Постановление Европейского Суда по правам человека от 27 июля 2006 г. Дело "Канаев (Kanayev) против Российской Федерации" (жалоба N 43726/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Канаев (Kanayev) против Российской Федерации"
(Жалоба N 43726/02)

Постановление Суда

Страсбург, 27 июля 2006 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Л. Лукаидеса,

Ф. Тюлькенс,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева, судей,

а также с участием С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 6 июля 2006 г.,

принял в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело инициировано жалобой N 43726/02, поданной 3 декабря 2002 г. в Европейский Суд против Российской Федерации гражданином Российской Федерации Игорем Валентиновичем Канаевым (далее - заявитель) в соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция)

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель жаловался на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, поскольку власти Российской Федерации не исполнили вынесенное в пользу заявителя и вступившее в законную силу судебное решение.

4. 25 ноября 2003 г. Европейский Суд принял решение коммуницировать жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. Заявитель и власти Российской Федерации каждый представили письменные замечания по существу жалобы и по вопросу ее приемлемости (пункт 1 правила 54 А Регламента Суда).

Факты

6. Заявитель является действующим офицером (капитаном третьего ранга) Военно-морского флота Российской Федерации. Он родился в 1963 году и проживает в г. Кронштадте Ленинградской области.

7. Заявитель являлся стороной спора с участием своего работодателя, Министерства обороны Российской Федерации, касавшегося суммы компенсации расходов на проезд. 7 марта 2002 г. Кронштадтский гарнизонный военный суд вынес решение о выплате заявителю 598 рублей в качестве компенсации задолженности и 202 рублей в качестве компенсации юридических расходов. Это решение не было обжаловано и 17 марта 2002 г. вступило в законную силу.

8. 21 марта 2002 г. Кронштадтский гарнизонный военный суд выдал исполнительный лист, который заявитель направил вместе с сопроводительными документами в Федеральное казначейство. 2 апреля 2002 г. исполнительный лист был возвращен заявителю неисполненным. Федеральное казначейство объяснило, что у должника отсутствуют денежные средства, которые могли бы быть использованы для уплаты долга по судебному решению. Заявителю посоветовали направить исполнительный лист в головное подразделение Министерства финансов Российской Федерации, что заявитель сделал 10 апреля 2002 г. Несмотря на это, решение Кронштадтского гарнизонного военного суда осталось неисполненным.

9. 2 июля 2002 г. заявитель написал новое письмо в Министерство финансов Российской Федерации, требуя объяснить, почему на то время судебное решение оставалось неисполненным. 26 августа 2002 г. Министерство финансов Российской Федерации сообщило заявителю, что исполнительный лист был передан в Министерство обороны Российской Федерации с целью подготовки бюджетной заявки на соответствующую сумму. Заявителю также сообщили, что Министерство финансов Российской Федерации не обладает полномочиями по исполнению судебного решения, а также по списанию денежных средств со счетов Министерства обороны Российской Федерации без согласия последнего.

10. 31 декабря 2002 г. Министерство финансов Российской Федерации перевело заявителю 598 рублей в качестве компенсации задолженности по судебному решению от 7 марта 2002 года. 1 марта 2004 г. заявитель получил остальную сумму, присужденную решением суда (202 рубля).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

11. Заявитель жаловался, что длительное неисполнение судебного решения, внесенного в его пользу Кронштадтским гарнизонным военным судом 7 марта 2002 г., нарушило его право на обращение в суд, а также право собственности. Пункт 1 статьи 6 Конвенции, а также статья 1 Протокола N 1 к Конвенции, на которые ссылался заявитель, в части, имеющей отношение к настоящему делу, звучат следующим образом:

Статья 6 Конвенции

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом..."

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

12. Власти Российской Федерации обжаловали это утверждение. Они указали, что судебное решение в отношении заявителя было полностью исполнено в 2002 и 2004 годах. На этом основании они приходят к выводу, что права заявителя, гарантированные Конвенцией, не были нарушены.

13. Заявитель отстаивал свою точку зрения. По его мнению, задержка в исполнении судебного решения от 7 марта 2002 г. была незаконной и неоправданной.

А. Приемлемость жалобы

1. Пределы рассмотрения дела

14. В своей первоначальной жалобе заявитель жаловался на невыплату ему суммы, присужденной Кронштадтским гарнизонным военным судом 7 марта 2002 г. Европейский Суд отмечает, что одновременно с подачей заявителем жалобы в страсбургский суд власти Российской Федерации исполнили указанное судебное решение. Поэтому Европейский Суд согласен с властями Российской Федерации, что в части [своей жалобы], касающейся неисполнения как такового, заявитель не мог более утверждать, что являлся жертвой по смыслу статьи 34 Конвенции.

15. Однако Европейский Суд отмечает, что властям Российской Федерации потребовалось девять месяцев и 14 дней для выплаты суммы задолженности, присужденной Кронштадтским гарнизонным военным судом (598 рублей). Что касается остального долга по судебному решению (202 рубля), он был выплачен по истечении одного года, 11 месяцев и 15 дней после того, как судебное решение вступило в законную силу и подлежало исполнению. Эти задержки не кажутся незначительными, и они могут, в принципе, [служить основанием для] поднятия вопроса, [относящегося к сфере действия] как статьи 6 Конвенции, так и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Горохов и Русяев против Российской Федерации" (Gorokhov and Rusyayev v. Russia) от 17 марта 2005 г., жалоба N 38305/02, § 38, рассматриваемого совместно с §§ 24-29). С этой точки зрения Европейский Суд считает, что заявитель может утверждать, что он является "жертвой" по смыслу статьи 34 Конвенции.

2. Пункт 1 статьи 6 Конвенции

16. Европейский Суд отмечает, что в период рассматриваемых событий заявитель являлся действующим военным офицером. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что не являются "гражданскими" и выходят за пределы действия пункта 1 статьи 6 Конвенции трудовые споры между органами власти и государственными служащими, чьи обязанности олицетворяют специфическую деятельность государственной службы, поскольку последние (государственные служащие) действуют в качестве доверенного лица органа государственной власти, ответственного за защиту общих интересов государства (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пеллегрен против Франции" (Pellegrin v. France), жалоба N 28541/95, ECHR 1999-VIII, §§ 65-67). Следовательно, возникает вопрос, обладает ли Европейский Суд компетенцией ratione materiae* (*Компетенция ratione materiae (лат.) - обжалуемое заявителем право должно быть гарантировано Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод (прим. переводчика).) рассматривать жалобу с позиции статьи 6 Конвенции.

17. Европейский Суд напоминает, что в вышеуказанном Постановлении по делу "Пеллегрен против Франции" (Pellegrin v. France) он провел функциональный тест, основанный на природе обязанностей и ответственности служащих, в целях определения применимости пункта 1 статьи 6 Конвенции к трудовым спорам с участием государственных служащих. Трудовой спор выходит за рамки пункта 1 статьи 6 Конвенции, если он касается государственного служащего, чьи обязанности олицетворяют специфическую деятельность государственной службы, поскольку он или она действуют в качестве доверенного лица государственного органа, ответственного за защиту общих интересов государства.

18. В настоящем деле заявителем выступал действующий офицер Военно-морского флота Российской Федерации, капитан третьего ранга, который в этом качестве "обладал частью государственной суверенной власти" в том понимании, которое можно разумно применить к этому определению в свете Постановления Европейского Суда по делу "Пеллегрен против Франции" (Pellegrin v. France).

19. В свете вышесказанного Европейский Суд приходит к выводу, что пункт 1 статьи 6 Конвенции не может быть применен к спору между заявителем и его руководством и к последующему исполнительному производству, которое должно рассматриваться в качестве неотъемлемой части "судебного разбирательства" в целях статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации" (Burdov v. Russia), жалоба N 59498/00, ECHR 2002-III, § 34, и Постановление Европейского Суда по делу "Хорнсби против Греции" (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 г., Reports 1997-II, p. 510, § 40).

20. Следовательно, жалобы заявителя на нарушение указанного положения [Конвенции] должны быть отклонены как несоответствующие [компетенции Европейского Суда] ratione materiae по смыслу пунктов 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

3. Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

21. Европейский Суд считает, что в свете доводов сторон жалоба, основанная на статье 1 Протокола N 1 к Конвенции, на длительное неисполнение решения суда в пользу заявителя от 7 марта 2002 г. поднимает серьезные вопросы фактов и права, предусмотренные Конвенцией, разрешение которых требует рассмотрения дела по существу. Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Не было установлено иных оснований для признания жалобы неприемлемой.

B. Существо жалобы

22. Доводы сторон по существу дела не отличаются от их доводов относительно приемлемости этой жалобы (см. выше).

23. В том, что касается жалобы заявителя на нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, Европейский Суд напоминает, что "иск" может составлять "собственность" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, если достаточным образом установлено, что он подлежит исполнению (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации" (Burdov v. Russia), § 40, Постановление Европейского Суда по делу "Греческие нефтеперегонные заводы "Стран" и Стратис Андреадис против Греции" (Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece) от 9 декабря 1994 г., Series A, N 301-B, p. 84, § 59). В настоящем деле право заявителя на требуемую сумму было установлено судебным решением, вступившим в законную силу. Кроме того, Европейский Суд полагает, что отсутствие у заявителя возможности добиться полного исполнения вынесенного в его пользу судебного решения, что длилось довольно долго, явилось вмешательством в право заявителя на уважение собственности, как указано в первом предложении первого параграфа статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

24. Более того, Европейский Суд отмечает, что на основании решения суда от 7 марта 2002 г. Министерство обороны Российской Федерации, действуя через Министерство финансов Российской Федерации, должно было заплатить заявителю расходы на проезд, а также компенсировать ему юридические издержки. Условия данного решения суда были достаточно ясны и требовали незамедлительного действия со стороны властей.

25. Европейский Суд обращает внимание, что основная сумма задолженности по судебному решению (598 рублей) была выплачена заявителю 31 декабря 2002 г., что в обстоятельствах дела, вероятно, можно считать терпимой задержкой. Однако в том, что касается суммы судебных издержек (202 рубля), также присужденных судом Российской Федерации, она была выплачена заявителю только 1 марта 2004 г.

26. Таким образом, решение суда оставалось неисполненным, как минимум частично, на протяжении двух лет. По мнению Европейского Суда, этому вмешательству в право заявителя на "уважение собственности" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции власти Российской Федерации должны привести убедительное объяснение. Недостаток средств, на что ссылались власти Российской Федерации, не может оправдать подобное нарушение (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации" (Burdov v. Russia), § 41). Несмотря на то, что нельзя исключать, что для исполнения решения суда против государства, имеющего денежный характер, должны быть осуществлены определенные бюджетные шаги, задержка в исполнении судебного решения от 7 марта 2002 г. в настоящем деле не может быть объяснена этим фактором.

27. Далее Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не представили какой-либо определенной информации о том, какие особые меры были предприняты в целях получения денежных средств для исполнения судебного решения. Они не представили какого-либо иного объяснения задержки выплаты задолженности по судебному решению.

28. В свете вышесказанного Европейский Суд приходит к выводу, что тот факт, что у заявителя отсутствовала возможность добиться полного исполнения судебного решения до 1 марта 2004 г., являлся вмешательством в право заявителя на уважение собственности, которое не было оправдано в обстоятельствах данного дела.

29. Следовательно, имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции ввиду длительного неисполнения судебного решения в пользу заявителя.

II. Применение статьи 41 Конвенции

30. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

31. Заявитель требовал выплаты процентов за задержку, возникшую при выплате суммы по судебному решению, однако без указания какой-либо точной процентной ставки. Кроме того, он требовал 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного ему в результате длительного неисполнения судебного решения.

32. Власти Российской Федерации утверждали, что для того, чтобы требовать выплаты процентов за задержку платежа, заявитель должен был потребовать соответствующей выплаты через суды Российской Федерации, чего он не сделал. Следовательно, в этом отношении заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты.

33. В том, что касается морального вреда, власти Российской Федерации предположили, что факт установления нарушения будет являться сам по себе достаточной справедливой компенсацией. В качестве альтернативы они сочли, что будет достаточной компенсация, аналогичная назначенной в деле "Бурдов против Российской Федерации" (приведено выше, § 47). По мнению властей Российской Федерации, в любом случае компенсация не должна превышать 2 500 евро.

А. Материальный ущерб

34. В том, что касается любых возможных материальных потерь, которые понес заявитель в результате продолжительного неисполнения рассматриваемого судебного решения, Европейский Суд отмечает, что в соответствии с правилом 60 Регламента Суда любое требование о справедливой компенсации должно быть разобрано по пунктам и представлено в письменном виде вместе с соответствующими подтверждающими документами или письменными свидетельствами, непредставление которых может являться поводом для отклонения Европейским Судом всего требования или его части.

35. Так как требование заявителя относится к "процентной ставке при просрочке платежей", которая должна быть взыскана с государства, Европейский Суд отмечает, что заявитель не представил какого-либо расчета этой "процентной ставки", а также не объяснил, почему он не смог этого сделать. Следовательно, Европейский Суд не присуждает компенсацию в связи с данным требованием.

B. Моральный вред

36. Что касается компенсации за моральный вред, которую требовал заявитель, Европейский Суд напоминает, что в деле "Бурдов против Российской Федерации" рассматриваемое судебное решение касалось пенсии лиц, пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС, выплачиваемой в качестве компенсации за причиненный вред здоровью, приведший к нетрудоспособности, которая являлась основным источником дохода для заявителя. В настоящем деле назначенная судом денежная сумма была иного происхождения (компенсация расходов на проезд и юридических издержек) и, по мнению Европейского Суда, являлась менее жизненно важной для заявителя, нежели в деле "Бурдов против Российской Федерации". Более того, причитающаяся заявителю денежная сумма не являлась слишком значительной. Ввиду изложенного Европейский Суд приходит к выводу, что признание факта нарушения является само по себе достаточной справедливой компенсацией за любой вред, который мог бы быть причинен заявителю.

На основании изложенного Суд:

1) единогласно объявил приемлемой для рассмотрения по существу жалобу заявителя, касающуюся нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

2) объявил пятью голосами против двух остальную часть жалобы неприемлемой для рассмотрения по существу;

3) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

4) постановил шестью голосами против одного, что установление факта нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией за моральный вред, который понес заявитель;

5) отклонил шестью голосами против одного остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 27 июля 2006 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему постановлению прилагаются особые мнения следующих судей:

(а) частично несовпадающее мнение судьи Л. Лукаидеса;

(b) совпадающее мнение судьи Ф. Тюлькенс;

(c) частично несовпадающее мнение судьи А. Ковлера.

Частично несовпадающее мнение судьи Л. Лукаидеса

Я не согласен с изложенным в постановлении выводом, что пункт 1 статьи 6 Конвенции не применим в настоящем деле. Большинство судей основывали свое решение на деле "Пеллегрен против Франции" (Pellegrin v. France) (жалоба N 28541/95, ECHR 1999-VIII, §§ 65-67), которое установило правило, что "служебные споры между органами власти и государственными служащими, чьи обязанности олицетворяют специфическую деятельность государственной службы, поскольку последние действуют в качестве доверенного лица государственного органа, ответственного за защиту общих интересов государства, не являются "гражданскими" и выходят за рамки пункта 1 статьи 6 Конвенции" (см. § 16 Постановления).

Как я понимаю, философия этого правила заключается в том, что споры, затрагивающие вопросы [деятельности] органа государственной власти или касающиеся общих интересов государства, регулируемые публичным правом и государственной политикой, не должны являться предметом судебных споров. Однако в настоящем деле Европейский Суд перешел к утверждению о том, что на основании того же прецедентного права пункт 1 статьи 6 Конвенции также не может быть применен "к спору между заявителем и его руководством и к последующему исполнительному производству, которое должно рассматриваться в качестве неотъемлемой части "судебного разбирательства" в целях статьи 6 Конвенции" (см. § 19 Постановления). Именно в этом вопросе мой подход отличается от подхода большинства судей.

"Последующее исполнительное производство" касается исполнения судебного решения. Соответствующее судебное разбирательство завершилось присуждением долга, что с юридической точки зрения составляет самостоятельное юридическое действие, которое само по себе создает права или обязанности и чье выполнение не имеет отношения к правовым и другим принципам и соображениям, использованным и примененным судом при принятии первоначального судебного решения. Действительно, исполнение судебного решения регулируется иными правовыми принципами и соображениями.

Поэтому основания, на которые сослались большинство судей и которые являются смыслом судебной практики в деле Пеллегрена, не применимы в настоящем деле. Конечно, судебное решение может процессуально рассматриваться частью судебного разбирательства, но, с моей точки зрения, это не означает, что его исполнение управляется или хотя бы находится под влиянием принципов, которые привели к принятию этого решения. Видя, что принципы, которые приводят к выводу о том, что определенный судебный спор не считается "гражданским", не распространяются на отдельное действие по исполнению судебного решения, я не могу понять, почему исполнение обязательно должно рассматриваться как не "гражданское" только потому, что оно относится к судебному решению, вынесенному по рассматриваемому спору.

То, что создает требование по исполнению судебного решения, является просто отдельным обязательством, непосредственно и исключительно вытекающим из самого судебного решения (как и любого другого судебного решения), несмотря на предшествующее судебное разбирательство или даже основания, на которых оно было выстроено.

Другими словами, в настоящем деле мы имеем дело с исполнением права на взыскание задолженности по судебному решению, принятому компетентным судом и получившим статус res judicata* (*Res judicata (лат.) - вступивший в законную силу (прим. переводчика).). По моему мнению, эта ситуация не регулируется делом Пеллегрена и относится к понятию "определение гражданского права" в целях пункта 1 статьи 6 Конвенции. Здесь полезно обратить внимание на то, что правило, установленное в деле Пеллегрена, составляет судебно-правовое ограничение принципа доступа к суду и, следовательно, должно толковаться в узком смысле.

Совпадающее мнение судьи Ф. Тюлькенс

Я голосовала за неприменение в настоящем деле статьи 6 Конвенции исключительно из уважения к Постановлению Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мартини против Франции" (Martinie v. France) от 12 апреля 2006 г.

Частично несовпадающее мнение судьи А. Ковлера

Мое несовпадающее мнение относится, прежде всего, к вопросу применения пункта 1 статьи 6 Конвенции к спору между заявителем и Министерством обороны Российской Федерации. С моей точки зрения, предыдущее прецедентное право по этому вопросу, в особенности дело "Пеллегрен против Франции" (Pellegrin v. France) (Постановление Большой Палаты Европейского Суда, жалоба N 28541/95, ECHR 1999-VIII), подняло больше вопросов, чем дало ответов.

Прежде всего, следует отметить, что во время рассматриваемых событий заявитель являлся действующим военным офицером. В этом отношении Европейский Суд напомнил, что трудовые споры между органами власти и государственными служащими, чьи обязанности олицетворяют специфическую деятельность государственной службы, поскольку последние действуют в качестве доверенного лица государственного органа, ответственного за защиту общих интересов государства, не являются "гражданскими" и выходят за рамки пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. приведенное выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пеллегрен против Франции" (Pellegrin v. France), §§ 65-67). В деле Пеллегрена Европейский Суд также отметил, что ярким примером подобной деятельности являлись вооруженные силы и полиция. Поэтому возник вопрос, обладал ли Европейский Суд компетенцией ratione materiae* (*Компетенция ratione materiae (лат.) - обжалуемое заявителем право должно быть гарантировано Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод (прим. переводчика).) рассматривать жалобу с позиции статьи 6 Конвенции.

Рассуждения Европейского Суда в деле Пеллегрена основывались на идее "особой связи доверия и преданности", существующей между государством и определенными категориями государственных должностных лиц. Европейский Суд признал, что государство обладало практически неограниченной свободой усмотрения в управлении своим персоналом. Соответственно, производственные споры между государством и его служащими, осуществляющими государственные функции, могут выходить из-под контроля Европейского Суда.

В то же время постановление по делу Пеллегрена содержало важную оговорку. В нем говорилось, что "все споры относительно пенсий относятся к сфере действия пункта 1 статьи 6 Конвенции, потому что при выходе на пенсию служащие разрывают особые связи между собой и государственными органами; [_] затем они оказываются в ситуации, в точности сопоставимой с той, в которой оказываются наемные работники согласно нормам частного права, при этом особые узы доверия и верности, привязывающие их к государству, перестают существовать, и работник более не может обладать частью суверенной власти государства" (§ 67).

Следовательно, "функциональный подход", представленный в деле Пеллегрена, требует, чтобы статья 6 Конвенции была применима к спорам, в которых положение заявителя, даже государственного должностного лица, не отличалось от положения любого другого участника судебного спора или, другими словами, где спор между служащим и работодателем не отмечен наличием "особой связи доверия и преданности".

Данный способ рассуждения был позднее применен в деле "Новиков против Украины" (Novikov v. Ukraine) (Решение Европейского Суда от 17 сентября 2002 г., жалоба N 65514/01), в котором Европейский Суд пришел к выводу, что спор между уволенным военным офицером и его командованием относительно определенных выплат, причитавшихся заявителю за период службы (сделан акцент), носил исключительно материальный характер, и поэтому статья 6 Конвенции была применима к делу.

Я разделяю позицию моих коллег судей Ф. Тюлькенс, Р. Марусте и Э. Фура-Сандстрем, выраженную в их совместном совпадающем мнении к Постановлению Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мартини против Франции" (Martinie v. France):

"В более широком плане является фактом то, что Европейский Суд все более и более часто встречается с вопросом рамок или, более точно, пределов, или границ Постановления Европейского Суда по делу Пеллегрена.

В этом деле требующим ответа вопросом является: любой ли спор между государственным служащим и государственными органами, нанимающими его или ее, выходит за пределы статьи 6 Конвенции, когда должность включает "прямое или косвенное участие в осуществлении властных полномочий, предоставленных публичным правом", или только споры, связанные с должностью заинтересованного лица. Так, например, в первом случае полицейский или сотрудник полиции, который участвует в судебном разбирательстве против государственного органа, в котором он работает, в связи с неблагоприятными условиями проживания, не может из-за своего статуса ссылаться на пункт 1 статьи 6 Конвенции, чтобы заявить о праве на доступ к суду. Также, например, солдат, который добился судебного решения о выплате ему расходов на проезд, не может ссылаться на пункт 1 статьи 6 Конвенции в целях принудительного исполнения судебного решения из-за своего статуса солдата. Взятое вне контекста, буквальное толкование дела Пеллегрена, которое ссылается на "никакие споры между административными властями и служащими, которые занимают должности, связанные с участием в осуществлении полномочий, предоставленных публичным правом" (ibid.* (*Ibid. (лат.), сокращенное от ibidem (лат.) - там же (прим. переводчика).), 67), может также привести к результатам, которые будут необоснованными и противоречащими смыслу и цели Конвенции" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мартини против Франции" (Martinie v. France) от 12 апреля 2006 г., жалоба N 58675/00).

Я могу также назвать два дела против Греции, в которых заявители, вышедшие на пенсию государственные служащие, жаловались на неисполнение государственными органами судебных решений. В этих делах Европейский Суд установил, что статья 6 Конвенции применима, inter alia* (*Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), потому что жалобы заявителя относились не к спору об увеличении их пенсий, а к неисполнению судебных решений, которыми было признано их право на такое увеличение (см. Решение Европейского Суда по делу "Логофетис против Греции" (Logothetis v. Greece) от 9 марта 2000 г., жалоба N 46352/99; Решение Европейского Суда по делу "Маринакос против Греции" (Marinacos v. Greece) от 29 марта 2001 г., жалоба N 49282/99).

Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, мне хотелось бы отметить следующее. Применение статьи 6 Конвенции к судебному разбирательству, инициированному заявителем против военного командования, может быть спорным (см. Решение Европейского Суда по делу "Амоксопулос и другие против Греции" (Amoxopoulos and Other v. Greece) от 6 февраля 2003 г., жалоба N 68141/01). Однако может быть так, что, если дело было рассмотрено и суд установил обязанность государства по выплате заявителю определенной денежной суммы, то ситуация заявителя стала идентична ситуации любого другого успешного истца в гражданском споре. Я не вижу причины, и власти Российской Федерации не представили каких-либо доводов в пользу противоположного, отступить от выводов Европейского Суда по делам "Логофетис против Греции" (Logothetis v. Greece) и "Маринакос против Греции" (Marinacos v. Greece).

В любом случае, даже не отделяя исполнительное производство от основного производства по иску, я хочу отметить, что, по моему мнению, "функциональный" подход, представленный в Постановлении по делу Пеллегрена, должен применяться с учетом природы спора. В настоящем деле судебное решение, которое должно было быть исполнено, касалось невыплаты расходов на проезд и юридических издержек, понесенных в ходе внутригосударственного судебного разбирательства. Я не вижу, каким образом этот спор относился к сфере особых отношений между государственным служащим и его работодателем, государством, для защиты которой предназначено дело Пеллегрена.

Наконец, в том, что касается применимости статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, Европейский Суд повторил, что "жалоба" может составлять "собственность" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, если надлежащим образом установлено, что она обладает исковой силой (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации", § 40; Постановление Европейского Суда по делу "Греческие нефтеперегонные заводы "Стран" и Стратис Андреадис против Греции" (Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece) от 9 декабря 1994 г., Series A, N 301-B, p. 84, § 59). В настоящем деле право заявителя на требуемую денежную сумму было установлено вступившим в законную силу судебным решением. Отсутствие у заявителя возможности добиться полного исполнения судебного решения в его пользу, что продолжалось довольно длительное время, явилось вмешательством в его право на уважение собственности, закрепленное в первом предложении пункта 1 статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Европейский Суд указал в мотивировочной части, что "имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с длительным неисполнением судебного решения в пользу заявителя" (§ 29). Таким образом, если мы будем строго придерживаться прецедентного права Европейского Суда, то необходимо признать тот факт, что пункт 1 статьи 6 Конвенции не только применим, но и нарушен.

По этим причинам я не считаю, что установление факта нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда. Продолжительный спор между военнослужащим и государственными должностными лицами неизбежно вызвал душевное страдание и чувство разочарования, явившиеся результатом этого конфликта. Тот факт, что присужденная заявителю денежная сумма не была слишком значительной (§ 36), не является существенным при данных обстоятельствах.