Апелляционное определение СК по уголовным делам Южного окружного военного суда от 14 октября 2022 г. по делу N 22-383/2022

Апелляционное определение СК по уголовным делам Южного окружного военного суда от 14 октября 2022 г. по делу N 22-383/2022

Судебная коллегия по уголовным делам Южного окружного военного суда в составе: председательствующего Довлатбекяна Г.С., судей Генералова А.В. и Корсакова В.А., при помощниках судьи Дьяконовой К.Э. и Новиковой Ж.В., с участием военного прокурора отдела военной прокуратуры Южного военного округа "данные изъяты" Волкова Д.А. и государственного обвинителя - помощника военного прокурора Краснодарского гарнизона "данные изъяты" Мамыкина А.Н., осужденных Кособокова С.М. и Шевченко Ю.Р., защитников Никитенкова С.В., Жадан А.Г. и Галстян Г.С. рассмотрела в судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам защитника Галстян Г.С. на частное постановление Краснодарского гарнизонного военного суда от 18 апреля 2022 г., а также по апелляционным жалобам защитников Никитенкова С.В., Жадан А.Г. и Галстян Г.С. на приговор указанного гарнизонного военного суда от 18 апреля 2022 г., в соответствии с которым военнослужащие войсковой части N "данные изъяты"

Кособоков Сергей Михайлович, родившийся ДД.ММ.ГГГГ. в г. "адрес", с высшим образованием, несудимый, холостой, проходящий военную службу по контракту с 2015 г, в том числе на офицерских должностях с июня 2019 г, осужден за совершение преступлений, предусмотренных:

- п.п. "а", "в" ч. 2 ст. 163 УК РФ - к лишению свободы на срок 3 года со штрафом в размере 200000 руб.;

- п. "а" ч. 3 ст. 286 УК РФ - к лишению свободы на срок 4 года с лишением права занимать должности на государственной службе и в органах местного самоуправления, связанные с осуществлением организационно-распорядительных полномочий, сроком на 2 года.

В соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности совершенных преступлений окончательное наказание Кособокову С.М. назначено путем частичного сложения назначенных наказаний в виде лишения свободы на срок 5 лет условно с испытательным сроком 4 года, со штрафом в размере 200 000 руб, с лишением права занимать должности на государственной службе и в органах местного самоуправления, связанные с осуществлением организационно-распорядительных полномочий, сроком на 2 года, а также "данные изъяты"

Шевченко Юрий Романович, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в г. ДД.ММ.ГГГГ, со средним профессиональным образованием, несудимый, холостой, проходящий военную службу по контракту с сентября 2019 г, осужден за совершение преступлений, предусмотренных:

- п.п. "а", "в" ч. 2 ст. 163 УК РФ - к лишению свободы на срок 2 года 6 месяцев со штрафом в размере 100 000 руб.;

- ч. 5 ст. 33, п. "а" ч. 3 ст. 286 УК РФ - к лишению свободы на срок 3 года 6 месяцев с лишением права занимать должности на государственной службе и в органах местного самоуправления, связанные с осуществлением организационно-распорядительных полномочий, сроком на 1 год.

В соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности совершенных преступлений окончательное наказание Шевченко Ю.Р. назначено путем частичного сложения назначенных наказаний в виде лишения свободы на срок 4 года условно с испытательным сроком 3 года, со штрафом в размере 100 000 руб, с лишением права занимать должности на государственной службе и в органах местного самоуправления, связанные с осуществлением организационно-распорядительных полномочий, сроком на 1 год.

Судом также разрешены вопросы о мере пресечения, об имуществе, на которое наложен арест и вещественных доказательствах.

Заслушав доклад председательствующего Довлатбекяна Г.С, выступление осужденных Кособокова С.М. и Шевченко Р.Ю, защитников Никитенкова С.В, Жадан А.Г. и Галстян Г.С, поддержавших доводы апелляционных жалоб, а также возражения прокурора Волкова Д.А. и государственного обвинителя Мамыкина А.Н, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Кособоков и Шевченко признаны виновными в вымогательстве, то есть в требовании передачи чужого имущества, совершенном с угрозой применения насилия и с применением насилия, группой лиц по предварительному сговору.

Кроме того, Кособоков признан виновным в совершении им, как должностным лицом, действий, явно выходящих за пределы его полномочий, повлекших существенное нарушение прав и законных интересов гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства, с применением насилия и угрозой его применения, с незаконным лишением потерпевшего свободы, а Шевченко в пособничестве в этом.

Согласно приговору лейтенант Кособоков и рядовой Шевченко в период с ДД.ММ.ГГГГ. в подразделении первой роты войсковой части N, дислоцированной в х. "адрес", договорившись о своих действиях, действуя из корыстных побуждений, используя в качестве предлога не соответствующие действительности доводы о якобы имеющихся долговых обязательствах, потребовали от сослуживца - "данные изъяты" Зюзина передать им денежные средства в размере 100000 руб. При этом ДД.ММ.ГГГГ Кособоков, являясь начальником по воинскому званию для Зюзина, угрожал последнему применением физического насилия, а после отказа потерпевшего передать денежные средства, нанес ему несколько ударов кулаком по лицу, от которых последний упал. После чего Кособоков, продолжая реализовывать совместный умысел на вымогательство, позвал Шевченко с целью пресечения физического сопротивления со стороны Зюзина. Затем Шевченко, продолжая действовать по ранее достигнутой договоренности, совместно с Кособоковым перевернули лежащего на полу потерпевшего и, удерживая последнего, завел руки за голову, а Кособоков нанес ему несколько ударов кулаками по голове и ногами по туловищу, после чего надел потерпевшему на голову полимерный пакет, перекрыв ему доступ воздуха для дыхания. При этом Шевченко, оказывая помощь Кособокову, удерживал руки Зюзина.

После того, как Зюзину удалось освободиться от полимерного пакета, Кособоков накинул потерпевшему на грудь бронежилет, надавил ему на горло ногой, обутой в ботинок, а после нанес несколько ударов ногой по туловищу и голове Зюзина, а также совершил несколько прыжков на его грудь, продолжая требовать передачи денежных средств. В связи с отказом Зюзина, Кособоков и Шевченко перевели его в комнату для хранения оружия, где Шевченко стал удерживать потерпевшего на стуле, а Кособоков стал угрожать зажженной газовой горелкой, а в последующем воздействовал ее пламенем на кожные покровы щеки и шеи слева, правой подлопаточной области потерпевшего.

Затем Кособоков при пособничестве Шевченко, против воли Зюзина, поместили последнего в помещение сушильной комнаты роты, тем самым незаконно лишив его свободы. При этом Кособоков дал указание военнослужащим суточного наряда следить, чтобы Зюзин не покинул расположение роты, мотивируя это тем, что последний является нарушителем воинской дисциплины и имеет долговые обязательства перед сослуживцами.

ДД.ММ.ГГГГ Кособоков и Шевченко, угрожая применением насилия, которое было воспринято Зюзиным реально, потребовали от него снять в банке денежные средства в размере 100000 руб, для чего Кособоков организовал поездку потерпевшего в сопровождении Шевченко в банк, где Зюзин сообщил сотрудникам банка о совершении в отношении него преступления и попросил о помощи. По прибытии в банк сотрудников правоохранительных органов противоправные действия осужденных были прекращены.

