Апелляционное определение СК по гражданским делам Тюменского областного суда от 11 декабря 2019 г. по делу N 33-6400/2019

Судебная коллегия по гражданским делам Тюменского областного суда в составе:

председательствующего Кучинской Е.Н, судей Забоевой Е.Л, Хамитовой С.В, с участием прокурора Макаровой Н.Т, при секретаре Моравской Е.С, рассмотрела в открытом судебном заседании в зале суда гражданское дело по апелляционной жалобе истца ФИО1 и апелляционному представлению прокурора Калининского округа г.Тюмени на решение Калининского районного суда города Тюмени от 05 августа 2019 года, которым постановлено:

"В иске прокурора Калининского округа города Тюмени, действующего в интересах ФИО1, к ГАУЗ ТО "Городская поликлиника N3" о компенсации морального вреда отказать".

Заслушав доклад судьи Тюменского областного суда Забоевой Е.Л. об обстоятельствах дела, доводах апелляционной жалобы и апелляционного представления, возражений относительно неё, объяснения истца ФИО1, поддержавшей доводы апелляционной жалобы, прокурора Макаровой Н.Т, поддержавшей доводы апелляционного представления, представителя ответчика государственного автономного учреждения здравоохранения Тюменской области "Городская поликлиника N3" Устинова В.И, согласившегося с решением суда первой инстанции, судебная коллегия

установила:

Прокурор Калининского округа г.Тюмени, действуя в интересах истца ФИО1 в порядке ст.45 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации обратился в суд с иском, в котором просил взыскать с государственного автономного учреждения здравоохранения Тюменской области "Городская поликлиника N3" (далее ГАУЗ ТО "Городская поликлиника N 3") компенсацию морального вреда в размере 1 500 000 рублей.

В обоснование заявленных требований прокурор указал на следующие обстоятельства. В ночь с 27 на 28 апреля 2016 года ФИО2 - отцу истца ФИО1 - стало плохо, в связи с чем ему вызвали "Скорую помощь", доставили его в ОКБ N2, где провели необходимое обследование, госпитализировать не стали. 28 апреля 2016 года состояние здоровья ФИО2 не улучшалось, ему был вызван на дом врач из ММАУ "Городская поликлиника N 3". 08 июня 2016 года ФИО2 умер от пневмонии бактериальной уточненной. Департаментом здравоохранения Администрации была проведена внеплановая документарная проверки ММАУ "Городская поликлиника N 3", согласно которой комиссия установиладефекты оказания медицинской помощи ФИО2 на амбулаторно-поликлиническом этапе, а именно, дефекты организационных мероприятий: при проведении лечебных мероприятий не соблюдался принцип преемственности оказания медицинской помощи между медицинскими работниками поликлиники, со стороны фельдшера отсутствует передача актива на следующий день участковому врачу терапевту для оценки динамики состояния ФИО2; установлены дефекты оформления медицинской документации в части выписки препаратов по торговому наименованию, препарат "ремантадин" выписан за полную стоимость, хотя ФИО2 относился к категории граждан, имеющих право на меры социальной поддержки, отсутствовал лист уточненных диагнозов, план ведения диспансерного больного на 2016 год; отсутствовало информированное добровольное согласие опекуна на 2016 года, согласие опекуна на оказание неотложной помощи на дому; в карте вызова неотложной помощи от 29 апреля 2016 года не указан повод вызова и результата выезда, в карте от 04 мая 2016 года не указан результат выезда. После того, как ФИО2 с 04 мая 2016 года был госпитализирован в МСЧ "Нефтяник", имелась запись о его осмотре 5 мая 2016 года с данными осмотра пациента в выписке льготных препаратов, а также записи от 25 и 27 мая 2016 года о проведении 1 и 2 этапов диспансеризации.

Прокурор полагает, что поскольку имеется дефекты оказания медицинской помощи, то ФИО1 как дочь умершего имеет право на компенсацию морального вреда, так как в результате смерти отца перенесла физические и нравственные страдания.

Прокурор в лице помощника Шабанова У.В. в судебном заседании суда первой инстанции исковые требования поддержала по заявленным основаниям, дополнительно пояснив, что дефекты оказания медицинской помощи находятся в причинной связи со смертью ФИО2

Истец ФИО1 в судебном заседании суда первой инстанции исковые требования поддержала по заявленным основаниям.

Представитель ответчика ГАУЗ ТО "Городская поликлиника N3" Устинов В.И. в судебном заседании суда первой инстанции исковые требования не признал, мотивируя свои возражения тем, что вины ответчика в причинении смерти ФИО2 нет, дефектов оказания медицинской помощи не имеется.

Третьи лица ФИО3, ГБУЗ ТО "Станция скорой медицинской помощи", АО "МСЧ "Нефтяник", Департамент здравоохранения Администрации города Тюмени, ГБУЗ ТО "Областная клиническая больница N2" в судебное заседание не явились, о месте и времени рассмотрения дела извещены надлежащим образом, причину неявки суду не сообщили, ходатайств об отложении дела не заявили.

Судом принято указанное выше решение, с которым не согласились истец ФИО1 и прокурор Калининского административного округа г.Тюмени в лице помощника Шабановой У.В.

Истец ФИО1 в апелляционной жалобе просит решение суда отменить, принять по делу новое решение об удовлетворении заявленных исковых требований. В обоснование доводов жалобы указывает, что при рассмотрении дела судьей отказано в удовлетворении ходатайства в допросе свидетеля ФИО4, который присутствовал при медицинском осмотре умершего фельдшером 29 апреля 2019 года. Указывает, что фельдшер -это сотрудник со средним медицинским образованием, он оказывает доврачебную помощь, выставляет предварительный диагноз, если речь идет о не слишком серьезных случаях. В противном случае, для того чтобы правильно провести диагностику заболевания врач, а не фельдшер, должен составить клиническую картину, собрать анамнез и направить больного на лабораторное обследование и рентгенографию. Обращает внимание, что 29 апреля 2019 года фельдшер не прослушивала легкие ФИО2 фонедоскопом, что может подтвердить свидетель ФИО4 Ошибочная интерпретация аускультативных данных является частой причиной клинической гипердиагности пневмонии у пожилых людей. Считает, что перед судебно-медицинской экспертизой судьей не поставлен основной вопрос: можно ли без лабораторной диагностики установить верный диагноз больного специалистом со средним медицинским образованием. Полагает, что доводы специалистов судебно-медицинской экспертизы безосновательны, что ставит под сомнение сами выводы проведенной комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 20 июня 2019 года.

Помощник прокурора Калининского административного округа г.Тюмени Шабанова У.В. в апелляционном представлении, ссылаясь на нарушение судом норм материального права, просит решение суда отменить, принять по делу новое решение об удовлетворении заявленного иска. Указывает, что при оказании медицинской помощи ММАУ "Городской поликлиникой N3" наличие дефектов нашло подтверждение. Считает, что ненадлежащая организация лечебных мероприятий, установленная экспертным заключением, способствовала неверной оценке врачами динамики состояния пациента и не позволяла осуществлять актуальные для этого состояния процедуры. Выявленные недостатки оказания медицинской помощи ФИО2 свидетельствуют о нравственных и физических страданиях ФИО1, которая как дочь ФИО2 наблюдала физические страдания отца, его смерть была большим потрясением, что свидетельствует об её праве на возмещение морального вреда.

На апелляционное представление прокурора поступили возражения от ответчика ГАУЗ ТО "Городская поликлиника N3", в которых его представитель Устинов В.И. просит решение суда оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения. Соглашается с заключением комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 20 июня 2019 года, согласно которой причинно-следственная связь между смертью ФИО2 и действиями медицинских работников ГАУЗ ТО "Городская поликлиника N3" не нашла своего документарного подтверждения.

В судебном заседании в суде апелляционной инстанции истец ФИО1 доводы апелляционной жалобы поддержала, настаивала на её удовлетворении.

Прокурор Макарова Н.Т. в суде апелляционной инстанции доводы апелляционного представления поддержала, настаивала на её удовлетворении.

Представитель ответчика ГАУЗ ТО "Городская поликлиника N3" Устинов В.И. в суде апелляционной инстанции возражал против удовлетворения апелляционной жалобы истца и апелляционного представления прокурора, просил оставить обжалуемое решение суда без изменения, поддержал письменные возражения на жалобу.

Третьи лица ФИО3, ГБУЗ ТО "Станция скорой медицинской помощи", АО "МСЧ "Нефтяник", Департамент здравоохранения Администрации города Тюмени, ГБУЗ ТО "Областная клиническая больница N2" в судебное заседание при рассмотрении дела судом апелляционной инстанции при их надлежащем извещении не явились, о причинах своей неявки не уведомили, ходатайств об отложении судебного разбирательства от них не поступило. Судебная коллегия на основании ст.167, ч.1 ст.327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации определиларассмотреть дело в их отсутствие.

Обсудив доводы апелляционной жалобы, возражений относительно неё, заслушав истца, прокурора на стороне истца, представителя ответчика, проверив материалы дела в пределах доводов апелляционной жалобы и апелляционного представления, как того требуют положения ч.1 ст.327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия не находит оснований для отмены или изменения решения суда первой инстанции в силу следующих мотивов.

Законность и обоснованность решения суда первой инстанции проверена судебной коллегией в порядке, установленном главой 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, с учетом положений ч.1 ст.327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, по смыслу которой повторное рассмотрение дела в суде апелляционной инстанции предполагает проверку и оценку фактических обстоятельств дела и их юридическую квалификацию в пределах доводов апелляционной жалобы, и в рамках тех требований, которые были предметом рассмотрения в суде первой инстанции.

В соответствии с ч.1 ст.330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения решения суда в апелляционном порядке являются: неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела; недоказанность установленных судом первой инстанции обстоятельств, имеющих значение для дела; несоответствие выводов суда первой инстанции, изложенных в решении суда, обстоятельствам дела; нарушение или неправильное применение норм материального права или норм процессуального права. Таких оснований для отмены или изменения обжалуемого судебного постановления в апелляционном порядке по доводам апелляционной жалобы не имеется.

Из материалов дела усматриваются следующие обстоятельства.

Судом первой инстанции в порядке подготовки по делу была истребована первичная медицинская документация на ФИО2 из ГАУЗ ТО "Городская поликлиника N3", АО "МСЧ "Нефтяник" для последующего назначения судебной-медицинской экспертизы для установления причины смерти ФИО2, а также установления причинно-следственной связи между действиями (бездействиями) медицинского работника ответчика и наступившими последствиями.

Судом из медицинских документов установлено, что 29 апреля 2016 года ФИО2 со стороны медицинских работников ГБУЗ ТО "Станция скорой медицинской помощи" была оказана медицинская помощь по поводу заболевания "ОРЗ", так же помощь была оказана 04 мая 2016 года по поводу заболевания "Острая внебольничная пневмония правого легкого".

29 апреля 2016 года фельдшером ГАУЗ ТО "Городская поликлиника" N3" ФИО3 была оказана на дому ФИО2 медицинская помощь.

4 мая 2016 года ФИО2 был госпитализирован в АО "МСЧ "Нефтяник" где 8 июня 2016 года скончался. Согласно справки смерти N 2856 от 8 июня 2016 года смерть ФИО2 наступила от пневмонии бактериальной уточенной (л.д.13).

Из представленных прокурором актов экспертизы качества медицинской помощи от 01 августа 2016 года N 720037/4-4/2, 720037/4-4/1 внесудебного экспертного заключения, выполненного АО "Страховая компания "СОГАЗ-МЕД" (т.1 л.д.19-23), приказа Департамента здравоохранения Администрации города Тюмени от 25 апреля 2017 года N 26-34-271/7 (т.1 л.д.51-52) были выявлены дефекты оказания медицинской помощи ФИО2 со стороны ответчика на амбулаторно-поликлиническом этапе, а именно, дефекты организационных мероприятий: при проведении лечебных мероприятий не соблюдался принцип преемственности оказания медицинской помощи между медицинскими работниками поликлиники, со стороны фельдшера отсутствует передача актива на следующий день участковому врачу терапевту для оценки динамики состояния ФИО2; установлены дефекты оформления медицинской документации в части выписки препаратов по торговому наименованию, препарат "ремантадин" выписан за полную стоимость, хотя ФИО2 относился к категории граждан, имеющих право на меры социальной поддержки, отсутствовал лист уточненных диагнозов, план ведения диспансерного больного на 2016 год; отсутствовало информированное добровольное согласие опекуна на 2016 года, согласие опекуна на оказание неотложной помощи на дому; в карте вызова неотложной помощи от 29 апреля 2016 года не указан повод вызова и результата выезда, в карте от 04 мая 2016 года не указан результат выезда.

Определением Калининского районного суда г.Тюмени от 27 сентября 2017 года была назначена судебно-медицинская экспертиза с целью определения причин смерти ФИО2, установления связи между действиями фельдшера ФИО3 и смертью ФИО2

Согласно выводам комиссионной судебно-медицинской экспертизы ГБУЗ Свердловской области "Бюро судебно-медицинской экспертизы" за N-51-П от 20 июня 2019 года определить с достоверностью причину смерти ФИО2 не представляется возможным, так как исследование трупа и гистологическое (микроскопическое) исследование кусочков внутренних органов от трупа не производилось (отказ от вскрытия трупа подписан ФИО1 8 июня 2016 года). По данным представленных медицинских документов можно предположить, что основной причиной смерти ФИО2 могла явиться внебольничная двусторонняя пневмония (воспаление ткани легких) тяжелой степени, сопровождавшаяся правосторонним плевритом (воспалением плевры), осложнившаяся прогрессирующей сердечно-сосудистой и дыхательной недостаточностью, которое и явились непосредственной причиной смерти. Наличие у ФИО2 тяжелой сердечно-сосудистой патологии (ишемическая болезнь сердца в форме атеросклеротического кардиосклероза, протекавшая с развитием хронической сердечной недостаточности 2Б, 4 функционального класса, нарушением ритма по типу пароксизмальной формы фибрилляции предсердий) могло способствовать необратимости декомпенсации деятельности сердца. 29 апреля 2016 года ФИО2 был осмотрен фельдшером ММАУ "Городская поликлиника N3" ФИО3 и был выставлен диагноз: "Острое респираторное заболевание" без уточнения формы. Имевшиеся у ФИО2 болезненные проявления не противоречили установленному диагнозу, каких-либо признаков пневмонии на момент осмотра не имелось. 29 апреля 2016 года ФИО2 была назначена противовирусная терапия, что являлось правильной и обоснованной тактикой лечения. Причина смерти ФИО2 с достоверностью не установлена, что само по себе не позволяет высказаться о причинно-следственной связи между характером оказания медицинской помощи и наступлением смерти. В случае смерти ФИО2 от двусторонней пневмонии причинно-следственной связи между действиями фельдшера ФИО3 и наступлением смерти не усматривается.

Разрешая спор, отказывая прокурору Калининского округа города Тюмени, обратившемуся в интересах ФИО1, в удовлетворении иска, руководствуясь положениями ст.ст.150, 151, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", оценивая представленные сторонами доказательства в их совокупности и взаимосвязи по правилам ст.67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что в ходе судебного разбирательства на нашел своего подтверждения тот факт, что смерть ФИО2 наступила вследствие действий работников ответчика, в рамках проведенной по делу судебной экспертизы не установлена причина смерти ФИО2, комиссия судебных экспертов не усмотрела причинно-следственной связи между действиями фельдшера ФИО3 и наступлением смерти ФИО2, даже в том случае, если предположить, что смерть ФИО2 наступило от двусторонней пневмонии. Указанные обстоятельства исключают удовлетворение иска о компенсации морального вреда дочери умершего ФИО1, независимо от того, что при оказании ФИО2 ответчиком (прежнее наименование ММАУ "Городская поликлиника N 3") медицинских услуг имели дефекты оказания медицинской помощи, указанные в актах экспертизы качества медицинской помощи от 01 августа 2016 года N 720037/4-4/2, 720037/4-4/1 внесудебного экспертного заключения, выполненного АО "Страховая компания "СОГАЗ-МЕД" (т.1 л.д.19-23), приказа Департамента здравоохранения Администрации города Тюмени от 25 апреля 2017 года N 26-34-271/7 (т.1 л.д.51-52), поскольку указанные нарушения не привели к наступлению смерти ФИО2

Выводы суда подробно мотивированы в решении, соответствуют обстоятельствам дела, основаны на доказательствах, которым дана надлежащая оценка в соответствии с требованиями ст.67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, при правильном применении норм материального права.

В соответствии со статьей 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (часть 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (часть 2 статьи 17 Конституции Российской Федерации). Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (статья 18 Конституции Российской Федерации). К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации). Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (часть 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации).

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулируются Федеральным законом от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации". Согласно пункту 1 статьи 2 указанного Федерального закона здоровье - это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма. Охрана здоровья граждан - это система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (пункт 2 статьи 2 Федерального закона N 323-ФЗ).

В силу статьи 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи. Медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - это физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона N 323-ФЗ).

Каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования (части 1, 2 статьи 19 Федерального закона N 323-ФЗ).

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" определено, что качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (часть 1 статьи 37 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации"). Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти. Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Из содержания искового заявления прокурора усматривается, что основанием его обращения в суд в интересах ФИО1 с требованием о компенсации причиненного ей морального вреда явилось ненадлежащее оказание медицинской помощи ФИО2 (отец ФИО1), приведшее, по мнению истца, к его смерти.

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Пунктом 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статьей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством, в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

Пунктом 2 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что нематериальные блага защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права и характера последствий этого нарушения.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" (статьи 1064-1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом. Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда"). В абзаце 2 пункту 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N 10 разъяснено, что моральный вред может заключаться, в частности, в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников.

В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 года N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" разъяснено, что по общему правилу, установленному статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности, членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый пункта 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 года N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина").

Таким образом, по общему правилу необходимыми условиями для наступления гражданско-правовой ответственности за причиненный вред, в том числе моральный, являются: причинение вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. При этом гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если докажет, что вред причинен не по его вине. Исключения из этого правила установлены законом, в частности, статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Поскольку компенсация морального вреда, о взыскании которой в связи с некачественным оказанием медицинской помощи сотрудниками Областной клинической больницы N 3 заявлено истцами, является одним из видов гражданско-правовой ответственности, нормы Гражданского кодекса Российской Федерации (статья 1064), устанавливающие основания ответственности в случае причинения вреда, применимы как к возмещению имущественного, так и морального вреда.

Следовательно, для привлечения к ответственности в виде компенсации морального вреда юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства, связанные с тем, что потерпевший перенес физические или нравственные страдания в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные блага, при этом, на причинителе вреда лежит бремя доказывания правомерности его поведения, а также отсутствия его вины, то есть установленная законом презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием истец должна доказать тот факт, что ответчик является причинителем вреда, а ответчик (при доказанности факта причинения его вредом) - отсутствие вины в причинении морального вреда, при этом, при доказанности первым его бремени доказывания, сам факт морального вреда в связи со смертью отца является общеизвестным фактом, лишь размер присуждаемой в судебном порядке компенсации морального вреда определяется с учетом обстоятельств, указанных в ст.1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, а вина причинителя вреда, как указывалось выше, презюмируется, указанная презумпция опровержима, бремя такого опровержения возлагается на причинителя вреда.

Суд апелляционной инстанции как суд факта при рассмотрении настоящего дела определилкруг юридически значимых обстоятельств, распределил указанное выше бремя доказывания между сторонами.

Частью 1 статьи 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации установлено, что правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий, оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел (часть 2 статьи 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Требования истца ФИО1 о компенсации морального вреда основаны на том, что смерть её отца ФИО2, 13 августа 1926 года рождения, наступила вследствие оказания ответчиком медицинской помощи ненадлежащего качества при обращении ФИО2 в указанное лечебное учреждение 28 апреля 2016 года.

Как следует из материалов дела, выводов проведенной на основании определения суда от 23 октября 2017 года судебно-медицинской экспертизы, выполненной комиссией экспертов Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Свердловской области "Бюро судебно-медицинской экспертизы" (отдел особо сложных (комиссионных) экспертиз, на основании исследования представленных первичных медицинских документов, обращение за медицинской помощью ФИО2, 1926 года рождения, инвалида 1 группы, в ММАУ "Городская поликлиника N 3" имело место 28 апреля 2016 года, вызов принят в 15-00, по вызову к пациенту прибыла фельдшер ФИО3 в 15-30, которая зафиксировала данные анамнеза со слов родственника пациента, собственного объективного осмотра, установиладиагноз ОРЗ, назначило соответствующее данному заболеванию противовирусное лечение, которое согласно выводам судебных экспертов является правильной и обоснованной тактикой лечения. Назначение противовирусной терапии ФИО2 было допустимо без лабораторной верификации диагноза, противовирусная терапия должна быть начата как можно раньше с момента проявления первых симптомов (в первые 48 часов болезни), её задачами является подавление репликации вирусов на ранних сроках болезни, купирование клинических проявлений вирусной инфекции, стимулирование иммунитета, профилактика осложнений. В тот же день ранее по вызову скорой помощи ФИО2 был доставлен в ОКБN 2 г..Тюмени, где ему провели необходимое обследование, в том числе МСКТ головного мозга, оснований для госпитализации не усмотрели, подробное описание состояния и данные осмотра описаны на л.д.67-69, указаны все имевшиеся у ФИО2 заболевания, после наблюдения ФИО2 был отпущен домой, рекомендовано амбулаторное лечение у невролога, терапевта, контроль АД, прием антиагрегантов, нейрометаболических препаратов.

Последующее обращение ФИО2 за медицинской помощью имело место 04 мая 2016 года, вызов принят в 12-00, бригада скорой помощи прибыла в 13-45, с учетом состояния пациента, в связи с предварительным диагнозом острая внебольничная пневмония н/ правого легкого (со слов, болеет 4 дня, принимал парацетомол), направлен на госпитализацию скорой помощью, доставлен в ОАО МСЧ "Нефтяник", где находился на стационарном лечении в период с 04 мая 2016 года до 08 июня 2016 года до момента, когда после проведения в течение 40 минут без эффекта реанимационных мероприятия в была зарегистрирована биологическая смерть, в качестве причины смерти указано - прогрессирующая сердечно-сосудистая и дыхательная недостаточность, патологоанатомическое вскрытие трупа не проводилось в связи с письменным отказом ФИО1 08 июня 2016 года, Таким образом, смерть ФИО2 наступила в ином лечебном учреждении, где он находился на стационарном лечении в течение более месяца. При таких обстоятельствах, сам факт его смерти не свидетельствуют о том, что ответчик является причинителем вреда, при том, что причина смерти ФИО2 судебными экспертами с достоверностью не установлена по причине отсутствия исследования трупа и гистологического (микроскопического) исследования кусочков внутренних органов от трупа (со ссылкой на отказ ФИО1 от вскрытия трупа от 08 июня 2016 года). Выводы о возможных причинах смерти ФИО2 даны экспертами предположительно, в качестве таковых указаны внебольничная двусторонняя пневмония, сопровождавшаяся правосторонним плевритом, осложнившаяся прогрессирующей сердечно-сосудистой и дыхательной недостаточностью, которые и явились непосредственной причиной смерти.

Вопреки суждению истца ФИО1, указание в справке о смерти от 08 августа 2016 года, выданной на основании медицинского свидетельства о смерти (для государственной регистрации смерти в органах ЗАГС), о причине смерти "пневмония бактериальная уточненная", само по себе не может свидетельствовать и подтвердить как установленную указанную причину смерти ФИО1, в силу приведенных выше медицинских документов и выводов судебно-медицинской экспертизы причина смерти достоверно не установлена, образует собой совокупность имевшихся у ФИО2 заболеваний, в том числе внебольничная двусторонняя пневмония.

Судом апелляционной инстанции после разъяснения соответствующего бремени доказывания было предложено истцу представить дополнительные доказательства, подтверждающие тот факт, что ответчик является причинителем вреда, что смерть ФИО2 наступила вследствие действий или бездействия ответчика, было предложено заявить ходатайство о назначении дополнительной судебно-медицинской экспертизы для установления причины смерти ФИО2, вместе с тем, ФИО1 от ходатайства о назначении судебной экспертизы отказалась, в связи с чем заявленное ранее прокурором ходатайство о назначении такой экспертизы было снято.

Учитывая изложенное, судебная коллегия, соглашаясь с выводами первой инстанции, полагает, что тот факт, что смерть ФИО2 наступила в ином лечебном учреждении, где он находился на стационарном лечении более месяца, а причина смерти ФИО2 с достоверностью не установлена, что не позволяет установить (высказаться) причинно-следственной связи между характером оказания медицинской помощи, оказанной ответчиком, и наступлением смерти ФИО2, само по себе противовирусное лечение, назначенное специалистом ГАУЗ ТО "Городская поликлиника N3", при обращении ФИО2 за медицинской помощью 28 апреля 2016 года, согласно выводам проведенной по делу судебно-медицинской экспертизы, являлось правильным и обоснованным, что, в свою очередь, свидетельствует о недоказанности истцом факта причинения ей вреда ответчиком.

Ссылки апелляционного представления и апелляционной жалобы на акт экспертизы качества медицинской помощи от 01 августа 2016 года, выполненной АО "Страховая компания "СОГАЗ-МЕД" и акт внеплановой документарной проверки по внутреннему контролю качества безопасности медицинской деятельности в отношении ММАУ "Городская поликлиника N 3" от 26 апреля 2017 года, содержание которых приведены выше, не опровергают правильности выводов суда первой инстанции, согласившегося с фактом выявленных дефектов, что, тем не менее, не усмотревшего правовых основания для удовлетворения иска ФИО1, ибо моральный вред причинен её именно в связи со смертью своего отца ФИО2, непосредственно в правоотношениях между лечебным учреждением и пациентом, коим ФИО1 не являлась. Наличие дефектов оказания ФИО2 медицинской помощи без подтверждения того, что именно они привели к его смерти, могло свидетельствовать о причинении морального вреда только самому ФИО2, а не её дочери ФИО1 Вопреки доводам стороны истца выявленные дефекты организационных мероприятий не привели к смерти ФИО2, соответственно, не являются основанием для компенсации морального вреда истцу.

Ссылки истца ФИО1 в жалобе на отказ в допросе в качестве свидетеля ФИО4 не влекут отмену обжалуемого судебного акта, поскольку указанный свидетель не может подтвердить или опровергнуть причину смерти ФИО2, в силу специфики необходимости специальных медицинских познаний, следовательно, его показания не повлекут иного решения при отсутствии установленной причины смерти ФИО2 Суждения ФИО1 в жалобе о причине смерти какими-либо допустимыми доказательствами не подтверждены.

Разрешая доводы апелляционной жалобы и апелляционного представления, судебная коллегия не усматривает процессуальных оснований для иной оценки представленных сторонами доказательств по делу в части отсутствия прямой причинно-следственной связи между оказанием ФИО2 медицинской помощи со стороны ответчика и наступившими для него неблагоприятными последствиями, недоказанности стороной истца факта того, что ответчик является причинителем вреда. Выводы проведенной по делу судебной экспертизы за N51-П от 20 июня 2019 года указанные обстоятельства также не подтвердили, оценка заключений судебно-медицинской экспертизы дана судом в соответствии с правилами ст.ст.67, 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Несогласие стороны истца с заключением судебной экспертизы, в силу ст. 87 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, не может служить основанием для отмены решения суда, поскольку заключение содержит подробное описание произведенного исследования, подробный анализ первичных медицинских документов, сделанные в результате его выводы содержат мотивированные и исчерпывающие ответы на поставленные вопросы с указанием конкретных причин, вследствие которых дан предположительный ответ о причине смерти ФИО2, нарушений порядка проведения судебной экспертизы по делу установлено не было, экспертиза проводилась экспертами в соответствии со ст. 84 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Ходатайств в порядке ст.57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации от лиц, участвующих в деле, не поступало, от назначения дополнительной судебной экспертизы истец ФИО2 отказалась.

В силу присущего гражданскому судопроизводству принципа диспозитивности, эффективность правосудия по гражданским делам обусловливается в первую очередь поведением сторон как субъектов доказательственной деятельности; наделенные равными процессуальными средствами защиты субъективных материальных прав в условиях состязательности, стороны должны доказать те обстоятельства, на которые они ссылаются в обоснование своих требований и возражений, и принять на себя все последствия совершения или несовершения процессуальных действий. Иными словами, судом не могут быть установлены факты на основании только предположений и разумных допущений, юридически значимые обстоятельства устанавливаются судом на основании представленных участниками спора доказательств, которые оцениваются по правилам ст.67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Оценка доказательств и отражение её результатов в судебном решении является одним из проявлений дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия, вытекающих из принципа самостоятельности судебной власти (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 05 июня 2012 года N 13-П).

Доводы апелляционных жалобы и представления являлись основанием процессуальной позиции истца, были приведены в ходе разбирательства дела, являлись предметом рассмотрения в суде, исследованы судом и подробно изложены в постановленном решении. Оснований для переоценки представленных доказательств и иного применения норм материального права у суда апелляционной инстанции не имеется, так как выводы суда первой инстанции полностью соответствуют обстоятельствам данного дела, и спор по существу разрешен верно.

Принцип правовой определенности предполагает, что стороны не вправе требовать пересмотра решения суда только в целях проведения повторного слушания и получения нового судебного постановления другого содержания, собирая и представляя доказательства без учета окончания рассмотрения дела по существу судом первой инстанции при исследованных судом доказательствах, на что выразили свое согласие. Иная точка зрения на то, как должно было быть разрешено дело, не может являться поводом для изменения, состоявшегося по настоящему делу обжалуемого стороной истца решения.

Апелляционная жалоба иных доводов не содержит, иными лицами, участвующими в деле, решение суда в апелляционном порядке не обжаловалось. Руководствуясь положениями ч.2 ст.327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и разъяснениями, изложенными в п.24 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 года N 13 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции", судебная коллегия не усматривает оснований для выхода за пределы доводов жалобы (абз.2 ч.2 ст.327.1 ГПК РФ).

В соответствии с ч.3 ст.327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации вне зависимости от доводов, содержащихся в апелляционных жалобе, представлении, суд апелляционной инстанции проверяет, не нарушены ли судом первой инстанции нормы процессуального права, являющиеся в соответствии с ч.4 ст.330 настоящего Кодекса основаниями для отмены решения суда первой инстанции. Из материалов дела следует, что таких нарушений судом первой инстанции не допущено.

Руководствуясь ст.328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

Решение Калининского районного суда г. Тюмени от 05 августа 2019 года оставить без изменения, апелляционную жалобу истца ФИО1 и апелляционное представление прокурора Калининского округа г. Тюмени- без удовлетворения.

Председательствующий: Кучинская Е.Н.

Судьи коллегии: Забоева Е.Л.

Хамитова С.В.