Постановление Европейского Суда по правам человека от 19 июля 2007 г. Дело "Трепашкин (Trepashkin) против Российской Федерации" (жалоба N 36898/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Трепашкин (Trepashkin) против Российской Федерации"
(Жалоба N 36898/03)

Постановление Суда

Страсбург, 19 июля 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х. Розакиса, Председателя Палаты,

Л. Лукаидеса,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С.Е. Йебенса, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 28 июня 2007 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 36898/03, поданной против властей Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Михаилом Ивановичем Трепашкиным (далее - заявитель) 14 ноября 2003 г.

2. Интересы заявителя в Европейском Суде представляла Е.Л. Липцер, адвокат, практикующая в г. Москве. Власти Российской Федерации были первоначально представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель утверждал, что содержание его под стражей в рамках избранной меры пресечения противоречило положениям статьи 5 Конвенции и что условия содержания его под стражей были бесчеловечными и унижающими достоинство.

4. 15 сентября 2005 г. Европейский Суд признал жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.

5. И заявитель, и власти Российской Федерации представили дополнительные письменные замечания (пункт 1 правила 59 Регламента Суда). После консультации со сторонами Палата решила, что нет необходимости проводить слушания по существу дела (пункт 3 правила 59 Регламента Суда in fine* (* In fine (лат.) - в конце (прим. переводчика).); стороны в письменной форме ответили на замечания друг друга.

6. 15 ноября 2006 г. Председатель Палаты Суда запросил у сторон дополнительную фактическую информацию по жалобе относительно развития событий, в частности, об итогах гражданского судебного разбирательства, касавшегося содержания заявителя под стражей. В январе 2007 г. стороны представили запрошенную информацию.

Факты

I. Обстоятельства дела

1. Содержание заявителя под стражей в рамках избранной меры пресечения

1. Задержание

7. Заявитель является адвокатом и бывшим сотрудником Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ФСБ). Во время рассматриваемых по данной жалобе событий заявитель являлся обвиняемым по другому, не связанному с настоящей жалобой, уголовному делу, которое расследовала Главная военная прокуратура и которое касалось периода службы заявителя в ФСБ (уголовное дело N 1). В марте 2003 г. c заявителя была взята подписка о невыезде без разрешения следователя, прокурора или суда.

8. Вечером 22 октября 2003 г. заявитель возвращался после встречи с сотрудниками Управления внутренних дел г. Дмитрова Московской области, где он помогал своему клиенту в качестве адвоката. Автомобиль заявителя был остановлен на шоссе сотрудниками Государственной инспекции безопасности дорожного движения. Сотрудники милиции обыскали машину заявителя, но не нашли ничего подозрительного. Несколько минут спустя сотрудники милиции провели повторный обыск, на этот раз в присутствии двух понятых. На этот раз при обыске на заднем сидении автомобиля был обнаружен пистолет с патронами. Заявителю были заданы вопросы, касавшиеся обнаруженного пистолета, но он заявил, что это оружие не принадлежало ему. Кроме того, он сообщил милиционерам, что являлся адвокатом, и показал им удостоверение адвоката. Примерно в 19 часов милиция возбудила уголовное дело по данным обстоятельствам (уголовное дело N 2). Заявитель был помещен в изолятор временного содержания г. Дмитрова.

2. Первое постановление о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу

9. Утром 24 октября 2003 г. Дмитровский городской суд Московской области по ходатайству следователя вынес Постановление о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу на том основании, что заявитель подозревался в совершении преступления, за которое в соответствии со статьей 222 Уголовного кодекса Российской Федерации (незаконное хранение оружия и боеприпасов) предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до шести лет, и что заявитель мог скрыться, воспрепятствовать отправлению правосудия или продолжить свою преступную деятельность. Суд отметил также, что в момент задержания в отношении заявителя уже велось следствие в рамках уголовного дела N 1.

10. Заявитель обжаловал данное постановление, указав в своей жалобе, inter alia* (*Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), что городской суд, признавая заключение под стражу законным, не указал причин такого решения. Кроме того, заявитель утверждал, что пистолет был подброшен ему сотрудниками милиции, а также что он никогда не стал бы хранить заряженный пистолет в автомобиле, в котором он каждое утро отвозил своих детей в школу. Он отметил также, что у него было пять несовершеннолетних детей, и поэтому не было оснований полагать, что он мог скрыться. Кроме того, заявитель сообщил, что в тот момент он представлял клиентов по 40 делам, и его задержание могло причинить вред интересам его клиентов. Наконец, заявитель подчеркнул, что в его случае не была соблюдена особая процедура получения разрешения на задержание лица, являющегося адвокатом. Он просил областной суд рассмотреть жалобу в его присутствии.

11. 27 октября 2003 г. Дмитровский городской суд Московской области, предварительно изучив обстоятельства дела, дал согласие на возбуждение уголовного дела в отношении заявителя по факту обнаружения 22 октября 2003 г. в его автомобиле пистолета. В тот же день адвокат заявителя обжаловал постановление от 24 октября 2003 г. о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. В жалобе он, inter alia* (*Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), указал, что заявитель, будучи адвокатом, не мог быть задержан и заключен под стражу без предварительного согласия суда на проведение в его отношении уголовного расследования.

12. 31 октября заявителю было предъявлено официальное обвинение в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи 222 Уголовного кодекса Российской Федерации. В тот же день Московский областной суд рассмотрел жалобу на постановление о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. В суде заявитель был представлен одним из его адвокатов, г-ном М. На основании статей 447-450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации Московский областной суд отменил постановление от 24 октября 2003 г. о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. Московский областной суд отметил, что заявитель, являясь адвокатом, мог быть заключен под стражу только после принятия судом решения о возбуждении уголовного дела против него или о разрешении проведения в его отношении следственных действий. В настоящем деле, когда Дмитровский городской суд Московской области избрал в отношении заявителя меру пресечения в виде заключения под стражу, такого решения принято не было. Московский областной суд определил освободить заявителя из-под стражи и вернул дело в суд первой инстанции. Однако заявитель не был освобожден из-под стражи. Заявитель утверждал, что получил копию этого определения только 11 ноября 2003 г.

13. 4 ноября 2003 г. заявитель был переведен в следственный изолятор в г. Волоколамске. В тот же день прокурор г. Дмитрова представил в Дмитровский городской суд Московской области ходатайство об избрании в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу.

3. Второе постановление о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу

14. 5 ноября 2003 г. Дмитровский городской суд Московской области вынес постановление о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу на том основании, что тот обвинялся в совершении преступления средней тяжести и, находясь на свободе, мог скрыться от суда или воспрепятствовать правосудию. Постановление было вынесено в присутствии заявителя и двух его адвокатов: Г. и М. В тот же день заявитель был переведен в изолятор временного содержания г. Дмитрова.

15. Заявитель обжаловал постановление, повторив доводы, на которые он опирался при подаче первой жалобы, добавив, что, будучи уже один раз отмененным, заключение под стражу не могло быть повторно избрано со ссылкой на те же основания. Заявитель также утверждал, что ни ему, ни его адвокату, г-же Л., не было сообщено о судебном заседании, и что они не имели возможности представить свои доводы. Кроме того, заявитель указал, что определение Московского областного суда от 31 октября 2003 г. об освобождении заявителя из-под стражи так и не было исполнено.

16. 13 ноября 2003 г. Московский областной суд в присутствии адвокатов заявителя оставил постановление суда первой инстанции от 5 ноября 2003 г. без изменения и санкционировал дальнейшее содержание заявителя под стражей до окончания предварительного расследования.

17. К концу ноября 2003 г. обвинительное заключение по уголовному делу N 1 вместе с материалами дела было направлено в Московский окружной военный суд. 1 декабря 2003 г. заявитель был переведен в следственный изолятор в г. Москве. В тот же день Московский окружной военный суд вынес постановление о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу в рамках уголовного дела N 1.

18. 19 декабря 2003 г. Дмитровский городской суд Московской области отклонил ходатайство следователя о продлении срока содержания под стражей заявителя по уголовному делу N 2. Однако заявитель оставался под стражей на основании постановления о заключении под стражу, вынесенного Московским окружным военным судом 1 декабря 2003 г.

19. 14 января 2004 г. сторона защиты подала в Дмитровский городской суд Московской области жалобу на то, что в период с 31 октября по 5 ноября 2003 г. заявитель содержался под стражей без каких-либо правовых оснований. Непонятно, была ли рассмотрена эта жалоба, и если да, то каковы были результаты ее рассмотрения.

ГАРАНТ:

Нумерация разделов приводится в соответствии с источником

В. Итог рассмотрения уголовного дела в отношении заявителя

20. 19 мая 2004 г. Московский окружной военный суд постановил приговор по уголовному делу N 1. Заявитель был признан виновным в предъявленном ему обвинении и приговорен к лишению свободы на срок четыре года с отбыванием наказания в колонии-поселении. 9 сентября 2004 г. Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор без изменения.

21. Что касается уголовного дела N 2, то 15 апреля 2005 г. Дмитровский городской суд Московской области признал заявителя виновным в незаконном хранении оружия, обнаруженного в его автомобиле 22 октября 2003 г. Городской суд отклонил утверждение заявителя о том, что оружие ему было подброшено.

22. Заявитель обжаловал этот приговор. 1 июля 2005 г. Московский областной суд оправдал заявителя. Областной суд установил, что тот факт, что в автомобиле заявителя была обнаружена сумка с пистолетом, не обязательно означал, что оружие туда положил заявитель. Ни на сумке, ни на пистолете не было обнаружено ни отпечатков пальцев заявителя, ни следов его кожных выделений. Не было доказательств того, что оружие было во владении заявителя до его задержания или что заявитель положил оружие в машину. Более того, сотрудники милиции, которые задержали заявителя, настаивали, что сумка выпала из заднего кармана водительского сидения. Однако во время следственного эксперимента было продемонстрировано, что при описанных обстоятельствах это было бы физически невозможно.

23. Кроме того, областной суд отметил, что городской суд не принял ни версию заявителя, ни версию стороны обвинения. В приговоре суд выдвинул свою версию того, как оружие оказалось в автомобиле заявителя. В частности, городской суд установил, что перед тем, как выйти из автомобиля, заявитель спрятал пистолет под курткой, а во время обыска оружие выпало на пол салона автомобиля. Однако эта версия не подтверждалась доказательствами, и, более того, суд превысил свои полномочия, расширив фактический объем предъявленного обвинения. В итоге заявитель был признан невиновным.

С. Гражданское судопроизводство

24. В неустановленный день заявитель подал иск о взыскании одного миллиона рублей в качестве компенсации морального вреда в связи с содержанием его под стражей с 22 октября по 5 ноября 2003 года. 26 сентября 2005 г. Дмитровский городской суд установил, что весь срок содержания заявителя под стражей, вплоть до его оправдания, являлся незаконным. В результате с Федерального казначейства в пользу заявителя было взыскано 75 000 рублей.

25. Это решение было обжаловано прокуратурой и заявителем. 24 ноября 2005 г. Московский областной суд отменил судебное решение от 26 сентября 2005 г. Областной суд установил, что решение суда первой инстанции распространялось на весь срок содержания заявителя под стражей в рамках уголовного дела N 2, в то время как гражданский иск касался только периода содержания под стражей с 22 октября по 5 ноября 2003 г. Кроме того, областной суд указал, что с 1 декабря 2003 г. заявитель находился под стражей в рамках другого уголовного дела (N 1), которое завершилось постановлением обвинительного приговора. В заключение областной суд указал, что суд первой инстанции не вызвал представителей Федерального казначейства. В итоге дело было передано в городской суд на новое рассмотрение.

26. Во время рассмотрения дела городским судом заявитель подтвердил, что его иск касался только периода с 22 октября по 5 ноября 2003 года. 10 мая 2006 г. городской суд вынес решение в пользу заявителя. Суд установил, что содержание заявителя под стражей являлось незаконным, присудив ему 30 000 рублей в качестве компенсации причиненного морального вреда. Заявитель обжаловал решение суда, утверждая, что сумма компенсации была очень мала. 4 октября 2006 г. Московский областной суд оставил решение от 10 мая 2006 г. без изменения, указав следующее:

"... [Суд первой инстанции правильно установил, что] с 22 октября по 5 ноября 2003 г. [заявитель] находился под стражей незаконно, поскольку определением Московского областного суда от 1 июля 2005 г. Постановление Дмитровского городского суда [в отношении заявителя] ... было отменено, и дело было прекращено за непричастностью [заявителя] к совершению [предполагаемого] преступления.

... [Заявитель] был полностью реабилитирован в отношении событий, которые служили причиной содержания его под стражей с 22 октября по 5 ноября 2003 г. ...".

Областной суд пришел к выводу, что сумма, присужденная городским судом, была разумной.

D. Условия содержания под стражей

27. После задержания 22 октября 2003 г. заявитель был помещен в изолятор временного содержания УВД г. Дмитрова, расположенного примерно в 70 км к северу от Москвы. В течение следующих пяти недель заявителя три раза переводили из изолятора временного содержания УВД г. Дмитрова в следственный изолятор ИЗ-50/2, расположенный в г. Волоколамске, в 130 км к западу от г. Москвы, и обратно в г. Дмитров. По информации, предоставленной властями Российской Федерации, заявитель содержался под стражей в изоляторе временного содержания УВД г. Дмитрова с 22 октября по 4 ноября 2003 г., с 5 по 10 ноября и с 14 по 21 ноября 2003 г. Власти Российской Федерации утверждали также, что заявитель содержался в следственном изоляторе ИЗ-50/2 с 4 по 5 ноября, с 10 по 14 ноября и с 21 по 28 ноября 2003 г. Власти Российской Федерации не указали, где содержался заявитель с 28 ноября по 1 декабря 2003 г., когда он был переведен в следственный изолятор ИЗ-77/1 в Москве. По словам заявителя, эти три дня он провел в г. Волоколамске.

28. Стороны представили различные версии описания условий содержания под стражей в следственных изоляторах в г. Дмитрове и г. Волоколамске.

1. Условия содержания под стражей в изоляторе временного содержания УВД г. Дмитрова

29. В замечаниях, первоначально представленных заявителем в Европейский Суд, заявитель описывал условия содержания в изоляторе временного содержания УВД г. Дмитрова следующим образом:

"В камере был грязный деревянный пол с лужами грязи... повсюду насекомые, жуткий холод. Мне не дали никакого матраса или стула или хотя бы бумаги. Мне пришлось отдыхать на деревянном полу, измазанном фекалиями и кровью раздавленных насекомых... Из-за холода я два дня провел на ногах - не мог спать. Потом расчистил в углу место своей одеждой и вздремнул. Проснулся через 30 минут, потому что по всему телу ползали клопы, вши и другие твари... С момента задержания не было ни одной прогулки. Окно было постоянно закрыто, и я потерял ориентацию во времени. Только один раз меня вызвали к следователю на допрос... Раковина для умывания в камере отсутствовала, и умываться можно было лишь над унитазом. ... Из-за тусклого света в камере у меня ухудшилось зрение".

30. Заявитель подал прокурору аналогичную по содержанию жалобу на условия содержания под стражей. В результате ему дали ведро с водой, моющее средство и тряпку, чтобы вымыть пол.

(а) Доводы властей Российской Федерации

31. В соответствии с информацией, представленной властями Российской Федерации, камера N 7 изолятора временного содержания УВД г. Дмитрова, в которой содержался заявитель, имела площадь 6,6 кв. метра. В камере имелись туалет, водопроводный кран и раковина. В помещениях изолятора временного содержания УВД г. Дмитрова функционировало центральное отопление. Днем камера освещалась дневным светом, а ночью - электрической лампой. При поступлении в изолятор заявитель получил комплект постельных принадлежностей, но он отказался использовать их "в знак несогласия с задержанием". Вечером 23 октября 2003 г. его родственники передали ему необходимые постельные принадлежности.

32. 2 декабря 2003 г. смешанная комиссия, состоявшая из представителей областного управления внутренних дел и областного управления санитарного контроля* (* Так в тексте. Видимо, речь идет о Главном управлении внутренних дел Московской области и Центре государственного санитарно-эпидемиологического надзора Московской области (прим. переводчика).), провела в изоляторе временного содержания УВД г. Дмитрова проверку. Комиссия пришла к выводу, что "санитарное состояние камер было удовлетворительным, влажная уборка с применением дезинфицирующих веществ проводилась ежедневно; вентиляция работала". Комиссия отметила также, что заявитель не мог выходить на ежедневную прогулку, поскольку прогулочный двор в изоляторе только строился.

(b) Доводы заявителя

33. В замечаниях, представленных в ответ на доводы властей Российской Федерации, заявитель настаивал, что камера N 7, в которой он содержался под стражей, имела меньшие размеры, нежели указанные властями Российской Федерации, а кроме того в ней не было никакой раковины. Вода из крана поступала в трубу слива для унитаза, так что заявителю, чтобы помыться, приходилось наклоняться над плохо пахнущим унитазом. Унитаз был расположен очень близко к спальному месту заявителя, между ними не было никакой перегородки. В камере не было радиаторов или каких-либо других отопительных приборов; вместо этого вдоль стены была проложена труба, по которой текла теплая вода. По словам заявителя, тепла от этой трубы хватало только чтобы погреть руки.

34. Кроме того, заявитель указал, что в камере имелось всего одно маленькое окно с решеткой, к тому же незастекленное. Для сохранения тепла в камере окно было закрыто бумагой. Заявитель не осмелился убрать бумагу, так как на улице было слишком холодно. Таким образом, в камере не было естественного освещения; в течение всего периода содержания под стражей в изоляторе временного содержания УВД г. Дмитрова заявителю приходилось читать и писать при тусклом свете электрической лампочки. В результате зрение заявителя ухудшилось.

35. 7 ноября 2003 г. заявитель направил следователю жалобу на отсутствие естественного освещения в камере. Заявитель просил назначить ему осмотр у офтальмолога, но получил отказ. Вместо этого начальник изолятора временного содержания УВД г. Дмитрова рекомендовал заявителю принимать "таблетки из черники", которые ему могли бы приносить родственники. Заявитель указал, что в мае 2004 г. он был осмотрен врачом в изоляторе ИЗ-77/1, который установил, что зрение заявителя ухудшилось на 0,5 диоптрии.

36. 10 ноября 2003 г. заявитель направил следователю очередную жалобу. Он утверждал, что за 19 дней содержания под стражей его ни разу не выводили на прогулку на открытом воздухе. В результате у заявителя обострилась астма, ему приходилось использовать ингалятор шесть раз в день, хотя, как правило, его не следует использовать чаще двух раз в день.

37. По поводу предметов первой необходимости заявитель настаивал, что в изоляторе отсутствовали постельные принадлежности, матрасы, подушки. Утверждение властей Российской Федерации о том, что он отказался взять постельные принадлежности "в знак несогласия с задержанием", заявитель назвал явной ложью. По словам заявителя, если заключенный под стражу отказывается от каких-либо предметов личного пользования, предоставляемых изолятором, этот факт всегда записывается в специальный журнал. Он настаивал, что после задержания он не получал никаких постельных принадлежностей. Кроме того, 23 октября 2003 г. следователь З. конфисковал его одежду; заявитель остался в неотапливаемой камере в одном нижнем белье. Только вечером 23 октября 2003 г. жена заявителя смогла передать ему через начальника изолятора Я. подушку, два одеяла и спортивный костюм.

38. Заявитель поддержал свои первоначальные утверждения о том, что камера N 7 кишела паразитами. Инспекция этой камеры, о которой упоминали власти Российской Федерации, была проведена 2 декабря 2003 г., то есть более чем через месяц после заключения заявителя под стражу и через десять дней после того, как он покинул этот изолятор временного содержания. Следовательно, инспекция не могла установить реального положения вещей, существовавшего во время содержания заявителя под стражей. В подтверждение своих слов он сослался на статью, опубликованную в ежедневной газете "Коммерсантъ" вскоре после его задержания. В этой статье адвокат заявителя Г. сообщал, что утром 22 октября 2003 г. он посетил своего клиента (заявителя) в изоляторе временного содержания УВД г. Дмитрова. Г. рассказал журналисту: "Ночью [заявитель] подхватил вшей и других насекомых, которые ползали по нему во время нашего разговора. Камера, в которой он содержался, настолько грязная, что он не может в ней даже присесть".

2. Условия содержания под стражей в следственном изоляторе в г. Волоколамске

39. В замечаниях, первоначально представленных заявителем в Европейский Суд, заявитель описывал условия содержания в изоляторе ИЗ-50/2 в г. Волоколамске следующим образом:

"В камере площадью примерно 18 кв. м я нахожусь вместе с 20 другими людьми, включая психически больного (больного шизофренией). Не хватает спальных мест, и приходится спать по два человека на одной кровати. В камере есть клопы, вши, тараканы. Очень мало места для передвижения. 20 человек едва помещаются в камере, невозможно нормально дышать даже на прогулках, потому что остальные постоянно курят. У меня бронхиальная астма среднетяжелой формы, и она обострилась в последнее время. У меня острые боли в груди. Я написал просьбу о проведении медицинского обследования на имя следователя Шевякова, но он не ответил. Следователь также отказал мне в просьбе о проведении обследования состояния зрения. Из-за недостаточного количества ложек и тарелок мы вынуждены пользоваться ими по очереди. До сих пор я не могу добиться от администрации предоставления мне отдельных ложки, тарелки и чашки, а также простыни, наволочки или одеяла".

40. 1 декабря 2003 г. заявитель написал письмо министру юстиции Российской Федерации, в котором он описал условия содержания в изоляторе временного содержания в г. Дмитрове и в следственном изоляторе в г. Волоколамске. Он повторил свои жалобы на переполненность камеры, отсутствие предметов первой необходимости, которые должны предоставляться заключенным. По его словам, в некоторые дни число заключенных в камере достигало 25 человек, им приходилось спать по очереди. Заключенные спали на четырехэтажных металлических полках, очень коротких и неудобных. Матрас, который ему предоставили, напоминал грязную тряпку со следами мочи. Набивка матраса настолько свалялась, что спать на нем можно было так же, как спать на куче камней. Хотя в камере было полно вшей, администрация не предоставляла заключенным никаких средств от насекомых и запрещала их использование в камере. Заявитель боялся заразиться болезнью, переносимой насекомыми.

41. Заявитель жаловался также, что несколько раз в ходе перевозки его в другой изолятор или в суд его помещали в очень маленькую комнату (70 на 120 см) без света, воды, еды. В этой комнате он содержался в сидящем положении до восьми часов, не имея возможности вытянуть ноги. В этой комнатке не было унитаза, и вследствие недостатка персонала в изоляторе иногда ему приходилось ждать по два часа, прежде чем попасть в туалет.

(а) Доводы властей Российской Федерации

42. По информации, предоставленной властями Российской Федерации, по прибытии в следственный изолятор ИЗ-50/2 г. Волоколамска заявитель был осмотрен врачом. Власти Российской Федерации представили медицинскую карту, выданную заявителю администрацией изолятора, в котором говорилось, что "после визуального осмотра никаких симптомов бронхиальной астмы не обнаружено". В соответствии с данной картой у заявителя не было приступов астмы во время содержания под стражей и его зрение не ухудшалось.

43. В следственном изоляторе ИЗ-50/2 г. Волоколамска заявитель содержался в камере N 101, площадью 20 кв. метров, предназначенной для содержания под стражей бывших сотрудников правоохранительных органов. В камере имелись унитаз, полка для хранения продуктов питания, раковина с водопроводным краном с горячей и холодной водой. Во время содержания под стражей число сокамерников заявителя варьировалось от 14 до 20 человек. 20 октября 2003 г. администрация следственного изолятора ИЗ-50/2 провела инспекцию в камере. Администрация пришла к выводу, что "санитарное состояние камеры соответствовало установленным стандартам, канализация и водопровод были в нормальном состоянии, насекомых-паразитов обнаружено не было".

44. Власти Российской Федерации также указали, что заявителю были предоставлены все предметы первой необходимости. В подтверждение своих слов власти Российской Федерации представили специальный журнал, в котором администрация изолятора перечисляла предметы, выдаваемые заключенным. В соответствии с этим журналом 5 ноября 2003 г. (день первого перевода заявителя в следственный изолятор ИЗ-50/2 в г. Волоколамске) заявитель получил матрас, подушку, одеяло, наволочку, две простыни, миску, ложку и кружку. 10 ноября 2003 г., когда заявитель во второй раз был переведен в этот изолятор, он получил такие же предметы. Он вернул их администрации 14 ноября 2003 г.

(b) Доводы заявителя

45. Заявитель представил медицинскую карту N 1259, выданную ему 2 июня 2000 г. Центральной военной медицинской комиссией. В соответствии с этим документом заявитель страдал от бронхиальной астмы средне-тяжелой формы и имел нормальное зрение. По словам заявителя, по прибытии в следственный изолятор ИЗ-50/2 врач просил его рассказать свою историю болезни. Заявитель жаловался на приступы астмы и ухудшение зрения; в ответ врач сказал, что у него не было необходимых лекарств для лечения астмы, и что родственники заявителя должны были сами обеспечить его лекарствами. По его словам, весь осмотр заключался во флюорографическом обследовании, и при таких обстоятельствах было неудивительно, что врач не обнаружил никаких признаков бронхиальной астмы.

46. Впоследствии заявитель повторил свою просьбу пройти осмотр у офтальмолога, но ответа не получил. У заявителя сломался зуб, там как в изоляторе его кормили только черствым ржаным хлебом; он просил разрешения посетить стоматолога, однако безуспешно. Кроме того, администрация следственного изолятора не разрешила заявителю пройти осмотр у врача, приглашенного неправительственной организацией "За права человека".

47. Что касается условий содержания в камере N 101, заявитель оспорил информацию, предоставленную властями Российской Федерации. По его утверждению, площадь камеры не превышала 16-18 кв. метров, и в камере содержалось от 22 до 25 заключенных. Заявитель назвал имена своих сокамерников, которые могли подтвердить этот факт. В камере не было полок: для хранения продуктов питания и личных вещей заключенных, их одежды, обуви и т.д. использовались четыре спальных места. Горячая вода подавалась лишь изредка и на очень короткие периоды времени, так что заключенные успевали лишь помыть посуду, постирать нижнее белье и постельные принадлежности. Для сушки белья не было место, поэтому заключенным приходилось спать на влажных простынях. "Туалет", упомянутый властями Российской Федерации, представлял собой дыру в полу камеры, не отделенную от жилого пространства, так что запах экскрементов очень беспокоил. После использования туалета заключенным приходилось сжигать лист бумаги, чтобы устранить ужасный запах, но в то же время из-за дыма у заявителя ужасно болела голова. Расстояние между столом, за которым ели заключенные, и "туалетом" не превышало полтора метра, и раковина находилась как раз над унитазом. Заявитель признал, что 20 октября 2003 г. в камере проводилась дезинфекция, но 4 ноября 2003 г., когда он был снова помещен туда, в ней снова было полно вшей и блох. Очевидно, паразиты, находившиеся в матрасах и постельном белье, избежали дезинфекции. Во время содержания заявителя в следственном изоляторе ИЗ-50/2 в камере ни разу не проводилась уборка.

48. По прибытии в следственный изолятор ИЗ-50/2 в г. Волоколамске заявитель получил матрас и простыню. По его словам, матрасы, выдаваемые вновь прибывшим, не чистились, даже если их предыдущие владельцы болели туберкулезом или иными заразными болезнями. Заявитель не получил миску, ложку и кружку; администрация обещала ему предоставить посуду, как только появится свободный комплект. Заявитель утверждал, что его подписи в журнале, предоставленном властями Российской Федерации, были подделаны: он никогда не получал от администрации изолятора никакой посуды. Кроме того, в журнале не было информации о третьем периоде содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-50/2, а именно о периоде с 21 ноября по 1 декабря 2003 г., поэтому не было доказано, что на протяжении этого периода заявитель обеспечивался каким-либо предметами первой необходимости.

49. Что касается условий и длительности перевозки заявителя в этот изолятор, заявитель настаивал на том, что администрация изолятора исказила факты. Так, по утверждению администрации, 10 октября 2003 г. заявитель прибыл в следственный изолятор ИЗ-50/2 примерно в 14 часов. На самом деле он прибыл туда в девять часов утра и провел около восьми часов в сырой бетонной комнате без еды и света. То же самое имело место и 21 ноября 2003 г.

(с) Письменные показания г-на Потапова

50. Заявитель представил письменные показания ряда лиц, содержавшихся под стражей вместе с ним, относительно условий содержания в следственном изоляторе в г. Волоколамске в 2003 и 2004 годах. Так, г-н Потапов содержался в камере N 101 в ноябре 2003 г. Г-н Потапов подтвердил, что камера была чрезмерно переполнена: иногда в ней содержалось до 25 человек. Заключенным приходилось спать по очереди, и в камере даже не было достаточно места, чтобы они все могли присесть. Кроме того, в камере было много насекомых (клещи, вши и тараканы). Медицинская помощь заключенным не оказывалась.

51. Власти Российской Федерации оспорили эти утверждения. По информации властей Российской Федерации, камера N 101 отвечала санитарным, эпидемиологическим и гигиеническим стандартам. Каждому заключенному обеспечивалось индивидуальное спальное место; канализационная и водопроводная системы функционировали; насекомых-паразитов выявлено не было. Власти Российской Федерации представили письменные объяснения г-на Потапова от 23 декабря 2003 г., адресованные старшему сотруднику изолятора. В объяснениях г-н Потапов утверждал, что "[заявитель] имел индивидуальное спальное место, ... часто жаловался на режим содержания, чрезвычайно негативно реагировал на требования администрации [следственного изолятора] и всегда конфликтовал с сотрудниками специального отдела".

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство и практика

А. Преступление, расследуемое в рамках уголовного дела N 2

52. Согласно статье 222 Уголовного кодекса Российской Федерации незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение огнестрельного оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств наказывается ограничением свободы на срок от двух до четырех лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до трех лет со штрафом в размере от 200 до 500 минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев, либо без такового (часть первая). Те же деяния, совершенные группой лиц по предварительному сговору или неоднократно, наказываются лишением свободы на срок от двух до шести лет (часть вторая статьи 222).

В. Общие положения о применении меры пресечения в виде заключения под стражу

53. В соответствии со статьей 91 (основания задержания подозреваемого) Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации сотрудники милиции вправе задержать лицо по подозрению в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения. Судебной санкции на задержание не требуется.

54. В соответствии со статьей 94 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (основания освобождения подозреваемого) по истечении 48 часов с момента задержания подозреваемый подлежит освобождению, если в отношении его не была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу либо суд не отложил принятие окончательного решения о мере пресечения в порядке, установленном статьей 108 настоящего кодекса (пункт 3 части шестой* (* Часть шестая статьи 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации посвящена порядку судебного заседания, и в ней нет пунктов. Видимо, речь идет о пункте 3 части седьмой статьи 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, посвященном возможности отложить на 72 часа рассмотрение ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (прим. переводчика).). Если усматривается необходимость применения меры пресечения в виде заключения под стражу, соответствующее ходатайство направляется в суд прокурором либо следователем или дознавателем с санкции прокурора.

55. В соответствии со статьей 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (заключение под стражу) заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения.

