Апелляционное определение СК по уголовным делам Третьего апелляционного суда общей юрисдикции от 30 августа 2023 г. по делу N 55-474/2023

ГАРАНТ:

Кассационным определением СК по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 28 мая 2024 г. N 19-УД24-18СП-А3 настоящее определение оставлено без изменения

председательствующего судьи Удод Е.В, судей Салтыкова Е.В, Слепченко В.М, при помощнике судьи Анохиной Н.А, с участием прокурора Никитина О.М, потерпевшей Потерпевший N1, ее представителя - адвоката Велиханова М.Ф, адвокатов Махаева И.М, Параскевова И.Ф, Савлиева С.Н, защитника, допущенного наряду с адвокатами, ФИО1, осужденного Мамедсаатова М.А, рассмотрела в открытом судебном заседании с применением системы видео-конференц-связи уголовное дело по апелляционным жалобам представителя потерпевшей - адвоката Велиханова М.Ф, адвокатов Савлиева С.Н, Параскевова И.Ф, защитника, допущенного наряду с адвокатами, ФИО1, на приговор Ставропольского краевого суда от 15 мая 2023 года, постановленный на основании вердикта присяжных заседателей, которым

Мамедсаатов М.А, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, уроженец "адрес", не судимый, осужден по п. п. "а", "б" ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации к 18 годам лишения свободы с ограничением свободы на 01 год 06 месяцев, и по ч. 2 ст. 318 УК Российской Федерации к 6 годам лишения свободы.

На основании ч. 3 ст. 69 УК Российской Федерации по совокупности преступлений, путем частичного сложения наказаний, Мамедсаатову М.А. окончательно назначено наказание в виде лишения свободы на срок 19 лет с отбыванием в исправительной колонии строгого режима, с ограничением свободы на срок 01 год 06 месяцев, с установлением ограничений и обязанности, указанных в приговоре.

С Мамедсаатова М.А. в счет компенсации морального вреда в пользу потерпевшей Потерпевший N2 взыскано 3 000 000 рублей, в пользу потерпевшей Потерпевший N1 1 000 000 рублей.

Заслушав доклад судьи Удод Е.В, изложившей содержание обжалуемого приговора, существо апелляционных жалоб представителя потерпевшей и защитников осужденного, возражений государственного обвинителя, выслушав выступление сторон, судебная коллегия

установила:

на основании вердикта коллегии присяжных заседателей от 10 апреля 2023 года Мамедсаатов М.А. осужден за умышленное причинение смерти двум лицам - ФИО2 и ФИО3, выполняющей общественный долг.

На основании этого же вердикта коллегии присяжных заседателей Мамедсаатов М.А. признан виновным в применении насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти - Потерпевший N3, в связи с исполнением им своих должностных обязанностей.

Преступления совершены 05 и 06 февраля 2021 года на территории "адрес" при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В апелляционной жалобе и ее дополнении представитель потерпевшей Потерпевший N1 - адвокат Велиханов М.Ф. просит приговор суда изменить, признав Мамедсаатова М.А. виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 318, п. п. "а", "б", "д" ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации, и увеличив срок наказания, размер компенсации морального вреда в пользу Потерпевший N1 и малолетнего ФИО4

Считает, что суд необоснованно исключил квалифицирующий признак убийства - совершение преступления с особой жестокостью, предусмотренный п. "д" ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации. Ссылается на то, что ФИО2 нанесено не менее 13 ударов ножом, а ФИО3 - не менее 30 Указывает на то, что колото-резаные ножевые ранения в области шеи каждой из погибших привели к кровопотере и воздушной эмболии, при этом смерть не была моментальной, наступила по истечении определенного времени, в течение которого человек продолжает испытывать боль. Отмечает, что Мамедсаатов М.А. резал жертвам горло друг перед другом, что также расценивается как особая жестокость.

Кроме того, адвокат в жалобе указывает, что судом принято несправедливое решение в части гражданского иска. Настаивает на том, что погибшая для потерпевшей Потерпевший N1 была самым близким и родным человеком, проживание в разных городах "адрес", на расстоянии 120 км, не являлось препятствием в их общении. Обращает внимание на то, что гражданский иск Потерпевший N1 был заявлен и в интересах её подопечного малолетнего ФИО4, который фактически являлся приёмным сыном покойной, но официально оформлен как подопечный Потерпевший N1 из-за сложностей оформления усыновления незамужней сестрой. Родная мать ФИО4 отказалась от него в пользу именно погибшей ФИО2 Ссылается на то, что малолетний ФИО4 воспринимал погибшую как родного человека, смерть которого причинила ему нравственные страдания и переживания. По мнению представителя потерпевшего, выводы суда в части размера компенсации морального вреда, касающегося ФИО4, незаконны.

В апелляционной жалобе адвокат Параскевов И.Ф. просит приговор в отношении Мамедсаатова М.А. отменить. Считает обжалуемое решение незаконным. Указывает на то, что в ходе рассмотрения данного дела стороной защиты был заявлен ряд ходатайств, однако в их удовлетворении необоснованно отказано, что повлекло за собой их исследование в присутствии присяжных заседателей. В частности, недопустимым доказательством является протокол осмотра места происшествия, поскольку изъятые в ходе данного следственного действия предметы не имели какого-либо отношения к материалу проверки о совершении посягательства на жизнь сотрудника полиции, а, следовательно, не должны были изыматься с места происшествия. Недопустимыми доказательствами являются и заключение эксперта Nмко, заключение эксперта Nмко, заключение эксперта N. Обращает внимание на то, что в каждом случае следователем вынесено постановление о проведении комплексной экспертизы, поэтому в ее производстве должны были участвовать эксперты разных специальностей, в заключении должно быть указано, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил, к каким выводам пришел. При этом каждый эксперт должен подписать ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований. Однако в данном случае этого не сделано. Кроме того, защитником отмечено, что в заключениях экспертов, в нарушение п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК Российской Федерации, ст. 25 ФЗ N 73 "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", не указаны содержание и результаты исследований, примененные методики.

