Определение СК по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 15 февраля 2022 г. по делу N 8Г-27393/2021[88-2522/2022-(88-24671/2021)]

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного

суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Лавник М.В, судей Кожевниковой Л.П, Раужина Е.Н.

с участием прокурора с участием прокурора Восьмого отдела (кассационного) (с дислокацией в г. Кемерово) апелляционно - кассационного управления Главного гражданско - судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Симоненко Е.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело N70RS0001-01-2020-005360-31 (2-96/2021) по иску К.Н.А, к Федеральному государственному бюджетному образовательному учреждению высшего образования "Сибирский государственный медицинский университет" Министерства здравоохранения Российской Федерации о взыскании компенсации морального вреда, причиненного смертью близкого родственника вследствие оказания ненадлежащей медицинской помощи

по кассационной жалобе К.Н.А, на решение Кировского районного суда г. Томска от 21 мая 2021г, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Томского областного суда от 31 августа 2021 г.

Заслушав доклад судьи Восьмого кассационного суда общей юрисдикции Кожевниковой Л.П, прокурора Симоненко Е.В, полагавшего кассационную жалобу подлежащей оставлению без удовлетворения, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции,

УСТАНОВИЛА:

К.Н.А, обратилась в суд с иском к Федеральному государственному бюджетному образовательному учреждению высшего образования "Сибирский государственный медицинский университет" Министерства здравоохранения Российской Федерации (далее- ФГБУ ВО "СибГМУ") о взыскании компенсации морального вреда, причиненного смертью близкого родственника вследствие оказания ненадлежащей медицинской помощи.

В обоснование требований указала, что Г.Е.В, умерший 24 сентября 2017 г, по причине "данные изъяты", приходился ей родным братом. Считает, что смерть брата наступила в результате действий (бездействия) врачей ФГБОУ ВО "СибГМУ", оказавших ему некачественную медицинскую помощь.

С учетом увеличения исковых требований просила суд взыскать с ответчика в свою пользу компенсацию морального вреда, причиненного смертью близкого родственника вследствие оказания ответчиком ненадлежащей медицинской помощи, в размере 5 000 000 руб.

Решением Кировского районного суда г. Томска от 21 мая 2021 г. исковые требования удовлетворены частично, суд взыскал с ответчика в пользу истца компенсацию морального вреда в размере 300 000 руб, в удовлетворении остальной части исковых требований отказал, с ответчика в доход местного бюджета суд взыскал государственную пошлину в размере 300 руб.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Томского областного суда от 31 августа 2021 г. решение суда первой инстанции оставлено без изменения.

В кассационной жалобе, поданной в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции К.Н.А, ставит вопрос об отмене судебных актов, как незаконных, ссылаясь на то, что сумма компенсации морального вреда определена без учета всех обстоятельств дела, связанных с тесными родственными связями, с тем уходом и заботой, который истец осуществляла за братом.

В судебное заседание судебной коллегии по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции стороны не явились о времени и месте рассмотрения дела надлежащим образом извещены. На основании ч. 5 ст. 379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции рассмотрела дело в отсутствие неявившихся лиц.

В силу положений ст. 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Статья 379.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что кассационный суд общей юрисдикции проверяет законность судебных постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанций, устанавливая правильность применения и толкования норм материального права и норм процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного постановления, в пределах доводов, содержащихся в кассационных жалобе, представлении, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции рассмотрела дело в пределах доводов кассационной жалобы истца.

Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в кассационной жалобе, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции не усматривает оснований для удовлетворения жалобы.

Судами установлено и следует из материалов дела, что К.Н.А, является сестрой Г.Е.В, который умер 24 сентября 2017 г.

По мнению истца, смерть Г.Е.В. наступила в связи с тем, что сотрудниками ответчика не в полном объеме оказана медицинская помощь.

Вместе с тем, из заключения специалиста (комиссии специалистов различных специальностей) N ООО "Бюро судебно-медицинской экспертизы" следует, что Г.Е.В. не в полном объеме была оказана медицинская помощь в плане развития угрожающего жизни состояния и возможного предотвращения смертельного исхода, а именно: на всем протяжении лечения у Г.Е.В. наблюдалась отрицательная динамика в ЭКГ-исследованиях, однако, лечащим врачом коррекция лечения не проводилась, перед проведением операции 4 сентября 2017 г. - "данные изъяты" не было консультации кардиолога для оценки риска сердечно-сосудистых осложнений с последующим наблюдением в динамике. При этом, "данные изъяты" мог бы и не развиться. "данные изъяты" была выполнена на уровне верхней трети бедра, при этом по данным операции обращает на себя внимание скудная кровоточивость мягких тканей, поэтому нужно было определить другой уровень "данные изъяты" ("данные изъяты" включающий в себя терминальный отдел "данные изъяты"). Это могло явиться причиной развития сепсиса (причина смерти), также на его развитие могло повлиять неправильно подобранное лечение (если таковое было). Исследование на микрофлору и чувствительность к антибиотикам было выполнено только при взятии материала ДД.ММ.ГГГГ Г.Е.В. был не дообследован в плане "данные изъяты" с локализацией на задней стенке. При возникшей рвоте 9 сентября 2017 г. и при изменениях в объективном статусе, касаемо органов "данные изъяты" от 14 сентября 2017 г, никаких мероприятий по коррекции ведения пациента предпринято не было. Если бы у него вовремя диагностировали "данные изъяты", то операции "данные изъяты" можно было избежать, что снизило бы нагрузку на "данные изъяты", так как операция проходила под ЭТН.

В ходе рассмотрения дела на основании определения Кировского районного суда г. Томска от 26 ноября 2020 г. по делу проведена комиссионная судебно-медицинская экспертиза.

Согласно заключению врачей-экспертов ФГБОУ ВО "Красноярский государственный медицинский университет имени профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого" Минздрава России от 23 апреля 2021 г. при оказании медицинской помощи Г.Е.В. в период с 31 августа 2017 г. по 24 сентября 2017 г. медицинским учреждением ФГБОУ ВО "СибГМУ" были допущены дефекты оказания медицинской помощи, которые выразились в следующем. При поступлении Г.Е.В. в ФГБОУ ВО СибГМУ Минздрава России терапевтом не в полном объеме назначено лечение по поводу "данные изъяты" Москва, 2012 год). В дальнейшем при осмотре терапевтом 5 сентября 2017 г. лечение назначено в полном объеме в соответствии с выставленным диагнозом (Рекомендации РКО, ВНОА и АССХ "Диагностика и лечение "данные изъяты"", Москва, 2012 год; Приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации от 1 июля 2015 г. N 405ав "Об утверждении стандарта специализированной медицинской помощи при "данные изъяты")".

Учитывая анамнез пациента (страдает "данные изъяты"), лечащим врачом для коррекции лечения никак не учтен результат ЭКГ от 1 сентября 2017 г, то есть, после выполнения ЭКГ консультации терапевта не было. Учитывая отрицательную динамику на ЭКГ от 4 сентября 2017 г. ("данные изъяты") перед проведением операции 4 сентября 2017 г. - "данные изъяты" необходима была консультация кардиолога для оценки риска сердечно-сосудистых осложнений. Этого выполнено не было (п. 2.5.3 "Критическая ишемия конечности" "Национальных рекомендаций по ведению пациентов с заболеваниями артерий нижних конечностей" (утверждены Российским обществом ангиологов и сосудистых хирургов, Ассоциацией сердечно-сосудистых хирургов России, Российским научным обществом рентгенэндоваскулярных хирургов и интервенционных радиологов, Всероссийским научным обществом кардиологов, Ассоциацией флебологов России), Москва, 2013).

Данные дефекты допущены терапевтом (назначенное не в полном объеме лечение при поступлении), лечащим врачом (не назначена консультация терапевта при отрицательной динамике по ЭКГ 4 сентября 2017 г.).

Как видно из приведенной информации, рекомендация терапевта, данная 19 сентября 2017 г. по смене антибиотика после консультации с клиническим фармакологом, не выполнена. Из двух вводимых по состоянию на указанную дату антибиотиков, оставлен один - сульзонцеф, добавлен метрогил, который антибиотиком не является, но является противопротозойным препаратом с "данные изъяты".

В представленных материалах отсутствует обоснование назначения, с учетом побочных эффектов, препарата и ограничений его применения, которые должны были быть учтены, особенно у такого пациента как Г.Е.В, тем более, после оперативного лечения "данные изъяты", когда необходимо учитывать побочное действие на пищеварительную систему пациента "данные изъяты"

Отмечали, что пациент не дообследован в плане "данные изъяты". При возникшей рвоте 9 сентября 2017 г. и при изменениях в объективном статусе, касаемо органов "данные изъяты" от 14 сентября 2017 г. коррекция ведения пациента предпринята не была. "данные изъяты" можно было диагностировать на более ранних этапах, не дожидаясь "данные изъяты", выполнив диагностические мероприятия (фиброгастродуоденоскопию) и лечить ее консервативно.

Указанные дефекты находятся в косвенной причинно-следственной связи с наступлением смерти Г.Е.В. Смерть Г.Е.В. в процессе оказания ему медицинской помощи можно было предотвратить при своевременном диагностировании у него соответствующих заболеваний; на ухудшение состояния пациента могла повлиять неэффективность антибиотикотерапии, которая проводилась без учета мнения клинического фармаколога, а также чувствительности микроорганизмов.

Суд первой инстанции, частично удовлетворяя исковые требования, на основании оценки совокупности представленных доказательств, в том числе, опроса свидетелей, исследования медицинской документации, заключения эксперта, пришел к выводу о том, что у истца, являющейся сестрой умершего, имеется право на компенсацию морального вреда, так как смертью близкого человека, ей причинены нравственные страдания. При определении размера компенсации морального вреда суд первой инстанции исходил из того, что работниками ответчика допущены нарушения при оказании медицинской помощи Г.Е.В, которые находятся в косвенной причинно-следственной связи с его смертью и, в то же время, учел объективное состояние пациента Г.Е.В. на момент его госпитализации, его длительное самоустранение от обращения за медицинской помощью, в том числе, вследствие категоричной позиции истца К.Н.А,, самостоятельно осуществлявшей его лечение до обращения за медицинской помощью к ответчику.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции, указав, что при определении размера компенсации морального вреда, в сумме 300 000 руб, суд первой инстанции исходил из фактических обстоятельств дела, характера и объема причиненных истцу физических и нравственных страданий, их тяжести и продолжительности, индивидуальных особенностей потерпевшей, требований разумности и справедливости. Суд первой инстанции принял во внимание близкие семейные взаимоотношения между Г.Е.В. и истцом, изменение привычного образа жизни истца в связи с претерпеванием нравственных страданий в связи со смертью брата, которые выразились в стрессе, нарушении сна и эмоционального состояния истца, для которой смерть близкого человека явилась невосполнимой утратой.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда обшей юрисдикции считает, что судами первой и апелляционной инстанций при рассмотрении дела нормы материального права применены правильно.

Статьей 41 Конституции Российской Федерации установлено, что каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь.

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулирует Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N323-Ф3 "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (далее - Федеральный закон "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

В силу ст. 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" здоровье - состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма; медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; медицинская услуга - медицинское вмешательство или комплекс медицинских вмешательств, направленных на профилактику, диагностику и лечение заболеваний, медицинскую реабилитацию и имеющих самостоятельное законченное значение; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния.

Под качеством медицинской помощи понимается совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Статьей 4 упомянутого Федерального закона установлено, что к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (ч. 1 ст. 37 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Критерии оценки качества медицинской помощи, согласно ч. 2 ст. 64 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с ч. 2 ст. 76 этого Федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

При этом из ч. 2 ст. 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" следует, что медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации не только за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи, но и за нарушение прав в сфере охраны здоровья.

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих, в том числе, как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями ст.ст. 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

Согласно ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размера компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с (индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.

В силу п. 1 ст. 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" (ст.ст. 1064 - 1101) и ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В соответствии с п. 1 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.

Согласно п. 1 ст. 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 32 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина", при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда.

При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

С учетом изложенного, суды верно указали, что исходя из вышеприведенного правового регулирования, юридически значимыми для данного дела обстоятельствами являлось установление дефектов оказания медицинской помощи и выяснение того, могли ли выявленные дефекты повлиять на своевременность постановки диагноза, назначения соответствующего лечения и предотвращения летального исхода, а также определение степени нравственных и физических страданий истца с учетом фактических обстоятельств причинения ей морального вреда и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных переживаний в результате ненадлежащего оказания ее брату медицинской помощи, наблюдения за его страданиями и его последующей смерти.

Установив юридически значимые обстоятельства, на основании указанных в законе критериев, суды пришли к выводу о взыскании компенсации морального вреда в сумме 300 000 руб.

Приведенные в кассационной жалобе доводы о несогласии с размером компенсации морального вреда, о том, что судами не учтены все обстоятельства дела, не могут служить основанием для отмены принятых судебных актов, поскольку были предметом правовой оценки судов, которые указали, что из объяснений самой К.Н.А,, показаний свидетелей Л.В.И. и К.Ю.В, следует, что истец и ее брат Г.Е.В. были очень дружны и близки между собой, К.Н.А, на протяжении всего многолетнего периода болезни одиноко проживавшего Г.Е.В. ухаживала за ним, заботилась в меру своего понимания о состоянии его здоровья, приносила лекарства, делала перевязки, готовила пищу, обеспечивала надлежащее санитарно-гигиеническое состояние как самого Г.Е.В, так и его места жительства. Кроме того, свидетели Л.В.И. и К.Ю.В. показали, что в период госпитализации Г.Е.В. с 31 августа 2017 г. по 24 сентября 2017 г. истец ежедневно навещала его в больнице, носила ему пищу, ухаживала за ним, волновалась о его состоянии здоровья и переживала относительно правильности лечения; смерть брата был для истца ударом, она тяжело переживала и продолжает приживать эту утрату, не смирилась с ней, полагает, что ее брат умер по вине врачей.

Определяя размер компенсации морального вреда, суды учли, что экспертным заключением установлена не прямая, а косвенная причинно-следственная связь между действиями сотрудников СибГМУ и наступлением смерти Г.Е.В, приняли во внимание иные выводы заключения судебно-медицинской экспертизы N относительно значительного объема медицинской помощи, выполненной врачами -работниками ответчика верно и без дефектов, в том числе, и медицинской помощи, продлившей жизнь пациента. Суд учел объективное состояние пациента Г.Е.В. на момент его госпитализации 31 августа 2017 г. и длительное самоустранение его от обращения за медицинской помощью, в том числе, вследствие категоричной позиции самой К.Н.А,, предпочитавшей самолечение брата.

Таким образом, при определении размера компенсации морального вреда, суды правильно учли степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями истца, характер причиненных истцу нравственных страданий, степени вины ответчика, принцип разумности и справедливости.

В целом доводы кассационной жалобы направлены на переоценку доказательств, не могут послужить основанием для отмены или изменения в кассационном порядке обжалуемых судебных постановлений, поскольку в силу ст.ст. 67, 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оценка доказательств и установление обстоятельств по делу относится к исключительной компетенции судов первой и апелляционной инстанции.

Положения ст. 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, находясь в системной связи с другими положениями главы 41 данного Кодекса, регламентирующими производство в суде кассационной инстанции, предоставляют суду кассационной инстанции при проверке судебных постановлений право оценивать лишь правильность применения нижестоящими судами норм материального и процессуального права и не позволяют ему непосредственно исследовать доказательства и устанавливать фактические обстоятельства дела, подменяя тем самым суды первой и второй инстанций, которые самостоятельно исследуют и оценивают доказательства, устанавливают фактические обстоятельства дела на основе принципов состязательности, равноправия сторон и непосредственности судебного разбирательства.

Определение же наличия (или отсутствия) оснований для пересмотра вынесенных по конкретному делу судебных постановлений осуществляется соответствующим судом кассационной инстанции, который должен установить, являются ли обстоятельства, приведенные в кассационной жалобе в качестве оснований для изменения или отмены судебных постановлений, достаточными для отступления от принципа правовой определенности и стабильности вступивших в законную силу судебных актов, а их отмена (изменение) и ее правовые последствия - соразмерными допущенным нарушениям норм материального и (или) процессуального права.

Поскольку судами первой и апелляционной инстанций материальный закон применен и истолкован правильно, нарушений процессуального права не допущено, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции не находит предусмотренных ст. 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оснований для удовлетворения кассационной жалобы.

Руководствуясь ст.ст. 379.7, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции, определила:

решение Кировского районного суда г. Томска от 21 мая 2021г, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Томского областного суда от 31 августа 2021 г. оставить без изменения, кассационную жалобу К.Н.А, - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи