Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 мая 2007 г. Дело "Городничев (Gorodnitchev) против Российской Федерации" (жалоба N 52058/99) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Городничев (Gorodnitchev) против Российской Федерации"
(Жалоба N 52058/99)

Постановление Суда

Страсбург, 24 мая 2007 г.

По делу "Городничев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя,

Л. Лукадеса,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С.Э. Йебенса, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции,

заседая за закрытыми дверями 3 мая 2007 г.,

вынес на последнем заседании следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 52058/99, поданной 1 марта 1999 г. в Европейский Суд по правам человека против Российской Федерации гражданином этой страны Аркадием Петровичем Городничевым (далее - "заявитель") в соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - "Конвенция"). Интересы заявителя в Европейском Суде представлял отец заявителя Петр Городничев.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. В частности, заявитель утверждал о том, что во время содержания под стражей он являлся жертвой обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, а также жаловался на то, что его дело не было рассмотрено судом в разумный срок.

4. 26 октября 2000 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации (подпункт "в") пункта 2 правила 54 Регламента Суда).

5. 3 мая 2005 г. Палата объявила жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу.

6. Заявитель и власти Российской Федерации представили дополнительные письменные замечания (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель, 1965 года рождения, проживал в г. Новосибирске.

8. Обстоятельства дела, как они представлены сторонами, можно изложить следующим образом.

1. Обстоятельства, предшествующие коммуникации жалобы властям Российской Федерации

а) Уголовное дело в отношении заявителя, возбужденное по факту правонарушений, предусмотренных частями первой и второй статьи 108 и статьи 144 Уголовного кодекса РСФСР

9. 19 февраля 1995 г. заявитель был задержан в г. Новосибирске по подозрению в совершении кражи (статья 144 Уголовного кодекса РСФСР) и двух нападениях, совершенных, соответственно, в 1994 и 1995 гг. (части 1 и 2 статьи 108 Уголовного кодекса РСФСР).

10. 21 февраля 1995 г. было вынесено постановление об избрании в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу.

11. 3 марта 1995 г. по запросу следователя было представлено заключение экспертизы. 18 мая 1995 г. предварительное расследование было завершено.

12. 22 мая 1995 г. прокуратура составила обвинительное заключение и направила дело в Кировский районный суд г. Новосибирска (далее - Кировский районный суд).

13. 27 июня 1995 г. Кировский районный суд назначил судебное заседание на 8 сентября 1995 г., оставив меру пресечения заявителю без изменения. Впоследствии судебное заседание было перенесено из-за неявки в суд некоторых свидетелей. Следующее судебное заседание было назначено на 11 сентября 1995 г.

14. 25 февраля 1997 г. Кировский районный суд сделал вывод о невозможности вынесения решения по делу и вынес определение о направлении дела для производства дополнительного расследования. Мера пресечения в отношении заявителя была оставлена без изменения.

15. 9 апреля 1997 г. это решение было отменено в кассационном порядке Новосибирским областным судом в связи с тем, что необходимое дополнительное расследование могло быть проведено самим Кировским районным судом в ходе рассмотрения дела (часть первая статьи 232 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР), а также принимая во внимание, что обоснование, выдвинутое судом, не оправдывает направление дела в следственные органы.

16. Вследствие этого 12 мая 1997 г. в Кировском районном суде было возобновлено судебное разбирательство по делу.

17. 5 июня 1997 г. суд удовлетворил ходатайство заявителя об отводе официально назначенному адвокату. Вновь вступившему в процесс адвокату было предоставлено время до 8 июля 1997 г. для того, чтобы ознакомиться с материалами дела и подготовиться к защите.

18. Последующие слушания переносились несколько раз в связи с отсутствием свидетелей и потерпевших.

19. 12 ноября 1997 г. Кировский районный суд приговорил заявителя к пяти годам лишения свободы за умышленное нанесение тяжких телесных повреждений (часть первая статьи 108 Уголовного кодекса РСФСР) и восьми годам лишения свободы за умышленное нанесение тяжких телесных повреждений, в результате которых наступила смерть потерпевшего (часть вторая статьи 108 Уголовного кодекса РСФСР). По обвинению в краже (часть вторая статьи 144 Уголовного кодекса РСФСР) заявитель был оправдан.

20. Заявитель подал кассационную жалобу на приговор Кировского районного суда. 12 января 1998 г., после того, как было установлено, что не были рассмотрены замечания заявителя на протоколы слушания, что о постановленном приговоре не были уведомлены другие стороны, участвующие в разбирательстве, и отсутствовала отметка о дате уведомления заявителя о вынесенном решении (статьи 266, 327 и 328 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР), Новосибирский областной суд направил кассационную жалобу в Кировский районный суд для исправления процессуальных ошибок.

21. Кировский районный суд г. Новосибирска (дата не указана) рассмотрел замечания на протокол, представленные заявителем, и отклонил их. Кассационная жалоба заявителя была вновь передана в Новосибирский областной суд, который определением от 4 марта 1998 г. оставил без изменения приговор от 12 ноября 1997 г. в части, касающейся преступлений, предусмотренных частью первой статьи 108 и частью второй статьи 144 Уголовного кодекса РСФСР. Приговор в части, касающейся причинения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть (часть вторая статьи 108 Уголовного кодекса РСФСР), был отменен, и дело было направлено на новое рассмотрение.

22. Новосибирский областной суд указал на необходимость проведения новой судебной экспертизы.

b) Продолжение разбирательства по делу в части, касающейся правонарушения, предусмотренного частью второй статьи 108 Уголовного кодекса РСФСР

23. 20 апреля 1998 г. новый состав Кировского районного суда назначил судебное заседание по делу на 29 апреля 1998 г. и оставил в отношении заявителя меру пресечения в виде заключения под стражу.

24. 28 мая 1998 г., после изучения обстоятельств дела и средств доказывания, Кировский районный суд сделал вывод о существовании несоответствия между фактическими обстоятельствами и пунктами обвинения, предъявленного прокуратурой, и о невозможности вынесения решения по делу в рамках, установленных обвинительным заключением. Часть вторая статьи 254 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, в принципе запрещающая суду выносить решение относительно обвинений, не содержащихся в обвинительном заключении, предписывает направить дело для производства дополнительного расследования. Суд оставил в отношении заявителя меру пресечения в виде заключения под стражу.

25. 18 июня 1998 г. следователь принял дело к производству, а 7 июля 1998 г. он предъявил заявителю обвинение в преступлении, предусмотренном частью второй статьи 108 Уголовного кодекса РСФСР, но с иным изложением фактических обстоятельств совершенного преступления. 13 июля 1998 г. прокурор района предъявил новое обвинительное заключение и передал дело заявителя в Кировский районный суд.

26. 31 июля 1998 г. Кировский районный суд назначил судебное заседание по делу на 7 августа 1998 г. Указанный суд удовлетворил ходатайство заявителя об участии его отца в рассмотрении дела в качестве защитника (дата не определена).

27. 18 сентября 1998 г. Кировский районный суд вынес определение о проведении новой судебной экспертизы. Заключение экспертизы было представлено 2 октября 1998 г.

28. 11 ноября 1998 г., вынося решение по заявлению прокурора, Кировский районный суд вновь направил дело на дополнительное расследование, при этом мера пресечения заявителю была оставлена без изменений.

29. 26 ноября 1998 г. следователь принял дело к производству и 11 декабря 1998 г. предъявил заявителю обвинение в том же преступлении. 18 декабря 1998 г. прокурор района утвердил новое обвинительное заключение и вновь направил дело заявителя в суд.

30. 25 января 1999 г. Кировский районный суд назначил судебное заседание на 4 февраля 1999 г.

31. По утверждению заявителя, на всех судебных заседаниях, проводившихся впоследствии Кировским районным судом, он представал перед судом в наручниках, и все его просьбы относительно их снятия были отклонены.

32. В ходе судебного заседания 24 февраля 1999 г. заявитель и его представитель заявили отвод государственному обвинителю. Кировский районный суд удовлетворил отвод, и после небольшого перерыва, вызванного необходимостью подготовки позиции нового государственного обвинителя, судебное заседание было возобновлено в течение дня.

33. Перед окончанием данного слушания Кировский районный суд назначил проведение медицинской экспертизы относительно характера телесных повреждений, нанесенных жертве.

34. 10 марта 1999 г. Управление судебно-медицинской экспертизы г. Новосибирска при Министерстве здравоохранения Российской Федерации сообщило, что экспертиза не может быть проведена за отсутствием сформулированных судом с достаточной точностью вопросов, на которые должны ответить эксперты.

