Определение СК по гражданским делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 29 сентября 2022 г. по делу N 8Г-22063/2022[88-27362/2022]

Судебная коллегия по гражданским делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Самойловой Е.В.

судей Дагуф С.Е. и Парамоновой Т.И.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску ФИО5 к ФИО1, третьи лица: нотариус г. Севастополя - Негреша Ольга Олеговна, ФИО3, о признании договоров недействительными, применении последствий недействительности сделок, признании заявления недействительным, включении имущества в наследственную массу, по кассационной жалобе представителя истца ФИО5 - ФИО3 на решение Гагаринского районного суда г. Севастополя от 6 декабря 2021 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Севастопольского городского суда от 17 марта 2022 года.

Заслушав доклад судьи Четвертого кассационного суда общей юрисдикции Самойловой Е.В, выслушав представителя ФИО5 - ФИО3, поддержавшего кассационную жалобу, представителя ФИО1 - ФИО9, возражавшего против удовлетворения кассационной жалобы, судебная коллегия по гражданским делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции,

УСТАНОВИЛА:

ФИО5 обратился с иском к ФИО1, уточнив который в порядке статьи 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, просил признать недействительными:

- договор дарения б/н от 9 июня 2012 года, удостоверенный нотариусом ФИО2, реестровый N;

- договор дарения б/н от 9 июня 2012 года, удостоверенный нотариусом ФИО2, реестровый N;

- договор дарения б/н от 9 июня 2012 года, удостоверенный нотариусом ФИО2, реестровый N;

- договор дарения б/н от 9 июня 2012 года, удостоверенный нотариусом ФИО2, реестровый N;

- применить последствия недействительности сделок, а также признать все последующие сделки с жилым домом недействительными;

- признать заявление от 9 июня 2012 года, зарегистрированное в реестре нотариуса ФИО2, реестровый N, о согласии истца на дарение супругой земельных участков, недействительным;

- включить 1/2 долю жилого дома и земельные участки, зарегистрированные 9 июня 2012 года как собственность ФИО4, в общую наследственную массу.

В обосновании исковых требований ФИО5 ссылался на то, что 9 июня 2012 года между истцом, его супругой ФИО4 (дарители) и дочерью ФИО1 (одаряемая) заключен договор дарения без номера жилого дома площадью 505, 5 кв.м, расположенного по адресу: "адрес", кадастровый N, договор дарения земельных участков, которые в настоящее время объединены в единый земельный участок с кадастровым номером N. Причиной заключения спорных договоров послужило существенное ухудшение состояния здоровья истца. Первоначально планировалось, что будут заключаться договоры ренты с условием пожизненного содержания и ухода в доме, при этом все затраты по содержанию дома возлагались на ответчика. На момент заключения договора истец имел серьезные проблемы со слухом и зрением, с 7 августа 2013 года истец является инвалидом 1 группы по зрению, нуждающимся в постоянном уходе. Супруга и дочь сообщили, что требуется согласие на заключение договоров ренты и отвезли его к нотариусу. Нотариусом была нарушена процедура заключения договоров, так как при их заключении не присутствовал рукоприкладчик и свидетели, поскольку истец не мог самостоятельно прочитать договоры, тексты договоров не были прочитаны и переведены на русский язык. Только после 27 апреля 2021 года истец узнал о том, что являлся собственником 1/2 части дома и совершил дарение дочери. Истец уверен, что он подписывал документы, содержание которых не было ему известно, чем был введен в заблуждение относительно природы сделки.

Поскольку истцу стало известно о содержании договоров только после смерти супруги, наступившей в 2021 году, полагал, что срок исковой давности им пропущен не был.

Кроме того ФИО5 указал на то, что ответчик, которая является его дочерью, также признала, что данные сделки были совершены под угрозой разглашения конфиденциальной информации о факте якобы имевшего места преступления в отношении нее, заявив, что мать откупалась этим имуществом от ответчицы за неразглашение информации.

Таким образом, сделки совершены истцом и его супругой под влиянием насилия, шантажа, угрозы разглашения информации.

Решением Гагаринского районного суда города Севастополя от 6 декабря 2021 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Севастопольского городского суда от 17 марта 2022 год, в удовлетворении иска отказано.

В кассационной жалобе представитель истца ФИО5 - ФИО3 просит решения судов отменить, поскольку они являются незаконными и необоснованными, принятыми с нарушением норм процессуального и материального права. Судами, по мнению заявителя, неправильно определены юридически значимые обстоятельства, имеющие значение для дела, дана неверная оценка имеющимся в деле доказательствам.

Истец ФИО5 и ответчик ФИО1 в судебное заседание не явились, обеспечив явку своих представителей: ФИО3 и ФИО9 соответственно.

Иные лица, участвующие в деле, в судебное заседание не явились, о времени и месте рассмотрения дела с учетом положений статьи 113 Гражданского процессуального кодекса РФ и части 1 статьи 165.1 Гражданского кодекса РФ извещены надлежащим образом путем направления судебной корреспонденции посредством Почты России.

Информация о рассмотрении кассационной жалобы в соответствии с положениями Федерального закона от 22 декабря 2008 года N 262-ФЗ "Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации" размещена на официальном сайте ФИО6 кассационного суда общей юрисдикции в сети Интернет по адресу: 4kas.sudrf.ru.

На основании части 5 статьи 379.5 Гражданского процессуального кодекса РФ неявка в судебное заседание кассационного суда общей юрисдикции лица, подавшего кассационные жалобу, представление, и других лиц, участвующих в деле, извещенных надлежащим образом о времени и месте судебного разбирательства, не препятствует рассмотрению дела в их отсутствие.

При таких обстоятельствах, судебная коллегия по гражданским делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции, с учетом мнения представителя ФИО5 - ФИО3, представителя ФИО1 - ФИО9, руководствуясь частью 5 статьи 379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, сочла возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.

В силу части 1 статьи 379.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации кассационный суд общей юрисдикции проверяет законность судебных постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанций, устанавливая правильность применения и толкования норм материального права и норм процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного постановления, в пределах доводов, содержащихся в кассационных жалобе, представлении, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом.

В соответствии с частью 1 статьи 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Проверив материалы дела, выслушав объяснения представителя ФИО5 - ФИО3, поддержавшего кассационную жалобу, представителя ФИО1 - ФИО9, возражавшего против удовлетворения кассационной жалобы, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия по гражданским делам ФИО6 кассационного суда общей юрисдикции полагает, что основания для удовлетворения кассационной жалобы отсутствуют.

Как установлено судами и следует из материалов дела, ФИО5 состоял в зарегистрированном браке с ФИО17. с 12 декабря 1962 года, что подтверждается свидетельством о регистрации брака.

ФИО5 и ФИО4 являются родителями ФИО1, 30 ноября 1970 года рождения и ФИО3, 15 сентября 1963 года рождения.

9 июня 2012 года ФИО4 (даритель) и ФИО1 (одаряемая) заключили договор дарения, согласно которому ФИО4 подарила ФИО1 земельный участок площадью 0, 0449 га, расположенный по адресу: "адрес", принадлежащий дарителю на основании государственного акта о праве собственности на землю от 13 мая 1997 года, на основании договора купли-продажи земельного участка от ДД.ММ.ГГГГ. Договор удостоверен частным нотариусом Севастопольского городского нотариального округа ФИО2, реестровый N.

Также 9 июня 2012 года ФИО4 (даритель) заключила с ФИО1 (одаряемая) договор дарения, по которому ФИО4 подарила ФИО1 земельный участок площадью 0, 0491 га, расположенный по адресу: "адрес", принадлежащий дарителю на основании государственного акта о праве собственности на землю от 27 декабря 2004 года. Договор удостоверен частным нотариусом Севастопольского городского нотариального округа ФИО2, реестровый N.

Поскольку указанное имущество было приобретено супругами ФИО5 и ФИО4 в браке, для его отчуждения супругой ФИО4 истцом ФИО5 составлено нотариально удостоверенное заявление о том, что он не возражает против дарения указанных земельных участков. Заявление удостоверено нотариусом ФИО2, реестровый N.

В тот же день, 9 июня 2012 года ФИО5 (даритель) по договору дарения передал в собственность ФИО1 (одаряемой) земельный участок площадью 0, 0561 га, расположенный по адресу: "адрес", принадлежащий дарителю на основании государственного акта о праве собственности на землю от 18 декабря 1997 года. Договор удостоверен частным нотариусом Севастопольского городского нотариального округа ФИО2, реестровый N.

При этом нотариально удостоверенное заявление о согласии на заключение сделки ФИО5 на отчуждение имущества составлено ФИО4 Заявление удостоверено нотариусом ФИО2, реестровый N.

Кроме того, также 9 июня 2012 года ФИО5 и ФИО4 (дарители) заключили с ФИО1 (одаряемая) договор дарения, согласно которому дарители подарили одаряемой по 1/2 доле жилого дома с хозяйственными строениями, расположенного по адресу: "адрес". Договор удостоверен частным нотариусом Севастопольского городского нотариального округа ФИО2, реестровый N.

Право собственности на вышеуказанное имущество, полученное в дар, ответчиком зарегистрировано в установленном законом порядке, что подтверждается выписками из Единого государственного реестра недвижимости.

ФИО4 умерла 27 апреля 2021 года. После смерти ФИО4 нотариусом "адрес" ФИО10 заведено наследственно дело N по заявлению дочери - ФИО1, сына - ФИО3 и супруга - ФИО5

Из материалов наследственного дела следует, что ФИО4 16 августа 2012 года составила завещание, которым принадлежащую ей на праве собственности долю "адрес" в "адрес", завещала сыну ФИО3

Также судом первой инстанции установлено, что ФИО5 7 августа 2013 года установлена первая группа инвалидности по зрению бессрочно, он нуждается в постоянном постороннем уходе.

Разрешая заявленные требования, суд первой инстанции исходил из того, что правовой режим имущества супругов на момент возникновения у них права собственности, был определен статьями 22, 23, 65 Кодекса о браке и семье Украины и предусматривал право распоряжения общим имуществом с согласия второго супруга, выраженного в письменном заявлении, удостоверенном в нотариальном порядке, что при заключении оспариваемых сделок было соблюдено, и руководствуясь положениями статей 203, 215, 229, 719 Гражданского кодекса Украины, действовавшему в момент заключения спорных договоров, пришел к выводу о том, что достоверных, допустимых, относимых и достаточных доказательств в подтверждение недействительности сделок по основаниям заблуждения в их правовой природе, истцом суду представлено не было. Доводы истца о его заблуждении относительно природы сделки, выразившиеся в том, что он полагал о заключении договора пожизненной ренты, а не договора дарения, в ходе судебного разбирательства подтверждения также не нашли, как и доводы относительно совершении сделки под воздействием шантажа или угрозы.

Кроме того, суд первой инстанции установил, что при заключении договора дарения земельного участка площадью 0, 0561 га, расположенного по адресу: "адрес", договора дарения 1/2 доли жилого дома с хозяйственными строениями, расположенного по адресу: "адрес", 30, а также в заявлении от 9 июня 2012 года о даче ФИО5 согласия на заключение договоров дарения, нотариусом ФИО2 тексты договора и заявления прочитаны вслух и переведены на русский язык, после чего, документы были собственноручно подписаны ФИО5

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции, основанными на нормах материального и процессуального права и фактических обстоятельствах по делу.

Судебная коллегия по гражданским делам ФИО6 кассационного суда общей юрисдикции также соглашается с такими выводами судов, поскольку они основаны на правильном применении норм материального и процессуального права, соответствуют установленным по делу юридически значимым обстоятельствам, которым дана надлежащая оценка по правилам статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

В соответствии со статьей 4 Гражданского кодекса Российской Федерации акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие. По отношениям, возникшим до введения в действие акта гражданского законодательства, он применяется к правам и обязанностям, возникшим после введения его в действие.

Нормы Федерального Конституционного закона от 21 марта 2014 года N 6-ФКЗ "О принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов - Республики Крым и города федерального значения Севастополя" не имеют обратного действия, поэтому на правоотношения, возникшие из ранее заключенных договоров, распространяется законодательство, которое действовало в момент их заключения.

Поскольку спорные правоотношения возникли до вступления Республики Крым и города Севастополя в состав Российской Федерации, судебная коллегия Четвертого кассационного суда общей юрисдикции полагает, что судами первой и апелляционной инстанций к спорным правоотношениям правильно применены нормы материального права Украины, действовавшие на территории Республики Крым и города Севастополя, в момент возникновения между сторонами спорных правоотношений.

Доводы заявителя о том, что суд апелляционной инстанции не дал оценку тем обстоятельствам, что при совершении сделок были нарушены нормы действующего на момент заключения сделок законодательства, не влекут за собой отмену обжалуемых судебных актов, поскольку основаны на неверном понимании норм материального права и содержании судебных актов.

Как следует из правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в постановлении от 22 апреля 2014 года N 12-П, преобразование отношений в той или иной сфере жизнедеятельности, не может осуществляться вопреки нашедшему отражение в статье 4 Гражданского кодекса Российской Федерации общему (основному) принципу действия закона во времени, который, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, имеет целью обеспечение правовой определенности и стабильности законодательного регулирования в России как правовом государстве (часть 1 статьи 1 Конституции Российской Федерации) и означает, что действие закона распространяется на отношения, права и обязанности, возникшие после введения его в действие, и только законодатель вправе распространить новые нормы на факты и порожденные ими правовые последствия, возникшие до введения соответствующих норм в действие, то есть придать закону обратную силу (ретроактивность), либо, напротив, допустить в определенных случаях возможность применения утративших силу норм (ультраактивность).

Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, основным принципом существования закона во времени является распространение его действия на настоящее и будущее время; придание обратной силы закону - исключительный тип его действия во времени, использование которого относится к прерогативе законодателя; при этом либо в тексте закона содержится специальное указание о таком действии, либо в правовом акте о порядке вступления закона в силу имеется подобная норма; законодатель, реализуя свое исключительное право на придание закону обратной силы, учитывает специфику регулируемых правом общественных отношений (определения от 28 сентября 2017 года N 1836-0, от 20 декабря 2018 года N 3297-0, от 25 июня 2019 года N 1556-0 и др.). Данный принцип носит универсальный характер и распространяется на все виды нормативных правовых актов.

В соответствии со статьей 22 Кодекса о браке и семье Украины в редакции по состоянию на 10 апреля 1997 года, имущество нажитое супругами во время брака, является их общей совместной собственностью. Каждый из супругов имеет равные права владения, пользования и распоряжения этим имуществом.

Таким образом, земельный участок площадью 0, 0449 га, расположенный по адресу: "адрес", принадлежащий ФИО4 на основании государственного акта о праве собственности на землю от 13 мая 1997 года, на основании договора купли-продажи земельного участка от 10 апреля 1997 года, в силу действующего на момент приобретения земельного участка закона, являлся общей совместной собственностью ФИО4 и ФИО5

Статья 57 Семейного Кодекса Украины в редакции по состоянию на 22 сентября 2004 года предусматривала, что личной частной собственностью жены, мужа являются: 1) имущество, приобретенное ею, им до брака; 2) имущество, приобретенное ею, им за время брака, но на основании договора дарения или в порядке наследования; 3) имущество, приобретенное ею, им за время брака, но за средства, которые принадлежали ей, ему лично. Личной частной собственностью жены и мужа являются вещи индивидуального пользования, в том числе драгоценности, даже тогда, когда они были приобретены за счет совместных средств супругов. Личной частной собственностью жены, мужа являются премии, награды, которые она, он получили за личные заслуги. Суд может признать за вторым из супругов право на долю этой премии, награды, если будет установлено, что он своими действиями (ведение домашнего хозяйства, воспитание детей и др.) способствовал ее получению. Личной частной собственностью жены, мужа являются средства, полученные в качестве возмещения за утрату (повреждение) вещи, которая ей, ему принадлежала, а также как возмещение причиненного ей, ему морального вреда. Личной частной собственностью жены, мужа являются страховые суммы, полученные ею, им по обязательному или добровольному личному страхованием. Суд может признать личной частной собственностью жены, имущество, приобретенное ею, им за время их отдельного проживания в связи с фактическим прекращением брачных отношений. Если в приобретение имущества вложены кроме общих средств и средства, принадлежавшие одному из супругов, то доля в этом имуществе, в соответствии с размером взноса, является его личной частной собственностью.

В силу статьи 61 Семейного Кодекса Украины в редакции по состоянию на 22 сентября 2004 года объектами права общей совместной собственности супругов могут быть любые вещи, за исключением тех, которые исключены из гражданского оборота. Объектом права общей совместной собственности является заработная плата, пенсия, стипендия, другие доходы, полученные одним из супругов и внесенные в семейный бюджет или внесенные на его личный счет в банковское (кредитное) учреждение. Если одним из супругов заключен договор в интересах семьи, то деньги, другое имущество, в том числе гонорар, выигрыш, которые были полученные по настоящему договору, являются объектом права общей совместной собственности супругов. Вещи для профессиональных занятий (музыкальные инструменты, оргтехника, врачебное оборудование и т. д), приобретенные за время брака для одного из супругов, является объектом права общей совместной собственности супруг.

Из пункта 18-2 постановления Пленума Верховного Суда Украины N 7 от 16 апреля 2004 года "О практике применения судами земельного законодательства при рассмотрении гражданских дел" следует, что в соответствии с положениями статей 81, 116 Земельного кодекса Украины отдельный земельный участок, полученный гражданином в период барка в частную собственность путем приватизации, является его личным частным имуществом, а не общей совместной собственностью супругов, поскольку говорится не про имущество, нажитое супругами в браке, а про полученную гражданином часть из земельного фонда.

Таким образом, в контексте изложенных выше норм материального права и разъяснений к ним, земельный участок площадью 0, 0491 га, расположенный по адресу: "адрес", принадлежащий ФИО4 на основании государственного акта о праве собственности на землю от 27 декабря 2004 года в порядке приватизации, являлся ее личной частной собственностью.

Законом Украины от 11 января 2011 года N 2913-У1 "О внесении изменений в статью 61 Семейного Кодекса Украины", который вступил в силу 09 февраля 2011 года, статья 61 Семейного Кодекса Украины была дополнена частью пятой, согласно которой объектом права совместной собственности супругов является жилье, приобретенное одним из супругов вследствие приватизации государственного жилищного фонда и земельный участок, приобретенный вследствие бесплатной передачи его одному из супругов из земель государственной или коммунальной собственности, в том числе приватизации.

В соответствии с Законом Украины от 17 мая 2012 года N 4766-VI "О внесении изменений в Семейный кодекс Украины относительно имущества, которое является личной частной собственностью жены, мужа", который вступил в законную силу ДД.ММ.ГГГГ, часть 5 статьи 61 Семейного Кодекса Украины была исключена, а статья 57 Семейного Кодекса Украины была дополнена пунктом 5, согласно которого личной собственностью супруга являлся земельный участок, приобретенный супругом за время брака в результате приватизации земельного участка, который находился в его пользовании.

Следовательно, режим земельного участка, приобретенный супругом за время брака в результате приватизации по украинскому законодательству, считался совместным имуществом супругов только в период с 9 февраля 2011 года по 13 июня 2012 года.

Таким образом, принимая во внимание, что земельный участок площадью 0, 0491 га, расположенный по адресу: "адрес", как на момент его приобретения в собственность, так и на момент его отчуждения, являлся личной частной собственностью ФИО4, суд первой инстанции пришел к верному выводу о том, что факт дарения данного участка дочери ФИО1 прав истца не затрагивал, поскольку данное имущество являлось личной частной собственностью его супруги, которая распорядилась им по своему усмотрению.

Кроме того, несмотря на то, что указанный земельный участок принадлежал ФИО4 на праве личной частной собственности, при заключении договора дарения 9 июня 2012 года, ФИО5 было дано письменное, нотариально удостоверенное согласие на его отчуждение.

Доводы заявителя относительно выхода суда первой инстанции за пределы исковых требований и неправильного применения им норм материального права государства Украины, не могут быть приняты судебной коллегией суда кассационной инстанции, поскольку в силу части 1 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса РФ именно на суд возложена обязанность определить какой закон должен быть применен по данному делу с учетом правоотношений сторон. Указанное требование судом первой инстанции соблюдено.

В отношении земельного участка площадью 0, 0449 га, расположенного по адресу: "адрес", суд апелляционной инстанции верно указал, что в соответствии с положениями части 3 стати 65 Семейного Кодекса Украины, действующего на момент заключения спорных договоров дарения, согласие на заключение договора, требующего нотариального удостоверения и (или) государственной регистрации, должно быть нотариально удостоверено.

Согласно части 2 статьи 719 Гражданского кодекса Украины договор дарения недвижимой вещи, заключается в письменной форме и подлежит нотариальному засвидетельствованию.

Принимая во внимание, что договор был заключен в надлежащей форме, супругом дарителя ФИО5 дано письменное согласие на отчуждение данного земельного участка, которое нотариально засвидетельствовано, нотариусом проверена дееспособность заявителя, а также сделан устный перевод текста заявления с украинского языка на русский, отсутствуют основания полагать, что отчуждение земельного участка 9 июня 2012 года произошло в нарушение действующей в момент заключения сделки статьи 719 Гражданского кодекса Украины, и нарушает права истца.

При заключении 9 июня 2012 года договора дарения земельного участка площадью 0, 0561 га, расположенного по адресу: "адрес", принадлежащего ФИО5 на основании государственного акта о праве собственности на землю от 18 декабря 1997 года, а также при заключении 9 июня 2012 года договора дарения 1/2 доли жилого дома с хозяйственными строениями, расположенного по адресу: "адрес", частным нотариусом Севастопольского городского нотариального округа ФИО2 также тексты договоров прочитаны вслух и переведены на русский язык, после чего документы были собственноручно подписаны ФИО5

Кроме того, нотариусом при заключении сделок разъяснено дарителям и одаряемой содержание статей 234, 235 Гражданского Кодекса Украины о недействительности фиктивной сделки и правовые последствия притворной сделки, содержание статьи 228 этого же Кодекса о правовых последствиях совершения сделки, которая нарушает публичный порядок, совершена с целью, которая противоречит интересам государства общества.

В договоре также указано, что стороны своими личными подписями подтвердили, что одинаково понимают значения, условия сделки и её правовые последствия, у сторон отсутствуют возражения относительно каждого из условий договора.

Таким образом, вопреки доводам кассационной жалобы истец знал и понимал содержание заключенных договоров дарения, которые оформлены в соответствии с требованиями статьи 719 Гражданского кодекса Украины, то есть с соблюдением процедуры сделок.

С учетом изложенного, судебная коллегия Четвертого кассационного суда общей юрисдикции соглашается с выводами суда первой и апелляционной инстанций об отсутствии оснований для признания данных договоров дарения недействительными.

Доводы относительно того, что судом первой инстанции не учтено, что истец и его супруга длительное время после заключения договоров дарения продолжали проживать в жилом доме по "адрес" в "адрес", что давало основание для применения статьи 725 Гражданского кодекса Украины, предусматривающей, что договором дарения может быть предусмотрена обязанность одаряемого совершить определенные действия в пользу третьего лица, в том числе, предоставить право пожизненного пользования имуществом, не опровергают правильность выводов судов первой и апелляционной инстанций, поскольку указанные условия могли быть включены в договор дарения при наличии на это волеизъявления сторон сделки и касались третьих лиц, а не дарителя и одаряемого.

Также не могут служить основанием для отмены обжалуемых судебных актов доводы заявителя о нарушении при заключении 9 июня 2012 года оспариваемых сделок прав несовершеннолетнего лица, место проживания которого было зарегистрировано в отчужденном жилом доме, поскольку заявителем не представлены доказательства относительно того, что он является опекуном, попечителем, законным представителем такого лица и обладает соответствующим правом на его защиту. Кроме того, как указано в пункте 5 договора дарения от 9 июня 2012 года, ФИО5 и ФИО4, пребывая в здравом уме и ясной памяти, действуя добровольно, утверждают и гарантируют, что прав относительно недвижимого имущества у третьих лиц (в том числе, по договорам найма, ренты, пожизненного пользования, управления, предыдущими договорами, приобретательной давностью, сервитутами и по другим основаниям, предусмотренным законодательством Украины), которые бы ограничивали их права на распоряжение и право одаряемой на принятие недвижимого имущества по этому договору, как в границах, так и за пределами Украины, не имеется.

Довод жалобы об установлении в решении суда первой инстанции факта шантажа со стороны ответчика при заключении договоров, основаны на неверном понимании существа обжалуемых судебных актов, поскольку обстоятельства о том, что ответчиком признано совершение сделки дарителями под угрозой и шантажом, судом изложены в описательной части судебного акта, в которой, в соответствии с частью 3 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса РФ отражены требования истца, то есть указанные обстоятельства не установлены судом, а являются обоснованием исковых требований ФИО5, которые изложены им в исковом заявлении.

При этом, в судебном заседании при рассмотрении дела судами нижестоящих инстанций указанные обстоятельства не нашли своего подтверждения.

Согласно пункту 1 статьи 179 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием насилия или угрозы, может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего.

В пункте 98 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" разъяснено, что сделка, совершенная под влиянием насилия или угрозы, является оспоримой и может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего (пункт 1 статьи 179 ГК РФ). При этом закон не устанавливает, что насилие или угроза должны исходить исключительно от другой стороны сделки. Поэтому сделка может быть оспорена потерпевшим и в случае, когда насилие или угроза исходили от третьего лица, а другая сторона сделки знала об этом обстоятельстве.

Сделка может быть признана недействительной на основании статьи 179 ГК РФ постольку, поскольку она была заключена не в результате самостоятельного свободного волеизъявления, а под влиянием угрозы, которая хотя и выражалась в возможности совершения правомерных действий, но была направлена на достижение правовых последствий, не желаемых потерпевшей стороной. Угроза осуществить право является основанием для признания сделки недействительной, если под влиянием этой угрозы сторона совершила сделку, не связанную с указанным правом.

Сделка, совершенная под влиянием угрозы, - это сделка, в которой принуждение к ее совершению заключается в оказании на потерпевшего воздействия, направленного на то, чтобы вынудить его поступить в соответствии с волей принуждающего. Действия виновного могут быть выражены в форме психического воздействия на принуждаемого - в угрозе.

В силу статей 55-56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации обязанность доказать обстоятельства, на которые указывает сторона в обосновании заявленных исковых требований, возлагается на эту сторону. Однако истцом таких доказательств, подтверждающих совершение им сделок под влиянием шантажа или угрозы, не представлено. Также не представлены им доказательства относительно обращения в правоохранительные органы с заявлениями о совершении в отношении него или его супруги насилия, угрозы, шантажа со стороны ответчика или третьих лиц.

Кроме того, оспариваемые сделки удостоверены частным нотариусом Севастопольского городского нотариального округа ФИО2, который при их заключении выяснил действительную волю сторон, прочитал договора вслух и перевел на русский язык, после чего они были собственноручно подписаны сторонами.

В связи с изложенным, доводы заявителя о том, что судом апелляционной инстанции в нарушение требований части 2 статьи 226 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не направлено сообщение в правоохранительные органы о наличии в действиях ФИО1 признаков преступления, также не могут быть признаны судебной коллегией обоснованными.

Доводы заявителя о том, что судом не была дана надлежащая оценка состоянию здоровья истца в момент заключения сделки, не учтено, что он являлся инвалидом по зрению, и что документы должны были оформляться с участием рукоприкладчика, не могут служить основанием для отмены обжалуемых судебных актов, так как были предметом исследования судом апелляционной инстанции и им дана надлежащая оценка, не согласиться с которой суд кассационной инстанции оснований не находит.

Так, суд апелляционной инстанции указал, что согласно имеющейся в материалах дела справке первая группа инвалидности по зрению истцу впервые была дана 7 августа 2013 года. Доказательств того, что он на момент подписания оспариваемых заявлений о согласии на отчуждении имущества и подписания договора дарения от 9 июня 2012 года имел ограничения по состоянию здоровья, препятствующие ему самостоятельно прочитать составленные документы, судам не представлено.

Кроме того, из пояснений самого же истца при рассмотрении дела судом первой инстанции усматривается, что он лично подписывал заявления и договор, при этом обращаясь с иском в суд, он ссылался только на заблуждение относительно правовой природы сделки.

Вопреки доводам жалобы, основания для назначения почерковедческой экспертизы у суда первой инстанции отсутствовали, поскольку истцом заявлялись требования о признании сделок не действительными по мотивам его заблуждения в их природе, при том, что он в судебном заседании подтвердил, что подписывал заявление о согласии на отчуждение имущества и договор дарения лично.

Доводы заявителя о том, что выводы суда о пропуске истцом срока исковой давности не соответствуют обстоятельствам дела, так как ему стало известно о заключении и подписании им договора дарения, а не договора ренты только после смерти супруги в 2021 году, по существу свидетельствуют о несогласии заявителя с оценкой представленных доказательств, осуществленной судом и с постановленными судебными актами.

Кроме того, указанные доводы также были предметом проверки суда апелляционной инстанции, им дана правовая оценка, с которой не согласиться, не имеется оснований у судебной коллегии.

Так, суд апелляционной инстанции в определении указал, что согласно показаниям представителя истца - ФИО3 (сына), который и обратился в суд от имени ФИО5, родители в 2016 году ему сказали о том, что дом перешел в собственность ФИО1 (дочери), против чего тот не возражал. Также указывал, что мать говорила отцу (истцу по делу), что ими был подписан договор дарения, а не договор ренты. Однако мер по оспариванию договоров истцом принято не было. Ссылка на то, что ФИО4 обращалась к юристу и получила разъяснения о невозможности возвратить имущество, такими мерами не являются, с иском в суд об оспаривании данных договоров дарения истец на протяжении длительного периода времени (с 2012 года) не обращался.

Учитывая установленные по делу обстоятельства, заявление ответчика о применении последствий пропуска срока исковой давности, руководствуясь положениями статьи 257 Гражданского кодекса Украины и статей 181, 196 Гражданского кодекса Российской Федерации, принимая во внимание, что с момент заключения договоров дарения прошло 9 лет, а с момента, когда истец узнал о том, что имущество перешло к ответчику именно на основании договора дарения (в 2016 году) - 5 лет, суд пришел к верному выводу о пропуске истцом срока исковой давности, что является самостоятельным основанием для отказа в иске.

При проверке материалов дела и доводов кассационной жалобы судебной коллегией суда кассационной инстанции не установлено нарушение нижестоящими судами или неправильное применение норм материального или процессуального права, которые привели или могли привести к принятию неправильных судебных постановлений.

Между тем, одним из принципов верховенства права является принцип правовой определенности, который предполагает, что суд не вправе пересматривать вступившее в законную силу постановление только в целях проведения повторного слушания и получения нового судебного постановления. В силу конституционной природы правосудия, вытекающей из фундаментального права каждого на защиту его прав и свобод в суде, вышестоящий суд, выявив основания для отмены или изменения проверяемого судебного решения (статьи 330, 379.7, 391.9 и 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), во всех случаях обязан осуществить возложенные на него полномочия и отменить или изменить ошибочный судебный акт с тем, чтобы не допустить его существования в правовом поле, учитывая обязательность судебных решений для всех без исключения органов государственной власти и местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, граждан, организаций (статья 13 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). В то же время, основания для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции закреплены в статье 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Тем самым, отклонение от указанного принципа допустимо исключительно при установлении предусмотренных статьей 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации обстоятельств, поэтому иная точка зрения суда кассационной инстанции на то, как должно было быть разрешено дело, не может являться поводом для отмены или изменения судебного постановления нижестоящего суда.

В соответствии со статьей 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств (часть 1).

В пункте 36 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 июня 2021 года N 17 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регулирующих производство в суде кассационной инстанции" разъяснено, что при рассмотрении кассационных жалобы, представления суд кассационной инстанции не вправе устанавливать или считать доказанными обстоятельства, которые не были установлены либо были отвергнуты судом первой или апелляционной инстанции, предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства, преимуществе одних доказательств перед другими, а также исследовать новые доказательства (часть 2 статьи 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Вместе с тем, если судом кассационной инстанции будет установлено, что судами первой и (или) апелляционной инстанций допущены нарушения норм процессуального права при исследовании и оценке доказательств (например, судебное постановление в нарушение требований статьи 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основано на недопустимых доказательствах), кассационный суд учитывает эти обстоятельства при вынесении кассационного определения. Таким образом, переоценка доказательств не отнесена процессуальным законом к полномочиям суда кассационной инстанции.

Суд кассационной инстанции полагает, что судами первой и апелляционной инстанций при исследовании и оценке доказательств соблюдены требования статей 59-60, 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, и нарушений, которые могли бы в силу части 3 статьи 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации явиться основанием для отмены судебного постановления судом кассационной инстанции, не допущено.

Иных доводов, которые не были бы предметом проверки суда апелляционной инстанции и не получивших правовую оценку, являющихся основаниями для отмены обжалуемых судебных актов судом кассационной инстанции, кассационная жалоба не содержит.

Поскольку нарушений норм материального или процессуального права, являющихся основанием для отмены судебного постановления (статья 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), судебной коллегией не установлено, оснований для удовлетворения кассационной жалобы, по изложенным в ней доводам, не имеется.

Руководствуясь статьями 379.7, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции

определила:

решение Гагаринского районного суда г. Севастополя от 6 декабря 2021 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Севастопольского городского суда от 17 марта 2022 года оставить без изменения, кассационную жалобу представителя истца ФИО5 - ФИО3, без удовлетворения.

Председательствующий Е.В. Самойлова

Судьи С.Е. Дагуф

Т.И. Парамонова