Указанными действиями Кособокова и Шевченко потерпевшему были причинены телесные повреждения в виде термических ожогов I, II и III степени, кровоподтеки на различных частях тела, квалифицирующиеся как легкий вред здоровью.

Одновременно с приговором судом вынесено частное постановление, которым обращено внимание президента Адвокатской палаты Краснодарского края на допущенные адвокатом Галстян нарушения действующего законодательства в ходе судебного разбирательства по данному уголовному делу.

В апелляционной жалобе защитник Никитенков, считая приговор незаконным, необоснованным и несправедливым, просит его отменить и вынести оправдательный приговор.

В обоснование автор жалобы указывает, что в обвинительном заключении не указано и не вменено то, в чем состоит предварительный сговор между Кособоковым и Шевченко, и чем он подтверждается. При этом суд по собственной инициативе не может добавлять в состав обвинения не вмененные в обвинительном заключении обстоятельства, а поэтому говорить о совершении преступления группой лиц по предварительному сговору невозможно.

По мнению защитника, действия Кособокова и Шевченко были обусловлены желанием вернуть долг. Наличие же долга у Зюзина перед Кособоковым подтверждено документально и самим потерпевшим, что исключает неправомерность требований Кособокова.

Автор жалобы отмечает, что суд необоснованно вменил осужденным совершение преступления по мотиву ложно понятых интересов службы. При этом корыстный или иной мотив в действиях Кособокова в судебном заседании не нашел своего подтверждения.

Далее защитник Никитенков обращает внимание на то, что, несмотря на исключение государственным обвинителем из действий осужденных совершение преступления, связанного с незаконным лишением потерпевшего свободы, сами события и обстоятельства этого не исключены. С учетом изложенного автор жалобы считает, что обвинительное заключение составлено ненадлежащим образом, поскольку неверно были определены подлежащие выяснению обстоятельства, а фактически имевшие место гражданско-правовые отношения по займу денежных средств и требования по их возврату были квалифицированы как совершение преступления.

В жалобе указано, что суд не дал в полном объеме оценку показаниям свидетелей, принял во внимание их показания лишь в части, подтверждающей обвинение, необоснованно отведены вопросы стороны защиты, а показания свидетелей, не подтверждающих версию обвинения, проигнорированы.

Также Никитенков утверждает, что в ходе судебного разбирательства было выяснено, что рядом с местом совершения преступления командованием воинской части проводились совещания, находились иные военнослужащие, однако стороне защиты было отказано в повторном допросе свидетелей, при отсутствии схемы места совершения преступления и казармы.

Далее защитник, приводя анализ материалов дела и показаний свидетелей, указывает, что в комнате хранения оружия к Зюзину не могли применять насилие. При этом защитник отмечает, что Зюзин в своих показаниях указывает, что его били и иные лица, однако весь объем побоев вменен только осужденным.

Автор жалобы утверждает, что в обвинительном заключении искажены данные, которые следуют из протокола очной ставки между Зюзиным и Кособоковым, следствием не выяснены обстоятельства займа денежных средств Кособоковым потерпевшему, а также взаимоотношения между Кособоковым и Шевченко.

Защитник также обращает внимание на то, что из показаний Кособокова, данных на следствии, следует, что он требовал 55000 руб. в качестве возврата долга, но следователь не установил, от кого он их требовал и при каких обстоятельствах. Кроме того, Кособоков пояснил, что направление Зюзина в банк было обусловлено его просьбой к нему как к дежурному в подразделении, а кровать потерпевшего располагалась около дневального по указанию командира роты, поскольку Зюзин отказывался выполнять указания командования.

По мнению защитника, на оговор со стороны потерпевшего указывает и то, что Кособоков проводил разбирательства по поводу самовольного отсутствия Зюзина в воинской части, а также докладывал командованию о его нахождении в состоянии наркотического опьянения. При этом Зюзин указал на Кособокова по причине долговых обязательств перед ним.

Никитенков полагает, что отказ в повторном допросе свидетелей был обусловлен нехваткой у суда времени, нежеланием повторно вызывать и допрашивать большое количество свидетелей, а сторона защиты была лишена возможности устранить имеющиеся по делу противоречия.

В заключение жалобы защитник указывает, что имели место гражданско-правовые отношения, а также обращает внимание на эмоциональное отношение суда к делу, в результате чего была потеряна объективная оценка и беспристрастность.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней защитник Жадан, считая приговор незаконным и необоснованным, вынесенным с нарушением норм процессуального права, просит его в отношении Кособокова отменить и вынести оправдательный приговор.

В обоснование жалобы ее автор приводит следующие доводы.

Выводы суда носят характер предположений, а противоречия между оглашенными показаниями потерпевшего и иными доказательствами были судом проигнорированы или истолкованы в пользу стороны обвинения, с незаконным возложением на сторону защиты бремени доказывания невиновности осужденных.

Указание судом о том, что одним из мотивов совершения осужденными инкриминируемых деяний являлись ложно понятые интересы военной службы, свидетельствует о возложении судом на себя функции органов обвинения, поскольку согласно предъявленному обвинению Кособоков и Шевченко действовали исключительно с целью личного обогащения.

Корыстный мотив в действиях осужденных доказан не был, а в основу приговора положены порочные доказательства, имеющие признаки подложности и фальсификации, добытые с грубым нарушением норм действующего законодательства.

Вывод суда о том, что представленные стороной защиты доказательства в виде заключений и показаний специалистов являются недопустимыми доказательствами, не основан на законе, поскольку данные специалисты были надлежащим порядком привлечены к участию в деле и предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

В силу обвинительного уклона, необъективности и предвзятости, суд отклонил ходатайства защиты о назначении различных экспертиз, что свидетельствует о нарушении судом норм материального и процессуального права.

Судебное разбирательство проводилось незаконным составом суда, так как председательствующий был явно заинтересован в исходе дела и фактически возложил на себя обязанности стороны обвинения. Об этом, по мнению защитника, свидетельствует то, что доводы защиты о возможной причастности потерпевшего Зюзина, его родственников и следователя военного следственного отдела Следственного комитета Российской Федерации по Краснодарскому гарнизону Калмыкова к фальсификации доказательств и совершению иных противоправных действий в отношении осужденных и их родных, были расценены судом, как оскорбление и унижение следователя и потерпевшего.

Предъявленное Кособокову обвинение не нашло своего подтверждения в суде, а законные требования Кособокова и Шевченко к Зюзину были расценены как вымогательство.

Имело место нарушение прав осужденных на объективное, всестороннее и справедливое судебное разбирательство, по причине отказа в признании явки потерпевшего в суд обязательной. При этом защитник отмечает, что в нарушение действующего законодательства надлежащие меры по обеспечению участия Зюзина судом не предпринимались, а периодическое направление по месту его жительства телеграмм и запросов в правоохранительные органы о его местонахождении, таковыми не являются.

В ходе судебного следствия были установлены безусловные и явные мотивы оговора Зюзиным осужденных, в связи с наличием у него перед ними значительных материальных обязательств, а также по причине выявления Кособоковым противоправной деятельности потерпевшего.

Имеются неустранимые без допроса Зюзина противоречия между оглашенными в суде его показаниями и иными доказательствами по делу. При этом протоколы допросов и следственных действий якобы с его участием имеют признаки подложности, поскольку на момент их проведения потерпевший отсутствовал в следственном органе. При этом, по мнению автора жалобы, Зюзин злостно уклоняется от участия в производстве по делу, скрываясь за пределами Российской Федерации. В связи с этим сторона обвинения не могла подтвердить факт проведения следственных действий с Зюзиным в период с ДД.ММ.ГГГГ а допрошенный в суде следователь Калмыков, первоначально подтвердив проведение следственных действий с потерпевшим именно в указанные в протоколах временные промежутки, в последующем изменил свои показания, указав, что им были допущены технические ошибки при составлении протоколов, однако указать фактическое время проведения следственных действий не смог. Изменение следователем показаний было обусловлено уличением его в служебном подлоге и желанием уйти от ответственности. При этом данная позиция следователя опровергается доказательствами по делу, поскольку в протоколах время проведения следственных действий с участием Зюзина либо указывалось вручную, либо имеет исправления машинописного текста.

Показания в суде представителя потерпевшего Зюзина - адвоката ФИО20 по мнению защитника, также являются защитной позицией по делу, при этом адвокат фактически подтвердил, что самоустранился от исполнения своих обязанностей по защите Зюзина.

В отношении следователя Калмыкова, потерпевшего Зюзина, адвоката ФИО20 а также его бывшей помощницы ФИО20, компетентными органами проводятся проверочные мероприятия по фактам возможной причастности к фальсификации доказательств по настоящему делу.

Вызывают сомнения в своей подлинности и иные протоколы допросов Зюзина, в частности от ДД.ММ.ГГГГ составленный следователем Сухачевым, поскольку последний был также уличен в недобросовестном исполнении обязанностей. Так, свидетель ФИО20 показал, что его допросу предшествовала длительная беседа указанного следователя с ним дома, а в ходе допроса следователь пытался навязать ему позицию стороны обвинения, при этом в протокол допроса внесены недостоверные сведения, а замечания об этом не нашли отражения в документе. Кроме того, в ходе допроса следователь изъял и осмотрел телефон ФИО20 однако соответствующий процессуальный документ не составил, а в суде Сухачев пытался оправдаться наличием "технической ошибки".

Несмотря на все вышеизложенное, суд в силу явного обвинительного уклона, необъективности и предвзятости, протоколы следственных действий с участием Зюзина положил в основу приговора, признав их законными и допустимыми доказательствами.

Кроме того, суд отклонил ходатайство стороны защиты о проверке показаний следователя Калмыкова и адвоката Рейх путем истребования и сопоставления с объективными данными технического характера - детализации соединений данных лиц и о передвижении находившихся у них в пользовании автомобилей, информации о занятости адвоката Рейх.

Потерпевший Зюзин и его представитель не были фактически ознакомлены с постановлением о назначении дополнительной судебно-медицинской экспертизы от ДД.ММ.ГГГГ то есть не были выполнены обязательные к исполнению требования ч. 3 ст. 195 УПК РФ.

В основу приговора судом положены порочные заключения эксперта от ДД.ММ.ГГГГ г, а также данные в судебном заседании 26 августа 2021 г. показания эксперта Лиясова. Кроме того, эксперт Лиясов необоснованно, без проведения соответствующих исследований, сделал вывод о возможности получения Зюзиным телесных повреждений при обстоятельствах, на которых настаивает сторона обвинения. Также эксперт не указал применяемые им средства фото и видеофиксации, использовал средства измерения не соответствующие ГОСТу. Помимо этого, по мнению защитника, выводы эксперта носят характер предположений, в связи с чем не могут иметь доказательственного значения и опровергаются заключениями специалистов.

В ходе судебного разбирательства при исследовании заключений судебно-медицинских специалистов Богданова, Тазеева и Тулендинова, а также допросе последних двух, сторона обвинения не смогла доподлинно установить, какие у Зюзина имелись телесные повреждения на момент сообщения о преступлении, их точное количество, локализацию, характер, давность, механизм образования и тяжесть, причинно-следственную связь их образования с действиями осужденных.

Ссылаясь на показания свидетелей ФИО20 и ФИО20, защитник отмечает, что в период самовольного отсутствия на службе с ДД.ММ.ГГГГ г. потерпевший Зюзин употреблял наркотические средства с использованием открытого огня, а также участвовал в драке с неизвестными лицами, что могло привести к получению им телесных повреждений.

Несмотря на приведенные противоречия, судом было отказано в удовлетворении ходатайства о проведении комплексной судебной медико-криминалистической ситуационной экспертизы.

Показания потерпевшего Зюзина полностью опровергаются иными доказательствами по делу, а именно:

- наличием денежных взаимоотношений между Зюзиным и осужденными - денежные обязательства перед Шевченко составляли около 70-75 000 руб, а перед Кособоковым 5 000 руб.;

- похищением Зюзиным ДД.ММ.ГГГГ у Шевченко сотового телефона;

- систематическим незаконным отсутствием потерпевшего на службе;

- пользованием Зюзиным после ДД.ММ.ГГГГ. банковскими картами и распоряжением по своему усмотрению похищенными у ФИО20 денежными средствами.

Применение насилия со стороны осужденных к Зюзину подтверждается только его показаниями, которые вызывают обоснованные и неустранимые сомнения, а вывод суда об отсутствии мотивов оговора осужденных со стороны потерпевшего, не соответствует фактическим обстоятельствам, установленным в ходе рассмотрения дела.

Зюзин пользовался принадлежащим Шевченко телефоном в период нахождения последнего в ИВС и СИЗО с целью провокаций против осужденных и создания мнимых доказательств стороны обвинения.

Опровергнуты защитой показания потерпевшего о якобы имевшей место организации слежки за ним со стороны отца Кособокова.

Как до поступления на службу, так и в период ее прохождения Зюзин совершал противоправные деяния против собственности, является лицом с крайне низкими морально-деловыми и нравственными качествами, склонен ко лжи, корыстен, способен на оговор и иные противоправные действия в целях получения личной выгоды.

Ряд свидетелей показали, что потерпевший брал деньги взаймы и не отдавал их. Помимо этого Зюзин продолжил свою противоправную деятельность и после увольнения с военной службы, ввиду чего в отношении него возбуждены и расследуются уголовные дела УМВД России по г. "адрес"

Наиболее крупные долговые обязательства Зюзин имел перед Шевченко, который в свою очередь занял их у Кособокова, о чем потерпевшему было известно.

Указанное, по мнению автора жалобы, свидетельствует о том, что у Зюзина на момент заявления о преступлении сложилась устойчивая модель криминального поведения с последующим уходом от ответственности путем оговора, обмана и введения в заблуждение, а также имелись неоспоримые основания для оговора осужденных.

В свою очередь у Кособокова имелись законные и обоснованные материальные требования к Зюзину и Шевченко, что исключает наличие в его действиях вымогательства.

Допрошенные в суде свидетели показали, что в период прохождения военной службы Зюзин сбывал наркотические средства на территории воинской части, а в ДД.ММ.ГГГГ г. был задержан сотрудниками полиции с наркотическим средством, в связи с чем в отношении него возбуждено уголовное дело и он находится в федеральном розыске. При этом ненадлежащее исполнение должностными лицами войсковой части N обязанностей по своевременному учету совершенных Зюзиным проступков не исключает его противоправное поведение, о котором было указано выше.

По мнению суда, наличие родственных отношений между потерпевшим Зюзиным и свидетелями ФИО20 и ФИО20 (граждан Украины) не влияли на правдивость их показаний, вместе с тем, суд критически отнесся к показаниям свидетелей ФИО20 и ФИО20 по причине их родства с осужденным Шевченко Ю.Р.

ФИО20, являясь матерью потерпевшего, оказывала и оказывает ему всяческую поддержку, в том числе путем укрытия его от правоохранительных органов, а свидетель ФИО20, являясь помощником адвоката Рейх, скрыла свои родственные отношения с Зюзиным. Более того, показания ФИО20 о якобы нахождении с Зюзиным в неоформленных супружеских отношениях опровергается показаниями свидетелей ФИО20, ФИО20 и ФИО20, а также иными доказательствами. По мнению защитника, свидетель ФИО20 оказывала содействие своему родственнику Зюзину и создавала ему алиби.

Вывод суда о даче заведомо ложных показаний свидетелями ФИО20, ФИО20, ФИО20, ФИО20, ФИО20, ФИО20 и другими в связи с дружескими отношениями с осужденными, является несостоятельным.

Является необоснованным и вывод суда о сговоре с целью дачи заведомо ложных показаний между свидетелями ФИО20, ФИО20, ФИО20 и ФИО20, основанный на протоколах осмотра телефонов указанных лиц. При этом в суде не были исследованы оригиналы переписки, а специалисты Богомаз и Абдул в суде показали, что содержание переписки не свидетельствует о наличии сговора между указанными свидетелями.

Сторона обвинения не смогла доказать наличие самого события незаконного лишения Зюзина свободы и применения в отношении него насилия Кособоковым и Шевченко.

Розыск и доставление потерпевшего в воинскую часть ДД.ММ.ГГГГ были произведены по указанию ФИО20, который принял решение об ограничении передвижения Зюзина с целью пресечения самовольного оставления последним места службы. К данному решению осужденные отношения не имели, что подтвердили в суде свидетели ФИО20, ФИО20, ФИО20 и ФИО20, которые также показали, что указание ФИО20 о связывании в случае необходимости Зюзина и организации ему спального места в сушильной комнате ими выполнено не было, потерпевший свободно перемещался по расположению роты, проводя время по своему усмотрению. В свою очередь действия Сысолятина были обусловлены необходимостью повышения внимания и контроля за злостным нарушителем воинской дисциплины Зюзиным и не могут расцениваться как незаконное лишение его свободы.

В период с 19 часов ДД.ММ.ГГГГ до 5 часов ДД.ММ.ГГГГ г. Кособоков находился за пределами войсковой части N а с 17 часов до 18 часов 30 минут ДД.ММ.ГГГГ. принимал участие в различных мероприятиях на территории части, в связи с чем не мог совершить вмененные ему деяния.

Отсутствие в период с ДД.ММ.ГГГГ г. в сушильной комнате лица со следами физического насилия подтвердили в ходе допросов несколько десятков военнослужащих роты, а то обстоятельство, что многие свидетели на момент допросов были уволены с военной службы и находились за пределами Южного военного округа, исключает наличие сговора между ними.

Кособоков является материально обеспеченным человеком, для которого деньги в размере 50000 руб. не являются критическими. При этом денежные средства в размере 50000 руб. были заняты им Шевченко, который от долга не отказывался. В связи с этим у Кособокова не было необходимости в совершении вмененных ему деяний. Кроме того, Кособоков не мог применять насилие в столь жестокой форме, поскольку является психически здоровым, адекватным и вменяемым человеком, по службе характеризуется положительно.

Автор жалобы утверждает, что положенные в основу приговора протоколы допросов свидетелей ФИО20 и ФИО20 являются подложными и не могут быть признаны допустимыми доказательствами, поскольку в суде данные свидетели показали, что осужденные насилие к потерпевшему не применяли, а протоколы их допроса сфальсифицированы следователем Калмыковым, который внес в них недостоверные сведения и заставил свидетелей подписать данные протоколы, оказывая на них морально-психологическое давление.

Защитник также полагает, что показания свидетеля ФИО20 не могут быть приняты во внимание, так как он их неоднократно менял и на него оказывалось давление в ходе судебного следствия.

Оказание давления на свидетелей подтверждается также пояснениями свидетеля ФИО20 рассказавшего стороне защиты о попытке склонить его неизвестным лицом к даче заведомо ложных показаний, изобличающих подсудимых.

Председательствующий не мог объективно оценивать доводы стороны защиты о ложности оглашенных показаний потерпевшего Зюзина и возможной причастности следователя Калмыкова к фальсификации доказательств по делу, поскольку был связан доводами и позицией принятого им решения о возвращении апелляционной жалобы на постановление о продлении Кособокову срока домашнего ареста, согласно которому доводы жалобы, были расценены как оскорбительные и провокационные.

Показания потерпевшего Зюзина следствием надлежащим образом не проверялись, а стороне защиты отказывалось в приобщении к материалам дела добытых ими доказательств. При этом в ходе очных ставок отводились вопросы стороны защиты, направленные на подтверждение позиции по делу - о наличии долговых обязательств у Зюзина перед сослуживцами, самовольного оставления им воинской части и причастности к обороту наркотических средств. Кроме того, полученные от потерпевшего показания стороне защиты своевременно не предъявлялись, было отказано в проведении очных ставок между потерпевшим Зюзиным, Кособоковым и Шевченко, а также рядом свидетелей, в связи с чем у суда первой инстанции не имелось законных оснований для оглашения показаний потерпевшего.

Суд первой инстанции не мог ссылаться в приговоре как на допустимые доказательства на запись разговора свидетеля ФИО20 с лицом, якобы действовавшим в интересах Кособокова, и пытавшегося подкупить ее, письменные объяснения свидетелей ФИО20 и ФИО20, а также показания свидетеля ФИО20 поскольку они были добыты с нарушением требований УПК РФ. При этом свидетели ФИО20 и ФИО20 полученные от них объяснения в последующем не подтвердили, поскольку они были получены в отсутствие адвоката в ходе проверки их причастности к совершению преступления в отношении Зюзина.

Показания свидетеля ФИО20 о том, что он видел потерпевшего Зюзина ДД.ММ.ГГГГ г. в расположении при проведении действий по тревоге опровергаются установленными в суде обстоятельствами о том, что мероприятия, связанные с подъемом личного состава по тревоге в период с ДД.ММ.ГГГГ г. не проводились.

Суд исказил в приговоре показания свидетеля ФИО20, поскольку свидетель показал, что Зюзин сообщил ему о незаконных действиях в отношении него командиром по имени ФИО20 при этом Кособокова и Шевченко потерпевший не упоминал. Также ФИО20 показал, что в его присутствии Шевченко передавал Зюзину денежные средства, а в ночь с ДД.ММ.ГГГГ г. он проводил время вместе с потерпевшим на квартире в г. "адрес" при этом ФИО20 он в течение всей ночи там не видел.

Вывод суда о том, что на видеозаписи с телефона ФИО20 видны повреждения на левой щеке и шее Зюзина опровергается заключением специалистов Богданова и Тулендинова, а также показаниями последнего в суде.

Является несостоятельным вывод суда о том, что отсутствие оформленных в простой письменной форме договоров займа между потерпевшим, осужденными и иными сослуживцами свидетельствует об отсутствии материальных обязательств. При этом факт займа Кособоковым денежных средств Зюзину подтверждается показаниями свидетеля ФИО20, что исключает в действиях осужденных состава преступления, предусмотренного ст. 163 УК РФ.

В жалобе также высказывается несогласие с выводом суда о заинтересованности значительного числа свидетелей в благоприятном для осужденных исходе дела и дачи ими в связи с этим заведомо недостоверных показаний. При этом защитник утверждает, что данные действия суда являются дискриминацией к свидетелям по признаку гражданства, поскольку судом полностью приняты противоречивые показания гражданина Украины Зюзина, длительное время скрывающегося на территории данного государства, с одновременной дискредитацией последовательных и правдивых показаний свидетелей, являющихся военнослужащими Вооруженных Сил РФ, большая часть из которых выполняет задачи в ходе специальной военной операции.

В суде апелляционной инстанции защитники Никитенков и Жадан просили рассмотреть вопрос о возможности применения в отношении осужденных положений ч. 6 ст. 15 и ст. 64 УК РФ, назначив наказание в виде штрафа.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней защитник Галстян, считая приговор незаконным, просит его отменить и вернуть уголовное дело прокурору.

В обоснование автор жалобы указывает, что суд проигнорировал указания Верховного Суда РФ, изложенные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. N 55 "О судебном приговоре", поскольку не дал оценку всем исследованным в судебном заседании доказательствам.

Защитник отмечает, что УПК РФ не предусматривает полномочий суда по снятию наводящих и не относящихся к уголовному делу вопросов свидетелям, несмотря на это суд неоднократно запрещал защитнику Галстян допрашивать свидетелей, необоснованно снимал вопросы, не предоставлял возможности сформулировать их в полном объеме, тем самым ограничил защиту в предоставлении доказательств.

Автор жалобы отмечает, что суд продолжал нарушать права стороны защиты, несмотря на заявление отвода суду и указание на необъективность. При этом, ссылаясь на определение Конституционного Суда РФ от 25 января 2005 г. N 46-О, защитник отмечает, что председательствующему было заявлено не менее 10 отводов, но в материалах дела есть лишь одно процессуальное решение. При этом отводы были обусловлены выявлением различных обстоятельств, свидетельствующих о небеспристрастности суда первой инстанции. Кроме того, указанное постановление суда не соответствует ст. 7 УПК РФ, так как им были разрешены два отвода, заявленные двумя защитниками в интересах разных подзащитных, по различным обстоятельствам.

Далее защитник указывает, что была нарушена тайна совещания, поскольку 1 апреля 2022 г. после выступления Шевченко с последним словом, речь которого в письменном виде с приложением копии постановления от ДД.ММ.ГГГГ г. об отказе в возбуждении уголовного дела были представлены суду, председательствующий объявил перерыв в судебном заседании, по окончании которого удалился в совещательную комнату. Однако ДД.ММ.ГГГГ. секретарь судебного заседания сообщила о назначении дела на ДД.ММ.ГГГГ В указанный день судом было оглашено постановление о возобновлении судебного следствия со ссылкой на то, что в прениях сторон Шевченко заявил ходатайство о приобщении к материалам дела копии постановления, что, по мнению защитника, не соответствует фактическим обстоятельствам, поскольку копия постановления являлась частью выступления Шевченко в последнем слове, а приведенные действия суда были обусловлены необходимостью создания условий для вынесения обвинительного приговора.

Галстян утверждает, что замечания председательствующего в ее адрес следовали при отстаивании ею права на допрос без незаконных ограничений со стороны суда. При этом суд в нарушение требований ст. 278 УПК РФ задавал вопросы свидетелям до того, как их допросили стороны. Помимо этого, председательствующий прерывал защитника и безосновательно снимал вопросы по различным основаниям.

Автор жалобы отмечает, что при допросе свидетеля ФИО20 суд комментировал ответы, что позволило в последующем получить желаемый ответ. При этом председательствующий задавал не относящиеся к существу дела и повторные вопросы, а возражения защиты отклонялись.

В жалобе обращено внимание на отсутствие в обвинительном заключении свидетелей стороны защиты, о допросе которых они заявляли в ходе ознакомления с материалами дела и после такового. В связи с этим было заявлено ходатайство в порядке ст. 237 УПК РФ, однако суд рассмотрел его шаблонно, несмотря на доводы стороны защиты о том, что это лишает их возможности исследовать доказательства в необходимом объеме. При этом суд отказывал стороне защиты в изменении порядка представления доказательств и очередности допроса свидетелей.

По мнению защитника, о необъективности судебного разбирательства свидетельствует также отказ суда в удовлетворении ходатайств о допросе свидетелей, явка которых была обеспечена стороной защиты. При этом суд удовлетворил ходатайство государственного обвинителя о повторном допросе свидетелей ФИО20 и ФИО20

Суд ограничивал сторону защиты в представлении доказательств, поскольку защитники не смогли в полном объеме допросить свидетеля ФИО20 так как было отказано в удовлетворении ходатайства об оглашении детализации телефонных соединений по находившемуся в пользовании у свидетеля абонентскому номеру, а допрос свидетеля ФИО20 был окончен вопреки возражениям стороны защиты и наличием у них вопросов. Также защитник утверждает, что была ограничена в допросе свидетелей ФИО20, ФИО20 и ФИО20

Далее Галстян указывает на отсутствие у стороны защиты возможности допросить в суде потерпевшего Зюзина, находящегося в розыске, а также обращает внимание на то, что суд первой инстанции не выполнил свою обязанность по извещению потерпевшего о судебных заседаниях и принял решение об оглашении его показаний без учета доводов защиты. Ссылаясь на позицию Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека, защитник отмечает, что оглашение показаний неявившегося потерпевшего, данных им на предварительном следствии, является исключением и допускается лишь в предусмотренных законом случаях, а сторона обвинения обязана предпринять исчерпывающие меры для обеспечения явки в суд неявившегося потерпевшего. При этом автор жалобы утверждает, что сторона защиты была лишена возможности оспорить показания потерпевшего, в связи с пресекательными действиями следователя, который отводил вопросы защиты в ходе очных ставок с потерпевшим.

В жалобе также обращено внимание на противоречия между показаниями потерпевшего Зюзина и свидетеля ФИО20 о переводе денежных средств ФИО20 а также на опровержение показаний Зюзина о том, что наркотические средства он употреблял лишь один раз в ДД.ММ.ГГГГ

Защитник утверждает, что отказ в удовлетворении ходатайства защиты о признании недопустимыми ряда доказательств основывается лишь на показаниях следователя Калмыкова, который фактически подтвердил наличие процессуальных нарушений при производстве предварительного следствия.

Изложенное, по мнению Галстян, свидетельствует об отсутствии беспристрастности гарнизонного военного суда.

Далее защитник утверждает, что председательствующий не мог рассматривать настоящее уголовное дело в связи с тем, что ранее им уже давалась оценка обстоятельствам дела, поскольку данным судьей было прекращено производство по жалобе Шевченко в порядке ст. 125 УПК РФ.

Автор жалобы указывает, что суд не позволял защите задавать повторные вопросы и делать пояснения при неясности или противоречивости показаний свидетелей, сообщая, что это является проблемой защитника, а в ситуациях, когда свидетели давали не устраивающие суд показания, председательствующий прерывал допрос.

Защитник Галстян полагает, что положенное в основу приговора постановление следователя Калмыкова ДД.ММ.ГГГГ г. об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении ФИО20, ФИО20, ФИО20 и других, является незаконным, так как материалы доследственной проверки в отдельное производство не выделялись.

В апелляционной жалобе на частное постановление и дополнении к таковой защитник Галстян, считая его незаконным, необоснованным и немотивированным, просит данное постановление отменить.

В обоснование автор жалобы указывает, что перечисленные в частном постановлении замечания председательствующего не имели законных обоснований и были направлены на подавление воли к активному осуществлению защиты, а не на устранение якобы допускаемых нарушений.

По мнению защитника, при вынесении оспариваемого решения суд руководствовался личным субъективным мнением и сформировавшимся к защитнику отношением. При этом Галстян отмечает, что со стороны суда имелись нарушения прав стороны защиты и порядка судопроизводства, которые могли повлиять на принятие итогового решения по делу.

Защитник отмечает, что суд при объявлении замечаний не давал ей возможности высказаться по данному вопросу с целью сокрытия необоснованности своих замечаний и создания искусственных условий для вынесения частного постановления.

Ссылаясь на положения УПК РФ, защитник утверждает, что указывала на нарушения со стороны председательствующего, что последним было расценено как пререкания, однако соответствующих мер им в связи с этим предпринято не было. При этом защитник с приведением примеров утверждает, что в качестве пререканий суд воспринимал возражения на действия председательствующего, высказывание своей позиции по существу разрешаемых вопросов, заявление отводов и ходатайств, однако законодательство не содержит запретов на совершение защитником указанных действий.

Не основаны на законе и не соответствуют фактическим обстоятельствам, по мнению автора жалобы, и выводы суда о затягивании процесса посредством заявления повторяющихся отводов председательствующему. При этом суд не указал, в чем состоит повторяемость отводов, с учетом того, что они заявлялись защитой при выявлении в ходе судебного разбирательства новых обстоятельств, свидетельствующих об отсутствии беспристрастности суда.

Автор жалобы утверждает, что председательствующий при рассмотрении дела выполнял функцию стороны обвинения и преследовал цель скорейшего осуждения.

Далее защитник указывает, что в связи с ее процессуальными действиями председательствующий применял к ней различные способы воздействия, а именно при повторном вступлении в дело отменил ранее данное разрешение на парковку защитника на территории суда, при допросе свидетеля ФИО20 обязал ее проводить его стоя, комментировал вид и цвет ее одежды, ставил в условия необходимости выбора приоритетности участия в находящихся у нее в производстве делах, запрещал печатать на своем техническом устройстве, неуважительно обращался к ней и говорил, что она "привирает".

Вышеизложенное, по мнению защитника, умаляет авторитет судебной власти и свидетельствует о невысоком уровне культуры судьи, доминировании у него личных интересов и амбиций.

Защитник Галстян обращает внимание на то, что председательствующий зачастую использовал обеденное время участников процесса, объявляя перерыв для обеда лишь на 30 минут, что не позволяло убыть защитникам для приема пищи. Также по причине ненадлежащей организации судебного процесса, в связи с решением председательствующего о допросе всех прибывших свидетелей, нарушались права ее малолетнего ребенка, которого она была вынуждена в обеденное время забрать из дошкольного учреждения и прибывать с ним в суд, в результате чего ребенок был лишен сна и пищи. Предпринятые же председательствующим действия по сокращению времени перерывов приводили, в том числе к опозданию стороны защиты.

Также защитник отмечает, что суд не указал в частном постановлении, какие требования закона были ею нарушены в связи с ее явкой на судебное заседание с малолетним ребенком. При этом появление защитника с ребенком в суде не было неожиданностью для председательствующего, так как при объявлении перерыва защитник пояснила, что поедет за ребенком и вернется с ним. Указанными действиями суд ставил ее перед выбором между интересами доверителя и ее ребенка.

Защитник Галстян полагает, что принятые судом решения по заявленным ходатайствам не были в достаточной степени мотивированы.

В жалобе приводятся обстоятельства объявления замечаний Шевченко и защитнику Галстян в связи со смехом, при этом отмечается, что это была реакция человека в стрессовой ситуации, однако председательствующий не позволил дать разъяснения по этому вопросу.

Автор жалобы утверждает, что повышение ею голоса при допросе свидетеля ФИО20 было обусловлено плохим качеством видеоконференц-связи, при этом суд проигнорировал просьбу защитника сделать замечание свидетелю в связи с тем, что она отказалась отвечать на поставленный вопрос и перебивала защитника, когда последняя задавала ей вопросы.

Далее Галстян указывает, что замечания делались не только ей, но и защитнику Жадан за опоздание и высказывание своего мнения.

По мнению защитника, суд не был правомочен рассматривать заявление Шевченко об отказе от защитника, так как вопрос расторжения договора оказания юридических услуг отнесен к исключительному праву сторон его заключивших.

В заключение жалобы указывается, что защитник Галстян в связи с нарушением ее профессиональных прав своевременно обращалась в адрес президента Адвокатской палаты "адрес"

В возражениях на апелляционные жалобы военный прокурор Краснодарского гарнизона "данные изъяты" Арутов А.Б. и государственный обвинитель - помощник военного прокурора Краснодарского гарнизона "данные изъяты" Мамыкин А.Н. просят приговор и частное постановление оставить без изменения, а апелляционные жалобы - без удовлетворения.

Рассмотрев материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционных жалоб и возражений на них, судебная коллегия приходит к выводу о том, что приговор является законным, обоснованным и справедливым, частное постановление - соответствующим требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ, а апелляционные жалобы защитников - не подлежащими удовлетворению по следующим основаниям.

Судебное разбирательство по делу проведено объективно и всесторонне с соблюдением требований УПК РФ о состязательности и равноправии сторон и выяснением всех юридически значимых для правильного разрешения уголовного дела обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, в том числе места, времени, способа совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступлений, а сторонам суд создал необходимые условия для исполнения их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных прав, которыми они реально воспользовались.

Сведений о том, что предварительное следствие и судебное разбирательство проводились предвзято либо с обвинительным уклоном и что суд отдавал предпочтение какой-либо из сторон, ограничивал защиту в предоставлении доказательств, из материалов уголовного дела не усматривается.

Судебной коллегией не установлено каких-либо данных, могущих свидетельствовать об исследовании недопустимых доказательств, ошибочном исключении из разбирательства по делу допустимых доказательств или об отказе сторонам в исследовании доказательств, которые могли бы иметь существенное значение для правильного разрешения дела.

В приговоре дана надлежащая правовая оценка всем исследованным по делу доказательствам, как в отдельности, так и в совокупности, указано, какие из них суд положил в его основу, а какие отверг, приведены убедительные аргументы принятых решений по данным вопросам, с которыми судебная коллегия полагает необходимым согласиться.

Вопреки доводам защитников, изложенный в приговоре вывод о виновности осужденных Кособокова и Шевченко в совершении вмененных им преступлений соответствует фактическим обстоятельствам дела и подтверждается совокупностью исследованных судом доказательств, к числу которых относятся оглашенные показания потерпевшего Зюзина, данные им в ходе предварительного следствия, показания свидетелей ФИО20, ФИО20, ФИО20, ФИО20, ФИО20, ФИО20 и ФИО20, оглашенные показания свидетелей ФИО20, ФИО20, ФИО20, ФИО20, эксперта Лиясова, протоколы очных ставок, проверки показаний на месте, осмотра предметов (документов), принятия устного заявления о преступлении, видеозаписи, заключения судебно-медицинского эксперта, а также иные документы.

При этом каких-либо объективных данных, свидетельствующих о наличии неприязненных, конфликтных отношений либо иных обстоятельств, могущих явиться причиной для оговора осужденных вышеуказанными свидетелями и потерпевшим в материалах дела не содержится, судом первой инстанции в ходе судебного разбирательства не установлено, не представлено таковых и в суд апелляционной инстанции.

Доводы же стороны защиты о наличии у потерпевшего Зюзина причин для оговора Кособокова и Шевченко, в том числе в связи с уставной требовательностью и наличием долговых обязательств, проверялись в судебном заседании и своего подтверждения не нашли.

При оглашении показаний потерпевшего суд первой инстанции обосновано исходил из того, что установить место нахождения Зюзина на тот момент не представлялось возможным в связи с его нахождением в федеральном розыске, а сторона защиты на стадии предварительного следствия имела возможность оспорить показания потерпевшего.

В суде апелляционной инстанции потерпевший Зюзин подтвердил отсутствие у него причин для оговора осужденных, а также факты применения к нему физического насилия, лишения свободы и вымогательства денежных средств Кособоковым и Шевченко. При этом сторона защиты имела возможность задать ему интересующие вопросы.

При таких обстоятельствах доводы авторов апелляционных жалоб об отсутствие у стороны защиты возможности допросить потерпевшего Зюзина в судебном заседании следует признать беспредметными.

В суде апелляционной инстанции потерпевший Зюзин показал, что денежные средства в размере 5000 руб, которые он должен был Кособокову возвращены последнему. При этом долговые обязательства перед Шевченко потерпевший не подтвердил.

Как установлено судом первой инстанции, Кособоков и Шевченко, угрожая применением насилия и применяя таковое, требовали у Зюзина передать им денежные средства в размере 100000 руб.

С учетом изложенного доводы стороны защиты о наличии долговых обязательств потерпевшего перед осужденными, в силу которых их требования к Зюзину носили правомерный характер и не были обусловлены корыстными побуждениями, являются несостоятельными.

Положенные в основу приговора доказательства получены в установленном законом порядке, всесторонне, полно и объективно исследованы в судебном заседании, с соблюдением требований ст. 88 УПК РФ оценены судом и сомнений в своей относимости, допустимости и достоверности не вызывают.

Все эти доказательства полно и подробно изложены в приговоре. Они согласуются между собой и с другими материалами дела по фактическим обстоятельствам, времени, дополняют друг друга, не содержат существенных противоречий, в связи с чем правильно признаны судом достоверными и взяты за основу при постановлении приговора. Их совокупность достаточна для признания вины осужденных.

Что касается отдельных неточностей и исправлений в процессуальных документах, то они не свидетельствуют о недействительности отраженных в них сведений, а с целью выяснения причин их появления в суде были допрошены следователи, составившие документы. При этом потерпевший в суде апелляционной инстанции подтвердил факты допросов его следователем в ходе предварительного следствия.

В судебном заседании суда первой инстанции проверялись утверждения стороны защиты о невиновности Кособокова и Шевченко в инкриминируемых им преступлениях, фальсификации доказательств сотрудниками правоохранительных органов, недостоверности показаний потерпевшего Зюзина, свидетелей ФИО20, ФИО20 и ФИО20, однако своего подтверждения они не нашли. Приведенные же в апелляционных жалобах и в суде апелляционной инстанции доводы об обратном, являются несостоятельными.

В силу ст. 252 УПК РФ не имеют правового значения и не свидетельствуют о невиновности Кособокова и Шевченко в инкриминируемых им преступлениях и доводы стороны защиты о якобы похищении Зюзиным у Шевченко сотового телефона, о систематическом незаконном отсутствии потерпевшего на службе, причастности последнего к обороту наркотических средств, совершении противоправных деяний против собственности и возбуждении в отношении него уголовные дела.

Носят предположительный характер и не подтверждаются исследованными доказательствами утверждения защитников об употреблении потерпевшим наркотических средств с использованием открытого огня и его участии в драке с неизвестными лицами, что могло привести к получению обнаруженных у него телесных повреждений.

Дана в приговоре надлежащая оценка и показаниям свидетелей ФИО20 и ФИО20, отказавшихся в судебном заседании от своих показаний, данных в ходе предварительного следствия.

Судебные экспертизы проведены компетентными экспертами, имеющими стаж работы и подготовку в соответствии с требованиями Федерального закона от 31 мая 2001 г. N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", они руководствовались надлежащими методиками и требованиями уголовно-процессуального закона. Выводы экспертов являются научно обоснованными, аргументированными и сомнений в достоверности не вызывают.

В заключениях экспертов подробно описаны исследования, которые проведены, отражены их результаты, указаны примененные методики, выводы экспертов надлежаще оформлены, получены ответы на поставленные вопросы, которые обоснованы и ясны. Кроме того, в судебном заседании был допрошен судебно-медицинский эксперт Лиясов и участники уголовного судопроизводства имели возможность задать ему интересующие их вопросы.

В связи с изложенным суд правомерно положил в основу своих выводов заключения экспертов и отказал в удовлетворении ходатайств стороны защиты о назначении иных экспертиз.

Аргументированно верным представляется также вывод гарнизонного военного суда о признании недопустимыми доказательствами представленных стороной защиты заключений специалистов.

Вопреки утверждениям защитников, из содержания приговора следует, что все юридически значимые обстоятельства, имеющие значение для квалификации действий осужденных, в том числе предварительный сговор и корыстный мотив, судом первой инстанции установлены.

Таким образом, на основании исследованных доказательств суд первой инстанции, правильно установив фактические обстоятельства уголовного дела, с учетом исключения государственным обвинителем из обвинения совершение Кособоковым и Шевченко преступления, предусмотренного п.п. "а", "в" "г" ч. 2 ст. 127 УК РФ, верно квалифицировал содеянное осужденным Кособоковым по п.п. "а", "в" ч. 2 ст. 163 и п. "а" ч. 3 ст. 286 УК РФ, а Шевченко - по п.п. "а", "в" ч. 2 ст. 163 и ч. 5 ст. 33, п. "а" ч. 3 ст. 286 УК РФ, правильно применив уголовный закон.

Вопреки доводам защитников, каких-либо нарушений УПК РФ, исключающих возможность принятия судом решения по существу дела на основании имеющегося обвинительного заключения, не имеется.

Нарушений уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным образом повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора, по настоящему делу не допущено.

В судебном заседании все заявленные ходатайства и заявления, в том числе и отводы разрешены, а решения по ним отражены в процессуальных документах суда и в протоколе судебного заседания.

Протоколы судебного заседания суда первой инстанции отвечают требованиям уголовно-процессуального закона, в них отражены все стадии процесса, подробно изложены показания допрошенных лиц, вопросы и ответы участников процесса, их ходатайства, заявления, выступления.

Замечания защитника Галстян на протоколы судебного заседания рассмотрены в соответствии с требованиями ст. 260 УПК РФ и по результатам их рассмотрения председательствующим по делу вынесено мотивированное постановление.

Не может служить основанием для признания незаконным оспариваемого приговора и то, что председательствующий рассматривал жалобу Шевченко в порядке ст. 125 УПК РФ, а также возвратил апелляционную жалобу защитника Жадан на постановление о продлении срока домашнего ареста в отношении Кособокова, поскольку данные обстоятельства не могут свидетельствовать о явной заинтересованности председательствующего в исходе дела, его предвзятом отношении или иной заинтересованности.

Следует признать несостоятельным и довод защитника Галстян о нарушении судьей при постановлении приговора тайны совещания, поскольку действующим законодательством предусмотрена возможность возобновления судебного следствия в случае необходимости исследования новых доказательств, в том числе после удаления суда в совещательную комнату.

Наказания назначены Кособокову и Шевченко с учетом характера и степени общественной опасности преступлений, обстоятельств, смягчающих наказание, положительных данных об их личностях, влияния на исправление осужденных и условия жизни их семьей. Назначенные наказания отвечают требованиям ч. 1 ст. 6, ч. 1 и 3 ст. 60 УК РФ, п. 7 ч. 1 ст. 299 и п. 4 ст. 307 УПК РФ и их целям, в силу чего

как по виду, так и по размеру не могут быть признаны несправедливыми.

При этом указание в приговоре на совершение осужденными преступления "из ложно понятых интересов службы" не свидетельствует о том, что суд первой инстанции вышел за пределы предъявленного обвинения, поскольку данное обстоятельство было принято судом во внимание, как смягчающее при назначении осужденным наказания.

С учетом установленных смягчающих наказание обстоятельств суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о возможности исправления Кособокова и Шевченко без реального отбывания ими наказания в виде лишения свободы, применив положение ст. 73 УК РФ.

Вместе с тем, учитывая фактические обстоятельства совершенных преступлений, степень их общественной опасности, суд, мотивировав свое решение, обоснованно не усмотрел оснований для применения положений ч. 6 ст. 15 УК РФ.

Исключительных обстоятельств, которые могли бы явиться основанием для применения ст. 64 УК РФ, связанных с целями и мотивами преступлений, поведением осужденных во время или после совершения преступлений и других обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступлений, судом не установлено, не усматривается их и из апелляционных жалоб.

Иные доводы стороны защиты, приведенные в апелляционных жалобах, аналогичные по своему содержанию ранее заявленным в суде первой инстанции, получили надлежащую оценку в приговоре, правильность которой у судебной коллегии сомнений не вызывает. Данные утверждения защитников сводятся к переоценке выводов суда первой инстанции, основаны на субъективной оценке обстоятельств уголовного дела и не могут служить основанием для отмены законного и обоснованного приговора.

Таким образом, постановленный судом в отношении Кособокова и Шевченко приговор является законным, обоснованным, мотивированным и справедливым, в связи, с чем оснований для его отмены либо изменения, в том числе и по доводам, изложенным в апелляционных жалобах, не имеется.

Вопреки утверждениям защитника Галстян, не имеется оснований и для отмены частного постановления суда, в котором обращено внимание президента Адвокатской палаты "адрес" на нарушения законодательства, допущенные адвокатом при рассмотрении данного уголовного дела.

Так, из материалов дела следует, что адвокат Галстян в ходе судебного разбирательства допускала неоднократные нарушения порядка в судебном заседании, в частности пререкалась с председательствующим и не выполняла его требования, а также предпринимала действия, направленные на затягивание разбирательства по делу.

Допущенные адвокатом Галстян нарушения подробно изложены в обжалуемом частном постановлении и подтверждаются протоколами судебных заседаний.

Указанные действия защитника Галстян, на которые обращено внимание в обжалуемом частном постановлении, свидетельствуют о несоблюдении данным адвокатом требований УПК РФ, ст. 7 Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и ст. 8 и 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку при рассмотрении данного уголовного дела в суде первой инстанции адвокат допускала нарушения правил этики и регламента судебного заседания, призванных обеспечить оптимальные условия для осуществления правосудия, тем самым проявляя элементы неуважения к суду и иным участникам судебного разбирательства.

При этом, вопреки доводам Галстян, в обжалуемом судебном решении приведены конкретные нормы действующего законодательства, которыми пренебрегла защитник в ходе судебного разбирательства данного дела.

Опровергается исследованными материалами дела, в том числе протоколами и аудиозаписями судебного заседания и доводы защитника о создании председательствующим искусственных условий для вынесения частного постановления.

Каких-либо доказательств о предвзятом отношении или небеспристрастности председательствующего материалы уголовного дела не содержат, не усматривается их и из апелляционных жалоб.

Не влияет на данный вывод и ссылка в жалобе на то, что действия адвоката были обусловлены позицией по защите прав подсудимого и несогласием с действиями председательствующего.

Довод защитника о том, что своими действиями суд ставил ее перед выбором между интересами доверителя и ее ребенка является голословным и опровергается исследованными материалами уголовного дела.

Имевшие место непроцессуальные обращения защитника Галстян в различные органы и инстанции не свидетельствуют о незаконности действий председательствующего при рассмотрении уголовного дела, а указывают на реализацию защитником своих прав, в том числе на обжалование действий судьи в случае несогласия с ними установленным порядком.

Основан на неверном толковании норм действующего законодательства и довод защитника о том, что суд не правомочен был рассматривать заявление Шевченко об отказе от защитника.

Не свидетельствует о незаконности частного постановления и утверждение защитника Галстян о том, что замечания объявлялись и защитнику Жадан за опоздание и высказывание им своего мнения.

Что касается доводов защитника о нарушении процедуры рассмотрения дела, ненадлежащей организации судебного процесса, об оказании на нее различных способов воздействия, недостойном и недопустимом поведении судьи, то из исследованных материалов уголовного дела, в том числе протоколов и аудиозаписей судебного заседания нарушений председательствующим норм УПК РФ и Кодекса судейской этики не усматривается.

В связи с изложенным судебная коллегия полагает, что оснований для отмены обжалуемого частного постановления суда не имеется, поскольку оно соответствует требованиям ст. 7 и ч. 4 ст. 29 УПК РФ, является законным, обоснованным и мотивированным.

На основании вышеизложенного судебная коллегия приходит к выводу о том, что нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену или изменение приговора, а также частного постановления, судом первой инстанции не допущено.

Руководствуясь ст. 389.20, 389.28 и 389.33 УПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

приговор Краснодарского гарнизонного военного суда от 18 апреля 2022 г. в отношении Кособокова Сергея Михайловича и Шевченко Юрия Романовича, а также частное постановление того же суда от 18 апреля 2022 г. оставить без изменения, а апелляционные жалобы защитников Никитенкова С.В, Жадан А.Г. и Галстян Г.С. - без удовлетворения.

Настоящее апелляционное определение может быть обжаловано в Кассационный военный суд в порядке и сроки, предусмотренные гл. 47.1 УПК РФ.

В случае направления уголовного дела в Кассационный военный суд для рассмотрения в кассационном порядке осужденные вправе ходатайствовать о своем участии в заседании суда кассационной инстанции, поручить осуществление своей защиты избранным им защитникам, отказаться от защитника либо ходатайствовать перед судом кассационной инстанции о назначении им защитника.

Председательствующий

Судьи: