Апелляционное постановление 2-го Восточного окружного военного суда от 11 ноября 2020 г. по делу N 22-190/2020

2-й Восточный окружной военный суд в составе председательствующего Конфеты В.Л., при секретаре судебного заседания Эрдынееве Ц.Д., рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам потерпевших П., П. и их представителя - адвоката Григорьевой Н.М. на приговор Читинского гарнизонного военного суда от 4 сентября 2020 года, согласно которому бывший военнослужащий войсковой части 00000 "должность"

Торов Павел Борисович, родившийся "дата" на "... "

осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 108 УК РФ, к исправительным работам на срок 1 год 6 месяцев с удержанием 10% из заработной платы в доход государства.

В соответствии с ч. 3 ст. 72 УК РФ зачтено время содержания под стражей с 16 января по 22 июня 2020 года из расчета один день содержания под стражей за три дня исправительных работ.

Судом решены вопросы о процессуальных издержках, вещественных доказательствах и гражданских исках потерпевших П. и П.

Изучив материалы уголовного дела, выслушав выступления потерпевших и гражданских истцов П. и П. их представителей - адвокатов Григорьевой Н.М. и Вагнера В.В. в поддержание доводов жалоб, а также осужденного Торова П.Б, защитника - адвоката Денисова Ю.В, государственного обвинителя - старшего лейтенанта юстиции Челпанова А.Г. и прокурора - военного прокурора отдела военной прокуратуры Восточного военного округа подполковника юстиции Дуркача Ю.П, полагавших необходимым приговор оставить без изменения, окружной военный суд

установил:

согласно приговору суда Торов признан виновным в убийстве П. и Г, совершенном при превышении пределов необходимой обороны.

Преступление совершено им с 16 часов 30 минут до 18 часов 15 января 2020 года в "адрес" при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда.

Как следует из приговора, Г. и П. в ходе разговора стали предъявлять Торову претензии по поводу его некорректного, по их мнению, поведения весной 2019 года по отношению к Г... При этом П, двигаясь к Торову и призывая Г. совершить убийство осужденного, замахнулся на него рукой с находящимся ней охотничьим ножом. Г, поддерживая П. и действуя с ним совместно и согласованно, встал со стула и, вооружившись молотком, приготовился к активным действиям.

Расценивая их действия как посягательство на свою жизнь и здоровье, желая предотвратить возможное продолжение этого посягательства, Торов, действуя в пределах необходимой обороны, выхватив из руки П. нож, нанес П. множественные проникающие и не проникающие колото-резаные ранения ножом в различные части туловища и головы.

После того, как П. отошел от него в сторону, Торов, увернувшись от нападения Г, замахнувшегося на него зажатым в руке молотком, нанес проникающие и не проникающие колото-резаные ранения ножом в различные части туловища и руки Г, от которых он выронил молоток. Далее Торов, превышая пределы необходимой обороны, предполагая, что посягательство Г. не завершено, в ходе борьбы с ним при явном несоответствии принимаемых мер защиты и интенсивности нападения, без необходимости нанес Г. ножом множественные колото-резаные повреждения головы, туловища и рук, от которых Г. упал на пол.

После этого Торов открыл дверь из комнаты и вышел в общий коридор общежития, где на него внезапно напал П, который, схватив Торова руками за ворот одежды, пытался повалить его на пол и выхватить нож. Не ожидая такого нападения, Торов, расценивая действия П. как посягательство на свою жизнь и здоровье, желая предотвратить возможное продолжение посягательства, не давая П. выхватить из руки нож, вместе с ним упал на пол и, превышая пределы необходимой обороны в части явного несоответствия принимаемых мер защиты и интенсивности нападения, находясь сверху лежащего на полу на животе П, нанес ему удар ножом в заднюю поверхность грудной клетки.

После этого Торов затащил не подававшего признаков жизни П. в комнату и уложил рядом с не подававшим признаков жизни Г..

Находясь в комнате и ошибочно полагая, что посягательство на его жизнь и здоровье со стороны П. и Г. не завершено, и они могут продолжить свои противоправные деяния, Торов, желая предотвратить это, превышая пределы необходимой обороны, взял газовый (рычажный) ключ и нанес им не менее двух ударов по голове П, причинив ему тупую травму головы с переломом костей свода черепа, а затем не менее четырех ударов по голове Г, причинив ему открытую черепно-мозговую травму в виде размозжения вещества головного мозга, субарахноидального кровоизлияния, вдавленного фрагментарного перелома костей свода черепа с переходом на основание.

Своими действиями Торов причинил П. побои, не причинившие вреда здоровью, а также тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. Смерть П. наступила от обильной кровопотери, развившейся в результате множественных проникающих колото-резаных ранений грудной клетки, живота с повреждением обоих легких, диафрагмы, печени, с кровотечением в плевральные полости, обильным наружным кровотечением.

Г. действиями Торова был причинен тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. Смерть Г. наступила от множественных колото-резаных ранений головы, туловища, верхних конечностей с повреждением сердца, легких, печени и правой почки, осложнившихся обильной кровопотерей.

В апелляционных жалобах потерпевшие П. и П, а также их представитель Гаврилова, каждая в отдельности, считая приговор незаконным, просят его отменить, уголовное дело вернуть прокурору в порядке п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий к его рассмотрению.

Анализируя материалы дела, считают, что действия Торова образуют состав преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку они носили умышленный характер, были направлены на причинение смерти П. и Г. и не имеют признаков необходимой обороны.

По их мнению, на это указывают обстоятельства совершения Торовым преступления и заключения судебно-медицинских экспертиз, которые свидетельствуют о том, что Г. было нанесено не менее 30, а П. 14 ножевых ранений, при этом после того, как потерпевшие перестали представлять какую-либо угрозу, им были причинены черепно-мозговые травмы, что указывает на умысел осужденного причинить потерпевшим смерть.

Считают, что наличие, локализация и механизм образования телесных повреждений на убитых и отсутствие каких-либо повреждений на осужденном указывают на то, что у Торова не было оснований для самообороны.

Полагают, что на предварительном следствии и в суде не установлено, когда, в какой момент и чем именно причинены колото-резаные раны теменной области волосистой части головы справа у Г. и правой затылочной области у П, относящиеся к повреждениям, причинившим тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни.

Утверждают, что приведенные в приговоре повреждения на телах убитых не соответствуют повреждениям, перечисленным в тексте судебно-медицинских экспертиз, поскольку в приговоре не конкретизировано, какое количество ударов являлось проникающими, а какое количество не проникающими.

При этом не установлена по делу принадлежность ножа, при помощи которого было совершено преступление, а показания свидетеля Ц, опознавшего нож и указавшего на то, что он видел незадолго до произошедшего этот нож в руках Г, подлежат исключению из приговора, поскольку свидетель не смог пояснить о том, какой вид рыбы и ее количество чистил Г. этим ножом.

Считают, что следствие по делу проведено необъективно, поскольку сразу после задержания Торову, совершившему жестокое преступление, не проводилось медицинское освидетельствование на состояние опьянения. Не выяснен вопрос, для чего и с какой целью Торов, идя к Г, взял с собой газовый ключ и положил его не в любом месте комнаты, а именно рядом с собой на обеденный стол. Также не установлено, почему Торов, при наличии в комнате Г. большого количества спиртного, ходил в свою комнату за пивом и то, кто и когда оторвал ручку с обивкой входной двери комнаты Г..

По мнению авторов жалоб, в основу приговора положены только противоречивые показания осужденного, без учета других, имеющихся в материалах дела доказательств. Так, обращают внимание на то, что Торов в судебном заседании отказался отвечать на вопросы суда, а в ходе предварительного следствия в ходе проверки его показаний на месте не говорил о телесных повреждениях на головах убитых, что указывает на сокрытие им истинной картины произошедшего.

При этом ссылаются на то, что Торов на предварительном следствии не сообщал о том, что во время его нахождения в комнате Г. туда заходил П, а лишь после того, как в суде М. указал на Торова как на лицо, находившееся в комнате Г, осужденный не стал отрицать этого факта.

Кроме того, осужденный изначально указывал о том, что он с утра был на службе, отпросился и по прибытии домой смотрел кино и пил пиво, а спустя время изменил свои показания, и стал указывать о том, что он, в то время, когда Г. позвал его с собой, занимался ремонтом плиты и пошел за Г. с газовым ключом, находившимся в его руке.

Также Торов изначально указывал на то, что нанес удар в спину П. в коридоре, сидя у него на спине, а при проверке его показаний на месте сообщил о том, что он в тот момент стоял на коленях.

Помимо этого потерпевшие П. и П, каждая в отдельности, ссылаясь на законодательные нормы, регламентирующие возмещение компенсации морального вреда, считают приговор в этой части незаконным. В обоснование указывают на то, что суд, частично удовлетворяя их требования о компенсации морального вреда, пришел к неверному выводу о взыскании суммы этой компенсации в размере 100000 рублей, которая, по их мнению, является заниженной и не соответствует степени понесенных ими нравственных страданий, связанных с гибелью родных.

Также обращают внимание на несвоевременное рассмотрение судом ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, что, как они полагают, нарушает их право на защиту.

Не приняты судом во внимание и положительные характеристики погибших, а также то, что денежные средства направленные Торовым по почте потерпевшим, ими получены не были.

Кроме того, П. считает, что суд при рассмотрении уголовного дела необоснованно не принял меры к ведению судебного процесса при помощи аппаратуры, позволяющей увеличивать звук речи лиц, выступающих в суде, что препятствовало ей объективно воспринимать происходящее в зале суда в связи с наличием у нее заболевания органов слуха.

В возражениях на апелляционные жалобы государственный обвинитель старший лейтенант юстиции Челпанов А.Г. и защитник осужденного - адвокат Денисов Ю.В, каждый в отдельности, считают доводы жалоб необоснованными и просят в их удовлетворении отказать.

Рассмотрев уголовное дело, обсудив доводы апелляционных жалоб и возражений на них, а также выслушав выступления сторон, окружной военный суд приходит к следующему.

Фактические обстоятельства совершенного Торовым преступления установлены судом по результатам судебного разбирательства, проведенного в порядке, предусмотренном главами 35 - 38 УПК РФ.

Все требования уголовно-процессуального закона, строгое соблюдение которых обеспечивает полное, всестороннее и объективное рассмотрение дела, судом первой инстанции выполнены.

Выводы суда относительно фактических обстоятельств дела, а именно о виновности Торова в убийстве П. и Г, совершенном при превышении пределов необходимой обороны, основаны на проверенных и подробно изложенных в приговоре показаниях осужденного, которые он давал в ходе всего производства по делу, а также показаниях свидетелей - супруги осужденного Т, С, П, М, Ц, К, К, Т, Б, Б, Д, а также сотрудников полиции З, И. и Щ, данных экспертных заключений, протоколов осмотра места происшествия и других доказательств, подробно изложенных в приговоре, которым суд дал надлежащую юридическую оценку. Ими опровергаются доводы жалоб о наличии в действиях осужденного состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 105 УК РФ, а также доводы жалоб об отсутствии в действиях Торова состава преступления в связи с наличием в действиях необходимой обороны.

Так, из показаний осужденного Торова следует, что находясь у себя в комнате около 16 часов 30 минут 15 января 2020 года, он занимался ремонтом бытовой техники и доставал инструмент из ящика. В это время к нему в дверь постучался Г. и позвал его к себе для разговора. Осужденный проследовал в комнату Г. с находящимся в тот момент в его руках газовым ключом. Зайдя в комнату к Г, он увидел там П, который, как и Г, находился в состоянии алкогольного опьянения. Сев за стол, Торов положил на него газовый ключ.

В ходе разговора Г. и П. стали предъявлять осужденному претензии по поводу его некорректного и неуважительного отношения к Г, связывая это с конфликтом, произошедшим между Торовым и Г. весной 2019 года. При этом П. и Г. стали угрожать ему и его супруге неприятностями, угрожали убить его и изнасиловать его супругу. Также П. и Г, с целью компенсации неуважительного отношения к Г, предъявили Торову требование о передаче им денежных средств, на что получили отказ.

Будучи недовольными этим отказом, П. незаметно для Торова взял охотничий нож и, подойдя к осужденному с ножом, призывая Г. совершить убийство осужденного, замахнулся на Торова рукой с находящимся в ней охотничьим ножом. В этот же момент у Г. осужденный увидел молоток и, понимая, что П. и Г. действуют совместно и согласованно, хотят его убить, учитывая их численное превосходство и намерение причинить вред его здоровью и жизни, имея реальные основания опасаться действий нападавших, Торов, заломив руку П, выхватил нож.

Желая обезопасить себя, а также пресечь действия П. и Г, Торов нанес П. несколько ударов ножом в разные части тела. В момент нанесения ударов ножом по телу П. осужденный и П. постоянно двигались, преграждая проход Г... В тот момент, когда П. отошел в сторону, и у Г. появилась возможность подойти к Торову, Г. сразу же напал на него, замахнувшись рукой с находящимся в ней молотком. Торов, увернувшись от удара молотком и осознавая, что Г, как и П, желает его убить, предотвращая действия нападавшего, нанес Г. множественные удары ножом в различные части тела, от которых Г. выронил молоток. После этого Г. продолжил активно нападать, боролся, пытаясь уронить Торова на пол и выхватить нож. При этом Торов, желая предотвратить активные действия Г, нанес ему еще несколько ударов ножом по телу, от которых Г. упал на пол.

В последующем Торов открыл дверь из комнаты Г. и вышел в общий коридор общежития, где на него внезапно напал П, который хватая осужденного за ворот одежды, начал тянуть его на себя, пытаясь повалить на пол. Торов, не ожидая такого нападения, упал вместе с П. на пол, где последний активно пытался выхватить у него нож. Торов, желая предотвратить действия нападавшего, сидя сверху на лежащем на полу на животе П, нанес ему удар ножом в спину.

После этого Торов затащил не подававшего признаков жизни П. в комнату и уложил рядом с не подававшим признаков жизни Г..

Находясь в комнате и предполагая, что П. и Г. могут продолжить свои противоправные деяния, Торов, взяв газовый ключ нанес им по голове П. не менее двух ударов, а по голове Г. не менее четырех ударов.

После произошедшего Торов помыл полы в общем коридоре общежития и остался ожидать приезда полиции.

Помимо этого из показаний осужденного установлено, что весной 2019 года между ним и Г. произошел конфликт, в ходе которого последний предъявил ему претензии по поводу того, что Торов позволяет себе делать ему замечания. В ходе конфликта Г. нанес Торову несколько ударов по плечу, а Торов в ответ Г. один удар в лицо, от которого последний упал на пол. При этом присутствовавший при конфликте П, выражая недовольство поведением Торова, предупредил его о том, что у него в связи с произошедшим будут проблемы.

Факт наличия этого конфликта был подтвержден в суде свидетелями С. и Д.

Оценивая показания Торова, суд первой инстанции обоснованно признал их достоверными, поскольку они, вопреки доводам жалоб, являются последовательными, подробными и согласуются с иными исследованными судом первой инстанции доказательствами.

Так, из показаний свидетелей С. и П. следует, что они около 18 часов 15 января 2020 года, находясь на втором этаже общежития, видели Торова, сидящего сверху на лежащем на животе мужчине, которому Торов нанес удар ножом в спину, после чего встал и проследовал в комнату Г..

При этом впоследствии свидетели П. и Б. видели, как Торов затащил этого мужчину в комнату к Г. и положил его рядом с телом Г..

Также, свидетели П, Б. и Т. показали, что видели, как Торов около 18 часов 15 января 2020 года мыл пол в общем коридоре общежития.

Показания осужденного, свидетелей С, П, Б. и Т, относящиеся к самому преступлению, по существенным вопросам согласуются между собой и с другими объективными доказательствами, имеющимися в деле и исследованными судом. В этой связи они обоснованно положены в основу выводов суда.

При этом сотрудники полиции З, И. и Щ, прибывшие на место преступления и сопровождавшие Торова в отдел полиции, каждый в отдельности указали на то, что осужденный рассказывал им о том, что причиной совершения преступления явилось высказывание погибшими в его адрес угроз убийством, а в адрес его супруги - угроз убийством и изнасилованием.

В этой связи доводы жалоб о противоречивости показаний осужденного являются надуманными и противоречат приведенным в приговоре доказательствам.

Не указывает об этом и позиция осужденного в суде, который, признав свою вину полностью и раскаявшись в содеянном, воспользовался правом, предоставленным ему ст. 51 Конституции РФ, отказавшись отвечать на вопросы стороны обвинения и суда.

Обстоятельства несообщения им в ходе проверки показаний на месте данных о телесных повреждениях на головах убитых также не указывают на сокрытие им истинной картины произошедшего, поскольку Торов на протяжении всего производства по делу не скрывал факта того, что он наносил удары П. и Г. по голове.

Вопреки утверждениям авторов жалоб Торов на предварительном следствии при проведении его допроса 22 июня 2020 года сообщал следователю о том, что во время его нахождения в комнате Г. туда заходил незнакомый ему молодой человек, что также свидетельствует о последовательности и правдивости показаний осужденного в течение всего производства по делу.

Не усматривается каких-либо противоречий в показаниях Торова и в части того, что по прибытии со службы домой он смотрел кино и пил пиво, а не занимался ремонтом бытовой техники, поскольку из его показаний следует, что бокал пива он выпил в 12 часов 15 января 2020 года, а около 16 часов 30 минут этого же дня, в тот момент когда к нему зашел Г, он доставал инструмент из ящика с целью ремонта бытовой техники.

Незначительные противоречия в показаниях Торова в части того, в каком положении он наносил удар П. в коридоре, на коленях или сидя на его теле, не искажают истины произошедшего и не свидетельствуют об ином умысле осужденного.

Характер полученных П. и Г. телесных повреждений, их локализация, механизм образования, давность их получения, указанные в заключениях экспертов, согласуются с показаниями осужденного и свидетелей С. и П. по этим вопросам.

Суду не представлено доказательств, которые бы опровергли показания названных лиц, а других очевидцев происшествия не имеется.

Таким образом, как установлено судом, отражено в приговоре и подтверждается приведенными в нем доказательствами, нападение со стороны П. и Г. было реальным и действительным, а между нападением и оборонительными действиями осужденного разрыв во времени отсутствовал.

В этой связи конкретные обстоятельства происшествия давали Торову основание полагать, что ему угрожает опасность со стороны данных лиц. Не имея возможности избежать конфликта из-за внезапности нападения, Торов, нанося удары ножом по различным частям тела потерпевших, находился в состоянии необходимой обороны, однако после того, как посягательство на его жизнь и здоровье было предотвращено, превысил ее пределы и продолжил наносить удары ножом и газовым ключом.

Учитывая субъективное восприятие Торовым возникшей конфликтной ситуации, угроз и посягательства со стороны нападавших, а также количество нападавших, их агрессивную настроенность, суд, несмотря на количество, локализацию и механизм образования повреждений на убитых, и отсутствие тяжелых повреждений у осужденного, обоснованно нашел правомерным отсутствие в действиях Торова умысла на умышленное причинение смерти потерпевшим, ответственность за которое предусмотрена ч. 2 ст. 105 УК РФ, и правильно квалифицировал его действия по ч. 1 ст. 108 УК РФ как убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, поскольку обстоятельства, характеризующие действия потерпевших и осужденного в их совокупности, по смыслу положений ст. 37 УК РФ свидетельствуют о наличии признаков превышения пределов необходимой обороны.

Судом уголовное дело рассмотрено в соответствии с правилами ст. 252 УПК РФ, в пределах предъявленного Торову органами предварительного следствия обвинения.

Вывод о виновности осужденного, о квалификации его действий сделан судом первой инстанции на основе исследования, анализа и оценки представленных сторонами доказательств в условиях соблюдения принципа состязательности сторон.

Анализ положенных в основу приговора доказательств подробно изложен судом в приговоре, при этом суд не ограничился только указанием на доказательства, но и дал им соответствующую оценку, надлежащим образом мотивировав свои выводы, поэтому доводы апелляционных жалоб о том, что судом не установлен ряд обстоятельств, которые могли повлиять на его выводы, в частности, касающихся того, с какой целью Торов взял с собой газовый ключ, для чего положил его на стол и почему ходил за пивом к себе в комнату, несостоятельны.

Ввиду отсутствия иных свидетелей произошедшего данные обстоятельства в ходе предварительного следствия и в суде были установлены из последовательных и не противоречивых показаний осужденного.

Ссылка в жалобах на то, что по делу не установлено, кто и когда оторвал ручку с обивкой входной двери комнаты Г, не влияет на полноту установленных по делу фактических обстоятельств произошедшего, и не влечет отмену приговора.

Вопреки доводам жалоб, описанные в обвинительном заключении фактические обстоятельства, соответствуют составу преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 108 УПК РФ.

После направления уголовного дела в суд не наступило новых общественно опасных последствий, которые бы явились основанием для предъявления обвинения в более тяжком преступлении.

В связи с чем оснований, предусмотренных ст. 237 УПК РФ, для возвращения уголовного дела прокурору с целью предъявления Торову обвинения в совершении более тяжкого преступления, как об этом ставится вопрос в апелляционных жалобах и в выступлениях потерпевшей стороны в судебном заседании суда апелляционной инстанции, окружной военный суд не находит.

Оснований полагать, что следствие по делу проведено не объективно, у суда первой инстанции не имелось, не усматривается таковых и судом апелляционной инстанцией. Не влияет на данный вывод и не может свидетельствовать о неполноте предварительного следствия и непроведение Торову медицинского освидетельствования на состояние опьянения, на что ссылаются авторы жалоб. При этом из показаний сотрудников полиции И. и З, прибывших на место преступления и сопровождавших Торова в отдел полиции следует, что после задержания Торов, при наличии у него запаха алкоголя, пьяным не был, вел себя спокойно и не шатался.

Принадлежность ножа по делу была установлена, о чем, в частности, свидетельствуют показания свидетеля Ц, опознавшего нож и указавшего на то, что он видел незадолго до произошедшего этот нож в руках Г... Оснований не доверять показаниям этого свидетеля, который был предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, у суда не имелось.

В этой связи, вопреки утверждениям авторов жалоб, показания свидетеля Ц. обоснованно положены в основу приговора и исключению из него, в том числе по основаниям, изложенным в жалобах, не подлежат.

Из заключения эксперта N 84 от 4 февраля 2020 года следует, что смерть П. наступила от обильной кровопотери, развившейся в результате множественных проникающих колото-резаных ранений грудной клетки, живота с повреждением обоих легких, диафрагмы, печени, с кровотечением в плевральные полости, обильным наружным кровотечением. Данные повреждения находятся в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти.

Из заключения эксперта N 83 от 19 февраля 2020 года следует, что смерть Г. наступила от множественных колото-резаных ранений головы, туловища, верхних конечностей с повреждением сердца, легких, печени и правой почки, осложнившихся обильной кровопотерей. Данные повреждения находятся в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти.

Кроме того, из приведенных заключений экспертов следует, что колото-резаное ранение черепа без повреждения вещества мозга у П. образовалось незадолго до наступления смерти от травматического воздействия (удара) острого предмета, обладающего колюще-режущими свойствами, каким, например, мог быть нож, а колото-резаное ранение теменной области волосистой части головы справа с повреждением мягких тканей у Г. образовалось прижизненно, незадолго до наступления смерти, в результате ударного воздействия колото-режущего предмета.

Также из заключений экспертов, проводивших комплексные медицинские и криминалистические экспертизы от 29 апреля 2020 года N 37 и от 30 апреля 2020 года N 38 следует, что не исключается причинение вышеуказанных колото-резанных ранений у П. и Г. ножом, представленным на экспертизу, который был изъят 15 января 2020 года в ходе осмотра места происшествия.

В этой связи доводы жалоб о том, что на предварительном следствии и в суде не установлено, когда, в какой момент и чем именно причинены колото-резаные ранения на головах убитых, не соответствуют действительности.

Ссылка в жалобах на то, что приведенные в приговоре сведения о повреждениях на телах убитых не соответствуют сведениям о повреждениях, перечисленным в текстах судебно-медицинских экспертиз, несостоятельна и противоречит содержанию приговора. Неуказание в описательной части приговора точного количества проникающих и не проникающих ударов ножом, нанесенных П. и Г, не является нарушением закона, влекущим отмену приговора. Согласно ст. 307 УПК РФ описательная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления. Эти требования закона судом по данному делу выполнены. Судом правильно указаны в приговоре те обстоятельства, которые доказаны. Каких-либо противоречий в выводах судом не допущено.

Таким образом, все доводы потерпевших и их представителя, в которых они оспаривают фактические обстоятельства произошедшего, а также доводы, связанные с переоценкой содеянного Торовым, являются не состоятельными, так как не основаны на исследованных судом доказательствах.

Наказание в виде исправительных работ в приговоре надлежаще мотивировано и назначено в соответствии с требованиями ст. 43 и 60 УК РФ, с учетом положений ч. 6 ст. 53, ч. 7 ст. 531 и ч. 1 ст. 56 УК РФ в рамках санкции ч. 1 ст. 108 УК РФ, является соразмерным содеянному.

Суд при назначении наказания правильно учел, что к уголовной ответственности Торов привлекается впервые, по военной службе характеризуется положительно, вину в совершении преступления признал, в содеянном раскаялся, ходатайствовал о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства.

Также, несмотря на неполучение П. и П. направленных Торовым денежных средств в размере 10000 рублей каждой, суд обоснованно признал эти действия Торова в качестве смягчающего обстоятельства, предусмотренного ч. 2 ст. 61 УК РФ, поскольку им были предприняты меры, направленные на заглаживание вреда причиненного потерпевшим.

Отягчающих наказание обстоятельств не установлено.

Ссылка в жалобах на известные суду первой инстанции положительные характеристики П. и Г. не может служить основанием для изменения назначенного осужденному справедливого наказания, поскольку все, заслуживающие внимания обстоятельства, известные суду на момент постановления приговора, были надлежащим образом учтены при решении вопроса о виде и размере наказания.

Нарушений уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора по данному делу, судом первой инстанции не допущено.

Доводы потерпевшей П. о нарушении судом ее прав по причине непринятия мер к ведению судебного процесса при помощи аппаратуры, позволяющей увеличивать звук речи лиц, выступающих в суде, не являются основанием для отмены приговора, поскольку требования уголовно-процессуального закона не обязывают суд вести судебный процесс с такой аппаратурой. В этой связи суд правомерно отказал в удовлетворении ее ходатайства об этом по причине отсутствия у суда такой возможности. При этом потерпевшая не была лишена возможности самостоятельно принять меры к объективному восприятию происходящего в зале суда при помощи индивидуальной аппаратуры для людей с нарушениями слуха.

Нарушений судом сроков рассмотрения ходатайств о возвращении уголовного дела прокурору допущено не было. Суд правомерно посчитал преждевременными заявленные П. и П. до начала судебного следствия ходатайства об этом и обоснованно отложил их рассмотрение на более поздний период, в связи с необходимостью исследования обвинительного заключения и всех материалов уголовного дела.

Вопреки мнению потерпевших, заявленные ими гражданские иски о компенсации морального вреда судом разрешены в соответствии с требованиями ст. 151, 1099 и 1101 ГК РФ. Присужденные к взысканию суммы определены с учетом обстоятельств дела, характера и степени причиненных потерпевшим страданий, материального положения осужденного, принципа разумности и справедливости, и заниженными не являются.

Доводы о незаконности решения о компенсации морального вреда не основаны на законе и материалах дела. Каких-либо данных, свидетельствующих о необходимости отмены или изменения приговора, в этой части также не имеется.

Таким образом, суд апелляционной инстанции не усматривает оснований для отмены приговора суда в отношении Торова и удовлетворения апелляционных жалоб и дополнений к ним.

Руководствуясь статьями 389.20, 389.28 и 389.33 УПК РФ, окружной военный суд

постановил:

приговор Читинского гарнизонного военного суда от 4 сентября 2020 года в отношении Торова Павла Борисовича оставить без изменения, а апелляционные жалобы - без удовлетворения.

Приговор и апелляционное постановление могут быть обжалованы в вышестоящий суд в порядке, установленном гл. 471 и 481 УПК РФ.

Председательствующий В.Л. Конфета