Апелляционное определение СК по гражданским делам Калининградского областного суда от 01 сентября 2021 г. по делу N 33-4072/2021

Судебная коллегия по гражданским делам Калининградского областного суда в составе:

председательствующего Поникаровской Н.В.

судей Ивановой О.В, Ткач Е.И.

при секретаре Глодян В.А.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по апелляционной жалобе Карпенковой Анны Валерьевны, Дудко Людмилы Васильевны на решение Московского районного суда г. Калининграда от 11 мая 2021 года по гражданскому делу по исковому заявлению Дудко Людмилы Васильевны к Карпенковой Ларисе Валерьевне о признании недействительным в части договор дарения квартиры, применении последствий недействительности сделки, признании недействительным завещания в отношении доли квартиры и признании права собственности в порядке наследования на долю квартиры по завещанию, по иску Карпенковой Анны Валерьевны к Карпенковой Ларисе Валерьевне о признании недействительными договора дарения и завещания.

Заслушав доклад судьи Ивановой О.В, объяснения представителя Дудко Л.В. - Шуниной М.Е. и представителя Карпенковой А.В. - Сирадегяна А.Г, поддержавших доводы апелляционной жалобы, объяснения представителя Карпенковой Л.В. - Слезкина А.А. о законности и обоснованности принятого судом решения, судебная коллегия

установила:

Дудко Л.В. обратилась в суд с исковым заявлением к Карпенковой Л.В, ссылаясь в его обоснование с учетом последующего уточнения заявленных исковых требований на те обстоятельства, что ДД.ММ.ГГГГ умер ее супруг ФИО1 Завещанием от 20 июля 2018 года, удостоверенным нотариусом Владивостокского нотариального округа Приморского края Красновой Н.В, ФИО1 завещал ей все свое имущество, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно не находилось. Согласно статье 1111 Гражданского кодекса Российской Федерации она вступила в наследство на основании завещания. До регистрации брака с ней ФИО1 состоял в зарегистрированном браке с ФИО2, от данного брака имеются дочери - Карпенкова Л.В. и Карпенкова А.В. ФИО1 выдавался ордер на вселение с семьей в кооперативную квартиру, расположенную по "адрес" ФИО1 являлся членом ЖСК "Дружба-7", был зарегистрирован по месту жительства в указанной квартире. 6 июня 2008 года ФИО1 зарегистрировал брак с ней. ФИО2 (бывшая супруга мужа) на основании справки ЖСК "Дружба-7" зарегистрировала свое право собственности на указанную квартиру 3 марта 2006 года. На основании договора дарения квартиры от 07 сентября 2019 года ФИО2 передала в дар Карпенковой Л.В. квартиру, расположенную по "адрес". ДД.ММ.ГГГГ ФИО2 умерла.

Спорная квартира к моменту открытия наследства после смерти ФИО1 находилась в совместной собственности ФИО1 и матери ответчика ФИО2, а те факты, что ФИО1 при жизни не обращался с требованием о выделе его доли в совместном имуществе супругов, и что отсутствуют сведения о зарегистрированном за ним праве на спорную квартиру, не свидетельствуют о том, что после его смерти не открылось наследство на долю в праве собственности на спорную квартиру. ФИО1 и ФИО2 состояли в браке в период с 1974 по 1986 годы, ФИО1 был принят в члены ЖСК "Дружба-7", оплаченный пай за квартиру за период брака являлся общим имуществом супругов ФИО1 и ФИО2 Поскольку она является единственным наследником по завещанию, после смерти ФИО1 приняла наследство, то приобрела в порядке наследования право на 1/2 доли в праве собственности на спорную квартиру. В этой связи, ссылаясь на положения статей 166, 167, 168 Гражданского кодекса Российской Федерации полагает договор дарения в части 1/2 доли в праве собственности, которая вошла в состав наследственного имущества после смерти ФИО1, недействительным с момента его заключения.

С учетом уточнения в порядке статьи 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации заявленных исковых требований просила признать недействительным в части 1/2 доли договор дарения квартиры, расположенной по "адрес", заключенный 07 сентября 2019 года между ФИО2 и Карпенковой Л.В.;

применить последствия недействительности сделки, прекратив право собственности Карпенковой Л.В, восстановить право собственности на 1/2 долю в праве собственности на квартиру, расположенную по "адрес" ФИО2

признать недействительным завещание ФИО2 удостоверенное нотариусом Калининградского нотариального округа 7 декабря 2017 года, которым она завещала свое имущество Карпенковой Л.В. в отношении 1/2 доли в праве собственности на квартиру по "адрес";

включить 1/2 долю в праве собственности на квартиру по "адрес" в наследственную массу после смерти ФИО1;

признать за Дудко Л.В. право собственности в порядке наследования по завещанию на 1/2 долю в праве собственности на квартиру по "адрес", открывшегося 29 июня 2019 года.

Карпенкова А.В. в свою очередь обратилась в суд с исковым заявлением к Карпенковой Л.В, и с учетом его последующего уточнения мотивирует свои требования тем, что на основании договора дарения квартиры от 07 сентября 2019 года ее мать ФИО2 безвозмездно передала в дар своей дочери Карпенковой Л.В. (сестре истца) квартиру, расположенную по "адрес". ДД.ММ.ГГГГ ФИО2 умерла. У ФИО2 были проблемы со здоровьем - наблюдалось нарастающее ухудшение памяти, умственных способностей, она была восприимчива к обману. Ответчица воспользовалась состоянием здоровья матери и обманом заключила с ней сделку по договору дарения квартиры, заставила подать иск о признании ее (Карпенковой А.В.) утратившей право пользования спорной квартирой, так как ее мать не осознавала своих действий, не отдавала себе отчет, не понимала, что она отдает квартиру только одной дочери. Также ссылается на те обстоятельства, что при оформлении прав на наследственное имущество после смерти ФИО2, умершей ДД.ММ.ГГГГ, ей стало известно о том, что ФИО2 было оформлено завещание на все имущество в пользу ее сестры Карпенковой Л.В. Полагает, что завещание, составленное ФИО2 в пользу Карпенковой Л.В, также недействительно ввиду того, что наследодатель на момент составления завещания не была полностью дееспособной, а если и была, то находилась в таком состоянии, когда не была способна понимать значение своих действий и руководить ими вследствие злоупотребления алкоголем, а также значительного числа хронических заболеваний.

В этой связи с учетом уточнения заявленных исковых требований в порядке 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации просила признать недействительным договор дарения, заключенный между ФИО2 и Карпенковой Л.В. в отношении жилого помещения по "адрес";

применить последствия недействительности сделки, путем прекращения права собственности Карпенковой Л.В. на жилое помещение, расположенное по "адрес";

признать недействительным завещание ФИО2, умершей ДД.ММ.ГГГГ, о завещании всего имущества в пользу Карпенковой Л.В.

Определением суда от 24 марта 2021 года гражданские дела по исковым заявлениям Дудко Л.В. и Карпенковой А.В. объединены в одно производство для их совместного рассмотрения и разрешения.

Решением Московского районного суда г. Калининграда от 11 мая 2021 года исковые требования Дудко Л.В. и Карпенковой А.В. в полном объеме оставлены без удовлетворения.

В апелляционной жалобе Дудко Л.В. и Карпенкова А.В. просят решение суда отменить как незаконное и необоснованное, вынести новое решение об удовлетворении заявленных ими требований. Выражая несогласие с выводами суда, продолжают настаивать на приведенных в своих пояснениях по существу исковых заявлений доводах, а также ссылаются на допущенные судом первой инстанции нарушения норм процессуального права при оценке доказательств по делу. Считают, что судом в нарушение статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации дана неверная оценка имеющимся в деле доказательствам, в том числе заключению проведенной по делу судебно-психиатрической экспертизы, что повлияло на правильность принятого судом решения. Полагают, что данное заключение не отвечает требованиям закона о допустимости и достоверности доказательства, противоречит действующим требованиям законодательства об его объективности, обоснованности и полноте, поскольку экспертиза проведена с грубым нарушением действующего законодательства, в том числе порядка предупреждения экспертов об уголовной ответственности по статье 307 Уголовного кодекса Российской Федерации, нарушением требований используемых методик исследования, без привлечения необходимого врача в области неврологии, сбор объективного и субъективного анамнеза, проведения клинического обследования приведен в заключении не в полном объеме. При таком положении считают, что отказ суда в назначении по делу повторной судебной экспертизы существенным образом повлиял на законность решения. Указывают на то, что суд неправильно установилимеющие значение для дела обстоятельства, неправильно применил нормы материального права, в связи с чем суд пришел к необоснованным выводам, изложенным в решении, которые не соответствуют обстоятельствам дела. Подробно в апелляционной жалобе приводят свою оценку установленным по делу обстоятельствам и представленным доказательствам применительно к указанным в жалобе положениям норм действующего законодательства.

Считают, что правовых оснований для отказа в удовлетворении заявленных ими исковых требований у суда не имелось.

В судебное заседание не явились Дудко Л.В, Карпенкова А.В, Карпенкова Л.В, представитель Управления Росреестра по Калининградской области, представитель ЖСК "Дружба - 7", нотариус ВНО Приморского края Краснова Н.В, о времени и месте рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции извещены надлежащим образом, заявлений об отложении судебного заседания не поступало, с учетом изложенного суд апелляционной инстанции в соответствии с частью 3 статьи 167, статьи 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации определилвозможным рассмотреть дело в отсутствие указанных выше лиц.

Изучив материалы дела, проверив законность и обоснованность решения суда, судебная коллегия приходит к следующему.

В соответствии со статьей 421 Гражданского кодекса Российской Федерации (здесь и далее положения закона приведены в редакции, действующей на момент возникновения спорных правоотношений) граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами (статья 422).

Согласно статье 153 Гражданского кодекса Российской Федерации сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.

В соответствии с пунктом 3 статьи 154 Гражданского кодекса РФ для заключения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон (двусторонняя сделка) либо трех или более сторон (многосторонняя сделка).

Согласно положениям статьи 572 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору дарения одна сторона (даритель) безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом.

Согласно пункту 1 и 2 статьи 1118 Гражданского кодекса Российской Федерации распорядиться имуществом на случай смерти можно только путем совершения завещания. Завещание может быть совершено гражданином, обладающим в момент его совершения дееспособностью в полном объеме.

В соответствии с положениями статьи 119 Гражданского кодекса Российской Федерации завещатель вправе по своему усмотрению завещать имущество любым лицам, любым образом определить доли наследников в наследстве, лишить наследства одного, нескольких или всех наследников по закону, не указывая причин такого лишения, а в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, включить в завещание иные распоряжения. Завещатель вправе отменить или изменить совершенное завещание в соответствии с правилами статьи 1130 настоящего Кодекса.

Положениями пункта 1 статьи 177 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.

Судом установлено и подтверждается материалами дела, что ДД.ММ.ГГГГ умерла ФИО2, ДД.ММ.ГГГГ рождения.

Наследниками первой очереди ФИО2 являются ее дети: Карпенкова Анна Валерьевна и Карпенкова Лариса Валерьевна, которые в установленном законом порядке и сроки обратились к нотариусу Калининградского нотариального округа Кудрявцевой Е.В. с заявлениями о принятии наследства после смерти ФИО2

7 декабря 2017 года ФИО2 составила завещание, согласно которому все свое имущество, какое на момент ее смерти окажется ей принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, а также имущественные права и обязанности, в том числе квартиру, находящуюся по "адрес", она завещает Карпенковой Ларисе Валерьевне. Завещание удостоверено нотариусом Калининградского нотариального округа Рябовой Н.Н, зарегистрировано в реестре за N 4-2262. Личность завещателя установлена, дееспособность его проверена.

7 сентября 2019 года между ФИО2 (даритель) и Карпенковой Ларисой Валерьевной (одаряемый) заключен договор дарения квартиры, по условиям которого даритель безвозмездно передает в собственность одаряемому квартиру, находящуюся по "адрес". На момент заключения настоящего договора в квартире зарегистрированы: даритель - ФИО2 и Карпенкова А.В, ДД.ММ.ГГГГ - младшая дочь дарителя, не проживающая на территории РФ.

07 сентября 2019 года Карпенкова Л.В. зарегистрировала возникшее у нее право собственности на данную квартиру в Управлении Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Калининградской области. При этом ФИО2 лично подавала заявление о регистрации перехода права собственности на спорную квартиру на основании заключенного договора дарения, о чем имеется ее подпись.

17 сентября 2020 года нотариусом Калининградского нотариального округа Кудрявцевой Е.В. выдано Карпенковой Л.В. свидетельство N о праве на наследство по завещанию - на денежные вклады, принадлежащие наследодателю.

Обращаясь в суд с иском о признании завещания и договора дарения недействительными, Карпенкова А.В. ссылается на тот факт, что на момент их составления ФИО2 не могла понимать значение своих действий и руководить ими в силу своего состояния здоровья.

Все доводы Карпенковой А.В. о том, что на момент составления завещания, а также заключения договора дарения ФИО2 в силу своего психического состояния не могла понимать значение своих действий и руководить ими, на которые она вновь ссылается в своей апелляционной жалобе, проверялись судом и правильно признаны необоснованными, не согласиться с выводами суда первой инстанции по изложенным в решении мотивам у судебной коллегии оснований не имеется.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении иска Карпенковой А.В, суд правильно руководствовался приведенными выше нормами закона и исходил из того, что ФИО2 в момент совершения нотариального действия по составлению завещания, а впоследствии при заключении договора дарения была способна осознавать характер своих действий и руководить ими, она выразила свою волю в завещании и договоре, и содержание завещания и договора дарения отражают действительное ее волеизъявление о завещании своего имущества и дарении спорной квартиры именно Карпенковой Л.В.

Вопреки доводам апелляционной жалобы при проверке юридически значимых обстоятельств дела применительно к исковым требованиям Карпенковой А.В. суд первой инстанции в соответствии с требованиями гражданско-процессуального законодательства оценил относимость, допустимость и достоверность установленных доказательств в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности и результаты их оценки отразил в решении, в котором привел мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими.

С приведенной в решении оценкой доказательств судебная коллегия также соглашается.

Как следует из поступившего в суд сообщения ГБУЗ "Психиатрическая больница N 2" от 1 сентября 2020 года, ФИО2 ДД.ММ.ГГГГ на стационарном лечении в медицинской организации не находилась.

Из сообщения ГБУЗ "Наркологический диспансер Калининградской области" от 22 сентября 2020 года следует, что ФИО2 ДД.ММ.ГГГГ состояла на учете в Областном наркодиспансере с 14 ноября 1983 года по поводу синдрома зависимости от алкоголя. Снята с учета ДД.ММ.ГГГГ в связи со смертью.

Вместе с тем, в соответствии со статьей 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судом дана надлежащая оценка показаниям допрошенных по делу по ходатайствам сторон свидетелей о физическом и психическом состоянии ФИО2 на момент составления завещания и заключения договора дарения, а также в период как предшествующий, так и последующий этим событиям.

Кроме того, проверяя обстоятельства, на которые ссылалась в обоснование заявленных исковых требований Карпенкова А.В, судом назначена по делу посмертная судебно-психиатрическая экспертиза. Согласно выводам судебно-психиатрической экспертизы, изложенным в заключении комиссии экспертов от 19 января 2021 года N 30, выполненного ГБУЗ "Психиатрическая больница Калининградской области N 1", 7 декабря 2017 года во время составления завещания и 7 сентября 2019 года (подписание договора дарения) ФИО2 находилась в состоянии, что могла понимать значение своих действий и руководить ими в соответствии со статьей 177 Гражданского кодекса Российской Федерации. Как видно из медицинской документации у ФИО2 за день до смерти в агональном состоянии развилось психотическое состояние, которое в данном гражданском деле юридического значения не имеет, так как в указанный период времени сведений о совершении ФИО2 юридически значимых действий не имеется.

Оснований не доверять выводам указанной судебно-психиатрической экспертизы, в том числе и по доводам апелляционной жалобы, у судебной коллегии также не имеется. Исследование состояния ФИО2 произведено судебно-психиатрической экспертной комиссией в составе врачей экспертов-психиатров, которые были предупреждены об уголовной ответственности по статьей 307 Уголовного кодекса Российской Федерации, а доводы апелляционной жалобы об обратном признаются судебной коллегией несостоятельными, поскольку они опровергаются материалами дела, содержанием заключения, и фактически доводы апелляционной жалобы о том, что эксперты на момент проведения исследования не были предупреждены по статье 307 Уголовного кодекса Российской Федерации обоснованы собственными общими рассуждениями о порядке предупреждения.

При этом мотивы, по которым эксперты пришли к таким выводам, подробно изложены в исследовательской части заключения. При проведении экспертизы с учетом специальных познаний в области психиатрии произведен анализ медицинских документов, как и объяснений лиц, участвующих в деле, а также показаний свидетелей, что нашло свое отражение в заключении.

Давая оценку доводам апелляционной жалобы, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что заключение судебных экспертов правомерно положено судом в основу решения, поскольку оно составлено компетентными специалистами, имеющими соответствующее образование и квалификацию, специальные познания, экспертное заключение является последовательным, содержит исчерпывающие ответы на поставленные вопросы.

Кроме того, ссылаясь в апелляционной жалобе на недостоверность данного экспертного заключения и на его несоответствие фактическим обстоятельствам дела, сторона истца каких-либо бесспорных и безусловных доказательств, опровергающих выводы экспертов, а также ставящих под сомнение правильность и обоснованность заключения, суду первой инстанции не представила.

Так, представленное суду первой инстанции заключение специалистов по результатам рецензирования посмертной судебно-психиатрической, которому в решении дана надлежащая оценка, объективно не опровергает выводов проведенной судебной экспертизы, представляет собой субъективное мнение конкретных лиц о предмете и методике проведения экспертами исследования, при этом каких-либо фактических данных, которые бы безусловно давали основания сомневаться в правильности или обоснованности заключения комиссии судебно-психиатрических экспертов, не имеется. Рецензия составлена несколькими специалистами, в числе которых только один врач-психиатр, тогда как заключение судебно-психиатрической экспертизы составлено комиссией, состоящей из трех врачей-психиатров, два из которых являются судебно-психиатрическими экспертами высшей категории.

При таких обстоятельствах назначения по делу повторной экспертизы, на что указано в апелляционной жалобе, не требовалось, а само по себе несогласие с выводами экспертов таким основанием не является.

При этом в суде апелляционной инстанции представители Дудко Л.В. и Карпенковой А.В. пояснили, что соответствующее ходатайство о проведении повторной судебной экспертизы на разрешение суда апелляционной инстанции ими не заявляется.

Поскольку заключение эксперта, равно как и другие доказательства по делу, не являются исключительными средствами доказывания, суд правильно исходил из того, что указанное экспертное заключение в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами опровергает доводы Карпенковой А.В, приведенные ею в обоснование своего иска.

Надлежащая проверка и оценка доказательств, в том числе заключения экспертов, объяснений сторон, изложенных свидетелями фактических данных в их совокупности и взаимосвязи, позволила суду прийти к правильному выводу о недоказанности наличия у ФИО2 на момент составления оспариваемого завещания и заключения оспариваемого договора дарения такого состояния, вследствие которого она не была способна понимать значение своих действий или руководить ими.

Кроме того, в спорный период времени сама Карпенкова А.В. каким-либо образом не обозначала свои сомнения об утрате ФИО2 вследствие болезненного состояния здоровья способности самостоятельно своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их, в том числе, не принимала мер для организации оказания ей специализированной медицинской помощи, а также для решения вопроса о ее дееспособности.

Таким образом, по изложенным в решении мотивам суд пришел к правильному выводу об отсутствии правовых оснований для удовлетворения заявленного Карпенковой А.В. иска в полном объеме.

Доводы апелляционной жалобы Карпенковой А.В. повторяют правовую позицию, выраженную ею в суде первой инстанции, по существу сводятся к изложению обстоятельств, являвшихся предметом исследования и оценки суда, выражают несогласие с оценкой судом исследованных по делу доказательств, которые надлежаще проверены и оценены, и по изложенным выше основаниям признаются судебной коллегией несостоятельными.

Проверяя законность и обоснованность решения суда первой инстанции в части отказа в удовлетворении заявленного иска Дудко Л.В, судебная коллегия не может согласиться с выводами суда, приведенными в обжалуемом судебном постановлении, поскольку они не согласуются с установленными фактическими обстоятельствами по делу, и не соответствуют нормам материального права.

Судом установлено и подтверждается материалами дела, что ДД.ММ.ГГГГ умер ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ рождения, который с 6 июня 2008 года состоял с браке с Дудко Л.В.

20 июля 2018 года ФИО1 составил завещание, согласно которому все свое имущество, какое на момент его смерти окажется ему принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, он завещал Дудко Л.В. Завещание удостоверено нотариусом Владивостокского нотариального округа Приморского края Красновой Н.В, зарегистрировано в реестре.

Из материалов наследственного дела к имуществу умершего ФИО1 следует, что в установленный законом срок 27 декабря 2019 года Дудко Л.В. обратилась к нотариусу Владивостокского нотариального округа Красновой Н.В. с заявлением о принятии наследства по завещанию, оставшееся после смерти ФИО1 и выдаче свидетельства о праве на наследство.

Согласно имеющейся в материалах наследственного дела справке нотариуса Владивостокского нотариального округа Красновой Н.В. указанное выше завещание Карпенкова В.А. не отменялось и не изменялось.

Также из материалов дела следует, что ранее с 30 сентября 1972 года ФИО1 состоял в браке с ФИО2, брак с который решением суда от 7 марта 1986 года расторгнут.

Из финансового лицевого счета N 358 ЖСК "Дружба-7" на имя ФИО1 следует, что на основании постановления общего собрания членов кооператива (протокол от 7 июля 1975 года) предоставлено в пользование члена кооператива и его семьи квартира, расположенная по "адрес". Общая стоимость предоставленного помещения 7103, 07 руб. Сведения о составе семьи: ФИО1 - пайщик, ФИО2 - жена, Карпенкова Л.В. - дочь, Карпенкова А.В. - дочь.

Согласно представленному в материалы дела расчету паенакопления и ссуды на строительство вступительный взнос был внесен 12 августа 1975 года в размере 12, 50 руб, последний взнос - 1990 год в размере 80 руб. Сумма ссуды, затраченной на строительство помещения, предоставленная члену кооператива 4236, 07 руб, собственных средств - 2867 руб. Ежемесячное погашение ссуды с 1 января 1976 года по 1 января 1991 года 24 руб.

Из поквартирной карточки следует, что ФИО1 был зарегистрирован в спорной квартире в период с 5 октября 1976 года по 1 ноября 1983 года.

В соответствии со справкой МКУ "Учетно-регистрационный центр Владивостока" ФИО1 был постоянно зарегистрирован по "адрес" с 1 августа 2002 года по 29 июня 2019 года.

Согласно Выписке из решения общего собрания членов ЖСК Дружба-7" (протокол N 5 от 1 июля 1995 года) ФИО2 является членом кооператива за N.

На основании выданной справки ЖСК "Дружба-7" N 7 от 17 января 2006 года о полной выплате ФИО2 пая 3 марта 2006 года ФИО2 зарегистрировала свое право собственности на квартиру, расположенную по "адрес", которой, как указано выше, впоследствии распорядилась, заключив договор дарения от 7 сентября 2019 года.

Дудко Л.В. в своих требованиях и апелляционной жалобе ссылается на то обстоятельство, что спорная квартира к моменту открытия наследства после смерти ФИО1 находилась в совместной собственности ФИО1 и ФИО2, поскольку ФИО1, выплатив паевые взносы за спорную квартиру в 1990 году, предоставленную ему как члену ЖСК "Дружба" в силу закона приобрел право собственности на спорную квартиру, и их ("данные изъяты") доли в праве общей долевой собственности на спорную квартиру являются равными.

Принимая по делу решение об отказе в удовлетворении заявленных требований Дудко Л.В, суд первой инстанции исходил из того, что Дудко Л.В. пропущен срок исковой давности, течение которого следует исчислять не позднее даты, когда ФИО2 зарегистрировала право собственности на квартиру в ЕГРН 3 марта 2006 года, при этом суд указал, что при жизни ФИО1 о своих правах на квартиру не заявлял, иск поступил в суд от наследника ФИО1 8 февраля 2021 года. Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, в силу положений пункта 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении иска.

При таком положении суд пришел к выводу о том, что спорная квартира не может входить в состав наследственного имущества, оставшегося после смерти ФИО1, в связи с чем исковые требования Дудко Л.В. удовлетворению не подлежат.

Судебная коллегия полагает, что выводы суда первой инстанции основаны на неправильном применении норм материального права, регулирующих возникшие правоотношения, а кроме того при разрешении спора судом не были приняты во внимание имеющие значение для правильного разрешения дела обстоятельства.

Соглашаясь с правовой позицией ответчика о пропуске Дудко Л.В. срока исковой давности на обращение в суд с настоящими исковыми требованиями, суд исходил из того, что оставление паенакоплений в распоряжении ФИО2 могло свидетельствовать о фактически состоявшемся разделе имущества между супругами, поскольку законом не исключалась компенсация приходящейся на одного из супруга доли паенакоплений в денежной форме или за счет иного имущества. Также суд обосновал свои выводы тем, что ФИО1 не осуществлял правомочия по владению спорной квартирой в качестве ее собственника и с момента расторжения брака за 30 лет не мог не осознавать, что его право на паенакопление и соответственно право на оформление собственности на квартиру в течение длительного времени было нарушено. Кроме того, судом указано на то, что ФИО1 полагая, что сохранил право на паенакопление, влекущее приобретение права собственности на квартиру, должен была знать о факте полной выплаты пая в 1990 году и также имел основания полагать, что ФИО2 с момента вступления в силу Закона СССР "О собственности в СССР" имеет возможность зарегистрировать за собой право собственности на квартиру, то есть мог и должен был узнать при наличии своей заинтересованности о такой регистрации.

С обоснованностью таких суждений согласиться нельзя в силу следующего.

Согласно пункту 1 статьи 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации в состав наследства входят принадлежащие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности.

Статьей 256 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью, если договором между ними не установлен иной режим этого имущества.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 года N 9 "О судебной практике по делам о наследовании", при отсутствии надлежаще оформленных документов, подтверждающих право собственности наследодателя на имущество, судами до истечения срока принятия наследства (статья 1154 Гражданского кодекса Российской Федерации) рассматриваются требования наследников о включении этого имущества в состав наследства, а если в указанный срок решение не было вынесено, - также требования о признании права собственности в порядке наследования. В случае, если требование о признании права собственности в порядке наследования заявлено наследником в течение срока принятия наследства, суд приостанавливает производство по делу до истечения указанного срока (пункт 8).

В состав наследства, открывшегося со смертью наследодателя, состоявшего в браке, включается его имущество (пункт 2 статьи 256 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 36 Семейного кодекса Российской Федерации), а также его доля в имуществе супругов, нажитом ими во время брака, независимо от того, на имя кого из супругов оно приобретено либо на имя кого или кем из супругов внесены денежные средства, если брачным договором не установлено иное (пункт 1 статьи 256 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 33, 34 Семейного кодекса Российской Федерации) (пункт 33 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 года N 9).

Исходя из смысла приведенных правовых норм и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации при рассмотрении требований Дудко Л.В. о признании за ней права собственности на долю в праве на спорную квартиру одним из юридически значимых обстоятельств является определение правового режима указанного имущества на день открытия наследства, то есть установление обстоятельств, позволяющих отнести спорную квартиру к общему имуществу бывших супругов "данные изъяты" или к личной собственности одного из них.

Согласно статьям 20, 21 Кодекса о браке и семье РСФСР (действовавшего в период брака Карпенковых) имущество, нажитое супругами во время брака, является их общей совместной собственностью. Супруги имеют равные права владения, пользования и распоряжения этим имуществом. Супруги пользуются равными правами на имущество и в том случае, если один из них был занят ведением домашнего хозяйства, уходом за детьми или по другим уважительным причинам не имел самостоятельного заработка. В случае раздела имущества, являющегося общей совместной собственностью супругов, их доли признаются равными.

Аналогичные нормы содержатся в статьях 33, 34 Семейного кодекса Российской Федерации.

Согласно пункту 2 статьи 7 Закона СССР "О собственности в СССР" член жилищного, жилищно - строительного, дачного, гаражного или другого кооператива, полностью внесший свой паевой взнос за квартиру, дачу, гараж, иное строение или помещение, предоставленные ему в пользование, приобретает право собственности на это имущество.

После приобретения указанного имущества в собственность гражданин вправе распоряжаться им по своему усмотрению - продавать, завещать, сдавать в аренду, совершать с ним иные сделки, не противоречащие закону.

По делу установлено, на имя пайщика ФИО1 жилищно-строительным кооперативом "Дружба-2" был оформлен финансовый лицевой счет N 358, согласно которому в период с 1 января 1976 года по 1 января 1991 года выплачены паевые взносы за спорную квартиру, предоставленную ему как члену ЖСК "Дружба-2".

Разрешая заявленные исковые требования, суд исходил из того, что часть паевого взноса была выплачена супругами в период их брака, при этом ФИО2 в период с ноября 1983 года полностью оплатила пай, на основании чего ей выдана справка о выплате пая, послужившая основанием для признания права собственности на квартиру.

В обоснование своих выводов суд сослался на письменный ответ председателя ПЖСК "Дружба-7" от 20 апреля 2021 года, согласно которому ФИО1 лично обратился с заявлением о том, что последующие паевые взносы платежи будет осуществлять ФИО2 и он не претендует на внесенные до момента выписки денежные средства; с ноября 1983 года по январь 1991 года ФИО2 полностью выплатила пай.

Вместе с тем данное доказательство не отвечает требованиям закона об его достоверности, поскольку, как следует из указанного выше сообщения, информация в нем приведена составлено со слов бывшего председателя ЖСК ФИО3 в отсутствие какой-либо документации.

Кроме того, в соответствии с пунктом 19 действовавшего в период спорных правоотношений Примерного Устава жилищно-строительного кооператива, утвержденного постановлением Совмина РСФСР от 05.10.1962 N 1395 "Об индивидуальном и кооперативном жилищном строительстве в РСФСР", член кооператива имеет право добровольно, по своему заявлению, выйти из кооператива в любое время его существования, как до начала и во время строительства дома, так и после его окончания; с согласия общего собрания членов кооператива передать свой пай любому постоянно проживающему совместно с ним совершеннолетнему члену семьи.

Однако письменных доказательств, подтверждающих, что ФИО1 заявлял о выходе из кооператива не представлено, как и доказательств того, что общим собранием ЖСК давалось разрешение по передаче паенокоплений ФИО2

В соответствии со статьей 123 Жилищного кодекса РСФСР, статьей 14 Закона "О кооперации в СССР", статьей 130 Жилищного кодекса Российской Федерации решение вопроса об исключении из членов жилищно-строительного кооператива относится к исключительной компетенции общего собрания кооператива.

Доводы Дудко Л.В. о том, что ФИО1 не писал заявления о выходе из членов кооператива, решение общего собрания о выходе ФИО1 из членов кооператива не принималось, объективными данными не опровергнуты.

Иные лица, в том числе ФИО2, в качестве пайщиков в отношении квартиры "адрес" в финансовый лицевой счет внесены не были, сведений об уплате паевых взносов иными лицами финансовый лицевой счет также не содержит.

Каких-либо иных документов, на основании которых ФИО2 выдана справка о выплате пая, также не представлено.

Более того, как указано выше, ФИО2 включена в члены кооператива только в 1995 году, то есть по окончании выплаты паенакоплений в 1990 году.

На основании изложенного следует признать верным довод апелляционной жалобы о том, что спорная квартира предоставлена ФИО1 в период брака с ФИО2, паевые взносы выплачены ФИО1 полностью как в период брака за счет совместных денежных средств, так и после расторжения брака (в сумме 1022, 50 руб.), в связи с чем данная квартира являлась их совместной собственностью, при этом, заявляя исковые требования, Дудко Л.В. согласилась, что такие доли супругов "данные изъяты" являются равными.

Раздел общего имущества супругов может быть произведен как в период брака, так и после его расторжения по требованию любого из супругов (статья 21 Кодекса о браке и семье РСФСР, пункт 1 статьи 38 Семейного кодекса Российской Федерации).

Пунктом 7 статьи 38 Семейного кодекса Российской Федерации определено, что к требованиям супругов о разделе общего имущества супругов, брак которых расторгнут, применяется трехлетний срок исковой давности.

В соответствии с пунктом 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

Как разъяснено в пункте 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 ноября 1998 года N 15 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака", течение трехлетнего срока исковой давности для требований о разделе имущества, являющегося общей совместной собственностью супругов, брак которых расторгнут (пункт 7 статьи 38 Семейного кодекса Российской Федерации), следует исчислять не со времени прекращения брака (дня государственной регистрации расторжения брака в книге регистрации актов гражданского состояния при расторжении брака в органах записи актов гражданского состояния, а при расторжении брака в суде - дня вступления в законную силу решения), а со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (пункт 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Таким образом, срок исковой давности по требованиям о разделе общего имущества супругов, брак которых расторгнут, исчисляется с момента, когда бывшему супругу стало известно о нарушении своего права на общее имущество, а не с момента возникновения иных обстоятельств.

Из материалов дела видно, что после расторжения брака раздел спорной квартиры не производился в связи с отсутствием такой необходимости, поскольку, как указала Дудко Л.В, ФИО1, несмотря на снятие с регистрационного учета по спорной квартире и выезда на другое постоянное место жительства в другой регион, как собственник не лишен был возможности пользоваться квартирой, что согласуется с показаниями допрошенного по делу свидетеля ФИО4, и не опровергнуто объективными данными стороной ответчика.

То обстоятельство, что ФИО2 в 2006 году зарегистрировала за собой право собственности на квартиру, на режим имущества супругов не влияет, поскольку ранее в установленном законом порядке не были оформлены права на данный объект строительства в жилищно-строительном кооперативе, право собственности в силу закона связано с обстоятельствами выплаты пая.

При этом судом первой инстанции не учтено, что ФИО1 от своего права на спорную квартиру никогда не отказывался, с требованием о разделе совместно нажитого имущества и выделе доли в праве собственности на спорную квартиру не обращался в связи с отсутствием такой необходимости, а бездействие собственника вещи в отношении вопроса определения долей в общем имуществе не свидетельствует по общему правилу о намерении отказаться от права собственности на нее (статья 236 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В соответствии со статьей 38 Семейного кодекса Российской Федерации выделение супружеской доли в совместно нажитом имуществе является правом, а не обязанностью супруга.

В силу пункта 4 статьи 218 Гражданского кодекса Российской Федерации, действующего с 1 января 1995 года, член жилищного, жилищно-строительного, дачного, гаражного или иного потребительского кооператива, другие лица, имеющие право на паенакопления, полностью внесшие свой паевой взнос за квартиру, дачу, гараж, иное помещение, предоставленное этим лицам кооперативом, приобретают право собственности на указанное имущество.

Между тем, момент возникновения права собственности члена кооператива, выплатившего паевой взнос на режим совместной собственности супругов не влияет.

Регистрация права собственности за одним из супругов также не свидетельствует о нарушении прав другого собственника и не означает, что со дня внесения записи в ЕГРП лицо знало или должно было знать о нарушении права.

В силу части 1 статьи 2 Федерального закона от 21 июля 1997 года N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним - это юридический акт признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на недвижимое имущество в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации.

По делу установлено, что право собственности на спорную квартиру возникло с момента полной выплаты пая в 1990 году, то есть до введения в действие указанного Закона.

Если после расторжения брака бывшие супруги продолжают пользоваться общим имуществом, то срок исковой давности следует исчислять с того дня, когда одним из супругов будет совершено действие, препятствующее другому супругу осуществлять свои права в отношении спорного имущества.

Спора относительно принадлежности ФИО1 доли в праве собственности на квартиру, расположенную по "адрес", не имелось; его право по владению спорной квартирой до момента распоряжения ФИО2 квартирой как своей собственной не нарушалось.

Только с момента распоряжения ФИО2 всей квартирой на основании договора дарения от 7 сентября 2019 года оспорено право ФИО1 на принадлежащую ему в силу закона долю в праве собственности на совместное имущество.

Тем самым о нарушении своих прав в отношении спорной квартиры наследник умершего ДД.ММ.ГГГГ ФИО1 - Дудко Л.В. могла узнать в сентябре 2019 года после возникновения между сторонами спора относительно распоряжения спорной квартирой, при этом Дудко Л.В. обратилась в суд с иском в августе 2020 года, в связи с чем судебная коллегия отклоняет ссылку ответчика Карпенковой Л.В. на пропуск истцом срока исковой давности, в том числе применительно к сроку оспаривания сделки.

Таким образом, вывод суда о пропуске Дудко Л.В. срока исковой давности не соответствует установленным обстоятельствам и противоречит закону.

В соответствии со статьей 166 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

Согласно пункту 1 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

В соответствии со статьей 167 Гражданского кодекса Российской Федерации недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

В силу статьи 1152 Гражданского кодекса Российской Федерации принятие наследником части наследства означает принятие всего причитающегося ему наследства, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно ни находилось. Принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства независимо от времени его фактического принятия, а также независимо от момента государственной регистрации права наследника на наследственное имущество, когда такое право подлежит государственной регистрации.

Исходя из принципа универсальности наследственного правопреемства принятие Дудко Л.В. по завещанию части наследства означает принятие всего причитающегося ей как наследнику имущества, в том числе и доли в праве собственности на спорную квартиру.

Дудко Л.В, обратившись к нотариусу в установленный законом срок о принятии наследства, в силу статьи 1152 Гражданского кодекса Российской Федерации считается собственником 1/2 доли в праве собственности на квартиру "адрес" с момента открытия наследства, то есть дня смерти ФИО1 - ДД.ММ.ГГГГ.

Однако 7 сентября 2019 года ФИО2 заключила с Карпенковой Л.В. договор дарения квартиры "адрес", тем самым распорядилась принадлежащей Дудко Л.В. в силу закона 1/2 долей в праве собственности на спорную квартиру, в связи с чем на основании приведенных выше положений статей 166-168 Гражданского кодекса Российской Федерации договор дарения от 07 сентября 2019 года, заключенный между ФИО2 и Карпенковой Л.В. в части 1/2 доли в праве собственности на квартиру, расположенную по "адрес", является недействительным с момента его заключения и в этой части не порождает соответствующих правовых последствий.

По изложенным выше мотивам решение суда в части отказа в удовлетворении заявленных Дудко Л.В. исковых требований о признании недействительным в части договор дарения квартиры, признании права собственности на долю в квартире в порядке наследования по завещанию подлежит отмене с вынесением в указанной части нового решения об удовлетворении данных исковых требований.

Принимая во внимание, что оспариваемое завещание права и законные интересы Дудко Л.В. не нарушает, поскольку не повлекло для нее возникновение, изменение или прекращение правоотношений, с которыми связан возникший между сторонами материально-правовой спор, применительно к положениям статьи 12 Гражданского кодекса Российской Федерации оснований для удовлетворения исковых требований Дудко Л.В. в указанной части не имеется, тем самым решение суда в указанной части является законным и отмене не подлежит.

На основании вышеизложенного, руководствуясь статьями 328, 329, 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Московского районного суда г. Калининграда от 11 мая 2021 года в части отказа в удовлетворении исковых требований Дудко Людмилы Васильевны к Карпенковой Ларисе Валерьевне о признании недействительным в части договор дарения квартиры, признании права собственности на долю в квартире в порядке наследования по завещанию отменить и принять в указанной части новое решение, которым данные исковые требования удовлетворить.

Признать недействительным договор дарения от 16 сентября 2019 года, заключенным между ФИО2 и Карпенковой Ларисой Валерьевной, в части 1/2 доли в праве собственности на квартиру, расположенную по "адрес".

Признать за Дудко Людмилой Васильевной право собственности в порядке наследования по завещанию к имуществу умершего ФИО1 на 1/2 доли в праве собственности на квартиру, расположенную по "адрес".

В остальной части решение суда оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Председательствующий:

Судьи: