Определение СК по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции от 16 февраля 2022 г. по делу N 8Г-37128/2021[88-3891/2022-(88-34608/2021)]

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции в составе:

председательствующего Улитиной Е.Л, судей Курдюковой Н.А, Ефимовой Д.А, рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело N 2-4308/2021 по иску Селезневой Веры Николаевны к Селезневу Андрею Николаевичу и несовершеннолетнему ФИО1 о признании договора дарения недействительным и применении последствий его недействительности, по кассационной жалобе Селезневой Веры Николаевны на решение Октябрьского районного суда г. Белгорода от 18.12.2020 г, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда от 16.09.2021 г, заслушав доклад судьи Курдюковой Н.А, судебная коллегия

установила:

Селезнева В.Н. обратилась в суд с иском к Селезневу Н.А, с учетом уточненных требований, о признании договора дарения доли квартиры от 27.05.2019 г. недействительным и применении последствий недействительности сделки и прекращении государственной регистрации права в ЕГРН, указывая на то, что ФИО12 (даритель) и его сын Селезнев А.Н, действующий в интересах своего несовершеннолетнего сына ФИО1 (одаряемый), заключили договор дарения, по которому ФИО11 подарил 1/3 долю в праве собственности на эту квартиру своему внуку ФИО1 умер, его наследниками по закону являются сыновья Селезнев А.Н. и Селезнев С.Н. и она как супруга. На дату заключения договора дарения у дарителя имелось тяжелое заболевание, но он мог отдавать себе отчет и руководить своими действиями, в том числе мог самостоятельно подписать договор, в связи с чем необходимость в привлечении рукоприкладчика отсутствовала. Рукоприкладчиком дарителя явилась мать одаряемого, то есть заинтересованное лицо. Нотариус удостоверил договор, действуя за пределами своего нотариального округа, не собрав документы о здоровье дарителя. Договор дарения был заключен и удостоверен в отсутствие жены и младшего сына дарителя, а также иных свидетелей.

Решением Октябрьского районного суда г. Белгорода от 18.12.2020 г. в удовлетворении исковых требований отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда от 16.09.2021 г. решение суда оставлено без изменения.

В кассационной жалобе Селезневой В.Н. поставлен вопрос об отмене постановлений судов первой и апелляционной инстанций, как незаконных и необоснованных.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия не находит оснований для отмены судебных постановлений.

В соответствии со ст. 379.7 ГПК РФ, основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Таких нарушений не допущено.

Судом установлено, что ФИО13. являлся собственником 1/3 доли в праве на "адрес", иными собственниками квартиры являются его супруга Селезнева В.Н. и сын Селезнев С.Н.

ДД.ММ.ГГГГ ФИО1 (даритель) и его сын Селезнев А.Н, действующий в интересах своего несовершеннолетнего сына ФИО1 (одаряемый), заключили договор дарения, по которому ФИО1 подарил 1/3 долю в праве собственности на эту квартиру своему внуку ФИО1

ДД.ММ.ГГГГ ФИО1 умер, его наследниками первой очереди являются его супруга Селезнева В.Н. и сыновья Селезнев А.Н. и Селезнев С.Н.

Из договора дарения следует, что ввиду тяжелой болезни дарителя ФИО1, по его личной просьбе, в присутствии нотариуса, за него в договоре дарения расписалась рукоприкладчик - ФИО10, что соответствует требованию п. 3 ст. 160 ГК РФ.

Из объяснений третьего лица - временно исполняющей обязанности нотариуса Белгородского нотариального округа Белгородской области ФИО7 следует, что договор дарения был изготовлен в нотариальной конторе, все сведения в нем были указаны на основании представленных документов. В указанную в договоре дату она выехала по месту жительства дарителя, установилаличность присутствующих там лиц, проверила их дееспособность. При этом даритель ФИО1 был адекватен, правильно ориентирован в месте и времени, указал свои личные данные, волеизъявление на дарение квартиры выражал лично, оснований сомневаться в его дееспособности у нотариуса не имелось. По причине тяжелой болезни даритель ФИО1 не мог разборчиво указать в договоре свои фамилию, имя, отчество и подпись, поэтому по его просьбе в договоре расписалась ФИО10

Вопрос о том, способен ли был ФИО1 в силу своего заболевания при заключении договора дарения понимать значение своих действий или руководить ими мог быть разрешен при проведении психолого-психиатрической экспертизы, однако от заявленного ходатайства о проведении психолого-психиатрической экспертизы сторона истца в ходе судебного разбирательства отказалась и в порядке ст. 39 ГПК РФ изменила основание иска.

Оценив установленные по делу обстоятельства в их совокупности, руководствуясь положениями ст. 160, 181, 1124 ГК РФ, ст. 56 Основ законодательства РФ о нотариате, разъяснениями, изложенными в п. 73 постановления Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о наследовании", исходя из недоказанности несоответствия спорного договора дарения требованиям закона и воле дарителя, суд первой инстанции пришел к выводу об отказе в удовлетворении заявленных исковых требований. Кроме того, отказывая в удовлетворении иска, суд также указал на пропуск истцом срока исковой давности.

Суд апелляционной инстанции с решением суда согласился, признав его законным и обоснованным, соответствующим установленным по делу обстоятельствам при правильном применении норм материального и процессуального права.

Отклоняя доводы жалобы о необходимости нотариусу до совершения сделки запрашивать какие-либо документы о состоянии здоровья дарителя, чтобы убедиться в неспособности последнего подписать договор, суд апелляционной инстанции указал на их несостоятельность, со ссылкой на то, что действующим законодательством это не предусмотрено, такая неспособность может явствовать из обстановки, из текущего физического состояния стороны сделки и их личной просьбы.

В материалах имеется медицинская документация о наличии у него тяжёлой болезни - прогрессирующего онкологического заболевания, от которого он и умер. Учитывая это, ссылки истца на способность ФИО1 расписываться менее чем за месяц до спорной сделки, не свидетельствуют об отсутствии у него 27.05.2019 г. физических затруднений к личному подписанию документов.

При этом суд апелляционной инстанции указал, что будучи осведомленным о тяжести своего заболевания и выписанным из медицинского учреждения на симптоматическое лечение, ФИО1 зарегистрировал свое право собственности на 1/3 доли квартиры, фактически совершил подготовительные действия к её отчуждению.

Доводы жалобы о недопустимости привлечения близкого родственника одаряемого в качестве рукоприкладчика дарителя признаны судом апелляционной инстанции несостоятельными, поскольку такое ограничение законодательно не установлено. Оснований считать, что ФИО10, подписав по просьбе ФИО1 ввиду его болезненного состояния договор дарения, злоупотребила каким-либо правом или обязанностью, отсутствуют. При этом, в соответствии с п. 5 ст. 10 ГК РФ, добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются.

Суд апелляционной инстанции также указал, что обязательное присутствие жены и младшего сына дарителя, отчуждающего свое личное имущество, а также участие свидетелей при заключении договора дарения на законность сделки не влияет, исходя из того, что действующим законодательством это не предусмотрено.

Кроме того, с выводами суда о пропуске истцом срока исковой давности суд апелляционной инстанции также согласился.

Из объяснений истца следует, что в день заключения договора дарения она видела, что к ее супругу ФИО1 приходили сын Селезнев А.Н, ФИО10 и нотариус. Из наследственного дела к имуществу ФИО1 следует, что 27.06.2019 г. Селезнева В.Н. обратилась к нотариусу с заявлением о принятии наследства, в котором она назвала всех наследников, и привела состав наследственного имущества, указав в нем - земельный участок, гараж, автомобиль и денежные средства. Про наличие наследственного имущества в виде доли спорной квартиры, она не сообщала. В этот же день заявление о принятии наследства подал и ее сын Селезнев С.Н, который также в своем заявлении привел тот же состав оставшегося после смерти отца наследственного имущества, не включив в него долю в спорной квартире. Среди представленных нотариусу правоустанавливающих документов на наследственное имущество ни одного документа, относящегося к доле в квартире, не было. При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции пришёл к выводу, что 27.06.2019г. истцу достоверно было известно об отсутствии у наследодателя к моменту смерти права на долю квартиры и соответственно было известно об ее отчуждении.

Учитывая, что иск был предъявлен 08.09.2020 г, суд апелляционной инстанции согласился с выводом суда о том, что предусмотренный п. 2 ст. 181 ГК РФ срок исковой давности истцом пропущен.

Судебная коллегия не согласиться с данными выводами суда апелляционной инстанции не имеет оснований.

Доводы жалобы о неправомерности неприменения судом к спорному правоотношению по аналогии права положения п. 2 ст. 1124 ГК РФ, основаны на ином понимании кассатором действующего законодательства.

Ограничения, введённые законодателем в отношении совершения иных видов сделок, в том числе завещаний, доверенностей, не могут применяться без указания на них в законе к другим сделкам и действиям, в частности к личности рукоприкладчика, при совершении нотариального действия - дарения.

Утверждения о том, что срок исковой давности следует исчислять с даты выдачи свидетельства о праве на наследство, не основаны на законе.

Судебная коллегия отмечает, что оценка доказательств и отражение ее результатов в судебных актах являются проявлением дискреционных полномочий судов первой и апелляционной инстанций, необходимых для осуществления правосудия вытекающих из принципа самостоятельности судебной власти.

Кассационная инстанция не вправе переоценивать доказательства вновь, устанавливать или считать доказанными обстоятельства, не установленные судами первой и апелляционной инстанции или опровергнутые, а также предрешать вопросы о достоверности или недостаточности того или иного доказательства, преимущества одних доказательств перед другими.

В целом приведенные в кассационной жалобе доводы направлены на переоценку установленных по делу обстоятельств и представленных доказательств на основе иного понимания норм права, а потому основанием к отмене судебных постановлений в кассационном порядке в соответствии с ч. 3 ст. 390 ГПК РФ являться не могут.

Нарушений норм материального и процессуального права не допущено, юридически значимые обстоятельства установлены полно и правильно, которым дана правовая оценка в их совокупности в полном соответствии положениям ст. 12, 56, 67 ГПК РФ.

Несогласие с судебными постановлениями либо другая точка зрения стороны на то, как могло быть рассмотрено дело, сами по себе не являются основанием для отмены или изменения данных судебных актов.

Таким образом, законных оснований для отмены судебных постановлений не усматривается.

Руководствуясь ст. 390, 390.1 ГПК РФ, судебная коллегия

определила:

решение Октябрьского районного суда г. Белгорода от 18.12.2020 г, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда от 16.09.2021 г. оставить без изменения, кассационную жалобу Селезневой Веры Николаевны - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи