Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 2/2009

Бюллетень Европейского Суда по правам человека
Российское издание
N 2/2009

Редакционная: необходимые пояснения и краткие замечания

Новогодний сюрприз страсбургского суда, или как Россия докатилась до пилотного постановления

В первые дни Нового года Европейский Суд по правам человека преподнес Российской Федерации пренеприятнейший сюрприз - вынес первое пилотное постановление в связи с систематическим неисполнением или длительными задержками исполнения решений национальных судов. Рассмотрев дело "Бурдов против России (N 2)", Европейский Суд обязал власти Российской Федерации в течение шести месяцев с момента вступления Постановления в силу создать эффективное внутригосударственное средство (или комплекс средств) правовой защиты в целях обеспечения быстрого и адекватного восстановления нарушенных прав не только Бурдова, но и других заявителей по аналогичным нарушениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция). Европейский Суд постановил также, что в ожидании принятия вышеуказанных мер со стороны Российской Федерации он приостанавливает на один год рассмотрение аналогичных дел.

Процедура пилотных постановлений была введена Европейским Судом как ответная реакция на большое количество жалоб, поступающих из некоторых стран в результате системных или структурных внутригосударственных проблем. Результатом такой процедуры является выявление в рамках отдельного дела системных проблем, приведших к нарушению Конвенции, и предписание в постановлении предпринять необходимые меры для исправления ситуации. Процедура пилотных постановлений призвана не только стимулировать принятие государствами-ответчиками мер индивидуального и общего характера для исполнения постановлений Европейского Суда, но побуждает государство-ответчика к разрешению на внутригосударственном уровне многочисленных подобных дел, возникающих в результате данной структурной проблемы. Таким образом Европейский Суд усиливает действие принципа субсидиарности, на котором основана система Конвенции.

Напомним, что процедура пилотных постановлений была предложена Руководящим комитетом по правам человека Совета Европы в 2003 году, поддержана Комитетом министров Совета Европы в 2004 году и рекомендована для широкого применения в практике Европейского Суда Группой Мудрецов в 2006 году. Первые пилотные постановления Европейский Суд вынес по делам "Брониовский против Польши" (Broniowski v. Poland) в связи с нарушением властями Польши прав на беспрепятственное пользование имуществом почти 80 тыс. своих граждан, репатриированных с восточных (забужских) территорий после Второй мировой войны, "Ксенидес-Арестис против Турции" (Xenides-Arestis v. Turkey) в связи отказом заявителям (преимущественно грекам-киприотам) в возможности вернуться в их жилища и владения, расположенные на территории Северного Кипра со времени оккупации острова Турцией в 1974 г., "Хуттен-Чапска против Польши" (Hutten-Czapska v. Poland) в связи с нарушением имущественных прав заявителей польским жилищным законодательством, которое запрещало частным лицам - собственникам жилья повышать арендную плату за свои жилища.

Но вернемся к делу Бурдова. 20 марта уже далекого 2000 года Анатолий Тихонович Бурдов пожаловался в Страсбург на то, что ему по вступившим в законную силу судебным решениям не выплачивают социальные платежи и компенсации как участнику ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Европейский Суд, единогласно постановив, что в деле Бурдова нарушены пункт 1 статьи 6 Конвенции (право на справедливый суд), статья 1 Протокола N 1 к Конвенции (защита собственности), обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

15 июля 2004 года Бурдов вновь жалуется в Страсбург на неисполнение вынесенных в его пользу судебных решений. И вновь Европейский Суд констатирует нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции со стороны Российской Федерации, а компенсацию морального вреда увеличивает до 6 000 евро.

Но главный урок дела Бурдова совсем не в штрафных санкциях. Европейский Суд счел уместным применить процедуру пилотного постановления в данном деле, учитывая, в частности, повторяющийся и длящийся характер лежащих в его основе проблем, широкий круг лиц, затронутых этими проблемами в России, и срочную необходимость обеспечить быстрое и надлежащее восстановление их прав, включая возмещение причиненного им ущерба на внутригосударственном уровне.

По мнению Европейского Суда, серьезная озабоченность и выводы различных органов как внутри страны, так и на международном уровне созвучны 200 постановлениям Европейского Суда, высветившим данные структурные проблемы Российской Федерации в их различных аспектах. Эти проблемы затрагивают не только права жертв Чернобыля, как в деле Бурдова, но также и права других широких слоев российского населения: неисполнение судебных решений зачастую имело место в делах, касающихся выплат пенсий, детских пособий, компенсаций ущерба, понесенного на военной службе, или ущерба за необоснованное уголовное преследование.

В то же время в деле "Бурдов против России (N 2)", Европейский Суд отметил в положительном свете различные меры общего характера, находящиеся на рассмотрении российских властей, в частности, внесенные в парламент законопроекты, преследующие создание внутригосударственных средств правовой защиты в случае неисполнения или задержек в исполнении судебных актов.

Впрочем, эксперты нашего Бюллетеня не разделяют такой оптимизм судей из Страсбурга. По их мнению, внесенный Верховным Судом России законопроект "О возмещении государством вреда, причиненного нарушением права на судопроизводство в разумные сроки и права на исполнение в разумные сроки вступивших в законную силу судебных актов", имеет ряд системных пороков и уже получил отрицательные отзывы из различных ведомств.

По жалобам о нарушениях статьи 2 Конвенции

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств

По делу обжалуется самоубийство душевнобольного заключенного в карцере. По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции.

Ренольд против Франции
[Renolde v. France] (N 5608/05)

Постановление от 16 октября 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

J., брат заявительницы, был помещен в следственный изолятор. Экспертиза, назначенная следственным судьей* (* Во Франции обязанность по проведению предварительного следствия по делам о тяжких преступлениях осуществляется следственными судьями, которые назначаются на свои должности на три года из числа судей Трибунала большого процесса. В период осуществления своих функций они остаются в составе судей Трибунала большого процесса и вправе участвовать в рассмотрении судебных дел, кроме тех, что были расследованы ими самими (прим. переводчика).), установила наличие у него психических расстройств. Он был переведен в другой изолятор. В его дело внесли запись о том, что он психически здоров, но указывалось на его лечение седативными средствами. Однако через два дня он совершил попытку самоубийства, разрезав себе руку. Бригада психиатрической помощи диагностировала острое бредоподобное состояние и рекомендовала антипсихотическое нейролептическое лечение. Он получал лекарства два раза в неделю, но контроль над тем, действительно ли J. их принимает, отсутствовал. Он находился под наблюдением региональной медико-психологической службы и был помещен в отдельную камеру, где за ним осуществлялось усиленное наблюдение, выражавшееся в более частых обходах. Несмотря на это, J. напал на надзирателя, за что был помещен в карцер на 45 дней. В процессе отбытия наказания он написал сестре письмо, в котором указывал, что находится "на пределе". После получения письма адвокат J. потребовала провести психиатрическую экспертизу для установления того, совместимо ли его психическое состояние с содержанием в карцере, однако до проведения обследования он был найден повесившимся в своей камере. Тремя днями ранее J. получил дозу лекарств на несколько дней, но попыток проконтролировать их прием вновь не предпринималось.

Республиканский прокурор* (* Республиканскими прокурорами во Франции называются прокуроры низшей инстанции, действующие при исправительных трибуналах (прим. переводчика).) возбудил предварительное расследование, которое установило, в частности, что брат заявительницы покончил с собой, и что в его организме отсутствовали следы лекарств. Прокурор ходатайствовал о проведении судебного расследования по факту причинения смерти по неосторожности неустановленным лицом или лицами. Члены семьи погибшего приняли участие в разбирательстве в качестве гражданских истцов. Следственный судья назначил психиатрическую экспертизу с участием двух экспертов, которые заключили, что брат заявительницы мог содержаться в карцере, и что причиной отсутствия следов лекарств в его организме было его собственное решение не проходить лечение. Учитывая, что J. ранее страдал бредоподобным состоянием, такое состояние могло увеличить риск самоубийства. Адвокат гражданских истцов просил следственного судью о предъявлении обвинения в причинении смерти по неосторожности, поскольку меры защиты умершего и забота о нем были неадекватными, жизнь заключенного с уязвимой психикой была поставлена под угрозу в результате его помещения в карцер, и ему не была оказана помощь, на которую он имел право в качестве лица, входящего в категорию риска. Судья отклонил ходатайство и прекратил дело, установив, что брат заявительницы надлежащим образом наблюдался специалистами, и с учетом этого его самоубийство было вызвано психическим расстройством, и ничто не свидетельствовало о депрессивном синдроме. Решение следственного судьи было оставлено в силе апелляционным судом.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 2 Конвенции. Имеются доказательства того, что после первой попытки самоубийства властям было известно, что заключенный страдает острым психотическим расстройством, которое может повлечь причинение себе вреда. Хотя его состояние и риск попытки самоубийства изменялись, Европейский Суд находит, что риск был реальным, и заключенный требовал пристального наблюдения на случай внезапного ухудшения. От властей можно было ожидать, что в отношении заключенного в таком состоянии будут приняты специально подобранные меры, позволяющие оценить, мог ли он оставаться под стражей. Но несмотря на попытку самоубийства и поставленный диагноз психического состояния, вопрос о помещении его в психиатрическую больницу, по-видимому, не обсуждался. Далее, в отсутствие распоряжения о помещении брата заявительницы в подходящее учреждение власти как минимум были обязаны обеспечить его медицинским обслуживанием, соответствующим серьезности его состояния. Не преуменьшая сложностей, с которыми столкнулась тюремная администрация, Европейский Суд испытывает серьезное сомнение по поводу допустимости отсутствия контроля за принятием дневной дозы лекарств заключенным, заведомо страдающим от психотических расстройств. Хотя неизвестно, что явилось причиной самоубийства, Европейский Суд находит, что отсутствие надзора за ежедневным приемом лекарств явилось одной из причин его гибели. Наконец, Европейский Суд принимает во внимание, что через три дня после попытки самоубийства дисциплинарный орган применил к заключенному максимальную санкцию, а именно помещение в карцер на 45 дней. Это изолировало заключенного и лишило его свиданий и любой деятельности, увеличивая существовавший риск самоубийства. С учетом совокупности этих обстоятельств власти не исполнили своего позитивного обязательства по защите его права на жизнь в нарушение статьи 2 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. В деле "Кинан против Соединенного Королевства" [Keenan v. United Kingdom] (жалоба N 27229/95, ECHR 2001-III, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Caselaw of European Court of Human Rights] N 29) Европейский Суд указал, что помещение психически больного в карцер на семь дней и назначение ему дополнительного срока содержания под стражей на 28 дней представляли собой обращение, не соответствующее статье 3 Конвенции. В данном случае заключенному назначили намного более тяжелое наказание, которое могло подорвать его физическое и моральное состояние. В этот период он испытывал беспокойство и страдания, его состояние внушало беспокойство адвокату, потребовавшей за восемь дней до его смерти от судьи немедленно назначить экспертизу для оценки приемлемости содержания в карцере. Такое наказание не отвечало стандартам обращения, допускаемого в отношении душевнобольных, и составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и наказание.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Вопрос о соблюдении права на жизнь

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств

По делу обжалуются отказ в признании потерпевшими родственников польских офицеров, казненных в СССР в период Второй мировой войны, и отказ в доступе к материалам уголовного дела. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Яновец и Трыбовский против России
[Janowiec and Trybowski v. Russia] (N 55508/07)

[I Секция]

Заявители - родственники польских офицеров, взятых в плен и казненных в СССР в 1940 году. В 2004 году было прекращено уголовное дело о расследовании обстоятельств казни (так называемого Катынского дела). Заявители безуспешно просили об ознакомлении с материалами дела. Их ходатайство было отклонено по двум основаниям. Во-первых, они формально не были признаны потерпевшими. Во-вторых, постановление о прекращении уголовного дела содержало сведения, отнесенные к государственной тайне, что автоматически исключало доступ к делу иностранцев.

Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статьи 2, пункта 1 статьи 6 и статьи 13 Конвенции.

По жалобам о нарушениях статьи 3 Конвенции

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется хирургическая операция, сделанная лицу, перевозившему наркотики, без его согласия. По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были.

Богумил против Португалии
[Bogumil v. Portugal] (N 35228/03)

Постановление от 7 октября 2008 г. [вынесено II Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции.)

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуются условия этапирования и содержания под стражей в период предварительного заключения. По делу допущены нарушения требований статьи 3 Конвенции.

Моисеев против России
[Moiseyev v. Russia] (N 62936/00)

Постановление от 9 октября 2008 г. [вынесено I Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 6 Конвенции.)

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется помещение душевнобольного заключенного в карцер на 45 дней. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Ренольд против Франции
[Renolde v. France] (N 5608/05)

Постановление от 16 октября 2008 г. [вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 2 Конвенции.)

Вопрос о правомерности экстрадиции

По делу обжалуется риск жестокого обращения в случае экстрадиции в Туркмению. Выдача составит нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Солдатенко против Украины
[Soldatenko v. Ukraine] (N 2440/07)

Постановление от 23 октября 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

В период подачи жалобы заявитель содержался под стражей в украинском исправительном учреждении в ожидании экстрадиции в Туркмению. Его адвокат утверждал, что заявитель не имеет гражданства, тогда как государство-ответчик считало его туркменским гражданином.

В 1999 г. туркменские власти предъявили заявителю обвинение в причинении вреда здоровью, было принято решение о его заключении под стражу. Заявитель выехал из Туркмении предположительно для того, чтобы избежать преследования по этническим мотивам, и поселился на Украине. 4 января 2007 г. заявитель был задержан украинской полицией и уведомлен о том, что это сделано на основании международного ордера на арест, выданного туркменскими властями в тот же день. Через шесть дней он был доставлен к судье районного суда, который вынес решение о заключении его под стражу в целях экстрадиции. 15 января 2007 г. заявитель обратился с ходатайством в Европейский Суд по правам человека о принятии предварительных мер на основании правила 39 Регламента Суда. Через день председатель соответствующей Палаты удовлетворил ходатайство и указал украинскому государству-ответчику, что от экстрадиции заявителя следует воздержаться до рассмотрения Европейским Судом его дела.

19 января 2007 г. Генеральная прокуратура Туркмении потребовала экстрадиции заявителя в связи с его преследованием за преступления, в которых он обвинялся. Она также сделала определенные заверения и подтвердила, что заявитель не будет подвергнут дискриминации по признакам социального статуса, национальности, этнического происхождения или религиозных верований. Письмом от 19 апреля 2007 г. первый заместитель генерального прокурора Туркмении дал дополнительные гарантии, в том числе в части соблюдения статей 3 и 6 Конвенции.

Согласно Минской конвенции 1993 г. о правовой помощи по уголовным делам* (* Минская конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. (прим. переводчика).), сторонами которой являются Украина и Туркмения, лицо может быть задержано в целях экстрадиции на основании поручения одной из Договаривающихся Сторон еще до получения официального требования о выдаче.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Прежде всего Европейский Суд отмечает существование многочисленных и последовательных сообщений о пытках, избиениях и применении силы против подозреваемых в совершении преступлений со стороны туркменских правоохранительных органов. Известны случаи избиения, требующие медицинского вмешательства, от которого потерпевшие отказываются. Согласно докладу генерального секретаря ООН пытки также применяются в качестве наказания для лиц, признавших свою вину. В докладах также отмечаются крайне неудовлетворительные тюремные условия, включающие перенаселенность, плохое питание и отсутствие медицинской помощи. Из различных докладов следует, что сведения о пытке и жестоком обращении не расследуются компетентными туркменскими властями. С другой стороны, имеющиеся материалы не содержат данных о том, что с подозреваемыми нетуркменского происхождения обращаются иначе, чем с этническими туркменами. Тем не менее ясно, что любой подозреваемый, содержащийся под стражей, подвергается серьезному риску применения пытки или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Несмотря на то, что власти требовали выдачи заявителя в связи с относительно малозначительным преступлением, не имеющим политического мотива, сам факт содержания под стражей в качестве подозреваемого в такой ситуации дает достаточные основания опасаться серьезного риска применения обращения, противоречащего статье 3 Конвенции. Даже при наличии гарантий со стороны туркменских властей неясно, обладают ли давшие их должностные лица полномочиями для принятия обязательства от имени государства. Кроме того, в отсутствие эффективной системы предупреждения пыток трудно удостовериться, насколько будут соблюдаться эти гарантии. Наконец, международные правозащитные доклады свидетельствуют о наличии серьезных проблем в международном сотрудничестве туркменских властей в области прав человека и категорическом отрицании ими нарушений таких прав, несмотря на наличие последовательных сведений о противоположном, исходящих от межправительственных и неправительственных источников.

Постановление

Выдача заявителя составит нарушение статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований подпункта "f" пункта 1 и пункта 4 статьи 5 Конвенции. Даже с учетом того, что Минская конвенция, входившая в состав национальной правовой системы, могла служить правовой основой для разбирательства об экстрадиции и заключения под стражу для целей экстрадиции, подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции требует также, чтобы лишение свободы в целях выдачи осуществлялось "в порядке, установленном законом". Материалы настоящего дела свидетельствуют, что в украинском законодательстве, как в Уголовно-процессуальном кодексе, так и в других нормативных актах, отсутствовали специальные нормы, регулировавшие процедуру заключения под стражу в целях экстрадиции. Хотя пленум Верховного суда в постановлении 2004 года рекомендовал нижестоящим судам применять некоторые общие положения Уголовно-процессуального кодекса в разбирательствах относительно экстрадиции, его постановления не имеют силы закона и не обязательны для судов и правоохранительных органов, участвующих в процедуре экстрадиции. Таких обстоятельств достаточно для того, чтобы Европейский Суд мог заключить, что украинское законодательство не предусмотрело доступной, точной и предсказуемой процедуры его применения, исключающей риск произвольного заключения под стражу в целях экстрадиции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

По жалобам о нарушениях статьи 5 Конвенции

По жалобе о нарушении подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции

Вопрос о правомерности экстрадиции

По делу обжалуется отсутствие в украинском законодательстве доступной, точной и предсказуемой процедуры, исключающей произвольное заключение под стражу в целях экстрадиции. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Солдатенко против Украины
[Soldatenko v. Ukraine] (N 2440/07)

Постановление от 23 октября 2008 г. [вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.)

По жалобе о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции

Вопрос о длительности предварительного содержания под стражей

По делу обжалуется продление срока содержания под стражей по недостаточным основаниям. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Моисеев против России
[Moiseyev v. Russia] (N 62936/00)

Постановление от 9 октября 2008 г. [вынесено I Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 6 Конвенции.)

По жалобам о нарушениях статьи 6 Конвенции

По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 6 Конвенции [гражданско-правовой аспект]

Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию

По делу обжалуется отказ судов по уголовным делам от рассмотрения гражданского иска в связи с истечением срока давности по уголовному делу. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Атанасова против Болгарии
[Atanasova v. Bulgaria] (N 72001/01)

Постановление от 2 октября 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

В январе 1992 г. заявительница получила повреждения в дорожно-транспортном происшествии. В июне 1994 г. она вступила в качестве гражданского истца в уголовное дело против водителя с требованием о компенсации вреда, причиненного ее здоровью. В конечном счете в июне 2002 г. болгарские суды пришли к выводу, что ее гражданский иск не подлежит рассмотрению, поскольку уголовное дело прекращено за истечением срока давности, но она вправе обратиться в суд по гражданским делам.

Вопросы права

Европейским Судом исследовался вопрос о том, являлся ли отказ судов по уголовным делам в рассмотрении гражданского иска заявительницы нарушением ее права доступа к правосудию, несмотря на то, что заявительница могла предъявить иск в суд по гражданским делам. Заявительница использовала предусмотренную законом возможность предъявить гражданский иск в уголовном деле и требовать возмещения. Она имела законное основание того, что суды так или иначе разрешат ее требование. Только задержка рассмотрения дела болгарскими властями, повлекшая истечение срока давности, лишила заявительницу возможности рассмотрения ее требования в уголовно-правовом порядке. При таких условиях от нее нельзя было требовать предъявления иска о компенсации в порядке гражданского судопроизводства после прекращения преследования правонарушителя в связи с истечением срока давности по вине властей через несколько лет после происшествия.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 4 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию

По делу обжалуется невозможность использования средств правовой защиты в связи с неуплатой пошлины. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Иордаке против Румынии
[Iordache v. Romania] (N 6817/02)

Постановление от 14 октября 2008 г. [вынесено III Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию

По делу обжалуется произвольный отказ от рассмотрения по существу дела заявительницы. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Блумберга против Латвии
[Blumberga v. Latvia] (N 70930/01)

Постановление от 14 октября 2008 г. [вынесено III Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.)

По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 6 Конвенции [уголовно-правовой аспект]

Вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции

Вопрос о применимости положений статьи 6 Конвенции к процедуре европейского ордера на арест. Жалоба признана неприемлемой.

Монедеро Ангора против Испании
[Monedero Angora v. Spain] (N 41138/05)

Решение от 7 октября 2008 г. [вынесено III Секцией]

Заявитель был задержан в Испании и заключен под стражу по европейскому ордеру на арест, выданному французскими судебными органами в связи с его заочным осуждением в 1993 г. за перевозку наркотиков к пяти годам лишения свободы. Учитывая, что его арест соответствовал процедуре, установленной Законом N 3/2003, который имплементировал обязательства Испании в соответствии с Рамочным решением Совета Европейского союза от 13 июня 2002 г. "О европейском ордере на арест и процедурах передачи лиц между государствами-членами", Национальное судебное присутствие Испании* (* Один из высших судебных органов Испании, состоящий из трех палат - по рассмотрению уголовных дел, рассмотрению жалоб на действия и решения административных органов и рассмотрению споров в социальных сферах. (прим. переводчика).) выдало распоряжение о передаче заявителя французским властям. Заявитель подал ходатайство о толковании этого решения, в котором ссылался, в частности, на то, что его дело должно рассматриваться в соответствии с законодательством об экстрадиции запрашиваемого государства, а не в соответствии с Рамочным решением. Национальное судебное присутствие Испании отклонило это заявление, а жалоба в порядке производства о защите конституционных прав и охраняемых законом интересов была отклонена Конституционным судом.

Решение

Жалоба признана неприемлемой. Право не быть выданным, как таковое, не относится к числу прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней. Разбирательство по поводу экстрадиции не является также спором о гражданских правах и обязанностях или предъявлением уголовного обвинения в значении статьи 6 Конвенции. Пояснительное примечание к Закону N 3/2003 указывает, что процедура европейского ордера на арест заменяет традиционную процедуру экстрадиции в отношениях государств - участников Европейского союза и преследует ту же цель обеспечения передачи властям запрашивающего государства подозреваемых или лиц, скрывающихся от правосудия после осуждения. Действительно, исполнение ордера является автоматическим, поскольку судебный орган не рассматривает повторно вопрос его соответствия законодательству запрашивающего государства и может только отказать в его исполнении на предусмотренных законом основаниях. Таким образом, эта процедура не предусматривает предъявления уголовного обвинения. Жалоба не совместима ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) с требованиями Конвенции.

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

По делу обжалуются процессуальные нарушения и отсутствие средств для подготовки защиты по уголовному делу. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Моисеев против России
[Moiseyev v. Russia] (N 62936/00)

Постановление от 9 октября 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, в то время работавший заместителем директора первого департамента Азии Министерства иностранных дел, был арестован в 1998 г. и обвинен в государственной измене в форме шпионажа в связи с раскрытием секретной информации агенту иностранной разведки. Он был признан виновным в соответствии с предъявленным обвинением в 2001 г., и приговор был оставлен без изменения Верховным Судом.

Заявитель, в частности, жаловался на условия содержания под стражей и доставки в суд и обратно (статья 3 Конвенции), продолжительность содержания под стражей (пункт 3 статьи 5 Конвенции) и неоправданные ограничения посещений родственников и переписки с ними (статья 8 Конвенции). В отношении судебного процесса и своего осуждения он жаловался на нарушение права на справедливое судебное разбирательство, на то, что состав суда изменялся без объяснения причин, на отсутствие достаточных средств для осуществления защиты (статья 6 Конвенции), а также на то, что его осуждение было основано на неправомерном применении закона с приданием ему обратной силы (статья 7 Конвенции).

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Совокупность условий в изоляторе приводила к тому, что заявитель должен был испытывать страдания и трудности в степени, превосходящей неизбежный уровень неудобств, присущих содержанию под стражей. Он находился в плохо освещенных и недостаточно проветриваемых камерах в течение почти четырех лет, не имея возможности делать упражнения на свежем воздухе, вынужден был переносить стесненные и антисанитарные условия, отсутствие возможности уединения при пользовании туалетом. Он доставлялся в суд более 150 раз часто в переполненных фургонах. Пребывание в таком ограниченном пространстве в течение нескольких часов должно было вызывать интенсивные физические страдания, усугублявшиеся отсутствием достаточной вентиляции, освещения и отопления. Наконец, заявитель более 150 раз содержался в камерах при суде. Они были переполнены и рассчитаны на весьма краткое пребывание, хотя заявитель часто содержался в указанных камерах часами в отсутствие вентиляции, пищи, воды и свободного доступа к туалету. Хотя его содержание там было временным, оно чередовалось с содержанием в изоляторе и этапированием в условиях, которые Европейский Суд выше признал бесчеловечными и унижающими достоинство.

Постановление

По делу допущены нарушения требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 3 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с российским законодательством в действовавшей в указанный период редакции суды страны продлевали содержание заявителя под стражей на общий срок свыше двух лет и шести месяцев исключительно в связи с тяжестью совершенного преступления, хотя иногда указывались иные основания, например, риск того, что заявитель скроется или воспрепятствует отправлению правосудия. В связи с этим Европейский Суд напоминает, что если суровость грозящего наказания имеет значение при оценке риска того, что обвиняемый может скрыться от правосудия, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться только с абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести преступления. В деле заявителя суды страны не указали каких-либо конкретных фактов в поддержку их вывода о возможности заявителя скрыться или воспрепятствовать правосудию. Они также не придали значения доводам заявителя, свидетельствующим об отсутствии у заявителя намерений скрыться от правосудия, а именно о наличии постоянного места жительства, стабильных семейных отношениях и прочных социальных связях, изъятии удостоверения личности и сбережений. Не указав конкретных фактов и исходя преимущественно из тяжести обвинений, власти продлевали содержание заявителя под стражей по основаниям, которые не могут считаться "достаточными".

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Состав суда, рассматривающего дело, часто менялся (всего состоялось 11 замен), и с появлением нового участника разбирательство начиналось заново. Более того, в деле заявителя не только часто происходили замены, но их причины были известны только в двух случаях. По мнению Европейского Суда, замена председательствующего судьи без указания причин должна считаться произвольной. Передача дела другому судье часто практиковалась председателем суда. Поскольку закон не определяет с достаточной степенью точности, при каких обстоятельствах это может происходить, председательствующие в деле заявителя фактически использовали неограниченное усмотрение по данному вопросу, без каких-либо процессуальных гарантий, например, обязанности информировать стороны о причинах такой меры или предоставления им возможности высказывать по этому поводу свое мнение или обжаловать замену в вышестоящем суде. Поэтому сомнения заявителя относительно независимости и беспристрастности суда, рассматривавшего дело, могут считаться объективно оправданными.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 1 в совокупности с пунктом 3 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд установил нарушение указанных положений Конвенции в связи с сочетанием факторов, которые в целом настолько ограничивали права защиты, что нарушали принцип справедливого разбирательства дела. К такому выводу он пришел с учетом следующего.

(a) Ограничения юридической помощи. Защита заявителя была вынуждена испрашивать специальные разрешения для его посещения и бесед с ним. Это не только создавало значительные процедурные сложности, но и ставило защиту в зависимое и подчиненное по отношению к прокуратуре положение, чем нарушало принцип равенства сторон судопроизводства. Несколько раз орган обвинения фактически злоупотреблял своим доминирующим положением, отказываясь удовлетворить ходатайство адвоката заявителя о неограниченном доступе и угрожая ей уголовным преследованием, причем требование о разрешении на свидание с подзащитным не имело правовой основы и потому было произвольным.

(b) Ознакомление с документами защиты. Национальное законодательство предусматривает цензуру корреспонденции заключенных, не делая исключения для привилегированной переписки. Поскольку изолятор находился в ведении органа, осуществлявшего преследование по делу, постоянное ознакомление с документами, которыми обменивались заявитель и его защитник, давало обвинению то преимущество, что оно могло заблаговременно узнавать о стратегии защиты, и ставило заявителя в невыгодное положение. Это очевидное нарушение конфиденциальности отношений адвоката с клиентом не могло не оказывать отрицательного влияния на право заявителя на защиту. Власти не утверждали, что эта неизбирательная мера, применявшаяся на протяжении всего разбирательства, была оправдана исключительными обстоятельствами или допущенными ранее злоупотреблениями защиты. Таким образом, она нарушила права защиты избыточным и произвольным образом.

(c) Ограничения доступа защиты к документам. Доступ заявителя к обвинительному заключению, другим материалам дела и заметкам заявителя и его защиты был возможен только в спецчастях изолятора и суда, рассматривавшего дело. Хотя соображения национальной безопасности могут при определенных обстоятельствах требовать процессуальных ограничений в делах, затрагивающих государственную тайну, принципы законности и верховенства права требуют, чтобы меры, влияющие на фундаментальные права человека, такие как право на справедливое судебное разбирательство, имели законную основу и обеспечивали защитную функцию последних. Государство-ответчик не ссылалось на какие-либо положения национального законодательства, регулирующие деятельность спецчастей изолятора или суда, и не выдвинуло оправдания всеобщему характеру ограничений доступа заявителя к материалам дела, притом что, например, секретные материалы могли храниться отдельно. Лишение адвокатов возможности использовать их собственные заметки существенно ограничило их в использовании содержавшейся в ней информации и вынудило полагаться исключительно на собственную память. Неограниченный доступ к материалам дела, неограниченное использование заметок и, в случае необходимости, получение копий относимых документов являются важными гарантиями справедливого разбирательства дела.

(d) Влияние условий этапирования и заключения. Страдания и чувство неудовлетворенности, которые заявитель должен был испытывать в связи с бесчеловечными условиями этапирования и заключения, затронули его способности к концентрации и логическому мышлению накануне судебных заседаний, когда возможность давать адвокату указания и консультироваться с ним имела первостепенное значение. Совокупный эффект условий и неадекватность доступных средств сделали невозможной подготовку заявителя к своей защите, особенно в связи с тем, что он не мог знакомиться с делом или со своими заметками в камере.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 1 в совокупности с пунктом 3 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 7 Конвенции. Заявитель жаловался, во-первых, на то, что в его деле статье 275 Уголовного кодекса Российской Федерации была придана обратная сила, и что эта статья предусматривала более длительные сроки лишения свободы, чем соответствующее положение Уголовного кодекса РСФСР. В этой связи Европейский Суд отмечает, что Уголовный кодекс Российской Федерации прямо устанавливает, что уголовный закон имеет обратную силу, если смягчает наказание или иным образом улучшает положение лица, совершившего преступление, по сравнению с законом, действовавшим ранее. Поскольку санкция за измену по Уголовному кодексу Российской Федерации являлась более мягкой по сравнению со старым законом, этот кодекс мог применяться, а жалоба заявителя на придание обратной силы закону является необоснованной. Заявитель также жаловался, что в отсутствие ясного регулирования вопроса о том, какая информация составляет государственную тайну в соответствующий период, он не мог разумно предвидеть, что передача определенных сведений влечет уголовную ответственность или что он может быть привлечен к уголовной ответственности за сообщение информации, впоследствии признанной содержащей государственную тайну. Европейский Суд отметил, что и ранее действовавшее законодательство, и Уголовный кодекс Российской Федерации определяют понятие "шпионажа" в одних и тех же выражениях и прямо указывают на "собирание" "иных сведений" (то есть сведений, не отнесенных к государственной тайне) по заданию иностранной разведки. Последствия несоблюдения этого законодательства были достаточно предсказуемыми не только при наличии юридической помощи, но и за счет здравого смысла, и толкование состава преступления было совместимо с сутью последнего. Нет необходимости рассматривать последний довод заявителя, поскольку Европейский Суд уже признал, что его осуждение за раскрытие несекретной информации не нарушает пункт 1 статьи 7 Конвенции.

Постановление

По делу требования статьи 7 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. Заявителю не разрешались свидания с семьей в течение определенных периодов его содержания под стражей. В остальных случаях свидания были ограничены двумя часовыми посещениями в месяц, во время которых заявитель был отделен от своих родственников барьером со стеклянной перегородкой. Европейский Суд находит, что отказ в свиданиях не может рассматриваться как предусмотренный законом, поскольку соответствующее законодательство, наделяющее следователя неограниченным усмотрением в вопросах свиданий с родственниками, не определяет обстоятельств, при которых в них может быть отказано, не удовлетворяет требованиям предсказуемости. Что касается ограничения визитов в остальные периоды, вызывает озабоченность тот факт, что законодательство ограничивает свидания с родственниками двумя посещениями в месяц, не предусматривая гибкости при разрешении вопроса о том, являются ли эти ограничения целесообразными и действительно необходимыми в каждом отдельном случае. Европейский Суд не может понять необходимость столь строгих ограничений частоты и длительности свиданий с семьей в деле заявителя, поскольку его жена не была свидетелем или обвиняемой в уголовном деле против него, а его дочь являлась несовершеннолетней. Соображения безопасности, относящиеся к преступным семейным связям, которые признавались оправданными в делах итальянских мафиозных организаций, неприменимы к делу заявителя. Таким образом, эта мера выходила за рамки необходимых в демократическом обществе "для предотвращения беспорядков и преступлений". Наконец, установка стеклянной перегородки не была "предусмотрена законом", и в любом случае применение этой меры в течение более чем трех с половиной лет без какого-либо риска для безопасности не было соразмерным.

Постановление

По делу допущены нарушения требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд установил также нарушения пункта 4 статьи 5 Конвенции в части уклонения Верховного Суда от рассмотрения или несвоевременного рассмотрения жалоб заявителя на решения об отказе в удовлетворении его ходатайств об освобождении из-под стражи, пункта 1 статьи 6 Конвенции в части длительности уголовного разбирательства и статьи 8 Конвенции в части неоправданных ограничений переписки заявителя.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 25  000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда в связи с сочетанием серьезных нарушений фундаментальных прав заявителя.

По жалобе о нарушении подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на защиту через посредство выбранного защитника

По делу обжалуется необеспечение судами страны практического и эффективного соблюдения прав защиты. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Богумил против Португалии
[Bogumil v. Portugal] (N 35228/03)

Постановление от 7 октября 2008 г. [вынесено II Секцией]

В ноябре 2002 г., по прибытии в Лиссабонский аэропорт из г. Рио-де-Жанейро (Бразилия), заявитель подвергся обыску на таможне, где у него нашли несколько пакетиков кокаина, спрятанных в обуви. Заявитель сообщил, что проглотил еще один пакетик, который находится в его желудке. Он был направлен в больницу, где ему была сделана хирургическая операция для извлечения пакетика. Ему предъявили обвинения в перевозке наркотиков, и он был заключен под стражу. На начальной стадии разбирательства заявителю оказывал юридическую помощь адвокат-стажер. В январе 2003 г. ввиду тяжести грозившего заявителю наказания к участию в деле в порядке назначения был привлечен новый адвокат, считавшийся более опытным. Однако он не оказал ему помощи и за три дня до судебного разбирательства попросил освободить его от участия в деле. Нового адвоката назначили в день судебного разбирательства, и ему было предоставлено пять часов для ознакомления с делом. В сентябре 2003 г. лиссабонский суд по уголовным делам признал заявителя виновным по предъявленным ему обвинениям и приговорил к четырем годам и 10 месяцам лишения свободы, а также к высылке из Португалии.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд установил, что подготовка и ведение дела адвокатами не отвечали требованиям пункта 3 статьи 6 Конвенции. В частности, адвокат был назначен в день судебного заседания, и пятичасовой срок подготовки защиты был очевидно слишком кратким для такого серьезного обвинения, грозившего суровым наказанием. Суд по уголовным делам не обеспечил реальную юридическую помощь обвиняемому. Назначив адвоката, суд мог бы по собственной инициативе отложить рассмотрение дела, сознавая, что заявитель не получил эффективной юридической помощи. Обстоятельства дела требовали от суда не оставаться пассивным и эффективно обеспечить право заявителя на защиту.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Что касается нарушения физической неприкосновенности заявителя в связи с хирургической операцией, в отсутствие достаточных доказательств не установлено, дал ли заявитель на нее согласие или нет. Решение о ее проведении было принято медицинским персоналом. Она была вызвана медицинскими целями, так как заявитель мог умереть от отравления, а не стремлением к сбору доказательств, поскольку заявитель был осужден на основании других доказательств. Операция не была сложной, и заявитель находился под постоянным медицинским наблюдением. Что касается последствий вмешательства, с учетом обстоятельств дела не может быть установлено, что недомогание, на которое жалуется заявитель, связано с этой операцией.

Постановление

По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. Вмешательство в право на уважение личной жизни заявителя было предусмотрено законом и преследовало цель как минимум "охраны здоровья". Кроме того, справедливое равновесие между интересами охраны здоровья и правом заявителя на уважение его физической и моральной неприкосновенности не было нарушено.

Постановление

По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 3 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 7 Конвенции

Вопрос о соблюдении принципа наказания исключительно на основании закона

По делу обжалуются последствия введения в действие в дату осуждения законодательного декрета, влиявшего на положение заявителя. Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты.

Скоппола против Италии
[Scoppola v. Italy] (N 10249/03)

[II Секция]

В 1999 г. заявитель убил жену и ранил одного из своих детей. Против него было возбуждено уголовное дело. На предварительном слушании в 2000 г. он просил судить его по упрощенной процедуре, что могло повлечь смягчение приговора в случае осуждения. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу эта процедура означала, что если при обычных условиях он был бы осужден к пожизненному заключению, то в данном случае он мог бы получить 30 лет лишения свободы. В соответствии с этим правилом при признании виновным по предъявленным ему обвинениям 24 октября 2000 г. заявитель был приговорен к 30 годам лишения свободы. В 2001 г. главная государственная прокуратура обжаловала приговор в кассационном порядке, ссылаясь на то, что суд должен был принять во внимание изменения, введенные законодательным декретом, вступившим в силу в момент его осуждения и регулировавшим данную ситуацию. Заявитель подал жалобу. Компетентный апелляционный суд приговорил заявителя к пожизненному заключению, указав, что новое процессуальное правило применимо ко всем делам, находящимся на рассмотрении, и что заявитель был вправе отозвать свое ходатайство об упрощенной процедуре и требовать рассмотрения его дела в обычном порядке. В 2003 г. кассационный суд отклонил жалобу заявителя.

В решении о приемлемости от 13 мая 2008 г. Европейский Суд указал, что жалоба затрагивает не только предполагаемое нарушение принципа назначения наказания исключительно на основании закона, но также вопрос о том, что введенное правило затрагивает справедливость судопроизводства (пункт 1 статьи 6 Конвенции).

По жалобам о нарушениях статьи 8 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуется хирургическая операция, сделанная наркокурьеру без его согласия. По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были.

Богумил против Португалии
[Bogumil v. Portugal] (N 35228/03)

Постановление от 7 октября 2008 г. [вынесено II Секцией]

(См. изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуются утверждения сатирического издания о том, что политик сотрудничал с прежним репрессивным коммунистическим режимом. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Петрина против Румынии
[Petrina v. Romania] (N 78060/01)

Постановление от 14 октября 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В телевизионной передаче, посвященной законопроекту о доступе к архивам бывшей службы госбезопасности (Секуритате), и в двух статьях, опубликованных в сатирическом еженедельнике, заявитель, являющийся политическим деятелем, был упомянут в качестве агента Секуритате. Он возбудил два уголовных дела об оскорблении и клевете против причастных журналистов, однако обвинения были отвергнуты, во-первых, как имеющие общий характер и исключающие ответственность ввиду отсутствия умысла, во-вторых, в связи с отсутствием конкретных фактов в памфлете, который по своему характеру имел общественно полезные цели. Четыре года спустя Национальный совет по изучению архивов Секуритате подтвердил, что заявитель не числится среди лиц, сотрудничавших с этим органом.

Вопросы права

Указанная дискуссия имела большой публичный интерес, поскольку сотрудничество политиков с Секуритате представляло общественную и моральную проблему, которой придавалось особое значение в контексте румынской истории. Несмотря на сатирический характер издания, оспаривавшиеся статьи могли оскорбить заявителя, так как не было никаких данных о его возможной принадлежности к Секуритате. Распространенные сведения были ясными и прямыми, лишенными иронии и юмора. Они были направлены против личности заявителя, а не его профессиональных качеств. Таким образом, здесь не усматривается доли преувеличения или провокации, которые допустимы при осуществлении свободы журналистики. В данном деле имеет место искажение действительности, лишенное фактической основы. Эти утверждения вышли за допустимые пределы, поскольку обвиняли заявителя в принадлежности к силам репрессий и террора, обслуживавшим прежний режим в качестве политической полиции. Кроме того, в соответствующий период отсутствовала законодательная основа, обеспечивающая общественный доступ к архивам Секуритате, за что заявитель не мог нести ответственность. Если даже было бы установлено, что эти высказывания могут рассматриваться как оценочные суждения, они были избыточными в отсутствие фактической основы. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден, что мотивы, приведенные судами страны в обоснование защиты свободы выражения мнения, являлись достаточными для того, чтобы им был предоставлен приоритет по отношению к репутации заявителя. Таким образом, не было установлено справедливое равновесие конкурирующих интересов.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 5 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуются передача фотографии обвиняемого по уголовному делу журналистам и ее показ по телевидению без его согласия. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Хужин и другие против России
[Khuzhin and Others v. Russia] (N 13470/02)

Постановление от 23 октября 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителями по делу выступают трое братьев. Они были задержаны в 1999 г. и затем осуждены за похищение и истязание бездомного, которого они принуждали к физическому труду за ничтожную плату. За несколько дней до суда по государственному телеканалу была показана передача, в которой три сотрудника прокуратуры обсуждали подробности дела братьев. Один из участников назвал их закоренелыми преступниками и указал, что "преступление", которое они совершили, свидетельствовало об их "безжалостности и бессмысленной жестокости". Во время передачи на весь экран были показаны черно-белые фотографии заявителей паспортного размера. Кроме того, местная газета впоследствии опубликовала статью об этом деле. Братья безуспешно подали несколько жалоб на освещение разбирательства в средствах массовой информации. Прокуратура сообщила, что имела право раскрыть материалы дела и передать их журналистам в соответствии с российским законодательством. В конечном счете братья были признаны виновными согласно предъявленным обвинениям и приговорены к лишению свободы.

Вопросы права

Первый заявитель жаловался на то, что сотрудники милиции, взяв фотографию из его паспорта, имевшуюся в материалах уголовного дела, без его согласия передали ее журналистам, которые использовали ее в телепередаче. Это представляло собой вмешательство в его право на уважение личной жизни. Каких-либо оправданий такому вмешательству государством-ответчиком выдвинуто не было. Если фотография, опубликованная в контексте сообщения о продолжающемся уголовном деле, не имеет самостоятельной информационной ценности, вмешательство в право обвиняемого на уважение личной жизни может быть оправдано лишь исключительными причинами. Даже предположив, что предоставление журналистам доступа к материалам уголовного дела было основано на законе, в настоящем деле Европейский Суд не усматривает какой-либо законной цели спорного вмешательства. Находясь на тот момент под стражей, первый заявитель не скрывался от правосудия, и показ его фотографии не был необходим для привлечения общественности для установления его местопребывания. Также нельзя сказать, что такой показ способствовал обеспечению публичности судебного разбирательства, поскольку во время записи и первой трансляции передачи оно еще не началось. Таким образом, в обстоятельствах настоящего дела передача фотографии заявителя из материалов уголовного дела прессе не преследовала какую-либо законную цель, предусмотренную пунктом 2 статьи 8 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

См. также Постановление Европейского Суда от 11 января 2005 г. по делу "Шакка против Италии" [Sciacca v. Italy], жалоба N 50774/99, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 71* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 6/2005.).

Европейский Суд также установил нарушение требований пунктов 1 и 2 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуется отказ в выдаче лекарства в целях самоубийства душевнобольного. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Хаас против Швейцарии
[Haas v. Switzerland] (N 31322/07)

[I Секция]

Заявитель, страдавший от биполярного расстройства в течение 20 лет, дважды пытался покончить с собой и несколько раз лечился в психиатрической больнице. Он вступил в ассоциацию, предлагавшую помощь в самоубийстве, как средстве обеспечения своим членам достойной жизни и смерти. Полагая, что более не может вести достойную жизнь из-за своей трудноизлечимой болезни, заявитель обратился за помощью в ассоциацию. Он обратился к нескольким врачам с просьбой прописать вещество, в котором он нуждался, а именно пентобарбитал натрия, но безуспешно.

Заявитель обращался в различные органы за разрешением на получение вещества без рецепта, но также не добился успеха. В жалобе на отказ, направленной в Федеральный суд, он утверждал, что обязательность медицинского рецепта для получения вещества, необходимого для самоубийства, и невозможность получения такого рецепта из-за угроз властей об отзыве лицензии у врача, согласившегося выписать указанное вещество душевнобольному пациенту, представляют несоразмерное вмешательство в его право на уважение личной жизни.

Федеральный суд отклонил его жалобы на том основании, что в силу закона пентобарбитал натрия не выдается без рецепта, заявитель не смог его получить, и его дело не относится к исключительной категории, по закону допускающей безрецептурный отпуск лекарств. Федеральный суд не согласился с тем, что государство в силу статьи 8 Конвенции имеет обязанность обеспечить безболезненную смерть заявителя, или что он вправе получить пентобарбитал натрия в обход закона. Наконец, он полагал, что выдача рецепта и отпуск пентобарбитала натрия требуют особого внимания в случае душевного заболевания.

Заявитель обратился к 170 врачам с вопросом о психиатрическом обследовании с точки зрения возможности выдачи рецепта на пентобарбитал натрия. Ни один из них не согласился.

Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статьи 8 Конвенции.

Вопрос о соблюдении права на уважение личной и семейной жизни

По делу обжалуется уклонение Верховного суда от адекватного обоснования отмены решения о компенсации ущерба, причиненного полицейским в связи с необоснованными обвинениями в применении пыток. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Талиадору и Стилиану против Кипра
[Taliadorou and Stylianou v. Cyprus] (NN 39627/05 и 39631/05)

Кириакидес против Кипра
[Kyriakides v. Cyprus] (N 39508/05)

Постановления от 16 октября 2008 г. [вынесены I Секцией]

Обстоятельства дела

В 1992 г. заявители, занимавшие высокие должности в кипрской полиции, были привлечены к ответственности за предполагаемую причастность к жестокому обращению и пыткам подозреваемых. Их вину не удалось доказать, и они были оправданы. Впоследствии министерский совет назначил независимую следственную комиссию для дальнейшего рассмотрения этого вопроса. Комиссия установила, что г-н Талиадору и г-н Стилиану применяли пытки к некоторым подозреваемым, а г-н Кириакидес, руководивший ими, проявил халатность. На основании выводов комиссии в 1996 г. все три заявителя были уволены из полиции на основании решения, которое широко освещалось в прессе. Заявители оспорили законность данного акта в Верховном суде, который признал нарушение их конституционных прав в связи с несоблюдением принципов недопустимости повторного осуждения и презумпции невиновности, поскольку они были уволены без суда или дисциплинарного разбирательства. После восстановления в занимаемых должностях в декабре 1997 г. заявители возбудили разбирательство о компенсации, и окружной суд присудил им возмещение ущерба, причиненного моральным и психологическим воздействием, а также репутации вследствие решения об их увольнении. Однако, рассмотрев жалобу, Верховный суд отменил это решение, указав, что "моральный вред не являлся прямым следствием отмененного административного акта".

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. Жалоба заявителей касалась защиты их от морального и психологического воздействия и потому относится к сфере действия указанного положения. Вопрос касается позитивных обязательств государства-ответчика гарантировать уважение личной жизни силами законодательных, исполнительных и судебных органов. Окружной суд установил, что увольнение причинило заявителям значительный ущерб с серьезными диффамационными последствиями. Хотя Верховный суд прямо не отступил от этого вывода и не аннулировал его, он указал, что моральный вред, который претерпели заявители, не вытекал из отмененного решения об их увольнении и потому не охватывался положениями национального законодательства, в соответствии с которыми предъявлено такое требование. Этот вывод не сопровождался каким-либо обоснованием. Соответственно, хотя к функциям Европейского Суда не относится толкование конституционного положения, на основании которого заявители пытались взыскать компенсацию за нарушение их неприкосновенности и репутации, Европейский Суд находит, что Верховный суд не привел достаточного объяснения отмене решения о компенсации морального вреда, и отмечает, что отсутствие всесторонней оценки вопросов, затрагивающих права заявителей, гарантированных статьей 8 Конвенции, не согласуется с приемлемыми пределами усмотрения. Таким образом, имело место нарушение процедурных обязательств государства-ответчика.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 2 статьи 6 Конвенции (дело "Талиадору и Стилиану против Кипра"). Верховный суд не дал прямых или подразумеваемых указаний, ставивших под сомнение невиновность и оправдание заявителей. Хотя он отменил решение окружного суда о компенсации, эта мера не была связана с подозрением в том, что заявители виновны в совершении преступлений, в отношении которых они оправданы. Вместо этого суд исходил исключительно из вопросов причинной связи.

Постановление

По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить г-ну Кириакидесу 5 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда. Г-н Талиадору и г-н Стилиану не предъявили требований о компенсации.

Вопрос о соблюдении права на уважение личной и семейной жизни

По делу обжалуется отказ в изменении написания имени в реестре рождений, смертей и браков. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Гюзель Эрдагез против Турции
[Guzel Erdagoz v. Turkey] (N 37483/02)

Постановление от 21 октября 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница обратилась в суд с иском об изменении написания ее имени, утверждая, что оно звучит как "Гезель", а не как "Гюзель", и что ее друзья и родственники всегда называли ее так. Суды отклонили иск на том основании, что форма, которую хотелось бы использовать заявительнице, происходит от местного произношения слова, избранного в качестве имени, и оно не встречается в словаре турецкого языка.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. Европейский Суд напоминает, что статья 8 Конвенции применима к именам физических лиц. Государства-участники имеют широкие пределы усмотрения в этой сфере. Однако суды не сослались на правовые нормы, на публичные или частные интересы, которые конкурировали бы с законным интересом заявительницы. Мотивы, приведенные судом, основанные прежде всего на том факте, что предпочитаемая заявительницей форма имени не представлена в словаре турецкого языка, по-видимому, не являются применением достаточно утвердившегося законодательства. Кроме того, общий запрет регистрации имен, не представленных в словаре турецкого языка, едва ли совместим со статьей 8 Конвенции, а также с реальностью большого разнообразия лингвистического происхождения турецких имен. Следовательно, турецкое законодательство не указывает с достаточной ясностью пределы и способы осуществления властями своих дискреционных полномочий в сфере ограничения требований об изменении имени, отсутствуют гарантии, исключающие злоупотребления при применении таких ограничений. Не представлены также данные о том, что изменение имени заявительницы могло затронуть правопорядок или любой публичный интерес. Следовательно, отказ исполнить требование заявительницы не может считаться необходимым в демократическом обществе.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 2 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни

По делу обжалуется разрыв всех связей с биологической семьей ребенка, переданного на удочерение в связи с подозрениями в сексуальной агрессии со стороны членов семьи. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Клемено против Италии
[Clemeno v. Italy] (N 19537/03)

Постановление от 21 октября 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Тринадцатилетняя X заявила, что в течение семи лет подвергалась сексуальной агрессии со стороны шести членов своей семьи. Было принято решение о ее помещении в детский дом. В письме в трибунал по делам несовершеннолетних она выразила опасение по поводу того, что ее двоюродная сестра Y также подверглась сексуальной агрессии и изнасилованию со стороны тех же лиц. На основе экспертного заключения, указывавшего, что Y подавлена, и ее поведение позволяет предполагать, что она подверглась сексуальной агрессии, суд по делам несовершеннолетних распорядился о передаче ее под опеку социальных служб и помещении в детский дом. Против шести лиц, названных X., возбудили уголовные дела. Отец Y был приговорен к 13 годам лишения свободы и выплате штрафа приблизительно в 52  000 евро, его также лишили родительских прав. Мать Y выражала протест против преследований мужа, приковав себя к фасаду детского дома, в котором находилась Y. Отца Y впоследствии оправдали решением апелляционного суда совместно с четырьмя из шести обвиняемых. Жалоба стороны обвинения в Кассационный суд была отклонена.

Суд по делам несовершеннолетних запретил дальнейшие контакты между Y и ее родителями и братом, а также дал согласие на ее удочерение. Он отказался приостановить производство до окончания уголовного дела или хотя бы до рассмотрения жалобы. Суд лишил родительских прав обоих родителей и принял решение о передаче Y приемным родителям. Заявители обжаловали его, в частности, на том основании, что отец Y был оправдан приговором, вступившим в силу. Однако апелляционный суд отклонил их жалобу, указав, что в данных разбирательствах рассматривались не связанные друг с другом вопросы, и интересы ребенка пользуются приоритетом. Их жалоба в Кассационный суд была также отклонена.

Заявительница достигла совершеннолетия в 2006 г. и возвратилась в свою биологическую семью по собственной воле. Она уведомила секретариат Европейского Суда о том, что намерена поддерживать жалобу своих родителей.

Вопросы права

Решение о передаче под опеку, помещение Y в детский дом и разрешение на ее удочерение представляли собой вмешательство в право первых четырех заявителей на уважение их семейной жизни. Это вмешательство соответствовало закону, и оспариваемые меры преследовали законные цели охраны здоровья или защиты нравственности, поскольку они были направлены на обеспечение благополучия Y.

(a) Решение о передаче Y под опеку. Суд по делам несовершеннолетних принимал свое решение на основании презумпции того, что ребенок подвергался сексуальной агрессии со стороны отца, что подтверждалось его преданием суду и психологической экспертизой двух братьев, назначенной судом по собственной инициативе. Впоследствии, стремясь обеспечить стабильное семейное окружение и учитывая второе заключение экспертизы поведения Y и ее родителей на протяжении полутора лет, суды решили дать согласие на удочерение Y. При таких обстоятельствах решение о передаче под опеку и удаление Y из семьи могли считаться адекватными мерами, необходимыми в демократическом обществе для охраны здоровья и благополучия и ее прав как ребенка. Криминальная обстановка и подозрения в совершении преступления отцом могли дать властям основания для вывода о том, что пребывание Y в родительском доме грозит причинением ей вреда.

Постановление

По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

(b) Отсутствие контактов между первыми четырьмя заявителями в период между решением о передаче под опеку и разрешением на удочерение. Суды по гражданским делам дали разрешение на удочерение Y, когда уголовное дело против ее отца еще рассматривалось, и не отменили решения в связи с возражениями семьи после оправдания отца. Хотя решения об отклонении возражений родителей содержат объемные обоснования и подкреплены различными экспертными заключениями со ссылками на сложную обстановку в семье, приведенные судами страны мотивы решения о передаче на удочерение, несмотря на их значительный размер, недостаточны в том, что касается интересов ребенка. Ни суды по делам несовершеннолетних, ни социальные службы не разработали программы восстановления связей между Y и ее биологической семьей, притом, что против матери не было выдвинуто никаких обвинений. Основная причина, признанная основанием для разрешения на удочерение, заключалась в поддержке отца со стороны матери и неспособности последней понять важнейшие потребности Y. Однако к моменту принятия решения отец не был осужден, а позднее он был оправдан. Кроме того, уголовное дело не является достаточным основанием, оправдывающим разрыв всех связей между матерью и дочерью или разрешение на удочерение. С момента передачи под опеку Y не разрешались встречи со всеми членами ее биологической семьи, братом или отцом даже после оправдания последнего. Разрыв связей с биологической семьей был полным и окончательным. Власти страны не предприняли попыток сохранения связей между Y, переданной под опеку в семилетнем возрасте, и ее семьей, особенно с матерью и братом, и содействия биологической семье в преодолении сложностей в отношениях с Y и восстановлении семьи.

Постановление

По делу допущено нарушение статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить каждому заявителю 20 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни

По делу обжалуются ограничения свиданий с семьей в период предварительного заключения. По делу допущены нарушения требований статьи 8 Конвенции.

Моисеев против России
[Moiseyev v. Russia] (N 62936/00)

Постановление от 9 октября 2008 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 6 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни

По делу обжалуется автоматическое применение запрета осуществления родительских прав. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Иордаке против Румынии
[Iordache v. Romania] (N 6817/02)

Постановление от 14 октября 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В 1999 г. заявитель был приговорен к 20 годам лишения свободы с автоматическим запретом осуществления родительских прав на тот же срок. В 2000 г. он предъявил иск к бывшей жене с требованием обеспечить его общение с сыном. Его иск был отклонен в первой инстанции на том основании, что на мать ребенка не может быть возложена обязанность принуждать его к посещению тюрьмы. Жалобы заявителя были отклонены в связи с неуплатой пошлины.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Отметив, что размер пошлины (94 500 лей, приблизительно 2,55 евро), если и не кажется на первый взгляд чрезмерным, все же представляет собой значительную сумму с учетом ситуации заявителя и важности, которую представлял для него предмет иска, Европейский Суд установил нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статей 8 и 13 Конвенции. Применение абсолютного и полного запрета осуществления родительских прав в силу закона без всякой оценки со стороны судов вида преступления и интересов детей несовместимо с принципом приоритета интересов ребенка и потому не может считаться преследующим законную цель. В настоящем деле запрет осуществления родительских прав был автоматически применен судами, которые не оценивали интересы ребенка или предполагаемую неспособность заявителя принимать решения. Лица в ситуации заявителя не имели эффективных средств правовой защиты своих прав, гарантированных статьей 8 Конвенции, в компетентных судах. Кроме того, поскольку действия властей не ограничивались принятием решения об установлении запрета, ситуация заявителя должна считаться длящейся. Соответственно, предварительные возражения государства-ответчика, поданные с нарушением срока, отклонены на стадии рассмотрения жалобы по существу* (* Вероятно, при переводе с французского на английский язык секретариатом Европейского Суда допущена неточность. Из §§ 47-52 Постановления Европейского Суда по данному делу следует, что не предварительные возражения были поданы государством-ответчиком с нарушением срока, а само оно ссылалось в своих возражениях на пропуск заявителем шестимесячного срока для подачи жалобы. Европейский Суд счел, что поскольку права заявителя нарушались и после принятия решения суда первой инстанции, срок на подачу жалобы заявителем не нарушен (прим. переводчика).).

Постановление

По делу допущено нарушение требований статей 8 и 13 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 9 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 10 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется осуждение за причастность к оправданию терроризма в связи с публикацией карикатуры и сопровождающей ее подписи. По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были.

Леруа против Франции
[Leroy v. France] (N 36109/03)

Постановление от 2 октября 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

11 сентября 2001 г., в день нападения на башни-близнецы Всемирного торгового центра, заявитель, карикатурист, передал в редакцию баскского еженедельника изображение события с подписью, перефразировавшей рекламу известного бренда "Мы все мечтали об этом - "Хамас" сделал". Он утверждал, что хотел изобразить разрушение американской империи в день нападения, потрясшего Нью-Йорк. Рисунок был опубликован 13 сентября 2001 г. По требованию префекта республиканский прокурор возбудил уголовное дело против заявителя и издательского директора* (* Должность, примерно соответствующая ответственному редактору (прим. переводчика).) по обвинению в оправдании терроризма и пособничестве на основании статьи 24 закона от 29 июля 1981 г. В следующем номере редакция отвела страницу для публикации извлечений из писем и электронных сообщений, полученных в ответ на публикацию карикатуры, и выразила поддержку заявителю, который пояснил причины публикации рисунка. Суд признал виновными заявителя и издательского директора газеты согласно предъявленным обвинениям и приговорил каждого к уплате штрафа в 1 500 евро. Он установил, что, недвусмысленно демонстрируя на рисунке трагическое и насильственное разрушение башен-близнецов 11 сентября 2001 г. и снабжая его подписью со словом "мечтать", одобряя тем самым гибель людей, газета оправдывала терроризм. Суд также указал, что наказание назначено с учетом ущерба, причиненного правопорядку в регионе, особенно подверженному к терроризму. Апелляционная жалоба заявителя была отклонена. Кассационный суд оставил приговор в основном без изменений.

Вопросы права

Предварительное возражение государства-ответчика об отсутствии у Европейского Суда компетенции ratione materiae отклонено. Государство-ответчик утверждало, что жалоба является неприемлемой с точки зрения статьи 17 Конвенции, полагая, что Конвенция не распространяется на оправдание терроризма. Однако Европейский Суд считает, что спорная публикация не относится к числу публикаций, исключаемых статьей 17 Конвенции из сферы действия статьи 10 Конвенции. Во-первых, высказывания заявителя не отрицают фундаментальных прав и не могут быть приравнены к расизму, антисемитизму или исламофобии, которые прямо противоречат ценностям, признанным в Конвенции. Во-вторых, несмотря на квалификацию в качестве оправдания терроризма, принятую национальными судами, рисунок и сопровождавший его комментарий прямо не оправдывают террористических актов. Наконец, оскорбление памяти жертв теракта требует оценки с точки зрения права, предусмотренного статьей 10 Конвенции, которое не является абсолютным. Таким образом, свобода выражения мнения, на которую ссылается заявитель, относится к сфере действия этого положения. Жалоба признана приемлемой.

(См. также Постановление Европейского Суда от 20 февраля 2007 г. по делу "Иванов против России" [Ivanov v. Russia], жалоба N 3522/04, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 94* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 8/2007.).)

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду Решение Европейского Суда от 20 февраля 2007 г. по делу "Иванов против России" [Ivanov v. Russia], жалоба N 35222/04

По поводу соблюдения требований статьи 10 Конвенции. Оспариваемый приговор представляет собой вмешательство в свободу выражения мнения. Предусмотренное законом, оно преследовало несколько целей с учетом значения борьбы с терроризмом и необходимости бдительности властей в отношении действий, способных повлечь насилие, а именно обеспечения общественного спокойствия, предотвращения беспорядков и преступности. Что касается вопроса о необходимости вмешательства в демократическом обществе, нападение 11 сентября 2001 г. вызвало в мире хаос, и связанная с ним дискуссия может считаться имеющей общественный интерес. Рисунок сам по себе достаточно характеризует намерение заявителя. Однако в совокупности с сопровождающим ее текстом карикатура не ограничивается критикой американского империализма, но поддерживает и прославляет его разрушение с помощью насилия. Путем публикации рисунка заявитель выразил свою моральную поддержку и солидарность с теми, кого он считал исполнителями теракта, дал положительную оценку насилию и оскорбил достоинство потерпевших. Его намерения не были приняты во внимание в рамках разбирательства, инициированного прокуратурой. Однако они были выражены лишь позднее и не могли, учитывая контекст, устранить вред, причиненный его позитивной реакцией на последствия преступных действий. Провокация не обязательно должна вызвать реакцию, чтобы составить правонарушение. Хотя в деле заявителя она имела характер сатиры, то есть формы художественного выражения и социального комментария, которой присущи преувеличения и искажения реальности с целью провокации и возбуждения беспокойства, лицо, пользующееся преимуществами свободы выражения мнения, должно принять определенные обязанности и ответственность.

Рисунок приобретал особое значение при обстоятельствах дела, которые заявитель не мог игнорировать. В карикатуре, опубликованной через два дня после теракта, в то время, когда мир был шокирован им, использовались несдержанные выражения. Время события, по-видимому, увеличивает меру ответственности заявителя. Кроме того, подобная публикация в политически нестабильном регионе вызвала реакцию, которая могла спровоцировать насилие и оказать влияние на состояние правопорядка. Таким образом, примененная к нему санкция была основана на относимых и достаточных мотивах. Заявитель был приговорен к разумному штрафу. При таких обстоятельствах и особенно с учетом контекста публикации указанной карикатуры принятые против него меры не были несоразмерны преследуемой законной цели.

Постановление

По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд установил также, что по делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с непредъявлением заявителю заключения судьи-докладчика.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что установление факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного морального вреда.

По жалобам о нарушениях статьи 11 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу мирных собраний

По делу обжалуется прекращение демонстрации, которая проводилась без уведомления полиции и не была вызвана особыми обстоятельствами, оправдывающими незамедлительную реакцию. По делу требования статьи 11 Конвенции нарушены не были.

Мольнар против Венгрии
[Molnar v. Hungary] (N 10346/05)

Постановление от 7 октября 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В апреле 2002 г. в Венгрии прошли выборы в парламент, в результате которых правящая коалиция утратила в нем большинство. 4 мая 2002 г. Национальный избирательный комитет опубликовал в официальной газете окончательные результаты выборов. Два месяца спустя, 4 июля 2002 г., несколько сотен демонстрантов устроили протест против предусмотренного законом уничтожения бюллетеней, которое было запланировано на конец июля. Они перекрыли автомобилями расположенный в центре мост и требовали пересчета голосов. Поскольку демонстранты спровоцировали крупный автомобильный затор и не направили предварительное уведомление об акции протеста в полицию, они были разогнаны через несколько часов. Примерно в 13 часов демонстранты, число которых возросло, вновь без предварительного уведомления собрались перед зданием парламента, требуя пересчета голосов. Заявительница присоединилась к демонстрантам примерно в 19 часов. К тому времени полиция перекрыла движение на площади. Однако примерно в 21 час, когда ситуация с дорожным движением стала неуправляемой, полиция прекратила демонстрацию без применения силы. Заявительница впоследствии требовала судебной проверки действий полиции в районном суде, утверждая, что прекращение демонстрации было незаконным. Суд отклонил ее* (* Буквально - "его", однако из текста постановления следует, что заявителем по данному делу выступала женщина (прим. переводчика).) требования на том основании, что о демонстрации не было сообщено полиции в соответствии с требованиями законодательства страны.

Вопросы права

Прежде всего Европейский Суд напоминает, что требование о предварительном уведомлении как таковое не является несовместимым со статьей 11 Конвенции. В интересах общественного порядка и национальной безопасности государство-участник вправе требовать, чтобы собрания проводились с предварительного разрешения, кроме особых обстоятельств, когда незамедлительная реакция в виде спонтанной демонстрации может быть оправдана, к примеру, в связи с политическим событием. В настоящем деле отсутствовали особые обстоятельства, оправдывающие незамедлительную демонстрацию, поскольку результаты выборов были объективно подведены и объявлены двумя месяцами раньше. Более того, венгерское законодательство требовало лишь уведомления за 72 часа, а не разрешения. Далее, Европейский Суд придает значение незаконному характеру демонстрации, как и тому, что она затруднила дорожное движение и нарушила общественный порядок. Кроме того, поскольку демонстрация началась в 13 часов и была прекращена примерно в 21 час, Европейский Суд отмечает, что в отличие от иных дел ее участникам было предоставлено несколько часов для выражения мнения, и имевшее место в конечном счете вмешательство в право заявительницы на свободу собраний не было, таким образом, необоснованным.

Постановление

По делу требования статьи 11 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Вопрос о соблюдении права на свободу мирных собраний

По делу обжалуются запреты молчаливых демонстраций у резиденции премьер-министра. По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции.

Патьи против Венгрии
[Patyi v. Hungary] (N 5529/05)

Постановление от 7 октября 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель совместно с другими кредиторами несостоятельной коммерческой организации намеревался организовать несколько молчаливых демонстраций около резиденции премьер-министра в Будапеште. Получив уведомление от заявителя, предусмотренное национальным законодательством, полиция запретила демонстрацию. Заявитель обжаловал это решение, но региональный суд отклонил жалобу. Тем временем он совместно с 15 другими демонстрантами собрались у дома премьер-министра, изображая из себя туристов, и гуляли там, не нарушая движение транспорта или других пешеходов. После этого заявитель уведомил полицию о новой демонстрации с той же целью и с теми же участниками. Она вновь была запрещена полицией, которая сослалась на то, что тротуар не настолько широк для демонстрации, и для нее пришлось бы перекрыть движение по одной стороне улицы, где в этот день (выходной) ожидается интенсивный поток транспорта, что в значительной степени ухудшило бы дорожную ситуацию. Жалоба заявителя на это решение была вновь отклонена судом. Позднее заявитель уведомил полицию о четырех других демонстрациях, которые он и другие кредиторы намеревались провести, но все они были отклонены по тем же основаниям.

Вопросы права

Государство-ответчик утверждало, что мероприятия с участием заявителя серьезно нарушали свободное движение пешеходов и вызывали значительные транспортные затруднения. Однако Европейский Суд отмечает, что планируемая демонстрация состояла из 20 участников, молча стоящих в ряд вдоль тротуара напротив дома премьер-министра. Ширина тротуара составляла примерно 5 м, что обеспечивало беспрепятственное движение пешеходов. Демонстранты также не намеревались мешать движению транспорта, особенно с учетом того, что в одну из предложенных дат автобусное движение прекращалось в 16.00. Наконец, не имелось оснований полагать, что демонстрации будут насильственными или иными образом представят угрозу правопорядку. При таких обстоятельствах систематический запрет властями демонстраций с механическим воспроизведением одних и тех же причин нарушил справедливое равновесие между правами лиц, желавших использовать свое право на свободу собраний, и лиц, чье право на свободу передвижения было затронуто.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что установление факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на свободу мирных собраний

По делу обжалуется административный штраф, наложенный за проведение санкционированного и мирного пикета против коррупции в суде. По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции.

Сергей Кузнецов против России
[Sergey Kuznetsov v. Russia] (N 10877/04)

Постановление от 23 октября 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В 2003 году небольшая группа, включавшая заявителя, организовала пикет перед зданием регионального суда с целью привлечения внимания общественности к нарушениям права на доступ к правосудию. Они распространяли газетные вырезки и листовки о председателе регионального суда, который был предположительно причастен к коррупционным скандалам, и собирали подписи под призывом к его отставке. Власти были уведомлены о пикетировании за восемь дней до его начала. Милиции поручили поддерживать общественный порядок и безопасность дорожного движения в это время.

Спустя несколько дней после пикета заместитель председателя регионального суда предложил милиции возбудить административное производство в отношении заявителя, который предположительно ввел в заблуждение городские власти относительно цели пикетирования и использовал это событие для того, чтобы опорочить репутацию председателя суда. Впоследствии заявитель был признан виновным в совершении административного правонарушения и оштрафован на сумму, эквивалентную 35 евро за нарушение установленного порядка организации и проведения собрания.

Вопросы права

Административное производство представляло собой вмешательство в право заявителя на свободу собраний, интерпретируемое в контексте его права на свободу выражения мнения. Вмешательство было "предусмотрено законом" и преследовало "законные цели" предотвращения беспорядка и защиты прав других лиц.

Против заявителя были выдвинуты три обвинения. Во-первых, суды установили, что он направил уведомление о пикетировании с нарушением срока; во-вторых, он затруднил доступ к зданию суда; и в-третьих, что содержание материалов, которые он распространил, отличались от заявленных целей пикетирования.

Что касается первого обвинения, заявитель действительно подал уведомление о пикете за восемь дней до события, тогда как применимое законодательство предусматривает уведомление за 10 дней. Однако представляется, что двухдневная разница в любом случае не повлияла на способность властей произвести необходимые приготовления к пикетированию. Учитывая незначительный масштаб запланированного мероприятия, городская администрация не рассматривала предполагаемую задержку уведомления относимой или существенной. Задержка не вменялась в вину заявителю ни в одном официальном документе и не поставила под вопрос законность пикета. Фактически ссылка на это нарушение впервые появляется в протоколе об административном правонарушении, который был составлен спустя шесть недель после собрания. При этих обстоятельствах только формальное нарушение срока уведомления не было ни относимой, ни достаточной причиной для возложения административной ответственности на заявителя. Свобода участия в мирном собрании имеет такое значение, что лицо не может быть подвергнуто взысканию - даже принадлежащему к нижней части шкалы административных наказаний - за участие в демонстрации, которая не была запрещена, если оно не совершило неправомерных действий.

Что касается предполагаемого блокирования входа, то никаких жалоб от посетителей суда, судей или служащих суда по поводу возможного заграждения участниками пикета входа в здание суда не поступало. Даже принимая во внимание, что присутствие нескольких людей наверху лестницы ограничило доступ к главному входу, вероятно, что заявитель выполнил просьбу чиновников и без пререканий спустился по лестнице на тротуар. Кроме того, предполагаемая помеха была непродолжительна.

Что касается третьего основания для признания заявителя виновным, решения национальных судов не содержали анализа того, в чем заключались предполагаемые различия между заявленными целями пикета и содержанием статьи, которую заявитель распространял во время пикетирования. Кроме того не доказано, что материалы, розданные заявителем, и идеи, которые он отстаивал, содержали диффамационные положения, подстрекательство к насилию или попранию демократических принципов. Соответственно, если призыв к отставке председателя суда мог быть для него неприятен, и статья, содержащая утверждение о коррупции в региональном суде, могла показаться ему оскорбительной, это не может считаться относимой или достаточной причиной для возложения на заявителя ответственности за осуществление его права на свободу выражения мнения и свободу мирных собраний.

Озабоченность Суда вызвало также то обстоятельство, что вопрос о предполагаемом несоответствии между целями пикета и розданными материалами был впервые поднят в письме в милицию должностного лица, непосредственно подчиненного председателю регионального суда, который являлся объектом критики в распространенных публикациях. Выражения, использованные в письме, такие как утверждение о том, что участники пикета "совершили таким образом административное правонарушение", предрешили оценку фактов компетентным судебным органом и выражали мнение о виновности заявителя до того, как он был признан виновным согласно закону.

Наконец, цель пикета состояла в том, чтобы привлечь общественное внимание к предполагаемым недостаткам судов области. Этот серьезный вопрос был бесспорно частью политической дискуссии по вопросу общего и публичного интереса. Неизменный подход Европейского Суда заключается в том, что требуются очень веские причины для оправдания ограничений политических выступлений или серьезных вопросов общественного интереса, таких как коррупция в судебных органах. Однако российские власти не представили "относимых и достаточных" причин, которые могли бы оправдать вмешательство в права заявителя на свободу выражения и собрания. То, что размер штрафа был относительно небольшим, не отменяет того обстоятельства, что вмешательство не было "необходимо в демократическом обществе".

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 1 500 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 13 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на эффективное средство правовой защиты

По делу обжалуется отсутствие эффективных средств правовой защиты в связи с запретом на осуществление родительских прав. По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции.

Иордаке против Румынии
[Iordache v. Romania] (N 6817/02)

Постановление от 14 октября 2008 г. [вынесено III Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

По жалобе о нарушении статьи 14 Конвенции

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции)

По делу обжалуется различие в обращении с незаконнорожденными детьми в наследственном споре в зависимости от способа установления их родства с родителями. Жалоба признана неприемлемой.

Альбуаз-Барт и Альбуаз-Монтезюм против Франции
[Alboize-Barthes and Alboize-Montezume v. France] (N 44421/04)

Решение от 21 октября 2008 г. [вынесено V Секцией]

Заявители являются незаконнорожденными детьми. В 1955 г. их отец умер, не признав отцовства. Через несколько месяцев наследство было разделено в соответствии с нотариальным актом, и наследники вступили во владение своими долями. В 1996 г. в пользу заявителей было вынесено решение трибунала большой инстанции о признании их родства. Они предъявили иск к наследникам об истребовании своей доли наследства. Однако их требования были отклонены на том основании, что незаконные дети, родство которых установлено путем публичного признания, не вправе требовать выделения доли в наследстве, которое уже распределено.

Решение

Жалоба признана неприемлемой. Европейский Суд принимает доводы сторон о том, что само законодательство создало разницу в обращении, поскольку содержит правила перехода имущества к добровольно признанным незаконным детям и тем, чье родство установлено путем публичного признания. При этом последние не могут пользоваться преимуществом положений Гражданского кодекса о 30-летнем сроке на принятие или отказ от доли в наследстве. Жалоба заявителей содержала ссылку на общий запрет дискриминации, предусмотренный новым Протоколом N 12 к Конвенции. Однако Францией он не ратифицирован. Для применения статьи 14 Конвенции жалоба заявителей должна относиться к сфере действия статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Закон 1982 г. допускает установление родства незаконных детей путем публичного признания их статуса наследников имущества отца. Таким образом, он позволяет предъявить претензии на долю в наследстве по тем делам, в которых раздел наследства уже начат до введения в действия данного закона, но не в тех случаях, когда он уже завершен. Суды страны учли, что имущество отца заявителей было окончательно разделено в 1955 г., то есть до того, как их родство было установлено. Отсюда следует, что в дату смерти их отца заявители не имели права наследовать его имущество, которое, таким образом, не составляло их собственности. В этом отношении дело отличается от дела "Камп и Бурими против Нидердандов" [Camp and Bourimi v. Netherlands] (см. "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 23), в котором заявитель добился правового признания своих семейных связей с покойным отцом на основании легитимационных писем* (* Согласно Гражданскому кодексу Королевства Нидерландов вопрос о выдаче легитимационных писем может ставиться, если мужчина, знавший о беременности сожительницы и намеревавшийся вступить с ней в брак, скончался до рождения ребенка, не успев признать его. Возможно, разница, которую Европейский Суд усмотрел в этих делах, заключается в том, что в нидерландском деле умерший собирался жениться на матери ребенка, но свадьба была отложена из-за смерти его родственницы. Вывод в последнем деле был сделан противоположный - отказ в наследовании незаконнорожденному ребенку был признан дискриминационным обращением (прим. переводчика).), хотя они имели не полную силу. В деле заявителей Европейский Суд нашел, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции неприменима, и, следовательно, они не вправе ссылаться на статью 14 Конвенции во взаимосвязи с ней. Жалоба не совместима ratione materiae с требованиями Конвенции.

По жалобе о нарушении статьи 17 Конвенции

Вопрос о недопустимости уничижения любых прав и свобод, изложенных в Конвенции

По делу обжалуется осуждение за причастность к оправданию терроризма в связи с публикацией карикатуры и сопровождающей ее подписи. По делу требования статьи 17 Конвенции нарушены не были.

Леруа против Франции
[Leroy v. France] (N 36109/03)

Постановление от 2 октября 2008 г. [вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 10 Конвенции.)

В порядке применения статьи 35 Конвенции

В порядке применения пункта 1 статьи 35 Конвенции

Вопрос о соблюдении правила шестимесячного срока в целях подачи жалобы в Европейский Суд

Наличие продолжающейся ситуации в семейном споре. Предварительные возражения государства-ответчика заслушаны на стадии рассмотрения жалобы по существу.

Иордаке против Румынии
[Iordache v. Romania] (N 6817/02)

Постановление от 14 октября 2008 г. [вынесено III Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

В порядке применения пункта 3 статьи 35 Конвенции

Вопрос о наличии у Европейского Суда компетенции ratione temporis* (* Ratione temporis (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных со временем", критерий времени, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).)

Вопрос о наличии длящейся ситуации

По делу обжалуются экспроприация имущества этнических немцев, расположенного на территориях, переданных Польше после Второй мировой войны, и уклонение от принятия законодательства о реабилитации или реституции. Жалоба признана неприемлемой.

Компания "Прейсише Трейханд ГмбХ и Ко. Кг. А.А." против Польши
[Preussische Treuhand GmbH & Cо. Kg A. A. v. Poland] (N 47550/06)

Решение от 7 октября 2008 г. [вынесено IV Секцией]

Заявителями по делу выступают лица или правопреемники лиц, которые до конца Второй мировой войны проживали на территориях, включенных в состав Польши после поражения Германии, когда граница между двумя государствами была установлена по линии Одер-Нейссе. В начале 1945 г. нацистские власти в связи с наступлением советских войск отдали распоряжение об эвакуации немецкого гражданского населения, включая заявителей или их родственников, которые должны были оставить свои дома в этих регионах и отправиться в западные области рейха. В 1945-1946 гг. в Польше был издан ряд законов о принятии права собственности на германское государственное имущество и экспроприации частной собственности всех немцев, включая заявителей, проживавших на территориях к востоку от линии Одер-Нейссе. Это законодательство принято после Ялтинской конференции, Потсдамского соглашения и мероприятий трех держав, связанных с репарациями в пользу Польши, которые должны были осуществляться за счет германского имущества, расположенного на польской территории. В этот период некоторые заявители и их семьи, не успевшие эвакуироваться, были изгнаны из своих домов польскими властями.

(a) Что касается заявителей и их семей, бежавших из-за наступления Красной армии и страха перед ней, польское государство не может нести ответственность за предполагаемые акты насилия и высылку, поскольку в указанный период оно не осуществляло контроль де-юре или де-факто за этими территориями, по-прежнему остававшимися германскими, но постепенно переходившими под контроль советских войск, так как управление регионами к востоку от линии Одер-Нейссе было передано ему только в соответствии с положениями Потсдамского соглашения 1945 г. Жалоба не совместима с положениями Конвенции ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь", критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).).

(b) В той части, в какой жалоба затрагивает Польшу, она основана на конкретных событиях, включая индивидуальные акты насилия, высылку, лишение владения и арест или конфискацию имущества, которые имели место в основном после 1946 года и в целом представляли собой не более чем одномоментные действия. В деле "Лоизиду против Турции" [Loizidou v. Turkey], на которое ссылаются заявители, имманентная незаконность мер по лишению заявительницы ее права собственности вытекала из того факта, что оспариваемые законы об экспроприации не могли считаться действительными для целей Конвенции, поскольку исходили от субъекта, не признанного международным правом в качестве государства, и аннексия с его стороны и управление указанной территорией не имели международно-правовой основы. Таким образом, нельзя утверждать, что осуществлялись формальные акты экспроприации. В настоящем деле ситуация иная. Нет сомнений в том, что бывшие германские территории, на которых располагалось имущество заявителей, были законно переданы польскому государству в соответствии с условиями Потсдамского соглашения, и что впоследствии польско-германская граница, упомянутая в этом соглашении, была подтверждена рядом двусторонних договоров между Польшей и двумя бывшими самостоятельными германскими государствами и, наконец, между Польшей и воссоединенной Федеративной Республикой Германией. Как следствие, доводы заявителей о существовании нарушений международного права, влекущих "имманентную незаконность" экспроприационных мер, принятых польскими властями, и длящемся их влиянии, подлежат отклонению. Кроме того, после конфискации имущества заявителей польское государство не приняло законов о реституции или компенсации, предусматривающих восстановление прав на германское имущество, экспроприированное при прежнем режиме, которое породило бы новое имущественное право, подпадающее под действие статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Таким образом, отсутствовало длящееся нарушение Конвенции, ответственность за которое может быть возложена на Польшу. Жалоба не совместима с положениями Конвенции ratione temporis.

(c) Что касается той части, в которой заявители обжалуют уклонение Польши от принятия законодательства, предусматривающего реабилитацию или реституцию конфискованного имущества или компенсацию за его утрату, статья 1 Протокола N 1 к Конвенции не возлагает на польское государство обязанность предоставлять возмещение за злоупотребления или ущерб, причиненный до ратификации Конвенции. Жалоба не совместима с положениями Конвенции ratione materiae.

В порядке применения статьи 37 Конвенции

Вопрос об исключении жалоб из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом

Требования заявителей удовлетворены или рассматриваются в настоящее время в национальных судах. Жалобы исключены из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом.

Ковачич и другие против Словении
[Kovacic and Others v. Slovenia] (N 44574/98 и др.)

Постановление от 3 октября 2008 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

Заявители, трое хорватских граждан, ранее хранили валютные средства на сберегательных счетах в Загребском отделении Люблянского банка в Хорватии. Действовавшая в то время система предусматривала перевод валютных депозитов, хранившихся в коммерческих банках бывшей Югославии, в Национальный банк Югославии в Белграде. На валютные счета, гарантированные бывшим югославским государством (СФРЮ), начислялись проценты по ставке не менее 10%. Однако в качестве чрезвычайной меры в связи с гиперинфляцией, которую переживала СФРЮ в 1980-е гг., получение валютных средств со счетов постепенно ограничивалось законодательством, и в 1988 г. Люблянский банк заморозил все валютные счета. Заявители и хорватское правительство считали, что поскольку с 1991 г. Словения и Хорватия приобрели независимость, ответственность за долги перед клиентами хорватского отделения Люблянского банка перешла к этому банку или к словенскому государству. Напротив, словенское государство-ответчик полагало, что указанная ответственность должна быть разделена между государствами - преемниками СФРЮ в соответствии с межгосударственными соглашениями.

В 2003 г. 42 владельца счетов, включая первого и второго заявителя, предъявили иски в Хорватии о наложении ареста на недвижимое имущество, которым владел Люблянский банк на хорватской территории, и его продаже. В результате активы загребского главного отделения были ликвидированы. В июле 2005 года первый и второй заявители получили возмещение полной стоимости их сберегательных депозитов, а также судебных издержек. Третья заявительница не возбуждала разбирательства в Хорватии о взыскании валютных сбережений. Однако в 2007 году ее наследник предъявил иск о взыскании средств с ее валютных сберегательных счетов и процентов. На момент вынесения постановления Европейского Суда это разбирательство продолжалось в Загребском муниципальном суде.

Вопросы права

В качестве исходного пункта следует отметить, что заявители, государство-ответчик и государство, вступившее в дело по сути просят Европейский Суд разрешить множество вопросов, связанных с обстоятельствами распада СФРЮ, ее банковской системой и аналогичными системами государств-правопреемников, а также с распределением ответственности за прежние валютные сберегательные счета среди государств - правопреемников СФРЮ. Европейский Суд считает нужным сразу же отметить, что им получены жалобы от заявителей, затронутых этими вопросами, и несколько тысяч аналогичных жалоб поданы против всех государств - участников Конвенции из числа правопреемников СФРЮ. Если считать, что данные вопросы относятся к юрисдикции Европейского Суда, определенной в статье 32 Конвенции, Европейский Суд может только присоединиться к мнению Парламентской ассамблеи Совета Европы, выраженному в Резолюции N 1410 (2004), о том, что вопрос компенсации в пользу нескольких тысяч заявителей должен быть разрешен путем соглашения между государствами-правопреемниками. В этой связи Европейский Суд отмечает, что между государствами-правопреемниками на различных уровнях состоялось несколько раундов переговоров с целью достижения соглашения по этим неразрешенным вопросам. Он призывает заинтересованные государства безотлагательно продолжить переговоры для скорейшего решения проблемы. Европейский Суд принимает к сведению, что сторонами не оспаривается получение наследниками г-на Ковачича и г-ном Мрконичем полной суммы средств, хранившихся в валютных депозитах, а также начисленных процентов. В этом отношении вопрос, таким образом, является решенным.

Европейский Суд отмечает также особые обстоятельства дела г-жи Голубович, являвшегося следствием распада СФРЮ, его банковской системы и, наконец, перераспределения ответственности за старые валютные сбережения между государствами - правопреемниками СФРЮ. В этом контексте Европейский Суд полагает, что заявители вправе разумно рассчитывать на получение возмещения в судах одного из государств-правопреемников, где были удовлетворены требования других заявителей. Он отмечает в этой связи, что наследники г-жи Голубович недавно возбудили разбирательство в Хорватии с целью взыскания валютных сбережений покойной тети, а также процентов по ним. Это разбирательство продолжается в Загребском муниципальном суде. Поэтому Европейский Суд не находит оснований для продолжения рассмотрения дела с учетом параллельного рассмотрения в суде Высокой Договаривающейся Стороны требования о взыскании валютных депозитов, которое является предметом настоящей жалобы. Находя, что уважение прав человека, определенных в Конвенции и Протоколах к ней, не требует продолжения рассмотрения жалоб, он считает нужным исключить их списка дел, подлежащих его рассмотрению.

Постановление

Жалобы исключены из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом (принято единогласно).

В порядке применения статьи 41 Конвенции

Вопрос о присуждении справедливой компенсации

Оценка материального ущерба за фактическую экспроприацию.

Гуизо-Галлизаи против Италии
[Guiso-Gallisay v. Italy] (N 58858/00)

Постановление от 20 октября 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявители владели земельными участками, которые были заняты властями вследствие экспроприации для организации строительных работ. В отсутствие формальной экспроприации и невыплаты компенсации заявители возбудили разбирательство о взыскании убытков в связи с незаконным занятием земли. В постановлении, вынесенном 8 декабря 2005 г., Европейский Суд признал, что вмешательство в право заявителей на беспрепятственное пользование имуществом в виде косвенной экспроприации их участков было не совместимо с принципом законности и, следовательно, было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Он также указал, что вопрос о применении статьи 41 Конвенции (о компенсации) не готов к разрешению.

Вопросы права

Заявители не утратили статус жертвы нарушения Конвенции, поскольку их положение с даты вынесения основного постановления не изменилось. Что касается оценки компенсации, использованный метод должен был учитывать убытки, превышающие сумму, полученную в результате сложения рыночной стоимости имущества и величины неизвлекаемых доходов от имущества, путем автоматической оценки этих убытков в качестве валовой стоимости работ, осуществляемых государством, плюс стоимость земли по текущим ценам. Однако этот метод компенсации был неоправданным и мог привести к различному обращению с заявителями в зависимости от характера общественных работ, осуществлявшихся публичными властями, которые необязательно были связаны с потенциалом земельного участка в его первоначальном состоянии. Он также мог повлечь произвол и компенсацию материального ущерба, играющую карательную или устрашающую роль по отношению к государству-ответчику, а не компенсаторную роль по отношению к заявителям. С учетом этих соображений и изменений в законодательстве 2007 г., предусматривающих, что компенсация за экспроприацию земли с правами на строительство должна отражать рыночную стоимость земли за исключением случаев, когда экспроприация является частью социально-экономических преобразований, изменения в прецедентной практике применения статьи 41 Конвенции в делах об экспроприации, связанной со строительством, являются оправданными. Для оценки убытков, понесенных заявителями, необходимо принять во внимание дату, в которую было с правовой определенностью установлено, что они утратили право собственности на указанное имущество. Общая рыночная стоимость имущества, зафиксированная на эту дату судами страны, должна быть затем скорректирована с учетом инфляции и увеличена на сумму процента, установленного на дату принятия постановления Европейским Судом. Из получившейся суммы следует вычесть сумму, выплаченную заявителям властями страны. Строительные издержки в связи со зданием, построенным на земельном участке, не могут приниматься во внимание.

В настоящем деле троим заявителям совместно присуждается компенсация в счет материального ущерба в сумме 1 803 374 евро. Европейский Суд присудил выплатить им 45 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств

По делу обжалуются кражи из жилищ заявительницы в период ее содержания под стражей. По делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были.

Блумберга против Латвии
[Blumberga v. Latvia] (N 70930/01)

Постановление от 14 октября 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В 1995 году заявительница в течение нескольких месяцев содержалась под стражей. В этот период в двух ее домах были совершены кражи со взломом, и некоторые вещи похищены. Согласно статье 80 Уголовно-процессуального кодекса власти обязаны обеспечить защиту имущества лиц, содержащихся под стражей. В связи с кражами были возбуждены уголовные дела. Разбирательство по поводу первой кражи было прекращено в 2005 г. в связи с отсутствием доказательств. Дело о второй краже до сих пор расследуется и, по-видимому, установлены подозреваемые. Тем временем в 2001 г. заявительница предъявила иск к полиции, в рамках которого требовала компенсации и ходатайствовала об освобождении от пошлины в связи с неудовлетворительным финансовым положением. Ее иск был отклонен, поскольку она не представила достаточных доказательств ее финансового положения или обстоятельств, на которых основаны ее требования.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Даже если вмешательство в имущественные права заявительницы исходит от частных лиц, Европейский Суд полагает, что у государства-участника возникают позитивные обязательства по обеспечению правовой системой достаточной защиты имущественных прав и предоставлению адекватных средств правовой защиты для утверждения этих прав. Кроме того, если вмешательство имеет преступный характер, это обязательство требует от властей проведения эффективного уголовного расследования. Это подразумевает не обязательство получить результат, а обязательство принять меры. С другой стороны, возможность возбуждения гражданско-правового обязательства может предоставить жертве альтернативные средства обеспечения имущественных прав, даже если уголовное преследование не дало положительных результатов. При таких обстоятельствах государство-участник может считаться не исполнившим свои позитивные обязательства, если гражданское требование не имеет перспектив в качестве прямого следствия исключительно серьезных недостатков в осуществлении уголовного расследования. В настоящем деле с учетом всех представленных ему материалов Европейский Суд не может заключить, что невозможность успешного завершения уголовного разбирательства была причиной значительных и серьезных недостатков действий властей. Кроме того, согласно национальному законодательству заявительница могла возбудить обособленное гражданское разбирательство против подозреваемых, в частности, потому, что законодательство страны не ставило осуждение условием для взыскания убытков в гражданско-правовом порядке. Кроме того, в связи со второй кражей установлены подозреваемые, что облегчало бремя доказывания в гражданско-правовом порядке. Такое разбирательство не было лишено разумных перспектив. Однако поскольку заявительница не возбуждала такого разбирательства, Европейский Суд не может установить, являлось ли оно целесообразным средством исполнения государством-ответчиком своих позитивных обязательств, вытекающих из статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Постановление

По делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Суды страны уклонились от рассмотрения по существу требований заявительницы, поскольку они не были поданы в установленном порядке. Однако к своему исковому заявлению заявительница приложила документы, характеризующие ее финансовое положение и соответствующие ответы прокурора по поводу краж, которые, по мнению Европейского Суда, являлись разумным и достаточным основанием иска. Кроме того, отклоняя ее требования, национальные суды не указали заявительнице, какие дополнительные документы она должна представить. Это сделало отказ судов от рассмотрения по существу требований заявительницы явно необоснованным и привело к тому, что формально существующее право доступа к правосудию было лишено всякого значения.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 8 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты

В порядке применения статьи 30 Конвенции

По делу обжалуются последствия введения в действие в дату осуждения заявителя законодательного декрета, влиявшего на его положение. Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты.

Скоппола против Италии
[Scoppola v. Italy] (N 10249/03)

[II Секция]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 7 Конвенции.)

Постановления по жалобам против Российской Федерации

Кумкин и другие против России
[Kumkin and Others v. Russia]

Заявители, 12 пенсионеров из г. Лыткарино Московской области, жаловались на отмену в порядке надзора судебного решения, вынесенного в их пользу и вступившего в законную силу по иску об установлении размера индивидуального коэффициента пенсионера для исчисления пенсии.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика возместить материальный ущерб, понесенный заявителями, и присудил каждому заявителю 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Лыков против России
[Lykov v. Russia]

Заявитель из г. Костромы жаловался на продолжительное неисполнение судебного решения, вынесенного в его пользу и вступившего в законную силу по иску о предоставлении ему и его семье благоустроенного жилого помещения.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика обеспечить исполнение решения российского суда, а также выплатить заявителю 2 300 евро в качестве компенсации морального вреда.

Сидоренко против России
[Sidorenko v. Russia]

Заявитель из г. Удачный Республики Саха (Якутия) жаловался на продолжительное неисполнение и последующую отмену в порядке надзора судебного решения, вынесенного в его пользу и вступившего в законную силу по иску о взыскании компенсации по государственным целевым чекам на приобретение автомобиля российского производства.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и решил не присуждать заявителю справедливую компенсацию, поскольку последний об этом не просил.

Алексенцева и другие против России
[Aleksentseva and Others v. Russia]

Заявители, 30 человек, проживающие в Ростовской области, участники операции по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, жаловались на продолжительное неисполнение судебных решений, вынесенных в их пользу по делу о взыскании задолженности по выплате ежемесячных социальных пособий.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, присудил заявителям справедливую компенсацию материального ущерба и морального вреда, размер которой в общей сложности составил 25 900 евро* (* Заявление о справедливой компенсации подали не все заявители по данному делу; только одному заявителю была присуждена компенсация и материального ущерба, и морального вреда.).

Рябов против России
[Ryabov v. Russia]

Заявитель из Вологодской области жаловался на нарушение права на справедливое судебное разбирательство в связи с отказом ему в возможности допросить свидетеля и эксперта при рассмотрении его уголовного дела об изнасиловании. Он также утверждал, что российские власти препятствовали ему в подаче заявления в Европейский Суд.

Европейский Суд, единогласно объявив жалобу о невозможности допроса свидетелей неприемлемой, постановил, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований статьи 34 Конвенции (воспрепятствование осуществлению подачие жалобы в Суд), решил не присуждать справедливую компенсацию.

Гладышев и другие против России
[Gladyshev and Others v. Russia]

Заявители, три человека из г. Барнаула Алтайского края, жаловались на отмену в порядке надзора решений суда, вынесенных в их пользу по искам о взыскании компенсации материального ущерба и процентов в связи с неполучением заявителями выплат, причитавшихся им по государственным облигациям четырехпроцентного займа.

Европейский Суд, единогласно объявив жалобу приемлемой только в отношении двух заявителей и постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика обеспечить исполнение решений национального суда и выплатить каждому заявителю 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Штукатуров против России
[Shtukaturov v. Russia]

Заявитель, проживающий в Санкт-Петербурге, утверждал, что вынесение решения о признании его недееспособным в судебном заседании, о котором он не был уведомлен и в котором не участвовал, нарушило его право на справедливое судебное разбирательство и право на уважение частной жизни. Он также обжаловал незаконное содержание в психиатрической больнице.

Европейский Суд, единогласно объявив заявление приемлемым в части жалоб на незаконное содержание в психиатрической больнице, лишение статуса дееспособного лица, отсутствие эффективных средств правовой защиты и дискриминационного обращения, постановил, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований статей 6, 8 Конвенции, пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции, а также требований статьи 34 Конвенции (недопустимость воспрепятствования подаче жалобы в Суд), постановил, что вопрос о применении положений статьи 41 Конвенции не готов для разрешения, и призвал заявителя и власти Российской Федерации в течение трехмесячного срока представить свои письменные замечания по этому вопросу.

Вассерман против России (N 2)
[Wasserman v. Russia (N 2)]

Заявитель, проживающий в Израиле, жаловался на то, что, несмотря на вынесенное ранее Европейским Судом постановление* (* См. Постановление от 18 ноября 2004 г. по делу "Вассерман против России" [Wasserman v. Russia], опубликованное в Бюллетене Европейского Суда по правам человека N6/2005 (прим.ред.)) по его жалобе на продолжительное неисполнение судебного решения по иску к Министерству финансов, российские власти не обеспечили исполнение решения национального суда в разумный срок.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований статьи 6 Конвенции в сочетании со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, а также требований статьи 13 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 373 евро в качестве компенсации материального ущерба и 4 000 евро в качестве компенсации морального вреда.