Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 6/2009

Бюллетень Европейского Суда по правам человека
Российское издание
N 6/2009

Редакционная: необходимые пояснения и краткие замечания

Комитет министров Совета Европы приветствует политическую волю Президента Российской Федерации

Об этом было заявлено на первом в 2009 году заседании Комитета министров Совета Европы (далее - Комитет министров), посвященном вопросам исполнения решений Европейского Суда по правам человека (далее - Европейский Суд). В промежуточной резолюции по этому поводу Комитет министров призвал компетентные власти России как можно скорее реализовать политическую волю Президента России путем принятия конкретных действий в соответствии с сотнями решений, вынесенных Европейским Судом по правам человека в пользу наиболее уязвимых категорий российских граждан.

Комитет министров признал огромные усилия российских властей, направленные на разрешение структурных проблем, лежащих в основе нарушений. Он посчитал, однако, что основные результаты принятых мер еще должны быть продемонстрированы. Дополнительные меры также необходимы в некоторых проблематичных областях, таких как исполнение судебных решений в пользу жертв Чернобыля, решений, связанных с компенсацией за вред, причиненный в ходе военной службы, а также связанных с обеспечением социальным жильем.

Европейский Суд, напомнил Комитет министров, уже вынес более 200 постановлений, констатирующих неисполнение Россией актов национальных судов, вынесенных в пользу ее граждан. Согласно Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) постановления Европейского Суда требуют принятия государством-ответчиком под контролем Комитета всех необходимых мер с тем, чтобы обеспечить заявителям необходимое восстановление их прав и предупредить новые подобные нарушения в будущем.

Комитет контролирует исполнение Россией этого типа постановлений с момента вступления в силу первого постановления по делу Бурдова, вынесенного 7 мая 2002 года. 15 января 2009 года Европейский Суд вынес второе, уже пилотное Постановление по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", обязывающее Россию в течение шести месяцев создать национальное средство правовой защиты против подобных нарушений и обеспечить в течение одного года соответствующее и достаточное восстановление прав в многочисленных делах, касающихся неисполнения, которые находятся в производстве Европейского Суда.

Промежуточная резолюция в отношении России касалась проблемы исполнения 145 постановлений, в которых Европейский Суд установил нарушения прав заявителей, предусмотренных положениями статьи 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство) в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (уважение собственности), в связи с продолжительным неисполнением судебных решений, вынесенных в их пользу и присудивших им денежные компенсации.

В целях разрешения дел этого типа Комитет министров призвал российские власти усовершенствовать внутригосударственные средства защиты с обязательным соблюдением следующих требований:

- лица, жалующиеся на неисполнение судебных решений, вынесенных в их пользу, должны быть освобождены от обязанности предоставлять доказательства причинения морального вреда, поскольку в этих делах предполагается, что таковой возникает всегда в качестве следствия самого нарушения;

- возмещение морального вреда не должно ставиться в зависимость от установления вины властей, поскольку государство согласно требованиям Конвенции несет ответственность за действия органов, наделенных компетенцией исполнять судебные решения;

- размер возмещения вреда должен быть разумным и соответствовать суммам возмещения, присуждаемым в аналогичных делах Европейским Судом.

Комитет министров особенно подчеркнул неотложную необходимость создания в России эффективных средств правовой защиты в ожидании реализации более широкомасштабных реформ. Такие средства правовой защиты должны гарантировать на национальном уровне быстрое и адекватное возмещение вреда вследствие нарушений Конвенции неисполнением судебных актов и таким образом предупредить новые жалобы в страсбургский суд.

По результатам рассмотрения информации об исполнении решений Европейского Суда по другим странам, которые Комитет министров "держит на контроле", были приняты 23 резолюции: 4 промежуточных и 19 итоговых. Последние означают, что государства - участники Конвенции, признанные Европейским Судом ответственными за те или иные нарушения, предприняли необходимые индивидуальные меры, а также меры общего характера.

Промежуточные резолюции, кроме России, были приняты Комитетом министров в отношении трех государств - Италии, Соединенного Королевства и Турции.

Комитет министров дал в целом положительную оценку динамике исполнения постановлений Европейского Суда как в Италии, так и в Соединенном Королевстве, чего не скажешь о промежуточной резолюции, принятой в отношении Турции.

И в заключение: оценка Комитетом министров политической воли нашего президента, конечно, радует, но огорчает то, что в плане реальных шагов по исполнению постановлений Европейского Суда мы снова оказываемся в компании с Турцией. Увы!

По жалобе о нарушении статьи 1 Конвенции

Вопрос об ответственности государств по защите прав человека

Вопрос о территориальной юрисдикции заключения иракского гражданина английскими вооруженными силами в Ираке. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Аль-Джедда против Соединенного Королевства
[Al-Jedda v. United Kingdom] (N 27021/08)

[IV Секция]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 5 Конвенции.)

По жалобам о нарушении статьи 3 Конвенции

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется ненадлежащий медицинский уход за страдавшим тяжелой формой эпилепсии заключенным, который был вынужден получать содействие и неотложную медицинскую помощь от сокамерников. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Капрыковский против Польши
[Kaprykowski v. Poland] (N 23052/05)

Постановление от 3 февраля 2009 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель страдал тяжелой формой эпилепсии с ежедневными приступами болезни, а также энцефалопатией и слабоумием. Как рецидивист он несколько раз отбывал наказание в виде лишения свободы в различных исправительных учреждениях Польши. Впервые его заключили под стражу в мае 1998 г. После освобождения заявитель вновь заключался под стражу много раз. В частности, с 5 августа 2003 г. по 30 ноября 2007 г. он беспрерывно содержался под стражей в обычных исправительных учреждениях или в тюремных больницах. В этот период несколько врачей отмечали, что ему необходимо специализированное психиатрическое и неврологическое лечение. Так, в 2001 г. медицинские эксперты рекомендовали сделать заявителю операцию на головном мозге, а в 2007 г., после выписки из больницы, врачи пришли к выводу, что он должен находиться под медицинским наблюдением 24 часа в сутки. Государство-ответчик указывало, что заявитель получал надлежащий медицинский уход и лекарства, и особо подчеркивало, что его сокамерники знали, как действовать при эпилептических приступах. Заявителя дважды госпитализировали в тюремную больницу с неврологической специализацией, когда это было необходимо. Когда он получал дженерики* (* Дженерик (анг. Generic) - это лекарственный препарат с доказанной фармацевтической, биологической и терапевтической эквивалентностью с оригиналом, но не обладающий патентной защитой. Может отличаться от оригинального препарата по составу вспомогательных веществ и размещается на рынке после окончания срока действия патентной защиты оригинального препарата (прим. редакции).), то находился под пристальным медицинским наблюдением в другой тюремной больнице, и врачи осматривали его почти каждый день.

Вопросы права

Европейский Суд не сомневается, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, заявитель постоянно нуждался в медицинском уходе, в отсутствие которого его здоровью угрожала серьезная опасность. Даже если принять во внимание, что жалоба заявителя ограничивается тремя эпизодами содержания в Познанском изоляторе, для того чтобы определить, подвергался ли он бесчеловечному обращению в этот период, необходимо исследовать эти события с учетом всех обстоятельств дела. Заявитель непрерывно содержался под стражей с 5 августа 2003 по 30 ноября 2007 г., и в этот период мог пользоваться исключительно медицинской инфраструктурой изолятора. Вызывает озабоченность то обстоятельство, что в течение большей части этого времени он содержался в обычной тюрьме или, в лучшем случае, в тюремной больнице. Его помещали в специализированную неврологическую больницу только два раза, несмотря на особую ситуацию. В этот период он должен был осознавать, что может возникнуть необходимость в серьезном медицинском вмешательстве, но неотложная медицинская помощь, за исключением той, которую могли оказать ему сокамерники, являлась для него недоступной. Даже если он позднее осматривался врачами, они не имели специальных знаний по неврологии. С учетом своего умственного расстройства заявитель не мог принимать самостоятельные решения или справляться с ежедневными потребностями. Это должно было вызывать у него сильное беспокойство и ставить в униженное положение по отношению к другим заключенным. Европейский Суд особенно удивлен доводом государства-ответчика о том, что тот факт, что сокамерники заявителя знали, как реагировать на его приступы, может свидетельствовать об удовлетворительных условиях заключения. Европейский Суд подчеркивает неодобрение в отношении действий персонала изолятора, полагавшего, что у него нет обязанности обеспечивать безопасность и уход за наиболее уязвимым заключенным, переложив на их сокамерников функции по оказанию повседневного содействия и неотложной помощи. Еще одна проблема заключалась в том, что заявителя примерно 18 раз переводили в различные исправительные учреждения, часто на больших расстояниях друг от друга. Это должно было причинять неоправданный ущерб его изначально слабому психическому здоровью. Отсутствие надлежащего медицинского ухода в Познанском изоляторе, ставившее заявителя в зависимое положение и вызывавшее у него чувство неполноценности по сравнению со здоровым сокамерникам, подрывало его достоинство и вызывало особые тяготы, причинявшие беспокойство и страдания и выходившие за пределы тех, что неизбежно связаны с лишением свободы. Его продолжительное содержание под стражей без надлежащего медицинского ухода и помощи, соответственно, составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 3 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется заключение под стражу на неопределенный срок иностранных граждан, подозреваемых в причастности к терроризму. По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были.

A. и другие против Соединенного Королевства
[A. and Others v. United Kingdom] (N 3455/05)

Постановление от 19 февраля 2009 г. [вынесено Большой Палатой]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.)

Вопрос о запрещении пыток

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется риск жестокого обращения в случае депортации в Тунис террориста, осужденного заочно. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Бен Хемаис против Италии
[Ben Khemais v. Italy] (N 246/07)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено II Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 34 Конвенции.)

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств

По делу обжалуются жестокость полиции и отсутствие эффективного расследования жалоб. По делу допущены нарушения требований статьи 3 Конвенции.

Тома против Румынии
[Toma v. Romania] (N 42716/02)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено III Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

По жалобе о нарушении статьи 5 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 5 Конвенции

Вопрос о законности задержания или заключения под стражу

По делу обжалуется превентивное заключение иракского гражданина английскими вооруженными силами в Ираке на основании резолюции Совета Безопасности ООН. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Аль-Джедда против Соединенного Королевства
[Al-Jedda v. United Kingdom] (N 27021/08)

[IV Секция]

В марте 2003 года вооруженная коалиция под командованием США, включавшая английский контингент, вторглась в Ирак. О завершении основных военных операций в Ираке объявили в мае 2003 года. С этого момента Соединенное Королевство стало оккупирующей державой в соответствии с нормами приложений к Гаагской конвенции 1907 г. и Четвертой Женевской конвенции 1949 года. Была учреждена Миссия ООН по оказанию помощи Ираку (UNAMI). В резолюциях N 1511(2003) и N 1546 (2004) Совет Безопасности ООН (далее - СБ ООН) определил функции UNAMI, подтвердил ее полномочия для многонациональных сил, находящихся под объединенным командованием, и решил, что "многонациональные силы уполномочены принимать все необходимые меры для поддержания безопасности и стабильности в Ираке".

Заявитель - иракский гражданин. В октябре 2004 года его задержали и заключили под стражу в тюрьму в г. Басры английские военнослужащие. Он содержался там более трех лет по подозрению в причастности к терроризму при отсутствии перспектив предъявления обвинения. Вопрос о его содержании под стражей периодически рассматривался командующим многонациональных сил. В июне 2005 г. он подал заявление о судебной проверке в Соединенном Королевстве, оспаривая законность своего содержания под стражей и отказа министра обороны в его возвращении в Соединенное Королевство. Его заявление отклонили. Суды страны признали, что за действия английских войск в Ираке несет ответственность Соединенное Королевство, а не ООН. Однако они установили, что превентивное заключение заявителя не являлось незаконным, поскольку Резолюция СБ ООН N 1546 (2004) уполномочила английские войска в составе многонациональных сил применять интернирование, "если это необходимо по императивным причинам безопасности Ирака". Суды страны пришли к выводу о том, что согласно статье 103 Устава ООН Резолюции СБ ООН имеют приоритет даже по отношению к документам о правах человека, таким как Конвенция.

Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статьи 1 и пункта 1 статьи 5 Конвенции.

См. также дело "Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства" [Al-Skeini and Others v.  United Kingdom] в "Информационном бюллетене по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 114* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 114 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 4/2009.) (жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статей 1, 2 и 3 Конвенции.)

По жалобе о нарушении подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции

Вопрос о законности мер по высылке или выдаче

По делу обжалуется заключение под стражу на неопределенный срок иностранных граждан, подозреваемых в причастности к терроризму. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

A. и другие против Соединенного Королевства
[A. and Others v. United Kingdom] (N 3455/05)

Постановление от 19 февраля 2009 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

После терактов 11 сентября 2001 г. в США английское правительство решило, что Соединенному Королевству угрожают многочисленные иностранные граждане, проживающие в стране и обеспечивающие поддержку экстремистским исламским действиям, связанным с "Аль-Каидой". В связи с тем, что некоторых из них нельзя выслать из страны из-за риска того, что они подвергнутся жестокому обращению в стране происхождения, государство-ответчик сочло необходимым установить расширенные полномочия, допускающие их содержание под стражей в том случае, если министр* (* По косвенным данным, содержащимся в постановлении, можно заключить, что имеется в виду министр внутренних дел (прим. переводчика).) обоснованно предполагает, что их присутствие в Соединенном Королевстве представляет угрозу для национальной безопасности, и что они являются международными террористами. Поскольку правительство пришло к выводу, что такой порядок заключения под стражу может противоречить пункту 1 статьи 5 Конвенции, оно на основании статьи 15 Конвенции приняло оговорку, содержавшую ссылку на часть 4 Закона о безопасности и противодействии терроризму 2001 г. (далее - Закон 2001 г.), предусматривающую право заключать под стражу иностранных граждан, сертифицированных в качестве подозреваемых в международном терроризме, которые в настоящее время не могут быть выдворены из Соединенного Королевства.

Часть 4 Закона 2001 г. вступила в силу в декабре 2001 г. и была отменена в марте 2005 года. В период действия закона 16 иностранцев, включая 11 заявителей, оказались сертифицированы и заключены под стражу. Шесть заявителей заключили под стражу в декабре 2001 г., а остальных - в различные даты до октября 2003 г. Второго и четвертого заявителя освободили после того, как они согласились покинуть Соединенное Королевство: один - в Марокко в течение трех дней после задержания, а другой - во Францию в течение трех месяцев. Часть остальных заявителей осталась под стражей в тюрьме г. Белмарш, троих перевели в психиатрическую больницу после ухудшения их психического состояния (в одном случае имела место попытка самоубийства), и еще одного освободили в апреле 2004 г. на условиях, приравненных к домашнему аресту, также в связи с серьезной озабоченностью, которую вызывало его психическое состояние.

Решение о сертификации заявителей согласно Закону 2001 г. раз в полгода пересматривалось Специальной иммиграционной апелляционной комиссией (далее - SIAC). Каждый заявитель обжаловал решение министра о своей сертификации. SIAC применяла процедуру, позволявшую рассматривать доказательства, которые могут быть раскрыты (открытые материалы), и конфиденциальные доказательства, которые нельзя раскрывать по причинам национальной безопасности (закрытые материалы). Заключенный и его представители имели доступ к открытым материалам, могли представлять возражения в письменном виде и в устном на слушании. Закрытые материалы не раскрывались заключенному или его адвокатам, а только специальному адвокату, назначенному каждому из заключенных генеральным солиситором. Кроме открытых заседаний SIAC проводила закрытые для исследования секретных доказательств, на которых специальный адвокат мог высказывать замечания от имени заключенного по процедурным вопросам, например, о необходимости дополнительного раскрытия, а также о содержании и достоверности закрытых материалов. Однако если специальный адвокат получал доступ к этим материалам, он не мог вступать в контакт с заключенным или его адвокатами иначе как по разрешению суда. SIAC отклонила все жалобы заявителей относительно сертификации.

Заявители возбудили также разбирательство, в котором оспаривали законность самой оговорки на основании статьи 15 Конвенции. Решение по этому делу вынесла Палата лордов 16 декабря 2004 года. Она указала, что несмотря на наличие чрезвычайного положения, угрожающего жизни нации, данный порядок содержания под стражей не связан с угрозой безопасности и, следовательно, не соразмерен ей. В частности, имеются данные о том, что подданные Соединенного Королевства также принимают участие в деятельности террористических организаций, связанных с "Аль-Каидой", и такой порядок содержания под стражей устанавливает неоправданную дискриминацию иностранцев. В связи с этим Палата лордов приняла Декларацию несовместимости* (* "Декларацию несовместимости" в соответствии с Законом о правах человека вправе принимать некоторые суды Великобритании (прим. переводчика).) в соответствии с Законом о правах человека и отменила решение об оговорке. В марте 2005 г. парламент отменил часть 4 Закона 2001 г., и заявители, все еще содержавшиеся на тот момент под стражей, были освобождены с выдачей контрольных ордеров* (* Как сообщается, контрольные ордера, выдаваемые министром внутренних дел, влекут некоторые ограничения личной свободы таких лиц (прим. переводчика).) на основании Закона о предотвращении терроризма 2005 года.

Вопросы права

По поводу соблюдения подпункта "f" пункта 1 статьи 5 и статьи 15 Конвенции.

(a) Пределы рассмотрения дела. Государство-ответчик не лишено права ссылаться в Европейском Суде на подпункт "f", даже если не прибегало к этому положению в судах страны, поскольку оно оставило открытым вопрос о применимости статьи 5 Конвенции в тексте оговорки и в национальных разбирательствах, а Палата лордов рассмотрела вопрос совместимости содержания под стражей с пунктом 1 статьи 5 Конвенции до оценки действительности оговорки. Отсутствуют принципиальные причины, препятствующие государству-ответчику в выдвижении им доводов в защиту своей позиции перед Европейским Судом, даже если это ставит под вопрос выводы его собственного верховного суда. Следовательно, предварительные возражения заявителей по данным двум пунктам должны быть отклонены.

(b) Существо дела. Европейскому Суду следует, прежде всего, удостовериться в том, являлось ли содержание заявителей под стражей допустимым с точки зрения подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Только в случае отрицательного ответа возникнет необходимость оценки действительности оговорки.

(1) Допустимо ли было содержание под стражей. Лишение свободы лиц, против которых принимаются меры по их высылке или выдаче, оправдано лишь пока продолжается разбирательство по поводу высылки или выдачи и при условии, что оно проводится с надлежащей тщательностью. Европейский Суд установил, что по данному делу требования статьи 5 Конвенции не были нарушены в отношении второго и четвертого заявителей, которых задержали на непродолжительное время до того, как они приняли решение о выезде из Соединенного Королевства. Однако очевидно, что остальные девять заявителей были сертифицированы и заключены под стражу, поскольку подозревались в международном терроризме, и их пребывание на свободе в Соединенном Королевстве создавало угрозу национальной безопасности. Одно из главных предположений, лежавших в основе уведомления об оговорке Закона 2001 г. и решения о заключении заявителей под стражу, заключалось в том, что они не могут быть выдворены или депортированы из страны в настоящее время. Отсутствуют данные о том, что имелась какая-либо реальная перспектива их высылки без того, чтобы это повлекло реальную угрозу жестокого обращения. При таких обстоятельствах политика государства-ответчика по сохранению возможности депортации заявителей под активным контролем не являлась достаточно четкой или определяющей, чтобы представлять собой меры, принятые по их высылке. Соответственно, содержание заявителей под стражей не подпадало под исключение, предусмотренное подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

(2) Являлась ли оговорка действительной. Высший суд страны рассмотрел вопрос и заключил, что, хотя существовало чрезвычайное положение, угрожающее жизни нации, меры, принятые в порядке реагирования на нее, не являлись необходимыми при данных обстоятельствах. Европейский Суд, таким образом, полагает, что противоположный вывод оказался бы оправдан, только если бы было установлено, что национальный суд неправильно истолковал или применил статью 15 Конвенции или связанную с ней прецедентную практику или пришел к явно необоснованным выводам.

(i) Чрезвычайное положение, угрожающее жизни нации. В национальные суды министр представил доказательства существования угрозы проведения серьезных терактов, планируемых против Соединенного Королевства. SIAC предоставили дополнительные закрытые доказательства. Все национальные судьи, кроме одного, согласились с тем, что угроза является реальной. Хотя к моменту принятия оговорки нападения "Аль-Каиды" на территории страны не отмечались, национальные власти нельзя подвергать критике за то, что они считали такую ситуацию возможной. На государство не может быть возложена обязанность принятия мер только после того, как катастрофа случится. Национальные власти вправе по собственному усмотрению оценивать угрозу на основе известных им фактов. Следует учитывать решения исполнительной и законодательной власти, а также мнения национальных судов, у которых больше средств для оценки относимых данных, чем у Европейского Суда. Поэтому Европейский Суд признает, что существовало чрезвычайное положение, угрожавшее жизни нации.

(ii) Являлись ли меры в оговорке от обязательств необходимыми. Государство-ответчик оспорило вывод Палаты лордов о том, что содержание заявителей было несоответствующим по пяти основаниям. В ответ на первый довод о том, что суды страны ограничили пределы усмотрения государственных органов при оценке того, какие меры являлись необходимыми, Европейский Суд разъясняет, что доктрина пределов усмотрения всегда рассматривалась в качестве инструмента для определения отношений между национальными органами и Европейским Судом; она не может иметь аналогичное применение для отношений между различными органами государства-ответчика на уровне страны. Вопрос о том, являлись ли меры необходимыми, окончательно разрешается судом, особенно когда, как в данном случае, заявители лишены своего фундаментального права на личную свободу в течение длительного времени. В любом случае Палата лордов отнеслась к этим вопросам осмотрительно, и нельзя сказать, что она недостаточно внимательно рассмотрела позицию исполнительной власти или парламента. В отношении второго довода государства-ответчика о том, что Палата лордов анализировала законодательство абстрактно, а не применительно к конкретным делам заявителей, Европейский Суд отмечает, что положения статьи 15 Конвенции неизбежно относятся к общей ситуации, и если, как в настоящем деле, меры сочтены несоразмерными и дискриминационными, нет необходимости исследовать их применение в каждом конкретном деле. Что касается третьего довода государства-ответчика о том, что заключение Палаты лордов подразумевает не отказ от необходимости содержания заявителей под стражей, а отсутствие законодательных полномочий по содержанию под стражей иностранцев, представляющих угрозу для национальной безопасности, Европейский Суд находит, что Палата лордов правильно указала на то, что расширенные полномочия по содержанию под стражей иностранцев не могут рассматриваться как иммиграционные меры, в которых различия между гражданами и негражданами были бы законны, а являются мерами, касающимися национальной безопасности. Попытки представить как иммиграционную меру вопрос, в значительной степени затрагивающий безопасность, привели к неспособности адекватно реагировать на проблему, возложив на одну группу подозреваемых в терроризме несоразмерное и дискриминационное бремя содержания под стражей на неопределенный срок. Содержание под стражей без предъявления обвинения в основном имеет одинаково отрицательное влияние на гражданина и негражданина, которые на практике не имеют возможности покинуть страну из-за опасения подвергнуться пытке за границей. Последние два довода государства-ответчика о том, что порядок содержания под стражей неграждан является законным, поскольку позволяет избежать отчуждения мусульманского населения Англии, и что государство-ответчик могло бы лучше реагировать на террористическую угрозу, если бы имело возможность изолировать ее самый серьезный фактор, а именно неграждан, не представляется возможным принять за недостатком доказательств. В итоге меры в оговорке являлись несоразмерными, поскольку создавали неоправданную дискриминацию между гражданами и негражданами.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции за исключением второго и четвертого заявителей (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 4 статьи 5 Конвенции. Заявители жаловались на то, что процедура SIAC являлась несправедливой, поскольку собранные против них доказательства не были им полностью раскрыты. Европейский Суд признал жалобы второго и четвертого заявителей неприемлемыми, в связи с тем, что они уже находились на свободе, когда началось разбирательство по поводу законности их содержания под стражей на основании Закона 2001 года. В отношении остальных заявителей требовалось уравновесить значительный общественный интерес в получении сведений об "Аль-Каиде" и ее пособниках, а также оставление в секрете источников информации с правом заявителей на процессуальную справедливость рассмотрения их жалоб. Следовательно, оказалось существенным раскрыть, насколько это возможно, максимум информации о показаниях и доказательствах против них без ущерба для национальной безопасности или безопасности других лиц, а также чтобы они имели возможность эффективно оспорить собранные против них сведения. Европейский Суд признает, что SIAC являлась полностью независимым судом, который мог рассматривать все относящиеся к делу доказательства, обеспечивать, чтобы никакие материалы не удерживались без необходимости, что наличие специального адвоката стало дополнительной гарантией при рассмотрении дела, и нет данных о том, что применялась излишняя и неоправданная секретность или отсутствовали спорные причины для нераскрытия информации в каждом деле. Однако в конечном счете вопрос заключается в том, были ли в делах, содержавших нераскрытые доказательства, сведения открытого доступа, являвшиеся достаточно конкретными для того, чтобы заявитель мог предоставить своим представителям и специальному адвокату информацию, опровергающую их.

Применяя этот тест, Европейский Суд отмечает, что открытые материалы против пятерых заявителей включали сведения (например, о приобретении определенного телекоммуникационного оборудования, хранении документов, связанных с поименованными подозреваемыми в терроризме, и о встречах с ними с указанием конкретных дат и мест), которые являлись достаточно подробными для того, чтобы обеспечить эффективную защиту. Таким образом, процессуальные требования в их делах соблюдались. Тем не менее открытые доказательства в делах остальных четырех заявителей были сочтены недостаточными для обеспечения эффективной защиты или из-за отсутствия существенных элементов (доказательств связи между денежными средствами, которые заявители предположительно собирали, и терроризмом) или поскольку они имели общий и неконкретный характер, поэтому SIAC оказалась вынуждена опираться в основном на закрытые материалы.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции в отношении четырех заявителей, в отношении пяти заявителей требования данной статьи нарушены не были, а также жалоба признана неприемлемой в отношении оставшихся двух заявителей (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 5 статьи 5 Конвенции. Поскольку нарушения пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции не могут обеспечить удовлетворение требования о компенсации в национальных судах, чьи полномочия ограничены возможностью принятия Декларации несовместимости с Конвенцией, по делу также допущено нарушение этого положения Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции в отношении всех заявителей, кроме второго и четвертого (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Европейская конвенция содержит абсолютный запрет пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения даже при таких сложных обстоятельствах, как борьба с терроризмом, и независимо от поведения потерпевшего.

Жалоба второго заявителя признана неприемлемой, поскольку он находился под стражей всего несколько дней без ненадлежащих тягот. Что касается остальных 10 заявителей, то их содержание под стражей не достигло степени бесчеловечного и унижающего достоинства обращения, на основании которого может устанавливаться нарушение требований статьи 3 Конвенции. Несмотря на то, что неопределенность и опасение бессрочно лишиться свободы могли вызвать у них чувства тревоги и страха, затронуть психическое состояние некоторых из них, заявители не утратили перспектив или надежд на освобождение. Они успешно оспорили законность порядка содержания под стражей, основанного на Законе 2001 г. в SIAC и Палате лордов. Кроме того, они могли подавать индивидуальные жалобы на решение об их сертификации, и SIAC была обязана пересматривать их продолжающиеся дела о содержании под стражей каждые шесть месяцев. Соответственно, ситуация заявителей не сопоставима с неснижаемым пожизненным заключением. Условия их содержания под стражей не могут приниматься во внимание, поскольку они не пытались исчерпать средства правовой защиты, доступные всем заключенным согласно административному и гражданскому законодательству.

Постановление

По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были в отношении 10 заявителей, жалоба признана неприемлемой в отношении оставшегося заявителя (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителям компенсации материального ущерба и морального вреда в размере от 1 700 до 3 900 евро. Эти компенсации существенно ниже тех, которые присуждались по предыдущим делам о незаконном содержании под стражей в связи с тем, что порядок заключения под стражу разрабатывался в условиях чрезвычайного положения в качестве добросовестной попытки согласовать потребность защиты общества против терроризма с обязанностью не высылать заявителей обратно в страны, где они могли бы подвергнуться реальной угрозе жестокого обращения. Кроме того, поскольку на всех заявителей, в отношении которых Европейский Суд установил нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции, выданы контрольные ордера после освобождения в марте 2005 г., нельзя утверждать, что они не подверглись бы некоторым ограничениям, если нарушения не были бы допущены.

По жалобе о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции

Вопрос о соблюдении права быть незамедлительно доставленным к судье или другому должностному лицу

По делу обжалуется задержание несовершеннолетних заявителей на три дня и девять часов до их доставки к судье. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Ипек и другие против Турции
[Ipek and Others v. Turkey] (N 17019/02 и 30070/02)

Постановление от 3 февраля 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

1 декабря 2001 года, примерно в 1 час 20 мин., полиция вторглась в дом второго заявителя и задержала его по подозрению в причастности к деятельности незаконной террористической организации. Полиция обыскала дом и задержала также случайно находившихся там в это время первого и третьего заявителей с целью установления их связи с организацией. Всем заявителям на момент задержания было 16 лет. Через два дня их допросила полиция без участия адвоката, поскольку обвинения против них касались преступления, относящегося к компетенции судов государственной безопасности. В тот же день прокурор продлил срок их содержания под стражей еще на два дня. Согласно полицейским документам содержание заявителей под стражей продолжалось до 10 час 40 мин. 4 декабря 2001 года. Они были направлены на медицинский осмотр, а затем доставлены в компетентный суд государственной безопасности, принявший решение об их заключении под стражу.

Вопросы права

По поводу соблюдения подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Согласно подпункту "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции для признания задержания по обоснованному подозрению законным необходимо наличие фактов или информации, которые убедили бы объективного наблюдателя в том, что задержанное лицо действительно совершило правонарушение. Что касается второго заявителя, его задержали в процессе расследования полицией деятельности незаконной террористической организации. Он подозревался в том, что являлся членом этой организации и по ее поручению осуществлял определенную деятельность. При таких обстоятельствах подозрения против второго заявителя соответствовали требованиям подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку цель его задержания заключалась в подтверждении или отклонении подозрений в причастности к деятельности незаконной организации. Однако первого и третьего заявителя задержали исключительно потому, что они находились в доме второго заявителя в момент его задержания. В отсутствие какой-либо иной информации Европейский Суд полагает, что их задержали по необоснованному подозрению в совершении правонарушения.

Постановление

По делу требования статьи 5 Конвенции нарушены не были в отношении второго заявителя, по делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции в отношении первого и третьего заявителя (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 3 статьи 5 Конвенции. Даже притом, что расследование преступлений, связанных с терроризмом, несомненно, доставляет властям особенные проблемы, они не имеют неограниченного права на основании статьи 5 Конвенции задерживать подозреваемых для допроса вне эффективного контроля со стороны судов страны, а впоследствии и Европейского Суда. В соответствии с установившейся практикой последнего срок задержания при отсутствии судебной проверки не может превышать четырех дней.

Однако в деле заявителей Европейский Суд придает большое значение тому факту, что они являлись несовершеннолетними и содержались в отсутствие каких-либо процессуальных гарантий, таких как помощь адвоката, от произвольных действий государственных органов. Единственным проведенным следственным действием в течение трех дней и девяти часов их задержания оказался допрос, состоявшийся примерно через два дня после их задержания и за день до того, как их доставили к судье. Доводы, представленные государством-ответчиком, не достаточны для оправдания содержания заявителей под стражей без судебной проверки в течение более чем трех дней, даже в контексте возможной деятельности террористической организации.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд установил также, что по делу допущены нарушения требований пунктов 4 и 5 статьи 5 Конвенции.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 1 500 евро первому и третьему заявителям, 1 000 евро второму заявителю в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права быть незамедлительно доставленным к судье или другому должностному лицу

По делу обжалуется уклонение от доставки заявителя в суд в течение 20 дней после его задержания. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Тома против Румынии
[Toma v. Romania] (N 42716/02)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено III Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

По жалобе о нарушении пункта 4 статьи 5 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на рассмотрение судом правомерности заключения под стражу

По делу обжалуется сокрытие материалов, относящихся к вопросу о законности содержания под стражей, по мотивам национальной безопасности. По делу допущены нарушения требований статьи 5 Конвенции/по делу требования статьи 5 Конвенции нарушены не были.

A. и другие против Соединенного Королевства
[A. and Others v. United Kingdom] (N 3455/05)

Постановление от 19 февраля 2009 г. [вынесено Большой Палатой]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.)

Вопрос о безотлагательности рассмотрения судом правомерности заключения под стражу

По делу обжалуется необъяснимая и чрезмерная задержка рассмотрения вопроса о законности предварительного заключения. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Тома против Румынии
[Toma v. Romania] (N 42716/02)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено III Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

По жалобе о нарушении статьи 6 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции [гражданско-правовой аспект]

Вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции

По делу, в котором применен "тест Эскелинена", обжалуется дисциплинарное разбирательство против судьи. Статья 6 Конвенции применима.

Олуич против Хорватии
[Olujiс v. Croatia] (N 22330/05)

Постановление от 5 февраля 2009 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель работал председателем Верховного Суда. В 1996 года# его обвинили в сексуальных отношениях с несовершеннолетними и в использовании служебного положения для создания благоприятных финансовых условий деятельности двум лицам, известным своей преступной деятельностью. Против него возбудили дисциплинарное производство в Национальном судебном совете* (* Вероятно, имеется в виду Высокий совет судебной власти республики, к компетенции которого относится привлечение судей к дисциплинарной ответственности (прим. переводчика).) (далее - НСС). В январе 1997 года НСС установил, что заявитель ненадлежащим образом использовал служебное положение для публичного выражения симпатий к двум лицам, имевшим уголовное прошлое, и решил лишить его судейской должности. В течение нескольких последующих месяцев три члена НСС - A.P., V.M. и M.H. - дали интервью в прессе, отрицательные высказывая в отношении дела заявителя. Решение НСС было оставлено без изменений Палатой жупаний парламента. Однако в апреле 1998 г. Конституционный суд отменил оба решения и направил дело на новое рассмотрение. После возобновления разбирательства заявитель безуспешно подавал ходатайства об отводе A.P., V.M. и M.H. и о рассмотрении дела в открытом заседании. В октябре 1998 г. заявителя вновь признали виновным и лишили судейского статуса. Палата жупаний оставила решение НСС без изменений. В декабре 1998 г. заявитель подал жалобу в Конституционный суд, утверждая, в частности, что дисциплинарное разбирательство против него не являлось открытым, три члена НСС не были беспристрастными, и что не допросили трех свидетелей защиты. В декабре 2004 г. Конституционный суд отклонил его жалобу как необоснованную.

Вопросы права

(a) Вопрос о применимости к делу положений Конвенции. Государство-ответчик утверждало, что статья 6 Конвенции не применима к делу заявителя в ее гражданско-правовом или уголовно-правовом аспекте, в частности, в связи с особой природой должности заявителя как председателя Верховного суда. Однако Европейский Суд счел это несущественным, поскольку вследствие оспариваемого дисциплинарного производства заявителя не только отстранили от занимаемой должности, но и лишили статуса судьи. Применяя тест, изложенный в Постановлении Европейского Суда по делу "Вильхо Эскелинен и другие против Финляндии" [Vilho Eskelinen and Others v. Finland] ([вынесено Большой Палатой], жалоба N 63235/00, ECHR 2007-_, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 96)* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 96 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 10/2007.), Европейский Суд прежде всего отметил, что национальное право исключает судебную защиту в контексте дисциплинарного производства против судей. Однако это относится к защите в судах общей юрисдикции. Заявитель подал жалобу в порядке конституционного производства, выдвинув те же доводы, что и в Европейском Суде, которые Конституционный суд рассмотрел по существу. С учетом пределов рассмотрения дела Конституционным судом и особенно того факта, что он обладает полномочиями отменить решение НСС и возвратить дело на новое рассмотрение, Европейский Суд заключает, что такая проверка обеспечила заявителю доступ к правосудию в соответствии с национальным правопорядком, что отвечает условиям "теста Эскелинена"* (* Желая избежать ошибочного понимания функционального критерия, введенного в деле "Пельгрен против Франции", в деле "Вильхо Эскелинен и другие против Финляндии" Европейский Суд изложил новый подход к проблеме гражданских прав чиновников, в соответствии с которым государство-ответчик может ссылаться на наличие у заявителя статуса государственного служащего в целях исключения применения статьи 6 Конвенции при наличии двух условий. Во-первых, государство в законодательстве должно исключить доступ к правосудию лиц, занимающих определенные должности, или указанных категорий персонала. Во-вторых, такое исключение должно быть оправдано объективными основаниями государственного интереса. Государство также должно доказать, что предмет спора относился к осуществлению государственной власти или затрагивал указанную особую связь. Этот подход в настоящем деле, вероятно, именуется "тестом Эскелинена" (прим. переводчика).). Он также находит, что НСС пользовался судебными полномочиями и должен рассматриваться как независимый суд, созданный на основании закона для целей статьи 6 Конвенции. Соответственно, данная статья применима в гражданско-правовом аспекте к делу заявителя.

(b) Беспристрастность Национального судебного совета. Европейский Суд отмечает, что интервью с V.M. опубликовали в общенациональной ежедневной газете в феврале 1997 г., когда дело впервые рассматривалось Палатой жупаний. Разглашение сведений о том, что V.M. голосовал против назначения заявителя на должность председателя Верховного суда, в сочетании с тем фактом, что он сам являлся потенциальным кандидатом на эту должность и потому полагал, что ему следовало взять самоотвод в дисциплинарном производстве против заявителя, создало ситуацию, которая могла вызвать законные сомнения в беспристрастности дела. Что касается A.P., который в то время занимал пост председателя НСС, Европейский Суд отмечает, что интервью с ним опубликовали в той же газете в марте 1997 г., когда дело рассматривалось Конституционным судом. В этом интервью A.P. утверждал, что заявитель использовал личное влияние и контакты для защиты двух лиц, имевших уголовное прошлое, и добавил, что доводы адвоката о том, что дело имеет политический характер, не соответствуют действительности. Эти заявления свидетельствуют о том, что A.P. имел сформировавшийся взгляд на дело заявителя, что являлось не совместимым с его последующим участием в возобновившемся разбирательстве по делу заявителя. В сентябре 1997 года, когда дело еще рассматривалось Конституционным судом, другая общенациональная газета опубликовала интервью с M.H., который охарактеризовал заявителя как судью, не имеющего опыта и знаний и являющегося инородным телом в хорватском судейском корпусе. Европейский Суд полагает, что эти выражения явно свидетельствуют о предубежденности M.H. против заявителя и о том, что его участие в разбирательстве после публикации интервью было не совместимо с требованием беспристрастности.

(c) Право на публичное разбирательство дела. НСС не допустил публику на слушание дела заявителя на основании того, что это было необходимо для защиты достоинства заявителя лично и судебной власти в целом, не раскрывая эти доводы подробно. Однако сам заявитель просил сделать слушание открытым, что свидетельствовало о том, что он не считал необходимым защищать свою честь и достоинство. Кроме того, поскольку разбирательство затрагивало столь высокую публичную должность и уже высказывались предположения о том, что дело против заявителя имело политический характер, открытый характер разбирательства в НСС явно отвечал бы интересам заявителя и общества в целом. Однако лишение доступа публики не было устранено в Палате жупаний или в Конституционном суде.

(d) Равенство процессуальных возможностей. НСС обосновал отказ от допроса свидетелей, которых просил вызвать заявитель, утверждением о том, что обстоятельства, относящиеся к доказательствам, на которые он ссылался, или уже установлены, или не имеют значения для дела. Однако даже если Европейскому Суду не следует выражать мнение по поводу относимости доказательств или обоснованности утверждений против заявителя, он находит, что указанные свидетельские показания имели отношение к делу заявителя, поскольку могли содействовать его линии защиты. Кроме того, мотивы, приведенные НСС, не являлись достаточными для оправдания отказа от допроса любых свидетелей, которых просил вызвать заявитель, что в итоге ограничило его возможности представить доказательства в своем деле вопреки гарантиям справедливого судебного разбирательства.

Постановление

По делу допущены нарушения требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 5 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции

Обращение экологической организации не являлось по своей природе народным иском* (* Народный иск - требования, предъявляемые в общественных интересах частными лицами или организациями, которые сами не являются жертвами нарушений вреда (прим. переводчика).). Статья 6 Конвенции применима.

Л'Эраблиер А.С.Б.Л. против Бельгии
[L'Erabliere A.S.B.L. v. Belgium] (N 49230/07)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, некоммерческая организация, вел борьбу за охрану окружающей среды области Марш-Нассонь, в состав которой входят пять бельгийских муниципалитетов. В 2004 году один из них в письменном виде информировал заявителя о получении разрешения на расширение мусорного полигона. Заявитель потребовал пересмотра этого решения и приостановления его исполнения. Позднее в 2004 году Государственный совет* (* Государственный совет в Бельгии - многоцелевой орган, который, в частности, рассматривает административные споры в качестве кассационной инстанции (прим. переводчика).) отклонил требование заявителя о приостановлении решения на том основании, что в нем не содержалось надлежащее указание фактов, разъясняющее суть спора. В решении 2007 года он признал обращение заявителя по поводу судебной проверки неприемлемым, поскольку в нем не излагались факты с дополнительной информацией, а лишь делались ссылки на оспариваемую меру. Кроме того, Государственный совет в том же составе, в котором выносил решение 2007 г., рассматривал дело о разрешении на строительство того же объекта в 2001 г. по неотложному заявлению и в 2005 г. по существу* (* Неотложные заявления в Бельгии и Нидерландах затрагивают вопрос о предварительных мерах (прим. переводчика).). По всем трем делам выступал один и тот же судья-докладчик.

Вопросы права

Вопрос о применимости статьи 6 Конвенции. Устав организации-заявителя свидетельствует о том, что сфера его деятельности ограничена определенным пространством и предметом, поскольку заключается в защите окружающей среды области Марш-Нассонь, охватывающей пять муниципалитетов данной территории. Все учредители и управляющие организации-заявителя проживают в этих муниципалитетах и поэтому могут считаться местными жителями, которых проект расширения мусорного полигона непосредственно затрагивает. Увеличение площади полигона более чем на одну пятую часть от его первоначальной вместимости могло существенным образом отразиться на качестве их личной жизни из-за создаваемых им повседневных помех, что, в свою очередь, затронуло бы стоимость их имущества в указанных муниципалитетах. Конвенция не допускает народных исков с целью избежать обращения в Европейский Суд лиц с жалобами на сам факт принятия закона, применимого к любому гражданину страны, или на судебное решение по делу, сторонами которого они не являются. Однако при обстоятельствах настоящего дела и особой природе оспариваемой меры, с учетом статуса организации-заявителя и его членов, а также того факта, что преследуемая им цель ограничивалась пространством и предметом, и он защищал общественный интерес, требование организации-заявителя не является народным иском. Соответственно, вопрос, поднятый организацией-заявителем, имеет достаточную связь с правом, на основании которого он может утверждать, что обладает им в качестве юридического лица, для того чтобы статья 6 Конвенция являлась применимой.

Право организации-заявителя на доступ к правосудию. Представляли ли мотивы, приведенные Государственным советом при отказе в обращении организации-заявителя о судебной проверке решения, лишение данной организации права на рассмотрение ее дела по существу? В данном конкретном случае нельзя утверждать, что оформление требования о судебной проверке препятствовало Государственному совету, а тем более противной стороне, в ознакомлении с обстоятельствами дела. Кроме того, Государственный совет рассматривал более раннее обращение по поводу разрешения на строительство того же объекта и принял решения по жалобе на приказ, вынесенный по неотложному заявлению, и по существу дела, в составе тех же судей, которые вынесли обжалуемое решение. Во всех трех делах участвовал один и тот же судья-докладчик. С учетом этого ограничение, установленное для права организации-заявителя на доступ к правосудию, являлось несоразмерным для цели, гарантирующей правовую определенность и надлежащее отправление правосудия.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 3 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию

По делу обжалуется предоставление иммунитета члену парламента в связи с его заявлениями для прессы, не связанными непосредственно с его депутатской деятельностью. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

ВИКТ и Кофферати против Италии
[C.G.I.L. and Cofferati v. Italy] (N 46967/07)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

"Красными бригадами"* (* Красные бригады (Brigate Rosse, Италия) - левоэкстремистская террористическая организация (прим. переводчика).) был убит консультант Министерства труда. Его взгляды о повышении гибкости положений трудовых договоров оспаривались заявителями, профсоюзной организацией* (* Как следует из текста постановления, профсоюзная организация - первый заявитель, Всеобщая итальянская конфедерация труда (ВИКТ), руководителем которого является Серджио Кофферати (прим. переводчика).). Палата депутатов неоднократно распространяла сообщение об убийстве и последующих заявлениях ее членов. Ежедневная газета опубликовала статью о заявлениях, сделанных в интервью членом парламента. Во время той же сессии несколько других членов парламента выступили с заявлениями, аналогичными в указанном интервью. Полагая, что заявления депутатов причиняли ущерб их репутации, заявители возбудили разбирательство в суде по гражданским делам против члена парламента, редакционного директора газеты и издательского дома, потребовав возмещения ущерба. Они утверждали, что оспариваемая статья предполагала, что существует причинно-следственная связь между убийством и деятельностью профсоюзной организации и ее генерального секретаря по защите интересов работников, и что террористы принадлежат к профсоюзным кругам. По предложению Комитета по парламентскому иммунитету Палата депутатов признала, что оскорбительные высказывания члена парламента являлись мнением, высказанным при исполнении его обязанностей. Таким образом, он пользовался иммунитетом, предусмотренным Конституцией. Суд поставил вопрос о конфликте государственных полномочий перед Конституционным судом и приостановил разбирательство, возбужденное заявителями, просил об отмене решения Палаты депутатов. Конституционный суд признал довод о конфликте государственных полномочий неприемлемым по процессуальным причинам.

Вопросы права

Предварительное возражение (в связи с явной необоснованностью жалобы или отсутствием статуса жертвы) отклонено. С учетом того, что оскорбительные замечания сделаны членом парламента, иск заявителей против директора и издателей газеты в любом случае являлся малоперспективным. Поэтому теоретическая возможность возбудить разбирательство о диффамации против указанных лиц не лишала заявителей их статуса жертвы в связи с иммунитетом, предоставленным члену парламента, и не дает оснований предположить, что жалоба является явно необоснованной.

Предварительное возражение (в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты) отклонено. В отношении возможности продолжения преследования директора и издателей газеты Европейский Суд может только повторить причины отклонения возражения относительно отсутствия у заявителей статуса жертвы. Что касается возможности вынесения решения суда первой инстанции о признании иммунитета члена парламента с целью его последующего обжалования и предложения суду второй инстанции поставить вопрос о новом конфликте государственных полномочий, то возложение на заявителя обязанности прибегнуть к таким действиям при наличии отрицательного решения высшего суда означало бы ожидание от него использования процессуальных уловок для пересмотра дела при отсутствии очевидных шансов на успех. Таким образом, данный метод действий не может рассматриваться как средство правовой защиты, требующее исчерпания для целей Конвенции.

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. В своем решении Палата депутатов признала, что на заявления члена парламента распространялся предусмотренный Конституцией иммунитет, на основании которого невозможно любое уголовное или гражданское разбирательство об определении ответственности и взыскании компенсации за причиненный ущерб. Законность этого решения являлась предметом рассмотрения суда, а впоследствии Конституционного суда, признавшего довод о конфликте государственных полномочий неприемлемым по процессуальным причинам. Однако такое рассмотрение не могло приравниваться к решению о праве заявителей на защиту их репутации, а степень доступа к правосудию, ограниченная правом ходатайства о рассмотрении предварительного вопроса, не может считаться достаточной для обеспечения права доступа заявителей к правосудию. После вынесения решения* (* Вероятно, имеется в виду решение Палаты депутатов (прим. переводчика).) и вынесения решения Конституционным судом иск к члену парламента оказался без движения, и заявители лишились возможности получения компенсации за предположительно причиненный ущерб. Что касается довода государства-ответчика относительно возможности продолжения преследования в гражданском порядке директора газеты и ее издательского дома, Европейский Суд напоминает мнения, вынудившие его отклонить предварительные возражения. Соответственно, он находит, что имело место вмешательство в гарантированное Конституцией право заявителей на доступ к правосудию, и это вмешательство преследовало законную цель защиты свободы парламентских дебатов и разделения судебной и законодательной власти. Поскольку заявления члена парламента сделаны в газетном интервью, то есть вне законодательной палаты, они, строго говоря, не являлись связанными с его парламентской деятельностью. Действительно убийство обсуждалось в Палате депутатов. Тем не менее нет данных о том, что член парламента участвовал, устно или письменно, в каких-либо дебатах по данному вопросу в законодательной палате или высказывал мнение о том, что заявители каким-либо образом, с моральной или политической точки зрения, несли ответственность за указанное убийство. Кроме того, парламентские дебаты состоялись после выступления члена парламента в прессе. По мнению Европейского Суда, высказывания члена парламента, изложенные в газете, по-видимому, предполагали, что в связи со своей критикой планировавшейся правительственной реформы трудового законодательства заявители, по крайней мере, частично несли ответственность за создание обстановки социальной напряженности, которая привела к убийству. Таким образом, в доступе к правосудию не могло быть отказано исключительно потому, что спор мог иметь политический характер или был связан с политической деятельностью. Таким образом, отсутствие какой-либо очевидной связи с парламентской деятельностью требовало узкого толкования понятия соразмерности между преследуемой целью и используемыми средствами. Иное ограничило бы право лица на доступ к правосудию способом, не совместимым с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, когда бы ни делались членом парламента оскорбительные заявления, ставшие основанием иска. Решение Палаты депутатов об иммунитете члена парламента, которое парализовало попытки заявителей защитить свою репутацию, не установило требуемого справедливого равновесия между требованиями общего интереса и необходимостью защиты фундаментальных прав лица. Кроме того, после этого решения и решения Конституционного суда заявители не располагали иными реальными средствами эффективной защиты своих конвенционных прав. Даже если бы Конституционный суд в настоящее время считал, что иммунитет члена парламента не может распространяться на заявления, которые последний, как можно предположить, сделал не в связи с состоявшимися ранее парламентскими обсуждениями, но в настоящем деле Конституционный суд усмотрел процессуальное препятствие в формулировке запроса суда первой инстанции и отказался рассматривать вопрос о том, были ли замечания члена парламента сделаны при исполнении его депутатских обязанностей и защищены ли они Конституцией. Ограничение права заявителей на доступ к правосудию, таким образом, являлось несоразмерным преследуемым законным целям.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю* (* Как видно из текста постановления, Суд присудил указанную сумму каждому из заявителей (прим. переводчика).) 8 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

См. также Постановление Европейского Суда по делу "Кордова против Италии" [Cordova v. Italy] (N 1), жалоба N 40877/98 и Постановление Европейского Суда по делу "Кордова против Италии" (N 2) [Cordova v. Italy] (N 2), жалоба N 45649/99, ECHR 2003-I, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 49* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 49 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 6/2003.); и Постановление Европейского Суда от 3 июня 2004 г. по делу "Де Йорио против Италии" [De Jorio v. Italy], жалоба N 73936/01, пресс-релиз N 280 от 3 июня 2004 г.

Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию

По делу обжалуется признание жалобы неприемлемой в связи с тем, что в ней в части изложения фактов делалась отсылка к оспариваемому решению. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Л'Эраблиер А.С.Б.Л. против Бельгии
[L'Erabliere A.S.B.L. v. Belgium] (N 49230/07)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено II Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на рассмотрение дела независимым и беспристрастным судом

По делу обжалуются отрицательные отзывы о поведении заявителя, данные в интервью прессе членами дисциплинарного органа до слушания дела. По делу допущены нарушения требований статьи 6 Конвенции.

Олуич против Хорватии
[Olujiс v. Croatia] (N 22330/05)

Постановление от 5 февраля 2009 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 6 Конвенции "Вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции").

По жалобе о нарушении статьи 8 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

Статус потенциальных жертв; отсутствие ясности или адекватных гарантий в законодательстве о перехвате коммуникаций. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Иордаки и другие против Молдавии
[Iordachi and Others v. Moldova] (N 25198/02)

Постановление от 10 февраля 2009 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Заявители полагали, что подвергаются серьезному риску перехвата их сообщений, поскольку являются представителями молдавской неправительственной организации, специализирующейся на оказании услуг заявителям в Европейском Суде. Хотя они не утверждали, что их сообщения фактически перехвачены, но считали, что национальное законодательство не предоставляет достаточных гарантий против злоупотреблений и ссылались на статистику Верховного суда, свидетельствующую о том, что в 2005 - 2007 гг. 98% всех заявлений следственных органов о разрешении на контроль сообщений были удовлетворены судами страны. Соответствующие правила изложены в Законе об оперативной и следственной деятельности 1994 г. и Уголовно-процессуальном кодексе с изменениями и дополнениями. Они позволяют властям, в частности, перехватывать телефонные и другие разговоры с целью предупреждения совершения преступлений и защиты национальной безопасности.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции.

(a) Наличие вмешательства. При определенных условиях лицо может считаться жертвой нарушения при наличии самого по себе факта существования негласных мер или законодательства, их допускающего, даже если лицо не утверждает, что такие меры фактически к нему применялись. Такие условия должны определяться в каждом деле в соответствии с конвенционными правами, которые, как утверждается, были нарушены секретным характером оспариваемых мер и связи между заявителем и этими мерами. Европейский Суд не исключает возможности того, что негласный надзор применялся к заявителям, поскольку (i) на основании Закона об оперативной и следственной деятельности власти могли осуществлять перехват сообщений лиц, с которыми заявители в качестве адвокатов, специализирующихся на правах человека, имели обширные контакты; (b) в состав неправительственной организации входили заявители, осуществляла представительство почти в половине молдавских дел, по которым жалобы были коммуницированы государству-ответчику; и (c) с одобрения государства-ответчика генеральный прокурор угрожал преследованием любому адвокату, причиняющему вред репутации Молдавии путем обращения в международные органы защиты прав человека (см. Постановление Европейского Суда от 23 октября 2007 г. по делу "Колибаба против Молдавии" [Colibaba v. Moldova], "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 101)* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 101 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.). Сам по себе факт существования законодательства, таким образом, представлял угрозу надзора, который неизбежно затрагивает свободу сообщений и поэтому представляет собой вмешательство.

(b) "Предусмотрено законом". Вопрос в настоящем деле заключается в том, удовлетворяло ли национальное законодательство требованию предсказуемости. Что касается первоначальной стадии процедуры прослушивания телефона (получения разрешения), то несмотря на поправки 2003 г., законодательство не было ясным и подробным, в частности, в нем не определялись характер преступлений, в связи с которыми допускается перехват, или категории лиц, чьи переговоры могут быть перехвачены, в дополнение к подозреваемым и обвиняемым нормы включали любое лицо, причастное к преступлению. Кроме того, закон не препятствовал органам преследования ходатайствовать о новом разрешении на прослушивание по истечении первоначального шестимесячного срока, а также законодательство не определяло с достаточной ясностью, при каких обстоятельствах и в отношении кого такое разрешение могло быть дано по неуголовным делам. В отношении второй стадии (собственно прослушивания) полномочия судьи являлись неоправданно ограниченными, поскольку закон не содержал положений, обязывающих знакомить его с результатами надзора, и не требовал от него проверки соблюдения действующего законодательства. Представляется, что контрольные полномочия возлагались на органы преследования. Кроме того, процедура прослушивания и гарантии, по-видимому, относились только к текущим уголовным разбирательствам, но не к другим делам. Отсутствовали четкие правила фильтрации, хранения и уничтожения собранных данных. Наконец, не устанавливалась процедура, регулирующая деятельность парламентской специальной комиссии, осуществлявшей общий контроль за системой прослушивания и обеспечивавшей тайну контактов адвокатов с их клиентами. С учетом того, что молдавские суды удовлетворяли практически все ходатайства, поступавшие от органов преследования в 2007 г., Европейский Суд заключает, что судьи не задумывались об обосновании разрешений на негласное прослушивание, и система допускала злоупотребления. Следует сделать вывод о том, что законодательство не обеспечивало достаточной защиты против злоупотреблений государственными полномочиями, и условие о том, что вмешательство должно быть предусмотрено законом, не было достигнуто.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуются приглашение полицией журналистов и разрешение снимать заявителя в полицейском участке с целью публикации изображений. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Тома против Румынии
[Toma v. Romania] (N 42716/02)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В сентябре 2002 г. заявителя и другое лицо, A.M., задержали сотрудники службы по борьбе за# наркотиками за хранение 800 г марихуаны, которую они, по мнению властей, намеревались продать. Заявитель утверждал, что во время задержания подвергся побоям со стороны нескольких вооруженных полицейских. Он также указывал, что в тот же день без адвоката, но в присутствии прокурора, ответственного за расследование полицейские избивали его и принуждали подписать продиктованное ими заявление. Заявитель и его мать утверждали, что жаловались на насилие со стороны полиции прокурору и требовали медицинского обследования, но прокурор откладывал последнее несколько раз. Государство-ответчик ссылалось на медицинское заключение, датированное следующим днем после задержания заявителя и составленное, как оно утверждало, в тюрьме. Под словами "состояние здоровья" при поступлении в тюрьму в текст было вписано: "клинически здоров", и стояла подпись врача.

В день задержания журналисты местного телеканала и газеты снимали и фотографировали заявителя в полицейском участке. На следующий день его фотографию с видимыми следами насилия опубликовали на первой странице газеты вместе со статьей, в которой его называли наркоторговцем. Как утверждает заявитель, журналистов пригласила полиция. В тот же день его заключили под стражу. Через несколько дней он подал жалобу на решение о заключении под стражу, которая поступила к прокурору на следующий день, и он лично передал ее на следующий день в суд, где ее зарегистрировали через два дня. Через четыре дня окружной суд отклонил жалобу как явно необоснованную. Заявитель подал кассационную жалобу. Через шесть дней она поступила в апелляционный суд, где ее зарегистрировали на следующий день. Отложив рассмотрение жалобы по требованию матери заявителя, суд в результате отклонил ее.

В 2003 году окружной суд приговорил заявителя к трем годам лишения свободы за незаконное хранение наркотиков с целью сбыта. По жалобе срок наказания уменьшили до одного года и шести месяцев.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Предполагаемое жестокое обращение. Анализ медицинского заключения, которое должно было отразить состояние здоровья заявителя при заключении под стражу, выявляет ряд противоречий и ошибок. При таких обстоятельствах слова "клинически здоров" в карточке не являются достаточными для опровержения утверждения заявителя как необоснованного. Кроме того, его слова о насилии, имевшем место при задержании, подтверждались существованием достаточно достоверных, ясных и согласующихся данных. С учетом представленных ему материалов и в отсутствие объяснений со стороны государства-ответчика Европейский Суд считает установленным, что следы насилия, зафиксированные на изображениях в сентябре 2002 г., причинены обращением, за которое несет ответственность государство-ответчик и которое может считаться бесчеловечным в значении статьи 3 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Обязательство властей о проведении эффективного расследования. Хотя заявитель жаловался с представлением доказательств на жестокость полиции, власти не предприняли расследования доказуемой жалобы заявителя.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 3 статьи 5 Конвенции. Государство-ответчик признало, что в настоящем деле требования пункта 3 статьи 5 Конвенции об автоматической проверке законности заключения под стражу должностным лицом, наделенным согласно закону судебной властью, не исполнены с учетом национального законодательства, действовавшего в период, относящийся к обстоятельствам дела. Европейский Суд ранее устанавливал нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции в нескольких аналогичных делах, в которых заявители не были незамедлительно доставлены к должностному лицу, наделенному согласно закону судебной властью для проверки законности задержания или заключения под стражу, и не видит оснований для иного вывода в настоящем деле, когда заявителя доставили в суд первой инстанции только через 20 дней после задержания.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 4 статьи 5 Конвенции. Хотя 22-дневный срок, из которого за четыре дня несет ответственность заявитель, не представляется чрезмерным для рассмотрения дела в двух инстанциях, его следует оценивать с учетом сроков, предусмотренных законодательством страны, и обстоятельств дела. Для регистрации жалобы заявителя в указанном окружном суде потребовалось три дня, а затем семь дней для ее рассмотрения. Кроме того, прошло еще семь дней до того, как апелляционный суд зарегистрировал жалобу заявителя на решение окружного суда, поскольку прокурор не передавал ее в течение шести дней. В отсутствие какого-либо оправдания для вышеуказанных задержек и в связи с тем, что речь шла о проверке законности решения о заключении под стражу, Европейский Суд находит, что указанная процедура не являлась незамедлительной, как того требует пункт 4 статьи 5 Конвенции в значении прецедентной практики Европейского Суда.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против").

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Поведение полиции, пригласившей журналистов и позволившей им фотографировать заявителя в полицейском участке без его согласия с целью последующей публикации этого изображения в средствах массовой информации, представляло собой вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни. Государство-ответчик не представило объяснения, оправдывающего такое действие. Однако даже если предположить, что может усматриваться законное основание для оспариваемого вмешательства, остается вопрос о преследуемой законной цели. В данное время заявитель не находился в розыске, а был задержан в полицейском участке, и против него даже не возбудили уголовное дело. Указанные изображения, не имевшие реального новостного значения сами по себе, имели целью содействовать интересам правосудия, например, для обеспечения явки заявителя в суд или воспрепятствования совершению им преступления, поскольку обвинительное заключение еще не было составлено* (* Секретариат неточно передал соответствующую французскую фразу постановления, которая указывала буквально следующее: "Таким образом, нет необходимости рассматривать вопрос о том, отвечала ли публикация изображений, не имевшая информационного значения сама по себе, интересам правосудия, например, обеспечения явки в суд или предупреждения преступления, поскольку обвинительное заключение в тот момент не было составлено" (прим. переводчика).). Таким образом, с учетом обстоятельств дела Европейский Суд находит, что вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни не преследовало ни одной из законных целей, предусмотренных пунктом 2 статьи 8 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 8 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни

По делу обжалуется отказ без законных причин или предварительного уведомления в разрешении родителю, воспитывающему ребенка без матери, возвратиться в страну своего проживания для воссоединения с малолетним ребенком. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Нолан и К. против России
[Nolan and K. v. Russia] (N 2512/04)

Постановление от 12 февраля 2009 г. [вынесено I Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 9 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на уважение корреспонденции

Статус потенциальных жертв; отсутствие ясности или адекватных гарантий в законодательстве о перехвате коммуникаций. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Иордаки и другие против Молдавии
[Iordachi and Others v. Moldova] (N 25198/02)

Постановление от 10 февраля 2009 г. [вынесено IV Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции "Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни).

Вопрос о соблюдении права на уважение корреспонденции

По делу обжалуется необеспечение заключенного марками для отправки корреспонденции в Европейский Суд. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Гаджиу против Румынии
[Gagiu v. Romania] (N 63258/00)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено III Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте применения пункта 1 статьи 37 Конвенции.)

По жалобе о нарушении статьи 9 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу религии

По делу обжалуется высылка из страны активиста иностранной Церкви объединения по мотивам национальной безопасности. По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции.

Нолан и К. против России
[Nolan and K. v. Russia] (N 2512/04)

Постановление от 12 февраля 2009 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Первый заявитель, американский гражданин, являлся единоличным опекуном своего 11-месячного сына (второго заявителя). Он член Церкви объединения, которую основал Сан Мюн Мун, и проживал в России на основании ежегодно возобновляемой визы с 1994 г., когда Церковь пригласила его туда для участия в своей деятельности. В январе 2000 года в Концепцию национальной безопасности Российской Федерации внесли изменения* (* Точнее, Концепция национальной безопасности была утверждена в новой редакции Указом Президента Российской Федерации от 10 января 2000 г. N 24 (прим. переводчика).), предусматривающие оказание противодействия негативному влиянию иностранных религиозных организаций и миссионеров. В мае 2002 года первый заявитель отправился в поездку на Кипр, оставив сына на попечении няни. По возвращении в Россию его задержали сотрудники паспортного контроля в московском аэропорту и заперли на всю ночь в маленьком помещении. Заявителю сообщили, что его виза аннулирована и ему не разрешается въезд в страну, после чего он самолетом отправился в Эстонию. Месяцем позже заявителю вновь без объяснений причин отказали во въезде в Россию, куда он пытался въехать на основании новой многоразовой визы, полученной после направления многократных жалоб российским властям. Жалобу на решение об отказе в разрешении на въезд областной суд отклонил по мотивам национальной безопасности на основании секретного доклада, составленного в феврале 2002 г. Федеральной службой безопасности (далее - ФСБ). Кроме того, данный суд указал, что российские власти не препятствовали воссоединению первого заявителя с сыном в ином государстве, и что его пребывание в течение ночи в аэропорту не являлось лишением свободы. Жалоба первого заявителя в Верховный Суд отклонена. Он воссоединился с сыном в апреле 2003 г., когда няня привезла ребенка на Украину.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 9 Конвенции.

(a) Вопрос о наличии вмешательства властей в права заявителя. Пограничный контроль должен осуществляться в соответствии с конвенционными обязательствами. Соответственно, поскольку мера, имеющая отношение к пребыванию в государстве, применена в связи с осуществлением права на свободу религии, она может свидетельствовать о вмешательстве в указанное право. Российское государство-ответчик последовательно утверждало, что угрозу национальной безопасности представляли действия, а не религиозные убеждения, но не определило характер таких действий и отказалось представить доклад ФСБ, который мог бы способствовать обоснованию этой позиции. Далее, неопределенное указание в Концепции национальной безопасности на опасность действий иностранных религиозных миссионеров свидетельствовало о том, что религиозные убеждения первого заявителя и его статус иностранного миссионера иностранной религиозной организации могли обусловить решение властей воспрепятствовать его въезду. В результате, поскольку не доказано, что он участвовал в какой-либо нерелигиозной деятельности, и учитывая общую политику, согласно которой иностранные миссионеры представляют угрозу национальной безопасности, высылка первого заявителя из России направлена на воспрепятствование осуществлению его права на свободу религии и, таким образом, является вмешательством в его права, гарантированные статьей 9 Конвенции.

(b) Вопрос об оправданности вмешательства. Во внутригосударственных разбирательствах не представлялись доказательства необходимости запрета на въезд заявителя в Россию. Представитель ФСБ не выдвинул определенных объяснений о фактических обстоятельствах, на которых основывались выводы доклада, и суды страны не проверяли, имело ли фактическую основу заключение о том, что заявитель представлял угрозу национальной безопасности. В любом случае статья 9 Конвенции не предусматривает ограничений по мотивам национальной безопасности. Это не является случайным упущением, но отражает фундаментальную важность религиозного плюрализма. Интересы национальной безопасности, таким образом, не могли служить оправданием для мер, принятых российскими властями против первого заявителя. Также не усматривается признаков того, что его религиозная деятельность нарушала права и свободы иных лиц. Следовательно, государство-ответчик не выдвинуло какого-либо убедительного правового и фактического оправдания его высылке из России.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. Отсутствие процедур административного или уголовного задержания в деле первого заявителя не имеет значения для вывода Европейского Суда о наличии фактического лишения или ограничения его свободы. Условия его ночного пребывания в транзитной зоне (в запертой комнате под постоянным наблюдением) практически эквивалентны лишению свободы, за которое несли ответственность российские власти. Правила пересечения границы действительно предусматривали, что лица в ситуации заявителя должны препровождаться в изолированные помещения и помещаться под охрану до момента, когда они покинут российскую территорию. Что касается вопроса о лишении свободы в порядке, предусмотренном законом, государство-ответчик не указало на какие-либо национальные правовые положения; правила пересечения границы, на основе которых могло быть осуществлено лишение свободы, не опубликованы или не доступны для общественности, а значит, не являлись достаточно известными и предсказуемыми, чтобы отвечать требованию качества закона.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 5 статьи 5 Конвенции. Первый заявитель не смог воспользоваться реализуемым правом на компенсацию, поскольку суды страны пришли к выводу о том, что он не был лишен свободы.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 5 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Разлучение заявителя с 10-месячным сыном являлось прямым следствием решения выслать его из России и уклонения от сообщения ему об этом решении и принятия мер, позволяющих его сыну покинуть Россию. Первый заявитель был единственным родителем и законным опекуном ребенка, который находился в уязвимом возрасте формирования личности. Единственным оправданием для прекращения их контактов, выдвинутым государством-ответчиком, стала национальная безопасность, однако Европейский Суд признал данное основание недоказанным, следовательно, оно не могло перевесить законный интерес заявителей в совместном проживании. Власти усугубили ситуацию, не уведомив заявителя заранее о намерении выслать его и не содействуя сыну заявителя в выезде из России для их воссоединения в ином месте. Явное уклонение властей от оценки влияния их решений и действий на благополучие ребенка вышло за пределы любой приемлемой свободы усмотрения.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции.

(a) Вопрос о применимости к делу. Для определения того, применимо ли к делу указанное положение, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, проживал ли заявитель в России, являлось ли его проживание законным, и был ли он выслан из России. Подобно самостоятельной концепции жилища, определенной в статье 8 Конвенции, понятие "проживание" не ограничено физическим присутствием, но зависит от существования прочных и постоянных связей с определенным местом. Первый заявитель постоянно проживал в России с 1994 г. и не имел места жительства где-либо еще. Его отъезд за границу являлся кратковременным, и он рассчитывал вернуться, особенно учитывая, что в России оставался его малолетний ребенок. Таким образом, он проживал в России в соответствующий период времени. Что касается вопроса законности, первый заявитель законно проживал в России более семи лет и в соответствующий период времени обладал действительной многоразовой годовой визой. Государство-ответчик не пояснило, почему оно считало его визу недействительной. Ее аннулирование по прибытии из Кипра не могло лишить его статуса проживающего на законных основаниях лица, поскольку в ином случае решение о высылке само по себе лишало бы лицо защиты статьи 7 Протокола N 1* (* Так в тексте. Очевидно, имеется в виду статья 1 Протокола N 7 к Конвенции (прим. переводчика).) к Конвенции. Понятие "высылки" также представляет собой самостоятельную концепцию. За исключением экстрадиции, любая мера, вынуждающая иностранца покинуть территорию, где он законно проживал, представляет собой высылку. Решение о запрете возвращения заявителя в Россию препятствовало его въезду на ее территорию и, таким образом, являлось высылкой.

(b) По поводу соблюдения статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции. В соответствии со статьей 1 Протокола N 7 к Конвенции иностранец, проживающий на территории государства на законных основаниях, может быть выслан из него только во исполнение решения, принятого в соответствии с законом и при условии соблюдения определенных процедурных гарантий, хотя такие гарантии не применяются, если высылка необходима в интересах общественного порядка или обусловлена соображениями национальной безопасности. Поскольку государство-ответчик не доказало, что высылка первого заявителя производилась по данным основаниям, исключения не подлежат применению, и заявитель должен был пользоваться процедурными гарантиями до высылки. Однако они оказались нарушены в трех отношениях: времени, которое потребовалось, чтобы сообщить заявителю о решении его выслать (более трех месяцев), его неспособности представить аргументы против высылки и отказа в пересмотре дела с участием адвоката.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции. Государство-ответчик отказалось представить копию доклада ФСБ на том основании, что отсутствовала процедура представления документов, содержащих государственную тайну, международным организациям. Однако конвенционное обязательство создать все необходимые условия для эффективного исследования Европейским Судом обстоятельств дела предполагает установление процедур, необходимых для беспрепятственного сообщения и обмена документами с Европейским Судом. При таких обстоятельствах одна лишь ссылка на структурный недостаток национального права, который делает невозможной передачу секретных документов международным органам, являлась недостаточной, чтобы оправдать удержание ключевой информации, запрошенной Европейским Судом. Более того, тот факт, что доклад исследовался в процессе внутригосударственного разбирательства и представитель заявителя получил к нему доступ при условии дачи подписки о неразглашении, свидетельствует, что характер содержащихся в нем сведений не требовал всеобъемлющего запрета на доступ. Любую обоснованную озабоченность, связанную с государственной тайной, можно разрешить путем исключения секретных фрагментов или представления краткого изложения значимых фактических оснований.

Постановление

По делу допущено несоблюдение требований подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить первому заявителю 7 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобам о нарушении статьи 10 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется запрет на вход в территориальные воды судна, зафрахтованного для проведения кампании в целях декриминализации абортов. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Ассоциация "Уимин он уэйвс" и другие против Португалии
[Women on Waves and Others v. Portugal] (N 31276/05)

Постановление от 3 февраля 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Деятельность трех ассоциаций-заявителей в основном посвящалась содействию в организации дискуссии, касающейся репродуктивных прав человека. В 2004 году ассоциация "Уимин он уэйвс" зафрахтовала судно "Борндип" и направила его в Португалию, куда ее пригласили две другие ассоциации-заявители для проведения кампании в целях декриминализации абортов. На борту были запланированы встречи на темы предупреждения заболеваний, передающихся половым путем, планирования семьи и декриминализации абортов. Вход судна в территориальные воды Португалии оказался запрещен приказом министерства, и его движению воспрепятствовало португальское военное судно. Административный суд отклонил ходатайство ассоциаций-заявителей о разрешении немедленного входа в территориальные воды страны. Они обжаловали решение, но центральный административный суд отклонил жалобу, сочтя ее беспредметной, поскольку судно уже покинуло португальские территориальные воды. Верховный административный суд признал их последующую жалобу неприемлемой на том основании, что спорный вопрос не имел достаточной правовой или общественной значимости, чтобы сделать его вмешательство необходимым.

Вопросы права

Что касается положения Конвенции, применимого к настоящему делу. В данном случае вопрос о свободе выражения мнения трудно отделить от вопроса о свободе собраний. Принимая во внимание конкретные обстоятельства настоящего дела и особенно тот факт, что жалобы ассоциаций-заявителей в основном касались предполагаемого вмешательства властей в их право информировать общественность о своей позиции по поводу абортов и прав женщин в целом, предпочтительнее рассмотреть вопрос с точки зрения статьи 10 Конвенции, взятой самостоятельно, в связи с чем отсутствует необходимость рассматривать ее отдельно с точки зрения статьи 11 Конвенции.

По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Запрещая вход судна в территориальные воды Португалии, власти препятствовали ассоциациям-заявителям в распространении информации и проведении запланированных встреч и мероприятий на борту судна тем образом, который они считали наиболее эффективным. Вмешательство преследовало правомерные цели, а именно предотвращение беспорядков и охрану здоровья. В определенных ситуациях способ сообщения информации и идей так важен, что ограничение такого характера, как в настоящем деле, могло затронуть само существо указанных идей и информации. Имели значение не только содержание идей, защищаемых ассоциациями-заявителями, но и тот факт, что мероприятия в целях их распространения должны были проводиться на борту судна, что являлось для ассоциаций-заявителей крайне важным фактором, корреспондирующим с методом, который первый заявитель использовал некоторое время в других европейских странах.

Кроме того, в отличие от дела "Эпплби и другие против Соединенного Королевства" [Appleby and Оthers v. United Kingdom]* (* Постановление Европейского Суда от 6 мая 2003 г., жалоба N 44306/98 (прим. переводчика).), на которое ссылалось государство-ответчик, это дело затрагивало не частные владения или государственную собственность, а территориальные воды государства-ответчика, которые по своей природе являются открытым, публичным пространством. Также оно не затрагивало позитивные обязательства, и рамки усмотрения государства-ответчика были уже в отношении негативных обязательств, вытекающих из Конвенции.

Наконец, в материалах дела отсутствовали серьезные доказательства того, что ассоциации-заявители намеревались умышленно нарушить португальское законодательство об абортах. Европейский Суд напоминает, что свобода выражения мнения в ходе мирного собрания является настолько важной, что не может ограничиваться любым способом, пока лицо не совершает предосудительных действий.

Португальские власти могли прибегнуть к иным способам предотвращения беспорядков и охраны здоровья, чем воспрепятствование входу гражданского судна "Борндип" в территориальные воды, особенно путем направления ему навстречу военного судна. Столь радикальная мера не могла не иметь сдерживающего эффекта не только в отношении ассоциаций-заявителей, но и в отношении иных лиц, намеревающихся осуществлять обмен идеями и информацией, предполагающими несогласие с установленным порядком. Указанное вмешательство, таким образом, не отвечало настоятельной всеобщей потребности и не могло рассматриваться как необходимое в демократическом обществе.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить каждой ассоциации-заявителю по 2 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется осуждение за диффамацию в связи с особенно резкими замечаниями и серьезными обвинениями в преступлениях, по которым нет приговора суда по уголовным делам. По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были.

Брюне-Лекомт и другие против Франции
[Brunet-Lecomte and Others v. France] (N 42117/04)

Постановление от 5 февраля 2009 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Первым заявителем выступает главный редактор журнала, а третьим - издающая его компания. Журнал опубликовал интервью со вторым заявителем, бывшим управляющим банковского отделения, в котором тот сообщал о широкомасштабной легализации преступных доходов, неучтенных денежных средствах от уклонения от налогов, а также о преступной деятельности в отношении соответствующего банка. Отделение банка начало разбирательство против первого и второго заявителей в связи с публичной диффамацией в отношении частного лица, утверждая, что интервью и комментарии носили диффамационный характер и нарушали презумпцию невиновности. Заявители возражали, что интервью отвечало общественному интересу. Трибунал большой инстанции постановил, что утверждения второго заявителя являлись диффамационными, и подчеркнул их резкость и серьезные последствия для всего или части банковского руководства, в то же время отметив наличие конфликта между банком и вторым заявителем после его увольнения. Суд также указал, что первый заявитель утверждения второго не проверил. В рамках гражданского судопроизводства он взыскал с заявителей один евро в счет ущерба. Первые два заявителя безуспешно обжаловали решение. Апелляционный суд оставил без изменения взысканное возмещение и отметил, что заявители действовали недобросовестно, продемонстрировав недостаток осторожности и сдержанности. Кассационный суд отклонил жалобу заявителей.

Вопросы права

Решение против заявителей представляло собой вмешательство в их право на свободу выражения мнения, предусмотренное законом. Оно преследовало правомерную цель защиты репутации или прав других лиц, в данном случае банка. Первого заявителя признали ответственным за публикацию интервью, которое согласно выводам судов страны содержало диффамационные обвинения против банка, а также комментарии, которым не хватало сдержанности. Второго заявителя признали ответственным за высказывания, нарушающие права лица. На третьего заявителя, издательскую компанию, возложена гражданская ответственность за сумму, взысканную с первого заявителя. Статус второго заявителя, бывшего управляющего отделением банка, вызывал доверие читателей к его утверждениям. При этом высказывания затрагивали уголовно наказуемые действия, хотя судами по уголовным делам такие преступления не устанавливались. Они являлись крайне резкими, определенными и несдержанными, и из них ясно следовало, что после ухода второго заявителя банк легализовывал деньги в крупных масштабах. Что касается первого заявителя, суды страны признали, что, будучи профессиональным журналистом, он опубликовал интервью, содержащее особенно резкие комментарии и серьезные обвинения, не смягчая их и не напоминая читателю о том, что ни банк, ни его руководство не привлекались к уголовной ответственности. Напротив, во вступительном комментарии он стремился вызвать доверие к обвинениям первого заявителя. Первый заявитель, таким образом, не только опубликовал утверждения третьего лица, но добавил резкие комментарии, несомненно выходящие за рамки определенной степени преувеличения или даже провокации. Кроме того, до публикации интервью не связывались с управляющими указанного банка. По мнению судов страны, тот факт, что первый заявитель не предпринял мер для получения иного мнения, подтверждало его недобросовестность. В соответствии с этическими нормами журналистской профессии, однако, предполагается, что журналисты действуют добросовестно. В настоящем деле, как и суды страны, Европейский Суд находит, что отсутствие сдержанности и осторожности в утверждениях, опубликованных первым заявителем, не позволяет полагать, что он действовал добросовестно. Гражданское дело завершилось тем, что троих заявителей обязали уплатить символическое возмещение в один евро. Принимая во внимание содержание высказываний, опубликованных без оговорок и признанных диффамационными, их потенциальное воздействие на общество и символическую сумму возмещения, Европейский Суд приходит к выводу, что вмешательство французских властей в право заявителей на свободу выражения мнения являлось соразмерным преследуемой цели и необходимым в демократическом обществе.

Постановление

По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется недостаточность оснований, приведенных Верховным судом при взыскании компенсации ущерба с журнала в связи с раскрытием личности обвиняемой по уголовному делу. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Эрикяйнен и другие против Финляндии
[Eerikdinen and Others v. Finland] (N 3514/02)

Постановление от 10 февраля 2009 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В качестве заявителей выступают издательская компания, главный редактор журнала и один из его журналистов. В 1997 году журнал напечатал статью о злоупотреблениях социальными выплатами под заголовком "Это казалось законным, однако... предпринимательница схитрила для получения пенсии в 2 миллиона марок?", ссылаясь на дело предпринимательницы, обвиняемой в мошенничестве. Хотя в материале не упоминалось имя женщины, его сопровождала статья по не связанной с ней теме, которую журналист писал с ее согласия для другого журнала за несколько лет до этого, и в которой указывалось полное имя предпринимательницы и помещались две ее фотографии* (* Секретариат опустил имеющееся в Постановлении указание на то, что в оглавлении журнала фамилия предпринимательницы упомянута (прим. переводчика).). Женщина обратилась в окружной суд* (* Название учреждения переведено условно, в Финляндии судами первой инстанции являются окружные (действующие в сельской местности и городах, приобретших этот статус после 1959 г.) и городские (действующие в так называемых старых городах) суды. Дело рассматривалось Эспооским судом, то есть судом второго по величине города Финляндии. Возможно, Секретариат располагает сведениями о том, что Эспоо приобрел статус города после 1959 г., поэтому суд в оригинале именуется окружным (прим. переводчика).), и на заявителей возложили обязанность возмещения ущерба в связи с диффамацией. Решение окружного суда отменил апелляционный суд. Однако, рассмотрев жалобу, Верховный суд установил, что хотя заявители не допустили диффамации, они нарушили право женщины на уважение ее личной жизни, поскольку отсутствовала необходимость раскрывать ее личность. Заявителей обязали выплатить компенсацию в размере 20 000 финских марок (3 364 евро).

Вопросы права

Присуждение компенсации представляло собой вмешательство, предусмотренное законом и преследовавшее законную цель защиты репутации или прав других лиц. Что касается необходимости вмешательства, сообщение об уголовном деле против предпринимательницы в статье 1997 г. основывалось на официальном документе (обвинительном заключении) и затрагивало вопрос законного общественного интереса (злоупотребление общественными средствами). Его цель заключалась в участии в широкой дискуссии по этой теме. Оспариваемый заголовок не являлся ни чрезмерным, ни вводящим в заблуждение, поскольку формулировался вопросительно. Проблема необходимости, таким образом, подлежит рассмотрению, прежде всего, с точки зрения относимости и достаточности мотивировки, приведенной в решении Верховного суда о выплате компенсации заявителями. По мнению Европейского Суда, не усматривается, что Верховный суд придавал какое-либо значение тому факту, что сведения в статье 1997 г. основывались на обвинительном заключении, подготовленном прокурором, и что в статье ясно указывалось, что женщине только предъявили обвинение. Верховный суд также не проанализировал значение того факта, что фотографии сделаны с ее согласия для публикации, хотя и в более ранней статье иного содержания. Соответственно, приведенные основания, хотя и являлись относимыми, не были достаточны для вмешательства в право заявителей на свободу выражения мнения.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 9 179 евро в пользу издательской компании в счет компенсации причиненного материального ущерба и по 5 000 евро в пользу редактора и журналиста в счет компенсации морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется наказание в виде условного лишения свободы, примененное к государственному служащему* (* Вероятно, в данном случае Секретариат употребляет понятие "государственный служащий" в широком смысле, поскольку до настоящего времени согласно украинскому законодательству учителя не имеют статуса государственных служащих (прим. переводчика).) за публичное обвинение своего руководителя в присвоении имущества и требование официального расследования. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Марченко против Украины
[Marchenko v. Ukraine] (N 4063/04)

Постановление от 19 февраля 2009 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителем по делу выступает учитель, возглавлявший профсоюз школы, в которой он работал. Обвинив директора школы в неправомерных действиях в отношении школьного имущества, заявитель в начале 1997 г. подал ряд жалоб в государственную контрольную службу, ответственную за проверку использования имущества государственных организаций. Он утверждал, что директор присвоил себе гуманитарную помощь, предоставленную школе, использовал школьный автомобиль, телевизор и видеооборудование в личных целях, а также забрал кирпичи из одной из школьных стен. Государственная контрольная служба не обнаружила доказательств присвоения школьного имущества директором. Впоследствии заявитель подал два заявления о возбуждении уголовного дела в отношении директора, которые отклонили за недоказанностью. Представители профсоюза заявителя организовали пикет у здания местной администрации, демонстрируя транспаранты с лозунгами, обвиняющими директора в профессиональных нарушениях и злоупотреблении полномочиями. Директор подал заявление в порядке частного обвинения против заявителя, которого осудили за клевету в 2001 году. Суды приговорили его к одному году лишения свободы условно и штрафу и обязали возместить директору моральный ущерб.

Вопросы права

Сообщения работника государственного сектора о незаконных действиях или нарушениях по месту работы подлежат защите. Однако, хотя заявитель, являясь представителем профсоюза, поднял вопрос, затрагивающий общие интересы, он обязан уважать репутацию иных лиц, включая их право считаться невиновным, а также должен сохранять лояльность и осторожность в отношении работодателя. В свете этой обязанности любая информация подлежала раскрытию в первую очередь руководителю лица или иному компетентному должностному лицу или органу и лишь в крайнем случае - общественности. Что касается осуждения заявителя на основании писем, направленных в государственную контрольную службу и прокуратуру и содержавших требования о проведении расследования предполагаемого должностного преступления со стороны директора, ему не могла быть поставлена в вину недобросовестность, поскольку он действовал от имени профсоюза и представил различные доказательства в поддержку своих утверждений. Указанное вмешательство в его право на свободу выражения мнения не было, таким образом, необходимым. В отношении осуждения заявителя в связи с участием в пикетировании, обвинений против директора, выраженных в весьма сильных выражениях и размещенных на транспарантах, можно признать утверждениями о факте. В отсутствие достаточных доказательств они могли обоснованно считаться клеветой, нарушающей право директора считаться невиновным в совершении серьезных преступлений. Кроме того, ни заявитель, ни его сторонники не пытались использовать процессуальные средства, предусмотренные национальным правом, чтобы обжаловать недостатки проверок и отказы в возбуждении уголовного дела в отношении директора. Таким образом, власти страны действовали в рамках своей свободы усмотрения, признавая необходимым осудить заявителя за клевету в связи с этим. Однако наказание в виде одного года лишения свободы не может признаваться оправданным в контексте классического дела о клевете, касающегося дискуссии по вопросу, представляющему общественный интерес. Тот факт, что наказание условно, не влияет на данный вывод, поскольку оно не исключает судимость. Следовательно, суды страны вышли за рамки необходимого вмешательства в право заявителя на свободу выражения мнения.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 1 000 евро в счет компенсации причиненного материального ущерба и морального вреда.

См. также дело "Гуджа против Молдавии" [Guja v. Moldova], "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 105* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 105 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 8/2008.).

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется прекращение статуса судьи за критические замечания по поводу российской судебной системы. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Кудешкина против России
[Kudeshkina v. Russia] (N 29492/05)

Постановление от 26 февраля 2009 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В 2003 году заявительнице, в то время судье Московского городского суда, передали на рассмотрение резонансное уголовное дело следователя органов внутренних дел Зайцева. Заявительница утверждала, что во время этого разбирательства председатель Московского городского суда Егорова вызывала ее в свой кабинет и задавала вопросы о производстве по делу. Стороны расходятся в оценках причин отстранения заявительницы от участия в деле. Сама заявительница утверждала, что Егорова отстранила ее от дела без объяснения причин, тогда как государство-ответчик указывало, что дело передали другому судье, поскольку она допустила задержки его рассмотрения. Заявительница впоследствии просила привлечь Егорову к дисциплинарной ответственности в связи с предположительным оказанием на нее незаконного давления. Судья, назначенный для рассмотрения ее заявления, заключил, что Егорова решила передать дело, поскольку была недовольна тем, как заявительница организовала его разбирательство, и так как имелись конфиденциальные сведения соответствующих органов о том, как заявительница рассматривает дело Зайцева. Поэтому компетентный орган решил не возбуждать против Егоровой дисциплинарное производство.

Через несколько месяцев заявительница выдвинула свою кандидатуру на всеобщих выборах в Государственную Думу. В период избирательной кампании, в ходе которой она представила свою программу судебной реформы, заявительница дала интервью двум газетам и радиостанции, резко критикуя российскую судебную систему. В частности, она выразила сомнение в независимости российских судов и опасения по поводу судебного беззакония в стране. Ее не избрали в Думу, но восстановили в прежней судейской должности.

Однако председатель Московского городского суда потребовала отстранения заявительницы от должности, утверждая, что в период избирательной кампании она совершила поступки, не совместимые с авторитетом и статусом судьи. В мае 2004 года, не заслушав заявительницу, которая отсутствовала, по-видимому, без уважительной причины, компетентный орган решил лишить ее статуса судьи, указав, что она распространяла лживые и не соответствующие действительности измышления, и ее заявления очевидно основаны на домыслах или заведомо ложных и искаженных фактах. Орган также заключил, что заявительница разгласила конкретную фактическую информацию по уголовному делу Зайцева до того, как приговор по его делу вступил в законную силу. Заявительница обжаловала решение в Московский городской суд и просила о передаче ее дела в связи с отсутствием беспристрастности, но безрезультатно.

Вопросы права

Европейский Суд напоминает, что статья 10 применима к сфере исполнения должностных обязанностей, что гражданские служащие также пользуются правом на выражение своего мнения и что разглашение информации, полученной при исполнении обязанностей, даже представляющей общественный интерес, во всех случаях требует оценки с учетом их лояльности и осмотрительности. Что касается предполагаемого разглашения заявительницей фактов, относящихся к неоконченному производству по уголовному делу, власти страны не сослались на какие-либо конкретные заявления, и Европейский Суд не усматривает в оспариваемых интервью признаков того, что могло бы рассматриваться как разглашение. Хотя заявительница говорила о своем участии в деле Зайцева и предполагаемом давлении, оказанном Егоровой, это делалось в обоснование высказывавшейся ею критики роли председателей судов, и ни в коей мере не могло рассматриваться как разглашение секретных данных, полученных при исполнении служебных обязанностей. Кроме того, сведения об участии заявительницы в рассмотрении дела Зайцева расценивались как утверждения о фактах, требовавших подтверждения и которые в данном контексте были неотделимы от ее мнений высказанных в тех же интервью. В отношении подтверждения ее требований государство-ответчик ссылалось на выводы компетентных органов страны о том, что нет доказательств попыток давления со стороны Егоровой на осуществление разбирательства дела заявительницей. Хотя трудно установить содержание частных бесед между заявительницей и Егоровой, Европейский Суд придает значение процедуре отстранения заявительницы от участия в деле Зайцева. В частности, в дополнение к наличию свидетелей, которые могут подтвердить высказывания заявительницы о Егоровой, компетентным органам не следовало пренебрегать предположением о том, что существование конфиденциальных сведений соответствующих органов относительно поведения заявительницы могло обусловить передачу дела другому судье, в связи с чем они не смогли убедительно опровергнуть утверждения заявительницы об оказанном на нее давлении. Отмечая, что заявительница публично критиковала поведение различных должностных лиц и утверждала, что оказание давления на судей является распространенной практикой в российских судах, Европейский Суд полагает, что она, несомненно, затронула весьма важный вопрос, представляющий публичный интерес, который должен был стать предметом свободной дискуссии в демократическом обществе. Даже если предположить определенную степень преувеличения и обобщения, Европейский Суд установил, что ее заявления не являлись полностью лишенными фактических оснований и, следовательно, их следовало рассматривать как добросовестный комментарий по вопросу, имеющему большое общественное значение.

Что касается опасений по поводу беспристрастности Московского городского суда, Европейский Суд считает их оправданными с учетом ее высказываний относительно председателя этого суда. Поскольку ее доводы не рассматривались в рамках национального разбирательства, Европейский Суд заключает, что ей отказали в важных процедурных гарантиях. Наконец, наказание - прекращение статуса судьи - являлось несоразмерно суровым и могло рассматриваться как имеющее устрашающий эффект для судей, желающих принять участие в публичной дискуссии по вопросу об эффективности судебных учреждений.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 10 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 13 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на эффективное средство правовой защиты

По делу обжалуется отсутствие эффективных средств правовой защиты в связи с жалобой на длительность разбирательства. По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции.

Абрамьюк против Румынии
[Abramiuc v. Romania] (N 37411/02)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В 1984 году заявителя, инженера-химика государственной компании, признали автором изобретения и выдали патент в Национальном патентном ведомстве. В 1984 - 1991 годах его изобретение использовалось указанной государственной компанией. В 1991 году компанию реорганизовали в государственное акционерное общество, и оно продолжало использовать изобретение заявителя в производственном процессе, но без выплаты ему вознаграждения, вследствие чего в 1992 г. он предъявил к ней иск. В 1994 году окружной суд удовлетворил требования заявителя и обязал компанию выплатить ему 253 942 510 румынских лей, а также проценты из расчета годовой ставки 6%. Жалобы, поданные компанией, были отклонены. С целью обеспечения исполнения решения 1994 г. заявитель обратился к судебным исполнителям и совершил ряд действий, которые не привели к своевременному и полному исполнению решения, в том числе по причине неоднократного приостановления исполнения главным государственным прокурором и судами. Компания-должник несколько раз обращалась в суд, оспаривая принудительное исполнение, в том числе в 1996 году. В июне 2002 года окончательное решение по этому вопросу вынес апелляционный суд.

Тем временем, в 1995 г. заявитель подал новый иск против компании, ссылаясь на то, что она продолжает использовать его изобретение после предъявления им первого иска о выплате роялти. По этому делу апелляционный суд вынес решение в июне 2002 г.

В 2005 году между компанией-должником, с одной стороны, и заявителем и другим кредитором компании, с другой стороны, была заключена сделка, удостоверенная адвокатом. Согласно условиям договора компания выплатила им в общей сложности 4 500 000 000 румынских лей при условии прекращения всех процедур, связанных с исполнением решения 1994 г. и продолжающихся в судах страны или в службе судебных исполнителей.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Нарушение права заявителя на доступ к правосудию вследствие неисполнения решения 1994 года. Благодаря решению 1994 г. у первого заявителя возникло имущество в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Для обеспечения исполнения этого решения заявитель несколько раз обращался в суд, хотя компания-должник находилась в государственной собственности до ее приватизации в 2003 году. Однако на лицо, требование которого против государства удовлетворено судом, не может быть возложена обязанность обращения в суд для обеспечения исполнения. Исполнению указанного решения несколько раз препятствовали приостановление исполнения главным государственным прокурором и судами, которые рассматривали возражения компании-должника, параллельные разбирательства и специальные жалобы. Поскольку решение 1994 г. не было исполнено до 7 июля 2005 г., приостановление исполнения повлекло необычно длительные задержки. С учетом прецедентной практики по данному вопросу и обстоятельств дела Европейский Суд нашел, что государство не приняло всех необходимых мер через посредство своих специализированных органов для обеспечения исполнения решения от 1994 года.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Длительность разбирательства, оконченного решениями, принятыми в июне 2002 году. Первая серия разбирательств продолжалась пять лет, шесть месяцев и три дня, вторая - семь лет, один месяц и семь дней. Согласно румынскому законодательству первые разбирательства в связи с возражениями против исполнения решения должна были осуществляться безотлагательно в приоритетном порядке; однако производство по ним приостановили до окончания других дел, возбужденных компанией-должником и направленных исключительно на отложение исполнительного производства. Что касается второй серии разбирательств в связи с требованием об уплате роялти заявителю, Европейский Суд отмечает, что их приостановили примерно на пять лет после окончания разбирательства о действительности патента заявителя. Учитывая свою прецедентную практику по данному вопросу, Европейский Суд полагает, что длительность указанного разбирательства являлось чрезмерной и не отвечала требованию разумного срока.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 13 Конвенции. Прежде всего, государство-ответчик ссылалось на возможность подачи дисциплинарной жалобы в Высший совет магистратуры в связи с чрезмерной длительностью разбирательства. Однако не установлено в соответствии с условиями, разработанными Венецианской комиссией* (* Вероятно, имеется в виду Европейская комиссия за демократию через право (также известная как Венецианская комиссия), консультативный орган Совета Европы в области конституционного законодательства (прим. переводчика).) в докладе об эффективности внутренних средств правовой защиты против чрезмерной длительности разбирательства, что такое средство, направленное в первую очередь на установление дисциплинарной ответственности судей, могло иметь прямое и непосредственное влияние на длительность разбирательства, которую обжаловал заявитель. Кроме того, государство-ответчик не представило примера из национальной практики, из которого следовало бы, что заявитель мог получить надлежащее возмещение данным способом. Таким образом, дисциплинарное производство против судей могло оказать влияние только на личную ситуацию указанных судей и потому не могло рассматриваться как эффективное средство правовой защиты против чрезмерной длительности разбирательства.

Государство-ответчик также ссылалось на возможность обращения в суд. Однако большинство национальных судебных решений, упоминавших положения Конвенции или прецедентную практику Европейского Суда, на которые ссылалось государство-ответчик, вынесены намного позднее того, как жалобы заявителя на чрезмерную длительность разбирательств получили окончательное разрешение. Кроме того, указанные решения в основном вынесены судами первой и второй инстанции, и только одно из них касалось длительности судебного разбирательства и соответствующего средства правовой защиты. Наконец, ранее уже выявлялись недостатки функционирования румынской правовой системы, связанные с систематическими процессуальными ошибками и возвращением дел на новое рассмотрение в суды нижестоящей инстанции. Соответственно, не умаляя позитивное развитие национального законодательства и судебной практики, которое могло иметь место в этой связи в дальнейшем, следует отметить, что государство-ответчик не представило адекватных доказательств того, что в настоящем деле заявитель располагал эффективным средством правовой защиты в значении статьи 13 Конвенции, которое он мог использовать для обжалования длительности разбирательства.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 7 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 14 Конвенции

Вопрос о запрещении дискриминации

По делу обжалуется отказ во включении в трудовой стаж заявительницы при расчете пенсии по старости периода занятости в бывшем Советском Союзе из-за отсутствия латвийского гражданства. По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции.

Андреева против Латвии
[Andrejeva v. Latvia] (N 55707/00)

Постановление от 18 февраля 2009 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

В 1954 году заявительница в 12-летнем возрасте впервые прибыла в Латвию, которая тогда являлась частью Советского Союза. С тех пор она постоянно проживала на этой территории. Будучи ранее гражданкой бывшего СССР, заявительница в настоящее время имеет статус постоянно проживающего негражданина Латвии. В 1966 году она начала работать на перерабатывающем заводе Олайненского химического комплекса, ранее являвшегося государственным предприятием, подведомственным Министерству химической промышленности СССР. Комплекс расположен на территории СССР, впоследствии отошедшей к Латвии. До 1981 года заявительница состояла в трудовых отношениях с государственным предприятием, управление которого размещалось в Киеве. Позднее ее перевели в подразделение того же предприятия, управление которого находилось в Москве. Хотя зарплата заявительнице выплачивалась почтовым переводом сначала из Киева, а затем из Москвы, это не влекло каких-либо перемен в условиях ее труда, поскольку она продолжала работу на том же перерабатывающем заводе. После провозглашения независимости Латвии в ноябре 1990 г. заявительница перешла в непосредственное подчинение администрации завода. При уходе на пенсию в 1997 г. она просила местный орган социального страхования определить размер ее пенсии. Ей сообщили, что в соответствии с пунктом 1 переходных положений закона о государственных пенсиях только периоды работы в Латвии могут быть учтены при назначении пенсии иностранным гражданам или лицам без гражданства, проживавшим в Латвии на 1 января 1991 года. Поскольку заявительница в период с 1 января 1973 по 21 ноября 1990 г. работала в организациях, расположенных в Киеве и Москве, орган определил размер пенсии с учетом лишь ее трудовой деятельности до и после этой работы. В результате ей назначили ежемесячную пенсию в размере 20 латов (приблизительно 35 евро). Заявительница возбудила административное и судебное разбирательства, оспаривая это решение. Кассационная жалоба, поданная прокурором в сенат Верховного суда и рассмотренная в открытом заседании 6 октября 1999 г., была отклонена. Сенат поддержал выводы районного и регионального судов о том, что период, в течение которого заявительница состояла в трудовых отношениях с украинской и российской организациями, не может приниматься во внимание при расчете ее пенсии. Он также указал, что поскольку данные работодатели не являлись налогоплательщиками в Латвии, нет оснований для отнесения их к латвийской системе обязательного социального страхования. Заявительница просила о пересмотре ее дела, поскольку она не имела возможности присутствовать на заседании 6 октября 1999 г. из-за того, что оно началось раньше, чем планировалось. Это ходатайство также отклонили. В феврале 2000 года заявительнице сообщили, что на основании соглашения, заключенного Латвией и Украиной, будет произведен перерасчет ее пенсии с 1 ноября 1999 г., и период трудовых отношений с работодателем, расположенным на Украине, будет засчитан в ее стаж.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. По вопросу о применимости статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции государство-ответчик придавало особенное значение различиям между советскими пенсиями, которые выплачивались государством за счет общих бюджетных средств на основе принципа солидарности, и системой, постепенно вводившейся начиная с 1991 г., основанной на индивидуальных взносах каждого застрахованного. Европейский Суд, однако, отметил, что при создании государством пенсионной системы вытекающие из нее индивидуальные права и интересы относятся к сфере применения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции независимо от уплаты взносов и средств ее финансирования. Кроме того, когда государство принимает по своему усмотрению решение о выплате пенсий лицам в отношении периодов занятости за пределами своей территории, таким образом создавая достаточно ясную правовую основу в своем национальном законодательстве, предполагаемое право на такие выплаты также относится к сфере статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. В деле заявительницы переходные положения латвийского закона о государственных пенсиях предусмотрели право на пенсию по старости в отношении совокупного периода занятости до 1991 г. на территории бывшего СССР, независимо от выплаты каких-либо взносов, но только для граждан Латвии. Таким образом, заявительнице отказали в учете этих периодов исключительно потому, что она не имела латвийского гражданства. Это позволяет Европейскому Суду сделать вывод относительно того, что материальное требование заявительницы относится к сфере действия статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

По существу жалобы Европейский Суд напоминает, что поскольку заявительница указывает на существование различия в обращении, государство-ответчик должно доказать, что это различие является оправданным. В деле заявительницы различие в обращении преследовало, по крайней мере, одну законную цель, совместимую с общими целями Конвенции, а именно защиту экономической системы страны. Европейский Суд должен также исследовать соразмерность этой цели и средств, использованных для ее достижения. Отказ национальных властей во включении в стаж периода работы за пределами латвийской территории основывался исключительно отсутствием у заявительницы гражданства, поскольку не оспаривается, что латвийский гражданин, находившийся в том же положении, что и заявительница, работавший на том же предприятии в тот же период, имел бы право на оспариваемую часть пенсии по старости. Кроме того, стороны согласились, что если бы заявительница была натурализованной латвийской гражданкой, она бы автоматически получила пенсию из расчета всей ее трудовой деятельности. Европейский Суд отмечает, что для того, чтобы различие в обращении, основанное исключительно на факторе гражданства, признавалось не противоречащим Конвенции, должны быть выдвинуты весьма веские причины, которые он не усматривает в деле заявительницы. Во-первых, не установлено или не предполагается, что заявительница не удовлетворяла иным законодательным условиям, дающим право на пенсию в отношении всего периода ее трудовой деятельности. Следовательно, она находилась объективно в том же положении, что и лица, имевшие такую же или аналогичную трудовую биографию, но которых после 1991 г. признали латвийскими гражданами. Во-вторых, нет данных о том, что в советский период существовали различия в обращении с гражданами бывшего СССР с точки зрения их пенсионных прав. В-третьих, заявительница не являлась гражданкой иного государства и имела статус постоянно проживающего негражданина Латвии, единственного государства, с которым она поддерживала стабильную правовую связь и которое объективно могло бы принять на себя ответственность за нее с точки зрения социального обеспечения. При таких обстоятельствах доводы, выдвинутые государством-ответчиком, не достаточны для того, чтобы убедить Европейский Суд в том, что в деле заявительницы имеется разумная взаимосвязь соразмерности, которая делает оспариваемое различие в обращении совместимым с требованиями статьи 14 Конвенции. Несмотря на мнение государства-ответчика о том, что включение в стаж периодов занятости представляло собой вопрос, который должен регулироваться прежде всего двусторонними межгосударственными соглашениями о социальном обеспечении, Европейский Суд напоминает, что, ратифицировав Конвенцию, Латвия обязалась обеспечить каждому человеку, находящемуся под [ее] юрисдикцией права и свободы, гарантированные ею. Соответственно, латвийское государство не может быть освобождено от ответственности с точки зрения статьи 14 Конвенции на том основании, что нет межгосударственных соглашений о социальном обеспечении между ним, Украиной и Россией. Европейский Суд не принимает и довод государства-ответчика о том, что заявительнице было бы достаточно стать натурализованной латвийской гражданкой для того, чтобы получить пенсию в полном размере. Запрет дискриминации, установленный статьей 14 Конвенции, имеет смысл только в том случае, если личная ситуация заявительницы оценивается в ее существующем состоянии.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции (вынесено 16 голосами "за" и одним - "против").

По поводу соблюдения статьи 6 Конвенции. Европейский Суд, в частности, отмечает, что кассационная жалоба подана не самой заявительницей или ее адвокатом, а прокурором, действующим при рижском региональном суде. Государство-ответчик утверждало, что благоприятная для заявительницы позиция, занятая прокурором, освобождала сенат от обязанности обеспечить ее личное присутствие на заседании. Европейский Суд не убежден в этом, в частности, потому что латвийское законодательство не позволяет сделать вывод о том, что прокурор может представлять одну из сторон или заменять эту сторону в судебном заседании. Заявительница являлась стороной административного разбирательства, возбужденного по ее требованию. Соответственно, в качестве основного участника этого дела она должна была пользоваться полным набором гарантий, вытекающих из принципа состязательности сторон. Тот факт, что кассационную жалобу подала прокуратура, ни в коей мере не ограничивает право заявительницы присутствовать при рассмотрении ее дела, которое она не смогла использовать, несмотря на ее желание.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 5 000 евро в счет компенсации всех видов причиненного ущерба.

По жалобе о нарушении статьи 15 Конвенции

Вопрос о действительности мер в отступление от обязательств

Вопрос о действительности отступления от обязательств, предусмотренных пунктом 1 статьи 5 Конвенции, в части права на содержание под стражей иностранцев, подозреваемых в терроризме, которые не могли быть высланы из-за опасения жестокого обращения с ними. Отступление недействительно.

A. и другие против Соединенного Королевства
[A. and Others v. United Kingdom] (N 3455/05)

Постановление от 19 февраля 2009 г. [вынесено Большой Палатой]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.)

По жалобам о нарушении статьи 34 Конвенции

Вопрос о запрещении препятствовать праву обращения в Европейский Суд

По делу обжалуется давление со стороны властей на свидетеля по делу об условиях заключения, которое рассматривается Европейским Судом. По делу допущено несоблюдение обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции.

Новинский против России
[Novinskiy v. Russia] (N 11982/2)

Постановление от 10 февраля 2009 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В 1999 году заявителя заключили под стражу в рамках производства по уголовному делу. Он жаловался на переполненность и гигиенические условия в следственных изоляторах и в поддержку своих утверждений представил свидетельства лиц, которые содержались вместе с ним. Один из свидетелей, S., дважды опрашивался государством-ответчиком во время пребывания в месте лишения свободы и еще один раз после условно-досрочного освобождения. Хотя прямые угрозы или запугивание отсутствовали, свидетель заявил, что чувствовал давление со стороны государства в связи с делом заявителя. Заявитель умер в 2009 г. во время отбытия наказания. Его вдова решила поддерживать жалобу.

Вопросы права

Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции, что касается условий заключения заявителя.

По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Хотя основной целью данного положения является защита заявителей или потенциальных заявителей, в определенных случаях эффективное осуществление заявителем права на индивидуальную жалобу в значительной степени зависит от его или ее способности обосновать свои утверждения путем представления, в частности, свидетельских показаний. Это особенно верно в отношении дел, касающихся условий заключения, когда только государство-ответчик имеет доступ к сведениям, которые могут подтвердить или опровергнуть такие утверждения, и в случае непредставления данных сведений Европейскому Суду будет крайне сложно, если не невозможно, делать выводы о фактах. В деле заявителя установлено, что государство-ответчик без уважительной причины не представило необходимые данные в отношении его утверждений. Показания свидетелей, включая S., собранные заявителем, имели ключевое значение для установления фактической основы жалоб заявителя на основании статьи 3 Конвенции. У Европейского Суда сложилось впечатление, что должностные лица вышли за рамки простой проверки показаний свидетеля, действуя способом, который обоснованно может рассматриваться как излишнее запугивание и принуждение. В своих первоначальных показаниях свидетель подтвердил описание заявителем условий заключения. Впоследствии государство-ответчик представило иное заявление, в котором он полностью отказался от своей позиции по делу заявителя. После того, как Европейский Суд предложил государству-ответчику прокомментировать утверждения заявителя относительно запугивания свидетелей и давления на них, государство-ответчик представило еще одно заявление S., в котором он по существу отказался от ранее сделанного заявления и подтвердил свою первоначальное мнение в поддержку заявителя. Государство-ответчик не указало определенной причины столь резкого изменения позиции. В дополнительных показаниях, представленных заявителем, свидетель обвинял власти в оказании давления посредством его ходатайства об освобождении, находившемся на стадии рассмотрении. Хотя данные показания могли быть не бесспорными, последующие события убедительно продемонстрировали, что он подвергался давлению. После условно-досрочного освобождения прокуратура направила наряд милиции по его домашнему адресу для его доставки в отделение милиции под угрозой принудительного привода или штрафа. Государство-ответчик не представило документов, подтверждающих наличие уголовного дела, в связи с которым S. мог вызываться в качестве свидетеля. Таким образом, Европейский Суд находит, что являлось абсолютно неприемлемым вызывать его указанным способом. Что касается цели беседы, государство-ответчик сослалось на необходимость проверки его предыдущих заявлений относительно давления со стороны администрации места лишения свободы. Однако в отсутствие официальной дисциплинарной или уголовной проверки по данному вопросу, учитывая, что разговор носил угрожающий характер, Европейский Суд не может принять это объяснение. По его мнению, беседа была направлена на оказание дополнительного давления на свидетеля, чьи показания имели ключевое значение для установления фактов в разбирательстве в Европейском Суде и являлись необходимыми для эффективного осуществления заявителем права индивидуальной жалобы.

Постановление

По делу допущено несоблюдение требований статьи 34 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 4 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о запрещении препятствовать праву обращения в Европейский Суд

По делу обжалуется депортация в нарушение предварительной меры, указанной Европейским Судом. По делу допущено несоблюдение обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции.

Бен Хемаис против Италии
[Ben Khemais v. Italy] (N 246/07)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

За нападение заявителя осудили суды первой и второй инстанции, в приговоре указывалось, что он подлежит высылке за пределы итальянской территории после отбытия наказания. Результат рассмотрения его кассационной жалобы неизвестен. Вместе с тем в 2002 году тунисский военный суд заочно приговорил заявителя к 10 годам лишения свободы за принадлежность к террористической организации в мирное время. Заявитель предположительно не знал о своем осуждении в Тунисе, пока туда не выслали одного из его сообвиняемых. В связи с этим члены семьи последнего предположительно уведомили заявителя о том, что он подвергся в Тунисе пыткам и лишению свободы, и ему запрещены контакты с адвокатом. В марте 2007 года председатель II Секции Европейского Суда решил указать итальянскому государству-ответчику в порядке правила 39 Регламента Суда на то, что в интересах сторон и надлежащего осуществления проводимого расследования целесообразно воздержаться от высылки заявителя в Тунис до дальнейшего уведомления. В июне 2008 года представитель заявителя уведомил Секретариат о том, что его клиент доставлен в миланский аэропорт с целью депортации в Тунис. Государство-ответчик информировало Европейский Суд о том, что решение о высылке заявителя принято в мае 2008 г. в связи с его участием в деятельности исламских экстремистов, готовивших теракты.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Европейский Суд сослался на дело "Саади против Италии" [Saadi v. Italy] (Постановление Большой Палаты от 28 февраля 2008 г., жалоба N 37201/06; подробности см. также: "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 105) и не усмотрел оснований для того, чтобы пересмотреть в настоящем деле свое изложенное в указанном Постановлении заключение о ситуации в Тунисе. В настоящем деле имеются достаточные основания полагать, что существует реальная угроза того, что заявитель, приговоренный к длительному сроку лишения свободы за принадлежность к террористической организации в мирное время, подвергнется обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, в случае его высылки в Тунис. Что касается дипломатических гарантий, предложенных тунисскими властями, с учетом обстоятельств дела довод государства-ответчика о том, что гарантии обеспечивали эффективную защиту от обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, не может быть принят. Напротив, в соответствии с принципом, установленным Парламентской Ассамблеей Совета Европы в резолюции N 1433(2005), дипломатические гарантии могут считаться достаточными только в том случае, когда отсутствие риска жестокого обращения убедительно установлено. Кроме того, в отношении информации, представленной государством-ответчиком о положении заявителя в Тунисе, хотя имеются данные о том, что в течение первых недель после его высылки он не подвергался обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, невозможно предсказать, что может случиться с ним в будущем. В этой связи Европейский Суд принимает к сведению, что представителю заявителя в Европейском Суде и итальянскому послу в Тунисе не разрешили посетить заявителя в тюрьме и убедиться в том, что обращение с ним обеспечивает надлежащее уважение его физической неприкосновенности и человеческого достоинства.

Таким образом, высылка заявителя в Тунис представляла собой нарушение статьи 3 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Поскольку Италия выслала заявителя в Тунис, уровень защиты прав, гарантированных статьями 2 и 3 Конвенции, невосполнимо уменьшился. Высылка лишила всякого эффекта установление любой статьи Конвенции, заявитель выслан в страну, которая не является участницей Конвенции, где, по его утверждению, он может подвергнуться обращению, противоречащему Конвенции. Кроме того, утратив связь со своим адвокатом, заявитель лишился возможности проведения дополнительных расследований с целью получения подтверждения его жалоб, эти расследования могли проводиться даже после обмена материалами* (* Вероятно, имеется в виду обмен материалами между сторонами в страсбургской процедуре. В тексте Постановления после слова "жалоб" указано "с точки зрения статей 2, 3 и 6 Конвенции". Заявитель ссылался также на статьи 2 и 6 Конвенции (прим. переводчика).). Кроме того, до высылки заявителя государство-ответчик не просило о снятии предварительной меры, принятой в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, которая, как ему было известно, по-прежнему сохраняла силу, и произвело высылку даже до получения дипломатических гарантий, на которые оно ссылалось. Изложенные выше обстоятельства дела ясно свидетельствуют о том, что в результате высылки в Тунис заявитель не мог представить необходимые доводы в свою защиту, и решение Европейского Суда, по-видимому, утратило свою силу. В частности, тот факт, что заявитель оказался вне юрисдикции Италии, стал серьезным препятствием, которое могло воспрепятствовать государству-ответчику в исполнении своих обязательств, вытекающих из статей 1 и 46 Конвенции, по защите его прав и устранению последствий нарушений, установленных Европейским Судом. Такая ситуация препятствовала заявителю в эффективном осуществлении его права на обращение в Европейский Суд, гарантированное статьей 34 Конвенции, которое вследствие его высылки утратило смысл. Следовательно, в связи с несоблюдением предварительной меры, на которую указывалось в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, Италия допустила несоблюдение своих обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции.

Постановление

По делу допущено несоблюдение требований статьи 34 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 10 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о запрещении препятствовать праву обращения в Европейский Суд

По делу обжалуются попытки тюремных властей отговорить заявителя от обращения в Европейский Суд и неоправданная задержка в обеспечении материалами и документами, необходимыми для обращения в Европейский Суд. По делу допущено несоблюдение обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции.

Гаджиу против Румынии
[Gagiu v. Romania] (N 63258/00)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено III Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте применения пункта 1 статьи 37 Конвенции.)

В порядке применения статьи 37 Конвенции

В порядке применения пункта 1 статьи 37 Конвенции

Вопрос о наличии особых обстоятельств, требующих дальнейшего рассмотрения жалобы

Рассмотрение жалобы продолжено, несмотря на смерть заявителя и отсутствие требований со стороны его родственников.

Гаджиу против Румынии
[Gagiu v. Romania] (N 63258/00)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, не имевший семьи, воспитывался в детском доме. В 1994 году его задержали и обвинили в убийстве, после чего приговорили к 20 годам лишения свободы. В его истории болезни упоминается, что он страдал хроническим гепатитом и хронической язвой. В 1998 и 2000 годах его помещали в тюремную больницу, где он прошел различные обследования, показавшие наличие также, в частности, хронической обструктивной бронхопневмонии и хронического гепатита. Заявителя возвратили обратно в тюрьму, где он проходил лечение от хронической обструктивной бронхопневмонии. Позднее, в 2001 году, врачи в другой тюрьме выявили у него чесотку. После этого, в августе 2001 г., в связи с подозрением на хронический гепатит его направили в муниципальную больницу, где после получения результатов анализов рекомендовали сделать операцию и сдать дополнительные анализы в тюремной больнице. В истории болезни заявителя нет сведений о том, следовали ли власти предписаниям специалистов, и какое лечение он получал между этой госпитализацией и сентябрем 2001 г., особенно в связи с циррозом печени. В сентябре 2001 года его направили в другую тюремную больницу до окончания процедуры. В дополнение к вышеуказанным заболеваниям врачи диагностировали у него ранний перитонит. Находясь на лечении в этой больнице, заявитель скончался. Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть была вызвана печеночной и почечной недостаточностью, причиной которой являлся цирроз печени, осложненный ранним перитонитом и геморрагией верхних отделов кишечника. В октябре 2001 года прокуратура прекратила проверку, установив, что он скончался от ненасильственных действий, и основания для возбуждения уголовного дела нет. Медицинская комиссия пришла к выводу о том, что заявитель получал надлежащее лечение, а смерть наступила от предсказуемых осложнений.

До его смерти Секретариат просил заявителя прислать копии отдельных документов, которые требовались для рассмотрения Европейским Судом его жалобы, но заявитель жаловался на то, что не может получить копий, поскольку тюремная администрация требует оплатить их изготовление, тогда как у него отсутствуют для этого денежные средства. Ему также сообщили, что если он будет настаивать на изготовлении копий указанных документов, то он осложнит самому себе существование в тюрьме и может быть переведен на режим с повышенными мерами безопасности. Наконец, заявитель уведомил Европейский Суд о том, что, не имея семьи и средств, он сталкивается с трудностями в поиске конвертов и марок при отправке корреспонденции в Европейский Суд. В четырех письмах он указывал, что получил от Европейского Суда формуляр жалобы, заполнил его и передал надзирателю для отправки в установленный срок. Когда Секретариат уведомил его, что формуляр не получен, заявитель подал жалобу на вмешательство в право на уважение его корреспонденции. После этого его перевели в другую тюрьму без объяснения причин.

Вопросы права

В порядке применения пункта 1 статьи 37 Конвенции. Государство-ответчик уведомило Европейский Суд о смерти заявителя в тюремной больнице в 2001 г. и просило исключить жалобу из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом. В 2004 году, учитывая отсутствие у заявителя семьи и жалобы, поданные им при жизни, Европейский Суд решил отклонить требование государства-ответчика и продолжить рассмотрение жалобы в соответствии с последней частью пункта 1 статьи 37 Конвенции.

По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции.

(a) Материально-правовое обязательство по защите жизни. С 1994 года заявитель находился в руках властей, осведомленных о состоянии его здоровья на момент заключения под стражу и других серьезных заболеваниях, выявленных в период заключения, а также о том, что его состояние требовало постоянного медицинского наблюдения и лечения. Осложнения, повлекшие его смерть, медицинская комиссия охарактеризовала как предсказуемые. Хотя в истории болезни заявителя упоминался хронический гепатит, он не получал надлежащего лечения от этого заболевания, его лечили в основном от бронхопневмонии, от которой он также страдал. В результате его хроническое заболевание осложнилось. Заявителя осмотрели два специалиста, но ни одну из рекомендованных ими мер контролировавшие власти не исполнили. Его не только не госпитализировали, а поместили в свою камеру, где он находился без всякой медицинской помощи. Когда его вновь госпитализировали, было уже поздно. Он скончался на следующий день, несмотря на назначенное лечение. Следовательно, тюремные власти не проявили надлежащей тщательности при обеспечении заявителю необходимого медицинского ухода. Тюремные и медицинские власти не исполнили своего позитивного обязательства.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).

(b) Процессуальное обязательство о проведении эффективного расследования. Хотя прокуратура незамедлительно начала проверку, она ограничилась лечением, которое назначили заявителю в тюремной больнице за день до смерти, не приняв во внимание возможную неосторожность властей, ответственных за наблюдение за состоянием его здоровья в тюрьме. Проверка отнюдь не могла считаться эффективной и тщательной, поскольку была сосредоточена исключительно на лечении, назначенном в больнице, куда поместили умирающего заключенного, не рассматривался вопрос о неосторожности тюремных властей, обязанностью которых являлось обеспечение заявителя в период, предшествующий его смерти, постоянным медицинским уходом, необходимым для поддержания в нем жизни. Кроме того, выводы медицинской комиссии не объявлялись в течение двух лет после проверки. Соответственно, власти не исполнили своей обязанности проведения эффективного, тщательного и своевременного расследования.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Хотя почти все время заявитель находился в тюрьме, он вынужден был делить камеру размером 7,6 кв. м с пятью другими заключенными, поэтому на каждого из них приходилось только 1,25 кв. м. Кроме того, ему приходилось пользоваться туалетом при всестороннем обозрении со стороны сокамерников. Чесотка, которой он заразился, являлась показателем санитарно-гигиенических условий камеры. Соответственно, условия содержания заявителя под стражей, которые он претерпевал много лет, причиняли ему лишения, превышавшие неизбежный уровень страданий, присущих лишению свободы, затрагивали его достоинство и вызывали у него чувство неполноценности, что является унижающим достоинство обращением.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Заявитель утверждал, что в отсутствие помощи и средств ему приходилось продавать часть своей пищи другим заключенным для покупки марок, необходимых для отправки писем в Европейский Суд. Он постоянно информировал Европейский Суд о состоянии своих дел и просил о помощи; у него действительно не имелось поддержки, а его средства были недостаточными с учетом незначительного пособия, которое он получал в тюрьме, и того факта, что заявитель являлся больным и нетрудоспособным, а также отсутствия поддержки семьи. Государство-ответчик, утверждавшее, что предоставило заявителю марки, в которых он нуждался, не представило удовлетворительного объяснения, опровергавшего утверждения заявителя. Таким образом, тюремные власти не исполнили своего позитивного обязательства по обеспечению заявителя необходимым материалом, особенно марками для отправки корреспонденции в Европейский Суд.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Тюремные власти предложили заявителю оплатить копии документов, в которых он нуждался, будучи хорошо осведомленными об отсутствии у него средств и о том, что такое требование сделает невозможной отправку документов в Европейский Суд. Они неоднократно пытались отговорить заявителя от обращения в Европейский Суд, кроме того, не представлено объяснение его переводу на следующий день после подачи им жалобы в связи с предполагаемым исчезновением первого формуляра жалобы. В условиях уязвимости и зависимости, в которых находился заявитель, попытки тюремных властей отговорить его и неоправданная задержка в обеспечении материалом для отправки корреспонденции и необходимыми документами для представления в Европейский Суд препятствовали эффективному использованию права на обращение в Европейский Суд.

Постановление

По делу допущено несоблюдение требований статьи 34 Конвенции (принято единогласно).

В порядке применения статьи 38 Конвенции

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств по созданию всех необходимых условий для исследования Европейским Судом обстоятельств дела

Отказ в передаче Европейскому Суду секретного доклада о причинах отказа во въезде иностранцу-резиденту. По делу допущено несоблюдение требований статьи 38 Конвенции.

Нолан и К. против России
[Nolan and K. v. Russia] (N 2512/04)

Постановление от 12 февраля 2009 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 9 Конвенции.)

В порядке применения статьи 41 Конвенции

Вопрос о присуждении справедливой компенсации

Компенсация за незаконное содержание, вызванное чрезвычайной ситуацией и невозможностью государства-ответчика выслать заявителей в страну их происхождения из опасения жестокого обращения с ними. Компенсация подлежит уменьшению.

A. и другие против Соединенного Королевства
[A. and Others v. United Kingdom] (N 3455/05)

Постановление от 19 февраля 2009 г. [вынесено Большой Палатой]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.)

Вопрос о присуждении справедливой компенсации

Расчет компенсации за незаконное лишение гостиницы. Заявитель имеет право на реституцию или компенсацию, основанную на текущей рыночной стоимости имущества, а также, в любом случае, на возмещение дополнительных убытков.

Компания "Дачия с.р.л." против Молдавии
[Dacia S.R.L. v. Moldova] (N 3052/04)

Постановление от 19 февраля 2009 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В 1999 году компания-заявитель приобрела на аукционе государственную гостиницу в соответствии с законодательством о приватизации государственного имущества. Она выплатила цену продажи и выкупила у местного муниципалитета участок земли, где расположена гостиница. Компания понесла расходы по реновации и модернизации гостиницы, которой она управляла в течение последующих четырех лет. Однако по заявлению Генеральной прокуратуры в 2003 г. экономический суд признал недействительной продажу гостиницы в связи с допущенными процедурными нарушениями и обязал возвратить ее государству, а компании-заявителю вернуть уплаченную за нее в 1999 г. сумму. Цена покупки была возвращена в следующем году. Купля-продажа участка также признана недействительной.

В основном Постановлении от 18 марта 2008 г. Европейский Суд установил нарушение прав компании-заявителя, гарантированных статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, поскольку нарушения приватизации гостиницы являлись формальными или неподтвержденными, и ответственность за них не может нести компания-заявитель, которая вынуждена испытывать избыточное бремя. Именно государственные органы устанавливали правила, определяли резервированную цену и проводили аукцион, тогда как компания-заявитель оказалась вынуждена соблюдать определенные для нее условия. Европейский Суд также установил нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции на том основании, что заявление Генеральной прокуратуры о признании недействительной купли-продажи подано за пределами срока давности, который применялся бы к частному лицу, поэтому государство приобрело дискриминационное преимущество без какого-либо убедительного основания. Рассмотрение вопроса о справедливой компенсации отложили. Высшая судебная палата Молдавии отменила решения о признании недействительной купли-продажи гостиницы и участка и возвратила дело на новое рассмотрение в Апелляционную коллегию Экономического суда. К моменту вынесения Постановления о справедливой компенсации это разбирательство все еще продолжалось.

Вопросы права

Дело компании-заявителя затрагивает не национализацию или иной законный способ лишения права собственности, а лишение имущества без законного основания и в нарушение принципа правовой определенности.

Соответственно, компенсация имеет целью восстановление компании-заявителя в положении, в котором она находилась бы, если бы нарушение не было допущено. Наиболее целесообразное средство правовой защиты заключалось бы в возвращении ей гостиницы и земельного участка. В противном случае она должна получить компенсацию из расчета текущей рыночной стоимости имущества. В любом случае компания-заявитель имеет право также на возмещение дополнительных убытков, но с зачетом суммы, уплаченной государством-ответчиком в 2004 году.

Что касается стоимости гостиницы, каждая из сторон представила экспертную оценку, причем по данным государства-ответчика гостиница стоит значительно меньше, чем по данным компании-заявителя. Из них Европейский Суд отдает предпочтение последним. Излишне краткая оценка, представленная государством-ответчиком, не может приниматься во внимание, поскольку не содержит расчета или иных объяснений относительно того, каким образом получена столь незначительная сумма. Напротив, подробная оценка, представленная компанией-заявителем, подготовлена опытным экспертом, использовавшим три различных метода расчета для получения среднего значения, не противоречившего стоимости аналогичного имущества, расположенного неподалеку. Соответственно, эта стоимость (7 612 000 евро) представляет собой сумму компенсации, причитающейся компании-заявителю в отсутствии восстановления в первоначальном положении. Тот факт, что разбирательство на национальном уровне еще продолжается, не имеет значения, поскольку, несмотря на ясное содержание основного постановления, Высшая судебная палата без указания причин решила направить дело на новое рассмотрение по существу в полном объеме, вместо того, чтобы отменить оспариваемые решения и вынести новое решение самостоятельно. Что касается дополнительных убытков, Европейский Суд присуждает 890 625 евро в качестве компенсации материального ущерба (включая упущенную выгоду в размере 763 540 евро).

Таким образом, в случае возвращения гостиницы компания-заявитель должна уплатить государству-ответчику 374 299 евро, представляющих разницу между суммой, уплаченной государством-ответчиком в 2004 г., и компенсацией дополнительных убытков. В отсутствие реституции государство-ответчик обязано уплатить 7 237 700 евро в качестве текущей цены гостиницы и дополнительные убытки за вычетом суммы, уплаченной государством-ответчиком в 2004 году. Европейский Суд присудил выплатить компании-заявителю 25 000 евро в счет компенсации причиненного ей морального вреда.

В порядке применения статьи 46 Конвенции

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда

Государство-ответчик должно принять дополнительные меры для устранения системной проблемы продолжительности предварительного заключения.

Каучор против Польши
[Kauczor v. Poland] 45219/06)

Постановление от 3 февраля 2009 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В 2000 году заявителя задержали и заключили под стражу по подозрению в убийстве. Его содержание под стражей несколько раз продлевалось судом. В 2006 году компетентный суд отклонил его жалобу на продолжительность рассмотрения уголовного дела. В декабре 2007 года он был освобожден; однако рассмотрение уголовного дела на момент вынесения постановления Европейским Судом еще продолжалось. В 2007 году Комитет министров Совета Европы принял резолюцию, в которой указывалось, что значительное количество постановлений Европейского Суда о нарушении Польшей пункта 3 статьи 5 Конвенции в части нарушения разумного срока предварительного заключения является системной проблемой. Комиссар Совета Европы по правам человека также поднимал этот вопрос в своем меморандуме на имя польского правительства. В 2007 году уголовно-процессуальный кодекс изменили с целью исключения задержек рассмотрения дела (в частности, в случаях прекращения исполнения обязанностей защитником) и расширения полномочий властей в укреплении дисциплины участников разбирательств (с помощью штрафов и предупреждений). Кроме того, суды и прокуратура приняли ряд практических мер, направленных на повышение эффективности производства по уголовным делам, путем заблаговременного назначения сроков рассмотрения, проведения заседаний по субботам или выделяя обвинения против сообвиняемых в отдельное производство. Помимо этого, государство-ответчик обязало регулярно распространять среди судей и прокуроров информацию о требованиях к продолжительности предварительного заключения по польским делам.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 3 статьи 5 и пункта 1 статьи 6 Конвенции. По делу допущены нарушения требований статей 5 и 6 Конвенции (принято единогласно).

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Европейский Суд в последнее время вынес значительное количество постановлений против Польши, в которых устанавливалось нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с чрезмерной продолжительностью срока содержания под стражей (65 постановлений в 2007 - 2008 годах). Кроме того, приблизительно 145 жалоб, затрагивающих тот же вопрос, находятся на его рассмотрении. Европейский Суд ранее указывал, что причины, которыми руководствуются национальные суды, принимая решения о продлении срока предварительного заключения, ограничиваются пересказом оснований для заключения под стражу, предусмотренных уголовно-процессуальным кодексом, и власти не рассматривают возможности применения иных мер пресечения. Кроме того, хотя соответствующие положения национального законодательства определяют заключение под стражу как крайнюю меру пресечения, представляется, что она часто используется судами страны. Резолюция Комитета министров и статистические данные свидетельствуют, что нарушение прав заявителя, предусмотренных пунктом 3 статьи 5 Конвенции, вытекает из распространенной проблемы, связанной с неудовлетворительным функционированием системы польской криминальной юстиции, что затронуло и может затронуть в будущем неустановленное, но потенциально значительное число участников производства по уголовным делам. Таким образом, Европейский Суд поддерживает мнение Комитета министров о том, что чрезмерная продолжительность предварительного заключения в Польше вскрывает системную проблему, состоящую из практики, не совместимой с Конвенцией. Европейский Суд приветствует меры, уже принятые для устранения системных проблем, и полагает, что они могут способствовать уменьшению частоты применения заключения под стражу как меры пресечения. Однако с учетом масштабов проблемы следует продолжать последовательные и долгосрочные усилия в виде принятия дополнительных мер с целью достижения соответствия с пунктом 3 статьи 5 Конвенции.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 10 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда

Структурная недостаточность медицинской помощи в тюрьмах, особенно в целях лечения гепатита C. По делу указано на необходимые законодательные и иные меры.

Погосян против Грузии
[Poghosyan v. Georgia] (N 9870/07)

Постановление от 24 февраля 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Отбывая лишение свободы в тюрьме, заявитель пожаловался на боли, и его поместили в тюремную больницу, где ему сделали операцию. Через месяц он был возвращен в тюрьму. Как утверждает заявитель, шов к тому времени еще не полностью зарос. Анализ крови показал, что он заразился вирусным гепатитом C, и адвокат просила тюремную администрацию поместить ее клиента в тюремную больницу для проведения необходимого обследования и назначения эффективного лечения. Она также жаловалась на то, что ее клиент слишком рано был возвращен в тюрьму после операции, когда у него еще не зарос шов. Анализы крови показали наличие воспаления. После того, как ее ходатайство о назначения надлежащего лечения клиенту оставили без ответа, она вновь просила о его переводе в больницу. Начальник тюрьмы уведомил ее о том, что заявителю сделали общий и серологический анализы крови, однако требуется биохимический, по результатам которого будет установлено, какое лечение требуется. Результаты анализов выявили присутствие в крови антител вирусного гепатита C и показатель реакции оседания эритроцитов, в два раза превышавший норму. Провели новые анализы крови. Ферменты значительно превышали верхний предел. Тем временем адвокат обратила внимание тюремной администрации на то, что в учреждении отсутствует гепатолог, и просила разрешение на обследование заявителя независимым специалистом. В ответе указывалось, что заявитель обследовался гепатологом, диагностировавшим хронический вирусный гепатит C и сделавшим вывод о том, что он не очень активен. Амбулаторное лечение является достаточным. Адвокат возражала, что согласно представленным ею медицинским документам заявитель страдал от острого вирусного гепатита C, и задала вопрос о квалификации специалиста, который осматривал ее клиента. Она жаловалась на то, что выводы указанного обследования и сведения о рекомендованном лечении не доведены до нее. Адвокат повторно просила о разрешении на осмотр заявителя специалистом по ее выбору. Она жаловалась на то, что ее клиент помещен в тюрьму с открытой раной при отсутствии лечения, препятствующего развитию инфекции. Однако все ее жалобы оставили без ответа. Наконец, адвокат просила начальника тюрьмы принять все необходимые меры, предусмотренные законом, чтобы обеспечить получение заявителем адекватной и эффективной медицинской помощи. Ее обращение осталось без ответа.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции.

(a) Послеоперационный уход. До возвращения заявителя в тюрьму он получал необходимую и достаточную медицинскую помощь, его возвращение туда являлось оправданным с учетом состояния его здоровья, поскольку заявитель находился там под наблюдением.

Постановление

По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

(b) Вирусный гепатит C. Три серии анализов подтвердили, что заявитель заражен вирусным гепатитом C. Однако из материалов дела не следует, что после установления диагноза власти оценивали необходимость сделать последующие анализы для определения того, какое лечение следует назначить, и каковы шансы на выздоровление, поскольку каждый генотип реагирует на лечение по-своему. Эти анализы являлись тем более необходимыми, что гепатолог установил хронический характер заболевания, и вирус продолжал распространяться. Поскольку невозможно правильно назначить лечение без выяснения состояния печени, генотипа и уровней вируса в крови, власти не обеспечили надлежащую помощь заявителю. Осмотр пациента и постановка диагноза не являются достаточными. Защита здоровья заключенного предусматривает лечение, соответствующее диагнозу, и надлежащее медицинское наблюдение.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Настоящее дело не является уникальным. К этому моменту в Европейский Суд подано больше 40 жалоб на отсутствие медицинской помощи в грузинских тюрьмах. Больше 30 из них уже коммуницированы властям государства-ответчика. Примерно в 18 случаях заявители страдали, в частности, вирусным гепатитом C. Не затрагивая существо этих дел, можно предположить, что их количество указывает на то, что проблема оказания медицинской помощи в тюрьмах, особенно заключенным, страдающим вирусным гепатитом С, является системной. Это не только отягчающий фактор с точки зрения конвенционной ответственности государства, но также угроза будущей эффективности механизма Конвенции. С учетом этого Европейский Суд полагает, что на национальном уровне, несомненно, требуются меры общего характера в связи с исполнением постановления по настоящему делу. Следует безотлагательно предпринять необходимые законодательные и административные действия с целью предотвращения распространения вирусного гепатита С в грузинских тюрьмах, учредить систему скрининга и гарантировать незамедлительное и эффективное лечение заболевания.

По жалобам о нарушении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о правомерности лишения имущества

По делу обжалуется отказ принять во внимание особенности здания, включенного в перечень культурных ценностей, при определении компенсации в связи с его экспроприацией. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Козаджиолу против Турции
[Kozacioglu v. Turkey] (N 2334/03)

Постановление от 19 февраля 2009 г. [вынесено Большой Палатой]*

(* Дело передано в Большую Палату по ходатайству государства-ответчика после того, как Постановлением Палаты от 31 июля 2007 г., вынесенным четырьмя голосами "за" и тремя - "против", по делу установлено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (прим. переводчика).)

Обстоятельства дела

В апреле 2000 г. принадлежащее заявителю здание было экспроприировано Министерством культуры, поскольку его признали культурной ценностью. В связи с отчуждением собственности заявителю выплатили примерно 65 326 евро. В октябре 2000 года он обратился за увеличением компенсации, требуя, чтобы новая комиссия экспертов заново оценила недвижимость с учетом ее исторической ценности. Две различные комиссии экспертов установили в 2001 г., что архитектурные, исторические и культурные характеристики здания удваивают его стоимость. В июне 2001 года суд страны предписал властям выплатить заявителю примерно 139 728 евро в счет дополнительной компенсации. В ноябре 2001 года Кассационный суд отменил указанное решение, постановив, что в соответствии с турецким законодательством своеобразие здания и его архитектурные и исторические характеристики не могут выступать критериями при оценке стоимости недвижимости. В мае 2002 года суды страны присудили заявителю окончательную сумму в размере примерно 45 980 евро в счет дополнительной компенсации.

Вопросы права

Защита культурного наследия страны представляла собой законную цель, способную оправдать экспроприацию государством здания, признанного культурной ценностью. Консервация объектов культурного наследия и в соответствующих случаях их рациональное использование имеют большое значение, и их обеспечение является обязанностью публичных властей. Хотя неуплата полной компенсации сама по себе необязательно делает незаконным отчуждение имущества, необходимо установить, нарушили ли национальные органы справедливое равновесие, и было ли на заявителя возложено несоразмерное и чрезмерное бремя при определении критериев и порядка выплаты компенсации в настоящем деле. В соответствии с турецким законодательством ни своеобразие экспроприированного задания, ни его архитектурные или исторические характеристики не принимаются во внимание при определении размера компенсации в связи с экспроприацией в данном случае. Хотя, несомненно, сложно рассчитать коммерческую ценность имущества, обладающего культурной, исторической или художественной ценностью, такие сложности не могли оправдать отказ принять эти характеристики во внимание каким-либо способом. Главное значение в деле имел тот факт, что при расчете компенсации в связи с экспроприацией за имущество, включенное в перечень культурных ценностей, оказалось невозможно в соответствии с турецким законодательством принять во внимание ту часть стоимости имущества, которая обуславливала его своеобразие, архитектурные и исторические характеристики. Турецкое законодательство намеренно ограничило такие оценки, исключая учет подобных характеристик. Так, даже если они могли потребовать увеличения цены имущества, внесенного в перечень, суды страны не имели возможности принять их во внимание. При этом, однако, из практики Кассационного суда следует, что если стоимость имущества уменьшилась в связи с его внесением в перечень культурных ценностей, суды принимали во внимание такое снижение при определении присуждаемой компенсации. Данная система оценки являлась несправедливой, поскольку давала государству явные привилегии. Она позволяла принимать во внимание при экспроприации уменьшение стоимости в результате внесения имущества в перечень культурных ценностей, тогда как любой возможный прирост стоимости рассматривался как не имеющий значения при определении компенсации в связи с экспроприацией. Таким образом, эта система могла не только иметь негативные последствия для собственников имущества, которые несли значительные расходы по обслуживанию имущества, но и лишала их любой выгоды, которая могла быть обусловлена особыми характеристиками имущества. Кроме того, практика ряда государств-членов Совета Европы в сфере экспроприации зданий, включенных в перечень культурных ценностей, свидетельствует о том, что, несмотря на отсутствие точного правила или общего критерия для оценки, возможность учета особых характеристик имущества при определении соответствующей компенсации не является категорически исключенной. Таким образом, с целью удовлетворения требований соразмерности между лишением имущества и преследуемым публичным интересом при экспроприации здания, внесенного в перечень культурных ценностей, необходимо принимать во внимание, в разумной степени, особые характеристики при определении компенсации, причитающейся собственнику.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что признание факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией любого причиненного заявителю морального вреда (принято единогласно); Европейский Суд присудил выплатить заявителю 75 000 евро в счет причиненного материального ущерба (вынесено шестнадцатью голосами "за" и одним - "против").

Вопрос о правомерности контроля государства за использованием имущества

По делу обжалуется несоразмерная санкция за таможенное правонарушение, сочетающая автоматическую конфискацию и штраф. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Грифхорст против Франции
[Grifhorst v. France] (N 28336/02)

Постановление от 26 февраля 2009 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В 1996 году по пути во Францию из Андорры заявителя остановили французские таможенники. Он сообщил им, что не имеет суммы, подлежащей декларированию. Таможенники обыскали заявителя, его сумку и транспортное средство и обнаружили 500 000 нидерландских гульденов (233 056 евро). Заявителя признали виновным в нарушении установленной статьей 464 Таможенного кодекса обязанности декларирования денежных средств, ценных бумаг и драгоценностей. На основании статьи 465 Таможенного кодекса его приговорили к конфискации скрытой от декларирования суммы, а также к штрафу в размере половины этой суммы и к лишению свободы. После рассмотрения жалобы приговор оставлен без изменения, а Кассационный суд отклонил кассационную жалобу.

Вопросы права

Что касается конфискации суммы, которую провозил заявитель, хотя данная мера лишала его владения, но являлась формой контроля за использованием имущества. Она установлена законом в достаточно ясной, доступной и предсказуемой форме и преследует цель, отвечающую общему интересу. Единственное правонарушение, в котором уличили заявителя, заключалось в умышленном уклонении от декларирования денежных средств, провозимых им через границу во Францию. Примененная к заявителю санкция сочетала конфискацию всей суммы и штраф в размере половины этой суммы. Согласно статье 465 Таможенного кодекса, применимой в период, относившийся к обстоятельствам дела, уклонение от декларирования автоматически влекло конфискацию всей суммы; суды страны могли изменить только размер штрафа (от 25 до 100% незадекларированной суммы). Однако закон впоследствии изменили после издания мотивированного заключения Европейской комиссии в июле 2001 года. Редакция, вступившая в силу 1 октября 2004 г., не предусматривала автоматической конфискации, штраф уменьшили до четверти незадекларированной суммы. Незадекларированная сумма подвергалась аресту не более чем на шесть месяцев, в течение которых компетентным судом могло быть принято решение о конфискации при наличии доказательств или обоснованного подозрения о том, что лицо совершило иное правонарушение, предусмотренное Таможенным кодексом, или принимало участие в его совершении. Такое изменение установило справедливое равновесие между общим интересом и необходимостью защитить индивидуальные права. Наконец, большинство используемых инструментов международного права и Европейского союза указывают на необходимость применения соразмерных санкций. С учетом вышеизложенного и, в частности, конкретных особенностей настоящего дела санкция, примененная к заявителю в виде сочетания конфискации и штрафа, являлась несоразмерной совершенному нарушению, и справедливое равновесие не было установлено.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос не готов к разрешению, и его рассмотрение отложено (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против").

По жалобе о нарушении статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции

По делу обжалуется отсутствие процессуальных гарантий при оспаривании решения об отказе во въезде в страну законно проживающего там иностранца. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции.

Нолан и К. против России
[Nolan and K. v. Russia] (N 2512/04)

Постановление от 12 февраля 2009 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 9 Конвенции.)

По жалобе о нарушении статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции

Вопрос о соблюдении принципа недопустимости повторного осуждения за то же правонарушение

По делу обжалуется признание виновным в совершении административного правонарушения (мелкого хулиганства) и последующее уголовное преследование за хулиганство в связи с теми же фактами. По делу допущено нарушение требований статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции.

Сергей Золотухин против России
[Sergey Zolotukhin v. Russia] (N 14939/03)

Постановление от 10 февраля 2009 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

В январе 2002 года заявителя задержали за то, что он без разрешения привел свою подругу в воинскую часть, и доставили в районный отдел внутренних дел. Согласно протоколу он был пьян, вел себя дерзко, допустил нецензурную брань и пытался скрыться. В тот же день районный суд признал его виновным в сквернословии и нарушении общественного порядка после доставки в отдел милиции. В соответствии со статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях за мелкое хулиганство ему назначили наказание в виде трех суток ареста. Впоследствии против него возбудили уголовное дело в связи с теми же событиями. Ему предъявили обвинение в хулиганстве на основании статьи 213 Уголовного кодекса в связи с нецензурной бранью в отношении милиционеров и нарушением общественного порядка после доставки в отдел милиции. Он был также обвинен в оскорблении представителя власти на основании статьи 319 Уголовного кодекса в связи с бранью в отношении должностного лица, составлявшего протокол об административном правонарушении. Кроме того, ему предъявили обвинение в угрозе применения насилия в отношении должностного лица на основании статьи 318 Уголовного кодекса, так как он предположительно угрожал убить майора по дороге в отдел милиции. В декабре 2002 года тот же районный суд признал заявителя виновным в преступлениях, предусмотренных статьями 318 и 319 Уголовного кодекса, но оправдал его в совершении преступления, предусмотренного статьей 213, установив, что его вина не доказана надлежащим образом.

Вопросы права

В Постановлении Палаты от 7 июня 2007 г. Европейский Суд единогласно признал нарушение статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции. Дело передали на рассмотрение Большой Палаты по ходатайству государства-ответчика. По вопросу о существовании уголовного обвинения для целей данной статьи Большая Палата поддержала вывод Палаты о том, что, хотя первоначальное разбирательство против заявителя рассматривалось согласно национальному законодательству как административное, оно может быть приравнено к уголовному разбирательству, в частности, из-за природы правонарушения мелкого хулиганства и тяжести санкции. Что касается однородности правонарушения, Европейский Суд ранее применял несколько подходов, придавая значение тождеству фактов независимо от их правовых квалификации и классификации, поскольку из одной и той же их совокупности могут возникать различные правонарушения, или существованию существенных признаков, общих для обоих правонарушений. Принимая во внимание, что наличие этих различных подходов является источником правовой неопределенности, не совместимой с фундаментальным правом, гарантированным статьей 4 Протокола N 7 к Конвенции, Европейский Суд решил подробно определить, что следует понимать под термином "то же преступление" для целей Конвенции. Исследовав объем права не быть судимым и наказанным повторно, предусмотренного другими нормами международного права, в частности, Пактом ООН о гражданских и политических правах, Хартией Европейского союза об основных правах и Американской конвенцией о правах человека, он указал, что статью 4 Протокола N 7 к Конвенции следует толковать как запрещающую повторное преследование или предание суду лица, если второе преступление вытекает из идентичных фактов или фактов, которые в существенной степени являются теми же, что и в основе первого преступления. Эта гарантия применяется, когда новое разбирательство возбуждено после первоначального оправдания или осуждения, вступивших в силу. В настоящем деле вопрос с точки зрения статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции не возникает в отношении преследования заявителя в соответствии со статьями 319 и 318 Уголовного кодекса, поскольку обвинения в связи с его поведением в отношении майора были выдвинуты впервые и единственный раз в уголовном разбирательстве. Иная ситуация складывается в связи с хулиганством, в котором его признали виновным в рамках административного производства на основании статьи 158 Кодекса об административных правонарушениях, а впоследствии подвергли преследованию в соответствии со статьей 213 Уголовного кодекса. Факты, составлявшие основание административного и уголовного разбирательства против заявителя, различались только одним элементом, а именно угрозой применения насилия в отношении милиционера, и поэтому должны считаться в существенной степени теми же. Что касается повторения разбирательства, Европейский Суд принимает вывод Палаты о том, что решение в административном производстве о назначении заявителю наказания в виде трех дней ареста являлось окончательным. Тот факт, что его оправдали в уголовном разбирательстве, не влияет на утверждение заявителя о том, что он дважды преследовался за одно и то же преступление. Европейский Суд напоминает, что статья 4 Протокола N 7 к Конвенции содержит три различные гарантии и устанавливает, что никто не должен быть повторно (i) предан суду, (ii) судим или (iii) наказан за то же преступление. Оправдание не лишает заявителя статуса жертвы, поскольку он оправдан исключительно за недостатком доказательств против него. Российские власти не признали нарушения принципа недопустимости повторного осуждения за то же правонарушение. Таким образом, разбирательство, возбужденное против заявителя на основании статьи 213 Уголовного кодекса, оказалось вызвано в существенной степени тем же правонарушением, в совершении которого его признали виновным в соответствии со статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 1 500 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 1 Протокола N 12 к Конвенции

Вопрос об общем запрещении дискриминации

По делу обжалуется невозможность выдвижения цыганами и евреями своих кандидатур на высшие политические посты в стране. Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты.

Сейдич и Финци против Боснии и Герцеговины
[Sejdiс and Finci v. Bosnia and Herzegovina] (N 27996/06 и 34836/06)

[IV Секция]

Заявители, оба граждане Боснии и Герцеговины, имеют соответственно цыганское и еврейское происхождение. Они занимали и занимают заметные публичные должности. Согласно Конституции Боснии и Герцеговины 1995 г. только боснийцы, хорваты и сербы могут выставлять свои кандидатуры на выборах в состоящий из трех членов президиум Боснии и Герцеговины и верхнюю палату парламента. Заявители жаловались, что, несмотря на наличие опыта, сопоставимого с высшими должностными лицами страны, они лишены Конституцией права на выдвижение своих кандидатур на эти посты исключительно по причине своего этнического происхождения.

В марте 2008 года жалобы коммуницированы властям государства-ответчика в отношении статьи 14 Конвенции, рассматриваемой во взаимосвязи со статьей 3 Протокола N 2 к Конвенции, и статьи 1 Протокола N 12 к Конвенции.

В Совете Европы

В Европейском Суде по правам человека пополнение

23 июня 2009 года Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) избрала нового судью Европейского Суда по правам человека от Сан-Марино.

Примечательно, что кандидаты на должность судьи от Сан-Марино были представлены Совету Европы Антонеллой Муларони, бывшей судьей Европейского Суда от этой страны, а ныне министром иностранных дел Сан-Марино. ПАСЕ из трех кандидатов - двух мужчин и одной женщины - избрала в качестве судьи Кристину Пардалос. За г-жу Пардалос был подан 101 голос, в пользу двух других кандидатов - 44.

Кристина Пардалос (Kristina Pardalos) составит компанию самым молодым судьям Европейского Суда - избранным от Литвы и Латвии Дануте Йочиене и Инете Зимеле (1970 г.р.) и судье от Грузии Ноне Цоцория (1973 г.р.). Г-жа Пардалос родилась в 1973 году в Нью-Йорке (США). В 1999 году она окончила юридический факультет Университета г. Болоньи. В 2002 году Кристина Пардалос приобрела статус адвоката и занялась частной юридической практикой. С 2004 года являлась членом Европейской комиссии против расизма и нетерпимости (ECRI), а с 2009 - Комиссии по равным возможностям Парламента Сан-Марино.

Источник информации: www.coe.int

Германия предоставила деньги на нужды пресс-службы Европейского Суда

17 июня в Европейским Суде по правам человека постоянный представитель Германии в Совете Европы, посол Эберхард Кельш (Eberhard Kоlsch) и Секретарь Европейского Суда Эрик Фриберг (Erik Fribergh) подписали соглашение, в соответствии с которым Германия передает около 68 000 евро на нужды пресс-службы Европейского Суда. В церемонии подписания приняла участие судья Европейского Суда от Германии Ренате Йегер.

Эта финансовая помощь предоставлена в рамках большого четырехлетнего проекта. Деньги будут направлены на повышение профессионального уровня действующих сотрудников пресс-службы, а также на создание в составе пресс-службы вакансии сотрудника, ответственного за связи с германоязычными средствами массовой информации.

Источник информации: www.coe.int

Первая европейская конференция судей и прокуроров

Судьи и прокуроры из 47 государств - членов Совета Европы с 30 июня по 1 июля провели конференцию в Бордо (Франция) для обсуждения роли своих профессий и того, как они могут друг друга дополнять при решении профессиональных вопросов. Дискуссии помогут подготовить заключение по этому вопросу, которое намечено принять до конца текущего года.

Источник информации: www.coe.int

Постановления по жалобам против Российской Федерации

Булгакова против России
[Bulgakova v. Russia]

Заявительница из г. Новосибирска, по жалобе которой Европейским Судом 18 января 2007 г. было вынесено Постановление о нарушении положений Конвенции в связи с отменой в порядке надзора решения национального суда, вынесенного в ее пользу, требовала компенсацию морального вреда.

Европейский Суд, приняв во внимание мировое соглашение, заключенное сторонами, согласно которому российские власти согласились выплатить заявительнице компенсацию морального вреда в размере 1 500 евро, единогласно решил исключить жалобу из списка дел, подлежащих рассмотрению.

Матвиец против России
[Matviyets v. Russia]

Заявитель, проживающий в Воронеже пенсионер - участник Великой Отечественной войны, жаловался на длительное неисполнение вступившего в законную силу решения суда, присудившего заявителю 3 600 рублей по иску о взыскании пособий на транспортное обслуживание.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований статьи 6 Конвенции и что признание нарушения само по себе составляет справедливую компенсацию.

Красев против России
[Krasev v. Russia]

Заявитель, отставной военнослужащий, проживающий в Сочи, жаловался на длительное неисполнение вступивших в законную силу четырех решений суда, вынесенных в его пользу по искам о взыскании задолженностей по выплате жалования.

Европейский Суд единогласно объявив жалобу приемлемой в отношении неисполнения трех судебных решений и постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Шулепов против России
[Shulepov v. Russia]

Заявитель, отбывающий наказание в колонии в Нижнем Тагиле, жаловался на то, что ему не был предоставлен защитник при рассмотрении его дела в кассационной инстанции.

Европейский Суд единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований пункта 1 и подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Петухов против России
[Petukhov v. Russia]

Заявитель, проживающий в Кирове, жаловался на длительное неисполнение вступивших в законную силу решений суда, вынесенных в его пользу по искам о взыскании компенсации за вред, причиненный ему жестоким обращением со стороны сотрудников органов внутренних дел.

Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с положениями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3 900 евро в качестве компенсации морального вреда.

Мартынова против России
[Martynova v. Russia]

Заявительница, проживающая в Астрахани, жаловалась на длительное неисполнение вступивших в законную силу решений суда, вынесенных в ее пользу по искам к государственным стоматологическим клиникам о взыскании компенсаций за вред, причиненный предоставлением некачественных услуг.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с положениями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Коляев против России
[Kolyaev v. Russia]

Заявитель, проживающий в Алтайском крае, жаловался на длительное неисполнение вступивших в законную силу решений суда, вынесенных в его пользу по искам к Министерству финансов о взыскании компенсации за невыполнение государством обязательств по предоставлению автомобиля по советским целевым чекам.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика обеспечить исполнение решений национальных судов и выплатить заявителю 3 900 евро в качестве компенсации морального вреда.

Проценко против России
[Protsenko v. Russia]

Заявительница, проживающая в Ростовской области, обжаловала отмену в порядке надзора вступившего в законную силу решения суда, вынесенного в ее пользу по иску о признании за ней права собственности на приобретенный у частной фирмы дом отдыха, расположенный на территории колхоза.

Европейский Суд, установив, что в данном деле надзорные процедуры не нарушили принцип правовой определенности, единогласно постановил, что российские власти не допустили нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Шафранов против России
[Shafranov v. Russia]

Заявитель, проживающий в Красноярске, жаловался на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в его пользу по иску к работодателю, унитарному предприятию "Енисейречсвязь", о взыскании задолженности по заработной плате.

Европейский Суд, единогласно объявив жалобу приемлемой в части неисполнения судебного решения и установив, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика обеспечить исполнение решения национального суда и выплатить заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Быков против России
[Bykov v. Russia]

Заявитель, бывший председатель совета директоров АО "Красноярский алюминиевый завод" и депутат Красноярской областной Думы, осужденный по обвинению в незаконном приобретении оружия и организации покушения на убийство, жаловался на необоснованное продление срока содержания под стражей до суда, применение технических средств скрытого наблюдения, а также использование результатов такого наблюдения против него в суде.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 3 статьи 5 и статьи 8 Конвенции, одиннадцатью голосами против шести не признавший нарушение статьи 6 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда.