Постановление Европейского Суда по правам человека от 7 июня 2007 г. Дело "Смирнов (Smirnov) против Российской Федерации" (жалоба N 71362/01) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Смирнов (Smirnov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 71362/01)

Постановление Суда

Страсбург, 7 июня 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С. Е. Йебенса,

Дж. Малинверни, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 мая 2007 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 71362/01, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Михаилом Владимировичем Смирновым (далее - заявитель) 27 ноября 2000 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель утверждал, в частности, что имело место нарушение его права на уважение жилища и на свободное пользование имуществом в связи с проведенным у него дома обыском и изъятием его компьютера. Он также утверждал, что не располагал эффективным средством правовой защиты в связи с последней из двух названных жалоб.

4. Решением от 30 июня 2005 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1956 году и проживает в г. Санкт-Петербурге. Заявитель является адвокатом. В рассматриваемое время он являлся членом Санкт-Петербургской объединенной коллегии адвокатов.

А. Обыск в квартире заявителя

6. 20 января 1999 г. прокурор г. Санкт-Петербурга возбудил уголовное дело N 7806 по обвинению г-на Ш., г-на Г. и 15 других лиц в создании организованной преступной группы и участии в ней, а также в совершении других тяжких преступлений.

7. 7 марта 2000 г. следователь управления по расследованию особо важных дел прокуратуры [г. Санкт-Петербурга] Д. вынес постановление о производстве обыска, где было указано:

"Принимая во внимание, что по месту жительства [заявителя]: [адрес]... могут находиться предметы и документы, представляющие интерес для расследования настоящего уголовного дела [N 7806], постановляю в помещении квартиры по адресу: [адрес квартиры заявителя], провести обыск и изъятие предметов, документов, обнаруженных в ходе него".

8. В тот же день заместитель прокурора г. Санкт-Петербурга санкционировал проведение указанного обыска и подписал соответствующее постановление.

9. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не являлся стороной в уголовном деле N 7806 и не представлял никого из участников данного дела. Заявитель, со своей стороны, утверждает, что в рассматриваемое время он представлял интересы:

а) г-на С., который являлся сначала подозреваемым, а затем свидетелем по уголовному делу N 7806. 21 февраля 2000 г. заявитель представлял интересы г-на С. в Октябрьском районном суде г. Санкт-Петербурга в ходе обжалования указанного Постановления следователя Д. Заявитель также представлял интересы г-на С. в отдельном гражданском деле на основании доверенности от 25 мая 1999 г.;

b) г-на Ю., обвиняемого по уголовному делу N 7806, интересы которого заявитель представлял с 10 июля по 25 декабря 1998 г.;

c) г-на Б., потерпевшего по уголовному делу об убийстве его сына. Впоследствии производство по этому делу было соединено с производством по уголовному делу N 7806. Заявитель представлял интересы г-на Б. с 11 февраля по 23 марта 2000 г.;

d) г-на Ш. обвиняемого по уголовному делу N 7806, интересы которого заявитель представлял также в Европейском Суде по жалобе N 29392/02.

10. 9 марта 2000 г. следователь Д. в присутствии заявителя, сотрудников Управления по борьбе с организованной преступностью и двух понятых провел обыск в квартире заявителя. Согласно протоколу обыска заявителю было предложено "добровольно выдать... документы, касающиеся общественной организации "Т." и финансово-промышленной группы "Р.". М.В. Смирнов заявил, что не располагал такими документами и подтвердил это подписью в протоколе обыска.

11. Следователь обнаружил и изъял в ходе обыска более 20 документов, относительно которых М.В. Смирнов заявил, что они принадлежали ему, а также системный блок компьютера заявителя. Как указано в протоколе обыска, заявитель не возражал против того, каким образом был проведен обыск, однако возражал против изъятия системного блока компьютера, поскольку на нем были установлены два жестких диска и его стоимость составляла 1 000 долларов США. Заявитель утверждает, что среди изъятых документов были доверенность от г-на С. от 25 мая 1999 г. и записи по делу г-на Б.

12. В тот же день следователь Д. допросил заявителя в рамках уголовного дела N 7806.

13. 17 марта 1999 г. следователь Л. вынес постановление о приобщении к делу N 7806 в качестве "вещественных доказательств" документов, изъятых при обыске квартиры заявителя, и системный блок компьютера заявителя.

В. Судебное рассмотрение постановлений о проведении обыска и изъятии имущества

14. Заявитель подал жалобу в суд. Он требовал признать Постановления о проведении обыска и изъятии имущества незаконными. В частности, он утверждал, что принадлежавший ему системный блок компьютера, а также его записная книжка и файлы с данными его клиентов не имели отношения к упомянутому уголовному делу и не могли быть приобщены в качестве вещественных доказательств, поскольку их изъятие нарушило право клиентов заявителя на защиту.

15. 19 апреля 2000 г. Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга рассмотрел жалобу заявителя. Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга установил, что обыск был санкционирован и проведен в соответствии с положениями действовавшего в то время законодательства Российской Федерации и, следовательно, являлся законным. Относительно приобщения системного блока компьютера к материалам дела суд:

"...целью производства обыска являлось отыскание предметов и документов по расследуемому уголовному делу. В ходе обыска был изъят ряд документов и системный блок компьютера, которые следователем тщательно исследовались, о чем свидетельствует протокол осмотра всего изъятого, в том числе и распечатывание файлов, содержащихся в системном блоке.

Таким образом, изложенное говорит о том, что цель обыска была достигнута, однако постановление о приобщении к делу изъятых предметов и документов по существу является наложением ареста на имущество [заявителя], поскольку оно у него изъято и не возвращено, тогда как [заявитель] не является ни подозреваемым, ни обвиняемым по расследуемому уголовному делу и был допрошен в качестве свидетеля.

При таких обстоятельствах подверглись нарушению конституционные права заявителя, лишившегося своего имущества. Выполнив поставленную при проведении обыска задачу и зафиксировав полученные результаты, следователь без веских и законных к тому оснований признал изъятое у [заявителя] имущество вещественными доказательствами...".

16. Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга постановил вернуть заявителю его документы, записную книжку и системный блок компьютера.

17. 25 мая 2000 г. Санкт-Петербургский городской суд отменил постановление от 19 апреля 2000 г. и вернул материалы по жалобе заявителя на новое рассмотрение в ином составе суда. Городской суд указал, что суд первой инстанции неправильно приравнял приобщение предметов к материалам дела в качестве вещественных доказательств к наложению ареста на имущество.

18. 6 июня 2000 г. следователь вернул заявителю записную книжку и ряд документов, но не системный блок компьютера.

19. 2 августа 2000 г. заявитель подал гражданский иск против прокуратуры г. Санкт-Петербурга и Министерства финансов Российской Федерации, требуя компенсации морального вреда, причиненного изъятием принадлежавшего ему имущества.

20. 17 августа 2000 г. Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга провел новое заседание по рассмотрению жалобы заявителя. Суд постановил, что обыск в квартире заявителя был проведен законно и обоснованно и что остальные жалобы заявителя не подлежали рассмотрению в судебном порядке.

21. 12 сентября 2000 г. Санкт-Петербургский городской суд отменил постановление от 17 августа 2000 г. и вернул материалы по жалобе заявителя на новое рассмотрение в ином составе суда. Городской суд установил, что суд первой инстанции не рассмотрел с достаточной тщательностью, имелись ли у следователя достаточные основания для проведения обыска в квартире заявителя, которому не было предъявлено обвинение в совершении какого-либо преступления.

22. 17 ноября 2000 г. Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга вынес постановление по жалобе заявителя, которое вступило в силу. Относительно законности обыска суд указал:

"...постановление о производстве обыска было вынесено в связи с достаточными основаниями [полагать], что в квартире, где проживает [заявитель], могут находиться предметы и документы, которые могут иметь доказательственную силу по одному из эпизодов уголовного дела N 7806. Данное обстоятельство установлено судом и подтверждено имеющимися в материалах дела документами, в частности объяснением следователя Д. от 16 ноября 2000 г., постановлением о привлечении в качестве обвиняемого от 22 февраля 1999 г., постановлением о возбуждении ходатайства о продлении срока содержания под стражей от 10 июля [неясно ?] 2000 г., письмом от 22 сентября 1998 г. N 200409 и другими материалами. Поэтому суд приходит к выводу, что обыск в квартире [заявителя] был проведен обоснованно по смыслу статьи 168 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР...".

23. Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга также установил, что обыск был проведен в строгом соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства. Относительно оставшейся части требований заявителя Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга постановил, что не обладал компетенцией для их рассмотрения, однако заявитель мог обжаловать Постановления следователя вышестоящему прокурору.

