Апелляционное определение СК по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 27 февраля 2019 г. по делу N 33-4453/2019

Судебная коллегия по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда в составе:

председательствующего

Александровой Ю.К.

судей

Князевой О.Е, Птоховой З.Ю.

при секретаре

Монгуш С.А.

рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционную жалобу Разгуляевой Е. А. на решение Кронштадтского районного суда Санкт-Петербурга от 03 декабря 2018 года по гражданскому делу N 2-637/2018 по иску Разгуляевой Е. А. к Берник Ольге о признании недействительным договора дарения квартиры, применении последствий недействительности сделки.

Заслушав доклад судьи Птоховой З.Ю, объяснения истицы Разгуляевой Е.А, поддержавшей доводы апелляционной жалобы, представителя ответчицы Берник О.С. - Курдиной Ю.В, возражавшей против доводов жалобы,

судебная коллегия по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда

УСТАНОВИЛА:

Разгуляева Е.А. обратилась в Кронштадтский районный суд Санкт-Петербурга с иском к Берник О, в котором просила признать недействительным договор дарения квартиры, расположенной по адресу: "адрес", заключенный 02 ноября 2017 года между Разгуляевой Е.А. и Разгуляевым М.А, применить последствия недействительности сделки в виде возвращения в собственность Разгуляевой Е.А. указанной квартиры.

В обоснование требований указала, что 02 ноября 2017 года между ней и ее братом Разгуляевым М.А, заключен договор дарения вышеуказанной квартиры, принадлежащей истице на праве собственности. В октябре 2017 года в связи с финансовыми проблемами истица обратилась к брату с просьбой о временном переоформлении квартиры на его имя. При этом стороны условились, что будет заключен именно договор дарения квартиры, чтобы в квартире не было супружеской доли, на которую сможет претендовать ответчица. На момент заключения договора дарения брат истицы Разгуляев М.А. состоял в браке с ответчицей Берник О. Поскольку Разгуляев М.А. при оформлении договора дарения знал, что сделка носит формальный характер с единственной целью - предоставить сестре время для решения вопроса с долговыми обязательствами, в связи с чем, по мнению истицы, договор дарения является ничтожным в силу мнимости, то есть совершенным для вида, без наступления соответствующих правовых последствий. В апреле 2018 года Разгуляев М.А. умер, единственным наследником по закону после смерти брата является его супруга - ответчица Берник О, которая обратилась к нотариусу с заявлением о принятии наследства. Вместе с тем, истица считает, что брак ответчицы Берник О. и ее брата Разгуляева М.А. носил фиктивный характер, поскольку супруги совместно не проживали, не имели цели создания семьи, ответчица сожительствовала с другим мужчиной, воспитывала от него ребенка. Регистрация брака была необходима Берник О. для получения гражданства России, однако после получения гражданства ответчица всячески уклонялась от решения вопроса о расторжении брака, а сразу после смерти своего мужа Разгуляева М.А. незамедлительно обратилась с заявлением к нотариусу.

Решением Кронштадтского районного суда Санкт-Петербурга от 24 октября 2018 года в удовлетворении исковых требований Разгуляевой Е.А. отказано.

В апелляционной жалобе истица Разгуляева Е.А. просит решение суда отменить, считая его незаконным и необоснованным. В качестве доводов для отмены решения суда указывает на то, что судом были неправильно определены обстоятельства, имеющие значение для дела, выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Кроме того, судом нарушены нормы материального и процессуального права.

Ответчица Берник О. в судебное заседание апелляционной инстанции не явилась, направила в суд своего представителя в порядке ст. 48 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

В соответствии со ст. 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов, изложенных в апелляционных жалобе, представлении и возражениях относительно жалобы, представления.

Проверив материалы дела, заслушав объяснения лиц участвующих в деле, судебная коллегия не усматривает оснований для отмены или изменения постановленного решения суда в силу следующего.

Как следует из материалов дела, Разгуляевой Е.А. на праве собственности, как наследнику Амировой И.А, на основании свидетельства о праве на наследство по закону, принадлежала квартира, расположенная по адресу: "адрес"

Между Разгуляевой Е.А. и Разгуляевым М.А, приходящимся истице братом 02 ноября 2017 года заключен договор дарения вышеуказанной квартиры.

Право собственности Разгуляева М.А. на квартиру адресу: "адрес". зарегистрировано 07 ноября 2017 года.

Разгуляев М.А. умер в апреле 2018 года.

Ответчица Берник О. является супругой умершего Разгуляева М.А, после смерти обратилась с заявлением о принятии наследства.

Оспаривая договор дарения квартиры, истица ссылалась на положения п. 1 ст. 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, которым предусмотрено, что мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна. В подтверждение своих доводов о необходимости заключения оспариваемого договора, Разгуляевой Е.А. в материала дела представлена расписка от 15 сентября 2017 года, согласно которой ею получены в долг денежные средства в размере 300 000 руб, которые обязалась вернуть Ситниковой В.М. не позднее 15 декабря 2017 года. Денежные средства возвращены полностью 02 декабря 2017 года.

Разрешая спор, оценив представленные в материалы дела доказательства в их совокупности по правилам ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, руководствуясь вышеприведенными правовыми нормами, учитывая, что истицей доказательств, свидетельствующих о том, что при заключении оспариваемого договора подлинная воля сторон не была направлена на создание тех правовых последствий, которые наступают при совершении договора квартиры, не представлено, суд пришел к выводу об отказе в удовлетворении заявленных требований.

Судебная коллегия соглашается с такими выводами суда первой инстанции в силу следующего.

В соответствии с п. 1 ст. 170 Гражданского кодекса Российской Федерации мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.

Как разъяснено в пункте 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", следует учитывать, что стороны такой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение. Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль соответственно продавца или учредителя управления за ним.

Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании пункта 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

По смыслу действующего гражданского законодательства обе стороны мнимой сделки стремятся к сокрытию ее действительного смысла. Совершая сделку лишь для вида, стороны правильно оформляют все документы, но создать реальные правовые последствия не стремятся.

Так же, по смыслу действующего законодательства договор дарения считается заключённым с момента непосредственной передачи дарителем вещи во владение, пользование и распоряжение одаряемого.

Разрешая спор, суд первой инстанции правильно применил нормы материального права и на основе надлежащей оценки представленных доказательств сделал обоснованный вывод о недоказанности обстоятельств, указываемых истицей в качестве оснований для признания договора дарения мнимой сделкой, и в связи с этим правильно отказал в удовлетворении заявленных требований по основанию, предусмотренному п. 1 ст. 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Доводы истицы о совершении оспариваемой сделки с целью уклонения от возможного обращения взыскания по денежному обязательству сами по себе никак не свидетельствуют о мнимости указанного договора дарения.

Ссылки апеллянта в жалобе на то, что о мнимости сделки свидетельствует факт отказа брата от своей доли спорной квартиры при оформлении на нее наследственных прав истицы, повторяют позицию Разгуляевой Е.А, изложенную в суде первой инстанции, которой была дана надлежащая оценка, и также отклоняются судебной коллегией.

В соответствии со ст. 153 Гражданского кодекса Российской Федерации сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.

Частью 3 статьи 17 Конституции Российской Федерации установлено, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.Данному конституционному положению корреспондирует п. 3 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно.

В п. 1 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации закреплена недопустимость действий граждан и юридических лиц, осуществляемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.

По смыслу приведенных выше законоположений, добросовестность при осуществлении гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей предполагает поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующее ей.

При этом установление злоупотребления правом одной из сторон влечет принятие мер, обеспечивающих защиту интересов добросовестной стороны от недобросовестного поведения другой стороны.

Злоупотребление правом при совершении сделки является нарушением запрета, установленного в ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, в связи с чем такая сделка должна быть признана недействительной в соответствии со ст.ст. 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации как нарушающая требования закона.

По общему правилу п. 5 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагается, пока не доказано иное. Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным при установлении очевидного отклонения действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения.

В обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2015), утвержденным Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 04 марта 2015 года, разъяснено, что злоупотребление правом при совершении сделки нарушает запрет, установленный ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, поэтому такая сделка признается недействительной на основании ст.ст. 10, 168 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно п. 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", если совершение сделки нарушает запрет, установленный п. 1 ст. 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (п. 1 или 2 ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В п. 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части 1 Гражданского кодекса Российской Федерации" разъяснено, что к сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она была совершена. В частности, такая сделка может быть признана недействительной на основании положений ст. 10 и п. 1 и п. 2 ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации. При наличии в законе специального основания недействительности такая сделка признается недействительной по этому основанию.

При наличии доказательств, свидетельствующих о недобросовестном поведении стороны по делу, эта сторона несет бремя доказывания добросовестности и разумности своих действий. Договор, при заключении которого допущено злоупотребление правом, подлежит признанию недействительным на основании ст.ст. 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации по иску лица, чьи права охраняемые законом интересы нарушает этот договор, должны действовать добросовестно. Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконно или недобросовестного поведения.

Для установления наличия или отсутствия злоупотребления участниками гражданско-правовых отношений своими правами при совершении сделок необходимо исследование и оценка конкретных действий и поведения этих лиц с позиции возможных негативных последствий для этих отношений, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц.

По делам о признании сделки недействительной по причине злоупотребления правом одной из сторон при ее совершении обстоятельствами, имеющими юридическое значение для правильного разрешения спора и подлежащими установлению, являются: наличие или отсутствие цели совершения сделки, отличной от цели, обычно преследуемой при совершении соответствующего вида сделок; наличие или отсутствие действий сторон по сделке, превышающих пределы дозволенного гражданским правом осуществления правомочий; наличие или отсутствие негативных правовых последствий для участников сделки, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц; наличие или отсутствие у сторон по сделке иных обязательств, исполнению которых совершение сделки создает или создаст в будущем препятствия.

Согласно п. 1 ст. 166 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка может быть признана недействительной только по основаниям, установленным законом.

Согласно ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных п.2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правого акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

В соответствии с п. 2 ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, если сделка нарушает требования закона или иного правового акта и при этом посягает на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, такая сделка ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Согласно абзацу первому пункта 3 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо.

Исходя из положений ст.ст. 209, 572 Гражданского кодекса Российской Федерации, распоряжение имуществом собственника путем заключения договора дарения само по себе является правомерным действием, возможность которого не исключается и при наличии у гражданина тех или иных гражданско-правовых обязательств.

Однако, действия собственника, направленные на распоряжение принадлежащим ему имуществом в нарушение закона или с целью причинить ущерб правам и охраняемым интересам других лиц, противоречит закону, что в силу ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации является основанием для признания сделки недействительной (ничтожной), а при установления факта злоупотребления правом, в силу п.п. 2, 3 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, права такого собственника не подлежат защите.

Как видно из материалов дела, указанная истицей сумма задолженности по представленному договору займа боле чем в 9 раз меньше определенной кадастровой стоимости спорной квартиры в размере 2 804 064 руб.

Приведенные обстоятельства не позволяют признать, что спорный договор дарения квартиры был заключен исключительно с намерением уклонения Разгуляевой Е.А. от обращения взыскания на ее имущество по договору займа от 15 сентября 2017 года.

Вместе с тем, судебная коллегия отмечает, что право собственности на спорную квартиру было зарегистрировано за Разгуляевым М.А. в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним в установленном законом порядке. Разгуляев М.А. был зарегистрирован и проживал в спорной квартире до своей смерти.

При таких обстоятельствах судебная коллегия не усматривает оснований для отмены судебного решения по заявленным апеллянтом доводам.

Разрешая заявленные требования, суд первой инстанции достоверно и правильно установилобстоятельства, имеющие значение для дела, дал им надлежащую юридическую оценку, правильно применил положения действующего законодательства, регулирующие спорные правоотношения, в т.ч. ст. ст. 10, 167, 168, 170 Гражданского кодекса Российской Федерации. Решение суда принято с соблюдением требований ст.ст. 56, 59, 60, 67, 98, 194 - 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Судебная коллегия не находит оснований не согласиться с указанными выводами, поскольку судом первой инстанции правильно определен характер спорных правоотношений, с достаточной полнотой исследованы обстоятельства дела, имеющие значение для правильного его разрешения. Выводы суда, положенные в основу обжалуемого решения, соответствуют фактическим обстоятельствам дела, подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требования закона об их относимости и допустимости, содержат исчерпывающие суждения, вытекающие из установленных фактов.

На основании изложенного, руководствуясь статьей 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Кронштадтского районного суда Санкт-Петербурга от 03 декабря 2018 года оставить без изменения, апелляционную жалобу Разгуляевой Е. А. - без удовлетворения.

Председательствующий:

Судьи: