Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 1/2011

Бюллетень Европейского Суда по правам человека
Российское издание
N 1/2011

Редакционная: необходимые пояснения и краткие замечания

Дотянет ли Москва до стандартов Страсбурга?
Или сколько стоит право на справедливый суд

Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. N 68-ФЗ "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок (далее - Закон о компенсации) действует с 4 мая 2010 г.

В средствах массовой информации уже обсуждались первые решения по заявлениям о компенсации за судебную волокиту. Компания "Бигборд" жаловалась на то, что судебные приставы не взыскивают долги с ее контрагента - коммерческой организации. Федеральный арбитражный суд Московского округа рассмотрел это заявление и отклонил требования компании. В деле подмосковного юриста-предпринимателя Елены Шеиной тот же суд присудил компенсацию 10 000 руб. за 8-месячную задержку судебного разбирательства, за что заявительница требовала 60 000 руб.

К чести Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации они не стали, как это иногда бывает, молча наблюдать за складывающей судебной практикой, а сразу же определили позиции в совместном постановлении своих пленумов (высшие органы в судебной иерархии) от 23 декабря 2010 г. "О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок". Документ обширный, содержащий 57 развернутых пунктов, требующий внимательного изучения не только граждан, но прежде всего практикующих юристов. Пока обратим внимание лишь на некоторые позиции высших судов, вытекающие из складывающейся судебной практики.

О заявлении компании "Бигборд". В совместном постановлении четко определено: "Судам следует иметь в виду, что действие Закона о компенсации не распространяется на требования о присуждении компенсации в случаях нарушения срока исполнения судебных актов, предусматривающих обращение взыскания на денежные средства граждан, а также организаций, не являющихся получателями бюджетных средств". Иначе говоря, теперь заявления, подобные заявлению компании "Бигборд" - о взыскании долгов с коммерческой организации - вообще можно не рассматривать, а сразу возвращать заявителю.

Правда, не исключается, что "Бигборд" понес убытки при исполнении судебного решения в ее пользу. Высшие суды подсказывают: "Судам необходимо учитывать, что отсутствие права на присуждение компенсации на основании Закона о компенсации не лишает заинтересованное лицо права обратиться в суд с иском о возмещении вреда в соответствии со статьями 1069, 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), а также с иском о компенсации морального вреда на основании статьи 151 ГК РФ".

Важная позиции высших судов изложена в п. 6 обсуждаемого постановления: "Согласно части 1 статьи 45 ГПК РФ прокурор вправе обратиться в суд с заявлением о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок в защиту интересов гражданина, который относится к числу лиц, имеющих право требовать присуждения компенсации, и по состоянию здоровья, возрасту, другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд с таким заявлением".

Не ушли высшие суды и от ответа на вопрос: а когда, собственно, появляется волокита, кроме тех критериев, которые определены Законом о компенсации? Определили так: "Заявление о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок по гражданскому или уголовному делу, производство по которому не окончено, может быть принято к производству суда только в том случае, если лицо, требующее компенсации, ранее обращалось к председателю соответствующего суда с заявлением об ускорении рассмотрения дела (далее - заявление об ускорении).

Если гражданское или уголовное дело рассматривается мировым судьей, то заявление об ускорении подается председателю районного суда.

В случае нарушения разумных сроков в ходе досудебного производства по уголовному делу право на подачу заявления о присуждении компенсации может быть реализовано лишь при условии предварительного обращения к прокурору или руководителю следственного органа с жалобой в порядке части 2 статьи 123 УПК РФ".

И главный вопрос, вытекающий из заявления подмосковного юриста-предпринимателя Елены Шеиной, которой суд значительно снизил размер компенсации против заявленной: как определить этот размер? Высшие суды ответили так: "Суду надлежит в каждом конкретном случае обеспечивать индивидуальный подход к определению размера компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок.

В частности, размер указанной компенсации должен определяться судом с учетом требований лица, обратившегося в суд с заявлением, обстоятельств дела или производства по исполнению судебного акта, по которым допущено нарушение, продолжительности нарушения, наступивших вследствие этого нарушения последствий, их значимости для лица, обратившегося в суд с заявлением о присуждении компенсации.

При определении размера присуждаемой компенсации суду следует также учитывать практику Европейского Суда по правам человека, размер сумм компенсаций вреда, присуждаемых этим Судом за аналогичные нарушения".

И тут пришло на память одно из решений Европейского Суда, который признал компенсацию, определенную национальным судом за потерю зрения в колонии в 300 000 рублей, недостаточной и увеличил ее до 70 000 евро.

Дотянет ли Москва до стандартов Страсбурга?

По жалобе о нарушении статьи 2 Конвенции

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств

По делу обжалуется самоубийство заключенного путем приема смертельной дозы психотропных лекарств, назначенных в связи с психическими расстройствами. По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции.

Ясиньская против Польши
[Jasinska v. Poland] (N 28326/05)

Постановление от 1 июня 2010 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница является бабкой R.Ch., который с детства проходил лечение в связи с психическими проблемами и головной болью. В 2002 году R.Ch. был осужден к лишению свободы за кражу. В августе 2004 г. он был госпитализирован в связи с тем, что проглотил 60 психотропных таблеток, назначенных тюремным врачом после чего скончался. Вскрытие установило, что смерть была вызвана отравлением лекарствами. Уголовное дело, возбужденное прокуратурой, было прекращено на том основании, что R.Ch. покончил с собой, приняв одновременно большое количество лекарств, которые он прятал под языком всякий раз, когда сестра их выдавала. В 2006 году заявительница возбудила новое разбирательство против властей, но уголовное дело было прекращено на том основании, что имеющиеся доказательства не позволяют подозревать, что к делу причастно третье лицо, или что власти проявили халатность.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции. Не оспаривается, что R.Ch. длительное время страдал от психических проблем и сильной головной боли. Кроме того, в экспертном заключении от 29 мая 2002 г. указывалось, что попытку самоубийства он предпринимал ранее, и что за три дня до смерти врач установил, что его пациент страдает от депрессии. Соответственно, тюремные власти, которые были осведомлены об ухудшении его психического состояния, должны были задуматься об угрозе самоубийства. Однако медицинские назначения повторялись, и иные способы контроля его состояния не рассматривались. Кроме того, после разбирательства в отношении R.Ch. не рассматривался вопрос о помещении его в специализированное учреждение или в одиночное заключение. Европейский Суд не убежден в том, что тюремный режим в настоящем деле был целесообразным. Врачи, осуществлявшие вскрытие, не пытались установить точные обстоятельства получения психотропных средств и вопросы контроля медицинским персоналом, в задачи которого теоретически входило обеспечение приема лекарств заключенными. Государство-ответчик также не представило удовлетворительного объяснения тому, каким образом R.Ch. удалось усыпить бдительность тюремных властей для накопления смертельного количества лекарств. Соответственно, имел место очевидный недостаток системы, который позволил впервые осужденному лицу, психически неустойчивому, состояние здоровья которого ухудшалось, накопить смертельную дозу лекарств и совершить самоубийство. Обязанность обеспечения заключенных адекватной медицинской помощью не может сводиться к назначению необходимых лекарств в отсутствие контроля за их надлежащим приемом. Это особенно важно в отношении психически нездоровых заключенных. Соответственно, власти не исполнили свою обязанность по защите права R.Ch. на жизнь.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 16 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.

(См. также Постановление Европейского Суда от 16 октября 2008 г. по делу "Ренольд против Франции" [Renolde v. France], жалоба N 5608/05, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 112* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 112 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 2/2009.).)

По жалобам о нарушении статьи 3 Конвенции

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется отсутствие адекватного лечения в тюрьме в течение менее чем 14 дней. По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были.

Гаврилицэ против Румынии
[Gavrilita v. Romania] (N 10921/03)

Постановление от 22 июня 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В октябре 2000 г. заявитель был заключен под стражу в полицейском изоляторе. Он был переведен в следственный изолятор в марте 2001 г. В октябре 2001 г. окружной суд назначил ему наказание в виде трех лет лишения свободы за незаконный оборот наркотиков, приговор был оставлен без изменения апелляционным судом. Заявитель был временно освобожден по специальному разрешению в апреле 2003 г. Он жаловался на то, что заразился туберкулезом в следственном изоляторе.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. По прибытии в следственный изолятор в 2001 году заявитель не имел признаков туберкулеза или иного легочного заболевания. Европейский Суд находит возможным, что он заразился туберкулезом в следственном изоляторе. Тюремные власти проводили систематическое обследование на туберкулез по прибытии каждого заключенного. В материалах дела отсутствуют данные о том, что до марта 2003 г. заявитель жаловался администрации следственного изолятора на проблемы со здоровьем, которые могли быть симптомами туберкулеза. Как только ему был поставлен диагноз: "туберкулез", главный врач следственного изолятора рекомендовал его перевод в тюремную больницу для специального лечения. Однако после перевода он получал лечение от лихорадки и головной боли, и только после освобождения стал лечиться от туберкулеза. Тем не менее период, когда заявитель не получал адекватной медицинской помощи, продолжался только 14 дней с момента постановки ему диагноза до освобождения. Кроме того, в этот период он все равно получал лечение в связи с его заболеванием. С учетом условий его содержания под стражей нельзя заключить, что они были столь неблагоприятными, и антисанитарными, что оказывали негативное влияние на душевное и физическое состояние заявителя.

Постановление

По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

(См. также Постановление Европейского Суда от 3 марта 2009 г. по делу "Гхавтадзе против Грузии" [Ghavtadze v. Georgia], жалоба N 23204/07, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 117* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 117 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 8/2009.).)

Вопрос о запрещении бесчеловечного обращения

По делу обжалуются угрозы применения силы со стороны полиции с целью установления места нахождения пропавшего ребенка. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Гефген против Германии
[Gafgen v. Germany] (N 22978/05)

Постановление от 1 июня 2010 г. [вынесено Большой Палатой]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 34 Конвенции.)

Вопрос о запрещении унижающего достоинство обращения

По делу обжалуются неадекватная медицинская помощь и применение металлической клетки во время рассмотрения апелляционной жалобы на приговор. По делу допущены нарушения статьи 3 Конвенции.

Ашот Харутюнян против Армении
[Ashot Harutyunyan v. Armenia] (N 34334/04)

Постановление от 15 июня 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель страдал от различных заболеваний, в том числе язвы двенадцатиперстной кишки, диабета, диабетической ангиопатии и болезней сердца. В январе 2004 г. он был осужден за обман партнера по бизнесу, и ему было назначено наказание в виде семи лет лишения свободы. Он обжаловал приговор. В течение 12 заседаний апелляционного суда он содержался в металлической клетке, что, по его мнению, являлось унизительным. Обвинительный приговор был оставлен без изменения кассационным судом. С момента задержания в мае 2003 г. до своего перевода в тюрьму в августе 2004 г. он содержался в изоляторе, где, согласно его утверждениям, он не получал лечения своих многочисленных заболеваний. В частности, несмотря на полученные в июне 2003 г. рекомендации врача изолятора об операции по поводу язвы, операция не была проведена. Заявитель также утверждал, что с августа 2003 по август 2004 г. он содержался в обычной камере изолятора и не проходил регулярных осмотров, лечения и не имел специальной диеты. Многочисленные требования о медицинской помощи и переводе в больницу, которые предъявляли он сам и его адвокат, игнорировались, пока в июле 2004 г. у него не случился сердечный приступ. Его адвокату впоследствии сообщили, что заявитель проходит лечение, и его состояние является удовлетворительным.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции.

(a) Что касается отсутствия медицинской помощи в изоляторе. С учетом большого количества серьезных заболеваний у заявителя он явно нуждался в регулярном медицинском наблюдении и соответствующем уходе. Однако не имеется медицинских данных, свидетельствующих о том, что операция, рекомендованная врачами, когда-либо проводилась. В медицинской карте заявителя отсутствуют данные о проведении осмотров или оказания медицинской помощи со стороны медицинского персонала изолятора в период с августа 2003 по август 2004 г. Особенно настораживает тот факт, что сердечный приступ в июле 2004 г. совпал с рядом безуспешных попыток его адвоката привлечь внимание властей к потребностям заявителя в медицинской помощи. В любом случае уклонение от обеспечения медицинской помощи заключенному может противоречить статье 3 Конвенции, даже если оно не повлекло резкого ухудшения состояния или не причинило сильную или продолжительную боль. Заявитель очевидно нуждался в регулярном уходе и медицинском наблюдении, в которых ему длительное время отказывали. Жалобы его адвоката не вызвали никаких изменений, а его собственные требования медицинской помощи были оставлены без внимания. Это должно было причинить заявителю значительное беспокойство и страдания, выходящие за пределы неизбежного уровня страданий, связанных с лишением свободы.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

(b) Что касается использования металлической клетки. Поведение и личные качества заявителя не оправдывали такой меры безопасности: он не имел судимости, не отличался буйным поведением (в суде первой инстанции меры безопасности к нему не применялись) и не обвинялся в преступлениях против личности. Действительно, заявитель, по-видимому, помещался в металлическую клетку только потому, что там находилось обычное место для подсудимых. Посторонний наблюдатель мог легко предположить, что перед судом находится крайне опасный преступник. Пребывание в таком виде перед публикой, включая родственников и друзей, должно было унижать и вызывать чувство неполноценности, одновременно умаляя способность к концентрации и сосредоточению при разбирательстве, разрешающем вопросы уголовной ответственности. Такая строгая и унизительная мера, не оправданная реальной угрозой безопасности, составляет унижающее достоинство обращение.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения пунктов 1 и 2 статьи 6 Конвенции. Не одобряя использование клетки, Европейский Суд отметил, что заявитель пользовался услугами двоих защитников, и нет оснований полагать, что клетка препятствовала ему в общении с ними или с судом. Таким образом, он мог эффективно защищать себя, и нельзя утверждать, что данная мера причинила ему существенное неудобство. Нельзя также полагать, что презюмировалась его вина, поскольку это была постоянная мера безопасности, применяемая во всех уголовных делах, рассматриваемых апелляционным судом* (* В Армении имеются три апелляционных суда. Один из них рассматривает уголовные и военные дела (прим. переводчика).). Таким образом, принцип равенства сторон или презумпция невиновности нарушены не были.

Постановление

По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 16 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.

По жалобам о нарушении статьи 6 Конвенции

По жалобам о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции (уголовно-правовой аспект)

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

По делу обжалуется использование в судебном разбирательстве доказательств, полученных под давлением. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были.

Гефген против Германии
[Gafgen v. Germany] (N 22978/05)

Постановление от 1 июня 2010 г. [вынесено Большой Палатой]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 34 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на рассмотрение дела независимым и беспристрастным судом

По делу обжалуется оценка вопроса, касающегося чисто фактического доказательства, почти идентичным составом кассационного суда по двум последовательным жалобам. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Мансель и Бранкар против Франции
[Mancel and Branquart v. France] (N 22349/06)

Постановление от 24 июня 2010 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

В 2000 году суд по уголовным делам осудил заявителей по обвинению в приобретении или удержании незаконной выгоды, а также в пособничестве и подстрекательстве к этому преступлению. Апелляционный суд оправдал заявителей, но кассационный суд отменил это решение в 2002 году и направил дело в другой апелляционный суд. Последний признал заявителей виновными и вынес им приговор. В 2005 году кассационный суд отклонил кассационные жалобы на этот приговор, поданные заявителями.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Заявители опасались, что кассационный суд не будет беспристрастным, поскольку семь из девяти судей, входивших в состав суда, который рассматривал в 2005 году их кассационную жалобу на обвинительный приговор, входили в состав суда, который в 2002 году рассматривал жалобу прокуратуры на оправдательный приговор. Соответственно, Европейский Суд должен рассмотреть, принимая во внимание задачу, стоящую перед судьями кассационного суда при рассмотрении первой жалобы, вопрос о том, были ли они пристрастны или могли ли они правомерно считаться пристрастными, когда выносили решение по второй жалобе. При решении данного вопроса Европейский Суд должен принять во внимание конкретные особенности роли кассационного суда, которая заключалась не в переоценке чисто фактических доказательств, но в проверке того, было ли обжалуемое решение законным, обоснованным и достаточно мотивированным. В настоящем деле кассационный суд принял решение по первой жалобе со ссылкой на фактическое доказательство того, что преступление действительно было совершено, установив, что обнаружены как объективные, так и субъективные элементы состава преступления. В контексте второй жалобы он был вновь призван проверить оценку основных элементов состава преступления, на этот раз произведенную апелляционным судом, в который было передано дело. Таким образом, имелись объективные основания опасаться, что кассационный суд может быть пристрастным или предвзятым при рассмотрении второй жалобы, поданной заявителями. Соответственно, было нарушено их право на разбирательство дела беспристрастным судом.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда.

По жалобе о нарушении пункта 2 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении принципа презумпции невиновности

По делу обжалуется постоянное применение металлической клетки во время рассмотрения апелляционной жалобы на приговор. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были.

Ашот Харутюнян против Армении
[Ashot Harutyunyan v. Armenia] (N 34334/04)

Постановление от 15 июня 2010 г. [вынесено III Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.)

По жалобе о нарушении статьи 8 Конвенции

Вопрос о применимости к делу положений статьи 8 Конвенции

Сожительство однополой пары, имеющей стабильные отношения, составляет "семейную жизнь". Статья 8 Конвенции является применимой.

Шальк и Копф против Австрии
[Schalk and Kopf v. Austria] (N 30141/04)

Постановление от 24 июня 2010 г. [вынесено I Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 14 Конвенции.)

По жалобам о нарушении статьи 9 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу религии

По делу обжалуется обязанность раскрыть религиозные убеждения, чтобы избежать принятия религиозной присяги по уголовному делу. По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции.

Димитрас и другие против Греции
[Dimitras and Others v. Greece] (N 42837/06 и другие)

Постановление от 3 июня 2010 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В 2006 и 2007 годах заявители были вызваны в суд в качестве свидетелей или потерпевших по уголовному делу. В качестве таковых в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом им было предложено принять присягу, положив правую руку на Библию. Каждый раз они были вынуждены сообщать властям, что они не являются православными христианами и предпочитают вместо присяги сделать официальное заявление, на что они имели право. В нескольких делах в стандартной формулировке протокола соответствующего разбирательства слова "православный христианин" были зачеркнуты и заменены, например, рукописной пометкой "атеист" и "сделал официальное заявление". Некоторые протоколы были фактически неправильны и содержали запись "православный христианин - присягнул".

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 9 Конвенции. Представляется, что заявители по умолчанию считались православными христианами и были вынуждены объяснять, что не являлись таковыми, а в некоторых делах - что они являлись атеистами или евреями, чтобы стандартная формулировка протокола заседания была изменена. Таким образом, имело место вмешательство в их свободу религии. Вмешательство было предусмотрено законом и преследовало законную цель защиты общественного порядка и, в частности, гарантирования надлежащего отправления правосудия. Что касается вопроса о соразмерности преследуемой законной цели, Европейский Суд полагает, что рассматриваемые положения едва ли согласуются со свободой религии, поскольку Уголовно-процессуальный кодекс создавал презумпцию того, что свидетель является православным христианином и будет принимать религиозную присягу. Сама формулировка кодекса означала, что лица должны сообщать подробности о своих религиозных убеждениях, чтобы опровергнуть данную презумпцию и не давать религиозную клятву. Кроме того, Уголовно-процессуальный кодекс требовал, чтобы свидетели заявляли о своей религии в любом случае, чтобы быть заслушанными в уголовном разбирательстве, тогда как в гражданском судопроизводстве свидетели могли выбирать между религиозной присягой и официальным заявлением и, соответственно, не были обязаны сообщать о своих религиозных убеждениях. Закон, примененный в настоящем деле, обязывал заявителей раскрывать свои религиозные убеждения, чтобы сделать официальное заявление, тем самым обусловливая вмешательство в их свободу религии. Вмешательство не было оправдано в принципе или соразмерно преследуемой цели.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил нарушение статьи 13 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителям совместно 15 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда; государство-ответчик обязано исключить из законодательства любые помехи, которые могут воспрепятствовать заявителям в получении надлежащего возмещения в связи с их ситуацией.

(См. также Постановление Европейского Суда от 21 февраля 2008 г. по делу "Александридис против Греции" [Alexandridis v. Greece], жалоба N 19516/06, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 105* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 105 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 8/2008.).)

По делу обжалуется ликвидация религиозной общины в отсутствие относимых и достаточных оснований. По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции.

Свидетели Иеговы в Москве против России
[Jehovah's Witnesses of Moscow v. Russia] (N 302/02)

Постановление от 10 июня 2010 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Община-заявитель - московское отделение Свидетелей Иеговы - приобрела статус юридического лица в декабре 1993 г. В октябре 1997 г. вступил в силу Федеральный закон "О свободе совести и религиозных объединениях". Он содержал требование ко всем религиозным объединениям, имеющим статус юридического лица, о приведении учредительных документов в соответствие с новыми положениями законодательства и перерегистрации в органе юстиции. Община-заявитель пять раз безуспешно пыталась провести перерегистрацию, но даже после вынесения судом решения в 2002 году о незаконности отказов в перерегистрации осталась незарегистрированной. Тем временем по жалобе неправительственной организации, примыкающей к Русской православной церкви, прокурор предъявил иск о ликвидации общины. Разбирательство окончилось в 2004 году, когда районный суд принял решение о ликвидации и постоянном запрете ее деятельности, признав, что были допущены различные нарушения. Жалоба общины-заявителя была отклонена.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 9 Конвенции с учетом статьи 11 Конвенции (ликвидация). Решение о ликвидации, лишившее общину-заявителя статуса юридического лица и запретившее использование ею своих прав, которые ранее ей принадлежали, составляло вмешательство. Это вмешательство было предусмотрено законом и преследовало законную цель охраны здоровья и прав других лиц. Однако оно не являлось необходимым в демократическом обществе, поскольку, во-первых, национальные суды не указали относимых и достаточных оснований, оправдывающих эту меру, и, во-вторых, она непропорциональна преследуемой законной цели.

(a) Что касается отсутствия относимых и достаточных оснований. Многие выводы районного суда, мотивировавшие решение о ликвидации, не были обоснованы и не опирались на приемлемую оценку относимых фактов. Например, отсутствовали доказательства в поддержку утверждений о том, что община-заявитель или ее члены практиковали принуждение, заманивали детей в организацию или поощряли самоубийство. Действительно, некоторые выводы суда свидетельствовали о предубеждении против свидетелей Иеговы, что повлекло пренебрежение доказательствами стороны ответчика. Остальные утверждения против общины-заявителя - о том, что она нарушала право своих членов на уважение личной жизни, нарушала родительские права лиц, не являвшихся членами общины, подстрекала своих членов отказываться от переливаний крови и не исполнять гражданские обязанности - также отклонены Европейским Судом по следующим причинам.

(i) Что касается уважения личной жизни и, в частности, права на выбор занятий. Многие религии предусматривают доктринальные стандарты поведения, и, подчиняясь таким предписаниям, верующие выражают желание строго следовать религиозным убеждениям, которые они исповедуют. Члены общины показали, что соблюдают доктрину и обряды свидетелей Иеговы по своей свободной воле и самостоятельно определяют для себя место работы, баланс рабочего и свободного времени и количество времени, отведенное для проповедования или иной религиозной деятельности. Религиозные службы в общинном центре проводят не работники, а неоплачиваемые волонтеры, что не регулируется трудовым законодательством. Добровольная или частично оплачиваемая работа или миссионерская деятельность не противоречит конвенционным принципам, и Европейский Суд не усматривает какой-либо неотложной общественной потребности, которая оправдывала бы вмешательство.

(ii) Что касается родительских прав лиц, не являющихся членами общины. Хотя действительно дети от смешанных браков участвовали в деятельности общины, несмотря на возражения родителей, не принадлежащих к общине, это, по-видимому, не вытекало из какого-либо ненадлежащего поведения со стороны общины или ее членов, но одобрялось и поощрялось родителем, являющимся свидетелем Иеговы. В соответствии со статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции государства обязаны уважать права родителей на обеспечение образования и обучения в соответствии с их собственными религиозными убеждениями, статья 5 Протокола N 7 к Конвенции устанавливает равенство прав супругов в отношениях с детьми. Национальное законодательство не ставит религиозное образование ребенка в зависимость от соглашения родителей. Соответственно, любые противоречия между родителями относительно необходимости и пределов участия ребенка в религиозных обрядах и образования являются частными семейно-правовыми спорами, которые должны разрешаться в установленном порядке.

(iii) Переливание крови. Свобода принятия или отказа от конкретной медицинской процедуры или выбора альтернативного метода лечения имеет важнейшее значение для самоопределения и личной автономии. Во многих странах рассматривались дела свидетелей Иеговы, которые отказывались от переливания крови, и было установлено, что, хотя публичный интерес в сохранении жизни или здоровья пациента был, несомненно, законным и весьма настоятельным, он должен уступить приоритет более важному интересу пациента в распоряжении собственной жизнью. Само российское законодательство прямо предусматривает право на отказ от лечения или на требование о его прекращении при условии, что пациент владеет всей доступной информацией о возможных последствиях. Не имеется данных о том, что община-заявитель применяла ненадлежащее давление или влияние в отношении своих членов. Если пациентом является ребенок, национальное законодательство позволяет обжаловать решение родителя об отказе от лечения в судах. В итоге отсутствуют неотложная общественная необходимость или относимые и достаточные основания, способные оправдать ограничение прав лица на личную автономию в сфере религиозных убеждений и физической неприкосновенности.

(iv) Предполагаемое подстрекательство к неисполнению гражданских обязанностей. Религиозное увещевание об отказе от военной службы полностью соответствовало национальному законодательству, которое допускало отказ по убеждениям совести, и в суде не были указаны примеры незаконного отказа членов общины от альтернативной гражданской службы. Национальные суды не указали положения национального законодательства, которое обязывало бы свидетелей Иеговы уважать государственные символы (в отличие от воздержания от надругательства над ними); закон также не предусматривал обязанности участвовать в торжествах по поводу государственных праздников. Соответственно, не было доказано, что члены общины подстрекались к отказу от исполнения законно установленных гражданских обязанностей.

(b) Что касается пропорциональности. До своей ликвидации в 2004 году община-заявитель существовала и законно действовала в Москве более 12 лет, и никто из ее руководителей или индивидуальных членов не был признан виновным в совершении преступления, административного или гражданского правонарушения. Однако, как и к другим религиозным организациям, которым московские власти считали "нетрадиционными"* (* См. Постановление Европейского Суда от 5 октября 2006 г. по делу "Московское отделение Армии спасения против России" [Moscow Branch of the Salvation Army v. Russia], жалоба N 72881/01, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 90, и Постановление Европейского Суда от 5 апреля 2007 г. по делу "Церковь саентологии Москвы против России" [Church of Scientology Moscow v. Russia], жалоба N 18147/02, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 96.), к ней, по-видимому, применялся особый подход. Принудительная ликвидация и запрет деятельности являлись единственной санкцией, которую национальные суды могли применять к организациям, признанным нарушившими требования закона "О свободе совести и религиозных объединениях", и она, таким образом, применялась неизбирательно, без учета тяжести допущенного нарушения. Эта жесткая мера лишала тысячи свидетелей Иеговы в Москве возможности объединения с единоверцами для молитвы и культовых обрядов. Соответственно, даже если допустить, что имелись настоятельные причины для вмешательства, оно было несоразмерно преследуемой законной цели.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 11 Конвенции с учетом статьи 9 Конвенции (отказ в перерегистрации). Причины, приведенные национальными властями для отказа в перерегистрации общины-заявителя, не имели законной основы. Власти не привели адекватных мотивов своих решений или предъявили ненадлежаще обременительные требования, не имевшие основы в законе. К моменту введения требования о перерегистрации заявитель законно существовал и действовал в Москве в качестве независимой религиозной общины в течение многих лет, и ни она, ни ее отдельные члены не были признаны нарушителями национального законодательства или правил, регулирующих общественную жизнь и религиозную деятельность. При таких обстоятельствах мотивы отказа в перерегистрации должны были являться особенно весомыми и настоятельными. Отказывая в перерегистрации, власти не действовали добросовестно и пренебрегли своей обязанностью нейтралитета и беспристрастности по отношению к общине-заявителю.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил, что длительность разбирательства о ликвидации была неразумной в нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 20 000 евро общине-заявителю и четверым индивидуальным заявителям совместно в качестве компенсации причиненного морального вреда. Наиболее целесообразным средством устранения нарушений, установленных в деле общины-заявителя, был бы пересмотр с учетом конвенционных принципов принятых национальными судами решений.

По жалобам о нарушении статьи 10 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется осуждение мирных демонстрантов за выкрикивание лозунгов в поддержку незаконной организации. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Гюль и другие против Турции
[Gul and Others v. Turkey] (N 4870/02)

Постановление от 8 июня 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 2000 году суд государственной безопасности осудил заявителей за пособничество членам незаконной организации и подстрекательство и приговорил их к трем годам и девяти месяцам лишения свободы, придя к выводу, что они участвовали в демонстрациях и выкрикивали лозунги в поддержку незаконной организации, включая: "Политическая власть возникает из ствола пистолета" и "К ответу призовет ствол пистолета".

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 10 Конвенции. Вмешательство в право заявителей на свободу выражения мнения было предусмотрено законом и преследовало законную цель защиты национальной безопасности и общественного порядка. Что касается соразмерности, лозунги выкрикивались во время законных мирных демонстраций. Хотя при буквальном толковании тон некоторых фраз был насильственным, они являлись хорошо известными, стереотипными левыми лозунгами, которые не могли толковаться как призыв к насилию или мятежу. В плюралистическом демократическом обществе необходима терпимость к идеям, которые оскорбляют или шокируют. Отсутствуют признаки того, что имелась явная и неизбежная угроза, требующая длительного уголовного преследования, которому были подвергнуты заявители. Заявители первоначально были приговорены к трем годам и девяти месяцам лишения свободы, и, хотя после изменения законодательства производство по указанному делу было возобновлено, этот приговор и продолжительное уголовное разбирательство были несоразмерными. Нельзя признать, что действия заявителей влияли на национальную безопасность или общественный порядок. Вмешательство, таким образом, не было необходимо в демократическом обществе.

Постановление

По делу допущено нарушение статьи 10 Конвенции (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 3 000 евро каждому заявителю в качестве компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется изъятие книги, которое продолжалось в течение почти двух лет и восьми месяцев на основании немотивированных судебных решений. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Cапан против Турции
[Sapan v. Turkey] (N 44102/04)

Постановление от 8 июня 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель является владельцем издательского дома, который в 2001 году опубликовал книгу, анализирующую феномен возникновения звездного статуса в Турции, где шла речь об известном в этой стране исполнителе поп-музыки. Полагая, что книга причиняет вред его имиджу и личным правам, певец потребовал и добился принятия судебного приказа об изъятии и запрете на распространение книги. Позже он предъявил в тот же суд иск о возмещении ущерба к заявителю и автору книги. Заявитель трижды просил об отмене приказа об изъятии книги, однако суд отклонял его требования, не мотивируя свои решения. В мае 2004 г. суд окончательным решением отклонил требование певца о возмещении ущерба и отменил приказ об изъятии книги. Однако в 2005 году кассационный суд отменил это решение, полагая, что книга нарушала личные права певца. Разбирательство до настоящего времени продолжается в турецких судах.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Изъятие книги приравнивается к вмешательству в осуществление свободы выражения мнения заявителя. Вмешательство было предусмотрено законом и преследовало цель защиты прав иных лиц. Европейский Суд отмечает, что книга являлась частичным воспроизведением докторской диссертации, и напоминает о важности академической свободы. На примере певца и с использованием научных методов автор исследовал феномен звездного статуса и его возникновение в Турции, в связи с чем книга не может сравниваться с типом материалов, публикуемых таблоидами или журналами светской хроники, которые, как правило, имеют целью удовлетворить любопытство определенного типа читателей в отношении сугубо частных аспектов жизни знаменитостей. Кроме того, все фотографии, иллюстрирующие книгу, уже были опубликованы, и певец позировал для них. Суд принял приказ об изъятии книги на том основании, что она нарушала личные права певца. Он ссылался на некоторые отрывки из книги и на положения закона, но принял доводы истца и не мотивировал свое решение. Кроме того, суд отклонил три ходатайства об отмене запрета без какой-либо мотивировки. Таким образом, несмотря на представленные между тем заключения экспертов в пользу заявителя, запрет в отношении книги оставался в силе в течение почти двух лет и восьми месяцев, вплоть до решения по существу дела, принятого в мае 2004 г. Следовательно, нельзя утверждать, что суд позаботился о подробном исследовании критериев, которые должны приниматься во внимание для обеспечения справедливого равновесия между рассматриваемыми правами, а именно на распространение информации и защиту репутации иных лиц. Соответственно, спорное изъятие не может считаться необходимым в демократическом обществе, поскольку оно не основывалось на относимых и достаточных мотивах.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 2 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 11 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу объединения с другими

По делу обжалуется отказ в перерегистрации общины в качестве религиозной организации в отсутствие законных оснований. По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции.

Свидетели Иеговы в Москве против России
[Jehovah's Witnesses of Moscow v. Russia] (N 302/02)

Постановление от 10 июня 2010 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 9 Конвенции.)

По жалобе о нарушении статьи 12 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на вступление в брак

По делу обжалуется невозможность вступления в брак однополой пары. По делу требования статьи 12 Конвенции нарушены не были.

Шальк и Копф против Австрии
[Schalk and Kopf v. Austria] (N 30141/04)

Постановление от 24 июня 2010 г. [вынесено I Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 14 Конвенции.)

По жалобам о нарушении статьи 14 Конвенции

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции)

По делу обжалуется отказ в досрочном освобождении заключенного. Жалоба признана неприемлемой.

Челиккая против Турции
[Celikkaya v. Turkey] (N 34026/03)

Решение от 1 июня 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель неоднократно приговаривался к лишению свободы. С 1987 по 1996 год с целью разрешения проблемы крайней длительности сроков лишения свободы, которые он должен был отбыть (87 лет из общего срока в 190 лет не подверглись приостановлению), были вынесены решения о параллельном течении сроков его наказания, и был установлен предел максимального срока. Кроме того, после введения в действие закона об амнистии (Закон N 4616) он был оставлен в тюрьме.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи с подпунктом "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции. К лишению свободы в порядке, предусмотренном законом, заявитель был осужден компетентным судом в значении подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции; он оспаривал исчисление прокурором уменьшения срока его наказания в соответствии с Законом N 4616. Подпункт "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции сам по себе не гарантирует права осужденного на использование преимуществ закона об амнистии или на досрочное освобождение в окончательном или условном порядке. Тот факт, что суды согласились с доводами прокурора, не делает заключение заявителя произвольным в соответствии с подпунктом "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Прежде всего именно они должны были толковать и применять национальное законодательство, и Европейский Суд не должен подменять их оценку фактов, повлекшую принятие того или иного решения. Однако Европейский Суд вынужден согласиться со способом исчисления, принятым в настоящем деле, поскольку он не вызывает путаницы и не противоречит правилам, действовавшим в период, относящийся к обстоятельствам дела. Что касается дискриминационного характера заключения заявителя после введения в действие Закона N 4616, не усматриваются фактические обстоятельства, которые существенно отличали бы его от двух заключенных, освобожденных досрочно. Таким образом, Европейский Суд не убежден в том, что дискриминация отсутствовала. Однако он не может строить догадки на эту тему, поскольку согласно турецкому законодательству об исполнении наказаний меры или ошибки, даже допущенные в пользу заключенного, не наделяют никакими приобретенными правами и могут быть исправлены властями в любое время. Таким образом, ситуации двух заключенных не затрагивают осуществление приобретенных прав для целей подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции и, следовательно, не имеют сравнительного значения в отношении ситуации самого заявителя. Если неравенство имело место, это было очевидно фактическое* (* По-видимому, Европейский Суд противопоставляет фактическое неравенство юридическому, давая понять, что ущемление прав заявителя не основано на законе (прим. переводчика).) неравенство, на которое заявитель не мог законно ссылаться с точки зрения статьи 14 Конвенции.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба признана явно необоснованной).

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 8 Конвенции)

По делу обжалуется отказ незамужней женщине определенного возраста в усыновлении второго ребенка. По делу требования статьи 14 Конвенции нарушены не были.

Швицгебель против Швейцарии
[Schwizgebel v. Switzerland] (N 25762/07)

Постановление от 10 июня 2010 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

После усыновления первого ребенка в 2002 году заявительница, одинокая женщина 47 лет, обратилась за решением на получение права на усыновление второго ребенка. Однако все ее обращения были отклонены; окончательное решение по этому вопросу вынес Федеральный суд в 2006 году.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 14 во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции.

(a) Вопрос о применимости. Дело затрагивает процедуру разрешения на усыновление. Законодательство прямо указывает, что усыновление одиноким лицом допускается до 35-летнего возраста. Поскольку такое разрешение должен получать всякий желающий усыновить ребенка, обстоятельства дела относятся к сфере действия статьи 8 Конвенции. Кроме того, заявительница утверждала, что подверглась дискриминации по признаку возраста в осуществлении права, признанного национальным законодательством. Ее возраст имел решающее значение для отклонения национальными властями ее обращений. Соответственно, статья 14 во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции является применимой в настоящем деле.

(b) Существо жалобы. Заявительница могла утверждать, что претерпела различие в обращении по сравнению с одинокой женщиной младшего возраста, которая при тех же обстоятельствах могла иметь возможность получить разрешение на усыновление второго ребенка. Отклонение ее обращения преследовало законную цель защиты благополучия и прав этого ребенка. В 1998 году заявительница, которой был 41 год, получила разрешение на усыновление первого ребенка. Что касается усыновления второго ребенка, в 2006 году Федеральный суд пришел к выводу о том, что разница в возрасте между заявительницей и усыновляемым ребенком (46-48 лет) была чрезмерной и противоречащей интересам ребенка. В правовых системах государств - участников Совета Европы отсутствует консенсус относительно права на усыновление одиноким родителем, верхнего и нижнего предела возраста усыновителей или разницы в возрасте между усыновителем и ребенком. Таким образом, швейцарские власти имели широкие пределы усмотрения, и национальное законодательство, и решения, принятые в настоящем деле, по-видимому, согласуются с ситуацией большинства государств - участников Совета Европы и, кроме того, не противоречат применимому международному праву. Принятые в настоящем деле решения национальных властей не представляются произвольными, они вынесены в рамках состязательного разбирательства и являются мотивированными. Они учитывали интересы не только усыновляемого ребенка, но также уже усыновленного. Кроме того, критерий разницы в возрасте между усыновителем и ребенком не был выдвинут законодателем абстрактно, но применялся Федеральным судом гибко и с учетом обстоятельств дела. Доводы национальных судов не были неразумными или произвольными и учитывали тот факт, что принятие второго ребенка, хотя бы его возраст был сопоставим с возрастом первого, возложило бы на заявительницу дополнительное бремя, или что семьи с более чем одним усыновленным ребенком сталкиваются с большим количеством проблем. В таких делах очевидна необходимость использования статистики и определенной доли умозрения. С учетом широких пределов усмотрения государств в данной сфере и необходимости защиты интересов детей отказ в разрешении на усыновление второго ребенка не нарушил принцип пропорциональности. Обжалуемое различие в обращении не являлось дискриминационным в значении статьи 14 Конвенции.

Постановление

По делу требования статьи 14 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 8 Конвенции)

По делу обжалуется невозможность вступления в брак однополой пары. По делу требования статьи 14 Конвенции нарушены не были.

Шальк и Копф против Австрии
[Schalk and Kopf v. Austria] (N 30141/04)

Постановление от 24 июня 2010 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В 2002 году заявители, однополая пара, просили разрешения компетентных органов на заключение брака. Согласно национальному законодательству брак может быть заключен только между лицами различных полов, и требование заявителей было в конце концов отклонено. По жалобе в порядке конституционного судопроизводства Конституционный суд установил, что ни австрийская Конституция, ни Европейская конвенция не требуют, чтобы понятие брака, рассчитанного на возможность рождения детей, расширялось за счет отношений иного рода, и что защита однополых отношений в Конвенции не порождает обязательства изменения закона о браке. 1 января 2010 г. в Австрии вступил в силу закон о зарегистрированном партнерстве, направленный на обеспечение однополым парам формального механизма признания и создания правовых последствий для их отношений. Хотя закон предоставил зарегистрированным партнерам многие права и обязанности супругов, некоторые различия сохранились, в частности, зарегистрированные партнеры не могли пройти процедуру искусственного осеменения.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 12 Конвенции. Европейский Суд, прежде всего, рассмотрел вопрос о том, могли ли права на вступление в брак, которыми обладали "мужчины и женщины" в соответствии с Конвенцией, быть применимы к ситуации заявителей. Даже притом, что только шесть государств - участников Совета Европы допускают однополые браки, положение Хартии об основных правах Европейского союза, предусматривающее право на вступление в брак, не содержит упоминания о мужчинах и женщинах, что позволяет сделать вывод о том, что право на вступление в брак не должно быть при всех обстоятельствах ограничено браком двух лиц разных полов. Следовательно, нельзя заключить, что статья 12 Конвенции не применима к жалобе заявителей. В то же время Хартия относит вопрос о разрешении или запрещении однополых браков к регулированию национальным законодательством государств-участников. Европейский Суд подчеркнул, что национальные власти находятся в лучшем положении для оценки и реагирования на потребности общества в этой сфере с учетом того, что брак имеет укоренившееся социальное и культурное содержание, которое различается в разных странах. Таким образом, статья 12 Конвенции не обязывает государство-ответчика разрешать однополым парам вступление в брак.

Постановление

По делу требования статьи 12 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. С учетом быстрого развития отношения общественности Европы к однополым парам за последнее десятилетие была бы искусственной позиция Европейского Суда о том, что такие пары не могут пользоваться правом на "семейную жизнь". Следовательно, можно заключить, что отношения заявителей, сожительствующих в качестве однополой пары в стабильном партнерстве, охватываются понятием "семейной жизни", как и отношения разнополой пары в такой ситуации. Европейский Суд неоднократно указывал, что различное обращение, основанное на сексуальной ориентации, требует особенно серьезных мотивов, приведенных в качестве его оправдания. Следует исходить из того, что однополые пары, так же как и разнополые, могут вступать в стабильные отношения; следовательно, они находятся в относительно аналогичном положении, что касается необходимости правового признания их отношений. Однако, поскольку Конвенция требует восприятия в целом, с учетом вывода о том, что статья 12 Конвенции не обязывает государства разрешать однополым парам вступление в брак, Европейский Суд не может разделить мнение заявителей о том, что такое обязательство может вытекать из статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. Остается исследовать вопрос о том, должно ли было государство предоставить заявителям альтернативные средства правового признания их партнерства до 2010 года. Несмотря на растущую тенденцию правового признания однополых партнерств, эта сфера по-прежнему остается сферой развития прав в отсутствие общего консенсуса, в которой государства располагают определенным усмотрением относительно времени введения изменений законодательства. Австрийское законодательство отражает эту эволюцию, хотя и не находится в ее авангарде, но местный законодатель не может быть подвергнут критике за то, что закон о зарегистрированных партнерствах не был введен ранее. Наконец, тот факт, что закон о зарегистрированных партнерствах сохранил некоторые существенные отличия от брака в отношении родительских прав, соответствует тенденции, отмечаемой в других государствах-участниках, принявших аналогичное законодательство. Кроме того, поскольку заявители не утверждают, что были непосредственно затронуты такими ограничениями в отношении родительских прав, Европейский Суд не усматривает необходимости в подробном рассмотрении каждого такого отличия, поскольку они выходят за пределы настоящего дела.

Постановление

По делу требования статьи 14 Конвенции нарушены не были (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя - "против").

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 9 Конвенции)

По делу обжалуется уклонение от обеспечения обучения этике с выставлением оценок ученику, освобожденному от религиозного обучения. По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции.

Гжеляк против Польши
[Grzelak v. Poland] (N 7710/02)

Постановление от 15 июня 2010 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Первые два заявителя, которые считаются агностиками, являются родителями третьего заявителя. В соответствии с пожеланиями родителей последний не посещал занятия по религиозному обучению в школе. Его родители систематически требовали от школьной администрации организовать для него занятия по этике. Однако такие занятия не были организованы на всем протяжении его обучения в начальной и средней школе (1998-2009 годы), поскольку не имелось достаточного числа заинтересованных учеников. Сведения о его успеваемости содержали прочерк вместо отметки по "религии/этике".

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 9 Конвенции.

(a) Приемлемость жалобы. Жалоба не соответствует положениям Конвенции ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь", критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) в отношении первых двух заявителей.

(b) Существо жалобы. Отсутствие отметки по "религии/этике" в сведениях об успеваемости третьего заявителя составляло негативный аспект свободы мысли, совести и религии, поскольку оно могло быть воспринято как отсутствие вероисповедания. Статья 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 9 Конвенции является применимой. Третий заявитель жаловался на дискриминационный характер уклонения от организации курса этики и вызванное последним отсутствие оценки по "религии/этике" в его документах об успеваемости. Европейский Суд находит целесообразным ограничить рассмотрение предполагаемого различия в обращении между третьим заявителем, неверующим, желавшим, но не имевшим возможности посещать занятия по этике, и теми учениками, которые посещали занятия по религиозному обучению, последним аспектом жалобы, а именно отсутствием отметки. Национальное законодательство, предусматривающее выставление оценки по "религии/этике", не может само по себе рассматриваться как нарушение требований статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 9 Конвенции, поскольку отметка содержит нейтральную информацию о том, что ученик прослушал один из двух альтернативных курсов, предусмотренных в школе. Однако правило такого рода должно также уважать право учеников не принуждаться, даже косвенно, к раскрытию своих религиозных убеждений или отсутствия таковых. При рассмотрении вопроса о "религии/этике" в документах об успеваемости Конституционный суд исходил из предположения о том, что любой заинтересованный ученик сможет посещать уроки по одному из двух указанных курсов, и что посторонний наблюдатель, таким образом, не сможет определить, прослушал ли он курс религии или этики. Однако этот анализ, хотя и неоспорим по существу, по-видимому, не учитывал другие ситуации, которые могли возникать на практике, такие как ситуация третьего заявителя. Отсутствие оценки по "религии/этике" могло быть разумно воспринято как указание на то, что третий заявитель не посещал уроки религиозного обучения, которые являлись широко доступными, и он поэтому мог восприниматься как лицо без религиозных убеждений. Этот вывод приобретает особое значение в отношении такой страны, как Польша, где огромное большинство населения исповедует одну конкретную религию. Кроме того, с сентября 2007 г. по настоящее время в соответствии с новым правилом оценки, полученные по религиозному обучению или этике, учитываются при расчете среднего балла, полученного учеником в данном учебном году и в конце данного уровня обучения. Это правило могло оказать реальное негативное влияние на учеников, которые, несмотря на их желание, не могли прослушать курс этики. Таким ученикам могло оказаться труднее повысить средний балл, или они могли быть вынуждены вопреки своей совести посещать уроки религии для повышения своего среднего балла. В итоге отсутствие отметки по "религии/этике" в школьных аттестатах третьего заявителя на всем протяжении его обучения составляло форму неоправданной стигматизации. При таких обстоятельствах Европейский Суд не находит, что различие в обращении между неверующими, желающими посещать уроки этики, и учениками, посещающими уроки религии, было объективно и разумно оправдано, и что существовала разумная связь пропорциональности между использованными средствами и преследуемой целью. Государство вышло за пределы усмотрения в этом вопросе, поскольку была затронута сущность права третьего заявителя не исповедовать свою религию или убеждения, предусмотренного статьей 9 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против").

По поводу соблюдения статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции. В Польше курсы религиозного обучения и этики организованы на параллельной основе. Оба предмета являются факультативными, и выбор между ними осуществляется по желанию родителей или учеников при условии, что определенное минимальное число учеников заинтересовано в изучении одного из двух предметов. Система преподавания религии и этики, предусмотренная польским законодательством, в ее обычном применении относится к пределам усмотрения государств, что касается планирования и разработки учебных планов. Соответственно, предполагаемое уклонение от организации уроков этики не содержит признаков нарушения прав первых двух заявителей с точки зрения статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба признана явно необоснованной).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда.

По жалобам о несоблюдении статьи 34 Конвенции

Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции

Национальные власти признали факт бесчеловечного обращения, но не предоставили компенсации и не назначили адекватного наказания преступникам. Статус жертвы сохранен.

Гефген против Германии
[Gafgen v. Germany] (N 22978/05)

Постановление от 1 июня 2010 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

В 2002 году заявитель удушил 11-летнего ребенка и спрятал его тело около пруда. Тем временем он требовал выкупа с родителей ребенка и был задержан вскоре после получения денег. Он был доставлен в полицейский участок, где его допросили о месте нахождения жертвы. На следующий день заместитель начальника полиции поручил одному из своих подчиненных полицейских угрожать заявителю, что ему будут причинены физические страдания и при необходимости причинить их, если он не откроет место нахождения ребенка. Выполняя это поручение, полицейский угрожал заявителю, что ему будут причинены значительные страдания специально обученным лицом. Примерно через 10 минут, опасаясь таких страданий, заявитель указал место, в котором он скрыл тело потерпевшего. Позднее он побывал на месте происшествия, где были найдены тело и дополнительные доказательства против заявителя, такие как следы колес его машины. В последующем уголовном разбирательстве региональный суд исключил из числа доказательств признательные показания, полученные на следствии, поскольку они были получены под давлением, противоречащим статье 3 Конвенции. На суде заявитель вновь признался в убийстве. Выводы суда были основаны на его признании и других доказательствах, включая полученные вследствие показаний, к которым заявитель был принужден на следствии. Заявитель был приговорен к пожизненному заключению, а его жалобы были отклонены; тем не менее Конституционный суд признал, что принуждение к признанию на следствии составляет запрещенный метод допроса в соответствии с национальным законодательством и Конвенцией. В 2004 году двое полицейских, причастных к угрозам заявителю, были осуждены за оказание давления и подстрекательство к оказанию давления при исполнении служебных обязанностей и условно приговорены к штрафу в размере 60 и 90 евро, соответственно. В 2005 году заявитель обратился за юридической помощью с целью возбуждения разбирательства против властей о компенсации травмы, причиненной ему следственными методами полиции. Суды первоначально отклонили его заявление, но в 2008 году их решения были отменены Федеральным конституционным судом. К моменту вынесения Постановления Европейского Суда возобновленное разбирательство продолжалось в региональном суде.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Национальные власти признали нарушение Конвенции в рамках уголовного разбирательства по делу заявителя и при последующем осуждении полицейских. Однако необходимо установить, предоставили ли они заявителю адекватное и достаточное возмещение за нарушение, которое он претерпел. Хотя уголовное разбирательство против полицейских, продолжавшееся около двух лет и трех месяцев, было достаточно оперативным и безотлагательным, полицейские были приговорены к весьма скромным и условным наказаниям, поскольку национальный суд принял во внимание ряд смягчающих вину обстоятельств, включая неотложную необходимость спасения жизни потерпевшего. В то время как дело заявителя не может сопоставляться с произвольными актами жестокости государственных представителей, применение почти символических наказаний нельзя рассматривать как адекватную реакцию на нарушение требований статьи 3 Конвенции. Такое наказание, явно несоразмерное нарушению одного из ключевых конвенционных прав, не имело необходимого предостерегающего влияния для предупреждения будущих нарушений этого права в сложных ситуациях. Кроме того, хотя оба полицейских были первоначально переведены на должности, не связанные с непосредственным участием в расследовании преступлений, один из них был впоследствии назначен начальником своего подразделения, что вызывает серьезные сомнения в том, что реакция властей адекватно отражала серьезность нарушения статьи 3 Конвенции. Наконец, что касается разбирательства о компенсации, ходатайство заявителя о юридической помощи рассматривается на протяжении более чем трех лет. Вследствие этого слушание не проводилось и решение по существу его требования не вынесено. При таких обстоятельствах уклонение национальных судов от разрешения по существу требования заявителя о компенсации в разумные сроки ставит под вопрос эффективность этого разбирательства. В итоге Европейский Суд находит, что различные меры, принятые национальными властями, не полностью соответствуют требованию о возмещении, содержащемуся в его прецедентной практике, и, соответственно, заявитель может по-прежнему считаться жертвой нарушения его конвенционного права.

Постановление

Статус жертвы сохранен (вынесено 11 голосами "за" и шестью - "против").

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Не оспаривалось сторонами, что полицейский угрожал заявителю причинением невыносимой боли со стороны специально обученного лица, если он не раскроет место нахождения похищенного ребенка. Поскольку заместитель начальника полиции несколько раз приказывал своим подчиненным угрожать заявителю или при необходимости применить к нему силу, такое указание должно рассматриваться не как спонтанное, а только как умышленное и обдуманное. Допрос под угрозой жестокого обращения продолжался примерно 10 минут в обстановке повышенной напряженности и накала эмоций, поскольку полицейские полагали, что у них есть лишь несколько часов, чтобы спасти жизнь ребенка. Заявитель находился в наручниках и, таким образом, в уязвимом состоянии, поэтому обращенные к нему угрозы должны были причинить ему значительный страх, тоску и нравственные страдания. Несмотря на мотивы полицейских, Европейский Суд напоминает, что пытка и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение не могут допускаться даже при обстоятельствах, когда жизнь человека подвергается угрозе. В итоге метод допроса, которому подвергся заявитель, был признан достаточно серьезным, чтобы составлять бесчеловечное обращение, запрещенное статьей 3 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (вынесено 11 голосами "за" и шестью - "против").

По поводу соблюдения статьи 6 Конвенции. Использование доказательств, полученных в нарушение требований статьи 3 Конвенции, вызывает серьезные вопросы относительно справедливости уголовного разбирательства. Европейский Суд должен поэтому определить, было ли разбирательство против заявителя в целом несправедливым в связи с использованием таких доказательств. В начале судебного разбирательства заявитель был уведомлен о том, что его прежние показания не будут использованы в качестве доказательства против него, поскольку они были получены под давлением. Тем не менее он вновь признался в совершении преступления на суде, подчеркнув, что признался свободно под действием раскаяния и с целью несения ответственности за преступление, которое он совершил. Поэтому Европейский Суд не видит оснований для предположения о том, что заявитель не признался бы, если бы национальные суды решили с самого начала исключить оспариваемые доказательства. С учетом этих соображений Европейский Суд заключил, что при конкретных обстоятельствах дела заявителя уклонение национальных судов от исключения доказательств, полученных за счет признания, исторгнутого посредством бесчеловечного обращения, не оказало влияния на осуждение или наказание заявителя или на общую справедливость его судебного разбирательства.

Постановление

По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (вынесено 11 голосами "за" и шестью - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Требование о компенсации не предъявлялось.

Вопрос о запрещении препятствовать праву обращения в Европейский Суд

По делу обжалуется уклонение властей от соблюдения предварительной меры, указанной Европейским Судом на основании правила 39 Регламента Суда. По делу допущено несоблюдение требований статьи 34 Конвенции.

Камалиевы против России
[Kamaliyevy v. Russia] (N 52812/07)

Постановление от 3 июня 2010 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Первым заявителем по делу является гражданин Узбекистана, который проживал в России с 1990-х годов. Он женился на второй заявительнице, российской гражданке. В марте 2006 г. заместитель генерального прокурора Узбекистана потребовал экстрадиции первого заявителя на том основании, что он обвинялся в принадлежности к экстремистской религиозной организации, возбуждении религиозной розни и попытке свержения конституционного строя. В декабре 2006 г. заместитель Генерального прокурора России отказал в экстрадиции заявителя. В ноябре 2007 г. при проверке документов заявитель был задержан в г. Тюмени как незаконно проживающий иностранец. Районный суд признал его виновным в нарушении правил проживания для иностранных граждан, поскольку он не принимал мер для получения вида на жительство или гражданства законными средствами. Он наложил на заявителя штраф и предписал его выдворение из Российской Федерации. 3 декабря 2007 г. первый заявитель обратился в Европейский Суд, прося приостановить его экстрадицию* (* Как видно из Постановления, заявитель подвергся выдворению в административном порядке. Несколько раз употребив выражение "экстрадиция", Европейский Суд, вероятно, стремится подчеркнуть, что фактически заявитель был выдан узбекским властям для суда над ним, несмотря на отказ прокуратуры в его экстрадиции (прим. переводчика).) в Узбекистан. С учетом преступлений, в которых он обвинялся там, он утверждал, что подвергнется угрозе применения пытки. В тот же день Европейский Суд указал российскому государству-ответчику о применении в соответствии с правилом 39 Регламента Суда предварительной меры по приостановлению экстрадиции. 5 декабря 2007 г. первый заявитель был выдворен в Узбекистан, где он в настоящее время отбывает наказание в виде лишения свободы.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Государство-ответчик утверждало, что компетентные власти сделали все возможное для соблюдения меры, указанной Европейским Судом; однако с учетом уведомления за короткий срок и разницы во времени между Страсбургом, Москвой и Тюменью информация не достигла надлежащих получателей до момента исполнения меры по выдворению. Письмо, касающееся применения правила 39 Регламента Суда, было опубликовано на защищенном интернет-сайте Европейского Суда в 21.50 по московскому времени 3 декабря 2007 г. Государство-ответчик не сообщило, когда оно фактически ознакомилось с его содержанием, но предположительно не позднее утра 4 декабря 2007 г. Затем информация была направлена компетентным органам. Кроме того, 4 декабря 2007 г. представитель заявителей сама направила уведомление Европейского Суда в прокуратуру г. Тюмени и в местное управление Министерства внутренних дел. В тот же день представитель была уведомлена о решении областного суда, которым было оставлено без изменения решение о выдворении, и сообщила об этом Европейскому Суду. Она также указала, что следующий самолет в Узбекистан из Тюмени вылетает 5 декабря 2007 г., в 2 часа по местному времени (полночь по московскому времени и 22 часа по центрально-европейскому времени). Вторым письмом, опубликованном на его защищенном интернет-сайте 4 декабря 2007 г. в 22.30 по московскому времени, Европейский Суд сообщил государству-ответчику о данных обстоятельствах. В итоге первый заявитель был посажен в самолет примерно через 26 часов после уведомления государства-ответчика о предварительной мере. Указанный период времени включал полный рабочий день, когда функционировали все компетентные органы, и не сообщалось о затруднениях со связью. Европейский Суд осведомлен о неизбежных сложностях, которые возникают при наличии разницы во времени; однако в настоящем деле они не носили характера, позволяющего объяснить тот факт, что сообщение не было передано компетентной службе. Действительно, в первом письме от 3 декабря 2007 г. Европейский Суд уже указал место содержания первого заявителя, и было относительно просто установить компетентный орган. Европейский Суд также отметил, что решение о выдворении первого заявителя было оставлено без изменения областным судом, и формальности, необходимые для его исполнения, были соблюдены даже за более короткий срок. Государство-ответчик ссылалось на необходимость контактировать с различными министерствами в Москве и получить информацию от местных служб, прежде чем предпринять какие-либо шаги. Рабочего дня 4 декабря 2007 г., таким образом, не было достаточно, чтобы исполнить меру, указанную Европейским Судом. Европейский Суд не считает, что такое оправдание совместимо с природой срочных запросов, нацеленных на предотвращение предстоящего выдворения. По определению эти решения было несложно исполнить, поскольку требовалось только сообщить местному органу, ответственному за выдворение, и/или администрации следственного изолятора о временном запрете перемещения лица с территории государства-участника. В свете всей информации, которой он располагает, Европейский Суд не убежден, что государство-ответчик предприняло все разумные шаги, чтобы исполнить указание Европейского Суда. Также они не доказали, что имелись объективные препятствия для соблюдения предварительной меры, указанной на основании правила 39 Регламента Суда.

Постановление

По делу допущено несоблюдение требований статьи 34 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил, что требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос не готов к разрешению.

В порядке применения статьи 35 Конвенции

В порядке применения пункта 1 статьи 35 Конвенции

Вопрос о соблюдении правила шестимесячного срока в целях подачи жалобы в Европейский Суд

Шестимесячный срок в целях подачи жалобы в Европейский Суд должен исчисляться с учетом критериев, применимых к Конвенции* (* Это указание представляет собой усеченную цитату из упомянутого ниже решения по делу Отто. Европейский Суд имеет в виду, что не связан правилами исчисления сроков в национальном законодательстве. В нестоящем# деле день окончания шестимесячного срока для подачи жалобы выпал на воскресенье 25 января 2004 г., тогда как спорная жалоба подана в понедельник 26 января. В соответствии с обычным правилом, если последний день срока приходится на нерабочий день, днем окончания срока считается ближайший следующий за ним рабочий день, однако Европейский Суд полагает, что с учетом применимых к Конвенции критериев жалобу следовало подать в пятницу 23 января (прим. переводчика).). Жалоба признана неприемлемой.

Бююкдере и другие против Турции
[Buyukdere and Others v. Turkey] (N 6162/04 и другие)

Постановление от 8 июня 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

После приватизации их компании заявители утратили статус гражданских служащих. Они возбудили ряд разбирательств в компетентных административных судах с целью получения компенсации в связи с прекращением их трудовых договоров, но не добились успеха. Рассмотрев жалобу, Высший административный суд оставил без изменения решения суда первой инстанции.

Вопросы права

В порядке применения пункта 1 статьи 35 Конвенции. По жалобе N 6162/04 решение Высшего административного суда от 19 июня 2003 г., являвшееся окончательным на уровне страны, было вручено заявителю 25 июля 2003 г. Заявитель подал свою жалобу в Европейский Суд 26 января 2004 г., то есть более чем через шесть месяцев после получения окончательного решения национального суда. Отсюда следует, что жалоба подана за пределами срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции (см. также Решение Европейского Суда от 10 ноября 2009 г. по делу "Отто против Германии" [Otto v. Germany], жалоба N 21425/06, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 124* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 124 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 3/2010.))* (* Решение вынесено четырьмя голосами "за и тремя - "против". Три судьи представили несовпадающее особое мнение, в котором указывали, что ни статья 35 Конвенции, ни Регламент Суда не устанавливает правил исчисления сроков, а также выразили мнение о том, что решение Палаты является спорным как с точки зрения принципов, так и практических последствий (прим. переводчика).).

Европейский Суд признал остальные жалобы приемлемыми и установил нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Вопрос о соблюдении правила шестимесячного срока в целях подачи жалобы в Европейский Суд

Оригинал формуляра жалобы представлен за пределами восьминедельного срока, установленного распоряжением по практическим вопросам о возбуждении производства. Жалоба признана неприемлемой.

Кемевуако против Нидерландов
[Kemevuako v. Netherlands] (N 65938/09)

Решение от 1 июня 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, гражданин Анголы, жаловался на отказ нидерландских властей в предоставлении вида на жительство. Окончательное решение в национальном разбирательстве было направлено ему 15 июня 2009 года. 14 декабря 2009 г. представитель заявителя направил факс в Секретариат, указав, что намерен подать жалобу на нарушение статьи 8 Конвенции от имени заявителя. Секретариат уведомил его, что должен возвратить формуляр жалобы в Европейский Суд к 4 марта 2010 г., в течение восьми недель после даты письма Секретариата от 7 января 2010 г. Представитель был также уведомлен о том, что, если он этого не сделает, дата подачи заполненного формуляра жалобы будет считаться датой подачи жалобы. 4 марта 2010 г. представитель заявителя направил заполненный формуляр жалобы в Секретариат по факсу. Оригинал формуляра, а также копии всех необходимых документов были получены Секретариатом по почте 12 марта 2010 г. Конверт, содержавший все эти документы, имел штемпель с датой 10 марта 2010 г.

Вопросы права

В порядке применения пункта 1 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд вначале рассмотрит вопрос о том, была ли жалоба подана в течение шестимесячного срока с даты принятия окончательного решения. В соответствии с утвердившейся практикой конвенционных органов и пунктом 5 правила 47 Регламента Суда Европейский Суд обычно рассматривает в качестве даты подачи жалобы дату первого сообщения, указывающего на намерение обратиться в Европейский Суд и содержащего некоторые сведения о характере жалобы. Такое первое сообщение, которое может иметь форму письма, направленного по факсу, прерывает течение шестимесячного срока в целях подачи жалобы в Европейский Суд. Однако, как указывал Европейский Суд, духу и цели правила о шестимесячном сроке противоречило бы бездействие заявителя в течение необъяснимого и неограниченного срока после первоначального сообщения. Соответственно, заявители должны представлять свои жалобы с разумной безотлагательностью после первоначального вводного контакта. Уклонение от этого может вынудить Европейский Суд принять решение о том, что прерывание шестимесячного срока в целях подачи жалобы отменяется, и что дата подачи заполненного формуляра жалобы должна считаться датой подачи жалобы. Европейскому Суду должен быть представлен оригинал формуляра жалобы, а также доверенности, если заявитель имеет представителя. Передача по факсу этих документов в отсутствие оригинала этих документов является недостаточной для подачи полной или действительной жалобы (см. пункт 5 правила 47 Регламента Суда и пункты 1, 4 и 5 распоряжения по практическим вопросам о возбуждении производства). Следовательно, тот факт, что заполненный формуляр жалобы по настоящему делу был передан в Секретариат по факсу 4 марта 2010 г., не имеет значения, поскольку оригинал формуляра не был отправлен в течение восьминедельного периода, который окончился 4 марта 2010 г. Хотя письмо, сопровождающее формуляр жалобы, и сам формуляр действительно были датированы 4 марта 2010 г., конверт, содержащий оригинал заполненного формуляра жалобы, а также формуляр доверенности и копии относимых документов были отмечены штампом почты 10 марта 2010 г. В этом отношении Европейский Суд указал, что для того, чтобы дата, проставленная на первом сообщении, считалась датой подачи жалобы, она должна быть отправлена не позднее следующего дня после даты, указанной в сообщении. Если обращение имеет почтовый штемпель с датой, более поздней, чем следующий день, дата почтовой отметки, а не дата, указанная в письме или формуляре жалобы, будет считаться датой подачи. Европейский Суд не усматривает оснований для применения иного критерия в отношении вопроса о том, был ли оригинал формуляра жалобы подан в течение восьминедельного периода. Дата, указанная штемпелем на конверте, содержащем оригинал формуляра жалобы, а именно 10 марта 2010 г., соответственно должна считаться датой подачи в настоящем деле. Шестимесячный срок в целях подачи жалобы в Европейский Суд начал течь 15 июня 2009 г., следовательно, жалоба подана за пределами срока.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (подана за пределами срока).

В порядке применения подпункта "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции

Вопрос об отсутствии значительного ущерба

Применение нового теста неприемлемости из трех условий в соответствии с Протоколом N 14 к Конвенции - заявитель не претерпел значительного ущерба. Жалоба признана неприемлемой.

Ионеску против Румынии
[Ionescu v. Romania] (N 36659/04)

Решение от 1 июня 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Высший кассационный суд признал недействительной кассационную жалобу на решение районного суда, которым было отклонено требование о взыскании 90 евро в качестве компенсации ущерба, предъявленное заявителем в связи с неисполнением договора.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции.

(a) Справедливость. Разбирательство дела в районном суде отвечало требованиям справедливости.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба признана явно необоснованной).

(b) Публичное слушание. Что касается отсутствия публичного слушания в Высшем кассационном суде, этот довод поглощается признанием недействительности жалобы и может быть рассмотрен в контексте права на доступ к суду. Жалоба в этой части не является не совместимой с положениями Конвенции или Протоколов к ней, жалоба также не может быть признана явно необоснованной или злоупотребляющей правом обращения в Европейский Суд в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции в редакции Протокола N 14 к Конвенции. Однако с учетом введения в действия этого Протокола Европейский Суд счел необходимым рассмотреть по собственной инициативе вопрос о применении нового теста неприемлемости, предусмотренного подпунктом "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции в новой редакции. Основной аспект нового теста заключается в том, претерпел ли заявитель какой-либо значительный ущерб. Ряд несовпадающих особых мнений, приложенных к различным постановлениям, свидетельствуют о том, что отсутствие такого ущерба может быть основано на таких признаках, как финансовые последствия спорного вопроса или значение дела для заявителя. Предполагаемый финансовый убыток заявителя в связи с неисполнением договора является ограниченным. Его сумма составляет 90 евро в отношении всех видов ущерба, и не имеется данных о том, что его финансовые обстоятельства таковы, что исход дела имел бы значительное влияние на его личную жизнь. При таких обстоятельствах заявитель не претерпел "значительного ущерба" при осуществлении своего права на доступ к суду. Что касается второго аспекта, соблюдение прав человека не требует рассмотрения жалобы по существу, поскольку дело имеет лишь исторический интерес после отмены национального законодательства о предварительном рассмотрении приемлемости кассационных жалоб, и поскольку Европейский Суд уже имел ряд возможностей рассмотреть вопрос о применении процессуальных правил национальным судом. Наконец, что касается третьего вопроса о том, было ли дело надлежащим образом рассмотрено национальным судом, заявитель мог выдвинуть свои доводы в состязательном разбирательстве в районном суде. Таким образом, три условия нового теста неприемлемости следует считать достигнутыми.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (заявитель не претерпел значительного ущерба).

В порядке применения статьи 37 Конвенции

В порядке применения пункта 1 статьи 37 Конвенции

Вопрос о наличии особых обстоятельств, требующих дальнейшего рассмотрения жалобы

Одностороннее заявление государства-ответчика лишает заявителя возможности требовать установления нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции, которое необходимо для пересмотра национального решения. В прекращении производства по жалобе отказано.

Хакими*  против Бельгии
[Hakimi v. Belgium] (N 665/08)

(* Заявитель является подданным Марокко (прим. переводчика).)

Постановление от 29 июня 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 2006 году апелляционный суд заочно приговорил заявителя к лишению свободы и уплате штрафа. Приговор, который был вручен заявителю в тот же день, не содержал упоминания о 15-дневном сроке, отводимом на подачу жалобы об отмене приговора. Через несколько недель заявитель подал жалобу об отмене приговора. Апелляционный суд отклонил жалобу как поданную за пределами срока. В 2007 году кассационный суд отклонил кассационную жалобу заявителя.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции.

(a) Предварительные замечания относительно прекращения производства по жалобе. Мировое соглашение, предложенное Европейским Судом, было отклонено заявителем на том основании, что он желал получить гарантию того, что производство по его делу будет возобновлено. Государство-ответчик представило одностороннее заявление в Европейский Суд, в котором просило прекратить производство по жалобе в обмен на признание нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и выплату компенсации. В своем заявлении оно подчеркивало, что право на возобновление производства по делу отсутствует, что министр юстиции не имеет полномочий давать гарантии в этом отношении, и что кассационный суд удовлетворяет обращения о возобновлении производства по своему усмотрению. С учетом положений заявления государства-ответчика и обстоятельств дела Европейский Суд пришел к выводу, что производство по жалобе не может быть прекращено только на основании заявления. В частности, Европейский Суд не может исключать возможности того, что заявителю, если он сочтет нужным требовать пересмотра оспариваемого решения апелляционного суда, может потребоваться ссылка на постановление Европейского Суда, прямо установившее нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции. Соответственно, он решил продолжать рассмотрение настоящей жалобы, которая не является неприемлемой по каким-либо основаниям.

(b) Существо жалобы. Уведомление о приговоре, врученное заявителю, не содержало упоминания о сроке на подачу жалобы. Европейский Суд основал свое решение на выводе по аналогичному делу о том, что отказ апелляционного суда в возобновлении разбирательства, проводившегося в отсутствие заявителя, и отклонение жалобы в связи с истечением срока на обжалование лишили заявителя его права на доступ к суду.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда.

В порядке применения статьи 46 Конвенции

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда - вопрос о принятии Европейским Судом мер индивидуального характера

Государство-ответчик обязано принять меры для пересмотра решений о ликвидации и отказе в перерегистрации религиозной общины.

Свидетели Иеговы в Москве против России
[Jehovah's Witnesses of Moscow v. Russia] (N 302/02)

Постановление от 10 июня 2010 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 9 Конвенции.)

По жалобе о нарушении статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права на образование

По делу обжалуются меры, принятые властями "Приднестровской Молдавской Республики" против школ, отказывающихся использовать кириллицу. Жалоба признана приемлемой.

Катан и другие против Молдавии и России
[Catan and Others v. Moldova and Russia] (N N 43370/04, 8252/05 и 18454/06)

Решение от 15 июня 2010 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В соответствии с Конституцией 1978 г. Молдавская Советская Социалистическая Республика имела два официальных языка: русский и "молдавский" (румынский/молдавский на основе кириллицы). В 1989 году в Молдавии была вновь введена латиница для письменного румынского/молдавского, который стал первым официальным языком. В августе 1991 г. Республика Молдавия стала независимым государством. В то же время сепаратисты в Приднестровье пытались отделиться от вновь созданной республики, приняв "декларацию независимости" в отношении "Приднестровской Молдавской Республики" (далее - ПМР), которая не была признана международным сообществом. Законодательство, принятое властями ПМР в 1992 году, требовало использования кириллицы при письме на "молдавском" языке, и использование латиницы в школах было запрещено с 1994 года. В 1999 году ПМР предписала всем школам, принадлежащим "иностранным государствам" и функционирующим на "ее" территории, пройти регистрацию в органах ПМР, в противном случае они не признаются и лишаются прав. В июле 2004 г. власти ПМР начали принимать меры, направленные на закрытие всех школ, использующих латиницу. В настоящее время в Приднестровье осталось лишь шесть школ, использующих молдавский (румынский) язык и латинскую графику.

Заявителями по делу выступают ученики (или их родители или учителя), посещающие три школы в ПМР. Две школы были построены за счет государственных средств Молдавии, зарегистрированы Министерством образования Молдавии и использовали латиницу и учебную программу, одобренную этим министерством. Обе эти школы отказались регистрироваться в органах ПМР, поскольку это означало бы необходимость использования кириллицы и учебной программы ПМР. Третья школа, которая уже использовала кириллицу, просила власти ПМР разрешения использовать латинскую графику. Все три школы были вынуждены переехать в новые помещения после конфронтации с властями ПМР, включавшей вторжение полиции в здания, чтобы выгнать учеников, родителей и учителей. Ученики средних классов первой школы были перемещены в помещения, которые ранее использовались детским садом, и школа стала периодически подвергаться вандализму. Вторая школа была размещена в трех отдельных зданиях в различных частях города, причем основное здание не имело доступа к общественному транспорту и части базового оборудования. После захвата здания властями ПМР Министерство образования Молдавии решило временно перевести третью школу в контролируемую Молдавией деревню, расположенную на расстоянии примерно 20 км. Это означало, что ученики и учителя подвергались ежедневным обыскам вещей и проверкам личности служащими ПМР. Число учащихся в трех школах резко сократилось. В своей жалобе в Европейский Суд заявители ссылаются, в частности, на ограничения их права использовать молдавский язык и латинскую графику, а также на влияние указанных ограничений на культурную идентичность и единство молдавского сообщества в ПМР (статья 8 Конвенции), на трудности, испытываемые учениками, желающими обучаться на официальном молдавском языке и в соответствии с учебной программой Министерства образования Молдавии (статья 2 Протокола N 1 к Конвенции) и на дискриминационное обращение (статья 14 Конвенции).

Решение

Жалоба признана приемлемой, что касается статьи 8 Конвенции, статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции и статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьями 3 и 8 Конвенции и статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции. Вопрос о том, принадлежали ли заявители к юрисдикции одного или обоих государств-ответчиков, будет рассмотрен вместе с существом жалобы.

В Совете Европы

Комитет министров сокращает расходы

В конце 2010 Комитет министров Совета Европы принял программу деятельности и бюджет организации на 2011 год. В этой программе и бюджете предусмотрены новые механизмы контроля затрат, сокращения расходов, а также переориентации ресурсов на приоритетные сферы деятельности. В частности, планируются следующие мероприятия: присоединение Европейского союза к Конвенции о защите прав человека и основных свобод; выполнение решений Интерлакенской конференции о будущем Европейского Суда по правам человека; укрепление Бюро Комиссара по правам человека; обзор выполнения конвенций Совета Европы; укрепление существующих мониторинговых механизмов и улучшение координации между ними; адресное сотрудничество и работа на местах.

Программа деятельности и бюджет Совета Европы теперь объединены в один документ, что позволит организации повысить значимость, целенаправленность и последовательность своей работы. Государства-члены также достигли принципиальной договоренности о переходе с 2012 года на двухгодичный бюджет.

"Новая программа и бюджет являются одним из ключевых элементов реформы, они отражают стремление Совета Европы и государств-членов сосредоточить свои усилия на том, что мы делаем лучше всех, на тех направлениях, где мы занимаем ведущие позиции и где мы можем достичь реальных результатов. Это также платформа для планирования на будущее, в частности для мобилизации внешнего финансирования, особенно по линии укрепления сотрудничества с Европейским союзом", - заявил генеральный секретарь Совета Европы Турбьёрн Ягланд.

Регулярный бюджет на 2011 год составляет 217 млн. евро и предусматривает нулевой рост по сравнению с 2010 годом. Взносы государств-членов составят 211 млн. евро, из которых по 24,6 млн. евро вносят Франция, Германия, Италия, Россия и Соединенное Королевство, самый маленький взнос от Сан-Марино - всего 1 619 евро.

Источник информации - www.coe.int

Избранные постановления и решения Европейского Суда по правам человека
по жалобам против Российской Федерации

Выбор постановлений и решений, публикуемых в номере, диктуется важностью изложенных в них правовых позиций для национальной судебной практики, рекомендациям и Г.О. Матюшкина, Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека - заместителя министра юстиции Российской Федерации, пожеланиями и предложениями наших читателей. Перевод Г.А. Николаева.

Сериевы против России
[Seriyevy v. Russia] (N 20201/05)

Заявители, проживающие в Чеченской Республике, утверждали, что российские власти несут ответственность за исчезновение их близкого родственника (сына и брата соответственно), а также за непроведение адекватного расследования указанных обстоятельств.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статей 2, 3, 5 и 13 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить первому и второй заявителям совместно 60 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Умалатов и другие против России
[Umalatov and Others v. Russia] (N 8345/05)

Заявители, проживающие в Чеченской Республике, утверждали, что российские власти несут ответственность за исчезновение их сыновей, а также за непроведение адекватного расследования указанных обстоятельств.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статей 2, 3, 5 и 13 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить первому и второй заявителям совместно 60 000 евро и третьему заявителю - 60 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Бик против России
[Bik v. Russia] (N 26321/03)

Заявитель, проживающий в Москве, жаловался, что принудительное помещение его в психиатрическую клиническую больницу было незаконным.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 1 статьи 5 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Горощеня против России
[Goroshchenya v. Russia] (N 38711/03)

Заявитель, отбывающий наказание в исправительной колонии в Омске, жаловался на негуманные условия содержания (переполненность камер, ограниченный доступ света и воздуха) под стражей до суда. Он также обжаловал чрезмерную длительность содержания под стражей и судебного разбирательства по его уголовному делу.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 3, пункта 3 статьи 5 и пункта 1 статьи 6 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Шеноев против России
[Shenoyev v. Russia] (N 2563/06)

Заявитель, отбывающий наказание в виде лишения свободы, жаловался на незаконный характер содержания его под стражей и чрезмерную длительность (более шести лет) производства по уголовному обвинению в незаконном обороте оружия и ограблениях.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 3 статьи 5 и пункта 1 статьи 6 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 4 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Логвиненко против России
[Logvinenko v. Russia] (N 44511/04)

Заявитель, отбывающий наказание в виде лишения свободы за совершение убийства, жаловался на незаконный характер и чрезмерную длительность содержания под стражей до суда.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования пунктов 1 и 3 статьи 5 Конвенции.

Шуленков против России
[Shulenkov v. Russia] (N 38031/04)

Заявитель, отбывающий наказание в виде лишения свободы за совершение ограблений, жаловался на незаконный характер и чрезмерную длительность содержания под стражей до суда.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования пунктов 1 и 3 статьи 5 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 9 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Щербаков против России
[Shcherbakov v. Russia] (N 23939/02)

Заявитель, проживающий в Туле, жаловался на негуманные условия содержания (переполненность камер, ограниченный доступ света и воздуха) в следственном изоляторе по обвинению, которое было с него впоследствии снято ввиду отсутствия доказательств вины.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 3 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 18 000 евро в качестве компенсации морального вреда и судебных расходов.

ООО "Линк Ойл СПб" против России
[OOO Link Oil SPB v. Russia]

Компания-заявитель жаловалась на нарушение требования правовой определенности вследствие отмены вступивших в силу постановлений, вынесенных в ее пользу Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации в надзорном порядке.

Жалоба компании-заявителя подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

Галина Васильевна Ковалева и другие против России
[Galina Vasilyevna Kovaleva and Others v. Russia]

Заявители жаловались на то, что апелляционная инстанция Арбитражного суда Кемеровской области, рассмотревшая их дело на стадии апелляционного производства, не являлась судом, созданным на основании закона.

Жалобы заявителей подлежат отклонению как явно необоснованные в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

Рустем Рифович Фахретдинов, Владимир Викторович Кузовлев и Валерий Леонидович Сергеев против России
[Rustem Rifovich Fakhretdinov, Vladimir Viktorovich Kuzovlev and Valeriy Leonidovich Sergeyev v. Russia]

Заявители жаловались на то, что длительность разбирательства по их делам была несовместима с требованием "разумного срока", установленным Конвенцией.

Европейский Суд, принимая во внимание пилотное постановление по делу "Бурдов против России (N 2)", учитывая, что Российская Федерация во исполнение этого постановления приняла Закон о компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок, пришел к выводу: заявители, в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции, не исчерпали все внутренние средства правовой защиты, и единогласно постановил признать жалобы заявителей неприемлемыми.