Апелляционное определение СК по гражданским делам Томского областного суда от 09 ноября 2021 г. по делу N 33-3590/2021

Судебная коллегия по гражданским делам Томского областного суда в составе

председательствующего Руди О.В.

судей Небера Ю.А, Черных О.Г.

при секретаре Маслюковой М.Н, помощнике судьи К, рассмотрев в открытом судебном заседании в г. Томске апелляционную жалобу Габразитовой Альмиры Абдуловны на решение Октябрьского районного суда г. Томска от 23 июня 2021 года

по делу N 2-2022/2021 по иску Габразитовой Альмиры Абдуловны к Гафуровой Лилии Минахмадовне о признании сделки недействительной, применении последствий недействительности сделки, заслушав доклад председательствующего, объяснения истца Габразитовой А.А, ее представителя Дроздовой Т.С, поддержавших апелляционную жалобу, объяснения ответчика Гафуровой Л.М, ее представителя Севостьяновой Д.А, возражавших против ее удовлетворения, установила:

Габразитова А.А. обратилась в суд с иском к Гафуровой Л.М, в котором с учетом уточнения исковых требований просила признать недействительным договор дарения квартиры по адресу: /__/, заключенный 24.08.2018 К. и Гафуровой Л.М.; применить последствия признания сделки недействительной.

В обоснование заявленных требований указала, что /__/ умерла ее бабушка К. С 1981 года и до смерти К. проживала по адресу: /__/. Согласно реестровой записи N4743 от 02.06.2006 она (истец) являлась наследником К. по завещанию. После открытия наследства ей стало известно, что 20.09.2020 К. отозвала завещание, квартира по адресу: /__/, с 01.10.2018 принадлежит на праве собственности Гафуровой Л.М. Полагала, что сделка по переходу права собственности на квартиру в пользу Гафуровой Л.М, которая не состояла в родственной связи с бабушкой, не поддерживала отношений с семьей, совершена К. под влиянием обмана, принуждения и насилия.

Истец Габразитова А.А. и ее представитель Козьминых А.Ю. в судебном заседании требования поддержали по основаниям, изложенным в исковом заявлении.

Ответчик Гафурова Л.М. в судебном заседании возражала против удовлетворения иска.

Обжалуемым решением на основании ч. 1 ст. 179 Гражданского кодекса Российской Федерации, ч. 1 ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в удовлетворении иска отказано.

В апелляционной жалобе истец Габразитова А.А. просит решение суда отменить, принять по делу новое решение.

Полагает, что судом дана ненадлежащая оценка показаниям свидетелей, которые подтвердили, что ответчик могла воспользоваться положением К, обманом убедить ее отозвать завещание и подписать договор дарения.

Судом не учтено, что К. плохо владела русским языком, плохо слышала, у нее имелось тяжелое заболевание (/__/).

Судом неверно истолкованы показания свидетелей о том, что у Гафуровой Л.М. и умершей близкие отношения возникли лишь с 2006 года.

Суд неправомерно отказал в удовлетворении ходатайства истцу об истребовании медицинской документации К. из Медсанчасти N2.

Изучив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, проверив законность и обоснованность решения суда по правилам ч. 1 ст. 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия не нашла оснований для его отмены.

Как следует из материалов дела, К. принадлежала на праве собственности квартира по адресу: /__/ (л.д.47).

Истец Габразитова (Калимуллина) А.А. является внучкой К. (л.д.8-10).

03.05.2006 К. (отец истца, сын умершей К.) умер (л.д.11).

24.08.2018 К. Гафуровой Л.М. заключен договор дарения 1-комнатной квартиры по адресу: /__/ (л.д.72).

К. умерла /__/ (л.д.12).

Обращаясь в суд с иском о признании договора дарения от 24.08.2018 недействительным на основании ч.1 ст.179 ГК РФ, Габразитова А.А. указала, что указанная сделка совершена К. под влиянием обмана, принуждения и насилия.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из того, что факт заключения сделки под влиянием обмана, принуждения и насилия истцом не доказан.

Судебная коллегия с таким выводом согласилась.

Так, в силу ст. 166 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

В соответствии с п. 1, 2 ст. 179 Гражданского кодекса Российской Федерации, сделка, совершенная под влиянием насилия или угрозы, обмана может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего.

При этом под насилием понимается противоправное физическое (а в некоторых случая и психическое) воздействие на другое лицо путем причинения страданий ему или его близким с целью заставить совершить сделку.

Как разъяснено в п. 98, 99 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", сделка, совершенная под влиянием насилия или угрозы, является оспоримой и может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего (пункт 1 статьи 179 ГК РФ). При этом закон не устанавливает, что насилие или угроза должны исходить исключительно от другой стороны сделки. Поэтому сделка может быть оспорена потерпевшим и в случае, когда насилие или угроза исходили от третьего лица, а другая сторона сделки знала об этом обстоятельстве.

Таким образом, оспаривая сделку по мотиву ее совершения под влиянием насилия, истец должен доказать обстоятельства, свидетельствующие о том, что договор дарения был заключен К. не в результате ее свободного волеизъявления, а под влиянием насилия со стороны Гафуровой Л.М. При этом насилие, проявляемое по отношению к К, должно быть направлено на достижение правовых последствий, нежелаемых ею. Насилие должно находиться в прямой причинной связи с фактом заключения сделки.

Истец в подтверждение данным обстоятельствам сослалась на то, что сожитель ответчика избил однажды бабушку, в ее квартире они находили пустые бутылки из-под спиртного, свидетельствующие о том, что бабушку спаивали.

В подтверждение истцом заявлены свидетели М, И, К, К, Б.

Оценивая показания приведенных свидетелей, судебная коллегия пришла к выводу о том, что они факт совершения сделки под влиянием насилия не подтверждают.

Так, из показаний свидетеля М. следует лишь то, что со слов Гафуровой Л.М. ему известно о факте нанесения телесных повреждений ее сожителем К, последствия чего в виде синяков на теле, руках, плечах он видел (л.д.87).

Из показаний И. следует, что сожитель Гафуровой Л.М. в апреле-мае 2020 года избил К, хотел ее ограбить (л.д.88).

К. пояснила, что лично не видела, но со слов истца знает, что примерно за месяц до смерти К. ее избил сожитель Гафуровой Л.М. (л.д.89).

К. пояснила, что 25.04.2020 сожитель Гафуровой Л.М. избил К, искал деньги (л.д.90).

Б. пояснила, что со слов К. ей известно, что К. однажды избил сожитель Гафуровой Л.М, поскольку хотел найти у нее деньги (л.д.96).

Таким образом, из показаний свидетелей И, К, Б. следует, что факт причинения сожителем ответчика умершей телесных повреждений был связан не с фактом оказания на нее давления с целью заключения договора дарения, а с желанием найти у К. деньги.

Соответственно, даже при подтверждении факта нанесения телесных повреждений сожителем ответчика бабушке истца, указанные действия, что следует из показаний свидетелей, не находятся в причинной связи с заключением договора дарения. В связи с чем приведенные показания факт заключения сделки дарения под влиянием насилия не подтверждают.

Не могут быть доказательством, подтверждающим факт заключения договора дарения под влиянием насилия, и показания свидетеля К, поскольку из ее показаний следует, что факт избиения имел место примерно за месяц до смерти К. Учитывая, что К. умерла /__/, соответственно, факт, о котором пояснила свидетель, должен был иметь место в мае 2020 года. Оспариваемая же сделка заключена 24.08.2018, то есть задолго до мая 2020 года, а потому данное обстоятельство не могло повлиять на ее заключение.

Что касается показаний свидетеля М, из них следует лишь то, что когда-то он видел на теле К. синяки. При этом из его показаний не следует, каким образом данное обстоятельство могло повлиять на волю умершей при заключении договора дарения, имело ли оно место до его заключения. В связи с чем доказательством оказания насилия на К. с целью формирования ее воли на заключение договора дарения в пользу ответчика приведенные показания не являются.

Поскольку иных доказательств данному факту не представлено, приведенные не доказывают обстоятельства иска в этой части.

Оценивая следующее основание иска (обман), судебная коллегия не нашла оснований полагать его доказанным.

Так, обманом считается не только сообщение информации, не соответствующей действительности, но также и намеренное умолчание об обстоятельствах, о которых лицо должно было сообщить при той добросовестности, какая от него требовалась по условиям оборота (пункт 2 статьи 179 ГК РФ).

Сделка, совершенная под влиянием обмана, может быть признана недействительной, только если обстоятельства, относительно которых потерпевший был обманут, находятся в причинной связи с его решением о заключении сделки. При этом подлежит установлению умысел лица, совершившего обман.

Сделка, совершенная под влиянием обмана потерпевшего третьим лицом, может быть признана недействительной по иску потерпевшего при условии, что другая сторона либо лицо, к которому обращена односторонняя сделка, знали или должны были знать об обмане. Считается, в частности, что сторона знала об обмане, если виновное в обмане третье лицо являлось ее представителем или работником либо содействовало ей в совершении сделки (пункт 2 статьи 179 ГК РФ).

Следует учитывать, что закон не связывает оспаривание сделки на основании пунктов 1 и 2 статьи 179 ГК РФ с наличием уголовного производства по фактам применения насилия, угрозы или обмана. Обстоятельства применения насилия, угрозы или обмана могут подтверждаться по общим правилам о доказывании.

По спору о признании недействительной сделки, совершенной под влиянием обмана, следует установить факт обмана истца ответчиком относительно обстоятельств, которые повлияли на решение истца совершить сделку; умысел совершившего обман лица; причинно-следственную связь между обманом и совершением сделки (т.е, если бы истец знал о скрытой информации или ложности предоставленной информации, то он не заключил бы договор).

Обстоятельства, свидетельствующие об обмане истца со стороны ответчика, которые повлияли на волю истца при заключении договора дарения, в иске не названы. В ходе рассмотрения дела в суде первой и апелляционной инстанции истец, его представитель также на них не указали, соответствующих доказательств не представили.

Показания истца, свидетелей о том, что ответчик способствовала тому, что К. стала злоупотреблять алкоголем, неконкретны, основаны на предположении, а потому в основу решения не могли быть положены.

Напротив, тот факт, что подписывая договор дарения, К. включила в договор условие о сохранении своего права проживания в квартире, свидетельствует о понимании последствий его заключения и защите своих прав. К тому же К. лично присутствовала в Управлении Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Томской области, подавая в регистрирующий орган заявления о государственной регистрации перехода права (л.д.73).

Указанные обстоятельства согласуются с показаниями свидетеля Ш. (соседки К.), из которых следует, что составленное ранее на внучку (истца) завещание К. отменила, так как внучка редко появлялась, не помогала ей. О желании подарить квартиру Гафуровой Л.М. К. ей говорила, ссылаясь на то, что последняя поддерживала с ней тесные отношения, помогала во всем, делала ремонт в квартире.

В этой связи несостоятелен довод истца в суде апелляционной инстанции о том, что показания свидетеля Ш. в приведенной части опровергаются показаниями иных допрошенных свидетелей со стороны истца.

Так, свидетели М, И, К, Б, указавшие суду, что в родственных отношениях с участниками процесса не состоят, в последующем ссылаются на то, что умершая К. приходилась М, К. - тетей, И. - бабушкой, Б. -двоюродной сестрой, К. - мать истца. Соответственно, названные свидетели являются родственниками истца, что может влиять на наличие их заинтересованности в исходе дела. Тогда как свидетель Ш. в родственных отношениях ни с кем из участников процесса не состоит, доказательств ее иной заинтересованности в исходе дела в деле нет, на них никто и не ссылался. В связи с чем оснований для критической оценки ее показаний судебная коллегия не усмотрела.

При таких данных оснований для удовлетворения иска суд не имел, а доводы о неверной оценке судом доказательств безосновательны.

Довод апелляционной жалобы со ссылкой на то, что К. плохо владела русским языком, плохо слышала, у нее имелось тяжелое заболевание (ишемия головного мозга 2 степени), что суд не принял во внимание, правомерно не оценивался судом, учитывая, что такое основание иска заявлено не было. В этой связи, учитывая заявленные основания иска, судом не допущено нарушений при рассмотрении ходатайства истца об истребовании медицинской документации К. из Медсанчасти N2.

Довод жалобы о неверном установлении судом периода знакомства Гафуровой Л.М. и К. основанием к отмене решения не является, поскольку правового значения не имеет.

Таким образом, решение является законным, оснований для его отмены по доводам апелляционной жалобы нет.

Руководствуясь ст. 328, ст. 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Октябрьского районного суда г. Томска от 23 июня 2021 года оставить без изменения, апелляционную жалобу Габразитовой Альмиры Абдуловны - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи