Апелляционное определение СК по уголовным делам Второго апелляционного суда общей юрисдикции от 02 марта 2021 г. по делу N 55-67/2021

Судебная коллегия по уголовным делам Второго апелляционного суда общей юрисдикции в составе:

председательствующего Напалкова С.В, судей Стародубцевой Е.Н, Эдвардс А.А, при ведении протокола помощником судьи Олеником П.А, с участием:

старшего прокурора отдела Генеральной прокуратуры РФ Мариинской Н.В, потерпевших Семеновой Е.А, Семенова И.В, осужденного Гусева А.А. - в режиме видеоконференц-связи, защитника - адвоката Рамишвили И.П, рассмотрела в открытом судебном заседании в апелляционном порядке материалы уголовного дела по апелляционной жалобе адвоката Рамишвили И.П. в интересах осужденного Гусева А.А. на приговор Санкт-Петербургского городского суда с участием присяжных заседателей от 14 декабря 2020 года, по которому

Гусев Александр Александрович, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в пос. Никель Печенгского района Мурманской области, гражданин Российской Федерации, несудимый, признан виновным и осужден по п. "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ к 18 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, с ограничением свободы сроком на 1 год 6 месяцев, с установлением ограничений и возложением обязанности: не изменять место жительства без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием наказания в виде ограничения свободы; являться в вышеуказанный орган дважды в месяц для регистрации; не выезжать за пределы того муниципального образования, где осужденный будет проживать после отбывания лишения свободы;

мера пресечения Гусеву А.А. в виде заключения под стражу оставлена без изменения;

срок отбывания наказания Гусеву А.А. исчислен с момента вступления приговора в законную силу, с зачетом в этот срок, на основании п. "а" ч. 31 ст. 72 УПК РФ, времени его содержания под стражей с 19 августа 2019 года по 10 ноября 2019 года и с 20 марта 2020 года до вступления приговора в законную силу, а также, в соответствии со ст. 103 УК РФ, времени его нахождения на принудительном лечении в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа с интенсивным наблюдением с 11 ноября 2019 года по 19 марта 2020 года включительно - из расчета один день содержания под стражей и пребывания медицинском стационаре за один день отбывания наказания в виде лишения свободы;

гражданский иск потерпевших удовлетворен в полном объеме:

с Гусева А.А. в счёт компенсации морального вреда, причиненного ФИО4, ФИО3, ФИО5 и ФИО6, взыскано по 1 250 000 рублей в пользу каждого из потерпевших;

разрешена судьба вещественных доказательств.

Заслушав доклад судьи Напалкова С.В. о содержании судебного решения, существе принесённой на него апелляционной жалобы и возражений, поданных государственным обвинителем Ожиндовским Д.Б, а также потерпевшими Семеновым и Семеновой, выслушав выступления осужденного Гусева А.А. и адвоката Рамишвили И.П, поддержавших доводы жалобы, мнение прокурора Мариинской Н.В, полагавшей необходимым изменить лишь вводную часть приговора, судебная коллегия

установила:

Вердиктом коллегии присяжных заседателей от 2 декабря 2020 года Гусев А.А. признан виновным в убийстве своей супруги ФИО10, совершенном 3 августа 2019 года в г. Санкт-Петербурге, с особой жестокостью, при изложенных в приговоре обстоятельствах.

В судебном заседании Гусев вину не признал.

В апелляционной жалобе адвокат Рамишвили считает, что приговор постановлен с нарушением п. 1 и п. 3 ст. 389.15 УПК РФ и предлагает изменить его в связи со следующим.

- суд первой инстанции, несмотря на то, что присяжные заседатели сочли недоказанным факт совершения Гусевым убийства своей супруги в присутствии их малолетних детей, признал его виновным в совершении этого преступления с особой жестокостью, ссылаясь на избранный им способ убийства, орудие преступления и локализацию телесных повреждений;

- вместе с тем, квалифицируя действия Гусева, суд указал в приговоре, что его умысел был направлен только на лишение жизни потерпевшей, а не на причинение ФИО10 особых мучений и страданий, тогда как исходя из разъяснений, содержащихся в п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 N 1, для вменения данного квалифицирующего признака необходимо установить, что умыслом виновного охватывалось совершение убийства именно с особой жестокостью, доказательств чего в материалах дела нет;

- ссылаясь на заключение эксперта 141/4295/1, согласно которому все установленные при исследовании трупа потерпевшей телесные повреждения являлись прижизненными и были причинены незадолго до момента наступления смерти, в пределах промежутка времени, исчисляемого минутами, защитник приходит к выводу об отсутствии доказательств того, что в момент совершения преступления ФИО10 находилась в сознании и испытывала особую физическую боль, а само по себе причинение ей множества телесных повреждений при отсутствии иных доказательств не тождественно совершению убийства с особой жестокостью;

- считает, что большое количество ранений могло быть обусловлено и возбужденным состоянием виновного, неспособностью оценить ситуацию, стремлением довести до конца начатое преступление при недостаточной эффективности выбранного орудия или способа действия, а также активным сопротивлением жертвы и предлагает сопоставить количество ранений с периодом времени, в течении которого они были нанесены, с моментом формирования умысла, с мотивом убийства и обстоятельствами дела;

- полагает, что из вердикта присяжных заседателей также не следует, что Гусев наносил удары потерпевшей, стремясь причинить ей особые страдания и мучения, а один лишь мотив убийства из ревности и вследствие возникшей на этой почве злости к потерпевшей не может свидетельствовать о наличии у виновного такого намерения;

- ссылаясь на положения ч. 3 ст. 60 и ч. 2 ст. 61 УК РФ, защитник полагает, что эти положения уголовного закона в полной мере судом не были соблюдены, в результате чего постановленный приговор является несправедливым ввиду чрезмерной суровости назначенного Гусеву наказания, размер которого фактически является максимальным.

- суд не учел наличие у осужденного гражданства Российской Федерации, места жительства и регистрации на территории Санкт-Петербурга, устойчивых социальных связей, высшего юридического образования, работы, отсутствие судимости и попыток скрыть следы преступления, признание им заявленного гражданского иска по праву, потерю им отца, а также то, что один из присяжных заседателей признал его заслуживающим снисхождения и обращает внимание на попытку Гусева совершить суицид, после которого он проходил длительное лечение в специализированном учреждении закрытого типа.

- указывая на нарушение судом положений ст. 7, 299, 306 УПК РФ, ссылаясь на ст. 1101 ГПК РФ, защитник выражает несогласие с тем, как судом был разрешен заявленный потерпевшими гражданский иск.

- полагает, что удовлетворив требования потерпевших в полном объеме и взыскав с осужденного в общей сложности 5 миллионов рублей, суд не указал, какими мотивами он руководствовался и, помимо строжайшего наказания в виде лишения свободы, возложил на не имеющего дохода Гусева чрезмерное по своему размеру и неподъемное для того денежное бремя, что не отвечает принципам разумности и справедливости.

С учетом изложенного, адвокат приходит к выводу, что убийство ФИО10 не было совершено способом, который заведомо для осужденного был связан с причинением ей особых страданий и предлагает переквалифицировать действия Гусева с п. "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 105 УК РФ, смягчить назначенное ему наказание с учетом всех вышеприведенных обстоятельств, а также снизить размер компенсации морального вреда до 1 миллиона рублей в пользу всех потерпевших.

В дополнениях к апелляционной жалобе адвокат Рамишвили просит приговор отменить, направив уголовное дело на новое судебное рассмотрение в связи с тем, что в ходе судебного следствия и прений сторон неоднократно допускались нарушения требований ст. 252, 335, 336 УПК РФ, выразившиеся в доведении до сведения присяжных заседателей сведений, не имевших отношения ни к предъявленному обвинению, ни к мотиву совершения преступления, но вызвавших у коллегии негативное отношение к личности Гусева.

Ссылаясь на протокол судебного заседания, защитник приводит в жалобе цитаты некоторых участников процесса, оказавших, по его мнению, незаконное воздействие на коллегию, суть которых сводится к следующему:

- государственный обвинитель Ожиндовский в прениях сторон указывал на то, что определенную роль в случившейся трагедии сыграли родители подсудимого, а сам Гусев не оказывал супруге, с которой у него были отвратительные отношения, никакой помощи в воспитании детей; что сторона защиты не смогла подготовить к допросу мать подсудимого - свидетеля ФИО1, достоверность и допустимость показаний которой были таким образом поставлены им под сомнение; потерпевший ФИО4 назвал участников процесса со стороны защиты "сказочниками"; потерпевшая ФИО3 сообщила присяжным заседателям о том, что Гусев "с детьми не помогал", "мог до 4 утра играть в компьютерные игры", а также заявила, что боялась за дочь, узнав, что отец Гусева поднимал руку на свою супругу; свидетель ФИО13 сообщила, что Гусев "очень скупился давать деньги на одежду" и не оказывал мужской поддержки; свидетель ФИО17 передала присяжным заседателям содержание ее разговора с Гусевой о том, что вместо поездки с семьей на море подсудимый поехал в Турцию сам и потратил 200 000 рублей за 3 дня, проживая в пятизвездочном отеле; свидетель ФИО18 довела до сведения присяжных информацию о том, что подсудимый грозил Гусевой забрать у нее детей, а его родителя всячески ущемляли потерпевшую, намекая на ее необразованность; в судебном заседании был оглашен протокол допроса несовершеннолетнего ФИО5, из которого следовало, что он не соскучился по своему отцу и не хочет, чтобы тот приезжал; в присутствии присяжных заседателей проигрывались видеозаписи разговоров потерпевшей, в ходе которых она называла Гусева "маньяком", "больным", "женоненавистником", говорила о том, что подсудимый "маниакален" и пародировала его голос.

Защитник обращает внимание, что вышеприведенные нарушения остались без какой-либо реакции со стороны председательствующего, не сделавшего указанным участникам процесса замечаний и не разъяснившего присяжным заседателям необходимость не принимать все изложенное во внимание, а данные высказывания оказали негативное, незаконное воздействие на формирование мнения коллегии, что повлияло на вынесение объективного вердикта.

Кроме того, в апелляционной жалобе защитник обращает внимание на то, что при формировании коллегии присяжных заседателей кандидат N ФИО2 положительно ответила на вопрос о том, "есть ли среди кандидатов руководители и заместители органов представительной и исполнительной властей, депутаты, военнослужащие, священнослужители", пояснив, что 27 июля 2019 года она была уволена из органов прокуратуры в связи с уходом на пенсию, однако на вопрос председательствующего о наличии среди прибывших, в том числе, прокуроров, осуществлявших эту деятельность в настоящее время либо в течении 5 лет со дня ее прекращения, указанный кандидат руки не подняла.

Ссылаясь на п. "е" ст. 7 Федерального закона от 20.08.2004 N 113-ФЗ "О присяжных заседателях", защитник указывает, что граждане, занимающие должность прокурора и включенные в список кандидатов в присяжные заседатели в период осуществления ими профессиональной деятельности и в течении 5 лет со дня ее прекращения, исключаются из указанного списка высшим исполнительным органом государственной власти субъекта РФ.

Указанному кандидату стороной защиты был заявлен отвод, который председательствующим был отклонен, в результате чего кандидат N ФИО2 вошла в состав коллегии присяжных заседателей и принимала участие в вынесении вердикта.

Далее защитник ссылается на осуществленный нотариусом по его заявлению протокол осмотра письменных доказательств - личной страницы в социальной сети "Вконтакте" на имя ФИО2 и цитирует опубликованные на этой страницы посты, в частности, следующего содержания:

11 декабря 2020 года - "Очень рада, что для нас, присяжных заседателей, процесс закончился. Мне не было тяжело решить для себя, виновен или нет, но все же... ", "... мне так понравился гособвинитель" Он так хорошо говорил - не ожидала от коллег"

12 января 2021 года - "Коллеги, с днем прокуратуры!!! Мужества и побольше чувства юмора, иначе в нашей системе не выжить!"

По мнению защитника, указанные высказывания свидетельствуют о том, что присяжный заседатель ФИО2 и после увольнения из органов прокуратуры причисляла к себя к сотрудникам указанной организации, называя прокурорских работников, в том числе государственного обвинителя, принимавшего участие по делу, своими коллегами, выражая последнему поддержку, восхищение и гордость, а также о том, что 28-летний стаж работы ФИО2 в правоохранительных органах помешал ей сохранить нейтралитет и остаться не на стороне своих коллег, что дает основание усомниться в объективности и беспристрастности данного присяжного заседателя.

Защитник полагает, что являясь бывшим прокурором и работая в судах, ФИО2 имела возможность воздействовать на других присяжных заседателей, в связи с чем выражает сомнения в объективности и беспристрастности коллегии присяжных заседателей в целом.

Приведенные нарушения уголовно-процессуального закона, включая вынесение вердикта незаконным составом суда, по убеждению защитника, являются существенными и влекут отмену обвинительного приговора в отношении Гусева.

В отдельно поданных возражениях на апелляционную жалобу, как государственный обвинитель Ожиндовский, так и потерпевшие ФИО3, ФИО4, приводят свои аргументы в пользу несостоятельности изложенных в ней доводов, считают квалификацию действий осужденного верной, назначенное ему наказание - справедливым, а решение суда в части гражданского иска - разумным. Просят приговор оставить без изменения.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции осужденный и защитник доводы апелляционной жалобы и дополнений к ней поддержали в полном объеме. Адвокат дополнительно обратил внимание судебной коллегии на то, что в ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции, несмотря на разъяснения председательствующего, до сведения присяжных заседателей все равно были доведены данные, негативно характеризующие Гусева, а высказывания присяжного заседателя ФИО2 в сети интернет расцениваются стороной защиты, как обсуждение обстоятельств дела. Осужденный Гусев выразил свое сожаление о случившемся, полагал, что его действия неверно квалифицированы судом по ч. 2 ст. 105 УК РФ и поддержал своего защитника, просившего об отмене приговора.

Потерпевшие ФИО3 и ФИО4 поддержали позицию прокурора Мариинской, которая в своем выступлении привела контраргументы по всем изложенным в апелляционной жалобе доводам и полагала необходимым оставить приговор без изменения, признав его законным, обоснованным и справедливым.

Проверив материалы дела и обсудив доводы, содержащиеся в жалобе защитника, а также в поступивших возражениях, выслушав выступления сторон, судебная коллегия не усматривает таких нарушений уголовно-процессуального закона при производстве по делу, которые ставили бы под сомнение законность возбуждения, расследования дела, передачу его на стадию судопроизводства и в дальнейшем - саму процедуру судебного разбирательства.

Обвинительное заключение соответствует требованиям ст. 220 УПК РФ и утверждено надлежащим лицом, не имеет таких недостатков, которые исключали бы возможность отправления на его основе судопроизводства по делу и постановление приговора.

Форма судопроизводства по делу определена с учётом заявленного Гусевым ходатайства о рассмотрении дела судом с участием коллегии присяжных заседателей, которое было им подтверждено в ходе предварительного слушания.

Коллегия присяжных заседателей сформирована с соблюдением положений ст. 328 УПК РФ. При этом, в подготовительной части судебного разбирательства председательствующий разъяснял участникам существо предстоящих процессуальных действий, в процессе формирования коллегии присяжных заседателей предоставил сторонам возможность реализации их процессуальных прав.

На указанной стадии судебного заседания все кандидаты в присяжные заседатели, в том числе и вошедшие в состав коллегии, на поставленные вопросы давали полные ответы, сообщали о себе все необходимые для участия в деле сведения.

При этом обстоятельств, исключающих участие кандидата N ФИО2 в составе коллегии и в рассмотрении данного дела, исходя из требований ст. 61 УПК РФ и п. "е" ч. 2 ст. 7 Федерального закона от 20 августа 2004 года N 113-ФЗ "О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации", объективно не имелось.

Приводя в апелляционной жалобе выдержку из указанного закона, защитник опустил положение о том, что граждане, занимающие, в том числе, должность прокурора как в период осуществления ими профессиональной деятельности, так и в течении 5 лет со дня ее прекращения, исключаются из списка кандидатов в присяжные заседатели лишь по их письменному заявлению, тогда как в данном случае такого заявления от ФИО2 не поступало.

Напротив, отвечая на вопрос о том, может ли то обстоятельство, что она была уволена из органов прокуратуры в июле 2019 года, повлиять на её объективность и беспристрастность при рассмотрении настоящего уголовного дела, ФИО2 ответила отрицательно, пояснила, что принимала участие лишь в рассмотрении гражданских дел (т. 6 л.д.123), в связи с чем у председательствующего не имелось правовых оснований для удовлетворения заявленного ей стороной защиты мотивированного отвода (т. 6 л.д. 43, 128). Немотивированного отвода ей уже не заявлялось, хотя такая возможность сторонам была предоставлена председательствующим дважды.

То обстоятельство, что ФИО2 довела до сведения сторон вышеизложенные сведения о себе до того, как председательствующим был задан соответствующий вопрос остальным кандидатам, никаких негативных последствий не несет и правового значения не имеет.

Данных о том, что кем-либо из присяжных заседателей были нарушены возложенные на них обязанности, либо допущены действия и высказывания, позволяющие усомниться в их беспристрастности, протокол судебного заседания не содержит. Предположения же защитника о том, что присяжный заседатель ФИО2, в виду наличия у нее определенных профессиональных навыков, могла оказать влияние на членов коллегии, как и о наличии у неё негативного отношения к подсудимому, явно надуманны и не имеют под собой каких-либо реальных оснований.

При этом мнении осталась судебная коллегия и после исследования в судебном заседании приобщенных по ходатайству защитника сведений о сообщениях и комментариях к ним, опубликованных на личной странице пользователя социальной сети "ВКонтакте" с именем ФИО2. Напротив, их содержание свидетельствует об отсутствии какого-либо рода предубеждений у указанного лица как по обстоятельствам данного дела в целом, так и в отношении подсудимого Гусева и иных участников уголовного судопроизводства в частности, что объективно вытекает из высказываний о том, что выступление государственного обвинителя произвело благоприятное впечатление неожиданно для автора этой публикации, а решение о виновности подсудимого принималось ею лично для себя. При этом, непосредственно в период рассмотрения данного дела никаких сообщений, касающихся обстоятельств его рассмотрения, в представленных стороной защиты сведениях не имеется.

Как видно из протокола судебного заседания, никто из участников процесса, в том числе сторона защиты, по окончании отбора замечаний по процедуре формирования коллегии присяжных заседателей не внес, заявлений о её тенденциозности от участников судопроизводства не поступило (т. 6 л.д. 131).

Таким образом, уголовное дело рассмотрено законным и беспристрастным судом.

Судебное следствие проведено на основе принципа состязательности, установленного ст. 15 УПК РФ, с учетом требований ст. 252 УПК РФ о пределах судебного разбирательства, гл. 37 УПК РФ и положений ст. ст. 334, 335 УПК РФ об особенностях рассмотрения дела при данной форме судопроизводства по делу. Доводы адвоката об обратном не подтверждаются протоколом судебного заседания, замечания на который никем из участников процесса не подавались.

Соблюдение указанных положений закона обеспечивалось действиями председательствующего по принятию в судебном заседании решений об исследовании сторонами только фактических обстоятельств дела, недопущению сообщения им информации, способной вызвать предубеждение по отношению к подсудимому и другим участникам процесса, либо усомниться в законности полученных доказательств.

В случае отступления от указанных правил председательствующий незамедлительно принимал необходимые меры по ограждению присяжных заседателей от указанной информации, обращаясь к ним с соответствующими разъяснениями по ходу судебного процесса, а затем в напутственном слове.

Вопреки позиции стороны защиты, в ходе судебного следствия с участием присяжных заседателей исследовались лишь те доказательства, которые содержали данные о фактических обстоятельствах дела, подлежащих установлению присяжными заседателями, являлись относимыми к делу и были признаны допустимыми с точки зрения их соответствия требованиям закона.

Значительная часть доводов, содержащихся в дополнениях к апелляционной жалобе защитника, сводится к тому, что обвинительный вердикт вынесен коллегией присяжных заседателей лишь в результате исследования в их присутствии сведений, не имеющих отношения к предъявленному подсудимому обвинению и негативно характеризующих личность Гусева.

Проверив материалы дела, судебная коллегия с этими доводами согласиться не может.

Так, в ходе допроса свидетелей ФИО13, ФИ17, ФИО18, ФИО14 и потерпевшей ФИО4, на показания которых ссылается защитник, до сведения присяжных заседателей были доведены сведения о том, что подсудимый Гусев следил за перепиской своей супруги, проверял ее телефон, угрожал, что отберет детей, а потерпевшая ФИО15 намеревалась подать на развод и выражала опасения по поводу складывающихся таким образом между ними отношений, что также следовало из видеозаписи ее бесед со знакомыми.

Вместе с тем, учитывая, что установление истины по делу, в рамках которого подсудимому предъявлено обвинение в совершении убийства по мотиву ревности, безусловно, предполагает необходимость исследования в судебном заседании определенных фактов, касающихся характера внутрисемейных отношений, судебная коллегия приходит к выводу о том, что эти сведения являлись относимыми к делу и значимыми для объективного разрешения поставленных перед присяжными заседателями вопросов.

Это касается и допроса несовершеннолетнего потерпевшего ФИО5, видеозапись допроса и показания которого были оглашены в присутствии присяжных заседателей по обоснованному решению председательствующего в связи с тем, что квалификация действий подсудимого органом предварительного следствия по признаку совершению убийства с особой жестокостью была обусловлена не только характером нанесенных потерпевшей телесных повреждений, но и причинением их в присутствии ее несовершеннолетних детей.

Несмотря на то, что участники процесса со стороны защиты в ходе судебного следствия в целом не заявляли каких-либо возражений по поводу иных высказываний лиц, давших показания в присутствии присяжных заседателей, в частности о взаимоотношениях с родителями подсудимого, а также репликах, содержавших субъективную оценку личности Гусева, председательствующий в своем напутственном слове прямо указала на то, что эти данные присяжные заседатели не должны принимать во внимание, поскольку они не имеют отношения к рассматриваемому делу и разъяснила, что сведения об образе жизни и поведении участников процесса, равно как и возможно возникшие к ним чувства симпатии и антипатии, не должны определять их решение при ответах на поставленные перед ними вопросы (т. 6 л.д. 240, 241).

Судебная коллегия также считает необходимым отметить, что доведение до сведения присяжных заседателей данных о личной жизни подсудимого достаточно активно инициировалось именно стороной защиты (т. 6 л.д. 148-149, 159-160), что вынуждало председательствующего обращаться к коллегии с соответствующими разъяснениями и предопределило содержание выступления государственного обвинителя, фактически вынужденного анализировать эту информацию в прениях сторон, не затрагивая при этом вопросов допустимости представленных стороной защиты доказательств, как об этом утверждается в апелляционной жалобе, а давая им собственную оценку.

Таким образом, суд апелляционной инстанции приходит к твёрдому убеждению, что присяжные заседатели были ограждены от оказания на них незаконного влияния, способного вызвать у них предубеждение в отношении подсудимого, а содержание исследованных в их присутствии доказательств не выходило за рамки предъявленного Гусеву обвинения.

Судебное следствие завершено с согласия сторон после того, как все имевшие значение для исхода дела доказательства были исследованы (т. 6 л.д. 213).

Как видно из протокола судебного заседания, прения сторон проведены в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. При этом, действия председательствующего, который прерывал выступление участников процесса в прениях, являлись правомерными и были продиктованы особенностями разбирательства дела при данной форме судопроизводства.

В ряде случае председательствующий обоснованно, во избежание оказания на присяжных заседателей незаконного воздействия, прерывала выступления подсудимого Гусева, когда тот выходил за рамки своих прав, предоставленных уголовно-процессуальным законом, и обращал внимание коллегии присяжных заседателей на то, чтобы последние не учитывали данные высказывания при вынесении вердикта.

В частности председательствующий обоснованно остановила подсудимого, когда он пытался затронуть вопросы процессуального характера, количества томов уголовного дела (т. 6 л.д. 220, 223), акцентировать внимание на действиях сотрудников полиции на месте происшествия, (т. 6 л.д. 223), которые не исследовались в судебном заседании, а также справедливо прервала его выступление в части разъяснения положений уголовного закона (т. 6 л.д. 224), что относится к компетенции суда.

При этом, председательствующий предоставила стороне защиты возможность в полной мере изложить перед присяжными заседателями избранную по отношению к предъявленному обвинению позицию, создав для этого все необходимые условия.

Очевидно и то, что, председательствующий прерывала выступления не только участников процесса со стороны защиты, но и аналогичным образом реагировала на нарушения, допускаемые потерпевшим ФИО4 в прениях и репликах, делая ему замечания и обращаясь к коллегии присяжных заседателей с соответствующими разъяснениями. Это касается и стадии судебного следствия в целом, в связи с чем доводы о том, что суд принял сторону обвинения, являются несостоятельными и опровергаются протоколом судебного заседания, отражающим картину процесса, в целом проведённого председательствующим объективно, беспристрастно, без предпочтений к кому-либо из участников процесса.

Нарушений требований ст. 338 УПК РФ, регламентирующей порядок постановки вопросов перед присяжными заседателями, не допущено. Вопросы, подлежащие разрешению коллегией присяжных заседателей, составлены с учётом предъявленного Гусеву обвинения, поддержанного в суде государственным обвинителем, результатов судебного следствия, прений сторон, после обсуждения их сторонами, в ясных и понятных выражениях.

При обсуждении вопросов председательствующим были рассмотрены замечания и предложения стороны защиты и по их существу принято правильное решение (т. 6 л.д. 231).

В напутственном слове председательствующий в соответствии со ст. 340 УПК РФ привёл содержание обвинения, напомнил присяжным заседателям об исследованных доказательствах, изложил позиции государственного обвинителя, потерпевших и стороны защиты, прозвучавшие в прениях, разъяснил должным образом правила оценки доказательств, сущность презумпции невиновности, положение о толковании неустранимых сомнений в пользу подсудимого и другие вопросы, предусмотренные ст. 340 УПК РФ. В рамках, необходимых для понимания сути предъявленного обвинения, присяжным заседателям разъяснён уголовный закон, по которому Гусев привлекался к ответственности.

Исследованные в судебном заседании доказательства были изложены председательствующим в напутственном слове в объёме, необходимом для того, чтобы напомнить о них присяжным заседателям. Искажений смысла доказательств председательствующим не допущено.

Напоминая исследованные доказательства, председательствующий акценты на их значимости не расставлял и напротив, указал, что ни одно из них не имеет преимущественного значения. Собственного мнения относительно достоверности того либо иного доказательства он не высказывал и в какие-либо непредусмотренные законом рамки присяжных заседателей в вопросе оценки доказательств не ставил.

Единственное замечание защитника, полагавшего, что суд не полностью раскрыл содержание одного из доказательств, было обоснованно председательствующим отклонено (т. 6 л.д. 247).

Содержание вопросов у присяжных неясностей не вызывало, и за получением от председательствующего на этот счёт каких-то пояснений они, судя по протоколу, не обращались. Возвращение председательствующим присяжных заседателей в совещательную комнату было связано с необходимостью внесений уточнений в вопросный лист, связанных с требованиями закона об обязательном указании в нём тех обстоятельств, которые коллегия посчитала недоказанными. (т. 6 л.д. 248).

Исходя из ответов, данных присяжными заседателями на вопрос о доказанности события преступления, а также о причастности и виновности в нем Гусева, они не испытывали каких-либо затруднений при обсуждении вердикта относительно обстоятельств и мотива совершения преступления.

Вердикт, вынесенный присяжными заседателями, является ясным, непротиворечивым и, в соответствии с ч. 2 ст. 348 УПК РФ, обязателен для председательствующего, у которого не имелось оснований для роспуска коллегии присяжных заседателей в порядке, предусмотренном частью пятой этой же статьи.

Приговор суда постановлен в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей и отвечает требованиям ст. ст. 350, 351 УПК РФ.

На основании фактических обстоятельств содеянного, как они были установлены коллегией присяжных заседателей, действия Гусева получили должную юридическую оценку и правильно квалифицированы судом по п. "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ, как убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, совершенное с особой жестокостью.

При этом, вопреки мнению защитника, вердикт присяжных заседателей не мог содержать в себе прямое указание на совершение преступления с особой жестокостью, поскольку установление данного квалифицирующего признака относится к исключительной компетенции председательствующего, должным образом мотивировавшего свое решение в тексте приговора, постановленного при этом лишь на тех обстоятельствах, которые коллегия признала доказанными.

Так, несмотря на то, что присяжные заседатели признали недоказанным факт совершения убийства потерпевшей в присутствии ее близких лиц - малолетних детей, суд, квалифицируя действия подсудимого как убийство, совершенное с особой жестокостью, правильно указал, что об этом свидетельствуют иные установленные присяжными заседателями обстоятельства дела, а именно избранный способ причинения смерти потерпевшей, орудия преступления и локализация телесных повреждений.

Именно на основании вердикта присяжных заседателей суд установил, что Гусев действовал умышленно, с целью причинения смерти ФИО10; что он нанес ей множественные, (не менее 43) удары колюще-режущими предметами в места расположения различных жизненно-важных органов - шею, голову и туловище; что в результате данных действий Гусева, который использовал в качестве орудий преступления не менее трех ножей, то есть предметы, заведомо обладающие повышенными травмирующими свойствами, потерпевшей были причинены телесные повреждения, от которых она скончалась на месте происшествия; что в момент нанесения потерпевшей вышеуказанных ударов Гусев осознавал общественную опасность своих действий, предвидел наступление смерти потерпевшей и желал этого, то есть совершил убийство с прямым умыслом.

Судом также сделан правильный вывод о том, что избранный подсудимым указанный выше способ лишения жизни ФИО10, который не мог привести к ее быстрой смерти, при наличии на ее теле множества иных телесных повреждений верхних и нижних конечностей (не менее 9), имеющие различные размеры и глубину раневых каналов, которые являлись прижизненными и, безусловно, вызвали сильные и продолжительные боли, а также следов сдавливания шеи тупым твердым предметом, которые в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти не состоят, был заведомо для Гусева связан с причинением потерпевшей особых мучений; что Гусев осознавал, что своими действиями он причиняет потерпевшей сильную физическую боль и страдания, и желал этого.

Доводы защитника о том, что в момент убийства потерпевшая не чувствовала боли, поскольку могла находиться без сознания, что подсудимый не хотел причинить ФИО10 боль и страдания, а большое количество телесных повреждений могло быть обусловлено возбужденным состоянием виновного, либо его неспособностью оценить ситуацию, а возможно и недостаточной эффективностью выбранного орудия преступления - судебная коллегия находит несостоятельными, поскольку они являются надуманными, голословными, основаны исключительно на субъективных предположениях самого автора жалобы и опровергаются выше приведенными объективными данными, а также противоречат не только иным приведенным в жалобе доводам, согласно которым в момент произошедшего потерпевшая была в сознании и активно сопротивлялась, но и собственно вердикту присяжных заседателей, признавшими доказанным совершение Гусевым убийства на почве ревности и возникшей в этой связи к своей супруге злости.

Ссылка защитника на то, что все телесные повреждения были причинены потерпевшей незадолго до наступления ее смерти не убеждают судебную коллегию в том, что ФИО10 при установленных выше обстоятельствах причинения ей смерти, не испытывала особых мучений и страданий.

С учетом установленного, суд первой инстанции сделал обоснованный вывод о том, что причинение потерпевшей смерти с особой жестокостью охватывалось умыслом Гусева и судебная коллегия с этим выводом соглашается, не усматривая оснований для переквалификации действий осужденного, как о том ставится вопрос в апелляционной жалобе.

Наказание Гусеву, как основное, так и дополнительное, назначено в соответствии с положениями ст. 43, 60 УК РФ, соответствует характеру, степени общественной опасности совершённого им преступления и сведениям о его личности, тщательно исследованным в судебном заседании. При этом судом были приняты во внимание все те данные, на которые защитник обращает внимание в своей жалобе, в том числе характеризующие Гусева с исключительно положительной стороны.

Приведённые судом мотивы в обоснование невозможности применения положений ч. 1 ст. 62, ст. 73, ст. 64 и ч. 6 ст. 15 УК РФ убедительны.

Каких-либо новых обстоятельств, влияющих на вид и срок наказания осуждённому, судебная коллегия не находит, назначенное ему наказание признает законным, справедливым и соразмерным содеянному, соответствующим требованиям уголовно-процессуального и уголовного закона, полностью отвечающим задачам его исправления, а также соответствующим вердикту присяжных заседателей, не признавшим Гусева заслуживающим снисхождения, поскольку лишь один из восьми членов коллегии голосовал против такого решения.

Вид исправительного учреждения осуждённому суд определилв соответствии с требованиями п. "в" ч. 1 ст. 58 УК РФ.

Суд первой инстанции привел нормы закона, которыми он руководствовался при рассмотрении гражданского иска потерпевших, факт причинения морального вреда которым объективно выражается в нравственных и физических страданиях в связи с убийством их дочери и матери внуков, оставшихся на их попечении. Судебная коллегия полагает, что размер компенсации этого вреда полностью соответствует обстоятельствам дела, степени вины осужденного Гусева, а также принципам разумности и справедливости.

При таких обстоятельствах, размер компенсации морального вреда, подлежащего взысканию с Гусева в пользу потерпевших ФИО4, ФИО3 и двух малолетних детей, чьи интересы также представляла последняя, судом определён с учетом требований ст.ст. 151, 1099-1101 ГК РФ, надлежащим образом мотивирован, является разумным, справедливым и снижению не подлежит.

Вместе с тем, судебная коллегия считает необходимым приговор изменить лишь в одном.

В его вводной части суд ошибочно указал, что местом рождения Гусева является пос. Никель Печенегского района Мурманской области, тогда как из представленных материалов уголовного дела следует, что обвиняемый Гусев является уроженцем пос. Никель, расположенного в Печенгском районе Мурманской области.

Эта ошибка очевидно является технической и не может быть отнесена к числу оснований, которые могли бы служить поводом для отмены приговора суда, постановленного на основании вердикта коллегии присяжных заседателей.

Иных оснований для отмены либо изменению постановленного приговора, в том числе по доводам апелляционной жалобы, судебная коллегия не усматривает и признает его законным, обоснованным и справедливым.

Учитывая изложенное, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

Приговор Санкт-Петербургского городского суда с участием присяжных заседателей от 14 декабря 2020 года в отношении Гусева Александра Александровича изменить:

- указать в его вводной части, что местом рождения осужденного Гусева А.А. является поселок Никель Печенгского района Мурманской области.

В остальном этот же приговор оставить без изменения, апелляционную жалобу адвоката Рамишвили И.П. - без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации.

Кассационная жалоба подается через суд первой инстанции в течение шести месяцев со дня вступления в законную силу приговора, а для осужденного, содержащегося под стражей, - в тот же срок со дня вручения ему копии приговора, вступившего в законную силу, в порядке, предусмотренном ст.ст 401.7, 401.8 УПК РФ, а в случае пропуска указанного срока - непосредственно в суд кассационной инстанции в порядке, предусмотренном ст.ст. 401.10 - 401.12 УПК РФ.

Осужденный вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий

Судьи