Определение СК по уголовным делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 22 декабря 2020 г. по делу N 7У-16043/2020[77-3208/2020]

Судебная коллегия по уголовным делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции в составе:

председательствующего Павловой И.В, судей: Каримовой И.Г, Шульгиной Л.А, при секретаре Бинчук А.О.

рассмотрела в открытом судебном заседании кассационную жалобу осужденного Бабинина М.В. (с дополнением к ней) на приговор Ленинского районного суда г.Иркутска с участием присяжных заседателей от 3 июля 2019 года и апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Иркутского областного суда от 22 мая 2020 года.

По приговору Ленинского районного суда г. Иркутска с участием присяжных заседателей от 3 июля 2019 года

БАБИНИН Максим Владимирович, "данные изъяты", ранее не судимый, осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ к 12 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Срок наказания исчислен с 3 июля 2019 года.

До вступления приговора в законную силу мера пресечения - заключение под стражу, оставлена без изменения.

Зачтено в срок лишения свободы время содержания под стражей с 6 февраля 2018 года по 9 августа 2018 года, с 5 апреля 2019 года до дня вступления приговора в законную силу, из расчета один день за один день лишения свободы.

Гражданский иск потерпевшей ФИО4 удовлетворен частично, взыскано с Бабинина М.В. в пользу ФИО4 компенсация морального вреда в размере 1 500 000 рублей.

Взысканы с Бабинина М.В. процессуальные издержки в счет оплаты услуг адвоката Филипповой Е.П. на предварительном следствии в сумме 1650 рублей.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Иркутского областного суда от 22 мая 2020 года приговор Ленинского районного суда г. Иркутска с участием присяжных заседателей от 3 июля 2019 года в отношении Бабинина М.В. оставлен без изменения.

Заслушав доклад судьи Павловой И.В, изложившей обстоятельства дела, содержание судебных решений, доводы кассационной жалобы и дополнений к ней, выступление осужденного и его защитника - адвоката Кутовой И.В, полностью поддержавших доводы жалобы, прокурора Креймер О.Л, просившую об отмене приговора суда, судебная коллегия

установила:

на основании вердикта коллегии присяжных заседателей Бабинин М.В. признан виновным и осужден за убийство, то есть умышленное причинение смерти ФИО8

В кассационной жалобе осужденный Бабинин М.В. просит отменить приговор Ленинского районного суда г. Иркутска от 3 июля 2019 года, выражая несогласие также с апелляционным определением Иркутского областного суда от 22 мая 2020 года, которым обжалуемый приговор был оставлен без изменения.

После отмены судебного решения просит направить дело на новое судебное рассмотрение в тот же суд иным составом суда.

Кроме того, осужденный просит об отмене ранее вынесенного апелляционного определения Иркутского областного суда от 20 декабря 2018 года, которым в отношении него был отменен приговор Ленинского районного суда г. Иркутска от 27 августа 2018 года, постановленный на основании оправдательного вердикта присяжных заседателей.

В обоснование доводов кассационной жалобы и дополнения к ней (от 11.08.2020) осужденный ссылается на нарушение судом первой инстанции норм уголовно-процессуального закона, которые выразились, по его мнению, в следующем.

В нарушение требований ч.4 ст. 302, ч.2 ст. 307 УПК РФ в приговоре отсутствуют ссылки на доказательства причастности автора жалобы к телесным повреждениям, нанесенным потерпевшему. Председательствующий, по мнению осужденного, его доводам о самообороне оценки не дал.

Осужденный полагает, что имелись основания для роспуска коллегии присяжных заседателей в порядке п.4 ст. 350 УПК РФ.

Полагает, что в приговоре суда указаны обстоятельства, которые вердиктом коллегии присяжных заседателей не устанавливались, поскольку вопрос о совершении преступления с прямым умыслом перед присяжными заседателями поставлен не был, чему надлежащей оценки суд апелляционной инстанции не дал.

Считает, что исходя из вердикта, его действия можно было квалифицировать либо по ст. 108 УК РФ, либо по ст. 105 УК РФ, но как убийство, совершенное с косвенным умыслом.

Делая такой вывод, осужденный ссылается на вопрос N 4 в вопросном листе, который, по его мнению, должен был получить ответ присяжных заседателей, а также на вопрос N 3, из которого усматриваются противоправные действия потерпевшего, признанные смягчающим наказание обстоятельством, но не нашедшие своего отражения в приговоре.

В целом осужденный оспаривает содержание вопросного листа, вердикта, полагает, что вердикт содержит неясности и противоречия. В вердикте указан процессуальный статус погибшего, который назван в нем "потерпевшим". Не согласен с указанием в вопросах на состояние алкогольного опьянения, причина которого не установлена и не указано каким образом оно способствовало совершению преступления. Указывает, что установление отягчающих наказание обстоятельств к компетенции присяжных заседателей не относится. По изложенным основаниям оспаривает отягчающее наказание обстоятельство, предусмотренное ч.1.1 ст. 63 УК РФ.

Считает, что состояние опьянения относится к вопросам о состоянии здоровья, что не подлежит исследованию с участием присяжных заседателей, вместе с тем указывает, что суд незаконно запретил стороне защиты оглашать справку о его состоянии здоровья и огласил заключение СМЭ по трупу потерпевшего "данные изъяты".

Не согласен с действиями председательствующего, который не поставил дополнительный вопрос в том виде, в котором его предложила сторона защиты, что лишило возможности осужденного получить положительный ответ присяжных заседателей на вопрос о наличии в его действиях необходимой обороны, т.е. нарушило его право на защиту.

Полагает, что отсутствие в вердикте указания на тяжесть вреда здоровью, причиненного потерпевшему, не позволяло суду указывать в приговоре степень тяжести причиненного здоровью вреда и учитывать это при назначении наказания.

Считает, что суд в приговоре не должен был исходить только из обвинительного вердикта, а должен был отразить его отношение к предъявленному обвинению.

Указывает на нарушение тайны совещательной комнаты администратором суда, которая, как осужденный указывает, заходила в зал, сопряженный с комнатой, в которой совещались присяжные заседатели и могла их подслушать. Полагает, что суд апелляционной инстанции необоснованно отказал в просмотре видеозаписи, которую он сделал на свой телефон, и не истребовал видеозаписи с камер видеонаблюдения, установленных в суде 1 инстанции. Полагает, что присяжные заседатели могли покидать комнату, в которой совещались и выходить в зал, в который заходила администратор суда, поскольку председательствующий перед удалением их в совещательную комнату им запрет на перемещение не установил.

Председательствующий, по мнению осужденного, был заинтересован в исходе рассмотрения дела, что, как он считает, следует из решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу после обвинительного вердикта, в связи с чем заявлял ему отвод, который не удовлетворили.

Указывает, что в присутствии присяжных заседателей исследовались недопустимые доказательства - протоколы его допросов, протокол проверки его показаний на месте с видеоматериалами данных следственных действий, которые получены с нарушением уголовно-процессуального закона, допрос проводился в состоянии опьянения, в присутствии дежурного адвоката, который отсутствовал в период разъяснения ему процессуальных прав, а допроса длился с перерывом на отдых продолжительностью лишь 1 час, в связи с чем он лишен был возможности подготовиться к своей защите.

Оспаривает показания, которые давал в качестве подозреваемого и при проверке показаний на месте. Указывает, что отвечал следователю на наводящие вопросы, а проверка показаний в его квартире была проведена в отсутствие согласия на это проживающей в этой же квартире супруги.

Вместе с тем, считает, что его собственноручная запись в протоколе проверки об отношении к данному следственному действию должна была быть оглашена в присутствии присяжных заседателей. Считает, что суд ограничивал сторону защиты в представлении доказательств.

Полагает, что органы следствия нарушили его права при задержании, поскольку лишили его права на звонок.

Указывает, что при его допросе он пояснял о нанесении потерпевшим себе повреждений на кистях в момент нападения, в связи с чем председательствующий просил присяжных заседателей данный факт во внимание не брать, однако в протоколе данное обстоятельство отражено недостоверно и об этом председательствующий пояснил в напутственном слове, что, по мнению осужденного, повлияло на присяжных, которые посчитали, что данные телесные повреждения потерпевшему нанес он.

В целом, как указывает осужденный, протокол судебного заседания не соответствует действительности, а его замечания на него необоснованно отклонены. Аудиозапись протокола судебного заседания от 2 апреля 2019 года отсутствует, якобы, по техническим причинам, при этом сторона защиты об этом своевременно извещена не была, в связи с чем полагает, что протокол судебного заседания является недопустимым доказательством.

Считает, что до присяжных заседателей в процессе доводилась информация, не входящая в их компетенцию, были допущены нарушения и в ходе прений сторон.

Показания свидетеля ФИО13 о том, какие пояснения давал осужденный после совершения преступления полиции, недостоверны, такие пояснения даны в отсутствие адвоката, однако до сведения присяжных заседателей они были доведены с оговоркой, чтобы их воспринимали, как фактические обстоятельства, что не соответствует действительности.

Государственные обвинители недостоверно огласили заключение СМЭ по трупу, неверно указав направление раневых каналов ряда телесных повреждений, а также, как полагает осужденный, ссылались в суде на неисследованные доказательства и обстоятельства, которые не могли быть доведены до сведения присяжных заседателей. Такие же высказывания допустил адвокат Ракович. Считает, что сторона обвинения формировала негативное мнение о нем перед присяжными заседателями, а председательствующий это не пресекал.

Полагает, что был ограничен в праве на последнее слово, председательствующий его прерывал, несмотря на то, что нарушений уголовно-процессуального закона им допущено не было, запрещал использовать в последнем слове аудиозаписи, которые он хотел воспроизвести.

Излагая выдержки из напутственного слова, осужденный указывает на его необъективность, считает его незаконным и указывает на его оглашение председательствующим с обвинительной интонацией.

Указывает на нарушение его прав, поскольку он был вынужден участвовать в судебном заседании в болезненном состоянии. Надлежащим образом его доводы о плохом самочувствии суд не проверил, чем нарушил его право на защиту, в том числе в прениях сторон и последнем слове, где он недостаточно высказал свою позицию по делу.

Из-за своего состояния он не воспринимал необъективности напутственного слова, не смог принести на него замечания, надлежащим образом пользоваться помощью защитников, а при допросе свидетеля ФИО14 уснул, а затем искаженно воспринимал его показания. Показания врачей, свидетельствовавших о невозможности его участия в судебных заседаниях, суд проигнорировал. В результате таких действий суда, как полагает осужденный, он получил "данные изъяты".

Осужденный оспаривает апелляционное определение от 20 декабря 2018 года, указывает, что оправдательный приговор отменен по надуманным основаниям. Определение не соответствует требованиям ст. 389.28 УПК РФ, не содержит доводы возражений, апелляционная инстанция вышла за доводы апелляционных жалоб стороны обвинения, чем ухудшила его положение, необоснованно посчитала вердикт противоречивым.

В связи с изложенным, осужденный просит обжалуемые судебные решения отменить.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия считает, что приговор, постановленный на основании обвинительного вердикта коллегии присяжных заседателей в отношении Бабинина М.В, подлежит отмене по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 401.15 УПК РФ основаниями отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.

Такие нарушения норм процессуального права допущены по данному уголовному делу.

Настоящее уголовное дело по ходатайству обвиняемого Бабинина М.В. было рассмотрено с участием присяжных заседателей, в связи с чем, в соответствии с п. 3 ст. 351 УПК РФ, описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, в совершении которого коллегия присяжных заседателей признала подсудимого виновным, мотивировку квалификации его действий на основании вердикта присяжных заседателей, а также мотивы назначения наказания и обоснование решения по другим вопросам.

Исходя из смысла указанной нормы, председательствующий судья не вправе указывать в приговоре обстоятельства, которые не были установлены вердиктом присяжных заседателей, равно как и подвергать существенному изменению фактические обстоятельства совершения преступлений, установленные вердиктом, используя их при мотивировке квалификации действий осужденных в приговоре.

Данное требование уголовно-процессуального закона судом нарушено.

Так, согласно вердикту (т. 7 л.д. 117-121) присяжные заседатели:

- отвечая на первый вопрос, сочли доказанным, что "5 февраля 2018 года, в период времени с 18 часов 10 минут до 21 часа 49 минут в "адрес", расположенной по адресу: "адрес", ФИО8 были нанесены ножом, а также руками и ногами множественные удары "данные изъяты"";

- отвечая на второй вопрос, сочли доказанным, что "описанные в 1-м вопросе действия совершил Бабинин М.В, который, находясь в состоянии алкогольного опьянения, нанес потерпевшему ножом, а также руками и ногами множественные удары в спину, голову, шею, живот, перианальную область, промежность, правое предплечье, правое бедро, а также кисти, причинив телесные повреждения, указанные в 1-м вопросе";

- отвечая на третий вопрос, сочли доказанным, что "данные действия Бабинин М.В. совершил на почве личных неприязненных отношений, в ходе ссоры с ФИО8, который ударил Бабинина М.В. по лицу, а Бабинин М.В. для того, чтобы лишить ФИО8 жизни, взял нож и нанес ФИО8 ножом, а также руками и ногами множественные удары в спину, голову, шею, живот, перианальную область, промежность, правое предплечье, правое бедро, а также кисти, причинив телесные повреждения, указанные в 1-м вопросе".

Между тем, в приговоре суд указал, что "вердиктом присяжных заседателей Бабинин М.В. признан виновным в том, что 5 февраля 2018 года, в период времени с 18 часов 10 минут до 21 часа 49 минут, у Бабинина М.В, будучи в состоянии опьянения, вызванного употреблением алкоголя, находящегося в квартире, расположенной по адресу: "адрес", совместно с ранее ему знакомым ФИО8, на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений возник преступный умысел, направленный на причинение смерти последнего. Реализуя свой преступный умысел, направленный на причинение смерти ФИО8, Бабинин М.В, находясь в вышеуказанный период времени, в вышеуказанном месте, вооружился находящимся в квартире ножом хозяйственно-бытового назначения, применяя его как предмет, используемый в качестве оружия, действуя умышленно, осознавая общественную опасность своих действий, предвидя неизбежность наступления общественно опасных последствий в виде смерти ФИО8, и желая их наступления, нанес указанным ножом, а также руками и ногами множественные удары в жизненно важные части тела ФИО8 - "данные изъяты" расценивающиеся как причинившие тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни; "данные изъяты" расценивающиеся как не причинившие вред здоровью. В результате умышленных преступных действий Бабинина М.В. смерть ФИО8 наступила через непродолжительный промежуток времени в служебном автомобиле скорой медицинской помощи, припаркованном возле "адрес" от множественных колото-резаных и резаных ранений головы, шеи, спины, левой боковой поверхности живота, кистей, правого предплечья и правого бедра, сопровождавшихся наружным и внутренним кровотечением с развитием массивной кровопотери".

Такие обстоятельства совершения преступления, предусмотренного ч.1 ст. 105 УК РФ, Бабинину М.В. были вменены органом предварительного следствия и такие обстоятельства не соответствовали фактическим обстоятельствам, установленным вердиктом коллегии присяжных заседателей, поскольку в такой формулировке вопросы перед присяжными заседателями не ставились.

Далее по тексту приговора, рассуждая о квалификации действий Бабинина М.В, председательствующий приводит выдержки из вердикта коллегии присяжных заседателей, однако эти выдержки не содержат указания на время и место совершения преступления, установленные вердиктом присяжных заседателей, в связи с чем невозможно сделать вывод о том, что именно при таких фактических обстоятельствах Бабинин М.В. признан виновным вердиктом присяжных заседателей.

Таким образом, один и тот же приговор содержит противоречия, поскольку из него невозможно установить, в совершении какого деяния Бабинин М.В. признан виновным по приговору суда: за деяние, которое совершено при обстоятельствах, которые излагались органом следствия и которые нашли полное отражение в приговоре, или за деяние, совершенное при обстоятельствах, установленных вердиктом присяжных заседателей.

При этом две версии совершения деяния не являются тождественными, они имеют существенные противоречия, поскольку фактические обстоятельства, установленные присяжными заседателями, не содержат юридических терминов, оценки тяжести вреда здоровья, указания на применение предмета, который использовался в качестве оружия и его характеристики, вместе с тем содержат указание на противоправное поведение потерпевшего, что было установлено присяжными заседателями по результатам исследования с их участием доказательств.

Кроме того, в соответствии с ч. 3 ст. 348 УПК РФ председательствующий квалифицирует содеянное подсудимым в соответствии с обвинительным вердиктом, а также установленными судом обстоятельствами, не подлежащими установлению присяжными заседателями и требующими собственно юридической оценки.

Однако председательствующий, постанавливая приговор, несмотря на наличие обвинительного вердикта, который установилфактические обстоятельства содеянного, перешел к оценке доказательств, опровергая версию подсудимого Бабинина М.В. о необходимой обороне, тем самым ставя под сомнение вердикт, вынесенный присяжными заседателями, что в соответствии с ч. 4 ст. 347 УПК РФ является недопустимым.

Согласно положениям ч. 3 ст. 386 УПК РФ приговор, постановленный на основании вердикта присяжных заседателей и противоречащий ему, подлежит отмене с передачей уголовного дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

В этом случае новое рассмотрение уголовного дела начинается с момента, следующего за провозглашением вердикта присяжных заседателей.

Учитывая, что при постановлении приговора суд допустил нарушения указанных выше норм закона, что повлияло на постановление законного, обоснованного решения, чего требуют положения ст. 297 УПК РФ, данные нарушения уголовно-процессуального закона являются существенными, повлиявшими на исход дела, в связи с чем приговор на основании ч.1 ст. 401.15 УПК РФ подлежит отмене, а дело направлению в суд первой инстанции на новое судебное разбирательство со стадии обсуждения последствий вердикта иным составом суда.

В ходе нового судебного рассмотрения необходимо устранить указанные выше нарушения и принять по делу законное, обоснованное и справедливое решение.

В связи с отменой приговора Ленинского районного суда г. Иркутска от 3 июля 2019 года подлежит отмене и апелляционное определение Иркутского областного суда от 22 мая 2020 года, в котором данные нарушения уголовно-процессуального закона надлежащей правовой оценки не получили.

При этом по причине отмены указанных судебных решений по процессуальным основаниям иные доводы кассационной жалобы осужденного Бабинина М.В. в части относящейся к отмененным судебным решениям судебной коллегией не рассматриваются, поскольку суд кассационной инстанции не вправе предрешать выводы, которые могут быть сделаны судом апелляционной инстанции при повторном рассмотрении данного уголовного дела в силу требований п. 4 ч. 7 ст. 401.16 УПК РФ после постановления нового итогового решения по делу.

Исходя из предъявленного Бабинину М.В. обвинения, а также учитывая положения ст. 97, 99, 108, 109, 255 УПК РФ, судебная коллегия в целях охраны прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и надлежащего проведения судебного заседания в разумные сроки избирает Бабинину М.В. меру пресечения в виде заключения под стражу на срок 3 месяца.

Что касается доводов жалобы осужденного Бабинина М.В. о его несогласии с апелляционным определением Иркутского областного суда от 20 декабря 2018 года, которым был отменен приговор Ленинского районного суда г. Иркутска от 28 августа 2018 года, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, то они не подлежат рассмотрению судебной коллегией, так как право кассационного обжалования апелляционного определения от 20 декабря 2018 года осужденный уже реализовал. Постановлениями судей Иркутского областного суда от 31 января 2019 года и 8 февраля 2019 года Бабинину М.В. и его защитнику - адвокату Кустову И.А. было отказано в передаче кассационных жалоб для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции (т.6 л.д. 35-38, 40-42).

На основании изложенного и руководствуясь ст. 401.14 - 401.16 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

приговор Ленинского районного суда г. Иркутска от 3 июля 2019 года и апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Иркутского областного суда от 22 мая 2020 года в отношении Бабинина Максима Владимировича отменить и дело направить в Ленинский районный суд г. Иркутска на новое судебное разбирательство со стадии обсуждения последствий вердикта иным составом суда.

Избрать Бабинину М.В. меру пресечения в виде заключения под стражу на срок три месяца, то есть до 22 марта 2021 года.

Кассационную жалобу с дополнением к ней Бабинина М.В. удовлетворить частично.

Председательствующий И.В. Павлова

Судьи И.Г. Каримова

Л.А. Шульгина