35. 29 марта 1999 г. Кировский районный суд признал заявителя виновным в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, и осудил на восемь лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Время содержания заявителя под стражей с 19 февраля 1995 г. было зачтено в срок отбывания наказания.

36. Заявитель через своего защитника подал кассационную жалобу на приговор Кировского районного суда г. Новосибирска (часть вторая статьи 326 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР).

37. Судебное заседание в суде кассационной инстанции было назначено на 19 мая 1999 г. В этот день Новосибирский областной суд установил нарушения статей 264-266 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (невозможность заинтересованного лица ознакомиться с протоколами слушаний и внести замечания) и направил кассационную жалобу в Кировский районный суд для исправления процессуальных нарушений в соответствии с законом.

38. 9 июня 1999 г. Кировский районный суд отклонил замечания на протокол, предложенные заявителем. Кассационная жалоба была вновь направлена в областной суд.

39. 23 июня 1999 г. Новосибирский областной суд установил, что Кировский районный суд не передал заявителю, содержавшемуся под стражей, копию кассационной жалобы, поданной представителем заявителя (статья 327 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР), а также, что ему не были переданы материалы разбирательства после постановления приговора. Кассационная жалоба была вновь направлена в суд первой инстанции для исправления указанных нарушений.

40. 5 июля 1999 г. Кировским районным судом заявителю, содержавшемуся под стражей, были переданы копия кассационной жалобы, поданной его представителем, а также соответствующие документы материалов дела.

41. 6 июля 1999 г. кассационная жалоба была вновь передана в Новосибирский областной суд, который 21 июля 1999 г. оставил приговор Кировского районного суда без изменения.

2. События, произошедшие после официального уведомления о жалобе властей Российской Федерации

42. 16 января 2001 г. заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации принес протест в порядке надзора в президиум Новосибирского областного суда на приговор Кировского районного суда от 29 марта 1999 г. и кассационное определение от 21 июля 1999 г. в отношении заявителя. В частности, он отметил, что соответствующие судебные органы не провели "всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела", несмотря на неоднократные требования заявителя и его адвоката на этот счет. В то же время в ходе слушаний 5 и 22 февраля 1999 г. на заявителе были надеты наручники в нарушение статьи 46 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (право на защиту), и в протоколах судебных заседаний не было представлено обоснований применений такой меры. На этих основаниях заместитель Председателя Верховного Суда потребовал отменить оспариваемые решения.

43. Вынося постановление по результатам рассмотрения данного протеста, 8 февраля 2001 г. президиум Новосибирского областного суда отменил оспариваемые решения и направил дело заявителя на новое рассмотрение. В частности, он отметил, что 24 февраля 1999 г. Кировский районный суд назначил проведение судебной экспертизы с целью изучить характер телесных повреждений, нанесенных потерпевшему. Результаты данной экспертизы не фигурируют в материалах дела (§§34 и 35 выше), при постановлении приговора 29 марта 1999 г. Кировский районный суд мог основываться только на заключениях предыдущих экспертиз от 3 марта 1995 г. и 2 октября 1998 г., которые он сам признал противоречивыми (§§11 и 27 выше).

44. Вместе с тем президиум Новосибирского областного суда установил, что во время слушаний 5 и 22 февраля 1999 г. заявитель обращался с ходатайством о снятии с него наручников, чтобы он смог произвести соответствующие записи в целях своей защиты. Суд отклонил просьбы заявителя на том основании, что данный вопрос не относится к его компетенции. Что касается областного суда, то он отклонил довод о применении наручников, ошибочно указав, что заявитель не поднимал этот вопрос в судах первой инстанции. Президиум Новосибирского областного суда сделал вывод о том, что при новом рассмотрении дела следовало учесть указанные нарушения и приступить к тщательному рассмотрению дела. Он принял решение применить в отношении заявителя меру пресечения в виде заключения под стражу.

45. 10 мая 2001 г. новый состав Кировского районного суда назначил проведение судебной экспертизы в отношении телесных повреждений, нанесенных потерпевшему, а также обстоятельств его смерти. Заключение экспертизы было получено 14 мая 2001 г.

46. 17 мая 2001 г. заявитель был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи 108 Уголовного кодекса РСФСР, и осужден на семь лет лишения свободы. Его кассационная жалоба была отклонена 9 июля 2001 г. Новосибирским областным судом.

3. Условия содержания под стражей

47. По утверждению заявителя, в ноябре 1995 г. врачи констатировали, что он заразился туберкулезом легких. Он был госпитализирован и содержался вместе с 24 другими лицами, страдающими туберкулезом, в камере, рассчитанной на шесть человек.

48. С февраля 1996 г. по декабрь 1999 г. заявитель содержался в следственном изоляторе (СИЗО) N 52/1 г. Новосибирска.

49. Заявитель утверждал, что он начал кашлять кровью (кровохарканье), затем туберкулез стал "долевым". В 1999 г. врачи установили "разрушение легкого".

50. 28 ноября 1999 г. заявитель был переведен в исправительную колонию N 349/13 г. Нижний Тагил Свердловской области (учреждение N 349/13). Заявитель утверждает, что с февраля 2000 г. по март 2001 г. он содержался в противотуберкулезном диспансере данного уголовно-исправительного учреждения. По утверждению властей Российской Федерации, речь идет не о диспансере, а о медицинском противотуберкулезном отделении уголовно-исправительного учреждения.

51. 6 апреля 2001 г. заявитель обратился к прокурору Новосибирской области, который в соответствии с российским правом осуществляет надзор за соблюдением законов в уголовно-исправительных учреждениях. Он сообщил, что, несмотря на его болезнь, администрация данного учреждения 23 октября 2000 г. приняла решение о помещении его в камеру штрафного изолятора ("ШИЗО") на 15 дней. 7 ноября 2000 г. применение этой санкции было продлено на десять дней. Правила внутреннего распорядка запрещают помещение в ШИЗО больного, содержащегося в медицинском учреждении. Заявитель потребовал отмены решений от 23 октября и 7 ноября 2000 г. и возбуждения уголовного дела в отношении виновных лиц.

4. Различные требования, выдвинутые заявителем

52. 22 декабря 1995 г., 20 апреля, 16 сентября и 27 ноября 1996 г., 27 февраля, 16 марта, 1 июля и 24 августа 1998 г. заявитель также подал ходатайства об ускорении разбирательства. Они были направлены в органы предварительного следствия или в прокуратуру. Некоторые ходатайства были затем переданы в Кировский районный суд г. Новосибирска в соответствии со статьями 218, частью первой статьи 220 и частью второй статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. В своих жалобах заявитель настаивал на том, что является жертвой судебной ошибки и невиновен в преступлениях, обвинение в совершении которых ему предъявлено. Он также отмечал в своем ходатайстве от 20 апреля 1996 г., что в ноябре 1995 г., спустя девять месяцев после его содержания в предварительном заключении, он заразился туберкулезом.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду "статьями 218, 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР"

II. Соответствующее внутригосударственное право

53. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. о содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых (с последующими изменениями)

В соответствии с положениями статьи 2 данного закона подозреваемыми и обвиняемыми считаются лица, которые в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом задержаны по подозрению в совершении преступления.

В соответствии со статьей 24 администрация пенитенциарного учреждения обязана выполнять санитарно-гигиенические требования, обеспечивающие охрану здоровья подозреваемых и обвиняемых.

54. Уголовно-исполнительный кодекс РСФСР от 8 января 1997 г. (редакция, действующая на момент происходивших событий)

Администрация исправительных учреждений несет ответственность за выполнение установленных санитарно-гигиенических и противоэпидемических требований, обеспечивающих охрану здоровья осужденных (часть 3 статьи 101 кодекса).

Мерами взыскания, применяемыми к осужденным к лишению свободы, которые не характеризуются как "злостные нарушители внутреннего распорядка", могут являться санкции в виде выговора и водворения в ШИЗО (камера штрафного изолятора) на срок до 15 суток (часть 1 статьи 115 кодекса).

Осужденным к лишению свободы, водворенным в ШИЗО, запрещаются свидания, телефонные разговоры, приобретение продуктов питания и получение посылок, передач и бандеролей. Они имеют право пользоваться ежедневной прогулкой продолжительностью один час (часть 1 статьи 118 кодекса).

Во время содержания осужденных в ШИЗО питание неработающих осужденных осуществляется по пониженным нормам (часть 4 статьи 118 кодекса утратила силу 8 декабря 2003 г.).

55. Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденные 30 мая 1997 г. приказом министра внутренних дел, действовавшие до 30 июля 2001 г.

В соответствии со статьей 20 правил, осужденные, нарушившие правила внутреннего распорядка медицинского учреждения, в котором они содержатся, несут полную ответственность за свои действия. Тем не менее они не могут быть водворены в ШИЗО.

56. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, действовавший на момент происходивших событий

Части 1, 2 и 3 Статьи 46 - Обвиняемый

"Обвиняемым признается лицо, в отношении которого в установленном настоящим Кодексом порядке вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого.

(...) Обвиняемый, в отношении которого вынесен приговор, именуется осужденным (...)

Обвиняемый имеет право на защиту. Обвиняемый вправе знать, в чем он обвиняется (...), иметь защитника с момента, предусмотренного статьей 47 настоящего Кодекса (...)".

Статья 222 - Вопросы, подлежащие выяснению при назначении судебного заседания [в суде первой инстанции]

"При разрешении судьей вопроса о назначении судебного заседания подлежит выяснению в отношении каждого из обвиняемых следующее:

(...)

3) собраны ли доказательства, достаточные для рассмотрения дела в судебном заседании (...)".

Часть 2 Статьи 223.1 - Назначение судебного заседания [в суде первой инстанции]

"Вопрос о назначении судебного заседания должен быть разрешен не позднее 14 суток с момента поступления дела в суд, если обвиняемый содержится под стражей (...)".

Часть 2 статьи 240 - Непосредственность, устность и непрерывность судебного разбирательства

"Судебное заседание по каждому делу происходит непрерывно, кроме времени, назначенного для отдыха. Рассмотрение теми же судьями других дел ранее окончания слушания начатого дела не допускается."

Части 1 и 2 Статьи 254 - Пределы судебного разбирательства [в суде первой инстанции]

"Разбирательство дела в суде производится только в отношении обвиняемых и лишь по тому обвинению, по которому они преданы суду.

Изменение обвинения в суде допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту (...)".

Часть 5 Статьи 264 - Протокол судебного заседания

"Председательствующий обязан обеспечить участникам процесса возможность ознакомиться с протоколом".

Статья 265 - Замечания на протокол судебного заседания

"В течение трех суток после подписания протокола [председателем суда и секретарем суда] обвинитель, подсудимый (...), гражданский истец и их представители могут подать свои замечания на протокол".

Статья 266 - Рассмотрение замечаний на протокол судебного заседания

"Замечания на протокол судебного заседания рассматриваются председательствующим, который в необходимых случаях вправе вызвать лиц, подавших замечания.

В результате рассмотрения замечаний судья выносит мотивированное постановление об удостоверении их правильности либо об их отклонении. Замечания на протокол и постановление судьи приобщаются к протоколу судебного заседания".

Часть 2 Статьи 326 - Порядок обжалования и опротестования приговоров

"Кассационные жалобы (...) приносятся через суд, вынесший приговор, однако подача жалобы (...) непосредственно в кассационную инстанцию не является препятствием для рассмотрения жалобы".

57. Закон о предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации 13 августа 2001 г. власти Российской Федерации сообщили Европейскому Суду о принятии в июне 2001 г. упомянутого закона. Данный закон предусматривает меры по осуществлению государственной политики, в целях выявления и лечения туберкулеза, а также госпитализацию для обязательного медицинского лечения на основании судебного решения. В соответствии со статьей 17 нарушения прав гражданина при оказании ему противотуберкулезной помощи органами исполнительной власти в области здравоохранения могут быть обжалованы в суд.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

58. Заявитель утверждал, что условия его содержания и отсутствие соответствующей медицинской помощи в связи с заболеванием, полученным в заключении, представляют собой пытки. Кроме того, он считает, что его нахождение в Кировском районном суде г. Новосибирска (суде первой инстанции) в наручниках может расцениваться как бесчеловечное и унижающее достоинство обращение по смыслу статьи 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Относительно медицинского ухода и условий содержания под стражей

1. Доводы сторон

а) Власти Российской Федерации

59. Власти не согласны с утверждением о заражении заявителя во время его нахождения в СИЗО. Они утверждают, что в 1987 г. заявитель уже страдал туберкулезом и проходил медицинское лечение. Во время его помещения в следственный изолятор N 52/1 г. Новосибирска (СИЗО-52/1) 22 февраля 1995 г. был по-ставлен следующий диагноз: "клиническое излечение туберкулеза легких с исходом в фиброз и плотные очаги в верхней доле левого легкого и туберкулема в верхней доле правого легкого". В подтверждение этого власти представили заключение экспертизы от 30 августа 2001 г., подписанное представителями Министерств юстиции и здравоохранения. Данный диагноз доказывал, что во время содержания заявителя под стражей лишь наступил рецидив болезни.

60. Кроме того, власти представили следующие доказательства медицинского лечения, оказанного заявителю во время его содержания под стражей.

i) Медицинская справка от 15 декабря 2000 г.

61. В соответствии с медицинской справкой, подписанной начальником Медицинского управления Главного управления исполнения наказаний Министерства юстиции Российский Федерации, с 1 по 14 октября 1996 г. заявитель находился в межобластной туберкулезной больнице при исправительном учреждении УФ-91/10. За это время были обнаружены признаки рецидива заболевания, и врачи установили очаговый туберкулез верхней доли левого легкого в фазе инфильтрации (I уровень медицинского контроля). После возвращения в СИЗО-52/1 заявитель состоял на учете у фтизиатра данного учреждения, где ему был обеспечен необходимый медицинский уход и проводилась противотуберкулезная терапия.

62. По утверждению ответственного лица, подписавшего упомянутую справку, в 1999 и 2000 гг. в СИЗО-52/1 содержалось 130 и 115 лиц соответственно, больных туберкулезом легких.

63. 28 ноября 1999 г. заявитель был переведен в исправительное учреждение N 349/13, в котором он отбывал наказание до февраля 2002 г. В декабре 1999 г. ему был поставлен диагноз: "проникающий туберкулез верхних долей обоих легких в фазе разрушения с отрицательной реакцией на палочку Коха" (I уровень медицинского контроля).

ii) Медицинская справка Главного управления исполнения наказаний

64. Эта медицинская справка без даты была выдана после 11 января 2001 г. (§68 ниже). Она была подписана тремя сотрудниками Главного управления исполнения наказаний, которые констатировали, что медицинская карта заявителя является неполной. Первые записи датированы только октябрем 1996 г. В этот период времени заявитель страдал туберкулезом верхней доли левого легкого в фазе инфильтрации и туберкулемы верхней доли правого легкого с отрицательной реакцией на палочку Коха (I уровень медицинского контроля). В медицинской карте не указана продолжительность его пребывания в диспансере в соответствии с данным диагнозом (§61 выше). Документ, выданный в диспансере, был составлен со слов заявителя, по утверждению которого, у него имелись "изменения в легких в 1989 г.". Органы здравоохранения не располагали документальными подтверждениями на этот счет. В период с октября 1996 г. по декабрь 1999 г. заявитель находился под постоянным наблюдением в СИЗО-52/1. Несколько раз он отказывался принимать назначенные медикаменты. В его медицинской карте не содержится никаких назначений лечения и не сделаны отметки о дозировке назначенных медикаментов.

65. В соответствии с этой же справкой в декабре 1999 г. заявитель был переведен в исправительное учреждение N 349/13. 8 декабря 1999 г. он был госпитализирован до февраля 2000 г. После установления диагноза "проникающий туберкулез в фазе рубцевания и уплотнения с отрицательной реакцией на палочку Коха" (I уровень медицинского контроля) врачи рекомендовали медицинский уход, соответствующий этому уровню контроля до июня 2000 г., а также рентген легких каждые три месяца и режим питания по норме 5В. Была установлена пониженная на 20% производительность выработки. По возвращению заявителя в исправительное учреждение N 349/13 данные медицинские рекомендации были соблюдены. Рентгеновские снимки, сделанные 13 июля 2000 г., показали, что его состояние улучшилось. В то же время в 2000 г. заявитель прошел полный курс лечения противотуберкулезными препаратами на фоне гепатопротекторов, витаминотерапии и режима питания по норме 5В.

66. В соответствии с записью в медицинской карте заявителя, 1 октября 2000 г. он письменно подтвердил свой "категорический" отказ от лечения, назначенного на осень. Вследствие этого он был лишен питания по норме 5В. 20 ноября 2000 г. заявитель письменно подтвердил свое согласие на лечение, и ему вновь был установлен данный режим питания.

67. 22 декабря 2000 г. заявитель был госпитализирован и ему был поставлен диагноз: "проникающий туберкулез обоих легких в фазе рубцевания и уплотнения" (II уровень медицинского контроля).

68. С 9 по 11 января 2001 г. комиссия Главного управления исполнения наказаний изучила жалобу заявителя по поводу его состояния здоровья. По окончании данного разбирательства "заявитель отказался от предъявляемых претензий".

69. Во время содержания заявителя в исправительном учреждении его питание было удовлетворительным и соответствовало действовавшим установленным нормам. В учреждении N 349/13 21 человек, страдающие туберкулезом легких, содержались отдельно от других лиц, отбывающих наказание, и работали отдельно в помещении площадью 48 квадратных метров вместе с 20 другими осужденными. Помещение проветривалось каждые десять минут. По окончании рабочего дня в помещении проводилась влажная уборка с применением дезинфицирующих средств. Температурный режим и режим освещения в рабочем помещении соблюдались.

70. По утверждению властей Российской Федерации, заявитель несет полную ответственность за то, что состояние его здоровья являлось нестабильным и отмечалось периодами ухудшения состояния. В подтверждение этого власти Российской Федерации представили письмо начальника медицинского отдела Управления исполнения наказаний по Свердловской области от 5 августа 2005 г., в соответствии с которым заявитель проявлял небрежное отношение, не принимал регулярно назначенные медикаменты, самовольно изменял дозировку лекарств и т.д.

71. Напоминая толкование терминов статьи 3 Конвенции Европейским Судом (Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Irlande v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Serie A, N 25, pp. 66-67, §167), власти Российской Федерации утверждают, что сам факт заболевания любой болезнью во время содержания под стражей не может квалифицироваться как "пытка" по смыслу данного положения, тем более, что в данном случае заявитель уже был болен, и во время нахождения в исправительном учреждении наступил лишь рецидив болезни.

72. Кроме этого, власти Российской Федерации подтверждают, что с 23 октября 2000 г. заявитель провел 25 дней в ШИЗО, первое помещение на 15 дней было продлено еще на 10 дней решением от 7 ноября 2000 г. По утверждению властей Российской Федерации, заявитель был помещен в ШИЗО 23 октября 2000 г. за то, что покинул медицинское отделение исправительного учреждения без разрешения администрации. Власти Российской Федерации подчеркивают, что в соответствии с законодательством, действовавшим в момент происходивших событий, не запрещалось помещение в ШИЗО лиц, содержавшихся под стражей, получавших амбулаторное медицинское лечение (§50 in fine, выше), если не имелось возражения врача, которое в данном случае не имело места.

73. Власти Российской Федерации отмечают, что 6 апреля 2001 г. заявитель обратился к прокурору Новосибирской области (§51 выше), к территориальной компетенции которого не относилось пенитенциарное учреждение N 349/13, находящееся в Свердловской области.

b) Заявитель

74. Заявитель оспаривает утверждение властей Российской Федерации о том, что он заразился туберкулезом, находясь на свободе, и считает, что в медицинской справке от 15 декабря 2000 г. содержатся неверные сведения. Он представил справку, в соответствии с которой с 27 октября 1986 г. по 14 апреля 1989 г. он проходил службу в вооруженных силах, что было бы невозможно в случае его заболевания. Во время содержания под стражей 22 февраля 1995 г. он действительно прошел медицинское обследование, но был признан здоровым. После этого он был помещен в камеру с задержанными, у которых не было проблем со здоровьем. Девять месяцев спустя он заразился туберкулезом и в ноябре 1995 г. был помещен в камеру с задержанными, больными туберкулезом. Условия содержания и обращение в месте лишения свободы не соответствовали никаким установленным нормам, вопреки утверждениям властей Российской Федерации.

75. Из документов, представленных заявителем, следует, что 28 ноября 1999 г. он был переведен из СИЗО-52/1 в учреждение N 349/13.

76. Заявитель представил копию своей жалобы от 8 октября 2000 г., которую он подал в суд первой инстанции Тагилстроя. 12 октября 2000 г. администрация пенитенциарного учреждения переслала данную жалобу в суд под номером 68-26/13ж-247 (68-26/13g-247). Заявитель жаловался, что назначенные ему препараты против туберкулеза вызывали у него насморки, головные боли и головокружения, так как в это же время он обязан был работать, то он отказался от лечения данными препаратами. После этого отказа приказом от 7 октября 2000 г. администрация учреждения решила также лишить его диетического режима питания В5 и перевести на обычный режим питания N 1. Так как диетический режим питания В5 был назначен врачами больницы (§65 выше), заявитель утверждал, что решение администрации являлось бесчеловечным. Он потребовал, чтобы суд признал приказ от 7 октября 2000 г. незаконным, и ему была выплачена компенсация за физический и моральный ущерб. Данная жалоба никогда не была рассмотрена судом.

77. Вместе с тем заявитель представил письмо от 17 августа 2000 г., подписанное начальником Управления исполнения наказаний Министерства внутренних дел* (* Так в тексте. Функция обеспечения деятельности уголовно-исполнительной системы была передана из Министерства внутренних дел Российский Федерации в Министерство юстиции Российский Федерации Федеральным законом от 21 июля 1998 г. N 117-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российский Федерации в связи с реформированием уголовно-исполнительной системы" (прим. переводчика).) Российской Федерации, в котором утверждалось, что в соответствии с результатами проверки заявитель был болен туберкулезом с 1995 г. и что его болезнь вновь проявилась во время его содержания в СИЗО-52/1.

78. Относительно питания заявитель оспаривает доводы властей Российской Федерации (§69 выше) и утверждает, что он питался не намного лучше, чем заключенные концентрационных лагерей во время Второй мировой войны. Все месяцы его отец был вынужден приносить ему передачи с продуктами питания для того, чтобы он не умер от голода.

2. Мнение Европейского Суда

а) Соответствующая прецедентная практика

79. Европейский Суд напоминает, что для того, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, плохое обращение, включая наказание, должно достичь минимального уровня жестокости. Для того, чтобы наказание или сопровождающее его обращение рассматривались как "бесчеловечные" или "унижающие достоинство", страдание или унижение в любом случае должно превосходить уровень страданий и унижений, неизбежно присутствующих в любом законном наказании (Постановление Европейского Суда по делу "Тайрер против Соединенного Королевства" (Tyrer v. United Kingdom), от 25 апреля 1978 г., Series A, N 26, §§29-30; Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против России" (Khudoyorov v. Russia, жалоба N 6847/02, §103, ECHR 2005 ... (извлечения)). Оценка этого минимального уровня жестокости по сути относительна; она зависит от всех обстоятельств дела и, в частности, характера и обстоятельств обращения, продолжительности плохого обращения и его физических и моральных последствий, а также в некоторых случаях от пола, возраста и состояния здоровья пострадавшего (Постановление Европейского Суда по делу "Прайс против Соединенного Королевства" (Price v. United Kingdom), жалоба N 33394/96, §24, CEDH 2001 VII; Постановление Европейского Суда по делу "Майзит против России" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00, §35).

80. Европейский Суд считает необходимым подчеркнуть, что государство несет ответственность за каждое лицо, содержащееся под стражей, поскольку последнее, находясь во власти государственных служащих, является уязвимым, и власти должны его защитить (Постановление Европейского Суда по делу "Берктай против Турции" (Berktay v. Turkey) от 1 марта 2001 г., жалоба N 22493/93, §167; Постановление Европейского Суда по делу "Алгюр против Турции" (Algur v. Turkey) от 22 октября 2002 г., жалоба N 32574/96, §44).

81. Конвенция не содержит какой-либо специальной нормы относительно положения лиц, лишенных свободы, a fortiori больных, однако это не исключает, что содержание под стражей больного лица может поднимать проблемы под углом статьи 3 Конвенции (Постановление Европейского Суда по делу "Матенцио против Франции" (Matencio v. France) от 15 января 2004 г., жалоба N 58749/00, §76).

82. Из этого нельзя сделать вывод об общем обязательстве освободить лицо, содержащееся под стражей по состоянию здоровья. В любом случае статья 3 Конвенции обязывает государство обеспечить физическую неприкосновенность лиц, лишенных свободы, в частности, путем назначения надлежащего медицинского лечения (упомянутые постановления Европейского Суда по делу "Матенцио" (Matencio), §78, "Худобин против России" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, §93, ECHR 2006 ... (извлечения)).

83. Европейский Суд утверждает право любого лица, содержащегося под стражей, на условия содержания, соответствующие человеческому достоинству, таким образом, чтобы были обеспечены такие условия исполнения наказания, при которых лицо не испытывает душевных страданий и лишений, превышающих неизбежный уровень страданий при заключении, а также должным образом осуществляется забота о его здоровье (Постановление Европейского Суда по делу "Саккопулос против Греции" (Sakkopoulos v. Greece) от 15 января 2004 г., жалоба N 61828/00, §38) и благополучии с учетом практических требований лишения свободы (Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kud"a v. Poland), жалоба N 30210/96, §94, ECHR 2000 XI).

b) Применение указанных принципов к настоящему делу

84. В первую очередь Европейский Суд отмечает, что он должен рассматривать факты, относящиеся к периоду содержания под стражей заявителя после 5 мая 1998 г., даты вступления в силу Конвенции в отношении России.

85. Европейский Суд также отмечает, что 5 мая 1998 г. заявитель содержался в СИЗО-52/1. 28 ноября 1999 г. (или в декабре 1999 г.) он был переведен в исправительное учреждение N 349/13 (см. §§63, 65 и 75 выше). С 8 декабря 1999 г. по февраль 2000 г. заявитель был помещен в специальное лечебное медицинское пенитенциарное учреждение. Этот период не вызывает проблем с точки зрения Конвенции.

86. Несмотря на имеющиеся разногласия в отношении заражения заявителя во время содержания под стражей (§§59, 71 и 74 выше), стороны согласны с тем, что с ноября 1995 г. заявитель страдал туберкулезом и нуждался в надлежащем медицинском лечении.

87. Из документов, представленных властями Российской Федерации, следует, что в медицинской карте заявителя не имеется каких-либо сведений о характере лечения, назначенного ему во время содержания под стражей, и указаний о дозировке назначенных к применению медикаментов (§64 in fine выше). Утверждение властей Российской Федерации о том, что во время нахождения в СИЗО-52/1 заявителю постоянно оказывалась медицинская помощь, что после его возвращения из медицинского учреждения в исправительное учреждение N 349/13 в феврале 2000 г. назначения и рекомендации врачей соблюдались, заявителю оказывалась надлежащая медицинская помощь в специальном медицинском отделении указанного исправительного учреждения, и прошел "полный курс лечения противотуберкулезными препаратами на фоне гепатопротекторов, витаминотерапии, и ему был установлен режима питания по норме 5В" (§§64, 65 и 67 выше) подтверждается только собственными заявлениями властей Российской Федерации и документами, составленными в 2001 (§§64 и 68 выше) и 2005 годах (§70 выше), которые лишь задним числом свидетельствуют о соответствующем лечении и уходе. В материалах дела не имеется других документов, подтверждающих эти заявления, составленных в соответствующий период времени.

88. Таким образом, Европейский Суд, принимая во внимание документы, имеющиеся в его распоряжении, полагает, что после 5 мая 1998 г., исключая период с декабря 1999 г. по февраль 2000 г., когда заявитель был помещен в специальное медицинское учреждение, национальные власти не обеспечили надлежащее медицинское наблюдение за состоянием здоровья заявителя (см. a contrario, Постановление Европейского Суда по делу "Хохлич против Украины" (Khokhlich v. Ukraine) от 29 января 2003 г., жалоба N 41707/98, §§188 и следующие).

89. Относительно условий содержания под стражей заявителя Европейский Суд отмечает, что у сторон имелись разногласия по вопросу о статусе учреждения, в котором заявитель находился с февраля 2000 г. по март 2001 г. По утверждению заявителя, он содержался в противотуберкулезном диспансере пенитенциарного учреждения N 349/13, "медицинском учреждении" в соответствии со статьей 20 Правил внутреннего распорядка исправительного пенитенциарного учреждения (см. раздел "Внутригосударственное право" выше), и, следовательно, администрация учреждения не имела право водворять его в ШИЗО, одиночную камеру типа "карцер". По утверждению властей Российской Федерации, речь идет не о медицинском учреждении, а о медицинском противотуберкулезном отделении уголовно-исправительного учреждения, и не существует каких-либо нормативных положений, запрещавших помещение заявителя в ШИЗО (§50 и 72 выше).

90. Какими бы ни были обстоятельства на самом деле, стороны согласились с тем, что в соответствии с решением от 23 октября 2000 г. заявитель был помещен в ШИЗО на 15 дней и что 7 ноября 2000 г. его содержание в ШИЗО было дополнительно продлено на десять дней (§§51 и 72 выше).

91. Европейский Суд отмечает, что помещение в ШИЗО во всех отношениях является наиболее суровым наказанием из тех, которым мог бы быть подвергнут заявитель во время нахождения под стражей (см. часть первую статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса). К этому добавляется тот факт, что с 1 октября 2000 г. в отношении заявителя был отменен режим питания по норме 5В, который, по мнению врачей, был необходим для улучшения состояния его здоровья. По утверждению властей Российской Федерации, соответствующий режим питания был отменен в связи с письменным отказом заявителя от лечения, назначенного на осень, упомянутым в его медицинской карте (§§65 и 66 выше). Вместе с тем власти Российской Федерации не представили ни текста этого отказа, ни соответствующей страницы медицинской карты. Однако из материалов дела ясно следует, что заявитель отказался продолжать прием назначенных ему медикаментов в связи с тем, что они вызывали у него насморки, головные боли и головокружения, доставлявшие ему большие страдания в связи с тем, что в это время он был обязан работать (§76 выше). Кроме того, представляется, что администрация учреждения, получив упомянутый отказ заявителя, не учла причины отказа и не искала медицинское решение имеющейся проблемы. Напротив, 7 октября 2000 г. было принято решение отменить медикаментозное лечение заявителя, а также режим питания по норме 5В. Жалоба заявителя (§65 выше), в которой он утверждал, что данное решение администрации является бесчеловечным, никогда не была рассмотрена судом (§76 выше).

92. Только 20 ноября 2000 г., после коммуникации настоящей жалобы властям государства-ответчика, заявителю вновь был установлен режим питания по типу 5В (§66 выше in fine).

93. В то же время Европейский Суд отмечает, что в обычных условиях заявитель, будучи больным, был обязан работать в помещении площадью 48 квадратных метров вместе с 20 другими осужденными, также страдающими туберкулезом. По утверждению властей Российской Федерации, помещение регулярно проветривалось и убиралось надлежащим образом (§69 выше). Заявитель не возражал против этого. Тем не менее остается неясным, продолжал ли заявитель во время содержания в ШИЗО работать, или он был подвергнут режиму полной изоляции. Если предположить, что он не был обязан работать, то в соответствии с частью 4 статьи 118 Уголовно-исполнительный кодекса его питание официально осуществлялось по пониженным нормам.

94. Однако ясно, что заявитель, помещенный в ШИЗО, не имел права ни сам покупать себе продукты питания, ни получать возможные посылки с продуктами, отправляемые его отцом. Принимая во внимание санкционированные ограничения в отношении питания во время содержания в ШИЗО в соответствии с частями 1 и 4 статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса и учитывая тот факт, что с 1 октября по 20 ноября 2000 г. заявителю был отменен режим питания, предписанный врачами, довод о том, что во время содержания под стражей он испытывал значительный недостаток пищи, не кажется необоснованным. В этой связи ненадлежащее выполнение властями своих обязательств тем более заслуживает осуждения, что питание часто занимает важное место в общем комплексе обычного лечения, назначаемого лицам, страдающим туберкулезом.

95. По мнению Европейского Суда, помещение заявителя в ШИЗО последовательно на 25 дней, в то время как он был болен и ослаблен, и то, что закон ограничивает максимальную продолжительность этого наказания 15 днями (часть 1 статьи 115 Уголовно-исполнительного кодекса), должно было явиться особо тяжелым испытанием и причинить страдание, превышающее страдание, неизбежно присущее наказанию в виде лишения свободы.

96. Принимая во внимание вышеизложенное (§§88, 91 и 95 выше), Европейский Суд считает, что условия содержания под стражей заявителя после 5 мая 1998 г. могут рассматриваться как бесчеловечное обращение.

97. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

В. Относительно применения наручников в ходе судебных заседаний

1. Доводы сторон

98. Власти Российской Федерации утверждают, что появление заявителя в наручниках в ходе заседаний 5 и 22 февраля 1999 г. в Кировском районном суде было вызвано необходимостью в связи с отсутствием защитного барьера между отсеком, где находился заявитель, и залом судебного заседания. Кроме того, судебные заседания 5 и 22 февраля 1999 г. были перенесены. Власти Российской Федерации считают, что рассматриваемое обращение не достигло минимального уровня жестокости (Постановление Европейского Суда по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey) от 9 июня 1998 г., Сборник решений и постановлений, 1998 IV, §52). В любом случае власти не имели намерения унизить или оскорбить заявителя. Следовательно, Европейский Суд не должен делать вывод о нарушении статьи 3 Конвенции (Постановление Европейского Суда по делу "Претти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom) , жалоба N 2346/02, §50, ECHR 2002 III; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §120, ECHR 2000 IV).

99. Заявитель возражает на этот довод и утверждает, в частности, что указанные судебные заседания не были перенесены и состоялись в назначенные дни.

2. Мнение Европейского Суда

100. Европейский Суд повторяет, что для того, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, плохое обращение должно достичь минимального уровня жестокости. Оценка этого минимального уровня жестокости зависит от всех обстоятельств дела (§79 выше). Для того, чтобы выяснить, являлось ли обращение "унижающим человеческое достоинство" по смыслу статьи 3 Конвенции, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, имелась ли цель оскорбить и унизить заявителя (Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§67-68 и 74, ECHR 2001 III), и затрагивала ли рассматриваемая в этой связи мера личность заявителя несовместимым со статьей 3 Конвенции образом (Постановление Европейского Суда по делу "Ранинен против Финляндии" (Raninen v. Finland) от 16 декабря 1997 г., Recueil 1997 VIII, §55). Тем не менее отсутствие такой цели не может окончательно исключить установление нарушения статьи 3 Конвенции (Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "В. против Соединенного Королевства" (V. v. United Kingdom), жалоба N 24888/94, §71 in fine, ECHR 1999-IX). Общественный характер наказания или обращения также может являться существенным обстоятельством. Однако в то же время следует напомнить, что отсутствие публичности не обязательно препятствует тому, чтобы определенное наказание подпадало под эту категорию; может быть достаточно того, чтобы жертва была унижена в собственных глазах, даже если наказание не выносится публично (упомянутое Постановление по делу "Тайрер" (Tyrer), p. 16, §32; Постановление Европейского Суда по делу "Д.Г. против Ирландии" (D.G. v. Ireland), жалоба N 39474/98, §75, ECHR 2002 III).

101. Применение наручников обычно не является проблемой, поднимаемой в связи со статьей 3 Конвенции, если оно осуществлялось с задержанием или содержанием под стражей на законных основаниях и не влечет за собой применения силы, если оно не является публичным сверх меры, разумно рассматриваемой как необходимой в соответствии с обстоятельствами дела. В этой связи важно выяснить, например, можно ли было предположить, что заявитель окажет сопротивление при задержании или попытается бежать, причинит телесные повреждения или ущерб или уничтожит доказательства (упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Ранинен" (Raninen), p. 2822, §56; Постановление Европейского Суда по делу "Казакова против Болгарии" (Kazakova v. Bulgaria) от 22 июня 2006 г., жалоба N 55061/00, §51; Постановление Европейского Суда по делу "Энаф против Франции" (Henaf v. France), жалоба N 65436/01, §48, ECHR 2003 XI; Постановление Европейского Суда по делу "Муизель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, §47, ECHR 2002 IX).

102. Тем не менее Европейский Суд придает особое значение обстоятельствам каждого дела и рассматривает каждый конкретный случай для того, чтобы оценить необходимость применения в отношении осужденных иных ограничительных мер, помимо содержания в пенитенциарном учреждении (mutatis mutandis, Постановление Европейского суда по делу "Авси и другие против Турции" (Avc1 and Others v. Turkey) от 27 июня 2006 г., жалоба N 70417/01, §38).

103. В данном случае Европейский Суд в первую очередь отмечает, что заявитель постоянно содержался в наручниках в ходе судебных заседаний 5 и 22 февраля 1999 г. в Кировском районном суде. У сторон не вызвал разногласий вопрос о том, что к заявителю не применялась сила. В то же время заявитель не утверждал, что наручники доставляли ему физические страдания.

104. Далее Европейский Суд напоминает, что, с точки зрения справедливого судебного разбирательства, власти Российской Федерации, как и национальные суды в своих решениях, считают, что рассматриваемое применение наручников не соответствует правам заявителя на защиту, гарантированным статьей 46 Уголовно-процессуального кодекса (§42 выше; см. также решение Европейского Суда по делу "Городничев против России" (Gorodnitchev v. Russia) от 3 мая 2005 г., жалоба N 52058/99). На основании изложенного Европейский Суд делает вывод о том, что применение наручников в данном случае не является обычным применением этой меры в связи с содержанием под стражей заинтересованного лица (см., a contrario, упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Муизель" (Mouisel), §46).

105. В оправдание применения этой меры по смыслу статьи 3 Конвенции власти Российской Федерации утверждают, что она была необходима для защиты общественной безопасности в связи с отсутствием защитного барьера между отсеком, где находился заявитель, и залом судебного заседания. В то же время власти Российской Федерации не представили каких-либо доводов относительно поведения заявителя и не указали, что давало повод предположить, что заявитель представляет опасность для лиц, находящихся в зале судебного заседания. Со своей стороны, Европейский Суд не находит в материалах дела каких-либо указаний на то, что можно было бы предположить, что отсутствие наручников в ходе судебных заседаний в Кировском районном суде создавало опасность совершения насильственных действий, нанесения вреда, попытки побега или создавало препятствия для надлежащего отправления правосудия. Таким образом, Европейский Суд не считает, что целью применения наручников являлось ограничить заявителя разумным образом (см. a contrario, упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Д.Г. против Ирландии" (D.G. v. Ireland), §99 in fine), и полагает, что применение данной меры являлось несоразмерным с точки зрения требований безопасности, на которые ссылаются власти Российской Федерации (см. упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Энаф" ("HJnaf"), §56).

106. В отношении общественного характера применения данной меры стороны приводят диаметрально противоположные доводы. По утверждению властей Российской Федерации, судебные заседания, назначенные на 5 и 22 февраля 1999 г., были перенесены, и, следовательно, заявитель не находился на всеобщем обозрении в течение длительного времени. Заявитель возражает против такой версии и утверждает, что указанные судебные заседания состоялись.

107. По мнению Европейского Суда, документы материалов дела, включая документы, представленные властями Российской Федерации, подтверждают довод заявителя. В частности, заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации в своем протесте в порядке надзора от 16 января 2001 г. и президиум Новосибирского областного суда в своем постановлении от 8 февраля 2001 г. подтверждают, что "в ходе слушаний 5 и 22 февраля 1999 г. на заявителе были надеты наручники" и он обращался с ходатайством "о снятии с него наручников, чтобы он смог произвести соответствующие записи в целях своей защиты" (§§42 и 44 выше). Заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации отметил, что "в протоколах судебных заседаний не содержалось обоснований применения такой меры". По мнению Европейского Суда, указанные документы национальных судов опровергают довод властей Российской Федерации и подтверждают, что рассматриваемые судебные заседания были проведены. В то же время, если эти судебные заседания действительно были перенесены, трудно понять беспокойство властей относительно защиты лиц, находящихся в зале судебного заседания, от заявителя, как об этом утверждают власти Российской Федерации.

108. Таким образом, даже если не доказано, что рассматриваемая мера была направлена на то, чтобы оскорбить или унизить заявителя (см. упомянутые Постановления Европейского Суда по делу "В. против Соединенного Королевства" ("V. v. United Kingdom"), §71 in fine, и по делу "Пирс" ("Peers"), §74), Европейский Суд считает, что нахождение заявителя в наручниках в ходе судебных заседаний 5 и 22 февраля 1999 г. (см. a contrario, упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Казакова" (Kazakova), §§52 и 53) в то время, когда применение этой меры не было обосновано разумными требованиями общественной безопасности или надлежащего отправления правосудия, является унижающим достоинство обращением по смыслу статьи 3 Конвенции.

109. Следовательно, имело место нарушение данного положения.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

110. Заявитель жалуется, что разбирательство, возбужденное в его отношении по факту правонарушений, предусмотренных частью 2 статьи 108 Уголовного кодекса, длилось чрезмерно долго. Пункт 1 статьи 6 Конвенции предусматривает:

"Каждый в случае спора (...) при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок (...) судом."

1. Доводы сторон

а) Власти Российской Федерации

111. Власти настаивают, что изначально срок предварительного следствия составил четыре месяца, и считают: с учетом того, что дело расследовалось по нескольким эпизодам преступлений, длительность предварительного следствия не является чрезмерной.

112. При рассмотрении дела судебными органами были отмечены различные недостатки, и дело было направлено в следственные органы на дополнительное расследование. При каждом направлении материалы дела оперативно рассматривались следственными органами в установленный законом месячный срок.

113. По утверждению властей Российской Федерации, судебные заседания несколько раз переносились на следующих основаниях: заявитель подал несколько ходатайств об ознакомлении с материалами дела; несколько раз в суд не явилась гражданская сторона; судья, ведущий дело, был занят рассмотрением других дел, дважды судебное заседание должно было быть перенесено для обеспечения не-прерывности судебного разбирательства в соответствии с частью 2 статьи 240 Уголовно-процессуального кодекса; заявитель и народный заседатель были больны; представитель заявителя был болен или находился в отпуске; заявитель подал ходатайство о направлении дела на дополнительное расследование или заявил отвод судьям. Так, например, удовлетворив ходатайства заявителя, суд принял решения от 25 февраля 1997 г. и 11 ноября 1998 г. о направлении дела для производства дополнительного расследования и 18 сентября 1998 г. принял решение о проведении новой судебной экспертизы.

114. В заключение власти считают, что промежуток времени в четыре года и четыре месяца, прошедший с момента возбуждения уголовного дела до вынесения кассационного определения 29 июля 1999 г., не был чрезмерным. Кроме того, напоминая, что уголовно-процессуальное право требует полного и всестороннего исследования всех обстоятельств уголовного дела, власти Российской Федерации утверждают, что время судебного заседания не может быть ограничено в ущерб выполнения судьями своей задачи.

b) Заявитель

115. Заявитель утверждает, что его ходатайства о материалах дела рассматривались незамедлительно, и чаще всего в их удовлетворении отказывалось. Ни разу эти ходатайства не послужили причиной задержки начала разбирательства. Заявитель указывает, что судебное заседание в Кировском районном суде г. Новосибирска было перенесено один раз, когда он подал ходатайство о предоставлении ему достаточного времени для ознакомления с протоколами судебных заседаний.

116. Относительно отвода судей заявитель согласился с тем, что подавал отвод, но напоминает, что данное ходатайство никогда не было принято. Относительно отвода государственному обвинителю 24 февраля 1999 г. (§32 выше) заявитель утверждает, что оно было удовлетворено судом с тем, чтобы опередить решение государственного обвинителя, который намеревался отказаться от участия в деле.

117. По утверждению заявителя, ни одно из судебных заседаний не было перенесено в связи с его болезнью.

118. Заявитель сообщает о неоднократном направлении его дела для производства дополнительного расследования. Он считает, что это свидетельствует об отсутствии проведения органами следствия тщательной проверки, а также об их намерении любой ценой вынести ему обвинительный приговор.

119. Заявитель возражает на утверждение властей Российской Федерации, в соответствии с которым 18 сентября 1998 г. защита подала ходатайство о назначении повторной экспертизы. По его утверждению, такое ходатайство никогда не могло быть подано, так как выводы, содержащиеся в первом заключении экспертизы, подтверждали тезис о его невиновности. Суд вынес решение о проведении повторной экспертизы для того, чтобы получить заключения в пользу обвинения. Таким образом, противоречащие заключения двух экспертиз, что послужило причиной для частичной отмены обвинительного приговора от 29 марта 1999 г., были объединены в материалах дела.

120. Заявитель подчеркнул, что его дело рассматривалось шестью разными составами суда. Он считает, что срок судебного разбирательства, составляющий около шести лет (с 19 февраля 1995 г. по 9 июля 2001 г.), не является разумным сроком в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

а) Рассматриваемый период

121. Европейский Суд напоминает, что для того, чтобы определить длительность разбирательства по уголовному делу, рассматриваемый период исчисляется со дня, когда лицо становится "обвиняемым" в независимом и фактическом значении, которое следует применить к данному термину (см. Постановления Европейского Суда по делу "Корильяно против Италии" (Corigliano v. Italy) от 10 декабря 1982, Series A, N 57, p. 13, §34; по делу "Имбриоша против Швейцарии" (Imbrioscia v. Switzerland) от 24 ноября 1993 г., Series A, N 275, p. 13, §36), и завершается в день постановления окончательного обвинительного или оправдательного приговора (Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против России" (Kalachnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §124, ECHR 2002 VI).

122. В данном случае рассматриваемый период начинается 19 февраля 1995 г., когда заявитель был задержан.

123. Относительно окончания этого периода Европейский Суд отмечает, что 21 июля 1999 г. Новосибирский областной суд в качестве суда второй инстанции утвердил обвинительный приговор, вынесенный заявителю 29 марта 1999 г. Это решение, как и кассационное определение, вступившие в законную силу, было отменено 8 февраля 2001 г. в связи с протестом в порядке надзора, и рассмотрение дела было возобновлено. Новое разбирательство завершилось 17 мая 2001 г. вынесением нового обвинительного приговора и утверждающим его кассационным определением от 9 июля 2001 г. Таким образом, рассматриваемый период оканчивается этой датой.

Вместе с тем Европейский Суд не считает, что должен учитывать промежуток времени с 21 июля 1999 г. по 8 февраля 2001 г., принимая во внимание, что в течение этого периода дело не рассматривалось в национальных судах. Действительно, в течение этого времени в отношении заявителя действовало окончательное судебное решение от 29 марта 1999 г., и национальные суды не обязаны были принимать решение об обоснованности обвинения, предъявленного заявителю, в "разумный срок" (Решение Европейского Суда о приемлемости по делу "Маркин против России" (Markin v. Russia) от 16 сентября 2004 г., жалоба N 59502/00; Постановление Европейского Суда по делу "Еманакова против России" (Emanakova v. Russia) от 23 сентября 2004 г., жалоба N 60408/00, §22).

124. В этих обстоятельствах период, принимаемый к рассмотрению в данном случае, состоит из двух периодов: с 19 февраля 1995 г. по 21 июля 1999 г. и с 8 февраля по 9 июля 2001 г., т.е. рассматриваемый период составляет четыре года и десять месяцев. За это время судебное разбирательство проходило в судах двух инстанций, каждая из которых трижды выносила решение об обоснованности обвинения, предъявленного заявителю по факту правонарушений, предусмотренных частью второй статьи 108 Уголовного кодекса. Принимая во внимание свою компетенцию ratione temporis, Европейский Суд может принять во внимание только период после 5 мая 1998 г., то есть период продолжительностью приблизительно в один год и семь с половиной месяцев. За это время судебное разбирательство проходило в судах двух инстанций, которые дважды выносили решения об обоснованности обвинения, предъявленного заявителю (29 марта и 21 июля 1999 г., 17 мая и 9 июля 2001 г.). Однако для того, чтобы определить "разумный" характер длительности разбирательства, Европейский Суд должен учесть, в каком состоянии оно находилось на 5 мая 1998 г. (Постановление Европейского Суда по делу "Боранкова против Чешской Республики" (Borankova. Czech Republic) от 7 января 2003 г., жалоба N 41486/98, §52).

b) Разумный характер длительности судебного разбирательства

125. Европейский Суд напоминает, что разумный характер длительности судебного разбирательства определяется, исходя из обстоятельств дела и учитывая критерии, установленные в прецедентной практике Суда, в частности, сложности дела, действий заявителя и компетентных органов власти (см. среди многих прочих Постановление Европейского Суда по делу "Маршнер против Франции" (Marschner v. France) от 28 сентября 2004 г., жалоба N 51360/99, §53). В отношении последнего критерия только задержки, причиной которых стали действия государства, могут привести Европейский Суд к выводу о несоблюдении требования "разумного срока" (см. среди многих прочих Постановления Европейского Суда по делу "Вернилло против Франции" (Vernillo v. France) от 20 февраля 1991 г., Series A, N 198, §34; по делу "Хьюарт против Франции" (Huart v. France) от 25 ноября 2003 г., жалоба N 55829/00, §63).

126. Также принимается во внимание и исход судебного разбирательства для заявителя. В частности, для того, чтобы определить, было ли решение об обоснованности предъявленного обвинения вынесено в разумный срок, учитывается содержание заявителя под стражей (Постановления Европейского Суда по делу "Сари против Дании" (Sari v. Turkey and Denmark) от 8 ноября 2001 г., жалоба N 21889/93, §72, по делу "Смирнова против России" (Smirnova v. Russia), жалобы N 46133/99 и 48183/99, §83, ECHR 2003 IX (извлечения)). Однако особая быстрота рассмотрения дела, на которую имеет право обвиняемый, содержащийся под стражей, не должна мешать работе судей при выполнении их задач с надлежащей тщательностью (см., mutatis mutandis, Постановления Европейского Суда по делу "Тот против Австрии" (Toth v. Austria) от 12 декабря 1991 г., Series A, N 224, §77, по делу "Лавентс против Латвии" (Lavents v. Latvia) от 28 ноября 2002 г., жалоба N 58442/00, §102).

127. В данном случае Европейский Суд в первую очередь отмечает, что уголовное дело заявителя не является делом особой сложности. Это подтверждается тем, что, начиная с 12 ноября 1997 г. в национальных судах рассматривалось только обвинение в преступлении, предусмотренном частью второй статьи 108 Уголовного кодекса. К тому же власти Российской Федерации не выдвинули какого-либо довода, свидетельствующего о сложности дела.

128. В отношении действий властей Европейский Суд считает, что они не освобождаются от критики, принимая во внимание принятые ими обязательства.

129. В частности, после 5 мая 1998 г. разбирательство несколько раз неоправданно задерживалось, в то время как до этой даты расследование по делу продолжалось три месяца (с 21 февраля по 18 мая 1995 г.), разбирательство по делу в суде первой инстанции продолжалось около двух лет и трех месяцев (с 22 мая 1995 г. по 25 февраля 1997 г. и с 12 мая по 12 ноября 1997 г.), дело дважды направлялось для дополнительного расследования (28 мая и 11 ноября 1998 г.).

130. Власти Российской Федерации не доказали особый характер дела, что могло бы оправдать неоднократные вмешательства следователя в разбирательство. Тот факт, что власти Российской Федерации объясняют их необходимость "недостатками, отмеченными в ходе судебного разбирательства дела", поддерживает мнение Европейского Суда, который, изучив материалы дела, выражает сомнение в качестве неоднократных дополнительных расследований, проведенных после начала судебного разбирательства, и их эффективности.

131. С этой точки зрения, судебное разбирательство дела Кировским районным судом имело значительные недостатки. В частности, из материалов дела не следует, что с 31 июля по 11 ноября 1998 г., даты, когда в третий раз было вынесено решение о направлении дела для производства дополнительного расследования, проводилось серьезное изучение обстоятельств дела. Власти Российской Федерации не представили документов, касающихся хода судебного разбирательства в указанный период, и интенсивности рассмотрения дела в суде.

Дело заявителя вновь было направлено в суд 18 декабря 1998 г., однако Кировский районный суд назначил судебное заседание только 25 января 1999 г., однако часть 2 статьи 2231 УПК ограничивает этот срок 14 днями в случае, если обвиняемый содержится под стражей. Власти Российской Федерации не объяснили причин такой задержки более чем на две недели.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "часть 2 статьи 2231" имеется в виду "часть 2 статьи 223.1"

24 февраля 1999 г. Кировский районный суд назначил проведение судебной экспертизы с целью изучить характер телесных повреждений, нанесенных потерпевшему, не сформулировав с достаточной точностью вопросов, на которые должны ответить эксперты. Такая недостаточная точность сделала задачу экспертов невыполнимой, о чем суд был проинформирован 10 марта 1999 г. Помимо того, что это обстоятельство вызвало некоторую потерю времени, Кировский районный суд так и не сформулировал вопросы для проведения экспертизы. Напротив, 29 марта 1999 г. он вынес обвинительный приговор без заключения экспертизы, обосновав свои выводы заключениями двух предыдущих экспертиз, которые сам признал противоречивыми (§§34, 35 и 43 выше). Среди прочих нарушений этот недостаток послужил впоследствии причиной отмены указанного приговора, что дополнительно продлило судебное разбирательство на четыре месяца (§§43 и 124 выше).

132. Кроме того, с 19 мая по 6 июля 1999 г. кассационная инстанция не смогла вынести решение по кассационной жалобе заявителя в связи с различными процессуальными нарушениями в Кировском районном суде, который впоследствии дважды был призван исправить нарушения закона.

133. Относительно процедуры пересмотра судебных решений, вступивших в законную силу, инициированной 16 января 2001 г. (§42 выше), то она имела целью исправить различные нарушения, совершенные большей частью в суде первой инстанции. Следовательно, в данном случае длительность судебного разбирательства (четыре месяца) не должна вменяться в вину заявителю.

134. Кроме того, Европейский Суд не согласен с доводом властей Российской Федерации, утверждавших, что рассматриваемая длительность разбирательства являлась необходимой для того, чтобы позволить судьям выполнить свои задачи с требуемой тщательностью. Безусловно, пункт 1 статьи 6 Конвенции вместе с вопросом быстроты судебных разбирательств посвящен общему принципу надлежащего отправления правосудия (Постановление Европейского Суда по делу "Боддаерт против Бельгии" (Boddaert v. Belgium) от 12 октября 1992 г., Serie A, N 235-D, §39), однако из материалов дела следует, что когда определенные национальные власти проводят тщательное изучение дела, судебное разбирательство существенно убыстряется (§§130-132 выше).

135. То же относится к доводу властей Российской Федерации, в котором они ссылаются на то, что судья, ведущий дело, был занят рассмотрением других дел. Европейский Суд напоминает, что часть вторая статьи 240 Уголовно-процессуального кодекса не допускает, чтобы судьи рассматривали другие дела ранее окончания слушания начатого дела. Даже допустив, что речь идет о действительной нехватке соответствующих судей, статья 6 Конвенции заставляет Высокие Договаривающие Стороны организовывать работу своих судов таким образом, чтобы позволить им отвечать требованиям данного положения (см., среди прочих, Постановление Европейского Суда по делу "Суссман против Германии" (Sussmann v. Germany) от 16 сентября 1996 г., Recueil, 1996-IV, p. 1174, §55).

136. В отношении действий заявителя из материалов дела, вопреки утверждениям властей Российской Федерации, не следует, что судебное разбирательство продлевалось в связи с ходатайствами, поданными заявителем. Во-первых, никакие материалы дела не позволяют сделать вывод о том, что позиция заявителя или его представителя способствовала замедлению судебного разбирательства. Далее, вопреки утверждению властей Российской Федерации, 25 февраля 1997 г. Кировский районный суд направил дело для дополнительного расследования, не удовлетворив ходатайство заявителя. В соответствии с этим решением суд направил дело для производства дополнительного расследования, сделав вывод о невозможности рассмотрения дела в таком состоянии (§14 выше). Также, вопреки утверждению властей Российской Федерации, 11 ноября 1998 г. Кировский районный суд вновь направил дело для производства дополнительного расследования не по ходатайству заявителя, а, как следует из этого решения - по заявлению прокурора (§28 выше).

137. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что уголовное дело, возбужденное в отношении заявителя по факту правонарушения, предусмотренного частью второй статьи 108 Уголовного кодекса, не было рассмотрено с требуемой основательностью и тщательностью. Учитывая принцип разделения ответственности, провозглашенный в его прецедентной практике, Европейский Суд постановляет, что недостаточная быстрота по сути вменяется в вину национальным властям.

138. Таким образом, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

139. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

140. В формуляре жалобы заявитель утверждал, что он оценивает причиненный ему моральный и материальный вред в размере 10 миллионов американских долларов. После вынесения решения о приемлемости жалобы для рассмотрения по существу он не представил в установленный срок каких-либо требований о возмещении причиненного вреда или компенсации судебных расходов и издержек.

141. Европейский Суд напоминает, что он не предоставляет никаких сумм в качестве справедливой компенсации, если сумма требований и необходимые подтверждения не представлены в срок, установленный пунктом 1 правила 60 Регламента Суда, даже если заявитель указал свои требования на предыдущей стадии разбирательства (Постановление Европейского Суда по делу "Фадил Ялмаз против Турции" (Fadil Yilmaz v. Turkey) от 21 июля 2005 г., жалоба N 28171/02, §26).

142. Вместе с тем, принимая во внимание тяжесть установленных нарушений (§§97, 109 и 138 выше), Европейский Суд считает, что заявителю был нанесен определенный моральный вред.

143. Следовательно, учитывая особые обстоятельства дела и вынося решение на основании принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 10 000 евро в качестве возмещения морального вреда.

В. Процентная ставка при просрочке платежей

144. Европейский Суд счел, что годовая процентная ставка при просрочке платежей должна рассчитываться на основе простой кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На этих основаниях Европейский Суд:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с обращением, которому был подвергнут заявитель во время содержания под стражей;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с содержанием заявителя в наручниках в ходе судебных заседаний 5 и 22 февраля 1999 г.;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

4) постановил:

(а) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции сумму в 10 000 (десять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, которая должна быть конвертирована в российские рубли по курсу, применяемому на дату выплаты;

(b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в размере предельной годовой ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

Совершено на французском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 24 мая 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Секретарь Секции Суда

Серен Нильсен

Председатель Палаты

Христос Розакис