24. 19 декабря 2000 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил кассационную жалобу заявителя на указанное постановление. Городской суд оставил без изменения выводы суда первой инстанции относительно того, что обыск в квартире заявителя был проведен обоснованно и в соответствии с процессуальными требованиями и что постановление о приобщении предметов в качестве вещественных доказательств не подлежало пересмотру в судебном порядке, поскольку порядок такого пересмотра не был предусмотрен законодательством Российской Федерации.

25. До настоящего времени гражданский иск заявителя не рассмотрен.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство и практика

А. Обыск по месту жительства

26. Статья 25 Конституции Российской Федерации устанавливает, что жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения.

27. В статье 168 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР ("Основания для производства обыска") закреплено, что следователь, имея достаточные основания полагать, что в каком-либо помещении или ином месте, или у какого-либо лица находятся предметы или документы, могущие иметь значение для дела, производит обыск для их отыскания. Обыск производится по мотивированному постановлению следователя, санкционированному прокурором.

28. При обыске и выемке должно быть обеспечено присутствие лица, у которого производится обыск или выемка, либо совершеннолетних членов его семьи. При производстве обыска обязательно присутствие двух понятых (статья 169 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР)* (*Так в тексте. Указание на двух понятых содержалось в статье 135 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (прим. переводчика).). В качестве понятых могли быть вызваны любые не заинтересованные в деле лица. Понятые были обязаны удостоверить содержание и результаты обыска и могли делать замечания по поводу произведенных действий, подлежавшие занесению в протокол обыска (статья 135 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР* (* Так в тексте. Статья 135 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР содержала общие положения о понятых, не конкретизируя их применительно к обыску (прим. переводчика).)).

29. Жалобы на действия органа дознания или следователя подаются прокурору непосредственно либо через лицо, на действия которого жалоба приносится. В последнем случае указанное лицо обязано в течение 24 часов направить поступившую жалобу вместе со своими объяснениями прокурору (статья 218 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР). Прокурор в течение трех суток по получении жалобы обязан рассмотреть ее и вынести по ней мотивированное постановление (статья 219 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР).

30. 23 марта 1999 г. Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что решения и действия следователя и прокурора, касающиеся производства обыска, изъятия имущества, приостановления производства по делу и продления срока предварительного следствия подлежат судебному пересмотру по жалобе лиц, чьи права нарушены указанными решениями и действиями.

В. Вещественное доказательство

31. Статья 83 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР определяла вещественные доказательства как "предметы, которые... сохранили на себе следы преступления... и все другие предметы, которые могут служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных либо к опровержению обвинения или смягчению ответственности".

32. Вещественные доказательства хранились до вступления приговора в законную силу или до истечения срока обжалования* (* Так в тексте. Приговор вступает в законную силу по истечении срока на кассационное обжалование или при вынесении кассационного определения, которое является окончательным. В статье 85 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР было указано, что вещественные доказательства хранились до вступления приговора в законную силу или до истечения срока обжалования Постановления или определения о прекращении дела (прим. переводчика).). Однако в отдельных случаях вещественные доказательства могли быть возвращены их владельцам и до истечения указанных сроков, если это было возможно без ущерба для производства по делу (статья 85 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР). При постановлении окончательного решения по уголовному делу суд должен был разрешить вопрос о возврате вещественных доказательств их законному собственнику (статья 86 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР).

С. Рекомендации Совета Европы

33. В рекомендации Комитета министров Совета Европы (2000) 21 "О свободе осуществления профессии адвоката" государствам - членам Совета Европы закреплено, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), следующее:

"Принцип I - Общие принципы свободы осуществления профессии адвоката

...6. Должны быть предприняты все необходимые меры для обеспечения сохранения конфиденциальности во взаимоотношениях адвоката и его клиента. Исключения из этого принципа допускаются, только если они предусмотрены законом.".

Право

I. Предполагаемое нарушение Статьи 8 Конвенции

34. Заявитель утверждал, что обыск, проведенный по его месту жительства, противоречил статье 8 Конвенции, которая звучит следующим образом:

"1. Каждый имеет право на уважение... его жилища...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.".

35. Власти Российской Федерации оспорили эту точку зрения.

А. Имело ли место вмешательство

36. Европейский Суд отмечает, что обыск и изъятие имущества, осуществленные на основании Постановления следователя, касались личного жилья заявителя, в котором он держал свой компьютер и определенные рабочие материалы. Европейский Суд неоднократно толковал понятие "жилище", закрепленное в пункте 1 статьи 8 Конвенции, как распространяющееся и на место жительства лица, и на место его профессиональной работы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бак против Германии" (Buck v. Germany), жалоба N 41604/98, ECHR 2005-IV, §31, и Постановление Европейского Суда по делу "Нимитц против Германии" (Niemietz v. Germany) от 16 декабря 1992 г., Series A, N 251-B, pp. 33-34, §§ 29-31). Следовательно, в данном деле имело место вмешательство в право заявителя на уважение его жилища.

В. Было ли вмешательство оправданным

37. Европейский Суд рассмотрит, было ли вмешательство оправданным согласно пункту 2 статьи 8 Конвенции, то есть было ли оно "предусмотрено законом", преследовало ли одну или более законных целей, установленных в пункте 2 названной статьи, и было ли "необходимо в демократическом обществе" для достижения указанной цели или целей.

1. Было ли вмешательство осуществлено "в соответствии с законом"

38. Заявитель утверждал, что вмешательство не было осуществлено "в соответствии с законом", поскольку обыск был санкционирован заместителем прокурора, а не судом, как этого требует Конституция Российской Федерации. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с Конституцией Российской Федерации вмешательство в право лица на уважение жилища может быть осуществлено на основании федерального закона или судебного решения (см. выше, § 26). Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, который в российской правовой системе имел статус федерального закона, наделял правом вынесения постановлений об обыске следователей, действующих с санкции прокурора (см. выше, § 27). Европейский Суд убежден, что эта процедура была соблюдена в данном деле и что, следовательно, вмешательство было осуществлено "в соответствии с законом".

2. Преследовало ли вмешательство законную цель

39. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство преследовало законную цель защиты прав и свобод других лиц.

40. Европейский Суд отмечает, что целью обыска, как указано в постановлении следователя, являлось обнаружение вещественных доказательств, которые могли иметь способствовать# расследованию тяжких преступлений. Следовательно, обыск преследовал законные цели в виде обеспечения интересов публичной безопасности, предотвращения беспорядков или преступлений и защите прав и свобод других лиц.

3. Было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе"

41. Заявитель утверждал, что его квартира была обыскана с целью получения доказательств против его клиентов, включая г-на С., г-на Ю, г-на Б. и многих других, а также получения доступа к файлам клиентов заявителя, хранившихся в его компьютере. Обыск нарушил тайну взаимоотношений адвоката с клиентом, а после обыска был проведен официальный допрос, в ходе которого следователь Д. задавал заявителю вопросы об обстоятельствах, которые стали ему (заявителю) известны в качестве представителя своих клиентов.

42. Власти Российской Федерации утверждали, что решение об обыске квартиры заявителя было основано на показаниях свидетеля и что обыск был необходим, поскольку в квартире заявителя могли быть обнаружены "предметы и документы, имеющие значение для расследования уголовного дела N 7806". Заявитель не возражал против проведения обыска.

43. Согласно сложившейся правоприменительной практике Европейского Суда, понятие "необходимость" подразумевает, что вмешательство соответствует насущной социальной необходимости и, в частности, что оно пропорционально поставленной законной цели. Определяя, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе", Европейский Суд примет во внимание то обстоятельство, что договаривающимся государствам предоставлена определенная свобода усмотрения (см. среди других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Каменцинд против Швейцарии" (Camenzind v. Switzerland) от 16 декабря 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-VIII, p. 2893, §44). Однако исключения, содержащиеся в пункте 2 статьи 8 Конвенции, необходимо толковать узко, а необходимость их применения в конкретно взятом деле должна быть убедительно установлена (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Бак против Германии" (Buck v. Germany), §44).

44. Относительно непосредственно обыска местожительства и изъятия имущества Европейский Суд неоднократно признавал, что договаривающееся государства могут считать необходимым прибегать к таким мерам в целях получения доказательств по определенным правонарушениям. Европейский Суд оценит, были ли причины, в оправдание применения таких мер, "соответствующими" и "достаточными" и был ли соблюден указанный принцип пропорциональности. Относительно последнего пункта Европейский Суд должен сначала убедиться, что соответствующие законодательство и практика предоставляют лицам надлежащую и эффективную защиту от злоупотреблений. Во-вторых, Европейский Суд должен рассмотреть особые обстоятельства каждого дела, чтобы определить, было ли в конкретном случае рассматриваемое вмешательство пропорционально поставленной цели. Критериями, которые Европейский Суд принимал во внимание при рассмотрении последнего указанного вопроса, являлись, среди прочего, обстоятельства оформления Постановления об обыске, способ проведения обыска, включая присутствие независимых наблюдателей во время обыска, и степень возможного воздействия на работу и репутацию лица, затронутого обыском (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Бак против Германии" (Buck v. Germany), §45, Постановление Европейского Суда по делу "Чэппел против Соединенного Королевства" (Chappell v. United Kingdom) от 30 марта 1989 г., Series A, N152-A, p. 25 §60, приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Каменцинд против Швейцарии" (Camenzind v. Switzerland), pp. 2894-2895, §46, Постановление Европейского Суда по делу "Функе против Франции" (Funke v. France) от 25 февраля 1993 г., Series A, N 256-A, p. 25, § 57, и приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Нимитц против Германии" (Niemietz v. Germany), pp. 35-36, § 37).

45. Принимая во внимание существующие в законодательстве Российской Федерации гарантии против злоупотреблений, Европейский Суд отмечает, что - в отсутствие требования предварительной судебной санкции - органы следствия располагали неограниченной свободой усмотрения при оценке уместности и пределов обыска и изъятия имущества. В делах "Функе против Франции" (Funke v. France), "Кремье против Франции" (Crеmieux v. France) и "Миай против Франции" (Miailhe v. France) Европейский Суд установил, что вследствие, прежде всего, отсутствия судебного Постановления "закрепленные в законе ограничения и условия... носили слишком неточный характер и в них было слишком много пробелов, чтобы вмешательство в права заявителя было бы строго пропорционально поставленной законной цели", и установил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции (см. приведенные выше Постановления Европейского Суда по делам "Функе против Франции" (Funke v. France), "Кремье против Франции" (Crеmieux v. France) и "Миай против Франции (N 1)" (Miailhe v. France (no. 1) (от 25 февраля 1993 г., Series A, N 256-B и 256-C). Однако в настоящем деле отсутствие первоначального судебного ордера было в определенной степени уравновешено возможностью обратиться в суд после вынесения Постановления. Заявитель мог - и поступил таким образом - подать жалобу в суд, который должен был рассмотреть законность и обоснованность Постановления об обыске. Эффективность рассмотрения, осуществленного судами Российской Федерации, будет принята во внимание при дальнейшем анализе необходимости вмешательства.

46. Европейский Суд отмечает, что сам заявитель не был обвинен и не подозревался в совершении каких-либо преступлений или в незаконной деятельности. С другой стороны, заявитель представил документы, свидетельствующие, что он в разное время представлял интересы четырех человек в рамках уголовного дела 7806, в связи с которым производился обыск. При таких условиях Европейский Суд особенно озабочен тем обстоятельством, что при вынесении Постановления об обыске в квартире заявителя в текст не было включено положение о защите материалов, на которых распространялась профессиональная тайна.

47. Постановление об обыске было составлено в исключительно общих формулировках, ссылалось, не уточняя, на "предметы и документы, представляющие интерес для уголовного дела N 7806", без ограничений. В постановлении не содержалось никаких сведений о продолжающемся расследовании, цели обыска или причин, по которым полагалось, что в квартире заявителя можно будет добыть доказательства какого-либо правонарушения (сравни с приведенным выше Постановлением Европейского Суда по делу "Нимитц против Германии" (Niemietz v. Germany), с. 35-35, § 37, и Постановлением Европейского Суда по делу "Эрнст и другие против Бельгии" (Ernst and Others v. Belgium) от 15 июля 2003 г., жалоба N 33400/96, §116). Только после того как сотрудники милиции проникли в квартиру заявителя, последнему предложили выдать "документы, касающиеся компании Т. и федеральной промышленной группы Р.". Однако ни в постановлении, ни в устных заявлениях сотрудники милиции не пояснили, почему документы, касавшиеся деловых вопросов двух частных компаний - в которых заявитель не занимал никаких должностей - должны были быть обнаружены в квартире заявителя (сравни с приведенным выше Постановлением Европейского Суда по делу "Бак против Германии" (Buck v. Germany), §45). Судебное рассмотрение ex post factum* (* Ex post factum (лат.) - после совершившегося события, "задним числом" (прим. переводчика).) никаким образом не способствовало заполнению пробелов в неполном обосновании Постановления об обыске. Октябрьский районный суд г. Санкт-Петербурга ограничил свой вывод о том, что постановление было обоснованным, ссылкой на четыре документы с указанием их данных, и на другие, не уточненные по реквизитам материалы, не описав содержание ни одного их них (см. выше, § 22). Суд не привел никаких сведений об относительности материалов, на которые он сослался, и, более того, два из четырех документов появились после того, как был проведен обыск. Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации не выполнили свою обязанность по представлению "существенных и достаточных" оснований для издания Постановления об обыске.

48. Относительно способа проведения обыска Европейский Суд также отмечает, что чрезмерно общие формулировки Постановления об обыске предоставили сотрудникам милиции неограниченную свободу усмотрения при определении, представляли ли документы "интерес" для расследования уголовного дела. Это привело к проведению обширного обыска и изъятию имущества. Изъятые материалы не ограничивались документами, касавшихся деловых вопросов двух частных компаний. Кроме того, сотрудники милиции изъяли личную записную книжку заявителя, системный блок его компьютера и иные материалы, включая доверенность заявителю на представление интересов, выданную в рамках гражданского дела, не связанного с рассматриваемым уголовным делом, а также проект меморандума по другому делу. Как указано выше, отсутствовала гарантия против вмешательства в профессиональную тайну, такая как, например, запрет изъятия документов, на которые распространялась тайна взаимоотношений между адвокатом и клиентом, или надзор за проведением обыска независимым наблюдателем, способным, независимо от членов следственной группы, установить, на какие документы распространялась адвокатская тайна (см. Постановление Европейского Суда по делу "Саллинен и другие против Финляндии" (Sallinen and Others v. Finland) от 27 сентября 2005 г., жалоба N 50882/99, §89, и Решение Европейского Суда по делу "Тамозиус против Соединенного Королевства" (Tamosius v. United Kingdom), жалоба N 62002/00, ECHR 2002-VIII). Принимая во внимание осмотренные и изъятые материалы, Европейский Суд полагает, что обыск нарушил профессиональную тайну в такой степени, которая была непропорциональна любой поставленной законной цели. Европейский Суд повторяет в связи с этим, что в случаях, касающихся адвоката, вмешательство в профессиональную тайну может оказать влияние на надлежащее отправление правосудия и, как следствие, на права, гарантированные статьей 6 Конвенции (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Нимитц против Германии" (Niemietz v. Germany), с. 35-35, § 37).

49. В итоге Европейский Суд полагает, что обыск, проведенный - без соответствующих и достаточных оснований и в отсутствие гарантий против вмешательства в профессиональную тайну - в квартире заявителя, который не был подозреваемым в совершении преступления, а представлял интересы подсудимых в том же уголовном деле, не был "необходим в демократическом обществе". Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение Статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

50. Заявитель обжаловал, ссылаясь на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, нарушение его имущественных прав вследствие изъятия и удержания его документов и компьютера. Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции звучит следующим образом:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

А. Доводы сторон

51. Заявитель утверждал, что изъятие системного блока его компьютера являлось непропорциональным вмешательством в его имущественные права и налагало на него (заявителя) чрезмерное бремя. Системный блок компьютера не мог быть надлежащим образом использован в качестве доказательства по уголовному делу, поскольку не являлся инструментом, объектом преступления или результатом преступной деятельности и не нес на себе каких-либо следов преступления. Кроме того, содержащаяся в нем информация также не могла иметь доказательственной ценности, поскольку системный блок длительное время находился в распоряжении органов прокуратуры, и информация могла быть стерта или изменена. Заявитель согласился с причинами, изложенными в постановлении от 19 апреля 2000 г. По его мнению, прокуратура должна была исполнить постановление, а не обжаловать его. Заявитель утверждал, что действительной целью изъятия имущества являлось вмешательство в его профессиональную деятельность. Незаконное изъятие компьютера лишило его (заявителя) доступа к более чем 200 файлам с данными его клиентов и негативно сказалось на его адвокатской практике в целом. В заключение заявителю указал, что, в итоге, он получил обратно свою записную книжку и некоторые документы.

52. Власти Российской Федерации утверждали, что системный блок компьютера заявителя был опечатан и приобщен в качестве вещественного доказательства к уголовному делу N 7806 для предотвращения утраты информации. Рассмотрение уголовного дела еще не было завершено. Документы заявителя и системный блок его компьютера должны были храниться в Санкт-Петербургском городском суде до Постановления приговора. Следовательно, право заявителя на пользование имуществом было ограничено в публичном интересе, с целью установления истины по уголовному делу N 7806.

В. Мнение Европейского Суда

53. Европейский Суд отмечает, что после проведения в квартире заявителя обыска были изъяты определенные документы, записная книжка заявителя и системный блок компьютера заявителя - то есть часть компьютера с жестким диском, на котором хранилась информация. Поскольку заявителю впоследствии вернули записную книжку и документы, Европейский Суд ограничится анализом соответствия того обстоятельства, что до сегодняшнего дня компьютер заявителя удерживается из его законного владения, праву заявителя на уважение его собственности, гарантированному статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

54. Не оспаривается, что заявитель являлся законным собственником компьютера, другими словами, компьютер был его "собственностью". Следователь постановил удержать компьютер в качестве вещественного доказательства по уголовному делу до вынесения судом приговора по делу, в котором, в частности, должно быть указано дальнейшее использование доказательств по делу. Европейский Суд полагает, что эта ситуация должна быть исследована с позиции права государства контролировать пользование имуществом в соответствии с общим интересом.

55. Первое и самое важное требование статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции заключается в том, что любое вмешательство публичной власти в право уважения собственности должно быть законным. В частности, пункт 2 статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, признавая за государством право контролировать использование имущества, ставит осуществление этого права в зависимость от выполнения "законов". Более того, принцип законности предполагает, что применимые положения внутригосударственного законодательства являются достаточно доступными, точными и позволяют в достаточной степени предвидеть последствия их применения (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Бакланов против Российской Федерации" (Baklanov v. Russia), от 9 июня 2005 г., жалоба N 68443/01, §§ 39-40 с дальнейшими ссылками* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N10/2006.)).

56. Европейский Суд отмечает, что решение об изъятии компьютера было основано на положениях Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулировавших использование вещественных доказательств в уголовном процессе (см. выше, §§ 31 и 32). Следователь мог постановить изъять любой предмет, если полагал, что он являлся существенным для расследования дела, как было в случае с компьютером заявителя. Европейский Суд сомневается, что такая широкая свобода усмотрения, без эффективного судебного надзора, отвечала бы критерию "качества закона", однако не видит необходимости в подробном исследовании этого вопроса по следующим причинам.

57. Европейский Суд согласен, что изъятие вещественного доказательства может быть обязательным в интересах надлежащего отправления правосудия, которым является "законная цель" в "общих интересах" общества. Однако Европейский Суд отмечает, что должна иметь место разумная пропорциональность между применяемыми способами и поставленной целью, которая должна быть осуществлена любыми мерами со стороны государства, включая меры, направленные на контроль использования лицом имущества. Это требование выражается понятием "справедливого баланса", которого необходимо достичь между требованиями общего интереса общества и требованиями защиты основополагающих прав личности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эдвардс против Мальты" (Edwards v. Malta) от 24 октября 2006 г., жалоба N 17647/04, §69 с дальнейшими ссылками).

58. Европейский Суд согласен с утверждениями заявителя, не оспоренными властями Российской Федерации, о том, что компьютер сам по себе не являлся объектом, средством совершения или результатом совершения какого-либо преступления (сравни с Постановлением Европейского Суда по делу "Фризен против Российской Федерации" (Frizen v. Russia) от 24 марта 2005 г., жалоба N 58254/00, §§ 29-31* (* Опубликовано там же.)). Ценной и существенной для следствия являлась информация, хранившаяся на жестком диске компьютера. Из Постановления от 19 апреля 2000 г. следует, что информация была просмотрена следователем, распечатана и приобщена к материалам дела (см. выше, § 15). При таких обстоятельствах Европейский Суд не может усмотреть какой-либо явной причины для продолжающегося удержания системного блока компьютера. Ни в рамках внутригосударственного разбирательства, ни в Европейский Суд такие причины сообщены не были. Тем не менее до настоящего времени компьютер находится у властей Российской Федерации, то есть на протяжении уже более шести лет. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что компьютер являлся профессиональным инструментом заявителя, использовавшимся для составления юридических документов и хранения данных о клиентах. Удержание компьютера не только причинило заявителю личные неудобства, но также и повлияло на его профессиональную деятельность. А это, в свою очередь, как отмечено выше, могло сказаться на отправлении правосудия.

59. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации не достигли в своих действиях "справедливого баланса" между требованиями общего интереса и требованием защиты права лица на уважение его собственности. Следовательно, имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение Статьи 13 Конвенции, рассмотренной в совокупности со Статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции

60. Заявитель утверждал, ссылаясь на статью 13 Конвенции, что он не располагал эффективным средством правовой защиты в связи с незаконным ограничением его права собственности, предусмотренного статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Статья 13 Конвенции звучит следующим образом:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

А. Доводы сторон

61. Заявитель отмечал, что пределы рассмотрения вопроса судами Российской Федерации были ограничены законностью обыска. В связи с имущественными жалобами заявителя суды Российской Федерации установили, что эти вопросы не подлежали пересмотру в судебном порядке. По мнению заявителя, постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 г. должно было толковаться как предоставляющее возможность судебного обжалования всех решений, оказывающих влияние на имущественные права лица. Заявитель подчеркнул, что его гражданский иск о компенсации вреда под различными предлогами не рассматривался на протяжении более чем четырех лет.

62. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель имел возможность обжаловать рассматриваемое постановление в суд, который рассмотрел и отклонил жалобы заявителя (19 декабря 2000 г. было вынесено окончательное решение по данному вопросу). Кроме того, в настоящее время в Октябрьском суде* (* Так в тексте. Видимо, речь идет об Октябрьском районном суде г. Санкт-Петербурга (прим. переводчика).) г. Санкт-Петербурга рассматривается гражданский иск заявителя о компенсации вреда против прокуратуры г. Санкт-Петербурга и Министерства финансов Российской Федерации.

В. Мнение Европейского Суда

63. Европейский Суд неоднократно толковал статью 13 Конвенции как требующую, чтобы во внутригосударственном законодательстве было предусмотрено средство правовой защиты относительно жалоб, которые в терминах Конвенции можно назвать "подлежащими доказыванию" (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., Series A, N 131, с. 23-24, §54). В данном деле было установлено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, и, следовательно, необходимо рассмотреть жалобу на нарушение статьи 13 Конвенции. Таким образом, необходимо определить, предоставляла ли правовая система Российской Федерации заявителю "эффективное" средство правовой защиты, позволявшее компетентному "государственному органу" рассмотреть жалобу и предоставить соответствующее возмещение (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Каменцинд против Швейцарии" (Camenzind v. Switzerland), с. 2896-2897, §53).

64. Заявитель ходатайствовал о судебном рассмотрении вопроса о законности обыска и изъятия имущества в его (заявителя) квартире и законности Постановления о приобщении его компьютера к материалам дела в качестве вещественного доказательства. В то время как суды Российской Федерации рассмотрели жалобу на обыск и изъятие имущества, они объявили неприемлемой жалобу на невозвращение заявителю компьютера на том основании, что соответствующее решение не подлежало судебному пересмотру (см. выше, § 22 и последующие). Заявителю было предложено вместо этого обратиться к вышестоящему прокурору. В связи с этим Европейский Суд повторяет свою установившуюся практику, что жалоба вышестоящему прокурору не наделяет лицо, воспользовавшееся таким средством правовой защиты, личным правом на осуществление государством в его отношении надзорных функций и по этой причине не является "эффективным средством правовой защиты" (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Хорват против Хорватии" (Horvat v. Croatia), жалоба N 51585/99, ECHR 2001-VIII, §47).

65. Относительно рассматриваемого в настоящее время гражданского иска, на который сослались власти Российской Федерации, Европейский Суд отмечает, что гражданский суд не полномочен пересматривать законность решений, принятых следователями в рамках уголовного дела.

66. Следовательно, при таких обстоятельствах заявитель не располагал "эффективным средством правовой защиты в государственном органе" в связи с его жалобой на нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Следовательно, именно# место нарушение статьи 13 Конвенции, рассмотренной в совокупности со статьей Протокола N 1 к Конвенции.

IV. Применение Статьи 41 Конвенции

67. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

68. Европейский Суд отмечает, что согласно правилу 60 Регламента Суда требование справедливой компенсации должно быть изложено по пунктам и представлено в письменном виде вместе с подтверждающими документами или чеками, "в противном случае Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично".

69. В письме от 5 июля 2005 г. после признания жалобы приемлемой для рассмотрения по существу Европейский Суд предложил заявителю представить требования справедливой компенсации к 7 сентября 2005 г. К установленному сроку заявитель указанные требования не представил.

70. При таких обстоятельствах Европейский Суд не присуждает компенсацию по статье 41 Конвенции.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции, рассмотренной в совокупности со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции;

4) решил не присуждать компенсацию по статье 41 Конвенции.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 7 июня 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда