Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 марта 2011 г. Дело "Лаутси против Италии" [Lautsi v. Italy] (жалоба N 30814/06) (Большая палата)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата)

Дело "Лаутси и другие (Lautsi and Others)
против Италии"
(Жалоба N  30814/06)

Постановление Суда

Страсбург, 18 марта 2011 г.

По делу "Лаутси и другие против Италии" Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе:

Жан-Поля Коста, Председателя,

Христоса Розакиса,

Николаса Братцы,

Пэра Лоренсена,

Йозепа Касадеваля,

Джованни Бонелло,

Нины Ваич,

Райт Марусте,

Анатолия Ковлера,

Сверре-Эрика Йебенса,

Пяиви Хирвеля,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау,

Энн Пауэр,

Здравки Калайджиевой,

Михаила Поалелунжь,

Гидо Раймонди, судей,

а также при участии Эрика Фриберга, Секретаря,

заседая за закрытыми дверями 30 июня 2010 г. и 16 февраля 2011 г.,

вынес следующее Постановление в последнюю указанную дату:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N  30814/06, поданной против Итальянской Республики в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Италии Сойле Лаутси (далее - первая заявительница) 27 июля 2006 г. В своей жалобе она указывала, что действует от своего имени и от имени своих детей Датайко и Сами Альбертина, в то время несовершеннолетних. Последние, достигнув совершеннолетия, подтвердили, что поддерживают свой статус заявителей (далее - второй и третий заявители).

2. Интересы заявителей представлял Н. Паолетти, адвокат, практикующий в г. Риме. Власти Италии были представлены Агентом Э. Спатафорой и заместителями-соагентами Н. Леттьери и П. Аккардо.

3. Жалоба была передана во Вторую Секцию Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). 1 июля 2008 г. Палата этой Секции в составе следующих судей: Франсуазы Тюлькенс, Антонеллы Муларони, Владимиро Загребельского, Дануты Йочиене, Драголюба Поповича, Андраша Шайо и Ишыл Каракас - коммуницировала жалобу властям Италии; в соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции, было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. 3 ноября 2009 г. Палата той же Секции в составе следующих судей: Франсуазы Тюлькенс, Председателя, Иренеу Кабрал Баррето, Владимиро Загребельского, Дануты Йочиене, Драголюба Поповича, Андраша Шайо и Ишыл Каракас - признала жалобу приемлемой и единогласно постановила, что имело место нарушение статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции во взаимосвязи со статьей 9 Конвенции и что отсутствует необходимость рассмотрения жалобы с точки зрения статьи 14 Конвенции.

5. 28 января 2010 г. власти Италии ходатайствовали о передаче дела на рассмотрение Большой Палаты на основании статьи 43 Конвенции и правила 73 Регламента Суда. 1 марта 2010 г. комитет Большой Палаты удовлетворил это ходатайство.

6. Состав Большой Палаты был определен в соответствии с положениями пунктов 4 и 5 статьи 26 Конвенции и правила 24* (* Если  не считать того, что, в соответствии с подпунктом "d" пункта 2 правила 24 Регламента, в состав Большой Палаты должен войти председатель Палаты, вынесшей первоначальное Постановление. Следовательно Ф. Тюлькенс должна была принять участие в рассмотрении данного дела в Большой Палате (прим. переводчика).) Регламента Суда.

7. Заявители и власти Италии подали дополнительные письменные объяснения по существу жалобы.

8. Разрешение на участие в письменной процедуре (пункт 2 статьи 36 Конвенции и пункт 2 правила 44) было дано 33 членам Европейского парламента, действующим совместно, неправительственной организации "Греческий хельсинкский монитор", которая ранее участвовала в рассмотрении дела Палатой, неправительственной организации "Национальная ассоциация свободомыслия" (Associazione nazionale del libero Pensiero), неправительственной организации "Европейский центр права и справедливости", неправительственной организации "Евроюрис" (Eurojuris), неправительственным организациям "Международный комитет юристов"* (* В  тексте настоящего Постановления данная организация именуется также "Международная комиссия юристов", как ее обычно и называют в сетевых источниках (прим. переводчика).), "Интеррайтс" и "Хьюман райтс уотч", действующим совместно, неправительственным организациям "Центральный комитет немецких католиков" (Zentralkomitee der deutschen Katholiken), "Общественные недели Франции" (Semaines sociales de France) и "Итальянская ассоциация христианских работников" (Associazioni cristiane lavoratori italiani), действующим совместно, и властям Армении, Болгарии, Кипра, Российской Федерации, Греции, Литвы, Мальты, Монако, Румынии и Сан-Марино.

Властям Армении, Болгарии, Кипра, Российской Федерации, Греции, Литвы, Мальты и Сан-Марино было также разрешено совместно принять участие в устной процедуре.

9. Открытое слушание состоялось во Дворце прав человека в Страсбурге 30 июня 2010 г. (пункт 3 правила 59 Регламента Суда).

В Европейский Суд явились:

(a) от властей Италии

Никола Леттьери, соагент,

Джузеппе Альбенцио, консультант;

(b) от заявителей

Николо Паолетти, адвокат,

Наталия Паолетти,

Клаудия Сартори, консультанты;

(c) от властей Армении, Болгарии, Кипра, Российской Федерации, Греции, Литвы, Мальты и Сан-Марино, вступивших в дело в качестве третьих сторон:

Джозеф Уэйлер, профессор права,

Нью-Йоркский университет, адвокат,

Степан Карташян, Заместитель Постоянного представителя Армении при Совете Европы, Андрей Техов, Посол, Постоянный представитель Болгарии в Совете Европы, Яннис Михилидес, Заместитель Постоянного представителя Кипра в Совете Европы, Василия Пелеку, Заместитель Постоянного представителя Греции в Совете Европы, Дариус Шимайтис, Заместитель Постоянного представителя Литвы в Совете Европы, Йозеф Ликари, Посол, Постоянный представитель Мальты в Совете Европы, Георгий Матюшкин, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, Гвидо  Беллатти Чекколи, Соагент властей Сан-Марино,консультанты.

Европейский Суд заслушал речи Николо Паолетти, Наталии Паолетти, Леттьери, Альбенцио и Уэйлера.

Факты

I. Обстоятельства дела

10. Первая заявительница и два ее сына, Датайко и Сами Альбертин, также являющиеся заявителями, родились в 1957, 1988 и 1990 годах соответственно. Они являются резидентами Италии. В 2001-2002 учебном году Датайко и Сами посещали "Государственную общеобразовательную школу Витторино да Фельтре", государственную школу в Альбано-Терме. На стене каждого из классов школы имелось распятие.

11. 22 апреля 2002 г., во время заседания управляющих школы, муж первой заявительницы затронул вопрос о наличии религиозных символов в классах, особо упомянув распятия, и спросил, не следует ли их убрать. 27 мая 2002 г., 10 голосами "за" и двумя "против" при одном воздержавшемся, управляющие школы решили сохранить религиозные символы в классах.

12. 23 июля 2002 г. первая заявительница обжаловала это решение в административном суде Венето в связи с нарушением принципа секуляризма, ссылаясь на нарушение статей 3 (принцип равенства) и 19 (свобода религии) Конституции Италии и статьи 9 Конвенции, а также на принцип беспристрастности публичных административных органов (статья 97 Конституции).

13. 3 октября 2002 г. министр образования, университетов и исследований издал директиву N  2666, обязавшую компетентные органы министерства принять необходимые меры для надзора за тем, чтобы управляющие школ обеспечили наличие распятий в классах (см. § 24 настоящего Постановления).

30 октября 2003 г. министр принял участие в разбирательстве, возбужденном первой заявительницей. Он утверждал, что ее жалоба является явно необоснованной, поскольку наличие распятий в классах государственных школ основано на статье 118 королевского декрета N  965 от 30 апреля 1924 г. (внутренние правила средних школ) и статьи 119 королевского декрета N  1297 от 26 апреля 1928 г. (утверждение общих правил, регулирующих начальное образование; см. § 19 настоящего Постановления).

14. Решением от 14 января 2004 г. административный суд передал на рассмотрение Конституционного суда вопрос о конституционности, с учетом принципа светского характера государства и статей 2, 3, 7, 8, 19 и 20 Конституции, статей 159 и 190 законодательного декрета N  297 от 16 апреля 1994 г. (утвердившего общий документ, объединивший действующие законодательные положения относительно образования и школ), в их "приложении", вытекающем из статей 118 и 119 упоминавшихся королевских декретов, и статьи 676 того же законодательного декрета.

Статьи 159 и 190 возлагали на муниципалитеты обязанность приобретения и поставки мебели для начальных и средних школ. Статья 119 декрета 1928 года указывает, что каждый класс должен иметь распятие, а статья 118 декрета 1924 года предусматривает, что каждый класс должен иметь портрет короля и распятие. Статья 676 законодательного декрета N  297 предусматривает, что положения, не включенные в единый текст, остаются в силе, "за исключением положений, противоречащих единому тексту или несовместимых с ним, которые отменены".

Решением от 15 декабря 2004 г. (N  389) Конституционный суд признал вопрос о конституционности явно недопустимым на том основании, что в действительности он был направлен на тексты, которые, имея статус не закона, а лишь правил (упоминавшиеся выше статьи 118 и 119), не могли быть предметом проверки конституционности.

15. 17 марта 2005 г. административный суд отклонил жалобу. Установив, что статья 118 королевского декрета от 30 апреля 1924 г. и статьи 119 королевского декрета от 26 апреля 1928 г. все еще действуют, и подчеркнув, что "принцип светского характера государства является частью правового наследия Европы и западных демократий", он постановил, что содержание распятий в классах государственных школ ввиду значения, которое, как следует понимать, оно имеет, не нарушает этот принцип. Он, в частности, выразил мнение о том, что распятие неоспоримо является религиозным символом, это символ христианства в целом, а не только католицизма, поэтому служит ориентиром* (* Буквально  "контрольной точкой". Не вполне ясно, что имел в виду местный суд (прим. переводчика).) для других конфессий. Далее он указал, что распятие представляет собой исторический и культурный символ, обладающий в этом отношении "ценностью, связанной с идентичностью" для итальянского народа, поскольку оно "представляло в некоторой степени историческое и культурное развитие, характерное для [Италии] и в общем для Европы как таковой, и [являлось] важным синтезом этого развития". Административный суд также постановил, что распятие должно к тому же рассматриваться как символ системы ценностей, лежащей в основе итальянской конституции. Он привел следующие мотивы:

"...11.1. На этой стадии суд должен отметить, что хотя он сознает, что это подразумевает тернистый и местами скользкий путь, что христианство и его старший брат иудаизм - по крайней мере, со времен Моисея и, безусловно, в талмудическом толковании - ставят в центр своих верований терпимость по отношению к другим и защиту человеческого достоинства.

Особенно христианство - например, в виде общеизвестного и часто недопонимаемого "итак, отдавайте кесарево кесарю" - за счет заметного акцента на любви к соседу и тем более ощутимого приоритета милосердия перед самой верой, по существу, содержит идеи терпимости, равенства и свободы, которые образуют основу современного светского государства и итальянского государства в частности.

11.2. Если отвлечься от внешних признаков, можно проследить нить, связывающую христианскую революцию двухтысячелетней давности и утверждение в Европе права на личную свободу и ключевые элементы Просвещения (несмотря на то что это движение с исторической точки зрения решительно противостояло религии), а именно свободу и неприкосновенность каждого лица, провозглашение прав человека и в конечном счете современное светское государство. Все упомянутые исторические явления в значительной степени основаны - хотя, безусловно, не исключительно - на христианском понимании мира. Разумно отмечается, что объединяющий призыв "свобода, равенство, братство" может быть легко поддержан христианином, хотя и с явным ударением на третье слово.

В заключение не выглядит слишком смелым утверждение о том, что через различные повороты и этапы европейской истории светский характер современного государства достигнут дорогой ценой и ему частично способствовали, хотя, конечно, не исключительно, более или менее сознательные ссылки на основополагающие ценности христианства. Это объясняет, почему в Европе и Италии многие юристы, принадлежащие к христианской вере, проявляют себя в качестве активнейших сторонников светского государства...

11.5. Связь между христианством и свободой предполагает логичную историческую последовательность, которая не является непосредственно очевидной - подобно реке в карстовом ландшафте, лишь недавно исследуемой, именно потому, что большая ее часть протекает под землей, - частично из-за того, что в постоянно меняющихся отношениях между государствами и церквями Европы гораздо легче видеть многочисленные попытки церквей вмешаться в дела государства, и, наоборот, частые случаи забвения христианских идеалов, хотя бы официально провозглашенных, в борьбе за власть или столкновения правительств и религиозных властей, иногда связанных с насилием.

11.6. Кроме того, за счет ретроспективы нетрудно выделить в постоянном центральном ядре христианской веры, несмотря на инквизицию, антисемитизм и крестовые походы, принципы человеческого достоинства, терпимости и свободы, включая религиозную свободу и, следовательно, в конечном анализе основы светского государства.

11.7. Внимательно изучая историю, с целесообразного расстояния, а не вблизи, мы можем ясно осознать сходство (но не тождество) "ядра" христианства, которое, ставя милосердие превыше всего, включая веру, подчеркивает приемлемость различий, и ядра республиканской конституции, которая в духе солидарности признает ценностью свободу всех и, таким образом, создает правовую гарантию уважения других. Гармония сохраняется, несмотря на то что вокруг этих ядер - основанных на человеческом достоинстве - с течением времени имели место многочисленные приращения инородных элементов, в том числе столько интенсивные, что затмили ядро, особенно ядро христианства...

11.9. Таким образом, можно утверждать, что в современной общественной реальности распятие следует рассматривать не только как символ исторического и культурного развития и, следовательно, идентичности нашего народа, но также как символ системы ценностей: свободы, равенства, человеческого достоинства и религиозной терпимости и, соответственно, светского характера государства - принципов, на которых зиждется наша конституция.

Иными словами, конституционные принципы свободы имеют множество корней, которые неоспоримо включают христианство в его сути. Таким образом, было бы неким парадоксом исключение христианского знака из публичного учреждения во имя секуляризма, одним из отдаленных источников которого является как раз христианская религия.

12.1. Действительно, данный суд не может не сознавать тот факт, что в прошлом символу распятия приписывались иные ценности, такие как, во времена Альбертинского статута* (* Имеется  в виду конституция Сардинии, изданная королем Карлом Альбертом в 1848 году (прим. переводчика).), знак католицизма, понимаемого в качестве государственной религии, и потому использовавшегося для христианизации и консолидации сил и власти.

Кроме того, суд хорошо сознает, что по-прежнему возможны различные толкования знака креста и, помимо прочего, строго религиозного значения, относящегося к христианству в целом и католицизму в частности. Он также понимает, что некоторые ученики, посещающие государственные школы, могли свободно и законно приписывать кресту иные ценности, такие как признаки неприемлемого предпочтения одной религии по сравнению с другими или нарушения индивидуальной свободы и, соответственно, светского характера государства, или в качестве крайности ссылку на временный политический контроль над государственной религией или на инквизицию, или даже свидетельство о бесплатном катехизисе, распространяемом даже неверующим в неподходящем месте, или подсознательная пропаганда христианских вероучений. Хотя все эти точки зрения достойны внимания, в настоящем деле они не имеют значения...

12.6. Следует подчеркнуть, что символ распятия, понимаемый таким образом, ныне обладает благодаря ссылкам на ценности терпимости особыми пределами при рассмотрении того факта, что в настоящее время итальянские государственные школы посещаются многими учениками не из Европейского Союза, которым относительно важно передать принципы открытости для многообразия и отрицания любой формы фундаментализма - религиозного или светского - который проникает в нашу систему. Наша эра характеризуется брожением, вызванным соединением различных культур с нашей, и предотвратить превращение этого соединения в столкновение крайне важно для подтверждения нашей идентичности, даже символического, особенно если она характеризуется именно ценностями уважения достоинства каждого человеческого существа и всеобщей солидарности...

13.2. По сути, религиозные символы в целом предполагают логический механизм исключения, поскольку исходным пунктом всякого религиозного верования является именно вера в высшее существо, его приверженцы, верующие, считают себя по определению и убеждению частью истины. Следовательно и неизбежно, отношение верующего, столкнувшегося с неверующим, который, соответственно, подразумевается противостоящим высшему существу, является отношением исключения...

13.3. Логический механизм исключения неверующего присущ всякому религиозному убеждению, даже если заинтересованные лица его не сознают, единственным исключением является христианство - когда оно понимается надлежащим образом, что, конечно, случалось и случается не всегда, и дело даже не в тех, кто называет себя христианами. В христианстве даже вера во всеведущего бога является вторичной по отношению к милосердию, что означает уважение к другим человеческим существам. Отсюда следует, что отторжение нехристианина христианином предполагает радикальное отрицание самого христианства, фактическое отречение; но это не так в отношении других религиозных верований, для которых такое отношение составляет нарушение важной заповеди.

13.4. Таким образом, крест как символ христианства не может исключать кого-либо не отрицая себя; он даже составляет до известной степени универсальный знак приятия и уважения всякого человеческого существа как такового, независимо от верования, религиозного или иного, которого он или она может придерживаться...

14.1 Едва ли необходимо добавлять, что знак креста в классе, если его правильно понимать, не затрагивает свободно исповедуемые убеждения каждого, никого не исключает и, конечно, не устанавливает и не предписывает что-либо, но лишь предполагает в существе целей, установленных для образования и преподавания в публичной школе, отражение - необходимо направляемое учительским персоналом - итальянской истории и общих ценностей нашего общества, юридически воспроизведенных в конституции, среди которых по праву занимает место светский характер государства..."

16. Первая заявительница обратилась в Государственный совет (высший административный суд), который подтвердил, что содержание распятий в классах государственной школы имеет правовую основу в статье 118 королевского декрета от 30 апреля 1924 г. и статье 119 королевского декрета от 26 апреля 1928 г. и с учетом значения, которое следует им придавать, совместимо с принципом секуляризма. По данному поводу он, в частности, указал, что в Италии распятие символизирует религиозное происхождение ценностей (терпимость, взаимное уважение, придание ценности лицу, подтверждение прав, уважение свободы, автономию нравственного сознания по отношению к власти, человеческую солидарность и отказ от какой-либо формы дискриминации), которые характеризуют итальянскую цивилизацию. В этом смысле при демонстрации в классах распятие могло исполнять - даже со светской точки зрения, отличной от религиозной, к которой оно конкретно отсылало - высокообразовательную символическую функцию, независимо от религии, исповедуемой учениками. Государственный совет постановил, что в распятии следует усматривать символ, способный отражать замечательные источники упоминавшихся выше ценностей, ценностей, которые определяют секуляризм в современном правовом порядке государства.

В своем решении (N  556), датированном 13 апреля 2006 г., Государственный совет привел следующую мотивировку:

"...Конституционный суд неоднократно признавал, что секуляризм является высшим принципом нашего конституционного порядка, способным разрешить определенные вопросы конституционной легитимности (см., в числе прочих, решения, затрагивающие положения, относящиеся к обязательному характеру религиозного обучения в школе, или юрисдикции судов по делам о действительности браков, заключенных в соответствии с каноническим правом и зарегистрированных в реестрах браков).

Это принцип, который не провозглашен в ясных выражениях нашей конституцией, принцип, который изобилует идеологическими резонансами и имеет историю, полную противоречий, но, тем не менее, имеет правовую значимость, которая может быть выведена из фундаментальных норм нашей системы. В действительности суд выводит этот принцип конкретно из статей 2, 3, 7, 8, 19 и 20 Конституции.

Принцип использует лингвистический символ ("секуляризма"), который указывает в сокращенной форме на некоторые значимые аспекты упоминавшихся выше положений, содержание которых устанавливает условия применения, в соответствии с которыми этот символ должен пониматься и функционировать. Если эти конкретные условия применения не установлены, принцип "секуляризма" остается ограниченным идеологическими конфликтами и может лишь с трудом использоваться в правовом контексте.

В этих рамках условия применения, конечно, определяются ссылкой на культурные традиции и обычаи каждого народа, насколько эти традиции отражены в правовом порядке, и это у разных народов не совпадает...

В контексте данного суда и поставленной перед ним проблемы, а именно законности демонстрации распятия в классах, на практике компетентные органы, действующие в соответствии с правилами, должны решить более простую задачу удостоверения в том, нарушает или не нарушает это требование в контексте фундаментальных норм нашего конституционного порядка, придавших форму и содержание принципу "секуляризма", который характеризует итальянское государство и на который неоднократно ссылался Конституционный суд.

Вполне ясно, что само по себе распятие представляет символ, имеющий много значений и служащий различным целям, кроме всего прочего, для места, в котором оно демонстрируется.

В месте богослужения распятие является собственно и исключительно "религиозным символом", поскольку оно имеет целью насаждать уважительную приверженность основателю христианской религии.

В нерелигиозном контексте вроде школы, используемой для образования молодых людей, распятие может также нести упоминавшиеся выше ценности для верующих, но для них и для неверующих его демонстрация является оправданной и несет недискриминационное значение с религиозной точки зрения, поскольку способна представлять и пробуждать синтетически и непосредственно воспринимаемым и предсказуемым способом (как любой символ) ценности, важные для гражданского общества, в частности, ценности, подпирающие и вдохновляющие наш конституционный порядок, основы нашей гражданской жизни. В этом смысле распятие может исполнять - даже со светской точки зрения, отличной от религиозной, характерной для него - высокую образовательную символическую функцию, независимо от религии, исповедуемой учениками.

В настоящее время очевидно, что в Италии распятие способно выражать, конечно, символически, но целесообразно, религиозное происхождение этих ценностей - терпимость, взаимное уважение, придание ценности лицу, подтверждение прав, уважение свободы, автономии нравственного сознания по отношению к власти, человеческую солидарность и отказ от какой-либо формы дискриминации, - которые характеризуют итальянскую цивилизацию.

Эти ценности, которые пронизывают традиции, образ жизни, культуру итальянского народа, образуют основу и вытекают из фундаментальных норм нашего основополагающего устава - содержащихся в "Основных принципах" и первой части* (* Вероятно,  имеется в виду местная конституция 1947 года, имеющая преамбулу, озаглавленную как "Основные принципы", и несколько разделов (прим. переводчика).) - и особенно из тех, на которые ссылался Конституционный суд, и которые определяют форму секуляризма, присущую итальянскому государству.

Таким образом, ссылка через распятие на религиозное происхождение этих ценностей и их полное и законченное соответствие христианскому учению делают очевидными трансцендентные* (* Термин  схоластической философии, означающий противоположность миру явлений (прим. переводчика).) источники данных ценностей, не ставя под вопрос, а скорее подтверждая автономию временной власти по отношению к духовной власти (но не их противопоставление, подразумеваемое в идеологическом толковании секуляризма, не имеющем эквивалента в Конституции), и не лишая их светского характера, адаптированного к культурному контексту, характерному для фундаментального порядка итальянского государства и выражаемому им. Следовательно, эти ценности практикуются в гражданском обществе автономно (и непротиворечиво) в отношении религиозного общества, поэтому они могут быть "секулярно" одобрены всеми, независимо от приверженности учению, которое вдохновляет и защищает их.

Как любому символу, всякий может придавать или приписывать распятию различные полярные значения; можно даже отрицать его символическое значение и рассматривать его как простую безделушку, имеющую не больше чем художественное значение. Однако распятие, демонстрируемое в классе, не может считаться безделушкой, декоративной деталью, но также и предметом поклонения. Его следует рассматривать как символ, способный отражать замечательные источники гражданских ценностей, упоминавшихся выше, ценностей, которые определяют секуляризм в современном правовом порядке государства..."

II. Развитие применимого национального законодательства и практики

17. Обязанность вывешивания распятия в классах начальной школы была установлена статьей 140 королевского декрета N  4336 от 15 сентября 1860 г. королевства Пьемонт-Сардиния, изданного в соответствии с законом N  3725 от 13 ноября 1859 г., которая предусматривала: "каждая школа должна неукоснительно оборудоваться... распятием" (статья 140).

В 1861 году, в год, ознаменовавшийся рождением итальянского государства, статут 1848 года королевства Пьемонт-Сардиния стал конституцией королевства Италии; он, в частности, предусматривал: "римская католическая апостольская религия является единственной государственной религией, [и] другие существующие верования допускаются в соответствии с законом".

18. Захват Рима итальянской армией 20 сентября 1870 г., после чего город был аннексирован и провозглашен столицей нового королевства Италии, породил кризис в отношениях между государством и католической церковью. Законом N  214 от 13 мая 1871 г. итальянское государство в одностороннем порядке урегулировало отношения с церковью, предоставив папе ряд привилегий для мирного осуществления религиозной деятельности. Как утверждают заявители, демонстрация распятий в школах постепенно прекратилась.

19. В фашистский период государство приняло ряд мер, направленных на обеспечение соблюдения обязанности демонстрации распятия в классах.

Например, 22 ноября 1922 г. Министерство образования издало циркуляр (N  68) со следующей формулировкой: "...в последние несколько лет во многих начальных школах королевства устранены изображения Христа и портреты короля. Это очевидное и нетерпимое нарушение правил и особенно покушение на господствующую религию государства и единство нации. Посему мы приказываем всем муниципальным административным органам королевства восстановить в тех школах, в которых они отсутствуют, два священных символа веры и сознания государственности".

30 апреля 1924 г. был принят королевский декрет N  965 от 30 апреля 1924 г. Этот декрет утвердил внутренние правила о средних школах (ordinamento interno delle giunte e dei regi istituti di istruzione media). Статья 118 предусматривала:

"Каждая школа должна иметь национальный флаг, и в каждом классе должны находиться распятие и портрет короля".

Статья 119 королевского декрета N  1297 от 26 апреля 1928 г., утвердившая общие правила, регулирующие организацию начального образования (approvazione del regolamento generale sui servizi dell'istruzione elementare), предусматривала, что распятие должно составлять часть "необходимого оборудования и предметов школьных классов".

20. Латеранские соглашения, подписанные 11 февраля 1929 г., ознаменовали "примирение" итальянского государства и католической церкви. Они подтвердили, что католицизм является официальной религией Италии, статья 1 Примирительного договора была сформулирована следующим образом:

"Италия признает и подтверждает принцип, установленный в первой статье Конституции Италии, датированной 4 марта 1848 г., согласно которому римская католическая апостольская религия является единственной государственной религией".

21. В 1948 году Италия приняла свою республиканскую конституцию, статья 7 которой предусматривает: "Государство и католическая церковь независимы и суверенны... Их отношения регулируются Латеранскими соглашениями, [и] изменения этих соглашений, принятые обеими сторонами, не требуют какой-либо процедуры по пересмотру Конституции". Статья 8 предусматривает: "Все религиозные исповедания в равной мере свободны перед законом... Некатолические вероисповедания имеют право создавать свои организации согласно своим уставам, поскольку они не противоречат итальянскому правовому порядку, [и] их отношения с государством определяются законом на основе соглашений с органами, представляющими эти вероисповедания".

22. Протокол к новому конкордату от 18 февраля 1984 г., ратифицированный законом N  121 от 25 марта 1985 г., предусматривает, что установленный Латеранскими соглашениями принцип о том, что католическая религия является единственной государственной религией, более не действует.

23. Решением от 12 апреля 1989 г. (N  203), вынесенным по делу, затрагивавшему вопрос о необязательном характере католического религиозного обучения в государственных школах, Конституционный суд постановил, что принцип секуляризма вытекает из конституции, это предполагает не то, что государство должно быть безразлично к религиям, но что оно должно гарантировать свободу религии в контексте конфессионального и культурного плюрализма.

Рассматривая по настоящему делу жалобу по вопросу соответствия содержания распятий в классах государственной школы принципу секуляризма, Конституционный суд постановил, что не имеет юрисдикции, поскольку тексты, требующие содержания распятий, представляют собой лишь правила (решение от 15 декабря 2004 г., N  389; см. § 14 настоящего Постановления). При рассмотрении этого вопроса Государственный совет постановил, что с учетом значения, которое должно ему придаваться, содержание распятий в классах государственной школы совместимо с принципом секуляризма (решение от 13 февраля 2006 г., N  556; см. § 16 настоящего Постановления).

По другому делу Кассационный суд высказал противоположную точку зрения по отношению к мнению Государственного совета в контексте преследования за отказ от исполнения обязанностей наблюдателя на избирательном участке в связи с демонстрацией там распятия. В своем решении от 1 марта 2000 г. (N  439) он указал, что присутствие распятия нарушает принципы секуляризма и беспристрастности государства и принцип свободы совести тех, кто отвергает приверженность этому символу. Он прямо отверг довод о том, что демонстрация распятия являлась оправданной в качестве символа "всей цивилизации или коллективного этического сознания" и - Кассационный суд процитировал выражения, использованные Государственным советом в заключении от 27 апреля 1988 г. (N  63) - также символизирует "универсальную ценность, не зависимую от конкретного религиозного верования".

24. 3 октября 2002 г. министр образования, университетов и исследований издал следующую инструкцию (N  2666):

"...Министр

...полагая, что наличие распятий в классах основано на действующих положениях, что оно не посягает ни на религиозный плюрализм, ни на цели многокультурного образования в итальянских школах и не может рассматриваться как ограничение свободы совести, гарантированной Конституцией, поскольку не имеет отношения к конкретной вере, но составляет лишь выражение христианской цивилизации и культуры, и что, таким образом, оно представляет часть всеобщего наследия человечества;

учитывая, при уважении к другим приверженностям, верованиям и убеждениям, желательность обязания всех школ в пределах их автономии и решений их компетентных коллегиальных органов к отведению части их помещений для использования, без принуждения и назначения определенного времени, под созерцание и размышление тех членов школьного сообщества, которые того пожелают;

издает следующую инструкцию:

Компетентная служба Министерства... принимает все необходимые меры для того, чтобы:

1) школьные управляющие обеспечили наличие распятий в классах;

2) все школы в пределах их автономии и решений их коллегиальных органов отводят части их помещений для использования, без принуждения и назначения определенного времени, под созерцание и размышление тех членов школьного сообщества, которые того пожелают...".

25. Статьи 19, 33 и 34 Конституции сформулированы следующим образом:

Статья 19

"Все имеют право исповедовать свои религиозные верования в любой форме, индивидуальной или коллективной, пропагандировать их и отправлять соответствующий культ в частном порядке или публично, за исключением обрядов, противных добрым нравам".

Статья 33

"Искусство и наука свободны, и преподавание их свободно.

Республика устанавливает общие правила, касающиеся просвещения, и учреждает государственные школы всех родов и ступеней..."

Статья 34

"Образование открыто для всех.

Начальное образование по меньшей мере в течение восьми лет является обязательным и бесплатным..."

III. Обзор законодательства и практики государств - участников Совета Европы относительно наличия религиозных символов в государственных школах

26. В огромном большинстве государств-участников Совета Европы вопрос о наличии религиозных символов в государственных школах не регулируется конкретными правилами.

27. Наличие религиозных символов в государственных школах прямо запрещено лишь в небольшом количестве государств-участников: бывшей югославской республике Македонии, Франции (за исключением Эльзаса и департамента Мозель) и Грузии.

Их наличие прямо предписано - помимо Италии - в нескольких государствах-участниках, а именно: Австрии, некоторых административных регионах Германии (землях) и Швейцарии (коммунах) и Польше. Тем не менее такие символы встречаются в государственных школах ряда государств-участников, в которых вопрос специально не урегулирован, таких как Испания, Греция, Ирландия, Мальта, Сан-Марино и Румыния.

28. Соответствующий вопрос ставился перед верховными судами ряда государств-участников.

В Швейцарии Федеральный суд установил, что коммунальный ордонанс, предписывающий содержание распятий в классах начальной школы, несовместим с требованиями конфессионального нейтралитета, воплощенного в федеральной конституции, но воздержался от критики их наличия в других частях школьных помещений (26 сентября 1990 г.; ATF 116 1a 252).

В Германии Федеральный конституционный суд установил, что аналогичный баварский ордонанс противоречит принципу нейтралитета государства и не вполне соответствует свободе религии детей, не являющихся католиками (16 мая 1995 г.; BVerfGE 93,1). Баварский парламент после этого издал новый ордонанс, сохранивший прежнюю меру, но позволявший родителям ссылаться на их религиозные или светские убеждения при оспаривании наличия распятий в классах, посещаемых их детьми, и вводивший механизм, при необходимости допускающий компромиссный или индивидуальный вариант решения.

В Польше омбудсман обжаловал в Конституционный суд постановление от 14 апреля 1992 г., изданное министром образования, которое, в частности, предусматривало возможность демонстрации распятий в классах государственной школы. Конституционный суд установил, что эта мера совместима со свободой совести и религии и принципом отделения церкви от государства, гарантированными статьей 82 Конституции, поскольку она не делает такую демонстрацию обязательной (20 апреля 1993 г.; N  U 12/32).

В Румынии Верховный суд отменил решение Национального совета по предупреждению дискриминации от 21 ноября 2006 г., рекомендовавшее Министерству образования урегулировать вопрос о наличии религиозных символов в публичных образовательных учреждениях и, в частности, разрешить демонстрацию таких символов только во время уроков религии или в классах, отведенных для религиозного обучения. Верховный суд, в частности, установил, что решение о демонстрации таких символов в образовательных учреждениях должно приниматься сообществом в составе учителей, учеников и родителей учеников (11 июня 2008 г.; N  2393).

В Испании Высокий суд правосудия* (* Высшие  суды правосудия действуют на территории автономных сообществ, к числу которых относится Кастилия и Леон. Эти суды рассматривают, главным образом, жалобы на решения нижестоящих судов по гражданским и административным делам (прим. переводчика).) Кастилии и Леона, рассматривая дело, возбужденное ассоциацией, выступавшей за светское обучение, которая безуспешно требовала удаления религиозных символов из школ, постановил, что заинтересованные школы должны удалить их при наличии прямого требования родителей ученика (14 декабря 2009 г.; N  3250).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции и статьи 9 Конвенции

29. Заявители жаловались на тот факт, что распятия были прикреплены к стене классов государственной школы, посещавшейся вторым и третьим заявителями. Они утверждали, что это нарушало право на образование, гарантированное статьей 2 Протокола N  1 к Конвенции в следующих выражениях:

"Никому не может быть отказано в праве на образование. Государство при осуществлении функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения, уважает право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным и философским убеждениям".

Они также утверждали, что эти факты нарушили их право на свободу мысли, совести и религии, воплощенное в статье 9 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов.

2. Свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь тем ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц".

A. Постановление Палаты

30. В своем постановлении от 3 ноября 2009 г. Палата установила, что имело место нарушение статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции во взаимосвязи со статьей 9 Конвенции.

31. Прежде всего Палата исходила из принципов, относящихся к толкованию статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции, установивших в прецедентной практике Европейского Суда обязанность государства воздерживаться от даже косвенного внушения убеждений в помещениях, в которых находятся зависимые от них лица, или в местах, в которых они особенно уязвимы, подчеркнув, что детское образование является особенно чувствительной сферой в этом отношении.

Европейский Суд далее указал, что среди многих значений распятия религиозное является преобладающим. Соответственно, он отметил, что обязательное и хорошо обозримое наличие распятий в классах могло не только противоречить светским взглядам первой заявительницы, чьи дети посещали государственную школу, но также служить эмоциональным раздражителем учеников нехристианских религий или тех, кто не исповедует никакой религии. В этом последнем пункте Палата подчеркнула, что "негативная" свобода не была ограничена отсутствием религиозных служб или религиозного образования: она распространяется на религиозные обряды, выражающие, в частности или в целом, религию или атеизм. Он добавил, что "негативная" свобода заслуживает особой защиты, если убеждения выражает государство, и лицо ставится в положение, которого он не может избежать или может за счет непропорциональных усилий и жертв.

Как указала Палата, государство было обязано соблюдать в контексте публичного образования конфессиональный нейтралитет, если посещение классов является обязательным, независимо от религии, и с учетом цели содействия развитию критического мышления у учеников. Она добавила, что не в состоянии понять, каким образом демонстрация в классах государственных школ символа, который разумно ассоциируется с католицизмом, может служить образовательному плюрализму, имеющему существенное значение для сохранения "демократического общества" в понимании Конвенции.

32. Палата заключила, что "обязательная демонстрация символа конкретной конфессии при осуществлении публичных обязанностей в конкретных ситуациях, находящихся под государственным контролем, особенно в классах, ограничивает права родителей на воспитание своих детей в соответствии со своими убеждениями и право детей верить или не верить". Практика нарушала эти права, поскольку "ограничения несовместимы с обязанностью государства соблюдать нейтралитет при осуществлении публичных функций и особенно в сфере образования" (§ 57 Постановления).

B. Доводы сторон

1. Власти Италии

33. Власти Италии не выдвинули возражения о неприемлемости.

34. Они выразили сожаление по поводу того, что Палата не воспользовалась сравнительно-правовым исследованием отношений государства и религий и по вопросу демонстрации религиозных символов в государственных школах. Они утверждали, что Палата лишила себя существенного элемента, поскольку такое исследование показало бы, что в этих сферах отсутствует общеевропейский подход, и, соответственно, подтолкнуло бы к выводу о том, что государства-участники имеют особенно широкие пределы усмотрения; следовательно, Палата в своем постановлении не приняла пределы этого усмотрения во внимание, таким образом, пренебрегая одним из фундаментальных аспектов проблемы.

35. Власти Италии также критиковали постановление Палаты за выведение из концепции конфессионального "нейтралитета" принципа, исключающего любые отношения между государством и конкретной религией, тогда как нейтралитет требует от публичных административных органов принятия во внимание всех религий. Соответственно, постановление было основано на смешении "нейтралитета" ("включительного понятия") и "секуляризма" ("исключительного понятия"). Кроме того, по мнению властей Италии, нейтралитет означал, что государствам следует воздерживаться от насаждения не только конкретной религии, но также атеизма, "секуляризм" со стороны государства является не меньшей проблемой, чем прозелитизм с его стороны. Таким образом, постановление Палаты было основано на недопонимании и представляло собой поощрение нерелигиозного или антирелигиозного подхода, воинствующим сторонником которого в качестве члена Союза атеистов и рационалистических агностиков, как утверждается, являлась заявительница.

36. Власти Италии далее утверждали, что необходимо принять во внимание тот факт, что отдельный символ может по-разному толковаться различными лицами. Это, в частности, относится к знаку креста, который может восприниматься не только как религиозный символ, но также как культурный и связанный с идентичностью символ, символ принципов и ценностей, которые создали основу демократии и западной цивилизации; он, например, представлен на флагах ряда европейских стран. Какую бы ассоциативную силу не имел этот "образ", по мнению властей Италии, это "пассивный символ", чье влияние на лиц не сравнимо с влиянием "активного поведения", и в настоящем деле никто не утверждал, что на содержание образования в Италии оказывало влияние наличие распятий в классах.

Это наличие является выражением "национальной особенности", характеризуемой особо тесными отношениями между государством, народом и католицизмом, объясняемыми историческим, культурным и территориальным развитием Италии и глубоко укоренившейся и долгосрочной приверженностью ценностям католицизма. Таким образом, содержание распятий в школах являлось вопросом сохранения вековой традиции. Власти Италии утверждали, что права родителей на уважение их "семейной культуры" не должны нарушать права общины на передачу своей культуры или право детей на ее восприятие. Кроме того, удовлетворившись "потенциальным риском" эмоционального возбуждения при установлении нарушения прав на образование и на свободу мысли, совести и религии, Палата значительно расширила объем этих положений.

37. Сославшись, в частности, на Постановление Европейского Суда от 20 сентября 1994 г. по делу "Институт "Отто-Премингер" против Австрии" (Otto-Preminger-Institut v. Austria) (Series A, N  295-A), власти Италии утверждали, что хотя факт исповедания католической религии огромным большинством итальянцев должен приниматься во внимание, это не дает основания рассматривать этот факт как отягчающее обстоятельство, как сделала Палата. Напротив, Европейскому Суду следует признать и защитить национальные традиции и преобладающее народное чувство, а также предоставить каждому государству установить равновесие между противоположными интересами. Кроме того, прецедентная практика Европейского Суда предусматривает, что школьные программы или положения, устанавливающие преобладание религии большинства, сами по себе не указывают на ненадлежащее влияние со стороны государства или покушение на индоктринацию, и что Европейский Суд должен уважать конституционные традиции и принципы, связанные с отношениями государства и религий - включая в настоящем деле особый подход к секуляризму, который преобладает в Италии - и принимать во внимание контекст каждого государства.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду "Судебное решение Европейского Суда от 20 сентября 1994 г. по делу "Институт "Отто-Премингер" против Австрии" (Otto-Preminger-Institut v. Austria)"

38. Дополнительно полагая, что второе предложение статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции применимо только к школьным программам, власти Италии критиковали постановление Палаты за установление нарушения без указания на то, как простое содержание распятия в классах, в которых обучались дети первой заявительницы, могло существенно уменьшить ее возможность воспитания их в соответствии со своими убеждениями, был приведен единственный мотив о том, что ученики ощущали, что обучаются в школьной среде, ознаменованной конкретной религией. Этот мотив являлся ошибочным при оценке с точки зрения критерия прецедентной практики Европейского Суда, из которой, в частности, можно видеть, во-первых, что Конвенция не препятствует государствам-участникам иметь государственную религию, или отдавать предпочтение конкретной религии, или обеспечивать ученикам более обширное религиозное обучение в отношении доминирующей религии; и, во-вторых, что следует принимать во внимание, что образовательное влияние родителей намного больше, чем влияние школы.

39. По мнению властей Италии, наличие распятий в классах вносило законный вклад в обеспечение понимания детьми национального сообщества, в которое предполагалась их интеграция. "Влияние среды" было тем более невозможным, поскольку дети в Италии получают образование, помогающее им развить критический взгляд на вопрос религии, в бесстрастной атмосфере, исключающей любую форму прозелитизма. Кроме того, Италия выработала благосклонный подход к религиозным меньшинствам в школьном окружении: итальянское законодательство в настоящее время предусматривает право ношения исламских головных платков и других видов одежды или символов религиозной направленности; начало и окончание рамадана часто отмечаются в школах; разрешается религиозное обучение всем признанным верованиям; и потребности учеников, принадлежащих к религиозным меньшинствам, учитываются, например, еврейские ученики имеют право не сдавать экзамены по субботам.

40. Наконец, власти Италии подчеркивали необходимость учета права родителей, желающих наличия распятий в классах. Таково желание большинства в Италии, и оно также было демократическим путем выражено почти всеми членами школьного управляющего органа. Удаление распятий из классов при таких обстоятельствах означало бы "злоупотребление положением меньшинства" и противоречило бы обязанности государства содействовать лицам в удовлетворении своих религиозных потребностей.

2. Заявители

41. Заявители утверждали, что демонстрация распятий в классах государственной школы, посещавшейся вторым и третьим заявителями, составляла незаконное вмешательство в их право на свободу мысли и совести и нарушала принцип образовательного плюрализма, поскольку она выражала предпочтение государства по отношению к конкретной религии в месте, где формируется сознание. Выражая это предпочтение, государство также пренебрегало своей обязанностью предоставления особой защиты несовершеннолетних от любой формы пропаганды или индоктринации. Кроме того, как указывали заявители, поскольку образовательная среда, таким образом, знаменовалась символом доминирующей религии, обжалуемая демонстрация распятия нарушала право второго и третьего заявителей на получение открытого и плюралистического образования, направленного на развитие способности критического суждения. Наконец, поскольку первая заявительница являлась сторонницей секуляризма, это нарушало ее право на образование ее детей в соответствии с ее философскими убеждениями.

42. Заявители утверждали, что распятие без тени сомнения представляло собой религиозный символ, и попытки приписать ему культурную ценность имели привкус поддержания безнадежной обороны. Ничто в итальянской правовой системе не оправдывает утверждение о том, что это символ национальной идентичности: согласно Конституции, эту идентичность символизирует флаг* (* Прямо  из местной конституции это не следует, статья 12 устанавливает лишь цвет и количество полос на флаге (прим. переводчика).).

Кроме того, как подчеркнул Федеральный конституционный суд Германии в своем решении от 16 мая 1995 г. (см. § 28 настоящего Постановления), придание распятию светского значения удаляло бы его от первоначального смысла и способствовало бы лишению его священного характера. Что касается утверждения о том, что оно являлось лишь "пассивным символом", данное утверждение игнорировало тот факт, что оно, как и все символы, - и больше других - придавало материальную форму познавательной, интуитивной и эмоциональной реальности, которая выходила за пределы непосредственно воспринимаемого. Федеральный конституционный суд Германии, кроме того, сделал этот вывод в упоминавшемся выше решении о том, что содержание распятий в классах имело ассоциативный характер, поскольку представляло содержание веры, которую оно символизирует и которому служит в качестве "рекламного материала". Наконец, заявители подчеркивали, что в Решении от 15 февраля 2001 г. по делу "Дахлаб против Швейцарии" (Dahlab v. Switzerland) (жалоба N  42393/98, ECHR 2001-V), Европейский Суд отметил особую силу, которую религиозные символы имеют в школьном окружении.

43. Заявители утверждали, что каждое демократическое государство обязано гарантировать свободу совести, плюрализм, равное отношение к верованиям и светский характер учреждений. Кроме того, принцип секуляризма требовал нейтралитета со стороны государства, который оно должно соблюдать в религиозной сфере и применять по отношению ко всем религиозным течениям. Иными словами, нейтралитет обязывает государство создать нейтральное пространство, в котором каждый может свободно жить в соответствии со своими убеждениями. Вводя религиозные символы, а именно распятия, в классах, итальянское государство поступало противоположным образом.

44. Таким образом, подход, который поддерживали заявители, явно отличается от государственного атеизма, который составляет отрицание свободы религии в связи с навязыванием светской точки зрения произвольным образом. С учетом беспристрастности и нейтралитета государства секуляризм, напротив, являлся средством обеспечения религиозной и философской свободы совести всех лиц.

45. Заявители также полагали, что имело существенное значение предоставление специальной защиты убеждениям и воззрениям меньшинства с целью защиты тех, кто их исповедует, от "деспотизма большинства", и это также являлось основанием для устранения распятий из классов.

46. В заключение заявители утверждали, что хотя, как настаивали власти Италии, удаление распятий из классов государственных школ устранит часть итальянской культурной идентичности, их содержание там несовместимо с основами западной политической мысли, принципами либерального государства и плюралистической открытой демократией, а также с уважением индивидуальных прав и свобод, воплощенных в итальянской конституции и Конвенции.

C. Доводы третьих лиц

1. Власти Армении, Болгарии, Кипра, Российской Федерации, Греции, Литвы, Мальты и Сан-Марино

47. В своих совместных замечаниях, представленных на слушании, власти Армении, Болгарии, Кипра, Российской Федерации, Греции, Литвы, Мальты и Сан-Марино указывали, что, по их мнению, мотивировка Палаты основана на недопонимании концепции "нейтралитета", который Палата спутала с "секуляризмом". Они подчеркнули, что имеется значительное разнообразие церковно-государственных отношений в Европе, и что больше половины населения Европы живет в несветских государствах. Они добавили, что государственные символы неизбежно присутствуют в государственном образовании, и многие из них имеют религиозное происхождение, причем крест - который является и национальным, и религиозным символом - служит наиболее наглядным примером. По их мнению, в несветских европейских государствах наличие религиозных символов в публичном пространстве переносилось светским населением в качестве части национальной идентичности. Государства не должны лишать себя части культурной идентичности только потому, что их идентичность имела религиозное происхождение. Позиция, принятая Палатой, являлась выражением не плюрализма, присущего конвенционной системе, а ценностей светского государства. Распространить ее на всю Европу означало бы "американизацию", чтобы единый и однообразный закон и жесткое отделение церкви и государства были обязательны для всех.

По их мнению, поощрение секуляризма являлось политической позицией, которая, хотя и достойна уважения, не является нейтральной. Соответственно, в образовательной сфере государство, поддерживающее светское в противоположность религиозному, не является нейтральным. Аналогичным образом, удаление распятий из классов, в которых они всегда находились, не останется без последствий для образования. В действительности, если государство допускает или запрещает содержание распятий в классах, важным фактором является степень контекстуализации учебной программы и обучения детей терпимости и плюрализму.

Третьи лица признали, что возможны обстоятельства, при которых меры государства будут неприемлемы. Однако бремя доказывания остается на заявителях, и Европейский Суд должен вмешиваться лишь в крайних случаях.

2. Власти Монако

48. Третье лицо заявило, что разделяет точку зрения государства-ответчика, согласно которой распятие является "пассивным символом", который присутствует на гербах и флагах многих государств и в настоящем деле отражает национальную идентичность, имеющую основу в истории. Кроме того, будучи неделимым, принцип государственного нейтралитета требует от властей воздержания от введения религиозного символа, который ранее отсутствовал, и от устранения символа, который всегда присутствовал.

3. Власти Румынии

49. Третье лицо утверждало, что Палата в недостаточной степени приняла во внимание широкие пределы усмотрения, которым располагают государства-участники при рассмотрении деликатных вопросов и в отсутствие европейского консенсуса. Оно подчеркнуло, что прецедентная практика Европейского Суда, в частности, признает, что государства пользуются широкими пределами усмотрения в части ношения религиозных символов в государственных школах; по его мнению, то же относится к демонстрации религиозных символов в таких школах. Оно также подчеркнуло, что постановление Палаты основано на той посылке, что демонстрация религиозных символов в государственных школах нарушала статью 9 Конвенции и статью 2 Протокола N  1 к Конвенции, что противоречило принципу нейтралитета, поскольку при необходимости государства-участники должны вмешиваться для устранения этих символов. По их мнению, этот принцип лучше соблюдается, когда решения принимаются совместно учителями, учениками и родителями. В любом случае, в отсутствие связи с конкретными религиозными обязанностями наличие распятия в классах в недостаточной степени затрагивало религиозные чувства заинтересованных лиц для установления нарушения вышеупомянутых положений.

4. Неправительственная организация "Греческий хельсинкский монитор"

50. По мнению организации, распятие не может восприниматься как что-либо иное, кроме религиозного символа, поэтому его демонстрация в классах государственной школы может считаться институциональным мессиджем в пользу конкретной религии. Она подчеркнула, что по делу "Фольгере и другие против Норвегии" Европейский Суд указал, что участие учеников в религиозной деятельности может фактически оказывать на них влияние, и полагала, что это указание распространяется и на случаи обучения в классах, в которых демонстрируется религиозный символ. Она также обратила внимание Европейского Суда на тот факт, что дети или родители, обеспокоенные этим, могли воздерживаться от протестов из опасения преследования.

5. Неправительственная организация "Национальная ассоциация свободомыслия"

51. Эта организация, полагавшая, что наличие религиозных символов в классах государственной школы несовместимо со статьей 9 Конвенции и статьей 2 Протокола N  1 к Конвенции, указывала, что ограничения прав заявителей не были "предусмотрены законом" в значении прецедентной практики Европейского Суда. Она подчеркивала в этой связи, что демонстрация распятия в классах государственной школы была предусмотрена не законом, а правилами, принятыми в эпоху фашизма. Она добавила, что эти правила были в любом случае прямо отменены конституцией 1947 года и законом 1985 года, ратифицировавшим договоры об изменении Латеранских соглашений 1929 года. Она подчеркивала, что палата по уголовным делам Кассационного суда дала соответствующее указание в решении от 1 марта 2000 г. (N  4273) по аналогичному делу, касавшемуся демонстрации распятия на избирательных участках, и подтвердила этот подход в решении от 17 февраля 2009 г. относительно распятий, демонстрировавшихся в залах судебных заседаний (однако, не разрешив дело по существу). Таким образом, имел место конфликт прецедентной практики Государственного совета - который, напротив, полагал, что соответствующие правила являются применимыми - и Кассационного суда, что затрагивало принцип правовой определенности, являвшийся опорой государства, регулируемого верховенством права. Поскольку Конституционный суд отказался от юрисдикции, в Италии отсутствовал механизм для разрешения этого конфликта.

6. Неправительственная организация "Европейский центр права и справедливости"

52. Эта организация полагала, что Палата ошибочно рассмотрела вопрос, затронутый в настоящем деле, который заключался в том, были ли конвенционные права, на которые ссылалась первая заявительница, нарушены самим фактом наличия распятия в классах. По ее мнению, они не были нарушены. Во-первых, "личные воззрения" детей первой заявительницы не были нарушены, поскольку они не принуждались действовать против своей совести и им не препятствовали действовать по совести. Во-вторых, их "внутренние воззрения" и право первой заявительницы обеспечивать их образование в соответствии с ее собственными философскими воззрениями не были нарушены, поскольку ее детей не принуждали верить и не препятствовали в неверии. Они не подвергались индоктринации; они также не являлись объектом неуместного прозелитизма. Организация утверждала, что Палата ошибочно полагала, что решение государства о демонстрации распятия в классах противоречило Конвенции (поскольку этот вопрос перед ней не ставился). Поступив таким образом, Палата создала "новое обязательство, относящееся не к правам первой заявительницы, но к природе "образовательной среды"* (* Из  оригинала неясно, где должна быть поставлена закрывающая кавычка. В тексте постановления Палаты предложение, изложенное в кавычках, отсутствует. Возможно, данная организация цитирует какой-то иной источник или Большая Палата цитирует ее наиболее удачные выражения (прим. переводчика).). По мнению данной организации, именно потому, что невозможно установить нарушение "внутренних или личных воззрений" детей первой заявительницы в связи с наличием распятия в классах, Палата создала новое обязательство обеспечения полностью светской образовательной среды, что выходило за пределы жалобы и пределы ее юрисдикции.

7. Неправительственная организация "Евроюрис"

53. Эта организация согласилась с выводами Палаты. Повторив относимые положения итальянского позитивного права - и подчеркнув конституционную значимость принципа секуляризма, - она сослалась на принцип прецедентной практики Европейского Суда о том, что школа не должна быть местом прозелитизма или проповедования. Она также сослалась на дела, в которых Европейский Суд рассмотрел вопрос о ношении исламских покрывал в образовательных учреждениях. Далее она подчеркнула, что наличие распятий в классах итальянских государственных школ предписано не законом, а правилами, унаследованными от эпохи фашизма, которые отражали конфессиональную концепцию государства, несовместимую с принципом секуляризма, установленным в позитивном конституционном праве. Она решительно отвергла мотивировку итальянского административного суда, согласно которой предписание о наличии распятий в классах государственной школы по-прежнему совместимо с этим принципом, поскольку они символизируют светские ценности. По ее мнению, это религиозный символ, с которым не ассоциируются нехристиане. Кроме того, принуждением школ к демонстрации распятий в классах государственной школы государство придало данной религии особый аспект в ущерб плюрализму.

8. Неправительственные организации "Международная комиссия юристов", "Интеррайтс" и "Хьюман райтс уотч"

54. Эти организации утверждали, что обязательная демонстрация религиозных символов, таких как распятие, в классах государственной школы несовместима с принципом нейтралитета и правами, гарантированными ученикам и их родителям в соответствии со статьей 9 Конвенции и статьей 2 Протокола N  1 к Конвенции. По их мнению, образовательный плюрализм является утвердившимся принципом, поддержанным не только в прецедентной практике Европейского Суда, но также в прецедентной практике ряда высших судов и различных международных инструментах. Кроме того, прецедентная практика Европейского Суда признает обязанность государства по поддержанию нейтралитета и беспристрастности по отношению к религиозным убеждениям при предоставлении публичных услуг, включая образование. Они подчеркивали, что этот принцип беспристрастности признан не только итальянским, испанским и германским конституционными судами, но, в частности, французским Государственным советом и швейцарским Федеральным судом. Они добавили, что, как указали некоторые высшие суды, нейтралитет государства по отношению к религиозным убеждениям особенно важен в классном помещении, поскольку ввиду обязательности школьного обучения дети уязвимы перед индоктринацией в школе. Далее они напомнили вывод Европейского Суда о том, что хотя Конвенция не препятствует государствам в распространении путем обучения или образования информации или знаний религиозного или философского характера, они должны обеспечить его объективным, критическим и плюралистическим образом в отсутствие всякой индоктринации. Они подчеркнули, что это относится ко всем функциям, исполняемым в сфере образования и обучения, включая организацию школьной среды.

9. Неправительственные организации "Центральный комитет немецких католиков", "Общественные недели Франции" и "Итальянская ассоциация христианских работников"

55. Эти организации подчеркивали, что они согласны с Палатой в том, что хотя распятие имеет многообразное значение, оно, прежде всего, является главным символом христианства. Однако они добавили, что не согласны с ее выводом и находят трудным понять, как наличие распятий в классах может быть "эмоционально беспокоящим" для некоторых учеников или препятствовать их критическому мышлению. По их мнению, это наличие само по себе не может быть приравнено к религиозному или философскому мессиджу; оно должно толковаться как пассивный способ передачи моральных ценностей. Вопрос, соответственно, следует расценивать как относящийся к компетенции государства при установлении учебного плана в школах; родители должны согласиться с тем, что определенные аспекты образования в государственных школах не могут полностью отвечать их воззрениям. Они добавили, что решение государства о демонстрации распятия в классах государственной школы не означало, что оно преследует цель индоктринации, запрещенную статьей 2 Протокола N  1 к Конвенции. Они утверждали, что в настоящем деле должно быть установлено равновесие между правами и интересами верующих и неверующих, между основными правами лиц и законными интересами общества и между формулировкой стандартов, относящихся к основным правам, и поддержанием разнообразия, существующего в Европе. По их мнению, Европейский Суд должен предоставить государствам в этой сфере широкие пределы усмотрения, поскольку организация отношений между государством и религией в разных странах отличается и - в частности, что касается места религии в государственных школах - глубоко коренится в истории, традициях и культуре страны.

10. Тридцать три члена Европейского парламента, действующих совместно

56. Эти лица подчеркивали, что Европейский Суд не является конституционным судом и должен уважать принцип субсидиарности и признавать особо широкие пределы усмотрения государств-участников не только в отношениях между государством и религией, но также при исполнении функций в сфере образования и обучения. По их мнению, принимая решение, последствием которого станет обязательное устранение религиозных символов из государственных школ, Большая Палата пошлет радикальный идеологический сигнал. Они добавили, что из прецедентной практики Европейского Суда ясно, что государство, которое по причинам, вытекающим из его истории или традиции, проявляет предпочтение конкретной религии, не выходит за эти пределы. Соответственно, по их мнению, демонстрация распятий в публичных зданиях не противоречит Конвенции, и наличие религиозных символов в публичном пространстве должно считаться не формой индоктринации, но выражением культурного единства и идентичности. Они добавили, что в этом конкретном контексте религиозные символы имеют светское измерение и потому не должны быть устранены.

D. Мнение Европейского Суда

57. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что перед ним поставлен единственный вопрос о совместимости, с учетом обстоятельств дела, наличия распятий в классах итальянских государственных школ с требованиями статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции и статьи 9 Конвенции.

Таким образом, в настоящем деле не требуется рассматривать вопрос о наличии распятий в иных местах помимо государственных школ. Европейский Суд также не должен разрешать вопрос о совместимости наличия распятий в классах государственной школы с принципом секуляризма, воплощенным в итальянском законодательстве.

58. Во-вторых, Европейский Суд подчеркивает, что приверженцы секуляризма вправе ссылаться на взгляды, достигающие "уровня обоснованности, серьезности, связности и важности", требуемого для причисления к "убеждениям"* (* В  английском тексте перечисленных положений Конвенции понятие передано по-разному, однако в русском переводе используется только термин "убеждения" (прим. переводчика).) в значении статьи 9 Конвенции и статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 25 февраля 1982 г. по делу "Кемпбелл и Косанс против Соединенного Королевства" (Campbell and Cosans v. United Kingdom), § 36, Series A, N  48). Точнее, их взгляды должны рассматриваться как "философские убеждения" в значении второго предложения статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции, при условии, что они достойны "уважения "в демократическом обществе"", не являются несовместимыми с человеческим достоинством и не противоречат фундаментальному праву ребенка на образование (там же)* (* В  цитируемом постановлении государством-ответчиком безуспешно оспаривался философский характер убеждений относительно порки, неприятие которой выражали секомые (прим. переводчика).).

1. Дело первой заявительницы

a. Общие принципы

59. Европейский Суд напоминает, что в сфере образования и обучения статья 2 Протокола N  1 к Конвенции в принципе является специальным законом по отношению к статье 9 Конвенции. Это, по крайней мере, касается настоящего дела, в котором спор затрагивает обязательство, возложенное на государства-участники вторым предложением статьи 2, уважать при исполнении функций, принятых ими в этой сфере, право родителей на осуществление такого образования и обучения в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями (см. Постановление Большой Палаты по делу "Фольгере и другие против Норвегии" (Folgero and Others v. Norway), жалоба N  15472/02, § 84, ECHR 2007-VIII, § 84).

Таким образом, данная жалоба должна быть рассмотрена в основном с точки зрения второго предложения статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции (см. также Решение Европейского Суда по делу "Аппель-Иррганг и другие против Германии" (Appel-Irrgang and Others v. Germany), жалоба N  45216/07, ECHR 2009-...).

60. Тем не менее это положение должно толковаться с учетом не только первого предложения той же статьи, но, в частности, также статьи 9 Конвенции (см., например, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Фольгере и другие против Норвегии", § 84), которая гарантирует свободу мысли, совести и религии, включая свободу не исповедовать религии, и которая возлагает на государства "обязанность нейтралитета и беспристрастности".

В этой связи следует подчеркнуть, что государства обязаны обеспечить, нейтрально и беспристрастно, исповедание различных религий, верований и убеждений. Их функция заключается в содействии поддержания общественного порядка, религиозной гармонии и терпимости в демократическом обществе, особенно между противостоящими группами (см., например, Постановление Большой Палаты по делу "Лейла Шахин против Турции" (Leyla Sahin v. Turkey), жалоба N  44774/98, § 107, ECHR 2005-XI). Это касается отношений верующих и неверующих и отношений между приверженцами различных религий, верований и убеждений.

61. Слово "уважать" в статье 2 Протокола N  1 к Конвенции означает больше, чем "признавать" или "учитывать"; в дополнение к негативному в своей основе обязательству оно предполагает некое позитивное обязательство со стороны государства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кемпбелл и Косанс против Соединенного Королевства", § 37).

Тем не менее требования понятия "уважения", которое встречается также в статье 8 Конвенции, значительно изменяются в различных делах, с учетом разнообразия применяемой практики и ситуаций, возникающих в государствах-участниках. В результате, государства-участники пользуются широкими пределами усмотрения при определении того, какие меры следует принять для обеспечения соблюдения Конвенции с надлежащим учетом потребностей и ресурсов общества и отдельных лиц. В контексте статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции эта концепция, в частности, предполагает, что данное положение не может быть истолковано как возможность требования родителей от государства предоставления конкретной формы обучения (см. Решение Европейского Суда по делу "Бульский против Польши" (Bulski v. Poland), жалобы N  46254/99 и 31888/02).

62. Европейский Суд также учитывает свою прецедентную практику о месте религии в школьных учебных планах (см. особенно Постановление Европейского Суда от 7 декабря 1976 г. по делу "Кьелльсен, Буск Мадсен и Педерсен против Дании" (Kjeldsen, Busk Madsen and Pedersen v. Denmark), §§ 50-53, Series A, N  23; упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Фольгере и другие против Норвегии", § 84; и Постановление Европейского Суда от 7 декабря 1976 г. по делу "Хасан и Эйлем Зенгин против Турции" (Hasan and Eylem Zengin v. Turkey), жалоба N  1448/04, §§ 51 и 52, ECHR 2007-XI).

Согласно этим постановлениям, установление и планирование учебных программ относится к компетенции государств-участников. Европейский Суд в принципе не может оценивать эти вопросы, поскольку решения могут обоснованно быть различными в разных странах и периодах.

В частности, второе предложение статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции не препятствует государствам в распространении путем обучения или образования информации или знаний религиозного или философского характера прямо или косвенно. Оно даже не разрешает родителям возражать против включения такого обучения или образования в школьную программу.

С другой стороны, поскольку его цель заключается в обеспечении возможности плюрализма в образовании, оно требует от государства, при осуществлении его функций в сфере образования и обучения, заботиться о том, чтобы информация или знания, включаемые в школьную программу, передавались объективным, критическим и плюралистическим способом, что позволяло бы ученикам развить критическое мышление, особенно в отношении религии, в спокойной обстановке, свободной от любого прозелитизма. Государству запрещается преследовать цель индоктринации, которая может рассматриваться как неуважение религиозных и философских воззрений родителей. Это предел, за который не должны выходить государства (см. постановления, упоминавшиеся выше в настоящем параграфе, §§ 53, 84 (h) и 52, соответственно).

b. Оценка фактов настоящего дела с учетом упоминавшихся выше принципов

63. Европейский Суд не принимает довод властей Италии о том, что обязанность, возлагаемая на государств-участников вторым предложением статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции, касается лишь содержания школьных программ, поэтому вопрос о наличии распятий в классах государственной школы не относится к сфере его действия.

Действительно, в ряде дел Европейский Суд рассматривал это положение в части содержания и исполнения школьных программ. Тем не менее как уже подчеркивал Европейский Суд, обязанность государств-участников уважать религиозные и философские воззрения родителей относится не только к содержанию обучения и способу его осуществления; она связывает их "при осуществлении" всех "функций" - как указано во втором предложении статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции, - которые они приняли в отношении образования и обучения (см. особенно упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кьелльсен, Буск Мадсен и Педерсен против Дании", § 50; Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Валсамис против Греции" (Valsamis v. Greece), § 27, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хасан и Эйлем Зенгин против Турции", § 49; и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Фольгере и другие против Норвегии", § 84). Это, вне всякого сомнения, включает организацию школьной среды, если национальное законодательство возлагает эту функцию на публичные органы.

Именно в этом контексте должно рассматриваться наличие распятий в классах государственных школ (см. статью 118 королевского декрета N  965 от 30 апреля 1924 г., статью 119 королевского декрета N  1297 от 26 апреля 1928 г. и статьи 159 и 190 законодательного декрета N  297 от 16 апреля 1994 г. - §§ 14 и 19 настоящего Постановления).

64. В целом Европейский Суд полагает, что если организация школьной среды является задачей публичных органов, эта задача должна рассматриваться как функция, принятая государством в отношении образования и обучения, в значении второго предложения статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции.

65. Отсюда следует, что решение о содержании распятия в классах государственной школы составляет часть функций, принятых государством-ответчиком в отношении образования и обучения и, соответственно, относится к сфере действия второго предложения статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции. Это превращает их в сферу, в которой начинает применяться обязанность государства уважать право родителей на обеспечение образования и обучения их детей в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями.

66. Европейский Суд также полагает, что распятие представляет собой, прежде всего, религиозный символ. Национальные суды пришли к тому же выводу, и в любом случае власти Италии этого не оспаривали. Вопрос о том, имеет ли распятие любое иное значение помимо его религиозной символики, несущественно на данной стадии мотивировки Европейского Суда.

Европейский Суд не имеет доказательств того, что демонстрация религиозного символа на стенах класса может иметь влияние на учеников, и поэтому нельзя разумно утверждать, что это имеет или не имеет воздействия на молодежь, чьи воззрения все еще находятся в процессе формирования.

Однако можно понять, что первая заявительница могла видеть в демонстрации распятий в классах государственной школы, ранее посещавшейся ее детьми, неуважение государства к ее праву на обеспечение их образования и обучения в соответствии с ее философскими убеждениями. Если это и так, субъективное восприятие заявительницы само по себе не является достаточным для установления нарушения статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции.

67. Власти Италии, со своей стороны, поясняли, что наличие распятий в классах государственной школы, будучи следствием исторического развития Италии - факт, придававший ему не только религиозный смысл, но и связанный с идентичностью, - ныне отвечает традиции, которую они считали важным увековечить. Они добавили, что, помимо религиозного значения распятие символизирует принципы и ценности, которые создали основу демократии и западной цивилизации, и что его содержание в классах в этой связи было оправданным.

68. Европейский Суд полагает, что решение о том, увековечивать традицию или нет, в принципе относится к пределам усмотрения государства-ответчика. Европейский Суд должен, кроме того, учесть тот факт, что Европа характеризуется большими различиями государств, из которых она состоит, особенно в сфере культурного и исторического развития. Однако он подчеркивает, что ссылка на традицию не может освободить государство-участника от его обязанности уважать права и свободы, воплощенные в Конвенции и протоколах к ней.

Что касается мнения властей Италии о значении распятия, Европейский Суд отмечает, что Государственный совет и Кассационный суд выразили различные точки зрения по этому поводу, и что Конституционный суд не вынес по нему решения (см. §§ 16 и 23 настоящего Постановления). Европейский Суд не должен занимать позицию во внутреннем споре национальных судов.

69. Остается фактом, что государства-участники пользуются определенными пределами усмотрения в своих попытках согласования функций, принятых ими в отношении образования и обучения, с уважением права родителей на обеспечение такого образования и обучения в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями (см. §§ 61-62 настоящего Постановления).

Это относится к организации школьной среды и установлению и планированию школьных программ (как уже подчеркивал Европейский Суд: см. особенно упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Кьелльсен, Буск Мадсен и Педерсен против Дании", §§ 50-53; "Фольгере и другие против Норвегии", § 84; и Постановление Европейского Суда по делу "Хасан и Эйлем Зенгин против Турции", §§ 51-52; § 62 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд имеет принципиальную обязанность уважать решения государств-участников в этих вопросах, включая место, отводимое религии, при условии, что эти решения не влекут какой-либо формы индоктринации (там же).

70. Европейский Суд заключает в настоящем деле, что решение о содержании распятий в классах государственной школы, в принципе, является вопросом, относящимся к пределам усмотрения государства-ответчика. Кроме того, факт отсутствия европейского консенсуса по вопросу о наличии религиозных символов в государственных школах (см. §§ 26-28 настоящего Постановления) свидетельствует в пользу такого подхода.

Однако пределы усмотрения должны сопровождаться европейским надзором (см., например, с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лейла Шахин против Турции", § 110), и задача Европейского Суда в настоящем деле заключается в определении того, имел ли место выход за пределы, упомянутые в § 69 настоящего Постановления.

71. В этой связи является верным, что, предписывая наличие распятий в классах государственной школы - знака, который, независимо от того, имеет ли он дополнительно светскую символическую ценность, несомненно, относится к христианству, - правила отводят религии большинства населения преобладающее место* (* Буквально  "обозримость" (прим. переводчика).) в школьной среде.

Однако этого недостаточно для установления процесса индоктринации со стороны государства-ответчика и установления нарушений требований статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции.

В этой части Европейский Суд ссылается, с необходимыми изменениями, на упоминавшиеся выше Постановление Большой Палаты по делу "Фольгере и другие против Норвегии" и Постановление Европейского Суда по делу "Хасан и Эйлем Зенгин против Турции". По делу "Фольгере и другие против Норвегии", в котором он должен был рассмотреть содержание уроков "христианства, религии и философии", он установил, что тот факт, что программа уделяла большее внимание познанию христианской религии по сравнению с другими религиями и философиями, сам по себе не может рассматриваться как отход от принципов плюрализма и объективности, составляющий индоктринацию. Он разъяснил, что с учетом места, которое занимает христианство в истории и традиции государства-ответчика - Норвегии, - этот вопрос следует считать относящимся к пределам усмотрения при планировании и установлении программы (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Фольгере и другие против Норвегии", § 89). Он пришел к такому же заключению в контексте курса "религиозной культуры и этики" турецких школ, программа которых отводила больше места знанию ислама на том основании, что, несмотря на светский характер государства, ислам является в Турции религией большинства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хасан и Эйлем Зенгин против Турции", § 63).

72. Кроме того, распятие на стене в значительной степени является пассивным символом, и этот фактор, по мнению Европейского Суда, имеет значение, особенно в отношении принципа нейтралитета (см. § 60 настоящего Постановления). Нельзя считать, что оно имело на учеников влияние, сопоставимое с дидактической речью или участием в религиозной деятельности (см. по этим вопросам упоминавшиеся выше Постановление Большой Палаты по делу "Фольгере и другие против Норвегии" и Постановление Европейского Суда по делу "Хасан и Эйлем Зенгин против Турции", § 94 и § 64 соответственно).

73. Европейский Суд отмечает, что в своем Постановлении от 3 ноября 2009 г. Палата согласилась с доводом о том, что демонстрация распятий в классах должна была иметь значительное влияние на второго и третьего заявителей, которым в то время было 11 и 13 лет. Палата установила, что в контексте публичного образования распятие, которое невозможно было не заметить в классах, с необходимостью воспринималось как составная часть школьной среды и могло рассматриваться как "влиятельный внешний символ" в значении упоминавшегося выше Решения Европейского Суда по делу "Дахлаб против Швейцарии" (см. §§ 54 и 55 настоящего Постановления).

Большая Палата не согласна с этим подходом. Она полагает, что это решение не может служить основой для настоящего дела, поскольку факты двух дел полностью различны.

Она подчеркивает, что дело Дахлаб затрагивало меру, запрещавшую заявительнице* (* Заявительница,  вступившая в брак с алжирцем, работала учительницей (прим. переводчика).) носить исламский головной платок во время обучения, что имело целью защиту религиозных убеждений учеников и их родителей и применения принципа конфессионального нейтралитета в школах, воплощенного в национальном законодательстве. Приняв к сведению, что власти надлежащим образом сопоставили затронутые конкурирующие интересы, Европейский Суд установил, учитывая, помимо прочего, нежный возраст детей, за которых несла ответственность заявительница, что власти не вышли за пределы своего усмотрения.

74. Кроме того, воздействие большей заметности, которую наличие распятия в школах придавало христианству, следует рассмотреть с точки зрения следующих обстоятельств. Во-первых, наличие распятий не связано с обязательным обучением христианству (см. сведения по сравнительному праву, изложенные в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Хасан и Эйлем Зенгин против Турции", § 33). Во-вторых, в соответствии с утверждениями властей Италии Италия открывает школьную среду параллельно другим религиям. Власти Италии указывали в этой связи, что ученикам не запрещалось носить исламские головные платки или иные символы или одежду, имеющую религиозный смысл; могли быть приняты альтернативные меры для совмещения обучения с религиозной практикой меньшинств; начало и конец рамадана "часто отмечаются" в школах; и в школах может быть организовано факультативное религиозное обучение для "всех признанных религиозных верований" (см. § 39 настоящего Постановления). Кроме того, нет оснований полагать, что власти проявляли нетерпимость к ученикам, которые исповедовали иные религии, были неверующими или имели нерелигиозные философские убеждения.

Кроме того, заявители не утверждали, что наличие распятия в классах поощряло развитие практики обучения с тенденциями прозелитизма, или что второй и третий заявители когда-либо претерпевали тенденциозные ссылки учителей на его наличие при осуществлении их функций.

75. Наконец, Европейский Суд отмечает, что первая заявительница полностью сохраняла свое право просвещать и консультировать своих детей, осуществлять в их отношении свои естественные функции педагога и направлять их на путь, соответствующий ее философским убеждениям (см., в частности, упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кьелльсен, Буск Мадсен и Педерсен против Дании" и Постановление Европейского Суда по делу "Валсамис против Греции", §§ 54 и 31 соответственно).

76. Из вышеизложенного следует, что, принимая решение о содержании распятия в классах государственной школы, посещавшейся детьми первой заявительницы, власти действовали в пределах усмотрения, отводимых государству-ответчику в контексте его обязанности уважать при осуществлении принятых им функций в отношении образования и обучения право родителей на осуществление образования и обучения в соответствии с их религиозными и философскими воззрениями.

77. Европейский Суд, соответственно, заключает, что по делу требования статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции в отношении первой заявительницы нарушены не были. Он также полагает, что обособленный вопрос в части статьи 9 Конвенции не возникает.

2. Дело второго и третьего заявителей

78. Европейский Суд полагает, что во взаимосвязи со статьей 9 Конвенции и вторым предложением статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции первое предложение этого положения гарантирует школьникам право на образование в форме, которая уважает их право верить или не верить. Соответственно, он понимает, почему ученики, которые склоняются в пользу секуляризма, могут усматривать в наличии распятий в классах государственной школы, которую они посещали, нарушение права, выводимого ими из этих положений.

Однако по причинам, изложенным при рассмотрении дела первой заявительницы, он полагает, что по делу требования статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции в отношении второго и третьего заявителей нарушены не были. Он также полагает, что обособленный вопрос в части статьи 9 Конвенции не возникает.

II. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции

79. Заявители утверждали, что, поскольку второй и третий заявители были вынуждены обозревать распятие, демонстрируемое в классах государственной школы, которую они посещали, все они, не будучи католиками, претерпевали дискриминационное различие обращения с католическими родителями и их детьми. Полагая, что "принципы, воплощенные в статье 9 Конвенции и статье 2 Протокола N  1 к Конвенции, усиливаются положениями статьи 14 Конвенции", они жаловались на нарушение последней статьи, которая предусматривает:

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

80. Палата постановила, что с учетом обстоятельств дела и мотивов, повлекших установление статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции во взаимосвязи со статьей 9 Конвенции, не имеется оснований для рассмотрения дела также с точки зрения статьи 14 Конвенции, как таковой или во взаимосвязи с этими положениями.

81. Европейский Суд, который отмечает, что в поддержку жалобы в этой части выдвинуто недостаточно доводов, напоминает, что статья 14 Конвенции не имеет независимого значения, поскольку она распространяется исключительно на пользование правами и свободами, признанными материально-правовыми положениями Конвенции и протоколов к ней.

Исходя из предположения о том, что заявители хотели жаловаться на дискриминацию в отношении пользования правами, гарантированными статьей 9 Конвенции и статьей 2 Протокола N  1 к Конвенции в связи с тем фактом, что они не были приверженцами католической религии, и что второй и третий из них были вынуждены обозревать распятия в классах государственной школы, которую они посещали, Европейский Суд не усматривает в этих доводах вопросов, отличных от тех, которые уже были рассмотрены с точки зрения статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции. Соответственно, не имеется оснований для рассмотрения этой части жалобы.

На основании изложенного Суд:

1) постановил 15 голосами "за" и двумя - "против", что по делу требования статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции нарушены не были, и что обособленный вопрос в части статьи 9 Конвенции не возникает;

2) постановил единогласно, что не имеется оснований для рассмотрения жалобы с точки зрения статьи 14 Конвенции.

Совершено на английском и французском языках и вынесено на открытом слушании во Дворце прав человека в Страсбурге 18 марта 2011 г.

Эрик Фриберг Секретарь Секции Суда

Жан Поль Коста Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(a) совпадающее особое мнение судьи Розакиса, к которому присоединилась судья Ваич;

(b) совпадающее особое мнение судьи Бонелло;

(c) совпадающее особое мнение судьи Пауэр;

(d) несовпадающее особое мнение судьи Малинверни, к которому присоединилась судья Калайджиева.

Ж.П. К.

Э.Ф.

Совпадающее особое мнение судьи Розакиса, к которому присоединилась судья Ваич

Основной вопрос, требующий разрешения в этом деле, является следствием применения теста пропорциональности к фактам. Пропорциональности между, с одной стороны, правом родителей на обеспечение образования и обучения их детей в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями, и, с другой стороны, правом или интересом, по крайней мере, весьма значительного сегмента общества в демонстрации религиозных символов в качестве проявления религии или убеждений. Следовательно, обе конкурирующие ценности, затронутые в настоящем деле, одновременно защищаются Конвенцией через статью 2 Протокола N  1 к Конвенции (специальный закон) во взаимосвязи со статьей 9 Конвенции, что касается родителей, и статью 9 Конвенции, что касается прав общества.

Что касается, во-первых, права родителей, постановление Европейского Суда подчеркивает, что слово "уважает" во втором предложении статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции "означает больше, чем "признавать" или "учитывать"; в дополнение к негативному в своей основе обязательству оно предполагает некое позитивное обязательство со стороны государства" (см. § 61 Постановления). Однако уважение, причитающееся родителям, даже в форме некоего позитивного обязательства, "не препятствует государствам в распространении путем обучения или образования информации или знаний религиозного или философского характера прямо или косвенно. Оно даже не разрешает родителям возражать против включения такого обучения или образования в школьную программу" (см. § 62).

Последняя ссылка на прецедентную практику применения Конвенции требует, по моему мнению, некоторого дополнительного анализа. Неоспоримо, что статья 2 Протокола N  1 к Конвенции воплощает фундаментальное право на образование: неприкосновенное индивидуальное право - которое, несомненно, может также рассматриваться в качестве общественного права, - по-видимому, постоянно обретающее почву в наших европейских сообществах. Однако, хотя право на образование составляет один из краеугольных камней защиты лиц в соответствии с Конвенцией, это, по моему мнению, не относится с той же силой к подчиненному праву родителей на обеспечение образования детей в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями. Здесь положение значительно изменяется по ряду причин:

(i) это право, хотя и связано с правом на образование, прямо не наделяет основного получателя права, а именно получателя образования, то есть того, кто имеет право обучаться. Оно наделяет родителей - чье прямое право на образование не затрагивается при данных обстоятельствах - и ограничивается только одним аспектом образования: их религиозными и философскими воззрениями.

(ii) хотя, предположительно, имеется ясная связь между образованием, которые дети получают в школах, и религиозными и философскими идеями и мнениями, вытекающими из воззрений, существующих в семейной среде, - связь, которая требует определенной степени гармонизации в этих вопросах между школьной и домашней средами - Европа, тем не менее, заметно изменилась в этом и других аспектах после принятия Протокола N  1 к Конвенции. Большинство из нас в настоящее время проживает в многокультурных, многоэтнических обществах в рамках нашего национального государства, что стало общей характеристикой этих обществ, и дети, живущие в этой среде, в повседневной жизни подвергаются идеям и мнениям, которые исходят от школы и их родителей. Человеческие отношения за пределами родительского дома и современные средства коммуникации, несомненно, вносят свой вклад. Как следствие, дети привыкли получать множество часто конфликтующих идей и мнений, и роль школы и родителей в этих вопросах является сравнительно менее влиятельной.

(iii) в результате изменения состава наших обществ государству все труднее обеспечивать индивидуальные потребности родителей в вопросах образования. Я бы даже сказал, что его основная забота, и она реальна, заключается в том, чтобы предложить детям образование, которое обеспечит их наиболее полную интеграцию в общество, в котором они проживают, и подготовить их наилучшим образом к тому, чтобы отвечать ожиданиям, которое общество связывает со своими членами. Хотя эта характеристика образования не является новой - она существует с незапамятных времен - она недавно приобрела еще большее очевидное значение из-за особенностей нашей эпохи и состава современных обществ. Опять-таки обязанности государства переместились от заботы родителей к заботе общества в целом, что уменьшило пределы способности родителей определять за пределами дома вид образования, получаемого их детьми.

В заключение мне представляется, что, в отличие от других гарантий Конвенции, в отношении которых прецедентная практика Конвенции увеличивает сферу защиты, включая право на образование, право родителей в соответствии со вторым предложением статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции, по-видимому, реально не увеличивает свой вес в уравновешивающем применении теста пропорциональности.

На другом конце спектра, представляющем другой аспект уравнения пропорциональности, находится право общества, отраженное в мере властей по удержанию распятий на стенах государственных школ для выражения его (большинства) религиозных убеждений. Перевешивает ли это право при обстоятельствах дела право родителей на образование их детей в соответствии с их религиозными и - более конкретно при обстоятельствах настоящего дела - их философскими воззрениями?

Ответ должен быть дан путем толкования прецедентной практики Конвенции и применения ее к конкретным обстоятельствам настоящего дела. И первый вопрос, который должен быть поставлен, это вопрос европейского консенсуса. Существует ли европейский консенсус по вопросу - разрешения, предписания или запрещения демонстрации христианских религиозных символов в государственных школах, - который должен определять позицию Европейского Суда по данной проблеме?

Ответ ясно вытекает из самого постановления Европейского Суда и из раздела, посвященного обзору права и практики государств-участников Совета Европы в отношении наличия религиозных символов в "государственных школах" (см. §§ 26 и последующие): среди европейских государств отсутствует консенсус, запрещающий наличие религиозных символов, и немногие государства прямо запрещают его. Имеется, конечно, растущая тенденция устранения возможности демонстрации распятий в государственных школах - особенно путем решений высших национальных судов - но несколько государств, принявших меры, запрещающие демонстрацию распятий в публичных местах, и масштабы национальной судебной деятельности не позволяют Европейскому Суду предположить, что достигнут консенсус против их демонстрации. Это особенно верно, если учесть, что в Европе имеется ряд государств, в которых христианская религия до сих пор является официальной или доминирующей, и, кроме того, как я уже подчеркивал, ряд государств прямо разрешает через законодательство или практику демонстрацию распятий в публичных местах.

Продолжая рассуждать о консенсусе, следует отметить, что Европейский Суд является судом права, а не законодательным органом. Когда он ищет пределы конвенционной защиты, он внимательно учитывает существующую степень защиты на уровне европейских государств; он, конечно, может позволить развитие этой защиты на более высоком уровне, чем предлагает конкретное государство-ответчик, но при условии убедительных данных о том, что значительное количество других европейских государств уже приняли эту степень защиты, или имеется явная тенденция к повышенному уровню защиты. Этот принцип не может позитивно применяться в настоящем деле, хотя можно признать растущую тенденцию запрещения демонстрации религиозных символов в публичных учреждениях.

С учетом факта наличия смешанной практики европейских государств по данному вопросу для Европейского Суда остается единственный ориентир в достижении правильного равновесия между затронутыми правами, вытекающий из его прежней прецедентной практики. Ключевыми словами прецедентной практики по данному вопросу являются "нейтралитет и беспристрастность". Как отметил Европейский Суд в настоящем Постановлении, "государства обязаны обеспечить, нейтрально и беспристрастно, исповедание различных религий, верований и убеждений. Их функция заключается в содействии поддержания общественного порядка, религиозной гармонии и терпимости в демократическом обществе, особенно между противостоящими группами" (см. § 60, последняя часть).

Думаю, неоспоримо, что демонстрация распятий в итальянских государственных школах имеет религиозный символизм, оказывающий воздействие на обязательство нейтралитета и беспристрастности государства, несмотря на тот факт, что в современном европейском обществе символы, по-видимому, постепенно утрачивают то весьма важное значение, которое они имели в прошлом, и для крупных сегментов общества реальные общественные и идеологические ценности ныне определяются более прагматичным и рациональным подходом.

Таким образом, вопрос, который возникает на этом этапе, заключается не только в том, затрагивает ли демонстрация распятия нейтралитет и беспристрастность, что явно имеет место, но также в том, оправдывает ли выход за эти пределы установление нарушения Конвенции при обстоятельствах настоящего дела. Не без колебаний я заключаю, что нет, в соответствии с основной мотивировкой подхода Европейского Суда и, более конкретно, с ролью религии большинства итальянского общества (см. § 71), в значительной степени пассивным характером символа, который не может составлять индоктринации (см. § 72), а также с образовательным контекстом, в котором распятие появляется на стенах государственных школ. Как подчеркнуто в постановлении, "[в]о-первых, наличие распятий не связано с обязательным обучением христианству... Во-вторых... Италия открывает школьную среду параллельно другим религиям. Власти Италии указывали в этой связи, что ученикам не запрещается носить исламские головные платки или иные символы или одежду, имеющую религиозный смысл; могли быть приняты альтернативные меры для совмещения обучения с религиозной практикой меньшинств; начало и конец рамадана "часто отмечаются" в школах; и в школах может быть организовано факультативное религиозное обучение для "всех признанных религиозных верований"..." (см. § 74 Постановления). Эти элементы, демонстрирующие религиозную терпимость, которая выражается в либеральном подходе, позволяющем всем религиозным конфессиям свободно выражать свои религиозные воззрения в государственных школах, на мой взгляд, являются основным фактором, "нейтрализующим" символическое значение наличия распятия в государственных школах.

Я бы также сказал, что тот же либеральный подход служит самой концепции "нейтралитета"; это другая сторона монеты по отношению, например, к политике запрещения демонстрации любых религиозных символов в публичных местах.

Совпадающее особое мнение судьи Бонелло

1.1. Суд по правам человека не может позволить себе страдать от исторической болезни Альцгеймера. Он не имеет права пренебрегать культурным континуумом движения нации во времени или игнорировать то, что на протяжении веков служило образованию и определению лица народа. Никакой наднациональный суд не уполномочен заменять своими этическими насмешками те качества, которые история отпечатала на национальной идентичности. На суд по правам человека возлагается функция защиты основных прав, но без пренебрежения тем, что "обычаи не являются преходящими причудами. Они развиваются во времени, сгущают историю в культурный цемент. Они становятся определяющими, наиважнейшими знаками идентичности для наций, племен, религий, лиц".* (* Джастин Мароцци (Justin Marozzi), "Человек, который изобрел историю" (The Man who Invented History), John Murray, 2009, p. 97.)

1.2. Европейский Cуд не должен банкротить века европейской традиции. Ни один суд, включая настоящий, не должен лишать итальянцев части их культурной индивидуальности.

1.3. Я полагаю, что до того как примкнуть к какому-нибудь крестовому походу по демонизации распятия, мы должны начать с рассмотрения наличия этой эмблемы в итальянских школах с ее правильной исторической перспективы. В течение многих веков, по сути, единственное образование в Италии обеспечивала церковь, ее религиозные ордена и организации - и только немногие помимо ее. Многие, если не большинство школ, колледжей, университетов и иных институтов обучения в Италии были основаны, финансировались или управлялись церковью, ее членами или ответвлениями. Вехи истории превратили образование и христианство в почти взаимозаменяемые понятия и поэтому вековечное присутствие распятия в итальянских школах не вызывает шока или удивления. Фактически, его отсутствие могло бы вызвать удивление и шок.

1.4. До сравнительно недавнего времени "светское" государство почти не вмешивалось в образование, и, по умолчанию, делегировало эту основную функцию христианским учреждениям. Лишь постепенно государство принимало ответственность за образование и предлагало населению некие альтернативы религиозной, по сути, монополии на образование. Наличие распятия в итальянских школах только свидетельствует об этой неоспоримой и тысячелетней исторической реальности - можно в целом утверждать, что оно было там с тех пор, как существует школа. Ныне суд в стеклянной банке за тысячу километров вовлечен во внезапное запрещение того, что пережило бесчисленные поколения. Европейскому Суду предложено стать сообщником в акте культурного вандализма. Я полагаю, что Уильям Фолкнер проник в суть вопроса: прошлое не бывает мертво. Оно даже не прошлое* (* "Реквием по монахине" (Requiem for a nun), 1951.). Так или иначе, аромат и зловоние истории всегда пребудет с вами.

1.5. Неосведомленной бессмыслицей является утверждение о том, что наличие распятия в итальянских школах свидетельствует о реакционной фашистской мере, принятой в перерывах между глотками касторового масла синьором Муссолини. Его циркуляры лишь формально приняли к сведению историческую реальность, которая существовала несколько столетий до него и, при всем уважении к противораспятной злобе Лаутси, может пережить его еще долго. Данный Суд должен быть осторожным в проявлении фамильярности по отношению свободам других народов, включая свободу лелеяния собственного культурного запечатления. Что бы это ни было, это неповторимо. Нации не оформляют свои истории под влиянием минуты.

1.6. Скандирование итальянского школьного календаря дополнительно свидетельствует о неразрывных исторических связях между образованием и религией в Италии, стойких связях, продолжавшихся веками. Школьники до настоящего времени учатся в дни, посвященные языческим богам (Диане/Луне, Марсу, Геркулесу, Юпитеру, Венере, Сатурну) и отдыхают по воскресеньям (domenica, день Господа). Школьный календарь вплотную подражает религиозному календарю - каникулы совпадают с христианскими: Пасхой, Рождеством, Великим постом, Карнавалом (carnevale, временем, когда церковный порядок разрешает вкушать мясо), Крещением, Пятидесятницей, Успением, праздником Тела Господня, Адвентом, днем Всех Святых, днем Всех Душ: годовым циклом намного более вызывающе несветским, чем любое распятие на стене. Не будет ли угодно Лаутси от ее имени и в интересах секуляризма не пользоваться услугами данного Суда для обеспечения подавления итальянского школьного календаря, еще одного христианско-культурного наследия, которое пережило века без какого-либо непоправимого ущерба прогрессу свободы, эмансипации, демократии и цивилизации.

Какие права? На свободу религии и совести?

2.1. Вопросы данного спора состряпаны с плачевным отсутствием ясности и определенности. Конвенция предусматривает защиту свободы религии и совести (статья 9). Очевидно, что не меньше, но немного больше.

2.2. Параллельно со свободой религии в цивилизованных обществах развился перечень заслуживающих внимания (часто достойных похвалы) ценностей, родственных свободе религии, но отличных от нее, таких как секуляризм* (* В  п. 2.6 своего заявления судья Бонелло признает, что свобода религии включает "право не обращаться к какой-либо религии вообще" (прим. переводчика).), плюрализм, отделение церкви и государства, религиозные нейтралитет, религиозная терпимость. Все они представляют высшие демократические товары, в которые государства-участники вольны инвестировать или нет, и многие так поступают. Но они не относятся к ценностям, защищаемым Конвенцией, и в корне ошибочно смешивать эти разнородные понятия, как будто они равнозначны свободе религии. Как ни печально, следы такого едва ли не безжалостного излишества встречаются даже в прецедентной практике Европейского Суда.

2.3. Конвенция наделила данный Суд правом принудительно осуществлять свободу религии и совести, но не уполномочила его принуждать государства к секуляризму или навязывать странам системы религиозного нейтралитета. Каждое отдельное государство вправе выбирать, быть светским или нет, и отделять ли церковь от управления и в каких пределах. Чего не должно государство, это отказывать кому-либо в свободе религии и совести. Безмерная самоочевидная трещина отделяет одну инструктивную концепцию от других неинструктивных.

2.4. Большинство доводов, выдвинутых заявительницей, призывают Европейский Суд обеспечить отделение церкви от государства и принудительно осуществить в итальянских школах режим асептического секуляризма. Следует со всей прямотой заметить, что это не должно быть заботой данного Суда. Данный Суд должен надзирать за тем, чтобы Лаутси и ее дети во всей полноте пользовались своим фундаментальным правом на свободу религии и совести. Точка.

2.5. Конвенция показывает себя весьма полезной с ее подробным и исчерпывающим реестром того, что свобода религии и совести в действительности означает, и мы бы хорошо поступили, если б имели эти институциональные ограничения в виду. Свобода религии это не секуляризм. Свобода религии это не отделение церкви и государства. Свобода религии это не религиозное равноудаление - все это соблазнительные понятия, но никто не назначал данный Суд контролером ни одного из них. В Европе секуляризм является факультативным, свобода религии - нет.

2.6. Свобода религии и свобода от религии, по существу, состоят в правах свободно исповедовать любую религию по выбору лица, праве свободно изменять религию, праве не обращаться к какой-либо религии вообще, и праве исповедовать свою религию путем веры, поклонения, обучения и культовых обрядов. Здесь реестр Конвенции иссякает, не достигая насаждения государственного секуляризма.

2.7. Довольно скромная функция данного Суда сводится к определению, составляет ли выставление в классах государственной школы того, что для некоторых является христианским символом, а для других приспособлением культуры, любую форму вмешательства в фундаментальное право Лаутси и ее детей на свободу религии - как оно определено в самой Конвенции.

2.8. Думаю, можно убедительно пытаться доказывать, что наличие распятия в итальянских государственных школах может нарушать доктрину секуляризма и отделения церкви от государства. В то же время я не думаю, что кто-то может убедительно утверждать, что наличие распятия составляло какое-либо вмешательство в право всех Лаутси исповедовать какую-либо религию по их выбору, изменять свою религию, не иметь религии вообще или исповедовать свои убеждения, если они у них есть, путем поклонения, обучения и обрядов, или их право отвергать то, что они могут считать неинтересным суеверным хламом.

2.9. С распятием на стене школьного класса или без него, все Лаутси пользуются самой абсолютной и беспрепятственной свободой совести и религии в рамках, предписанных Конвенцией. Наличие распятия в классе государственной школы может приемлемо рассматриваться как предательство секуляризма и неоправданное нарушение режима отделения церкви от государства - но эти доктрины, как бы они ни были соблазнительны и привлекательны, не имеют конвенционного мандата, они также не являются необходимыми составными признаками свободы совести и религии. Не данный Суд, а итальянские власти должны принудительно осуществлять секуляризм, если они находят, что он составляет часть или должен составлять часть итальянской конституционной архитектуры.

2.10. С учетом исторических корней наличия распятия в итальянских школах устранение его оттуда, где оно мирно и пассивно находилось веками, едва ли стало бы выражением нейтралитета государства. Его устранение было бы позитивной и агрессивной поддержкой агностицизма или секуляризма - и, следовательно, чем угодно, только не нейтральным. Содержание символа там, где он всегда был, не является актом нетерпимости верующих или культурных традиционалистов. Его удаление стало бы актом нетерпимости со стороны агностиков и секуляристов.

2.11. Миллионы итальянских детей на протяжении веков обозревали распятие в школах. Это не превратило ни Италию в конфессиональное государство, ни итальянцев в граждан теократии. Заявители не раскрыли Европейскому Суду каких-либо доказательств того, что подверженные действию распятия лишились тем или иным способом своей полной свободы исповедовать свои индивидуальные и личные религиозные убеждения или своего права отвергать любую религию. Наличие распятия в школьных классах, по-видимому, не препятствует любому итальянцу в его свободе верить или не верить, обращаться к атеизму, агностицизму, антиклерикализму, секуляризму, материализму, релятивизму или доктринерской иррелигии, отрекаться, отступничать или предаваться любому кредо или "ереси" по своему выбору, если они находят ее достаточно трогательной, с той же силой и смаком, с которыми другие свободно обращаются к христианской вере. Было бы такое доказательство представлено, я бы пронзительно голосовал за установление нарушения Конвенции.

Какие права? Право на образование?

3.1. Статья 2 Протокола N  1 к Конвенции гарантирует право родителей на обеспечение обучения их детей в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями. Европейский Суд должен надзирать за этим правом и обеспечивать его уважение.

3.2. Может ли чисто молчаливое и пассивное присутствие символа в классе итальянской школы составлять "обучение"? Препятствует ли оно осуществлению гарантированного права? Как я ни стараюсь, я не вижу, каким образом. Конвенция конкретно и исключительно запрещает любое обучение в школах, не приветствуемое родителями по религиозным, этическим и философским основания. Ключевым словом этой нормы очевидно является "обучение", и я сомневаюсь, насколько немое присутствие символа европейского культурного континуума составляет обучение в любом смысле этого довольно недвусмысленного слова.

3.3. По моему мнению, Конвенция запрещает индоктринацию, прямую или окольную, агрессивную конфискацию юных умов, навязчивый прозелитизм, развертывание в публичной образовательной системе препятствий для признания атеизма, агностицизма или альтернативных религиозных вариантов. Сама по себе демонстрация беззвучной рекомендации исторического символа, столь решительно составляющего часть европейского наследия, ни в коем случае не составляет "обучения", она также не умаляет значимым образом фундаментального права родителей на определение того, какой религиозной ориентации, при ее наличии, должны следовать их дети.

3.4. Но даже если предположить, что само существование немого предмета следует толковать как "обучение", заявители не дали ответа на более важный вопрос пропорциональности, интимно связанный с осуществлением фундаментальных прав, если они конфликтуют с правами других лиц - уравновешивания различных конкурирующих интересов.

3.5. Все родители всех 30 учеников итальянского класса в равной степени пользуются фундаментальным конвенционным правом на обеспечение обучения их детей в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями, по меньшей мере аналогичными тем, которые есть у детей Лаутси. Родители одного ученика желают "безраспятного" обучения, а родители остальных 29, осуществляя свое в равной мере фундаментальное право на свободу решения, хотят, чтобы это обучение было "распятным". Никто не указал причины, почему воля родителей одного ученика должна возобладать, и воля родителей остальных 29 учеников должна уступить. Родители остальных 29 имеют фундаментальное право, равное по силе и соразмерное по интенсивности, на обучение их детей в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями, будь они расположены к распятию или хотя бы безразличны к нему. Лаутси не может сослаться на лицензию отклонять право всех остальных родителей всех остальных учеников в этом классе, которые желают осуществлять то право, которое она просила данный Суд подавить в осуществлении.

3.6. Чистка* (* Под  "чисткой" автор имеет в виду репрессии против распятий (прим. переводчика).) распятий, проповедуемая Лаутси, ни в коем случае не была бы мерой, обеспечивающей нейтралитет в классе. Это было бы внедрение противораспятной философии родителей одного ученика против приемлющей распятие философии родителей всех остальных 29. Если родители одного ученика претендуют на право воспитания их ребенка в отсутствие распятия, родители остальных 29 должны иметь возможность требовать равного права на их присутствие, в качестве традиционной христианской эмблемы или даже исключительно в качестве культурного сувенира.

Ремарка "в сторону"

4.1. Совсем недавно данному Суду было предложено разрешить вопрос об оправданности в демократическом обществе наложенного турецкими властями запрета на распространение романа Гийома Аполлинера "Одиннадцать тысяч розог". Этот роман мог бы квалифицироваться как свирепая порнография благодаря откровенному пренебрежению современными нормами морали.* (* Википедия квалифицирует этот труд как "порнографический роман", в котором автор "исследует все аспекты сексуальности: садизм чередуется с мазохизмом; ондинизм/скотофилия с некрофилией; педофилия с геронтофилией; мастурбация с групповым сексом; лесбиянство с гомосексуализмом... роман источает инфернальный восторг".) Однако Европейский Суд смело спас этот мазок трансцендентной непристойности на том основании, что он составляет часть европейского культурного наследия* (* Постановление Европейского Суда от 16 февраля 2010 г. по делу "Акдаш против Турции" (Akdas v. Turkey), жалоба N  41056/04.).

4.2. По моему мнению, было бы причудой для данного Суда защищать и отвоевывать этот подпольный, выходящий за все рамки заряд тошнотворной непристойности на основании явно слабой черты "европейского наследия", и, на том же дыхании, отрицать ценность европейского наследия у эмблемы, признанной на протяжении веков миллионами европейцев в качестве неувядающего символа искупления путем всеобщей любви.

Совпадающее особое мнение судьи Пауэр

Настоящее дело затрагивает вопросы предела действия определенных положений Конвенции, и исправление Большой Палатой ряда ошибок в постановлении Палаты являлось необходимым и уместным. Главное уточнение состоит в выводе о том, что решение о содержании распятий в классах государственной школы, в принципе, является вопросом, относящимся к пределам усмотрения государства-ответчика (§ 70). При осуществлении своей надзорной функции Европейский Суд подтвердил свою прежнюю практику* (* См. Постановление Большой Палаты по делу "Фольгере и другие против Норвегии" (Folgero and Others v. Norway), жалоба N  15472/02, § 89, ECHR 2007-VIII; см. также Постановление Европейского Суда от 7 декабря 1976 г. по делу "Хасан и Эйлем Зенгин против Турции" (Hasan and Eylem Zengin v. Turkey), жалоба N  1448/04, § 63, ECHR 2007-XI.) о том, что "преобладающее место" в школьной среде, которое государство может отводить религии большинства населения, само по себе недостаточно указывает на процесс индоктринации для установления нарушения требований статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции (§ 71).

Большая Палата также исправила довольно умозрительное заключение постановления Палаты (см. § 55) относительно особенно сильного риска "эмоционального беспокойства", которое наличие распятия может влечь для детей религии меньшинства или не имеющих религии. С учетом критической роли "доказательств" в любом разбирательстве дела в Европейском Суде Большая Палата правильно отметила, что Европейскому Суду не представлено доказательств, указывающих на влияние, которое наличие религиозного символа может иметь на учеников школы (§ 66). Признавая в качестве "понятного" восприятие первой заявительницей отсутствия уважения ее прав, Большая Палата подтвердила, что ее субъективное восприятие само по себе не является достаточным для установления нарушения статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции. Первая заявительница могла считать обидным наличие распятия в классах, но существование права "не быть обиженным" никогда не признавалось Конвенцией. Отвергая постановление Палаты, Большая Палата не более чем подтвердила свод утвердившейся практики (особенно с точки зрения статьи 10 Конвенции), которая признает, что простая "обида" не является чем-то таким, от чего лицо может быть иммунизировано правовым путем.

Однако в постановлении Палаты имеется еще одно фундаментальное и, на мой взгляд, ошибочное заключение, которое Большая Палата не комментировала и которое, на мой взгляд, заслуживает объяснения. Палата правильно сослалась на обязанность государства поддерживать конфессиональный нейтралитет в публичном образовании (§ 56). Однако затем она неправильно заключила, что эта обязанность требует эффективного предпочтения или возвышения одной идеологии (или свода идей) над всеми иными религиозными и/или философскими точками зрения или миропониманиями* (* Непонятно, в чем судья Пауэр усмотрела изложенное  ею неправильное заключение Палаты. § 56 Постановления Большой Палаты данного вопроса не затрагивает. В § 56 Постановления от 3 ноября 2009 г. буквально указывалось: "Демонстрация одного или нескольких религиозных символов не может быть оправданной пожеланиями родителей, которые хотят видеть религиозную форму образования в соответствии со своими убеждениями или, как указывало государство-ответчик, необходимостью компромисса с политическими партиями христианской направленности. Уважение убеждений родителей в отношении образования предполагает уважение убеждений всех родителей. Государство имеет обязанность поддержания конфессионального нейтралитета в публичном образовании, если посещение школы является обязательным независимо от религии, и должно стремиться прививать ученикам привычку критического мышления. Европейский Суд не может усмотреть, каким образом демонстрация в классах государственной школы символа, который разумно связывать с католицизмом (религии большинства в Италии) могла служить образовательному плюрализму, который является существенным для сохранения "демократического общества" в понимании Конвенции". Возможно, в данном предложении судья Пауэр поставила не то сказуемое, т.к. Палата дала прямо противоположное указание о недопустимости предпочтения одной идеологии по сравнению с другими (прим. переводчика).). Нейтралитет требует плюралистического подхода со стороны государства, а не секуляристского. Он поощряет уважение ко всем мировоззрениям, а не предпочтение одному. На мой взгляд, постановление Палаты поражает неспособностью признать, что секуляризм (который является предпочтительным убеждением или мировоззрением заявительницы) представляет сам по себе одну идеологию среди многих. Предпочтение секуляризму по сравнению с альтернативными мировоззрениями - религиозными, философскими или иными - не является нейтральным выбором. Конвенция требует уважения воззрений первой заявительницы относительно образования и обучения ее детей. Она не требует преимущественного выбора и одобрения этих воззрений по сравнению со всеми другими и выше их.

В своем особом мнении судья Бонелло указал на тот факт, что в рамках европейской традиции образования (и, на мой взгляд, ценности человеческого достоинства, терпимости и уважения лица, в отсутствие которых не может быть долгосрочной основы для защиты прав человека) исторически коренится, в частности, внутри христианской традиции. Запрещение в публичных школах, независимо от желаний политического органа, демонстрации символа, представляющего эту (или напротив любую иную религиозную) традицию, и требование от государства преследования не плюралистической, а секуляристской программы грозило бы вторжением на территорию нетерпимости - концепцией, противоречащей ценностям Конвенции.

Заявители жалуются на предполагаемое нарушение их прав на свободу мысли, совести и религии. Я не могу усмотреть вмешательства в их свободу исповедовать личные убеждения. Тест нарушения с точки зрения статьи 9 Конвенции заключается не в "обиде", но в "принуждении"* (* См. Постановление Большой Палаты по делу (Buscarini and Others v. San Marino), жалоба N  24645/94, ECHR 1999-I; см. также Постановление Европейского Суда от 16 декабря 2004 г. по делу "Высший духовный совет мусульманской общины против Болгарии" (the Supreme Holy Council of the Muslim Community v. Bulgaria), жалоба N  39023/97.). Эта статья не создает права не быть обиженным исповеданием религиозных убеждений других, даже если государство отводит этим убеждениям "преобладающее место". Демонстрация религиозного символа не склоняет или не принуждает лицо делать что-либо или воздерживаться от чего-либо. Она не требует вовлечения в какую-либо деятельность, хотя может, предположительно, приглашать к дискуссии и открытому обмену мнениями или стимулировать их. Она не препятствует никакому лицу следовать своей совести и также не делает неосуществимым для такого лица исповедание его собственных религиозных убеждений и идей.

Большая Палата установила, что наличие распятия в значительной степени является пассивным символом и с этой точки зрения имеет значение в отношении принципа нейтралитета. Я согласна с Европейским Судом в этом отношении, поскольку пассивность символа ни в коей мере не является принудительной. Однако я хотела бы признать, что, в принципе, символы (религиозные, культурные или иные) являются носителями значения. Они могут быть молчаливыми, но они могут, тем не менее, быть красноречивее любых слов, однако в отсутствие принудительных или индоктринирующих приемов. Европейскому Суду было представлено неоспариваемое доказательство того, что Италия открыла школьную среду для множества религий, и не имеется данных о нетерпимости по отношению к неверующим или тем, кто придерживается нерелигиозных философских воззрений. Можно носить исламские головные платки. Начало и окончание рамадана "часто отмечаются" в школах. В таком плюралистическом и религиозно-толерантном контексте христианский символ на стене класса представляет еще одно и иное мировоззрение. Представление и поддержание различных точек зрения является неотъемлемой частью образовательного процесса. Оно служит стимулом к диалогу. Истинно плюралистическое образование предусматривает подверженность различным идеям, включая отличные от собственных. Диалог становится возможным и, может быть, наиболее значимым при наличии неподдельного различия мнений и честного обмена ими. При его проведении в духе открытости, любопытства, терпимости и уважения это столкновение может повлечь большую ясность и видение, поскольку способствует развитию критического мышления. Образование было бы умалено, если бы дети не были подвергнуты различным взглядам на жизнь и, будучи им подвергнутыми, получали* (* Судья  Пауэр, вероятно, имела в виду "не получали бы" (прим. переводчика).) бы возможность познать важность уважения многообразия.

Несовпадающее особое мнение судьи Малинверни, к которому присоединилась судья Калайджиева

1. Большая Палата пришла к выводу о том, что по делу требования статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции нарушены не были на том основании, что "решение о содержании распятий в классах государственной школы, в принципе, является вопросом, относящимся к пределам усмотрения государства-ответчика" (см. § 70, и также § 69).

Мне трудно согласиться с такой линией аргументации. Хотя доктрина пределов усмотрения может быть полезной или в действительности удобной, это инструмент, который требует осторожности в обращении, поскольку объем этого усмотрения зависят от великого множества факторов: рассматриваемое право, серьезность нарушения, существование европейского консенсуса и так далее. Так, Европейский Суд подтвердил, что "объем этих пределов усмотрения не является идентичным в каждом деле, но изменяется в зависимости от контекста... Соответствующие факторы включают характер рассматриваемого конвенционного права, его значение для лица и характер затрагиваемой деятельности"* (* Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1996 г. по делу "Бакли против Соединенного Королевства" (Buckley v. United Kingdom), § 74, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV.). Надлежащее применение этой теории, таким образом, зависит от важности каждого из этих различных факторов. Если Европейский Суд определяет, что пределы усмотрения являются узкими, он обычно устанавливает нарушение Конвенции; если полагает, что пределы усмотрения являются широкими, государство-ответчик обычно "оправдывается".

В настоящем деле, ссылаясь в основном на отсутствие европейского консенсуса, Большая Палата позволила себе применить доктрину пределов усмотрения (см. § 70). В этой связи я хотел бы отметить, что, кроме Италии, только в крайне ограниченном количестве государств-участников Совета Европы (Австрии, Польше, некоторых регионах Германии (землях) - см. § 27) имеется прямое предписание о наличии религиозных символов в государственных школах. В значительном большинстве государств-участников этот вопрос специально не урегулирован. При таких обстоятельствах я нахожу сложным сделать определенный вывод относительно европейского консенсуса.

Что касается правил, регулирующих этот вопрос, я хотел бы мимоходом подчеркнуть, что наличие распятий в итальянских государственных школах имеет довольно шаткую опору в законе: весьма давнишний королевский декрет, восходящий к 1860 году, затем фашистский циркуляр 1922 года, а затем королевские декреты 1924 и 1928 годов. Таким образом, это очень древние акты, которые, не будучи принятыми парламентом, не имеют демократической легитимности.

Однако что представляется мне более важным, это то, что при рассмотрении этого вопроса европейские верховные или конституционные суды всегда, без исключений, отдают приоритет принципу государственного конфессионального нейтралитета: Конституционный суд Германии, Федеральный суд Швейцарии, Конституционный суд Польши и, несколько в ином контексте, Кассационный суд Италии (см. §§ 28 и 23).

Так или иначе, одно является определенным: доктрина пределов усмотрения ни при каких обстоятельствах не должна освобождать Европейский Суд от обязанности исполнения функции, которой наделяет его статья 19 Конвенции, то есть обеспечения соблюдения обязательств, принятых на себя Высокими Договаривающимися Сторонами по настоящей Конвенции и Протоколам к ней. То есть формулировка второго предложения статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции порождает для государства позитивное обязательство уважать право родителей на обеспечение образования и обучения в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями.

Это позитивное обязательство вытекает из глагола "уважать", который используется в статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции. Как правильно Большая Палата, "в дополнение к негативному в своей основе обязательству оно предполагает некое позитивное обязательство со стороны государства" (см. § 61). Такое позитивное обязательство может, кроме того, быть выведено из статьи 9 Конвенции. Это положение может быть истолковано как устанавливающее для государства позитивное обязательство создания среди населения климата терпимости и взаимного уважения.

Можно ли утверждать, что государства надлежащим образом соблюдают это позитивное обязательство, если они преимущественно учитывают убеждения, которых придерживается большинство? Кроме того, является ли объем пределов усмотрения тем же, если национальные власти должны соблюдать позитивное обязательство и если они должны только соблюдать лишь обязанность воздержания? Я так не думаю. Скорее я склоняюсь к той точке зрения, что когда государства связаны позитивным обязательством, их пределы усмотрения уменьшаются.

В любом случае, согласно прецедентной практике, пределы усмотрения подлежат европейскому надзору. Задача Европейского Суда состоит в обеспечении того, чтобы граница пределов усмотрения не нарушалась. В настоящем деле, признав, что, предписывая наличие распятий в классах государственной школы, правила отводят религии большинства населения преобладающее место в школьной среде, Большая Палата приняла точку зрения, что "этого недостаточно для... установления нарушений требований статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции". Я не могу разделить эту точку зрения.

2. Мы живем в многокультурном обществе, в котором эффективная защита религиозной свободы и права на образование требует строгого государственного нейтралитета в образовании через государственные школы, которые должны принимать все меры для содействия плюрализму в образовании в качестве фундаментальной характеристики демократического общества в значении Конвенции* (* Постановление Европейского Суда от 26 сентября 1996 г. по делу "Мануссакис и другие против Греции" (Manoussakis and Others v. Greece), § 47; Постановление Европейского Суда от 25 мая 1993 г. по делу "Коккинакис против Греции" (Kokkinakis v. Greece), § 31.). Принцип государственного нейтралитета, кроме того, прямо признан итальянским Конституционным судом, по мнению которого из фундаментального принципа равенства всех граждан и запрещения дискриминации вытекает обязанность государства занятия позиции беспристрастности по отношению к религиозным убеждениям* (* Постановление Конституционного суда Италии N  508/2000.).

Второе предложение статьи 2 Протокола N  1 к Конвенции предполагает, что государство при исполнении функций, принятых им в сфере образования и обучения, должно позаботиться о том, чтобы знания передавались объективным, критическим и плюралистическим образом. Школы должны быть местом соединения различных религий и философских воззрений, в которых ученики должны приобретать знания об их соответствующих идеях и традициях.

3. Эти принципы имеют значение не только при разработке и планировании школьных программ, что не является предметом настоящего дела, но также для школьной среды. Статья 2 Протокола N  1 к Конвенции указывает, что при осуществлении любых функций, которые приняты в отношении образования и обучения, государство должно уважать право родителей на обеспечение такого образования и обучения в соответствии с их религиозными и философскими убеждениями. Иными словами, принцип государственного конфессионального нейтралитета применяется не только к содержанию школьных программ, но к образовательной системе в целом. По делу "Фольгере и другие против Норвегии" Европейский Суд правильно указал, что обязанность, возложенная на государства в соответствии с этим положением, "шире по объему, поскольку применяется не только к содержанию образования и порядка его предоставления, но также к исполнению всех функций, принятых государством"* (* Постановление Большой Палаты от 29 июня 2007 г. по делу "Фольгере и другие против Норвегии" (Folgero and Others v. Norway), § 84. Курсив наш.).

Эту точку зрения разделяют иные национальные и международные органы. Так, в Общем комментарии N  1 Комитет ООН по правам ребенка подтвердил, что право на образование относится "не только к содержанию школьных программ, но также к образовательному процессу, педагогическим методам и среде, в которой осуществляется образование, будь то дом, школа или иное место"* (* Комитет по правам ребенка, Общий комментарий N  1 от 4 апреля 2001 г. "Цели образования", § 8. Курсив наш.), и также, что "школьная среда сама по себе должна отражать свободу и дух понимания, мира, терпимости, равенства полов и дружбы между всеми народами, этническими, национальными и религиозными группами"* (* Там же, § 19. Курсив наш.).

Верховный суд Канады также отметил, что школьная среда является составной частью недискриминационного образования: "Чтобы обеспечить свободную от дискриминации образовательную среду, школьная среда должна быть такой, где со всеми обращаются одинаково и все поощряются к полному участию"* (* Верховный суд Канады, дело "Росс против школьного района N  15 Нью-Брансуика" (Ross v. New Brunswick School District N  15), § 100.).

4. Религиозные символы неоспоримо являются частью школьной среды. В качестве таковых они, соответственно, могут нарушать обязанность государственного нейтралитета и иметь влияние на религиозную свободу и право на образование. Это особенно верно, когда религиозный символ навязывается ученикам даже против их воли. Как отметил в своем знаменитом постановлении Конституционный суд Германии: "Действительно, в обществе, отводящем место для несходных религиозных воззрений, лицо не имеет права быть свободным от иных проявлений веры, поклонения или религиозных символов. Однако это следует отличать от ситуации, создаваемой государством, в которой лицо подвергается в отсутствие возможности его избежать влиянию конкретной веры, действий, которые проявляются через него, и символов, в которой оно представлено"* (* Конституционный суд Германии, BVerfGE 93, I I BvR 1097/91, постановление от 16 мая 1995 г., § C (II) (1), неофициальный перевод.). Это мнение разделяют иные верховные или конституционные суды.

Так, Федеральный суд Швейцарии установил, что обязанность конфессионального нейтралитета, присущая государству, имеет особое значение в государственных школах, где школьное обучение является обязательным. Далее он указал, что в качестве гаранта конфессионального нейтралитета в школьной системе государство не может в том, что касается обучения, проявлять свою собственную предрасположенность к конкретной религии, будь то религии большинства или меньшинства, поскольку определенные люди могут чувствовать, что их религиозные убеждения сталкиваются с постоянным присутствием в школе символа религии, к которой они не принадлежат* (* Постановление Федерального суда Швейцарии от 26 сентября 1990 г., ATF 116 Ia 252, Comune di Cadro, § 7.).

5. Распятие неопровержимо является религиозным символом. Государство-ответчик утверждало, что в контексте школьной среды распятие символизирует религиозное происхождение ценностей, которые ныне стали светскими, такие как терпимость и взаимное уважение. Таким образом, это выполняет высокую образовательную символическую функцию, независимо от религии, исповедуемой учениками, поскольку это выражает всю цивилизацию и универсальные ценности.

По моему мнению, наличие распятия в классах выходит далеко за рамки использования символов в конкретных исторических контекстах. Европейский Суд, кроме того, указывал, что традиционный характер в социальном и историческом смысле текста, используемого членами парламента при принятии присяги на лояльность, не лишает произносимой клятвы ее религиозной природы* (* Постановление Большой Палаты по делу "Бускарини и другие против Сан-Марино" (Buscarini and Others v. San Marino), жалоба N  24645/94, ECHR 1999-I.). Как отметила Палата, негативная свобода религии не ограничена отсутствием религиозных служб или религиозного образования. Она также распространяется на символы, выражающие убеждения или религию. Это негативное право заслуживает особой защиты, если государство, демонстрирующее религиозный символ, и инакомыслящие поставлены в ситуацию, от которой они не могут себя отстранить* (* Постановление Европейского Суда от 3 ноября 2009 г. по делу "Лаутси против Италии" (Lautsi v. Italy), жалоба N  30814/06, § 55.). Даже если предположить, что распятие может иметь многообразные значения, религиозное значение остается преобладающим. В контексте государственного образования оно неизбежно воспринимается как составная часть школьной среды и может даже рассматриваться как могущественный внешний символ. Кроме того, следует отметить, что даже итальянский Кассационный суд отклонил довод о том, что распятие символизирует ценности, не зависимые от конкретных религиозных убеждений (см. § 67).

6. Наличие распятий в школах способно нарушить религиозную свободу и право школьников на образование в большей степени, чем религиозная одежда, которую, например, может носить учительница, такую как исламский головной платок. В последнем случае данная учительница может ссылаться на свою свободу религии, которая также должна учитываться, и которую государство должно также уважать. Публичные органы, однако, не могут ссылаться на такое право. С точки зрения серьезности нарушения принципа государственного конфессионального нейтралитета это, соответственно, имеет меньшую степень, когда публичные органы допускают головные платки в школах, чем когда они обеспечивают наличие распятий.

7. Влияние, которое наличие распятий может иметь в школах, также несоразмерно с влиянием, которое оно может иметь в иных публичных учреждениях, таких как избирательный участок или суд. Как Палата правомерно указала, в школах "неотразимая власть государства навязывается умам, пока не обладающим критической способностью, которая позволила бы им сохранять дистанцию от мессиджа, вытекающего из предпочтений, проявляемых государством" (см. § 48 Постановления Палаты).

8. В заключение следует отметить, что эффективная защита прав, гарантированных статьей 2 Протокола N  1 к Конвенции и статьей 9 Конвенции, обязывает государства соблюдать строжайший конфессиональный нейтралитет. Это не распространяется не только на школьные программы, но также на школьную среду. Поскольку начальное и среднее школьное обучение является обязательным, государство не должно навязывать ученикам, против их воли и в отсутствие возможности их самоустранения, символ религии, с которой они себя не связывают. Поступая таким образом, государство-ответчик нарушает статью 2 Протокола N  1 к Конвенции и статьи 9 Конвенции.