Кассационное определение Кассационного военного суда от 27 апреля 2022 г. по делу N 7У-278/2022[77-181/2022]

Кассационный военный суд в составе председательствующего Лебедева А.Г., судей Каманина И.В. и Лунева П.В., при секретаре судебного заседания Войтенко Е.В., с участием прокурора - военного прокурора отдела Главной военной прокуратуры полковника юстиции Зеленко И.В. и защитника-адвоката Цирика С.В., рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по кассационной жалобе осужденного Морозова Евгения Валерьевича на приговор Вологодского гарнизонного военного суда от 18 января 2018 года и апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Ленинградского окружного военного суда от 22 марта 2018 года. Заслушав доклад судьи Лебедева А.Г., изложившего обстоятельства уголовного дела, содержание судебных решений, принятых по нему, доводы кассационной жалобы, выступления защитника Цирика С.В., поддержавшего доводы кассационного обращения, а также прокурора Зеленко И.В., полагавшего необходимым обжалованные судебные решения отменить и уголовное дело прекратить,

УСТАНОВИЛ:

указанным приговором, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, военнослужащий войсковой части "данные изъяты" Морозов Евгений Валерьевич, несудимый, осужден по части 3 статьи 159 УК Российской Федерации к штрафу в размере 120 000 рублей.

Судья Кассационного военного суда своим постановлением от 26 марта 2021 года в передаче кассационной жалобы осужденного Морозова для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции отказал.

Постановлением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 10 марта 2022 года кассационная жалоба осужденного Морозова вместе с уголовным делом передана на рассмотрение Кассационного военного суда.

Морозов признан виновным в мошенничестве, то есть хищении чужого имущества путем обмана, совершенном в крупном размере, при обстоятельствах указанных в приговоре.

В своем обращении о пересмотре вышеуказанных приговора и апелляционного определения осужденный Морозов указывает на то, что они вынесены с существенным нарушением уголовного и уголовно-процессуального закона, в связи с чем просит их отменить, а уголовное дело прекратить.

В обоснование этого автор обращения, ссылаясь на отдельные нормы НК Российской Федерации, судебную практику высших Судов Российской Федерации, приводит доводы, которые в своей совокупности, по сути, сводятся к утверждениям о том, что в его действиях состав преступления, предусмотренного частью 3 статьи 159 УК Российской Федерации, отсутствует, а вывод суда о наличии у него умысла на совершение данного преступления доказательственного подтверждения не нашел.

Как полагает осужденный, его признательные показания могли быть положены в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся в деле доказательств, тогда как таковых в настоящем уголовном деле не имелось. Отмечает, что он был убежден в правомерности своих действий, предоставил в налоговый орган достоверные документы, положения налогового законодательства об отсутствии у него права на получение имущественного налогового вычета ему не разъяснялись.

В возражениях на кассационную жалобу представитель Межрайонной инспекции ФНС N... по "данные изъяты" - врио начальника советник государственной гражданской службы Российской Федерации 1 класса Зариубина Е.В. выражает несогласие с приведенными в ней доводами и просит оставить ее без удовлетворения.

Рассмотрев уголовное дело, заслушав выступления лиц, участвующих в деле, Кассационный военный суд приходит к следующим выводам.

Согласно части 2 статьи 297 УПК Российской Федерации приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями того же УПК и основан на правильном применении уголовного закона.

В соответствии с частью 1 статьи 401.15 УПК Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебного решения в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного закона (неправильное его применение) и (или) существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые повлияли на исход уголовного дела, то есть на правильность его разрешения по существу, в частности на вывод о виновности, на юридическую оценку содеянного, назначение судом наказания или применение иных мер уголовно-правового характера и на решение по гражданскому иску.

Нарушения закона, искажающие саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия, могут выражаться как в нарушении уголовно-процессуального закона, так и в неправильном применении уголовного закона. При этом ошибки в применении уголовного закона могут иметь место и при отсутствии каких-либо нарушений процедуры судопроизводства.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной в его постановлениях от 17 июля 2002 года N 13-П и от 11 мая 2005 года N 5-П, судебное решение подлежит пересмотру, если выявленные существенные нарушения, допущенные в ходе предыдущего разбирательства, неоспоримо свидетельствуют о наличии судебной ошибки, поскольку такое решение не отвечает требованиям справедливости.

Как установлено судом первой инстанции, Морозов в мае 2016 года обратился в Межрайонную ИФНС N... по "данные изъяты" с заявлением о предоставлении ему имущественного налогового вычета по налогу на доходы физических лиц за 2014 и 2015 годы в связи с приобретением в собственность жилья в г. "данные изъяты" за счет полученной от Министерства обороны Российской Федерации жилищной субсидии и получил налоговый вычет на общую сумму 260 000 рублей.

Приходя к выводу о виновности осужденного, суд указал, что он, зная о том, что жилье приобрел за счет средств жилищной субсидии, то есть за счет средств федерального бюджета, намеренно скрыл факт ее получения с целью незаконного обогащения, обратился в инспекцию ФНС с заявлением о возвращении излишне уплаченной суммы налога, в результате чего им незаконно получен налоговый вычет в сумме 260 000 рублей.

Эти его действия суд расценил как хищение чужого имущества в крупном размере путем обмана и квалифицировал их по части 3 статьи 159 УК Российской Федерации.

Вместе с тем с такой оценкой согласиться нельзя исходя из следующего.

Квалификация действий виновного по статье 159 УК Российской Федерации возможна лишь при наличии у него прямого умысла на хищение чужого имущества путем обмана.

По смыслу статьи 159 УК Российской Федерации, мошенничество это хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. При этом под хищением, согласно пункту 1 примечаний к статье 158 данного Кодекса, понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.

В судебном заседании Морозов виновным себя признал, при этом пояснил, что умысла на хищение денежных средств не имел, поскольку не знал, что не имеет права на налоговый вычет и заблуждался относительно своего права на его получение. При обращении в налоговую службу каких-либо недостоверных сведений не предоставлял и не сообщил, что жилье приобретено им за счет жилищной субсидии, поскольку не знал о том, что это обстоятельство является существенным. Он считал, что при проведении камеральной проверки должно быть установлено, положена ему выплата или нет. Узнав о том, что налоговый вычет ему не положен, Морозов сразу добровольно возвратил полученные деньги в бюджет.

Согласно правовой позиции высказанной в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации N 38-П в связи с жалобой гражданина М.А. Литвинова, статья 159 УК Российской Федерации не содержит положений, определяющих специфические признаки мошенничества как хищения, сопряженного с предоставлением имущественного налогового вычета при реализации права на жилище, и потому установление объективных и субъективных признаков этого преступления, отграничение законных действий, обусловленных реализацией права на такой вычет, от общественно опасного поведения требуют обращения к нормам, предусматривающим данное право, основания и порядок предоставления налогового вычета.

При этом уголовно-правовая охрана собственности осуществляется, лишь от тех деяний, которые содержат признаки соответствующего состава преступления, в частности предусмотренного статьей 159 УК Российской Федерации, а действующее правовое регулирование не предполагает наступления уголовной ответственности за правомерное поведение.

В связи с этим не противоречат НК Российской Федерации и не могут расцениваться в качестве правонарушения обращения лица, приобретшего квартиру, и предполагающего наличие у него права на налоговый вычет, в налоговый орган по вопросу о таком праве.

В таких случаях не исключены как добросовестное заблуждение налогоплательщика относительно законности основания для получения имущественного налогового вычета, так и ошибки в расчетах, в том числе вследствие не знания налогового закона, при самостоятельном, т.е. без участия налогового органа исчислении подлежащей уплате суммы налога. В связи с этим обращение приобретателя жилого помещения в налоговый орган и представление им документов, чтобы подтвердить наличие у него права на вычет, служат предпосылкой для выполнения налоговым органом своей обязанности по контролю за соблюдением законодательства о налогах и сборах, для оценки представленных документов в ходе камеральной налоговой проверки.

Камеральная налоговая проверка является формой текущего документального контроля за соблюдением налогового законодательства, проводится на основе налоговых деклараций, расчетов и документов, представленных налогоплательщиком, а также других имеющихся у налогового органа документов и, по смыслу пункта 1 статьи 88 НК Российской Федерации, нацелена на своевременное выявление ошибок в налоговой отчетности и оперативное реагирование налоговых органов на обнаруженные нарушения, что позволяет смягчить для налогоплательщиков последствия от неправильного применения ими налогового закона.

Если такой проверкой выявлены ошибки в налоговой декларации, несоответствие сведений, представленных налогоплательщиком, сведениям, содержащимся в документах, имеющихся у налогового органа, и полученным им в ходе налогового контроля, об этом сообщается налогоплательщику с требованием представить в течение пяти дней необходимые пояснения или внести надлежащие исправления в установленный срок.

Само по себе необоснованное обращение налогоплательщика в налоговый орган с целью реализации права на имущественный налоговый вычет в связи с приобретением жилого помещения не может считаться представляющим достаточную для криминализации общественную опасность, поскольку предоставление вычета должно быть в такой ситуации исключено действиями сотрудников налогового органа, которыми принимается решение - по результатам камеральной налоговой проверки - о действительном размере налоговой обязанности лица за конкретный налоговый период.

В определенных случаях не только налогоплательщики, но и налоговые органы могут ошибочно оценить наличие у налогоплательщика права на соответствующий налоговый вычет. Такое ошибочное разрешение налоговым органом вопроса об этом праве, само по себе не говорит об обмане должностных лиц налогового органа или о злоупотреблении доверием при обращении к ним за разрешением данного вопроса притом, что налогоплательщик представил в налоговый орган документы, не содержащие признаков подделки или подлога, либо не совершил других намеренных действий, специально направленных на создание условий для принятия должностными лицами неверного решения.

Соответственно, не содержит объективных признаков преступления, предусмотренного статьей 159 УК Российской Федерации, обращение лица, приобретшего квартиру, в налоговый орган для подтверждения его права на вычет, если такое обращение повлекло ошибочное признание этого права налоговым органом или ошибочное установление его размера по результатам камеральной налоговой проверки, проведенной по документам, необходимым для разрешения данного вопроса и достаточным для его правильного разрешения, тем более когда эти документы не содержат признаков подделки или подлога, либо их представление не сопряжено с совершением других намеренных действий, специально направленных на создание условий для принятия налоговым органом ошибочного решения, и когда на их основании при обычной внимательности и осмотрительности сотрудников налогового органа могло бы быть принято решение об отказе в предоставлении налогового вычета. Само по себе такое обращение, хотя и может быть необоснованным, - например, если налогоплательщик ошибается в оценке наличия права на вычет и (или) полагается на компетентность сотрудников налогового органа, чтобы подачей обращения разрешить вопрос о наличии или отсутствии права на налоговый вычет, - не свидетельствует об умысле на совершение мошенничества.

Вместе с тем по делу установлено, что Морозов представил в налоговый орган предусмотренные законодательством документы, не содержащие признаков подделки или подлога, достаточные при обычной внимательности и осмотрительности сотрудников налогового органа для отказа в предоставлении соответствующего налогового вычета, и не совершил каких-либо других действий (бездействия), специально направленных на создание условий для принятия налоговым органом неверного решения в пользу налогоплательщика. Сведений о том, за счет каких средств приобретались жилые помещения, сотрудники налогового органа от Морозова не требовали, а обязанности предоставлять такие сведения закон на налогоплательщиков не возлагает.

Каких-либо доказательств, свидетельствующих о наличии у Морозова умысла на хищение денежных средств путем обмана сотрудников налогового органа и совершения им действий (бездействия), специально направленных на создание условий для принятия налоговым органом неверного решения в его пользу ни в ходе предварительного расследования ни в судебном заседании не добыто.

Часть 3 статьи 159 УК Российской Федерации не предполагает возложения уголовной ответственности за необоснованное обращение налогоплательщика в налоговый орган с целью реализации права на получение имущественного налогового вычета в связи с приобретением им жилого помещения в случае, когда налоговым органом подтверждено, а в дальнейшем опровергнуто у него право на такой вычет.

Признание Морозовым вины в инкриминируемом деянии в отсутствие иных доказательств по делу не может свидетельствовать об обоснованности обвинения, что прямо следует из части 2 статьи 77 УПК Российской Федерации.

Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно обращал внимание на то, что меры, устанавливаемые в уголовном законе в целях защиты конституционно значимых ценностей, должны соотноситься с требованием адекватности порождаемых ими последствий (в том числе для лица, в отношении которого они применяются) тому вреду, который причинен в результате преступного деяния, с тем, чтобы обеспечивались соразмерность уголовного наказания совершенному преступлению, а также баланс основных прав индивида и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от преступных посягательств. Уголовная ответственность может считаться законно установленной лишь при условии, что она соразмерна характеру и степени общественной опасности криминализованного деяния (постановления от 17 июня 2014 года N 18-П, от 16 июля 2015 года N 22-П и другие).

Правовые механизмы, закрепленные в гражданском законодательстве достаточны для минимизации потенциального вреда публичным интересам, при этом привлечение лица к уголовной ответственности за невиновные (в уголовно-правовом смысле) действия нарушает принципы законности, вины и справедливости.

Изложенное согласуется с позицией, изложенной в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 22 июля 2020 года N 38-П по делу о проверке конституционности части 3 статьи 159 УК Российской Федерации в связи с жалобой гражданина М.А. Литвинова и от 4 марта 2021 года N 5-П по делу о проверке конституционности части 1 статьи 159 УК Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.В. Калугарова.

То есть выводы судов обеих инстанций о наличии в действиях Морозова состава преступления, предусмотренного частью 3 статьи 159 УК Российской Федерации, являются ошибочными, так как они основаны на неправильном применении уголовного закона, что в соответствии с частью 1 статьи 401.15 УПК Российской Федерации является основанием для отмены обжалуемого приговора и апелляционного определения в отношении него, в силу существенности нарушений, повлиявших на исход дела.

С учетом требований пункта 2 части 1 статьи 401.14 УПК Российской Федерации, поскольку допущенное судами нарушение может быть устранено при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке, то Кассационный военный суд считает необходимым отменить указанные судебные акты, с прекращением производства по делу на основании пункта 2 части 1 статьи 24 УПК Российской Федерации, в связи с отсутствием в деянии Морозова состава преступления, с признанием за ней права на реабилитацию.

С учетом изложенного кассационная жалоба защитника подлежит удовлетворению.

Руководствуясь статьями 401.14 и 401.15 УПК Российской Федерации, Кассационный военный суд

определил:

кассационную жалобу осужденного Морозова Евгения Валерьевича удовлетворить.

Приговор Вологодского гарнизонного военного суда от 18 января 2018 года и апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Ленинградского окружного военного суда от 22 марта 2018 года отменить, уголовное дело в отношении Морозова Евгения Валерьевича прекратить на основании пункта 2 части 1 статьи 24 УПК Российской Федерации, в связи с отсутствием в деянии состава преступления.

В соответствии с частью 1 статьи 134 УПК Российской Федерации признать за Морозовым Е.В. право на реабилитацию.

Председательствующий А.Г. Лебедев