Кроме того, адвокат отмечает, что в заключении Nмко указано об исследовании платья черно белой расцветки (туники), принадлежащей ФИО2, на котором установлено наличие причинённых клинком сквозных повреждений, однако в постановлении о назначении комплексной (биологической и медико-криминалистической) экспертизы старший следователь не предоставлял в распоряжение эксперта какого-либо платья, принадлежавшего ФИО2, эксперту предоставлена серая футболка и трусы синего цвета. Приходит к выводу, что указание в заключении эксперта Nмко объекта, не предоставленного для производства экспертизы, и его исследование, является нарушением требований п.7 ч. 1 ст. 204 УПК Российской Федерации.

Аналогичное нарушение защитник усматривает и в заключении эксперта Nмко, в котором указано на исследование носков чёрного цвета, принадлежавших ФИО3, однако, согласно постановлению о назначении комплексной (биологической и медико-криминалистической) экспертизы, старшим следователем в распоряжение эксперта носки не предоставлялись. Настаивает на том, что недопустимо было и предоставление для проведения комплексной трассологической и судебной экспертизы тканей и выделений человека трех пар спортивной обуви, ранее изъятых в ходе осмотра места происшествия. Считает, что судом необоснованно отказано в удовлетворении ходатайств стороны защиты о назначении экспертиз, вызове и допросе некоторых свидетелей.

Полагает, что в ходе судебного разбирательства были нарушены процессуальные права стороны защиты, суд необоснованно отказывал в исследовании доказательств. В частности, необоснованно отказано в исследовании в присутствии присяжных заседателей постановления о назначении комплексной трассологической экспертизы тканей и выделений человека и сопроводительного письма. По мнению адвоката, это является нарушением уголовно-процессуального закона, влекущим отмену приговора. Настаивает на том, что судом необоснованно снимались вопросы стороны защиты, как не относящиеся к фактическим обстоятельствам дела, в то же время вопросы государственного обвинителя, не относящиеся к фактическим обстоятельствам дела, председательствующим не снимались.

Утверждает, что в ходе рассмотрения дела нарушен принцип состязательности сторон, стороне защиты необоснованно отказано в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела, исследованы недопустимые доказательства, допущены нарушения процессуальных прав стороны защиты. По мнению защитника, все эти нарушения в итоге повлияли на вердикт коллегии присяжных заседателей и постановленный приговор. Считает, что председательствующим не были приняты меры по созданию необходимых условий стороне защиты для осуществления предоставленных процессуальных прав.

В апелляционной жалобе и ее дополнении адвокат Савлиев С.Н. просит приговор отменить, передать уголовное дело на новое судебное разбирательство. Считает, что по делу допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, присяжными заседателями нарушена тайна совещательной комнаты при обсуждении вердикта, неправильно применены нормы уголовного закона.

Указывает на то, что один из основных присяжных заседателей ФИО5, не удалился в совещательную комнату для вынесения вердикта, а остался в зале судебного заседания, вместо него в совещательную комнату отправился один из запасных присяжных заседателей ФИО6. Считает, что в связи с произведенной заменой присяжных заседателей процесс принятия решения по поставленным вопросам коллегия должна была начать вновь, не учитывая результаты прежнего обсуждения вопросного листа. Полагает, что председательствующий должен был пригласить коллегию присяжных заседателей в зал и разъяснить им, что все мнения, которые высказывались, необходимо оставить без внимания, также как и суждения запасного присяжного, участвовавшего в этом обсуждении, чего сделано не было. Настаивает на том, что нахождение в совещательной комнате при обсуждении вердикта запасного присяжного заседателя, то есть лица, не входящего в состав коллегии присяжных заседателей, свидетельствует о нарушении тайны совещательной комнаты, что является основанием для отмены состоявшегося судебного решения.

Кроме того, адвокат считает, что действиям Мамедсаатова М.А. судом дана неверная квалификация, поскольку судом не установлено, с целью воспрепятствования каких общественно полезных действий убита ФИО3 Ссылается на то, что в обвинении не указано, что умыслом Мамедсаатова М.А. охватывалось совершение убийства ФИО3 в связи с выполнением ею общественного долга, не представлены в подтверждение этого какие-либо доказательства. Отмечает, что из обвинения не следует, что мотивом убийства ФИО3 стало возможное сообщение органам власти о совершенном Мамедсаатовым М.А. преступлении, либо сообщение показаний, изобличающих лицо в совершенном преступления, также не указано, что Мамедсаатов М.А, осознавая это, нанес ФИО3 телесные повреждения, от которых наступила ее смерть. Настаивает, что из обвинения следует, что ФИО3 забежала в комнату после убийства ФИО2, то есть после совершения противоправных действий. Заступничество, выразившееся в действиях ФИО3, по мнению защитника, такими признаками не обладает и носит исключительно бытовой характер. Утверждает, что действия виновного могут быть квалифицированы по п. "б" ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации только при условии, если виновный был осведомлен об общественной деятельности потерпевшего.

В апелляционной жалобе и ее дополнении защитник, допущенный наряду с адвокатами, ФИО1, просит приговор отменить, дело направить на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства.

Считает, что обжалуемое решение является незаконным, необоснованным ввиду существенного нарушения норм уголовно-процессуального закона председательствующим, который проявил явную заинтересованность в исходе дела, необоснованно отклонил ряд ходатайств стороны защиты о признании доказательств недопустимыми. Указывает, что протокол осмотра места происшествия - квартиры, в которой обнаружены трупы женщин, фактически составлен 06 февраля 2021 года, т.е. на следующий день после обнаружения трупов, на фототаблице отсутствует дата его составления, тогда как в фототаблице, составленной специалистом ФИО7, содержится запись о дате составления протокола. Обращает внимание на то, в протоколе осмотра места происшествия от 06 февраля 2021 года ФИО7 не указан, как лицо, производившее фотосъемку места происшествия с применением технических средств. Считает, что данные обстоятельства подкорректированы в суде следователем криминалистом Свидетель N2, допрошенным в качестве свидетеля.

Настаивает на том, что председательствующим необоснованно отклонено ходатайство стороны защиты о назначении повторной комплексной медико-криминалистической экспертизы при наличии противоречивых и неустранимых выводов, изложенных в заключениях экспертов, которые проводили судебно-медицинские экспертизы трупа ФИО3, трупа ФИО2, исследовали одежду ФИО3, ФИО2, нож, и сопоставляли нож и повреждения на одежде погибших. Указывает, что при исследовании трупа ФИО3 эксперт указал только локализацию повреждений, их размеры и только в отдельных случаях форму или ориентацию, остальные же признаки повреждений на трупе экспертом не описаны. При внутреннем исследовании трупа исследованы раневые каналы только двух повреждений - на шее и на грудной клетке, по которым установлены лишь направление раневых каналов, формы же концов ран и характеристики краев, наличие кровоподтеков и других признаков не установлены. В отношении других ран вообще никаких исследований не проведено, а в самих выводах эксперт обобщает все остальные раны и указывает, что они являются резанными и колото-резанными, не разграничивая какая из них каким образом образована. Считает, что в данном заключении эксперта имеется противоречие и в той части, что исследованием участка кожи надключичной области установлено наличие одной сквозной раны, которая является колото-резаной, длина которой составляет до 2 см, а клинок ножа погружался в одну из них на ширину около 30 мм. Обращает внимание, что к заключению эксперта не приложена фототаблица с фиксацией общего вида трупа и детальных фотоснимков каждой из представленных ран, ссылок на фототаблицу не имеется. Аналогичные нарушения, по мнению защитника, допущены и при проведении судебно-медицинской экспертизы трупа ФИО2

Анализируя результаты экспертизы одежды ФИО3 защитник отмечает, что повреждения были обнаружены только на майке, при этом эксперт не указывает форму повреждений, отмечая только их длину, в связи с чем не ясно, каким именно ранам на трупе ФИО3 соответствуют колото-резаные повреждения на майке, также отсутствует фототаблица с изображением внешнего вида предметов одежды и повреждений на майке. Усматривает наличие противоречий в размерах повреждений. Об аналогичных обстоятельствах защитник указывает и при изучении экспертизы одежды ФИО2

Ставит под сомнение и результаты исследования в ходе экспертизы ножа, поскольку измерение ширины клинка от острия до рукояти каждых 0, 5 см. не проведено, не отражены возможности либо их отсутствие причинения ранений данным ножом. Отмечает, что о вероятном орудии причинения повреждений на одежде ФИО3 (майке) эксперт указывает, что они причинены воздействием плоского однолезвийного клинка с максимальной шириной погружавшейся части 15?1-2 мм, что отличается от выводов эксперта, изложенных в заключении N МКО от ДД.ММ.ГГГГ, согласно которым повреждения являются колото-резанными, причинёнными воздействием плоского однолезвийного клинка колюще-режущего орудия с максимальной шириной погружавшейся части 16?1-2 мм. Усматривает, что при экспертизе ножа не выявлены особенности конструкции клинка с учётом специфики поставленных следователем вопросов, а именно могли ли быть причинены повреждения на трупах и одежде ножом, представленным на исследование. Сравнивая данные исследования ножа, приведенные в заключение эксперта N и в заключение эксперта N, приходит к выводу, что размерные характеристики клинка ножа в первом и во втором случаях различаются, в частности, в первом случае длина клинка указана как 86 мм, а толщина 3, 2 мм, тогда как во втором - длина клинка указана как 91 мм, а толщина 3 мм. Подозревает, что эксперты исследовали разные экземпляры ножей. Также считает, что эксперты сделали свои выводы безо всякого сравнительного исследования повреждений (ран) на трупах и повреждений на одежде. Отмечает, что экспериментальные повреждения отличаются от повреждений на одежде трупа, имеется расхождение в количестве повреждений, их размерах, размерах клинка ножа на различных расстояниях от острия.

Указывает на то, что в ходе судебного заседания допросы экспертов ФИО8 и ФИО9 корректировались председательствующим, эксперты не смогли дать пояснения относительно расхождений в проведенных ими исследованиях, при этом председательствующий во время судебного заседания давал экспертам подготовиться к допросу.

Ссылается на то, что председательствующим необоснованно отказано в удовлетворении ходатайства о признании недопустимым доказательством видеозаписи, изъятой из магазина " "данные изъяты"". Указывает, что фактически изъятие видеорегистратора, диска с видеозаписью, были проведены ДД.ММ.ГГГГ неуполномоченным лицом при отсутствии соответствующего постановления и составления протокола выемки. В ходе осмотра компакт-диска с видеозаписью с камер наружного наблюдения, следователем составлена фототаблица, однако в протоколе не указано техническое средство, с помощью которого воспроизведена видеозапись, с помощью какой программы сделаны снимки экрана с видеозаписью, компакт-диск упакован без пояснительной записи.

Обращает внимание на то, что с момента изъятия кроссовок с места происшествия по "адрес", до назначения по ним экспертизы, неоднократно допущено изменение их упаковки, что подтверждается описанием упаковки объектов, поступивших эксперту на исследование. Отмечает, что согласно описательной части заключения следы подошв левой ноги не исследовались, тогда как выводы эксперта содержат сведения о следе, оставленном подошвой левой ноги, что судом было проигнорировано.

Настаивает на том, что подписи от имени понятых Свидетель N1 и Свидетель N3 в протоколе осмотра места происшествия от 06 февраля 2021 года, в протоколе выемки от ДД.ММ.ГГГГ, в протоколах осмотра предметов от ДД.ММ.ГГГГ, от ДД.ММ.ГГГГ исполнены разными лицами. При этом указывает, что стороне защиты в допросе этих понятых председательствующий отказал, однако аналогичное ходатайство государственного обвинителя удовлетворил, при этом лишил сторону защиты возможности задать им вопросы в части принадлежности подписей.

По мнению автора жалобы, председательствующим также необоснованно отказано в удовлетворении ходатайства стороны защиты о признании недопустимыми доказательствами заключения экспертов по исследованию тканей и выделений человека, животных (ДНК). Считает, что образец крови Мамедсаатова М.А. изъят с нарушением требований уголовно-процессуального закона, допущено изменение упаковки конвертов с образцами крови, при производстве экспертиз экспертами нарушены требования закона "О государственной судебноэкспертной деятельности в Российской Федерации". Ссылается на то, что время начала проведения экспертизы ДД.ММ.ГГГГ экспертом ФИО10 противоречит времени составления постановления о назначении экспертизы, времени изъятия крови у Мамедсаатова М.А, а также выемки конверта с образцом крови. Защитник находит в этом нарушение требований ст. 199 УПК Российской Федерации. Кроме того, отмечает, что в ходе проведения экспертизы экспертом был вскрыт конверт с образцом крови Мамедсаатова М.А, имеющий иное название, чем то, что было направлено на экспертизу. Считает, что установленные нарушения имеют существенное значение. Также указывает, что экспертом ФИО10 не сфотографированы объекты исследования, не указано, какие записи имелись на отрезках бумаги, где они располагались, имелись ли на них подписи, как это описано при опечатывании конвертов с кровью Мамедсаатова М.А. Из исследовательской части заключения не видно, когда поступил образец крови к эксперту, где и при каких условиях он хранился до передачи эксперту и при производстве исследования, отсутствуют сведения о поверке использованных приборов и приспособлений, которыми руководствовался эксперт при подготовке своего заключения.

Указывает, что при представлении присяжным заседателям видеозаписи момента задержания Мамедсаатова М.А. государственный обвинитель ориентировала их на момент причинения ранения потерпевшему Потерпевший N3, словами "... вот первый прыжок и первый удар ножом", хотя фактически на видеозаписи не видно, когда и каким образом Потерпевший N3 причинены ранения. Считает, что председательствующим достаточных мер для ограждения присяжных заседателей от такого воздействия не предпринято. Председательствующий не пресек факты доведенных до присяжных заседателей недостоверных сведений о том, что Мамедсаатов М.А. признавался в убийстве женщин.

Ссылается на то, что наличие описанных в заключениях экспертов N N и N телесных повреждений у Мамедсаатова М.А, в том числе полученных огнестрельных ранений, исключает физическую возможность нанесения Потерпевший N3 ударов ножом. По мнению автора жалобы, стороне защиты необоснованно отказано в удовлетворении ходатайства в оглашении телесных повреждений, причиненных Мамедсаатову М.А. сотрудниками полиции уже после его падения от выстрелов.

Кроме этого защитник указывает, что обыск, проведенный в жилище по адресу: "адрес", при обстоятельствах, не терпящих отлагательства, является также недопустимым, поскольку на этот момент он являлся действующим "данные изъяты" работником и на него распространялись положения п. 6 ч. 1 ст. 447 УПК Российской Федерации. О произведенном обыске ему стало известно 10 мая 2022 года от адвоката, представлявшего интересы Мамедсаатова М.А, в связи с чем, он был лишен возможности своевременно обжаловать постановление судьи Ленинского районного суда "адрес" от ДД.ММ.ГГГГ о признании законным данного следственного действия. Находит суждения председательствующего о том, что фактически обыск не был произведен, по мнению защитника, не соответствуют действительности.

Также защитник указывает на то, что суд необоснованно отклонил ходатайство о назначении судебно-психиатрической экспертизы в отношении Мамедсаатова М.А. в ФГБУ " "данные изъяты"". Считает, что в ходе проведения судебно-психиатрической экспертизы Мамедсаатова М.А. экспертами ГБУЗ "данные изъяты" допущены существенные нарушения закона, которые позволяют поставить под сомнение всесторонность и полноту проведенного исследования, его научную обоснованность и правильность выводов. Отмечает, что в заключении отсутствует письменное поручение руководителя МЗ РФ ГБУЗ "данные изъяты"" в виде сведений о том, когда и кем поручено производство экспертизы, когда и кем разъяснены процессуальные права и обязанности экспертам, когда они предупреждены об уголовной ответственности по ст. 307 УК Российской Федерации. Отмечает, что данная подписка должна оформляться до начала производства экспертизы.

Обращает внимание на то, что в нарушение требований ст. 7 "Независимость эксперта" Федерального закона от 31 мая 2001 г. N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" ФИО11 является заместителем главного врача по судебно-экспертной работе и одновременно является экспертом, что недопустимо.

Считает, что заключение составлено с нарушением требований ст. 25 Федерального закона N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", содержит не все обязательные сведения об экспертах, а именно, отсутствуют сведения о действующем сертификате экспертов ФИО11, ФИО12, ФИО13 У психолога ФИО14 отсутствует подготовка в области медицинской психологии. Полагает, что отсутствие указанных сведений является основанием считать заключение не имеющим юридической силы.

Указывает, что в заключении отсутствует описание "данные изъяты" статуса подэкспертного, в состав комиссии не входил врач по специальности " "данные изъяты"", в связи с чем не осуществлено изучение и описание "данные изъяты" состояния у подэкспертного, в заключение надлежащим образом не описан и его психический статус. Приходит к выводу, что эксперты осуществляли исследование сугубо с субъективистской позиции, без научного подхода и принципов объективности, не используя общепринятых научных и практических данных, регламентированных руководящими документами для применения в судебно-психиатрической экспертизе. Считает, что отсутствие этих данных не позволяет оценить психолого-психиатрический статус человека. Сами ответы экспертов на вопросы носят декларативный характер, ничем не подкреплены, к заключению не приложены материалы, иллюстрирующие заключение эксперта по методикам, перечисленным выше, равно как и документы, фиксирующие ход, условия и результаты исследований.

Кроме того, отмечает, что в исследовательской части отсутствует подробное описание объектов, представленных на экспертизу, технологии экспертного исследования, описание осуществленных экспертных экспериментов и условий их проведения. В заключении отсутствует концептуальное обоснование выбора методик анализа представленных на изучение документов, не приведен в письменном виде научно-обоснованный алгоритм психолого-психиатрического анализа материалов дела, ответы на вопросы носят недостоверный характер, без указания и описания состояния подэкспертного.

Акцентирует внимание на том, что Мамедсаатов М.А. является лицом, "данные изъяты"

Также защитник указывает, что напутственное слово председательствующего содержало оценку исследованных доказательств с обвинительным уклоном, присяжные заседатели были ориентированы на доказательства, добытые следствием с нарушением требований уголовно-процессуального закона, что повлияло на содержание данных ими ответов в вердикте.

Считает, что председательствующий корректировал вопросы, поставленные перед специалистом ФИО15 стороной защиты, равно как и показания самого специалиста. Отмечает, что специалист ФИО15 в категоричной форме сделал вывод о том, что контакта Мамедсаатова М.А. с Потерпевший N3 не было, и соответственно ранение последнего не имело место, поскольку это не устраивало обвинение, председательствующий запретил ФИО15 высказывать такое мнение в присутствии присяжных заседателей.

Кроме того, защитник ставит под сомнение квалификацию действий Мамедсаатова М.А. по п. "б" ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации, считая ее необоснованной. Считает, что в ходе судебного разбирательства не установлено, что ФИО3 действовала как лицо, выполняющее свой общественный долг.

В обоснование доводов о нарушении тайны совещательной комнаты присяжными заседателями указывает, что после удаления присяжных в совещательную комнату, двое из них - ФИО16 и ФИО5, поочередно выходили на открытый балкон совещательной комнаты, при этом присяжный заседатель ФИО16 курила, а ФИО5 разговаривал по телефону. Настаивает на том, что это влечет безусловную отмену состоявшегося приговора.

В возражениях на апелляционные жалобы представителя потерпевшего - адвоката Велиханова М.Ф, адвокатов Савлиева С.Н, Параскевова И.Ф, защитника, допущенного наряду с адвокатами, ФИО1, государственный обвинитель Пинчук О.С, опровергая доводы апелляционных жалоб, просит оставить их без удовлетворения, а приговор суда - без изменения.

В суде апелляционной инстанции осужденный Мамедсаатов М.А, его адвокаты Махаев И.М, Параскевов И.Ф, Савлиев С.Н, защитник, допущенный наряду с адвокатами, ФИО1, просили приговор суда отменить по доводам их апелляционных жалоб. Потерпевшая Потерпевший N1, ее представитель адвокат Велиханов М.Ф. просили приговор изменить по доводам их апелляционных жалоб. Прокурор Никитин О.М. просил приговор суда оставить без изменения, а доводы апелляционных жалоб без удовлетворения.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы, изложенные в апелляционных жалобах, выслушав мнение сторон, судебная коллегия находит приговор законным и обоснованным, а доводы жалоб не подлежащими удовлетворению.

В соответствии со ст. 389.27 УПК Российской Федерации основаниями отмены или изменения судебных решений, вынесенных с участием коллегии присяжных заседателей, являются предусмотренные п. п. 2 - 4 ст. 389.15 УПК Российской Федерации: существенное нарушение уголовно-процессуального закона, неправильное применение уголовного закона, несправедливость приговора.

Вопреки доводам, изложенным в апелляционных жалобах, таких обстоятельств судом апелляционной инстанции не установлено.

Уголовное дело рассмотрено судом с участием присяжных заседателей при соблюдении всех установленных уголовно-процессуальным законом условий для применения именно такой формы судебного разбирательства.

При отборе присяжных заседателей нарушений норм уголовно-процессуального закона не допущено. Сторонами в полной мере реализованы предоставленные законом процессуальные права по формированию коллегии присяжных заседателей, в том числе и право на заявление немотивированных отводов кандидатам в присяжные заседатели. По окончании формирования коллегии присяжных заседателей замечаний по процессу формирования, заявлений о тенденциозности коллегии от участников процесса не последовало. Законность избрания коллегии присяжных заседателей в целом и каждого присяжного заседателя в отдельности в апелляционных жалобах не оспаривается.

Вступительное слово председательствующим произнесено в соответствии с требованиями закона, согласно которым указание на обвинение, которое предъявлено подсудимому, должно быть кратким, без подробного раскрытия всех его элементов и содержания.

Судебное следствие проведено на основе принципа состязательности, установленного статьей 15 УПК Российской Федерации, с учетом требований статьи 252 УПК Российской Федерации о пределах судебного разбирательства, главы 37 УПК Российской Федерации и положений статьи 335 УПК Российской Федерации об особенностях судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей. Судебная коллегия отмечает, что судом в полной мере соблюдены и положения статьи 334 УПК Российской Федерации о полномочиях судьи и присяжных заседателей.

Исследование обстоятельств уголовного дела в судебном заседании осуществлялось с учетом предусмотренных гл. 42 УПК Российской Федерации особенностей судебного следствия, проводимого с участием присяжных заседателей.

Как видно из протокола судебного заседания, суд не ограничивал права участников процесса по исследованию имеющихся доказательств. В ходе судебного следствия с участием присяжных заседателей были исследованы доказательства, представленные как стороной обвинения, так и стороной защиты. Необоснованных отказов осужденному и его защитникам в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела, не допущено. Все заявленные осужденным и его адвокатами ходатайства председательствующим разрешены в установленном законом порядке, с учетом мнений сторон, данные решения надлежащим образом председательствующим мотивированы, являются обоснованными и приняты в соответствии с требованиями закона.

То обстоятельство, что председательствующий отказал стороне защиты в удовлетворении ряда ходатайств, не свидетельствует о предвзятости суда и ограничении права защитников подсудимого на представление доказательств.

Приведенные стороной защиты доводы о нарушении председательствующим принципов равноправия и состязательности сторон, об обвинительном уклоне судебного следствия, о нарушении прав стороны защиты, своего подтверждения не нашли. Несогласие стороны защиты с результатом рассмотрения ходатайств, заявленных в ходе судебного разбирательства, не свидетельствует об утрате им объективности и беспристрастности, наличии обвинительного уклона.

В судебном заседании обеспечено равенство прав сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастность, создал необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. В рамках судебного следствия исследовались только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями. Председательствующий своевременно реагировал на все случаи нарушения участниками процесса требований закона, регламентирующих рассмотрение уголовных дел судом с участием присяжных заседателей, возможности предоставления сторонам своих доказательств, заявлений ходатайств.

В судебном заседании в присутствии присяжных заседателей сторонами исследовались только допустимые доказательства. Неполноты судебного следствия по делу не допущено. В суде исследованы все доказательства, имеющие значение для принятия решения.

Прения сторон проведены в соответствии с требованиями ст. 336 УПК Российской Федерации, в пределах предъявленного обвинения и вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями.

Нарушений требований ст. 338 УПК Российской Федерации, регламентирующей порядок постановки вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, не допущено. Вопросы составлены с учетом предъявленного подсудимому обвинения, поддержанного в суде государственным обвинителем, результатов судебного следствия, прений сторон, после обсуждения их сторонами.

При подготовке вопросного листа сторонам была обеспечена возможность участвовать в формулировании подлежащих разрешению присяжными заседателями вопросов, данной возможностью сторона защиты активно пользовалась. Замечаний по формулировкам внесенных в окончательную редакцию вопросного листа вопросов у стороны защиты не имелось.

Изложенная постановка вопросов и их содержание позволяли присяжным заседателям полно и всесторонне оценить представленные доказательства и сделать вывод о виновности или невиновности подсудимого. Правила оценки доказательств присяжным заседателям были разъяснены. Вопросы поставлены в понятных присяжным заседателям формулировках.

Напутственное слово, с которым председательствующий обратился к присяжным заседателям, соответствует требованиям ст. 340 УПК Российской Федерации, так как в нем отмечены все важные для правильного принятия присяжными заседателями решения обстоятельства. Председательствующий правильно ориентировал присяжных заседателей при вынесении вердикта как относительно содержания вопросного листа, так и относительно их прав и возможностей при ответе на поставленные вопросы. Содержание напутственного слова не дает оснований для вывода о нарушении председательствующим принципа объективности и беспристрастности.

Вердикт постановлен коллегией присяжных заседателей по существу поставленных перед нею вопросов в пределах предъявленного осужденному обвинения, он является ясным и непротиворечивым, соответствует требованиям ст. 343 УПК Российской Федерации.

Нарушений порядка и сроков совещания присяжных заседателей при вынесении вердикта, нарушений тайны совещательной комнаты не допущено.

Доводы адвоката Савлиева С.Н. о том, что вместо основного присяжного заседателя ФИО5 в совещательную комнату отправился один из запасных присяжных заседателей ФИО6, с которым обсуждался вопросный лист - несостоятельны, поскольку опровергаются протоколом судебного заседания.

Более того, согласно аудиозаписи хода судебного разбирательства (файл N), при перечислении фамилий присяжных заседателей, которым необходимо удалиться в совещательную комнату, председательствующим была допущена оговорка, вместо основного присяжного ФИО5 он назвал запасного присяжного ФИО6. Однако тут же данная неточность была устранена и председательствующим перечислены фамилии присяжных, которые должны удалиться в совещательную комнату. В указанный промежуток времени коллегия присяжных в полном составе не удалилась в совещательную комнату и не разместилась там, совещание между ними не началось. Соответственно, вопросный лист в этот период времени не обсуждался. Участие в голосовании по поставленным вопросам принимали 8 присяжных, удаленных в совещательную комнату, с основным составом коллегии удалился ФИО5, а запасный присяжный заседатель ФИО6 остался в зале.

При этом ни защитниками осужденного, в том числе адвокатом Савлиевым С.Н, ни осужденным, которые присутствовали в зале судебного заседания в момент удаления коллегии присяжных заседателей, не сделано заявлений либо замечаний о нарушении закона либо о неправомерных действиях председательствующего.

Доводы защитника ФИО1 о нарушении тайны совещательной комнаты в связи с тем, что двое из присяжных заседателей выходили на открытый балкон совещательной комнаты, где присяжный заседатель ФИО16 курила, а присяжный заседатель ФИО5 разговаривал по телефону, являются несостоятельными, поскольку ничем не подтверждены.

Сама по себе реализация судьями прерваться для отдыха не свидетельствует о нарушении ими такой тайны. Более того, за пределы совещательной комнаты во время обсуждения вопросного листа присяжные ФИО16 и ФИО5 не выходили. Данных о незаконных контактах между присяжными заседателями и участниками процесса, а также с иными лицами, сторонами не представлено.

Как видно из протокола судебного заседания и аудиозаписи хода судебного разбирательства, после возвращения присяжных заседателей в зал судебного заседания от сторон заявлений о нарушении тайны совещания коллегии присяжных заседателей не поступало, как не поступало и ходатайств от сторон об отводе кого-либо из присяжных заседателей, либо о роспуске коллегии присяжных ввиду утраты ею объективности.

Таким образом, эти доводы не могут быть приняты во внимание и служить основанием для отмены приговора суда, поскольку таких данных в материалах дела нет, в протоколе судебного заседания они не отражены.

Принятый присяжными заседателями вердикт по делу в части выводов коллегии присяжных заседателей относительно доказанности инкриминируемых подсудимым преступлений и его виновности в совершении этих преступлений является ясным и непротиворечивым, установленный законом порядок его вынесения соблюден.

Процедура, предусмотренная ст. 345 УПК Российской Федерации, перед провозглашением вердикта председательствующим соблюдена. Вопросный лист заполнен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, подписан старшиной присяжных заседателей и председательствующим в судебном заседании.

Виновность осужденного Мамедсаатова М.А. в совершении преступлений и конкретные обстоятельства, при которых они были совершены, установлены вердиктом присяжных заседателей, правильность которого в соответствии с ч. 4 ст. 347 УПК Российской Федерации ставить под сомнение запрещается.

Правовая оценка действиям осужденного Мамедсаатова М.А. дана в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей, и основывается на предписаниях уголовного закона.

Исходя из установленных вердиктом фактических обстоятельств дела, суд правильно квалифицировал действия Мамедсаатова М.А. по п. п. "а", "б" ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации, как убийство, то есть умышленное причинение смерти двум лицам, лица в связи с выполнением им общественного долга, а также по ч. 2 ст. 318 УК Российской Федерации, как применение насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей.

Ссылки в апелляционных жалобах защитников осужденного на то, что в суде исследованы недопустимые доказательства, являются необоснованными.

Доводы стороны защиты о недопустимости доказательств и нарушениях уголовно-процессуального закона, допущенных при производстве предварительного следствия, не нашли своего подтверждения и были обоснованно отклонены судом первой инстанции в ходе судебного следствия с вынесением процессуальных решений. Такое решение суда первой инстанции не вызывает сомнений.

Протокол осмотра места происшествия, где обнаружены трупы женщин, фактически начат 05 февраля 2021 года около 22 часов, а окончен поздно ночью 06 февраля 2021 года. Дата в протоколе ошибочно поставлена на момент окончания следственного действия, что является технической ошибкой. Вопреки доводам апелляционной жалобы защитника ФИО1, при данном следственном действии принимал участие специалист ЭКЦ МВД России по "адрес" ФИО7, о чем имеется отметка в протоколе и его подписи, специалист фотографировал место происшествия вместе со следователем. Более того, протокол осмотра места происшествия от 06 февраля 2021 года, вопреки доводам жалобы защитника, содержит сведения о приложениях к протоколу. Лицам, участвовавшим в данном следственном действии, сообщено о том, какие конкретно применены при этом технические средства. Как следует из показаний свидетеля Свидетель N2, фототаблицу ФИО7 изготовил и прислал через некоторое время после осмотра, она приобщена к материалам дела (т. 19, 68-об.-71-об). О том, что осмотр места происшествия в феврале 2021 года был начат поздно вечером одного дня, а закончен около двух-трех часов ночи следующего дня, пояснил допрошенный в судебном заседании свидетель Свидетель N1, принимавший участие в качестве понятого в осмотре квартиры, где находились трупы двух убитых женщин.

Что касается доводов защитника о том, что обыск, проведенный 06 февраля 2021 года в домовладении по адресу: "адрес", является недопустимым доказательством, поскольку в тот период времени он являлся "данные изъяты" работником, то данное следственное мероприятия проводилось не в отношении спецсубъекта, а в отношении его "данные изъяты". К категории лиц, перечисленных в ст. 447 УПК Российской Федерации, в отношении которых применяется особый порядок производства по уголовному делу, осужденный Мамедсаатов М.А. не относится. Суд первой инстанции обоснованно указал, что обыск жилища по адресу: "адрес" проводился не с целью отыскания каких-либо предметов и веществ и не с целью установления причастности спецсубъекта к инкриминируемому преступлению, а в целях установления лица, причастного к деянию. Все неточности, связанные с адресами, относятся к техническим вопросам, которые на существо принятого решения о проведении неотложного обыска и на законность этого следственного действия не влияют. По факту обыск не был проведен, о чем указано в самом протоколе обыска.

Несостоятельными являются и доводы защитника о том, что изъятие видеорегистратора с видеозаписью из магазина " "данные изъяты"" произведены неуполномоченным лицом при отсутствии соответствующего постановления и составления протокола выемки, являются надуманными и опровергаются материалами дела (т. 2 л.д. 145, 146, 147).

Доводы апелляционных жалоб о необходимости проведения повторных экспертиз ввиду наличия противоречий в заключениях экспертов N N, фактически оспаривают постановленный коллегией присяжных заседателей вердикт и потому не могут служить основанием для отмены или изменения приговора. Само по себе несогласие с выводами экспертов не дает основания для признания актов судебно-медицинской экспертизы недопустимыми доказательствами.

Заявление защитника о том, что председательствующий корректировал вопросы, поставленные перед специалистом ФИО15 стороной защиты, и показания самого специалиста, являются надуманными. Ссылки стороны защиты на необъективность председательствующего судьи противоречат данным содержащимся в протоколе судебного заседания. Действия председательствующего судьи соответствуют требованиям закона.

Не могут быть приняты во внимание доводы защитника о том, что стороне защиты судом необоснованно отказано в исследовании постановления о назначении комплексной трассологической экспертизы тканей и выделений человека. Исходя из разъяснений постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2005 года N 23 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство с участием присяжных заседателей" в присутствии присяжных заседателей не подлежат исследованию процессуальные решения. Названный документ касается процедуры получения доказательства по делу (заключения эксперта), то есть затрагивает процессуальную сторону расследования уголовного дела, выходящую за рамки компетенции суда присяжных, поэтому суд обоснованно отказал стороне защиты в его исследовании перед коллегией.

Обстоятельства состояния здоровья подсудимого Мамедсаатова М.А, в том числе, какие телесные повреждения у него были выявлены в результате его силового задержания сотрудниками полиции, не относятся к предмету доказывания по настоящему уголовному делу. Поэтому суд обоснованно отказал стороне защиты в исследовании в полном объеме заключения эксперта N по телесным повреждениям, имеющимся у Мамедсаатова М.А. При этом суд разрешилстороне защиты предоставить присяжным заседателям выводы указанного заключения эксперта в части перечисления огнестрельных ранений, выявленных у Мамедсаатова М.А, без указания степени тяжести вреда его здоровью и перечисления других телесных повреждений, выявленных у него в ходе судебно-медицинской экспертизы.

Доводы апелляционных жалоб о неправильной квалификации действий Мамедсаатова М.А. являются несостоятельными. При квалификации действий виновного по признаку убийства в связи с выполнением лицом общественного долга суд обоснованно исходил из того, что под выполнением общественного долга следует понимать совершение гражданином общественно полезных действий по пресечению правонарушений. Коллегия присяжных заседателей признала доказанным, что Мамедсаатов М.А. после убийства ФИО2 совершил убийство ФИО3 в связи с тем, что последняя, выполняя общественный долг по предотвращению противоправных действий подсудимого, попыталась пресечь его действия по отношению к ФИО2 Поэтому действия Мамедсаатова М.А, вопреки доводам апелляционных жалоб, охватываются указанным квалифицирующим признаком.

Что касается доводов апелляционной жалобы представителя потерпевшей о том, что судом необоснованно исключен квалифицирующий признак совершения убийства с особой жестокостью, то суд правильно отметил, что умыслом Мамедсаатова М.А. не охватывалось совершение убийства ФИО2 и ФИО3 с особой жестокостью. По делу не установлено, что перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшим применялись пытки, истязание или совершалось глумление над жертвами. Также нет данных о том, что способ убийства каждой потерпевшей был заведомо для Мамедсаатова М.А. связан с причинением им особых страданий. При таких обстоятельствах суд первой инстанции обоснованно исключил данный квалифицирующий признак из обвинения Мамедсаатова М.А.

Постановленный на основании вердикта присяжных заседателей приговор суда в отношении Мамедсаатова М.А. отвечает требованиям ст. 351 УПК Российской Федерации.

Судом исследовалось психическое состояние Мамедсаатова М.А.

Согласно выводам экспертов, изложенным в заключение судебно-психиатрической экспертизы от ДД.ММ.ГГГГ N, Мамедсаатов М.А. "данные изъяты" Мамедсаатов М.А. в применении принудительных мер медицинского характера не нуждается (т. 12 л.д. 2-7).

Выявленные у Мамедсаатова М.А. признаки "данные изъяты" не являются основанием для применения принудительных мер медицинского характера. Тем более что "данные изъяты" не предусмотрено уголовным законом в качестве принудительной меры медицинского характера.

Доводы стороны защиты о недостоверности и неполноте вышеуказанного заключения, о неправильном оформлении заключения, нарушении процедуры предупреждения экспертов об уголовной ответственности, о проведении этой экспертизы ненадлежащим составом экспертов, о несоответствии заключения требованиям нормативно-правовых актов в области судебной экспертизы, о необходимости проведения повторной психиатрической экспертизы в ином учреждении, судом первой инстанции тщательно проверялись и обоснованно отвергнуты, как несостоятельные.

При производстве судебной психиатрической экспертизы в отношении Мамедсаатова М.А. нарушений уголовно-процессуального закона, а также иных правил производства экспертизы, влекущих признание этого доказательства недопустимым или недостоверным, не допущено. Экспертиза проведена на основании постановления следователя в соответствии с установленной методикой и правилами проведения подобных экспертиз экспертной комиссией государственного экспертного учреждения, в которую помимо трёх экспертов-психиатров входил и эксперт-психолог.

Компетенция и надлежащая квалификация экспертов сомнений не вызывают. Из материалов дела следует, что эксперты имеют высшее медицинское образование, эксперты-психиатры ФИО11 и ФИО12 имеют высшую квалификационную категорию, эксперт-психиатр ФИО13 - вторую категорию, эксперт-психолог - первую, а также соответствующий стаж работы. В заключении экспертов подробно описаны исследования, которые проведены, и отражены их результаты, указаны примененные методики, выводы экспертов надлежаще оформлены, мотивированы и понятны, дополнительных разъяснений не требуют. Изложенные в указанном заключении выводы экспертов сомнений не вызывают. Оснований для признания недопустимым и недостоверным заключения комиссионной судебно-психиатрической экспертизы N от ДД.ММ.ГГГГ в отношении Мамедсаатова М.А. у суда первой инстанции не имелось, в связи с чем отсутствовали и основания для назначения и проведения повторной стационарной психиатрической экспертизы.

Наказание осужденному Мамедсаатову М.А. назначено в соответствии с требованиями ст. ст. 6, 43, 60 УК Российской Федерации исходя из характера и степени общественной опасности совершенных преступлений, обстоятельств его совершения, данных о личности виновного, влияния назначенного наказания на его исправление и условия жизни его семьи.

Смягчающими наказание обстоятельствами у Мамедсаатова М.А. суд признал по каждому из преступлений, входящих в совокупность, в соответствии с ч. 2 ст. 61 УК Российской Федерации - неудовлетворительное состояние его здоровья, обусловленное наличием "данные изъяты", отсутствие судимостей, положительную характеристику с места жительства.

По преступлению, предусмотренному ч. 2 ст. 318 УК Российской Федерации, в соответствии с ч. 2 ст. 61 УК Российской Федерации смягчающим наказание обстоятельством суд признал частичное признание вины.

По преступлению, предусмотренному п. п. "а", "б" ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации, на основании п. "з" ч. 1 ст. 61 УК Российской Федерации суд признал смягчающим наказание обстоятельством аморальность поведения потерпевшей ФИО2, явившегося поводом для преступления. На основании п. "и" ч. 1 ст. 61 УК Российской Федерации суд признал смягчающим наказание виновного обстоятельством активное способствование раскрытию и расследованию преступления. Иных смягчающих наказание обстоятельств судом первой инстанции не установлено, не усматривает таких обстоятельств и судебная коллегия. В соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей Мамедсаатов М.А. признан не заслуживающим снисхождения. Обстоятельств, отягчающих наказание Мамедсаатова М.А, не установлено.

Таким образом, все заслуживающие внимания обстоятельства, установленные судом на момент постановления приговора, учтены судом при решении вопроса о назначении наказания.

Оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК Российской Федерации, а также применения положений ст. ст. 64, 73 УК Российской Федерации, суд первой инстанции не усмотрел. Не находит таких оснований и судебная коллегия.

По своему виду и размеру назначенное Мамедсаатову М.А. наказание отвечает требованиям закона, является справедливым, соразмерным содеянному, связано с длительным лишением свободы, следовательно, чрезмерно мягким не является, поэтому доводы представителя потерпевшей об усилении наказания не обоснованы. Оснований для смягчения назначенного наказания также не имеется.

Вид режима отбывания наказания назначен осужденному в соответствии с положениями п. "в" ч. 1 ст. 58 УК Российской Федерации - исправительная колония строгого режима.

Судьба вещественных доказательств разрешена судом правильно.

Доводы представителя потерпевшей - адвоката Велиханова М.Ф. о недостаточном размере взысканной в пользу потерпевшей Потерпевший N1 суммы в счет компенсации морального вреда, удовлетворению не подлежат. Размер компенсации морального вреда, подлежащего взысканию с осужденного в пользу потерпевшей Потерпевший N1, судом определен с учетом требований ст. ст. 151, 1101 ГК Российской Федерации, вывод суда надлежащим образом мотивирован в приговоре, взысканный размер является разумным и справедливым. Мотивы принятого решения в приговоре приведены. Оснований для удовлетворения требований потерпевшей об увеличении размера компенсации морального вреда, судебная коллегия также не усматривает.

Доводы стороны защиты о том, что председательствующий по делу довел до сведения присяжных заседателей содержание их апелляционных жалоб, являются несостоятельными, поскольку таких сведений в материалах дела не имеется. Заявления старшины присяжных ФИО17 и присяжного ФИО6 не свидетельствуют о том, что они были ознакомлены с содержанием жалоб.

Что касается доводов стороны защиты о том, что апелляционная жалоба представителя потерпевшего подана с нарушением срока обжалования приговора и необоснованном восстановлении срока апелляционного обжалования приговора, то действующим законодательством, включая положения ч. 2 ст. 389.5 УПК Российской Федерации, не предусмотрена возможность оспаривания решения суда о восстановлении пропущенного срока апелляционного обжалования.

Каких-либо нарушений норм уголовного или уголовно-процессуального законов, влекущих безусловную отмену приговора, при рассмотрении его судом, не допущено. Оснований для изменения приговора по доводам апелляционной жалобы представителя потерпевшей, а также для отмены приговора с передачей уголовного дела на новое судебное разбирательство по доводам апелляционных жалоб защитников, не имеется.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 389.13, п. 1 ч. 1 ст. 389.20, ст. ст. 389.28, 389.33 УПК Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

приговор Ставропольского краевого суда от 15 мая 2023 года в отношении Мамедсаатова М.А. оставить без изменения, апелляционные жалобы представителя потерпевшей - адвоката Велиханова М.Ф, адвокатов Савлиева С.Н, Параскевова И.Ф, защитника, допущенного наряду с адвокатами, ФИО1, - без удовлетворения.

Настоящее апелляционное определение вступает в законную силу со дня его провозглашения и может быть обжаловано в суд кассационной инстанции в течение шести месяцев путем подачи кассационной жалобы (кассационного представления) в Верховный Суд Российской Федерации. При этом осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий: Е.В. Удод

Судьи: Е.В. Салтыков

В.М. Слепченко