan v. United Kingdom), жалоба N 27229/95, ECHR 2000-VII, §89). В отношении осужденных Европейский Суд уже отмечал в предыдущих делах, что лица, содержащиеся под стражей, находятся в уязвимом положении и власти обязаны их защищать. Государство несет ответственность за любые телесные повреждения, полученные при содержании под стражей, и эта обязанность должна особо строго выполняться в случае смерти заключенного (см., например, приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Кинан против Соединенного Королевства" (Keenan v. United Kingdom), §91, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, ECHR 2000-VII, §99).

74. Эти принципы применимы и в публично-правовой сфере. Позитивная обязанность требует от государства принимать нормы, обязывающие больницы - и частные, и государственные - осуществлять соответствующие меры по защите жизни пациентов. Они также требуют установления эффективной независимой судебной системы, чтобы могла быть установлены причина смерти пациента, находившегося в руках медицинских специалистов - независимо оттого, в государственной или частной сфере, - а виновные были бы привлечены к ответственности (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Во против Франции" (Vo v. France), жалоба N 53924/00, ECHR 2004-VIII, §89, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кальвелли и Чильо против Италии" (Calvelli and Ciglio v. Italy), жалоба N 32967/96, ECHR 2002-I, §49, Решение Европейского Суда о приемлемости по делу "Пауэлл против Соединенного Королевства" (Powell v. United Kingdom), жалоба N 45305/99, ECHR 2000-V). Кроме того, если больница является государственным учреждением, действия и бездействие ее персонала могут влечь ответственность государства-ответчика в соответствии с Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гласс против Соединенного Королевства" (Glass v. United Kingdom), жалоба N 61827/00, ECHR 2004-II, §71).

75. Хотя право требовать привлечения третьих лиц к уголовной ответственности или их осуждения за совершение преступления не может оцениваться независимо (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перес против Франции" (Perez v. France), жалоба N 47287/99, ECHR 2004-I, §70), Европейский Суд в ряде случаев установил, что эффективная судебная система, как этого требует статья 2 Конвенции, может, а в определенных обстоятельствах должна, включать в себя обращение к уголовному праву. Однако если вмешательство в право на жизнь или физическую неприкосновенность причинено неумышленно, налагаемая статьей 2 Конвенции позитивная обязанность по установлению эффективной судебной системы не обязательно требует предоставления уголовно-правового средства защиты в каждом случае. В особых случаях медицинской халатности эта обязанность может быть также выполнена, например, если правовая система предоставляет потерпевшему возможность получить возмещение в гражданском суде либо отдельно, либо в совокупности со средством правовой защиты в уголовном суде, предоставляя возможность установить любую ответственность соответствующих медицинских специалистов и получить соразмерную гражданско-правовую компенсацию, такую как постановление о присуждении компенсации ущерба и о публикации решения. Дисциплинарные меры также могут быть предусмотрены (см. приведенные выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делу "Во против Франции" (Vo v. France), §90, и "Кальвелли и Чильо против Италии" (Calvelli and Ciglio v. Italy), §51; Решение Европейского Суда о приемлемости по делу "Лаццарини и Гиаччи против Италии" (Lazzarini and Ghiacci v. Italy) от 7 ноября 2002 г., жалоба N 53749/00 и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мастроматтео против Италии" (Mastromatteo v. Italy), жалоба N 37703/97, ECHR 2002-VIII, §90).

2. Применение этих принципов в настоящем деле

(а) Предположительное несоблюдение властями Российской Федерации права Тарариева Н.И. на жизнь

i. Ответственность государства

76. Европейский Суд отмечает, что с 6 апреля 2000 г. и до смерти 4 сентября 2002 г. Тарариев Н.И. находился под стражей и, следовательно, по контролем властей Российской Федерации. Не оспаривается, что Тарариев Н.И. страдал от многих хронических заболеваний, таких как язва, гастрит и гландулярный гастрит. Власти Российской Федерации не отрицали, что соответствующие власти были хорошо осведомлены об этих заболеваниях Тарариева Н.И. (см., в частности, выше §§12-15, 19 и 20), которые требовали постоянного медицинского надзора и соответствующего лечения. В этих обстоятельствах Европейский Суд полагает, что власти должны были бы вести постоянный учет состояния здоровья Тарариева Н.И. и лечения, оказанного ему во время пребывания под стражей (см. приведенный выше в §67 Общий отчет ЕКПП о стандартах здравоохранения в учреждениях уголовно-исполнительной системы).

ii. Характер (достаточность) медицинской помощи в учреждении УО-68/9

77. Заявительница указала, что согласно копии медицинской карты, представленной для составления медицинского заключения в 2003 году, Тарариев Н.И. считался здоровым и не было упоминания о каких-либо медицинских обследованиях или осмотрах. Тарариеву Н.И. приходилось собирать подорожник и одуванчики для самолечения.

78. Ссылаясь на дословно повторяющей друг друга письменные объяснения исполняющего обязанности начальника учреждения УО-68/9 и начальника медицинской части этого учреждения, представленные в 2005 году, власти Российской Федерации утверждали, что после возвращения из лечебно-профилактического учреждения в марта 2001 г. Тарариев Н.И. регулярно проходил медицинские осмотры. Детали лечения не могли быть представлены. Сведения об осмотрах вносились в оригинал медицинской карты, которая осталась в следственном изоляторе г. Краснодара и не может быть представлена, а также в журналы диспансерного учета, которые были уничтожены в 2005 году. Поэтому не было необходимости вносить эту же информацию в дубликат медицинской карты.

79. Европейский Суд отмечает, что, когда Тарариев Н.И. прибыл в учреждение УО-68/9 31 июля 2002 г., он не впервые был в этом учреждении. Ранее он находился там с 2000-2001 годах, а оттуда его забрали в лечебно-профилактическое учреждение в тяжелом состоянии в связи с язвенной болезнью. Как указано в медицинской карте из лечебно-профилактического учреждения, при выписке "были даны рекомендации [по лечению]" (см. выше §52). Неясно, какими были эти рекомендации, где они были записаны и выполнялись ли они после возвращения Тарариева Н.И. в учреждение УО-68/9 сотрудниками учреждения, ответственными за здоровье и благополучие осужденных.

80. В том что касается событий июля и августа 2002 г., Европейскому Суду нет необходимости определять, проходил ли Тарариев Н.И. или нет регулярные медицинские осмотры в учреждении УО-68/9. Ключевым моментом для оценки Европейским Судом этого периода является отсутствие каких-либо указаний на осмотр Тарариева Н.И. гастроэнтерологом после его возвращения в учреждение и до резкого ухудшения состояния его здоровья через 20 дней. Как отмечено выше, сотрудники учреждения УО-68/9 были полностью осведомлены о медицинской истории язвенной болезни Тарариева Н.И., и это было отмечено в дубликате медицинской карты (см. выше §53). В отсутствие самой последней и надежной информации о состоянии здоровья Тарариева Н.И. - поскольку оригинал его медицинской карты либо остался в следственном изоляторе в г. Краснодаре, либо утерян в учреждении УО-68/9 - сотрудники учреждения УО-68/9 не организовали осмотр Тарариева Н.И. медицинским специалистом, ограничившись в своих наблюдениях упоминанием того, что Тарариев Н.И. не болел туберкулезом, считал себя здоровым и не имел жалоб. Европейский Суд, однако, полагает, что в случае возвращения из больницы осужденного с известным перечнем заболеваний власти обязаны обеспечить соответствующее реабилитационное лечение, независимо от инициативных действий самого осужденного (см. приведенный выше в §67 Общий отчет ЕКПП о стандартах здравоохранения в учреждениях уголовно-исполнительной системы). Хотя утверждение заявительницы о том, что ее сыну приходилось собирать растения для самолечения, не может быть проверено, в медицинской карте Тарариева Н.И. нет доказательств того, что он получал реабилитационное лечение до перфорации у него язвы 20 августа 2002 г. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что в учреждении УО-68/9 Тарариев Н.И. не был надлежащим образом осмотрен и не получал медицинское лечение, соответствовавшее состоянию его здоровья.

iii. Характер (достаточность) медицинской помощи в Апшеронской районной больнице

81. 20 августа 2002 г. Тарариеву Н.И. была сделана в Апшеронской районной больнице операция в связи с перфорацией язвы. Европейский Суд отмечает, что комиссия из трех медицинских специалистов единогласно пришла к мнению, что качество хирургического вмешательства как минимум подвергалось сомнению из-за последовавшей несостоятельности операционных швов. Кроме того, общее и неполное описание операции в медицинской карте сделало невозможными более точные выводы (см. пункт 4.5 заключения от 29 апреля 2003 г.). Дополнительное экспертное заключение указало на ошибку в действиях хирурга Дудкина Д.Л., который не организовал консультацию с терапевтом до операции и провел операцию с техническими нарушениями, и его начальника Данилова А.М., который не проверил состояние здоровья пациента (см. заключение от 19 июня 2003 г., приведенное выше в §44). Поскольку власти Российской Федерации не выдвинули каких-либо доводов, бросающих сомнение на выводы национальных медицинских экспертиз, Европейский Суд приходит к выводу, что качество хирургической помощи, оказанной Тарариеву Н.И. в Апшеронской районной больнице, было ненадлежащим.

82. Европейский Суд особо отмечает последующие решения, принятые врачами Апшеронской районной больницы. Из медицинской карты стационарного больного Тарариева Н.И. следует, что утром 22 августа 2002 г. заведующий отделением Данилов А.М. осмотрел заявителя и установил, что он был "в тяжелом состоянии из-за... несостоятельности швов в области язвы" (см. выше §54). Впоследствии комиссия медицинских экспертов установила, что состояние здоровья пациента требовало дальнейшей немедленной операции (см. пункт 7.8 заключения от 29 апреля 2003 г. и заключение от 19 июня 2003 г.). Однако операция не была проведена.

83. Вместо этого хирург и заведующий отделением приняли решение выписать Тарариева Н.И. из больницы для перевода в лечебно-профилактическое учреждение. Как установили медицинское эксперты, Тарариев Н.И. был "непригоден к транспортировке", а решение о его выписке было принято без надлежащей консультации со специалистами и было "необоснованным" и "неоправданным" (см. приведенные выше заключения). Власти Российской Федерации не представили каких-либо сведений, опровергающих эти выводы. При этом Европейский Суд не может не отметить тот факт, что врачи районной больницы предоставили своим коллегам из лечебно-профилактического учреждения неполную медицинскую карту Тарариева Н.И. Отсутствовала ключевая информация, необходимая для надлежащей оценки состояния здоровья пациента: в карте не упоминалось о проведении операции или о послеоперационных осложнениях, таких как несостоятельность швов (см. выше §45).

84. Национальные медицинские эксперты установили, что решение о выписке Тарариева Н.И. было основной причиной ухудшения состояния его здоровья, поскольку привело "к позднему оказанию медицинской помощи, развитию осложнений и наступлению смерти" (см. упомянутое заключение от 19 июня 2003 г.). Поскольку эти выводы не отрицаются властями Российской Федерации, Европейский Суд полагает, что медицинская помощь, оказанная Тарариеву Н.И. в Апшеронской районной больнице, была ненадлежащей.

85. Тот факт, что уголовное дело в отношении большинства имевших отношение к инциденту врачей было прекращено на стадии предварительного следствия, в то время как Данилов А.М. был оправдан судами Российской Федерации на основании принципа презумпции невиновности, не освобождает власти Российской Федерации от предусмотренной Конвенцией ответственности за действия или бездействие в ходе лечения Тарариева Н.И. Во всех рассматриваемых Европейским Судом делах речь идет о международной ответственности государства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Луканов против Болгарии" (Lukanov v. Bulgaria) от 20 марта 1997 г., Reports of Judgements and Decisions 1997-II, §40, и Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., Series A, N 336, §34).

iv. Характер (достаточность) медицинской помощи в лечебно-профилактическом учреждении (N 5)

86. После выписки Тарариева Н.И. перевели в лечебно-профилактическое учреждение, где ему 24 августа 2002 г. сделали операцию. Медицинские эксперты установили, что операция была сделана "слишком поздно" (см. пункт 7.8 приведенного выше заключения от 29 апреля 2003 г.). Однако, по-видимому, отсутствие полной медицинской карты из Апшеронской районной больницы осложнило и затянуло оценку состояния здоровья пациента. Неизвестно, почему персонал лечебно-профилактического учреждения не связался со своими коллегами из районной больницы в связи с этим срочным вопросом. Комиссия экспертов установила, что поздняя вторая операция была одной из причин смерти Тарариева Н.И. (см. пункт 9 приведенного выше заключения от 29 апреля 2003 г.).

87. Следующим существенным моментом при оценке качестве медицинской помощи в лечебно-профилактическом учреждении является то, располагало ли это учреждение необходимыми возможностями для успешного хирургического вмешательства и лечения послеоперационных осложнений. По-видимому, в данном деле такие возможности, очевидно, отсутствовали. Хирург дал показания следователям, что лечебно-профилактическое учреждение "не в состоянии осуществлять переливание крови, поскольку не заключило договор со службой переливания крови" (см. выше §36). Из записи в медицинской карте Тарариева Н.И. из лечебно-профилактического учреждения следует, что отсутствовало достаточное количество гемостатических - то есть обеспечивающих сворачиваемость крови средств (см. выше §55). В свете этих обстоятельств Европей-ский Суд приходит к выводу, что лечебно-профилактическое учреждение не было достаточным образом оборудовано для оказания надлежащей медицинской помощи и что имеется причинно-следственная связь между этими недостатками и смертью Тарариева Н.И.

v. Обобщение выводов Европейского Ссуда и заключение

88. В итоге Европейский Суд пришел к следующим выводам в связи с утверждением заявительницы о том, что власти Российской Федерации не выполнили свою обязанность по защите жизни Тарариева Н.И.

На протяжении более чем двух лет до момента смерти Тарариев Н.И. находился под стражей, и власти уголовно-исполнительной системы были полностью осведомлены о его проблемах со здоровьем. В медицинских записях отсутствует последовательность: большая их часть либо утрачена, либо записи неполные. В учреждении УО-68/9 Тарариев Н.И. не был должным образом осмотрен и не получил никакого медицинского лечения. Хотя его быстро перевели в больницу системы общегражданского здравоохранения, операция была проведена с нарушениями. Врачи Апшеронской районной больницы дали разрешение на выписку Тарариева Н.И., полностью осознавая имевшиеся послеоперационные осложнения, требовавшие дальнейшей операции. Они также скрыли ключевые сведения об операции, проведенной Тарариеву Н.И., и развившихся осложнениях. Сотрудники лечебно-профилактического учреждения относились к нему как у обычному пациенту, находившемуся в послеоперационном периоде, а не как к пациенту в экстренной ситуации, что привело к слишком позднему проведению операции. Кроме того, лечебно-профилактическое учреждение не было надлежащим образом оборудовано для лечения случаев большой потери крови.

Наличие причинно-следственной связи между ненадлежащей медицинской помощью, оказанной Тарариеву Н.И., и его смертью было подтверждено национальными медицинскими экспертами и не оспаривалось властями Российской Федерации.

89. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с неспособностью властей Российской Федерации защитить право Тарариева Н.И. на жизнь.

(b) Качество проведенного расследования

90. Европейский Суд должен рассмотреть, выполнили ли власти Российской Федерации свою обязанность по статье 2 Конвенции предоставить в распоряжение заявительницы эффективную судебную систему, предоставляющую возможность установить ответственных за лишение жизни и получить соответствующую компенсацию (см. общие принципы, приведенные выше, в §75).

i. Уголовное расследование

91. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что ответственные прокуроры чрезмерно долго рассматривали вопрос о возможности начала расследования обстоятельств смерти Тарариева Н.И. Прокурор Апшеронского района возбудил дело только 19 февраля 2003 г., то есть через пять месяцев после смерти Тарариева Н.И. Также, по-видимому, пределы этого уголовного дела были ограничены действиями врачей Апшеронской районной больницы и только позднее распространились на сотрудников лечебно-профилактического учреждения. Следовательно, расследование было начато с запозданием.

92. Во-вторых, Европейский Суд не убежден, что расследование было полным. Определенные существенные обстоятельства остались за пределами официальных проверок. В том что касается действий сотрудников учреждения УО-68/9, прокуроры установили, что они должным образом организовали перевод Тарариева Н.И. в гражданскую больницу, но адекватная медицинская помощь в предшествовавший этому событию период никогда не оценивалась, несмотря на явный соответствующий запрос заявительницы (см. выше §42).

В постановлении прокурора от 21 июня 2003 г. относительно сотрудников лечебно-профилактического учреждения указано, что состояние здоровья Тарариева Н.И. ухудшилось в результате его перевозки в автомобиле для перевозки заключенных (см. выше §45), но при этом не было сделано попыток выявить ответственных за такие условия перевозки. Вопрос об ответственности за выписку из больницы пациента в тяжелом состоянии и без соответствующих медицинских документов не рассматривался, и это серьезное упущение не вошло в состав обвинения, предъявленного заведующему хирургическим отделением Даниловым А.М. В заключение, прокуроры не рассмотрели, почему в лечебно-профилактическом учреждении отсутствовали возможности для переливания крови и имелась ли причинно-следственная связь между отсутствием гемостатических препаратов и смертью Тарариева Н.И., независимо от сведений, содержащихся в свидетельстве о смерти и в соответствующих показаниях хирурга.

93. В-третьих, Европейский Суд полагает, что не было обеспечено право заявительницы на эффективное участие в расследовании. За ней был официально признан статус потерпевшей в рамках уголовного дела в отношении врачей районной больницы, но не в рамках уголовного дела в отношении сотрудников лечебно-профилактического учреждения. Власти Российской Федерации не отрицали, что 4 июня 2003 г.заявительница письменно просила прокурора поставить перед медицинскими экспертами дополнительные вопросы относительно ненадлежащей медицинской помощи в учреждении УО-68/9. Однако ее просьба осталась без ответа. Кроме того, постановление от 21 июня 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников лечебно-профилактического учреждения было предоставлено заявительнице только по истечении двух месяцев, в то время как национальное законодательство требует предоставлять такие документы незамедлительно.

94. В-четвертых, Европейский Суд полагает, что сторона обвинения не подготовила надлежащим образом доказательственную базу для суда. Дело в отношении заведующего хирургическим отделением Данилова А.М. развалилось* (* Так в тексте (прим. переводчика.).) в суде, поскольку должностные инструкции, регулировавшие профессиональные обязанности подсудимого, были исключены как недопустимые доказательства, вследствие чего экспертное заключение от 19 июня 2003 г., основанное на этих инструкциях, было отклонено судом. В самом приговоре ничего не сказано о том, почему это доказательство признано недопустимым, а власти Российской Федерации не прояснили этот вопрос. В любом случае в итоге Данилова А.М. нельзя было более привлечь к ответственности за несоблюдение должностных инструкций, в то время как уголовное дело было посвящено именно "причинению смерти по неосторожности, совершенному вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей".

95. В заключение Европейский Суд отмечает, что дело в отношении сотрудников лечебно-профилактического учреждения так и не дошло до суда, несмотря на единогласный вывод медицинских экспертов о том, что имела место причинно-следственная связь между их действиями и смертью Тарариева Н.И. (см. пункт 9 приведенного выше заключения от 29 апреля 2003 г.).

ii. Гражданский иск о компенсации ущерба

96. Относительно того, могла ли заявительница получить компенсацию в рамках гражданского судопроизводства, Европейский Суд отмечает, что в российском уголовно-процессуальном законодательстве возможность подачи гражданского иска против предполагаемого причинителя вреда зависит от оснований, по которым прекращено уголовное дело. Прекращение уголовного дела за отсутствием события преступления юридически препятствует доступу в гражданский суд с иском о компенсации ущерба, причиненного теми же событиями (см. выше §63). Однако если подсудимый оправдан за отсутствием состава преступления, гражданский иск может быть подан в рамках отдельного гражданского судопроизводства (см. выше §64).

97. Прежде всего, Европейский Суд отмечает, что в силу упомянутых положений законодательства постановление прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников лечебно-профилактического учреждения за отсутствием события преступления (см. выше §45) воспрепятствовало заявительнице обратиться в порядке гражданского судопроизводства с иском против указанных сотрудников о компенсации ущерба.

98. Европейский Суд также отмечает, что заведующий хирургическим отделением Апшеронской центральной районной больницы Данилов А.М. был оправдан на том основании, что его действия не являлись преступлением в связи с недоказанностью его вины. Гражданский иск заявительницы [в уголовном процессе] был отклонен, но национальное законодательство позволяло ей подать этот иск еще раз в рамках отдельного гражданского судопроизводства. Она такой иск не подала, видимо, предполагая, что он будет отклонен.

99. Европейский Суд напоминает, что он уже рассматривал жалобы заявителей на то, что постановление прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела против причинителей вреда лишало доступа в суд с гражданским иском о компенсации ущерба, основанном на тех же событиях. Принимая во внимание правоприменительную практику того, что гражданский суд не был связан решение органов обвинения о прекращении производства по уголовному делу, и тот факт, что заявитель не пытался подать гражданский иск, Европейский Суд устанавливал отсутствие нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов против Болгарии" (Assenov v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports of Judgements and Decisions 1998-III, §§107-113).

100. По мнению Европейского Суда, данное дело отличается от указанных, и ключевое различие заключается в сути жалобы заявителя: в деле Ассенова заявитель обжаловал нарушение его права на доступ к суду, поскольку он не мог подать иск о компенсации ущерба. В данном деле заявительница утверждала, что такой иск мог быть подан, но у него не было шансов на удовлетворение. Власти Российской Федерации воспроизвели доводы заявительницы. По сути они утверждали, что уголовный суд обоснованно отклонил гражданский иск заявительницы после оправдания Данилова А.М. и что отсутствовали иные основания для привлечения к ответственности, которые позволили бы заявительнице получить компенсацию морального вреда. Следовательно, гражданский иск против Данилова А.М. был бы отклонен.

101. В заключение, по-видимому, заявительница могла бы подать иск против районной больницы и/или лечебно-профилактического учреждения как юридических лиц, сославшись на общие основания привлечения к ответственности (см. приведенную выше часть первую статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации). Однако как Европейский Суд недавно установил, отсутствует правоприменительная практика, согласно которой российские гражданские суда могли бы, в отсутствие данных расследования по уголовному делу, рассмотреть по существу гражданский иск, касающийся предполагаемого серьезного преступного деяния (см. Постановление Европейского Суда по делу "Исаева против Российской Федерации" от 24 февраля 2005 г., жалоба N 57950/00, §155, и Постановление Европейского Суда по делу "Исаева и другие против Российской Федерации" от 24 февраля 2005 г., жалобы N 57947/00, 57948/00 и 57949/00, §147). В данном деле уголовное расследование не дало результатов.

В свете изложенного Европейский Суд приходит к выводу, что гражданский иск заявительницы был бы отклонен, независимо от личности ответчика.

iii. Обобщение выводов Европейского Суда и заключение

102. Европейский Суд пришел к следующим выводам в связи с жалобой заявительницы на то, что власти Российской Федерации не установили причину смерти Тарариева Н.И. и не привлекли виновных к ответственности.

Производство по уголовному делу было медленным, а его пределы - ограниченными, за рамками которых остались многие ключевые события. Право заявительницы на эффективное участие в уголовном расследовании не было обеспечено. Сторона обвинения плохо подготовила доказательственную базу для суда, что привело к оправданию подозреваемого. После прекращения производства по уголовному делу заявительница не имела в своем распоряжении доступное и эффективное гражданско-правовое средство защиты, поскольку либо подаче гражданского иска препятствовали положения законодательства, либо этот иск не имел шансов на удовлетворение в свете существовавшей судебной практики.

103. В свете изложенного Европейский Суд полагает, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с тем, что власти Российской Федерации не выполнили свою позитивную обязанность установить достаточным и полным образом причину смерти Тарариева Н.И. и привлечь виновных к ответственности. Европейский Суд также полагает, что нет необходимости отдельно рассматривать этот же вопрос в свете статьи 13 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

104. Заявительница утверждала, что отсутствие лекарств во время содержания ее сына в учреждении УО-68/9, применение к нему наручников в Апшеронской районной больнице и условия перевозки ее сына из Апшеронской районной больницы в лечебно-профилактическое учреждение нарушили закрепленные Конвенцией гарантии защиты от бесчеловечного и унижающего обращения, которые звучат следующим образом:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

105. Европейский Суд уже рассмотрел жалобу на медицинское обслуживание в учреждении УО-68/9 с позиции статьи 2 Конвенции. Европейский Суд не считает необходимым рассматривать ее отдельно в свете статьи 3 Конвенции. Поэтому Европейский Суд переходит к рассмотрению жалобы на применение к Тарариеву Н.И. наручников в районной больнице и условий его перевозки из районной больницы в лечебно-профилактическое учреждение.

А. Применение к Тарариеву Н.И. наручников в Апшеронской районной больнице

106. Заявительница утверждала, что она и Цыганкова А.Г. посещали Тарариева Н.И. в Апшеронской районной больнице и видели, что он был пристегнут за левую руку наручниками к кровати. Заявительница представила письменные показания Цыганковой А.Г. с подробным описанием посещения.

107. Власти Российской Федерации отрицали, что заявительницу допускали в палату в Апшеронской районной больнице, где лежал Тарариев Н.И., и что к последнему применялись наручники. Ссылаясь на выводы дополнительной проверки, проведенной Генеральной прокуратурой Российской Федерации, и сведения из Федеральной службы исполнения наказаний, власти указывали, что согласно Федеральному закону "Об учреждениях и органах, исполняющих наказание в виде лишения свободы" наручники могут применяться только к тем заключенным, которые своим поведением дают основания полагать, что они могут совершить побег или причинить вред себе или окружающим (см. выше §66). Состояние здоровья Тарариева Н.И. исключало возможность такого поведения и делало применение наручников ненужным. Кроме того, дополнительная безопасность обеспечивалась вооруженным конвоем из нескольких сотрудников органов внутренних дел.

108. Европейский Суд отмечает, что утверждение заявительницы о том, что она видела своего сына пристегнутым наручниками к кровати, оспаривается властями Российской Федерации. При этом версия заявительницы подтверждается письменными показаниями свидетельницы Цыганковой А.Г., представленной в рамках разбирательства дела в Европейском Суде. Впоследствии Цыганкова А.Г. подтвердила свои показания в беседе с государственными должностными лицами (см. выше §60). С другой стороны, власти Российской Федерации не подтвердили свои доводы доказательствами, таким как, например, показания медицинского персонала больницы или сотрудников, охранявших палату Тарариева Н.И. Власти утверждали, что закон не требовал применения наручников в случае с Тарариевым Н.И., но они не представили доказательств того, действительно ли сотрудники конвоя действовали в данном случае согласно требованиям закона. Европейский Суд отмечает, что Генеральная прокуратура Россий-ской Федерации продолжает отрицать, что заявительницу и Цыганкову А.Г. пустили к Тарариеву Н.И. в Апшеронской районной больнице, даже после того, как прокурор Апшеронского района получил от Цыганковой А.Г. сведения об обратном. Поскольку показания заявительницы являются последовательными и подтверждены соответствующими доказательствами, в то время как доводам властей Российской Федерации не хватает обоснованности, Европейский Суд принимает версию событий в изложении заявительницы и полагает установленным, что как минимум 21 августа 2002 г. Тарариев Н.И. был пристегнут наручниками к кровати в Апшеронской районной больнице.

109. Европейский Суд повторяет, что обычно применение наручников не вызывает вопрос в рамках статьи 3 Конвенции, если эта мера применяется в связи с законным задержанием и не влечет применение силы или публичности, превышающих разумно необходимый уровень. В это отношении важно, например, рассмотреть, имелась ли опасность того, что лицо может скрыться или причинить вред себе или окружающим (см. Постановление Европейского Суда по делу "Энаф против Франции" (Henaf v. France), жалоба N 65436/01, ECHR 2003-ХI, §48, Постановление Европейского Суда по делу "Муизель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, ECHR 2002-IХ, §47, и Постановление Европейского Суда по делу "Ранинен против Финляндии" (Raninen v. Finland) от 16 декабря 1997 г., Reports of Judgements and Decisions 1997-VIII, §56).

110. В данном деле сторонами не оспаривалось, что отсутствовал риск того, что Тарариев Н.И. мог сбежать, и что он не представлял опасности для себя или окружающих. Он не мог встать с постели на следующий день после сложной полостной операции. Он находился под капельницей и не мог встать без посторонней помощи. Из подробных показаний Цыганковой А.Г. также следует, что в палате Тарариева Н.И. присутствовал вооруженный автоматом охранник, а еще двое охранников находились снаружи палаты. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что применение наручников не было вызвано соображениями безопасности (см. приведенные выше Постановления Европейского Суда по делу "Энаф против Франции" (HJnaf v. France) и "Муизель против Франции" (Mouisel v. France).

111. Принимая во внимание состояние здоровья Тарариева Н.И., отсутствие каких-либо оснований опасаться, что он представлял опасность режиму безопасности, а также постоянный надзор со стороны вооруженных сотрудников органов внутренних дел, Европейский Суд полагает, что применение наручников в таких обстоятельствах являлось бесчеловечным обращением.

Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с применением к Тарариеву Н.И. наручников во время его нахождения в районной больнице.

В. Условия перевозки Тарариева Н.И. в лечебно-профилактическое учреждение

112. Заявительница утверждала, что Тарариева Н.И. перевозили из районной больницы в лечебно-профилактическое учреждение в обычном автомобиле для перевозки заключенных. Она помогла персоналу больницы положить Тарариева Н.И. на сложенные матрасы. Заявительницы отметила, что медицинские эксперты, прокуроры и врачи лечебно-профилактического учреждения согласились, что перевозка в ненадлежащих условиях ухудшила состояние здоровья Тарариева Н.И.

113. Власти Российской Федерации утверждали, что Тарариева Н.И. перевозили в "автомобиле, ...предназначенном для перевозки осужденных... оборудованном носилками, двумя матрасами, простынями и подушкой". Его сопровождала опытная медсестра, у которой было при себе необходимое медицинское оборудование и которая продолжала вводить Тарариеву Н.И. внутривенно медицинские препараты. Персонал Апшеронской районной больницы не возражал против предложенных условий перевозки. Власти Российской Федерации сослались на письменные показания медсестры и начальника медицинской части учреждения УО-68/9.

114. Европейский Суд повторяет, что оценка уровня жестокости, которого должно достичь обращение, чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции, является относительной. Она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия, а в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. среди других примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kud"a v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI, §91, и Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, ECHR 2001-III, §67). Европейский Суд ранее установил нарушение статьи 3 Конвенции в деле против Российской Федерации, когда заявителя перевозили в переполненном автомобиле (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации", жалоба N 6847/02, ECHR 2005-..., §§116-120).

115. Из доводов сторон, несмотря на различные термины, использованные при описании, следует, что рассматриваемый автомобиль был предназначен для перевозки осужденных, а не пациентов после операции (см. постановление прокурора от 21 июня 2003 г., приведенное выше в §45). Это был не автомобиль скорой помощи или иной тип медицинского автомобиля. Для того, чтобы доставить Тарариева Н.И. к автомобилю, была использована каталка, а в автомобиле его положили на матрасы. Поскольку расстояние до лечебно-профилактического учреждения было более 100 км, Тарариева Н.И. перевозили в таких условиях более двух часов.

116. Европейский Суд также отмечает, что состояние здоровья Тарариева Н.И. внушало серьезные опасения. Только за два дня до того он перенес полостную операцию, а в день перевозки у него была установлена несостоятельность швов, что требовало дальнейшего хирургического вмешательства. Как впоследствии установили медицинские эксперты, Тарариев Н.И. был "нетранспортабелен" (см. выше §45). При таких обстоятельствах присутствие медсестры не могло компенсировать ненадлежащие условия содержания под стражей.

117. Принимая во внимание тяжелое состояние здоровья Тарариева Н.И., продолжительность перевозки и негативное воздействие, которое оказала перевозка на состояние здоровья Тарариева Н.И., Европейский Суд полагает, что перевозка Тарариева Н.И. в обычном автомобиле для перевозки заключенных должна была существенно усилить его страдания и поэтому являлась бесчеловечным обращением.

Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями перевозки Тарариева Н.И.

III. Предполагаемое вмешательство в право лица на подачу жалобы, гарантированное статьей 34 Конвенции

118. Заявительница обжаловала тот факт, что ее свидетельницу Цыганкову А.Г. вызвали в прокуратуру и допрашивали в связи с жалобой заявительницы в Европейский Суд. Европейский Суд рассмотрит, являлись ли эти действия властей Российской Федерации вмешательством в право заявительницы на подачу индивидуальной жалобы, гарантированное статьей 34 Конвенции:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, ...которое утверждает, что явилось жертвой нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

119. Европейский Суд повторяет, что для эффективного функционирования системы индивидуальной подачи жалобы, установленной статьей 34 Конвенции, особо важно, чтобы заявители могли свободно общаться с конвенционными органами без какого-либо давления со стороны властей с целью заставить их отказать от жалобы или изменить ее. Понятие "любая форма давления" должно рассматриваться как относящееся не только к прямому принуждению и явным действиям по запугиванию заявителей или их представителей, но также к иным ненадлежащим действиям или контактам, направленным на то, чтобы отговорить заявителей или помешать им обратиться к конвенционным средствам правовой защиты. В ряде случаев, когда власти допрашивали заявителей в связи с их жалобами, Европейский Суд установил нарушение властями их обязанности, предусмотренной статьей 34 Конвенции (или бывший пункт 1 статьи 25 Конвенции) (см. Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., Reports 1998-III, §160; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, ECHR 1999-IV, §130; Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, §105; и Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94, §407; см. также Постановление Европейского Суда по делу "Бильжин против Турции" (Bilgin v. Turkey) от 16 ноября 2000 г., жалоба N 23819/94, §133; Постановление Европейского Суда по делу "Дулаш против Турции" (DulaХ v. Turkey) от 30 января 2001 г., жалоба N 25801/94, §79, и Постановление Европейского Суда по делу "Акдениз и другие против Турции" (Akdeniz and Others v. Turkey) от 31 мая 2001 г., жалоба N 23954/94, §118).

120. В данном деле не заявительницу, а ее свидетельницу, Цыганкову А.Г., дважды просили явиться в прокуратуру и ответить на ряд вопросов, касавшихся одной из жалоб заявительницы в Европейский Суд. Нет необходимости рассматривать, являлась ли беседа официальным "допросом" по смыслу этого термина в национальном законодательстве. Власти Российской Федерации представили протоколы бесед, и их точность не оспаривалась.

121. Обе беседы касались одной из жалоб заявительницы: применения к Тарариеву Н.И. наручников в Апшеронской районной больнице. По-видимому, Цыганкову А.Г. не спрашивали о каких-либо иных аспектах дела заявительницы, за исключением общего вопроса о том, знала ли она о содержании жалобы и просила ли ее заявительница сообщить сведения, не соответствующие действительности. Во время первой беседы Цыганкова А.Г. описала обстановку в палате Тарариева Н.И. и людей, которые там были, включая сотрудников органов внутренних дел. Во время второй беседы ее попросили подробно описать этих сотрудников и сообщить, могла бы она их опознать. Оценивая содержание протоколов бесед в целом, Европейский Суд приходит к мнению, что лица, беседовавшие с Цыганковой А.Г., пытались получить информацию, которая могла быть использована для расследования обстоятельств оказания медицинской помощи Тарариеву Н.И. и для выявления виновных лиц. Европейский Суд также отмечает, что Цыганкову А.Г. не заставляли сообщать сведения прокурору.

По-видимому, в своих высказываниях прокурор не использовал каких-либо выражений, ссылок или намеков угрожающего или отговаривающего характера (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Петра против Румынии" (Petra v. Romania) от 23 сентября 1998 г., Reports 1998-VII, §44).

122. В особых обстоятельствах данного дела Европейский Суд полагает, что беседы с Цыганковой А.Г. не являлись "давлением", "запугиванием" или "преследованием", которые могли бы вынудить заявительницу отказаться от своей жалобы или изменить ее или иным образом воспрепятствовать ей в осуществлении ее права на подачу индивидуальной жалобы.

Следовательно, власти Российской Федерации не нарушили свои обязательства, предусмотренные статьей 34 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

123. В статье 41 Конвенции закреплено:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

124. Заявительница просила Европейский Суд определить размер компенсации за страдания и переживания, причиненные смертью ее сына.

125. Власти Российской Федерации посчитали требование заявительницы необоснованным.

126. Европейский Суд признает, что заявительница пережила страдания и разочарование, поскольку власти не предприняли разумных мер для защиты жизни ее сына и не выявили и не наказали виновных в его смерти. Принимая решение на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявительнице 25 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

В. Судебные расходы и издержки

127. Заявительница требовала 20 000 долларов США в качестве компенсации расходов и издержек, связанных с представлением интересов ее сына в рамках уголовного дела и с его похоронами.

128. Власти Российской Федерации указали, что сумма являлась чрезмерной и что заявительница только представила почтовые квитанции на сумму 3 050 рублей.

129. Согласно правоприменительной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, только если продемонстрирует, что они были понесены в действительности и по необходимости и являлись разумными по количеству. В данном деле, учитывая представленные ему документы и указанный выше критерий, Европейский Суд полагает разумным присудить

100 евро расходов, понесенных при рассмотрении жалобы Европейским Судом.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

130. Европейский Суд счел уместным, что процентная ставка за просрочку платежа должна быть установлена в размере предельной годовой ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На этих основаниях суд:

1) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с неспособностью властей Российской Федерации защитить право сына заявительницы на жизнь;

2) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с неспособностью властей Российской Федерации установить причину смерти сына заявительницы и привлечь виновных к ответственности;

3) постановил единогласно, что нет необходимости рассматривать отдельно статью 13 Конвенции;

4) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с применением наручников к сыну заявительницы;

5) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями перевозки сына заявительницы из районной больницы в лечебно-профилактическое учреждение;

6) постановил шестью голосами против одного, что довод о вмешательстве в право на подачу индивидуальной жалобы не подтвердился;

7) постановил единогласно:

(а) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в российские рубли по курсу, установленному на день оплаты:

(i) 25 000 (двадцать пять тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 100 (сто) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(iii) любые налоги, которые могут быть взысканы с этих сумм;

(b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты проценты подлежат начислению на эти суммы в размере, равном предельной годовой ставке Европейского центрального банка плюс три процента;

8) отклонил единогласно остальные требования заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 14 декабря 2006 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Секретарь Секции Суда

Клаудиа Вестердийк

Председатель Палаты

Пэр Лоренсен

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагается частично несовпадающее мнение судьи Х. Боррего-Боррего.

Частично несовпадающее мнение судьи Х. Боррего-Боррего

Это мнение является не только выражением моего несогласия с большинством судей по вопросу статьи 34 Конвенции, но также выражение моей признательности Цыганковой А.Г., этой храброй русской женщине и подруге заявительницы.

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод является международным договором и как таковая "...обязательна для ее участников и должна ими добросовестно выполняться" (Венская конвенция о праве международных договоров" от 23 мая 1969 г., статья 26). Конвенция закрепляет, что "Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права" (статья 34 Конвенции). Правоприменительная практика по тому вопросу, "...имеющему крайнюю важность для эффективного функционирования системы", отражена в §119 Постановления.

"Никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права" означает, прежде всего и очевидно, что заявители и их родственники не должны подвергаться какой-либо форме давления, прямого или косвенного, со стороны властей с целью заставить их отказаться от своих жалоб или изменить их.

Во-вторых, и опять же очевидно, эффективное осуществление права на подачу индивидуальной жалобы обязывает Высокое Договаривающееся Государство свободно обсуждать обстоятельства дела, но не свободно лгать о фактах дела. Очень сложно обеспечить эффективное функционирование системы, если Договаривающееся Государство не играет свою роль справедливо.

К своему большому сожалению я не могу согласиться с выводом большинства судей, что в данном деле не имело место нарушение статьи 34 Конвенции.

Во-первых, Цыганкова А.Г., которая была свидетельницей условий, в каких Тарариев Н.И. находился в больнице, подвергалась давлению со стороны властей Российской Федерации. На основании запроса Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека после вынесения решения о приемлемости жалобы Цыганкову А.Г. пригласили в прокуратуру Северского района, где задали вопросы "о нарушениях законов" (статья 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации"). Цыганкова А.Г. была вызвана как обвиняемая или подозреваемая, и поэтому "ей было разъяснено ее конституционное право не свидетельствовать против себя" (параграф 59 постановления). С ней беседовали на протяжении двух следующих друг за другом дней. Цыганкова А.Г. полагала, что ее явно запугивали.

Относительно оценки этих бесед большинство судей утверждают, что "Европейский Суд приходит к мнению, что лица, беседовавшие с Цыганковой А.Г., пытались получить информацию, которая могла быть использована для расследования обстоятельств оказания медицинской помощи Тарариеву Н.И. и для выявления виновных лиц". Хотя я уважаю эту точку зрения, она кажется мне чрезмерно щедрой, более применимой к сказке, чем к настоящему делу, поскольку власти постоянно и упорно отрицали какое-либо жестокое обращение с Цыганковой А.Г.* (* Так в тексте. Видимо, речь идет о Тарариеве Н.И. (прим. переводчика).)

По моему мнению, власти Российской Федерации не выполнили свои обязательства по статье 34 Конвенции.

Во-вторых, ложь противоречит принципу добросовестности и препятствует эффективному функционированию системы. В своих замечаниях от 30 декабря 2004 г. власти Российской Федерации ответили на вопрос о том, был ли сын заявительницы прикован наручниками к постели в больнице, сказав, что "как сообщают Министерство юстиции Российской Федерации и Генеральная прокуратура Российской Федерации, [эти] утверждения... не соответствуют действительности". Впоследствии, в решении о приемлемости от 11 октября 2005 г. указано, что "власти Российской Федерации оспаривали как несоответствующие действительности утверждения заявительницы о том, что Тарариев Н.И. был пристегнут наручниками к больничной койке".

После решения о приемлемости свидетельницу Цыганкову А.Г. два дня подряд (30 ноября и 1 декабря 2005 г.) вызывали в прокуратуру. Она повторила свои показания и сказала, что "Тарариева Н.Д. не просила ее сообщать какие-либо сведения, не соответствующие действительности".

19 декабря 2005 г., несмотря на заявление Цыганковой А.Г., сделанное в прокуратуре, власти Российской Федерации сообщили, что "[это] утверждение... не соответствует действительности и вводит Европейский Суд в заблуждение. По информации Генеральной прокуратуры Российской Федерации, по результатам дополнительной проверки установлено, что ни заявительница, ни иные лица ... к Тарариеву Н.И. не допускались...".

Мне очевидно, кто высказал утверждения, "не соответствующие действительности и вводящие Европейский Суд в заблуждение". Я считаю, что это поведение Высокой Договаривающейся Стороны является свидетельством того, что она не выполнила свою обязанность, предусмотренную статьей 34 Конвенции.

В заключение я хотел бы поблагодарить Цыганкову А.Г., а также Тарариеву Н.Д.

В сложных жизненных ситуациях, как показывает настоящее дело, пример своими действиями подают, большей частью, женщины. Для меня как для судьи этого Суда является честь работать для того, чтобы права и свободы таких людей, как Цыганкова А.Г. и Тарариева Н.Д., были бы гарантированы применением Конвенции.