Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 ноября 2007 г. Дело "Гришин (Grishin) против Российской Федерации" (жалоба N 30983/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Гришин (Grishin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 30983/02)

Постановление Суда

Страсбург, 15 ноября 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Л. Лукаидеса, Председателя Палаты,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Д. Шпильманна,

С.Э. Йебенса,

Дж. Малинверни, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 23 октября 2007 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 30983/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Александром Ивановичем Гришиным (далее - заявитель) 20 июля 2002 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, в Европейском Суде представляла г-жа С. Давыдова, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. 8 июня 2005 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1944 году и проживает в г. Красноярске.

6. 14 сентября 1999 г. заявитель, который на тот момент являлся прокурором Красноярской природоохранной прокуратуры, был задержан по подозрению в подстрекательстве к убийству. В тот же день милицией в жилище заявителя были проведены обыск и выемка определенных документов. 23 сентября 1999 г. к нему была применена мера пресечения в виде содержания под стражей в СИЗО-1 г. Красноярска (который в некоторых документах значится как ИЗ-24/1, далее - СИЗО-1). Заявитель был освобожден под залог 26 октября 2000 г.

7. В ноябре-декабре 2000 г. заявитель был прямо назван преступником в некоторых газетах и телевизионных программах, которые распространили предположительно негативные сведения о нем.

8. 12 марта 2001 г. Красноярский краевой суд рассмотрел дело заявителя. Во время разбирательства суд предположительно отказался вызывать определенных свидетелей со стороны защиты. Суд признал заявителя виновным в подстрекательстве к убийству и приговорил его к восьми годам лишения свободы. В тот же день заявитель был взят под стражу.

9. 30 января 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил приговор без изменения.

10. 16 апреля 2002 г. заявитель был переведен для отбывания наказания в исправительную колонию ИК-272/3, учреждение исполнения наказаний в г. Иркутске.

11. В 2005 году заявитель был досрочно освобожден от отбывания наказания. Он покинул колонию 11 июля 2005 г.

A. Состояние здоровья и лечение заявителя в заключении

12. 23 сентября 1999 г., после задержания, заявитель был осмотрен врачебной комиссией, которая с его слов указала, что он страдал ишемической болезнью сердца, стенокардией напряжения, гипертонией, близорукостью и хроническим бронхитом.

13. 11 апреля 2000 г. у него развился гипертонический криз, и он был переведен в больницу учреждения УП-288/18. После прибытия ему был поставлен диагноз "гипертония второй степени, ишемия сердца, стенокардия, высокая близорукость, энцефалопатия второй степени и аденома простаты второй-третьей степени". Заявитель прошел курс лечения с применением антигипертензивных препаратов, нитратов, "Инозина"* (* Наименования медицинской продукции даны далее в соответствии с классификацией лекарственных средств, принятой в Российской Федерации (прим. Европейского Суда).), аспирина и пищевых добавок. 28 мая 2000 г. заявитель был выписан из больницы с диагнозом "гипертония второй степени, атеросклеротический кардио-склероз второй степени, энцефалопатия первой степени, осложненная высокая близорукость, аденома простаты второй-третьей степени" и ряд связанных состояний. Он был возвращен в СИЗО-1. Заявителю было рекомендовано продолжение постоянного приема антигипертензивных препаратов, нитратов и аспирина.

14. 31 октября 2000 г., после освобождения заявителя под залог, он прошел полное стационарное медицинское обследование в больнице Красноярского научного центра [Сибирского отделения] Российской академии наук. Ему был поставлен диагноз "повторное нарушение мозгового кровоснабжения (инсульт), гипертония третьей степени, стенокардия, ишемия сердца, аденома простаты первой степени, хронический бронхит, эмфизема и связанные состояния". В больнице заявителю было обеспечено лечение гипертонии и сердечного заболевания, включая лекарства в виде таблеток и инъекций, физиотерапию и ингаляции, которые, в соответствии с медицинским заключением, улучшили его состояние.

15. Во время лечения заявитель получил несколько консультаций невролога, у него была снята ультразвуковая энцефалограмма. Невролог зафиксировал жалобы заявителя на головные боли, ощущение давления на глаза во время гипертонических кризов, заложенные уши и головокружение; обнаруженные симптомы, а именно, онемение левой руки, дизартрия, нарушения памяти и расстройство речи; а также указал на контузию, полученную заявителем в 1967 году. Заявителю был поставлен диагноз "энцефалопатия смешанного генеза (сосудистого, атеросклеротического и посттравматического)".

16. 28 ноября 2000 г. заявитель был выписан из больницы с рекомендациями о периодическом медицинском наблюдении у кардиолога, невролога и уролога. Заявителю была предписана диета и назначен ряд медицинских препаратов для облегчения его сердечных заболеваний и гипертонии.

17. 30 ноября 2000 г. заявитель был направлен на амбулаторное лечение в местную медицинскую часть в связи с вышеперечисленными заболеваниями.

18. В неустановленную дату в декабре 2000 г. заявитель подал ходатайство о приостановлении уголовного дела в связи с состоянием его здоровья. 19 декабря 2000 г. Красноярский краевой суд назначил экспертизу с целью определения возможности явки заявителя в суд. 27 декабря 2000 г. семь экспертов Красноярского краевого бюро судебно-медицинской экспертизы освидетельствовали заявителя и исследовали медицинские документы, содержавшиеся в материалах уголовного дела.

19. 9 января 2001 г. комиссия экспертов утвердила судебно-медицинское заключение, согласно которому у заявителя были диагностированы повторное нарушение мозгового кровообращения (инсульт), ишемия головного мозга и сердца, стенокардия напряжения, сердечная недостаточность с приступами сердечной астмы, желудочковая экстрасистолия, гипертония третьей степени и энцефалопатия смешанного генеза второй-третьей степени. Было также отмечено, что в соответствии с медицинскими документами заявитель страдал хроническим обструктивным бронхитом, эмфиземой, пневмосклерозом, дыхательной недостаточностью первой степени, хроническим гепатитом, хроническим холециститом, генерализованным остеохондрозом, высокой близорукостью обоих глаз, аденомой простаты первой степени и послеоперационной паховой грыжей.

20. Эксперты заключили, что заявитель находился в состоянии средней тяжести, что соответствовало второй группе инвалидности. Кроме того, в заключении было указано, что такое состояние не требовало срочного медицинского вмешательства, но делало необходимым амбулаторное наблюдение и периодическое лечение в стационаре. Эксперты указали, что заявитель мог участвовать в разбирательстве, хотя "дальнейшее ухудшение здоровья [заявителя] не исключено". Исследовав судебно-медицинское заключение, Красноярский краевой суд отклонил ходатайство о приостановлении уголовного дела.

21. 14 марта 2001 г., через два дня после того, как заявитель был осужден и повторно помещен в СИЗО-1, он был осмотрен медицинским работником, который с его слов отметил, что у заявителя были диагностированы расстройство мозгового кровоснабжения (инсульт), что привело к ограничению подвижности его правой руки, нарушение памяти, близорукость третьей степени, ишемическая болезнь сердца, стенокардия напряжения, гипертония и хронический бронхит.

22. Между 2002 и 2005 годами, во время отбывания заявителем наказания в колонии ИК-272/3, медицинское наблюдение за состоянием его здоровья включало четыре обязательные консультации терапевта и месячный курс стационарного лечения ежегодно, что описано в §§ 23, 24 и 26 настоящего Постановления. Кроме того, три раза (в июле 2002 г., июле 2003 г. и августе 2004 г.) ему был разрешен временный выезд за пределы исправительного учреждения в г. Красноярск по месту жительства.

23. 30 апреля 2002 г. заявитель был помещен в больницу учреждения исполнения наказаний УК-272/6 для проведения курса стационарного лечения. Он оставался там до 27 мая 2002 г., проходя обследования и лечение от ишемии сердца, стенокардии напряжения и гипертонии. 23 мая 2002 г. заявитель был освидетельствован комиссией медицинских экспертов, которые установили у него инвалидность третьей группы (наименее тяжелая). До выписки заявителя из больницы ему были предписаны четыре обязательные посещения терапевта в 2002 году и обследование в условиях стационара в 2003 году.

24. 29 апреля 2003 г. заявитель был помещен в больницу учреждения исполнения наказаний УК-272/6, где он оставался до 27 мая 2003 г., проходя обследования и получая консультации врачей различных специальностей, а также лечение ишемии сердца, стенокардии напряжения и гипертонии. 8 мая 2003 г. заявитель был освидетельствован комиссией медицинских экспертов, которые установили у него инвалидность второй группы (средней тяжести). 16 мая 2003 г., после обследования урологом, заявителю был поставлен диагноз "доброкачественная гипертрофия простаты первой степени". Заявитель получил рекомендации, но какого-либо лечения предписано не было. Он был выписан с улучшением состояния здоровья, и ему были предписаны четыре обязательных посещения терапевта в 2003 году и обследование в условиях стационара в 2004 году.

25. 4 июля 2003 г., во время выезда за пределы исправительного учреждения, заявитель прошел урологическое рентгеновское обследование, которое выявило у него аденому простаты. Заключение рентгенолога не содержало предписаний или дальнейших рекомендаций.

26. 23 апреля 2004 г. заявитель был помещен в больницу учреждения УК-72/6, где оставался до 18 мая 2004 г., проходя обследования и лечение в связи с ишемией сердца и стенокардией напряжения. Ему были предписаны четыре обязательных посещения терапевта в 2004 году и обследование в условиях стационара в 2005 году.

27. Заявитель утверждает, что летом 2004 года, во время выезда за пределы исправительного учреждения, его обследовал уролог, который предположительно рекомендовал ему хирургическое лечение аденомы простаты.

28. Стороны не пришли к единому мнению относительно того, мог ли заявитель хранить лекарства в своей камере. Заявитель утверждал, что правила исправительного учреждения запрещали хранить лекарства, так что в чрезвычайной ситуации он мог бы рассчитывать лишь на аптеку учреждения. Власти Российской Федерации, с другой стороны, утверждали, что заявителю было разрешено постоянно хранить в камере определенные лекарства, поскольку он страдал от ишемии, стенокардии напряжения и гипертонии, заболеваний, при которых разрешено хранить ненаркотические лекарства в камере.

29. 9 августа 2004 г. заявитель обратился в Куйбышевский районный суд г. Иркутска с просьбой об уменьшении срока наказания, ссылаясь на новый закон, предположительно смягчающий ответственность за преступление, в связи с которым он был осужден. 7 сентября 2004 г. начальник колонии ИК-272/3 подал ходатайство в поддержку просьбы заявителя, указав, в частности:

"...при отбывании наказания [заявитель] страдает рядом серьезных заболеваний, и его состояние здоровья вызывает беспокойство... несколько раз он проходил курс стационарного лечения, однако это не повлекло улучшения его здоровья. [Он] страдает прогрессирующими заболеваниями... В условиях колонии невозможно не только лечить такие болезни, но даже поддерживать его состояние на более или менее стабильном уровне: отсутствие дорогостоящих лекарств и необходимого оборудования делает лечение невозможным, что нарушает конституционные права [заявителя]. Лечение должно проводиться в стационарном учреждении врачами, специализирующимися в различных областях медицины".

30. 16 сентября 2004 г. суд отклонил просьбу заявителя, установив отсутствие законных оснований для уменьшения срока наказания. Данное решение не обжаловалось. Как указано выше, заявитель был досрочно освобожден 11 июля 2005 г.

B. Предполагаемое жестокое обращение

31. Стороны не пришли к единому мнению по поводу фактов, касающихся предполагаемого жестокого обращения с заявителем.

32. Заявитель утверждает, что он был избит следователями сразу после задержания, а также подвергался жестокому обращению несколько раз впоследствии. Кроме того, он утверждал, что в неустановленную дату в 2000 году, во время пребывания в СИЗО-1, он был жестоко избит сокамерниками, что повлекло вред его здоровью, включая несколько выбитых зубов и серьезную черепно-мозговую травму.

33. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не подвергался жестокому обращению со стороны должностных лиц или сокамерников во время содержания под стражей, и что его расширенная медицинская карта не содержала упоминаний о травмах в тот период, включая выбитые зубы и черепно-мозговую травму.

34. В октябре 2002 г. жена заявителя направила в прокуратуру жалобу на незаконность обыска, проведенного 14 сентября 1999 г., и на то, что следователь, в чьем производстве находилось уголовное дело заявителя, держался с ней грубо во время допросов. Она также утверждала, что один раз в ноябре 1999 г. заявитель был надолго оставлен в транспортном средстве для перевозки заключенных, и ему пришлось звать на помощь, после чего он был помещен в штрафной изолятор. По ее мнению, все перечисленное представляло собой жестокое обращение.

35. 9 октября 2002 г. заявитель был опрошен относительно событий, о которых шла речь в жалобе его жены, и пояснил, что ему были причинены некоторые телесные повреждения во время задержания и заключения в СИЗО-1. Он утверждал, что это было одной из причин расстройств мозговой деятельности, которые развились у него позднее.

36. Письмом от 22 октября 2002 г. прокуратура уведомила жену заявителя о результатах проверки, проведенной по ее жалобе. В письме было указано:

"В результате проверки было установлено, что утверждения, содержащиеся в жалобе, являются необоснованными. Во время содержания под стражей [заявитель] обеспечивался амбулаторной медицинской помощью в СИЗО-1, а также проходил стационарное лечение в [больнице исправительного учреждения], необходимое при его хронических заболеваниях.

Аналогично, Ваши утверждения о [жестоком обращении] с мужем со стороны сотрудников [СИЗО-1], ... должны быть признаны необоснованными".

37. В апреле 2003 г., во время ежегодного стационарного лечения заявителя в больнице учреждения исполнения наказаний УК-272/6, он был опрошен для целей ведения медицинской карты и сообщил, что получил "травму головы" в 2001 году.

38. 28 июля 2005 г. Красноярская краевая прокуратура приняла решение о проведении проверки утверждений заявителя. Они опросили следователей Д. и В., исследовали относимые материалы уголовного дела и пришли к выводу, что утверждения о жестоком обращении были необоснованными. 1 августа 2005 г. было принято постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с данными событиями.

C. Условия содержания заявителя под стражей

39. С 23 сентября 1999 г. по 26 октября 2000 г., в ходе следствия и суда, заявитель содержался в следственном изоляторе СИЗО-1 г. Красноярска. 12 марта 2001 г., после осуждения судом первой инстанции, заявитель был помещен в тот же следственный изолятор, где оставался до 16 апреля 2002 г., пока его дело рассматривалось вышестоящим судом. В течение второго периода заявитель содержался в следующих камерах:

- камера N 22 площадью 28,75 кв. метра, рассчитанная на 12 заключенных;

- камера N 93 площадью 31,8 кв. метра, рассчитанная на восемь заключенных;

- камера N 257 площадью 21 кв. метр, рассчитанная на шесть заключенных.

40. Заявитель утверждает, что провел большую часть времени в камерах N 22 и 93, и лишь несколько недель - в камере N 257.

1. Число заключенных в камере

41. Власти Российской Федерации не указали число заключенных, фактически содержащихся в вышеуказанных камерах на тот момент. Они утверждали, что соответствующие документы были уничтожены по истечении срока хранения. Однако они представили копию расписки о получении заявителем индивидуальных постельных принадлежностей.

42. Заявитель, с другой стороны, сообщил, что камеры были значительно переполнены. Число заключенных в камере N 93 колебалось от 40 до 45, хотя в ней было лишь 18 спальных мест. Камера N 22 вмещала не менее 50 заключенных и была оборудована трехъярусными нарами. Заключенным приходилось спать по очереди, а в оставшееся время они сидели в камере на своих вещах, картонных коробках или на полу. Индивидуальные постельные принадлежности отсутствовали.

43. В подтверждение своих доводов заявитель представил показания Ч., З. и Д., которые содержались с ним в одной камере во время пребывания в СИЗО-1. Их показания относительно числа заключенных в камерах аналогичны показаниям заявителя, и они также указали, что заключенные были вынуждены спать по очереди.

2. Освещение и вентиляция

44. Размер окна в камерах N 22 и 93 составлял 95 х 95 см, а в камере N 257 - 85 х 105 см. В холодное время года на окнах были установлены застекленные рамы. Власти Российской Федерации утверждали, что естественное освещение камер было достаточным для чтения. Камеры были оборудованы автоматической системой вентиляции, и каждое окно было снабжено форточкой для естественной вентиляции.

45. Заявитель подтвердил сведения властей Российской Федерации относительно размера окон, но сообщил, что они были не застеклены, а занавешены. В камере N 93 окно было также оборудовано металлическими ставнями и наружным щитом, который препятствовал доступу дневного света и свежего воздуха в камеру. Камера N 22 была расположена в подвальном помещении, и в нее почти не проходили дневной свет и свежий воздух. Камеры N 93 и 22 круглосуточно освещались одной лампой мощностью 60-100 ватт. Вентиляция была недостаточная, учитывая, что большинство заключенных курили в камерах. Кроме того, они были вынуждены стирать и сушить в камере белье, что повышало влажность воздуха.

46. Утверждения заявителя в части освещения и вентиляции в камерах N 93 и 22 по существу повторены в показаниях Ч., З. и Д.

3. Санитарное оборудование

47. Каждая камера была оборудована раковиной и туалетом. Власти Российской Федерации утверждают, что в настоящее время туалет в камере N 22 огорожен кирпичной стенкой высотой 150 см. В камере N 93 до 2003 года имелась металлическая перегородка высотой 100 см, которая затем была заменена кирпичной стенкой высотой 150 см в целях обособления санитарной зоны. Чтобы обеспечить уединение, перегородки были снабжены дверями. Заключенные имели возможность принимать душ по 15 минут в неделю. Заявитель ежедневно проверялся на наличие вшей, однако случаев их обнаружения не было, и он не обращался с соответствующими жалобами в тот период.

48. Заявитель оспорил утверждение о том, что санитарное оборудование находилось за перегородками. Применительно к камерам N 93 и 22 он утверждал, что лицо, использующее туалет, не могло уединиться, поскольку находилось на глазах сокамерников и сотрудников изолятора, наблюдающих за камерой через глазок в двери. Заключенным приходилось принимать пищу за столом, расположенном на расстоянии одного метра от туалета, который был постоянно загрязнен. Еженедельный душ занимал не более 8-10 минут, поскольку заключенных было вдвое больше, чем душевых установок. В камерах имелись тараканы и кровососущие насекомые.

49. Утверждения заявителя в отношении освещения, вентиляции и санитарного оборудования в камерах N 93 и 22 подтверждаются показаниями Ч., З. и Д. Сообщая, что туалет не был отгорожен, З. указал, в частности, что заявитель, "который был серьезно болен... испытывал физические и нравственные страдания, когда [присаживался на корточки, чтобы] "обмыть геморрой" несколько раз в день перед всеми сокамерниками, которые... смеялись и издевались над ним".

Право

I. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции, что касается жестокого обращения

50. Заявитель жаловался на основании статьи 3 Конвенции на то, что после задержания ему были нанесены побои следователями, а впоследствии - сокамерниками в СИЗО-1 г. Красноярска. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

51. Власти Российской Федерации оспаривали утверждения заявителя о том, что он подвергался жестокому обращению. Они отмечали, что ни заявитель, ни его адвокат не подавали жалоб после якобы имевших место эпизодов жестокого обращения. Первая жалоба в связи с этим была подана женой заявителя примерно через полтора года. Доводы жалобы были проверены, однако фактов в их поддержку выявлено не было. В 2005 году прокуратура Красноярского края провела еще одну проверку фактов, указанных заявителем в жалобе, направленной в Европейский Суд, и не обнаружила доказательств того, что данные события имели место. Прокуратура приняла постановление об отказе в возбуждении уголовного дела на основе утверждений заявителя. Более того, власти Российской Федерации указали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении данных жалоб, поскольку он не обращался в суд после отказа в возбуждении уголовного дела и не обжаловал данный отказ вышестоящему прокурору.

52. Заявитель, между тем, утверждал, что во время содержания под стражей несколько раз подвергался жестокому обращению. Он сообщил, в частности, что его пребывание в больнице с 11 апреля 2000 г. по 28 мая 2000 г. было результатом жестокого обращения. В соответствии с его показаниями в результате побоев он получил черепно-мозговую травму, кроме того, у него было выбито несколько зубов. Он указал, в частности, что при постановке диагноза "энцефалопатия" было отмечено ее травматическое происхождение; по его мнению, это являлось доказательством того, что он подвергался жестокому обращению. Кроме того, он оспорил довод властей Российской Федерации о том, что он не исчерпал внутренние средства правовой защиты, поскольку они с женой "постоянно жаловались в различные органы на незаконные методы, применяемые следствием". Его жалобы, однако, не встречали серьезного отношения. В отношении проверок, на которые ссылались власти Российской Федерации, заявитель указал, что они были поверхностными и неэффективными, особенно проверка 2005 года, проводившаяся той же прокуратурой, которой касались жалобы. Заявитель узнал об этой проверке только из объяснений властей Российской Федерации, представленных Европейскому Суду.

B. Мнение Европейского Суда

Приемлемость жалобы

53. Европейский Суд напоминает, что при оценке доказательств, как правило, применяется стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, pp. 64-65, §161). Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровержимых презумпций фактов. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, §34, и Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, ECHR 2000-VII, §100).

54. В настоящем деле заявитель указал очень мало подробностей, относящихся к предположительно имевшему место жестокому обращению. В частности, он не определил даже примерные даты, когда он подвергался такому обращению. Однако по крайней мере один эпизод должен был произойти ранее 11 апреля 2000 г., поскольку заявитель утверждал, что его помещение в больницу было результатом жестокого обращения. Что касается иных эпизодов, заявитель лишь указал, что они имели место "в течение 2000 года". Таким образом, период, который должен рассмотреть Европейский Суд, начинается 14 сентября 1999 г., когда заявитель был задержан, и заканчивается 26 октября 2000 г., когда он был освобожден под залог.

55. Заявитель указывал на два факта в поддержку своих утверждений о жестоком обращении. Во-первых, как указано выше, он утверждал, что имелась связь между предполагаемыми побоями и стационарным лечением в больнице с 11 апреля 2000 г. по 28 мая 2000 г. Европейский Суд отмечает, что в первую из дат заявитель действительно был помещен в больницу после гипертонического криза (см. § 11 настоящего Постановления)* (* Вероятно, речь идет о § 13 Постановления (прим. переводчика).). Однако медицинские документы, относящиеся к тому периоду, не содержат упоминаний о травмах, указанных заявителем или обнаруженных врачами, которые его обследовали. Заболевания, диагностированные у заявителя: гипертония, ишемия сердца, стенокардия, близорукость, энцефалопатия и аденома простаты, - сами по себе не позволяют заключить, что его состояние было вызвано причинами, отличными от естественных. Более того, из медицинских документов следует, что он страдал гипертонией, ишемией сердца, стенокардией напряжения и близорукостью до задержания.

56. Во-вторых, заявитель ссылался на результаты медицинского обследования в октябре-ноябре 2000 г., когда ему был поставлен диагноз "энцефалопатия смешанного генеза (сосудистого, атеросклеротического и посттравматического)". Он утверждал, что "посттравматический генез" предполагает, что ему были причинены травмы при содержании под стражей. Европейский Суд отмечает, что расширенная медицинская карта, которая содержит сведения о консультациях и обследованиях, пройденных заявителем в октябре-ноябре 2000 г., не содержит упоминаний о черепно-мозговой травме или иных травмах, полученных в последнее время. Во время посещений невролога заявитель также не обращался с соответствующими жалобами. По сути единственной травмой, упомянутой в документах, является контузия, полученная заявителем в 1967 году, и представляется, что заключение невролога о посттравматическом происхождении энцефалопатии относилось именно к этому событию. Особо следует отметить, что данное медицинское обследование проводилось за пределами исправительного учреждения, когда заявитель был освобожден под залог, и он мог свободно заявлять и поддерживать жалобы в отношении любых травм, полученных в заключении. Однако на тот момент он не выступал с такими жалобами.

57. Далее Европейский Суд отмечает, что в 2003 году заявитель сообщил врачу, который проводил очередное обследование, что в 2001 году он получил "травму головы". Однако Европейский Суд не усматривает связи между этим случаем и якобы имевшим место жестоким обращением, поскольку они относились к различным периодам (см. § 54 настоящего Постановления), и заявителем не представлено иных подробностей, свидетельствующих о связи между ними.

58. Европейский Суд также принял к сведению утверждение заявителя о том, что в результате побоев он потерял несколько зубов. Тем не менее он отмечает, что заявитель не представил медицинскую справку, подтверждающую, что он получил такие повреждения.

59. Следовательно, заявитель не представил доказательств обоснованности своих утверждений о жестоком обращении после задержания или позднее, во время содержания под стражей.

60. Поскольку можно заключить, что жалоба заявителя охватывала отсутствие эффективного расследования его утверждений, Европейский Суд отмечает, что он не обращался с требованиями о проведении расследования в период, относящийся к событиям настоящего дела. Жалобы, поданные впоследствии его женой, не содержали конкретных фактов или подробного описания предполагаемых событий. Таким образом, они не могли обеспечить основание для расследования. В любом случае заявитель не обжаловал в суд или вышестоящему прокурору отказ в возбуждении уголовного дела в связи с его утверждениями.

61. Следовательно, жалоба заявителя в соответствующей части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции, что касается ненадлежащей медицинской помощи

62. Заявитель жаловался на основании статьи 3 Конвенции на отсутствие надлежащей медицинской помощи в исправительной колонии ИК-272/3. Он утверждал, что медицинское обслуживание в целом было неудовлетворительным и, в частности, отсутствовала возможность проведения операции по поводу аденомы простаты; он также обжаловал запрет на хранение в камере лекарств, означавший, что в случае сердечного приступа, инсульта или обострения какого-либо заболевания он мог бы рассчитывать только на медицинских работников колонии.

A. Доводы сторон

63. Власти Российской Федерации утверждали, что во время отбывания наказания заявитель получал всестороннюю медицинскую помощь, которая соответствовала его состоянию. Персонал медицинской части учреждения ИК-272/3 обеспечивал регулярное наблюдение и часто осуществлял необходимое лечение заявителя. Медицинская часть была укомплектована медицинскими работниками, чья квалификация была достаточна для обеспечения заключенным амбулаторной помощи, включая наблюдение за состоянием здоровья и необходимые медицинские предписания. Заявитель наблюдался у терапевта, офтальмолога, отоларинголога, хирурга, уролога, невролога, психиатра и дерматолога. Состояние его здоровья проверялось посредством различных обследований, включая клинические анализы крови, анализы мочи, биохимические анализы крови, рентген грудной клетки, ультразвуковые исследования, электрокардиографию, инструментальные обследования органов зрения и слуха, а также пальцевые ректальные исследования. Этого было достаточно для оценки состояния заявителя и определения необходимого лечения, которое включало лекарства от стенокардии, гипертонии, антиагрегационные и анксиолитические средства, витамины, препараты для улучшения микроциркуляции и церебрально-васкулярной циркуляции, а также нестероидные противовоспалительные средства.

64. Ежегодно заявитель помещался в больницу учреждения исполнения наказаний УК-272/6 для прохождения полного медицинского обследования и месячного курса лечения хронических заболеваний. Подробности стационарных обследований и лечения приведены в разделе "Факты" настоящего Постановления. Более того, заявителю трижды предоставлялось разрешение на выезд за пределы исправительного учреждения; его состояние позволяло совершать поездки самостоятельно, без сопровождения медицинского работника.

65. Власти Российской Федерации утверждали, что до заключения заявитель страдал рядом серьезных хронических заболеваний, и лечение, которое он получал в исправительном учреждении, было ориентировано на предупреждение прогрессирующего ухудшения его здоровья. По их мнению, во время пребывания в учреждении ИК-272/3 состояние заявителя не ухудшалось, и отсутствовали рецидивы нарушения мозгового кровообращения (инсульта).

66. Они оспорили утверждение о невозможности проведения хирургической операции по поводу аденомы простаты, указав, что уролог, который обследовал заявителя в 2003 году и поставил диагноз "аденома простаты", предписал медикаментозное лечение, а не хирургическое вмешательство. Если бы врач предписал операцию, она была бы проведена в больнице учреждения исполнения наказаний УК-272/6, надлежащим образом оборудованной для этой цели. Однако заявитель не передавал администрации колонии медицинского заключения о необходимости операции.

67. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что заявителю было разрешено хранить в камере лекарства, которые он должен был постоянно принимать, по крайней мере, с 2004 года, когда ему была установлена вторая группа инвалидности. Они утверждали, что заявителю ежедневно выдавались примерно 20 наименований лекарств. Во время отбывания наказания у него не изымались лекарства, и он не привлекался к дисциплинарной ответственности за хранение неразрешенных лекарств. В любом случае, в случае инсульта, сердечного приступа или острых болей заявитель мог получить медицинскую помощь круглосуточно.

68. Заявитель, с другой стороны, жаловался на неудовлетворительную медицинскую помощь в исправительном учреждении. Он утверждал, что его состояние требовало наблюдения посредством энцефалографии, компьютерной томографии и эхоэнцефалографии, и ему требовалась операция по поводу аденомы простаты. Перечисленные меры не были приняты. Он также утверждал, что один раз у него был диагностирован неврит слухового нерва, но он не уверен, снималась ли при этом аудиограмма. Он утверждал, что прописанные ему лекарства отсутствовали в аптеке учреждения, и его родственники были вынуждены снабжать его лекарствами, которые хранились в аптеке и выдавались ему. Более того, он не имел доступа к своему запасу медикаментов в ночное время, и мог умереть в случае сердечного приступа. Наконец, он утверждал, что ему не было предписано специальное лечение различных связанных болезней (близорукость, хронический бронхит, гепатит и так далее), и он не проходил физиотерапию, в которой предположительно нуждался.

69. В подтверждение заявитель ссылался на письмо начальника исправительной колонии ИК-272/3 от 7 сентября 2004 г., который поддержал ходатайство заявителя об уменьшении срока наказания в связи с состоянием его здоровья (см. § 29 настоящего Постановления).

B. Мнение Европейского Суда

Приемлемость жалобы

70. Европейский Суд обращается к общим принципам оценки доказательств, приведенным в § 53 настоящего Постановления, и напоминает далее, что жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня серьезности, чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции. Оценка указанного минимального уровня относительна и зависит, в частности, от длительности обращения, его физических и психологических последствий, а также от пола, возраста и состояния здоровья жертвы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", p. 65, §162). С другой стороны, Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что испытываемые страдания и унижение, чтобы попадать в сферу действия статьи 3 Конвенции, в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением той или иной формы правомерного обращения или наказания (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 25 апреля 1978 г. по делу "Тайрер против Соединенного Королевства" (Tyrer v. United Kingdom), Series A, N 26, p. 15, §30, и Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Серинг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom), Series A, N 161, p. 39, §100). Меры, предусматривающие лишение лица свободы, могут во многих случаях включать в себя названный элемент.

71. Европейский Суд далее напоминает, что статью 3 Конвенции нельзя толковать как закрепляющую общую обязанность освободить заключенного из-под стражи в связи с состоянием его здоровья или поместить его в гражданскую больницу, чтобы он имел возможность получать медицинскую помощь определенного вида. Однако в исключительных случаях, когда состояние здоровья заключенного абсолютно несовместимо с содержанием его под стражей, статья 3 Конвенции может требовать освобождения такого лица из-под стражи при соблюдении определенных условий (см. Решение Европейского Суда по делу "Папон против Франции" (Papon v. France) (N 1), жалоба N 64666/01, ECHR 2001-VI, и Решение Европейского Суда по делу "Прибке против Италии" (Priebke v. Italy) от 5 апреля 2001 г., жалоба N 48799/99; см. также Постановление Европейского Суда по делу "Муизель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, ECHR 2002-IX, §§40-42, и Постановление Европейского Суда от 2 декабря 2004 г. по делу "Фарбтух против Латвии" (Farbtuhs v. Latvia), жалоба N 4672/02, §55).

72. Наконец, Европейский Суд отмечает, что отсутствие надлежащей медицинской помощи в месте лишения свободы может само по себе вызывать вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции, даже если состояние здоровья заявителя не требует его немедленного освобождения. Государство должно обеспечить, чтобы, принимая во внимание практические потребности, вытекающие из лишения лица свободы, его здоровье и благополучие обеспечивались бы надлежащим образом, в том числе путем обеспечения ему необходимой медицинской помощи (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI, §§93-94; см. также Постановление Европейского Суда от 28 января 1994 г. по делу "Уртадо против Швейцарии" (Hurtado v. Switzerland), Series A, N 280-A, заключение Комиссии, pp. 15-16, §79). В частности, отсутствие необходимого медицинского оборудования может вызывать вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции, если это обстоятельство негативно сказывается на состоянии здоровья заявителя или причиняет ему страдания определенной степени интенсивности (см. Решение Европейского Суда от 10 июля 2007 г. по делу "Мирилашвили против Российской Федерации"* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 2/2008.) (Mirilashvili v. Russia), жалоба N 6293/04).

73. Что касается жалоб, касающихся отсутствия необходимых лекарств в аптеке исправительного учреждения, Европейский Суд заключил, что если заявитель не зависел от запасов аптеки, например, в случае, когда его родственники могли передавать для него необходимые лекарства, и доступ к таким лекарствам не был ограничен, заявитель не может утверждать, что его права были затронуты их нехваткой (там же).

74. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что хотя заявитель оспаривал адекватность лечения в целом, он не представил медицинского заключения, подтверждающего эту позицию. В действительности заявитель не представил медицинских справок, относящихся к периоду, в течение которого он отбывал наказание в колонии ИК-272/3, кроме заключения рентгенолога, датированного июлем 2003 г., согласно которому заявитель страдал аденомой простаты. Поскольку в период отбывания наказания заявитель по крайней мере трижды получал разрешение на выезд за пределы исправительного учреждения, где мог затребовать независимую медицинскую оценку состояния своего здоровья и получаемого лечения, представляется, что отсутствовали убедительные причины для бездействия с его стороны. Наконец, он мог сделать это после освобождения из исправительного учреждения в июле 2005 г.

75. Более конкретные утверждения заявителя относительно невозможности проведения энцефалографии, компьютерной томографии, эхоэнцефалографии или аудиографии, а также физиотерапии или иного дополнительного лечения, а также операции по поводу аденомы простаты также не подтверждены медицинскими заключениями о необходимости вышеперечисленных процедур в его конкретном случае.

76. В связи со ссылкой заявителя на письмо начальника исправительной колонии ИК-272/3 от 7 сентября 2004 г., Европейский Суд отмечает, что это письмо содержало лишь общее утверждение о том, что состояние заявителя не улучшается, несмотря на лечение, и что досрочное освобождение позволило бы ему получать более широкий спектр медицинских услуг, чем в исправительных учреждениях. Мнение начальника колонии ИК-272/3 не было основано на каком-либо медицинском заключении, и из письма неясно, какие именно лекарства, медицинское оборудование или специалисты не были доступны заявителю в больницах исправительных учреждений. Также из письма не следует, что плохое состояние здоровья заявителя было обусловлено неадекватным лечением, а не естественным течением заболеваний. Хотя Европейский Суд готов признать, что ресурсы медицинских учреждений в рамках пенитенциарной системы в принципе ограничены по сравнению с ресурсами частных клиник, в настоящем деле отсутствуют доказательства того, что это неравенство могло отрицательно сказываться на состоянии здоровья заявителя или причинять ему страдания.

77. Что касается жалобы на отсутствие определенных лекарств в аптеке исправительной колонии ИК-272/3, заявитель признал, что получал необходимые лекарства от родственников и, таким образом, не зависел от аптеки учреждения. Заявитель, оспаривая объяснения властей Российской Федерации, указывал, что не имел доступа к запасам лекарств в ночное время. Однако он не утверждал, что в действительности имел место случай, когда ему было необходимо лекарство в ночное время, но он не мог получить его, или что ему было отказано в неотложной медицинской помощи в дневное или ночное время.

78. Исследовав представленные материалы, Европейский Суд не усматривает оснований для выводов о том, что медицинская помощь, которую получал заявитель во время отбывания наказания, была неадекватной, что в этот период состояние его здоровья ухудшалось быстрее, чем предполагало естественное течение его болезней, или что он испытывал чрезмерные страдания в результате неудовлетворительного медицинского обслуживания.

79. Следовательно, жалоба в данной части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции, что касается условий содержания заявителя в следственном изоляторе

80. Заявитель обжаловал ужасные условия содержания в СИЗО-1 г. Красноярска, нарушавшие требования статьи 3 Конвенции.

A. Доводы сторон

81. Власти Российской Федерации представили описание условий содержания заявителя, которое приведено в "Фактах" (раздел I, подраздел "C" настоящего Постановления), и утверждали, что условия в СИЗО-1 г. Красноярска были удовлетворительными, отвечали установленным нормам и гарантиям, провозглашенным в статье 3 Конвенции.

82. Заявитель оспаривал доводы властей Российской Федерации, утверждая, что камеры, в которых он содержался, были крайне переполнены. Освещение, вентиляция и санитарное оборудование находились в неудовлетворительном состоянии. Он указывал, в частности, на чрезмерное число заключенных в камерах N 93 и 22, где они были вынуждены спать в две или три очереди. Он также утверждал, что окна камер были закрыты, поэтому в них не могли проникать естественный свет и свежий воздух, а качество воздуха дополнительно ухудшалось из-за присутствия большого числа курящих. Далее он утверждал, что отсутствие перегородки между санузлом и жилой зоной порождало чувство унижения и ухудшало ситуацию с гигиеной. Заявитель ссылался на свидетельские показания трех бывших сокамерников, которые подтверждали его доводы.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

83. В первую очередь Европейский Суд напоминает, что согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции он может принимать дело к рассмотрению лишь при условии, что жалоба подана в течение шести месяцев с даты вынесения окончательного решения в процессе исчерпания внутренних средств правовой защиты. Он также повторяет, что в случае длящейся ситуации шестимесячный период начинает течь с момента прекращения такой ситуации (см. Решение Европейского Суда от 30 марта 2004 г. по делу "Коваль против Украины" (Koval v. Ukraine), жалоба N 65550/01). В настоящем деле жалобы заявителя на условия содержания в СИЗО-1 относятся к двум отдельным периодам заключения: с 23 сентября 1999 г. по 26 октября 2000 г. и с 12 марта 2001 г. по 16 апреля 2002 г. В промежутке между названными периодами заявитель находился на свободе, и отсутствовали обстоятельства, препятствующие обращению в Европейский Суд с данными жалобами. Следовательно, эти два периода не могут рассматриваться в качестве длящейся ситуации. Таким образом, Европейский Суд рассмотрит жалобу в части, относящейся ко второму периоду заключения, который продолжался с 12 марта 2001 г. по 16 апреля 2002 г.

84. Европейский Суд далее отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

85. Европейский Суд подчеркивает, что некоторые условия содержания заявителя под стражей оспариваются сторонами. Однако он не считает необходимым определять соответствие действительности каждого и любого утверждения, поскольку полагает, что факты, которые не оспариваются, дают достаточные основания, чтобы заключить, являлись ли условия содержания заявителя под стражей обращением, противоречащим статье 3 Конвенции.

86. Основной характеристикой, которая не оспаривается сторонами, является размер камер. Предполагалось, что камеры, в которых содержался заявитель, должны обеспечить заключенному от 2,4 до 4 кв. метров санитарной площади. Однако заявитель утверждал, что число заключенных в камерах значительно превышало вместимость, на которую они были рассчитаны; власти Российской Федерации не назвали точного числа заключенных, фактически содержавшихся в этих камерах.

87. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что конвенционное производство, как, например, по настоящей жалобе, не во всех случаях характеризуется строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio (доказывание возлагается на утверждающего), так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей жалобы на нарушение Конвенции. Непредставление государством-ответчиком такой информации без убедительного объяснения причин может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Езкан и другие против Турции" (Ahmet Оzkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, §426).

88. Принимая во внимание вышеперечисленные принципы, а также тот факт, что утверждения заявителя подтверждены показаниями трех свидетелей, Европейский Суд будет рассматривать вопрос о числе заключенных в камерах на основании сведений, представленных заявителем.

89. Заявитель утверждает, что число заключенных в камерах постоянно превышало их вместимость в три и более раза, в результате чего на каждого заключенного приходилось менее одного кв. метра санитарной площади, а иногда даже менее 0,6 кв. метра. Таким образом, заключенные, включая заявителя, были вынуждены пользоваться общими спальными местами, отдыхать по очереди, а в оставшееся время сидеть в камере.

90. Европейский Суд напоминает, что независимо от причин переполненности государство-ответчик несет обязанность по организации своей пенитенциарной системы таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства заключенных, какие бы финансовые или материально-технические затруднения ни возникали (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации"* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.) (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, §63, и Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benedictov v. Russia), жалоба N 106/02, §37).

91. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением заключенных достаточной санитарной площадью (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia)* (* Там же. N 7/2006.), жалоба N 6847/02, §104 и последующие, ECHR 2005-_ (извлечение); Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации"* (* Там же. N 10/2005.) (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, §44 и последующие; Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia)* (* Там же.), жалоба N 66460/01, §41 и последующие; Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia) , жалоба N 63378/00, §39 и последующие; Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia)* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда за 2002 год".), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI, §97 и последующие; и Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §69 и последующие, ECHR 2001-III).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "жалоба N 47095/99" следует читать "жалоба N 47095/991"

92. Принимая во внимания прецеденты, имеющиеся по данному вопросу, и материалы, представленные сторонами, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов для отступления в данном деле от ранее сделанных выводов. Хотя в данном деле нет признаков прямого намерения оскорбить или унизить заявителя, Европейский Суд полагает, что тот факт, что заявителю пришлось более года жить, спать и использовать санитарное и иное оборудование в одной камере с таким числом заключенных в ограниченном пространстве, сам по себе являлся достаточным для того, чтобы причинить страдания или переживания в степени, превышающей неизбежный уровень страданий, присущий лишению свободы, и вызвать у заявителя чувства страха, страдания и неполноценности, которые могли оскорбить и унизить его.

93. Более того, власти Российской Федерации не оспаривают, что на тот момент окна были закрыты металлическими ставнями, которые не позволяли проникать в камеру свежему воздуху и естественному свету, а также что в камерах находилось много курящих.

94. Европейский Суд отмечает, что стороны не пришли к единому мнению в отношении того, было ли санитарное оборудование обособлено от жилой зоны камеры. В то время как власти Российской Федерации утверждали, что имелись кирпичные или металлические перегородки, заявитель настаивал, что какие-либо перегородки отсутствовали. Европейский Суд, однако, отмечает, что как минимум один свидетель неоднократно мог наблюдать за тем, как заявитель принимал меры личной гигиены, необходимые при его заболевании. Из показаний Z. следует, что заявителю приходилось терпеть унижение и боль, поскольку он был вынужден находиться при этом на глазах сокамерников, и он бы охотно делал это в отдельном помещении, если бы имел такую возможность. Следовательно, имелось или нет ограждение вокруг санитарного оборудования в соответствующих камерах, санитарные меры в целом не обеспечивали достаточной приватности, учитывая личную ситуацию заявителя, и не были адекватны с учетом его проблем со здоровьем. Кроме того, представляется, что при использовании общего душевого оборудования не принималось во внимание чрезмерное число заключенных, и это дополнительно ухудшало ситуацию с гигиеной.

95. Таким образом, заявитель более года содержался в крайне переполненной камере с ненадлежащим санитарным оборудованием, плохой гигиеной и недостаточным уровнем естественного освещения и вентиляции.

96. Следовательно, хотя в настоящем деле не может быть установлено "вне всякого разумного сомнения", что устройство санузла и меры по борьбе с насекомыми в учреждении были неприемлемы с точки зрения статьи 3 Конвенции, вышеприведенные положения (см. §§ 92, 96 и 97 настоящего Постановления) позволяют Европейскому Суду сделать вывод, что условия содержания заявителя под стражей выходили за пределы, допустимые с точки зрения статьи 3 Конвенции.

97. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции, что касается унижающих достоинство условий содержания заявителя в СИЗО-1.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

98. Наконец, заявитель жаловался на основании пункта 2 статьи 6 Конвенции на негативное освещение в прессе его уголовного дела в ходе судебного разбирательства; на основании подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции на отсутствие достаточного времени и возможностей для подготовки своей защиты; на основании подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции на отказ суда вызвать свидетеля с его стороны; на основании статьи 8 Конвенции на предполагаемую незаконность обыска его жилища в сентябре 1999 г. и на запрет свиданий с женой в СИЗО-1; и на основании статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции на выемку определенных документов во время обыска в сентябре 1999 г.

99. Европейский Суд рассмотрел жалобы, представленные заявителем. Однако, принимая во внимание представленные материалы, и постольку, поскольку предмет жалоб находится в его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение Статьи 41 Конвенции

100. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

101. Заявитель требовал 338 800 евро в качестве компенсации материального ущерба и 290 400 евро в качестве компенсации морального вреда.

102. Власти Российской Федерации считали, что эти требования лишены оснований, поскольку жалоба была явно необоснованной. Кроме того, они полагали, что если Европейский Суд установит нарушение Конвенции в настоящем деле, то это само по себе будет являться достаточной справедливой компенсацией.

103. Европейский Суд не усматривает причинной связи между установленным нарушением и предполагаемым материальным ущербом. С другой стороны, он признает, что заявитель испытывал унижение и страдание из-за унижающих достоинство условий содержания под стражей, и присуждает ему 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

104. Заявитель требовал 8 000 евро в счет возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в судах страны. Однако он пояснил, что не может продемонстрировать квитанции, относящиеся к представлению его интересов в разбирательствах внутри страны, поскольку юридическая фирма, которая оказывала ему услуги, закрылась во время его нахождения в месте лишения свободы, и было невозможно найти документы, относящиеся к юридической помощи, которую он получал.

105. Власти Российской Федерации утверждали, что требование о возмещении судебных расходов и издержек подлежит отклонению как явно необоснованное, наравне с самой жалобой.

106. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек лишь в той мере, насколько было доказано, что они были понесены действительно и по необходимости и были разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая имеющиеся в его распоряжении материалы и названные критерии, Европейский Суд признает разумным присудить заявителю 1 000 евро в счет возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в рамках разбирательства внутри страны, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

107. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу на условия содержания заявителя под стражей с 12 марта 2001 г. по 16 апреля 2002 г. приемлемой, а остальную часть жалобы неприемлемой;

2) постановил: что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

3) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 6 000 евро (шесть тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, а также судебных расходов и издержек, которые подлежат переводу в рубли по курсу, установленному на день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 15 ноября 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Лукис Лукаидес Председатель Палаты Суда