56. Если постановление судьи о применении к подозреваемому меры пресечения в виде заключения под стражу либо продлении срока содержания под стражей не поступит в течение 48 часов с момента задержания, то подозреваемый немедленно освобождается, о чем начальник места содержания подозреваемого под стражей уведомляет орган дознания или следователя, в производстве которого находится уголовное дело, и прокурора. Если имеется определение или постановление суда об отказе в удовлетворении ходатайства дознавателя, следователя, прокурора об избрании в отношении подозреваемого меры пресечения в виде заключения под стражу, то копия этого определения или постановления выдается подозреваемому при его освобождении.

57. В соответствии со статьей 97 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (основания для избрания меры пресечения) суд вправе избрать подозреваемому меру пресечения (то есть заключение под стражу) при наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый: 1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда; 2) может продолжать заниматься преступной деятельностью; 3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать следствию или судебному разбирательству по уголовному делу.

58. В соответствии со статьей 98* (* Статья 98 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации посвящена видам мер пресечения. Видимо, допущена ошибка и речь идет о статье 99 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (прим. переводчика).) Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (обстоятельства, учитываемые при решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения) к обстоятельствам, учитываемым при избрании меры пресечения, относились, помимо обстоятельств, предусмотренных статьей 97 настоящего кодекса, также тяжесть предъявленного обвинения, данные о личности обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и иные обстоятельства. Постановление судьи направляется лицу, возбудившему ходатайство, прокурору, подозреваемому или обвиняемому и подлежит немедленному исполнению. В соответствии со статьей 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации повторное обращение в суд с ходатайством о заключении под стражу одного и того же лица по тому же уголовному делу после вынесения судьей постановления об отказе в избрании этой меры пресечения возможно лишь при возникновении новых обстоятельств, обосновывающих необходимость заключения лица под стражу. Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или об отказе в этом может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения. Суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе или представлению не позднее чем через трое суток со дня их поступления.

С. Особенности производства по уголовному делу в отношении адвокатов

59. В соответствии со статьей 447 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в отношении адвокатов применяется особый порядок производства по уголовным делам. В соответствии со статьей 448 (возбуждение уголовного дела) решение о возбуждении уголовного дела в отношении адвоката принимается прокурором. Решение прокурора должно быть санкционировано судьей. Согласно статье 449 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации члены Государственной Думы и Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, судьи, прокуроры и ряд других государственных должностных лиц не могут быть задержаны, за исключением случаев задержания на месте преступления. Однако адвокаты на# имеют "иммунитета" от задержания.

ГАРАНТ:

Нумерация параграфов приводится в соответствии с источником

50. В соответствии с частью пятой статьи 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (особенности избрания меры пресечения и производства отдельных следственных действий), если отсутствует решение суда о возбуждении в отношении адвоката уголовного дела, то следственные действия в отношении адвоката осуществляются с согласия суда.

D. Право на компенсацию за незаконное уголовное преследование

61. Гражданский кодекс Российской Федерации содержит следующие положения:

Статья 1070. Ответственность за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда

"1. Вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу... возмещается за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации... в полном объеме независимо от вины должностных лиц...".

Статья 1100. Основания компенсации морального вреда

"Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда:

...

вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу...".

62. Гражданский кодекс Российской Федерации закрепляет, что ущерб, причиненный незаконным уголовным преследованием, компенсируется, независимо от вины причинителя вреда (то есть органа государственной власти, принявшего решение об уголовном преследовании, помещении под стражу и иные решения). Однако понятие "незаконного" привлечения к уголовной ответственности или помещения под стражу (см. статью 1070) не раскрывается в соответствующих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. Некоторые разъяснения по данному вопросу можно найти в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. N 4892-Х, касающемся возмещения ущерба, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов. Например, пункт 2 указа закрепляет, что право на получение от государства компенсации имеет человек, в отношении которого постановлен оправдательный приговор; единственным исключением являются случаи, когда обвинение стало результатом дачи ложных признательных показаний* (*В 2004 году Верховный Суд Российской Федерации решил, что Указ 1981 года применим к спорам, касающимся компенсации морального вреда, причиненного незаконным привлечением к уголовной ответственности и осуждением (Определение от 1 июня 2004 г. N КАС04-203) (прим. Европейского Суда).). Кроме того, в деле Пасхалова (опубликовано в Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации за 1993 год N 1, с. 5) Верховный Суд Российской Федерации использовал следующую формулировку: "... [в случаях] незаконного привлечения к уголовного ответственности, то есть при вынесении оправдательного приговора...". Эти слова, а также последующая судебная практика* (* См. среди других примеров Определение Верховного Суда Российской Федерации N 5-65/04 по делу С., приведенное в "Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации" от 23 ноября 2005 г. (прим. Европейского Суда).) предполагают, что внутригосударственные суды считают уголовное дело, завершившееся оправданием подозреваемого (обвиняемого), "незаконным" по существу. Поэтому, если обвиняемый оправдан, содержание под стражей будет являться "незаконным", даже если при помещении лица под стражу все материальные и процессуальные нормы были соблюдены.

Право

I. Предварительные возражения властей Российской Федерации

63. 28 ноября 2005 г., после вынесения Европейским Судом решения о приемлемости от 15 сентября 2005 г., власти Российской Федерации сообщили Европейскому Суду, что 1 июля 2005 г., заявитель был оправдан. Заявитель подал гражданский иск, требуя компенсации материального ущерба в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности. 26 сентября 2005 г. заявителю было присуждено 75 000 рублей. Хотя на тот момент производство по иску еще не было завершено, власти Российской Федерации утверждали, что указанные события предоставили заявителю практическую возможность урегулировать спор на внутригосударственном уровне. В своих дополнительных замечаниях власти Российской Федерации сообщили Европейскому Суду о ходе производства по иску о присуждении заявителю компенсации в связи с незаконным содержанием под стражей (см. выше, § 24). Заявитель не прокомментировал эту информацию.

64. Можно понять, что власти Российской Федерации заявляют о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты. Европейский Суд отмечает, что, в принципе, любое заявление о неприемлемости должно быть сделано властями государства-ответчика в своих замечаниях по вопросу приемлемости жалобы (правило 55 Регламента Суда). Однако в данном деле Решение о приемлемости жалобы было вынесено 15 сентября 2005 г. В это время событие, на котором основано замечание властей Российской Федерации, еще не произошло. Поэтому обстоятельства не позволили властям Российской Федерации соблюсти срок, установленный правилом 55 Регламента Суда. Таким образом, Европейский Суд рассмотрит замечание властей Российской Федерации.

65. Европейский Суд отмечает, что в своем гражданском иске заявитель не требовал компенсации ущерба за весь период содержания под стражей в рамках избранной меры пресечения (которое завершилось 19 декабря 2003 г.), а только за первые две недели содержания под стражей, а именно с 22 октября по 5 ноября 2003 г. В итоге заявителю было присуждено 30 000 рублей за содержание под стражей в указанный период. В то же время жалоба заявителя на нарушение статьи 5 Конвенции касается всего периода, когда он содержался под стражей в рамках уголовного дела N 2. Следовательно, Европейский Суд должен отдельно рассмотреть возражение властей Российской Федерации в отношении каждого из двух периодов: до 5 ноября 2003 г. и после этой даты.

А. Период с 22 октября по 5 ноября 2003 г.

66. Европейский Суд отмечает, что 10 мая 2006 г. Дмитровский городской суд признал, что содержание заявителя под стражей на протяжении рассматриваемого срока было незаконным, и присудил заявителю в связи с этим компенсацию. 4 октября 2006 г. это судебное решение было оставлено кассационным судом без изменения. Поэтому нельзя сказать, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты. Наоборот, заявитель использовал средства защиты, указанные властями Российской Федерации, и даже получил некоторую компенсацию. При таких обстоятельствах возникает вопрос о том, может ли заявитель считаться "жертвой" по смыслу статьи 34 Конвенции.

1. Общие принципы

67. Европейский Суд повторяет, что согласно статье 34 Конвенции он "может принимать жалобы от любого физического лица... которое утверждает, что явилось жертвой нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней". Именно внутригосударственные органы власти должны первыми предоставлять компенсацию в связи с любыми предполагаемыми нарушениями Конвенции. В этом отношении вопрос о том, может ли заявитель считаться жертвой обжалуемого нарушения, имеет значение на всех стадиях рассмотрения жалобы Европейским Судом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации" (Burdov v. Russia), жалоба N 59498/00, ECHR 2002-III, § 30).

68. Европейский Суд также повторяет, что решение или мера в пользу заявителя не являются, в принципе, достаточными, чтобы лишить его статуса "жертвы", если только власти государства-ответчика не признали, прямо или косвенно, нарушение Конвенции и затем не предоставили компенсацию за него (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Экле против Германии" (Eckle v. Germany) от 15 июля 1982 г., Series A, N 51, p. 32, § 69 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Амюур против Франции" (Amuur v. France) от 25 июня 1996 г., Reports of Judgments and Deci-sions 1996-III, p. 846, §36, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N 28114/95, ECHR 1999-VI, § 44, и Решение Европейского Суда по делу "Йенсен против Дании" (Jensen v. Denmark), жалоба N 48470/99, ECHR 2001-X).

2. Применение указанных принципов к настоящему делу

а) Признание нарушения

69. Что касается первого условия, а именно признания нарушения Конвенции, Европейский Суд отмечает следующее. Как следует из кассационного определения от 4 октября 2006 г. (см. выше, § 26), содержание заявителя под стражей было признано "незаконным" из-за оправдания заявителя, а не из-за нарушений внутригосударственного законодательства, о которых говорил заявитель. Другими словами, признанная судами Российской Федерации "незаконность" носила более общий характер, чем "незаконность", о которой заявитель говорил при рассмотрении его дела на внутригосударственном уровне и Европейским Судом.

70. Однако Европейский Суд не будет подходить к вопросу с чрезмерным формализмом. Даже хотя суды Российской Федерации не рассмотрели подробно жалобы заявителя на нарушение статьи 5 Конвенции, они признали, как минимум по существу, что право заявителя на свободу было нарушено. При таких обстоятельствах Европейский Суд готов предположить, что судебное решение от 10 мая 2006 г. содержало в себе признание нарушения прав заявителя, гарантированных статьей 5 Конвенции.

b) Возмещение

71. Относительно второго условия, а именно соответствующей и достаточной компенсации (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кокьярелла против Италии" (Cocchiarella v. Italy), жалоба N 64886/01, ECHR 2006-..., §72), Европейский Суд отмечает, что заявитель получил материальную компенсацию за время, проведенное под стражей. Первый вопрос заключается в том, была ли такая компенсация "надлежащей" в обстоятельствах дела. Европейский Суд повторяет в связи с этим, что разные средства защиты могут надлежащим образом компенсировать ущерб от нарушения (см., mutatis mutandis* (*Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), анализ в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI, §§154-155). Так, в отношении уголовного дела Европейский Суд был удовлетворен тем, что при явном снижении срока назначенного заявителю наказания была принята во внимание длительность производства по делу заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бек против Норвегии" (Beck v. Norway) от 26 июня 2001 г., жалоба N 26390/95, §27). Государства могут также выбрать применение только компенсационной меры материального характера, и это средство правовой защиты не будет считаться неэффективным (см. Решение Европейского Суда по делу "Мифсуд против Франции" (Mifsud v. France), жалоба N 57220/00, ECHR 2002-VIII, §17, а также для сравнения Решение Европейского Суда по делу "Ксенидес-Арестис против Турции" (Xenides-Arestis v. Turkey) от 2 сентября 2004 г., жалоба N 46347/99).

72. Действительно, если лицо еще содержится под стражей и рассматривается вопрос о законности содержания под стражей, иск против государства о компенсации ущерба обычно не считается надлежащим средством правовой защиты (см. Постановление Европейского Суда по делу "Влох против Польши" (Wloch v. Poland), жалоба N 27785/95, ECHR 2000-XI, §90). Однако в данном деле ситуация была несколько особенной: заявитель был оправдан, и единственным доступным для него образом действий был гражданский иск о компенсации ущерба в связи с незаконным содержанием под стражей. При таких обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу о том, что материальная компенсация являлась надлежащим возмещением.

73. Относительно "достаточности" Европейский Суд отмечает, что заявителю было присуждено 30 000 рублей (примерно 880 евро) за две недели содержания под стражей. Заявитель не утверждал, что ему был причинен материальный ущерб. Принимая во внимание свою практику присуждения справедливой компенсации за нарушение статьи 5 Конвенции в аналогичных ситуациях, Европейский Суд приходит к выводу о том, что сумма, присужденная заявителю на внутригосударственном уровне, разумно отражала степень тяжести лишений, причиненных содержанием под стражей как таковым (если не принимать во внимание отдельные условия содержания под стражей). Поэтому возмещение, предоставленное властями Российской Федерации, являлось достаточным, как минимум в контексте жалоб заявителя на нарушение статьи 5 Конвенции.

74. В итоге Европейский Суд приходит к выводу о том, что в связи с содержанием заявителя под стражей с 22 октября по 5 ноября 2003 г. власти Российской Федерации признали нарушение прав заявителя и предоставили ему надлежащую и достаточную компенсацию. Поэтому заявитель не может больше считаться жертвой по смыслу статьи 34 Конвенции в отношении этого периода содержания под стражей.

В. Период с 5 ноября по 1 декабря 2003 г.

75. Европейский Суд отмечает, что заявитель решил не требовать компенсации ущерба за период содержания его под стражей после 5 ноября 2003 г. Как следует из доводов властей Российской Федерации, власти считали такой гражданский иск средством правовой защиты, подлежащим использованию в целях статьи 35 Конвенции. Возникает вопрос, препятствует ли неисчерпание этого средства правовой защиты рассмотрению жалобы Европейским Судом по существу.

76. Европейский Суд повторяет, что оценка того, были ли исчерпаны внутригосударственные средства правовой защиты, обычно проводится со ссылкой на дату, когда жалоба была подана в Европейский Суд. Однако из этого правила есть исключения, которые могут быть оправданы в особых обстоятельствах конкретных дел (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бауманн против Франции" (Baumann v. France) от 22 мая 2001 г., жалоба N 33592/96, §47). Так, Европейский Суд отступал от этого правила в ряде дел против Италии и Польши о длительности судебного разбирательства, в которых он отклонил заявление о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, в котором говорилось о средстве правовой защиты, введенном в действие после подачи жалобы в Европейский Суд (см. Решение Европейского Суда по делу "Бруско против Италии" (Brusco v. Italy), жалоба N 69789/01, ECHR 2001-IX, и Решение Европейского Суда по делу "Харзыньский против Польши" (Charzynski v. Poland), жалоба N 15212/03, ECHR 2005-V).

77. Кроме того, согласно пункту 4 статьи 35 Конвенции Европейский Суд может отклонить жалобу как неприемлемую "на любой стадии" производства по делу, иными словами, даже когда жалоба уже признана приемлемой для рассмотрения по существу. Например, при рассмотрении дела по существу новые фактические данные привели Европейский Суд к необходимости пересмотра своего решения о признании жалобы приемлемой и, как следствие, к признанию ее неприемлемой (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Азинас протии Кипра" (Azinas v. Cyprus), жалоба N 56679/00, ECHR 2004-III, §§37-43). Если после признания жалобы приемлемой появляется новое средство правовой защиты, от заявителя может потребоваться исчерпание этого средства, а при невыполнении этого требования жалоба может быть отклонена в связи с неисчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты (см., mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "N.C. против Италии" (N.C. v. Italy), жалоба N 24952/94, ECHR 2002-X, §§42-45).

78. Европейский Суд повторяет, что возможность получения компенсации за незаконное содержание под стражей, как правило, при обычных обстоятельствах, не является надлежащим и достаточным средством правовой защиты при наличии жалобы материально-правового характера на необоснованное или незаконное содержание под стражей в рамках избранной меры пресечения. Однако в исключительных обстоятельствах такое средство правовой защиты может считаться уместным (см. выше, § 74). Как следует из текста определения от 4 октября 2006 г. (см. выше, § 26), заявитель мог добиться вынесения в его пользу судебного решения и получить надлежащую компенсацию за содержание его под стражей после 5 ноября 2003 г. Кроме того, в своем решении от 26 сентября 2005 г. Дмитровский городской суд, неверно определив пределы жалобы заявителя, признал незаконным весь период содержания заявителя под стражей, присудив ему в связи с этим 75 000 рублей. Ввиду изложенного Европейский Суд полагает, что средство правовой защиты, предоставляемое статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации, на которое явно сослались власти Российской Федерации, было доступным, эффективным и надлежащим. Это положение Гражданского кодекса Российской Федерации, как оно было истолковано судами Российской Федерации, предоставляло заявителю явную возможность получить материальную компенсацию за обжалуемое содержание под стражей. В принципе заявитель должен был сам воспользоваться этой возможность на внутригосударственном уровне. Однако по каким-то причинам он этого не сделал.

79. В итоге Европейский Суд приходит к выводу о том, что заявитель не исчерпал эффективные внутригосударственные средства правовой защиты в связи с его жалобой на содержание его под стражей с 5 ноября по 1 декабря 2003 г. Следовательно, данная часть жалобы должна быть признана неприемлемой на основании пунктов 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

80. Заявитель обжаловал условия содержания его под стражей в изоляторе временного содержания в г. Дмитрове и в следственном изоляторе в г. Волоколамске с 22 октября по 1 декабря 2003 г. Статья 3 Конвенции, на которую ссылается заявитель, звучит следующим образом:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

81. Европейский Суд отмечает, что предварительное возражение властей Российской Федерации (см. выше) не применимо в контексте статьи 3 Конвенции. Гражданское судебное разбирательство, завершившееся вынесением Московским областным судом определения от 4 октября 2006 г., касалось только законности содержания заявителя под стражей, а не условий содержания его под стражей. Поэтому Европейский Суд рассмотрит по существу жалобу заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции.

А. Доводы сторон

82. Власти Российской Федерации утверждали, что условия содержания заявителя под стражей в рассматриваемый период не могли считаться "бесчеловечным или унижающим достоинство обращением" по смыслу статьи 3 Конвенции. Власти указали, что санитарные условия во всех камерах, в которых находился заявитель, были удовлетворительными. В частности, в камере N 101 в следственном изоляторе в г. Волоколамске заявитель был обеспечен индивидуальным спальным местом. С 11 января 2004 г. количество кроватей в камере N 101 было уменьшено до восьми, и больше восьми человек в камере не содержалось. Согласно справке начальника следственного изолятора в г. Волоколамске камера N 101 отвечала санитарным стандартам и нормам гигиены, и насекомых-паразитов в ней обнаружено не было. Заявитель был здоров, по прибытии в изолятор он прошел медицинский осмотр, а во время содержания в изоляторе не обращался за медицинской помощью. Заявитель был обеспечен необходимыми постельными принадлежностями и посудой.

83. По мнению заявителя, описание властями Российской Федерации условий содержания его под стражей было неточным, а в некоторых отношениях явно ложным (см. приведенные выше условия содержания под стражей в изложении заявителя). Утверждение властей Российской Федерации о том, что условия содержания под стражей были "удовлетворительными", не было подтверждено ни одним конкретным описанием или действительным документом. Более того, даже факты, признанные властями Российской Федерации, могли сами по себе привести к выводу о том, что условия содержания заявителя под стражей превышали "необходимый уровень жестокости", что, таким образом, относило их к сфере действия статьи 3 Конвенции. Например, власти Российской Федерации не отрицали, что в камере N 101 в следственном изоляторе в г. Волоколамске в ряде случаев содержалось 20 человек, что приводило к тому, что на одного заключенного приходился 1 кв. метр санитарной площади. Заявитель отметил, что Европейский Комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) назвал 7 кв. метров на человека в качестве надлежащего размера площади на одного заключенного, к которому нужно стремиться. Таким образом, по мнению заявителя, даже на основании информации, предоставленной властями Российской Федерации, было возможно заключить, что камеры была переполнена, что само по себе вызывало вопрос о соблюдении положений статьи 3 Конвенции. То же самое применимо и к тому факту, что во время содержания под стражей в изоляторе в г. Дмитрове заявителю на протяжении более 25 дней не позволялось выходить на прогулку.

В. Мнение Европейского Суда

84. Как утверждает заявитель, находясь под стражей, он страдал от бронхиальной астмы. Европейский Суд отмечает, что по прибытии в следственный изолятор в г. Волоколамске заявитель был осмотрен врачом, который составил заключение о том, что "по результатам визуального осмотра симптомов бронхиальной астмы не обнаружено". Европейский Суд не убежден, что бронхиальную астму можно установить простым визуальным осмотром. Со своей стороны, заявитель представил свою медицинскую карту, свидетельствующую, что до задержания от страдал бронхиальной астмой средней степени тяжести. В данных обстоятельствах Европейский Суд готов признать, что, находясь под стражей, заявитель страдал от указанного заболевания. Один этот факт не является решающим доказательством жестокого обращения с заявителем. Однако его следует принимать во внимание при оценке того, отвечали ли условия содержания заявителя под стражей требованиям статьи 3 Конвенции.

85. Стороны представили разные версии относительно условий содержания под стражей в изоляторе временного содержания в г. Дмитрове и в следственном изоляторе в г. Волоколамске. Некоторые жалобы заявителя не подтверждены достаточными доказательствами и поэтому не могут считаться доказанными "вне всякого разумного сомнения", то есть согласно обычно применяемому Европейским Судом стандарту доказывания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25, рp. 64-65, §161, см. также для сравнения Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, ECHR 2000-VII, §100, в котором Европейский Суд постановил, что в определенных обстоятельствах обязанность нести бремя доказывания может изменяться). Тем не менее в данном деле Европейский Суд не считает необходимым устанавливать истинность каждой жалобы заявителя. Вместо этого Европейский Суд сконцентрируется на жалобах, которые не были оспорены властями Российской Федерации или которые власти не прокомментировали, в то время как эти жалобы были явно и последовательно представлены сначала на рассмотрение властей государства-ответчика, а затем Европейского Суда.

86. Европейский Суд отмечает, что на протяжении рассматриваемого периода заявитель провел 25 дней в камере N 7 в изоляторе временного содержания в г. Дмитрове. Площадь камеры составляла 6,6 кв. метра. Власти Российской Федерации признали, что когда заявитель содержался в изоляторе, "прогулочный дворик" был на реконструкции, и поэтому заявителя не выводили на прогулки.

87. Заявитель также жаловался, что камера N 7 в изоляторе временного содержания в г. Дмитрове был плохо освещена. Власти Российской Федерации утверждали, что днем камера освещалась естественным светом. Однако власти не прокомментировали утверждение заявителя о том, что окно не было застеклено, а для сохранения тепла было закрыто бумагой. При таких обстоятельствах Европейский Суд готов согласиться, что освещение в камере было недостаточным.

88. Относительно следственного изолятора в г. Волоколамске, где заявитель находился 14 дней, власти Российской Федерации сообщили, что камера N 101 была площадью 20 кв. метров и в ней было 20 кроватей. Власти также сообщили, что в рассматриваемый период количество заключенных в камере варьировалось от 14 до 20. Заявитель утверждал, что в камере содержалось от 20 до 25 человек. Эта цифра подтверждена г-ном Потаповым, содержавшимся вместе с заявителем под стражей. Действительно, позднее г-н Потапов подтвердил, что заявитель был "обеспечен индивидуальным спальным местом", однако он не отказался от своего предыдущего утверждения о количестве заключенных в камере. Даже если предположить, что представленные властями Российской Федерации цифры являются правильными, получается, что в камере N 101 на одного заключенного приходилось 1-1,43 кв. метра санитарной площади. Европейский Суд принимает во внимание довод властей Российской Федерации о том, что в 2004 году количество заключенных в камере было уменьшено. Тем не менее этот довод не относится к данному делу, поскольку обжалуемые события имели место в ноябре 2003 г.

89. Власти Российской Федерации отрицали, что камера N 101 была грязной, плохо проветривалась и была заражена насекомыми-паразитами, как утверждал заявитель. Но власти признали, как минимум косвенно, что заключенные ели, держали продукты и личные вещи, мылись и пользовались туалетом в том же помещении, в котором они жили. Этот факт также следует из материалов дела. Кроме того, власти Российской Федерации не отрицали, что некоторые из заключенных в камере, в которой находился и заявитель, много курили.

90. Как Европейский Суд неоднократно указывал, статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств дела или поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, ECHR 2000-IV, §119). Однако чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции, жесткое обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка указанного минимального уровня относительна. Она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, ECHR 2001-VIII, §§ 100-101).

91. Законные меры, связанные с лишением лица свободы, могут часто включать в себя элементы страдания и унижения. В то же время нельзя сказать, что содержание лица под стражей в рамках избранной меры пресечения само по себе поднимает вопрос о нарушении статьи 3 Конвенции. Согласно этому положению Конвенции государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, чтобы порядок и способ исполнения такой меры не подвергали лицо моральным переживаниям и страданиям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страдания, присущий содержанию под стражей, и чтобы - принимая во внимание практические потребности, вытекающие из применения такой меры, как лишение свободы - здоровье лица и его благополучие обеспечивались бы надлежащим образом (там же, § 102). При оценке условий содержания под стражей должны приниматься во внимание кумулятивный эффект таких условий, а также особые доводы заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dugoz v. Greece), жалоба N 40907/98, ECHR 2001-II, §46).

92. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с ненадлежащим количеством санитарной площади на одного заключенного (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, ECHR 2001-III, §§69 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, ECHR 2005-X, § 104 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia) от 16 июня 2005 г., жалоба N 62208/00, §§ 44 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia) от 2 июня 2005 г., жалоба N 66460/01, §§ 41 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00, §§ 39 и последующие, и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI, §§ 97 и последующие). Однако Европейский Суд не может принять окончательного решения о том, какой именно размер санитарной площади должен обеспечиваться заключенному, чтобы отвечать требованиями Конвенции. Это зависит от многих факторов, таких как продолжительность содержания под стражей в определенных условиях, возможность активно проводить время на открытом воздухе, физическое и психологическое состояние заключенного и иных условий. Поэтому, хотя Европейский Суд может принимать во внимание общие стандарты в этой области, разработанные другими международными организациями, такими как ЕКПП (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кадитис против Латвии (N 2)" (Kaditis v. Latvia (no. 2)) от 4 мая 2006 г., жалоба N 62393/00, §52), указанные стандарты не могут являться решающим аргументом.

93. Относительно стандартов, разработанных в его правоприменительной практике, Европейский Суд отмечает, что в деле "Пирс против Греции" (Peers v. Greece) площадь камеры в размере 7 кв. метров на 2 заключенных была отмечена в качестве существенного аспекта при установлении нарушения статьи 3 Конвенции, хотя в этом деле, помимо нарушения нормы санитарной площади, был также выявлен факт недостаточной вентиляции и плохого освещения в камере (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), §§70-72). В деле Пирса (Peers) заявитель содержался в таких условиях как минимум 60 дней. Европейский Суд пришел к аналогичному выводу в деле "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), в котором заявителю было обеспечено менее 1 кв. метра санитарной площади на протяжении 35 дней (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), §§ 41-49), а также в деле "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), в котором на протяжении более девяти месяцев содержания под стражей заявителю было обеспечено менее 2 кв. метров санитарной площади (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), § 40). В деле "Кадитис против Латвии (N 2)" (Kadiнis v. Latvia (no. 2)) (приведено выше, §§20 и 52) заявитель содержался под стражей на протяжении 15 дней в камере, где ему было обеспечено только 1,2-1,5 кв. метра санитарной площади. Европейский Суд постановил, что такая степень переполненности сама по себе поднимала вопрос о нарушении статьи 3 Конвенции, хотя установление факта нарушения Конвенции зависело от совокупности факторов. В заключение в одном из последних дел - дело "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia) (Постановление Европейского Суда от 25 октября 2005 г., жалоба N 5140/02, § 68) - Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции в связи с 22-часовым пребыванием заявителя в "камере для административно задержанных лиц" без пищи и воды и в отсутствие беспрепятственного доступа в туалет.

94. Европейский Суд отмечает, что во время пребывания в изоляторе временного содержания в г. Дмитрове заявитель содержался в плохо освещенной камере площадью 6,6 кв. метра. Хотя размеры камеры в данных обстоятельствах не затрагивают сами по себе вопрос о возможном нарушении положений Конвенции, отсутствие возможности выйти на прогулку или проводить иные физические упражнения на открытом воздухе на протяжении 25 дней заслуживает критики. Кроме того, на протяжении 14 дней заявитель содержался в сильно переполненной камере в следственном изоляторе в г. Волоколамске, когда время от времени ему было обеспечено менее 1 кв. метра санитарной площади без возможности соблюдения элементарной приватности. Даже если по смыслу внутригосударственного законодательства условия содержания в такой камере были "удовлетворительными", это только означает, что в рассматриваемое время внутригосударственные стандарты были довольно низкими. Более того, заявитель страдал от бронхиальной астмы, которая обязательно усугубила бы негативные последствия переполненности камеры и отсутствия возможности выйти на свежий воздух. В заключение Европейский Суд отмечает, что во время рассматриваемого периода содержание заявителя под стражей было незаконным, и этот факт усиливал моральные страдания заявителя (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia)).

95. Принимая во внимание совокупное воздействие этих факторов, Европейский Суд приходит к выводу, что условия содержания заявителя под стражей с 22 октября по 1 декабря 2003 г. являлись унижающим достоинство обращением, в связи с чем имело место нарушение статьи 3 Конвенции в этом отношении.

III. Применение статьи 41 Конвенции

96. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

97. Заявитель требовал 150 000 евро в качество компенсации морального вреда, "причиненного незаконным содержанием под стражей в условиях, представляющих собой бесчеловечное обращение". Он указал, что состояние его здоровья существенно ухудшилось с момента задержания, и что он нуждался в дорогостоящем медицинском лечении.

98. Власти Российской Федерации полагали, что требование заявителя было необоснованным и, в любом случае, чрезмерным.

99. Европейский Суд отмечает, что в связи со своим требованием, связанным с возможными расходами на медицинское обслуживание в будущем, заявитель не представил никаких подтверждающих документов или расчетов. Поэтому данная часть требований является необоснованной.

100. Относительно компенсации морального вреда, причиненного содержанием под стражей как таковым, Европейский Суд отмечает, что заявитель уже получил на внутригосударственном уровне компенсацию за незаконное содержание под стражей до 5 ноября 2003 г. Если говорить о периоде после указанной даты, то заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты в виде подаче иска о компенсации ущерба, причиненного содержанием под стражей (см. выше). Поэтому Европейский Суд не присуждает компенсацию по данному пункту.

101. Однако Европейский Суд полагает, что содержание заявителя под стражей в унижающих достоинство условиях обусловливает необходимость присуждения компенсации по статье 41 Конвенции. Европейский Суд полагает, что условия содержания заявителя под стражей должны были причинить заявителю серьезные физические неудобства и моральные переживания, которые не могут быть компенсированы одним фактом установления нарушения Конвенции. Поэтому принимая решение на основании принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю по данному пункту 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

102. Европейский Суд счел уместным, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что заявитель не может считаться "жертвой" по смыслу статьи 34 Конвенции в связи с его жалобой на нарушение статьи 5 Конвенции при содержании его под стражей с 22 октября по 5 ноября 2003 г.;

2) отклонил как неприемлемую жалобу заявителя на нарушение статьи 5 Конвенции в связи с содержанием его под стражей с 5 ноября по 1 декабря 2003 г.;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей с 22 октября по 1 декабря 2003 г.;

4) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 3 000 (три тысячи) евро в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в российские рубли по курсу на день выплаты, включая любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 19 июля 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда