Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 2/2011

Бюллетень Европейского Суда по правам человека
Российское издание
N 2/2011

Редакционная: необходимые пояснения и краткие замечания

Георгий Матюшкин уклонился от комментария по делу "Константин Маркин против России"

Пожалуй, еще ни разу российские власти не были столь решительно настроены против очередного постановления Европейского Суда по правам человека. Речь идет о Постановлении по делу "Константин Маркин против России".

Об этом деле мы подробно информировали читателей в редакционной статье нашего Бюллетеня N 12/2010. Напомним публичный тезис Председателя Конституционного Суда России, высказанный на представительном XIII Международном форуме по конституционному правосудию 18 ноября 2010 года: "За весь предшествующий период участия России в Конвенции по защите прав человека и основных свобод не было случаев, когда решение Конституционного Суда Российской Федерации вызвало бы сомнение со стороны Европейского Суда по правам человека... Но ситуация, возникшая после принятия Европейским Судом постановления от 7 октября 2010 года по делу "Константин Маркин против России", изменилась кардинальным образом. Впервые Европейский Суд в жесткой правовой форме подверг сомнению решение Конституционного Суда России".

Понятно, обиделся Валерий Дмитриевич не только за Конституционный Суд России, но и за всю державу.

Председатель Европейского Суда Жан-Поль Коста, расположившийся в президиуме форума рядом с Валерием Зорькиным, не принял его вызов и не стал комментировать Постановление Европейского Суда по делу "Константин Маркин против России", сославшись на то, что оно не прошло еще окончательной процедуры вступления в силу. И, действительно, у России был шанс пересмотреть выводы состоявшегося Постановления в Большой Палате Европейского Суда.

Хроника событий. 10 декабря 2010 года мы подписали в печать двенадцатый номер нашего Бюллетеня, где высказали предположение, что с высокой степенью вероятности Постановление первой инстанции Европейского Суда по делу "Константин Маркин против России" будет обжаловано в Большую Палату.

11 декабря того же года в резиденции Президента России Д. Медведева в Горках состоялась его традиционная встреча с судьями Конституционного Суда России накануне государственного праздника - Дня Конституции. Тема дела "Константин Маркин против России" там витала в воздухе (цитируем по официальному сайту Президента:

Зорькин: "...Одно дело, когда разрешается конкретный, скажем, спор о праве между гражданином Ивановым против Российской Федерации, и другое дело, когда в этом решении даются так называемые рекомендации общего характера, в том числе появляются, например, выводы о том, что плохой закон, закон нужно отменить, изменить и так далее. И тогда возникает вопрос, кто ставит конечную точку над "i". Сама Российская Федерация, которая определяет конкретные меры общего характера, или всё же мы имеем дело с наднациональным правосудием, которое заменяет конституционное правосудие? Проблема не так легка, как кажется на первый взгляд".

Президент: "...Как мне представляется, мы всё-таки никогда не передавали такую часть своего суверенитета, суверенитета России, которая позволяла бы любому международному суду или иностранному суду выносить решения, изменяющие наше национальное законодательство. Кстати, такой позиции придерживаются и многие европейские страны, которые гораздо более тесно, чем мы, интегрированы в европейские же институты".

20 декабря 2010 года Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Георгий Матюшкин от имени власти России направил в Европейский Суд ходатайство о передаче дела "Константин Маркин против России" на рассмотрение Большой Палаты.

Вы спросите, а в чем тогда смысл редакционного заголовка? Все просто. Дело Маркина приобрело не только общественную значимость, но и научный интерес. А раз так, то внимание прессы к этому делу очевидно. По истечении срока обжалования Постановления Европейского Суда по делу "Константин Маркин против России", 11 января 2011, мы направили основанный на законе о печати редакционный запрос Уполномоченному г. Матюшкину с просьбой предоставить краткую информацию по этому делу: обжаловано ли оно? Основные позиции жалобы? Кроме того, просили Уполномоченного прокомментировать суть жалобы.

А потом начались редакционные звонки в аппарат Уполномоченного, уклончивые ответы сотрудников аппарата, недовольство нашей настойчивостью. То, на что закон о печати отводит три дня, растянулось на двадцать. Пришлось даже письменно напоминать Уполномоченному требования закона о печати. Наконец, получили короткий ответ руководителя аппарата А.М. Федорова: передача соответствующего обращения для возможной публикации, в том числе частичной, а также для публичного обсуждения не представляется возможной.

Что ж, позиция Уполномоченного понятна. Он как адвокат государства в Европейском Суде действует осмотрительно. Во-первых, любой суд, в том числе и Европейский, не любит публичных дискуссий по поводу не вступивших в силу решений, правда, и запрета на это у сторон в споре нет. Во-вторых, опытный адвокат может и не соглашаться с позицией своего клиента, но обязан ее поддерживать. В таком случае лучше помолчать до суда.

А то, что Георгий Матюшкин - опытный юрист, не сомневаемся. По крайней мере, он, по мнению редакции, осмотрительно держит свою позицию Уполномоченного Российской Федерации, избегая излишней замкнутости прежнего Уполномоченного Вероники Милинчук и словоохотливости первого Уполномоченного Павла Лаптева.

А вот со "свитой", которая играет "короля", по тому же мнению редакции, большие проблемы.

По жалобе о нарушении статьи 2 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на жизнь

По делу обжалуется уголовное осуждение за повреждение полей генно-модифицированных зерновых. Жалоба признана неприемлемой.

Юбер Карон и другие против Франции
[Hubert Caron and Others v. France] (N 48629/08)

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

По жалобам о нарушении статьи 3 Конвенции

Вопрос о запрещении бесчеловечного наказания

По делу обжалуется присуждение на уровне страны компенсации, значительно уступающей минимуму, присуждаемому Европейским Судом по делам о бесчеловечном обращении. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Чорап против Молдавии (N 2)
[Ciorap v. Moldova] (N 2) (N 7481/06)

Постановление от 20 июля 2010 г. [вынесено IV Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 34 Конвенции.)

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство наказания

Вопрос о правомерности экстрадиции

По делу обжалуются приказы об экстрадиции, влекущие угрозу несмягчаемого пожизненного заключения и практически одиночного заключения в течение длительных периодов в американских тюрьмах режима "супермакс". Жалоба признана приемлемой.

Бабар Ахмад и другие против Соединенного Королевства
[Babar Ahmad and Others v. United Kingdom] (N N 24027/07, 11949/08 и 36742/08)

Решение от 6 июля 2010 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Четыре заявителя подлежат экстрадиции из Соединенного Королевства для предания суду по обвинению в терроризме в США после того, как их жалобы на приказы статс-секретаря об экстрадиции были отклонены национальными судами. Европейскому Суду представлены доказательства того, что в случае экстрадиции первому, третьему и четвертому заявителям грозит пожизненное лишение свободы без права досрочного освобождения, тогда как второму заявителю (которому 35 лет) грозит 50-летний срок лишения свободы. Хотя заявители признают, что Постановление Большой Палаты от 12 февраля 2008 г. по делу "Кафкарис против Кипра" [Kafkaris v. Cyprus], жалоба N 21906/04 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 105* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 105 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 8/2008.)) устанавливает, что назначение пожизненного лишения свободы само по себе не нарушает статью 3 Конвенции при условии, что это наказание может быть смягчено, они указывают, что ни один из способов смягчения этого наказания, существующих в США, не отвечает этому критерию на практике. Они также утверждали, что в случае осуждения все они, кроме четвертого заявителя (который страдает серьезными заболеваниями), будут вынуждены отбывать свое наказание (возможно, всю оставшуюся жизнь) в тюрьме "супермакс" максимально строгого режима (ADX "Флоренс")* (* Тюрьма в окрестностях г. Флоренса (штат Колорадо) в настоящее время является единственным учреждением "супермаксимального" режима безопасности в США. Сокращение ADX при названии тюрьмы (в других изданиях используется в виде ADMAX), по-видимому, отражает полное название учреждения "федеральная исправительная тюрьма административного максимума" и служит указанием на особую строгость режима (прим. переводчика).). Они заявляют, что условия в таких учреждениях являются строгими, заключенные содержатся на режиме практически одиночного заключения и в течение длительных периодов находятся в своих камерах. В поддержку своих требований они представили доклад психиатра, в котором указано, что, хотя тюремный режим "супермакс" не составляет полного лишения сенсорного восприятия, он предполагает почти полное отсутствие значимого человеческого общения; это может вызвать ряд психических симптомов от паники до психоза и эмоционального упадка в течение 60 дней. Они также выразили озабоченность тем, что их ситуация может быть усугублена применением специальных административных мер, включая почти полное одиночное заключение и ограничение их прав на общение и свидания.

Решение

Жалоба признана приемлемой, что касается статьи 3 Конвенции, в отношении заключения в тюрьму "супермакс" (первый, второй и третий заявители) и в отношении возможности пожизненного лишения свободы без права досрочного освобождения (первый, третий и четвертый заявители) или длительного срока (второй заявитель). В остальной части жалоба признана неприемлемой (жалоба признана явно необоснованной).

Вопрос о правомерности высылки

По делу обжалуется угроза жестокого обращения в деле о высылке в Афганистан женщины, разведенной с мужем. Высылка составит нарушение статьи 3 Конвенции.

N. против Швеции
[N. v. Sweden] (N 23505/09)

Постановление от 20 июля 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница и ее муж являются афганскими гражданами, которые прибыли в Швецию в 2004 году. Их ходатайства о предоставлении убежища несколько раз отклонялись. В 2005 году заявительница разошлась со своим мужем. В 2008 году ее ходатайство о разводе было отклонено шведскими судами, поскольку они были не вправе расторгать брак в связи с незаконным проживанием заявительницы в стране. Ее муж уведомил суд о том, что он против развода. Тем временем заявительница безуспешно просила миграционный орган о пересмотре ее дела и отмене высылки, ссылаясь на то, что в Афганистане ей грозит смертный приговор, поскольку она вступила в отношения со шведским мужчиной, и ее семья отказалась от нее.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Европейский Суд должен установить, была ли личная ситуация заявительницы настолько тревожной, что ее возвращение в Афганистан повлекло бы нарушение статьи 3 Конвенции. Женщины в Афганистане подвергаются особой угрозе жестокого обращения, если считаются несоблюдающими гендерные роли, приданные им обществом, традицией и даже правовой системой. Верховный комиссар ООН по делам беженцев (ВКДБ) отмечал, что афганские женщины, следующие менее консервативному образу жизни, возвращающиеся из Ирана или Европы, по-прежнему считаются нарушающими социальные и религиозные нормы и могут вследствие этого подвергнуться домашнему насилию и иным формам наказания в диапазоне от изоляции и стигматизации до преступлений чести в отношении лиц, обвиняемых в том, что они опозорили свои семьи, общины или племена. Поскольку заявительница проживает в Швеции с 2004 года, она могла считаться не соответствующей гендерным ролям, приданным ей афганским обществом. Кроме того, она пыталась развестись со своим мужем и продемонстрировала реальное и искреннее намерение проживания отдельно от него. Однако, если супруги будут высланы в Афганистан, порознь или вместе, муж заявительницы мог бы возобновить супружескую жизнь помимо ее воли. Новый закон о персональном статусе шиитов* (* Из текста Постановления неясно, принадлежит ли семья заявительницы к шиитскому меньшинству, составляющему около 10% населения Афганистана. Указывалось только, что муж заявительницы преследовался как активный член коммунистической партии, под которой, очевидно, подразумевалась Народно-демократическая партия, единственная марксистская организация этой страны (прим. переводчика).), в частности, обязывает женщин удовлетворять сексуальные потребности мужей и покидать дом с их разрешения, за исключением чрезвычайных обстоятельств. Согласно различным докладам о правах человека в Афганистане до 80% афганских женщин затронуты домашним насилием, власти не преследуют за него, и огромное большинство женщин в таких случаях даже не обращаются за помощью. Для обращения в полицию или в суд женщина должна решиться на публичный позор, который сопутствует женщине, покинувшей дом без сопровождающего. Европейский Суд не может игнорировать общую угрозу, о которой свидетельствуют статистика и международные доклады. Что касается внебрачных отношений заявительницы, она не представила шведским властям относимой и подробной информации. Тем не менее если ее муж воспримет ее заявление о разводе или иные действия в качестве доказательства внебрачных отношений, супружеская измена в соответствии с афганским Уголовным кодексом рассматривается как преступление. Если заявительница смогла бы проживать отдельно от своего мужа в Афганистане, женщины, не имеющие мужской поддержки и защиты, сталкиваются с ограничениями обычной социальной жизни, включая ограничения свободы передвижения, и не имеют средств для существования, что вынуждает многих возвращаться в обстановку семейного насилия. Результаты такого "примирения" обычно не контролируются, и злоупотребления или преступления чести, совершаемые по возвращении, часто остаются безнаказанными. Не имеется оснований ставить под сомнение достоверность утверждений заявительницы о том, что она не имела контактов с семьей в течение почти пяти лет и, таким образом, не располагает социальным окружением или адекватной защитой в Афганистане. При особых обстоятельствах настоящего дела имеются достаточные основания полагать, что в случае высылки в Афганистан заявительница подвергнется серьезным кумулятивным угрозам возмездия со стороны ее мужа, его семьи, своей собственной семьи и афганского общества, которые относятся к сфере действия статьи 3 Конвенции.

Постановление

Высылка составит нарушение статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По жалобе о нарушении статьи 5 Конвенции

По жалобе о нарушении подпункта "b" пункта 1 статьи 5 Конвенции

Вопрос о несоблюдении судебного приказа

Вопрос об обеспечении исполнения обязанности, предусмотренной законом

По делу обжалуется непропорциональное содержание под стражей в связи с неспособностью уплатить требуемую сумму за несоблюдение условий освобождения из-под стражи. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Гатт против Мальты
[Gatt v. Malta] (N 28221/08)

Постановление от 27 июля 2010 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, обвинявшийся в преступлениях, связанных с оборотом наркотиков, был освобожден при условии предоставления личной гарантии на сумму приблизительно 23 000 евро и ограничений на оставление места жительства. По жалобе на нарушение обязанности находиться дома в определенные часы суд по уголовным делам отменил решение о его освобождении и постановил повторно арестовать его и обязать выплатить гарантийную сумму. Поскольку он не мог ее уплатить, на основании статей 585 и 586 Уголовного кодекса было возбуждено разбирательство, и гарантийная сумма была конвертирована в срок содержания под стражей по ставке 11 евро 50 центов за один день. В общей сложности это составляло 2 000 дней (или более пяти лети и шести месяцев) лишения свободы. Заявитель подал жалобу в порядке конституционного судопроизводства, которая была, в конечном счете, отклонена.

Вопросы права

По поводу соблюдения подпункта "b" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Насколько государство-ответчик утверждало, что содержание под стражей в деле заявителя относилось к первой части подпункта "b" пункта 1 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд указал, что при подобных обстоятельствах должны приниматься во внимание такие вопросы, как цель судебного приказа, осуществимость его соблюдения и длительность содержания под стражей. Кроме того, особое значение имеет пропорциональность примененной меры. Европейский Суд полагает, что от заявителя, который находился под строгими условиями освобождения в течение почти пяти лет - предположительно, в отсутствие заработка, - нельзя было реально ожидать соблюдения судебного приказа о выплате требуемой суммы. Учитывая сравнительно более краткие периоды содержания под стражей в иных аналогичных делах, которые рассматривались им ранее, Европейский Суд пришел к выводу о том, что длительность срока содержания под стражей, установленного за однократное нарушение временных ограничений, не могла рассматриваться как устанавливающая справедливое равновесие между необходимостью обеспечения соблюдения законного судебного приказа и важностью права заявителя на личную свободу. Насколько государство-ответчик утверждало, что содержание под стражей относится к сфере действия второй части подпункта "b" пункта 1 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд установил, что мальтийское законодательство и его применение в деле заявителя имели недостатки в двух отношениях. Во-первых, закон не различал условий освобождения, относящихся к главной цели ограничений (то есть явки в суд) и других обстоятельств менее серьезного характера, таких как обязанность находиться дома в определенные часы. Во-вторых, он не устанавливал предела продолжительности содержания под стражей и не оценивал пропорциональности примененной меры. В итоге национальное законодательство, примененное в деле заявителя, не установило равновесия между важностью в демократическом обществе обеспечения исполнения данного обязательства и важностью права на свободу.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос не готов к рассмотрению. С учетом характера нарушения государству-ответчику следует рассмотреть вопрос об обеспечении немедленного освобождения заявителя из-под стражи, насколько оно обусловлено решением суда по уголовным делам, применившего статьи 585 и 586 Уголовного кодекса.

По жалобам о нарушении статьи 6 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции (гражданско-правовой аспект)

Вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции

По делу обжалуется разбирательство об исключении имени заявителя из секретного полицейского досье и об отзыве лицензии на огнестрельное оружие. Статья 6 Конвенции является применимой.

Ужукаускас против Литвы
[Uzukauskas v. Lithuania] (N 16965/04)

Постановление от 6 июля 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель имел лицензию на огнестрельное оружие, которая была отозвана литовскими властями на том основании, что по оперативным данным сотрудников правоохранительных органов имелась информация о его предполагаемой опасности для общества. Ему было предложено сдать оружие в полицию при условии его оплаты. Он обжаловал в суде внесение его имени в оперативные документы. Суды отклонили его требования на основании секретных материалов, представленных полицией, которые не были раскрыты заявителю.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. (a) Вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции. Едва ли можно ставить под сомнение тот факт, что информация, содержавшаяся в оперативных документах, оказывала влияние на репутацию заявителя, которая заслуживала защиты со стороны национального законодательства и относилась к сфере действия статьи 8 Конвенции. Точно так же, если информация о жизни лица, включая, в частности, его судимость, подвергается систематическому сбору и хранению в делах, находящихся у государственных представителей, эта информация относится к сфере "личной жизни" для целей статьи 8 Конвенции. Европейский Суд не может исключать хотя бы теоретической возможности того, что включение имени заявителя в оперативные документы могло повлечь ограничения его работы в частном секторе или иных способов заработка, что опять-таки затрагивает его личную жизнь. Действительно, согласно национальному законодательству определенные профессии, например, в сфере безопасности, не могли избирать лица, упомянутые в оперативных документах. Наконец, поскольку заявителю было предложено сдать оружие, хотя бы за плату, не приходится сомневаться, что это представляло собой вмешательство в его право на защиту собственности. Таким образом, пункт 1 статьи 6 Конвенции в его гражданско-правовом аспекте являлся применимым к оспариваемому разбирательству.

(b) Существо жалобы. Для определения того, был ли заявитель причастен к преступной деятельности, судьям требовалось рассмотреть ряд факторов, включая причины оперативных мер полиции, а также характер и пределы подозреваемого участия заявителя в предполагаемых преступлениях. Если бы защита смогла убедить судей, что полиция действовала без уважительных причин, имя заявителя было бы исключено из оперативных документов. Данные в этом деле, следовательно, имели решающее значение для дела заявителя. Еще более существенно, что, как показали решения национальных судов, оперативные документы являлись единственным доказательством предполагаемой опасности заявителя для общества. Однако литовское законодательство и судебная практика предусматривают, что информация, содержащая государственную тайну, не может быть использована в качестве доказательства в суде, если она не рассекречена, и она не может быть единственным доказательством, на котором суд основал свое решение. Поскольку заявителю не было раскрыто предъявленное против него доказательство, и он не мог представить на него возражения (в отличие от полиции, которая эффективно использовала такое право), процедура принятия решения не отвечала требованиям состязательного разбирательства или равенства сторон и не предусматривала адекватных гарантий защиты интересов заявителя.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 3 500 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции (уголовно-правовой аспект)

Вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции

По делу обжалуется отказ суда по уголовным делам провести новое судебное разбирательство после повторного рассмотрения материалов дела в соответствии с постановлением Европейского Суда. Жалоба признана неприемлемой.

Оджалан против Турции
[Ocalan v. Turkey] (N 5980/07)

Решение от 6 июля 2010 г. [вынесено II Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 46 Конвенции.)

По жалобе о нарушении пункта 2 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении принципа презумпции невиновности

По делу обжалуется отказ в присуждении компенсации за предварительное заключение в связи с тем, что заявитель был оправдан за недоказанностью вины. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Тендам против Испании
[Tendam v. Spain] (N 25720/05)

Постановление от 13 июля 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Против заявителя были возбуждены два уголовных разбирательства. В рамках первого он содержался в предварительном заключении 135 дней и был впоследствии осужден судом первой инстанции и оправдан после рассмотрения жалобы* (* Заявитель подозревался в краже нескольких ульев (прим. переводчика).). Во втором разбирательстве он также был оправдан и требовал возврата имущества, изъятого у него во время следствия. Некоторые вещи были ему возвращены, однако он заметил, что они повреждены, а некоторые утрачены. Он обратился в Министерство юстиции и внутренних дел за компенсацией ущерба, причиненного его предварительным заключением и ошибками системы юстиции, в связи с которыми ему не были возвращены изъятые вещи или их стоимость. Его обращение было отклонено по обоим основаниям. Заявитель безрезультатно обращался в Национальный суд для судебной проверки этого решения. Впоследствии он подавал кассационную жалобу в Верховный суд и жалобу в порядке конституционного производства в Конституционный суд, которые были отклонены.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 2 статьи 6 Конвенции. Отклоняя требование заявителя о компенсации за предварительное заключение, Министерство исходило из того, что он был оправдан при рассмотрении жалобы в связи с отсутствием достаточных доказательств. Такая мотивировка в отсутствие ограничений или оговорок порождает сомнения в невиновности заявителя. Различие между оправданием за недоказанностью и оправданием в связи с несовершением преступления не учитывает оправдание заявителя, которое должно было быть принято во внимание судебным органом независимо от причин, приведенных в решении суда по уголовным делам. Национальные суды, со своей стороны, поддержали мотивировку министерства, не устранив возникший вопрос.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Обжалуемое заявителем изъятие было направлено не на лишение его имущества, но на временное воспрепятствование в его использовании. Отсутствуют данные о том, что оно не было основано на законе. Кроме того, оно преследовало цель обеспечения удовлетворения требований, предъявленных потенциальными гражданскими истцами. После своего оправдания заявитель предъявил к государству требование о компенсации ущерба в связи с повреждением или исчезновением его вещей. В требовании о возврате вещей, составленном за несколько месяцев до этого, он указал на проблему, и секретарь следственного судьи отметил, что некоторые вещи находились в неудовлетворительном состоянии. Из материалов дела также следует, что определенные изъятые вещи были переданы на хранение третьим лицам в период следствия и в дальнейшем не были возвращены. Тем не менее национальные власти и Верховный суд в последней инстанции отклонили требование заявителя на том основании, что он не доказал, что изъятые вещи исчезли или повреждены. При таких обстоятельствах Европейский Суд нашел, что бремя доказывания относительно пропавших или поврежденных вещей лежало на судебных органах, которые обязаны были наблюдать за их сохранностью в течение срока их изъятия, а не на заявителе, который был оправдан более чем через семь лет после изъятия вещей. Поскольку после оправдания заявителя судебные органы не представили оправдания исчезновения или повреждения изъятых вещей, они несут ответственность за любой ущерб, вызванный изъятием. Национальные суды, рассматривавшие требование, не приняли во внимание ответственность судебных властей и не предоставили заявителю возможность получить возмещение в связи с причиненным ущербом. Отказав в требовании о компенсации, они возложили на него несоразмерное и избыточное бремя.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 15 600 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда; Европейский Суд отложил рассмотрение вопроса о материальном ущербе.

По жалобе о нарушении статьи 7 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 7 Конвенции

Вопрос о соблюдении принципа наказания исключительно на основании закона

По делу обжалуется осуждение за поставку иракским властям химического вещества, используемого для производства отравляющего газа. Жалоба признана неприемлемой.

Ван Анрат против Нидерландов
[Van Anraat v. Netherlands] (N 65389/09)

Решение от 6 июля 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В 1984-1988 годах заявитель передал правительству Ирака химическое вещество, используемое для производства высокотоксичного "горчичного газа", который был впоследствии использован в ирано-иракской войне, а также при нападениях иракцев на курдское население в Северном Ираке. В 2005 году заявитель был осужден в Нидерландах в соответствии со статьей 8 Закона о военных преступлениях за пособничество и подстрекательство в нарушение законов и обычаев войны, совершавшихся Саддамом Хусейном и его сподвижниками при газовых атаках в обоих направлениях.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Заявитель, во-первых, жаловался на уклонение Верховного суда от ответа на доводы, выдвинутые им, в частности, относительно его защиты иностранным суверенным иммунитетом, которым пользовались лица, совершившие преступления, в отношении которых он предположительно пособничал и подстрекал. Однако Европейский Суд отметил, что заявитель затронул этот вопрос только в ответе на консультативное заключение генерального прокурора, то есть на финальной стадии разбирательства в Верховном суде. В то время как статья 6 Конвенции гарантирует право обвиняемых в уголовном разбирательстве отвечать на заключение генерального прокурора, она не позволяет обвиняемым представлять новые доводы, которые не связаны ни с одним пунктом самого заключения. Верховный суд имеет длительную практику относительно универсальной юрисдикции нидерландских судов по уголовным делам в отношении преступлений, предусмотренных статьей 8 Закона о военных преступлениях, и если бы заявитель желал изменить этот подход, ничто не препятствовало бы ему в представлении своих доводов на более ранней стадии разбирательства. Таким образом, статья 6 Конвенции не обязывала Верховный суд представлять мотивированный ответ по данному пункту.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба признана явно необоснованной).

По поводу соблюдения статьи 7 Конвенции. Заявитель также жаловался на то, что статья 8 Закона о военных преступлениях не являлась предсказуемой, поскольку в целях ее применения содержала отсылку к стандартам общего международного права. Однако с учетом общей цели законодательства не всегда точные формулировки норм являлись логичными; одним из стандартных способов регулирования является использование общей категоризации, а не исчерпывающих перечней, и поскольку выбор законодательной техники относится на усмотрение национального законодателя, на него не распространяется контроль Европейского Суда. Кроме того, что касается довода заявителя относительно неточности применимых норм международного права, Европейский Суд заключил, что в период, когда заявитель поставлял иракскому правительству данное химическое вещество, существовала норма обычного международного права, запрещавшая использование горчичного газа в качестве оружия в международном конфликте, в частности, в связи с Женевским газовым протоколом 1925 года* (* Протокол Лиги Наций о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериальных средств ведения войны был подписан в Женеве 17 июня 1925 г. и вступил в силу 8 февраля 1928 г.) и систематическим осуждением использования газового оружия Генеральной Ассамблеей ООН на всем протяжении ирано-иракского конфликта. Насколько заявитель пытался оспаривать выводы судов страны о факте, Европейский Суд напоминает, что национальные суды находятся в лучшем положении для оценки достоверности и относимости доказательств. Таким образом, нельзя утверждать, что в период совершения заявителем действий, повлекших его осуждение, существовала неясность относительно преступного характера использования горчичного газа в международном конфликте или против мирного населения. Поэтому от заявителя можно было разумно ожидать осознания положений законодательства и использования юридической консультации (при необходимости).

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба признана явно необоснованной).

По жалобам о нарушении статьи 8 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на уважение личной и семейной жизни

По делу обжалуется уклонение от урегулирования ситуации лиц, "исключенных" из реестра постоянных резидентов после провозглашения независимости Словении. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Курич и другие против Словении
[Kuric and Others v. Slovenia] (N 26828/06)

Постановление от 13 июля 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявители ранее являлись гражданами бывшей Югославии и одной из ее союзных республик, помимо Словении. Они приобрели право постоянного проживания в Словении, но после провозглашения ее независимости не ходатайствовали о принятии в словенское гражданство или не получили его. 26 февраля 1992 г., после принятия закона об иностранцах, имена заявителей были исключены из реестра постоянных резидентов, и они стали иностранцами, не имеющими вида на жительство. Приблизительно 18 000 человек находилось в такой же ситуации. Как утверждают заявители, ни один из них не был уведомлен о таком решении, и они узнали о нем позднее, когда пытались восстановить свои персональные документы. Исключение их имен из реестра имело серьезные и длительные негативные последствия: некоторые заявители стали лицами без гражданства, тогда как другие были выселены из своих жилищ, не могли работать или передвигаться, утратили все свое личное имущество и проживали много лет в приютах и парках. Некоторые были заключены под стражу и высланы из Словении. В 1999 году Конституционный суд признал ряд положений закона об иностранцах, а также автоматическое "исключение" из реестра неконституционными, установив, что в соответствии с оспариваемым законом граждане бывшей Югославии оказались в менее благоприятном положении, чем иные иностранцы, проживавшие в Словении до провозглашения ее независимости, поскольку отсутствовал нормативный акт, регулирующий перевод их правового статуса в статус иностранцев, проживающих в Словении. После решения Конституционного суда был принят новый закон для регулирования ситуации так называемых исключенных. В последующем решении 2003 года Конституционный суд признал ряд положений нового закона неконституционными, в частности, поскольку они не предоставили "исключенным" постоянные виды на жительство с обратной силой или не урегулировали ситуацию тех, кто подвергся депортации.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. До 26 февраля 1992 г., когда их имена были исключены из реестра постоянных резидентов, заявители законно проживали в Словении в течение ряда лет; некоторые из них даже родились там. Они создали комплекс личных, социальных, культурных и экономических отношений, которые составляют личную жизнь любого человека, и большинство из них создало также семейную жизнь в Словении. Они, таким образом, имели личную и/или семейную жизнь в Словении, и длительный отказ властей от урегулирования их ситуации в соответствии с решениями Конституционного суда и, в частности, от выдачи им постоянных видов на жительство, составлял вмешательство в их права, гарантированные статьей 8 Конвенции. Что касается оправдания такого вмешательства, Европейский Суд не усматривает оснований для отхода от выводов Конституционного суда 1999 и 2003 годов о том, что "исключение" заявителей являлось незаконным, поскольку соответствующее законодательство не урегулировало их правовой статус. Такая незаконность существовала на протяжении более чем 15 лет, несмотря на определенные усилия с их стороны, законодательные и административные органы не исполнили судебные решения.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 13 Конвенции. Несмотря на законодательные и административные усилия, основные решения Конституционного Суда 1999 и 2003 годов не были полностью исполнены.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос не готов к рассмотрению.

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Факты настоящего дела раскрывают существование в словенской правовой системе недостатка, вследствие которого оставшейся группе "исключенных" было отказано в праве на уважение личной и/или семейной жизни в Словении и на эффективные средства правовой защиты в этом отношении. Хотя в принципе Европейский Суд не должен определять, какие меры возмещения являются целесообразными для исполнения обязательств Словении с точки зрения статьи 46 Конвенции, уклонение властей государства-ответчика от соблюдения решений Конституционного суда по своей природе указывает на целесообразные меры общего и индивидуального характера, которые требуют принятия: введение необходимого законодательства и урегулирование ситуации отдельных заявителей путем выдачи им видов на жительство, имеющих обратную силу.

Вопрос о соблюдении права на уважение личной и семейной жизни

По делу обжалуется длительное уклонение от регистрации брака, заключенного за границей. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Дадуш против Мальты
[Dadouch v. Malta] (N 38816/07)

Постановление от 20 июля 2010 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В 2003 году заявитель* (* Сириец по происхождению (прим. переводчика).), который приобрел мальтийское гражданство путем предыдущего брака, женился на гражданке России в Москве. Через несколько дней он обратился в орган регистрации гражданского состояния для регистрации своего брака на Мальте. Сотрудники органа потребовали, чтобы в дополнение к мальтийскому удостоверению личности и паспорту он также представил письмо компетентного органа, подтверждающее его мальтийское гражданство, которое последний орган отказался выдать. Позднее мальтийские власти также оспорили подлинность его российского свидетельства о браке. После этого заявитель возбудил судебное разбирательство, в рамках которого его требования были отклонены, так как национальные суды установили, что требования Конвенции нарушены не были. Брак заявителя был, в конечном счете, зарегистрирован в ноябре 2006 г. на основании тех же документов, которые были первоначально представлены в регистрационный орган.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Хотя статья 8 Конвенции не может быть истолкована как возлагающая на государство общую обязанность учитывать выбор места жительства семейных пар, отказ в регистрации брака мог иметь последствия, выходящие за рамки иммиграционных, и затрагивать личную или семейную жизнь обоих граждан и иностранцев. Стороны в деле заявителя не пришли к согласию относительно последствий регистрации брака. В то время как национальное законодательство прямо указывает, что отсутствие регистрации не имеет значения для существования брака, нельзя игнорировать практические последствия, которое мог иметь такой акт. Отсутствие документа регистрирующего органа усложняло, если не делало невозможными, различные ходатайства, например, о социальных или налоговых льготах. Признание государством брачного статуса неизбежно составляло основу личного и социального тождества лица, и регистрация брака в качестве формы признания такого статуса неизбежно затрагивала право лица на уважение личной и семейной жизни. Существенная задержка регистрации брака заявителя на срок свыше 28 месяцев составляла вмешательство в его права, гарантированные статьей 8 Конвенции. Причиной задержки, как признал Конституционный суд, являлась межведомственная вялость. Любая дальнейшая проверка брачного статуса в соответствующем посольстве могла быть проведена в более короткие сроки. Дополнительная задержка была вызвана требованием властей о представлении заявителем письма о гражданстве, несмотря на то, что он уже предъявил свой паспорт, что, по мнению Европейского Суда, создавало опровержимую презумпцию действительного наличия мальтийского гражданства. Таким образом, Европейский Суд установил, что отказ в регистрации брака заявителя в течение длительного периода представлял собой непропорциональное вмешательство в его права, гарантированные статьей 8 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 3 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение личной и семейной жизни

По делу обжалуется уголовное осуждение за повреждение полей генно-модифицированных зерновых. Жалоба признана неприемлемой.

Юбер Карон и другие против Франции
[Hubert Caron and Others v. France] (N 48629/08)

Решение от 29 июня 2010 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Заявители устранили мужские и женские цветки с генно-модифицированных зерновых на полях с целью воспрепятствования их распространению. Это делалось в рамках кампании движения против разведения генно-модифицированных организмов (ГМО) на открытых полях в связи с ущербом окружающей среде и здоровью, предположительно причиняемым опытами выращивания зерновых такого характера. Заявители были осуждены в последней инстанции к трем месяцам лишения свободы с отсрочкой исполнения и к штрафу в 1 000 евро с каждого за повреждение или причинение ущерба имуществу другого лица в составе группы.

Вопросы права

По поводу соблюдения статей 2 и 8 Конвенции. (a) Вмешательство в право заявителей на защиту здоровья и окружающей среды. Заявители ясно указывали, что основная цель их кампании заключалась в защите коллективного интереса. Они в абстрактной форме отмечали влияние ГМО на окружающую среду и здоровье людей и заявляли о том, что подвергаются угрозе на том основании, что не являющиеся генно-модифицированными зерновые загрязняются ГМО. Однако они не разъяснили, каким образом они были лично затронуты с точки зрения здоровья и личной жизни ГМО, произрастающими на нейтрализованных ими участках. Кроме того, генно-модифицированные зерновые, нейтрализованные заявителями, не находились вблизи от их жилищ, ферм или виноградников. Наконец, они не ссылались на то, что их выбор зерновых плантаций был вызван необходимостью положить конец прямому или косвенному влиянию, которое те могли оказать на их здоровье или на их личную и семейную жизнь. При таких обстоятельствах эта часть жалобы составляла actio popularis* (* Actio popularis (лат.) - народный иск, требования, предъявляемые в общественных интересах частными лицами или организациями, которые сами не являются жертвами нарушений (прим. переводчика).), и заявители не могли рассматриваться как жертвы предполагаемого нарушения в значении статьи 34 Конвенции.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба не соответствует положениям Конвенции ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь", критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).)).

(b) Что касается осуждения заявителей. Ни статья 2, ни статья 8 Конвенции не могли быть истолкованы как освобождающие заявителей от уголовной ответственности за совершение преступлений. Действительно, такая ответственность была установлена национальными судами и, в частности, апелляционным судом, который пришел к мотивированному в отсутствие произвола выводу о том, что действия заявителей не были оправданы принципом предосторожности* (* Принцип предосторожности подразумевает, что, если в действии или политике подозревается угроза вреда обществу или окружающей среде, в отсутствие научного консенсуса о вредоносности действия или политики бремя доказывания того, что оно не является вредоносным, возлагается на тех, кто совершает это действие (прим. переводчика).), и они не могли также ссылаться на необходимую оборону.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба признана явно необоснованной).

По поводу соблюдения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. С учетом вывода относительно первого аспекта жалобы с точки зрения статей 2 и 8 Конвенции заявители не могли утверждать, что являются жертвами нарушения также на основании статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба не соответствует положениям Конвенции ratione personae).

Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни

По делу обжалуется постановление о возвращении ребенка с матерью в страну проживания отца, откуда ребенок был незаконно вывезен. Принудительное возвращение составит нарушение требований Конвенции.

Нойлингер и Шурук против Швейцарии
[Neulinger and Shuruk v. Switzerland] (N 41615/07)

Постановление от 6 июля 2010 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

Первая заявительница, швейцарская гражданка, поселилась в Израиле, где вышла замуж и родила сына. В связи с опасениями по поводу того, что ребенок (второй заявитель) может быть вывезен отцом за границу для проживания в ультраортодоксальной общине, известной настойчивым прозелитизмом, суд по семейным делам вынес постановление о запрете вывоза ребенка из Израиля до достижения им совершеннолетия. Временная опека над ребенком была поручена первой заявительнице, и оба родителя осуществляли родительские права совместно. Право доступа отца было впоследствии ограничено в связи с его агрессивным поведением. Супруги развелись, и первая заявительница тайно выехала вместе с сыном из Израиля в Швейцарию. Федеральный суд Швейцарии в последней инстанции обязал первую заявительницу возвратить ребенка в Израиль.

Постановлением Палаты от 8 января 2009 г. Европейский Суд установил четырьмя голосами "за" и тремя голосами "против", что по делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (см. "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 120* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 120 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 11/2009.)).

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. По мнению национальных судов и экспертов, возвращение ребенка в Израиль было допустимо только при условии его сопровождения матерью. Данная мера относилась к пределам усмотрения, которым пользовались национальные власти в таких вопросах. Тем не менее для оценки соблюдения статьи 8 Конвенции необходимо также учесть события, имевшие место после принятия Федеральным судом решения о возврате ребенка. Европейский Суд пришел к выводу, что в этой части он может руководствоваться, с необходимыми изменениями, своей прецедентной практикой по вопросу о высылке иностранцев и критериями оценки пропорциональности постановления о высылке по отношению к несовершеннолетнему, поселившемуся в принимающем государстве.

В настоящем деле ребенок являлся швейцарским гражданином и был хорошо устроен в стране, в которой проживал непрерывно в течение почти четырех лет. Хотя он находился в возрасте (семи лет), в котором он все еще имел значительный потенциал для адаптации, тот факт, что он вновь подлежал переселению, мог иметь серьезные последствия для него и требовал сопоставления с благами, которые он мог приобрести в связи с ним. В этой связи заслуживает внимания, что до похищения ребенка право доступа отца было обставлено ограничениями. Кроме того, отец с тех пор дважды женился и вновь стал отцом, но не уплачивал средства на содержание дочери.

Европейский Суд испытывает сомнения в том, что подобные обстоятельства могли бы способствовать благополучию и развитию ребенка. Что касается матери, ее возвращение в Израиль могло подвергнуть ее угрозе уголовных санкций, таких как тюремное заключение. Очевидно, что такая ситуация не отвечала наилучшим интересам ребенка, так как его мать, по-видимому, была единственным его родственником. Таким образом, отказ матери возвратиться в Израиль не был полностью неоправданным. Даже если предположить, что она согласилась вернуться в Израиль, возможность осуществления отцом ухода за ребенком в случае уголовного разбирательства против нее и последующего лишения ее свободы могла быть поставлена под вопрос с учетом его прошлого поведения и ограниченных средств. Кроме того, отец никогда не проживал с ребенком наедине и не видел его со времени отъезда последнего в двухлетнем возрасте. Таким образом, Европейский Суд не убежден в том, что возвращение в Израиль отвечало бы наилучшим интересам ребенка. Что касается матери, она должна была бы претерпеть несоразмерное вмешательство в право на уважение ее семейной жизни. Соответственно, в случае исполнения решения о возвращении второй заявительницы в Израиль по делу было бы допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (вынесено 16 голосами "за" и одним - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни

По делу обжалуется длившийся пять лет отказ властей от перевода искателей убежища в тот кантон, в котором находились их супруги, для совместного проживания. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Менгеша Кимфе против Швейцарии
[Mengesha Kimfe v. Switzerland] (N 24404/05)

Аграв против Швейцарии
[Agraw v. Switzerland] (N 3295/06)

Постановления от 29 июля 2010 г. [вынесены I Секцией]

Обстоятельства дел

Как и двое мужчин, позднее ставших их мужьями, заявительницы по обоим делам, гражданки Эфиопии, въехали в Швейцарию незаконно и обратились за предоставлением им убежища. Федеральный орган по делам беженцев разместил заявительниц в других кантонах отдельно от их супругов. После того, как ходатайства об убежище, поданные четырьмя лицами, были отклонены, было принято решение об их высылке из Швейцарии. Однако они остались в Швейцарии, поскольку эфиопские власти воспрепятствовали их возвращению. После заключения браков в 2003 и 2002 годах, соответственно, заявительницы безуспешно ходатайствовали об их поселении в одном кантоне с их мужьями, чтобы они могли проживать совместно. В 2008 году им были выданы виды на жительство в таком кантоне.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. (a) Утрата статуса жертвы. Решения, допустившие по основаниям воссоединения семьи переезд заявительниц в кантон, в котором были поселены их мужья, не лишило их статуса жертвы в отношении ограничений, которые они предположительно претерпели вследствие отклонения их ходатайств о поселении в другом кантоне; эти ограничения продолжались приблизительно пять лет, что составляло значительный срок. В этой связи национальные власти, включая правительство, не признавали даже по сути какое-либо нарушение прав заявительниц с точки зрения Конвенции. Кроме того, принудительное разделение заявительниц с их мужьями не было компенсировано в значении прецедентной практики Европейского Суда.

Решение

Предварительное возражение отклонено (принято единогласно).

(b) Вопрос о применимости к делу статьи 8 Конвенции. Для целей статьи 1 Конвенции заявительницы, чье длительное пребывание в Швейцарии было вызвано невозможностью исполнить постановление об их высылке в Эфиопию, относились к "юрисдикции" Швейцарии, которая, соответственно, обязана нести ответственность с точки зрения Конвенции. Заявительницы, которые не обжаловали решение об их высылке из Швейцарии, были лишены возможности сожительства со своими мужьями в течение примерно четырех лет. С учетом того принципа, что возможность вести жизнь в качестве пары составляла для супружеских пар один из существенных элементов права на уважение семейной жизни, заявительницы после брака могли рассчитывать на гарантии, предусмотренные статьей 8 Конвенции.

Решение

Статья 8 Конвенции является применимой.

(c) Существо жалобы. Отказ властей от поселения заявительниц в кантоне, в котором проживали их мужья, составлял вмешательство в их право на уважение семейной жизни. Данная мера была предусмотрена законом и направлена на равномерное распределение искателей убежища между кантонами, что представляло собой законную цель, которая могла быть отнесена к понятию экономического благосостояния страны. Заявительницы были формально лишены возможности супружеской жизни приблизительно в течение пяти* (* Так в оригинале (прим. переводчика).) лет. Что касается первого дела, заявительница могла вступить в интимные отношения с будущим мужем и после брака проживать с ним. Однако когда она явилась в полицию, она была принудительно возвращена в свой кантон, что подвергло ее угрозе уголовного наказания за незаконное проживание. Кроме того, ее решение не находиться в своем кантоне имело значительные практические последствия в отношении социальных пособий, страхования от нетрудоспособности и почтовой корреспонденции. Что касается второго дела, даже притом, что отделение заявительницы от ее будущего мужа получасовой поездкой на поезде позволяло им иметь регулярные контакты, о чем свидетельствуют их брак и рождение их ребенка, заявительница претерпела серьезное вмешательство в свою семейную жизнь в связи с длительной разлукой. Европейский Суд допускает, что швейцарские власти имели определенный интерес в сохранении неизменным статуса безуспешных искателей убежища. Однако заявительницы и их мужья не могли возвратиться в их страну происхождения - и таким образом организовать семейную жизнь вне швейцарской территории - в связи с невозможностью исполнить вынесенное в их отношении постановление о высылке, поскольку эфиопские власти сопротивлялись репатриации их граждан. Если бы заявительницы были переселены в кантоны их мужей ранее, это не оказало бы значительного влияния на число иностранцев, приписанных к этому кантону, и не оказало бы отрицательного воздействия на равномерное распределение искателей убежища или не вошло бы в противоречие с публичной политикой. В любом случае преимущества системы, установленной государством-ответчиком, не перевешивали частных интересов заявительниц, даже с учетом административного бремени и издержек, сопутствовавших их переводу в другой кантон.

В связи с исключительным характером обстоятельств данных дел и значительным количеством лет, в течение которых заявительницы были формально отделены от их мужей, данная мера не являлась необходимой в демократическом обществе.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 2 330 евро заявительнице по первому делу и 846 евро заявительнице по второму делу в качестве компенсации причиненного материального ущерба; Европейский Суд присудил выплатить 5 000 евро каждой заявительнице в качестве компенсации причиненного морального вреда.

По жалобам о нарушении статьи 10 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется осуждение за диффамацию в связи с публикацией книги, в которой бывший подсудимый описал судебное разбирательство против него. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Ролан Дюма против Франции
[Roland Dumas v. France] (N 34875/07)

Постановление от 15 июля 2010 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителем по делу выступает адвокат и политик, который ранее был министром в правительстве и председателем Конституционного совета. С 1997 по 2003 год он проходил по делу о коррупционной сети, в которую входили политики и крупные предприниматели. В 2003 году он был оправдан по обвинению в пособничестве и подстрекательстве к присвоению активов компании и владении присвоенными активами компании. Вскоре после этого он опубликовал книгу, содержащую описание судебного разбирательства, включая случай на заседании в январе 2001 г., когда он заявил, что во время войны прокурор мог бы заседать в специальных секциях (особых трибуналах, учрежденных во время немецкой оккупации).

В 2006 году в рамках дела о диффамации, возбужденного вследствие публикации книги, апелляционный суд отменил приговор суда первой инстанции и обязал заявителя и его издателя уплатить штрафы и возместить ущерб в связи с диффамацией в отношении работника прокуратуры. В 2007 году Кассационный суд отклонил кассационную жалобу заявителя.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Осуждение заявителя представляло собой вмешательство в его право на свободу выражения мнения. Оно было предусмотрено законом и преследовало законную цель защиты репутации и прав иных лиц, а именно прокурора. Учитывая, что соответствующие фрагменты книги касались государственного дела, которое широко освещалось средствами массовой информации, что заявитель писал книгу как бывший политик, и что книга являлась формой политического высказывания, статья 10 Конвенции требовала высокого уровня защиты права на свободу выражения мнения. Соответственно, власти располагали особенно ограниченной свободой усмотрения при оценке того, была ли данная мера необходимой. Поскольку апелляционный суд предпочел исследовать спорные фрагменты книги в целом, единственными факторами, принятыми им во внимание в качестве спорных элементов диффамации, были утверждения о нарушении принципа процессуального равенства и о том, что прокурор вел себя как судья специальных секций. Апелляционный суд не рассматривал часть предполагаемого преступления и, соответственно, основал свой вывод на единственном высказывании, вырванном из контекста, и ссылался на утверждения, в связи с которыми заявитель не преследовался, делая вывод, что последний не действовал добросовестно.

Имеются основания опасаться, что такой метод анализа мог повлечь невозможность установления с какой-либо определенностью мотивов, которые обусловили утверждение, повлекшее уголовную ответственность, или, по меньшей мере, понимания причин того, что они составили основу для установления диффамации. Кроме того, комментарии, сделанные в книге и признанные диффамационными, были аналогичны тем, с которыми заявитель выступил во время суда в январе 2001 г. Однако на тот момент против заявителя не было возбуждено какое-либо разбирательство, что должен был принять во внимание апелляционный суд. Действительно, в книге заявитель просто воспользовался своей свободой рассказать о собственном процессе в качестве бывшего подсудимого. Хотя, в отличие от защитника, он не пользовался широкой свободой усмотрения, чтобы критиковать прокурора в силу принципа равенства сторон, отсутствуют достаточные основания допускать запоздалую проверку его высказываний в суде. Рассмотрение спорного комментария не в качестве критики предполагаемого настроя прокурора, а в качестве точного факта, который может быть исследован в состязательном разбирательстве, и требование того, чтобы действительность этого утверждения была доказана, даже притом, что книга заявителя содержала объяснение его раздражения и мыслительного процесса, который обусловил его несдержанное поведение, как представляется, не обеспечивали разумный подход к фактам. Принимая во внимание данные факторы и смешение национальными судами происшествия во время слушания в январе 2001 г. с его описанием в книге, опубликованной позднее, причины осуждения заявителя не убеждают Европейский Суд в том, что вмешательство в его свободу выражения мнения было необходимым в демократическом обществе.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (вынесено пятью голосами "за" и одним - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 8 000 евро в качестве компенсации материального ущерба; установление нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на свободу распространения информации

По делу обжалуется автоматическое по сути осуждение представителями средств массовой информации за публикацию письменного материала о запрещенных организациях. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Гёзель и Ёзер против Турции
[Gozel and Ozer v. Turkey] (N N 43453/04 и 31098/05)

Постановление от 6 июля 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявители, являвшиеся, соответственно, владельцем и редактором и издателем и редактором двух периодических изданий, были приговорены к штрафу, при этом выход первого журнала был приостановлен на неделю, а второй был закрыт на две недели, поскольку они опубликовали три статьи, которые национальные суды расценили как заявления террористической организации.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Спорное осуждение представляло собой вмешательство в право заявителей на свободное распространение информации или идей. Данная мера была предусмотрена законом. Кроме того, это вмешательство преследовало законные цели поддержания общественного порядка и предотвращения беспорядков или преступлений. Однако приведенные турецкими судами основания осуждения заявителей, которые были представителями средств массовой информации, хотя и имели отношение к делу, не были достаточны для оправдания рассматриваемого вмешательства. Данное отсутствие мотивов вытекало из самой формулировки статьи 6(2) Закона N 3713, которая предусматривала осуждение "любого лица, которое напечатало или опубликовало заявления или листовки террористической организации", и не обязывала национальные суды проводить текстуальное или контекстуальное исследование написанного, используя критерии, установленные и применяемые Европейским Судом на основании статьи 10 Конвенции. Европейский Суд ранее устанавливал нарушение этой статьи в ряде дел против Турции, в которых профессиональные деятели сферы массовой информации неоднократно осуждались за публикацию заявлений запрещенных организаций. Такая практика могла иметь эффект частичной цензуры в отношении работы профессионалов в сфере массовой информации и препятствовать им в доведении до общественности взглядов - при условии, разумеется, что они не оправдывали прямо или косвенно совершение преступлений, связанных с терроризмом, - которые высказывались в публичной дискуссии, особенно если, как в настоящем деле, понятия "заявления" и "листовки террористических организаций" толковались весьма неопределенно.

В частности, подобные репрессии, которые применяются автоматически и не принимают во внимание задачи профессиональных деятелей средств массовой информации или право общественности быть информированной о другом мнении в конфликтной ситуации, не могут быть совместимы со свободой получать или распространять информацию или идеи. В свете указанных соображений и исследования соответствующего законодательства Европейский Суд приходит к выводу, что вмешательство не могло быть признано необходимым в демократическом обществе и не требовалось для достижения преследуемых законных целей.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Нарушение в настоящем деле статьи 10 Конвенции вытекало из проблемы, связанной с формулировкой и применением статьи 6(2) Закона N 3713. В этой связи приведение соответствующего национального законодательства в соответствие со статьей 10 Конвенции составило бы уместную форму возмещения, чтобы прекратить соответствующее нарушение.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 170 евро первому заявителю в качестве компенсации материального ущерба; 2 000 евро первому заявителю и 3 000 евро второму заявителю в качестве компенсации морального вреда.

По жалобам о нарушении статьи 14 Конвенции

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 5 Конвенции)

По делу обжалуются различия в процессуальных требованиях к досрочному освобождению в зависимости от длительности срока лишения свободы. По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции.

Клифт против Соединенного Королевства
[Clift v. United Kingdom] (N 7205/07)

Постановление от 13 июля 2010 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В апреле 1994 г. заявитель был приговорен к 18 годам лишения свободы за тяжкие преступления, включая покушение на убийство. В марте 2002 г. он приобрел право на досрочное освобождение, и компетентный орган по вопросам досрочного освобождения рекомендовал применение этой меры. Согласно действовавшему в то время законодательству заключенные, отбывавшие наказание в виде лишения свободы на 15 лет или более, в дополнение к положительной рекомендации органа по вопросам досрочного освобождения должны были получить согласие статс-секретаря на досрочное освобождение, тогда как к заключенным, отбывавшим менее длительный срок лишения свободы или пожизненное заключение, такое требование не предъявлялось. Статс-секретарь отклонил рекомендацию органа в деле заявителя на том основании, что его освобождение создаст неприемлемую угрозу для общества. Заявитель потребовал судебной проверки, однако суд отделения отклонил его требование решением, которое было оставлено без изменения апелляционным судом. Его последующая жалоба в Палату лордов была отклонена на том основании, что различие в обращении не являлось следствием "статуса" заявителя и не подпадало под запрещение дискриминации в статье 14 Конвенции. Заявитель был к тому времени освобожден по лицензии* (* То есть по специальному разрешению (прим. переводчика).).

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 14 во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции. (a) Что касается "иного статуса". Первый вопрос заключается в том, имел ли заявитель некий "иной статус", который распространял бы на него защиту статьи 14 Конвенции. В прецедентной практике Европейского Суда этим словам обычно придается широкое значение, которое не ограничивается различным обращением, основанным на характеристиках, являющихся личными в смысле того, что они присущи или по своей сути связаны с тождеством или с личностью лица. Хотя Европейский Суд указал в Постановлении Большой Палаты от 8 июля 1999 г. по делу "Гергер против Турции" [Gerger v. Turkey] (жалоба N 24919/94), что различия в обращении с заключенными относительно досрочного освобождения не придают им "иной статус", поскольку различие осуществлялось не между разными группами лиц, но между разными видами преступлений, в соответствии с их тяжестью, заявитель в настоящем деле ссылался на различие в обращении, основанное не на тяжести преступления, а на своем положении заключенного, отбывающего определенный срок, превышающий 15 лет лишения свободы. В то время как длительность наказания имела некую связь с предполагаемой тяжестью преступления, ряд других факторов также мог иметь значение, включая оценку судом первой инстанции угрозы, которую заключенный представлял для общества. Если система досрочного освобождения применяется к заключенным в зависимости от длительности срока их наказания, существует угроза того, что в отсутствие объективных оснований она может противоречить необходимости обеспечения защиты от произвольного содержания под стражей, предусмотренной статьей 5 Конвенции. Соответственно, заявитель имел "иной статус" для целей статьи 14 Конвенции.

(b) Что касается аналогичного положения. Что касается вопроса о том, находился ли заявитель в аналогичном положении по отношению к другим заключенным, которые пользовались более благоприятным обращением, Европейский Суд отметил, что решение об отказе в согласовании досрочного освобождения из заключения не имело целью дополнительное наказание, но должно было отражать оценку о том, что заключенный представляет собой неприемлемую угрозу при освобождении. Методы оценки угрозы в принципе являлись одними и теми же для разных категорий заключенных, и никакие различия не усматриваются между заключенными, отбывающими менее чем 15 лет лишения свободы, отбывающими 15 лет и более и отбывающими пожизненное заключение. Таким образом, заявитель мог утверждать, что находится в аналогичном положении с заключенными, отбывающими менее чем 15 лет лишения свободы и отбывающими пожизненное заключение.

(c) Что касается объективного и разумного обоснования. Различия в обращении между группами заключенных могут быть оправданны в принципе, если они преследуют законную цель защиты общества, при условии, что установлено, что те, к кому применяется более жесткий режим досрочного освобождения, представляют более значительную угрозу для общества. С учетом предположительно большей угрозы, которую представляют осужденные к пожизненному лишению свободы, система, предъявляющая к ним менее жесткие требования относительно досрочного освобождения, чем к заключенным, отбывающим определенные сроки в 15 лет лишения свободы или более, по-видимому, не имеет объективного оправдания. Что касается различия в обращении между теми, кто отбывает 15-летний или более длительный срок лишения свободы, и теми, кто приговорен к меньшим срокам, хотя оно само по себе не позволяет предположить незаконную дискриминацию, тем не менее оно будет оправданным только в том случае, если преследует законную цель. В этой связи государство-ответчик не продемонстрировало, каким образом согласие статс-секретаря, требуемое для определенных групп заключенных, устраняло озабоченность относительно предположительно более высокой угрозы, которую представляли определенные заключенные при освобождении. Действительно, как отметил лорд Бингем, заседая в Палате лордов, эта система превратилась в неоспоримую аномалию. Таким образом, система досрочного освобождения, которая затронула заявителя, не имела объективного оправдания.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 14 во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 10 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 8 Конвенции)

По делу обжалуются публикации, предположительно оскорбительные для цыганской общины. По делу требования статьи 14 Конвенции нарушены не были.

Аксу против Турции
[Aksu v. Turkey] (N N 4149/04 и 41029/04)

Постановление от 20 июля 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 2000 году Министерство культуры опубликовало книгу под названием "Цыгане Турции", написанную адъюнкт-профессором. Заявитель предъявил министерству возражения, утверждая, что книга содержит выражения, унижающие и оскорбляющие цыган. Впоследствии он предъявил иск о возмещении убытков к министерству и автору книги. Суд первой инстанции отклонил иск заявителя, сославшись на то, что книга представляла собой результат академических исследований, основанных на научных данных и изучавших социальные структуры цыган в Турции. Данные выражения не оскорбляли заявителя. После рассмотрения жалобы решение было оставлено без изменения.

Тем временем в 1998 году неправительственная организация, финансируемая Министерством культуры, опубликовала словарь под названием "Турецкий словарь для учеников". Заявитель возбудил разбирательство против издателя, утверждая, что определенные статьи словаря являлись оскорбительными и дискриминационными по отношению к цыганам. Национальные суды отклонили требование заявителя, установив, что определения и выражения словаря основаны на исторических и социологических реалиях, и что намерение унизить или оскорбить этническую группу отсутствовало. Кроме того, в словаре имелись иные аналогичные выражения на турецком в отношении других этнических групп, которые существовали в справочниках и энциклопедиях.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 14 во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. Хотя заявитель лично не был затронут авторами книги или словаря, в соответствии с национальным законодательством он имел возможность возбудить разбирательство о взыскании компенсации в судах страны. Таким образом, Европейский Суд заключил, что он может считаться жертвой нарушения для целей статьи 34 Конвенции. Что касается существа его жалобы, заявитель мог отстаивать свою позицию в национальных судах, которые находятся в лучшем положении для оценки фактов дела. Что касается книги, хотя выдержки и высказывания, на которые ссылается заявитель, могли казаться дискриминационными или оскорбительными, в целом она не дает возможности заключить, что автор действовал недобросовестно или с каким-либо намерением оскорбить цыганское сообщество. В заключении к книге разъяснялось, что она содержит научное исследование, осуществлявшее сравнительный анализ и сосредоточенное на истории и социально-экономических условиях жизни цыганского народа в Турции. Кроме того, выдержки, на которые ссылался заявитель, являлись не собственными высказываниями автора, а примером восприятия цыганского народа в Турции, которое сам автор стремился исправить, указывая, что цыганский народ следует уважать. Что касается словаря, содержавшиеся в нем определения имели уточнение о том, что выражения имеют метафорический характер. Соответственно, Европейский Суд не видит оснований для несогласия с выводом национальных судов о том, что личности заявителя вред не причинен, и он не подвергался дискриминации.

Постановление

По делу требования статьи 14 во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции нарушены не были (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя - "против").

По жалобам о несоблюдении статьи 34 Конвенции

Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции

По делу обжалуется присуждение на уровне страны компенсации, значительно уступающей минимуму, присуждаемому Европейским Судом по делам о бесчеловечном обращении. Статус жертвы сохранен.

Чорап против Молдавии (N 2)
[Ciorap v. Moldova] (N 2) (N 7481/06)

Постановление от 20 июля 2010 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В 2000 году заявитель был задержан и заключен под стражу. Впоследствии он предъявил иск о компенсации за жестокое обращение во время задержания, неоказание медицинской помощи в период содержания под стражей и бесчеловечные условия, в которых он, по его словам, содержался. В 2007 году Высшая судебная палата установила, что отказ в медицинской помощи в сочетании с условиями содержания под стражей, усугубившими состояние заявителя, составлял бесчеловечное обращение, нарушавшее статью 3 Конвенции, и присудил заявителю эквивалент 600 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда и 12,6 евро в качестве компенсации материального ущерба.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Европейский Суд, прежде всего, должен рассмотреть вопрос о том, может ли заявитель по-прежнему считаться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции в значении статьи 34 Конвенции. На основе представленных ему материалов он не нашел утверждения заявителя о пытке обоснованными. Однако имеются доказательства того, что условия в полицейском участке, где заявитель содержался в течение двух недель, являлись крайне неудовлетворительными. В частности, ему приходилось спать на бетонном полу в отсутствие постельных принадлежностей, несмотря на проблемы с хирургической раной. Кроме того, несмотря на медицинские рекомендации, в течение восьми дней ему отказывали в госпитализации. Эти факты были установлены национальными судами, которые к тому же установили, что они составляли бесчеловечное обращение, нарушавшее статью 3 Конвенции. Европейский Суд согласен с этим заключением. С учетом принципа субсидиарности решение Высшей судебной палаты о непосредственном применении Конвенции, в отсутствие положения национального законодательства, признающего право заявителя на компенсацию, можно приветствовать. Единственный вопрос, требующий разрешения, заключается в размере компенсации. Даже если учесть сравнительно краткий период содержания под стражей в бесчеловечных условиях, данная сумма значительно уступала минимуму, обычно присуждаемому Европейским Судом в делах, в которых он устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции (см., в качестве недавнего примера, Постановление Европейского Суда от 15 декабря 2009 г. по делу "Гавриловичи против Молдавии" [Gavrilovici v. Moldova] (жалоба N 25464/05), в котором Европейский Суд присудил заявителю 6 000 евро в связи с пятидневным содержанием под стражей в бесчеловечных условиях; см. также Постановление Европейского Суда от 27 июля 2007 г. по делу "Истратий и другие против Молдавии" [Istratii and Others v. Moldova] (жалобы N N 8721/05, 8705/05 и 8742/05, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 95* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 95 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 9/2007.)), в котором Европейский Суд присудил 6 000 евро Истратию, который содержался приблизительно два месяца в бесчеловечных условиях и который претерпел трехмесячную задержку предоставления экстренной медицинской помощи). Таким образом, заявитель мог по-прежнему считаться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 4 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.

(См. также Постановление Европейского Суда от 29 июля 2010 г. по делу "Копылов против России" [Kopylov v. Russia], жалоба N 3933/04.)

Вопрос о запрещении препятствовать праву обращения в Европейский Суд

По делу обжалуется невозможность встречи с адвокатом искателя убежища, находящегося в изоляторе, несмотря на указание о предварительной мере со стороны Европейского Суда. По делу допущено несоблюдение требований статьи 34 Конвенции.

D.B. против Турции
[D.B. v. Turkey] (N 33526/08)

Постановление от 13 июля 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 2008 году заявитель, иранский гражданин, незаконно прибыл в Турцию и был впоследствии задержан и помещен в центр приема и размещения иностранцев (далее - центр). 17 июля 2008 г. Европейский Суд указал властям Турции в соответствии с правилом 39 Регламента Суда на то, что заявитель не должен быть выслан в Иран до 29 августа 2008 г. В тот же день представителю заявителя было предложено представить доверенность, позволяющую ему подать жалобу в Европейский Суд от имени заявителя. 21 июля 2008 г. администрация центра не разрешила встретиться с заявителем адвокату, направленному представителем заявителя. 26 августа 2008 г. Европейский Суд продлил действие предварительной меры и предложил властям Турции в соответствии с правилом 39 Регламента Суда разрешить до 3 октября 2008 г. представителю заявителя (или иному адвокату) встретиться с заявителем в центре с целью получения доверенности и информации относительно предполагаемых угроз, с которыми заявитель может столкнуться в Иране. 5 сентября 2008 г. другой адвокат безуспешно пытался встретиться с заявителем. 8 октября 2008 г. Европейский Суд решил продлить до дополнительного уведомления срок действия предварительной меры, на которую было указано в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, и коммуницировать жалобу государству-ответчику. 21 октября 2008 г. адвокату было разрешено встретиться с заявителем, который подписал доверенность, уполномочивающую его представителя действовать от его имени в разбирательстве дела Европейским Судом. Заявитель покинул Турцию в 2010 году и получил статус беженца в Швеции.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Европейский Суд решил по собственной инициативе рассмотреть вопрос о соблюдении Турцией своих обязательств, вытекающих из статьи 34 Конвенции. Только через 13 дней после истечения срока, установленного Европейским Судом, компетентные органы получили указание разрешить заявителю встретиться с адвокатом, и только через 18 дней после истечения срока заявитель смог встретиться с адвокатом и подписать доверенность. Таким образом, государство-ответчик не исполнило с необходимой старательностью предварительную меру, на которую было указано в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Европейский Суд не может принять довод государства-ответчика о том, что заявитель не мог встретиться с адвокатом с целью получения доверенности для Европейского Суда, поскольку сам адвокат не имел полномочий для встречи с заявителем. По причине исходной административной невосприимчивости заявитель оказался в неопределенном положении, поскольку он не имел возможности подписать доверенность и предоставить более подробную информацию относительно предполагаемых угроз, с которыми он мог столкнуться в Иране. Эффективное представительство заявителя в Европейском Суде было серьезно осложнено. Тот факт, что впоследствии заявитель смог встретиться с адвокатом, подписать доверенность и предоставить информацию относительно своей ситуации в Иране, не влияет на вывод о том, что отсутствие своевременных действий со стороны властей является не совместимым с обязательствами государства-ответчика с точки зрения статьи 34 Конвенции.

Постановление

По делу допущено несоблюдение требований статьи 34 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил нарушение пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 11 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда

Вопрос о запрещении препятствовать праву обращения в Европейский Суд

По делу обжалуются запугивание и оказание давления на заявителя властями в связи с обращением в Европейский Суд. По делу допущено несоблюдение требований статьи 34 Конвенции.

Лопата против России
[Lopata v. Russia] (N 72250/01)

Постановление от 13 июля 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В 2001 году заявитель был осужден за убийство и приговорен к девяти годам лишения свободы. Он обратился в Европейский Суд, утверждая, что подвергся пытке и был осужден за счет принуждения к признанию. В октябре 2003 г. Европейский Суд коммуницировал его жалобу государству-ответчику. 6 января 2004 г. заявителя посетил в тюрьме капитан из Федеральной службы исполнения наказаний, который предположительно пытался оказать на него давление с целью отзыва жалобы из Европейского Суда и после отказа угрожал ему репрессиями. 3 марта 2004 г. заявитель имел еще две встречи с государственными должностными лицами, которые также допрашивали его относительно жалобы в Европейский Суд. Государство-ответчик представило Европейскому Суду письменное обращение заявителя от 3 марта 2004 г. о том, что он не имеет жалоб на сотрудников тюремной администрации и уголовно-исполнительной системы и что он не подвергался физическому или психологическому давлению со стороны сотрудников уголовно-исполнительной системы. В 2005 году была проведена дополнительная проверка утверждений заявителя о жестоком обращении.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Европейский Суд по собственной инициативе затронул вопрос о том, подвергался ли заявитель запугиванию, составлявшему воспрепятствование эффективному осуществлению его права на обращение в Европейский Суд, в отношении событий 6 января 2004 г. Вскоре после беседы с капитаном заявитель довел этот факт до сведения Европейского Суда через своего брата и впоследствии сообщил Европейскому Суду все подробности. Его описание было дополнено и подтверждено письменным заявлением адвоката, который посетил заявителя в колонии. В итоге заявитель не только безотлагательно уведомил Европейский Суд о беседе, но также добавил некоторые элементы в поддержку своего обращения, последовательно поддерживая свою версию событий. Государство-ответчик отрицало, что во время беседы с капитаном на заявителя оказывалось давление, поскольку цель беседы заключалась в получении информации о его жалобах для подготовки позиции государства-ответчика в Европейском Суде. Однако оно не представило никаких документов, таких как запись беседы, которые могли бы опровергнуть объяснения заявителя или поставить под сомнение его описание хода беседы. Что касается утверждения о том, что беседа имела целью "выяснение обстоятельств, обусловивших подачу жалобу заявителем", Европейский Суд находит странным годичный перерыв между визитом капитана и мерами по расследованию, принятыми в 2005 году. В любом случае соответствующие документы не позволяют Европейскому Суду связать проверку на уровне страны с визитом капитана. Таким образом, Европейский Суд не убежден доводами государства-ответчика и склонен согласиться с тем, что оспариваемая беседа соответствовала описанию заявителя. Государство-ответчик не комментировало доводы заявителя относительно двух дополнительных визитов государственных должностных лиц и не оспаривало их правдивость. Однако оно приложило письменное заявление заявителя от 3 марта 2004 г., которое, по-видимому, подтверждает, что в этот день заявитель вновь был допрошен относительно предполагаемого жестокого обращения. В этом отношении Европейский Суд вынужден с подозрением отнестись к ситуации, в которой после того, как жалоба коммуницирована властям государства-ответчика, оно представляет документ об отсутствии жалоб, подписанный тем же заявителем. Европейский Суд заключил, что заявитель мог разумно считаться испытывающим запугивание после беседы с капитаном, а также в связи с систематическими допросами со стороны должностных лиц государства, и мог обоснованно опасаться репрессий в связи с его жалобой в Европейский Суд. Соответственно, он подвергся незаконному давлению, которое составляло ненадлежащее вмешательство в его право на обращение в Европейский Суд.

Постановление

По делу допущено несоблюдение требований статьи 34 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил нарушения статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно). Европейский Суд установил, что по делу требования статьи 3 Конвенции в ее материальном аспекте нарушены не были (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 15 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.

В порядке применения статьи 35 Конвенции

В порядке применения пункта 3 статьи 35 Конвенции

Вопрос об отсутствии значительного ущерба

По делу обжалуется невозможность взыскания присужденной суммы, не достигающей одного евро. Жалоба признана неприемлемой.

Королев против России
[Korolev v. Russia] (N 25551/05)

Решение от 1 июля 2010 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В своей жалобе в Европейский Суд заявитель ссылался на уклонение государственного органа от уплаты присужденной ему суммы 22,5 рубля (менее одного евро) и на отказ национальных судов в рассмотрении жалобы на уклонение службы судебных приставов от принудительного взыскания этой суммы. Он также ссылался на различные нарушения процессуального законодательства страны национальными судами.

Вопросы права

В порядке применения подпункта "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Новый критерий "отсутствия значительного ущерба" исходит из представления о том, что нарушение права, хотя и реально существующее с чисто правовой точки зрения, должно достигать минимальной степени серьезности для его рассмотрения международным судом. Оценка этой минимальной степени, естественно, является относительной и зависит от обстоятельств дела. Серьезность нарушения должна оцениваться с учетом субъективных представлений заявителя и того, что объективно являлось предметом рассмотрения. В настоящем деле Европейский Суд удивлен почти пренебрежимым материальным ущербом, который не достигал одного евро. Хотя даже малый материальный ущерб может быть значительным с учетом конкретных обстоятельств лица и экономической обстановки, в которой оно находится, в настоящем деле нет сомнения в том, что данная сумма имела минимальное значение для заявителя. Хотя следует допустить, что вопрос мог иметь принципиальное значение для заявителя, этого недостаточно для того, чтобы Европейский Суд мог заключить, что он претерпел существенное неудобство. Субъективное представление заявителя относительно последствий предполагаемых нарушений должно быть оправданным объективными основаниями. В настоящем деле Европейский Суд не усматривает такого оправдания.

Кроме того, уважение прав человека не требует рассмотрения жалобы по существу в отсутствие неотложной публично-правовой необходимости, требующей такого рассмотрения. Европейский Суд неоднократно разрешал вопросы, аналогичные тому, что затронут в настоящем деле, и весьма подробно разъяснил конвенционные обязанности государств в этом отношении. Европейский Суд и Комитет министров рассмотрели системную проблему неисполнения национальных решений в Российской Федерации и необходимость принятия общих мер для предотвращения новых нарушений в этой части.

Европейский Суд также находит, что требование о надлежащем рассмотрении дела судом страны было исполнено. Первоначальные претензии к государственным органам были рассмотрены в двух инстанциях, и требования заявителя были удовлетворены. Его последующая жалоба на уклонение судебных приставов-исполнителей от взыскания присужденной суммы была отклонена в связи с несоблюдением требований процессуального законодательства страны* (* Жалоба заявителя на бездействие судебного пристава-исполнителя была оставлена без движения, а затем без рассмотрения в связи с тем, что он не "обосновал" обжалуемого бездействия. Под окончательной инстанцией в решении подразумевается Свердловский областной суд (прим. переводчика).). Это не составляло отказа в правосудии, за который несут ответственность власти. Наконец, тот факт, что национальное законодательство не предусматривало права заявителя на судебную проверку предполагаемых процессуальных нарушений, поскольку его дело было разрешено в окончательной инстанции* (* Буквально в решении отмечено: "что касается предполагаемых нарушений процессуального законодательства страны, допущенных этими двумя судами, Конвенция не гарантирует право заявителя на их обжалование в рамках дальнейших национальных процедур, поскольку его дело было разрешено в окончательной инстанции" (прим. переводчика).), не является препятствием для применения нового критерия приемлемости, поскольку в противном случае Европейский Суд был бы лишен возможности отклонения любого требования, каким бы незначительным оно ни было, в отношении предполагаемых нарушений, допущенных в окончательной инстанции страны. Такой подход не являлся бы целесообразным и соответствующим цели нового положения.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (в отсутствие значительного ущерба).

В порядке применения статьи 46 Конвенции

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда

По делу обжалуется отказ суда по уголовным делам* (* В оригинале использовано часто встречающееся в практике Европейского Суда по турецким делам выражение "суд ассизов". Имеется в виду основной суд по особо тяжким преступлениям (agir ceza), иногда именуемый в европейской литературе "центральным уголовным судом", который действует в каждой провинции и может вынести приговор о тюремном заключении от пяти лет до пожизненного заключения, а также о смертной казни, и не предусматривает участия присяжных или выездной деятельности. Использование термина "ассизы" в оригинале, по-видимому, является условным (прим. переводчика).) провести новое судебное разбирательство после повторного рассмотрения материалов дела в соответствии с постановлением Европейского Суда. Жалоба признана неприемлемой.

Оджалан против Турции
[Ocalan v. Turkey] (N 5980/07)

Решение от 6 июля 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 1999 году заявитель, бывший руководитель PKK (Рабочей партии Курдистана), был осужден за деятельность, направленную на отделение части национальной территории, и создание вооруженной организации с этой целью и руководство ею. Он был приговорен к смертной казни судом государственной безопасности. В 2002 году приговор был смягчен до пожизненного заключения. Постановлением Большой Палаты от 12 мая 2005 г. по делу "Оджалан против Турции" [Ocalan v. Turkey] (жалоба N 46221/99, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 75* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 75 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.)) Европейский Суд установил, что по делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции в связи с отсутствием справедливости разбирательства дела судом государственной безопасности и отсутствием независимости и беспристрастности этого суда. Европейский Суд также указал, что пересмотр или возобновление разбирательства по делу, если этого требует заявитель, является наиболее целесообразным способом устранения нарушения. В 2006 году суд по уголовным делам отклонил ходатайство заявителя о пересмотре дела. В 2007 году Комитет министров Совета Европы заключил, что государство-ответчик исполнило свое обязательство с точки зрения статьи 46 Конвенции, и решил прекратить рассмотрение вопроса об исполнении постановления Европейского Суда.

Вопросы права

В порядке применения статьи 46 Конвенции, что касается жалобы на исполнение национальными властями Постановления Европейского Суда от 12 мая 2005 г. Комитет министров принятием резолюции CM/ResDH(2007)1 от 14 февраля 2007 г. прекратил надзор за исполнением Постановления после рассмотрения всех материалов дела, включая решение суда от июля 2006 г. о полной проверке дела с отказом заявителю в его новом рассмотрении на том основании, что он был признан виновным в отсутствие сомнений. Комитет министров заключил, что проверка, проведенная судом, исполнила обязательство государства с точки зрения статьи 46 Конвенции с учетом требуемых индивидуальных мер. Национальным властям или Комитету министров не были представлены новые фактические или правовые элементы, помимо документов, относящихся к исполнению постановления Европейского Суда этими органами, которые не были бы рассмотрены и разрешены указанным Постановлением. Данная процедура не выявила каких-либо новых фактов. Отсюда следует, что Европейский Суд не мог рассматривать настоящую жалобу без присвоения полномочий Комитета министров, предусмотренных статьей 46 Конвенции.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба не соответствует положениям Конвенции ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).)).

По поводу соблюдения статьи 6 Конвенции, что касается жалобы на национальное разбирательство об исполнении постановления. Разбирательство по проверке дела, которое заключалось в рассмотрении ходатайства заявителя о пересмотре после установления нарушения Европейским Судом, в соответствии с национальным законодательством являлось подобным - или, по крайней мере, сопоставимым - по отношению к разбирательству о возобновлении уголовного разбирательства или о пересмотре. Оно было возбуждено лицом, чье осуждение стало окончательным, и предусматривало разрешение не "уголовного обвинения", а вопроса о том, достигнуты ли условия для возобновления уголовного разбирательства. Соответственно, статья 6 Конвенции не применима к указанному разбирательству.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба не соответствует положениям Конвенции ratione materiae).

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда. Вопрос о принятии Европейским Судом мер общего характера

Государство-ответчик обязано принять общие меры для устранения обесценивания компенсаций за экспроприацию.

Етиш и другие против Турции
[Yetis and Others v. Turkey] (N 40349/05)

Постановление от 6 июля 2010 г. [вынесено II Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.)

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда. Вопрос о принятии Европейским Судом мер общего характера

Государству-ответчику предложено ввести целесообразное законодательство, регулирующее проживание лиц, "исключенных" из реестра постоянных резидентов после провозглашения независимости Словении.

Курич и другие против Словении
[Kuric and Others v. Slovenia] (N 26828/06)

Постановление от 13 июля 2010 г. [вынесено III Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда. Вопрос о принятии Европейским Судом мер индивидуального характера

Государству-ответчику предложено выдать заявителям виды на жительство, имеющие обратную силу.

Курич и другие против Словении
[Kuric and Others v. Slovenia] (N 26828/06)

Постановление от 13 июля 2010 г. [вынесено III Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

По жалобам о нарушении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права на беспрепятственное пользование имуществом

По делу обжалуется отказ в присуждении компенсации за утрату или порчу имущества, изъятого в рамках уголовного разбирательства. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Тендам против Испании
[Tendam v. Spain] (N 25720/05)

Постановление от 13 июля 2010 г. [вынесено III Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 2 статьи 6 Конвенции.)

Вопрос о правомерности лишения имущества

По делу обжалуется незаконное распределение активов частного банка конкурсным управляющим. Дело передано в Большую Палату.

Котов против России
[Kotov v. Russia] (N 54522/00)

Постановление от 14 января 2010 г. [вынесено I Секцией]

Заявитель имел сберегательный счет в частном банке, в отношении которого была начата процедура ликвидации. Будучи вкладчиком, он признавался согласно национальному законодательству привилегированным кредитором и, соответственно, имел право на получение части активов, пропорциональной сумме задолженности перед ним, вместе с другими привилегированными кредиторами, ранее кредиторов следующей очереди. Однако в соответствии с решением комитета кредиторов конкурсный управляющий осуществил в приоритетном порядке удовлетворение требований определенных категорий лиц, не указанных в национальном законодательстве (инвалидов, ветеранов войны, нуждающихся и лиц, принимавших активное участие в процедуре ликвидации). В результате заявитель получил лишь незначительную часть задолженности, тогда как 700 лиц, принадлежавших к вышеуказанным категориям, получили возмещение в полном объеме. Суды впоследствии признали нарушение закона и обязали конкурсного управляющего устранить его. Решение, тем не менее, осталось неисполненным, поскольку у банка отсутствовали активы. В рамках нового разбирательства заявитель безуспешно требовал обязать конкурсного управляющего выплатить сумму задолженности из собственных средств.

Постановлением от 14 января 2010 г. Палата Европейского Суда единогласно постановила, что по делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, придя к выводу, что действия ликвидатора затрагивали ответственность государства, и что заявитель был незаконно лишен своего имущества (см. дополнительные подробности в "Информационном бюллетене по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 126* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 126 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 6/2010.)).

28 июня 2010 г. дело было передано в Большую Палату по требованию государства-ответчика.

Вопрос о правомерности лишения имущества

По делу обжалуется возложенное на заявителей несоразмерное бремя, вызванное обесцениванием компенсации за экспроприацию между датой оценки и датой урегулирования, в отсутствие штрафных процентов. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Етиш и другие против Турции
[Yetis and Others v. Turkey] (N 40349/05)

Постановление от 6 июля 2010 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 2000 году административные органы уведомили о публичном интересе в экспроприации сельскохозяйственной земли, принадлежащей заявителям, с целью строительства автомобильной дороги. В 2002 году власти обратились в суд по гражданским делам* (* В оригинале используются термины "трибунал большой инстанции" (по-французски) и "районный суд" (по-английски); речь в постановлении идет о г. Улукишла, являющемся центром округа (ильче), более мелкой административной единицы, чем провинция. Скорее всего, имеется в виду "основной суд" (аслие), действующий в центрах провинций и крупных городах, т.к. спор не мог относиться к юрисдикции мировых судов, действующих в центрах округов (ильче) и рассматривающих иски на сумму до 2 тыс. лир. На этот фактор, вероятно, намекал и составитель французского текста заимствованием термина из французской системы судопроизводства, в которой трибуналы большой инстанции рассматривают гражданские споры с более высокой ценой иска (прим. переводчика).) для установления размера компенсации за экспроприацию. Суд определил стоимость земли на дату обращения властей и в решении об установлении размера компенсации обязал выплатить эту сумму заявителям и зарегистрировать власти в земельном реестре в качестве собственников земли.

В 2003 году кассационный суд отменил это решение, найдя размер компенсации недостаточным. В 2004 году суд по гражданским делам установил, что стоимость земли на дату первоначального обращения в два раза превышала предыдущую оценку, и обязал выплатить разницу, но отклонил основанное на Конституции требование заявителей о выплате процентов на дополнительную сумму по максимальной ставке, предусмотренной национальным законодательством. В 2005 году кассационный суд отклонил кассационную жалобу заявителей. В период, относящийся к обстоятельствам дела, уровень инфляции в Турции был весьма высок.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Заявители были лишены своего имущества в соответствии с законом и для достижения законной цели в публичном интересе. Остается определить, было ли на них возложено несоразмерное и избыточное бремя вследствие предполагаемого обесценивания размера компенсации между датой оценки и датой выплаты.

Что касается неприменения Конституции, максимальная ставка процента, применимая в соответствии с национальным законодательством, выплачивалась только в том случае, если окончательная сумма компенсации за экспроприацию оставалась невыплаченной, что не относилось к настоящему делу. Что касается утраты ценности присужденной компенсации, поскольку компенсация заявителям была выплачена в рамках двух обособленных разбирательств, решения 2002 и 2004 годов должны рассматриваться отдельно. Штрафные проценты в отношении компенсации, присужденной в 2002 году, не были выплачены, несмотря на то, что в период с даты обращения в суд до вынесения решения средняя годовая инфляция составляла 31,5%, в связи с чем присужденная сумма обесценилась на 14,68%. Тот факт, что суд принял шестимесячный период для определения компенсации, не являлся неразумным. Кроме того, даже если заявители могли продолжать использовать землю в период разбирательства - чего в данном деле не было, - этого было бы недостаточно для возмещения ущерба. Заявители также не могли требовать штрафные проценты по установленной законом ставке, поскольку законодательство об экспроприации не предусматривало такой возможности. Наконец, соображения публичного интереса не могли оправдать выплату суммы, уступавшей рыночной стоимости земли. Соответственно, разница между размером компенсации за экспроприацию на дату обращения в суд и ее ценностью в момент фактической выплаты объяснялась отсутствием штрафных процентов. Эта разница создала для заявителей несоразмерное и избыточное бремя, которое нарушило требуемое справедливое равновесие между защитой собственности и требованиями общего интереса. Что касается дополнительной компенсации, присужденной в 2004 году, на нее также не начислялись штрафные проценты, хотя средняя годовая инфляция между датой обращения в суд и вынесением второго решения составила 15%, и в течение этого периода данная сумма обесценилась приблизительно на 43%. Таким образом, заявители вынуждены были претерпеть несоразмерное и избыточное бремя, которое власти не могли оправдывать законным общим интересом.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Нарушение, установленное Европейским Судом, вытекает из системной проблемы, связанной с отсутствием в национальном законодательстве механизма, с помощью которого национальные суды могли бы учитывать потенциальное обесценивание суммы компенсации, присужденной за экспроприацию, вследствие соединенного эффекта длительности разбирательства и инфляции. Более 200 подобных дел, в которых может быть установлено нарушение, в настоящее время находится на рассмотрении Европейского Суда, и недостатки национального законодательства, выявленные по настоящему делу, могут повлечь большое количество последующих обращений. На национальном уровне, несомненно, должны быть приняты общие меры, направленные на исполнение постановления по настоящему делу. Без ущерба для иных мер, которые может предусмотреть государство-ответчик, наиболее целесообразной формой возмещения было бы учреждение в турецкой правовой системе механизма, позволяющего учитывать потенциальное обесценивание суммы компенсации за экспроприацию вследствие соединения вышеупомянутых факторов. Эта цель может быть достигнута, например, путем взыскания штрафных процентов в возмещение такого обесценивания или, если это невозможно, путем присуждения целесообразного возмещения ущерба, который претерпели заинтересованные лица.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 16 000 евро в качестве компенсации материального ущерба.

По жалобам о нарушении статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права на участие в голосовании

По делу обжалуется уклонение от введения в действие в течение более чем 30 лет законодательства, обеспечивающего экспатриантам практическую возможность использования конституционного права голосования на парламентских выборах при пребывании за границей. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.

Ситаропулос и Зякумопулос против Греции
[Sitaropoulos and Giakoumopoulos v. Greece] (N 42202/07)

Постановление от 8 июля 2010 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В сентябре 2007 г. заявители, являвшиеся постоянными жителями Франции, с помощью факса, направленного греческому послу во Франции, выразили желание осуществлять во Франции свое право участия в греческих парламентских выборах. Посол разъяснил, что их требование не может быть удовлетворено по "объективным причинам", а именно в связи с отсутствием законодательного регулирования, которое требовалось для обеспечения "специальных мер... по созданию участков для голосования в посольствах и консульствах". Вследствие этого заявители не смогли осуществить свое право голосования на выборах.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Статья Конституции предусмотрела создание законодателем условий для осуществления права голосования избирателями, находящимися за границей. Но Конституция прямо не обязала национальные власти обеспечить такое право. Статья 3 Протокола N 1 к Конвенции не может быть истолкована как создающая позитивное обязательство национальных властей обеспечить право голосования на парламентских выборах избирателей, проживающих за границей. Однако возможность, предусмотренная Конституцией, не может оставаться неприменимой в течение неопределенного срока, иначе ее содержание и намерения составителей были бы лишены нормативного значения. Через 35 лет после принятия законодатель все еще не ввел это положение Конституции в действие. Отсутствие законодательного воплощения фактически продемонстрировало, что национальные власти не склонны обеспечивать экспатриантам возможность осуществления их права голосования по их месту жительства. Экспатриантам могло не представляться возможным практически, по экономическим, профессиональным или семейным причинам, возвращение в их страну происхождения с целью участия в национальных выборах. Вследствие этого отсутствие какого-либо регулирования в течение столь длительного периода, по-видимому, составляло несправедливое обращение с греческими гражданами, проживающими за границей, по сравнению с проживающими в Греции. Кроме того, государство-ответчик явно вышло за пределы консенсуса государств-участников, приветствуемого Советом Европы, о необходимости обеспечения участия в национальных выборах непроживающих граждан в максимально возможной степени. Кроме того, пределы усмотрения, которым пользовалось государство-ответчик, являлись ограниченными, поскольку при оценке ограничений права голосования - "активного" аспекта прав, гарантированных статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции, - Европейский Суд проявлял большую требовательность, чем в отношении права на участие в выборах - "пассивного" аспекта. Несмотря на национальную автономию в условиях осуществления права голосования, тот факт, что в течение более чем трех десятилетий отсутствовало законодательное обеспечение соответствующей статьи Конституции, в сочетании с развитием права государств-участников в этих вопросах указывает на ответственность государства-ответчика. Уклонение государства от принятия эффективных мер нарушило право на свободные выборы.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда.

Другие вопросы

Европейское соглашение, касающееся лиц, участвующих в процедурах Европейского Суда по правам человека

Запрос об отказе в иммунитете в соответствии с Европейским соглашением агента государства-ответчика в национальном разбирательстве. Запрос отклонен.

Альбертсон против Швеции
[Albertsson v. Sweden] (N 41102/07)

Решение от 6 июля 2010 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Свидетель, давший показания под присягой в отношении первого заявителя по данному делу, возбудил в национальных судах частное преследование за клевету против агента государства-ответчика Эренкроны, поскольку последний представил Европейскому Суду письменные объяснения о том, что свидетель был ранее судим за преступления, связанные с мошенничеством. Эренкрона сослался на иммунитет в соответствии с национальным законодательством, которое ввело в действие Европейское соглашение, касающееся лиц, участвующих в процедурах Европейского Суда по правам человека, подписанное в Страсбурге 5 марта 1996 г. (ETS N 161). Свидетель обратился в Европейский Суд с запросом на основании подпункта "a" пункта 2 статьи 5 Европейского соглашения об отказе в иммунитете Эренкроны в связи с тем, что такой иммунитет препятствует правосудию, и что отказ не нанесет ущерба цели, для которой предназначался иммунитет.

Вопросы права

Европейский Суд подчеркнул необходимость обеспечения свободного и беспрепятственного общения в его процедурах и защиты обращающихся к нему лиц от исков или преследований в связи с их заявлениями. С учетом важности этой цели для надлежащего осуществления разбирательства Европейский Суд отказывает в таком иммунитете только при исключительных обстоятельствах, например, когда сделанные заявления явно избыточны или очевидно не имеют отношения к делу. Заявление Эренкроны было сделано при исполнении обязанностей агента государства-ответчика и затрагивало вопрос достоверности показаний под присягой, представленных в поддержку первого заявителя. Оспаривание достоверности представленных по делу доказательств было оправданным, и содержание заявления Эренкроны не могло считаться превысившим пределы допустимого с этой целью. Отсюда следует, что отказ в его иммунитете нанес бы ущерб цели этого иммунитета в значении подпункта "a" пункта 2 статьи 5 Европейского соглашения.

Решение

Запрос об отказе в иммунитете отклонен (принято единогласно).

Передача дел на рассмотрение Большой Палаты

В порядке применения пункта 2 статьи 43 Конвенции

Следующие дела переданы на рассмотрение Большой Палаты в соответствии с пунктом 2 статьи 43 Конвенции:

Котов против России
[Kotov v. Russia] (N 54522/00)

Постановление от 14 января 2010 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.)

Семинар

Сенаторы озаботились политизированностью решений Европейского Суда

В Совете Федерации прошло заседание "круглого стола" на тему "Деятельность Европейского Суда по правам человека: политизированность решений и проблемы их исполнения в России".

На нем обсуждались проблемы соотношения национальных и наднациональных юридических институтов и взаимоотношений между Европейским Судом и судебными инстанциями России. В дискуссии приняли участие парламентарии, представители властных и правоохранительных структур России, общественных организаций, юридического сообщества страны.

Открыл заседание заместитель Председателя Совета Федерации Ильяс Умаханов. Он подчеркнул большое политическое и прикладное значение рассматриваемого вопроса и обратил внимание на важность для российских парламентариев, работающих в межпарламентских организациях, квалифицированной оценки проблемы профессионалами.

Соб. инф.

В Совете Европы

Турбьёрн Ягланд призывает Беларусь немедленно ввести мораторий на смертную казнь

"Глубоко разочарован и обеспокоен принятым в пятницу Верховным судом Беларуси решением о подтверждении еще одного смертного приговора", - заявил Генеральный секретарь Совета Европы Турбьёрн Ягланд.

"В Беларуси отмечается рост числа дискуссий об отмене смертной казни, но этого недостаточно, чтобы проложить путь к мораторию. Сегодня для перехода от слов к действиям необходима подлинная политическая воля. Смертной казни не место в системах уголовного наказания современных обществ", - добавил г-н Ягланд.

Российская Федерация тоже не ратифицировала Протокол N 6. Это порождает острые процессуальные вопросы российского правосудия. Конституционный Суд России недавно отказался разъяснить Верховному Суду , могла ли назначаться в России смертная казнь после подписания в 1997 году не ратифицированного до сих пор Протокола N 6.

Источник: информации:
www.coe.int
www.ksrf.ru

Перед подписанием номера в печать

Константин Косачев: резолюция Европарламента является немотивированной и политизированной

Европарламент принял резолюцию "О верховенстве закона в России". В ней российское правительство критикуется в жесткой форме. "Членов Европарламента беспокоит информация о политически мотивированных судебных процессах и провальных попытках расследования серьезных преступлений, - говорится в заявлении, опубликованном на сайте парламента. - Российская судебная система нуждается в реформах в знак принципов большей прозрачности, озвученных Президентом Дмитрием Медведевым.

Парламентарии призвали Россию "соблюдать все решения Европейского Суда по правам человека и принять меры по борьбе с нарушениями в отдельных случаях, в частности, путем обеспечения того, чтобы расследование велось эффективно и приводило к привлечению к ответственности виновных лиц".

Глава международного комитета Государственной Думы Константин Косачев уже заявил в интервью "Интерфаксу", что резолюция является "совершенно немотивированной и, безусловно, политизированной".

По информации Газеты Ру

Избранные постановления и решения Европейского Суда по правам человека по жалобам против Российской Федерации

Выбор постановлений, публикуемых в номере, диктуется важностью изложенных в них правовых позиций для национальной судебной практики, рекомендациями Г.О. Матюшкина, Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека - заместителя министра юстиции Российской Федерации, пожеланиями и предложениями наших читателей. Перевод Г.А. Николаева.

Мудаевы против России
[Mudayevy v. Russia] (N 33105/05)

Заявители (два человека), проживающие в Чеченской Республике, утверждали, что российские власти несут ответственность за исчезновение двух их близких родственников (сыновей и племянников соответственно), а также за непроведение адекватного расследования указанных обстоятельств.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статей 2, 3, 5 и 13 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить первому заявителю 20 000 евро в качестве компенсации материального ущерба и 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также второй заявительнице - 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Тасатаевы против России
[Tasatayevy v. Russia] (N 37541/05)

Заявительницы (две невестки), проживающие в Чеченской Республике, утверждали, что российские власти несут ответственность за исчезновение их сыновей, а также за непроведение адекватного расследования.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статей 2, 3, 5 и 13 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить каждой заявительнице по 60 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Конашевская и другие против России
[Konashevskaya and Others v. Russia] (N 3009/07)

Заявительницы (четыре женщины), проживающие в Москве, жаловались на чрезмерную длительность (более шести лет) судебного разбирательства по уголовному обвинению их в совершении мошенничества.

Европейский Суд постановил единогласно, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении первой, второй и третьей заявительницы, не допустив аналогичного нарушения в отношении четвертой заявительницы, и обязал государство-ответчика выплатить первой заявительнице 6 000 евро, а второй и третьей заявительницам - по 2 400 евро в качестве компенсации морального вреда.

Захаркин против России
[Zakharkin v. Russia] (N 1555/04)

Заявитель, отбывающий наказание в виде лишения свободы, жаловался на негуманные условия содержания (переполненность камер, ограниченный доступ света и воздуха, отсутствие адекватной медицинской помощи) под стражей до суда, а также на то, что его уголовное дело рассматривалось незаконным составом суда. Он также утверждал, что российские власти препятствовали осуществлению его права на подачу жалобы в Европейский Суд.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 3, пункта 1 статьи 6 и статьи 34 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 21 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Губин против России
[Gubin v. Russia] (N 8217/04)

Заявитель, проживающий в Москве, жаловался на негуманные условия содержания (переполненность камер, ограниченный доступ света и воздуха) в следственном изоляторе по подозрению в совершении похищения и изнасилования, а также на отказ ему и его адвокату в праве участвовать в судебном разбирательстве по его жалобе на постановление о продлении срока содержания под стражей.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статей 3, 13, а также пункта 4 статьи 5 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 11 800 евро в качестве компенсации морального вреда.

Недайборщ против России
[Nedayborshch v. Russia] (N 42255/04)

Заявитель, отбывающий наказание в виде лишения свободы, жаловался на негуманные и унижающие человеческое достоинство условия содержания под стражей до суда в изоляторе временного содержания г. Копейска Челябинской области.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 3 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 9 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Лопата против России
[Lopata v. Russia]

Заявитель из села Ахуново Республики Башкортостан жаловался на то, что с ним негуманно обращались в отделении милиции при задержании по подозрению в совершении убийства, а его жалобы на пытки не были должным образом проверены следствием.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 3 Конвенции о проведении надлежащего расследования, не нарушив требования о недопустимости негуманного обращения, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 15 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.

Галина Кузнецова против России
[Galina Kuznetsova v. Russia] (N 3006/03)

Заявительница, проживающая в Приморском крае, жаловалась на длительное неисполнение вступивших в законную силу судебных решений по ее иску о причинении вреда ее имуществу.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 6 и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 1 448 евро в качестве компенсации материального ущерба и 1 400 евро в качестве компенсации морального вреда.