Апелляционное определение СК по уголовным делам Второго апелляционного суда общей юрисдикции от 14 декабря 2020 г. по делу N 55-698/2020

Судебная коллегия по уголовным делам Второго апелляционного суда общей юрисдикции в составе:

председательствующего Напалкова С.В, судей Стародубцевой Е.Н, Эдвардс А.А, при ведении протокола помощником судьи Олеником П.А, с участием:

старшего прокурора отдела Генеральной Прокуратуры РФ Мариинской Н.В, представителя потерпевшей Лобаневой О.Г. - адвоката Пономаревой Н.В, оправданного Давыдова А.С, защитников - адвокатов Евдокимова А.С, Асатряна Н.С, рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Татариновой Н.Ю. и апелляционной жалобе представителя потерпевшей Лобаневой О.Г. - адвоката Пономаревой Н.В. на приговор Санкт-Петербургского городского суда с участием присяжных заседателей от 25 июня 2020 года, которым

Давыдов Александр Сергеевич, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в "адрес", гражданин Российской Федерации, несудимый, оправдан по предъявленному ему обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ на основании п.п. 2, 4 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, за непричастностью к его совершению, в связи с оправдательным вердиктом присяжных заседателей.

За Давыдовым А.С. признано право на реабилитацию.

Заслушав доклад судьи Напалкова С.В. о содержании приговора, существе принесённых на него апелляционных представления и жалобы (с дополнениями), выслушав выступления прокурора Мариинской Н.В. и адвоката Пономаревой Н.В, представляющей интересы потерпевшей Лобаневой О.Г, поддержавших доводы представления и жалобы об отмене приговора, оправданного Давыдова А.С. и его защитников - адвокатов Асатряна Н.С. и Евдокимова А.С, просивших оправдательный приговор оставить без изменения, судебная коллегия

Установила:

Давыдов обвинялся в том, что в ходе внутрисемейного конфликта в период времени с 16 часов 09 минут по 18 часов 45 минут 21 февраля 2019 года, находясь в квартире по месту жительства потерпевших в г. Санкт-Петербурге, совершил убийство своей матери ФИО10 и ее супруга ФИО11.

Вердиктом коллегии присяжных заседателей признана непричастность Давыдова к совершению указанного преступления, в связи с чем судом постановлен оправдательный приговор.

В апелляционном представлении и дополнениях к нему государственный обвинитель Татаринова просит приговор отменить и передать уголовное дело на новое судебное рассмотрение в связи со следующим.

По мнению государственного обвинителя, в ходе судебного разбирательства стороной защиты в лице подсудимого и его адвокатов систематически нарушались требования уголовно-процессуального закона, в соответствии с которыми в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ, вопросы материального и процессуального права, не входящие в их компетенцию, в их присутствии не могут обсуждаться, и на коллегию запрещается оказывать такое воздействие, которое способно вызвать предубеждение в отношении кого-либо из участников процесса, способно повлиять на их беспристрастность и мнение по делу.

Так, в присутствии присяжных заседателей подсудимый Давыдов и адвокат Асатрян неоднократно ссылались на обстоятельства, не подлежащие исследованию с участием коллегии, ставили под сомнение законность полученных доказательств, признанных судом допустимыми и разрешенных к исследованию, в частности утверждали, что показания, изложенные в протоколе допроса Давыдова в качестве подозреваемого и обвиняемого были получены под давлением сотрудников правоохранительных органов, о чем последний прямо заявил в прениях сторон, а в ходе судебного следствия на замечания председательствующего заявлял о том, что ему ничего нельзя говорить и предлагал сразу признать его виновным.

Несмотря на разъяснения председательствующего, сторона защиты продолжала систематически и целенаправленно нарушать указанные требования закона, что не могло не повлиять на свободу присяжных в оценке доказательств и на содержание данных ими ответов на поставленные перед ними вопросы.

В ходе прений сторон защитники неоднократно заявляли о неполноте предварительного следствия, давали оценку не фактическим обстоятельствам дела, а пытались дискредитировать обвинение, представленные им доказательства и ставили под сомнение их полноту, оценивали качество работы следователя и проведенных следственных действий. Так, при исследовании в судебном заседании вещественных доказательств - кроссовок и кепки, изъятых у Давыдова, адвокат Евдокимов обратил внимание присяжных заседателей на отсутствие на бирке подписей иных лиц, которые должны были принимать участие в данном следственном действии, а после сделанного ему председательствующим замечания, стал оспаривать законность его действий. Адвокат Асатрян заявил, что "признательные показания считались самыми важными в 1937 году, когда без суда и следствия расстреливали людей", после чего, не реагируя на замечания председательствующего, продолжил, заявив, что "даже Вышинский, которого считают палачом, говорил, что нельзя придавать особую значимость этим показаниям - признательным показаниям, поскольку признательные показания и непризнательные - это одно и тоже по важности". Продолжая оспаривать допустимость протокола допроса Давыдова, Асатрян указал на то, что тот не имел возможности рассказать, почему он давал такие показания, а также "даны ли эти показания в рамках закона, мы не знаем", на что председательствующий не дал присяжным заседателям необходимых в данном случае разъяснений. Этот же защитник заявлял о наличии, по его мнению, подозрительных обстоятельств, поскольку из 332 записей на видеорегистраторе им показали лишь 11, предполагал, что остальные записи были стерты и вновь указал на то, что обвинение абсурдно.

Адвокат Евдокимов также обратил внимание присяжных на то, что "видеозапись была представлена в материалы дела не полностью и отражает только продемонстрированные Вам фрагменты", а затем исказил показания свидетеля ФИО21, указав, что "в своих показаниях Тимина сообщила о том, что ее квартира расположена напротив, у нее собаки, от любого шума они начинают лаять, но в тот день шумов не было". В то же время, из протокола судебного заседания следует, что свидетель поясняла: "... около 14 часов, ближе к 15 часам, я слышала глухие стуки, довольно громкие, мои собаки начали лаять". Выступая в репликах, защитник продолжил искажать показания свидетелей, сославшись на то, что ФИО12 слышал крик "помогите", тогда как из протокола следует, что в судебном заседании свидетель пояснил: "... во второй половине дня я вышел на кухню попить воды и услышал фразу "меня убивают". Такой же тактики придерживался адвокат Асатрян, заявив в репликах о том, что согласно выводам биологической экспертизы "... три пятна на салфетке принадлежат ФИО11, одно из этих пятен принадлежит бабушке, а одно - смешанная кровь бабушки и ФИО10", тогда как из самого заключения эксперта следует, что следов крови потерпевшей ФИО10 на кухне не обнаружено.

В нарушение требований уголовно-процессуального закона адвокат Евдокимов в прениях сторон дал оценку психическому состоянию Давыдова, указав, что тот является психически здоровым человеком, отклонений не имеет.

Обоснованные и законные замечания председательствующего о недопустимости подобного поведения стороной защиты не только не принимались во внимание, но и демонстративно использовались для того, чтобы указать присяжным заседателям на мнимую несправедливость судебного разбирательства. Так, заявляя возражения на напутственное слово председательствующего, адвокат Асатрян вступил в пререкания с судьей, высказывал претензии в адрес суда и в завершение своего выступления назвал председательствующего "гусеницей правоохранительной системы".

Все изложенное, по мнению государственного обвинителя, с учетом количества замечаний, эмоциональной составляющей высказываний стороны защиты, могло создать у коллегии присяжных заседателей впечатление об ущемлении прав стороны защиты и о заинтересованности председательствующего в исходе дела, а значит повлиять на оценку присяжными заседателями представленных доказательств и на данные ими ответы.

Несмотря на то, что в большинстве случаев председательствующий прерывал участников процесса и призывал присяжных заседателей не принимать во внимание недопустимые высказывания защитников и подсудимого, автор апелляционного представления считает принятые меры недостаточными, поскольку информация, не относящаяся к компетенции присяжных заседателей, уже была доведена до их сведения, а предусмотренные ст. 258 УПК РФ меры воздействия к указанным участникам процесса приняты не были.

Как указывает государственный обвинитель, в ряде случаев нарушения защиты вовсе остались без внимания председательствующего, о чем свидетельствует беспрепятственное предъявление адвокатом Асатряном присяжным заседателям собственноручно изготовленных схем о давности наступления смерти потерпевших.

В апелляционном представлении также обращается внимание на то, что в нарушение требований ст. 252, а также ч.ч. 4, 7 ст. 355 УПК РФ председательствующим задавались изложенные присяжными заседателями вопросы, не относящиеся к предъявленному обвинению. Так, потерпевшей ФИО10 задавались вопросы относительно состава семьи Давыдова, данных о лечении и диагнозе ее отца, о частоте посещений его в больнице, о ее семейном положении и месте проживания. Аналогичные нарушения имели место и при допросе свидетеля ФИО12.

При таких данных государственный обвинитель приходит к выводу о том, что постановленный в отношении Давыдова оправдательный приговор подлежит отмене с передачей дела на новое судебное рассмотрение со стадии предварительного слушания в тот же суд, в ином составе суда.

В апелляционных жалобах представитель потерпевшей Потерпевший N2 О.Г. - адвокат Пономарева Н.В. также ставит вопрос об отмене оправдательного приговора.

Цитируя положения ст. 334, ч.ч. 6, 7, 8 ст. 335, ч.ч. 2, 3 ст. 336 УПК РФ адвокат полагает, что указанные требования закона, несмотря на разъяснение председательствующим порядка рассмотрения уголовного дела с участием присяжных заседателей, неоднократно нарушались.

Считает, что тактика защитников подсудимого заключалась в том, чтобы максимально часто в присутствии присяжных заседателей указывать на плохое качество проведенного предварительного расследования, на отсутствие каких-либо достоверных доказательств и незаконность тех, которые были предъявлены стороной обвинения. Как и государственный обвинитель в апелляционном представлении, представитель потерпевшей также указывает на многочисленные нарушения, допущенные стороной защиты в ходе допроса подсудимого, когда в присутствии присяжных заседателей защитниками поднимались вопросы процедуры изъятия одежды и обуви Давыдова, предпринимались попытки анализа доказательств, которые не являлись предметом исследования суда на данной стадии разбирательства, а также допустимости ранее данных Давыдовым показаний.

Приводит адвокат в жалобе и иные, аналогичные изложенным в представлении, доводы и цитаты допускаемых участниками процесса со стороны защиты высказываний, свидетельствующих, по ее мнению, о систематических нарушениях указанными лицами требований закона, предъявляемых к рассмотрению уголовных дел с участием присяжных заседателей и о целенаправленном незаконном воздействии стороны защиты на присяжных заседателей.

Отдельно обращается внимание на развернувшуюся прениях и репликах сторон дискуссию между защитниками подсудимого и государственным обвинителем, содержание которой, касающееся поиска возможного орудия убийства сотрудниками правоохранительных органов, не увенчавшегося успехом, то есть "несуществующего" доказательства, подробно приводится в апелляционной жалобе, повторяя содержание протокола судебного заседания.

Представитель потерпевшей отмечает, что используя допущенное государственным обвинителем высказывание о том, что Давыдов пользуется недоработками следствия, защитники, обращаясь к присяжным заседателям, лишний раз подчеркнули недостатки проведенного по делу расследования, заявив, что именно из-за этого настоящий убийца не был найден, а также указали, что ни один защитник подсудимого не сделал столько для оправдания Давыдова, сколько сделала для этого сторона обвинения.

Адвокат отмечает, что это незаконное обсуждение осталось без реакции председательствующего, не прервавшего выступления сторон в этой части и не разъяснившего присяжным заседателям о том, что обсуждение такого неисследованного доказательства, как и причины, по которым оно не было получено, они не должны принимать во внимание при вынесении вердикта.

В апелляционной жалобе также обращается внимание на то, что большая часть выступления государственного обвинителя в прениях сторон была посвящена описанию возможных лиц, совершивших преступление с подробным изложением того, почему убийство не мог совершить кто-либо иной, кроме Давыдова. Адвокат полагает, что столь подробное изложение прокурором иных версий совершенного преступления, что в корне противоречило положениям ст. 252 УПК РФ, не могло не повлиять на формирование беспристрастного мнения у присяжных заседателей и на содержание данных ими ответов при вынесении вердикта.

Подводя итог, адвокат Пономарева приходит к выводу о том, что стороной защиты на присяжных заседателей было оказано целенаправленное незаконное воздействие, стороной обвинения допущены существенные ошибки, а председательствующим не были предприняты исчерпывающие меры, предусмотренные ст. 258 УПК РФ для ограждения присяжных заседателей от подобного воздействия, которое повлияло на их мнение и обеспечения условий для вынесения беспристрастного и справедливого решения. Просит приговор отменить и направить уголовное дело на новое судебное разбирательство.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционного представления и жалоб, судебная коллегия полагает, что приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей об оправдании Давыдова в совершении преступления, подлежит отмене по следующим основаниям.

В соответствии с ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ основаниями отмены или изменения судебного решения судом апелляционной инстанции являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных уголовно-процессуальным законом прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.

Согласно положениям ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора либо жалобе представителя потерпевшего лишь при наличии таких нарушений уголовно-процессуального закона, которые, в частности, повлияли на содержание данных присяжными заседателями ответов.

Особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей определены ст. 335 УПК РФ, в соответствии с требованиями которой в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ.

В соответствии с указанными положениями, сторонам в ходе судебного следствия с участием присяжных заседателей запрещается исследовать данные, способные вызвать предубеждение присяжных заседателей, обсуждать вопросы, связанные с применением права, либо вопросы процессуального характера, в том числе, о недопустимости доказательств, нарушении уголовно-процессуального закона при получении доказательств, их истребовании, высказывать мнение о возможном оказании давления во время предварительного следствия на участников процесса, в какой-либо форме оценивать доказательства во время судебного следствия, выяснять вопросы о возможной причастности к преступлению иных лиц, не являющихся подсудимыми по рассматриваемому делу, ссылаться в обоснование своей позиции на не исследованные в присутствии присяжных заседателей или недопустимые доказательства и иное.

Прения сторон в суде присяжных заседателей проводятся в соответствии со ст.ст. 292 и 336 УПК РФ с учетом особенностей рассмотрения дела по данной форме судопроизводства и лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями.

Между тем, и названные требования закона при рассмотрении данного уголовного дела не были соблюдены.

Так, после предъявления присяжным заседателям государственным обвинителем допущенных судом к исследованию вещественных доказательств - пары кроссовок Давыдова, адвокат Евдокимов обратил внимание коллегии на то, что "на представленных вам стороной обвинения бирках... присутствует подпись следователя ФИО20, однако на бирках отсутствуют подписи иных лиц, которые должны были участвовать в процессе выемки и фамилии которых имеются в протоколе выемки", чем безусловно заронил среди присяжных заседателей сомнения в законности получения предъявленных им доказательств, которые последовавшие за этим разъяснения председательствующего развеять не смогли, поскольку адвокат Евдокимов вступил в пререкания с судьей, заявив, что имеет право ссылаться на данный протокол, чем поставил под сомнение уже законность действий председательствующего в процессе (т. 7 л.д. 9-10).

В ходе допроса подсудимого Давыдова адвокат Асатрян подробно выяснял у него обстоятельства изъятия у него предметов одежды сотрудниками полиции (т. 6 л.д. 217), а после сделанного председательствующим замечания, продолжил задавать вопросы о том, как Давыдов оказался в отделе полиции и с кем он находился в кабинете, на что последовал в достаточной степени ожидаемый ответ подсудимого: "... ко мне зашел сотрудник полиции, который долго и упорно объяснял мне, что мне делать дальше" (т. 6 л.д. 218).

Не реагируя на очередное замечание председательствующего, адвокат Асатрян, зная, что показания, данные Давыдовым на стадии предварительного следствия еще не оглашались в судебном заседании в присутствии присяжных заседателей, предвосхищая их исследование, стал выяснять у подзащитного, давал ли он ранее такие же показания.

Последовавшее замечание председательствующего не возымело на защитника должного эффекта, потому как следующий его вопрос был связан с тем, что происходило после того, как Давыдов так долго находился в кабинете отдела полиции, получив ответ: "давал показания следователю, после чего со мной вновь была проведена беседа".

После прерывания допроса председательствующим, не обращая внимания на последовавшие вслед за этим два замечаний в свой адрес, подсудимый Давыдов заявил: Мне что теперь вообще ничего нельзя говорить?", а также "А смысл тогда меня судить? Давайте сразу признаем виновным". (т. 6 л.д. 219).

Выступление подсудимого Давыдова в прениях сторон было кратким. Пояснив, что "все протоколы следственных действий подписывал под давлением сотрудников правоохранительных органов", он предоставил возможность более подробно высказаться своим защитникам. (т. 7 л.д. 34).

Продолжая тему допустимости доказательств, затронутую подзащитным, адвокат Асатрян свое выступление начал с того, что "признательные показания считались самыми важными в 1937 году, когда без суда и следствия расстреливали людей", а в ответ на замечание председательствующего заявил, что "сторона защиты имеет право в прениях сторон процитировать мнение каких-то ученых и юристов, например известного Андрея Вышинского, прокурора сталинского".

Вновь напомнив адвокату о необходимости вернуться к существу предъявленного Давыдову обвинения, председательствующий позволил защитнику беспрепятственно окончить свое выступление в прениях сторон.

Утверждая, что предъявленное подсудимому обвинение основано только на его признании и обращая внимание коллегии на противоречия в показаниях Давыдова, адвокат Асатрян уточнил, что "наш подзащитный не имел возможности рассказать, почему он давал такие показания, ну такой у нас закон", после чего, в очередной раз приведя цитаты Вышинского о "признательных показаниях", "палачах" и "расстрелах", решилпояснить свою мысль, заявив: "Даны ли показания Давыдовым на следствии в рамках закона - мы не знаем". Назвав выдвинутое против Давыдова обвинение абсурдом не менее четырех раз, защитник приступил к демонстрации собственноручно изготовленных чертежей, с помощью которых он помог присяжным заседателям разобраться в том, когда именно наступила смерть потерпевших, после чего перешел к анализу исследованной в судебном заседании видеозаписи. Выразив явное сомнение в квалификации следователя, приступившего к осмотру столь важной улики спустя полтора месяца после ее изъятия, защитник оговорился, добавив "если верить документам, которые представила уважаемая прокуратура". Откровенно делясь своими подозрениями с присяжными заседателями, адвокат Асатрян обратил внимание коллегии на то, что из 332 имевшихся видеорегистраторе записей им продемонстрировали лишь 11 файлов. Задаваясь риторическим вопросом о том, "а куда делись остальные файлы?", адвокат приступил к анализу возможности поиска конкретного отрезка видеозаписи среди столь большого количества видеофайлов и пришел к выводу "Что это за чушь!", тем самым выразив явное сомнение в достоверности такого доказательства. Поделившись убеждением в том, что при рассмотрении данного дела в США Давыдов неминуемо был бы оправдан, адвокат Асатрян напомнил, что процесс ведется в Российской Федерации (т. 7 л.д. 35-38).

Выступая в прениях сторон, адвокат Евдокимов обратил внимание присяжных заседателей, что на видеозаписи допроса обвиняемый Давыдов "не дает показания, как должен это делать, а читает их", напомнил, что "видеозапись была представлена в материалы дела не полностью и отражает только продемонстрированные Вам фрагменты" и акцентировал внимание коллегии на то, что осмотр канала, куда Давыдов, якобы, выбросил орудия убийства в ночь с 20 на 21 февраля, был произведен следователем только 20 мая 2019 года. Обращаясь к показаниям допрошенных в судебном заседании свидетелей, защитник сообщил коллегии, что "при допросе ФИО12 сообщил, что слышимость в квартире очень хорошая, он если бы услышал какие-либо сильные шумы, обратил бы на это внимание, ничего подозрительного он не слышал". (т. 7 л.д.110), тогда как из никем не оспоренного протокола судебного заседания следует, что указанный свидетель в судебном заседании пояснил: "Это было во второй половине дня, я вышел на кухню попить воды и услышал фразу "меня убивают" (т. 6 л.д. 169). Аналогичным образом защитник привел и показания свидетеля ФИО21 о том, что "ее квартира расположена напротив, у нее собаки, от любого шума они начинают лаять, но в тот день никаких шумов не было". Вместе с тем, судя по протоколу судебного заседания, ФИО21 поясняла, что "около 14 часов, ближе к 15 часам, я слышала глухие стуки, довольно громкие, мои собаки начали лаять" (т. 6 л.д. 206). Описывая взаимодействие Давыдова с органами следствия, защитник указал, что "он не намерен был скрываться и изначально предоставил следствию правдивую информацию, которую мы не могли Вам огласить в силу особенностей процесса", а также посчитал необходимым довести до сведения присяжных, как именно изымалась у Давыдова одежда и описал его психический статус. (т. 6 л.д. 110).

Выступая с репликой, адвокат Асатрян не преминул заявить, что "обвинение моего подзащитного в данном убийстве это чушь!", а после сделанного в его адрес замечания, искаженно трактуя содержание обвинения, указал на то, что "фактически на этой стадии судебного разбирательства прокуратура отказывается от части обвинения", что явно не соответствовало действительности. Разъясняя, как должны были работать сотрудники полиции и прокуратуры по данному делу, защитник вновь упомянул что "если поверить в то, что данные Давыдовым показания, это действительно его показания, а не сочинение следователей, тогда идите, ищите главное доказательство его виновности, но никто не ищет" (т. 7 л.д. 45). Продолжая избранную им тему о недоработках следствия, защитник заявил, что Давыдов "был назначен убийцей", а также что "никто никаких доказательств не собирал и все это мнимое обвинение". Желая помочь присяжным заседателям разобраться в выводах молекулярно-генетической судебной экспертизы, которые, по его мнению, были поняты ими неверно, адвокат Асатрян заявил, что на обнаруженной в кухне салфетке имеются смешанные следы крови ФИО22 и потерпевшей ФИО10, акцентировав на этом внимание коллегии, однако по результатам проведенной экспертизы N 106-49/1/19-76 следов крови потерпевшей ФИО10 на кухне обнаружено не было (т. 3 л.д. 211-212). Чтобы окончательно сформировать у членов коллегии правильное, в понимании защитника, восприятие представленных им доказательств, он вновь обратился к видеорегистратору, заявив, что никто не может с уверенностью сказать, соответствует ли действительности дата и время на этой видеозаписи (т. 7 л.д. 47).

Объясняя присяжным заседателям причину изменения Давыдовым своих показаний, адвокат Евдокимов заявил, что подсудимый рассказал правду лишь тогда, когда он взял на себя его защиту после других адвокатов.

Высказывая возражения относительно напутственного слова по надуманным основаниям, адвокат Асатрян вступил с председательствующим в пререкания, обращаясь к коллегии, стал разъяснять присяжным заседателям суть юридического понятия убийства, заявил, что председательствующий исказил суть обвинения.

После сделанного ему замечания адвокат Асатрян не остановился и вновь обратился к присяжным заседателям, указав, что председательствующий, понимая всю абсурдность предъявленного обвинения, осознанно вводит коллегию в заблуждение, выразил сожаление о том, что не заявил судье отвод в начале судебного разбирательства и заявил, что утверждение председательствующего о законности получения показаний Давыдова на предварительном следствии связано с тем, что она является "гусеницей правоохранительных органов".

Таким образом, начиная с момента судебного следствия, на стадии прений сторон и при произнесении реплик, подсудимым и двумя его защитниками систематически допускались нарушения требований ст.ст. 252, 335 УПК РФ, несмотря на то, что особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей были им разъяснены председательствующим.

До сведения присяжных заседателей участниками процесса со стороны защиты сознательно, целенаправленно и акцентированно доводилась информация, не относящаяся к обстоятельствам дела и не подлежащая исследованию с участием присяжных заседателей: сведения о личности подсудимого и потерпевших, информация, отрицательно характеризующая правоохранительные органы, ставящая под сомнение законность получения доказательств обвинения, а именно о даче подсудимым показаний на предварительном следствии под принуждением и оказание ему ненадлежащей юридической помощи, о противоправности действий следователей и оперативных сотрудников, о фальсификации и недостоверности предъявленных им доказательств, содержание которых намеренно ими искажалось, а также о сокрытии от коллегии доказательств невиновности Давыдова стороной обвинения.

Фактически в деле не осталось доказательств, допущенных к исследованию в присутствии присяжных заседателей в установленном законом порядке, достоверность которых не была бы поставлена стороной защиты под сомнение, что, безусловно, являлось недопустимым.

Тем самым адвокаты, воздействуя на присяжных заседателей, на их эмоции, напоминая о "сталинских репрессиях" и убеждая в незаконности предъявленного обвинения, комментируя действия председательствующего и оспаривая их законность, формировали у коллегии негативное отношение к правоохранительным органам и не просто ставили под сомнение компетентность органов предварительного расследования, государственного обвинения и суда, а прямо утверждали, что доказательства сфальсифицированы, а коллегия введена в заблуждение.

Принятые председательствующим судьей меры, которые заключались в основном в прерывании выступления того или иного участника и даче присяжным заседателям разъяснений не принимать сказанное во внимание, были явно недостаточными и недейственными для ограждения коллегии присяжных заседателей от незаконного воздействия.

Таким образом, приведенные обстоятельства свидетельствуют о том, что, хотя председательствующий иногда прерывал подсудимого Давыдова и его адвокатов и давал присяжным заседателям краткие разъяснения, однако множественные, повторяющиеся, несмотря на замечания председательствующего, указанные выше нарушения уголовно-процессуального закона, по мнению судебной коллегии, повлияли на беспристрастность коллегии присяжных заседателей и отразились на содержании ответов на поставленные вопросы при вынесении вердикта, что в соответствии с ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ также является основанием для отмены приговора.

Все изложенное, с учетом характера допущенных нарушений и обстоятельств, при которых это имело место, привело к формированию у коллегии присяжных заседателей неправильного представления о происходящем в судебном процессе, что объективно подтверждается, в том числе, содержанием вопросов, поступавших от членов коллегии при допросе потерпевшей и свидетелей, большая часть из которых не имела никакого отношения к рассматриваемому делу и предъявленному обвинению, поскольку касалась имущественного положения участников процесса, наличия у них недвижимого имущества, его местонахождения и кредитных обязательств, состояния здоровья, семейного положения, употребления потерпевшими спиртных напитков и наркотических средств.

Обстоятельства, которые задавая эти вопросы пытались выяснить присяжные заседатели, свидетельствуют об отсутствии четкого понимания ими сути своих обязанностей, компетенции и обстоятельств, подлежавших исследованию и доказыванию.

Учитывая систематичность, множественность и существенность допущенных нарушений уголовно-процессуального закона, судебная коллегия полагает, что они в своей совокупности повлияли в конечном итоге на содержание ответов присяжных заседателей на поставленные перед ними вопросы.

При таких обстоятельствах ни сам вердикт, ни постановленный на его основе приговор не могут быть признаны отвечающими требованиям законности. Поэтому в соответствии с ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ приговор подлежит отмене в полном объеме, а уголовное дело - направлению на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе.

При новом рассмотрении дела суду необходимо принять меры к выполнению закона, регламентирующего производство в суде с участием присяжных заседателей и создать надлежащие условия для объективного и справедливого разрешения дела.

Руководствуясь ст.ст. 389.20, 389.25, 389.27, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия

Определила:

Приговор Санкт-Петербургского городского суда с участием присяжных заседателей от 25 июня 2020 года в отношении Давыдова Александра Сергеевича отменить и передать уголовное дело на новое судебное разбирательство в тот же суд, но в ином его составе, со стадии подготовки к судебному заседанию.

Апелляционное определение может быть обжаловано в Третий кассационный суд общей юрисдикции в порядке, предусмотренном главой 47? УПК РФ.

Председательствующий

Судьи